Ритуал сработал как надо (джен)

Тяжелые капли дождя барабанили по хлипкой крыше убогой лачуги, стоявшей на вершине огромной скалы посреди моря. Резкие порывы ураганного ветра заставляли покосившиеся стены натужно скрипеть. Штормовые волны яростно бились о подножье. Всполохи молний, изредка появлявшиеся в ночном небе, на мгновенье освещали фигуры четырёх людей, спокойно (насколько это позволяли обстоятельства) спавших на полу единственной комнаты.

— Твою же мать! — неожиданно раздался детский голос посреди комнаты.

— Третий раз подряд сдох в этих ловушках! — наполненный яростью и злобой крик всполошил все семейство Дурслей.

— Клянусь кальсонами Мерлина, на этот раз я просто взорву эти чертовы инкские катакомбы! — на этих словах Вернон Дурсль схватил ружье и в панике начал озираться по сторонам.

— Мальчишка, ты что кричишь? — охрипшим голосом спросил Дядя Вернон, без устали вертя головой в поисках источника опасности.

— И что это за тарабарщина была? — включилась в разговор Петуния Дурсль. Гарри криво усмехнулся. Даже в такой ситуации его тетушка продолжает обращать внимание на все «ненормальное». Впрочем, отвечать он не собирался. Незачем говорить Дурслям, что одиннадцатилетний Гарри Поттер ругается на ныне мертвом языке австралийских аборигенов.

— Ты что молчишь? — спросил мистер Дурсль, начавший немного нервничать от странного поведения племянника. Впрочем, и этот вопрос Гарри оставил без ответа. Патлатый, щупленький мальчик молча указал на входную дверь и тихо начал отсчет:

— Три... две... одна...

БУМ!

Хижина задрожала. За дверью кто-то стоял и громко стучал, требуя, чтобы его впустили.

БУМ! — снова раздался грохот.

— Кто там? — крикнул дядя Вернон. — Предупреждаю, я вооружен и буду стрелять!

За дверью все стихло. И вдруг…

ТРАХ! БАХ!

В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель и с оглушительным треском приземлилась посреди комнаты. Одновременно с этим раздался и выстрел. Пуля попала в дверной проём, выбив из него крупную щепку. А в дверном проёме стоял великан.

Огромный, косматый великан с длиной клочковатой бородой, пригнувшись, протиснулся в хижину. Удивленно посмотрел на дымящийся ствол ружья, на дверной проём, опять на ружье и недоуменно пробасил:

— Дурсль, ты чего это?

— Девяносто два — одиннадцать, — облегченно вздохнул Гарри. Уже в сто двадцать третий раз Дядя Вернон стреляет в Хагрида, но попал лишь одиннадцать. На самом деле это непросто — спросонья, в стрессовой ситуации, впервые в жизни взяв оружие, попасть в цель с семи метров. Пусть даже и в такую большую.

А вот если бы Вернон попал бы, то первые месяцы этой итерации превратились бы в сущий кошмар. Все пошло бы по... одному сценарию. Хагрид бы взревел, тетушка бы завопила. Окровавленный великан бросился бы отбирать огнестрельное оружие у дяди. Дурсль вцепился бы в ружье мертвой хваткой. Отобрать получилось бы только сломав руку маглу. Дядюшка бы завопил — больше от страха, чем от боли. Испуганный великан обломками своей волшебной палочки, втиснутыми в каркас зонтика, попытался бы срастить кости на руке дяди. Только Хагрид ведь тот еще великий волшебник — рука бы просто покрылась слизняками. Или грибами. Или чешуёй — тут уже возможны варианты. А вот далее — без вариантов. Приезд авроров, палаты больницы святого Мунга для всех Дурслей, стирание памяти маглам, задержание лесничего до выяснения обстоятельств — в общем, одиннадцать раз у Гарри было поистине незабываемое празднование одиннадцатилетия.

А вот если дядя Вернон промахивается, то есть семидесятипроцентный шанс, что визит Хагрида закончится условно мирно.

— Дай сюда! — Великан протянул руку и, выдернув ружье из рук дяди Вернона, с легкость завязал ствол в узел, словно оно было резиновое, а потом швырнул его в угол.

— Теперь девяносто процентов, — едва слышно пробормотал Гарри, шагая к Хагриду.

— А вот и наш Гарри! — нервно, но все еще радостно произнес великан.

— Мистер, вы зачем сюда вломились? — задал бессмысленный вопрос Поттер. Бессмысленный, потому что взволнованный встречей великан никогда не слышит задаваемые ему вопросы, а всегда говорит одну и ту же речь, заготовленную и отрепетированную заранее. Вот и сейчас он вспоминает абсолютно все антропометрические параметры Гарри в младенчестве, сравнивает его с Джеймсом в молодости, отмечает сходство цвета глаз с глазами матери, дарит помявшийся самодельный шоколадный торт. Пришло время следующего вопроса.

— Вы кто?

Великан нервно хохотнул и начал вторую часть своего представления. Впрочем, на этот раз кое-что изменилось — в конце великан попросил чего покрепче, ну или хотя бы чаю, а не наоборот. Именно такие маленькие отличия от привычного течения вещей являлись для Гарри драгоценными жемчужинами, скрашивающими первые месяцы его бесчисленных повторов этой нескончаемой петли времени. Впрочем, не совсем бесчисленных — всего лишь 334 раза Гарри возвращался в прошлое в день своего одиннадцатилетия. Точнее, целых 334 раза.

* * *

Однажды Гарри спросил у Сириуса, не одиноко ли ему в большом пустом особняке на Площади Гриммо, 12.

— Нет, — усмехнулся крестный. А после наклонился и обреченно прошептал на ухо. — Мои демоны всегда со мной.

Тогда Гарри подумал, что это просто неудачная шутка, и выбросил её из головы. А спустя пару лет после Битвы за Хогвартс у него самого появились извечные спутники. Демон Сожаления. Демон Вины. И самый коварный — Демон А-если-бы.

Неважно, был ли Гарри один в своём кабинете или на празднике в большом семейном кругу, — на задворках сознания всегда крутились одни и те же мысли. «А если бы я не повел школьников на штурм Министерства Магии — остался бы Бродяга в живых? А если бы в финальной битве Второй магической войны спину Лунатику прикрывал Блэк — стал бы Тедди Люпин сиротой? А если бы я не валял дурака на занятиях Отряда Дамблдора — остался бы в живых Фред? А если бы тогда... А если бы я... А если бы, а если бы...»

Итогом подобных рассуждений всегда была одна и та же мысль: «Это я во всем виноват. Это моя вина». Чувство вины крепло день ото дня, постепенно все сильнее и сильнее укореняясь в душе, отравляя ему существование.

Когда дети выросли, они разлетелись кто куда, далеко-далеко от семейного гнезда, и после смерти Джинни Гарри остался один на один со своими демонами. Он долго с ними боролся. Боролся — и проиграл.

Нет, он не наложил на себя руки. Поттер начал искать способ все исправить, всех спасти. Ведь должно же быть какое-нибудь решение, оно просто обязано существовать. И он нашел такой способ. Точнее, его нашла Гермиона Грейнджер.

Судьба Гермионы была непростой. После неудачного брака с Роном Уизли и тяжелого развода, её и без того трудный характер стал просто невыносимым. Неспособная на сделки со своей совестью, не приемлющая подковерные интриги, Гермиона с трудом уживалась с потомственными бюрократами в Министерстве Магии. Она тратила поистине колоссальные усилия для продвижения вверх по карьерной лестнице. А в конце этого долгого и тяжелого пути её ждал лишь досрочно-принудительный выход на «почётную пенсию». Покинутая, перессорившаяся со всеми, лучшая волшебница своего поколения уединилась в небольшом домике в пригороде Лондона.

Возможно, из-за желания исправить все свои ошибки, возможно, из-за желания вновь оказаться кому-то нужной, возможно, просто устав от одиночества, — Гермиона сразу согласилась на предложение Поттера. На авантюру. На поиск метафорического Грааля, исполнившего бы их мечты.

История с Дарами Смерти заставила Гермиону по-другому взглянуть на сказки, мифы и легенды. Теперь она не считала их не стоящими вниманиями выдумками для детей. Они стали источниками сведений о Магии. Забытой магии. Магии, способной обратить реку Времени вспять, способной изменить Прошлое, исцелить Настоящее, спасти Будущее.

(!) Таким источником была одна забытая версия легенды об короле Артуре. Согласно ей, разбитый и умирающий король, переживший смерть близких и предательство родных, разорение своей страны и смерть своего сына, умолял Мерлина провести один ритуал. Ритуал возвращения души.

Мерлин не мог исцелить короля или вернуть мертвых к жизни. Но он смог отправить душу Артура в прошлое, где она слилась с душой молодого еще-не-короля Артура. Слилась, привнеся все воспоминания, чаяния и надежды умирающего короля. Использовав всю силу магического источника острова Авалон, душа короля переместилась на 40 лет назад.

Они нашли его. И остров, и ритуал. Поттер и Грейнджер даже смогли воссоздать необходимые условия для перемещения души. Для этого потребовалось на душе Гарри в прямом смысле слова вырезать управляющий контур. А энергетический контур был замкнут на одну из мировых лей-линий. Активатором была смерть Гарри Поттера.

Ритуал сработал как надо. Поттер вернулся в прошлое, в день своего одиннадцатилетия. Получил шанс все исправить. И, чёрт возьми, он старался. Готовился, планировал. Его усилиями суммарное количество жертв Второй Магической войны стало в разы меньше. Только вот его жизнь также стала в разы короче. Спустя несколько лет после второй окончательной смерти Темного Лорда, «Авада» в спину от сына одного из Пожирателей трагическим образом прервала жизнь спасителя магической Британии. Ну а дальше...

Ритуал сработал как надо. Гарри вернулся в прошлое, в день своего одиннадцатилетия. Вы ведь помните, что управляющий контур ритуала был вырезан на его душе? Которая в очередной раз слилась с душой его одиннадцатилетнего «Я». А энергетический контур ритуала был замкнут на одну из мировых лей-линий. Которая также никуда не делась. Активатором ритуала была смерть Гарри Поттера. Ну а дальше...

Ритуал сработал как надо. Ну а дальше... Ритуал сработал как надо. Ну а дальше... Ритуал сработал как надо. Ритуал сработал как надо. Ритуал сработал как надо. Ритуал сработал какнадо. Ритуал сработал какнадо. Ритуал сработалкакнадо. Ритуал сработалкакнадо. Ритуалсработалкакнадо. Ритуалсработалкакнадо. Ритуалсработалкакнадоритуалсработалкакнадо. Ритуалсработалкакнадоритуалсработалкакнадоритуалсработалкакнадо...

Гарри уныло плёлся за Хагридом по Косому переулку. Конечно, сейчас стоило бы играть роль удивленного и восхищенного одиннадцатилетнего мальчика, но на это уже не было сил. Слияние душ и насильственная «загрузка» воспоминаний за сотни жизней — нормальный человек от такого в лучшем случае полгода провел бы в больнице, но Поттер не мог позволить себе такую роскошь. Впрочем, в паре петель он попытался уговорить великана отложить очередное «первое знакомство» с магическим миром, но Хагрид был неостановим в своём желании причинять добро. Приходилось терпеть.

Вообще стратегия поведения в первые месяцы была выверена до мелочей. На все возможные вопросы давно были подобраны «правильные» ответы, а границы «нормальности» четко выверены. Практическим путём. Конечно, такое индифферентное поведение заставляло Хагрида недоуменно коситься на мальчика, но глобально это ни на что не повлияет. Ни на его отношение к Гарри в целом, ни на этот поход за покупками в частности.

Многие верят в некий «эффект бабочки». Дескать, встанешь с утра не с той ноги, а через 10 лет из-за этого внезапно станешь новым Темным лордом. Или подаришь Рону Уизли на Рождество большущую Магическую энциклопедию, а он после этого возьмётся за ум. На самом деле все устроено не так. Точнее, почти не так. Судьбу человека можно сравнить с фазовым пространством решений дифференциального уравнения — и тогда попадание в тот или иной аттрактор зависит лишь от поведения в точках бифуркации.

Если сравнение сути дело не прояснило, то забудьте его. Гарри сам узнал такие страшные слова только ближе к двадцатой петле. Поясним простыми словами. Представим финал «Уимблдона», пятый сет, тай-брейк, у подающего на одно очко больше, подача, отбивание, мяч задевает сетку, подскакивает над ней строго вверх, на мгновенье замирает в воздухе и… Остановимся на этом моменте подробнее.

Если мяч упадет на стороне принимающего, то игра заканчивается, победитель ликует, проигравший сокрушается, турнир завершается. Для каждого из игроков ближайшие пару месяцев становятся предопределены — это один аттрактор. Один вариант развития событий. А теперь представим, что мяч упадет на стороне подающего, счет становится равным, подача переходит к другому игроку, который на кураже берет два гейма подряд и выигрывает турнир. Будущее поменялось — теперь второй игрок ликует, а первый сокрушается. Это другой вариант развития событий, другой аттрактор.

Момент, когда мяч завис в воздухе — и есть точка бифуркации. Только поведение в этот момент, по большей части, и влияет на дальнейшее развитие событий. И на эти события может повлиять даже взмах крыльев бабочки.

Поход в Косой переулок не является такой точкой бифуркации. Если Гарри ведёт себя условно «нормально» — ну, то есть, не пытается штурмовать Гринготтс, не сыплет непростительными заклятьями во все стороны, не поджигает лавку Олливандера… короче, если он сейчас ведет себя в рамках закона — будущее не изменится.

Сами по себе подобные походы невообразимо скучны. Приходилось развлекать себя различными подсчетами. Бессмысленными и беспощадными. Например, в этот раз в лабиринте Гринготтса вагонетка сделала 94 поворота — на 2 меньше среднего значения. Мадам Малкин снимала мерки 621 секунду — на 9 секунд меньше среднего значения. Олливандер подобрал палочку с 73 попытки — на 4 больше среднего значения. Зачем Гарри вел эти подсчеты? Во славу Науки, конечно!

Чисто теоретически существует две взаимоисключающие гипотезы. Первая: в нашем мире все предопределено, и результат каждой петли времени можно просчитать заранее. Тогда все поступки Гарри, все его решения и выборы в каком-то смысле бессмысленны — ему было суждено их сделать и впереди его ждет неизбежный результат. Который может его не обрадовать.

Вторая: в нашем мире все-таки есть случайность. Эта случайность даёт некоторую погрешность, которая с годами может накапливаться и в точках бифуркации приводить к неожиданному результату. Тогда есть вероятность, что рано или поздно Поттер сможет достичь своей цели.

Казалось бы, с помощью этих петель времени дать ответ очень просто. Каждый раз Олливандеру требуется разное количество попыток — вот она, случайность! Но не все так просто. С каждой попыткой меняется сам Гарри, меняется его поведение, его душа. Может, поэтому Олливандер каждый раз перебирает разное количество палочек? Чуть поменялась осанка, пришел в ателье чуть раньше — и вот снятие мерок потребовало меньше времени. Иными словами, наблюдатель может неосознанно влиять на все наблюдаемые события. Или мог повлиять на их предпосылки. А может, они случайны. Доказать какую-либо гипотезу Гарри пока не смог, вот и развлекал себя подсчетами. Бессмысленными по своей сути и беспощадными в своей скрупулёзности.

* * *

В маленьком пригороде Лондона, на небольшой улице выстроены в ряд совершенно одинаковые двухэтажные коттеджи. Будучи построенными по одному проекту, все дома вмещали в себя четыре спальни. В самой маленькой спальне одного из таких домов и лежал бывший и будущий спаситель магической Британии.

Последний месяц лета всегда проходил у него по одному сценарию — лежать, лежать и еще раз лежать. Добровольная самоизоляция началась сразу по приезде обратно на Тисовую улицу. Дурсли даже не пытались его как-то беспокоить. Им хватило простенькой демонстрации в виде небольшого языка пламени, реющего над ладонью, и легкого внушения: «Тронете хоть пальцем — спалю дом». Вообще Гарри не свойственна подобная грубость, но сейчас не было времени на расшаркивания — важно было поскорее нивелировать последствия ритуала. С Дурслями можно разобраться позже.

Помнится, во время «первой жизни» они казались Гарри исчадиями ада, беспричинно шпынявшими своего племянника. Да и в первые петель десять тоже. Однако, узнав подробности своего появления в городке Литтл Уингинг, а также методы работы Отдела магических происшествий и катастроф, Поттеру стали понятны причины многих поступков Дурслей.

Начать, пожалуй, стоит с взаимоотношений Лили Эванс со своей старшой сестрой. Отношения… Да их, по сути, не было. Уже с одиннадцати лет Лили проводила девять месяцев в году в Хогвартсе. Не считать же редкие письма полноценным общением? Когда маме Гарри исполнилось пятнадцать, Петунья Эванс съехала из родительского дома — сестры перестали даже видеться. После смерти их родителей — бабушки и дедушки Гарри — тетя предприняла попытку реанимировать родственные отношения. Попытка оказалась неудачной.

В последний раз сестры виделись в 1977 году. Несколько лет они обменивались открытками на Рождество — обычными открытками, присланными по магловской почте. Тетя демонстративно игнорировала «совиные» письма. А первого ноября 1981 года она обнаружила младенца у себя на пороге. И письмо. Что её сестры больше нет в живых.

Вы когда-нибудь задумывались, каково для законопослушного магла утром обнаружить младенца у себя под дверью? А если у этого младенца не было никаких документов? Даже свидетельства о рождении! А что законопослушному маглу делать, если после его долгого рассказа про погибшую сестру чиновница из отдела по делам несовершеннолетних скажет: «У нас нет сведений о некоем Гарри Джеймсе Поттере. У нас нет сведений о смерти некой Лили Поттер. У нас нет сведений о свадьбе Лили Эванс с неким Джеймсом Поттером».

Потомственные маги с пренебрежением относились к «бумажкам маглов». У большинства выходцев из «Священных Семей» не было даже паспорта. Они не заключали свои браки в магловских ЗАГСах, не получали свидетельства о рождении на своих детей, не регистрировались по месту жительства. Их как бы никогда и не было для государства. По сведениям маглов, Гарри Поттер никогда и не рождался. И как тогда доказать чиновникам, что это не чей-то похищенный ребенок?

На четвертый день, когда тетю Петунью вызвали на допрос в полицию, у неё случилась истерика. Первая истерика. Она уже было собиралась отказаться от навязанного ей опекунства, как на пороге дома из ниоткуда появился волшебник из Министерства. Со скучающим выражением лица он выслушал сбивчивые рассказы семейства Дурсль о том, какие документы на ребенка им нужны, бросил короткую фразу: «Завтра всё будет», — и трансгрессировал прямо из гостиной дома на Тисовой улице. Он сдержал слово. На следующий день сова принесла конверт с документами. Точнее — с документом. Паспортом на имя Гарри Поттера. На фотографии был изображен годовалый мальчик. Который то хмурился, то смеялся, то плакал. Это было колдография.

Тогда действительно было всё. И смех, и слезы, и крепкие словечки. Чета Дурслей испытала невообразимый спектр эмоций. Тогда у тети Петуньи случилась вторая истерика. При попытке дяди Вернона отнести младенца в приют, появился Дамблдор. Он извинился за действия министерских служащих, обосновав их жутким авралом, накрывшим Министерство после падения Темного Лорда — все силы были брошены на отлов недобитых сторонников Волан-де-морта. Разрозненные ячейки террористов были дезориентированы и представляли легкую цель для авроров. Для проведения массовых задержаний и облав, аврорам были переданы во временное подчинение чуть ли не все служащие Министерства — некогда и некому было готовить качественные документы для маглов.

Дурсли оставили мальчика, а через неделю большая часть проблем по «легализации» маленького мистера Поттера была решена. Решена той самой чиновницей из отдела по делам несовершеннолетних. Прежде волевая женщина с суровым взглядом превратилось в заикающееся нечто и с глупой улыбкой на лице подробно рассказывала, какие документы были сфальсифицированы, на какой подлог пошла чиновница и как превысила служебные полномочия. И все «ради этого бедного мальчика».

Служащие Министерства Магии не могут использовать «Империо» на маглах. Да и на не маглах тоже. Поэтому приходилось «решать» многие проблемы с миром «простецов» чрезмерным использованием «Конфундуса» и «Обливиэйта». И то, и другое заклинание при частом применении вызывало необратимые ухудшения когнитивных способностей магла, и, как следствие, изменения в его характере. Жестоко? Да. Считали ли волшебники это чем-то предосудительным? Нет. «Бытовой расизм» по отношению к «простецам» всегда был, есть и будет.

— Маглы от Конфундуса глупеют? Да они и без него не блещут неземным интеллектом, — пошутил однажды сотрудник Министерства. Остальные на подобные замечания просто пожимали плечами.

— Маглы еще нарожают, — обычно добавляли представители некоторых «Старых семей».

В общем, после такой демонстрации способов решения проблем с маглами, у Петуньи Дурсль случилась третья истерика. До конца жизни её преследовали сомнения, а было ли решение оставить Гарри действительно «её» решением? Не убедил ли кто её «позаботиться об этом бедном мальчике»? Зерно сомнения отравляло любые ростки любви к Гарри. Да даже просто нормальное отношение к ребенку становилось поводом для размышлений, насколько «настоящими» были проявленные чувства. В итоге Дурсли просто закрыли свои сердца непроницаемой стеной, позволив себе общаться с ребенком лишь с помощью претензий, упреков и наездов.

Масло в огонь подливали и финансовые вопросы. Конечно, многие скажут, что Дурсли могли спокойно позволить себе содержать второго ребенка. У них были деньги, чтобы одевать Гарри не в обноски из Секонд-хэнда. У них была вторая детская в доме. У них были сбережения, чтобы оплатить учебу двух детей. Они к этому были готовы. Вопрос в другом: а к чему они готовились?

Зачем, еще до рождения Дадли и Гарри, мистер Вернон купил дом с двумя детскими комнатами? Зачем мистер Дурсль карабкался вверх по карьерной лестнице к фиксированной зарплате? Почему остановился после? Потому что у четы Дурслей был план. План нормальной жизни. Они планировали двое детей, мальчика и девочку. Тетя Петунья планировала продолжить семейную традицию «цветочных» имён у девочек. Но все планы оказались перечеркнуты кричащим младенцем, которого они нашли у себя на пороге.

Сначала они считали, что потянут третьего ребенка. Потом надеялись, что если чуть ужаться, чуть сэкономить на Гарри, то они услышат в доме на улице Тисовой смех второго, своего ребёнка. А потом... Потом они просто привыкли экономить на Гарри.

Материнская любовь, предназначенная двум или даже трём детям, в итоге обрушилась неудержимым потоком на Дадли. Гиперопекаемый, гиперлюбимый, гиперизбалованный ребёнок был просто обречен стать «соперником» для своего кузена. Нормальные отношения между братьями так и не сложились.

Кто был виноват в этой ситуации? Сложный вопрос. Лично Гарри уже давно перестал всегда и везде искать правых и виноватых, победителей и проигравших. Дерьмо случается. И тогда страдают все.

Единственным непонятным моментом долгое время оставался чулан под лестницей. Ну не могут нормальные люди запихнуть ребёнка в чулан, когда есть свободные спальни. Какие бы чувства они бы к нему ни испытывали.

Разгадка была найдена Гарри во время своей юбилейной, пятидесятой петли. Предыдущая, сорок девятая петля, обернулась невообразимым провалом. В попытке всех спасти, в попытке все сделать самостоятельно (ведь он-то бессмертный!), Гарри просто не успел, не смог быть в двух местах одновременно. А остальные были не готовы к магической войне, ведь Гарри старательно оберегал друзей от любых опасностей все семь лет. В итоге внезапный аналог «Битвы за Хогвартс» обернулся настоящей бойней.

Гарри победил. Тольку эту победу не увидели три четверти студентов Хогвартса и весь преподавательский состав. Вернувшись в замок по кровавой дорожке из трупов друзей и знакомых, Гарри впервые покончил жизнь самоубийством. Ну а после... Ритуал сработал как надо. И началась пятидесятая петля.

Она началась с форменной истерики. Изрыгая проклятья в лицо неудачно попавшемуся под руку Хагриду, Гарри в достаточно крепких выражениях описывал, куда пойти всем этим чертовым волшебникам вместе с их Темным лордом. В общем-то, крики и позиция мальчика не поставила бы крест на обучении мистера Поттера в Хогвартсе — уж слишком его ждали в волшебном мире. И никакая «детская истерика» бы это не изменила. А вот разрыв девяноста процентов магических цепей в теле Гарри, произошедший во время нервного срыва, поставил крест не только на обучении, но и на возможности колдовать в принципе. «Чрезмерно сильный стихийный выброс магии на фоне сильного стресса и нервного потрясения. Магопроводящие энергоканалы в теле пациента не выдержали поток магии и перегорели», — так написали в заключении целители больницы Святого Мунга. Подобные травмы они лечить не могут.

Как только Темный лорд вернулся к жизни (активной жизни), Дамблдор переправил Гарри в Австралию, где Поттер и прожил жизнь настоящего магла. Свою первую жизнь магла.

Пророчество гласит: «...И один не сможет жить спокойно, когда жив другой». Что ж, Гарри жил беспокойно. Но жил. Нашел себе работу, завёл друзей. Женился. Ну а после Темный лорд захватил власть над магической Британией.

Пожиратели Смерти рыскали по всей Австралии в поисках Поттера и других беглецов. В то время быть волшебником на Зеленом континенте стало попросту опасным, а дети Гарри Поттера очень рано начали проявлять свой магический дар.

Вы задумывались, как выглядит проявление магических способностей у детей? Для родителей это похоже на фильм ужасов — по комнате начинают летать ножи, вилки и прочие мелкие предметы. От смеха ребенка начинают хлопать ставни и двери. От его плача перегорают лампочки. И такое творится не день или два, а несколько лет. И даже во сне подобные «стихийные выбросы» приводят к заметным последствиям. Заметным соседям.

Соседи могли начать судачить о необычных детях. Слухи могли дойти до Пожирателей. Отбиться от них маглам с маленькими детьми было трудно. Поэтому Гарри приходилось скрываться самому и прятать от взора соседей своих детей. После нескольких ночей, когда особо сильные выбросы устроили целое световое шоу во всем квартале, Гарри всерьёз задумался о том, чтобы начать запирать детей на ночь в подвале...

Наверное, кто-то скажет, что Дурслям не нужно было бояться Пожирателей. Любые последствия стихийных выбросов магии у детей быстро решаются сотрудниками Министерства. Это правда. Только вот Дурсли видели, как решают волшебники свои проблемы с маглами. Одна только мысль, что их соседи могут превратиться в пускающее слюни нечто просто потому, что у Поттера опять случился стихийный выброс, пугала их до ужаса. Им страшно было за соседей, страшно было в случае чего смотреть им в глаза. Страшно было беспомощно смотреть на искалеченные судьбы. Именно поэтому Петунья Дурсль так маниакально следила за жизнью соседей — не приходили ли к ним «выжигатели мозгов»? Именно поэтому Вернон Дурсль просто бросил своего племянника в чулан под лестницей, когда их сосед поинтересовался, почему в комнате Гарри всю ночь мигали странные огни.

Поступили ли Дурсли плохо? Пожалуй, да. Винил ли их Гарри? Нет. Когда ты погряз в дерьме, иной раз любое движение лишь ухудшает твоё положение. Дурсли пытались что-то сделать, но ситуация в целом лучше не становилась.

Две недели Гарри выходил из спальни только в санузел. Две недели он проводил по 22 часа в маленькой комнате. Три раза в день, строго по расписанию, на стуле перед его комнатой появлялась еда. Дурсль чтили свои опекунские обязательства. Вся эта ситуация напоминала Гарри одну из петель, когда на своё сорокалетие он подхватил распространившийся по всему волшебному миру китайский штамм драконьей оспы.

Странное было время. Гарри спасал свою семью, изолированную в фамильном особняке Поттеров вместе с больным, необычным способом. Чтобы кого-то спасти, достаточно было ничего не делать. Никуда не выходить, не гулять, не общаться. Это было неприятно. Неприятно во время своего юбилея сидеть в магловской медицинской маске в пяти метрах от родных. Неприятно на случайный шаг к людям слышать тихое шипение Гермионы: «Пожалуйста, не приближайся к детям». Это было неприятно, но... но и что? Жизнь вообще почти полностью состоит из не самых приятных действий. А настоящий человек между неприятным, но необходимым, и приятным для себя, но опасным для близких, должен сделать правильный выбор. Даже если результаты этого выбора «обнулятся».

Вот и сейчас Гарри предстоял неприятный, но необходимый разговор: Поттеру нужно как-то добраться до Лондона 1 сентября. Конечно, можно было вызвать и «Ночного Рыцаря», но Гарри предпочел бы молчаливую поездку с дядей Верноном.

Гарри спустился на кухню, где и застал всё семейство родичей.

— Здравствуйте, — громко, но безэмоционально сказал Поттер. Вообще, было непонятно, как бессмертному (почти бессмертному) тысячелетнему монстру общаться с родственниками. А в любой непонятной ситуации нужно следовать этикету. На то он и был придуман.

— Чего тебе, мальчишка? — сразу же ответил мистер Дурсль.

— Первого сентября мне нужно быть в Лондоне, чтобы попасть в Хогвартс. Отвезёте? — спросил Гарри ровным тоном. В ответ дядя Вернон лишь утвердительно помычал.

— Спасибо, — ответил Гарри, легонько кинув головой. Уже выходя из кухни, он услышал слова мистера Дурсля:

— И как же вы добираетесь до школы? Наверное, летите на метлах? Или может сразу на драконах? А то, кто вас знает, всё у вас не как у людей!

Гарри развернулся и коротко ответил:

— На поезде.

— На поезде? — удивленно переспросил дядя Вернон.

— Да. С вокзала Кингс-Кросс, — подтвердил Гарри. От услышанного мистер Дурсль немного опешил. Ему было трудно поверить, что эксцентричные (на его взгляд) волшебники выбрали столь «нормальный» способ передвижения. Набрав полную грудь воздуха, дядя Вернон с еще большим рвением продолжил задавать вопросы:

— А что это так? Все ковры-самолёты поела моль? А все метлы поразбирали дворники, да?

Гарри лишь молча пожал плечами. Этот диалог с незначительными изменениями у них повторился уже сотню раз.

* * *

Гарри прибыл на вокзал Кингс-Кросс за два часа до отправления Хогвартс-Экспресса — как раз к открытию прохода на платформу 9 ¾. Редкие рабочие, проверяющие состав перед отправлением, хоть и косились с удивлением на одинокого мальчика, не стали отвлекаться от регламента на разговоры с школьником. Поттер же тем временем уверенно шел к последнему вагону, зарезервированному для первокурсников. Вообще, вся поездка на Хогвартс-Экспрессе — одна большая традиция, ну а вагон первокурсников — это традиция в традиции.

Гарри долгое время не мог понять смысл стольких странных и порой неудобных традиций. Почему школьнику из Глазго нужно ехать в Лондон, чтобы попасть в Хогвартс? Почему на маршруте нет остановок? Почему даже школьники из Хогсмида обязаны садиться на поезд в Лондоне? Разгадка оказалась проста. Дело не в почитании традиций или в сложности постройки дополнительных станций. Дело в самой поездке на поезде.

Это ритуал. Нет, речь не идёт о каких-либо магических ритуалах, всё дело в психологии. С древнейших времён, когда люди еще жили в пещерах, они уже придумывали различные ритуалы, обряды и церемонии. Обряды совершеннолетия, ритуалы становления воином, церемонии бракосочетания — в той или иной форме они были у каждого народа, у каждого племени. Различные по форме и содержанию, они все несли один и тот же смысл — разделить жизнь человека на «До» и «После». Изменить статус человека, изменить его права и обязанности. Водрузить на него тяжелый груз ответственности.

И дело не в том, что люди хотят зрелищ, нет. Подобные ритуалы позволяют человеку лучше настроиться на будущие события, лучше осознать произошедшие с ним изменения. К сожалению, за прошедшие века люди почти перестали ценить подобные психологические приёмы. На постоянной основе их используют только профессиональные спортсмены. Уж поверьте, нет на свете более суеверных людей, чем профессиональные спортсмены! У каждого из них есть с десяток привычек, обрядов, запретов и суеверий, связанных со спортом. Проследите внимательно за ними: кто-то трижды обходит свои ворота, кто-то дважды бьёт ногой по земле, кто-то каждый раз слушает одну и ту же песню перед игрой. Обязательно выйти на поле с левой ноги, никогда не смотреть на табло, потереть кулаком лысину капитана — каких только суеверий не бывает у спортсменов.

Думаете, спортсмены верят в это от недостатка интеллекта? Нет. Они верят в это, потому что оно работает. А работает оно, потому что спортсмены в это верят. И психологически настраиваются на игру, на выступление, на бой. Никогда не стоит недооценивать морально-волевой настрой человека, это важная составляющая успеха в любой деятельности.

Не сможет быстро осознать свой новый статус ребенок, если родители в первый учебный день за ручку отведут его от дома до дверей аудитории. Не сможет школьник быстро настроиться на учебу после каникул без какой-либо церемонии. А если никакой церемонии нет, то её надо придумать. А еще лучше — создать целое действо. Разительно отличающиеся от рутинных дел, пропитанное символизмом и строгим формализмом. И назвать его «традицией».

Именно поэтому школьники едут пол дня на поезде, а не добираются за минуты с помощью магии. Ведь им надо осознать, что в ближайшие месяцы их ждет совершенно другая жизнь. Именно поэтому первокурсники плывут в ночи по озеру на утлых лодчонках, а не едут в комфортабельных каретах. Ведь Хогвартс должен стать для них маяком во тьме невежества. Именно поэтому первокурсники входят в Большой Зал самыми последними, а не вместе со всеми. Ведь им только предстоит торжественно занять своё место среди других волшебников.

Так зачем же нужны вагоны первокурсников? Потому что большинство детей до последнего будут цепляться за свою старую жизнь. И поедут со старшими родственниками, друзьями, знакомыми. А тогда правильный настрой не возникнет. Что же делать? «Вытащи их из зоны комфорта!» — прокричали бы магловские «коучи» и «тренера личностного роста». И создатели Хогвартских традиций с ними согласны.

Тем не менее, Гарри из петли в петлю ехал в вагоне первокурсников не ради почитания всех этих традиций. Просто в этом вагоне легче всего реализовать задуманное. А задумал Гарри еще на несколько часов остаться в одиночестве. Нет, он не превратился в интроверта-социофоба (но это не точно). Просто слияние души и тела все еще продолжалось. Поэтому приходилось терпеть различные побочные эффекты вроде резких приступов головной боли, перепадов настроения и вспышек агрессии. Конечно, воля и разум Поттера позволяли держать эмоции в узде, но даже они могли спасовать перед лицами друзей и близких. Точнее, от воспоминаний, связанных с ними.

Еще около месяца Гарри при виде знакомых людей будет непроизвольно вспоминать абсолютно все события, с ними связанные. За все петли. Все их радости и неудачи, мечты и сожаления, и особенно — смерть. И каждый из них будет вести себя с Поттером как с незнакомцем. Или того хуже — как со знаменитостью. Это было… преодолимо. Гарри и не с таким справлялся. Но если можно безболезненно отложить эти болезненные встречи — то почему бы и нет?

Прикрепив на дверь последнего купе табличку «Ремонт», Гарри начал готовиться к ритуалу. К магическому ритуалу. Не стоит пока использовать палочку (око Надзора не дремлет!), а к серьезному беспалочковому волшебству еще не готовы магические цепи в теле мистера Поттера. Только вот не надо говорить, что без волшебной палочки колдовать невозможно! Невилл в 10 лет выпал из окна и отскочил от земли как резиновый мячик. Рон в 5 лет внезапно полетел по комнате. Сам Гарри когда-то заставил исчезнуть и потом появиться вновь стекло в зоопарке. Чуть ли не у каждого волшебника случался, как говорят Министерстве Магии, «стихийный выброс магии». Думаете, за тысячи лет никто так и не научился контролировать такие выбросы?

Да и вообще, как работают заклинания? Ну, делаешь пассы палочкой, произносишь слова и все, — ответят многие. Тогда откуда берётся магия в палочке? Из воздуха, — неуверенно ответят многие. И ведь действительно, магия разлита повсюду, и в каких-то местах, типа Хогвартса и Министерства Магии, её больше, а где-то меньше. Хорошо, пусть магия есть только в палочке. Тогда последний вопрос — почему не могут колдовать маглы? Та же волшебная палочка, те же движения, то же место, а результата нет. Почему вдруг не работает волшебство? Потому что человек должен влить магию в волшебную палочку. Или в магическую руну. Или в колдовской круг.

Для любого магического действа нужны всего две составляющие. Во-первых, некоторое количество магической энергии — аналога маны из компьютерных игр маглов. Во-вторых, так называемый управляющий контур, определяющий эффект действа. При использовании палочки магическая энергия берётся как из окружающей среды, так и из тела волшебника. В качестве управляющего контура выступает магический эфир — воздух, «пропитавшийся» магией во время движения палочки. При использовании рун контуром являются, собственно, сами руны. А энергия берется либо из магических накопителей, либо вливается волшебником. В ритуалах открывается поистине безграничный выбор для источника энергии и управляющего контура.

Также ритуалы позволяют чрезвычайно сильно снизить требования к магу — к пропускной способности его магических цепей и к контролю эфира. Правда, платить за это приходится чрезвычайно сильными потерями в КПД действа и в скорости активации. Зато они доступны почти всем. Даже маглы способны провести какой-нибудь простенький магический ритуал. Если подготовлены все его компоненты, конечно.

Все необходимые компоненты Гарри подготовил заранее. В качестве источника энергии выступал самодельный накопитель, созданный из экспроприированной у тети Петуньи сережки с изумрудом. Драгоценные камни вообще хорошо подходят для создания накопителей. Контур активации был нарисован мелком. Обычным, цветным мелком. Конечно, КПД энергии в ритуале при использовании столь «простецкого» компонента стремился к нулю, но для требуемого эффекта его хватало. Ведь нужно было всего лишь заклинить замок. Точнее — трансфигурировать механизм перемещения ригеля.

Табличка «Ремонт» вместе с заклинившим замком лучше многих заклинаний отваживали школьников от двери последнего купе крайнего вагона. Теперь Поттер вновь мог заняться своими важными делами — лежать, размышлять и смотреть в потолок. Возможно, кто-то скажет, что ему следовало бы ходить, заводить знакомства, формировать круг общения. Но опыт говорил, что поездка в поезде — не точка бифуркации. Да и на круг общения влияет только выбор факультета. Да, именно выбор факультета.

Чем взрослее и старше человек, тем сложнее выделить в нём какую-то одну, основополагающую черту. И тем сложнее Распределяющей Шляпе отправить его на какой-либо факультет. Закалённые в министерских подковерных интригах выпускники Рэйвенкло становятся хитрее многих слизеринцев. «Змеи» с возрастом начинают больше ценить дружеские связи между людьми. Выпускники Хаффлпаффа ради своей семьи могут биться отважнее льва. Ну а «Львы» иногда умнеют.

Так и Гарри, прожившему суммарно несколько тысяч лет, уже нельзя однозначно назначить подходящий факультет. Поэтому Шляпа предлагает ему выбор. Над этим важным выбором повтор и размышлял мистер Поттер.

Последние пятнадцать петель выдались тяжкими. Тяжелыми в психологическом плане. Все эти петли Гарри изучал магические искусства мезоамериканских цивилизаций. Сами искусства интересны и самобытны, хоть, по мнению Поттера, и чрезмерно кровавы, но вот искать сведения о них было чрезвычайно тяжело. Тяжело рыскать месяцами по болотам Амазонки, продираясь через душные джунгли, рои магических и немагических (но от этого не менее противных) насекомых. Тяжело штурмовать заснеженные перевалы Анд, осматривая чуть ли каждую сопку в поисках очередного затерянного города. Тяжело исследовать катакомбы, заполненные многочисленными ловушками, мстительными духами и прочими сюрпризами. И все это, почти не используя магию! Ведь сверхчувствительные артефакты для поиска следов магии буквально сходят с ума или вовсе ломаются даже от простой волшебной мази против москитов. Но без подобных артефактов бессмысленно рыскать по континенту в поисках хорошо запрятанных секретов. А все прочие секреты уже нашли. И они уже изучены Поттером.

В общем, Гарри требовался отдых. Одной или двух размеренных жизней должно хватить, чтобы привести пошатнувшуюся психику в порядок. Точнее, чтобы отдалить следующий нервный срыв. «В порядке» его психика не будет уже никогда. Ни тело, ни душа, ни психика человека просто не приспособлены к нескончаемому циклу смертей и перерождений. Пережить его можно, лишь отбросив свою человечность или память. И то, и другое слишком ценно для Поттера. По крайне мере, пока.

А если мистер Поттер решил отдохнуть, то сразу стоит исключить Слизерин. Не то чтобы Гарри не любил этот факультет или его студентов, просто на Слизерине нельзя расслабиться и плыть по течению. Ну, если твоя фамилия Поттер, а Темный Лорд еще не добит, конечно. Также под вопросом был и Гриффиндор. Слишком часто Гарри попадал на этот факультет, уже не получится без усилий вывернуть на незнакомый аттрактор. Усилия противоречат желанию отдохнуть, а в очередной раз наблюдать знакомое развитие событий было попросту скучно. Выбирать приходилось между Рэйвенкло и Хаффлпаффом.

Среди плюсов «Воронов» можно выделить независимость и самостоятельность студентов, а также благосклонное отношение к асоциальному поведению. Никто не станет лезть тебе в душу без приглашения, никто и бровью не поведет, если ты будешь засиживаться за странными экспериментами до утра, никто не удивится каким-нибудь ночным похождениям — если возьмешь с собой груду книг, конечно. А то еще подумают, что на свиданку ходил. Посплетничать Вороны любят! Помнится, в одну из петель Поттер на пятом курсе в одиночку разобрался с крестражем в пещере. Уставший, вспотевший, измазанный в крови, но довольный, Гарри вернулся в гостиную факультета на рассвете, где и был замечен парочкой старшекурсников. После слухи о любовных похождениях Поттера не утихали до его выпуска.

У «Барсуков» же можно наслаждаться теплой, «ламповой» атмосферой, проводить вечера в покое и уюте, или же развлекать себя общением в большой компании. После жизни в Гриффиндоре Гарри долго не мог поверить, что большая компания не означает шум, взрывы и случайные превращения в канарейку в ходе какой-нибудь «шутки». Ну а традиционное для Хаффлпаффа «пятничное чаепитие» — это вообще отдельная история. Каждую пятницу после уроков абсолютно все (ну, почти все) Барсуки собираются в факультетской гостиной и тут начинается. Песни, игра на музыкальных инструментах, настольные игры, декларирование стихов. Раз в месяц энтузиасты ставят пьесу — по сценарию какого-нибудь студента. И всё — одной большой компанией.

Несмотря на все достоинства этого факультета, Гарри не так уж и часто выбирал Хаффлпафф. Потому что за всё хорошее надо платить. Нельзя наслаждаться семейной атмосферой и не быть частью этой семьи. А «Семья Хаффлпафф» — это странное нечто, которое вечно стоит за твоей спиной. Как можно пойти убивать василиска, если уже в 18:30 тебя начинает искать весь факультет по всему замку? Как можно готовиться к ограблению Гринготса, если тебя «припахали» к пошиву костюмов для очередной пьесы? Или к дополнительным занятиям с отстающими? Или к организации пикника? Когда уничтожать крестраж, если сегодня в 19:00 у вас продолжение партии в «Dungeon&Dragons», а завтра в 18:30 празднование дня рождения однокурсника?

Конечно, никто не заставлял Гарри принимать участие во всех этих мероприятиях. Всегда можно было отказаться, не согласиться или просто не прийти. Но тогда магия и очарование пребывания в Хаффлпаффе исчезали. Ну, формально ничего не менялось. Атмосфера все также была уютной, спокойной и приятной. Только вот ты её уже не чувствуешь.

Никто из Барсуков ни разу не сказал Гарри и слова злого за его попытки жить по своим правилам, законам и по собственному расписанию. Да и хорошего, ну или хотя бы нейтрального, слова тоже. Хочешь жить по-своему? Пожалуйста! Но будешь жить один. Если ты игнорируешь коллектив, то коллектив игнорирует тебя. Полный остракизм, хоть и в мягкой форме. Знаете, когда Гарри испытал самое сильное чувство одиночества? Не в темноте бездонных гималайских пещер, не в застенках карцера Азкабана, не в пустой палате больницы Святого Мунго — а в гостиной Хаффлпаффа. В один из пятничных вечеров, в конце учебного года, когда все студенты праздновали окончание экзаменов, веселились и делились байками, ну а Гарри, игнорируемый всеми, чертил план штурма особняка, где скрывалась Нагайна. Один посреди толпы.

Впрочем, если Гарри решил отдохнуть, то это всё не проблема. Прожить каких-то 7 лет по правилам и расписанию Барсуков совсем не трудно. В конце концов, они не мешают его планам отдохнуть.

Кстати об отдыхе. В этот раз ничего не будет. Никакой охоты на Квиррелла в Запретном Лесу, никаких походов в Тайную Комнату, никаких поисков Темного лорда в лесах Албании, ничего! Только тихая и размеренная жизнь. Совсем как в «первой» жизни. Ну а проблемы будут решаться по мере их поступления. Совсем как в «первой» жизни. В конце концов, не так уж и плохо тогда все получилось. По сравнению с некоторыми петлями, конечно.

Наконец, Гарри определился с выбором. Точнее, он решил не решать самостоятельно. Пусть все решит Случай. Ну, или Судьба, если верна теория о детерминированности. Поттер достал из кармана золотой галеон. Аверс — Хаффлпафф, реверс — Равенкло. Бросок, монета тихонько звякнула, перевернулась несколько раз в воздухе и упала.

— Ну что ж, — усмехнулся Гарри. — Ave, Хаффлпафф. Идущий в отпуск приветствует тебя.

Резкий звук дерганья дверной ручки вывел Гарри из полудрёмы. Кто-то отчаянно пытался попасть в купе. Впрочем, понятно кто — Рон Уизли. Поезд уже два часа как тронулся, а Рон все никак не мог найти Поттера для «случайной встречи». Дважды обойдя все вагоны, но так и не обнаружив знаменитого однокурсника, самый младший Уизли решил поискать его в запертом купе. Спустя минуту бесплодных попыток открыть замок, Рон постучал костяшками пальцев по двери и спросил: — «Есть тут кто?». Из купе не доносилось ни звука. Постояв немного у двери, Уизли решил продолжить поиски в другом месте.

Через час, раздраженный бесплодными усилиями, Рон опять появился под дверью купе. Единственное непроверенное купе манило его сильнее сокровищ древнего дракона. Объявив неуступчивый замок своим заклятым врагом, Рон решился на крайние меры — обратился за помощью к братьям. Перси отказался помогать Рону в его вендетте, а вот Фред и Джордж прониклись проблемами младшего Уизли. И даже обучили его секретному заклинанию. Чарам, открывающим любые двери.

— Что ты тут делаешь? О, ты показываешь чудеса? Давай, продолжай, я тоже посмотрю, — раздался в коридоре вагона женский голос. Этот голос Гарри узнает из миллиона — голос Гермионы Грейнджер.

— Э-э-э… — нерешительно протянул Рон.— Ну ладно.

Он прокашлялся и попытался напеть высоким голосом:

— Словно солнца нежный луч

Пробивается меж туч,

Открывай замок скорее,

О волшебный суперключ!

Рон помахал волшебной палочкой, но ничего не произошло. Замок и не думал поддаваться этим секретным чарам.

— Ты уверен, что это правильное заклинание? — поинтересовалась девочка. — Похоже, оно не сработало. А я тут взяла из книг несколько простых заклинаний, чтобы немного попрактиковаться, и всё получилось. Там было и заклинание как раз для такого случая. Подвинься немного, я тебе покажу, — Гермиона говорила так быстро, что Рон едва успевал разобрать её слова, но уже успел обидеться на её прямо таким начальственный и покровительственный тон.

— Алохомора! — Гермиона произнесла заклинание, и из недр замка раздался громкий щелчок. Удивительный она, все-таки, талант. Без наставников, без практики, чисто по книжкам выучив заклинания и отработав соответствующие им пассы кистью, Гермиона с первой попытки смогла создать не самое простое магическое действо. Непростое хотя бы потому, что оно концептуального действа.

Все магические действа, будь то заклинания, ритуалы или зачарования, условно можно разделить на две категории физические и концептуальные.

Физические действа допускают короткое описание на языке математических формул и физических свойств. Относительно короткое. Так, «Аква» — просто создаёт воду, «Дифиндо» — разрезает не очень прочные и не толстые предметы. «Вингардиум Левиоса» — перемещает предмет в пространстве. Все эти действа можно легко выразить с помощью формул в небольшом базисе физических и химических терминов.

А вот описать таким образом эффект концептуальных действ (почти) невозможно. В самом деле, как математически описать «запертый замок»? Каким уравнением? Существует множество типов замочных скважин, и колдующий может не знать ни одного из них. Он может даже не знать внутреннее устройство замка, находящегося перед ним, но одно и то же заклинание откроет любой. Потому что оно реализовывает не формулу, а концепт. Закрытое становится открытым. И неважно, какой формы замок, какого типа. Вложив достаточно магии в заклинание, волшебник способен отпереть и электронный, и магнитный замок. А маглорожденные волшебники в 30-тых годах двадцать первого века утверждали, что «Алохомора» может даже снять блокировку экрана мобильного телефона.

В общем случае, конечно, не всегда физические действа проще концептуальных. Трансгрессия, магия Времени, Чары расширенного пространства — все они очень просто выражаются на языке формул, но непосильны большому числу волшебников. Но «в среднем» концептуальные заклинания немного сложнее.

Это понимала и Гермиона, которая с самодовольной и снисходительной улыбкой посмотрела на Рона и дернула дверную ручку. Дверь и не подумала открываться. Нет, заклинание сработало как надо. Просто замок был не закрыт, он был заклинен. И поэтому «Алохомора» не принесла желаемого эффекта. Безрезультатно подергав дверную ручку, Гермиона задумалась.

— Похоже, оно не сработало, — язвительно произнес Рон.

— Нет, оно сработало. Просто дверь… не закрыта, а сломана, — задумчиво произнесла Гермиона.

— Или оно не сработало, — продолжал Рон.

— Тут нужны Восстанавливающие чары. Один момент, — девочка хоть и поморщилась от повторной издевки, но пропустила её мимо ушей. Вновь направила палочку на дверь купе и произнесла — «Репаро!». И вновь концептуальное действо, и вновь заклинание сработало, и вновь ничего не произошло. Ведь механизм перемещения ригеля не был сломан, он был трансфигурирован. Простенькая «Финита» на пару с «Алохомора» решили бы эту проблему. Ну, или если бы Грейнджер влила бы в «Репаро» значительно больше магии…

— Похоже, оно не сработало, — не унимался Рон.

— Тц, — громко цыкнула Гермиона, разворачиваясь на каблуках и стремительно уходя прочь от надоедливого мальчика.

«Типичный Рон», подумал Гарри. «За всё зло воздаст сторицей, а за все добро лишь скажет: “Спасибо”».

* * *

«Мы подъедем к Хогвартсу через пять минут.» — разнесся по вагонам громкий голос машиниста. — «Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно». Гарри встал, зевнул и потянулся. Спешить не было никакого смысла — в коридоре еще минут пять будет жуткая толчея. Поддавшись какому-то первобытному инстинкту, школьники изо всех сил пытались выйти как можно скорее, что только увеличивало общее время сборов.

Выйдя самым последним на маленькую темную платформу, Гарри оглянулся. В стороне стоял Хагрид, продолжавший в очередной раз пересчитывать первокурсников. Обнаружив «потеряшку», лицо великана засияло.

— Эй, Гарри, у тебя все в порядке? Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной! — пробасил великан, ведя выводок первокурсников по узкой дорожке.

Поттер уныло плелся позади толпы детей, старавшихся держаться как можно ближе к единственному источнику света в округе — к фонарю в руке великана. Просто Гарри решил не портить своей постной миной им всю атмосферу. Путь по узкой извилистой тропинке занял не так уж и много времени, и вскоре школьники оказались на берегу озера. Когда дети вдоволь насмотрелись на величественное здание Хогвартса, началось великое расселение по лодкам. И здесь Поттер вновь остался верен себе, сев самым последним. Маленькая лодчонка была рассчитана на четырех человек, точнее — на четверых первокурсников. Гарри сел спиной к замку и начал рассматривать лица попутчиков.

Первой из них была Дафна Гринграсс. Потомственная ведьма из уважаемого рода Гринграсс, выходцы из которого почти всегда попадали на Слизерин. Будущая свояченица Драко Малфоя, если, конечно, Гарри не вмешается в их жизнь. Миловидная блондинка, которая через каких-то пол десятилетия превратится в жгучую красотку и светскую львицу, сейчас завороженно смотрела, раскрыв рот, на мистический замок. Поймав долгий и пристальный взгляд Поттера, девочка моментально выпрямилась, расправила плечи и набросила на себя презрительно-скучающий взгляд — прям как её учили на занятиях по этикету.

Рядом с ней сидела еще одна ведьма — Сьюзен Боунс. Племянница нынешней главы отдела магического правопорядка — Амелии Боунс. Сьюзен обычно шла по её стопам, зачастую превращаясь в нелюдимую и немного отстранённую волшебницу, но при этом она всегда становилась великолепным профессионалом своего дела. Сейчас же сердце рыжей девчушки еще не превратилось в кусок льда, и она с восторгом наблюдала за вырастающим перед ними зданием школы.

Третьим попутчиком был Эрнест Макмиллан — чистокровный волшебник в десятом поколении. Достаточно сильный эмпат, и поэтому весьма обидчивый человек. Его судьба не была столь «устойчива», как судьба его попутчиц, и складывалась по-разному. Иногда он становился весьма известным зельеваром, иногда опускался на самое дно социальной лестницы — все зависело от его круга общения в школе. Сейчас же Эрни беспокойно переводил взгляд то на Хогвартс, то на изумленных девушек, то на мертвецки спокойного Гарри. С одной стороны, его захватывал восторг, буквально излучаемый первокурсницами, а с другой — для эмпата ледяное спокойствие Поттера, временно подчинившего себе все свои эмоции, было подобно ушату холодной воды.

Первокурсники сгрудились в небольшом зальчике, ожидая начало церемонии распределения. Кто-то беспокойно делился догадками о предстоящем мероприятии, кто-то обсуждал факультеты, ну а Гарри стоял в углу, закрыв глаза и прислонившись к стене. Внезапный громкий возглас застал его врасплох.

— Гарри Поттер! — радостно воскликнул Рон Уизли, наконец-то нашедший своего знаменитого ровесника.

— Где?! — прокричал Гарри, начав с энтузиазмом озираться по сторонам. Сбитый с толку рыжий мальчик на мгновенье «завис».

— Ну, здесь, — немного неуверенно произнес Рон, показывая пальцем на Гарри.

— Я? С чего это вдруг? — произнес Поттер в (почти) искреннем удивлении.

— Ну... У тебя шрам вон виден, — совсем неуверенно произнес младший Уизли.

— А, это. Он фломастером нарисован. Извини, глупая шутка, — сказал Гарри, начав тереть рукавом мантии ярко-фиолетовую молнию на своём лбу. Рон ошеломленно смотрел на «шрам», медленно превращающийся в пурпурную кляксу.

— Извините, — буркнул Рон таким тоном, которым обычно произносят фразы типа «совсем уже охренели», ну а после рыжий мальчик смущенно ретировался подальше от Поттера.

Гарри же тем временем продолжал свои безуспешные попытки стереть нарисованный шрам, что только ухудшало внешний вид его лба. В какой-то момент стоявшая рядом Сьюзен Боунс начала рыться в своей небольшой сумочке. Неизвестно, как много вещей скрывалось в этой зачарованной вещице, но девочка вынула оттуда несколько салфеток и бутылочку воды.

— Помочь? — спросила Сьюзен, демонстрируя Гарри свои находки.

— Буду благодарен, — коротко ответил Гарри, подходя к Боунс. Он протянул руки к салфеткам, но у рыжей волшебницы были другие планы.

— Стой смирно, — сурово произнесла Боунс, схватив Гарри за предплечье. Она намеревалась решить проблему Поттера, взяв всё в свои руки. В прямом и в переносном смысле. За пару секунд начисто стерев все следы фломастера, Сьюзен начала тереть уже настоящий шрам, посчитав его тоже «нарисованным». Гарри собрался было остановить девушку, но грозный окрик Сьюзен «не верти головой!» заставил его молча терпеть продолжавшуюся экзекуцию. Через несколько минут тень сомнения возникла на лице девушки. Еще через несколько минут она прекратила свои бесплодные усилия, вздохнула и убрала вещи в сумочку.

— Давай знакомиться. Я — Сьюзен Боунс, а тебя как зовут? — спросила волшебница.

— Гарри Джеймс Поттер. Рад знакомству, — отчеканил Гарри, слегка кивнув головой.

— Ну и зачем было вот это вот... представление? — спросила Сьюзен, руками указывая на лоб Поттера.

Гарри усмехнулся и ответил вопросом на вопрос.

— Тебе кратко ответить или полно?

— Нуу... Давай... — Боунс оглянулась, задумалась, пожала плечами и продолжила — Давай полно.

— Однажды я был в зоопарке. В одной клетке сидел старый, уставший обезьян. Дети вокруг него носились, кричали: «Мама, мама, смотри, это обезьяна», — а он просто сидел и смотрел в одну точку. Вокруг был шум, гам, и почти каждый ребенок считал своим долгом ткнуть пальцем в уставшего примата и крикнуть что-то в духе: «Смотрите, обезьяна!». Тогда я подумал: «Хреново быть тобой, мужик». Та-ак, к чему я это всё? — Гарри на секунду задумался, потер подбородок, а после продолжил свой монолог.

— Так вот. Недавно я был в Косом Переулке. В магазине Флориш и Блоттс за тринадцать минут двадцать четыре человека произнесли фразу «смотрите, Гарри Поттер!» и её вариации суммарно пятьдесят два раза. При этом восемнадцать из них тыкали в меня пальцем. При этом четверо чуть ли не до лба протягивали свои ручонки. Именно тогда я и вспомнил тот поход в зоопарк. Именно тогда я решил не терпеть подобные выкрики и поступки. Не хочу быть молчаливой диковинкой в клетке. И не буду. Вот так вот. Я ответил на твой вопрос? — Гарри закончил свою речь, резко взглянув прямо в глаза рыжей девушки. Она явно не ожидала получить на свой короткий вопрос столь длинную отповедь.

— Да, ответил. Что ж, это был действительно... полный ответ, спасибо. — Сказала Сьюзен, осторожно отступая от Поттера на шаг. Кажется, она не понимала, как реагировать на столь эмоциональную речь. Ситуацию спас бледный мальчик с тонкими чертами лица, вышедший из толпы.

— Господа и дамы, разрешите представиться. Драко Малфой из рода Малфоев. Могу ли я узнать ваши имена? — Блондин выполнил поклон по всем канонам этикета.

— Гарри Поттер, — Гарри машинально представился, кивком головы выполнив необходимый минимум правил приличия.

