Ритуал сработал как надо (джен)

* * *

В кабинете директора царила привычная атмосфера: ход часов, скрип пера, фырканье феникса. Впрочем, в последнее время птица изрядно сдала и большую часть дня тихо дремала — до следующего перерождения ей оставалось около года.

Дамблдор работал с документами — должность директора Хогвартса на девяносто процентов состоит из работы с ними. Магическая Британия погрязла в бумагомарательстве — нужно же чем-то занять всех выпускников школы.

Тут на глаза Альбуса попало прошение декана Хаффлпаффа о выдаче зелий сна без сновидений одному студенту. Из-за очередных поправок в указ о внесении изменений в закон об обороте наркотических зелий подобные прошения приходилось писать раз в месяц. Бюрократия!

— Э-эх, — вздохнул директор. — Зелья сна. А когда же я сам в последний раз спал? Вроде бы в декабре. Интересно, в декабре какого года, — задумчиво бормотал Дамблдор.

В конце концов, его мысли вновь свелись к размышлению о произошедшем. Оно вызывало слишком много вопросов, а у директора было слишком мало ответов.

Работал ли Поттер с Квирреллом заодно? Что задумал первый? Что планировал другой? Была ли это подготовка к полноценному штурму или просто отвлекающий маневр? Действительно ли Поттер является «Поттером»? Ответы с трудом нашлись лишь на первый и последний вопрос.

Воображение рисовало совсем печальную картину. Взрывы бомб посреди ужина сеют панику, несколько троллей атакуют единственный вход, учителя с трудом разрываются между помощью раненным и защитой выживших. До философского камня никому нет дела.

Штурм отобьют, но последствия трагичны — отставка директора и консолидация магического общества против неизвестного мясника, покусившегося на детей. Ситуация страшная, но маловероятная.

При таком раскладе Волан-де-морт попросту ничего не выигрывает. Ни сторонников, ни ресурсов, ни философского камня для создания взрослого тела. Остатков влияния Дамблдора хватит, чтобы похоронить репутацию Поттера, и парню придётся скрываться. К тому же, это попросту тупо — оставлять тролля один на один со взрывчаткой. Со скуки они действительно могут шарахнуть дубинкой по разноцветным колбам. Прогореть из-за такой мелочи глупо, а Том Реддл глупцом никогда не был.

Но и верить на слово Поттеру директор не мог. Нет, вроде бы мальчик ни разу не соврал (у директора есть свои способы в этом удостовериться), но как-то сомнительно, что Поттер просто гулял и случайно обнаружил слепую зону в наслоении различных сигнальных и защитных барьеров замка. Далее в этой зоне он нечаянно споткнулся и упал в секретный лаз, ведущий за пределы замка. Что ж, это действительно идеальное место для хранения бомб, рецепты к которым он неожиданно нашел в первых попавшихся книгах.

Сомнений быть не может, мальчик пользуется памятью Тома Реддла как своей. Из неё он и узнал расположение туннеля, скрытого от глаз директора. Именно этот туннель и посоветовала Квирреллу другая часть души Тома. Совпадение один на миллион, не иначе, но звучит более правдоподобно.

Но тогда неизбежно возникает другой вопрос — кто такой Поттер? Мальчик, одержимый Волан-де-мортом? Том Реддл в теле ребёнка? Симбиоз двух личностей? Одиннадцатилетний Гарри Поттер со встроенным доступом ко всем знаниям взрослого волшебника?

Дамблдор слушал перепалку Поттера и Снейпа с широко раскрытыми глазами — директор боялся даже моргнуть. Ведь если закрыть глаза хотя бы на долю секунды, то сознание само нарисует облик собеседника перед ним. Нарисует с учётом этого снисходительно-равнодушного тона, с учётом святой уверенности в своей правоте, веры в собственную исключительность и безнаказанность. Нарисует образ никому не доверяющего человека, для которого нет авторитетов. Образ Тома Реддла.