— Сьюзен Боунс, — немного запоздало ответила девочка.

— Господа, я услышал часть вашего разговора и предшествующие события. Мистер Поттер, позвольте заверить вас, не все волшебники столь же бескультурны, как уже встреченные вами... дети, — произнес Драко, кивком головы указывая на Уизли. После небольшой паузы он продолжил.

— Вскоре вы, мистер Поттер, поймете, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые воспитаны куда лучше остальных. Ни к чему общаться с теми, кто этого не достоин. Ну а я с радостью помогу вам разобраться, кто есть кто, — сказал Малфой, протянув руку для рукопожатия.

«Ну здравствуй, первая точка бифуркации», — подумал Гарри. И действительно, от его поведения в этот момент сейчас зависели отношения с доброй половиной студентов Слизерина, а также судьба Драко Малфоя.

Почему? Ну, стоит начать с семьи Малфоев и их принципов воспитания. С молоком матери Драко усваивал, что люди делятся на три категории: слуги, соперники и ничтожества. Вторых нужно либо изничтожить, либо обходить стороной. Дружба, товарищество, братство и взаимовыручка — в большей части петель у Драко не было ни единого шанса познакомиться с такими понятиями. Да они были особо и не нужны наследнику богатого и влиятельного рода.

С самого детства, в соответствии с иерархией семей, к Драко подходили дети сторонников и вассалов его отца и просили о «помощи», тем самым признавая главенство Драко среди сверстников. Изредка на приемах попадались условно равные ему — таких детей младший Малфой, по заветам родителей, считал соперниками, угрожающих его «власти». Текущей или будущей. Сам Драко никогда и ни к кому из ровесников не подходил первым. Это было ниже его статуса. Первое и единственное исключение он сделал для Поттера. И Гарри в своей «первой жизни» прилюдно отверг протянутую ему руку, попутно поставив под сомнение статус рода Малфоев.

Это была даже не пощечина. Это было объявление войны. Во всех петлях Драко всегда старался буквально уничтожить своих врагов. А согласно пословице, «враг моего врага — мой друг». Так что конфликт сейчас неизменно приведет младшего Малфоя в сети Пожирателей Смерти в будущем.

Также стоит отметить некоторые особенности факультета Слизерин. Если на Гриффендоре царила анархия, на Хаффлпаффе — коллективизм, на Равенкло — индивидуализм, то на Слизерине царила диктатура. На каждом курсе в ходе интриг и меряния… родословной негласно выбирался лидер. Лидеры курсов уже между собой начинали свою вариацию школьной «Большой игры». Из поступивших в Хогвартс в 1991 году только Гарри теоретически может посоперничать с Малфоем за власть над курсом. Да и то, не во всех попытках Поттер одерживал верх. Иными словами, почти всегда Малфой рано или поздно становился «вожаком» для многих слизеринцев. И любая ссора с Драко автоматически портит отношения с этими студентами.

Если Гарри хочет отдохнуть, то развязывать вражду с Малфоем на ровном месте просто глупо. Однако и «дружба» с ним не приводит к покою — Драко никогда не брезговал использовать Поттера для достижения еще большей власти. Что обычно приводило к проблемам, сыплющимся на голову Гарри. Однако помимо дружбы и вражды был еще третий путь — вооруженный нейтралитет.

— Мне не нужны помощники, мистер Малфой, — сказал Гарри, крепко пожимая протянутую ему руку. — Мне гораздо интереснее общаться с равными мне. А равным я признаю любого достойного, — произнес Поттер, глядя Малфою прямо в глаза, и все еще пожимая его руку. Драко слегка улыбнулся.

— Я вас понял, мистер Поттер, — произнес Малфой, возвращаясь к своим «подчиненным». Гарри посмотрел по сторонам — его интересовала реакция окружающих людей. Дети, ещё не привыкшие к словесным кружевам с двойным, а то и тройным дном, услышали только то, что хотели услышать. Малфой услышал слова «равный мне». Будущие ученики Слизерина услышали «равным я признаю достойного». Ну а остальные — «равным я признаю любого». И только Рон Уизли, похоже, не услышал ничего, и от рукопожатия с Малфоем скривился так, будто съел драже со вкусом брюссельской капусты.

— Двух зайцев одной «Авадой», — пробормотал Гарри. Столь недружественное поведение во время «первой встречи» по отношению к некогда лучшему другу — Рону Уизли — преследовало определенную цель. Поттер старался отвадить его от себя. Дело в том, что если Поттер шел на Хаффлпафф, то с вероятностью в пятьдесят процентов Уизли попадал туда же. Рон уговаривал, просил и умолял Распределяющую Шляпу отправить его на тот же факультет, куда и шел его знаменитый однокурсник. И если на Слизерин и Равенкло путь Уизли был заказан, то на Хаффлпафф шляпа могла его отпустить.

И это была катастрофа. Потому что Рон сразу же становился объектом шуток и травли для своей семьи. В ответ на это Рон пытался всеми силами доказать свою «львиность». Он не общался с учениками Хаффлпаффа (за исключением Поттера), он демонстративно носил алый шарф с эмблемой своего «любимого факультета», он почти каждый день тусовал в гостиной Гриффиндора. Уизли отказывался от любой факультетской активности, будь то совместное выполнение домашнего задания или посиделки однокурсников. «Львы не ходят в стаде» — так он пафосно отвечал на все упреки. За это его подвергали остракизму. Как следствие, Уизли еще сильнее старался привлечь к себе внимание всякими выходками. За это его подвергали еще большему остракизму. В результате получался самоподдерживающийся процесс, этакий Вечный двигатель, где обиды и оскорбления становились топливом для новых обид.

В итоге перед Гарри каждый раз вставала дилемма — либо поссориться с Уизли, либо поссориться со всеми остальными. И если приходится выбирать между одним злом и другим, Поттер предпочитал не выбирать вообще. Как это сделать? Поссориться с Уизли еще до выбора факультета! Тогда Рон вряд ли будет настойчив в диалоге с Шляпой…

— ХАФФЛПАФФ! — громкий крик Шляпы вывел Гарри из подобия транса. Под шум аплодисментов крайнего справа стола, девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, пошла к своему факультету. Раз за разом, первого сентября 1991 года десять человек неизменно попадали на Хаффлпафф. Иногда — одиннадцатым — к ним присоединялся Гарри. Иногда — двенадцатым — шел Уизли. Но «оригинальная десятка» всегда оказывалась на этом факультете.

В списке из сорока четырех детей Поттер был шестым с конца, так что разговора с Шляпой нужно еще немного подождать. Впрочем, за пару тысяч лет Гарри все-таки научился терпению.

…

— Поттер, Гарри!

Подойдя размеренным шагом к цели, Гарри плавным движением нахлобучил на себя Шляпу, которая была настолько большой, что закрыла не только лоб, но и глаза Поттера.

— Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо ему в ухо тихий голос. — Непростой вопрос. Очень непростой... Многое вам пришлось повидать, многое довелось пережить. От былых принципов не осталось ни следа. Пески времени стерли в пыль прежний характер. Остались лишь… шаблоны… да, шаблоны поведения и наборы моральных правил, которые вы меняете как перчатки. Так какого же образа вы намерены придерживаться в этот раз, мистер Поттер?

«Подходящего студенту дома Хаффлпафф, уважаемая Шляпа», мысленно ответил Гарри.

— Хаффлпафф, да? — переспросила Шляпа. — Этот выбор ничуть не лучше других... Впрочем, и ничем не хуже... А раз так, то… ХАФФЛПАФФ!

Под гром аплодисментов Поттер не спеша пошел к столу «барсуков». Коротко поприветствовав окружающих, он сел между Ханной Аббот и Эрни Макмилланом. После Гарри продолжил пристально наблюдать за церемонией распределения.

…

— СЛИЗЕРИН! — наконец-то последний из первокурсников был зачислен на факультет. Только теперь Гарри немного расслабился. Неожиданностей не произошло — так как Поттер (почти) не вмешивался в привычное течение вещей, распределение студентов по сравнению с первой петлей не изменилось. Взор Гарри медленно скользил по собравшимся в Большом Зале Хогвартса. На мгновение Поттер поймал на себе беглый взгляд Гермионы, и словно раскаленными иглами тысячи и тысячи различных воспоминаний пронзили разум Поттера. Мальчику удалось подавить болезненный стон, но резкая смена настроения не осталась незамеченной для его соседа.

— Все хорошо? — неуверенно спросил Эрни. Гарри мысленно выругался. Ответить в стиле «да, всё в порядке» уже не получится — эмпат уловил эмоции Поттера, и подобные ответы для него прозвучат как «не лезь не в своё дело». Обидится! Так что придется говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Но не всю правду.

— Да голова раскалывается в последнее время, вот опять началось. Ну ничего, справлюсь, — ответил Гарри, натужно улыбнувшись соседу.

— Может, обратиться в больничное крыло? — обеспокоенно предложила Ханна.

— Не настолько все плохо, — усмехнулся Поттер. — Но если что, то обязательно обращусь, спасибо! — быстро добавил Гарри. Ханна — чрезвычайно добрая девушка, и не стоит с пренебрежением относиться к её заботе об окружающих.

* * *

— Добро пожаловать на самый лучший, самый дружный факультет Хогвартса! — Габриэль Трумэн, шестикурсник и староста Хаффлпаффа, начал свою приветственную речь в гостиной факультета.

— Весь наш факультет — одна большая семья, и скоро вы в этом убедитесь. Все радости и печали, неудачи и успехи, победы и поражения мы встретим и переживем вместе. Мы готовы помочь всем и каждому, и неважно, с какой проблемой или вопросом вы обратитесь. Барсуки ценят друг друга. И, как показывает история, узы, созданные здесь, не исчезнут со временем, — в этот момент Поттер непроизвольно скривился. Просто на слова «узы», «время» и «исчезнут» в одном предложении он… немножко бурно реагировал.

Староста продолжал свою речь.

— И сегодня мы все вместе создадим первую ниточку наших уз. Начнем мы с приветствия и представления. По нашей славной традиции, первыми будут семикурсники! — Трумэн закончил говорить, жестом приглашая одну из семикурсниц выйти в центр полукруга. Гостиная Хаффлпаффа представляла из себя большую круглую комнату, заполненную мягкими диванами, удобными креслами, огромными подушками и уютными пуфиками. Но сегодня все предметы мебели оказались выстроенными на одной половине, от одной стены до другой, образовывая импровизированный амфитеатр. И сейчас на «сцену» выходила ученица, дабы рассказать о себе и своих увлечениях. Хоть всё это делалось для первокурсников, самопредставление слушали абсолютно все студенты Хаффлпаффа.

После небольшого рассказа, ученица под аплодисменты других студентов поспешила вернуться на своё место. На сцену тем временем выходил другой семикурсник. Его сменил следующий. Седьмой курс сменил шестой. За ним был пятый, четвертый, и дальше по убыванию. Наконец, настала очередь первого курса.

— Всем привет, меня зовут Софи Роупер, и я… — невысокого роста брюнетка с короткой стрижкой отчаянно пыталась побороть своё волнение, но, судя по небольшой дрожи в руках, у неё это не очень получалось.

— В общем, я из приюта, где были обычные люди. Ну, в смысле, не маги. Да я и сама о магии узнала месяц назад, долго во всё это не верила, а тут приехала сюда, а здесь все так ну прям «Вау», прям волшебно. Ха-ха, глупо это как-то прозвучала, наверное… — Софи смущенно зачесала прядь волос за ухо, набралась решимости и продолжила.

— У меня нет каких-либо особых талантов или увлечений, — ну тут она наврала. У Софи был талант, даже два. Она с невообразимой легкостью могла завести дружеские отношения почти с кем угодно. Даже со слизеринцами. Через пять минут разговора чуть ли не любой начинал её считать своей давней знакомой. Была ли в этом виновата магия, или же все дело в природном обаянии девушки, Гарри не знал. Но он знал про её второй талант — слухи. Это было её настоящее призвание. Найти, разузнать, вынюхать любой секрет, а потом разнести его за считанные часы по всей школе — такое она проворачивала с легкостью. В общем, ей и факты-то особо не нужны — она могла выдумать безумно правдоподобные слухи, от которых откреститься было почти невозможно. И что самое страшное — под маской милой и застенчивой девушки скрывалась злопамятная стерва, готовая сурово отомстить даже за грубый взгляд.

— Да и у нас в приюте было как-то не очень с увлечениями… Но мне все так понравилось! Ну, что вот люди тут до меня рассказывали про свои хобби. Всё таким интересным показалось! Всё хочется узнать, со всеми подружиться. Надеюсь, получится… — улыбка Софи была настолько очаровательной, что часть старшекурсниц не смогла сдержать возглас умиления.

Девочка вернулась на свой диванчик под громкие аплодисменты. Настало время Поттера.

— Всем здрасте, я — Гарри Поттер. Прошу, зовите меня Гарри, просто Гарри и никак иначе. Моя цель — хорошенько отдохнуть в этой жизни. Моё хобби — выполнять свои обещания и говорить правду. Увлечение — рассказывать воспоминания о будущем. Мировоззрение — хаотично-нейтральное. Что касается норм морали… — чем больше Поттер говорил, тем сильнее удивлялись слушатели. — Ну, точные нормы морали для себя я определю чуть позже, может быть, через пару десятков лет. Но обещаю никому из студентов первым не вредить! Так, что еще… Да вроде бы всё, — Гарри закончил свою речь и еще несколько секунд рассматривал сидящих учеников. Школьники то ли ожидали продолжения, то ли пытались переварить сказанное. Только когда Поттер прошел половину пути до своего места, кто-то из старшекурсников пришел в себя и начал хлопать. Его поддержало еще несколько человек.

Столь странный рассказ о себе преследовал лишь одну цель — зафиксировать выбранный шаблон поведения. Шляпа была права — от первоначальных принципов и «оригинального» характера Гарри не осталось ни следа. Слишком разные жизни прожил Поттер. Когда-то, во время нервных срывов, он вёл себя хуже последнего мудака. Когда-то, в попытке замолить одному Поттеру известные грехи, Гарри вёл себя как христианский святой. Иногда был примерным семьянином, иногда отвязным панком. В одну из петель стал профессиональным спортсменом, в другую — политиком. Гарри примерил на себя сотни ролей и сменил тысячи лиц. И, меняя одну маску на другую, он вдруг понял, что под этими масками ничего нет. Пустота. Что он на самом деле пустышка. Без характера, без моральных принципов. От некогда цельного человека осталась лишь альфа и омега — привязанности и стремление к конечной цели. Лишь его чувства к некоторым людям прошли с ним от начала до текущего момента.

Как так вышло? Долгая история. В конце концов, это был не сиюминутный процесс. Жизнь за жизнью, столетие за столетием определение «приемлемого» постепенно размывалось. На тридцатой петле стало «приемлемо» нарушать большинство законов магического мира. На шестидесятой петле Гарри начал манипулировать родными и близкими. На сотой петле Поттер стал банально убивать любого, кто встанет на его пути к «всеобщему благу». В общем, подойдя вплотную к черте, отделяющей человека от монстра, Гарри не без труда смог удержаться от падения в пропасть. И помогло ему в этом строгое следование нормам морали. Правда, сам Поттер называли эти нормы «ограничениями», и определял их в каждой петле по-разному.

Где-то сотню петель назад, Гарри расширил свою концепцию «ограничений». Объяснить её проще всего через компьютерные игры. Представьте двух игроков. Один просто играет в игру, выполняет миссии, использует доступные ему механики. Другой сразу включает чит-коды, и прямо со старта «прокачивает» своего героя до максимального уровня. После надевает на себя лучший «шмот» и телепортируется к финальному боссу. Кто из них получит больше удовольствия от игры? Ну, на самом деле, вопрос спорный, и зависит больше от самой игры. Но пусть это достаточно увлекательная игра, которую можно пройти десятком разных способов. А теперь заставим наших игроков играть в неё раз за разом, прохождение за прохождением. Один год, второй, десятый, двадцатый. Вот уже сотню лет наши игроки потратили на игру, причем второй действует по одному сценарию с чит-кодами. Так кому же она надоест быстрее?

Петли времени — это самый настоящий чит-код. Это возможность овладеть бесчисленными знаниями, выучить десятки тысяч заклинаний и ритуалов. Возможность досконально изучить чужие планы, определить сильные и слабые стороны своих врагов. Возможность выработать идеальную стратегию, возможность легко и просто победить. И Гарри уже так побеждал. Один раз, второй, десятый, сотый. Но что делать, когда это всё уже наскучило?

Тогда Поттер начал придумывать себе дополнительные ограничения. Например, в одну из петель он лишил себя зрения. И сразу же все привычные «оптимальные» шаблоны действий полетели к черту — пришлось новым способом спасать философский камень, пришлось искать новые методы победы над Темным Лордом, пришлось жить по-новому. Это было сложно. Но чертовски интересно.

На эту петлю Гарри выбрал очень серьезные ограничения. Во-первых, он решил отдохнуть, а отдых, как известно, это перемена рода деятельности. Значит, Поттеру нужно найти хобби, которым он за тысячи лет еще никогда не занимался. Уже непросто звучит, да? Во-вторых, он решил не врать и выполнять обещания. И поверьте, это чертовски сложно, особенно когда у тебя в метафорическом шкафу не скелет, а целая армия верховного некроманта. В-третьих, Поттер выбрал себе хаотично-нейтральное мировоззрение. Легко быть законопослушным — в любой ситуации достаточно следовать писаным правилам. Легко быть добрым или злым — в большинстве ситуаций обыватель может отличить, где добро и зло. Легко быть истинно нейтральным — достаточно уходить от любого конфликта. А вот быть настоящим хаотичным нейтралом, не впадая ни в какую крайность, чрезвычайно сложно. И одновременно чрезвычайно легко.

* * *

От круглой гостиной Хаффлпаффа, словно лучики солнца на детском рисунке, отходили коридоры со спальнями студентов. Если смотреть от входа, то в левой половине располагалось семь дверей в коридоры со спальнями девушек — у каждого курса свой коридор. Симметрично им находились двери мужской части общежития. Все они имели круглую форму, и напоминали то ли крышку гигантской бочки, то ли вход в нору хоббита. Замок строили в стародавние времена, и он был рассчитан на гораздо большее число школьников, чем в нем училось сейчас. И действительно, после столетий вырождения в изоляции, после долгой и кровопролитной гражданской войны, в Хогвартс поступило всего лишь 44 студента. Конечно, это был локальный минимум, и в следующие годы Хогвартс начнет принимать куда больше детей, родившихся в мирные годы между Первой и Второй Магической Войной. Но даже спустя десятилетия ситуация глобально не изменится.

Среди одиннадцати первокурсников Хаффлпаффа было шестеро парней. Каждая спальня была рассчитана на четверых людей. Всего таких спален в коридоре было десять, так что размах демографической катастрофы, постигшей магическую Британию, можно легко представить. В нынешних реалиях декан Хаффлпаффа решила селить в каждую комнату по двое студентов. Это был некий компромисс между стилем Слизерина и Равенкло, где, если позволяли обстоятельства, каждый селился в отдельную комнату, и стилем Гриффиндора, где спальня укомплектовывается по максимуму. В итоге Захария Смит делил комнату с Джастином Финч-Флетчли, Кевин Энтвистль жил с Уэйном Хопкинсом, ну а Эрни Макмиллану достался Гарри Поттер.

На женской половине Ханна Аббот заселилась вместе с Сьюзен Боунс, Меган Джонс поделила комнату с Лианой Ранкор, а Софи Роупер выпросила комнату в единоличное правление.

Гарри первым делом передвинул кровать к окну. За его окном не было такого захватывающего вида, как в гриффиндорских спальнях — гостиная и общежитие барсуков располагались на земле, и были, по сути, отдельной пристройкой к зданию школы. Так что из окна было видно лишь другой «лучик» общежития да теплицы, разбитые вокруг всей пристройки.

Необходимый минимум одежды Гарри повесил в шкаф. Школьные учебники всем скопом отправились в купленную в Косом переулке сумку с чарами незримого расширения — Поттеру было лень выкладывать лишние книжки, проще уж таскать все сразу. На этом подготовка к учебе закончилась. Поттер сел на кровать в позу лотоса и начал смотреть на луну.

Эрни еще некоторое время хлопотал, наводя чистоту и уют в комнате, но вскоре начал готовиться ко сну. Уже лёжа в кровати, Макмиллан посмотрел на одетого в школьную мантию Поттера и спросил.

— Ты спать планируешь?

— Не сегодня, — коротко ответил Гарри, не отрывая взгляд от луны.

Предварительно спросив разрешения, Эрни погасил светильники, и комната погрузилась во мрак. Лишь едва различимый силуэт Поттера виднелся в тусклом свете спутника Земли. Макмиллан несколько минут понаблюдал за своим странным сожителем, и вскоре заснул. Гарри продолжал смотреть на луну. Ближе к трем часам ночи Эрни проснулся, налил стакан воды и залпом его выпил. Кажется, за всё это время Поттер даже не шелохнулся.

— Не спится? — задал очевидный вопрос Эрни.

— Да, — дал очевидный ответ Гарри.

Эрни повертел пару секунд стакан в руке, и спросил.

— Кошмары снятся?

— Хуже, — ответил Поттер. После чего повернул голову, взглянул на собеседника через плечо, и с печальной улыбкой добавил — Реальность.

По традиции первый учебный день первокурсников Хаффлпаффа начинался с двух пар травологии. Поттер едва сдержался от желания выйти в окно. Просто теплицы располагаются вокруг общежития барсуков, и делать крюк, обходя половину замка, было немного лениво. Сами занятия ему были неинтересны — Гарри уже давно выучил наизусть всю школьную программу. Так что он в очередной раз впал в некое подобие транса, и со стеклянными глазами слушал наставления преподавателя, на автомате выполняя указания. Было скучно.

Сразу после обеда была пара трансфигурации. Как только первокурсники расселись по местам, профессор МакГонагалл оглядела аудиторию, на долю секунды задержав свой взгляд на лице Поттера, а после начала свою речь.

— Трансфигурация — один из самых сложных, но в тоже время прекрасных разделов магических искусств. На наших занятиях вы научитесь подчинять своей воле окружающий мир, преобразовывая его на своё усмотрение одним взмахом палочки. Но постичь эти знания вы сможете только при условии полного и беспрекословного подчинения школьным правилам. Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда никогда не вернется. Я вас предупредила.

— «Четыре-семь-тридцать» — мысленно проговорил Поттер, возвращаясь в состояние транса. Для каждого занятия первого года обучения он придумал свою классификацию. Вот и сегодняшняя лекция относится к четвертому типу вводных лекций профессора МакГонагалл, и является её седьмой вариацией. Он это слушает уже в тридцатый раз.

После своей речи профессор кратко изложила общий вид трансфигурационной схемы — по сути, описания контура активации для трансфигурации одного предмета простой формы, состоящего из одного или нескольких различных веществ, в однородный предмет другой формы. Далее предлагалось закрепить понимание упомянутых слов практикой — нужно было превратить спичку в железную иголку.

Трансфигурация находится на стыке концептуальных и физических действ. С одной стороны, здесь происходят типичные для концептуальных заклинаний события. Вот, например, превращение спички в иголку. Вы знаете состав этой порошкообразной субстанции на основе клея, из которой состоит спичечная головка? Сомневаюсь. И как тогда на атомном уровне описать превращение спички в кусочек железа? Сложно, очень сложно. Даже такое простое действо уже требует каких-то «концептуальных» подпорок.

С другой стороны, одними концептами сыт не будешь. Ну, в том плане, что с возрастанием сложности трансфигурационных преобразований количество требуемой магической энергии для концептуальных подпорок экспоненциально растёт. Так почему же волшебники не падают замертво от магического истощения, преобразовав фарфоровый чайник в черепаху?

Тут в дело вступает наука. Чем точнее описан преобразуемый объект в трансфигурационной схеме, тем меньше суммарно требуется магической энергии на действо. Для объяснения этого правила древние маги вводили какие-нибудь (полу)разумные сущности. Например, арабы считали, что за всю магию отвечают джины, древние греки — Гея. Таким сущностям нужно много магической энергии, чтобы понять и выполнить волю заклинателя вроде «Преврати это в иголку». А если заклинатель просит «Преврати этот кусок деревяшки в иголку» — условному джину легче сообразить, что он него требуется, и поэтому затраты будут меньше. Ну а если заклинатель скажет что-то в духе «Преврати этот прямоугольный брусок целлюлозы и чего-то еще в кусочек железа цилиндрической формы, один край которого заострён» — тут даже самый глупый джин быстро поймёт, что и как надо сделать. И магии на это уйдут считанные пенни.

Самому Поттеру больше по душе было сравнение с языками программирования. Есть языки программирования низкого уровня — например, можно писать на языке команд процессора. Тогда программный код даже простого калькулятора будет выглядеть монструозно, зато всё будет работать быстро, и требовать очень мало вычислительных ресурсов. Можно использовать языки программирования более высокого уровня. Например, в каком-нибудь Python’е даже сортировка элементов уже реализована как встроенная функция. Но расплачиваться за удобство использования приходится потерей производительности. А можно не писать никакие программы, а тупо установить на компьютер операционную систему, а потом запустить в ней встроенный калькулятор. Просто? Да. Затратно? Очень.

Вся трансфигурация как раз и строится на этом балансе — на поиске наиболее простых и наименее «затратных» контуров активации. И поэтому трансфигурация превращается в форму искусства — как оптимально «разбить» предмет на простые составляющие, какие формулы лучше использовать, как эти формулы взаимодействуют между собой, как не превратить итоговое заклинание в неподъемное нечто.

К тому же, тут в дело вступают личные способности мага, а именно — способности к управлению магическим эфиром. Волшебник не просто водит палочкой по воздуху, он «насыщает» воздух магией. Насколько ровный поток магии волшебник выдает, насколько он точно выводит кружева, составляющие контур активации, как быстро он машет своей палочкой — есть тысяча нюансов, влияющих на конечный результат. К сожалению, все эти нюансы молодым волшебникам приходится постигать опытным путём.

Поттер уже начал тренировать свои способности к управлению эфиром — просто потому что бессонными ночами больше нечем и заняться. Но до идеала было еще очень далеко.

— Профессор, разрешите взять сразу десять спичек, мэм? — задал свой вопрос Поттер. После службы в армии — в магловской армии — у него появилась дурная привычка начинать и заканчивать обращения к старшим по иерархии словами «сэр», «мэм» и тому подобное.

— Поттер, может, возьмете сразу всю пачку? — тень недовольства проскользнула в словах МакГонагалл.

— Мэм, давайте даже две пачки, мэм, — ответил Гарри. Профессор пристально посмотрела в глаза Поттера, будто ища сарказм или издевку в его словах. Гарри с абсолютно нейтральным выражением лица смотрел в ответ. Спустя несколько секунд, две коробки спичек плавно приземлились на парту Поттера.

Гарри внимательно изучил первую спичку. Потом нарисовал в тетради требуемый для трансфигурации управляющий контур. Размял кисть, потренировал необходимые пассы рукой. После чего взял волшебную палочку и сотворил заклинание. Спичка приняла необходимую форму, но только её кончик превратился в железо.

— Плюс пять очков Хаффлпаффу, — профессор МакГонагалл искренне улыбнулась Поттеру и продемонстрировала всему курсу полученную недоиголку. Сам же Поттер уткнулся в нарисованный им активационный контур. Согласно полученному результату, произошла какая-то ошибка в части схемы, отвечающей за превращение дерева в железо. Через пять минут Гарри смог выявить пять возможных проблемных мест. Началось время экспериментов. На тридцать девятой спичке ситуация стала понятна — Поттер выдавал недостаточно равномерный поток магии, и некоторые эфирные петли попросту вырождались в узлы, ломая часть трансфигурационной схемы. Гарри нашел проблему, а огромный опыт подсказал, как её решать. Неудивительно, что вскоре получилось идеальное заклинание.

— Прекрасный результат, мистер Поттер. Плюс пять очков Хаффлпаффу, — произнесла профессор, искренне радуясь успеху ученика. Поттеру же на это было плевать. И на баллы, и на результат. Когда-то он творил удивительную магию, по своей сложности приближающуюся к легендарным заклинаниям из Эры Героев. Негоже теперь радоваться превращению спички в иголку.

Поттеру был важен не результат, но процесс. К сожалению, в последние годы именно результат стал мерилом всего и вся. Но что куда хуже — зачастую только от результата какой-либо деятельности человек получает удовольствие. Общество словно навязывает двойное равенство «успешность = результат = счастье». Наверное, пока эти слова выглядят непонятными, да?

Чтобы их прояснить, давайте взглянем на спортсменов. Десять тысяч и один бегун готовятся к Олимпийским Играм. Десять тысяч и один человек проливают пот и слезы ради финального старта. Все они работают на результат. И вот проходят Игры, но победителем стал только один из них. Победитель ликует, с ним все понятно, а что с остальными? В текущей парадигме общество считает их неудачниками. У нас есть десять тысяч человек, которые не достигли желаемого результата, не получили удовольствия. При таком отношении к делу, они не будут счастливыми. Общество не даст им считать себя счастливыми.

Ты музыкант? Если твои диски не продаются миллионными тиражами, ты не можешь быть счастливым, не можешь считать себя успешным. Твои концерты не собирают полные стадионы? Брось это дело, займись чем-нибудь более результативным. Что? Ты просто получаешь удовольствие от занятия музыкой? Глупость-то какая. Счастье — это результат.

В итоге мы получаем почти-никогда-не-счастливого человека, который с остервенением будет крутить педали ненавистного велотренажера ради заветных чисел на весах. Полгода постоянного стресса даруют ему пять минут счастья от созерцания выстраданных цифр на табло. Вам не кажется, что такой подход немного неправильный?

Поттер смог изменить себя. Смог начать получать удовольствие от процесса, от осознания того, что он становится лучше с каждым днем, с каждым приложенным усилием. Гарри исправно посещает занятия не ради превращения спички в иголку, а ради самосовершенствования. Сегодня он смог сделать то, что вчера еще не получалось. Завтра он сможет сделать то, что полгода назад казалось невозможным.

На первом успехе урок для Поттер не закончился. Все только начиналось. Теперь необходимо закрепить навык, трансфигурировав все оставшиеся спички в коробке. Ну а после наступало самое интересное — беспалочковая магия.

Магические цепи, они же меридианы Ци, они же очаги чакры, они же магопроводящие энергоканалы — в разных культурах они называются по-разному, иногда отличаясь в деталях, но суть данных понятий одна. Это то, что отличает волшебника от простого смертного. Являются ли они дополнительным органом в теле человека, или имеют некую другую, астральную природу — вопрос больше философский, чем практический. Нам важно, что эти все штуки есть.

Волшебная палочка состоит из сердцевины и магопроводящей древесины. Маг направляет ману — магическую энергию — из своих цепей в сторону палочки. Палочка впитывает магию и направляет в сердцевину. Сердцевина концентрирует ману в точке — на кончике палочки. Ну а дальше работает рассказанная ранее теория про энергию и управляющие контуры.

Можно ли избавиться от необходимости использовать волшебную палочку? Да. Например, испускать ману не «всем телом», а концентрированно из одной точки. Сделать это сложно, но возможно. Именно это и называется открытием чакры, активированием акупунктурной точки и тому подобное. Именно к этому и готовился Поттер.

Гарри отложил палочку и начал разминать свою правую руку. После чего попытался повторить уже многократно выполненные пасcы рукой, концентрируя магию в своём указательном пальце. Провал. Внимательно изучив полученный (нулевой) результат, Поттер попытался снова. Провал. Гарри вновь изучил результат, вновь попытался. Провал. После опять был провал. Провал, провал, провал.

Профессор МакГонагалл внимательно следила за бесплодными усилиями своего ученика, не прерывая его попытки и не пытаясь в них вмешаться. Многие волшебники в попытке сотворить магию без использования волшебной палочки концентрировали слишком много маны в одной точке своего тела, тем самым приводя к «перегоранию» энергоканала. Поттер же, несмотря на большое количество попыток, пока не демонстрировал симптомов подобного перегрева.

На тридцать девятой попытке Поттер достиг частичного успеха. По странному стечению обстоятельств, вновь спичка приняла необходимую форму, но вновь только её кончик превратился в железо. От увиденного преподаватель замерла на месте. Гарри же тем временем вновь уткнулся в изображение контура активации. Профессор МакГонагалл испытала чувство дежавю. Далее всё развивалось по известному сценарию — Поттер углубился в эксперименты, которые в конечном итоге привели к идеальному результату. После он превратил все оставшиеся во втором коробке спички в иголки. И всё — без использования палочки.

Лишь сигнал об окончании урока вывел профессора МакГонагалл из оцепенения.

— На этом наше занятие заканчивается. Домашнее задание — написать эссе на 4 дюйма о том, как по вашему мнению необходимо трансфигурировать грифельный карандаш в алюминиевую спицу. Все свободны. А вас, мистер Поттер, я попрошу остаться.

* * *

Неспешно запихав все свои вещи в сумку, Гарри подошел к столу преподавателя

— Мэм, — произнес мальчик с беспристрастным выражением лица. Профессор МакГонагалл сидела за столом, сцепив пальцы рук перед собой. Взгляд её был направлен куда-то вдаль, и она никак не отреагировала на обращение к ней. Молчание затягивалось.

— Мистер Поттер, вы когда-нибудь колдовали раньше? Может быть, вы тренировались на летних каникулах?

— Мэм, никак нет, мэм. Это был первый раз, когда я колдовал в этой жизни, — Гарри отвечал медленно, но уверенyо. Профессор никак не отреагировала на эти слова, продолжая смотреть в бесконечно далекую точку. Позже она моргнула, нахмурилась и повернулась к Поттеру.

— В этой жизни? — недоуменно переспросила преподаватель.

— Да, мэм.

— Объяснитесь.

— Всё началось на моё одиннадцатилетие. В ту ночь мне приснился очень странный сон, в нём я как-будто прожил целую жизнь. А днём во мне что-то пробудилось. В голове сами собой начали всплывать какие-то факты, которые прежде не знал, я начал узнавать лица людей, которых прежде не видел. Но видел в том сне. В нём я уже был в Хогвартсе, но тогда были другие преподаватели, другие ученики. Да и сам я был на другом факультете. С приездом в школу, всё только усугубилось. Оказалось, что я прекрасно знаю расположение всех аудиторий и лестниц, содержимое большинства учебников и нюансы многих заклинаний. Даже методы колдовства без волшебной палочки ко мне пришли из этих странных видений.

С каждым сказанным словом в глазах профессора нарастал ужас, и сейчас её состояние было близко к панике. Преподаватель с трудом держала себя в руках.

— Эти… видения. Они пришли все разом или всплывают по частям?

— По частям, мэм. Обычно они связаны с тем предметом или человеком, на которого я смотрю.

— Значит, в ваших видениях были люди. Кого вы так «вспомнили»?

— Мэм, там точно были вы и Директор. А еще Хагрид.

Профессор МакГонагалл закрыла глаза. Она пыталась унять бурю эмоций в её душе.

— Есть ли побочные эффекты от таких воспоминаний? Например, повышение температуры…

— Головные боли, мэм. Сильные. — перебил преподавателя Поттер.

В аудитории опять воцарилось молчание. Спустя несколько секунд, профессор МакГонагалл, будто бы ухватившись за соломинку, с надеждой спросила:

— На каком факультете вы учились в этих видениях?

— На Слизерине, мэм.

На преподавателя было больно смотреть. Её плечи опустились, осанка испортилась, руки бессильно упали на парту — как будто из человека вынули стержень, на котором всё держалось. Лицо моментально постарело лет на десять. Следующие несколько минут два человека в аудитории провели в полной тишине.

— У вас есть сегодня еще пары, мистер Поттер? — спросила преподаватель, когда немного пришла в себя.

— Так точно, мэм. Занятие по ЗОТИ начнется через 9 минут, — ответил Гарри.

— Тогда после ужина я попрошу вас зайти в кабинет директора. Вы знаете, где это?

— Только из видений, мэм. В директорской башне, проход к которой на крыше Большой лестничной башни.

— Совершенно верно. Тогда мы с директором и вашим деканом будем ждать вас там после ужина. Прошу не задерживаться.

— Мэм, есть, мэм. Разрешите идти?

— Свободны, Поттер.

Гарри приближался к кабинету директора. Разговор с профессором МакГонагалл был разыгран как по нотам. Поттер говорил одну лишь правду, но умолчал о многих вещах, тем самым с элегантностью бульдозера подталкивая преподавателя к одной конкретной мысли — к мысли о крестраже. Опыт подсказывал, что Поттеру будет невообразимо тяжело все семь лет скрывать свои знания и способности, выдавая себя за обыкновенного британского школьника. Ради заветного отдыха пришлось бить на упреждение. Откуда у вас познания во всех областях магического искусства, мистер Поттер? Ну так это, крестраж пробудился, знания Тома Реддла в голове появились. На любые замечание в стиле «так не бывает» или «крестражи не так работают» достаточно спросить: «А как в других таких случаях было?» Этой фразой можно было заткнуть рот любому скептику, просто потому что о других подобных случаях магической науке неизвестно. Да и в целом в мире очень мало специалистов, исследующих взаимосвязь души, тела и воспоминаний. Поэтому Поттер и ищет утерянные знания по всяким инкским катакомбам.

В любом случае, прошедший разговор был лишь самой первой частью запланированного представления. Теперь от Поттера требовалось большее — доказать, что он не одержим. А для этого нужно играть свою роль, даже когда никто не видит.

Гарри подошел к каменной горгулье, что охраняет проход в кабинет директора.

— Через тернии к звездам! — Поттер пафосно произнес использовавшийся во времена Армандо Диппета пароль. Иронично, но про этот и многие другие пароли Гарри узнал от Дамблдодора, а теперь использует их против директора.

— Решись быть мудрым! — еще один пароль из той эпохи, но горгулья все также стояла неподвижно. Гарри изобразил крайнюю степень задумчивости.

— Жить — значит мыслить! — горгулья не шелохнулась. Гарри постоял несколько секунд, после постучал костяшкой пальца по статуе и громко крикнул.

— Сэр, Гарри Поттер прибыл, сэр, — в тот же миг горгулья ожила и отпрыгнула в сторону, открывая проход. В кабинете директора уже сидело три человека — директор и деканы Гриффиндора и Хаффлпаффа. Их лица были напряжены.

— Здравствуй, Гарри. Проходи, садись. Лимонного чаю? — голос директора был приветлив и спокоен.

— Здравствуйте. Спасибо, не откажусь, — ответил Гарри, усаживаясь в кресло для посетителей.

Вообще, Поттер слышал бесчисленное множество теорий, касаемых вечно предлагаемого директором лимонного чая. Дескать, подливает туда, старикан, зелий всяких. А зелья эти правду заставляют говорить, или заставляют относиться к директору чуть ли не как к своему отцу. Или мозги промывают, или еще что-нибудь. Только вот оказывается, что иногда лимонный чай — это просто лимонный чай. Маленький штришок вежливости от уважаемого волшебника. И возможность очень просто показать своё неодобрение посетителю — достаточно не предложить ему чаю.

Поттер же согласился на кружечку горячего чая из-за холодного расчета. Одержимый Томом Редлом человек никогда не возьмёт из рук Альбуса Дамблдора никакого напитка. И, судя по небольшому облегченному вздоху декана Гриффиндора, уловка удалась.

— Профессор МакГонагалл рассказала нам о твоих виденьях. Скажи мне, мальчик мой, ты говорил правду? — начал свой допрос Дамблдор.

— Директор, всё так, всё правда, — подтвердил Гарри, делая маленький глоток.

— После того как появились эти видения, не замечал ли ты у себя каких-нибудь странных желаний или наклонностей? — голос директора стал немного жестче.

— Боюсь, я не понял вопрос. Что вы имеете в виду? — недоуменно спросил Поттер. Вообще, после 31 июля весь Гарри Поттер представлял из себя сгусток странных желаний и наклонностей. Поскольку врать нельзя, приходилось выкручиваться.

— Были ли у тебя какие-нибудь неожиданные приступы ярости, желания причинять другим людям боль? — уточнил директор.

— Нет, сэр, — уверенно произнес Поттер. Он не врал, все такие приступы были вполне ожидаемыми.

— А какие-нибудь странные, будто бы чужие, мысли? Или, быть может, необъяснимая тяга совершать дурные поступки? — Дамбодор пристально смотрел в глаза сидящего напротив мальчика.

— Ну… — неуверенно протянул Гарри, поерзав на стуле, и сцепив руки в замок, — Вчера у меня возникла необъяснимая тяга дернуть Ханну за косичку. Ханну Аббот, это моя…

— Я знаю кто это, мальчик мой, — мягко перебил директор. — Замечал ли ты какой-нибудь едва тихий шёпот где-то на краю восприятия?

— Нет, сэр. Ну, за исключением перешептываний студентов: «Смотрите, это Гарри Поттер!» — вздохнул мальчик. Директор слегка улыбнулся.

— Ну что ж, пока всё звучит не так уж и плохо. Тем не менее, мне бы хотелось провести ещё несколько тестов диагностирующими чарами и артефактами. Для этого мне требуется твоё полное и добровольное согласие. Я и пальцем не коснусь тебя без твоего разрешения. Обещаю, —произнес Дамблдора мягким и спокойным тоном.

— Да пожалуйста, проверяйте, сэр, — ответил Гарри, пожав плечами.

— Мальчик мой, прошу. Подумай над ответом чуть больше. Некоторые процедуры могут быть неприятными или даже болезненными.

На несколько секунд в кабинете воцарилась почти полная тишина. Даже шум от таинственных серебряных приборов, стоявших на вращающихся столах, стал как будто бы тише.

— Подумал. Не вижу причин отказываться, сэр, — голос Поттера был спокоен.

— Ну что ж, тогда начнем. Думаю, это не займет много времени, — произнес директор, вставая с кресла. Началась проверка. За пару взмахов палочкой Дамблдор наложил на Гарри чуть ли не с десяток различных диагностирующих чар. Пространство вокруг Поттера начало заполняться различными символами, будто бы нарисованными на тонкой прозрачной пленке. Одни из них мигали голубоватым огнём, другие вспыхивали на секунду и моментально гасли, некоторые излучали мягкий свет. Всё это светопреставление продолжалось несколько минут. Когда последний символ погас, директор не озвучил никаких выводов, а просто махнул рукой — к Поттеру со всех сторон начали подлетать специальные артефакты. Они кружились, вертелись и вращались вокруг Гарри, они пищали, мигали и скрежетали. Поттер с интересом наблюдал за этой стайкой артефактов, совершенно не ощущая никаких обещанных болезненных и неприятных ощущений. Артефакты безуспешно искали следы одержимости, внушения или очарования. Однако трудно найти черную кошку в темной комнате. Особенно, если её там нет.

— Проверка не нашла ничего дурного, Гарри, — в голосе директора были слышны нотки радости. Поттер облегченно вздохнул.

— Давай поговорим подробнее про эти видения. На что они похожи? На сухие факты из книги или это наборы образов и чувств? — спросил директор, возвращаясь на своё место.

— В основном, первое. Стоит мне задуматься о каком-либо вопросе, и в голове зачастую сам собой возникает ответ, — сказал Гарри.

— Тогда почему ты сказал профессору МакГонагалл, что словно уже прожил жизнь другим человеком?

— Ну, еще летом попытался разобраться, откуда я знаю тот или иной факт из учебников. Взяв в руки книгу, которую еще не открывал, я попытался вспомнить абсолютно всё, что про неё знаю. Так мне удалось «вспомнить» её оглавление, потом содержание первой главы, потом второй главы, а потом… — голос Гарри предательски дрогнул.

— И что потом? — недоуменно спросила профессор Спраут.

— Потом я вспомнил всё. Как читал ту книгу в Хогвартсе, как делал по ней домашние задания. Как на втором курсе положил её под ножку шкафа, чтобы тот не шатался. Вспомнил огромную кучу вещей, которые никогда за одиннадцать лет моей жизни не происходили и не могли произойти. Такие «чужие» воспоминания я и называю видениями.

— И при этом… — начал говорить директором.

— Было очень больно. Голову буквально разрывало. Прямо здесь, — произнес Поттер, показывая пальцем на шрам.

Дамблдор тяжело вздохнул. — А после подобные воспоминания…

— Стали регулярными. Стоит на чём-то сконцентрироваться, и видения сами лезут мне в голову, — перебил мальчик.

Дамблдор вздохнул еще тяжелее. Он закрыл глаза и помолчал несколько секунд.

— Есть различные способы защиты сознания, Гарри. Думаю, некоторые из них тебе помогут, — очень тихо произнес директор.

— Да, про такие способы я тоже теперь знаю благодаря видениям. Часть из них уже испытал на себе. Они работают — днем подобные видения меня уже почти не беспокоят.

— А ночью? — спросил Дамблдор.

— А ночью вместо снов я вижу эти… видения. Эпизоды из жизни какого-то человека.

— Хотел ли бы ты избавиться от этих всех видений, мальчик мой? — тихо спросил директор.

— Нет, сэр, — решительно произнес Гарри.

— Почему? — Дамблдор был изрядно удивлен такому ответу.

— Потому что это… трусливо, сэр. Видения... Это ведь всё когда-то происходило на самом деле, да? Даже если все эти поступки совершил не я, я всё равно должен помнить о них. Помнить и никогда не допустить их повторения, — голос Поттера дрогнул, а его руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Какие поступки? — вмешалась в разговор профессор МакГонагалл.

— Убийства. Волшебников, маглов, женщин и детей, — взгляд Поттера остекленел, а руки сжались так сильно, что побели костяшки кулаков.

— Ох, дорогуша! — ошеломлено пробормотала Помона Спрут.

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Это не твоя вина, Гарри, — едва слышно сказал директор.

— Мне все равно. Забуду я — и о многих никто не узнает, никто им не поможет, — почти прокричал Поттер.

— Ты берешь на себя слишком тяжелую ношу, мальчик мой. И ты не обязан её нести, — печально произнес директор, закрыв глаза.

— А кто, если не я? — сорвался в крик Гарри.

— Есть вещи, о которых лучше забыть, — произнесла декан Хаффлпаффа.

— Забыть? — ошеломленно произнес Гарри. Он закрыл лицо руками и на несколько секунд замолчал.

— Однажды я видел пещеру на берегу моря. В пещере были тела. Десятки, нет, сотни тел. Они просто… гнили. Лежали в водах черного озера и просто гнили. Они и сейчас там лежат, я уверен. У каждого из погибших же были друзья, семья, близкие. Они, наверное, искали их, или ищут до сих пор. Ждут, надеются их найти. А вы мне предлагаете забыть обо всем? Просто пройти мимо? Даже не попытаться никому помочь? — с каждым словом голос Поттера становился все тише и тише. А после он почти шёпотом добавил. — А как в зеркало-то потом на себя смотреть?

Декан Хаффлпаффа немножко всхлипнула от переизбытка чувств. Профессор МакГонагалл едва слышно что-то пробормотала. Директор помолчал несколько секунд. Потом протянул руку в сторону, и на предплечье ему сразу же сел феникс Фоукс. Дамблдор несколько раз погладил птицу по голове, совершенно не обращая внимания на возникающие при этом всполохи пламени.

— Гарри, запомни, пожалуйста. Ты — не одинок. Всегда найдутся люди, которые могут тебе помочь, готовые разделить с тобой часть твоей ноши. А если ты устанешь, выбьешься из сил, почувствуешь, что больше не в силах нести этот крест — двери моего кабинета всегда для тебя открыты. Я найду способ тебе помочь. Если тебе что-то потребуется, что-то будет нужно — не стесняйся обращаться к любому из нас, — сказал директор, руками указывая на сидящих по сторонам от него деканов.

— Спасибо, директор. На самом деле, у меня уже есть небольшая просьба, — произнес Гарри, внутренне и внешне расслабляясь.

— Что мы можем для тебя сделать? — спросил Дамблдор.

— Ну, — немного смущаясь протянул Поттер, — А можно мне получить зелий, чтобы хотя бы иногда спать без сновидений?

* * *

Гарри нервничал. Разговор с директором прошел без сучка и без задоринки. Именно это и не нравилось Поттеру. Опыт подсказывал, что если план выполняется без проблем и осложнений, значит, всё на самом деле летит к чертям собачьим. Ну, или что Гарри не заметил эти самые проблемы. Ни разу Дамблдор не соглашался столь быстро «оставить Поттера в покое». Ни разу директор не принимал на веру гипотезу о крестраже так скоро. Что изменилось?

Ну, впервые профессор Спраут присутствовала на такой встрече. Впрочем, впервые Поттер разыгрывает карту «пробудившегося крестража» будучи на Хаффлпаффе — обычно это часть комбинации за Гриффиндор. Вряд ли директор рассказал декану барсуков о куске души Тома Редла, о пророчестве и прочих вещах, скорее уж поделился минимумом необходимой информации. Поэтому и стеснялся наседать на Поттера с расспросами в присутствии преподавателя травологии. А значит, стоит ожидать новых проверок и допросов. Это будет неприятно.

Подходя к гостиной факультета, Поттер провел рукой по лицу, начисто стирая все следы злости и раздражения. Настало время вновь надеть маску усталого и безэмоционального мальчика.

....

Эрни суетился. Он в десятый раз переставлял местами учебники на полке возле своего стола, двигал горшки с цветами по комнате. Первый учебный день принёс бурю эмоций, и ему не терпелось поделиться ими с соседом. Только вот этот сосед вновь уставился на луну и молчал. На языке у эмпата вертелись сотни вопросов, но пока что-то удерживало его от попыток побеспокоить своего знаменитого однокурсника. Казалось, что Макмиллан немного опасается Поттера.

— Где ты научился колдовать без палочки? — наконец Эрни не выдержал и буквально выпалил свой первый вопрос.

— В одной из прошлых жизней, — ответил Гарри, криво ухмыльнувшись.

— Не хочешь говорить, ну и не надо! — обиженно произнес Макмиллан. Некоторое время он демонстративно не смотрел на Поттера, скорчив угрюмое лицо.

— На самом деле, эта беспалочковая магия не так уж и сложна. Хочешь, я научу тебя? — произнес Поттер, поворачиваясь к своему соседу. Эрни некоторое время молчал. В нем боролись обида и любопытство. Победила обида.

— Да кому она вообще нужна, — сказал Макмиллан, уткнувшись в учебник.

— Что ж, резонное замечание. В наше время её изучение полезно разве что волшебникам с малым количеством магических цепей, но это явно не твой случай. Еще беспалочковая магия может пригодится сотрудникам аврората, отдела магических происшествий и катастроф, а также некоторым целителям. Вот ты уже решил, кем хочешь стать? — Поттер встал с кровати и начал готовить чай. Не стоит в первый же день ссориться с соседом, а значит, лучше потратить некоторое время на разговоры.

— Еще не решил, — буркнул Эрни чуть более спокойным тоном. После некоторой внутренней борьбы, он продолжил диалог. — А вот эти магические цепи, почему это не мой случай?

— Количество цепей в теле волшебника определяет объём его резерва маны. Зависимость не совсем прямая, там еще важно качество этих цепей и, эм, так скажем, их тренированность, — произнес Поттер, разливая чай по чашкам. Он жестом пригласил Эрни к столику, и тот, немного поколебавшись, присоединился к вечернему чаепитию.

— Почему это не твой случай? Вспомни урок трансфигурации, точнее его окончание. Ты и Сьюзен чувствовали себя вполне нормально, а Софи выглядела так, словно марафон пробежала. Вам просто хватило резерва колдовать весь урок. Ей — явно нет, — произнес Поттер, сделав небольшой глоток. Эрни посмотрел на чай, после встал и начал копаться в своих вещах. Найдя в чемодане пакет со сладостями, он положил его на стол.

— Угощайся, а то пропадут. Еще в поезде купил, — пояснил мальчик. — Ну а как поможет беспалочковая магия резерву? От неё что, этих цепей больше станет?

— Нет, — усмехнулся Поттер. — Количество цепей определяется генетикой и не изменяется в течении жизни. Точнее, их не становится больше, — сказал Гарри, вскрывая упаковку шоколадной лягушки.

— А как их меньше-то может стать? — удивленно спросил Макмиллан.

— Ну, они могут перегореть, порваться или забиться. Но от этого они не исчезнут, это ты верно заметил. Хотя можно банально отрубить руку человеку — тогда их точно станет меньше, — сказал Гарри, слегка улыбнувшись.

— Брр, ну и шуточки у тебя, Поттер, — произнес Эрни, немного поморщившись.

— В общем, тренировка беспалочковой магии улучшает состояние этих цепей, что положительно сказывается на резерве. Хотя на самом деле эффект не такой уж и сильный, по сравнению с другими методами. Больше пользы от другого — волшебник учится использовать все свои магические цепи. Полностью раскрывает свой потенциал. А кроме того — учится испускать магию дозированно. Столько, сколько и нужно для заклинания. Экономит расход, короче.

За подобными разговорами мальчики провели остаток вечера. Ближе к десяти часам вечера они стали готовиться ко сну — точнее, Эрни начал готовиться ко сну. Впереди их ждал новый день.

— Поттер, куда это ты вчера вечером ходил? — выпалила вместо приветствия Сьюзен, едва Гарри сел завтракать.

— Знакомился с директором, — кратко ответил Поттер.

— И какой он? Ну, в смысле, в живом общении? — заинтересованно спросил Тони.

— Как Дамблдор, — произнес Поттер, пожав плечами.

— Ха! — ухмыльнулся Захария, — Абсолютно точный и абсолютно бесполезный ответ. Спасибо, Гарри!

Время быстро пролетело за неспешным разговором, и вскоре первокурсники засобирались на пары. Сегодня на занятиях они не будут колдовать, так что Поттер не сможет блеснуть своими способностями. Но это его не расстраивало. Вообще, в первые недели, или даже в первые месяцы, первокурсники не так уж и часто будут колдовать. Вводный урок трансфигурации — исключение из правил, и даже профессор Макгонагалл на следующих занятиях загрузит студентов исключительно теорией.

Первые месяцы даются на адаптацию маглорожденных. Причём речь идёт не про психику, а про организмы юных волшебников. Маглорождённые, в своём большинстве, не сталкивались с большим потоком магической энергии, не выполняли с детства упражнения на контроль маны, да и стихийные выбросы у них бывают не так уж и часто. В итоге, большинство магических цепей в теле таких волшебников к одиннадцати годам толком никогда не использовались, а то и вовсе сильно «забиты», так что резкие нагрузки не приведут ни к чему хорошему. Конечно, за тысячи лет маги для решения этих проблем придумали различные ритуалы «инициации» для юных волшебников, способы «открытия меридианов», методы «разжигания очагов чакры» и тому подобное. Но все они чрезвычайно болезненные.

Хогвартс находится на пересечении нескольких крупных лей-линий — естественных потоков маны, — и это одно из самых насыщенных магией мест на британских островах. Так что даже если юные волшебники не колдуют, а просто находятся на территории школы — через их тела все равно проходит поток магии. Поток недостаточно сильный, чтобы нанести серьезный вред, но достаточный, чтобы за пару месяцев непрерывного воздействия «активировать» магические цепи, попутно мягко тренируя.

«Магический резерв» — объём маны, который волшебник может хранить в своём теле и быстро использовать для магических действ -в основном растет в юности, когда физиологически человек меняется сильнее всего. Ученикам Хогвартса повезло — от одного присутствия на территории школы в течение семи лет их резерв сильно вырастет. Но не всем волшебникам в мире доступно такое благо. На востоке колдунам для увеличения резерва приходится почти постоянно медитировать, буквально выдирая из окружающей среды ману. В Африке маги с младенчества едят напитанные магией плоды растений и части тел животных. В Америке шаманы предпочитают для развития резерва устраивать массовые обряды с хороводами, во время которых почти в буквальном смысле появляется магическое торнадо.

* * *

Дни быстро сменяли друг друга, и вот наступила пятница. За завтраком Букля принесла Поттеру письмо. Гарри с трудом привыкал к новым фамильярам, так что почти всегда выбирал именно эту белую полярную сову. Увидев в графе адресанта неровный почерк Хагрида, мальчик достал заготовленный заранее ответ. Читать письмо было бессмысленно — Поттер наизусть знает содержание первой записки от лесничего. Однако мальчик всё-таки прочел послание. Ради поддержания имиджа (условно) нормального человека, приходилось делать множество бессмысленных вещей.

После завтрака было сдвоенное занятие зельеварения. В отличие от других преподавателей, профессор Снейп из года в год толкал одну и ту же речь первокурсникам, поэтому Гарри прибывал в трансе до самого начала допроса.

— Поттер! Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? — задал свой первый вопрос преподаватель.

Мальчику потребовалось около секунды на «перезагрузку».

— Сэр, из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, так же известное как «напиток живой смерти», — ответил Гарри.

— Ну надо же… Похоже, даже у нашей знаменитости нашлось время полистать учебники. Но давайте попробуем еще раз, Поттер. Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

Визгопёрка, граб, дьявольские силки — каждую петлю (если Поттер попадал в Хогвартс) Снейп устраивал свой допрос с пристрастием. Ельник, жабросли, заунывники — каждый раз Снейп расспрашивал о магических растениях и их свойствах покуда Поттер не скажет три раза подряд «Я не знаю, сэр». Клюковиш, лаурит, мандрагора — Гарри слишком сильно внешне похож на отца, поэтому раздираемый подростковыми комплексами преподаватель не мог не пытаться самоутвердиться за счёт мальчика. Нимфа, остролист, просвирник — в одну из петель Поттеру это надоело, и он из принципа отвечал на все вопросы подряд. Разрыв-трава, столетник, тамарикс — в тот раз они успели обсудить все растения и ингредиенты, изучаемые вплоть до пятого курса. Уншиу, форзиция, цапень — лишь звонок об окончании урока прервал творившийся тогда театр абсурда. Чемирица, эхинацея, ятрориза — впрочем, в эту петлю стоит остановиться раньше.

— Не готов сейчас ответить на этот вопрос, сэр, — Поттер прекратил изображать всезнайку, когда вопросы вышли за рамки первого курса.

— Что и следовало ожидать. Стоило задать вопрос не по учебнику, и наш звездный мальчик перестал чем-то отличаться от остальной серой массы. Видимо, кое-кто в погоне за дешевой популярностью решил банально вызубрить всю программу курса. Но я хочу предупредить всех вас, здесь собравшихся. На остальных предметах тупой зубрёжки может быть достаточно. Но на моих уроках я буду требовать большего — почти невозможного для девяноста пяти процентов здесь собравшихся. Я буду требовать понимания вызубренных вами правил и свойств. Студент может прочесть хоть сотню книг, но, если он не осознает ни единой строчки — он ничем не лучше попугая. Вы меня поняли, мистер Поп... То есть мистер Поттер?

— Сэр, абсолютно понял — ответил Гарри с поистине буддийским спокойствием. На придирки и завуалированные уколы со стороны преподавателя ему было, откровенно говоря, плевать. Потому что в целом Гарри относился к профессору Снейпу... нейтрально.

С одной стороны, Северус — это гениальный зельевар, талант, рождающийся раз в столетие. Число сделанных в прошлом и в будущем им открытий перевалило за сотню. Всю свою жизнь он положил на алтарь науки и на алтарь любви. Первой, немного детской, местами больше похожей на одержимость, но всё-таки любви. И ради памяти о любимой, ради искупления своих грехов, он вновь и вновь был готов умереть. Только вот гениальность и самопожертвование не должны мешать людям жить. Особенно — самому гению.

Да, есть такой стереотип, что гениальные люди — не от мира сего, поэтому им позволено многое. Только вот Поттер предпочитал оценивать человека целиком, а не отдельные грани его личности. Да, гениальность и самопожертвование — это большой плюс. Но и минусами Северус Снейп тоже не обделен. Мелочность, мстительность, зависть, злопамятность, высокомерие — вот далеко не полный список «грехов» декана Слизерина. К этому явно стоит добавить проблемы с социализацией и с общением. Да, многие его поступки и черты личности являются следствием трудного детства, травли в школе и личной драмы. Только это все причины, а не оправдания.

Научиться жить в обществе может любой. Да, некоторым придется приложить больше усилий. Да, некоторым перед этим необходимо избавиться от некоторых недостатков. Но если человек не пытается улучшить свою жизнь, не старается решить свои проблемы, не работает над собой — что ж, это его выбор. Нет, Поттер не навязывает свою точку зрения и не говорит людям, как им жить и какими быть. Каждый сам определяет, что такое хорошо и что такое плохо. Вот и Поттер решил не закрывать глаза на недостатки людей. Особенно, если люди даже не пытаются их исправить.

Таким образом, лично для Поттера профессор Снейп был нулём, личные плюсы и минусы которого уравновешивали друг друга. Ну а если сам человек для вас полный ноль — есть ли смысл принимать близко к сердцу его оскорбления?

* * *

Поттер почти дрожал от предвкушения. Еще за обедом он то и дело косился на часы, высчитывая минуты до следующей пары. Энтузиазм доселе ленивого и безэмоционального мальчика заинтриговал весь первый курса Хаффлпаффа. Возможно, именно поэтому Сьюзен Боунс решила сесть вместе с Поттером на последнюю парту ближайшего к окнам ряда.

Студенты разложили письменные принадлежности — Поттер достал из сумки красную подушку. Первокурсники открыли чернильницы и подготовили перья — Поттер взбил подушку и положил её на парту перед собой. Студенты ожидали преподавателя, и Поттер ждал его вместе с ними.

— Сегодня мы продолжим изучать последствия восстания 1366 года, — внезапно раздался голос профессора Бина, который в буквальном смысле слова, вплыл в аудиторию. Одновременно с этим раздался глухой звук упавшей на подушку головы.

— Самым важным из них является официальное снятие запрета на проживание гоблинов в магических общинах Уэльса и Шотландии — одновременно с этим на последней парте раздался храп.

— Гарри! — тихо прошипела Сьюзен, толкая своего соседа в бок. Поттер никак не отреагировал. — Гарри, нельзя спать на уроке! — Боунс потормошила мальчика за плечо. Поттер начал храпеть еще громче. — Гарри, проснись! — Сьюзен уже буквально трясла нерадивого студента, когда на парту к ней приземлилась скомканная бумажка. Отследив по траектории отправителя, Сьюзен взглянула на Эрни.

— Прочти её, — почти беззвучно прошептал Макмиллан. Девочка развернула скомканный лист.

«Гарри заснул впервые за неделю. Пожалуйста, не буди его» — гласило содержимое послания. Оно явно не устроило Сьюзен. Спешно дописав: «И что ему мешало спать по ночам?», она кинула скомканный листочек обратно. Эрни посмотрел на вопрос, накарябал одно слово и вернул лист Боунс. «Кошмары», — гласил ответ.

Девочка недоуменно посмотрела на соседа, сладко дрыхнувшего на парте. Он не демонстрировал признаков беспокойства, страха или волнения. Гарри мирно спал. В это время на стол приземлилась еще одна записка от Эрни.

«Поттер не спит по ночам. Всю ночь не спит. Поэтому и ходит таким вялым и медлительным. Пару раз за неделю он, похоже, проваливался в сон и почти моментально в ужасе подскакивал, разбудив меня. Пусть хоть сейчас поспит, все равно он и так всё знает».

Сьюзен задумчиво смотрела Гарри. Его ленивое поведение ранее она считала следствием некоторого высокомерия. Дескать, он и так прочёл все книги за первый курс (взять хотя бы сегодняшний урок по зельям!), поэтому ему и скучно на парах. И его безэмоциональное поведение прекрасно обосновывалось этой теорией. Типа, «Великий Я не будет восхищаться такими обыденными вещами, как этот ваш замок и прочее». Но если он действительно страдает бессонницей, если у него нет сил даже просто улыбнуться лишний раз, то... то это надо обдумать. Позже. А сейчас — пусть поспит, раз уж Эрни просит.

* * *

Человек за свою жизнь обрастает множеством привычек и рефлексов. Часть из них имеют сугубо соматическую природу — например, нервный тик или некоторые формы наркотической зависимости. Часть из них имеют психическую природу, но почти всегда сопровождается изменением соматических функций организма. Как пример — посттравматический синдром.

В начале каждой петли душа Гарри возвращается в тело маленького мальчика, не отягощённое пагубными привычками. Происходит своеобразное «обнуление». Оно и к лучшему, иначе бы Поттер бы уже давно загнулся от накопившихся зависимостей и рефлексов. Тем не менее, некоторые его привычки и рефлексы в печатались ему прямо в душу, став неотъемлемой частью его личностью. Одна из таких привычек — сон на уроках по Истории Магии.

Занудные, длинные, лишенные всякой логики и внутреннего порядка лекции призрака профессора Бинса усыпляюще действовали на Гарри. Впрочем, как и на всех остальных студентов Хогвартса. Слушать их было невозможно, записывать — бессмысленно. Каждая пара начиналась со случайного момента истории, никак не привязанного к программе курса. Поэтому студентам всё равно приходилось учить всё самостоятельно. А раз так — то большинство на таких лекциях либо занимается своими делами, либо спит. Ну а если из года в год, из петли в петлю спать на уроках призрака Бинса, то в какой-то момент появляется рефлекс, который не вытравишь уже ничем.

Еще около года Поттер по ночам будет видеть самые запоминающиеся моменты прошлого. Не только плохие, хорошие тоже. Хотя, если честно, он бы предпочел видеть только кошмары.

Если коротко, то подобные сны не способствуют восстановлению психологического спокойствия, поэтому Гарри предпочитает не спать по ночам вовсе. Различного рода медитации, формы трансы, дремота в состоянии медленного сна — есть различные способы пережить ночь, не видя снов. К тому же Директор сразу после разговора прислал запрошенные зелья, хоть ими и не стоит злоупотреблять. Но все эти способы меркнут по сравнению с лекциями по Истории Магии — на них Гарри наслаждается крепким, здоровым сном без кошмаров. Такова сила привычки.

* * *

— Ребят, завтра я пойду в гости Хагриду. Это тот… лесник, что встречал нас на перроне. Он живёт в хижине прям на опушке Запретного Леса. Айда со мной? — спросил Поттер после окончания урока. — Парни? — Обратился Гарри к мальчикам.

— Пас.

— Нет.

— Мимо.

— Извини, Гарри, я знаю с десяток более интересных способов провести выходные, — усмехнулся Захария.

— Эрни? — Поттер посмотрел на своего соседа.

— М-м-м, — протянул в нерешительности мальчик.

— У Хагрида есть большая и очень добрая собака, — выложил козырь Гарри.

— Я согласен! — спешно ответил Макмиллан.

«Хех» — подумал Поттер. — «Как всё просто, когда знаешь слабости окружающих».

— Девушки? — спросил Гарри, поворачиваясь к женской половине курса.

— Я тоже хочу посмотреть на собаку! — сообщила Ханна. Услышав это, Боунс слегка нахмурилась.

— Мы пойдем, — резюмировала Сьюзен. Еще две девочки молча покачали головой.

— Софи? — обратился Гарри к последней девушке.

— Ну… — помявшись протянула брюнетка, смущенно заламывая руки, — Я бы с радостью, но я уже пообещала встретиться в субботу с Анной Стоун. Спасибо за приглашение, я бы очень хотела пойти, но Анна такая занятая, а эта встреча нужна больше мне, чем ей, и мы только вчера вечером с ней договорились, мне так неловко буквально вот на следующий день просить её поменять время или дату, к тому же…

— Да ничего страшного, — прервал поток оправданий Гарри, пожав плечами.

Собственно, всю необходимую информацию Гарри уже собрал. Поход к Хагриду не был интересен сам по себе, но выступал в качестве этакой «контрольной точки».

По собственному опыту Поттер убедился, что коллектив более чем из семи людей почти неизбежно будет распадаться на группки по два-четыре человека. Конечно, изгои тоже возможны, но это отдельный разговор.

Также Гарри уверен, что вновь образованному коллективу сверстников требуется около недели на первичное знакомство, причем неважно, что это за коллектив — школьный класс, группа в университете или рота в армии. А спустя неделю начинается разбиение на компании. Удивительно, но эти компании весьма устойчивы. Всего за семь дней большинство людей находит тех, с кем могут потом с удовольствием общаться месяцы или даже годы. Забавно, иной раз не хватает целой жизни чтобы узнать человека, но хватает пары часов, чтобы решить — стоит ли провести жизнь рядом с ним.

Поттер решил расслабиться и плыть по течению — не самая плохая тактика. Ну, для застрявшего в петлях времени, конечно. И вот его круг общения в школе на ближайшие годы вырисовался сам собой.

В этот круг точно войдет Эрни Макмиллан. Почему? Мальчику просто не повезло стать соседом Поттера. Опыт подсказывал, что Гарри будет крайне сложно выглядеть нормальным человеком. Слишком уж сильно он отличается от обычного подростка. Конечно, при желании Поттер смог бы играть определенную роль хоть целую жизнь, но это явно не способствует отдыху и расслаблению. А то, что способствует — зачастую нарушает школьные правила.

В самом деле, кто-бы отказался в пятницу вечером выпить бокал чешского в уютном пражском пабе? Или на выходные махнуть на Гавайи? Или утром перед парами выпить кофе в венской кофейне? Одни только порталы с трансгрессией открывают невообразимый простор для досуга. Но все эти способы досуга прямо или косвенно запрещаются уставом школы. А еще есть законы Министерства Магии и общепринятые нормы морали, которые, мягко скажем, не одобряют многое из того, что Поттер уже давно считает приемлемым.

Поэтому особую важность приобретает сосед по комнате, который в случае чего может прикрыть, помочь или просто предупредить Поттера о надвигающихся неприятностях. Так что с соседом лучше дружить. Ну а с Эрни подружиться очень легко! И еще легче им манипулировать. Гарри уже хорошо изучил простой характер Макмиллана и немногочисленных тараканов в его голове. Возможно кому-то это покажется мерзким — играть на слабостях ребёнка, притворяясь его другом. Но Поттера это мало волновало. Одним грехом за душой больше, одним меньше — с какого-то момента на такие мелочи становится наплевать.

Немного настораживало, что Ханна Аббот захотела пойти вместе с ними. Нет, сама по себе Ханна прекрасный человек и верный друг. Она словно излучает ауру душевного спокойствия, доброты и уюта — поэтому Эрни к ней всё время и липнет. Не будет проблемой, если Аббот попадёт в круг общения Гарри. Проблема заключается в другом, точнее — в другой.

Сьюзен Боунс. Она вечно носится хвостиком за Ханной. А еще она любит покомандовать, лезть в чужие дела и крайне трепетно относится к соблюдению всяческих правил, законов и прочей ерунды. С учётом поведения Поттера, ссоры с ней неизбежны. А раз так, то Гарри всегда стремился минимизировать общение с Боунс, дабы отсрочить надвигающийся конфликт. Ведь в этом конфликте симпатии барсуков неизменно оказывались на стороне живого воплощения Хельги Хаффлпафф.

Короче, общение со Сьюзен сулило ранним остракизмом. Безусловно, негативного сценария можно попытаться избежать, но Поттеру это было делать лень. В конце концов, в худшем случае Гарри просто всего лишь семь лет будет изгоем на факультете. И стоит ли из-за этого напрягаться?

— Доброй пожаловать на пятничное чаепитие! — произнесла статная брюнетка в эффектном красном ханьфу. — Меня зовут Вальда Шафик, и я вице-президент клуба чайной церемонии, — девушка поприветствовала первокурсников, едва те переступили порог гостиной. — Вы, наверное, уже слышали о традиции нашего факультета проводить пятничные вечера за играми и музыкой в компании близких и друзей. Исторически она выросла из, так скажем, «дней открытых дверей» нашего клуба, к которым со временем присоединились другие кружки и клубы. И сегодня нам выпала честь открывать наш пятничный вечер. Прошу, присаживайтесь, — старшекурсница жестом пригласила первокурсников к невысокому чайному столику, окруженному многочисленными подушками. Школьники, смущаясь, двинулись к ней.

— В нашем клубе, как это ни парадоксально звучит, мы изучаем чайные церемонии, — на этих словах Захария сдержанно усмехнулся. — Церемонии различных культур сильно отличаются друг от друга, и сегодня мы проведём её в китайском стиле. Если у вас возникнут какие-либо вопросы — не стесняйтесь их задавать, — девушка налила воды в маленький глиняный чайник и аккуратными волнообразными движениями встряхнула емкость.

— А надо было со своими кружками приходить? — насторожено спросила Софи.

— Нет, мы подготовили всю необходимую утварь, — ответила Вальда, легким кивком указав на небольшие пиалы у деревянной доски.

— Такие маленькие... — разочарованно протянула Роупер.

— Ну а как ты хотела, нас же много, а это дегустация, — сказал Тони, подвинувшись к столику.

— Нет, — ответила старшекурсница, слегка улыбнувшись. — У нас именно церемония, а не дегустация. Издревле в Китае пили чай в маленьких чашах, и их размер не зависит от количества человек.

— Не переживайте, чая будет много, на всех хватит, — присоединился к разговору еще один старшекурсник. — Ах да, забыл представиться. Груффуд Мур, к вашим услугам. Можно просто Груфф. Тоже состою в “чайнике” — так неформально называют наш клуб. Сегодня буду помогать Вальди готовить чай на всю эту ора... Кхм, на весь наш дружный факультет, — загорелый блондин с белоснежной улыбкой поставил неподалеку от первокурсников еще один чайный столик.

Тем временем церемония продолжалась. Гарри лениво смотрел, как первокурсники знакомились с ароматом чая, как старшекурсница наливает воду в чайничек, как она, невзирая на недоуменное личико Софи, вылила первую заварку... Китайская чайная церемония была хорошо знакома Поттеру. Впервые он начал изучать её как раз в клубе чайной церемонии Хогвартса. И учила его как раз Вальда. Только она об этом не помнит. Точнее, об этом помнит только Поттер.

Вообще, Гарри остался единственным свидетелем многочисленных побед и поражений, горестей и радости, неудач и триумфов. Многие из них, скорее всего, произойдут и в этой петле. Некоторые, наверное, не произойдут уже никогда. Погрузившись в свои воспоминания о будущем, Поттер буквально отрешился от всего мира.

...

— Так значит, вы раз в два дня просто собираетесь и пьёте чай? — от звонкого голоса Софи мальчик перестал витать в облаках.

— Мы изучаем тонкости и нюансы чайной церемонии. И да, изучаем на практике, — Вальда уже в десятый раз пыталась убедить первокурсников, что их клуб не является сборищем бездельников.

— Самый лучший клуб. Без шуток. К вам, наверное, просто толпы ходят, — сказал Энтони.

— На самом деле, не такие уж и толпы. Среди активных участников едва ли наберется два десятка... — Голос старшекурсницы стал тише, будто бы она боялась продолжения этой темы.

— Что-то тут нечисто. По рассказам у вас там чай и пироженки, а народ толпой не валит. В чём подвох? — прямолинейно спросил Захария.

— Никакого подвоха нет, всё ровно так, как я и рассказываю! Просто есть некоторые нюансы... — в конце фразы Вальда почти перешла на шёпот.

— И что это за нюансы? — недоверчиво спросил Тони.

— Ну, из нюансов, больше половины нашего клуба это...

— Это слизеринцы, — продолжил Груффуд.

— Они неплохие люди! — быстро добавила Вальда.

— По меркам слизеринцев, — вновь дополнил Груфф.

— Просто у многих из них крайне консервативное воспитание, что наложило отпечаток на их стиль речи, — примиряюще сказала старшекурсница.

— Угу, а также на поведение и отношение к окружающим, — не унимался Груфф.

— Раньше в нашем клубе было немногим меньше сотни человек! Но сейчас настали другие времена... — девушка попыталась сменить тему разговора.

— Эти змеи даже друг дружку на дух не переносят. Сейчас остались только самые... слизеринистые, — не унимался парень. — Но вот чаи они покупают просто отменные, тут не поспоришь.

— В общем, приглашаю всех в наш клуб! Никаких взносов и пожертвований не требуется. Если кто надумал — обращайтесь! Ну а что до слизеринцев... Не переживайте, они не кусаются, — улыбнулась Вальда.

— О, да! Они умеют делать больно по-другому! — засмеялся Груфф.

Старшекурсница лишь тяжко вздохнула. Кажется, её агитация закончилась очередным провалом.

На этой немного грустной ноте чайная церемония подошла к концу, но для Вальды и Груфа всё только начиналось. Ребята достали дополнительные чашки, чайники, заварники, пиалы и начали готовить чай просто в промышленных масштабах. К концу церемонии в гостиной факультета собралось изрядное количество студентов, многие из которых были не против захватить кружечку прекрасного напитка. Пресловутое пятничное чаепитие Хаффлпаффа только начиналось.

Студенты Хаффлпаффа составляют существенную часть многих школьных клубов, групп и просто кружков по интересам. Сегодня, в первую пятницу нового учебного года все эти сборища устроили натуральную «ярмарку тщеславия», рекламируя себя и завлекая в свои ряды новых студентов.

Вон, в одном «углу» круглой гостиной старшекурсники из драмкружка трансфигурируют мебель в импровизированную сцену. Скоро на ней разыграется целая пьеса. Вон там, у окна, расположилась третьекурсница с кельтской арфой. Чарующие звуки музыки уже начали разливаться по всей комнате, привлекая всё новых и новых слушателей. Недалеко от музыканта один художник устроил выставку своих работ. Точнее — художница. Эйлин Хилли рисовала просто прекрасно, вот только её… авторский взгляд на внешний вид некоторых магических существ вызывал бурные дискуссии.

Первокурсники оказались предоставлены сами себе и начали разбредаться в разные стороны, выбирая наиболее близкие к себе занятия. Поттер проигнорировал жалобный взгляд Макмиллана и начал в одиночку курсировать по гостиной. В ней сейчас собрались не только студенты Хаффлпаффа, но и их многочисленные друзья с других факультетов.

Со всеми этими людьми Поттер был знаком. В большей или меньшей степени. Оно и немудрено — Гарри прожил больше трех сотен петель, большую часть из которых он сражается со своим злейшим врагом. Нет, речь идёт не про Темного Лорда или его приспешников. Речь идёт про скуку. Банальную, человеческую скуку.

Поттер перепробовал множество хобби и во многих достиг успеха. Гарри был участником абсолютно всех клубов, групп и кружков в Хогвартсе, и еще кучу основал сам. Но всё рано или поздно начинало ему надоедать. Даже квиддич уже не приводит Поттера в восторг и не заставляет его сердце биться чаще. Только новые встречи и новые знакомства всё еще способны раздуть в нём пламя интереса. Да вот какая беда — для Поттера уже невозможно завести новые знакомства в Хогвартсе. Он и так всех знает.

Знал он и Луизу Милтон — второкурсницу Равенкло, — которая сейчас неуклонно следовала за Гарри. Не самое приятное знакомство, ведь эта девушка была большой фанаткой Гарри Поттера. Точнее, она была фанаткой Гарри Поттера.

Вы когда-нибудь задумывались, почему Поттер вызывал у студентов такой нездоровый ажиотаж на своём первом-втором курсе? Почему он так резко сошел на нет ближе к третьему курсу? Ну, так Гарри же победил Волан-де-морта, положил конец целой Магической войне — неуверенно ответят многие. Что ж, сильное утверждение. Рассматривать его сейчас мы не будем. Оставим в стороне личный вклад Поттера в эту победу, задумаемся вот над каким вопросом: а какое дело школьникам одиннадцати-семнадцати лет до войны, которая закончилась десять лет назад?

Многие из них даже не застали в сознательном возрасте все тяготы и лишения тех времён. А те, кто застали — вряд ли об этом помнят. А если и помнят — считают это всё чем-то весьма далеким. В конце концов, это только старикам кажется, что события десятилетней давности были «почти вчера». Для несовершеннолетнего школьника десять лет — это больше половины жизни.

Иными словами, из студентов ценить Поттера за заслуги в Первой магической войне мог только упо… упертый фанат учебников по истории, вроде Гермионы Грейнджер. Так почему же Гарри вызвал такой сильный интерес у школьников? Ну, может, у волшебников знаменитостей не так много, что даже Поттер является значимой величиной, — предположат некоторые. И это уже куда ближе к истине.

В магической Британии достаточное количество знаменитостей, но очень мало знаменитых писателей. Возможно, из-за относительной малой численности, возможно по каким-то другим причинам, но факт остаётся фактом — среди британских волшебников крайне мало действительно выдающихся творцов художественного жанра. Большинство произведений развлекательного характера являются неумелой попыткой сплагиатить известные магловские книги, коряво адаптировав их под реалии волшебного мира. Обычно получается так себе, если честно.

Критики и читатели прошлись катком по магической версии Ромео и Джульетты, подняв концовку на смех из-за незнания подростками простейших диагностических чар. Поведение главного героя книги «Человек-невидимка» вызывало искреннее недоумение у волшебников. Ну а роман «Вокруг света за 80 дней» так и вовсе окрестили «чтивом для маглолюбов». Лишь многочисленные «детективы для домохозяек», штампуемые плодовитой писательницей Дэрел Темза, снискали любовь своей целевой аудитории.

Среди всей этой кучи шлака из тупых заимствований и неудачного подражательства, гордо сияют одинокие брильянты. Джоан Константин Роулинг — один из них. Нет, он даже больше. Он — целый культурный феномен.

Роулинг всю свою жизнь писал о волшебниках, про волшебников и для волшебников. Начав путь как автор драм и трагедий, вскоре он переключился на прозу и комедии. Наверное, из-за обстановки в стране. Ведь чем сильнее сгущались тучи над магической Британией, тем более светлыми, добрыми становились его произведения. Вершиной его творческого пути, и одновременно лебединой песней, стала серия детских книг о Мальчике, который Выжил. Серия про Гарри Поттера.

За пять последних лет вышло одиннадцать книг. В первой части славный мальчик Гарри Поттер, который всегда моет руки перед едой и съедает на завтрак целую тарелку овсяной каши, с шутками и прибаутками выводит на чистую воду мошенников-маглов, задумавших обдурить добрую Тётю Петунью. И всё это — используя лишь школьные знания о свойствах простейших магических артефактов, растений и грибов. Ведь Гарри — славный мальчик, он не использует палочку вне Хогвартса.

В последующих книгах Гарри рос, рос и масштаб решаемых им проблем. Так, в четвертой книге ему противостоял озорной гоблин, в шестой — прохиндей с Лютого Переулка, а в восьмой уже полноценный вампир. Попав в ловушку образа «славного парня», Роулинг не мог заставить Гарри Поттера нарушить закон и использовать палочку. Но без полноценных заклятий и чар решать всё более сложные и сложные проблемы автор уже мог. Пришлось их решать с помощью «совы и глобуса».

Как именно? Ну, Гарри Поттер внезапно начал использовать беспалочковую магию. А что? Он все книги обещал не использовать палочку вне Хогвартса, магия в обещание не входила.

Было ли это изначально задумкой автора или всё же вынужденной мерой — сейчас сказать уже невозможно. Но совершенно точно можно сказать, что такой ход пошел на пользу серии — книги стали бестселлерами. Сейчас, пожалуй, ни в одном уголке Британских островов уже не встретишь человека, ничего не слышавшего про Гарри Поттера. И это отнюдь не радовало Гарри Поттера.

Гарри с удовольствием пожал бы горло автору, но было уже поздно. Джоан Константин Роулинг умер в палате больницы Святого Мунга незадолго до одиннадцатилетия прообраза своего персонажа. Волну популярности Гарри Поттера было уже не остановить.

Впрочем, всего лишь за пару лет своим «естественным» поведением Поттер сведёт эту волну на нет. Точнее — разделит образы Гарри и Гарри в умах школьников.

Но были и плюсы от такой популярности. Например, школьники достаточно спокойно (по сравнению с преподавателями) восприняли новость об успехах Поттера в беспалочковой магии. Нет, это не значит, что критичность восприятия мира студентами опустилась до каких-то отрицательных значений, и что они не видят разницы между персонажем книги и реальным человеком. Просто они невольно немного переносят свои ожидания от Гарри на Гарри.

Однако минусов было всё же больше. Один из них, в лице упомянутой Луизы, неуклонно преследовал Поттера по всей гостиной последние десять минут. Устав от своих бесплодных попыток затеряться в толпе, Гарри решил лицом к лицу встретиться с неизбежностью.

— Мы знакомы? — без всяких расшаркиваний спросил Поттер. Девушка была не готова к такому развитию событий, и с безумным азартом смотрела на своего кумира.

— Ты — Гаррри Поттер! — то ли вопросительно, то ли утвердительно прокричала Луиза.

— Да, — ответил мальчик, пристально вглядываясь в глаза собеседника. Девочка несколько секунд пыталась придумать новый вопрос. Но так и не смогла.

— Тот самый Гарри Поттер, да?

Мальчик уже было набрал полную грудь воздуха, чтобы выпалить давно заученную тираду про книжки, «ту самость» и интеллектуальный уровень собеседника, но где-то на краю сознания мелькнула мысль: «А почему бы, собственно, и да?»

— Просто я Гарри Поттер, — произнес мальчик, скромно улыбнувшись и расправив руки. «Фирменная» фразочка главного героя вместе с внешностью прямо как с иллюстрации книги произвели на фанатку неизгладимое впечатление. Она словно впала в экстаз. Выпученные глаза девочки навевали Гарри воспоминания о просмотренных японских мультиках, а капелька слюны, стекающая с открытого рта Луизы — заставила усомниться в её психическом здоровье. Впрочем, девушка быстро взяла себя в руки.

— Я знала, я знала, — тихо шептала она, осторожно, всего двумя пальцами прикоснувшись к рукаву мантии Поттера. После девушка набралась решимости и выпалила.

— Я прочла все твои книги, я знаю всё о твоих приключениях!

— Ха! — усмехнулся Гарри. — Поверь, их гораздо больше чем в книгах — произнес Поттер. А после приблизился почти вплотную к лицу Луизы и тихо прошептал. — Ты даже не представляешь, через что я прошел.

Девочку накрыл благоговейный, почти что религиозный трепет. Она словно получила откровение с Небес. Луиза дрожащим голосом спросила

— Ты ведь напишешь книгу?

— О чём? — в непонимании спросил Поттер.

— Об этих приключениях.

Озарение. Яркое, словно рождение сверхновой звезды, озарение постигло Поттера. Сотни и тысячи идей в его голове рождались, развивались и умирали под солнцем полученного озарения. Он нашёл его — хобби на всю жизнь. Нет. Этого хобби хватит на пару петель — написание мемуаров под видом художественных книг.

— Это гениально, — произнес Поттер, подняв взгляд к небу.

— Что? — тихонько спросила девочка.

— И почему же мне это раньше в голову не приходило? — задумчиво пробормотал Гарри. Затем мальчик резко схватил Луизу за руки и с жаром заговорил.

— Я напишу десять, нет, двадцать книг! В разных жанрах, в разном стиле, — Поттер легонько встряхивал руки девочки в такт своей речи. — Разные люди, разное место действа, разный характер главного героя. Сюжеты как будто бы совсем не связанные, но знаешь что?

— Что? — девочка раскрыв рот слушала своего кумира.

— Они все будут про меня. Про мою жизнь. Про то, как я стал таким, каким я есть, — прошептал Поттер. Затем Гарри отпустил руки фанатки, выпрямился, и чрезвычайно серьезным тоном продолжил. — Луиза Милтон! Благодарю за помощь Я её никогда не забуду. В награду, обещаю — ты увидишь эти книги одной из первых.

Девочка застыла неподвижно. Со стороны так и вовсе казалось, что на неё случайно наложили заклятье окаменения. Поттер подождал пару секунд, и, не дождавшись реакции, пошёл в спальню записывать возникшие идеи. Лишь когда Гарри добрался до комнаты, в гостиной раздался оглушительный радостный визг.

Ровно в три часа четверка первокурсников вышла из замка и пошла по школьной территории к дому Хагрида. Когда Гарри постучал в дверь, ребята услышали, как кто-то отчаянно скребется с той стороны и оглушительно лает. А через мгновение до них донесся зычный голос Хагрида.

— Назад, Клык, назад!

Дверь приоткрылась, и за ней показалось знакомое лицо, заросшее волосами.

— Заходите, — пригласил Хагрид. — Назад, Клык!

Хагрид пошире распахнул дверь, с трудом удерживая за ошейник огромную черную собаку.

— Вы... э-э.. чувствуйте себя как дома... устраивайтесь, — сказал Хагрид, отпуская Клыка, который кинулся к Эрни и начал лизать ему уши. Макмиллан немного опешил от нахлынувшего на него, в прямом и в переносном смысле, гигантского комка счастья.

— Это Эрни, Ханна и Сьюзен, — представил спутников Гарри.

В это время Хагрид заваривал чай и выкладывал на тарелку кексы.

— Агава Боунс случайно не твоя бабка, а? — спросил Хагрид, глядя на Сьюзен. Получив подтверждение своей догадки, лесник продолжил. — Я с ней учился четыре года. Ну, пока меня не отчислили. Суровая была девчуля! Хоть мне она почти по пояс была, но я как-то это. Смотрел на неё снизу вверх, во. А как она всех строила! Даже старшекурсники при ней по струнке ходили. Но о других она заботилась, да. Гораздо больше, чем о себе. Помню, на первом курсе она к экзаменам почти не готовилась, всё с нами возилась. Без неё я бы и до четвертого курса не доучился, эт точно.

Может от вида школьников с гербом Хаффлпаффа на груди, а может из-за внучки своей бывшей однокурсницы, Хагрид предался ностальгии и стал рассказывать байки времён своего обучения в Хогвартсе. Поттер же тем временем наблюдал за детьми. Чудес не случилось — школьники реагировали также, как и в других петлях.

Ханна с трудом скрывала свою боязнь и страх. Не в силах унять дрожь в руках, из-за которой она расплескала половину содержимого чашки, девочка встала из-за стола и начала осматривать жилище лесника, стараясь не поворачиваться спиной к хозяину дома. Увы, семейству Аббот, как и многим другим семьям чистокровных волшебников, здорово досталось от великанов за прошедшие столетия. Хоть за последние десятилетия особых конфликтов и не было (в основном из-за почти полного истребления великанов на британских островах), уже которое поколение родители пугают великанами непослушных детей. Ханна была послушным ребенком, но коллективное бессознательное так просто из головы не выкинешь.

Дамблдор ратовал за нормализацию отношений волшебников с другими магическими расами и маглами, в частности поэтому и принял в Хагрида в школу. А после его отчисления — оставил на виду школьников в качестве лесника, и даже посадил за преподавательский стол. Конечно, формально Хагрид не великан, а полувеликан, но так даже лучше — привыкнуть к девятиметровому гиганту у себя под боком было бы гораздо сложнее.

Студенты, по большей части, привыкли к Хагриду. Но одно дело студенты, отучившиеся в Хогвартсе пару лет, и другое дело — одиннадцатилетняя девочка, еще не видевшая никого выше двух метров. Одно дело сидеть в другом конце зала от косматого здоровяка, и другое дело — сидеть с ним за одним маленьким столом, почти что один на один.

Хагрид давно смирился с подобной реакцией окружающих. Вот и сейчас хозяин жилища пытался как-то сжаться на своём стуле, дабы казаться меньше. Великан старался не делать резких движений, и даже отодвинул от себя столовые приборы (Ханна буквально затряслась, когда Хагрид схватил нож и разрезал свой кекс пополам). Лесник пытался говорить как можно тише, но, судя по легкой испарине на лбу Хагрида, всё это давалось ему непросто.

Сьюзен более спокойно восприняла своего нового знакомого. Конечно, девушка ощущала себя немного не в своей тарелке, однако в целом одиннадцатилетний ребёнок и не сможет быстро сдружиться с взрослым. Ну, если этот ребёнок не сирота без друзей, конечно.

Эрни же тем временем выпал из реальности, без устали лаская и обнимая здоровенную псину. Дружелюбие, счастье и восторг от новых знакомств, излучаемые волкодавом, буквально оглушили молодого эмпата. Наверное, потом Эрни ничего и не вспомнит о встрече, за исключением Клыка.

— Я, ну это, рад что ты поступил на Хаффлпафф, — Хагрид прекратил рассказывать о своём прошлом и обратился к Гарри. — Правда, думал, что ты попадешь на Гриффиндор, как и твои родители, но Барсуки тоже хороший факультет, это вот да. Здесь ты заведешь много друзей, я уверен. А то ты мне ну это… каким-то отстранённым и одиноким, что ли, показался тогда. Ну, в день нашего знакомства, вот. Не, мне потом Дамблдор по секрету рассказал про, ну… почему ты такой, ну… не очень бодрый в общем, — поймав недоуменный взгляд от Сьюзен, великан понял, что сболтнул немного лишнего, и попытался сменить тему разговора, начав рассказывать о родителях Гарри.

Поттер же тем временем мысленно закатил глаза. Реакция Дамблдора была ожидаема — узнав о метаморфозе Поттера, случившейся 31 июля, директор ожидаемо расспросил самого близкого к себе свидетеля. Вряд ли директор рассказал леснику что-нибудь важное, скорее уж упомянул о ночных кошмарах Гарри и надавил на жалость, получив полный отчет о действиях Поттера в обмен на обещание «помочь этому несчастному мальчику». Но это не проблема — Гарри был к этому готов. Однако на оговорку великана обратила внимание Сьюзен. Но и это, в целом, не проблема — Поттеру всего лишь придется слегка скорректировать своё поведение. В конце концов, а кто вообще сказал, что отдыхать будет легко?

Зато легко было с Хагридом. Из петли в петлю всего два с половиной человека искренне и со всей душой относились к Поттеру в момент первой встречи вне зависимости от обстоятельств. Точнее, относились к Поттеру не как к знаменитости, не как к Избранному, а как к человеку. Хагрид, понятное дело, был одним из них.

Даже если Поттер поступал на Слизерин, Хагрид все равно считал его своим другом. Говорил при этом: «Ну, главное, чтобы ты вырос хорошим человеком, Гарри», — а после с горя уходил в запой на две недели. Но своего отношения к мальчику не менял.

Обнуление отношений с каждой новой петлей изрядно утомляло Поттера. Нельзя так просто взять и прям 31 июля крепко обнять Гермиону, объявив её своей лучшей подругой. Ну, формально можно, и Гарри пару десятков раз так и делал, но тогда об искренней дружбе на целую петлю можно забыть. Всё-таки цветок под названием «дружба» взращивается постепенно, и не стоит его сходу заваливать ворохом чувств и поступков. Большинство людей на обильную и (как им кажется) беспричинную доброту отреагируют в лучшем случае настороженно, а то и вовсе заподозрят Поттера в чём-нибудь. В чём-нибудь нехорошем, обычно.

Цветок дружбы с Хагридом больше походил на могучий дуб, взращенный фантазиями и чаяниями лесника. Как так получилось? Ну, начать стоит с событий почти полувековой давности. Когда Хагрид был еще школьником Хогвартса, и был всего на метр выше своих однокурсников, окружающие ещё относились к нему как к человеку. После отчисления и подмоченной судебным процессом репутации, когда он был уже на два метра выше своих ровесников, окружающие стали воспринимать его как великана.

Реакция Ханны на лесника была еще сдержанной, по сравнению с реакцией предыдущих поколений детей. Детей, выросших на историях о зверствах великанов во время Великой войны. Хоть и пламя всех этих бесчинств горело на континентальной Европе, дым из слухов добрался до британских островов, по пути обрастая всё новыми домыслами и преувеличениями.

Хагрид годами жил, невольно играя роль этакого школьного пугала в глазах детей. Но в один год кое-что изменилось. В тот год в Хогвартс поступила Лили Эванс.

Непоседливая девчонка была просто в восторге от магического мира в целом и от Хогвартса в частности. В школе ей нравилось буквально всё. И магические картины с ворчливыми стариками, и скрежещущие доспехи, иной раз неловко передвигающиеся по этажам, и заброшенные пыльные аудитории с кучей поломанной мебели внутри. Исчезающие лестницы, величественные башни и бескрайние теплицы. Даже промозглое подземелье.

Не обошла она своим вниманием и хижину лесника. Впрочем, другие дети тоже не обделяли своим вниманием эту хижину. Только вот если другие дети, набравшись смелости, бросали камни в окна и убегали, Лили, набравшись смелости, вежливо постучала в входную дверь. А после попросила ошарашенного великана провести ей экскурсию по его огороду.

Изумленный внезапным поворотом событий великан, заикаясь и сбиваясь, рассказывал и показывал всё подряд. И гигантские тыквы, выращенные им для Хэллоуина, и огнекрабов, отпугивающих вредителей, и шерсть единорога, собранную в Запретному лесу, и даже брюссельскую капусту. Обычную, магловскую, брюссельскую капусту. Девочке было интересно абсолютно всё.

Поблагодарив великана за экскурсию, Лили пообещала прийти ещё раз в гости. Хагрид же решил подготовиться к этой встрече. Испугавшись, что девочке будет скучно общаться с малообразованным лесником, Хагрид подготовил целый мешок различной живности и диковинок из Запретного леса. План удался. Обычное чаепитие превратилось в полноценный урок по уходу за магическими существами, во время которого Лили завороженно слушала Хагрида.

Вдохновленный успехом, к следующей встрече великан подготовил целых два мешка интересностей. А после ещё мешок, и ещё. Кажется, именно тогда у Хагрида и появилась мечта стать преподавателем. Если хотя бы часть детей во время его уроков будет смотреть на него хотя бы с половиной того восторга, что он увидел в глазах Лили, то жизнь удалась. Впрочем, великану с лихвой хватило бы взглядов без страха и злобы…

На своём пятом курсе Лили познакомила Джеймса с Хагридом. Первоначально Поттер был не слишком дружелюбен с лесником, но Лили быстро вправила ему мозги на место, в прямом и переносном смысле настучав ему по голове. После она познакомила с Хагридом и Сириуса. Первоначально Сириус негативно отнесся к новому знакомству, позволив себе типично Блэковские едкие и расистские высказывания, но Лили еще быстрее вправила ему мозги на место, еще сильнее настучав по голове. Всё-таки кулаком и добрым словом можно добиться куда большего, чем просто добрым словом. А заодно сделать людей чуточку лучше.

После выпуска родителей Гарри из школы, их общение с великаном не прекратилось. Хагрид для четы Поттеров не был близким другом, скорее уж одним из многочисленных приятелей. Но вот для Хагрида семейство Поттеров значило очень многое.

После того как Темный Лорд пал, Хагрид очень быстро в глазах многих превратился из человека Дамблдора и бойца Ордена Феникса в отсидевшего в Азкабане великана с неуёмной тягой к спиртному. Чем сильнее портилось отношение окружающих к Хагриду, тем сильнее лесник верил в младшего Поттера. Верил, что Гарри, когда подрастет, не будет судить о нём по внешности и происхождению, не будет относиться предвзято. Верил, что сын таких замечательных людей обязательно раскроет глаза окружающим и снимет с великана клеймо изгоя. Ну а Хагрид, взамен, станет ему верным другом.

Столь сильная и ничем не подкрепленная вера, возможно, кому-то покажется смешной или наивной, но люди порой верят в куда более маловероятные и невообразимые вещи. Наверное, потому, что без веры в лучшее жить становится ну совсем уж противно.

Нынешнему Гарри компания Хагрида не была противна. Да, у них было мало тем для разговора. Да, горизонт познания, сфера интересов и багаж знаний Гарри невообразимо превосходят таковые у Хагрида, так что Поттеру было банально скучно разговаривать с лесником. Но бывают люди, с которыми не скучно просто помолчать.

Для Гарри было отдыхом просто помолчать в хижине Хагрида, где можно было ненадолго снять с себя все маски, не скрывать своего отношения к давно знакомому человеку, и просто быть. Достичь нирваны, впасть в этакую форму транса, закрыть глаза и ни о чём не думать.

Конечно, кто-то может ехидно заметить, что для этого не нужно куда-то идти, а посидеть с закрытыми глазами можно и в одиночку. Это всё правда. Только вот человек — социальное существо. И для здоровой психики человека жизненно необходимо время от времени быть в компании близких людей.

Психику Поттера сложно назвать здоровой. Тем не менее Гарри упорно пытался подражать обычным людям в некоторых мелочах. Вот и сейчас он, будучи в трансе, успешно подражал обычному человеку, слушая рассказы великана, задавая уточняющие вопросы и даже односложно отвечая.

Ближе к шести вечера школьники засобирались в замок на ужин. Витавшего в облаках Эрни пришлось буквально за руку выводить из хижины. Уже за порогом Поттер обернулся к великану и спросил.

— Хагрид, я еще зайду, хорошо?

— Конечно! — расцвёл в улыбке школьный лесничий. — Заходи в любое время! Все вы! Приходите ещё, я вас жду! — кричал великан удалявшимся школьникам.

Только пройдя половину пути до Хогвартса, Макмиллан, кажется, стал осознавать происходящее.

— Когда пойдем в следующий раз? — спросил мальчик.

— Эрни, мы еще отойти толком не успели, а ты уже обратно засобирался, — с легким укором произнесла Сьюзен.

— Я знаю, — сказал школьник. Пройдя пару шагов, он добавил: — И, кстати, это не ответ.

В ответ рыжая ведьма лишь тяжко вздохнула.

Утром первого воскресенья сентября все первокурсники Хаффлпаффа собрались в библиотеке. Хоть существенная часть из них и являлась «совами», которые с удовольствием понежились бы в мягкой постели до полудня, они были вынуждены спозаранку вместе с остальным выполнять домашнее задание, дабы не отрываться от коллектива и не прослыть бездельниками. К сожалению, даже в магическом мире «жаворонки» угнетают всех остальных. Слабым утешением было то, что почти весь факультет собрался в библиотеке, так что страдали не только совы-первокурсники. Коллективное выполнение домашней работы было еще одной традицией факультета.

Другой подобной традицией являлось «наставничество». Существовало как личное — за каждым первокурсником рано или поздно закрепляется «куратор» из числа старших студентов, — так и курсовое наставничество. У большинства первокурсников, особенно у маглорожденных, возникают различные вопросы и проблемы, связанные со школой. Не все из них просят совета у своих сверстников — многие просто стесняются или боятся прослыть глупцами. Да и откуда знать какой-нибудь Сьюзен Боунс или Ханне Аббот о пособиях для сирот, выплатах малоимущим или студенческих кредитах, что так актуально, например, для Софи Роупер? Тут то и приходят на помощь «наставники».

Не стоит думать, что у каждого человека уникальная судьба и что каждый встречается с невиданными доселе трудностями. Происхождение, характер и увлечения определяют большую часть того, с чем столкнется «обычный» школьник в Хогвартсе, и наверняка кто-то уже сталкивался с похожими проблемами. Конечно, некоторые предпочитают самостоятельно набивать себе шишки, но многие с радостью предпочтут облегчить себе жизнь с помощью чужого опыта. Кажется, именно в этом и смысл обучения — облегчить себе жизнь с помощью чужого опыта.

Возможность обратиться за помощью к старшему товарищу не только помогает первокурсникам с социализацией и адаптацией, но и способствует налаживанию тех самых «уз», коими так гордятся барсуки. Причем многие из этих уз навязываются добровольно-принудительно. Всю неделю первокурсников мягко обрабатывали, убеждая что совместное выполнение домашнего задания — неотъемлемая часть жизни на Хаффлпаффе, что весь факультет соберется в библиотеке и «прогульщики» сразу будут выявлены. Мало кто в одиннадцать лет может пойти против коллектива и отказаться от столь славной традиции. А кто может — обычно не попадает на Хаффлпафф.

Вот и сейчас все первокурсники корпели над учебниками в окружении студентов на год их старше. Это тоже проявление наставничества — второй курс помогал с «домашкой» первому, четвертый курс сидел с третьекурсниками, ну а шестой помогал пятому готовиться к экзаменам.

Хоть и Гарри уже сделал всю домашнюю работу на неделю вперед, он тоже сидел в библиотеке. Просто уж легче побыть вместе со всеми, чем объясняться с каждым о причинах своего отсутствия. Со стороны они так и вовсе занимались одним и тем же. Его одноклассники вдумчиво читали новенькие (или не очень) учебники — Поттер вдумчиво читал здоровенный древний фолиант в истёршемся кожаном переплете. Первокурсники время от времени что-то чиркали перьями по пергаменту — Гарри время от времени что-то записывал карандашом в блокнот. Увы, однажды познав комфорт использования карандаша и бумаги, Поттер уже не смог вернуться к перьям и пергаменту. Ну, если речь идет про личные записи, конечно.

— Гарри, а ты уже написал эссе по трансфигурации? — спросила Софи.

— Да, — ответил Поттер, не отрывая взгляд от своей книги.

— А можешь одолжить его ненадолго? А то мне эта тема немного трудной показалась, хотела бы сверить мысли, да и вообще, вдруг я что-то упустила… — начала тараторить девочка.

— Да, могу, — произнес Гарри, все также не отрывая взгляд от фолианта. Софи тем временем смотрела на мальчика. Спустя несколько секунд чтения книги, Поттер оторвался от фолианта, черкнул пару строк в блокноте, перевернул страницу книги и вновь погрузился в чтение. Софи всё ещё смотрела на него. В конце концов, Гарри поднял взгляд и произнес:

— Я ответил на твой вопрос?

— Э-э-э, что? — спросила девочка, похлопав ресницами.

— Я ответил на твой вопрос, — сказал Гарри более утвердительной интонацией. Девочка в панике начала озираться по сторонам в поисках помощи.

— Дай я попробую, — произнесла Меган Джонс, глубоко вздохнув. — Гарри, одолжи пожалуйста Софи своё эссе по трансфигурации.

— Да, сейчас, — сказал Поттер, потянувшись к своей сумке. Через несколько секунд заветный пергамент оказался в руках у девочки.

— Просто у меня большой опыт общения со старшим братом, — пожав плечами ответила Меган на вопросительный взгляд от Сьюзен.

— Он тоже гений с трудным характером? — спросила Боунс.

— Нет, — сказала Джонс. — Он математик.

* * *

— Гарри, а что ты читаешь? — спросила одна из второкурсниц. Девушка уже сделала всё работу, поделилась своими записями с остальными, ответила на все вопросы одноклассников и теперь изнывала от безделья. Поскольку отвлекать других от «домашки» ей было неловко, она решила поговорить с Поттером.

— Наверняка какой-нибудь учебник за третий курс, — сказал Захария, откладывая перо в сторону. Он явно воспринял разговор не об учебе как сигнал к перерыву.

— Не, наверное, за пятый, — присоединился к разговору Эрни.

— Все гораздо хуже, мой юный друг, — произнес Поттер, злодейски оскалившись. — В этой книге содержится информация о темной магии и запретных ритуалах. Настолько запретных, что просто за упоминание о них можно схлопотать пожизненное в Азкабане. Этому сокровищу, — сказал Гарри, любовно поглаживая фолиант, — этому сокровищу самое место в глубине Запретной Секции под семью печатями, но по какой-то чудовищной ошибке его может взять любой желающий.

В библиотеке наступила звенящая тишина. Даже воздух как будто застыл и похолодало на пару градусов. И только Поттер продолжал с безумной улыбкой баюкать фолиант.

— Гаааарри, а как называется эта книга? Дай посмотреть, — спросила Сьюзен с наигранной доброжелательность. Девочка была полна решимости разорвать этот проклятый гримуар на месте, но для этого его надо взять в руки под каким-нибудь предлогом…

Улыбка Поттера стала еще шире. Он проигнорировал протянутые руки Сьюзен и отдал книгу сидящей рядом Софи.

— Ска-зки на-ро-дов вост…восто-чной Европы, — по слогам прочитала девочка. — Сказки народов восточной Европы.

Все окружающие облегченно выдохнули.

— О таких вещах не шутят, — произнес вечно хмурый второкурсник.

— А я и не шутил, — ответил Поттер.

— Гарри, — примиряюще сказала Боунс.

— Сьюзи, нет, ты только взгляни! Вот, сказка Koschey Bessmertnyj! Здесь древний некромант разделил свою душу на две части и одну из них заточил в иглу! — Поттер вернул себе книгу и открыл на странице с закладкой.

— Гарри, — снисходительно произнесла Боунс.

— Его невозможно убить, покуда цел артефакт с частицей души! А этот артефакт он спрятал! — Поттер демонстрировал редкую для себя эмоциональность.

— Гарри, — тень улыбки мелькнула на лице Сьюзен.

— Это же Темная магия, запретное искусство, любое упоминание о котором должно быть вымарано со страниц всех книг!

— Гарри, — произнесла Боунс, легонько покачав головой, — это всего лишь сказка.

— Эх… Этот мир пока еще не готов принять правду, — печально произнес Поттер, устремив взгляд ввысь. Его внезапный приступ вселенской скорби оказался настолько силён, что сидящая рядом Ханна Аббот не выдержала.

— Ну-ну. Не расстраивайся ты так. Всё будет хорошо, — ободряюще сказала Ханна, погладив Гарри по голове.

— По правде говоря… Два месяца назад я сама верила, что магия и волшебники, как единороги и драконы — бывают только в сказках, — Софи застенчиво улыбнулась.

— Вообще-то единороги и драконы существуют на самом деле, — сказал второкурсник, поправляя свои очки. — Единороги водятся даже в нашем Запретном Лесу.

— Да ладно?! — ошеломлено воскликнула Софи.

— А оборотни и вампиры? — с азартом спросила Меган.

— Тоже, — немного скривившись ответила Сьюзен. — Ну, в смысле, тоже существуют.

— А эти вот… Кощеи и разделение души? — дрожащим голосом спросила Софи.

— Ха-ха, глупенькая! Это всего лишь детские сказки! — самодовольно посмеялся Захария.

Софи и Гарри переглянулись. На лице девочки была смесь обиды, возмущения и ошеломления.

— Вот и я о том же, — ответил Поттер на невысказанный вопрос. — Вот и я о том же.

* * *

— Фух, наконец-то закончила! — радостно сказала Софи, потянувшись в кресле. Было уже за полдень, так что многие студенты решили подождать и пойти на обед прямиком из библиотеки.

— Только мне одно непонятно, — продолжила говорить девочка. — Вот мы… мы, в смысле, маги… Мы можем превратить дерево в железо.

— Не превратить, а трансфигурировать, — поправила второкурсница.

— Ну да, трансфуги… трансфиру… превратить короче. И, кажется, можем превратить дерево и в другие металлы, — сказала Софи, помахав пергаментом с эссе на данную тематику.

— Ну и? — поинтересовался один из второкурсников.

— А почему бы не превратить дерево в золото и раздать всем? Тогда бы не было бедных…

— Это так не работает, — с важным видом сказал один из второкурсников. — Инфляция съест всю ценность золота.

— Инфляция? — недоуменно переспросила Софи, слегка наклонив голову.

— А раз у золота ценность есть, значит, никто так не сделал. Почему? — включился в разговор Энтони.

— Хм-м… — задумались второкурсники.

— Профессор МакГонагалл говорила, что нельзя трансфигуировать вещи в еду и в драгоценные металлы, — ответила второкурсница, назидательно подняв указательный палец вверх.

— Нельзя или невозможно? — спросил Тони. Два десятка пар глаз моментально уставились на мальчика. — Что? У меня сугубо академический интерес! — начал оправдываться Энтони.

— Может быть, — протянул второкурсник. — В древности волшебники провели ритуал какой-то, и теперь не получается трансфигурировать в драгоценные металлы. Ритуал для спасения мировой экономики.

— Да что ты заладил то со своей экономикой, — проворчала второкурсница.

— Бред какой-то, — присоединился к разговору Захария. — В древности волшебники не страдали подобной сострадательностью. К мировой экономике то уж точно. Да и не поверю, что за столетия никто не додумался продавать маглам тонны трансфигурированного железа.

Школьники задумались. Молчание длилось несколько секунд.

— Гарри? — обратился Эрни к своему соседу ко комнате.

— Да? — ответил Поттер, что-то строчивший в своём блокноте.

— Ответить, пожалуйста, на вопрос Софи.

— «Всего за неделю они привыкли в любой непонятной ситуации звать Поттера», — подумал Гарри. Но вслух это говорить не стал.

— Потому что трансфигурация — это обман, — произнес Поттер, соизволив оторваться от своего блокнота. — Точнее — твердая форма иллюзии. Мы не превращаем железо в золото, мы трансфигурируем его. То есть с помощью магии заставляем один объект выглядеть как другой, и вести себя как другой. Это имитация, подделка.

— А в чем разница? — недоуменно произнесла Софи.

— Ну-у, — протянул Поттер, отложив в сторону карандаш и потерев переносицу. — Превращение железа в золото — это реакция ядерного синтеза, для выполнения которой нужна не трансфигурация, а алхимия и просто прорва магической энергии. Ну, или артефакты типа Философского камня. Трансфигурация заставляет один объект имитировать другой, причем на эту имитацию тратится магическая энергия. И имитация продолжается пока ей хватает этой самой энергии. Смотри, — Гарри взял в руки перо, закрыл глаза, едва слышно что-то пробормотал, и через несколько секунд перо преобразовалось в длинную спицу, отливающую металлическим блеском.

— В это перо я влил совсем немного магической магии, и на имитацию внешнего вида железной спицы на какое-то время этого хватит. Но если я потребую сымитировать другие свойства железа, например, твердость, то… — Поттер трижды с силой ударил спицей по столу, и после третьего удара в его руке вновь оказалось писчее перо.

— То объект вернет себе прежнюю форму, как только израсходуется влитая в преобразование магическая энергия.

— Ааа, — хором протянули Софи и Сьюзен.

— Конечно, для поддержания эффекта можно влить целое море магии и запитать всё это дело от мировых лей-линий, но даже этого может не хватит на имитацию энергоёмких свойств. Чисто теоретически, можно настолько качественно трасфигурировать перо в спицу, что её потом и расплавить можно будет. Но на практике потребуется столько магии, что перо просто лопнет от избытка энергии.

— А почему запрещено-то трансфигурировать? — не унимался Тони.

— Запрет на трансфигурацию вещей в драгоценные металлы прямо прописан в Статуте о секретности. Этот пункт нам… навязали маглы, — Поттер замолчал на секунду, нахмурился, а после продолжил. — Ну а с едой… Представь, что ты бредёшь по пустыне, изнывая от жажды. В какой-то момент не выдерживаешь и трансфигурируешь барханы вокруг в воду. Начинаешь жадно пить заветную жидкость. Живительная влага попадает в организм, всасывается в кровь, вместе с ней разносится по всем органам, артериям, венам. Мозг, почки, сердце — все так или иначе контактирует с кровью. А потом влитая в преобразование магия заканчивается и пуф! Вода вновь превращается в песок. Во всех органах, артериях, венах. Уж поверь, — тут на лице Поттера расцвела улыбка от уха до уха. — Смерть от жажды или голода гораздо приятнее, чем последствия баловства с трансфигурированной едой.

Гарри замолчал и оглядел школьников. В библиотеке (локально) вновь установилась тишина. Особо впечатлительные младшекурсники даже немного побледнели. Ситуацию попыталась спасти Ханна Аббот, которая легонько ткнула свою соседку и едва слышно спросила:

— Сьюзи, ты, кажется, что-то вспомнила?

— Что? — недоуменно произнесла Боунс, повернувшись к подруге.

— Ну, в середине рассказа ты вдруг такая «Ааа». Будто нашла ответ на загадку какую-то.

— А, это. Ну-у, — девушки перестали шептаться, и Сьюзен повернулась ко всем. — Летом тетушка возила меня на квиддич. Ирландия против Парагвая. Перед матчем было выступление талисманов, и ирландские лепреконы просто засыпали стадион золотом. Я нагребла себе целый мешочек галеонов! Сидела там, весь матч считала их, думала, на что же их потрачу. Вечером глянула в мешок, а там только пепел и пыль какая-то. Пожаловалась тетушке на пропажу золота, а она просто посмеялась и всё. Я всю ночь искала по комнате монеты — ни одной не нашла. Ну теперь-то понятно, куда подевались мои галеоны.

В библиотеке раздались сдержанные смешки. Большинство потомственных магов просто улыбнулись от этой истории, а вот маглорожденные восприняли это как трагедию.

— А ты что вспомнила? — Захария обратился к Софи.

— Да не важно, — Роупер слегка улыбнулась.

— Нет уж, и ты поделись с нами своим открытием, — ехидничал Смит.

— Да там глупость моя очередная, — Софи, смущаясь, накручивала локон на палец.

— И всё же, — не унимался Захария.

— Ну, — протянула Софи. — Я поняла, почему карета Золушки в полночь превратилась в тыкву.

— А вы слышали? Вчера сразу трое первокурсников попали в больничное крыло. Какие-то здесь… суровые занятия по полётам на метле, — уже за завтраком Софи начала обсуждение волнующей её темы. Как и многие маглорожденные, она немного боялась полётов, и такой итог занятия у Гриффиндора и Слизерина вверг её в ужас.

— А кто там разбился? — сонно поинтересовался Тони, ковыряясь ложкой в овсянке.

— Лонгботтом, Уизли и Финниган, — быстро ответила Софи.

— Ха, похоже, только гриффиндорцы не умеют летать. Не переживай, это не заразно, — снисходительно произнес Захария, похлопав Софи по плечу.

— Жалко их. И двух недель не прошло, а первокурсники уже серьезно пострадали, — грустным тоном сказала Ханна.

— Говорят, там чуть ли не драка была, — присоединилась к разговору Сьюзен. — Они все втроём в ней пострадали?

— Не совсем, — сказала Софи. — Лонгботтом упал с метлы во время урока, и мадам Хуч повела его в Больничное крыло. Без неё мальчишки все перессорились, и Уизли с Финниганом начали гоняться на метле за Малфоем. Ну а потом они врезались в замок, а Малфой нет.

— Кошмар какой. Кто бы мог подумать, что так оно выйдет, — печально произнесла Сьюзен.

— Да неужели?! — воскликнул Гарри. С самого утра он по какой-то причине был немного взвинчен и сейчас терял самообладание. — Действительно, кто бы мог подумать! Вначале Хутч проводит занятие в одиночку, без ассистентов. Кто бы мог подумать, что первокурсник во время первого своего полёта упадёт с метлы, это же такое редкое событие! Жизнь её к такому явно не готовила, она даже не среагировала на его падение! Дальше — больше. Она решила лично отнести его в Больничное крыло, оставив первокурсников без присмотра один на один с мётлами. Кто бы мог подумать, что детям не хватит мозгов не летать без присмотра! — с каждым словом Поттер распалялся всё сильнее и сильнее.