Тем не менее, Дамблдор не спешил осуждать человека лишь за его слова, внешний вид и поведение. Грубый, обезображенный драконей оспой и замкнутый Эльфиас Дож в итоге оказался добрейший души человеком и верным другом. А за вежливым, красивым джентльменом — Грин-де-Вальдом — скрывалась черная душа, повинная в смерти как миллионов людей в целом, так и сестры Альбуса в частности. Спешить с приговором пока не стоит.

Кроме того, поступки Гарри разительно отличаются от деяний Тома — Реддлу и в голову бы не пришло брать всю вину на себя. А здесь, стоило чуть поугрожать однокурсникам, и вот перед директором сидит тот самый Джеймс Поттер, что выгораживает друзей любой ценой. Совпадают слова, интонации и даже аргументы.

Директор щелкнул пальцами, и из недр книжного шкафа вылетел старый школьный альбом с надписью «Выпуск 1971-1978» на обложке. Долистав до алых с золотым страниц раздела «Гриффиндор», Дамблдор принялся рассматривать колдографии. Вот на картинке мнётся от нетерпения одиннадцатилетний мальчик. На лицо — полная копия недавнего гостя. Джеймс Поттер.

Через пару страниц новая колдограрфия — троица первокурсников стоит стыдливо опустив головы. Ниже подпись: «Хэллоуин 1973. Первое громкое дело “Мародёров”».

Тот день запомнился всем студентам Хогвартса. Большой зал, на стенах и потолке сидели, помахивая крыльями, тысячи летучих мышей. Хор бестелесных призраков пел праздничные песни. Над столами летали десятки гигантских тыкв с вырезанными на боках устрашающими рожицами. И вдруг, прямо во время поздравительной речи директора, все эти тыквы разом взорвались, обрызгав несчастных школьников вонючей жижей.

Преподаватели, непривыкшие к подобным «шуткам», среагировали быстро и жёстко. Общежития подверглись тщательному обыску, в одной спальне нашлись остатки той самой жижи и следы пороха. Там жили Джеймс Поттер, Сириус Блэк и Римус Люпин.

Учителя устроили очную ставку дабы найти зачинщика. Результаты удивили — каждый взял вину на себя. Джеймс апеллировал к справедливости («Я действовал самостоятельно и независимо от всех. Остальные ничего не знали и ни в чём не участвовали! Сэр, наказывать их попросту нечестно!»), Сириус приносил кучу клятв, убеждая, что сотворил всё сам (Профессор Флитвик едва успел среагировать, когда Блэк начал кастовать Непреложный Обет), ну а Римус безостановочно плакал (сквозь сопли и слёзы повторяя «Это всё я виноват»).

Увидев своих учеников, директор приободрился, а на его лице сама собой возникла улыбка. На младших курсах печально известная троица не была воплощением добродетели, да и на старших курсах тоже. Поттер был тщеславен, Блэк заносчив, а Люпин труслив. Тем не менее, к выпуску каждый из них стал достойным человеком. Только вот где они теперь?

От этой мысли настроение Дамблдора камнем рухнуло вниз.

— Я никого из них не смог спасти, — пробормотал директор в пустом кабинете. «Не защитил Джеймса от пророчества, не уберёг Сириуса от тюрьмы, не нашёл Римусу место в магическом мире», — думал он. Несколько минут директор неподвижно смотрел на колдографию счастливых выпускников.

Резко мотнув головой, Дамблдор скинул оцепенение от тяжких дум. Предаваться самобичеванию нет времени, ему надо работать. Надо сделать выводы из ошибок и жить дальше. И тогда, может быть, он сможет спасти кого-нибудь ещё. Например, одного ребёнка.

* * *

— E2-E4, — огласил Седрик, ставя свою пешку.

— Е7-Е6, — тихо сказал Гарри.

— D2-D4.

— D7-D5. Что, пойдешь в систему Нимцовича?

— А почему нет? — пожал плечами старшекурсник. — Е4-Е5.

Вот уже месяц, почти каждый вечер Поттер играет с Диггори в шахматы. Началось всё со случайности. На еженедельный турнир Хаффлпаффа по блицу до ровного счёта не хватало одного человека, и староста предложил Поттеру поучаствовать. Гарри стал самым настоящим открытием, обыграв в четвертьфинале Седрика. Правда, в финал Поттер не прошёл и вылетел уже в следующем раунде.