— Гарри, что с тобой? — испуганно произнесла Ханна.

— Он с самого утра на взводе, — вздохнул Эрни.

— Ну, вообще-то Гарри прав. Преподаватель не должна была так поступать, — Тони окончательно проснулся от пламенной речи Поттера.

— А она не преподаватель. Поэтому мы и зовём её мадам, а не профессор. Она всего лишь внештатный инструктор, без педагогического образования. Бывший игрок и судья в квиддич, а не учитель. По старой дружбе помогает школе, потому что своих преподавателей полётов у нас нет, — Поттер частично успокоился и начал говорить более ровным тоном.

— Странно, что в Хогвартсе не хватает преподавателей. Это же единственная школа в Британии, верно? У вас что, волшебников не хватает? — Софи отнюдь не утешила перспектива летать без профессионального надзора.

— А, это всё тёрки Директора с министром, — сказал Поттер, махнув рукой. — Формально школа никак не подчиняется Министерству Магии. Министр пытается взять её под контроль, пропихнув своих людей в преподаватели. Директор их блокирует. В ответ Министерство требует от всех кандидатов в преподаватели пройти комиссию по профпригодности, угрожая проблемами. Нормальные люди стараются держаться подальше от этих всех дрязг, и не идут сюда. Приходят лишь те, кто и так на ножах с Министерством. Скорее уж школа наймёт оборотня, великана или кентавра в преподаватели, чем человека министра, — объяснил Гарри.

— Всё-то ты знаешь, — прошипела Сьюзен.

— Я не знаю всего, — моментально среагировал Гарри. — Только то, что знаю.

— Ха! — ухмыльнулся Захария. — Очередной абсолютно точный и абсолютно бесполезный ответ в исполнении Поттера. Спасибо, Гарри!

* * *

В три тридцать Гарри, Эрни и другие первокурсники Хаффлпаффа торопливым шагом подходили к площадке, где обучали полетам. День был облачным, дул легкий бриз, но в целом погода не мешала проводить занятие для начинающих. Ученики дружным строем направлялись к поляне, где их уже ждали первокурсники Равенкло и двадцать три метлы.

Наконец, появилась инструктор по полётам, мадам Хуч. А недалеко от неё виднелись фигуры трёх взрослых.

— Живо, каждый встаёт напротив метлы! — рявкнула вместо приветствия мадам Хуч. — Давайте, поскорее!

Дети еще не закончили строиться, когда трое человек приблизились к ним.

— Здравствуйте! А что у вас здесь происходит? — раздался до омерзения слащавый женский голос. Принадлежал он приземистой, довольно пухлой женщине с ярко-розовым бантом на шее — Долорес Амбридж.

— Немедленно покиньте поляну, вы мешаете проведению занятия, — вместо ответа отчеканила инструктор.

— Ох, у нас и в мыслях не было мешать занятиям! Официальным занятиям. Простите, а вы разве профессор Хогвартса? — елейным голосом спросила Амбридж. Очевидно, это был вопрос, на который она уже знала ответ.

— Нет, я приглашенный специалист для преподавания факультатива, ммм, сейчас, минуту, — мадам Хуч немного порылась в кармане и достала скомканный кусок пергамента. Развернув его, она продолжила: — Факультатива «основы безопасных полётов на метле».

— Ах, это всего лишь факультати-и-ив, — протянула Амбридж. — Ну тогда вы нас не можете так просто выгнать. Стенли! — Долорес щелкнула пальцами, указав на мужчину рядом с собой. Высокий, немного сутулый мужчина сделал шаг вперед и достал из кармана длинный свиток.

— В соответствии с пунктом номер двадцать пять соглашения о сотрудничестве между Попечительским Советом и школой чародейства и волшебства Хогвартс, далее — Соглашение, Попечительский Совет вправе проводить установленным в Соглашении образом инспекции качества преподавания факультативов, занятий, проводимых лицами, временно исполняющими обязанности преподавателей школы чародейства и волшебства Хогвартс, занятий, проводимых кандидатами на пост преподавателя школы чародейства и волшебства Хогвартс, а также иных мероприятий педагогической направленности, проводимых на территории школы чародейства и волшебства Хогвартс лицами, не включенными в штат постоянных преподавателей школы чародейства и волшебства Хогвартс, — уже на середине этой речи, читаемой монотонным, безэмоциональным голосом, большинство первокурсников потеряло нить повествования. Вместе с тем мужчина продолжал бубнить этот переполненный канцеляризмами текст.

— Согласно постановлению номер тысяча пятьсот двадцать три, принятому на внеочередном собрании Попечительского Совета от десятого сентября тысяча девятьсот девяноста первого года, на проведение инспекции качества преподавания факультатива “основы безопасных полётов на метле” направляется комиссия в составе трех человек, состоящая из секретаря Попечительского Совета Стенли Ивнинга, первого помощника Министра Магии Долорес Амбридж и старшего инспектора Сектора контроля за мётлами Отдела магического транспорта Министерства Магии Аманды Гудвич. Желаете ознакомиться с постановлением? — мужчина с глазами как у дохлой рыбы, Стенли Ивнинг, протянул бумаги инструктору.

— Нет, — рявкнула мадам Хуч, возвращаясь к студентам. Гарри же тем временем мысленно закатил глаза. События развивались по не самому приятному сценарию. Подначки и прямые оскорбления, которыми вчера обильно раскидывался Драко Малфой, в итоге спровоцировали гриффиндорцев на очередную глупость. Если на сломанную Невиллом лодыжку руководство школы еще могло закрыть глаза, назвав это «приемлемым ущербом здоровью», то вот от едва не убившихся Рона и Симуса отмахнуться уже было трудно. Этим воспользовался Малфой-старший. Всего за один вечер ему удалось организовать проведение внеочередного собрания Попечительского Совета, и вот он, результат его трудов.

— Не мешайтесь под ногами. Любые происшествия будут на вашей совести, — сурово произнесла мадам Хуч, поворачиваясь спиной к комиссии.

— А вчера тоже кто-то мешался под ногами? И на чьей же совести вчерашнее происшествие? — с улыбкой на лице проворковала Амбридж. Инструктор на мгновенье запнулась, но после продолжила как ни в чём не бывало.

— Вытяните правую руку над метлой! — скомандовала мадам Хутч, встав перед строем. — И скажите: «Вверх!»

— ВВЕРХ! — крикнуло двадцать три голоса.

Метла Гарри прыгнула ему в руку, но большинству других учеников повезло куда меньше. У Софи метла вообще не сдвинулась с места, а у Эрни метла почему-то покатилась по земле. У многих студентов после каждого их возгласа «Вверх!» мётлы немного подпрыгивали, но этого явно было недостаточно.

— Нет, нет, нет! Прекратите это безобразие! — прокричала доселе молчавшая Аманда Гудвич. — Вы же им ничего толком не объяснили!

— Я им объяснила достаточно, — моментально парировала Хутч.

— Нет! — крикнула Аманда, направившись к Софи. — Деточка, смотри. Метла — магический артефакт. Она реагирует на эфир. Вам же уже рассказывали на занятиях про эфир?

— Угу, — неуверенно кивнула Софи.

— Отлично. Эфиром нужно как бы дотянуться до метлы, выпуская его как в тех упражнениях на контроль. Давай я помогу немного, — мисс Гудвич осторожно положила одну руку на кисть Софи, а вторую руку её плечо.

— Нужно осторожно выпустить эфир, обволакивая им метлу, — комментировала свои действия волшебница. — Вот примерно как сейчас, чувствуешь?

— Немного, — ответила Софи.

— Хорошо, запомни эти ощущения. Говоря простым языком, метла как бы «приклеивается» к эфиру, и сейчас ты можешь ею управлять. Потяни эфир на себя. Если сложно — можешь попытаться чуть дернуть руку на себя и сказать «Вверх!», инстинкты тебе помогут. Ну а если нет, то нужно…

— Вверх! — прервал поток объяснений возглас Софи. К её большому удивлению, метла действительно подскочила прямо ей в руку.

— Замечательно! Ты такая молодец! — улыбнулась мисс Гудвич. После она направилась к другим проблемным ученикам.

Мадам Хуч молча смотрела на вмешательство в её урок. Когда последний из студентов не без помощи Аманды Гудвич притянул к себе метлу, инструктор обратилась к комиссии.

— Из-за вас мы впустую потратили двадцать минут и без того короткого урока. Потратили на то, до чего студенты бы и сами дошли за пять минут.

— Без понятного объяснения они бы впустую кричали бы на мётлы двадцать минут! — вступила в полемику Аманда.

— Мисс Гудвич, мой большой опыт преподавания свидетельствует об обратном.

— Миссис Хуч! А мой огромный опыт преподавания свидетельствует о моей правоте!

Далее события разворачивались по аналогичному сценарию. Инструктор по пять минут что-то объясняла, ну а Аманда по двадцать минут что-то кричала, убеждая студентов так не делать и показывая, как, по её мнению, делать правильно. Гарри же тем временем размышлял.

Как и во многих других петлях, Малфой-старший объединился с Фаджем против Дамблдора. Не в силах штурмом взять Хогвартс, они решили взять Хогвартс в осаду, пропихнув своих людей в «официальные» преподаватели, и, тем самым, сменив директора на Ученом Совете школы. Идея была проста — выдавить всех людей Дамблдора.

Обычно эта стратегия начинала использоваться позже, ближе к четвертому курсу Гарри, но в этот раз мадам Хуч просто не повезло — редко когда занятия у первокурсников заканчивались столь трагично. Впрочем, даже сейчас Попечительский Совет не в силах выгнать инструктора — у него на это просто нет полномочий. Комиссия может только инспектировать, а результаты инспекции доложить на собрании Попечительского Совета. Совет, на основе результатов инспекции, может подготовить рекомендации для школы, которые Люциус Малфой может сразу запихнуть себе в… камин для розжига. Дамблдор даже читать не будет эти писульки.

Понимал это и Люциус, однако расчёт изначально был на другое. Он планировал всяческими инспекциями и придирками вывести из себя преподавателей и школьных инструкторов. Ведь не у всех нервы столь же железные, как у Дамблдора.

Вот, например, нервы миссис Хуч уже начали сдавать от постоянного вмешательства в её урок.

— Вы намерено коверкаете мои слова, цепляясь ко всяким мелочам, — процедила инструктор.

— Миссис Хуч! В полётах на метле НЕТ мелочей! — сорвалась в крик Гудвич.

Невольными жертвами этой холодной войны между директором, Попечительским Советом и Министерством Магии были дети. Вот и сейчас, к концу занятия, студенты еще даже не научились отрываться от земли. А бесконечные дрязги не добавляли душевного спокойствия во время такого травмоопасного занятия.

— А теперь, когда я дуну в свой свисток, вы с силой оттолкнетесь от земли, — произнесла инструктор. — Крепко держите метлу, старайтесь, чтобы она была в ровном положении, поднимитесь на метр-полтора, а затем опускайтесь — для этого надо слегка наклониться вперед. Итак, по моему свистку — три, два...

— Сколько вы планируете разучивать взлёт и посадку? — внезапно вмешалась в учебный процесс Амбридж.

Мадам Хутч остановилась на полуслове. В попытке унять ярость, она закрыла глаза и тихим голосом посчитала до десяти.

— Перерыв на две минуты. Нашей многоуважаемой комиссии срочно потребовались ответы. Более подходящего времени они не смогли найти, — обратилась к студентам инструктор. После она дошла до троицы инспекторов.

— Недопустимо отвлекать инструктора во время полётов начинающих. Каждый ваш вопрос может привести к травме, — стальным голосом отчеканила мадам Хуч.

— Ой, мы и не думали подвергать опасности детей во время полётов! Но ведь сейчас они на земле, разве нет? — невинно улыбаясь, произнесла Амбридж.

— Если у вас есть вопросы, задайте их либо сейчас, либо после урока, — поставила ультиматум инструктор.

— Тогда я повторю — как долго вы планируете разучивать взлёт и посадку? — спросила Долорес.

— Раз десять, — пожала плечами Хуч.

— Мисс Гудвич, на ваш взгляд этого достаточно? — спросила соседку Амбридж

— Ну, — протянула Аманда, — Даже с запасом. У нас обычно на разучивание взлёта и посадки отводится занятий пять — семь.

— Не десять занятий, а десять раз, — пояснила свою позицию Хуч.

— Что! — взревела Гудвич, — Немыслимо! Десяти раз явно недостаточно!

— Они не безмозглые инвалиды, чтобы разучивать простейшие действия по десять занятий! — наконец-то взорвалась Хуч.

— Это вы их всех сделаете инвалидами с такой методикой! — буквально проорала Гудвич.

— Немедленно покиньте территорию! У нас нет времени на споры с умалишёнными во время занятия! — не осталась в долгу инструктор.

— Если у вас нет времени на занятия — доверьте всё профессионалам! Не калечьте детей своей спешкой! — не унималась Гудвич.

Стоит ли говорить, что эта реплика вызвала новый виток дискуссии? Стоящие в стороне студенты были безмолвными свидетелями разгорающегося спора. В этот день первокурсники Равенкло и Хаффлпаффа так и не взлетели.

* * *

События развивались стремительно. Уже на следующий день вышла разгромная статья в «Ежедневном пророке», обличающая «истеричного и некомпетентного» внештатного инструктора. На мадам Хуч спустили всех собак — она в одночасье стала виновницей всех неудач британских сборных на международных турнирах по квиддичу за последние двадцать лет.

«Хогвартс — кузница талантов для наших сборных! Но за время так называемого “преподавания” миссис Хуч, способные студенты чаще попадали в палаты больницы святого Мунга, а не в профессиональные клубы. Как можно мечтать о триумфальном возвращении Кубка Мира на берег Туманного Альбиона, если мы сами губим нашу золотую молодежь? Да-да! В текущем положении дел виноваты не отдельные личности, а широкая общественность. Общественность, которая своей апатией, своим преступным бездействием, своей фанатичной верой в гениальность конкретного человека, закрывала глаза на ошибки и промахи других.

Позорный провал наших сборных на прошедшем Чемпионате Мира ясно показал — так продолжаться больше не может. Мы не можем продолжать губить потенциал молодых волшебников. Мы не можем позволить нашему квиддичу бесславно сгинуть под сенью Плакучей Ивы. Мы не можем больше оставаться в стороне.

Наверное, вы думаете: “А что мы можем сделать?”, но это неправильный вопрос. Правильно спросить себя: “А что мы должны сделать?”. И наша славная многовековая история подскажет ответ. Мы должны взять ситуацию в свои руки. Мы должны воспитывать чемпионов со школьной скамьи. Мы должны сделать наш квиддич великим снова!»

Газетная статья произвела эффект разорвавшиеся бомбы. На следующее утро после публикации Большой Зал Хогвартса заполонили совы с письмами от разгневанных родителей. Ещё через сутки на стол директора легло заявление об отставке от мадам Хуч. У пожилой волшебницы не было моральных сил бороться с разъярённой общественностью за свою репутацию. Она предпочла уединиться в глуши.

Попечительский Совет со страниц «Ежедневного пророка» с радостью объявил о начале конкурса на соискание рекомендации на должность инструктора по полётам на метле в Хогвартс. Председатель Попечительского Совета делился своими воистину наполеоновскими планами — обязать инструктора не только обучать полётам, но и тренировать команды факультетов. Организовать летние сборы «команды Хогвартса» совместно с профессиональными спортсменами на базе английских клубов. Закупка инвентаря, ремонт стадиона, товарищеские встречи с клубами второй лиги — подобные перспективы буквально вскружили голову не только большей части населения, но многим школьникам. За всем этим как-то потерялся один нюанс. Буквально одно слово. Слово «рекомендация» в наименовании конкурса.

Попечительский Совет действительно мог рекомендовать людей как на должность преподавателей, так и на должность инструкторов. Только вот и Министерство Магии могло давать рекомендации, и другие организации, и частные лица. Да кто угодно мог дать директору Хогвартса рекомендацию на любого человека. И, формально, все эти рекомендации обладали одинаковым значением — нулевым. Ведь работников, преподавателей и инструкторов в Хогвартсе назначает директор, а не Попечительский Совет. Только вот отказаться от предложенного кандидата на фоне всеобщей истерии было уже почти невозможно. Этот раунд Дамблдор проиграл.

* * *

Темный Лорд победил. Работа Министерства была парализована, а Аврорат потерял добрую половину своих сотрудников. Однако победитель почему-то не спешил брать всю полноту власти в свои руки, предпочитая лично искать и уничтожать своих противников. А противников у него было с избытком. Некогда староста Слизерина, гордость школы и любимец директора превратился в самого ненавистного человека магической Британии. Но, помимо ненависти, он также внушал и ужас. И этот ужас был куда сильнее, чем тот, который ещё недавно внушал Волан-де-Морт. Да, нового Темного Лорда — Гарри Джеймса Поттера — боялись куда сильнее, чем Тома Реддла на пике своей силы.

Во многом людей пугала неизвестность. С Реддлом всё было понятно — если ты грязнокровка или их любитель, то ты под прицелом. Если нет — то рано или поздно к тебе придут и спросят, на чьей ты стороне. Поттер же не спрашивал никого и ни о чём. Он просто убивал. А за что он убивал, рядовому обывателю было неизвестно.

В его деяниях, казалось, не было какой-либо системы, логики. Он без суда и следствия осуждал людей за одному Поттеру ведомые «прошлые и будущие преступления», приговаривая к смерти. А уж исполнение этих приговоров было нечто средним между пыткой и казнью.

Первым он прилюдно казнил кавалера ордена Мерлина III степени — Питера Петтигрю — в далёком 2001 году. Через год Поттер запытал до смерти Барти Крауча (младшего) и убил (не)вовремя вернувшегося домой Барти Крауча (старшего). Далее последовала череда совсем уж необъяснимых нападений — Стэнли Шанпайк, Долорес Амбридж, Седрик Диггори.

Пий Толстоватый, Корбан Яксли, Сэмвелл Марлоу — стоит отметить, что редко когда исполнение приговоров влекло «сопутствующие потери». Теодор Нотт, Захария Смит, Карактак Бёрк — обычно Поттер нелетальными заклинаниями выводил из строя всех «охранников» своей жертвы и не трогал случайных свидетелей. Например, Мариэтту Эджком он убил прямо за рождественским ужином в окружении семьи, не навредив никому из её родных. Впрочем, её семью это мало утешило.

Иными словами, внезапный визит Темного Лорда в дом волшебника не сулил ему — хозяину дома — ничего хорошего. Вот и сейчас тень будущего несчастья нависла над одним ничем не примечательным зданием в пригороде Манчестера. Ведь вдоль заборчика дома неторопливым шагом шел Гарри Поттер. На его лице блистала счастливая улыбка, а сам Поттер с интересом разглядывал окрестности.

Подойдя к калитке, Гарри остановился буквально на секунду. Легкий взмах руки порвал в клочья все навешанные на здание защитные чары, попутно известив домочадцев о незваном госте. До входной двери Поттер добрался одновременно с хозяйкой дома — Гермионой Грейнджер.

— Ты! — ошеломленно произнесла волшебница.

— Здравствуй. Давно не виделись, — всё с той же улыбкой произнес Поттер. Плечи девушки легонько затряслись, но уже через мгновенье она взяла себя в руки, набралась решимости, вдохнула полную грудь воздуха и закричала со всей мочи:

— Убирайся к черту из моего дома!

— Гермиона, милая Гермиона! Разве так встречают старых друзей? — с укором произнес Гарри, разводя руки в стороны для объятий.

— Мы никогда не были друзьями, и не будем!

— Ошибаешься, — произнес Поттер, покачав головой. — Мы всегда были друзьями, и будем. И только из-за нашей дружбы я великодушно прощу тебе дерзость. Нет, я говорю не про твои грубые слова, я говорю про укрывательство беглого преступника.

— Здесь только ты преступник! — крикнула Гермиона, всем своим телом стараясь перекрыть дверной проём. — Будь ты проклят!

— Тсс, тихо! — прошептал Гарри, прижав указательный палец к губам. — Слышишь, слышишь? — пару секунд двое волшебников простояли в звенящей тишине. — Не слышишь? А я слышу. Где бы я ни был, я слышу эти голоса. Стоны раненых, плач обездоленных, агонию умирающих. Это кричат мои друзья, близкие. Моя семья. Эти голоса… Я постоянно их слышу, они ни на секунду не замолкают. Слышать их страдания, видеть гибель, обретать и вновь терять — это и есть самое настоящее проклятье. Так что твоё желание уже исполнено. Я проклят, причём очень давно… Но, знаешь, помимо воплей, я слышу и молитвы. Это бесчисленные жертвы взывают ко мне! Они просят о возмездии, о справедливости, о мести. Они умоляют покарать их мучителей. И, ведомый их мольбами, я прибыл сюда дабы вершить правосудие.

— Слухи не врали, — ошарашенно произнесла Гермиона, немного отступая от собеседника. — Ты безумен.

— Аха-ха-ха-ха-ха! — залился смехом парень. — О нет! Как раз теперь-то я разумен! — в это время девушка бросила быстрый взгляд в коридор за своей спиной. — Безумен я был тогда, в прошлом! — рука Гермионы медленно тянулась к палочке в кармане её брюк. — И знаешь, почему? Потому что пытался спасти всех, пожертвовав лишь собой! — Грейнджер наконец-то стала готова к бою, но раз Поттер был настроен (относительно) миролюбиво, решила потянуть время. — Но это невозможно! Просто невозможно! — девушка уже перестала слушать собеседника, полностью сконцентрировавшись на предстоящей дуэли. — Однако теперь моё безумие прошло, и я осознал простую истину! — губы девушки слегка подрагивали при касте невербальных защитных чар. — Раз всех спасти нельзя, то нужно спасти большинство, — Гермиона сосредоточилась исключительно на защите. — Любой ценой. Даже ценой жизни меньшинства, — по слухам, Поттер никогда не убивал свидетелей его деяний, если те не нападали первыми. — Я нашел свой путь, и я готов пройти по нему до конца. А раз так, то не стой у меня на пути, — закончил свой монолог Гарри. Гермиона стояла, не шелохнувшись. Кажется, она всерьез решила проверить правдивость слухов.

— Я сказал НЕ СТОЙ У МЕНЯ НА ПУТИ! — свои слова Поттер подкрепил заклинанием, буквально отбросившим девушку метров так на пять. Гермиона каким-то чудом после приземления удержалась на ногах и сразу же начала поливать неприятеля градом заклинаний:

— Петрификус Тоталус! Инсендио! Экспеллиармус!

— Серьёзно? Серьёзно? СЕРЬЁЗНО? — взревел Поттер, с легкостью отбивая пущенные в него чары. — Гермиона, ты отличница или кто? Что за детский сад? Где невербальные?

Гермиона прислушалась к совету, и вот уже безмолвный «Люмос Максимус!» пытается скрыть за собой осыпающийся крупными кусками потолок (невербальная «Бомбарда!») и превратившийся в острые колья паркет (чары трансфигурации). Поттер же в ответ просто сместился в сторону.

— Неплохо, но ты можешь лучше. Уж я-то знаю. Давай, попробуй еще раз! — подбадривал свою противницу Поттер. Девушка не нуждалась в такой словесной поддержке, и уж точно ей не требовалось разрешение Поттера. Атаки продолжились. Хоть атаки были разнообразны, их результат был одинаков. Увы, перед Темным Лордом оказались бессильны даже умудренные опытом авроры, куда уж недавней выпускнице школы.

Через пару минут посреди разгромленной гостиной всё также стояло двое человек. Запыхавшаяся и измождённая Гермиона, судорожно переводящая дух после особо сложной связки заклинаний, и чрезвычайно спокойный Поттер, лениво разглядывающий превратившуюся в кровавую кашу кисть своей левой руки. Последняя комбинация Гермионы таки задела его.

— Удовлетворительно, — хмыкнул Поттер. — За атакующие чары ставлю тебе отметку «удовлетворительно». Если противник будет только уклоняться, у тебя есть шанс на победу. В реальной схватке, увы, нужно еще уметь и защищаться. Так что проверим защитные чары.

По щелчку пальцев (целой руки) Поттера, кусок бетона размером с кулак, словно выпущенный из пращи, полетел в девушку. — Протего! — едва успела скастовать защитные чары Гермиона. Скастовала и рухнула на пол как подкошенная.

— Ужасно, ужасно! Гермиона, просто ужасно! Ты чем слушала на ЗоТИ? Стандартное «Протего» защищает от заклинаний, а не от физических объектов! — взбесился Поттер. — Ладно, вставай. Попробуем еще раз. Вставай и не скули! Там всего-то пару ребер сломано, — прикрикнул Гарри.

Поттер терпеливо ждал, пока девушка совладает с болью и поднимется на ноги. После жестокий экзамен продолжился. Легкий взмах руки отправил в сторону Гермионы синеватый луч заклинания. — «Протего Максимус!» — и перед девушкой возник универсальный магический щит. Только вот заклинание прошло сильно в стороне от щита. Синий луч, словно резиновый мячик, отскочив от двух стен и потолка, ударил девушку в спину.

— Не стой столбом, никогда не стой в бою столбом! Особенно если не прикрыта чарами со всех сторон! — орал Поттер на корчившуюся от электрического разряда девушку.

Экзекуция набирала обороты. Уже через несколько минут Гермиона оказалась вся покрыта ранами от осколков и режущих чар, ожогами от огня и мороза, ссадинами и переломами. Поттер отчитывал за каждую ошибку, не стесняясь в выражениях. Иной раз однотипные атаки продолжались до тех пор, пока девушка не реагировала «удовлетворительно». Какое-то время она порывалась атаковать и контратаковать, чем приводила Поттера в неописуемый восторг («Правильно! Лучшая защита — это нападение! Противник не сможет тебе навредить, если будет мёртв!»), но вскоре на это уже не осталось сил. По крайне мере, физических.

Тем не менее, Гермиона вновь и вновь поднималась на ноги. На одной лишь воле, на голом упрямстве она продолжала вставать и сражаться. Кажется, в своей борьбе Гермиона уже давно вышла за пределы человеческих возможностей. Это было настоящее чудо. Только вот чудо не может длиться вечно.

— «Тролль», Гермиона, «тролль»! Я ставлю тебе жирный «тролль» за защитные чары! Это просто отвратительно. Без меня ты крайне расслабилась! Я никогда не видел тебя такой слабой, такой никчёмной! — неистовствовал Поттер. Гермиона же молча попыталась подняться вновь. Попыталась, и не смогла. Нет, её дух был всё ещё силён, но плоть уже немощна.

— Как ты хочешь кого-то защищать, — девушка вновь попробовала встать. — Если не можешь защитить даже себя! — безрезультатно. — Спаси себя, — Гермиона оглянула комнату. — И вокруг тебя спасутся тысячи! — и поползла к своей волшебной палочке.

— Жалкое зрелище, — презрительно прокомментировал Поттер. — Я готов тратить на тебя своё время, да я готов отдать за тебя жизнь. За настоящую тебя. А с этой безвольной амёбой, — произнес Гарри, пнув девушку. — Мне не хочется иметь никаких дел. — Гермиона, издав болезненный стон, продолжила двигаться к своей цели.

— Ладно, — сказал Поттер, отходя прочь. — Долг зовёт. Я здесь не ради тебя. Преступник где-то рядом, я чувствую это. От него буквально смердит грехом. Так где же он? Может быть, здесь? — Гарри рывком открыл дверь в спальню. — Хм-м. Пусто, — задумчиво произнес Поттер. Быстро оглядев комнату, он направился к следующей двери. — Может, здесь?

— «Авада Кедавра!» — раздался девичий крик. Поттер среагировал моментально — между ним и Грейнджер мгновенно поднялся паркет глухой стеной. Только вот заклятье летело отнюдь не со стороны Грейнджер. Смертоносный луч выпустила бледная блондинка, внезапно выскочившая из еще одной не осмотренной комнаты. Заклинание беспрепятственно летело, летело, и внезапно осыпалось в полуметре от Поттера серебристыми брызгами.

— Ну надо же! Какая встреча! — удивленно крикнул Гарри. — Астория Малфой, собственной персоной! — нескончаемый поток различных чар обрушился на блондинку. — Подловила, признаю, подловила ты меня! — без фактора неожиданности у Астории не было ни единого шанса в дуэли против Поттера. — А у тебя крепкие нервы! Сидела тихо, даже и не думала помочь Гермионе! — девушка смогла парировать первое заклинание, — Хотя, какое тебе дело до страданий грязнокровки, не так ли? — еще парочку взяли на себя защитные артефакты, — Хладнокровно выждала, пока я расслаблюсь, и ударила со спины. Уважаю! — последующие же беспрепятственно попадали в девушку. — Да ещё как ударила! По-взрослому, «Авадой»! — уже после второго попадания Астория рухнула безвольной куклой.

— «Авада Кедавра», концептуальное заклинание, воплощающее саму смерть, — начал свою очередную лекцию Поттер. — Незаслуженно считается ультимативным заклинанием. Но, на самом деле, у него есть три фатальных во многих ситуациях недостатка, — Гарри уселся на единственное (относительно) целое кресло в комнате.

— Первый — низкая скорость полёта луча. Уже на дистанции в десять метров тренированный волшебник успевает среагировать на заклинание, — загнул мизинец Поттер.

— Второй — неэффективность против физических объектов. Для живых существ понятие «смерти» естественным образом определено, а для физических предметов — не всегда. Как можно «убить» воздух? Никак. Поэтому заклинание игнорирует потоки воздуха. Как можно «убить» магию? Никак. Поэтому заклинание игнорирует любую магическую защиту. Как можно «убить» зеркало? Ну, наверное, разбить его в дребезги. И «Авада» это сделает. Но не всегда смерть физического объекта можно трактовать единственным образом. Как «убить» каменную стену? Рассыпать всю стену в мелкую крошку? А если она очень большая? Превратить в крошку один кирпичик? А если она бетонная? Проделать в ней сквозную дырку? Непонятно. Тут много трактовок. Концепт, по аксиоме Архимеда, пойдет по пути наименьшего сопротивления и «убьёт» небольшой кусочек стены, превратив его в пыль. О, кажется, у тебя назрел вопрос? — обратился к девушке Поттер. Астория еще не преодолела эффект паралича, и лишь тихонько мычала.

— Почему «Авада» при попадании убивает человека, а не его одежду? Хороший вопрос! Видишь ли, большинство людей отождествляет понятия «попасть в одежду человека» и «попасть в человека». Например, банальная фраза «он пролил на себя суп» на самом деле означает «он пролил суп на свою одежду». Концептуальные заклинания, по принципу Дедекинда, срабатывают при выполнении концептуальных условий — уж извини за тавтологию. Но из этой тавтологии следует важное следствие. От «Авады» нельзя защититься, держа в руке щит. Или стул. Или то самое зеркало. А вот если заклинание попало в брошенный перед тобой щит — всё будет хорошо. Ну, для тебя хорошо. Отсюда мы выводим очень действенный способ защиты, вот, смотри — Гарри снял с шеи странный амулет, состоящий из нескольких металлических шариков на ниточке.

— Простенький артефакт, самонаводящиеся на заклинание шарики, распыляющие перед человеком крупные капли расплавленного серебра. «Авада» попадает в брызги и буквально разрывает их на атомы, — Поттер немного слукавил. Для нынешних времен это был шедевр артефакторики. — Принцип действия позаимствован у маглов. Подобную активную защиту они навешивают на свои танки. Точнее, начнут навешивать через двадцать лет, хе-хе, — похихикал от ему одному понятной шутки Поттер.

— Ну да ладно, — произнес Гарри, убирая амулет. — Переходим к финальному недостатку «Авады». К причине, почему оно считается непростительным заклинанием. Убить можно чуть ли не любыми чарами, так почему же именно за «Аваду» упекут в Азкабан? Потому что для её каста нужно подходящее психоэмоциональное состояние. Нужно хотеть, страстно желать убить человека. Нужно мечтать о его смерти. И только тогда заклинание сработает. А когда оно сработает — произойдет мощнейшая эмоциональная разрядка, — произнес Поттер, закидывая ногу на ногу.

— Да, история знает немало примеров, когда внезапно раскаявшиеся преступники убивали себя прямо возле еще теплого трупа своей жертвы. Разрядка после «Авады» начисто стирает желание убивать. А если волшебник смог скастовать её только из-за горячки битвы, то после остаётся лишь раскаяние. Чрезвычайно сильное. Не каждый с ним может справиться — даже я в первый раз не смог, — последнее предложение Поттер произнес совсем шёпотом, и замолчал.

— В общем, — продолжил Гарри, мотнув головой. — Надеюсь, теперь тебе понятно, почему оно непростительное. Человек, способный раз за разом, по собственному желанию выводить себя на чистую, незамутненную жажду убийства — окончательно поехавший психопат. Такого уже не спасти. Рано или поздно он начнёт получать удовольствие от подобной разрядки, он захочет кастовать «Аваду» ещё и ещё. Таких нужно либо изолировать от общества до конца жизни, либо убивать. Второе — предпочтительнее, — Поттер встал с кресла.

— Я дам тебе еще один шанс, — Гарри сорвал и выбросил защитный амулет. — Всего одну попытку убить меня, — Поттер развеял чары, сковывающие девушку. Астория, хрипя, с трудом поднялась. Поттер встал неподвижно, раздвинув руки в сторону. Астория медленно вскинула палочку. Поттер закрыл глаза.

— «Авада Кедавра!» — уверенно сказала девушка. Ничего не произошло. Астория ошарашенно посмотрела на свою палочку. — «Авада Кедавра!», «Авада Кедавра!», «АВАДА КЕДАВРА!» — безрезультатно кричала девушка. Из глаз её брызнули слезы.

— Что ж, твою душу всё ещё можно спасти, — произнес Поттер, хлестким ударом отправив девушку в нокаут. — Значит, ты жертва, а не преступник. Ты заслуживаешь милосердия.

Перешагнув через волшебницу, Поттер направился к двери.

— Я милосерден и милостив. Я буду отчаянно бороться за душу каждого. Каждого, кто этого достоин, — включил режим проповедника Поттер. — Нечестивцы, клятвопреступники, убийцы и прочее отребье не заслуживают спасения. Одним своим существованием они отравляют мир, склоняя колеблющихся к греху. И мой священный долг — выкорчевать все сорняки, прежде чем они взойдут.

Из приоткрытой двери тянуло смрадом. Смрадом гниющей плоти. Его источник, в лице перемотанного бинтами человека, лежал на кровати. Тощий парень с серым лицом и вздувшимися по всему телу синими венами едва смог повернуться к двери. Причиной его слабости была широкая, глубокая рана. Впрочем, слово «рана» явно не подходит — из человека буквально выдрали кусок плоти от паха до кадыка, будто мясник разделывал тушу, но не довел дело до конца. Впрочем, слово «будто» явно излишне.

— Ну надо же, оно сработало! Разрез и не думает заживать даже с мазью Везалия. Да и универсальное зелье Пиларини не помогло, — у Поттера возник приступ академического интереса. — А вот заявленных в манускрипте «адских мук у жертвы» не наблюдаю. Похоже, жжение и боль удалось купировать. Хм-м, кажется, вытяжкой из печени наклави, — задумчиво произнес Гарри, изучив склянки на прикроватной тумбе. — Ну хоть чего-то добилась Гермиона в этой жизни.

Поттер пристально изучал следы разнообразных попыток лечения ужасных ран, бубня себе под нос мало кому понятные термины. Только спустя пару минут его научный пыл угас.

— Кх-м, — прокашлялся Гарри. — Продолжим суд. Надеюсь, теперь мне никто не помешает довести дело до конца. Итак, Драко Люциус Малфой! — обратился Поттер к лежащему на кровати. — Ввиду обстоятельств, продолжим по упрощенной процедуре. Список ваших грехов обширен, преступления тяжелы и непростительны. Самые вопиющие из них ещё не были озвучены до конца. А именно: Кэти Белл — три. Луна Лавгуд, Невилл Лонгботтом, Римус Люпин — два. Джинни Уизли, Молли Уизли, Артур Грейнджер, Виктория Грейнджер, Северус Снейп, Нимфадора Тонкс, Аластор Грюм, Альбус Дамблдор — один. Обвиняемый! Вам есть что сказать в свою защиту?

Драко пытался поднять дрожащую руку. Гарри молчал. Малфой силился что-то вымолвить, но с его уст так и не сорвалось ни звука. Поттер ждал. Рука безвольно рухнула на кровать.

— Что ж, вам нечего сказать. А раз так…

— Он не сделал ничего плохого, — донёсся голос Гермионы. — Он не сделал ничего такого… — едва шевелила разбитыми губами девушка.

Поттер закатил глаза. Затем встал, дошел до гостиной и сел на корточки перед Гермионой. Грейнджер лежала на полу, вцепившись в обломки своей волшебной палочки.

— В этой жизни — да. Но знаешь, есть настолько страшные преступления, что их даже своей смертью не смоешь. Одной смертью не смоешь.

— Да кто ты… чтобы судить его? — выплюнув выбитый зуб, спросила Гермиона.

— Я? — изрядно повеселев, переспросил Гарри. — Я — Избранный, я — спаситель, я — бог! — Поттер направился к своей жертве. — Не мир я вам принес, но меч, — от мощного удара пяткой раздался хруст кисти Астории, тянущейся к палочке. — Вам стоит смиренно принять спасение из моих рук, — под аккомпанемент женского визга, плавно перетекающего в обреченный вой загнанного зверя, Поттер приблизился к Малфою. — Или сдохнуть.

Гарри Поттер размышлял. Проснувшись за пару минут до конца пары по Истории Магии, мальчик размышлял над важным вопросом — как ему эффективнее отдохнуть. Увы, совсем остаться в стороне и пустить на самотёк некоторые из надвигающихся событий он не мог. Ну, формально мог, но тогда через пару лет придется знатно попотеть. Легче уж бить на упреждение.

А уж кого первым бить, Поттер и так хорошо знал — профессора Квиррелла. Помнится, уже во второй петле Гарри пытался «открыть глаза» Дамблдору на подноготную нового преподавателя Защиты от Темных Искусств. Тогда Поттер и столкнулся с достаточно неприятным сюрпризом. Директор и так знал про Квиррелла. Точнее — догадывался.

Вообще, Дамблдор догадывался о многом. Догадывался он и о крестражах — не обнаружить кусок души Тома Реддла в маленьком Гарри Поттере директор не мог. Если в ребёнке «застряла» одна часть, значит, где-то есть и другая. Если Том сохранил хотя бы часть души, то в каком-то виде он продолжает жить. Может быть, в виде бесплотного (ну, или почти бесплотного) духа, может быть, в виде разумного (ну, или полуразумного) артефакта, может быть, в каком-то другом виде, но живёт. И, учитывая специфичные навыки, знания и стремление к бессмертию Темного Лорда, рано или поздно Реддл попытается раздобыть себе полноценное тело.

У Волан-де-морта есть не так уж и много способов завладеть человеческим телом. Грубо говоря, их всего два: взять чужое тело или создать тело с нуля.

В чужое тело можно частично или полностью вселиться, можно сломать разум первоначального владельца и управлять телом как марионеткой, да можно банально взять под контроль труп. Ненадолго, правда, но можно. В общем, завладеть чужим телом — самый простой способ заполучить привычное физическое воплощение. Самый простой и самый маловероятный способ.

Все дело в гордости Темного Лорда. Волан-де-морт жаждал добиться своих целей, но только своими силами. Своим умом, талантом, упорством, своими способностями. Использовать для возвышения чужое тело? Нет уж, увольте. Если что-то выбирать, то только лучшее. Если нужно тело, то лучше самостоятельно его создать. Темный Лорд банально брезговал использовать в качестве вместилища своей бессмертной души какое-то тело, как и брезговал, например, делать крестражи из консервных банок и прятать их среди кучи мусора.

Конечно, как и в любом правиле, здесь были исключения. Два исключения. Волан-де-морт не побрезговал бы использовать тела Гарри Поттера и Альбуса Дамблдора. Первое — в качестве насмешки над пророчеством и как воздаяние. Поттер уничтожил тело Темного Лорда — Темный Лорд забрал тело Поттера. Второе — чтобы именно в этом теле втоптать в грязь идеалы ненавистного ему директора Хогвартса. Втоптать и выбросить.

Ну а раз до этих исключений сейчас так просто не добраться, то Волан-де-морту пришлось задуматься над вторым способом. Над созданием тела.

Гомункулы, големы, репликанты — есть много разных подходов к созданию физической оболочки для души. Все они требуют мастерского владения весьма специфическими областями магических искусств. Знал ли их Том Реддл? Некоторые — да. Что из этого мог воплотить Темный Лорд? Пожалуй, только гомункула.

Ещё в средневековье алхимики, мечтавшие о вечной жизни, научились создавать искусственные человеческие тела. Переселить свою душу в новое тело можно, но в нынешних реалиях подобная отрасль магического искусства является запретной. Запретной, но не забытой. Ну а человеческие законы никогда не останавливали Тома Реддла на пути к вожделенным знаниям, потенциально дарующим бессмертие.

Но даже обладая этими знаниями, воплотить их в жизнь было непросто. Для успешного синтеза человеческого тела нужна хорошая алхимическая лаборатория, высокоточный инструментарий, огромное количество расходников, редкие ингредиенты и прорва времени. Однако почти всё из вышеописанного может заменить Философский Камень.

А теперь поставим себя на место Дамблдора. О чем из вышесказанного знал, подозревал или хотя бы догадывался директор? Да почти обо всем. И как Альбус должен был отреагировать на Квиррелла? Что? Причём здесь Квиррелл?

Представьте себе молодого волшебника. Достаточно способного, но очень неуверенного в себе. И вот этот волшебник «в поисках себя» отправляется в путешествие по Европе. Нигде долго не задерживается, буквально пару недель проводит в каждой стране, пока не добирается до Албании. До страны, о лесах которой уже давно бродят темные слухи. Точнее, слухи не о лесах, а о том, что скрыто в этих лесах.

И вот наш молодой волшебник заходит в эти леса и… пропадает на несколько месяцев. А затем выходит из них. Но выходит не тем, кем в них входил.

Конечно, директор не устраивал слежку за каждым путешествующим по Европе колдуном. Но трудно не заметить внезапный интерес к алхимии, специфическим ингредиентам и к Философскому Камню. Поверьте, крайне мало британских волшебников проявляют долгий нездоровый интерес к поискам текущего местоположения данного сокровища. А уж среди побывавших в темных уголках нашей планеты — так и вовсе единицы.

Сложить два плюс два для Дамблдора не представляло проблем. И после этого он спокойно предложил подозреваемому пост преподавателя Хогвартсе. Тот самый пост, который когда-то так жаждал, но не получил Том Реддл.

Это была гениальная операция. Прийти к пешке Темного Лорда, занятой подготовкой к похищению Философского Камня, предложить теплое местечко и попросить помощи в охране «одного небольшого сокровища моего очень старого друга». Ну а после увести заветный камень прямо перед носом Темного Лорда в день ограбления. Причём как увести!

Волан-де-морт явно прыгнул выше головы. Его усилиями не самый гениальный волшебник смог почти в одиночку ограбить доселе неприступную крепость — банк Гринготтс. Точнее, почти ограбить. Ведь все его хитроумные планы и тонкие расчеты были просто перечеркнуты простым увальнем-великаном, неспособным даже толком колдовать.

Темный Лорд был в ярости. Подобной насмешки над собой он вытерпеть не мог. Поэтому и согласился на невысказанное предложение Дамблдора о дуэли в школе. Дуэли умов.

Директор построил в школе банальную полосу препятствий и предложил Тому попытаться получить заветный приз. Правила были просты — Реддл пытается незаметно её пройти, директор пытается заметить попытку пройти.

Зачем это было нужно Дамблдору? Директор не верил, что Квиррелл — единственная пешка Темного Лорда. Альбус пытался вывести на чистую воду всех приспешников Волан-де-морта. Поэтому Дамблдор построил упомянутую полосу препятствий специально под нового преподавателя ЗоТИ.

Квиррелл боится летать на метле? Вот вам задание, скрытно пройти которое можно только с помощью метлы. У молодого волшебника плохо с логическими задачами — что ж, сделаем задачку на логику для пятиклассников. Профессор ЗоТИ откровенный профан в шахматах? Профессор МакГонагалл, трансфигурируйте, пожалуйста, фигуры.

Прорыв силой легко обнаружить, самостоятельно молодой преподаватель быстро заполучить сокровище не сможет. А раз так, то, по мнению директора, Реддлу ничего не оставалось делать кроме как «светить» другие свои фигуры. А для этого импровизированную полосу препятствий пришлось делать проходимой. Темный Лорд просто не сунется за камнем, если у него не будет шансов на успех.

Зачем всё это делать в школе? Причин было три. Первая — Альбус банально не смог найти другое место для противостояния со своим бывшим учеником. Вторая — директор жаждал «спасти» Квиррелла. Молодой волшебник банально не успел сделать ничего «непростительного», а потому заслуживал право на спасение. В первой петле борьба за душу преподавателя ЗоТИ продолжалась до самого конца учебного года. Третья причина — Дамблдор идеалист. Он до конца верил, что в даже в Томе есть осколок чего-то доброго. Осколок, который не позволит Реддлу устроить в школе бойню ради бойни. Что ж, Дамблдор ошибался.

Самый первый ход в партии, простая разведка боем, уже поставила под угрозу жизнь и здоровье школьников. Когда тролль ворвался в замок, директор банально запаниковал. Не стоит мнить Альбуса безэмоциональным интриганом, готовым на всё ради своих целей. Дети и Хогвартс значили для него много, гораздо больше его собственной жизни. Но, внезапно осознав не столь большую щепетильность Волан-де-морта относительно жизни и здоровья школьников, директор начал ошибаться.

На самом деле угроза для студентов была не такой уж и большой. Время было выбрано идеально — праздничный ужин, собравший (почти) всех школьников, куча преподавателей под рукой, огромный зал с единственным входом. Темный Лорд ожидал, что директор банально забаррикадирует Большой Зал, оставив большинство преподавателей на охрану студентов. И пока Дамблдор будет рыскать по всему замку в поисках тролля, Квиррелл наведается в запретный коридор на третьем этаже.

Но Альбус запаниковал и ошибся, он всегда паникует и ошибается в этот момент (если, конечно, Поттер не вмешивается заранее). Не стоит отправлять студентов в коридоры, по которым бродит тролль. Это чревато жертвами. Всего лишь парочка размазанных по стенам трупов на все следующие шесть учебных лет наполнят замок атмосферой скорби и печали. Будет скучно. Ради качественного отдыха, Поттер решил исправить ещё не совершенные ошибки.

Как это сделать? Нужно всего лишь подорвать тролля! Желательно вместе с Квирреллом. Это, конечно, не решит проблему с Темным Лордом, но знатно отстрочит следующую встречу с ним.

Подорвать тролля просто — Поттер прекрасно знает где и как Квиррелл проведёт здоровенного монстра в замок. Знал Гарри и необходимую «дозировку» в тротиловом эквиваленте для этого дела. Установить простейшую растяжку, подрывающую основной заряд, несложно. Сложно лишь скрытно «сварить» всю эту взрывчатку.

Единственный способ сделать что-то скрытно на Хаффлпаффе это… рассказать о своей задумке абсолютно всем. Рассказать и предложить поучаствовать. Обычно Поттер зазывает всех в свой маленький кружок «взрывчатковарения» позже, ближе к концу сентября, но сегодня профессор Снейп подарил ему прекрасный повод начать это дело пораньше.

Северус сменил тактику. Вместо упреков и издёвок в сторону Гарри (который не обращал на них ни малейшего внимания), преподаватель начал гнобить остальных первокурсников Хаффлпаффа, попутно нелестно сравнивая их с Поттером. Сегодня его жертвой стала Софи Роупер.

— Мисс Роупер, я сказал нарезать корни алихоции кубиками! Кубиками, а не бесформенными кусками! Или вы не знаете, что такое куб? Спросите у Поттера, он же у нас привык блистательно отвечать на все вопросы.

— Мисс Роупер, в рецепте написано помешивать зелье, а не взбивать как миксер! Вы не видите разницу между этими понятиями? Посмотрите на Поттера, он вам с удовольствием покажет, как правильно. Смотрите. Я сказал смотрите! Ох, и любит же наша школьная знаменитость быть в центре внимания!

— Мисс Роупер! Зачем вы добавили иглы дикообраза до снятия зелья с огня? Решили, что если испортите своё варево, то прославитесь, как и Мальчик-который-выжил?

Кажется, профессор Снейп где-то вычитал, что дети не любят постоянного негативного сравнения со сверстником. Преподаватель зельеварения решил таким образом настроить первокурсников против Поттера. Идея, может быть, и рабочая, но вот исполнение явно подкачало. Софи просто расплакалась к концу урока, а если кого и возненавидела, то уж точно не Гарри.

Тут зазвенел звонок, призрак мистера Бинса резко замолчал на полуслове и «поплыл» к выходу из аудитории. Настало время сделать предложение, на которое невозможно согласиться.

— Попрошу минуточку внимания! — внезапно обратился к одноклассникам Гарри. — Сегодняшний урок показал — на зельеваренье нас ждет кошмар. Профессор Снейп не пощадит никого, он будет цепляться ко всем и к каждому. Его не остановят слезы, просьбы, мольбы. На своих уроках он не знает пощады, сострадания и чувства такта. Но что мы можем сделать, чтобы противиться этой жестокой судьбе? — Поттер сделал небольшую паузу, оглядывая однокурсников. За ним внимательно наблюдали десять пар глаз. — Мы можем беспрекословно выполнять его указания, четко соблюдать рецептуру и демонстрировать идеальную технику. Тогда у него не будет поводов к нам придираться! Он не сможет нам ничего сделать! Мы победим его на его же поле! Но как мы научимся всему этому? — Гарри резко подошел к школьной доске и размашисто вывел на ней одно слово.

— Практика! — гаркнул Поттер только что написанное слово, ударом мела поставив точку. — Только самостоятельная практика спасёт и защитит нас! Много практики! Господа и дамы! — произнес Гарри, оперевшись руками на первую парту. — Я организую кружок дополнительной самоподготовки по зельям. Приглашаю всех. Я не обещаю вам веселья, быстрых успехов и приятного времяпрепровождения. Но я обещаю вам кровь, тяжелый труд, пот и слезы. И только так мы научимся противостоять несносному профессору! Только так мы добьемся своей цели!

Поттер оглядел аудиторию. Дети еще не отошли от его пылкой речи и таращились на мальчика.

— Ха. — нарушил тишину Захария Смит. — Ха-ха. Аха-ха-ха, — согнулся в приступе смеха Смит. — Ой прям не могу, насмешил. Гарри, это сон на Истории Магии так на тебя действует? Пойти на ужин к великану, организовать кружок по зельям — одно предложение круче другого. Что дальше? Познакомиться с живностью Запретного Леса? Чаёвничать с оборотнем? Покататься на драконе?

Гарри ошарашенно посмотрел на Захарию. Прежде его однокурсник не демонстрировал столь сильного пророческого дара.

— Не исключено, — серьезным тоном произнес Поттер.

Раздался взрыв смеха. Дети явно приняли всё за шутку.

— Спасибо, не надо, — произнес Смит, идя к выходу из аудитории. Остальные первокурсники потянулись за ним.

* * *

— Проходи, присаживайся. Чаю? Сладостей? — голос Поттера был полон спокойствия и радушия. Эрни недоверчиво посмотрел на своего соседа. Хоть и они были знакомы всего-то две недели, это был первый случай инициативы разговора от Гарри. Выглядело подозрительно.

— Да я же только с этого, с «пятничного чаепития» пришел. Кстати, а ты что так рано покинул нас? — не согласился на предложение, но и не отказал Макмиллан.

— У маглов есть такое понятие — «афтэрпати». Это когда после шумной вечеринки не сразу идешь домой спать, а в начале приходишь в себя, успокаиваешься, морально готовишься ко сну. Решил нечто подобное сегодня организовать. Наши факультетские посиделки не очень шумные, конечно, но весьма эмоциональные. Неплохо бы подуспокоиться, — произнес Поттер, разливая чай по чашкам. Эрни немного постоял в нерешительности, и махнул рукой.

— Ай, ладно, — произнес мальчик, присаживаясь за стол. Гарри слегка улыбнулся. Минутой после Поттер включил магофон. Комнату наполнили чарующие звуки Концерта №9 для скрипки с оркестром.

— Ничего себе. Откуда аппарат? — спросил Эрни, кивая на магический аналог граммофона.

— Одолжил у одной третьекурсницы, — пояснил Гарри.

Дальше мальчики молча пили чай, закусывая свежей (прямиком с кухни!) выпечкой. Каждый думал о своём. Мысли Эрни витали где-то далеко-далеко, а сам мальчик всё сильнее и сильнее погружался в состояние полной умиротворенности. Поттер же просчитывал дальнейший разговор.

— Как тебе зельеварение? — спросил Гарри едва стихла музыка.

— Ну не знаю. Рано пока судить, тут прошло-то всего две недели, — уклонился от прямого ответа Эрни.

— И всё же? — настаивал Гарри

— Ну профессор Снейп он такой… ну неприятно с ним находиться. Но объясняет он хорошо. Доходчиво.

— Есть такое, — улыбнулся Поттер. Сделав еще глоток, он продолжил: — Без него готовить зелья было бы спокойнее.

— Да уж…

— Хотел бы что-нибудь сам сварить? Без Снейпа, без других учеников, тихо, спокойно, в своём темпе?

— Звучит неплохо, — ответил Эрни, пожав плечами.

Несколько секунд мальчики провели в тишине. Потом раздался щелчок, магофон сменил пластинку и заиграло новое произведение.

— Эрни, хочешь вступить в мой кружок по зельям? — уставился на собеседника Поттер.

— В какой? В тот самый? А, так ты тогда не шутил? — Эрни было неуютно под пристальным взглядом соседа по комнате.

— Да, не шутил. Ну так что? — музыка всё набирала обороты, напряжение в комнате росло.

— Я не знаю, мне бы хотелось на другие клубы вначале посмотреть, — дипломатично пытался отказаться Макмиллан.

— Эрни, нас ждет полупустой кабинет, медленно кипящий котел и звенящая тишина. Не будет шумных людей и крикливых школьников. Не будет споров, разногласий и ссор. Разве ты сам этого не хочешь?

— Мой кузен в клубе по «Плюй-камням», я обещал к нему зайти, — Макмиллан из-за всех сил пытался отвести взгляд от Поттера, словно ему было стыдно на него смотреть.

— Эрни, Эрни… Обязательно зайдешь, и не раз. И на другие клубы посмотришь. Я ведь не предлагаю тебе рабство, я предлагаю тебе свободу. Один раз в неделю, на несколько часов стать свободным от вражды и от молвы, от земных оков, от зла и от добра.

— Эх… — вздохнул Эрни. Кажется, ему было проще согласиться, чем жёстко отказаться от предложения. — Ну, давай попробуем. Но я ничего не обещаю!

— Спасибо, друг! — воскликнул Поттер, посылая в Эрни заряд благодарности. — Я знал, что на тебя можно положиться! — Гарри подкрепил свои слова взрывом счастья. Неопытные эмпаты, коим являлся Макмиллан, с трудом отличают свои эмоции от чужих, так что (наигранное) счастье Поттера казалось Эрни его собственным чувством. Подобная неопытность открывает поистине безграничные возможности по манипуляции доверчивым мальчиком, чем беззастенчиво пользовался Поттер.

Гарри преследовал вполне понятные цели — укрепить своё влияние на соседа по комнате и заполучить надежное прикрытие для своих целей. Всё-таки очень подозрительно для «барсука» заниматься чем-то после уроков в одиночку. Это вызывает непонимание и нездоровый интерес у других представителей факультета Хаффлпафф. А вот вдвоём — да пожалуйста! Теперь окружающие будут гораздо менее активно совать свой нос в дела Поттера…

* * *

— Ну-с, с чего начнем? — произнес Эрни, надевая перчатки из драконьей кожи. — Так, что у нас здесь есть… Селитра, сердце огненной саламандры, непонятно что, аммиак, некая кислота и сера… Мы что, сегодня сделаем зелье роста для какого-то растения? — недоуменно спросил Макмиллан, осмотрев подготовленные ингредиенты.

Гарри ухмыльнулся. Его кривой оскал посреди пустой аудитории, самовольно занятой школьниками, выглядел немного зловеще.

— Нет, мой дорогой друг, мы сделаем один малоизвестный, но очень действенный вариант пороха, — пояснил Поттер.

— Но младшекурсникам нельзя заниматься подобным…

— Можно. Но только под контролем профессионалов. Не переживай, я всё проконтролирую, — покровительственно улыбнулся Гарри.

— Но, но, но, а как же правила? — не унимался Эрни.

— Эрни, ты только представь! Укротить ярость стихии, заткнуть пробкой невиданную мощь, своими руками породить источник всепожирающего пламени — разве ты не хочешь сотворить такое? Ну хотя бы чуть-чуть? — приводил свои доводы Поттер. Впрочем, важно было не что говорит Гарри, а как он говорит. И сейчас Поттер был ну очень эмоционален.

— Да я даже не знаю, как такое сделать!

— Зато я знаю. В книгах написано.

— В книгах теория. А практике всё не так!

— Вот и попрактикуемся как раз! Мы же не будем сразу целый котёл пороха делать, а так, игрушечные дозы, — парировал Гарри. Вообще-то для подрыва тролля требовался как раз целый котёл пороха, но ключевое слово в обещании — «не сразу».

— Ну… Мы будем соблюдать всю технику безопасности! — поставил свои «жестокие условия» Эрни.

— Конечно!

— И если что не так будет получаться — сразу бросим! — продолжал выдвигать «ультиматумы» мальчик. Но Гарри знал, что Макмиллан уже давно у него на крючке.

— Естественно!

— И вообще, это всё в ознакомительных целях. Мы же не собираемся там что-нибудь взрывать? Замок там… — почти уговорил себя Эрни.

— Замок — нет.

Макмиллан тяжко вздохнул.

— Ну ладно, давай попробуем, — печально произнес мальчик. Вскоре первокурсники приступили к работе.

Хогвартс предоставляет студентам доступ ко множеству магических и немагических трав и ингредиентов. К сожалению, большинство из них выдают под роспись в журнале, а то и вовсе только с разрешения преподавателя. Тем не менее, есть также и «белый список» ингредиентов в свободном доступе. Из них проблематично сварить что-то «убойное», но всегда можно добрать количеством, а не качеством. Правда, будет трудно объяснить Эрни, зачем Гарри понадобилась так много пороха, но это проблемы «завтрашнего» Поттера. В конце концов, если все проблемы откладывать на потом, то многие из них сами собой разрешатся. Как-нибудь.

* * *

Выходя из аудитории, мальчики внезапно наткнулись на Дамблдора.

— Добрый день, директор, — моментально поздоровался Гарри.

— Мистер Поттер, мистер Макмиллан, — Альбус легким кивком головы изобразил приветствие. — Полностью с вами солидарен, день сегодня на удивление добрый.

Эрни побледнел. Затем посерел. После заикающимся голосом произнес: — Это не я, это всё Поттер. Это он!

— Это он что? — недоуменно сказал Дамблдор, слегка наклонившись к ученику.

— Организовал кружок по зельеварению. Эта наука сама по себе нас очаровала, только вот варить как-то… комфортнее. Да, комфортнее варить в спокойной уединенной обстановке, а не под пристальным взглядом профессора Снейпа. Не в обиду профессору, конечно, но вот его взгляд… Ну, вы поняли, о чём я, сэр.

— Охо-хо, понимаю-понимаю. По секрету скажу, не все преподаватели могут спокойно выдержать его взгляд за обеденным столом, так что ваши чувства мне понятны. Но не будем о грустном. — улыбнулся директор. — Надеюсь, вы официально зарегистрировали свой кружок и заручились поддержкой какого-нибудь преподавателя? — продолжил он более серьезным тоном.

— Ну… Не-е-т? — неуверенно протянул Поттер. — Директор, мы просто нашли незанятую аудиторию и просто понабрали ингредиентов.

— Да? — удивился Дамблдор. — А почему? Уверен, профессор Спрут с радостью стала бы вашим куратором.

— Ну-у э-э-то та-а-к ску-у-чно, — растягивал слова Поттер. — Вся эта бюрократия, бланки, разрешения, брр, — скривился Гарри.

Директор громко рассмеялся.

— Эх, молодость, — произнес Дамблдор, смахивая невидимую слезу. — Помню, сам в школе ни один свой проект толком не оформил. Директор бегал всё за мной, уговаривал заполнить отчетность ради грантов. А мне это было неинтересно, мне хотелось просто творить! — сказал Альбус, подняв глаза к небу. — А сейчас… А сейчас просто чтобы встать из-за стола мне нужно написать на самого себя докладную записку и поставить отметки в парочке журналов, — покачал головой директор. Возникла недолгая печальная пауза.

— Надеюсь, вы не занимаетесь чем-то опасным, мистер Поттер? — вкрадчиво спросил Дамблдор.

— Ну что вы, директор! — с улыбкой ответил Гарри, разводя руками. — Все под моим полным контролем. И под мою личную ответственность, — добавил мальчик.

— Даже так… — задумчиво произнес Альбус, поглаживая бороду. — Ну что ж, под вашу ответственность, — согласился директор. — И всё же советую задуматься над… легализацией вашей деятельности. В конце концов, если бы бюрократия несла только вред, то от неё бы давно отказались, — сказал Дамблдор.

— Сэр, задумаюсь. Обязательно задумаюсь, — кивнул Поттер.

— Ну и прекрасно! Мистер Макмиллан, у вас чрезвычайно бледный вид. Может вам обратиться в больничное крыло?

Эрни весь разговор изображал антикота Шрёдингера. То есть был ни жив, ни мёртв.

— Х-х-орошо, — заикаясь, кивнул мальчик.

— Со здоровьем шутки плохи. Настоятельно рекомендую отправиться туда прямо сейчас. Как раз к обеду успеете вернуться. Ну а мы пока прогуляемся с мистером Поттером, хорошо?

— Х-х-орошо, — заикаясь, кивнул Эрни и поспешил в больничное крыло.

Директор подождал, пока фигура мальчика не скроется за углом.

— Вы не против сделать крюк по пути на обед, мистер Поттер?

— Да, пожалуйста, — пожал плечами Гарри.

— Что ж, тогда пойдемте. Как ваше самочувствие?

— Нормально, как обычно, — вновь пожал плечами Поттер.

— Лучше не стало?

— Стало. Ненамного. По ощущениям — каждый день чуть легче предыдущего.

— Рад это слышать, рад это слышать.

Далее директор и ученик несколько минут шли молча.

— Мистер Поттер, постарайтесь вспомнить, до своего одиннадцатилетия вы встречали каких-нибудь волшебников? — прервал тишину Дамблдор.

— На самом деле, встречал, сэр. Правда, тогда я не понял, что это были волшебники. Это, ммм, с новыми знаниями уже стало понятно.

— Где, когда и при каких обстоятельствах вы их видели? — директор слегка насторожился.

— Ммм, точно не помню. Где-то в столице. Когда — тоже точно не помню. Мы с опекунами иногда выбираемся в Лондон. На протяжении пары лет в общественном транспорте иногда попадались какие-то подозрительные личности. Они были одеты не так, как все, вели себя странно. Они ко мне подходили, что-то говорили, хлопали по плечу. Пытались всунуть в руки какие-то предметы. Но я отказывался от всего, сэр. Да и не разговаривал с ними толком.

Директор замолчал и зажмурил глаза. Впрочем, это не мешало ему идти дальше. Спустя с десяток секунд, Дамблдор тихим голос спросил.

— Мальчик мой, ты помнишь, что конкретно они тебе говорили? Может, какие-то отдельные слова запомнились?

— Ммм, — произнес Гарри, задумчиво помассировав виски. — Нет, не помню. Понимаете, это для вас март месяц был пол года назад. А для меня в ночь с 30 на 31 июля прошла целая жизнь. Очень долгая и очень насыщенная жизнь. Даже события полугодовой давности мне уже кажутся безумно далёкими. Поэтому вспомнить подробности тех странных встреч, увы, не могу.

— Жаль, очень жаль, — произнес директор, погружаясь в своим мысли. Через пару секунд он спросил:

— Какие у вас планы на утро воскресенья, мистер Поттер?

— Совместное выполнение домашней работы. Традиция факультета, сэр.

— Дамблдор слегка улыбнулся.

— Традиции — они священны. Что насчёт второй половины воскресенья?

— Абсолютно свободен, сэр.

— Я хотел бы показать вас своему другу. Он большой специалист в одной узкой области, и, возможно, сможет помочь с вашей… ситуацией. Вы не против?

— Нет, сэр. Куда и во сколько подойти? — моментально ответил мальчик.

— Три часа дня, больничное крыло. Устраивает?

— Так точно, сэр.

— Ну и отлично, — резюмировал Дамблдор. — А вот как раз и Большой Зал. Приятного аппетита, мистер Поттер.

* * *

По пути в Большой Зал Поттера нагнал его старый знакомый.

— Гарри, привет! — поздоровался юноша. — Меня зовут…

— Привет, Седрик, — прервал собеседника Поттер.

— О, так ты запомнил меня, — немного удивился Диггори.

— Я всех запомнил, — пояснил Гарри, решив не уточнять, что это за «все».

— Отличная память, — Седрик показал большой палец своему собеседнику.

— Эйдическая, к сожалению, — вздохнул Поттер. Диггори уважительно покивал головой, но из-за легкого недоумения в его глазах сложилось впечатление, что он не знал такого слова. На этом расшаркивания закончились.

— Гарри, как ты уже, наверное, знаешь, на нашем факультете есть традиция наставничества. Звучит как что-то жутко формальное и официальное, но нет. Просто как-то так из года в год складывается, что у каждого первокурсника появляется старший товарищ. Друг или приятель, к которому можно обратиться за помощью. Нет, ты не подумай, что кто-то считает тебя беспомощным! — Седрик поднял руки в примирительном жесте. — Или что кто-то набивается тебе в друзья. Я уже наслышан о твоих… успехах на школьных предметах, так что не думаю, что тебе нужна помощь с учебой. Однако жизнь в Хогвартсе — это не только учеба. А вопросы могут возникнуть не только с домашкой по трансфигурации, — продолжил юноша. — Так, что-то меня уносит куда-то не туда. Короче! Если у тебя возникнет какой-нибудь вопрос, если тебе потребуется совет — можешь обратиться ко мне. Чем смогу, тем помогу. Просто так, без всяких условий и обязательств, — улыбнулся под конец своей речи Седрик.

— Спасибо, — коротко сказал Гарри, протягивая руку собеседнику. Диггори ответил крепким рукопожатием. — На самом деле, у меня уже есть вопрос.

— Да? — произнес Седрик. — Я тебя слушаю.

— В школе есть дуэльный клуб?

— Хм, — задумался юноша. — Формально нет, по факту — да. Официально такого клуба у нас нет, однако профессор Флитвик пару раз в месяц собирает несколько учеников и… даже не знаю, как это назвать. В общем, он рассказывает байки времён своей дуэльной молодости, делится опытом, отвечает на вопросы. Иной раз показывает какой-нибудь финт или приём. Совсем редко, но и такое бывает, устраивает спарринги между учениками. Но это не главное. А главное в том, что на таких посиделках он присматривает себе учеников. Личных учеников, которых потом самостоятельно тренирует. Я сам являюсь таким вот личным учеником, поэтому так много знаю. Если хочешь, — неуверенно протянул Седрик. — Если хочешь, я замолвлю за тебя словечко на посиделках, но ничего не обещаю. Профессор Флитвик не берёт первокурсников, никогда их там не видел.

— Ничего себе, — изобразил удивление Гарри. Все сказанное он и так знал. — Спасибо! — поблагодарил Поттер. Долгая подводка к просьбе наконец-то завершилась. — Не стоит беспокоить профессора по таким пустякам. В конце концов, мне не столько дуэльный клуб нужен, сколько, ну там, знаешь, хочется выучить парочку дуэльных заклинаний. Увереннее себя чувствуешь, когда в арсенале есть что-нибудь этакое. В одиночку разучивать всё пока немного боязно, уж лучше под чьим-нибудь надзором. Седрик, ты, походу, один из лучших в школе в этом деле, может, посоветуешь что?

— Хм-м, — нахмурился юноша. Ему не понравилось, к чему идет разговор. Несмотря на громкие заявления о помощи и наставничестве, Седрику не хотелось быть нянькой первокурснику. С другой стороны, совесть не позволяла отказаться сразу после того как сам предложил помощь. — Хогвартс достаточное мирное местечко. Многие мои однокурсники не знают никаких специальных дуэльных чар и ничего. Спокойно прожили три года. Может, тебе…

— Знаю, знаю. Хогвартс самое безопасное место в Британии и бла-бла-бла. Наслышан. Только вот моих тараканов уже не переубедить, — перебил собеседника Поттер.

— Ха, — усмехнулся Диггори. — Ну да, у каждого свои заскоки. Ладно, давай так поступим, — юноша пару секунд о чём-то усердно размышлял, а затем продолжил. — Через месяц, где-нибудь в середине октября, я покажу тебе парочку приемчиков. Потренируемся немного, расскажу базовые вещи, а там, глядишь, и успокоятся эти твои тараканы. Сейчас у меня просто нет времени, надо утрясти расписание с квиддичем, с другими клубами и прочая, прочая. К тому же профессор Флитвик мне голову оторвёт, если буду учить тебя заклинаниям до того, как ты сдашь ему зачёт по технике плетения чар. Как-то так. Ну что, договорились?

— Договорились!

* * *

Провожая взглядом удаляющегося старшекурсника, Гарри погрузился в размышления. Ситуация складывалась странная — похоже, на факультете его признали. Признали не только нормальным, но и подающим надежды. Среди учеников Хаффлпаффа не так много выдающихся студентов, которыми барсуки реально могут гордиться, но Седрик Диггори как раз из этой когорты «звезд». Седрик ещё не стал старостой, капитаном сборной факультета по квиддичу или Чемпионом Хогвартса, но уже заслуженно считается самым талантливым студентом Хаффлпаффа за последние пару десятков лет. И «назначение» наставником именно его является очень символическим шагом — от Поттера ждут не меньшего. Это было странно.

Гарри, как ему до этого казалось, уже вычислил необходимые требования для становления «звездой Хаффлпаффа», и ключевым из них была социализация. Ни потрясающие академические успехи, ни многочисленные геройства, ни выдающиеся происхождение не сделают Поттера популярным на факультете, если он будет нелюдим. Необщительность, грубость и высокомерие автоматически отправляют человека в самый низ иерархической лестницы Хаффлпаффа, невзирая ни на какие заслуги.

Нынешний Поттер установил свой уровень социализации на границе между «остракизмом» и «ну ладно, сойдет». Он не грубил своим однокурсникам, не избегал факультетских мероприятий, не игнорировал заданные ему вопросы, но вот его ответы… были на уровне «ну ладно, сойдет». Да и все проявления инициативы можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Прежде подобное поведение ставило крест на возможности стать лидером факультета. Раз поведение не поменялось, значит, поменялось восприятие студентами этого поведения. Почему? Именно над этим и размышлял Поттер.

Впрочем, размышления не затянулись надолго. Выдвинув парочку самых вероятных гипотез, Гарри выбросил эти тяжелые думы из головы. В конце концов, долго размышлять о чём-то слишком напряжно, ну а Поттер родился усталым и живёт, чтобы отдохнуть.

* * *

Эрни не находил себе места. В сотый раз укоряя себя за малодушие и за попытки спихнуть всё на соседа по комнате, он раз за разом проигрывал в голове произошедшую встречу. Да уж, первый разговор с директором школы прошел так себе. Но больше всего его волновало не это — его волновала реакция Поттера.

Мальчик продолжал всё накручивать и накручивать на себя, пока не открылась дверь.

— П-привет, — поздоровался Макмиллан с Гарри, зашедшим в их комнату общежития.

— Да вроде бы уже виделись сегодня, — улыбнулся в ответ Поттер. — Зря ты обед пропустил, там были твои любимые кексы. Ну ничего, я их захватил.

— Спасибо, — недоуменно произнес Эрни. Кажется, его сосед и не думал злиться. — Как прошел разговор с директором?

— Ожидаемо. Кстати, когда будет очередное внеочередное собрание нашего кружка? — перевёл разговор Поттер.

— Ты хочешь продолжать? Директор же против того, чтобы мы занимались чем-то опасным…

— Ой, Эрни, да брось. Что может быть опасного в кустарном производстве взрывчатых веществ?

Макмиллан недоуменно уставился на своего соседа. Похоже, Поттер не шутил.

— Нам стоило заранее обговорить трактовку слова «опасный», — пробурчал Эрни.

— Хех, — усмехнулся Поттер. — Если бы человечество договорилось о точной трактовке всех слов, мы бы лишились половины конфликтов и предрассудков.

* * *

Гарри Поттер стоял у входа у больничное крыло и пристально смотрел на часы. До назначенной встречи оставалось еще 137 секунд. Маниакальная пунктуальность хорошо сочетается с ролью зацикленного на обещаниях человека, так что Гарри решил добавить это психологическое отклонение к своему образу. Увы, большинство людей не очень терпят «идеального-во-всем» человека рядом с собой — наверное, потому что на фоне «идеала» так сильно выделяются их собственные пороки и недостатки. Для более простой коммуникации с людьми, Поттер сознательно наделяет отыгрываемую им роль различными мелкими недостатками и негативными чертами. Плюс это вносит разнообразие в его жизнь.

За девятнадцать секунд до назначенного времени дверь в больничное крыло приоткрылась.

— О, мистер Поттер, здравствуйте, — поздоровалась с мальчиком Мадам Помфри. — Проходите, вас уже ждут.

В помещении его ждали двое волшебников. Одного из них — директора школы — он знал. Второго — пожилого мужчину с орлиным носом и взглядом коршуна — он знать не должен.

— Мистер Поттер, позвольте представить вам моего друга и первоклассного целителя — Джонсона Хоука.

— Рад знакомству, — отчеканил Гарри.

— Взаимно, — сквозь зубы процедил старик.

— Мистер Хоук — завотделения больницы Святого Мунга…

— Уже бывший заведующий, — выплевывая слова перебил Хоук.

— … и большой специалист в области лечения проклятий, порчи и душевных болезней, — продолжил директор.

— Я похож на душевнобольного? — слегка удивившись, спросил Поттер.

— Триста тридцать пять… — пробормотал мистер Хоук, закатив глаза. Кажется, шутка Поттера была совсем уж не оригинальной.

— Что вы, мистер Поттер! В колдомедицине под душевными болезнями понимают повреждения или расстройство функционирования души, — поторопился разъяснить директор.

— Угу, понимают, как же. Да ни черта они не понимают, — тихонько ворчал мистер Хоук.

— Возможно, именно этот раздел медицины прольёт свет на причины вашего… состояния. Вы согласны пройти обследование?

— Да, почему бы и нет, — быстро ответил Гарри. Сейчас любой отказ от сотрудничества будет идти ему только во вред.

— Очень хорошо. Тогда…

— Раздевайся, — бесцеремонно перебил мистер Хоук.

— Полностью? — с опаской спросил Поттер.

— Да нет же! — вспылил целитель. — Носки, мантию и рубашку снять, штаны закатить по щиколотки.

Под бормотание мистера Хоука («О, Аэстре! Дай мне силы! С кем мне приходится работать!»), Поттер выполнил указания и лёг на кушетку.

Пока бывший зав.отеделением крепил на теле Поттера датчики некоего прибора, сильно смахивающего на магловский электрокардиограф, Дамблдор решил разбавить неловкое молчание пояснениями.

— Это МРТ — магическо-резонансный томограф. Он позволит определить некоторые параметры вашей ауры и сделать слепок души.

— А что такое душа? — спросил Поттер. От одиннадцатилетнего мальчика ожидают хоть какой-то интерес к происходящему, так что Поттер решил его проявить.

— Аура, душа, духовная оболочка — есть много терминов, которые обозначают…

— Непонятно что, — вновь перебил мистер Хоук. — Никто толком не знает, что это. Поэтому и придумали кучу терминов для одного и того же. Люди вообще любят придумывать разные понятия для непонятных им вещей. Потом определяют одни термины через другие и думают, что узнали что-то новое. Идиоты. Какие же они все идиоты, — похоже, Поттер невольно наступил на больную мозоль старого целителя.

— А ведь я им предлагал! Я им показывал! Вот вам душа, вот вам определение, вот прибор. Бери и пользуйся! Давайте двигать колдомедицину вперед! Но нет! — с каждым словом целитель распалялся всё сильнее и сильнее.

— Это катастрофа. Нет, ты представляешь, мы уже шесть сотен лет пользуемся тавтологией и софистикой вместо нормального определения. Ну разве не бред?! — старик так увлекся, что вовсе прекратил приготовления, целиком и полностью отдавшись своему рассказу. — А я предложил новое определение, на основе нормальной магической теории, проверяемой экспериментально. Первый в мире! Но нет! Они его не приняли! Ведь тогда они не смогут писать эти свои пустые и никчемные работы. Переливать из пустого в порожнее! Не смогут получать гранты и звания за своё словоблудие. Ну не пиздец ли?

— Джонсон! — резко одернул Дамлдор своего друга. — Не увлекайся.

Джонсон захрипел, но ничего не ответил, и молча продолжил закреплять датчики на теле Поттера. Молчали и остальные. Вскоре прибор заработал и стало не до разговоров.

Слабый писк датчиков сопровождался тихим бормотанием отставного целителя. Под размеренное жужжание прибор наносил на длинную бумажную ленту странные синусоиды. Другая часть аппарата время от времени выплевывала листы фотобумаги. Набор хаотичных линий и разноцветных клякс, проявляющихся на листах, был больше похож на детище пьяного импрессиониста, чем на показания медицинского прибора. Вскоре процедура подошла к концу.

— Когда будут готовы результаты? — Поттер вновь продемонстрировал интерес к происходящему. Вместо ответа Джонсон Хоук лишь перевёл взгляд на Дамблдора.

— Показания датчиков будут готовы уже скоро, но интерпретация полученных результатов может занять существенное время. Не переживайте, мы вам сообщим наши выводы, — пояснил директор.

— Ясно, — ответил Гарри, одеваясь. Прошедшая процедура не вызывала у него опасений — не в первый раз её проводят. Если Поттер не будет демонстрировать агрессию, садизм, жажду бессмертия и склонность к насилию, то Дамблдор не предпримет никаких шагов против Поттера, какие бы выводы они там не получили. Гарри это полностью устраивало. Не важно, что о нём будет думать Дамблдор, важно, что он будет делать. Впрочем, это универсальное правило: значение имеет лишь что человек делает, и что он не делает. Остальное — пыль.

* * *

Первые упоминания об квиддиче относятся ко времени молодой Римской республики. Тогда в командах не было ловцов, снитч не выпускался, а каждый гол приносил команде одно очко. Спустя полтора часа игры матч мог прекратиться, как только разрыв по очкам становился больше определенной величины.

Снитч и ловцов в квиддич ввел сам Нерон. Император-самодур желал лично принимать участие в матчах, но ни по физическим навыкам, ни по магическим способностям он не мог достойно смотреться на фоне профессиональных атлетов. Тогда он придумал правило и роль «под себя». Снитч, дающий при поимке 150 очков, и позицию ловца, единственного в команде, кому разрешено касаться этого золотого шарика.

Самовлюбленный император вальяжно летал над полем, наблюдая за игрой даже не с первого ряда, а прямо со сцены. Когда Нерону матч наскучивал — по его команде слуги начинали подбрасывать перед императором снитч. Обычный, незаколдованный шарик. Самодур доблестно его ловил, чем и приносил своей команде победу. Ведь по новым правилам матч мог закончится только когда поймают снитч. Из-за таких бредовых нововведений популярность квиддича стремительно снижалась.

Дальнейшее возрождение игры связано с Византией. Византийцы, как правопреемники Римской империи, не могли менять законы императоров, божественную природу и мудрость которых нельзя было подвергать сомнению. Они просто заколдовали снитч. Теперь этот маленький шарик с крылышками безостановочно носился по арене, и его поимка действительно стала подвигом. Также было изменено начисление очков. Каждый гол приносил сразу десять очков, и теперь поимка снитча не всегда приносила команде победу. По неписаным правилам, ловцы особенно не пытались поймать золотой шарик в первые пол часа игры.

Европейские маги познакомились с квиддичем в эпоху Возрождения, когда из поверженной Византии арабы начали массово вывозить труды античных философов, ученых, алхимиков и волшебников. В процессе появившейся тогда моды на всё античное, начал набирать популярность и квиддич в его различных вариациях. Правда, европейцы не всегда соблюдали и дошедшие до нас записанные правила игры, что уж говорить о неписанных.

В эпоху становления национальных государств начался процесс переписывания истории. Каждое государство пыталось отследить своё происхождение до глубин веков, доказать, что именно оно самое-самое. Не остались в стороне и маги. Так, британские маги смогли проследить историю квиддича до 11 века, «доказав», что именно британцы именно на своём Квирдитчском болоте придумали эту древнюю игру. Болгары приписывают изобретение этой игры своему соотечественнику Бойко Квидлому — придворному магу короля Бориса I, жившего в 9 веке. Ну а французы и вовсе возводят происхождение этой игры к древним ритуалам галльских друидов, населявших нынешнюю Францию в 4 веке до нашей эры. И каждая из стран приводит свои «неопровержимые» доказательства в виде отрывков из писем, кусочков кожаных мячей и обломков старых метел.

Разузнав историю происхождения квиддича, Гарри немного охладел к некогда любимой игре. Еще сильнее он охладел после того как семь раз за три жизни выиграл Кубок Мира по квиддичу — трижды как капитан сборной Англии и четыре раза как её тренер. Нынешний Поттер так и вовсе равнодушен к данному виду спорта, но тем не менее из петли в петлю продолжает следить за результатами матчей сборных.

Вот и сейчас, сидя вместе с корпящими над домашним заданием однокурсниками, Поттер прислушивался к приглушенному голосу диктора канала «Квиддич Сегодня». Играли сборные Баварии и Валлонии. Вообще магическое радио нельзя приносить в библиотеку, но если окружающие не против и библиотекарь не заметит, то можно.

— Шнайдер пасует Беккенбауэру, тот возвращает Мюллеру, МЮЛЛЕР! Уклоняется от бладжера, обходит Вертонгенена, выход три в два, бросок и…

— Не знала, что ты так сильно любишь квиддич, — очень не вовремя заговорила Боунс.

— А я его и не люблю, — равнодушно ответил Поттер.

— Пхе, — усмехнулся Макмиллан. — Не любишь, ну конечно. Следишь за всеми играми, читаешь результаты всех матчей, ночи на пролёт слушаешь трансляции.

— Да, — подтвердил Поттер. — Только любви к нему от этого не прибавляется.

— Слушай, ну а в чём смысл тогда… вот этого всего? — спросила Боунс.

— Тебе кратко ответить или полно?

— Ну-у, — тень сомнения мелькнула на лице девушки. — Ну давай полно, — мелькнула и исчезла.

— Наша жизнь — это боль и страдание. Но через боль и страдание мы становимся лучше, — начал вещать Поттер. — Мы получаем бесценный опыт. Опыт даёт возможности, разные возможности. Например, возможность избежать страданий в следующий раз, когда столкнемся с чем-то подобным. Так в чём же смысл нашей жизни? Может, в том, чтобы жить без боли? В том, что нам надо любой ценой избегать потерь, неудач и лишений? Может, античные гедонисты были правы? Нет. Жизнь без боли и страданий — это просто существование. Никчёмное, бесполезное существование. Это остановка, деградация, гниение. Это смерть. Ну а жизнь — это противоположность смерти. Жизнь — это движение. Двигаться можно как ввысь, к небесным вершинам, так и вниз, в бездонную пропасть. Движение может быть как вперед, в неизведанное, так и назад, к привычному. Так, может, смысл жизни состоит в движении к чему-либо? К какой-то точке, заветной цели? Нет. Все эти направления мы ввели в какой-то системе координат. Моральной системе координат. Конечно, можно прожить целую жизнь, руководствуясь своей моралью, прокладывая путь по компасу своих жизненных принципов. Только вот… с чего мы взяли, что ваша система моральных ценностей истинна? — Поттер пылающим взором оглядел слушателей. Школьники, затаив дыхание, ожидали продолжения.

— Откуда вы знаете, что есть истина, а что ложь? Кто смог абсолютно точно определить, где «добро», а где «зло»? С чего вы взяли, что ваша система моральных координат полна? Да хотя бы непротиворечива?! Невозможно, это невозможно сделать. А раз так, то глупо искать смысл жизни, основываясь на шатком фундаменте моральных ориентиров… Но какой инвариант у Жизни можно определить без привязки к системе координат? Путь. Пока есть движение, есть и путь. Конец пути означает конец жизни. У разных людей пути складываются по-разному. Они могут пересекаться, они могут идти параллельно, они могут частично или полностью совпадать. Например, мою жизнь можно сравнить с обходом вокруг особой точки комплекснозначной функции. Со стороны кажется, что этот путь — замкнутая кривая, и что я вновь и вновь возвращаюсь в исходную точку. Это так. Но вот значение в этой точке, сумма квадратов моей мнимой и действительной части будет уже другим… Можем ли мы определить смысл жизни человека через его путь? Нет. Два человека, прошедших один и тот же путь, могут стать совершенно разными. Два человека, прошедших совершенно разные пути, могут быть одинаковы. Поэтому смысл нашего существования, наших поступков, нельзя определить через путь. Из чего можно вывести простое следствие, этакое философское кредо: «У жизни нет Цели, есть только Путь».

Школьники задумчиво молчали. Прежде они не сталкивались с такими экзистенциальными проблемами, им требовалось время осмыслить сказанное. Спустя пару секунд, долгую напряженную тишину прервал Энтони Хопкинс.

— Стоп, подожди. А как это связано с квиддичем?

— Никак не связано, — моментально ответил Поттер. Со всех сторон раздались возмущенные возгласы студентов. Кажется, они были не рады просто так загрузиться проблемами поиска смысла жизни. По крайней мере, в одиннадцать лет. — В свою защиту отмечу, что Сьюзен спрашивала, цитата: “В чём смысл тогда вот этого всего?”, а не про квиддич.

— Нет, я спрашивала именно про квиддич. Зачем так пристально за ним следить, если его не любишь, — немного повысив голос и чеканя каждое слово произнесла Сьюзен.

— Тебе кратко ответить или полно? — повторил свой вопрос Гарри.

— Кратко, Поттер, исключительно кратко, как можно короче! — слегка покраснев от негодования, ответила девочка.

— Статистика, — что ж, Гарри действительно ответил максимально кратко.

— Статистика? — недоуменно переспросила Боунс.

— Да. Я собираю статистику.

— Зачем ты собираешь статистику? — на автомате произнесла девочка.

— Статистика правит миром. Как сказал фон Нейман…

— Думаю, нам всем стоит согласиться с Поттером и принять предыдущий ответ. Ну, если мы хотим закончить домашку… в этом месяце, — прервал своего соседа Эрни. Остальные студенты согласно закивали.

Поттер молча пожал плечами. В конце концов, он достиг желаемого. Гарри обещал никогда не врать в этой петле, но не на все вопросы он хотел отвечать честно. Вопрос про квиддич — один из них.

Гарри проверял гипотезу о детерминированности. По его предположению, за неполных три месяца он не успеет сделать ничего такого, что сможет повлиять на результаты международных матчей в других странах. Но сами матчи, хоть и подчиняются некоторым статистическим зависимостям, являются примером тех самых точек бифуркации. Одна маленькая случайность, одна небольшая погрешность может привести к кардинально другому счету.

В теории — это рабочий метод проверки гипотезы. На практике доказать или опровергнуть предположение о независимости результатов матчей от действий Поттера не представляется возможным. Поэтому подсчет всех этих статистик является воистину бессмысленным занятием. Точнее, даже безумным.

Гарри прекрасно это понимал. Понимал и продолжал вести свои подсчеты. Почему? Потому что иногда контролируемое безумие — лучший способ сохранить рассудок.

* * *

Гарри в одиночестве толок стебли в ступе. На сегодня они с Эрни договорились вновь заняться варкой бомбических зелий, но его сосед по неизвестной причине опаздывал. Впрочем, судя по быстрым шагам в коридоре, причина вскоре станет известной.

— Гарри! Эрни мне всё рассказал! Как ты мог! — ворвалась в помещение взволнованная Сьюзен Боунс.

— Сьюзи! Ну я же просил! — жалобно воскликнул вбежавший вслед за ней Эрни Макмиллан. Вслед за ним в аудиторию спокойно зашла ещё одна девушка.

— Бедные цветочки! — воскликнула Ханна Аббот, и бросилась поливать осунувшиеся растения на подоконнике.

Гарри скривился. События развивались хоть и неприятно, но логично. Поттер начал варить запрещенные зелья слишком рано, ещё не заполучив полный контроль над своим соседом. Поэтому от встречи с директором тот «соскочил» с крючка и пошел советоваться с Сьюзен, которая уже начала демонстрировать свои командирские замашки. Пройти мимо столь наглого нарушения школьных правил она не смогла.

— Как я мог что? — спокойно спросил Поттер.

— Делать бомбы! — гневно ответила Сьюзен.

— Очень просто. В начале я растолок в ступе ласточкину траву, затем…

— Аргх, Поттер! Я не об этом! — воскликнула девушка.

— Тогда конкретизируй свой вопрос, пожалуйста, — произнес Гарри равнодушным тоном. Его ледяное спокойствие сильно охлаждало пламенный пыл девушки.

— Зачем ты делаешь бомбу? — спросила она серьезным тоном.

Гарри усмехнулся и ответил вопросом на вопрос.

— Тебе кратко ответить или полно?

— Кратко, Поттер, исключительно кратко, как можно короче! — вновь впала в негодование девочка.

— Хочу, чтобы бумкнуло.

Сьюзен зависла на пару секунд.

— Прости, что? — переспросила она.

— Хочу ба-бах!

— Гарри, ну зачем тебе что-то взрывать? — спросила Сьюзен мягким тоном, будто бы разговаривая с маленьким ребёнком.

— Большой ба-ба-бах! — не унимался Поттер.

— Гарри, но…

— Чтоб прям бдыщь! — развёл руками Поттер.

На Сьюзен было жалко смотреть. На её лице отражалось полное непонимание происходящего. Успев привыкнув к абсолютно серьезному и, в какой-то мере, взрослому поведению своего однокурсника, она оказалось полностью выбитой из колеи этим внезапным приступом детства. В поисках спасения, она умоляющим взором уставилась на Ханну.

— Мальчишки, — пожав плечами ответила Ханна, на секунду оторвавшись от поливания засыхающих цветов.

— А, ну да, — уверенно согласилась Сьюзен, будто бы предыдущее замечание объяснило ей абсолютно всё. — Ну и что же мне с тобой делать? — рассеяно пробормотала девочка.

На лице Поттера расцвела улыбка.

— Как говорится, “Не можешь победить — отойди в сторону и посмотри, чем закончится”, — восторженно ответил Гарри.

— Да? А мой папа говорит: “Не можешь победить — возглавь”, — удивилась Сьюзен.

— А-а, — махнул рукой Поттер. — Сразу видно, твой отец не волшебник в десятом поколении. Волшебники так не делают.

— А знаешь что, — задумчиво сказал Сьюзен. — Пожалуй, я так и сделаю!

— Отойдешь в сторону? — возрадовался Гарри.

— Да нет же! — поморщилась девочка. — Мы зарегистрируем клуб самоподготовки и я его возглавлю! Отныне никаких запрещенных зелий и опасных экспериментов! — самодовольно воскликнула девушка, гордо задрав нос.

— И зачем мне на это соглашаться? — спросил Поттер.

— Эм, что? — не поняла вопрос Сьюзен.

— Ты приходишь сюда и начинаешь командовать. Почему я должен подчиняться? Какая мне от этого выгода? — абсолютно безэмоционально произнес Поттер.

На лице девушки мелькнуло удивление, а потом появился страх. За одиннадцать лет жизни ей ни разу в голову не приходила мысль, что сверстники должны её слушаться не только потому что она решила ими покомандовать. Впрочем, не стоит сильно её в этом винить. Многим взрослым такая мысль за всю жизнь в голову не приходит.

Она задумалась. Раздражение от «мятежа» однокурсника было быстро подавлено страхом. Всю жизнь примером для неё были бабушка и родная тётя. Властные волшебницы, суровые, но справедливые начальники, превосходные лидеры. Она хотела быть на них похожей. И, как ей казалось, у неё получалось. Что в магловской школе (куда она недолго ходила), что среди детей соседей и родственников, она всегда была главной.

Нет, иногда попадались, как она считала, «дурные» дети, которые из-за своей «вредности» отказывались признавать её главенство. Однако Поттер прежде не демонстрировал несогласие с её лидерством. Почему же сейчас он пошёл против неё? А может, это она что-то делает не так? Может, нужно не только что-то требовать от людей, но и давать им что-то взамен?

Тут-то и появился страх. Страх, что она на самом деле не похожа на своих выдающихся родственников. Страх, что это она делает что-то не так. Не желая быть похожей на капризного ребёнка, который добивается своего лишь истериками и визгом, Сьюзен судорожно начала искать компромисс. Кажется, в ходе экспресс-допроса Эрни что-то говорил о…

— Я возьму на себя всю бюрократию. Бланки, разрешения и прочая, — заявила девушка.

— Хех. Если бы ты сюда не пришла, я бы и так с ними не столкнулся бы, — усмехнулся Гарри.

Сьюзен задумалась. Ещё Эрни что-то говорил об ингредиентах. Поттер жаловался, что ничего интересного из общедоступного не сваришь. А раз так, то..

— Ингредиенты. Я на своё имя буду брать разную всячину. Месяцами работать с одними и тем же скучно. Со мной будет повеселее, — улыбнулась девочка.

— Ха, задумка интересная, но не рабочая. Их дают не просто так, а под конкретные зелья. Долго не показываешь результат, якобы из-за «ошибок» и «неудач» — перестают выдавать.

— А мы его будем показывать. Возьмем с запасом на три порции, из одной части варим зелье, с другими делай что хочешь. Ты ж у нас гений. Справишься с первой попытки, не так ли? — с легкой издёвкой сказала Сьюзен.

— Хм, — задумчиво произнес Поттер. — Звучит интересно. Каковы условия?

— Первое. Ты не варишь ничего опасного, — загнула мизинец Сьюзен.

— Протестую. Термин “опасный” вообще не формализован. Да и любая магия опасна. Вон, даже волшебной палочкой глаз можно выколоть, — моментально возразил Поттер. Окружающие от такого сравнения немного поморщились.

— Хорошо. Первое. Ты не варишь ничего такого, от чего не защитит стандартный школьный барьер.

— Согласен. Но за лабораторию с исправным защитным барьером договариваешься со профессором Снейпом сама.

— Согласна. Второе. Ты не взрываешь ничего на территории школы, — загнула безымянный палец Сьюзен.

— Протестую. Здесь всё территория школы. И Запретный Лес, и Хогсмид, и всё в радиусе ста миль — это территория школы. Я не хочу так далеко уходить.

— Ладно. Взрыв не должен повредить ни имуществу школы, ни одной живой душе.

— Протестую. Всё живое обладает душой. И травинка, и жучок, и паучок. По гипотезе Фон-дер-Флааса, даже микробы…

— Стоп, хватит! — прикрикнула Сьюзен, массируя виски. — Ладно, тогда так. Взрыв не повредит ни имуществу, ни людям.

— Ну-у, — задумался Поттер. — А что такое “Человек”? Согласно Платону, человек — это животное на…

— Не нервируй меня, Гарри, — сурово произнесла Сьюзен.

— Я согласен! — поспешил согласиться Поттер, поднимая руки, будто бы признавая поражение.

— Третье! — окрыленная успехом радостно воскликнула девушка. И замолчала.

— Третье? — после недолгой паузы спросил Поттер.

— Я пока не придумала что, — слегка смущаясь, ответила Сьюзен.

— О, классика! — усмехнулся Поттер.

— Третье. Если будут претензии учителей — мы прекращаем работу.

— Если будут претензии к клубной деятельности от учителей — мы закрываем клуб, — дотошно уточнил нюансы Поттер.

— Согласна! По рукам? — просияла девушка.

— Согласен, — ответил Поттер, пожимая протянутую руку. — Только для регистрации клуба нужно минимум четыре участника.

Сьюзен хищно взглянула на присутствующих в комнате. Эрни и Ханна, доселе молча наблюдавшие за ходом переговоров, взволнованно переглянулись.

* * *

— Гарри, можно тебя отвлечь на минутку? — Вальда Шафик перехватила Поттера после ужина.

Мальчик кивнул головой и направился к старшекурснице. На сей раз он решил не отвечать в стиле «Да, можно», проходя мимо девушки («Ну, ты же не просила подойти, а спрашивала о теоретической возможности меня отвлечь, не так ли?»), ведь это сулило проблемы. Не Поттеру — ему вообще мало что и мало кто может доставить по-настоящему серьезные неприятности — проблемы грозили самой Вальде. Мисс Шафик собиралась познакомить Поттера с той, кто совсем не поймет подобного формализма.

— Гарри, позволь представить мою… подругу и главу клуба чайной церемонии, Селену Селвин, — Вальда указала на невысокую блондинку с эмблемой факультета Слизерин на мантии. От Поттера не скрылась легкая заминка на слове «подруга».

— Приятно познакомиться, мисс Селвин, — Поттер легонько поклонился.

— Взаимно, мистер Поттер, взаимно, — каркнула блондинка голосом, напоминающем смесь крика вороны и скрежета вилки по стеклу. Неподготовленные к подобному диссонансу миловидной внешности с скрежещущим голосом, первокурсники, проходившие мимо, вздрогнули. Гарри же и бровью не повёл, что изрядно добавило ему очков в глазах собеседницы.

— Как глава клуба чайной церемонии хотела бы вас пригласить на праздничный вечер, посвященный сто девяносто седьмой годовщине со дня основания нашего клуба, — девушка протянула конверт, украшенный её личным вензелем.

— Почту за честь, — Поттер обеими руками осторожно принял конверт.

— Подробности о месте, времени и дресс-коде указаны в приглашении. Уверяю вас, на вечере будут исключительно достойные люди, — что ж, слизеринцы по-своему интерпретировали слова Поттера о равных ему.

— Не смею более вас отвлекать. Надеюсь, до скорой встречи, — попрощалась Селена. Чем дальше отходила от студентов Хаффлапаффа глава клуба чайной церемонии, тем сильнее сползала улыбка с лица её заместителя.

— Гарри, я, безусловно, буду рада тебя видеть на этом мероприятии, но хочу предупредить. Там соберутся весьма… специфические люди, — предупредила Вальда.

— Ты весьма емко сократила фразу «зацикленные на собственной родословной снобы», — равнодушно отметил Поттер.

— Кх-м, — слегка смутилась Вальда. — Я тебе этого не говорила.

— Конечно, конечно! — поспешил успокоить её Поттер.

— Ты примешь приглашение? — сменила тему старшекурсница.

— Посмотрим, — пожал плечами Поттер. — Уж лучше два часа лицемерно улыбаться, чем два года честно враждовать.

— Ты говоришь один в один как моя мама, — едва слышно пробормотала Вальда.

Гарри мысленно прикусил язык. Ему не стоит разбрасываться направо и налево семейными фразочками и присказками. Даже если он когда-то и был частью этой семьи.

* * *

Спустя полмесяца пребывания в Хогвартсе, Поттер решил заняться своей физической формой. Нет, он не начал сходу каждый день делать по сто отжиманий, сто подтягиваний, и прочая, и прочая. Такой экстрим для щупленького одиннадцатилетнего парня будет только во вред. Да и подготовленному атлету от такого не поздоровится.

Вместо этого Поттер начал… ходить пешком. По часу-полтора в день размеренным шагом. Кому-то такие физические нагрузки покажутся смешными, но у восьмидесяти процентов городских жителей нет даже этого. Через год таких «тяжелых» нагрузок Поттер собирается выйти на новый уровень — быстро ходить пешком. Ещё через год — аж начать бегать! Только лет так через семь Гарри будет близок к разовому выполнению известного норматива.

Вероятно, кто-то сочтёт подобный темп слишком размеренным, но здесь стоит сразу определиться с целью: результат или процесс. Поттеру в буквальном смысле некуда спешить, и он может себе позволить неспешно наслаждаться процессом. Если кому-то важен только результат, то можно поступить как Рон Уизли в одной петле.

Тогда Рон увидел занятия физ.подготовкой Поттера на старших курсах, заметил популярность Гарри среди девушек и провёл прямолинейную логическую цепочку. После чего выписал откуда-то из-за рубежа набор магических стероидов и выкинул в мусорку инструкцию по расчёту допустимой дозировки. Через неделю он хвастался телом как у античных статуй. Через месяц Рон мог с легкостью выиграть конкурс «Мистер Олимпия». Через полгода Уизли проходил в дверной проём лишь боком. К концу курса его забрали в больницу Святого Мунга на курс восстановления работы печени.

К большому разочарованию Рона, таким подходом он не достиг особых результатов на ниве соискания девичьего внимания. Зато у него не было отбоя от внимания парней — чуть ли не каждый считал своим долгом покритиковать Рона или повосторгаться размером его бицепсов. Что ж, и такая популярность пришлась младшему Уизли по нраву.

Кстати, о нём. Судя по всему, сейчас Рон готовится совершить очередную свою попытку завязать знакомство с «восходящей звездой» Хаффлпаффа. Для этого он даже наступил на горло своему пренебрежительному отношению ко всем студентам без герба Гриффиндора на одежде.

— Ты ведь Гарри Поттер, да? — набрался смелости рыжий. Поттер посмотрел налево, посмотрел направо. Задумался на секунду и ответил.

— Да, это так.

— Рон Уизли. Будем знакомы, — сказал рыжий, протягивая руку.

— Приятно познакомиться, — решил блюсти этикет Поттер. Рукопожатие длилось больше, чем того хотел Поттер, но меньше, чем того хотел бы Уизли.

— Ты любишь квиддич? — спросил Рон после недолгой паузы.

— Нет. Данный вид спорта мне абсолютно безразличен, — развернуто ответил Поттер. Такой ответ сбил Рона с толку, он явно не ожидал подобного поворота событий. Молчание затягивалось.

— Эм… ну, э… — мямлил Уизли. Поттер в ответ вопросительно изогнул бровь. — А у тебя действительно есть... ну, ты знаешь...

— Есть что?

Рон вытянул палец, указывая на лоб Гарри.

— О, Боги! — воскликнул Поттер, задрав глаза к небу. — Вы свидетели! Я дал ему шанс! На один шанс больше, чем он того заслуживал!

Боги оставили без внимания данный порыв его души, в отличие от Рона.

— Мог бы просто сказать, что не хочешь показывать, — обиженно насупился Уизли. Поттер в ответ лишь покачал головой.

— Ещё вопросы ко мне сейчас имеются? — спросил Гарри.

— Ну… нет, — буркнул Рон.

— Тогда, хорошего дня, — попрощался Гарри и поспешил отдалиться. Рон в ответ лишь гневно сверлил взглядом спину Поттера.

* * *

— Джонсон, друг мой! Рад тебя видеть! Проходи, садись. Как насчёт чашечки чая? — Альбус Дамблдор радушно поприветствовал своего старого друга. Минерва МакГонагалл, также находившаяся в кабинете директора, обошлась коротким кивком.

— Я сюда не чаёвничать приехал, —сказал Джонсон Хоук.

— Ну что же, тогда предлагаю перейти сразу к делу. Судя по твоему приходу, ты готов огласить результаты МРТ души мистера Поттера, не так ли?

— Да, — ответил Джонсон. После чего коротко оглядел кабинет и спросил: — Здесь материться можно?

— Нет, — сурово отчеканила МакГонагалл.

— Хуёво, — моментально ответил Джонсон. Декан Гриффиндора скривилась, словно проглотила лимон. Мистер Хоук же заложил руки за спину и начал мерно вышагивать по кабинету директора. Потом остановился и взглянул в окно. Поковырял пальцем подоконник. Молчание затягивалось.

— Я не знаю, как рассказать о результатах без мата, — пожал плечами Джонсон.

— Расскажи, как знаешь, — предложил директор.

— Это пиздец, Альбус. Я всякого дерьма по жизни насмотрелся, но такое вижу впервые. И я сейчас не про кусок души, хер пойми как прибитый к основной тушке — эту ебанину я ещё десять лет назад разглядел. Кстати, с ней ничего не случилось. Я говорю про это, — Джонсон протянул директору и декану пачку аккуратно сшитых листов, где посреди бесформенных цветных клякс и мазков отчётливо виднелись черные геометрические линии и фигуры.

Дамблдор пристально разглядывал каждую черточку, в то время как МакГонагалл бегло пробежалась по всем листам.

— Мы понимаем ваше удивление подобной аномалии… — осторожно начала она.

— Понимаете?! — взревел Джонсон. — Нихуя вы не понимаете, нихуяшеньки! Черные линии это раны, это вырванные, вырезанные куски! Вот, я специально взял, смотри! — отставной целитель буквально швырнул в МакГонагалл ещё парочку листов.

— МРТ пациента А. Взял в руки проклятый артефакт. Видишь черную точку? Итог — трехлетняя кома. Пациент Б. Разграбил древний курган. Вот тут черные полосы. Не прожил и недели. Третий случай. Многодневные пытки Круциатусом. На душе многочисленные царапины. Очень мелкие царапины. Ни мозг, ни тело не повреждены. Условно в сознании, но разум вернуть не удаётся, — под конец запал у целителя иссяк, и он слегка убавил тон.

— А здесь же… Раны не случайны. Большинство из них фиксированного размера и глубины. А форма…

— Могут ли это быть руны? — перебил своего друга Дамблдор. — В целом геометрия похожа на древние ритуальный круги. А вот здесь явно символ "Feoh" — «накопление, запас, богатство». Тут, похоже, "Eolh" — «слияние, единство, цельность». Может ли это быть частью какого-то ритуала?

— Я думал об этом, — криво усмехнулся Джонсон. — Может и такое. Но тогда ритуал явно сработал не как надо.

— Почему?

— Взгляни сюда. Если здесь контур, то вот это явно инородные линии. Словно кто-то пытался разорвать петлю. А вот здесь хотели изменить руну. Тут замкнуть две части.

— Как думаешь, они достигли успеха?

— В чём? И кто — они? Я даже представить не могу, что этот круг может делать. Чем можно нанести такие раны? Да как он вообще жив-то остался?! Это невозможно, Альбус! Каждая такая черточка это смерть, понимаешь? Каждая из них! Основной контур или инородные черточки, штришочки, петелечки — это всё смерть! Повреждения, несовместимые с сосуществованием души и тела — так пишут в некрологах. Получишь хоть одну такую — и душа полетит в Чистый Мир. Тут же почти сотня разрезов, а пациент ходит, говорит и как-то реагирует на раздражители!

— Ты можешь узнать предназначение магического круга.

— Я? — удивился Джонон. — Нет, не могу.

— Можешь. У тебя достаточно познаний в рунах, а про душу так и вовсе никто на Британских островах не знает больше тебя.

— Альбус, это черная магия. Манипуляции с душой — самый запретный раздел. Министерство веками выкорчевывало любые упоминание обо всём даже близко похожем на это, а ты мне предлагаешь с головой нырнуть в это дерьмо?! Это зло, понимаешь?! Это в чистом виде зло, которого ни под каким предлогом нельзя касаться!

Последние реплики дались Джонсону с трудом. Под конец его лицо покраснело, а дыхание сбилось. Вдруг правой рукой он схватился за сердце, а левой начал рыться в кармане. Потеряв равновесие, старик отступил на шаг назад и начал заваливаться.

Дамблдор среагировал молниеносно. Чары подхватили гостя, не дав ему упасть, а трансфигурированный диван сам подъехал к обессиленному целителю.

— В левом кармане, двух хватит, — прерывисто сказал Джонсон. Тотчас из его кармана вылетела склянка с заветными пилюлями.

Только спустя несколько минут после приёма лекарства хрипы прекратились, а цвет лица Джонсона стал… более естественным. Ещё через несколько минут дыхание отставного целителя выровнялось.

Волшебники живут долго, но, увы, не бесконечно. Каждому отмерен свой срок, и для Джонсона Хоука он давно настал. Лишь магия поддерживает в нём жизнь.

— Я хочу перед тобой извиниться, — обратился Дамблдор к лежащему на диване другу. — Моё предложение действительно вышло за все рамки. Жажда помочь мистеру Поттеру затмила мой разум. Ради абстрактного блага я просил совершить вполне реальное зло. Да и в целом требовал от тебя слишком многого. Учитывая твоё состояние, тебе надо отдыхать.

— Нет… Не надо…

— Не переживай. Я найду способ помочь мистеру Поттер без погружения в пучины темных искусств. Есть у меня пара зацепок, буду прорабатывать их. Ещё раз прошу прощения — переоценил твои силы. Спасибо тебе за всё.

— Нет, силы есть…

— Ты достиг очень многого, совершил невообразимые открытия, работал не покладая рук. А теперь с честью вышел на заслуженную пенсию. С тебя хватит, тебе пора на покой.

— Подними меня, — перебил гость.

— Джонсон, тебе лучше пока полежать.

— ПОДНИМИ МЕНЯ!

Дамблдор исполнил волю своего друга. Приняв вертикальное положение, Джонсон задышал так, словно пробежал марафон.

— Я займусь этим. Не ради тебя или пацана, а ради себя.

Заметив недоуменный взгляд профессора МакГонагалл, он пояснил:

— Мы живём, пока мы работаем, летаем. Чуть на диван лёг и всё, блять, смерть. Так что не надо забываться.

Немного отдышавшись, Джонсон обратился к директору.

— Все тайны воздействия на душу заберу с собой в могилу. Расскажу лишь что с ним случилось, и чем это грозит.

— Спасибо, Джонсон. Только это мне и нужно, мой друг. Только это.

* * *

— У нас было два оловянных котла, семьдесят пять склянок селитры, пять упаковок серы, полпачки ласточкиной травы и целое множество контейнеров всех форм и размеров, а также безмер, сердце эндриаги, ящик фосфора, фунт бездымного пороха и две дюжины ампул раствора ртути. Не то чтобы это был необходимый запас для подрыва тролля, но если получил свободный доступ к ингредиентам, становится трудно остановиться. Единственное, что вызывало у меня опасение — это порох. Ничто в мире не бывает более беспомощным, безответственным и порочным, чем экспериментирующие с порохом школьники. Я знал, что рано или поздно мы перейдем и на эту дрянь…

— Гарри, что ты там бормочешь? — спросила Сьюзен, не открывая взгляд от домашнего задания по чарам.

— Ничего особенного, — ответил Поттер, заполняя журнал учёта ингредиентов.

После эпохального соглашения о сотрудничестве минуло три недели. Сьюзен Боунс развернула кипучую деятельность. Профессор Спраут подписала все бумаги о кураторстве, едва услышав фамилию Поттера. Ханна и Эрни сдались почти без боя, согласившись стать частью новоявленного «кружка дополнительной самоподготовки по зельеваренью». Больше всех сопротивлялся профессор Снейп, ссылаясь якобы на отсутствие свободных лабораторий в подземельях замка. Однако Сьюзен Боунс, подключившая к этому делу связи своей тетушки, была неостановима. Раздобыв (не без помощи упомянутых связей) выписку из имущественного баланса школы в части, касающейся подземелья, а также список всех официальных клубов, Сьюзен поставила мат профессору Снейпу.

Северус, скрипя зубами, выделил им лабораторию. В ней было всё. И барьерные чары на случай непреднамеренной детонации зелья, и хорошая вытяжка на случай возникновения удушливых испарений, и работающий слив на случай расплавления котла. Давненько Поттер не варил запрещёнку в школе при столь комфортных условиях.

Не удержался профессор Снейп и от мести зарвавшимся школьникам. Он потребовал не только демонстрировать ему лично все приготовленные зелья, но и вести учёт каждой травинки. Указывать, где и как была использована пыль пикси. Докладывать, какая ошибка была допущена при добавлении рога двурога. Описывать, как именно выглядело «испорченное» зелье и многое другое.

— А раньше Сьюзи заполняла все эти бумажки, — промурлыкала Софи.

Первоначально Сьюзен, выполняя обещание, пыталась сама сочинять подложную документацию, но ей не хватало знаний и опыта, чтобы водить профессора за нос. После недолгих уговоров, Гарри сдался.

— Да, — согласился с очевидным Поттер.

Когда началась официальная деятельность клуба, Сьюзен провела рекламную кампанию среди студентов Хаффлпаффа. Но по загадочной причине, мало кто из студентов любил зельеваренье. Даже первокурсники, за исключением Софи, предпочитали держаться подальше от клуба. Софи время от времени заглядывала к ребятам, в основном чтобы поделиться слухами, ну и чтобы поддерживать отношения.

— А сейчас вот ты, — с улыбкой продолжала давить на больное девушка.

— Да, это так, — вновь согласился Поттер.

— А почему? — после недолгой паузы игриво спросила Софи.

— В ходе короткого спора глава нашего клуба убедила меня в целесообразности такого решения.

— Пхи, — то ли хихикнула, то ли хрумкнула чипсами девушка. — Подкаблучник, — нежно проворковала Софи.

— Нет. Просто я предпочитаю не упорствовать в спорах по незначительным для меня вещам, — равнодушно возразил Поттер.

— Я фе гововю, подкабуфник, — с набитым ртом сказала Софи.

Поттер молчал. Разубедить в чём-то Софи иной раз было невозможно.

— Ты так говоришь, словно это что-то плохое, — вступил в диалог Эрни. Моментально четыре пары глаз уставились на него. Наступившую тишину разбавляло только легкое бульканье котла.

— Ну-у, — сразу стушевался от такого пристального внимания Эрни. — Если тебе неприятно спорить, а причина действительно мелкая, то как бы, ну это… легче согласиться, — мальчик в конце почти перешёл на шёпот.

Софи проглотила еду и сказала:

— Ох и повезёт же твоей жене.

Щёки Эрни заалели, а сам он смущенно отвернулся. Кажется, мальчик воспринял это за комплимент.

— Кстати, Софи, а где ты чипсы раздобыла? — перевела внимание на себя Ханна. Она штопала мужской пиджак, одновременно читая учебник по ЗоТИ. Участники драмружка уже прознали про добродушный нрав Ханны, и не гнушались использовать её для ремонта своих многочисленных костюмов.

— А, это передачка для Меган от родителей. Она в первом же письме пожаловалась, что в Хогвартсе вообще нет ни чипсов, ни сникерсов, ни колы, ничего короче. Родаки всполошились и шлют теперь снеки сумками просто. Ей их девать уже некуда, раздаёт всем.

Как и всегда, Софи знала все новости и слухи, и активно извлекала из этого пользу. Но, кроме того, она сама и запускала слухи. Спустя три дня после её первого посещения новоявленного клуба, абсолютно каждый студент Хаффлпаффа знал, что Поттер увлекается изготовлением бомб. Причём якобы не просто увлекается, а яро фанатеет.

«В глазах страсть, на лице улыбка, в руках порох», — рассказывала Софи. «Он может часами говорить про свои бомбы, вдаваясь в какие-то нюансы. А с какой любовью он прижимает к груди все эти колбочки!» Люди охотно верили ей, ну а сколько правды было в этих рассказах, знали только участники клуба.

К большому удивлению Гарри, наличие такого специфического увлечения положительно сыграло на его репутации среди барсуков. Всё-таки вечно вежливый, вечно равнодушный и вечно отстраненный Поттер немножко нервировал студентов. Каждый знает: «В тихом омуте черти водятся», но какие черти полезут из этого мальчика — не знал никто. Неизвестность пугала.

Когда Софи растрепала факультету главную тайну клуба, все облегченно выдохнули. «Ну и пусть делает свои бомбочки. После близнецов Уизли нас таким не напугаешь», — вслух говорили многие. «Главное — что не маньяк какой-то», — про себя добавляли некоторые.

* * *

— Напомни мне, пожалуйста, почему я согласился с тобой пойти? — спросил Эрни, завязывая галстук перед зеркалом.

— Потому что в противном случае я бы позвал Ханну. Она слишком добрая, чтобы отказать. И тогда тратить вечер на пафосное и скучное мероприятие пришлось бы ей. Ну а ты доблестно спасаешь её от подобной участи, — развернуто ответил Поттер, поправляя одолженные соседом запонки.

— А почему ты вообще решил взять с собой кого-то ещё? — не унимался Эрни.

— Потому что вдвоём страдать немного веселее, — пояснил Гарри. Его соседу почему-то такая причина не понравилась.

— А зачем вообще ты решил пострадать? Ах, точно. Я вспомнил. “Вся наша жизнь — это боль и страдание”, — Эрни неумело спародировал голос Поттера. — “И поэтому я пойду на чайный вечер к старшекурсникам. Я же люблю бессмысленно страдать”, — продолжал ворчать мальчик.

Гарри слабо улыбнулся. Рассматривая ситуацию локально, Эрни прав. Если смотреть глобально, то чем раньше Поттер начнет вдалбливать в головы окружающим свою позицию, тем раньше от него отстанут.

Не то чтобы эта позиция волновала или была интересной сильным мира сего, но определенные выводы они сделать могут. Выводы о том, чью же сторону вероятнее всего займёт Поттер в будущем.

Весьма условно все силы на политическом Олимпе магической Британии можно разделить на три стороны. Первая выступает за «старые порядки». Лидерами этой стороны являются потомственные чистокровные волшебники, роды которых за столетия накопили немалые богатства и влияние. Но не стоит думать, что за старые порядки выступают только богатенькие снобы вроде Малфоев и иже с ними. Есть огромный пласт ремесленников и лавочников, поддерживающих данное течение. Поддерживающих, так как иначе они просто разорятся.

Общей чертой сторонников старого порядка является поддержка автаркии и изоляционизма экономики магического мира. А сами эти сторонники зачастую получают прибыль от производства не «магоёмких» товаров, которые также могут создавать и маглы. Причём магия зачастую проигрывает науке и технике.

Рассмотрим на примере. Не очень богатая, но широко известная в узких кругах семья Марлоу уже двести лет как является основным поставщиком тканей для большинства ателье и магазинов одежды магической части Британии. Их самодвижущиеся ткацкие станки, приводимые в движение отточенными за столетия чарами, считаются лучшими в своём деле. Сами чары являются семейным секретом, а бизнес наследуется от отца к старшему сыну.