Гордость Диггори была задета. На следующий вечер старшеклассник предложил Поттеру сыграть ещё и выиграл в двух партиях из трех. Через день проиграл две партии из трех. Потом опять выиграл, потом проиграл, а потом это стало традицией — сыграть три партии перед сном.

История взаимоотношения Поттера с шахматами берёт своё начало в далекой, сто пятьдесят второй петле. Тогда, на первом курсе, Рон Уизли предложил Поттеру сыграть партеечку. Поттер, смерив однокурсника презрительным взглядом, согласился.

Итог удручал — Гарри в ярости разгромил гостиную факультета, швырялся огненными шарами налево и направо, бросался на старшекурсников и прибывших утихомирить его преподавателей. У Поттера просто не укладывалось в голове — как его, тысячелетнего архимага и знатока кучи магических дисциплин, посмел обыграть (десять раз подряд!) какой-то одиннадцатилетний обалдуй!

В тот день Гарри поклялся стать лучшим шахматистом в истории человечества. Что ж, это далеко не первая нарушенная им клятва, и далеко не последняя.

Нельзя сказать, что Поттер не старался. Абсолютная память позволила запомнить наизусть содержимое тысяч книг по шахматам и вызубрить сотни дебютов. Магические зелья разогнали вычислительные возможности мозга до невиданных высот, а псевдобессмертие даровало огромный опыт. Но всего этого оказалось мало.

* * *

Каспаров, Крамник, Ананд, Карлсен — никого из них Гарри так и не смог победить. Точнее, не смог победить честными методами. Поттер старался, тренировался, выигрывал и проигрывал турниры, но его лучший результат за пятнадцать петель — титул супергроссмейстера. Одного из многих.

Всегда найдётся кто-то, кто лучше тебя. В пении, рисовании, зельеварении, шахматах — какую деятельность не возьми. Даже если сконцентрироваться на чём-то одном и стать олимпийским чемпионом в своей стезе, рано или поздно придётся потесниться с пьедестала. Мир велик, а среди людей найдётся кто-то более талантливый, более трудолюбивый, более удачливый в конце концов. Конечно, можно всю жизнь прожить в иллюзии собственной исключительности, но скорее всего она рано или поздно развеется от столкновения с реальностью.

Когда Поттер осознал иллюзорность своих шахматных талантов, он сорвался. Он стал буквально выжигать мозги оппонентов, заставляя их совершать ужаснейшие «зевки» и фатальные ошибки. Победы сыпались словно из рога изобилия, а рейтинг ФИДЕ рос как на дрожжах. В матче за титул Чемпиона Мира, Поттер выиграл шесть партий подряд, дважды поставив «детский» мат за четыре хода.

Гарри стоял перед телекамерами и нахваливал себя за «невообразимое» достижение, к которому он так долго шёл. Мерзкое зрелище. На второй час самовосхлавления, Поттер внезапно замолчал. В тот миг он почувствовал что-то. Не триумф, нет. Что-то другое, непонятное.

Непонятно, почему он стал так негодовать от чужих успехов? Может он возомнил, что все вокруг бездарнее его? Почему перестал взбираться на вершину, а начал скидывать всех остальных в пропасть? Поттер окрасил шахматный мир в непроглядно-черный цвет, чтобы блистать ярче всех. Этого ли он изначально хотел?

Стремление возвышаться над людьми — это вполне обычное человеческое желание, нет в нём ничего плохого. Да и просто мечтать о чём-то, без работы над собой, без движения вперёд, без попыток этого достичь, тоже никому не приносит никакого вреда. Ну, если не увлекаться особо. Однако сознательно тянуть всех вниз и втаптывать в грязь может только полная никчёмность.

Стоя в окружении вспышек фотоаппаратов, Гарри внимательно рассматривал толпу. Многочисленные журналисты, чиновники и политики наперебой чествовали его. Только вот их теплые слова не значили для Поттера ничего. Да и сам титул вмиг потерял свой блеск и шарм. Что ж, не всегда цель оправдывает средства.

* * *

— f1-f8, шах, — произнес Седрик без тени радости. Ход не нёс особой угрозы, а позиция в целом была равная.

— b8-b7, — Поттер увёл своего короля в заранее подготовленную «форточку».

Они играли в формате 3+3. Три минуты времени, плюс три секунды за каждый ход. Формат уравнивал их шансы — неотягощенные интеллектуальным трудом мозги одиннадцатилетнего Поттера просто не успевали просчитывать оптимальные ходы, но заученная до автоматизма техника давала преимущества в дебюте и эндшпиле. Вот и сейчас Гарри продумывал атаку королевского фланга на четыре хода вперёд, однако время неумолимо таяло. Наконец, изящное решение нашлось. Поттер ухмыльнулся, занёс руку на своим чернопольным слоном, и…

Пи-пи-пи-пип. Пи-пи-пи-пип. Пи-пи-пи-пип — мерзко затрезвонили часы.

— Время вышло, — мягко произнес Диггори. — Счёт сорок восемь — сорок пять. Впервые ты так сильно отстаёшь. И впервые проигрываешь три партии подряд. Что это с тобой? Ссора со Сьюзен Боунс так выбила из колеи?

С момента вынесения приговора минуло уже три дня, и всё это время Сьюзен демонстративно игнорирует Поттера. Она даже в разговорах не упоминает его имени, предпочитая называть его «тот человек», «сосед Эрни» или «одиннадцатый в списке класса». Неудивительно, что об их ссоре знают все.

Более того, Софи растрепала факультету “истинную” подоплёку их конфликта. «Гарри приревновал Сьюзен к бомбам и тайно избавился от них!» — по секрету рассказывала она. «Огненная королева не простила вероломства и ждёт покаяния!».

Самое удивительное в том, что ей поверили. Окружающие не спешили подвергать Поттера остракизму, а лишь с снисходительной улыбкой наблюдали за «взрывным конфликтом двух горящих сердец».

Впрочем, Гарри верил — это ненадолго. Рано или поздно Сьюзен восстановит свою репутацию, и ссора перерастёт в холодную войну. Просить пощады бессмысленно — Поттер всё равно не изменит своего поведения, а значит случится новый конфликт. Зачем оттягивать неизбежное?

— Да так, — ответил Поттер. — Так всё как-то.

— Понятно, — улыбнулся Седрик. — Ну, думаю, вы скоро помиритесь. Ты же не планируешь с ней враждовать вечно, да?

— Вечно — нет. Всю эту жизнь — да, — смиренно произнес Поттер. Диггори ошарашенно посмотрел на своего собеседника, а после разразился заливистым смехом.

— Извини, я не над тобой смеюсь, — сквозь слезы сказал он. — Просто вспомнил себя в твоём возрасте. Получил тогда первый и единственный свой «тролль» по чарам. Думал, ну всё, за всю жизнь так и не освою «Вингардиум Левиосу». Ходил, как в воду опущенный. А теперь, с высоты прожитых лет, все эти переживания кажутся такими мелочными.

— У нас с тобой слишком большая разница в возрасте, мы не поймем друг друга, — равнодушно ответил Поттер. Диггори прыснул от смеха.

— Ладно, ладно, как скажешь, — поднял руки старшекурсник. — Кстати, я наконец-то разобрался с делами. Могу показать основы дуэлей, если ещё актуально. Как насчёт вечера понедельника?

— У меня отработка у Снейпа.

— Отработка? У тебя? Ничего себе. Ну ладно, давай тогда в сре…

— У меня отработка, — перебил Поттер. Диггори недоуменно моргнул два раза.

— Так, а в пя..

— У меня отработка. Каждый будний день до конца года. Но могу после восьми или на выходных.

— Мерлинова борода, это ж какое зло ты совершил?

— Я взорвал тролля, обрушил потайной ход и помешал ограблению школы. Никакого зла, сплошное геройства. Но вместо заслуженной награды получил отработки, — вздохнул мальчик. Седрик засмеялся вновь.

— Твои шутки с каменным лицом просто бомбические, — подмигнул старшекурсник.

Гарри закатил глаза. За последние три дня неудачных каламбуров про огонь и взрывы он услышал больше, чем за триста предыдущих петель вместе взятых.