Последние сто лет семья Марлоу закупает шерсть у семьи О’Рурк. Ровно сто лет назад Дайре О’Рурк, долго экспериментировав с различными химерами, вывел особую магическую породу овец, с каждой из которых можно собирать до двадцати килограммов шерсти с настрига. Данная порода превосходит все магловские аналоги, но есть один нюанс — этих овец необходимо кормить одним специфическим магическим растением.

Последние пятьдесят лет эти растения в оптовых масштабах выращивает семья Синклеров. Для этого они закупают крупные партии зелий и магических удобрений. Последние двадцать лет Синклерам их поставляет кооператив зельеваров Бернстайна. Работники кооператива не сами лично рыскают по лесам в поисках ингредиентов и компонентов, они закупают их у…

Короче, чтобы Поттер смог купить себе мантию в ателье Мадам Малкин перед поездкой в школу, огромная куча людей неустанно трудится. Трудится и извлекает из этого гешефт. Только вот вся эта выверенная годами система едва не накрылась медным тазом в 1989 году.

Тогда один волшебник в первом поколении зарегистрировал своего предприимчивого брата как сквиба, тем самым открыв ему врата в магический мир. И вскоре магический мир вздрогнул. Деятельному сквибу хватило всего пары недель, чтобы трезво оценить конкурентоспособность волшебников в некоторых отраслях производства. Оценить и сделать пару заказов.

И вот посреди бескрайних лугов Зеленого континента австралийские фермеры стригут миллионы овец. Гигантские корабли везут сотни тысяч тонн шерсти в Читтагонг. Там, на бесчисленных текстильных фабриках, трудолюбивые работники и автоматизированные системы производят десятки тысяч тонн тканей любого типа и цвета. Тысячи морских контейнеровозов развозят полученные товары по всему свету. Сотня контейнеров попадает в Лондон, и вот два десятка ящиков с надписью «made in Bangladesh» в ателье Мадам Малкин едва не разорили два десятка семей. Ведь закупать у маглов банально дешевле.

Конкретно эта производственная цепочка магов всё-таки устояла. Главы богатых родов (имевших немалую долю в этом бизнесе) спешно продавили очередные поправки в «Запрет на перепродажу отдельных категорий магловских товаров». Ну а ярыми сторонниками старых порядков стали члены ещё двух десятков семей.

Отсюда и растут ноги различных идей об ограничении в правах маглорожденных волшебников. Ведь они претендуют на долю давно поделенного пирога. Отсюда и проистекают идеи об исключении сквибов из магического мира. Ведь они выступают мостиком к миру маглов. Отсюда и возникают мысли о необходимости «разобраться» с маглами. Ведь они стали угрожать благополучию некоторых волшебников.

Исторически, сторонники старых порядков имеют наибольшее влияние в магическом мире, и тем не менее они не оказывают главенствующего воздействия на политику. Всё из-за внутренних противоречий. Каждый глава рода жаждет стать первым среди равных и единолично возглавить данную политическую силу (ну или хотя бы помешать сделать это своему старому недругу). Кроме того, есть противоречия и по другим вопросам. Например, Малфои обычно выступают за подчинение магловского мира путём воздействия на его лидеров («Империо»? Кто сказал «Империо»? Премьер-министр просто очарован… моей харизмой), ну а Лестрейнджи традиционно ратуют за «окончательное решение магловского вопроса».

Впрочем, не так давно сторонникам старых порядков удалось объединиться вокруг одной персоны. Том Марволо Реддл как лидер устраивал абсолютно всех. Полукровка, а значит по умолчанию «ниже» глав чистокровных семей. За его спиной нет никакого рода, а значит у всех будут равные возможности при делёжке приобретений. Сам Реддл не испытывал интереса к деньгам и к административному ресурсу власти, а значит не будет лезть в бизнес уважаемых людей. Расчёты были безупречны, но чистокровные все равно просчитались.

Когда мирный трансфер власти провалился, Реддл не исчез с политической арены, как полагается провалившемуся выскочке, а развязал настоящую войну. Это отвадило от него часть сторонников — не у всех были причины и смелость для этого. Другие — остались, ведь победители получат всё.

Противостояние затягивалось, и реальные расходы на войну переросли потенциальные доходы от победы. Тогда часть людей попыталась минимизировать потери, банально «кинув» Тома Реддла. Их ждал неприятный сюрприз. Реддл вырезал дезертиров целыми семьями и начал запугивать оставшихся своих соратников. Убийства, пытки и откровенный шантаж — он не щадил ни друзей, ни врагов, ни вчерашних союзников. Вскоре даже Люциус Малфой встал на колени и назвал Тома своим Лордом.

Поражение Волан-де-морта коренным образом изменило расклад сил на политической арене. Впервые за сотни лет главенствующей силой стали «гуманисты».

Негласным лидером и живым знаменем данного течения является Альбус Дамблдор. Костяком движения выступает «творческая интеллигенция», борцы за социальную справедливость, маглорожденные и полукровки. От других сил их отличает стремление к равенству в правах всех волшебников, ну и стремление к более тесному взаимодействию с миром маглов.

«Маги должны заниматься магией, ну а за скотиной ухаживать могут и маглы», — поджав губы, презрительно цедят работники интеллектуального труда. Им безразлично, разорятся или нет маги-плотники, столяры, кузнецы и фермеры. Ну а условные Уизли так и вовсе будут только рады, если из-за открытости экономики цены на одежду, бытовые товары и еду сильно упадут. «Грязнокровки» же просто не хотят быть людьми второго сорта.

Исторически, большинство Поттеров поддерживали именно гуманистов. И они могли себе это позволить. Доход семейства состоит в основном из патентных отчислений за некоторые зелья — Поттеры не обеднеют от прихода магловских товаров на магический рынок. Ну а причин не любить старые порядки у них с избытком.

Как минимум можно вспомнить историю возникновения данной фамилии. Давным-давно, гордый сын Певереллов совершил страшный грех. Он посмел полюбить не волшебницу. Обычная магловская девушка — даже не аристократка, а дочь простого гончара — совершенно не устраивала патриархов чистокровного рода. Зарвавшегося юнца с позором выгнали из семьи, лишив фамилии.

Время шло, род Певереллов хирел, а новоявленная семья Поттеров выцарапала себе место под солнцем. Когда умер последний носитель древней фамилии, основатель семьи Поттеров смог получить по наследству часть активов своей родни. Но вновь стать Певереллом он уже не смог.

В общем, издревле у Поттеров не было причин выступать за старые порядки. А в первой петле у Гарри не было даже выбора — дружба с Уизли (известными сторонниками гуманистов в целом и Дамблдора в частности), с маглорожденной Грейнджер, а также слухи, обильно распускаемые Драко Малфоем среди магической «аристократии», поставили крест на возможности выбрать иную сторону политического противоборства. Сейчас у Поттера такая возможность есть. И нет, Гарри не решил заделаться сторонником старых порядков, он избрал третий путь — нейтралитет.

Формально говоря, «нейтралов» нельзя назвать политической силой или движением. Это, скорее уж, совокупность всех политически аморфных людей, выступающих против любых радикальных изменений. Их лозунгом можно считать известную цитату Министра Магии Дугалда МакФэйла: «Реформы не нужны — нам и так хорошо».

Наибольшей популярностью данное течение пользуется среди клерков младшего и среднего звена Министерства Магии. Ведь их благополучие не зависит от состояния экономики, только от продвижения по службе. А ничто не способствует карьере серой посредственности лучше, чем болотный застой и абсолютная стабильность.

Впрочем, есть среди нейтралов и выдающиеся волшебники. В эту эпоху к ним можно отнести Бартемиуса Крауча и Амелию Боунс. В будущем ими могут стать некоторые выпускники Хаффлпаффа. Да и в целом есть определенная корреляция — выпускники Слизерина чаще ратуют за старые порядки, грифы — гуманисты, барсуки в основной массе нейтралы. Ну а выходцы из Равенкло выбирают сторону с учётом всех своих личных обстоятельств.

Поттер тоже выбрал сторону с учётом обстоятельств — он жаждет отдохнуть, жаждет, чтобы от него все отстали. Хотя бы на одну жизнь. Яростное демонстрирование полного нейтралитета должно уберечь его от водоворота дерьма в этой политической клоаке. А для этого нужно прям кричать о своей позиции аж с одиннадцати лет. С одиннадцати лет и до конца жизни.

* * *

— Ваши пригласительные, пожалуйста, — с легким поклоном произнес привратник у входа в зал. На этом мероприятии роль привратника-швейцара играл один маглорожденный четверокурсник из Слизерина — да, и такие бывают. Несчастные люди. Попав на факультет, они сразу становятся объектом пристального внимания других змей. И нет, они не подвергаются открытой травле и оскорблениям (только завуалированным), слизеринцы обычно действуют тоньше. Психологическое давление, шантаж, подкуп, подставы — на Слизерине в ход идёт абсолютно всё, чтобы достичь власти над школьниками, ну а маглорожденные представляют из себя легкую цель. Особым шиком среди богатых чистокровных волшебников считается пожизненно закабалить кого-нибудь еще в Хогвартсе. Кажется, данный четверокурсник уже стал чьим-то «трофеем».

— Вот, держите, — Поттер протянул два пригласительных. В конверте, переданном Селиной Селвин, было ровно два неименных пригласительных. Кажется, ей (как и многим другим) было интересно, как же поступит Поттер. Например, взяв с собой Софи, он продемонстрировал бы симпатии к гуманистам. Приход в одиночестве косвенно свидетельствовал бы о стремлении Поттера быть самостоятельным игроком, а не фигурой. Ну а Эрни лучше всего подходит под заявку об нейтралитете — род Макмилланов уже десять поколений сидит у себя в Шотландии и носа особо не показывает за пределами своих земель.

— Одну секунду, сейчас их проверю, — четверокурсник трижды постучал волшебной палочкой по пригласительным, и на обратной стороне каждого вспыхнуло зеленое пламя, выжегшее на бумаге изображение замка с четырьмя башнями — герб семьи Селвинов.

— Добро пожаловать на мероприятие! — величаво произнес четверокурсник, отворяя дверь. Эрни аж скривился от избытка пафоса.

— Как говорит Меган, сплошная показуха, — Макмиллан уже успел нахвататься разных словечек от своих однокурсников. — Как будто кто-то заявится сюда с фальшивым пригласительным, — тихонько бурчал Эрни.

— Слизеринец без понтов — беспонтовый слизеринец, — философски заметил Гарри. Эрни недоуменно уставился в ответ. Кажется, он не настолько хорошо овладел магловским сленгом.

Перебрасываясь фразами, мальчики прошли в зал. Он представлял из себя огромное прямоугольное помещение с высокими потолками и деревянным паркетом. На некотором отдалении от стен располагались многочисленные колонны, отделяющие внутреннее пространство от периметра. В стародавние времена данный зал использовался для обучения танцам, но за прошедшие века список обязательных предметов, преподаваемых в Хогвартсе, изрядно сократился.

Между колонами располагались столики, вокруг которых сновали участники (точнее, участницы) клуба чайной церемонии. Над каждым столом властвовал один человек, который и предлагал посетителям отведать определенный сорт чая.

— От лица всех участников клуба чайной церемонии, приветствую вас, — встретила мальчиков у входа Селина. — Мистер Поттер, польщена, что вы приняли моё приглашение, — обратилась девушка к Гарри. Он в ответ кратко поздоровался. — Мистер Макмиллан, как здоровье вашей бабушки? — как и многие чистокровные, Макмилланы и Селвины состояли в дальнем родстве: бабушка Эрни была троюродной тётей для Селины.

— Прекрасно, нога почти зажила. Велела передать вам привет.

Приветствие растянулось ещё на парочку этикетных фраз с каждой стороны. После Селина перешла в наступление.

— За каждым столом вас ждёт не только свой сорт, но и иной раз уникальный способ заваривания чая. Даже эксперту будет проблематично разобраться в хитросплетениях вкусов и оттенков предложенных напитков. Господа, не откажете ли в удовольствии провести вам небольшую экскурсию по залу? — спросила Селвин. Получив от мальчиков утвердительные ответы, она продолжила.

— Замечательно! Мистер Макмиллан, сегодня вашим гидом будет моя верная помощница Изольда Ридель. Мистер Поттер, вы не возражаете против моего общества? — с согласия студентов, Селина разлучила пару первокурсников, и вместе с Гарри направилась к ближайшему из столов.

— Как вам первый месяц в Хогвартсе, мистер Поттер? — начала светскую беседу Селина. Согласно своему статусу, первокурсники пришли чуть ли не раньше всех, так что у главы клуба было время на этикетные расшаркивания. Но на это времени не было уже у Гарри.

— Ожидаемо, — пожал плечами Поттер.

— Весьма… лаконичный ответ, — прокомментировала Селина.

— Мисс Селвин! Если вам действительно интересно слушать восторженные возгласы одиннадцатилетнего мальчика про движущиеся лестницы, говорящие картины и тому подобное — вы мне только намекните. А так, я думаю, вы слишком занятый человек, чтобы часами выслушать мою гастрономическую оценку каждого блюда из меню школьного завтрака. К тому же, уверен, у нас есть более интересные темы для обсуждения, — разразился тирадой Поттер.

— Кх-м, — запнулась Селина. — До меня доходили слухи, что вам присуща некоторая прямота и буквальное толкование некоторых фраз, но столкнуться с этим воочию дорогого стоит. Однако немного не понимаю ваш посыл. Всё, что я хочу — познакомиться с вами поближе, я действительно хочу узнать вас лучше, — вопреки словам, легкая улыбка свидетельствовала, что девушка не прочь перейти к более предметному разговору.

— И что же вам интересно узнать?

— Много чего, мистер Поттер, много чего. Но давайте начнём с возвышенного. Мой папа говорит, чтобы узнать человека — надо узнать его мечту, его стремления. Понять, чем он живёт. Скажите, мистер Поттер, у вас есть мечта? Вы хотите чего-то достичь?

— Есть, — ответил Гарри. После недолгой паузы продолжил. — Я хочу заняться некоторыми исследованиями. В магическом искусстве слишком много белых пятен, слишком много неизвестного, неизведанного. В поисках знаний я планирую через пару лет после выпуска поехать в путешествие.

— Куда?

— На восток. У них очень самобытная магия. Китай, Корея, Япония. Куда конкретно, еще не решил. Но точно не в Индокитай — я ненавижу джунгли.

— Удивлена. Учитывая ваши успехи на занятиях, я ожидала, что ваши планы будут… более амбициозными.

— Они крайне амбициозны, мисс Селвин. Я планирую раскрыть такие тайны магии, что и не снились самому Мерлину.

— Слова истинного учёного, — с улыбкой прокомментировала Селина. — Если не секрет, Распределяющая Шляпа не предлагала вам пойти на Равенкло? — осторожно поинтересовалась девушка.

— Предлагала. Я бы даже сказал — настойчиво советовала, — ответил Поттер. Только вот умолчал, что это было в другой петле.

— Но…

— Но я попросился в Хаффлпафф.

— Неожиданный поступок, мистер Поттер. Он слабо вяжется с образом отстраненного от мира исследователя. Что сподвигло вас на такую необычную просьбу?

— Всю жизнь быть одному очень скучно. Я не тешу себя наивными иллюзиями: с моей бестактностью, манерой общения и социализацией, на Равенкло меня ждет лишь одиночество. Да и на других факультетах тоже. Грифы сочтут меня слишком заносчивым, слизеринцы слишком грубым. Если кто и способен выдержать мой характер, то это барсуки.

— Вы крайне критичны к самому себе, мистер Поттер, — прокомментировала Селина. — Но не могу не отметить прекрасную осведомленность о типовых характерах большинства студентов того или иного факультета.

— Мисс Селвин! — слегка повысив голос ответил Поттер. — Я рос в магловской семье, а не в информационном вакууме!

— Вот как? — удивилась девушка. — Хм-м, — новая информация заставила её задуматься. Несколько секунд пара шла молча, пока девушка не подобрала новую стратегию для разговора.

— Да, прискорбно видеть, что такой выдающийся представитель достойной фамилии был лишен классического воспитания. Иной раз задумываешься, а как бы отнеслись предки к подобным планам? Поддержали бы вас на пути к мечте или осудили бы за отказ от семейного дела?

— Думаю, предки заочно простят мне почти что угодно, если единственный Поттер в итоге не станет последним Поттером.

— Ох, уже задумываетесь о продолжении рода? — с легким ехидством спросила девушка. Кажется, она (наивно) надеялась смутить мальчика.

— Я уже говорил — всю жизнь быть одному очень скучно, — пожал плечами мальчик. — А отвечая на ваш вопрос — нет, не задумывался. Всё равно женюсь по любви.

— Вижу, среди младшего поколения сильны романтические воззрения на свою семейную жизнь. Однако не все могут позволить себе жить в плену наивных иллюзий, — с горьким чувством превосходства произнесла девушка. Жених ей был выбран родителями ещё до её поступления в Хогвартс.

— Я бы не назвал это наивными иллюзиями. Скорее уж неизбежностью. Ведь какие ещё варианты у меня есть?

— В семьях чистокровных волшебников преобладает институт договорных браков, — снисходительно начала рассказывать Селина. — Глава рода, исходя из текущей и будущей конъюнктуры, во благо всей семьи договаривается о браке…

— С главой другой семьи, — резко перебил Поттер. — Формально главой семьи Поттеров являюсь я. И с кем же будет договариваться, к примеру, ваш отец? С одиннадцатилеткой? С моими опекунами-маглами? — выплевывал слова Гарри. Девушка на секунду задумалась.

— Это сейчас вам одиннадцать, но потом…

— Когда потом? — вновь перебил Поттер. — Когда мне будет четырнадцать? Восемнадцать? Да и в двадцать пять парню в голову может ударить, что он «не нагулялся» или ещё «не встретил ту самую», порушив все планы. Нет, если кто-нибудь из достойных волшебников мог бы поручиться за моё воспитание, то ещё можно было бы о чём-то говорить. Но таких нет! Я жил и, скорее всего, до семнадцати лет буду жить с маглами. Как они меня воспитали, кем я стал — никто не знает. Как я отношусь к своему слову, можно ли доверять моему слову, какой у меня характер, переменчивый ли у меня характер, как я управляю семейным бизнесом, каким бизнесом я хочу управлять — никто не знает. Есть множество нюансов, и поэтому составить цельную картину обо мне и моей «договороспособности» до тридцати пяти не представляется возможным. Но в тридцать пять уже немного поздно подыскивать себе пассию через договорной брак. К тому же до этого возраста надо еще и дожить. Мои родители, к примеру, не дожили.

Девушка всерьёз задумалась. Около минуты Гарри и Селина шли молча, размеренным шагом выходя на очередной круг вокруг зала.

— Признаюсь, я не задумывалась о вашей ситуации в таком ключе. И всё же я думаю, найдутся смельчаки, готовые поставить на «темную» лошадку.

— Найдутся, — нахмурился Поттер. — Тут уже проблема, а чего же хочу я. Вдруг в пятнадцать во мне взыграют гормоны, и сердце поспорит с головой. Хотя не вам мне это рассказывать, — отплатил ехидством за ехидство Поттер.

— Да уж, Хогвартс видел немало импульсивных поступков, о которых пришлось горько сожалеть как ученикам, так и их родителям. Очень горько сожалеть, — со сталью в голосе ответила девушка. Поттер специально наступил на больную мозоль Селины. Её жених в пятнадцать лет объявил, что нашёл любовь всей своей жизни. И это была не Селина. Отец жениха быстро спустил сына с небес на землю, ну а родителям «разлучницы» пришлось приносить щедрые извинения финансового характера, дабы погасить разгорающийся конфликт с сильным и мстительным родом Селвинов.

На этой печальной ноте разговор вновь заглох. За прошедшее время в зале появилось несколько важных людей, которых главе клуба требовалось поприветствовать лично. Стоило закругляться.

— Основная причина таких импульсивных поступков — отсутствие достойных людей в окружении человека. Настоящий друг может уберечь от необдуманных действий и пагубного влияния… отдельных элементов. Мистер Поттер, вы заинтересованы в поиске хороших друзей?

— Иной раз, приобретая хороших друзей, ты автоматически получаешь и верных врагов. Я заинтересован в исследованиях, а не во вражде. И сразу оговорюсь, что не намерен в этой жизни враждовать как с семьёй Селвин в целом, так и конкретно с вами в частности.

— Что ж, я вас услышала. Благодарю за уделенное время, мистер Поттер. Наша беседа была очень… содержательной. Засим позвольте откланяться — обязанности главы клуба не могут ждать. Надеюсь, нам ещё посчастливится хорошенько пообщаться как в этой жизни в целом, так и на этом мероприятии в частности, — небольшим плие Селина поблагодарила собеседника.

— Аналогично, — ответил Поттер едва заметным поклоном.

* * *

Поттер хмурился. Разговор с Селиной прошел на грани провала. Ему было очень трудно донести свою позицию, не выбиваясь из образа прямолинейного человека. Точнее, не нанеся смертельного оскорбления девушке. И Гарри не уверен, что справился с этой задачей. А ведь в конце он даже начал откровенно юлить!

Обиделась ли мисс Селвин на бестактность и ехидство — покажет время. Оно же покажет, примут ли к сведению главы богатых семей озвученные Поттером тезисы. Всего их было пять.

Первый: Поттер знает правила Большой Игры.

Второй: Поттер не будет в неё играть.

Третий: Поттер не собирается дружить против кого-либо.

Четвертый: любые договоры с Поттером преждевременны и могут быть им нарушены.

Пятый: Не стоит расценивать налаживание Поттером личных отношений как выражение симпатии к той или иной стороне Большой Игры.

Если Гарри будет придерживаться данных правил, он фактически станет неинтересным большинству сильных мира сего. Но его словам веры нет — в политике вообще не стоит доверять любым словам. Только делам. Поэтому Поттер и не покинул мероприятие сразу после разговора с Селиной — ему нужно было подтвердить свою позицию.

Первым делом Гарри и Эрни отправились в турне по столикам, над которыми главенствовали представители Хаффлпаффа. Вообще, каждый стол являлся местом притяжения сторонников определенного человека или определенной семьи, поэтому долгое пребывание на одном месте неизбежно вызвало бы пересуды. Ну а краткие пятиминутные визиты расценивались как банальная вежливость.

Затем мальчики перекинулись парой бессодержательных любезностей с Драко Малфоем — одним из немногих первокурсников, также приглашенных на данное мероприятие. После настала череда знакомств и представлений. Гарри вежливо (относительно «обычного» себя) со всеми здоровался, и также вежливо всем отказывал на предложения о вступлении во всевозможные клубы, команды и организации, ссылаясь на занятость в собственном кружке. Еще более тактично он отказывал в просьбах о вступлении в его кружок самоподготовки, утверждая, что он только для первокурсников Хаффлпаффа и только для помощи с домашним заданием. Целый час продолжалась эта мука.

— Друзья! — обратилась ко всем присутствующим Селина Селвин. — От лица всего клуба позвольте ещё раз поблагодарить всех пришедших на празднование годовщины. Без малого двести лет в нашем клубе из поколения в поколение передаются знания о чае и чайных церемониях. Сегодня мы уже продемонстрировали наше бережное отношение к наследию клуба. Вместе с тем, у каждого участника клуба есть собственные пристрастия в чае и любимые сорта. Так позвольте нам, уже в более неформальной обстановке, поделиться с вами нашими личными предпочтениями!

Это был сигнал. Имитация взрослой жизни закончилась, и дети вновь могут побыть детьми. Большие группы у каждого стола моментально начали дробиться и смешиваться — друзья воссоединялись, а заложники политических союзов старались подальше отойти друг от друга. Часть людей потянулась к выходу — отныне уход с мероприятия не будет воспринят как оскорбление. Поттер тоже хотел уйти, но на это не нашлось сил. Моральных сил.

Гарри забился в угол подальше от основной толпы и начал наслаждаться прекрасным чаем. Это был один из сортов хэй ча — не знатоку на вкус он покажется сродни смеси грязи и заплесневелого хлеба. Знатоку тоже, но знаток чая будет наслаждаться этим удивительным вкусом.

— Спасибо, что пришел. Я рада тебя видеть, — голос Вальды Шафик вывел Поттера из оцепенения. Гарри оглянулся — они за столом были одни. Похоже, настоящих знатоков в зале было немного.

— Что, моё появление возвысило тебя в местной иерархии, или Селина все заслуги приписала себе? — похоже, Поттер уже исчерпал свой лимит вежливости на месяц вперед.

По прошлым петлям Гарри знал, что если он, по мнению чистокровных, ведёт себя «достойно» (и не ссорится с Драко Малфоем), то глава клуба чайной церемонии попытается заманить известного первокурсника на мероприятие. За прошедшую неделю Вальда трижды интересовалась планами Поттера относительно празднования годовщины. Вероятно, её и назначили ответственной за агитацию.

От слов Поттера девушка в миг стала крайне серьезной и пронизывающе посмотрела на мальчика, словно стараясь заглянуть прямо ему в душу. Гарри абсолютно равнодушно смотрел в ответ. Не найдя в душе мальчика следов злости, обиды или раздражения, Вальда немного расслабилась и её взгляд потеплел.

— Тебе часто говорят, что ты очень прямолинеен? — с улыбкой спросила она.

— На самом деле, не очень. Около двух тысяч раз всего, я думаю, — задумчиво потерев подбородок ответил Гарри.

— Да уж, не очень часто, — слегка посмеялась Вальда над шуткой мальчика. Только вот Поттер не шутил.

Тут на соседнее кресло плюхнулся Макмиллан.

— Странно, а почему Груф не пришел? — Эрни сразу включился в диалог. В руках у него была принесенная с другого стола чашечка. Что ж, Эрни тоже не знаток чая.

— Он не смог прийти из-за отработок у профессора Снейпа, — пояснила Вальда.

— Не верю, — мгновенно ответил Поттер. Взгляды собеседников моментально скрестились на нём. — Я, конечно, не очень долго разговаривал с Селиной Селвин, но ни за что не поверю, что она не отбила бы у своего же декана единственного парня в клубе на такое важное для неё мероприятие.

— Мисс Селвин пыталась, но не смогла. Груф очень провинился, — уклончиво ответила Вальда. Поттер недоверчиво на неё посмотрел.

— Он разлил зелье на занятиях у профессора Снейпа, — сказала девушка. Поттер недоуменно чуть наклонил голову.

— Он опрокинул котёл и залил обувь преподавателя, — пояснила она. Поттер вопросительно изогнул бровь.

— Это было неправильно сваренное зелье, очень пахучее, — добавила Вальда. Поттер вопросительно изогнул вторую бровь.

— Он специально облил профессора какой-то гадостью, чтобы не идти сюда. Декан Слизерина в бешенстве назначил отработки до конца года. Профессор и слушать не захотел об освобождении даже на один вечер, — капитулировала девушка перед мимикой Поттера.

— А зачем такие ухищрения? Можно же просто взять и не прийти, разве нет? — наивно спросил Эрни.

— Нельзя просто так взять и не прийти на мероприятие Селины Селвин. Она… умеет уговаривать, — девушке было не очень приятно рассказывать подробности внутренней жизни клуба. — Груф ненавидит закулисные интриги, лицемерные разговоры и завуалированные оскорбления. Он человек простой и добродушный. А за последние пару лет атмосфера в клубе очень сильно поменялась. Если раньше она была похожа на наши факультетские пятничные чаепития, то сейчас клубные встречи больше напоминают первый час этого… «праздника», — с грустью в голосе поведала девушка, разливая новую порцию по чашкам.

— Груффуд открыто заявляет о своём отвращении ко всем этим изменениям, они буквально душат его. Демонстрировал непокорство. Селина же загнала его в угол и вынуждала появиться здесь. Загнанный в угол человек способен на очень опрометчивые поступки. Особенно такой, как Груф, — печально вздохнула Вальда.

Поттер понимающе покивал головой. Что-что, а вот опрометчивых поступков он совершил много. Больше, чем любой из ныне живущих людей.

* * *

На Хаффлпаффе есть множество традиций, регулирующих отношения как между студентами разных курсов, так и между одногодками. Например — Дни Рождения. У барсуков считается строго обязательным поздравить своего однокурсника и вручить ему хотя бы символический презент. Но давайте будем честны — не каждый одинаково хорошо общается с любым другим одноклассником. Вымученный подарок иной раз хуже его отсутствия.

Студенты нашли очевидный выход — разделили подарки на личные и групповые. Близким от чистого сердца даришь сам, остальным — презент от всей группы. В ходе совместного обсуждения иной раз возникают просто потрясающие идеи.

Например, в одну из петель однокурсники подарили Сьюзен нагайку. Инструмент прекрасно дополнял образ суровой старосты факультета, а сама Сьюзен любила в зачетную неделю расхаживать с нагайкой по библиотеке, одним своим видом стимулируя студентов к учебе.

Сейчас школьники выбирали подарок для Ханны Аббот. Её день рождения будет через месяц, в середине ноября, но первокурсники трезво оценили свои способности к самоорганизации и начали сильно заранее.

Десять человек собрались вместе после занятий. Бушевали яростные споры — четверо девушек выступали за набор для кройки и шитья, четверо парней хотели подарить «что-то крутое». Эрни, напуганный бурей эмоций, держал нейтралитет, ну а Гарри витал в облаках. В переносном смысле.

Не придя к единому мнению, первокурсники устроили голосование.

— И так, кто за предложение Софи, поднимите руки! — громко объявила Сьюзен.

Поттер «очнулся» лишь под конец фразы и послушно поднял руку.

— Пятеро. Ровно половина, — огласила результат Сьюзен.

Споры разгорелись вновь. Парни настаивали, что половина — это не большинство, ну а девушки призывали не торпедировать любые предложения и придумать «хоть что-то».

Спустя десять минут обсуждений, мальчики выдвинули свой вариант: новую книгу о приключениях охотника за вампирами Хан Вельсинга.

— И так, кто за предложение Захарии, поднимите руки! — вновь объявила Сьюзен.

И вновь Поттер очнулся лишь под конец фразы, послушно подняв руку.

— Пятеро, — сосчитал руки Захария.

— Стоп, что-то не так. Пять за нас, пять за вас. Всего десять человек, но Эрни не голосовал вообще. Что-то не сходится, — недоумевала Сьюзен.

— Сходится. Гарри поднял руку дважды, — пояснил Энтони.

— Гарри, нужно выбрать только один вариант, — обратилась к нему Сьюзен.

Поттер нахмурился. Просто он не очень хорошо следил за происходящим, а теперь думает, как ему выкрутиться.

— Был явный запрет голосовать дважды? — спросил он.

— Нет, но здравый смысл…

— Здравый смысл? — перебил девушку Поттер. — Что это?

Раздался смачный шлепок. Это Сьюзен приложилась ладонью к собственному лицу, а на её лице отразилась смертельная усталость. В иной ситуации дети посмеялись бы над «шуткой» Поттера, но такая острая реакция девушки немного их напугала. Возникла пауза.

— С ней всё хорошо? — тихонько поинтересовалась Софи у сидящего рядом Захарии.

— Да. Она просто, м-м-м, колдует! — ответил он.

— Угу. Заклятье «Фэйспалмус Максимус». Позволяет сохранить рассудок при общении с Поттером, — объяснил Энтони.

— А-а-а… — понимающе протянули школьники.

* * *

— Так, сейчас по чуть-чуть добавляй глаза рагора и сразу помешивай.

— Сколько?

— Двести двадцать грамм.

Участники кружка по зельеваренью вновь собрались в лаборатории. Для разнообразия сегодня, под чутким руководством Гарри, изготовлением взрывчатых веществ занимался Эрни.

— Так, а теперь плавно повышай температуру до кипения.

— Сколько?

— Не менее трехсот восьмидесяти градусов, но не более четырехсот двадцати. Повышай на пятьдесят градусов каждые тридцать секунд.

На самом деле Поттер уже сварил необходимое количество бомб. Оно и неудивительно — начал раньше, получил доступ к разным ингредиентам, варил меньше, но более «убойные» вещи.

— Так, теперь прикрой крышкой, но не до конца. Нужно выпарить жидкость.

— Сколько?

— Минут семь точно, потом сбавь температуру и поглядывай. Должны быть гранулы, а не комки.

Чтобы не вызывать подозрения у однокурсников, Гарри «варил» разного, но по чуть-чуть. Пришлось стряхнуть пыль со старых знаний, перечитать пару книг. Учитывая ходящие по факультету слухи про мальчика, никто из барсуков особо не удивился, застав Поттера в гостиной с гримуаром Эданны Куилл «Пламя, пожирающее меня».

— Так, а теперь добавь карбонат стронция.

— Сколько?

— По вкусу.

Эрни внезапно застыл с уже занесенной над котелком рукой, после осторожно поставил банку на стол, отошёл подальше, снял перчатки из драконьей кожи, и только затем заговорил.

— Гарри, Моргана тебя задери! Мы не суп здесь варим! Мы бомбу делаем, слышишь! Что значит «добавь по вкусу»?!

Гарри слегка улыбнулся.

— Это фейерверк.

— Фейерверк? — недоверчиво переспросил Эрни.

— Ну, точнее, его начинка. Нужно еще корпус сделать, запал там, и прочее.

— Ну ладно. Но ты мне все равно скажи — сколько вешать в граммах?

— Вещество в котелке даёт абсолютно белый взрыв. Карбонат стронция окрашивает пламя в красный цвет, хлорид меди в синий, нитрат натрия в желтый, хлорид бария в зеленый. Замешивая в нужных пропорциях, мы получим любой цвет, а количество красящих веществ по отношению к основной массе даёт насыщенность. Сейчас ты, словно художник, окрасишь полотно будущего взрыва своим любимым оттенком.

Эрни задумчиво разглядывал банку, затем неуверенно сыпанул карбонат стронция в котелок. Постоял, подумал, и высыпал всё содержимое банки.

— Я просто люблю красный цвет, — пожав плечами, объяснил он.

— Тогда размешай хорошенько, и всё готово.

— Готово? — оторвалась от учебника Сьюзен. — Что у вас там готово? — сурово спросила она.

— Вот, обычный фейерверк, пятый класс опасности. Можно доверить даже детям! — начал оправдаться Поттер.

— Ну конечно. Обычный фейерверк, — со злым сарказмом говорила девушка.

— Да, — ответил Поттер. «Обычный для близнецов Уизли» — мысленно добавил он.

— Из глаз рагора и пятый класс. Прям так и поверила. Третий! — с нажимом на последнее слово сказала она.

— Ну Сьюзи, это всего лишь фейерверк, честно-честно! — затараторил Поттер.

— Третий класс опасности!

— Да тут кроме рагора ничего такого нет!

— Я сказала третий класс!

— У меня не так много зачарованных склянок осталось, может быть…

— Так, либо ты упаковываешь по третьему классу опасности, либо я забираю всё, — поставила ультиматум девушка.

— Ладно, ладно, — поспешил согласиться Поттер. — По третьему так по третьему.

Гулявшие по факультету слухи дошли до профессора Спраут. К удивлению Поттера, она лишь покачала головой и подарила Сьюзен книгу Доктора Стрейнджлава «Как я перестал бояться и полюбил атомную бомбу». Книга оставила неизгладимый след на характере девушки, превратив Сьюзен в жуткую зануду.

— Поттер! Нельзя хранить Ведьмин Студень в морозильнике!

Эта желеобразная взрывчатка становилась более стабильной в холоде, поэтому Гарри держал её в сундуке для хранения ингредиентов. У сундука были качественные чары охлаждения, так что рядом со Студнем хранилось и мороженное. Логично же!

— Поттер! Не смей поджигать Пустынный Самум!

У данного вещества очень высокая температура начала реакции взрыва. При двухстах градусов бомба едва начинает тлеть, выделяя при этом прекрасный аромат, похожий на смесь сандала и корицы. Поттер держал упаковочку на прикроватной тумбе и использовал в качестве благовоний.

— Поттер! Немедленно отдай Сон Дракона!

Сон Дракона — это чудесное изобретение сумрачного гоблинского гения. В бомбе идёт постоянная самоподдерживающаяся реакция с большим выделением энергии, так что Гарри использовал Сон как грелку, засунув под матрац. В конце концов, Поттер тоже живой человек, и жаждет тепла и ласки.

Если с потерей полного контроля над некоторыми взрывчатыми веществами Поттер смирился, то отдавать Сон Дракона он не захотел. Прижав к груди эту прелесть, он попытался скрыться от Сьюзен в толпе. Затея провалилась. Сьюзен преследовала Поттера по всей гостиной факультета с криками:

— Гарри, я всё прощу! Только отдай мне бомбу!

Загнанный в угол Поттер нехотя отдал вожделенный источник тепла. Только вот девушку это отнюдь не успокоило. Министерские классификаторы зелий по классу опасности, Уложение о порядке хранения и перевозке взрывчатых веществ, Устав Корпуса королевских инженеров, мемуары подрывников времен гоблинских восстаний — Сьюзен жадно поглощала знания, и её занудство прогрессировало.

Теперь она не только яростно следит за всеми изготовляемыми бомбами, но и заставляет Поттера соблюдать технику безопасности. В какой-то момент Гарри трезво решил, что остатки его нервов ценнее содержимого банковского сейфа, и заказал целую кучу зачарованных склянок, сундуков и ящиков для хранения столь опасных материалов. Софи, увидев все эти покупки, почему-то улыбнулась и нежно похлопала Поттера по плечу. Наверное, опять понапридумывала себе что-то.

Кстати, многочисленные рассказы Софи стали последним гвоздём в крышку гроба репутации Сьюзен. Всё-таки погоня за Гарри на глазах у студентов, отъём «бомбочек» и чтение весьма специфической литературы не могли пройти бесследно. Окружающие стали считать Сьюзен пироманьячкой похлеще Поттера.

— Два сапога — пара, — рассказывала Софи. — Гарри разглядел в ней родственную душу, и вытащил на поверхность все её потаённые желания. Теперь они занимаются этим вместе, и Сьюзен контролирует каждый шаг, каждое движение Поттера!

— А вы слышали вчера зловещий девичий смех в подземелье? Это у Сьюзен появилась новая привычка — перед сном осматривать и пересчитывать свои сокровища. И она просто не может сдержать свою радость!

— Поттер подарил Боунс кольцо! Только вместо драгоценного камня в нём прессованный порох! Она расплакалась и приняла подарок!

Это было неожиданно. За все петли ни разу у Сьюзен не складывалась такая неоднозначная и необычная репутация, даже когда Гарри специально (забавы ради) пытался подорвать её. Впервые на памяти Поттера пост негласного лидера первого курса Хаффлапаффа пустовал.

* * *

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор сидел за письменным столом в своём кабинете. Единственным источником света в кабинете были небольшие всполохи огня на перьях дремлющего феникса, единственным источником звука — равномерный ход настенных часов. Время было уже давно за полночь, но директор и не думал об отдыхе.

А думал он о том что было, что будет, и о том, чему ещё не дано свершится. Его мысли охватывали целые десятилетия и множество людей, но в итоге сводились к одному мальчику — к Гарри Поттеру.

— Где же я ошибся? — задумчиво пробормотал директор. Впрочем, слова не совсем верно отражали его мысль. Уж чего, а ошибок Альбус Дамблдор за свою жизнь совершил очень много. Даже слишком много, на его взгляд. Не составляет труда найти среди множества его решений и поступков те, которые кроме как ошибочными никак не назовёшь.

Его интересовало другое — какая именно последовательность событий привела к такому результату, и к чему всё идёт. Тут можно вспомнить слова его наставника Бэзила Фронсака: «Чтобы предсказать будущее, надо понять настоящее. Чтобы понять настоящее, надо изучить прошлое».

Для изучения прошлого Дамблдору надо в буквальном смысле погрузится в свои воспоминания — с помощью Омута Памяти. Директор решил начать с совсем близких событий, с недавнего разговора с Джонсоном Хоуком. Отставной целитель уже несколько раз обследовал Поттера и неделю назад получил первые результаты. Их надо было ещё раз обдумать. Воды Омута закружились, и сознание Дамблдора затянуло в водоворот.

— Джонсон, рад тебя видеть! Как добрался?

— Трансгрессией, как и тысячу раз до этого. Давай без этого этикетного дерьма.

— Как скажешь. В письме ты упомянул о прорыве в исследованиях…

— Не прорыв, просто некоторые подвижки.

— Да? Но ты же писал, что разгадал назначение ритуала.

— Ритуалов было два. Нет, слишком громко сказано. Был один ритуал и парочка отдельных рун. Последние нанесены иным способом и не такие глубокие. Напоминают больше родовые проклятья или метки. Я их могу хоть сейчас стереть.

— Это опасно? Они влияют на основной контур?

— Скорее да, чем нет. Всё-таки, предназначение основного контура мне неизвестно. Будь у меня лет пять в запасе, я бы…

— Что делают руны?

— Кхм. Так руны. Твоя догадка оказалась верна, они связаны с памятью. Часть из них даже известна — делают память абсолютной. Каждая секунда жизни, каждое воспоминание впечатывается прямо в душу, а душа не даёт мозгу ничего забыть. Раньше чистокровные так развлекались. Наносили слугам и отправляли слушать разговоры на приёмах. Или…

— Не отвлекайся. Я не хуже тебя знаю подробности печальных страниц нашей истории.

— Так я вроде бы всё рассказал. Про остальные руны и основной контур я ничего не знаю, — пожал плечами Джонсон.

Дамблдор задумчиво поглаживал бороду. Новые сведения не поставили его в тупик, а даже наоборот, подтвердили некоторые догадки. К сожалению, самые страшные из них.

— Можно ли таким образом подсадить человеку чужие воспоминания? — прервал своё молчание директор.

— Нет. Воспоминания берутся из души.

— А если есть часть души другого человека?

Джонсон хотел что-то сказать, но замолчал на полуслове. После его глаза расширились от ужаса.

— Вот дерьмо. У пацана кусок его души, да? И как я сразу не догадался…

Дамблдор закрыл глаза. Ему было нелегко поделиться столь важной тайной. Впрочем, Джонсон мог бы и сам до всего додуматься, и уж лучше самостоятельно раскрыть все карты.

— Можно ли так подсадить чужие воспоминания?

— Я не знаю. Я с таким не сталкивался. Раньше я бы ответил — нет.

— Сейчас как думаешь, можно или нет?

— В теории можно! Но на практике ему башку разорвёт от тыщи чужих воспоминаний! — закричал Джонсон.

Дамблдор обессиленно вздохнул.

— Да ладно! — воскликнул Джонсон. — Что, правда?

Директор кивнул. Взволнованный Джоносон начал ходить по кабинету.

— «Обливиэйт» не поможет, душа начнёт восстанавливать память. Я такое уже видел. Жуткие головные боли. Отчётливые сны, неотличимые от реальности. Галлюцинации и видения, когда забытые воспоминания наслаиваются на реальную картинку. Что у него?

— Боль и сны, — тихо ответил Дамблдор, крепко зажмурившись.

— С этим можно работать. Нужно изолировать пациента от всего, что может вызвать воспоминания и подождать, пока они не переварятся.

— Сколько ждать?

— Не знаю, зависит от количества забытого. В моей практике было от недели до месяца.

— Мистер Поттер в таком состоянии с августа. И в Хогвартсе ему всё напоминает о другой жизни. Уже поздно.

Джонсон застыл на месте. Медленно повернулся к Дамблдору.

— Я… — начал он и замолчал. После долгой паузы продолжил. — Я думаю, что тогда не всё так плохо.

— В каком смысле?

— Был у меня один случай. Полная амнезия, пациент даже имени своего не помнил. Начал жить с нуля, завёл хобби, новые знакомства. А через пару лет терапии мы вернули ему память. Всю разом.

— И что?

— И то. Раньше он был абсолютно другим человеком. Характер, поведение, привычки, всё другое. Но, вернув все воспоминания, человек не стал прежним.

Дамблдор вмиг напрягся и пристально посмотрел на друга.

— Мы изучали его, расспрашивали, как и почему. Знаешь, что он сказал? Что как будто посмотрел кино с собой в главной роли. Не жизнь, а фильм — наблюдал за происходящим с другой стороны экрана. «Сходив на ужастик с маньяком, ты ведь им не станешь», — сказал он мне. Я потом две недели расспрашивал маглорожденных, что такое кинофильмы и ужастики. А ты знаешь…

— Знаю, — перебил Дамблдор. — Какие были последствия?

— Да почти никаких. Стал более искусным в чарах — дед в детстве натаскивал. Вновь полюбил крикет. Чуть было не развелся с женой — до амнезии не любил блондинок. Но в итоге смог разобраться в себе и отделил старое «я» от нового.

— Смог отделить старое «я» от нового, — задумчиво пробормотал директор. Возникла недолгая пауза. Оба волшебника обдумывали последнюю фразу.

— На это и был расчёт, да? Возродить Сам-знаешь-кого, да? Душа есть, воспоминания есть, что ещё надо. Думали вернуть к жизни своего лидера, а в итоге просто показали ребёнку фильм ужасов.

— Не всё так просто. Произошли существенные изменения в характере и…

— Слушай, если бы меня запихнули в Омут Памяти на пятьдесят лет, я бы тоже головой немного двинулся.

— Считаешь, лучше его изолировать как психически больного?

— Нет. Детская психика очень пластична. Недавно застал внучку с книжкой. Одни картинки, почти без слов. Как их, камиксы…

— Комиксы.

— Не важно! Там были кровь, кишки, убийства — у меня чуть сердце не остановилось от увиденного. Внучка же смеялась аж до слёз. Я уж подумал, что она одержима, но нет, просто какую-то шутку там нашла.

— Ты противоречишь сам себе.

— Нет. Я хочу сказать, что не надо с ним ничего делать. Не трожь пацана, хотя бы пару лет. Он сам справится.

— А если нет?

— Встречный вопрос: а что можешь сделать? Ты у нас мозгоправ что-ли? Нет. Будешь давить — он только быстрее слетит с катушек.

Вдруг пространство задрожало, исказилось и перекрутилось. Сознание Дамблдора рывком вышло из Омута. Вспоминать жаркие споры относительно судьбы Поттера сейчас бессмысленно, надо разобраться с ситуацией. А ситуация вырисовывалась скверная. Дамблдора почти переиграли. Он не уследил.

За Поттером всю его жизнь у Дурслей велось наблюдение. Первые пять лет недалеко от Тисовой улицы дежурила тройка авроров. Сделав из местожительства Поттера секрет Полишинеля, Министерство начало ловить на живца. Парочка маглов и маленький ребёнок выглядели легкой добычей в глазах сторонников павшего лорда. Маховик пропаганды раскручивал героическую историю о силе любви, что может победить любое зло — Пожиратели Смерти были в бешенстве от такого попрания чести своего предводителя.

Расчёт оправдался — шесть нападений за четыре года, восемь убитых сторонников Волан-де-морта. Потом всё затихло. То ли сторонники лорда закончились, то ли научились на своих ошибках. К седьмому дню рождения Поттера Министерство сняло наблюдение за Тисовой улицей.

Дамблдору это не нравилось. Не за этим он спрятал Поттера у Дурслей. Конечно, он сам приложил руку к легенде о «Мальчике-который-выжил», но подобный подход был не в его вкусе. Недоговорить, умолчать, иначе расставить акценты, раздуть опасность и сподвигнуть человека самостоятельно принять нужное решение — это приемлемо. Разыграть в темную и просто подставить под огонь — неприемлемо.

Что ж, если джентльмены переворачивают шахматную доску и достают карты, то нужно просто собрать флеш рояль. А здесь Дамблдору дали все карты в руки — возможность превратить Поттера в знамя, в символ победы. В героя, что так нужен этой истерзанной и расколотой стране. И Альбус сполна воспользовался этой возможностью.

Однако стратегию Дамблдора едва не обернули против него. Идея была гениальной — пока директор лепит легенду о герое, неизвестные возрождают Волан-де-морта в теле мальчика. Наверное, Том даже смог бы сыграть роль послушного и прилежного ученика — один раз так он уже сделал. А после новоявленный герой под новым флагом, с новыми лозунгами и с новыми сторонниками взял бы власть в свои руки.

Реализация идеи не требовала каких-то финансовых затрат и хитро продуманных планов, достаточно было дождаться халатности или ошибки бывших членов Ордена Феникса, наблюдавших за Поттером. И они её дождались. Последствия ещё только предстоит выяснить, но одно уже ясно прямо сейчас — не стоило сокращать количество дозорных до одного сквиба. И уж точно не стоило отпускать Дурслей с Поттером в Лондон без прикрытия. Старые Семьи давно доказали свою способность играть в долгую и ждать подходящего момента.

Впрочем, далеко идущие планы есть не только у них. Дамблдор сам кому угодно может дать сто очков форы в этой игре. Ситуацию ещё можно вывернуть в свою пользу, нужно всего лишь выкинуть большую часть старых планов и начертить новые. Не впервой.

* * *

Часы пробили полночь. Гарри оглянул спальню — его сосед по комнате крепко спал. Поттер тихо отворил окно и спрыгнул на землю. На улице было немного зябко — ночь перед Хэллоуином выдалась прохладной. Слегка поежившись от холода, мальчик побрёл в сторону тайного прохода в замок. На сегодня у Поттера запланировано важное дело, и он должен остаться незамеченным.

…

Ближе к двум часам ночи Гарри наконец добрался до своей лаборатории в подземелье. По пути он дважды едва не попался в лапы миссис Норрис, пришлось делать большой крюк. Увы, несмотря на весь опыт, без мантии-невидимки и Карты Мародёров,его навыки скрытного перемещения были не блестящие. Конечно, через пару лет он сможет использовать различные маскирующие барьеры и чары отвода глаз, но пока приходилось страдать.

В лаборатории под защитным барьером в зачарованном сундуке хранились готовые изделия взрывной промышленности. На каждой склянке («Гоблинское стекло — выдержит даже прямое попадание “Бомбарды”!» — гласит реклама. Безбожно врёт.) была бирка с названием бомбы, датой изготовления и сроком годности. Для Поттера это была бессмысленная информация, но Сьюзен хотела делать всё «как надо».

Поттер выгреб все склянки в сумку с чарами незримого расширения. Подумав немного, он положил туда и заряды будущих фейерверков. Они ему сегодня не понадобятся, но вряд ли Поттера пустят в эту лабораторию после взрыва.

Вообще, магические зелья плохо сочетаются с чарами незримого расширения, но, во-первых, Поттеру было на это наплевать, а во-вторых, за час ничего не случится.

…

В пол четвертого утра Гарри добрался до нужного места. За два месяца Квиррелл сделал целый туннель в пару десятков километров, ведущий к замку. Не в силах провести тролля незамеченным сквозь все защитные барьеры вокруг замка, профессор решил провести его под ними. Прорубленный туннель примыкал к одному из коридоров в подземелье. Конечно, огромный тролль не протиснется ни в лаз, ни в узкий коридор, но на пару часов Квиррелл с помощью Волан-де-морта исказит пространство нужным ему образом.

Поттер с грустью посмотрел на небольшой люк-заглушку, ведущий в коридор. Заминировав его, он гарантированно убьёт и профессора Квиррелла, и тролля. Проверено. Но в этой петле он не может так поступить.

Всё из-за Сьюзен. Она стрясла с него обещание не портить имущество школы и не вредить людям. Ну а Поттер решил в этой петле выполнять свои обещания любой ценой. Даже ценой жизни других людей.

Попытки обойти запрет путём двоякого толкования термина «человек» также потерпели крах — придётся подрывать только тролля. Да ещё и не в коридоре — тот явно считается частью школьного имущества. Придётся устанавливать растяжку в туннеле. Но и тут возникают проблемы — Квиррелл вначале приведёт тролля, а потом начнёт преобразовывать лаз и коридор. Как же подорвать только монстра?

Прежде у Поттера не возникало таких проблем, так что он с азартом принялся решать новую задачу. Решение было топорное и ненадёжное — ну, первый блин обычно комом выходит. Для задуманного Поттер припас леску и столь любимую троллями прыгающую поганку.

— «Вингардиум Левиоса!» — заклятье помогло закрепить леску на высоте четырёх метров — как раз на уровне головы тролля.

При обрыве лески откупорится колба с экстрактом поганки. Её мерзкая вонь быстро распространится по замкнутому пространству. Пока Квиррелл будет занят в коридоре, скучающий монстр пойдёт на запах деликатеса. Рядом с колбой и будут лежать все бомбы, а нажимная пластина под весом тролля завершит смертоносный план. Осталось повесить знак "Взрывоопасно!" и замаскировать всё это дело под тонким слоем трансфигурированного камня.

— Ну, и так сойдёт! — махнул рукой Поттер. Выдумывать более изощрённый план было лениво.

…

Мальчик без приключений вернулся в свою комнату за полчаса до звонка будильника. Все приготовления завершены, теперь нужно вести себя как обычно.

…

Гарри накладывал себе в тарелку запеченные в мундире картофелины, когда Большой Зал легонько тряхнуло. На мгновение воцарилась звенящая тишина. Ну а после студенты вернулись к беззаботному общению и праздничному ужину. Стол преподавателей отнесся к произошедшему более серьезно, но панику поднимать никто не стал. Деканы Слизерина и Гриффиндора встали из-за стола и вышли из зала, Квиррелл так и не появился.

Поттер оглянул стол барсуков — все разговаривали и смеялись как ни в чём не бывало. Лишь Сьюзен почему-то сидела тихая и задумчивая. Кажется, у неё в глазах промелькнул испуг.

«Догадалась», — подумал Поттер.

— Гарри, скажи мне, пожалуйста… — начала Сьюзен.

— Эрни, как ты относишься к девяносто пяти тезисам Мартина Лютера Кинга в контексте отношений протестантов и волшебников? — перебил её Поттер, повернувшись к девочке спиной.

— Я даже не понял, о чём ты, — ошеломленно ответил Эрни.

— Очень интересная позиция! Как-то не думал об этом с такой точки зрения. Расскажи поподробнее, — Поттер игнорировал всё попытки Сьюзен завязать с ним разговор.

— Гарри, там кажется Сьюзен…

— О, ты безусловно прав! Сьюзен Стюарт, выдающаяся волшебница пятнадцатого века. По слухам она была незаконнорождённой дочерью короля Шотландии Якова Второго...

…

Вечно скрываться у Поттера не вышло. Еще за ужином Сьюзен куда-то отлучилась, а в гостиную факультета она вернулась крайне не в духе.

— Гарри Джеймс Поттер! — гневно прокричала девушка. — А ну признавайся — что случилось со взрывчаткой? — первокурсницу буквально распирало от праведного гнева.

— Она взорвалась, — серьезным тоном без тени улыбки ответил Гарри.

— Как взорвалась? — ошеломленно переспросила Сьюзи.

— Ну, примерно так: БУУУМ! — произнес Поттер, руками изображая шар огня при взрыве. — А потом: пфф-пфф-пфффф, — сымитировал звук осыпающегося потолка Гарри. К сожалению, мисс Боунс не оценила таланты мима в исполнении Поттера. Она и вовсе не заметила все эти взмахи руками — девочка пыталась осознать произошедшее.

— То есть ты подорвал весь котёл прямо в школе? — Сьюзен все-таки пришла к единственно возможному логическому, но неразумному выводу.

— Ну да. А что? — недоуменно спросил Поттер.

— А что?! — девочка буквально взорвалась от такого невинного вопроса.

— Во-первых! — судорожно начал оправдываться Гарри, отступая на шаг назад от одиннадцатилетней фурии. — Не было запрета взрывать все разом! Во-вторых! Ты запрещала лишь вредить имуществу школы! Взорванный туннель не стоит на имущественном балансе!

— О, боже, — прошептала она. — Я и не думала, что тебе не хватит ума сделать это в школе! — лицо маленькой мисс Боунс от гнева уже начало покрываться красными пятнами.

— О, да! — улыбнулся Гарри, самодовольно зачесывая волосы назад. — Мне ума хватило, спасибо.

От такого заявления кулаки девушки сжались, руки задрожали, а на лице проступила злоба.

— Да как ты только посмел! Негодяй, подлец, преступник!

На последнем слове взгляд Поттера остекленел, с лица исчезла улыбка, а сам он тихим, ледяным голосом спросил:

— Да кто ты такая, чтобы судить меня?

От такой резкой смены поведения девушка немного опешила, но не прекратила напор.

— А тебе что, тройка судей из Визенгамота нужна? Адвокат, прокурор и прения сторон, да?

Мальчик вмиг вернулся в (не)нормально веселое состояние.

— Ну да, было бы неплохо. И не забудь про парики! — пошутил он.

— Ясно, Поттер, — скривилась Сьюзен. — Раз тебе нужен суд, то ты его получишь.

* * *

Гарри старательно вычерчивал на полу магический круг, от натуги слегка высунув язык. Уже с семидесятых годов двадцать первого века Поттер для этого дела обычно использовал дронов, 3D-принтер, ну или хотя бы голографическую проекцию поверх рабочей поверхности, но доверить электронике этот магический круг он не мог. Всё сам, своими руками. Нет, после завершения работы он, конечно же, обратится за помощью к магловской технике для проверки целостности контура. Особые надежды Гарри возлагал на созданную его внуком нейросеть, специально обученную для поиска ошибок в нарисованных магических кругах.

Впрочем, большую часть работы на самом деле выполнит Гермиона Грейнджер — уж ей он доверял даже больше, чем самому себе. Его лучшая подруга в данный момент находилась в противоположном углу этого огромного склепа, некогда служившим последним пристанищем Короля Артура. Вооружившись пенсне с кучей различных окуляров, Гермиона пристально изучала качество нарисованных линий.

Тут зазвонил голофон. Гарри очень медленно привыкал к новым технологиям, поэтому до сих пор пользовался этим морально устаревшим прибором связи. Впрочем, по сравнению с большинством волшебников, Поттер был просто на острие научно-технического прогресса.

Гарри печально смотрел на аппарат, вибрировавший в пяти метрах от него. Поттер был слишком стар, чтобы без труда встать и дойти до голофона. Ну а чарами его не притянешь — даже от такого примитивного магического вмешательства вся подготовка к ритуалу пойдет насмарку.

— Да кому ж это не спится в такое время, — вздохнул Поттер, ковыляя к устройству. Хотя он ворчал скорее для проформы. Этот номер был известен только самым близким людям. Посреди ночи названивать по пустякам они бы не стали.

Когда Поттер взял в руки аппарат и увидел имя абонента, в его груди как будто что-то оборвалось. Рольф Скамандер — муж тяжело больной Луны (в девичестве Лавгуд) может названивать в четыре часа ночи лишь по одной причине. Гарри заворожено смотрел на экран устройства, набираясь решимости на разговор.

— Может ты уже ответишь на это чертов телефон!? — взревела из дальнего угла Гермиона. В старости она стала очень нетерпеливой. Впрочем, Поттер не спешил выполнять её указания, и хромой походкой пошёл к ближайшему креслу. Только подойдя к нему вплотную, он осмелился нажать на кнопку ответа.

— Алло.

— Луна умерла, — выпалил Рольф.

Голова Поттера моментально налилась свинцом, мир вокруг потемнел, ноги подкосились, а тело само опустилось на кресло. Сердце засбоило и начало биться через раз.

— Я… Мне… жаль. Я сожалею, — не мог подобрать слов Гарри. Как будто кто-нибудь бы смог.

— Я не знаю, что мне делать... Что мне делать… Что делать… Что, за что… — остальных слов уже было не разобрать. Голофон плохо передавал едва слышимые всхлипы теперь уже вдовца.

Поттер молчал. Минуты немого «разговора» длились бесконечность. Из трубки не доносилось ни звука, но Гарри знал, что его друг и муж его близкой подруги сейчас беззвучно рыдает. Поттер молчал и размышлял.

Не так давно один из учеников Луны обнаружил в лесной глуши севера Канады следы доселе неизвестных науке магических животных. Луна с радостью согласилась возглавить небольшую экспедицию по поиску загадочных существ. Рольф же из-за слабого здоровья остался дома.

Экспедиция нашла гнездовье некой магической помеси гигантских шершней и огромных муравьёв — этому виду ещё даже не придумали названием. «Шмыглики» (именно такое рабочее наименование предложила Луна, не утратившая к старости своего странного чувства прекрасного) вырыли колонию глубоко в земле, и вылетали за пропитанием по многочисленным широким туннелям. Впрочем, широкими туннели были лишь для самих существ, волшебникам же приходилось в прямом смысле слова ползти.

Луна вместе с учениками соблюдала все возможные меры предосторожности. Точнее — все доселе известные науке. Но они всё равно слишком поздно обнаружили воздействие проклятых миазмов в туннелях. Проклятье обладало кумулятивным эффектом, и когда группа исследователей выбралась на поверхность, было уже поздно.

Больше месяца лучшие целители Ильверморни борются за жизни участников экспедиции, но никакого улучшения состояния не достигли. Луна ушла первой.

А ведь она предлагала Поттеру присоединиться к экспедиции! Но Гарри вместе с Гермионой уже нашёл способ исправить ошибки прошлого, поэтому не захотел тратить время на другие исследования. Если бы он был рядом, если бы раньше заметил следы проклятия, если бы… Итогом размышлений вновь стала привычная мысль.

— Это я во всём виноват, — неожиданно вслух сказал Поттер.

— Что? — тихо переспросил Рольф.

— Это моя вина. Она предлагала мне место в экспедиции. Если бы я…

— Нет, Гарри, нет! — перебил его друг. — Ты не должен так думать! Гарри, ты же знаешь, я тебя уважаю. Ты прекрасный аврор и первоклассный боец. Но если бы, если бы, ты лежал бы сейчас рядом с Луной! Это проклятье… никто не встречал такого. Обнаружить настолько тонкие манипуляции с маной ты бы не смог. Никто не смог, даже приборы с трудом их ловят.

Поттер же слышал лишь: «Должен… Смог бы…».

На пару минут они поменялись местами, и Рольф утешал Гарри. Впрочем, неясно, кому сказанные слова помогли больше.

— Я к тебе приеду, — перебил друга Гарри.

— Никуда ты не поедешь! — заорала Гермиона.

— Это бессмысленно, — ответил Рольф. — Они никого не пускают, даже меня. И тело отдадут Мордред знает когда. Сын уже вылетел, он обо всём позаботится.

Поттер молчал. В груди нарастало привычное чувство беспомощности и бесполезности. Простой человек не в силах противиться прихотям жестокой Судьбы. Но Поттер — не простой человек. Он волшебник. Однажды Гарри уже обманул саму Смерть, теперь осталось дело за малым — подчинить Судьбу. После он обо всём позаботится. А для этого нужно чтобы ритуал сработал как надо.

Вскоре звонок завершился. Гарри продолжал сидеть на кресле и смотреть в одну точку. Его планы не поменялись, просто список запланированных дел пополнился ещё одной строчкой — уберечь Луну.

По правде говоря, печальная новость не выбила Поттера из колеи. Даже наоборот, решимости стало чуть больше, дышать стало чуть легче. Крепко сжав кулаки и собрав волю в кулак, Гарри вернулся к работе. Сегодня оборвалась ещё одна ниточка, связывающая его с этим миром.

* * *

Поттер нанёс последний штрих в основной контур. Отступив на шаг назад, он оглянулся. Монументальный круг занимал чуть ли не всю поверхность гигантского склепа и замыкался на ближайших магопроводящих стеллах, некогда созданных самим Мерлином. Сами стеллы были разбросаны то тут, то там, по всему Авалону. Только с высоты птичьего полёта было видно, что за внешне хаотичным расположением этих каменных обелисков скрывается чётко выверенная конструкция, охватывающая весь остров.

Полюбовавшись творением своих рук, Гарри направился к Гермионе. Впервые за долгое время у него нашлась минута на праздные разговоры. Грейнджер сидела неподалёку, плавно водила руками и время от времени начинала тарабанить пальцами по воздуху, как будто играла на воображаемом пианино. Не будь на ней очков дополненной реальности, случайный свидетель решил бы, что пожилая волшебница окончательно слетела с катушек.

— Чего надо? — ощетинилась она, заметив приближение Поттера.

— Поговорить, — ответил Поттер.

— У нас нет времени на разговоры, — сквозь зубы процедила Гермиона. Гарри знал, что она не злилась на него. К сожалению, уже много лет это её обычная манера общения.

— Луна умерла, — тихо произнес Гарри. Гермиона на секунду замерла. После продолжила молча печатать на невидимой клавиатуре, будто бы ничего и не случилось. Только вот от Поттера не скрылась неестественная дрожь в руках.

— Она считала тебя своей подругой, — продолжил Поттер.

— Я недостойна быть её подругой! — сорвалась в крик Гермиона. А потом тихо добавила. — После всего сказанного…

— Луна считала иначе, — мотнул головой Поттер. — Мы все считали…

— Я не желаю говорить на эту тему вновь! — завопила Грейнджер.

Поттер в примиряющем жесте поднял руки и заковылял прочь. Разговор не клеился.

* * *

Гарри лениво смотрел по сторонам. Их многолетний труд близился к завершению. Три года они потратили на составление списка перспективных способов изменить далёкое прошлое, восемь лет ушло на поиск каких-либо зацепок, два года они целенаправленно искали зачарованный остров, полтора ушло на разбор и модификацию ритуала, и ещё семь месяцев на создание и проверку магического круга. Конечно, не всё время они занимались исключительно работой — первые лет десять это было больше похоже на старческое хобби, а не на серьёзное исследование.

Сегодня всё закончится. Место подготовлено, специальный алтарь воздвигнут, тело Поттера уже украсили многочисленные татуировки, являющихся частью одного большого магического круга. Всё многократно проверено и перепроверено, осталось лишь дождаться подходящего времени.

— Не верю, я просто не верю, — забормотала Гермиона.

— Во что? В свои же расчёты? — подал голос Гарри.

— Нет. В гипотезу об одной Вселенной.

— Мы же это уже обсуждали… — осторожно начал Гарри.

— Значит обсудим ещё раз! — сорвалась в крик Гермиона.

— Хорошо, давай обсудим, — тихо произнес Поттер. Участь его подруги была незавидной, а ответственность колоссальной. С приближением финала нервы волшебницы сдавали всё сильнее и сильнее.

— Не верю. Просто не верю. Земля — это маленькая планетка возле ничем не примечательной звезды внутри типичной галактики. Одних галактик во Вселенной насчитываются миллиарды штук, она в буквальном смысле бесконечная. Что, достаточно на крошечном острове одному человечку поковыряться ритуальным ножиком в другом, и во всей Вселенной вдруг Время обратится вспять? Все эти звезды, черные дыры и белые карлики внезапно начнут молодеть? Ты сам-то хоть в это веришь? Я не верю, просто не верю.

Поттер слабо улыбнулся и взял Гермиону за руку. Он слишком хорошо знал свою подругу, сейчас ему надо молчать и быть рядом.

— Это нелогично. Легче отправить душу в параллельную Вселенную, в которой время отстаёт на константу. Это проще, это не нарушает закон сохранения энергии, это объясняет ряд ограничений ритуала. Это логично.

— Но в записях Мерлина…

— Да к чёрту Мерлина, он что по-твоему, умнее меня?!

— Нет, не умнее, — тихо прошептал Поттер. — Но у него был доступ к Истоку, Хроникам Акаши, источнику всех знаний. Он не разработал ритуал с нуля, а просто переписал и адаптировал. Ты видела следы, всё сработало.

— А что, если не сработает сейчас? Что, если я где-то ошиблась? Вдруг что-то поменялось, я не знаю, с Магией самой. Что тогда?!

Поттеру нечего было ответить, он молча взял Гермиону за вторую руку.

— Тебе повезло, в случае провала ты просто сдохнешь, Гарри. А я останусь посреди чёртового склепа с трупом мною же и убитого лучшего друга! Я останусь одна!

Гермиона зарыдала. Напряжение последних лет почти сломило её. Поттер обнял подругу и крепко прижал к себе. Всхлипы продолжались, и Гарри начал гладить её по голове.

— Там я тебе буду не нужна. Никому не нужна эта заносчивая всезнайка.

— Неправда. Ты мне нужна.

— Ты справишься сам, с твоими способностями и знаниями.

— Я без тебя не справлюсь.

— Ты меня не выдержишь, не стерпишь мой дрянной характер.

— Я без тебя не выдержу.

— Неправда. Ты бросишь меня. Все меня бросят. Да даже родные дети меня бросили!

— Я тебя никогда не брошу.

Гермиона заревела вновь. Она схватилась за Гарри, словно боялась, что тот сейчас исчезнет.

— Помоги мне, пожалуйста. Помоги мне там! Помоги не стать такой же, прошу!

— Помогу.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— И спаси их, спаси всех! И Луну! Спаси Луну!

— Спасу.

На залитом слезами лице Гермионы впервые за десятилетия появилась искренняя улыбка.

— Пожалуйста, стань моим другом вновь, — озвучила она свою последнюю просьбу.

— Мы всегда были друзьями, и будем. Клянусь.

* * *

Из-за резкого приступа фантомной боли, Поттер моментально проснулся. Раздраженно потерев переносицу, он с легким вздохом поднялся на ноги. Налил себе стакан воды из графина, затем уселся в кресло. Несмотря на внешнее спокойствие, сердце мальчика бешено стучало.

Сегодня подсознание Поттера выкинуло редкую шутку — воспоминание о самой первой жизни. Яркий, красочный сон, совсем как реальность. Правда, в отличие от предыдущих снов, этот был в некотором роде "искусственный".

К пятой петле Гарри обнаружил страшную вещь — он стал забывать своё прошлое. Оно и немудрено — человеческий мозг в автономном режиме удаляет "малоиспользуемые" и "выцветшие" воспоминания, которых изрядно за несколько жизней скопилось. Только вот эти "бесполезные" воспоминания — единственное, что сохранил Поттер из прошлых петель.

Он испугался, банально испугался забыть чужую доброту, помощь. Испугался забыть свои клятвы, обещания и чувства. Конечно, в начале каждой новой петли к нему возвращаются все воспоминания на момент конца предыдущей, но удержать в памяти самые старые из них с каждым разом становилось все сложнее и сложнее. В попытке сохранить самое ценное, нет, единственное, что у него есть, — Поттер решился на крайние меры.

Логика была проста: Душа Поттера из n-той петли попадает в тело одиннадцатилетнего мальчика в n+1 петле, привнося с собой все знания, который Гарри помнил на момент своей кончины. А значит надо все воспоминания надежно запечатлеть в этой самой душе. Хоть найти верную идею было просто, отыскать подходящее решение оказалось сложнее. Но всё же способ нашелся.

В семейном особняке Блэков собрана внушительная библиотека. Часть книг написана представителями "древнейшей и благороднейший" семьи. Многие её члены могли позволить себе не работать — богатства и влияния рода на всех хватало. Некоторые из них ударялись в исследования — не всем же интриги плести. Царившие в семье нравы не оставляли "запретных" тем для изысканий, а содержимое банковского сейфа могло потянуть любой эксперимент. Не гнушались Блэки изучать и душу.

Вообще, чуть ли не все из списка Двадцати Восьми Священных Семей в своё время баловались подобными вещами. И точно все из них искали способ сохранить свою память — ведь память для них была ценнее жизни.

В то время были другие нравы. Благородный предпочтёт умереть, чем лишиться чести. Потерять голову предпочтительнее, чем потерять память. Ведь когда человек умирает, он теряет лишь свою жизнь. Когда человек лишается памяти — он теряет всего себя.

“Старые” семьи нашли способ защититься — специальные ритуалы наносили (а не вырезали, как в ритуале Мерлина) на душу определенные руны. С такой руной человек не мог ничего забыть. Простейшие манипуляции с памятью рассеивались за недели. После "Обливиэйт!" нужно лишь пару месяцев полежать на больничной койке и воспоминания вернутся. От серьёзных проклятий приходилось восстанавливаться несколько лет.

Был, помимо всего прочего, у такого способа такой недостаток — человек не запоминал, что было ДО нанесения рун. Так что первые несколько петель для Поттера уже почти канули в Лету.

Подсознание смогло восстановить четкую и достоверную картинку. Все-таки и Гермиону, и остров, и магический ритуал Поттер после нанесения рун видел не раз. Гарри интересовало другое — почему подсознание выдало ему такой сон?

По глубокому убеждению Поттера, сны есть не что иное, как компиляция событий и переживаний за последние недели или даже месяцы. Иной раз они переплетаются весьма сюрреалистичным образом. Копаться в этой мешанине символов и знаков обычно не хочется, но такой яркий сон свидетельствует о сильном переживании. Это странно. Гарри считал, что за триста с лишним жизней он уже перестал о чем-либо переживать.

Требовалось обдумать последние события. Спустя двадцать минут, Гарри вычленил наиболее вероятные триггеры — Хэллоуин и Гермиона, к тому же, они ещё и связаны между собой. Ещё через полчаса размышлений, Гарри отсёк все возможные причины, за исключением одной — психическое состояние Геримоны.

Как и во многих петлях, где они не общались, психическое состояние Грейнджер катилось под откос. Проблемы с социализацией начались у неё задолго до первого курса — "заносчивой всезнайкой" она была с первого класса. Общение со сверстниками не клеилось, и, положа руку на сердце, во многом этом виновата сама Гермиона. Мистер и Мисс Грейнджер были прекрасными людьми и умелыми врачами, но это не сделало их автоматически хорошими психологами. Они смогли купировать симптомы проблем, но не причины. Родители окружили её любовью и заботой, потакали её капризам (то есть, покупали кучу книг), но помочь наладить общение со одноклассниками они не смогли.

Получив письмо из Хогвартса, Гермиона ликовала. Целый новый мир, где её ждут такие же, как она. Мир, где живут совершенно другие люди. Она искренне верила, что волшебники точно поймут её, точно оценят её по достоинству. Что ж, надежды рассыпались прахом, столкнувшись с реальностью. Мир был новым, а проблемы старыми.

Прежде у Гермионы была отдушина. После посещения школы, дома её ждал покой и уют. В Хогвартсе же ни пресловутой "зоны комфорта", ни близких людей не нашлось вовсе.

День за днём проблемы, упрёки и ссоры с однокурсниками подтачивали и без того расшатанную психику. Девочка пыталась скрыться от проблем, засиживаясь до ночи в библиотеке, но тем самым сама лишила себя здорового сна и физических сил. А без них моральные заканчивались ещё быстрее.

Срыв неизбежен, а Хэллоуин выступает лишь дополнительным фактором стресса. Ощущать себя чужим и одиноким посреди веселящейся толпы на празднике — невообразимо тяжело. Гермиона обычно не выдерживает подобного.

Вот и сейчас она не выдержала. Перебрав все воспоминания с праздничного ужина, Поттер так и не нашёл среди них Гермиону. Значит, она опять проплакала праздник в туалете. Или в астрономической башне. Или в пустом классе на пятом этаже. Или у часового механизма над вратами замка. Или в галерее на пути к теплицам. Или в хозяйственной постройке на пристани. Гарри прекрасно знает все возможные места, куда она ходит выплакаться.

Что ж, источник тревожного состояния Поттера найден. Осталось понять, как ему избавиться от своих беспокойств. Самый простой способ стабилизации её психического состояния — подружиться с Гермионой — он отмёл сразу. Это слишком утомительно, а в этой петле Поттер решил отдохнуть, в том числе и от старых друзей. Так что пусть спасает себя сама. Единственное, чем он решил помочь, — задать правильный вектор движения и поделиться первичным импульсом силы. Дать направляющий пинок, иными словами.

Судя по состоянию девушки, помогать ей надо немедленно — Гермиона долго не протянет. Определившись с планом действий, Поттер завалился спать. За все петли его восприятие времени сильно исказилось. Оперативно решить проблему — значит решить её в ближайшие десять лет. Срочно — за три года. Немедленно — ну, в ближайшие месяцы стоит начать.

* * *

Судебные заседания Визенгамота являются калькой с судебной системы Великобритании… образца семнадцатого века. Как минимум одеяния судей уж точно создавались под влиянием тогдашней моды и с тех пор ни разу не менялись. Ещё одна традиция!

Напомаженные высокие парики, накрахмаленные белые воротники, лоснящиеся черные мантии — Поттер давно привык к виду служителей Фемиды. Уж слишком часто он бывал на заседаниях Визенгамота — в основном как обвиняемый, но в паре петель он и сам был судьёй. Тем не менее, от вида этой тройки судей у Поттера непроизвольно задергался глаз.

По центру комнаты сидели три девушки — Сьюзен Боунс, Ханна Аббот и Софи Роупер. Именно они и были его сегодняшними судьями в париках, воротниках и мантиях. А само заседание проходило в пустой аудитории Хогвартса.

Сьюзен гневно смотрела на Гарри, Ханна вышивала замысловатый узор на мантии (ребята из драмкружка одолжили вещи на «судилище» не за просто так), ну а Софи радостно, и с напускной важностью, крутила в руках судейский молоточек.

Помимо них в комнате присутствовал ещё и Эрни. Остальные первокурсники проигнорировали предложение Сьюзен поучаствовать в «школьном разбирательстве» над Поттером. Кевин ещё буркнул при этом «Не хотим лезть в эти ваши ролевые игры».

Тут Сьюзен прокашлялась и громким голосом объявила.

— Поттер! Вы обвиняетесь в халатности, нарушении договора и в злоупотреблении нашим доверием. Преступник, вам есть что сказать в свою защиту?

— Не преступник, а обвиняемый, — тихо поправила Ханна.

— А, — махнула рукой Сьюзен, — это ненадолго.

Гарри медленно оглядел комнату, затем задумчиво потер подбородок и спросил:

— Как определяется виновность? Единогласно?

— Нет, большинством, — ответила Сьюзен.

Поттер воссиял.

— Софи, я подарю тебе новую книгу Локхарта.

— ПОЛНОСТЬЮ ОПРАВДАН!!! — завопила Софи, бешено стуча судейским молоточком по деревянной парте.

— Гарри! — крикнула Сьюзен, пытаясь отобрать молоток у Софи. — Не смей подкупать судью!

— Это называется лоббирование! — обижено произнес Поттер.

Софи изо всех сил защищала свой символ власти, но Сьюзен была слишком настойчива. Когда порядок восстановился и молоточек оказался в руках более непредвзятой судьи, терпение Ханны полностью иссякло.

— Гарри, посмотри, пожалуйста, мне в глаза, — тихонько попросила она. Поттер выполнил её указание.

— Гарри, ты точно всё проконтролировал?

Поттер задумался. Поднял взгляд вверх, поразмышлял немного, затем вновь посмотрел на Ханну и серьёзным тоном ответил.

— Да, всё.

— Никто и ничто не пострадало?

— Ни люди, ни имущество школы не пострадало, — честно ответил он.

Девушка облегченно вздохнула. — Ну тогда, — Ханна внезапно выхватила молоток из рук Сьюзен…. — Полностью оправдан! — … и трижды легонько постучала по парте.

— Ей! Два из трех, твоё мнение уже ничего не решает! — с минимум эмоций сказал Поттер, вяло помахав рукой в победном жесте. Сьюзен же проигнорировала его слова, она повернулась к подруге и ошарашенно спросила.

— Ханни, но почему?

Ханна молчала, не поднимая глаз. Лишь когда Сьюзен повторила свой вопрос, она тихо ответила.

— Гарри наш друг.

— И что? Он же врёт, ты сама знаешь! Ничего он не контролировал, всё взорвалось без него! Преподаватели уже второй день никого не пускают в крыло подземелья, это же как там всё разворотило то, а? Хорошо, что хоть никто не пострадал! Наверное. Иначе его бы уже исключили!

Ханна замолчала вновь, по-прежнему делая вид, что жутко занята вышивкой.

— Лучше десять раз поверить обманщику, чем один раз не поверить другу, — под конец тихо прошептала она.

Засим суд закончился. Формально Гарри был оправдан, но Сьюзен не изменила своей позиции и объявила Поттеру личный бойкот. Ну, не в первый раз она прекращает любое общение с Гарри, и даже не во второй. Уже в тридцать второй раз они разругались ещё в Хогвартсе, и все предыдущие случаи рано или поздно приводили к полному остракизму Поттера на факультете.

Что ж, хоть Гарри и добился очередной победы, победителем он себя не чувствовал.

* * *

Спустя день после «суда чести» с однокурсниками, Поттеру пришлось столкнуться с новым разбирательством.

— Ах, мистер Поттер, добрый вечер. Проходите, садитесь, —Дамблдора был радушен, только вот чаю он не предложил.

— Здравствуйте, —поздоровался Поттер со всеми. Помимо него и Дамблдора, в кабинете директора также собрались деканы Слизерина и Гриффиндора. Профессора Спраут не пригласили — ещё один тревожный звоночек.

— Мистер Поттер, вы догадываетесь, зачем мы вас сюда пригласили? — поинтересовался директор.

— Нет, — честно ответил Гарри. Он не догадывался, а знал — поводом был недавний взрыв.

— Что же. Начнём издалека. Вам знакома эта вещица? — сказал директор, протягивая Поттеру обугленный осколок. Гарри несколько секунд повертел его в руках.

— Да знакома. Осколок от колбы из гоблинского стекла. Их используют для хранения зелий не выше третьего класса опасности. В Косом Переулке продаются по тринадцать галеонов за десять штук.

— Какая изумительная осведомленность, — сквозь зубы процедил профессор Снейп.

— Я недавно закупался такими, — пожал плечами Поттер.

— Может ли это быть осколком от ваших колб? — спросил директор.

— Не исключено. На моих была гравировка «H.J.P.»

— Примерно такая? — произнес Дамблдор, протягивая другой кусок стекла с тремя буквами.

Поттер пристально изучил его.

— Не примерно, а в точности такая же, — равнодушно ответил Поттер. — Кстати, вы немного рисковали, разбивая мои зелья. В них хранились взрывоопасные вещи, некоторые могли сдетонировать от избыточного давления.

— Мы их не разбивали, мистер Поттер, — тихо произнес директор.

— Да? — удивился Гарри. — А кто тогда?

— Именно это мы и хотим выяснить. Где, когда и при каких обстоятельствах вы видели свои зелья в последний раз?

Начался классический допрос. Гарри (относительно) честно рассказывал, что в одну из прогулок по подземелью нашел замаскированный лаз в какой-то туннель. Описал сам туннель и точное местоположение входа в него. Пояснил, что решил спрятать в нём свою взрывчатку, так как её стало слишком много, и в случае чего стандартный барьер в лаборатории не защитил бы школьников. Подробно рассказал о способах получения «неучтенных» ингредиентов для зелий и об общедоступных источниках рецептов. Несколько раз отметил, что хранил всё по всем правилам, над бомбами повесил знак «Взрывоопасно!» и даже облил всё вокруг экстрактом поганки, чтобы «никто в здравом уме не сунулся туда».

— Какие именно бомбы вы там хранили? — спросил директор.

— Так, ну давайте по порядку. Первая. «Красный порох», изготовлено 18 сентября, общий вес четыреста восемьдесят восемь грамм. Вторая..., — начал перечислять Поттер.

Одновременно с его словами из кармана Дамблдора выскочила бирка. Та самая бирка, что Поттер закрепил на колбе со взрывчаткой по указанию Сьюзен.

Конечно, бумажка не могла пережить взрыв, который убил тролля, это просто невозможно. Однако магия способна делать невозможное возможным. Обычное «Репаро!» способно не только починить только что сломанную вещь, но и восстановить улики преступлений. Вообще, данные чары не «ремонтируют» что-то, они «отменяют» произошедшее действие, тем самым восстанавливая предмет.

Если молекулы исходного вещества не разлетелись по всей округе, если не прошло слишком много времени, если никто скрывал содеянное специальными чарами, если волшебник влил достаточно магии в заклинание, то «Репаро!» частично восстановит даже такие повреждения. Профессор Снейп прибыл на место спустя пятнадцать минут после взрыва, его способностей хватило на многое.

— Седьмая. «Молния Одина», также известная как «Крики бешенной Берти». Изготовлено 30 сентября, общий вес триста девяносто два грамма. Восьмая.

Впервые из кармана директора не вылетела соответствующая бирка. Вообще, это неплохой психологический ход — поскольку школьнику неизвестно, как много улик на руках у Дамблдора, опасно умолчать даже об одной бомбе. Впрочем, Поттер все равно не планировал врать.

— И, наконец, восемнадцатая. «Ignea Ira», изготовлено 27 октября, общий вес четыреста двадцать грамм.

Преподаватели и директор недоуменно переглянулись. То, что планировалось как выбивание признаний под грузом неоспоримых доказательств, в итоге превратилось в подробный рассказ о жизни Поттера за последний месяц. Вместе с тем, его интонация и расстановка акцентов ну никак не были похожи на чистосердечное признание.

— Зачем вы всё это делали, мистер Поттер? — недоуменно спросила профессор МакГонагалл.

— Я сублимировал. Кошмары, недостаток сна, головные боли, переезд — есть куча факторов для стресса. Чтобы не срываться на одноклассников, нужна отдушина. Я изготавливал бомбы. Полная концентрация, ювелирная точность и абсолютный контроль своих действий не оставляет места для злобы, агрессии и гнева. Ну а если я все-таки не справлюсь и уступлю своим чувствам, то лучше взорву петарду, чем взорвусь яростью сам.

Пауза возникла вновь. Преподаватели понимали причины, сподвигшие Поттера на такое, но понимать не значит одобрять.

— Профессор, кажется, вы кое о чём забыли, — усмехнулся декан Слизерина. — Половина из озвученных зелий относятся к третьему классу опасности по министерскому классификатору. Изготовление подобных веществ является нарушением закона. Поттер нам уже рассказал на пару лет Азкабана.

— Нет, — равнодушно ответил Поттер. — Согласно постановлению Министерства Магии номер 1042 от десятого июля 1816 года, для взрывчатых веществ, относящихся к четвертому классу опасности и выше, преступлением является изготовление без лицензии свыше полутора фунтов вещества. Если же сварено меньше, то это попадает под «изготовление в исследовательских целях» и не является уголовно наказуемым деянием. Масса всех зелий тщательно выверена, она ниже установленной границы.

— Изготовлений в исследовательских целях допустимо лишь под надзором сертифицированных зельеваров, — прорычал профессор Снейп.

— Ну что ж, накажите меня за излишнюю тягу к знаниям, — развел руками Гарри, не скрывая ехидную улыбку.

Снейп рассвирепел.

— Я видел последствия, Поттер. Взрыв был огромной силы, по совокупности он тянет…

— В законодательстве не предусмотрена ответственность за изготовление разных веществ совокупной массой выше определенной границы. Иначе близнецы Уизли давно бы заработали на пожизненное, — перебил Поттер. Профессор МакГонагалл поёрзала на стуле, но возразить ей было нечего. Снейп учащенно задышал и едва держал себя в руках.

— И мы должны верить на слово, да? Если хотя бы про одно зелье ты соврал, то я…

— А ты попробуй докажи, — злобно ответил Поттер. — Твои слова на суде прозвучат как форменный бред. Все бомбы хранились в специальных колбах установленным образом, это факт. Предупреждающий знак тоже был, да я даже чертовы бирки привязал! В них указан реальный вес, который могут подтвердить другие участники клуба. Но ты же у нас гений, да? По совокупному взрыву почти что двадцати веществ с легкостью определишь вес каждой бомбы с точностью до грамма! Мерлину такое и не снилось, но куда ему до простого школьного учителя! — буквально орал Гарри. Лишь некие чары, спешно наложенные Дамблдором на профессора Снейпа, не позволили допросу завершиться трагедией. Декан Слизерина, уже успевший встать и выхватить волшебную палочку, под действием заклинания послушно сел на своё место. Поттер же тем временем отдышался, тихонько досчитал до десяти, и более спокойным тоном продолжил.

— Ну ладно, бомбы взорвались, признаю. В чём преступление? Кто-то пострадал? Нет. Повредилось имущество школы? Туннель, проделанный в земле чарами, — так себе потеря. В чём злой умысел? Похоже, взрыв был во время праздничного ужина, тогда я находился в Большом Зале и этому тысяча свидетелей. Если умысла нет, то остаётся халатность. С учётом показаний других участников клуба, доказать халатность на суде вам будет крайне сложно.

— Ну что вы, мистер Поттер! — максимально дружелюбно произнес директор. — Я не обвиняю вас ни в каких преступлениях. Мы здесь собрались, чтобы узнать обстоятельства произошедшего… а не ради инсценировки заседания в Визенгамоте, — лукаво улыбнулся Дамблдор. — И всё же задумайтесь. Вы точно соблюдали всю необходимую технику безопасности?

— Да, — моментально ответил Поттер. — Самостоятельно взорваться колбы могли разве что от удара дубиной тролля.

Профессор МакГонагалл поперхнулась воздухом и закашляла.

— Что? — удивился Гарри. — Я что-то не то сказал?

Декан Гриффиндора не ответила, профессор Снейп сидел неподвижно, будто парализованный, ну а Дамблдор задумчиво гладил свою бороду.

— Ну что ж, давайте подведём итоги. Как вы сами признали, у вас была некоторая «излишняя тяга к знаниям». Всё-таки, варить опасные зелья без присмотра преподавателей чревато… отработками. Вы со мной согласны? — спросил директор.

— Сэр, абсолютно согласен, — кивнул мальчик.

— Отлично. Также, несмотря на все ваши старания, бомбы взорвались. Значит, вы сделали недостаточно для предотвращения несчастного случая.

Гарри вновь кивнул.

— А раз так, то стоит отточить навыки безопасного хранения на отработках у профессора Снейпа. Скажем, два раза в неделю до Рождественских каникул, хорошо?

Поттер напрягся. Столь легкое наказание за такой проступок выглядело самым настоящим подарком. Бойтесь данайцев, дары приносящих.

— Хорошо, — неуверенно кивнул мальчик.

— Отлично. Компанию в отработках вам составят остальные участники клуба и мисс Роупер. В конце концов, они тоже…

— Сэр, при всем уважении, это несправедливо! — перебил Поттер. — Я действовал самостоятельно и независимо от остальных. Я всех ввёл в заблуждение, а бомбы из лаборатории вынес тайком! Софи так и вовсе ни в чём не участвовала! Сэр, наказывать остальных попросту нечестно! — бешено тараторил мальчик.

— Мистер Поттер, я разделил наказание на пятерых. Но если вы жаждете взять всю вину на себя, то это вам обойдется, м-м-м, скажем, пять отработок в неделю до конца учебного года.

— Я согласен, — быстро ответил мальчик.

— Мистер Поттер, не спешите. Подумайте. До конца года, каждый будний день тратить по два часа на отработку у профессора Снейпа… Стоит ли оно того?

— Сэр, — уверенно начал Гарри. — Это будет справедливо.

* * *

В кабинете директора царила привычная атмосфера: ход часов, скрип пера, фырканье феникса. Впрочем, в последнее время птица изрядно сдала и большую часть дня тихо дремала — до следующего перерождения ей оставалось около года.

Дамблдор работал с документами — должность директора Хогвартса на девяносто процентов состоит из работы с ними. Магическая Британия погрязла в бумагомарательстве — нужно же чем-то занять всех выпускников школы.

Тут на глаза Альбуса попало прошение декана Хаффлпаффа о выдаче зелий сна без сновидений одному студенту. Из-за очередных поправок в указ о внесении изменений в закон об обороте наркотических зелий подобные прошения приходилось писать раз в месяц. Бюрократия!

— Э-эх, — вздохнул директор. — Зелья сна. А когда же я сам в последний раз спал? Вроде бы в декабре. Интересно, в декабре какого года, — задумчиво бормотал Дамблдор.

В конце концов, его мысли вновь свелись к размышлению о произошедшем. Оно вызывало слишком много вопросов, а у директора было слишком мало ответов.

Работал ли Поттер с Квирреллом заодно? Что задумал первый? Что планировал другой? Была ли это подготовка к полноценному штурму или просто отвлекающий маневр? Действительно ли Поттер является «Поттером»? Ответы с трудом нашлись лишь на первый и последний вопрос.

Воображение рисовало совсем печальную картину. Взрывы бомб посреди ужина сеют панику, несколько троллей атакуют единственный вход, учителя с трудом разрываются между помощью раненным и защитой выживших. До философского камня никому нет дела.

Штурм отобьют, но последствия трагичны — отставка директора и консолидация магического общества против неизвестного мясника, покусившегося на детей. Ситуация страшная, но маловероятная.

При таком раскладе Волан-де-морт попросту ничего не выигрывает. Ни сторонников, ни ресурсов, ни философского камня для создания взрослого тела. Остатков влияния Дамблдора хватит, чтобы похоронить репутацию Поттера, и парню придётся скрываться. К тому же, это попросту тупо — оставлять тролля один на один со взрывчаткой. Со скуки они действительно могут шарахнуть дубинкой по разноцветным колбам. Прогореть из-за такой мелочи глупо, а Том Реддл глупцом никогда не был.

Но и верить на слово Поттеру директор не мог. Нет, вроде бы мальчик ни разу не соврал (у директора есть свои способы в этом удостовериться), но как-то сомнительно, что Поттер просто гулял и случайно обнаружил слепую зону в наслоении различных сигнальных и защитных барьеров замка. Далее в этой зоне он нечаянно споткнулся и упал в секретный лаз, ведущий за пределы замка. Что ж, это действительно идеальное место для хранения бомб, рецепты к которым он неожиданно нашел в первых попавшихся книгах.

Сомнений быть не может, мальчик пользуется памятью Тома Реддла как своей. Из неё он и узнал расположение туннеля, скрытого от глаз директора. Именно этот туннель и посоветовала Квирреллу другая часть души Тома. Совпадение один на миллион, не иначе, но звучит более правдоподобно.

Но тогда неизбежно возникает другой вопрос — кто такой Поттер? Мальчик, одержимый Волан-де-мортом? Том Реддл в теле ребёнка? Симбиоз двух личностей? Одиннадцатилетний Гарри Поттер со встроенным доступом ко всем знаниям взрослого волшебника?

Дамблдор слушал перепалку Поттера и Снейпа с широко раскрытыми глазами — директор боялся даже моргнуть. Ведь если закрыть глаза хотя бы на долю секунды, то сознание само нарисует облик собеседника перед ним. Нарисует с учётом этого снисходительно-равнодушного тона, с учётом святой уверенности в своей правоте, веры в собственную исключительность и безнаказанность. Нарисует образ никому не доверяющего человека, для которого нет авторитетов. Образ Тома Реддла.

Тем не менее, Дамблдор не спешил осуждать человека лишь за его слова, внешний вид и поведение. Грубый, обезображенный драконей оспой и замкнутый Эльфиас Дож в итоге оказался добрейший души человеком и верным другом. А за вежливым, красивым джентльменом — Грин-де-Вальдом — скрывалась черная душа, повинная в смерти как миллионов людей в целом, так и сестры Альбуса в частности. Спешить с приговором пока не стоит.

Кроме того, поступки Гарри разительно отличаются от деяний Тома — Реддлу и в голову бы не пришло брать всю вину на себя. А здесь, стоило чуть поугрожать однокурсникам, и вот перед директором сидит тот самый Джеймс Поттер, что выгораживает друзей любой ценой. Совпадают слова, интонации и даже аргументы.

Директор щелкнул пальцами, и из недр книжного шкафа вылетел старый школьный альбом с надписью «Выпуск 1971-1978» на обложке. Долистав до алых с золотым страниц раздела «Гриффиндор», Дамблдор принялся рассматривать колдографии. Вот на картинке мнётся от нетерпения одиннадцатилетний мальчик. На лицо — полная копия недавнего гостя. Джеймс Поттер.

Через пару страниц новая колдограрфия — троица первокурсников стоит стыдливо опустив головы. Ниже подпись: «Хэллоуин 1973. Первое громкое дело “Мародёров”».

Тот день запомнился всем студентам Хогвартса. Большой зал, на стенах и потолке сидели, помахивая крыльями, тысячи летучих мышей. Хор бестелесных призраков пел праздничные песни. Над столами летали десятки гигантских тыкв с вырезанными на боках устрашающими рожицами. И вдруг, прямо во время поздравительной речи директора, все эти тыквы разом взорвались, обрызгав несчастных школьников вонючей жижей.

Преподаватели, непривыкшие к подобным «шуткам», среагировали быстро и жёстко. Общежития подверглись тщательному обыску, в одной спальне нашлись остатки той самой жижи и следы пороха. Там жили Джеймс Поттер, Сириус Блэк и Римус Люпин.

Учителя устроили очную ставку дабы найти зачинщика. Результаты удивили — каждый взял вину на себя. Джеймс апеллировал к справедливости («Я действовал самостоятельно и независимо от всех. Остальные ничего не знали и ни в чём не участвовали! Сэр, наказывать их попросту нечестно!»), Сириус приносил кучу клятв, убеждая, что сотворил всё сам (Профессор Флитвик едва успел среагировать, когда Блэк начал кастовать Непреложный Обет), ну а Римус безостановочно плакал (сквозь сопли и слёзы повторяя «Это всё я виноват»).

Увидев своих учеников, директор приободрился, а на его лице сама собой возникла улыбка. На младших курсах печально известная троица не была воплощением добродетели, да и на старших курсах тоже. Поттер был тщеславен, Блэк заносчив, а Люпин труслив. Тем не менее, к выпуску каждый из них стал достойным человеком. Только вот где они теперь?

От этой мысли настроение Дамблдора камнем рухнуло вниз.

— Я никого из них не смог спасти, — пробормотал директор в пустом кабинете. «Не защитил Джеймса от пророчества, не уберёг Сириуса от тюрьмы, не нашёл Римусу место в магическом мире», — думал он. Несколько минут директор неподвижно смотрел на колдографию счастливых выпускников.

Резко мотнув головой, Дамблдор скинул оцепенение от тяжких дум. Предаваться самобичеванию нет времени, ему надо работать. Надо сделать выводы из ошибок и жить дальше. И тогда, может быть, он сможет спасти кого-нибудь ещё. Например, одного ребёнка.

* * *

— E2-E4, — огласил Седрик, ставя свою пешку.

— Е7-Е6, — тихо сказал Гарри.

— D2-D4.

— D7-D5. Что, пойдешь в систему Нимцовича?

— А почему нет? — пожал плечами старшекурсник. — Е4-Е5.

Вот уже месяц, почти каждый вечер Поттер играет с Диггори в шахматы. Началось всё со случайности. На еженедельный турнир Хаффлпаффа по блицу до ровного счёта не хватало одного человека, и староста предложил Поттеру поучаствовать. Гарри стал самым настоящим открытием, обыграв в четвертьфинале Седрика. Правда, в финал Поттер не прошёл и вылетел уже в следующем раунде.

Гордость Диггори была задета. На следующий вечер старшеклассник предложил Поттеру сыграть ещё и выиграл в двух партиях из трех. Через день проиграл две партии из трех. Потом опять выиграл, потом проиграл, а потом это стало традицией — сыграть три партии перед сном.

История взаимоотношения Поттера с шахматами берёт своё начало в далекой, сто пятьдесят второй петле. Тогда, на первом курсе, Рон Уизли предложил Поттеру сыграть партеечку. Поттер, смерив однокурсника презрительным взглядом, согласился.

Итог удручал — Гарри в ярости разгромил гостиную факультета, швырялся огненными шарами налево и направо, бросался на старшекурсников и прибывших утихомирить его преподавателей. У Поттера просто не укладывалось в голове — как его, тысячелетнего архимага и знатока кучи магических дисциплин, посмел обыграть (десять раз подряд!) какой-то одиннадцатилетний обалдуй!

В тот день Гарри поклялся стать лучшим шахматистом в истории человечества. Что ж, это далеко не первая нарушенная им клятва, и далеко не последняя.

Нельзя сказать, что Поттер не старался. Абсолютная память позволила запомнить наизусть содержимое тысяч книг по шахматам и вызубрить сотни дебютов. Магические зелья разогнали вычислительные возможности мозга до невиданных высот, а псевдобессмертие даровало огромный опыт. Но всего этого оказалось мало.

* * *

Каспаров, Крамник, Ананд, Карлсен — никого из них Гарри так и не смог победить. Точнее, не смог победить честными методами. Поттер старался, тренировался, выигрывал и проигрывал турниры, но его лучший результат за пятнадцать петель — титул супергроссмейстера. Одного из многих.

Всегда найдётся кто-то, кто лучше тебя. В пении, рисовании, зельеварении, шахматах — какую деятельность не возьми. Даже если сконцентрироваться на чём-то одном и стать олимпийским чемпионом в своей стезе, рано или поздно придётся потесниться с пьедестала. Мир велик, а среди людей найдётся кто-то более талантливый, более трудолюбивый, более удачливый в конце концов. Конечно, можно всю жизнь прожить в иллюзии собственной исключительности, но скорее всего она рано или поздно развеется от столкновения с реальностью.

Когда Поттер осознал иллюзорность своих шахматных талантов, он сорвался. Он стал буквально выжигать мозги оппонентов, заставляя их совершать ужаснейшие «зевки» и фатальные ошибки. Победы сыпались словно из рога изобилия, а рейтинг ФИДЕ рос как на дрожжах. В матче за титул Чемпиона Мира, Поттер выиграл шесть партий подряд, дважды поставив «детский» мат за четыре хода.

Гарри стоял перед телекамерами и нахваливал себя за «невообразимое» достижение, к которому он так долго шёл. Мерзкое зрелище. На второй час самовосхлавления, Поттер внезапно замолчал. В тот миг он почувствовал что-то. Не триумф, нет. Что-то другое, непонятное.

Непонятно, почему он стал так негодовать от чужих успехов? Может он возомнил, что все вокруг бездарнее его? Почему перестал взбираться на вершину, а начал скидывать всех остальных в пропасть? Поттер окрасил шахматный мир в непроглядно-черный цвет, чтобы блистать ярче всех. Этого ли он изначально хотел?

Стремление возвышаться над людьми — это вполне обычное человеческое желание, нет в нём ничего плохого. Да и просто мечтать о чём-то, без работы над собой, без движения вперёд, без попыток этого достичь, тоже никому не приносит никакого вреда. Ну, если не увлекаться особо. Однако сознательно тянуть всех вниз и втаптывать в грязь может только полная никчёмность.

Стоя в окружении вспышек фотоаппаратов, Гарри внимательно рассматривал толпу. Многочисленные журналисты, чиновники и политики наперебой чествовали его. Только вот их теплые слова не значили для Поттера ничего. Да и сам титул вмиг потерял свой блеск и шарм. Что ж, не всегда цель оправдывает средства.

* * *

— f1-f8, шах, — произнес Седрик без тени радости. Ход не нёс особой угрозы, а позиция в целом была равная.

— b8-b7, — Поттер увёл своего короля в заранее подготовленную «форточку».

Они играли в формате 3+3. Три минуты времени, плюс три секунды за каждый ход. Формат уравнивал их шансы — неотягощенные интеллектуальным трудом мозги одиннадцатилетнего Поттера просто не успевали просчитывать оптимальные ходы, но заученная до автоматизма техника давала преимущества в дебюте и эндшпиле. Вот и сейчас Гарри продумывал атаку королевского фланга на четыре хода вперёд, однако время неумолимо таяло. Наконец, изящное решение нашлось. Поттер ухмыльнулся, занёс руку на своим чернопольным слоном, и…

Пи-пи-пи-пип. Пи-пи-пи-пип. Пи-пи-пи-пип — мерзко затрезвонили часы.

— Время вышло, — мягко произнес Диггори. — Счёт сорок восемь — сорок пять. Впервые ты так сильно отстаёшь. И впервые проигрываешь три партии подряд. Что это с тобой? Ссора со Сьюзен Боунс так выбила из колеи?

С момента вынесения приговора минуло уже три дня, и всё это время Сьюзен демонстративно игнорирует Поттера. Она даже в разговорах не упоминает его имени, предпочитая называть его «тот человек», «сосед Эрни» или «одиннадцатый в списке класса». Неудивительно, что об их ссоре знают все.

Более того, Софи растрепала факультету “истинную” подоплёку их конфликта. «Гарри приревновал Сьюзен к бомбам и тайно избавился от них!» — по секрету рассказывала она. «Огненная королева не простила вероломства и ждёт покаяния!».

Самое удивительное в том, что ей поверили. Окружающие не спешили подвергать Поттера остракизму, а лишь с снисходительной улыбкой наблюдали за «взрывным конфликтом двух горящих сердец».

Впрочем, Гарри верил — это ненадолго. Рано или поздно Сьюзен восстановит свою репутацию, и ссора перерастёт в холодную войну. Просить пощады бессмысленно — Поттер всё равно не изменит своего поведения, а значит случится новый конфликт. Зачем оттягивать неизбежное?

— Да так, — ответил Поттер. — Так всё как-то.

— Понятно, — улыбнулся Седрик. — Ну, думаю, вы скоро помиритесь. Ты же не планируешь с ней враждовать вечно, да?

— Вечно — нет. Всю эту жизнь — да, — смиренно произнес Поттер. Диггори ошарашенно посмотрел на своего собеседника, а после разразился заливистым смехом.

— Извини, я не над тобой смеюсь, — сквозь слезы сказал он. — Просто вспомнил себя в твоём возрасте. Получил тогда первый и единственный свой «тролль» по чарам. Думал, ну всё, за всю жизнь так и не освою «Вингардиум Левиосу». Ходил, как в воду опущенный. А теперь, с высоты прожитых лет, все эти переживания кажутся такими мелочными.

— У нас с тобой слишком большая разница в возрасте, мы не поймем друг друга, — равнодушно ответил Поттер. Диггори прыснул от смеха.

— Ладно, ладно, как скажешь, — поднял руки старшекурсник. — Кстати, я наконец-то разобрался с делами. Могу показать основы дуэлей, если ещё актуально. Как насчёт вечера понедельника?

— У меня отработка у Снейпа.

— Отработка? У тебя? Ничего себе. Ну ладно, давай тогда в сре…

— У меня отработка, — перебил Поттер. Диггори недоуменно моргнул два раза.

— Так, а в пя..

— У меня отработка. Каждый будний день до конца года. Но могу после восьми или на выходных.

— Мерлинова борода, это ж какое зло ты совершил?

— Я взорвал тролля, обрушил потайной ход и помешал ограблению школы. Никакого зла, сплошное геройства. Но вместо заслуженной награды получил отработки, — вздохнул мальчик. Седрик засмеялся вновь.

— Твои шутки с каменным лицом просто бомбические, — подмигнул старшекурсник.

Гарри закатил глаза. За последние три дня неудачных каламбуров про огонь и взрывы он услышал больше, чем за триста предыдущих петель вместе взятых.

* * *

— Разрешите войти? — спросил Поттер у входа в мастерскую.

— Входите, — ответил немного сгорбленный мужчина в толстенных очках. — Вы по какому вопросу? Желаете присоединиться к нашему факультативу? Боюсь, вы опоздали — набор закрыт. Приходите после каникул, тогда буду набирать новую группу.

— Да нет, просто хотел воспользоваться инструментами и материалами. Можно я тут тихонечко сам поработаю? Обещаю никому не мешать.

Мужчина гневно заиграл желваками.

— Ну только если очень тихо, — бросил он, отворачиваясь от незваного гостя.

В мастерской сейчас шёл факультатив по зачарованию и артефакторике. Так как помещение, инструменты и материалы принадлежат Хогвартсу, то внештатный инструктор — тот самый мужчина в очках — не может просто так выгнать Поттера.

У Гарри наконец-то дошли руки заняться проблемой Гермионы. «Традиционные» способы лечения: моральная поддержка и помощь психотерапевта — достаточно унылы и требуют от Поттера много усилий. «Волшебные» попросту опасны — перерождение обнуляет навыки тонких магических манипуляций. При попытке залезть в голову своей подруги, Гарри скорее уж вскипятит ей мозги, чем разберётся с тамошними тараканами.

Раз он не может (или не хочет) что-то делать сам, то надо делегировать ответственность и приватизировать выгоду. Моральную поддержку можно переложить на плечи других школьников, а ментальную магию доверить артефактам. Правда, подобные предметы запрещены на территории Британии, так что придётся их сделать самому.

К счастью, в одну из петель Поттер наткнулся на рецепт подходящего по всем параметрам артефакта. Достаточно простой в изготовлении, так что даже криворукий Гарри сварганит его в короткий срок. Нетребовательный к магическим способностям пользователя и его навыкам. Дешевый — его можно сделать из бронзы, олова и железа.

Конечно, есть у артефакта и недостатки: одноразовость и слабый эффект, но в данной ситуации они больше похожи на достоинства. Если зачарованный предмет попадёт не в те руки (например, к преподавателям), то после первого применения он превратится в обычный жезл с причудливым узором. В Азкабан за такое не отправят. Эффект заключается в кратковременном повышении доверия окружающих к пользователю артефакта, и в снижении их уровня критического мышления. Даже если Поттер где-то напортачит, Гермиона не сильно пострадает. К недостаткам можно причислить и название сего артефакта. Словно пытаясь что-то компенсировать, авторы нарекли своё изделие пафосное именем — «Жезл Покорения Душ».

Обычно волшебникам такие приспособления не нужны — уже на четвертом курсе школьники изучают «Конфундус!», обладающий схожим эффектом. Более опытные так и вовсе могут использовать «Империус» или что-то подобное. Однако первокурснику затруднительно скастовать столь сложные заклинания.

Поттер задумчиво осматривал многочисленные заготовки, слитки и пластины. Настоящие артефакторы самостоятельно выплавляют все части своих изделий, но для столь низкосортной поделки сойдут и уже готовые. Собрав щедрый урожай из четырех трубок, шестнадцати пластин и семи колец, Гарри уселся за верстак. Поттер набрал с запасом, брака будет много. Увы, мелкая моторика у него сейчас на уровне обычного одиннадцатилетнего мальчика.

…

— О, Гарри! Решил приобщиться к благородному искусству?

Поттер с трудом сфокусировал взгляд на собеседнике. Это оказался третьекурсник с Хаффлпаффа. Факультатив уже закончился, так что можно смело общаться с другими людьми без страха быть изгнанным вредным инструктором.

— Привет, Стивен. Просто решил смастерить пару подарков. Вдруг получится.

— О-о-о! Наш человек! Я в своё время тоже сюда пошёл чтобы наделать презентов для девушек. Дамы прям падают от прекрасных артефактов. Так что обращайся, если нужна помощь, — с намёком подмигнул старшекурсник.

— Всенепременно, — ответил Поттер, возвращайся к работе. — И что, много девушек так тебе в руки упали?

— Ну-у-у, — замялся парень. — Я пока только учусь. Но уже достиг немалых высот. Ну-ка, покажи, что там у тебя. Щас дядя Стивен всё зарешает!

— Накопитель — это трубка, круг на пластине, проводником выступает проволока.

— Это даже не прошлый век, это прошлое тысячелетие артефакторики. Ну ладно, для первого раза сойдёт. Покажи схему магического круга.

— Вон, — указал Поттер на корявый чертёж.

— Хм-м. Никогда не видел такого… Сложно, очень сложно, запутано-то как! Вот здесь изолированная петля, её можно просто выбросить. Тут тоже можно сделать проще… Где ты это вообще раскопал?

— В библиотеке, — ответил Гарри. Правда умолчал, что это была библиотека при полуразрушенном античном храме. — Судя по всему, это очень старый рецепт.

— А, понятно, — ответил старшеклассник. — В древности баловались обфускацией. Наворачивали поверх схемы по десять бессмысленных кругов, чтоб конкуренты не копировали. Разбираться в этом та ещё морока. Что он вообще делает?

— После накопления заряда при напитывании магией проводника произойдёт вспышка, — ответил Поттер. Формально он не врал, артефакт действительно при использовании даёт яркую вспышку. Но не только её.

— Боже, так это просто фонарик? Тут легче с нуля переписать, чем разбираться в этой фигне. Хочешь я тебе быстренько схему набросаю?

— Нет, не хочу. Это будет твоя схема, а я хочу сделать свою.

— Ну как знаешь. Ты же здесь в первый раз? Давай покажу, как инструментами пользоваться. Практика — эт тебе не книжки читать, тут сноровка нужна. И интуиция. Где, что и как использовать. Бывает, что один круг на железе работает, а на серебре нет. Манапроводность разная, пробой в мелких петлях возникает. Кто это учитывает? Ну мастера, да, учитывают. А остальные на практике познают. Помню, в прошлом году приходил ворон головастый. Ну, студент с Равенкло. Нос всё задирал, что самый умный. Советы всем давал, стоял, комментировал. Я в какой-то момент не выдержал и…

Стивен вещал без остановки. Уже через пол часа Поттер стал жалеть, что его ещё не предали остракизму. Всё-таки в полном игноре окружающими тоже есть свои плюсы.

* * *

Все студенты Хаффлпаффа собрались в библиотеке для очередного совместного выполнения домашнего задания. Два месяца на раскачку прошло, и преподаватели, словно сговорившись, завалили первокурсников домашним заданием. Дальше темп и объём изучаемого материала будет только нарастать.

В библиотеке царила тишина — школьники, обложившись учебниками, молча страдали над домашним заданием. Даже Гарри Поттер, погруженный в тяжелые думы, старательно что-то писал в своей тетрадке.

— Эссе по зельеваренью просто кошмар какой-то, — вздохнула Софи. — Вон, даже Гарри сидит задумчивый. А это прям показатель.

— Он не над домашкой сидит, — не поднимая взгляд, прокомментировал Энтони Хопкинс. — Эссе в магловских тетрадках не сдают.

Добрая половина первокурсников уставилась на Гарри. Сам же Поттер отрешенно крутил карандаш и будто бы не замечал недоуменных взглядов. Софи осторожно подтянула тетрадку к себе и вслух прочла надпись на обложке.

— “Гарри Поттер и Проклятье Короля Артура”… Хм-м. Гарри, а что ты пишешь?

— Мемуары, — лаконично ответил Поттер.

— Ха, — усмехнулся Захария. — А не рано ли ты это начал?

Тень сомнений отразилась на лице Гарри и он полез в сумку за часами.

— Да нет, не рано. Уже половина одиннадцатого.

В библиотеке раздались сдержанные смешки. Короткая пауза на разговоры закончилась, и первокурсники прильнули к пергаментам. Все, за исключением Сьюзен Боунс. Она с пустым выражением лица продолжала смотреть на Поттера.

Вообще, ситуация с ней складывалась странная. За все петли Поттер так и ни разу со Сьюзен не сблизился. Нет, иной раз у них складывались хорошие товарищеские отношения, пару раз (через Ханну) они «дружили семьями», но по-настоящему близкими никогда не были. Ну, Поттер и не пытался стать «родственной душой» для каждого человека Хогвартсе.

Чаще всего у них были полностью нейтральные отношения. Если Поттер попадал на Хаффлпафф, то вежливо-нейтральные (сокурсники же!). Были и ссоры — аж тридцать две штуки. Точнее, уже тридцать три. Раньше они случались под конец учебы в Хогвартсе, а здесь прям новый рекорд — начало первого курса. Хоть и причины подобного понятны, но последствия непрогнозируемы.

Вот уже неделю они полностью игнорируют друг друга. Однако из-за сомнительной репутации обоих учеников, их личный конфликт не перерос во что-то большее. Что на факультете, что на курсе, отношение к Поттеру не поменялось. Если так и будет продолжаться, то…

— Ну коне-е-е-чно, — вдруг сказала Сьюзен. — Наш знаменитый Мальчик-который-выжил. Нужно спешить, у него плотный график! С утра пишет мемуары, в обед красуется знаниями, а после ужина вечерний променад вокруг озера. Вот это умора! Спешите видеть — три в одном! Высокомерный, напыщенный индюк ходит без поводка! Наш Мистер Исключительность, которому плевать на всех! Мнишь себя не знаю кем, а на самом деле ты наглый, тупой придурок. Ты мерзкий, отвратительный! Ты мне противен! Я ненавижу тебя!

В библиотеке установилась звенящая тишина. Еще в середине речи Сьюзен встала из-за стола и перешла на крик, так что её пассаж слышали абсолютно все. Гарри никак не реагировал. Сьюзен тяжело дышала и с вызовом смотрела на него.

Подобный срыв застал Поттера врасплох, он не знал, что делать. Злости, ярости и раздражения у него не было — вчера на ночь Гарри залился под завязку успокоительным, но заветный сон так и не пришёл. В итоге обессиленный и заторможенный мальчик безучастно смотрел прямо в глаза девушки.

Непонятно, абсолютно непонятная реакция. За все предыдущие петли Сьюзен ни разу не опускалась до прямых оскорблений. Не конкретно Поттера, а вообще. Что же изменилось? Чем вызвана столь сильная злоба? Хотя стоит задуматься над более общим вопрос — почему люди совершают зло?

У большинства такой вопрос вызовет усмешку. «Мало какой человек от рождения злой», — скажут они, «в основном люди совершают дурные поступки в ответ на чужие, или из-за предыдущих обстоятельств, например, воспитания и условий жизни». Хорошо, если грешность — это приобретённое качество, то почему зло совершают дети?

«Отче! Прости им, ибо они не ведают, что творят». Цитата хорошо подходит для описания детей и подростков. Они способны обозвать, оскорбить, ударить, обокрасть, избить, изуродовать, искалечить по малейшему поводу и без. Издевательства, глумление и звериная жесткость — подростки способны на страшные поступки. Но не потому, что они грешны или озлоблены с рождения, просто они не ведают, что творят. Вдоволь насмотревшись на унижения одних детей другими, Поттер искренне стал считать фразу «вкусить плоды Древа познания Добра и Зла» эвфемизмом к взрослению.

Гарри легонько мотнул головой дабы выбросить из головы эти рассуждения. Не стоит погружаться в мысли посреди ссоры с одноклассницей, от него ждут реакции. Сьюзен по-прежнему гневно на него смотрит, Ханна в ужасе переводит взгляд с одного на другого, Захария с азартом ожидает продолжение конфликта. Парочка старшекурсников неподалёку уже на низком старте — готовятся разниматься школьников. Все ожидают ответа Поттера, и даже отсутствие любой реакции тоже воспримут как ответ.

Как быть? Конечно, можно сходу зарядить в лицо заклятьем — по понятиям школьников, Поттер будет «в своём праве». Покуда Гарри не прибегнет к излишней жестокости, его в этом конфликте будут считать жертвой. Однако жесткий ответ привлечёт внимание преподавателей. Так как у директора есть сомнения относительно «одержимости» Поттера, лучше пока не заниматься членовредительством.

Можно обойтись и одними словами. Во время предыдущих ссор с Сьюзен Гарри уже нашёл чувствительные темы для оскорблений. Пройтись по папеньке-маглу, «прилипчивости» к Ханне, назвать бездарностью — и девочка убежит в слезах. Проверено.

Внезапно у Поттера мелькнула мысль: «Неужто я всерьёз думаю сраться с ребёнком?». Он, Поттер, совершил немало великих дел. Иной раз ужасных, но всё же великих. А теперь опустится до детских оскорблений? Ему что, не наплевать на её слова? Разве после всего пережитого его заденет подобное?

Гарри закрыл глаза. Воспоминания об неудачах, потерях и сожалениях со всех петель разом нахлынули на него. Он пришёл в этот мир в поисках покоя и умиротворения, а вместо этого нашёл лишь гнев и ярость.

Поттер почувствовал усталость, просто смертельную усталость. Возникло непреодолимое желание «досрочно прекратить петлю» и отдохнуть «по всем правилам». Без Хогвартса, без забот, в другой стране в неизведанном месте. Подавшись минутной слабости, Гарри молча вышел из библиотеки и отправился на вершину Астрономической башни.

Впрочем, уже на полпути Гарри «остыл» и решил не совершать скоропалительных поступков. Для обычного человека самоубийство — это вечное решение временных проблем. Для Поттера же — временное решение вечной проблемы. Впрочем, для буддистов тоже.

Однако идея посетить Астрономическую башню по-прежнему выглядела привлекательной. Было бы здорово понежится в лучах тусклого осеннего солнца, постоять под холодными порывами ветра и обдумать своё поведение.

Обдумать предстояло многое. Похоже, Поттер задрал слишком высокую планку для «отпускной» петли. Условно-примерное поведение, постоянное самосовершенствование и поддержка социализации на минимально допустимом уровне — всё это требовало немало сил. Симптомы эмоционального выгорания не только не исчезали, но даже прогрессировали.

У входа в башню Поттер услышал шаги — кто-то быстро спускался вниз.

— О, нет. Только тебя мне ещё не хватало, — пробормотал Поттер. По лестнице бежал, не разбирая дороги, Рон Уизли. Гарри повезло — спешащий непонятно куда мальчик не заметил прижавшегося к стене Поттера. Впрочем, это оказалось излишне — Рон, прижимающий к груди покрытую жуткими волдырями руку и проклинающий некую «чокнутую стерву», явно не был настроен на разговоры.

Поттер медленно поднимался по винтовой лестнице. Гулкое эхо разносило шаги на всю башню. Гарри поднимался к небу, но мыслями уже давно витал в облаках. Выход на крышу был всё ближе и ближе.

— «Депульсо!», «Петрификус Тоталус!». Пришёл за добавкой, червяк?

Мальчику повезло — первое заклинание пролетело в считанных сантиметрах от его головы, а второе он едва успел заблокировать дверью.

— Ты!? — удивленно воскликнула Гермиона Грейнджер. Затем, быстро вытерев слезы рукавом, спросила: — Что ты тут делаешь?

— Понял, понял. Вся башня лично твоя, не претендую. Я уже ухожу, — мальчик осторожно поднял руки вверх и медленно попятился назад. Гермиона, хоть и опустила палочку, извиняться не стала. Не в том она сейчас эмоциональном состоянии.

Мозаика сложилось. Не нужно быть Шерлоком, дабы распутать это дело. Бестактный Рон в очередной раз довёл девушку до слёз, и она убежала плакаться на вершину башни. Однако, зачатки совести есть даже у младшего Уизли. Неизвестно, сам он догадался, или подсказал кто, но мальчик пошёл просить прощения. К сожалению, лишь хорошо подготовленный человек (с трудом) отличит извинения Рона от новой порции оскорблений, а Гермиона таким не является. Девочка сорвалась и атаковала одноклассника, ну а Поттер попался под горячую руку.

Неожиданная встреча на крыше напомнила Поттеру о его недавнем обещании помочь подруге. Не стоит плодить невыполненных клятв — у него их и так достаточно. Ну а свести счёты с жизнью он всегда успеет.

* * *

— … И тут она мне говорит: «Твоё Прытко Пишущее Перо не работает!». Я такой сразу: «Как не работает! Я же всё сам, лично проверял!» И правда, с этим подарочком я прям заморочился. Ну ладно, что поделать, взял, значит, перо на ремонт, и тут пошли непонятки! Повреждений нет, контур цел, все линии чёткие. Десять раз перепроверил, нет косяков! Стал, короче, тестировать. Говорю, а перо само записывает, всё как надо, прям каллиграфическим почерком. Ну, день проверил, два проверил, и вернул со словами, что всё теперь работает. А у неё не пишет! Представляешь, мистика какая! Когда я говорю — перо пишет, а когда она говорит — нет! При этом я же никаких личных привязок не ставил, перо вообще на любую речь должно реагировать. В теории. А на практике вон как! Стали проверять на одноклассниках. Слова Джона и Кевина записывало, а вот на Маргарет и Ирму не реагировало вообще! Все уже стали посмеиваться, мол, сделал перо-женоненавистницу, но я решил докопаться до истины… — Стивен, тот самый третьекурсник Хаффлпаффа с факультатива по артефакторике, как обычно болтал без умолку. Мало кто может терпеть его бесконечные истории, извергаемые непрерывным потоком, так что парень с удовольствием «присел на уши» новому слушателю — Гарри Поттеру.

Поттер же сейчас натужно выводил на бронзовой пластине магический круг — часть будущего артефакта. Поскольку Стивен помог с изготовлением корпусов для фейерверков и даже выплавил с десяток заготовок под магический жезл, Гарри великодушно позволил ему жужжать рядом с собой.

— … И знаешь, в чём в итоге была проблема? Тембр! Тембр голоса разный! На низкий тембр перо реагировало как надо, а на высокий нет! Та самая непонятная часть магического контура, без которой ничего не работало, и задавало диапазон улавливаемого тембра! Представляешь! — закончил очередную историю старшекурсник. Поттер никак не прореагировал. Гравировка непростого магического круга подходила к концу, мальчику нельзя отвлекаться.

— Хороший ты парень, Гарри! — Стивен внезапно хлопнул Поттера по плечу… — С интересом слушаешь, не то что некоторые. Стивен, заткнись. Стивен, уйди. Стивен, я занят и прочая-прочая, — … и от неожиданного удара рука Поттера дернулась, вычертив поперёк пластины глубокую линию. Восьмая попытка создать артефакт потерпела крах.

— Ладно, пойду тоже поработаю немного. Ты обращайся, если что,

Стивен удалился, ну а Гарри стоял на месте, плотно сжав кулаки. В попытке унять вспышку ярости мальчик тихонько досчитал до десяти. Ярость не ушла. Поттер досчитал до двадцати, но и это не помогло. Лишь когда Гарри мысленно добавил Стивена в «Список лиц, обязательных к уничтожению во время следующего нервного срыва», мальчику немного полегчало.

Тяжко вздохнув, Гарри взял в руки следующую пластину. Похоже, надо поднапрячься.

* * *

— Признаюсь, я поражён. Ты так быстро освоил ««Петрификус» и «Экспеллиармус». Не за горами «Ступефай» с «Протего» и вот, джентльменский набор начинающего дуэлянта у тебя в кармане, — в голосе Седрика звучало неподдельное уважение. Он сейчас обучал юного Гарри Поттера азам магических дуэлей.

Конечно, для Поттера эти занятия бесполезны — уж что-что, но про дуэли Гарри знает явно больше любого четверокурсника. Вновь освоить заклинания, наработать технику и набить нужные рефлексы он может и самостоятельно.

Однако Поттеру требовалось «прикрытие» для своих многочисленных навыков. Школьники не слепы, и если академические знания ещё можно обосновать самоподготовкой во время летних каникул, то вот со специфическими умениями так не прокатит. Тут-то и пригодятся подобные «наставники».

Кто научил тебя вливать магию в артефакты? «Седрик провёл со мной парочку занятий» — спокойно скажет Поттер и даже не соврёт. Кто научил этой связке дуэльных заклинаний? «Седрик показал мне несколько заклятий». Кто нау… «Да говорю же, Седрик мой наставник!» Семь бед — один ответ: Седрик!

На Гриффиндоре подобным «волноломом» школьных вопросов обычно выступает Гермиона. На Слизерине же можно скорчить мину превосходства и ответить: «Ну что вы, это обычный уровень для представителя семьи Поттеров». Ну а если Поттер попадает на Равенкло, то никто таких вопросов не задаёт.

Диггори блистательно справляется со своей ролью псевдонаставника, однако, судя по последним событиям, всё это зря. Невзирая на полностью аморфное поведение Поттера, непонятная озлобленность Сьюзен только растёт. Из-за её истерик Гарри уже перестал появляться в Большом Зале и игнорировал половину факультетских мероприятий, так что маховик остракизма скоро начнёт свой неизбежный ход.

Удивительное, всё-таки, создание — человек. Ты можешь потратить сто жизней и, как тебе казалось, досконально изучить характер человека, но через триста жизней он вновь найдет чем тебя удивить.

* * *

Гарри в одиночестве работал в пустой аудитории, напевая какую-то въедливую попсовую песенку из тридцатых годов двадцать первого века. Увы, после Хэллоуина профессор Снейп запретил ему появляться в лабораториях подземелья, так что Поттеру пришлось по старинке использовать заброшенный класс. Эрни был неизвестно где — Сьюзен чуть ли не силком таскает его везде с собой, стремясь оградить от «тлетворного влияния соседа по комнате».

Поттер мастерил фейерверки. Запалы и многочисленные корпуса с несколькими отсеками (для создания разноцветных огней) уже готовы, осталось лишь укомплектовать снарядами. Благодаря старшекурснику с факультатива по артефакторике, и Жезл, и корпуса удалось закончить в рекордно короткие сроки — терпеть болтовню этого самого старшекурсника Поттер уже не мог.

…

На выходе из аудитории Поттера поджидала засада. Ханна Аббот стояла у двери, облокотившись на стену.

— Гарри, подожди, пожалуйста! — обратилась девушка. Что ж, попытка быстро уйти, типа не заметив, провалилась. — Гарри, я понимаю, что из-за… разногласий со Сьюзен ты в последние недели избегаешь нас. Да и в целом стал реже посещать факультетские мероприятия, но… — девочка взволновано заламывала руки. Сбившись с заготовленной речи, она вздохнула, собралась с мыслями и продолжила. — Гарри, завтра у меня День Рождения. Мы всем курсом соберёмся в семь вечера в гостиной факультета. Пожалуйста, приходи. Я буду очень рада тебя видеть. Не только видеть, но поговорить, а то в последнее время мы ну совсем мало общаемся… — под конец речи запал решимости иссяк, и девушка вновь перешла на шёпот.

Поттер задумчиво тёр подбородок. Пауза затягивалась.

— Где конкретно вы собираетесь?

— Что? — опешила девушка.

— У какого окна вы будете праздновать?

— Ну-у, у третьего, наверное.

— Наверное или точно у третьего?

— Точно. У третьего окна слева, — уверенно сказала она. — А это важно?

— Да, важно, — ответил Поттер. Немного подумав, он продолжил. — На завтрашний вечер у меня есть планы, но около половины восьмого подтянусь к вам.

— Спасибо! — обрадовалась девушка.

…

Поттер в третий раз сверял разводку запалов со схемой. На улице уже стемнело, так что мальчик подсвечивал пергамент «Люмосом». Все фейерверки установлены на своих местах — прям напротив третьего слева окна гостиной Хаффлпаффа.

— Девятнадцать двадцать три, — пробормотал Гарри, глядя на часы. — Празднование уже в разгаре. Так, задержка до взрыва в пятнадцать минут.

Мальчик поджёг бикфордов шнур и поспешил к окну своей комнаты общежития. За четверть часа ему надо добежать до гостиной и сделать парочку дел.

…

— Четыре минуты до залпа, успеваю — произнес Поттер, входя в гостиную. Первокурсники действительно собрались у нужного окна и распивали чаи с десертами. Близость к кухне позволяла барсукам устраивать праздники хоть каждый день.

Тем не менее, Поттер не пошёл к ним, а пристально рассматривал других студентов. Гарри быстро нашёл искомое лицо и направился к цели.

— Привет всем. Седрик, можешь помочь? — обратился мальчик к играющим в настолки старшекурсникам.

— Что-то срочное? Мы уже заканчиваем.

— Да, срочное, — лаконично ответил Поттер. Диггори на мгновенье задумался.

— Слушаю,

— Сумеешь погасить свет во всей гостиной?

— Да. Сейчас?

— Нет, позже. Когда я скажу слово «искусство».

Старшекурсник немного удивился.

— Ну-у-у, хорошо. А когда…

— Ты услышишь, — перебил его Поттер, направившись к одноклассникам.

Когда Гарри подошёл к первокурсникам, все их разговоры внезапно стихли.

— Что, соизволил почтить нас своим присутствием? — злобно поприветствовала его Сьюзен.

Поттер проигнорировал её и прошёл дальше к окну.

— Гарри, я… — начала было Ханна, но Поттер и её проигнорировал, молча взобравшись на подоконник. На мгновенье взглянув на часы, Гарри оглядел комнату.

— Друзья, попрошу минуточку внимания! — громогласно объявил он на всю гостиную. Моментально десятки пар глаз уставились на него.

— Сегодня мы празднуем День Рождения замечательного человека, Ханны Аббот! Впервые я увидел её в сентябре, но порой кажется, что мы знакомы тысячи лет. Но и за тысячу лет не встретишь столь доброй и заботливой девушки. Ханна поможет слабому, утешит опечаленного, согреет теплом своей души всех и каждого. Уж поверьте мне, она никогда не предаст, никогда не обманет, не ударит в спину. Она словно настоящее произведение искусства одним своим видом воодушевляет людей и делает окружающих лучше… — Седрик, хоть и не сразу сообразив, молча погасил свет в гостиной.

— …И сегодня, от лица всего ныне почившего клуба дополнительной самоподготовки по зельям, мне хочется поздравить её с Днем Рождения и подарить прекрасный образец искусства. Ну а искусство — это ВЗРЫВ! — воскликнул Поттер, разводя руки в сторону. В тот же миг, откуда-то снаружи раздался пронзительный визг, и за спиной мальчика раскрылся гигантский огненный цветок. Первый из фейерверков озарил ночное небо.

Первокурсники ринулись к окну. Старшие студенты не остались в стороне, они моментально распахнули ставни и наколдовали удобные ступени наружу. Вскоре большая часть факультета стояла на свежем воздухе, наблюдая за переливами красок и игрой пламени в вышине. Залпы фейерверков, созданных по лучшим рецептам братьев Уизли, не оставили никого равнодушным.

— Смотрите, этот мой! Этот я сам сделал! — донёсся голос Эрни, когда разгорелось кроваво-красное зарево.

Поттер ухмыльнулся и осмотрелся по сторонам. Реакция людей ему была интереснее ярких всполохов. Вон Софи завороженно смотрит на небо, раскрыв рот. Парочка пятикурсников тихонько спорят, сам ли Гарри всё сделал или нет. Стивен безостановочно что-то рассказывает старшекурсницам — наверное, приписывает себе половину заслуг. Почти все реагировали ожидаемым образом.

Однако спрогнозировать реакцию Сьюзен Боунс не представлялось возможным даже с учётом опыта всех прожитых петель. Девушка стояла рядом и ошеломленно смотрела на небо. А когда последний снаряд благополучно сгорел в ночи, она неожиданно напряглась.

Поттер неотрывно смотрел на неё. Боунс пару секунд неподвижно стояла, задрав голову. Затем, поймав взгляд мальчика, резко отвернулась. Постояв немного спиной к однокурснику, она бросила беглый взгляд через плечо. Поттер всё ещё неотрывно смотрел на неё.

Неожиданно Сьюзен вздрогнула, затем медленно подошла к Гарри, протянула мизинец и тихо спросила: — Мир?

* * *

В комнате первокурсниц царило привычное оживление. Ханна воодушевлённо что-то рассказывала, Сьюзен же слушала в пол уха и время от времени поддакивала. Мыслями же рыжеволосая волшебница была где-то далеко.

— Вы наконец-то помирились? — внезапно спросила Ханна.

— Ха, ну да, конечно, — на автомате произнесла Сьюзен универсальный ответ на все вопросы.

— Сьюзи,

— А, что? — перестала витать в облаках девушка.

— Вы и вправду помирились? Всё станет как прежде?

— Ну, мы помирились, — ответила Сьюзен лишь на первый вопрос. На второй она не рискнула. Уж слишком часто её прогнозы не сбывались в последнее время. Особенно если они касались Поттера.

Вообще, вся история их отношений с мальчиком была странной и немного сумбурной. В начале Сьюзен, подавшись сиюминутному порыву, заключила сделку с Поттером. Отступать от своих слов не входит в её привычку, так что вскоре появился печально известный клуб юных зельеваров. Там как-то само собой они подружились.

Вообще, ребёнок может чуть ли не всех знакомых близкого к нему возраста записать в "друзья". Со временем появляется некоторая "разборчивость", и неудачные социальные связи отсеиваются. Позже с иными товарищами дороги начинают расходиться, и всё сложнее поддерживать общение на прежнем уровне. И вот к тридцати годам остаётся пара-тройка близких друзей, да и с теми не получается толком видеться.

Наверное кто-то в этот момент пожмёт плечами и скажет: "Такова жизнь". Но правда в том, что это не жизнь такая, это люди не умеют толком дружить. Большая часть нашего круга общения проистекает из каких-то вынужденных связей: соседи, однокашники, дети маминых подруг, коллеги. С ними легко дружить, ведь они находятся в одной "яме" с нами. Нам не нужно предпринимать какие-то сверхусилия, чтобы лишний раз встретиться — обстоятельства сами нас столкнут лбами. И со временем многие начинают воспринимать это как должное. Что не нужно предпринимать каких-то действий по сохранению дружбы, можно "просто дружить".

Однако что происходит, когда обстоятельства, напротив, активно мешают взаимодействию с человеком? Не дают увидеться? Даже банально поговорить. Тут-то и оказывается, что к тридцати годам человек уже забыл как это — активно дружить. Дружить против против направления градиента.

Сьюзен же «просто дружить» не умеет, да и не хочет. Ей кажется кощунственным заводить этакую эрзац-дружбу, просто потому что человек оказался с тобой в одной "яме". Если уж чем-то заниматься, то нужно это делать всерьёз, с полной отдачей. К сожалению, подобный настрой отпугивает большинство детей, так что к одиннадцати годам Сьюзен «по-настоящему» подружилась лишь с Ханной. Хотя вот тот же Поттер не боялся напора девушки (поэтому они и подружились), но, казалось, он вообще ничего не боится.

Принцип работы с полной отдачей она перенесла и на клубную деятельность. Раз уж стала главой их небольшой группы, то она должна стать идеальным начальником. Правда, как им стать, она не знала, поэтому и обратился за помощью к тёте.

«Про идеальных начальников не слышала, но за хороших расскажу. Хороший руководитель ставит нужных людей на подходящие им задачи и прикрывает их недостатки. Ну и попинывает время от времени, чтобы не расслаблялись», — ответила в письме родственница.

Что ж, с людьми и задачами у девушки выбора нет, а вот недостатки у Поттера нашлись очень быстро. У него не было здравого смысла. Вообще.

Сьюзен взвалила на себя тяжкую ношу — привнести немного адекватности в разум мальчика. Поттер же упорно сопротивлялся. Тем не менее, день за днём, шаг за шагом она лепила из Гарри нормального человека. Под её влиянием он даже перестал прятать бомбочки под подушкой! А потом грянул гром. Точнее, взрыв.

Девушка заботилась о нём, помогала ему, читала заумные книжки, вдалбливала ему в голову здравый смысл, а он! Наплевал на все её усилия, перечеркнул все её старания! Даже прижатый к стенке, этот гордец и не думал просить прощения, а лишь нёс чепуху про какой-то баланс.

Ситуация не казалось безнадежной. Поттер чуть ли не прямым текстом заявил, что принесёт извинения на «полноценном судебном заседании», и Сьюзен пошла у него на поводу. Всё оказалось зря — в последний момент он превратил «суд» в балаган, лишь бы не извиняться. Что ж, гордецы не просят прощения. Но это не беда — Сьюзен знает, как укрощать таких. Ведь она сама та еще гордячка.

Она применила стратегию матери. Её мама никогда не ругала дочь и даже не повышала голос. Но если Сьюзен сильно провинилась, то мать начинала её игнорировать. Не разговаривала, ничего не спрашивала, ничего не делала, а на все вопросы отвечала: «Мне всё равно, делай что хочешь». Беспроигрышная тактика — Сьюзен ни разу не продержалась больше двух дней. Хм, может, именно поэтому ей так необходимо признание других людей?

Однако здесь «всеразрушающее копьё» идеальной стратегии наткнулось на «неразрушимый щит» безразличия мальчика. Поттер банально игнорировал её игнорирование! Он как ни в чём не бывало ходил целую неделю. Гарри закрылся настолько глухой стеной отчуждения, что матери и не снилось.

Девушка беспомощно наблюдала за перевернувшейся ситуацией — теперь уже она жаждала его внимания. Дальше ждать бессмысленно, даже тётя посоветовала действовать. Ну, точнее, она написала: «Если бы я не разговаривала со всеми, от кого жду извинений — люди считали бы меня немой».

Случайно обронённое слово подсказало выход из тупика. В личном дневнике покойного дедушки она вычитала секретный приём. В Хогвартсе дедушка специально заваливал контрольные, глупил с домашним заданием и хулиганил, чтобы привлечь внимание властной старосты. К концу года та попросту не выпускала зачинщика проблем из своей хватки. В фигуральном смысле.

В общем, идея проста — прилюдно обозвать Поттера. Настоящий гордец не стерпит и выскажет ей всё в ответ. Да, выслушивать оскорбления неприятно, но терпеть сплошную стену безразличия и отчуждения ещё хуже. Пусть он лучше кричит на неё, ругается, но не молчит. Она оскорбит его, он её, а потом они попросят друг у друга прощения. В конце концов, она изначально только этого и ждала. Чтобы он извинился.

Девушка собрала всю свою обиду и раздражение, все свои эмоции и выплеснула на обидчика. Успех был близок, Поттер даже вздрогнул от напора девушки, но сдержался.

В тот день у неё состоялся тяжелый разговор с Ханной. Впервые за шесть лет дружбы они чуть ли не поссорились. Подруга в ультимативной форме потребовала извиниться перед мальчиком. Сьюзен много лет твердила, что Ханна должна быть более настойчивой, и вот та решила проявить стойкость в самый неподходящий момент!

Она с трудом убедила подругу не вмешиваться. У Сьюзен всё было под контролем, нужно только ещё немного надавить на Поттера. Он точно сорвётся, если устроить сцену в гостиной факультета. А потом в Большом Зале. А потом «отобрать» Эрни. А потом…

Сьюзен помотала головой, выбрасывая воспоминания о своих не самых достойных поступках. Зато она вспомнила другой случай из её жизни. Однажды поздно ночью, её дядя-магл — брат её отца — пришёл к ним в дом просить ночлега. Непутёвый родственник проигрался в пух и прах, оставив в казино только что полученную зарплату и все сбережения. Жена в ярости не пустила его на порог квартиры.

В ту ночь маленькая Сьюзен спросила дядю, почему тот не остановился, проиграв приличную сумму.

— Эх, Звёздочка, — печально ответил он. — Мне нужна всего одна верная ставка. Всего одна победа, и я бы всё отыграл назад. Я был в шаге от успеха!

В ту ночь маленькая Сьюзен пообещала себе: «Вот ТАК я никогда поступать не буду!» Забавно, похоже, у неё гораздо больше общего с дядей, чем она раньше думала.

Девушка прекрасно понимала, что она не права, что она перегнула палку, что она должна извиниться. Она всё понимала, но ничего с этим не делала. Поганое чувство, знаете ли.

Ситуация зашла в тупик и время заканчивалось. Они неумолимо отдалялись друг от друга. И вот прощальный фейерверк озарил ночное небо. Наблюдая за танцем красок, Сьюзен вдруг поняла: стоит последней искре потухнуть, как их перестанет что-либо связывать. Они станут совершенно чужими.

Понимал это и мальчик, поэтому так пристально смотрел на неё во время залпов. Но Сьюзен не смогла, у неё банально не хватило решимости извиниться. Она отвернулась.

Однако потом, совершенно неожиданно, у Сьюзен появилась идея. Нет, надежда. Надежда, что на самом деле ни ей, ни Поттеру не нужны никакие извинения. Что они оба просто хотят закончить этот дурацкий конфликт.

В слепой вере, на ватных ногах она подошла к Гарри и тихо спросила: — Мир?

Что ж, гордецы не просят прощения. Но они могут сделать вид, что ничего не было.

* * *

К концу ноября первокурсники сдали зачёты по всем предметам. На зачётах школьникам требовалось продемонстрировать усвоение минимального набора знаний и умений, необходимых для дальнейшего изучения магических дисциплин. Так, профессор Флитвик оценивал технику плетения контура чар (“проверял махание палочкой”, как выразилась Софи), профессор МакГонагалл спрашивала основные трансфигурационные схемы и общие принципы их построения. Профессор Снейп ещё в начале октября устроил письменный опрос на знание «небольшого количества» ингредиентов и их свойств (студенты взвыли, узнав, что под «небольшим количеством» профессор понимает трехзначные числа).

Позже всех зачёт принимала профессор Спраут. На нём требовалось идентифицировать два десятка растений по листьям, стеблям и корневищам. Многие дети, а в особенности маглорожденные из крупных городов, до Хогвартса с трудом отличают клён от дуба, что уж говорить про различные травушки-муравушки. Это далеко не бесполезное занятие, как может показаться на первый взгляд. Даже подвиды «обычных» растений могут обладать эссенциями различных концептуальных свойств, и путать их опасно для здоровья. Особенно на парах зельеваренья.

Все первокурсники Хаффлпаффа успешно сдали зачёт по травологии. Правда, не обошлось без курьезов — Энтони Хопкинс перепутал гигантский камыш с бамбуком, а Софи Роупер вместо «шалфей» говорила «шарпей».

— Молодцы! Поздравляю! Урок окончен, все свободны, — профессор Спраут была в хорошем расположении духа. — Гарри, задержись, пожалуйста, — тихонько добавила она. Мальчик молча кивнул.

Лишь когда они остались наедине, преподаватель заговорила вновь.

— Гарри, вчера весь факультет… Да что там, вся школа была свидетелем одного яркого инцидента. Как ты, наверное, знаешь, на территории Хогвартса запрещено взрывать хлопушки и фейерверки. Так что за вчерашнее представление тебе назначены отработки. До рождественских каникул три раза в неделю по вечерам ты переходишь в распоряжение мистера Филча.

— Мэм, так у меня уже…

— Я в курсе, — перебила его профессор Спраут. — Я уже поговорила с профессором Снейпом. Он согласился сократить количество ваших с ним встреч до двух в неделю до конца учебного года.

— Учебного года? — удивился мальчик.

— Да, — преподаватель мягко улыбнулась. — Поспеши, следующий урок скоро начнётся.

Очень странное «наказание» — по сути ему отменили половину отработок. Размышляя над столь необычной системой взысканий и поощрений, Гарри двинулся к выходу. Лишь у дверей теплицы его вновь окликнула преподаватель.

— Ах да, чуть не забыла. Директор просил вам передать: “Вчерашний салют был просто восхитительным”.

«А, понятно», — подумал Гарри.

Он прошёл первую проверку. Запустить салют в честь дня рождения подруги — очень в стиле Джеймса Поттера. Как и спасти друзей, закрыв их собой. Даже если речь идёт о простых школьных отработках. Убедившись, что мальчик не является полным воплощением Тома Реддла, директор сменил гнев на милость. В конце концов, по замыслу директора, Гарри Поттер должен полюбить обучение в Хогватсе, а отработки со Снейпом этому не способствуют.

* * *

— Вы идите, я потом к вам присоединюсь, — заявил Гарри после урока зельеваренья.

— Куда это ты собрался? — возмутилась Сьюзен. После примирения минула почти неделя. Всё это время девочка неустанно держалась поблизости от Поттера, словно боялась его потерять.

— По делам.

— По каким ещё де…

— Сьюзи, — тихо сказала Ханна, дернув подругу за рукав мантии. Сьюзен осеклась и смягчила тон.

— Хорошо.

— Ты ведь придёшь к нам? — осторожно поинтересовалась Ханна. Сегодня на факультете устраивали очередное пятничное чаепитие. Предыдущие два Поттер пропустил, так что Ханна переживала, как бы это не превратилось в привычку.

— Да, — Гарри был привычно немногословен. Эрни вопросительно посмотрел на него, но Поттер в ответ легонько покачал головой. Помощь не требовалось.

…

В школьном коридоре Поттеру преградили путь двое — близнецы Уизли.

— Вот он наш герой! — Сказал Фред.

— Наша знаменитость! — Восторгался Джордж.

— Приносим своим извинения.

— Мы думали, что ты скучный.

— Обычный.

— Правильный.

— Законопослушный.

— Но теперь, мы увидели.

— Узрели.

— Что ты похож на нас.

— Мы одинаковые!

— В тебе есть искра страсти.

— Огонёк озорства.

— Так что мы с гордостью.

— С радостью приветствуем.

— НАШЕГО ЕДИНОМЫШЛЕННИКА! — хором воскликнули близнецы. Их манера продолжать фразу друг за другом ошеломляла неподготовленного слушателя.

— Господа, — обратился Гарри к братьям Уизли с серьёзным тоном. — Мы с вами не одинаковые. Вы взрываете петарды и шумихи забавы ради. Я делаю бомбы, потому что хочу увидеть весь мир в огне. Мы с вами на разных уровнях.

Близнецы ошеломлённо уставились на Поттера. Гарри расправил плечи и поправил галстук. Братья недоуменно и синхронно моргнули пару раз.

— Шутка, — прервал паузу Поттер. — Я пошутил.

— Ха.

— Ха-ха.

— Аха-ха-ха! — залились смехом гриффиндорцы.

— Спасибо, Гарри!

— Ты раскрыл перед нами целый новый мир!

— Неизведанный пласт шуток.

— Шуток с каменным лицом.

— Надо немедленно попробовать.

Фред взмахнул палочкой, и на его голове появилась шляпа-цилиндр.

— Мистер Джордж, — карикатурно важным тоном начал он. — У вас вся спина белая.

Джордж не остался в стороне, на его переносице возникло пенсне. — Ах, мистер Фред! Какая призанятнейшая шутеечка!

— НУ КАК? — хором спросили близнецы.

— Надо ещё потренироваться, — скептически ответил Поттер.

Гриффиндорцы улыбнулись.

— Будем тренироваться!

— Днём и ночью!

— И когда достигнем заоблачных высот.

— В серьёзности.

— Предстанем на суд.

— Перед твоим суровым взором.

Поттер кивнул:

— Буду ждать.

Близнецы засмеялись вновь.

— А ты не такой спесивый.

— Как говорят слухи.

— Поэтому у нас для тебя есть подарок.

— Держи конфетку.

Гарри осторожно, всего двумя пальцами, взял конфету и медленно положил её в сумку. Взрыва не последовало. Поттер облегченно выдохнул.

Братья Уизли улыбнулись.

— Засим откланиваемся.

— Приятно было познакомиться.

— Обращайся, если что.

Гарри легонько кивнул.

— Взаимно. Кстати, не подскажете, где Гермиона Грейнджер?

— Мы лично её не видели.

— Но знаем.

— Что она убежала.

— В астрономическую башню.

— Бедняжка Гермиона, — вздохнул Фред.

— Наш несносный братец.

— Опять заставил её плакать.

— В детстве одна гадалка.

— Предсказала маме.

— Что наш Ронни станет ловеласом.

— Дон Жуаном.

— И Казановой в одном флаконе.

— Что ж, он решил прям с первого курса.

— Разбивать девичьи сердца.

— И доводить их до слёз.

…

Встреча с близнецами позволила Поттеру изрядно сократить время на поиски Гермионы. Подходя к двери на крышу башни, Гарри достал палочку. С учётом того, как выглядела их предыдущая встреча, лучше перестраховаться. Мало ли как она отреагирует на незваного гостя.

Дверь оказалась закрыта. Похоже, девочка учится на своих ошибках.

— «Алохомора!» — теперь путь на крышу свободен.

Крыша башни встретила мальчика пустотой, темнотой и тишиной. Декабрьское солнце давно исчезло за горизонтом, так что единственным источником света были яркие звезды на ночном небе. Обширная площадка на крыше была заставлена телескопами, стульями, столами и ящиками.

— Выходи, я тебя заметил, — решил попытать удачу мальчик.

Откуда-то слева раздалось недовольное цыканье. Гермиона перестала прятаться за столом, встала и отряхнулась.

«Ну надо же, она купилась!» — подумал Гарри. Впрочем, ничего удивительного — Гермиона часто попадается в подобные ловушки.

Тем временем девочка недовольным тоном обратилась к нему.

— Что ты тут делаешь? Башню нельзя посещать без преподавателя. Уходи, пока я не рассказала учителям.

Мальчик молча двинулся к подруге, по пути достав артефакт.

— Что это? — немного напряглась девушка. Поттер проигнорировал и этот вопрос.

— Смотри сюда, — указал Гарри на жезл. Он крепко зажмурил глаза и напитал магией проводник. Ночное небо озарила яркая вспышка.

Гермиона стояла перед ним, ошарашенно раскрыв рот. Взгляд её был пуст.

— Я пригласил тебя на чаепитие в гостиную Хаффлпаффа и ты согласилась. Ясно?

— Да, — ответила девушка с пустым взглядом.

Поттер пошёл к выходу, но Грейнджер осталась на месте.

— Иди за мной, — лишь после прямого приказа девушка пришла в движение.

…

Гермиона с небольшим волнением семенила за однокурсником, попутно озираясь по сторонам. В этой части замка она бывала не часто. Её спонтанное решение принять необычное приглашение уже не выглядело столь блестящей идеей.

— Мистер Поттер, — обратилась она.

— Гарри. Зови меня Гарри.

— Мистер Гарри Поттер, а зачем мы идём к вам на факультет? — девочка не могла противиться его просьбе, однако фамильярничать не собиралась.

— Немного развлечься, — что ж, из её собеседника приходилось клещами вытягивать ответы.

— Мне некогда развлекаться. Мне нужно делать домашнюю работу. Профессор МакГонагалл задала достаточно сложное эссе, я бы хотела успеть прочесть одну книжку, чтобы лучше разобраться в теме. А ещё…

Поттер резко развернулся.

— Гермиона, я прошу тебя. Кроме того, ты уже пообещала прийти.

Девочка задумалась. Доводы мальчика выглядели чрезвычайно логичными, убедительными и правильными. Ну а девочка, в отличие от прочих детей, всегда принимала исключительно правильные решения. У неё нет причин поступать нелогично.

…

Поттер хмурился. Конечно, он не возлагал особых надежд на магический жезл, однако настолько слабый эффект откровенно разочаровывал. Они даже не успели дойти до гостиной факультета, а Грейнджер уже начала своевольничать. Ещё немного и она вернётся в своё «обычное» состояние. Ну а Гермиона со своим обычным поведением образца первого курса на пятничном чаепитии — это катастрофа. Она вероятнее всего поссорится с кем-то, пытаясь поучать без спросу, а не заведёт новые знакомства. Похоже, придётся задействовать запасные варианты.

…

В гостиной факультета собралась целая толпа — посиделки были в самом разгаре. Барсуки дружат не только между собой, так что то тут, то там попадались представители других факультетов. Гермиона с гербом Гриффиндора на мантии не выглядела белой вороной на этом празднике жизни.

Поттер, не долго думая, отвёл Грейнджер к ближайшему скоплению людей — к Эйлин Хилли. Художница как раз демонстрировала свои новые произведения.

— Постой пока здесь, — сказал Гарри.

— Зачем? — удивилась Гермиона.

— Изучи картины.

Гермиона задумалась.

— Ну ладно, — ответила она, подходя к полотнам.

— … А вот здесь изображен шотландский кэльпи. Смотрите, как высоко он выпрыгивает из воды! А какие брызги! Это мне наконец-то покорилась анимация живописи!

Поттер непроизвольно перевёл взгляд на картину. «Вообще не похоже. Ну прям ни разу», — подумал он. Что ж, авторский взгляд художницы на окружающий мир перешёл на новый уровень. От магических существ остались одни названия, а внешний облик — полёт фантазии. Она художник, она так видит.

Гарри поспешил в противоположную точку гостиной. Там Груффуд Мур угощал всех желающих «чайными коктейлями» из кучи магических и лекарственных трав. Поттеру в кой-то веки повезло — рядом с ним сейчас никого не было.

— О, Гарри, привет. Налить что-нибудь?

— Да. «Песнь Сайи», пожалуйста.

— Хоро-о-о, а нет. Извини, младшекурсникам такое не наливаю. Торкает сильно, — Груффуд неловко улыбнулся. — Может возьмешь что-нибудь другое?

— Груф, мне прям очень надо именно «Песнь».

— Охотно верю, но нет.

Поттер вздохнул. Небо свидетель — он не хотел этого.

— Я расскажу Вальде, что ты ухлестываешь за Изольдой, изменщик.

— Кха-кха, — подавился чаем Груфф. — Что-о-о? Что за глупости?

— Ты же специально в качестве годового проекта взял тему динамических иллюзий у Флитвика. Как и Изольда.

— Откуда ты… Стоп, что? Изольда тоже?

— Она раньше тебя взяла эту тему, так что это ты за ней повторил. И тоже вслед за ней заказал в Особой секции манускрипт Каллисто.

— Я… — Груфф помотал головой. — Я даже знать не хочу, где ты это услышал, но… Но и что? Интересных тем не так много, многие берут одинаковые. Полезных учебников ещё меньше. В чём измена?

Поттер улыбнулся.

— Книга в одном экземпляре и её запрещено выносить из секции. Доступна лишь в конкретные часы, и поодиночке вам не хватит времени её прочесть. Так что теперь, холодными вечерами, прижимаясь друг к дружке, вы будете вместе изучать манускрипт при свете свечей. Как романтично! Ты ведь специально так всё задумал, да?

На лице старшекурсника отразилась испуг.

— Да я впервые подобное слышу! Я ничего не знал!

— Ну коне-е-е-чно. Вальда видела, как ты смотришь на Изольду. Буквально пожираешь глазами в клубе чайной культуры. Думаешь, она поверит в «случайность» такого совпадения? Особенно после моих слов?

— Ты не посмеешь. Ты ведь никогда не врёшь, — уверенно заявил Груффуд.

Улыбка Поттера стала ещё шире.

«Меня берут на понт. Как это мило», — подумал он.

— Вальда! — крикнул мальчик.

Груфф напрягся.

— Что? — отозвалась девушка.

— Мне нужно кое-что тебе сказать.

— Сейчас подойду.

Груфф напрягся ещё сильнее.

— Именно потому, что я никогда не вру, она и поверит в мою ложь. Это от бесчестных ты постоянно ждешь какого-то подвоха. На самом деле нужно остерегаться именно честных людей. Серьёзно, ты даже не заметишь, как они обведут тебя вокруг пальца.

Груфф запаниковал. Он понимал, что Вальда, известная своей ревностью, точно поверит Поттеру и устроит сцену. Глаза старшекурсника забегали, а руки задрожали.

— Ты монстр, — с упрёком произнес он, наливая заветный напиток. — Ты монстр, — повторил он, протягивая Поттеру коктейль.

Гарри с грустью посмотрел на кружку.

— Я не монстр, я чудовище, — тихо ответил он. Тут к ним подошла девушка.

— Гарри, что-то случилось?

— Просто хотел сказать, что ты сегодня потрясающе выглядишь. Постеснялся кричать на всю гостиную.

— Спасибо, — улыбнулась Вальда. — Кстати, Груфф, а ты…

Между старшекурсниками завязался разговор. Поттер не желал принимать в нём участие, так что поспешил к Гермионе.

За прожитые петли Гарри вольно и невольно узрел кучу чужого «грязного белья», стал свидетелем многочисленных драм и трагедий. Одна из них почти постоянно разгорается на первом курсе. Вот уже несколько лет Груфф ухаживает за Вальдой. Формально они не встречаются, но это не мешает Вальде ревновать парня к другим девушкам.

Груфф действительно случайно выбрал ту же тему, что и Изольда, однако Вальду это не успокоило. Неопределенность в отношениях и постоянные ссоры в итоге толкают парня в объятия Изольды. Тем более что он действительно давно на неё заглядывается.

Знание причин и следствий поступков открывают поистине безграничные просторы для манипуляций. Любым человеком можно манипулировать — достаточно определить, что им движет. Ну а возможность повторять эксперименты над людьми даёт мощный инструментарий познания психологии конкретного индивида.

Тем не менее, Поттер старался не прибегать к подобным манипуляциям. Не из-за каких-то моральных соображений, просто это скучно. Вся жизнь в петле времени похожа на один здоровенный «рояль в кустах», и наполнять её различными «баянами в папоротниках» достаточно уныло.

Однако тяжелые времена требуют отчаянных мер. Поттер отчаянно нуждался в этом отваре. «Песнь Сайи» — это успокаивающий и умиротворяющий напиток за авторством Груффуда. Одна порция погрузит в благодушное состояние даже взрослого волшебника. Груфф утверждал, что в отваре нет никаких запрещенных или наркотических веществ, но Поттер весьма скептически смотрит на это заявление — ведь половина кружки на весь вечер отправит любого младшекурсника в Страну розовых поней и магии Дружбы.

Гарри уже подходил к Гермионе. Судя по её цепкому взгляду, плотно сжатым губам и напряженной позе, она едва сдерживала себя от длиннющей тирады про то, как на самом деле выглядят все эти магические звери.

— Вообще-то, кэльпи… — начала Грейнджер своим высокомерно-поучительным тоном.

«Гермиона, хотя бы на час не будь такой… Гермионой!» — подумал Поттер, решившись на крайние меры.

Свободной рукой мальчик начал чертить контур заклинания, а его губы слегка подрагивали при мысленном чтении активационной арии. Магия концентрировалась вокруг кисти.

— Гермиона! — громко окликнул подругу Гарри, хлопнув её по плечу. Невербальный беспалочковый «Конфундус!» провалился. Плетение не удалось, заклятие сорвалось и откат ударил по Поттеру. Мальчик до зубного скрежета сжал зубы, дабы подавить болезненный крик.

Тем не менее, Гарри частично достиг желаемого. Девушка замолчала на полуслове и ошарашенно взирала по сторонам. Походу, неудачное ментальное заклинание сильно ударило ей по мозгам, повергая в шок и смятение.

— Держи, — выдавил из себя Гарри.

Гермиона взяла напиток в руки и самозабвенно принялась разглядывать кружку.

— Ну так что там с кэльпи? — потеряла терпение Эйлин. Художница жаждала узнать реакцию других людей на свои произведения.

— Кэльпи? — недоуменно переспросила Грейнджер.

— Да, ты что-то про них хотела сказать.

Гермиона в панике озиралась по сторонам в поисках подсказки.

— Это моё любимое животное? — неуверенно предположила она. Эйлин улыбнулась.

— Моё тоже, но что насчёт картины?

Первокурсница вновь стала разглядывать полотно.

— Мне нравятся цвета и их сочетания. Вода очень красиво нарисована. Брызги и волны как настоящие. Анимация плавная, как в кино. Это очень здорово, это очень круто. Я так не умею, и, наверное, никогда не смогу. Меня вдохновляют люди, способные на то, что неподвластно мне. Ты меня вдохновляешь. Я тебе завидую, — похоже, неудачное заклинание сорвало все ограничители в голове девочки, и она говорила, что думает. Из-за ошеломления Гермиона забыла, что нарисованная помесь морского конька и ламантина позиционируется как кэльпи. А иных претензий к картине у неё не было.

Эйлин моментально схватила Гермиону под руку и повела к другим полотнам.

— А что насчёт этих? — с улыбкой спросила она.

В ближайшее время Гермиона будет говорить исключительно правду просто потому, что выдумывать ложь со взбитыми мозгами сложно. Напиток настроит её на позитивную волну, так что вряд ли она будет зацикливаться на недостатках. Поскольку картины действительно являются неплохими, ссоры в ближайшее время не будет. Но это не точно.

Гарри взглянул на удаляющихся девушек. На сегодня он сделал всё, что мог. Точнее, всё, что хотел. Счастье Гермионы исключительно в её руках. Ну а Поттеру надо позаботиться о собственной руке.

Боль не утихла, а только сильнее разгоралась. Одна из причин редкого использования беспалочковой магии в наши дни — её чрезвычайно высокая травмоопасность. Любая ошибка в лучшем случае обойдётся адской болью, в худшем — разрывом магических цепей. Волшебник превратится в магла.

Конечно, Поттер не задействовал все свои цепи для неудавшегося заклятья, но потеря и четверти своего потенциала ради повышения вероятности социализации Гермионы — так себе сделка. Впрочем, скорее всего он отделается небольшим «растяжением» энергоканалов.

Гарри стоял у окна и массировал руку. Даже пытки калёным железом не столь болезненные, как повреждения магических цепей. Похоже, без посещения больничного крыла не обойтись.

Тут к нему подошла Сьюзен.

— Не знала, что ты дружишь с Грейнджер.

Поттер промолчал. В конце концов, это был даже не вопрос. Возникла неловкая пауза.

— Это когда вы успели сойтись? — гнула свою линию девушка.

— После Хэллоуина, — меланхолично ответил Гарри.

Сьюзен резко отвернулась. Она немного нервно реагировала на любое напоминание об их ссоре. Впрочем, девушка быстро оттаяла и встала рядом с мальчиком. Пару секунд первокурсники молча смотрели в окно.

— Опять ты один в углу стоишь, — произнесла она, пару раз ткнув Гарри локтём по поврежденной руке. — Пойдём к нам!

— Ай, больно, — безэмоционально произнёс Поттер, помассировав место удара.

— Хе-хе, — Сьюзен почему-то развеселилась от такой реакции. — Тогда пойдём к нашим, — потыкала она пальцем в предплечье мальчика.

— Пожалуйста, прекрати.

— Ты иди-иди, тогда прекращу, — ответила Сьюзен, продолжая безжалостно тыкать мальчика.

Гарри тяжко вздохнул. Похоже, поход в больничное крыло откладывается.

* * *

Утро для Поттера началось не с кофе, а с похода в больничное крыло. Рука с поврежденными магическими цепями словно горела. Вчера вечером мальчик решил не пугать товарищей своей травмой, а ночью ставить на уши мадам Помфри попросту опасно. Залечит так, что не отвяжешься.

В общем, ровно в половину девятого мальчик вошёл в обиталище колдомедика.

— Ах, мистер Поттер! Доброе утро! Вы сегодня немного рано, зелья доставят ближе к обеду, — добродушно поздоровалась с мальчиком целительница.

— Здравствуйте. Я не за снотворным, — ответил Поттер, закатывая рукав мантии.

— Что случилось? — резко выпалила мадам Пофри, подскочив со стула.

— Рука, беспалочковая магия, срыв плетения, резкая боль, — широкими мазками обрисовал ситуацию Гарри.

Целительница вцепилась в кисть мальчика стальной хваткой. Моментально посыпались диагностические заклятья, а к волшебнице полетели шприц и некая склянка с серебристой жидкостью.

— Когда? — отрывисто произнесла Помфри, обрабатывая место будущих уколов.

— Вчера, около восьми вечера.

Целительница молча кивнула. Не стоит обольщаться такой спокойной реакцией. Поттер знал, как только диагностика и первичное лечение закончатся, грядёт буря.

Поток воздуха опрокидывает мальчика в койку, жгуты надежно фиксируют пациента, а ложка со смердящим сиропом подлетает ко рту.

— Пей, — без сантиментов приказывает целительница, набирая в шприц серебристую жижу.

Поттер молча подчинился. Зелье сработало почти моментально, отрубив мальчику все органы чувств. Разум оказался словно запертым в клетке посреди бескрайнего Ничто. Ничего не видно, не слышно. Нет ни вкусов, ни запахов. Не ощущается ни пространство, ни собственное положение, ни тело. Мозг, разом лишившийся откликов от всех своих сигналов, на автомате впадает в панику. Даже умудренному опытом Поттеру с трудом удалось сохранить спокойствие.

В подобном состоянии восприятие времени искажается. Секунды кажутся часами, а минуты бесконечностью. Приятного в этом мало, однако блокировка всех чувств позволяет целителю воздействовать на магические цепи без риска вызвать непроизвольную реакцию пациента. Иной раз такая реакция опаснее самой травмы.

Чувства вернулись также резко, как и пропали. Теперь мозг впал в ступор от обилия информации. Однако ошеломление длилось недолго.

— Что со мной?

— Повезло. Растяжение и микротрещины энергоканалов. В вашем возрасте и первое и второе ещё не критично. В этот раз всё обойдётся без тяжелых последствий. Но вот следующий может поставить крест на способности колдовать. Я не знаю, в какой книге вы вычитали упражнения на беспалочковую магию, вроде бы, они все лежат в Особой Секции, но занятие ею в одиночку, без постоянного надзора сведущего волшебника, без грамотного целителя под рукой и без сопутствующего курса зелий, больше смахивает на извращенную форму суицида, — вещала мадам Помфри, попутно проверяя пульс, давление и реакцию зрачка на световой раздражитель.

— Несмотря на все мои протесты, профессора не спешили ограничивать ваши самодеструктивные наклонности. «Дождемся первого провала!» ответили мне. Они ожидали вашей неудачи ещё в сентябре, решили дать вам самостоятельно набить небольшие шишки на простеньких манипуляциях. А после запретить или взять под контроль. Признаюсь, вы удивили. Продержаться до декабря и не загреметь на больничную койку — это действительно достижение. Но чем выше взлетаете, мистер Поттер, тем больнее падать. Ваш первый провал не закончился простой болью и температурой, как вам могло показаться. Он закончился необратимыми последствиями. Вы это понимаете?

— Да, — честно ответил Поттер.

— Нет, не понимаете. Иначе обратились бы к преподавателям. Но вы сознательно не просили помощи, а занимались в одиночку. Ради чего? Покрасоваться перед друзьями? Обратить на себя внимание? Продемонстрировать свой талант? Что из перечисленного важнее вашей жизни? Поймите же, она у вас одна, и гробить её ради… — тут Поттер непроизвольно фыркнул.

— … А. Ясно, — осеклась целительница. — Юношеская самоуверенность. Легкомысленность. “Меня это не коснётся”. “Мне это не грозит”. “Со мной всё будет хорошо”. Как же часто подобная жизненная позиция приводила к трагедии. Даже слишком часто, — мадам Помфри покачала головой. — Вижу, мои слова вас не убедили. Однако всё же надеюсь, мне удалось посеять зерно сомнений. И что разум когда-нибудь победит. Ну да ладно, перейдём от далёкого будущего к ближайшему. Следующую неделю вам придётся носить двимеритовую шину. Двимерит не пропускает магию, так что высокий естественный фон не будет мешать заживлению энергоканалов. Правда, и использовать волшебную палочку до конца месяца вы также не сможете, я выпишу вам освобождение от практических аспектов занятий. А ещё я крайне не рекомендую колдовать без палочки в ближайшие полгода. Вам всё понятно?

— Да.

— Тогда свободны.

Поттер медленно одевался. Одной рукой не так-то просто застегивать многочисленные пуговицы на рубашке. Тем временем мадам Помфри приводила больничное крыло в порядок. Несколько взмахов палочкой, и многочисленные склянки, шприцы и артефакты сами полетели на свои места.

— Признаюсь, вы очень стойко перенесли и боль, и зелье Чистого Разума. Мало кто сохраняет спокойствие, оставшись без всех органов чувств, — прокомментировала целительница, заполняя бланк освобождения от занятий.

— Пустяки, — пожал плечами Поттер. — Бывало и хуже, — тихо добавил он.

Раздался громкий звон разбившейся склянки. Это мадам Помфри потеряла контроль над заклинанием. Она медленно повернула голову к Поттеру, её взгляд пугал.

«Упс, услышала», — успел подумать мальчик, прежде чем его накрыл шквал диагностических чар.

…

Проверка затянулась на несколько часов. Целительница так и не узнала, что же в жизни одиннадцатилетнего мальчика было хуже, чем только что пережитое лечение. За исключением шрама на лбу, не было никаких следов травм, переломов и ранений. Мадам Помфри сцедила почти поллитра крови, но ни один анализ не выявил сильного отклонения от нормы. Мальчик полностью здоров. Ну, если не обращать внимание на легкий дефицит веса.

В итоге Гарри освободился лишь к обеду, так что сразу отправился в Большой зал. Наверняка одногруппники уже распереживались — мальчик никому не говорил, куда уходит.

— Поттер! Где ты там бродишь всё ут… — начала было Сьюзен, но тут её взгляд уткнулся в шину. Туго перевязанная рука, закреплённая в согнутом положении, выглядела будто сломанная. — Гарри, что с тобой? — испуганно спросила девочка.

— Травма, — равнодушно ответил мальчик.

— Это же не я, да? Я же не сильно тогда ударила, правда ведь? Я тут ни при чём, да? — Сьюзен была близка к панике.

— Ты… — «здесь ни при чём», хотел ответить Поттер, но в последний момент передумал. — … в этом уверена?

Глаза девочки округлились от ужаса.

— Гарри, прости меня пожалуйста! Я не хотела, я не думала, что так сильно ударила! Я не знаю, как так вышло, я не контролировала себя! Я не специально, извинипростименяпожалуйста, — Сьюзен едва сдерживала всхлипы.

— Я пошутил. Это я неудачно скастовал одно заклинание. Ты тут ни при чём, — поспешил успокоить её мальчик.

— Правда? — с надеждой спросила она.

— Разве я тебя когда-нибудь обманывал?

Сьюзен громко зарыдала. Ханна поспешила обнять и утешить подругу, между делом бросив укоризненный взгляд на Поттера. Сам же Гарри ошеломленно смотрел на них. Убеждение закончилось провалом, и, честно говоря, было совершенно не понятно почему.

Тут Софи ободряюще похлопала Поттера по плечу. Её абсолютно счастливая улыбка не сулила мальчику ничего хорошего.

Так оно и вышло. К вечеру весь факультет знал про кипящие страсти на первом курсе. Поттер пришёл с Грейнджер на пятничное чаепитие. Сьюзен в порыве ревности сломала мальчику руку.

* * *

Едва Поттер переступил порог совятни — круглого каменного помещения с окнами без стекол, — как ему на плечо спикировала Букля. Птица потерлась головой об щеку Поттера и дружелюбно цапнула его за руку.

— Да, да, я тоже рад тебя видеть, — устало произнес Поттер, взлохматив перья своему фамильяру. Сова немного заскучала в последнее время — после закрытия клуба зельеварения у неё совершенно не было работы.

— Есть дело. В понедельник утром надо доставить письмо адресату.

Букля прочла графу «получатель» и её благодушное настроение разом куда-то улетучилось. В янтарных глазах птицы теперь читался немой вопрос: «Ты что, дурак?»

— Нет, просто так надо.

Букля наклонила голову набок.

— Люди гораздо трепетнее относятся к бумажным посланиям, чем к устным речам.

Птица царапнула мальчика когтями по руке.

— Нет, самостоятельно отдать письмо я тоже не могу.

Сова громко ухнула.

— Эффект не тот.

Букля схватила письмо и полетела к потолку, где и уселась на жёрдочку. Обиделась.

…

Утром понедельника первокурсники Гриффиндора были взволнованы редким событием — мисс Несносная Зазнайка получила от кого-то письмо. Красивая белая полярная сова грациозно приземлилась рядом с девушкой, принеся с собой запечатанный конверт.

— О-о-о! Что это? Любовное послание? — с азартом спросила Парвати Патил.

— Скорее уж официальный вызов на дуэль. А я же говорил, её привычка швыряться проклятиями до добра не доведёт! Ну, и от кого оно? — Рон Уизли попытался заглянуть Гермионе через плечо.

— Заткнись! Это не твоё дело! — крикнула Грейнджер, отворачиваясь от настырного одноклассника. И, тем самым, открывшись перед Парвати.

— Гарри Джеймс Поттер. Официальное извещение, — прочла Патил. — Так слухи не врали… — мечтательно произнесла девушка.

— Ха, да Поттер уделает её одной левой! Как уделывает в учёбе! — радостно воскликнул Рон.

— Ты хотел сказать “одной правой”. Левая то у него сломана. Из-за Гермионы, кстати.

— Я не голодна! — воскликнула Грейнджер, подрываясь из-за стола. Девушка поспешила куда подальше от своих однокурсников. Лишь спрятавшись от всех в заброшенной аудитории, она осмелилась открыть письмо.

«

С радостью сообщаю благую весть. Мне удалось выбить для вас место на сегодняшнем мероприятии. Так что в 20:30 жду у входа в гостиную Гриффиндора. До места встречи провожу сам.

P.S. Маску и одеяние уже раздобыл.

Гарри Джеймс Поттер

»

…

Учебная неделя для первого курса Хаффлпаффа началась со сдвоенной пары по трансфигурации вместе с Гриффиндором. Барсуки гурьбой пришли за десять минут до начала занятия — опаздывать на урок профессора МакГонагалл желающих не было.

У входа в аудиторию стояла, облокотившись на стену, Гермиона Грейнджер.

— Мистер Поттер, можно тебя… вас отвлечь на минуту? — спросила она у подошедшего мальчика.

Мальчик кивнул головой.

— Я быстро, — ответил он на вопросительный взгляд Сьюзен.

Гарри и Гермиона отошли за угол коридора.

— Мистер Поттер, не объясните, что это? — девушка протянула послание.

Гарри осторожно взял конверт, внимательно изучил письмо, поковырял пальцем чернила. Задумчиво хмыкнул. Оторвал небольшой кусочек бумаги и тщательно пожевал его.

— С вероятностью в девяносто девять процентов, это моё письмо.

— Да знаю я, что это твоё письмо! — крикнула Гермиона. Потом, словно испугавшись собственного голоса, съёжилась и шёпотом добавила. — Я не пойму, о чём идет речь.

Поттер смерил Гермиону тяжелым взглядом. Девушка напряглась.

— Как много вы помните с пятничного чаепития на нашем факультете?

— Ну-у… Многое. Почти всё.

— Абсолютно все свои слова, пожелания, вопросы и просьбы? Признаюсь, ваше поведение в тот вечер сильно отличалось от привычного.

— Ну-у, там такая расслабляющая атмосфера была. Я могла что-то ляпнуть не подумав.

— Ах вот оно что. Ляпнуть не подумав, — Поттер со вздохом закрыл глаза. Девушка молча и напряженно ожидала дальнейших слов.

— Мне стоило больших усилий выбить для вас место. Обычно туда не допускаются представители других факультетов, но я лично за вас поручился перед многими людьми, — Поттер сокрушённо покачал головой. — Вы ставите меня в очень неловкое положение. Отказаться в день встречи, подумать только! Мы просто не успеем найти замену…

— Да не отказываюсь я! — взволнованно произнесла Гермиона. — Я просто… просто запамятовала некоторые подробности, вот! А вовсе не бросаю в последний момент.

— Точно? — с прищуром спросил Поттер.

— Да!

Поттер взглянул на часы.

— Сейчас не место и не время. Пара скоро начнётся. Поспешим, а подробности расскажу вечером.

…

Первокурсники застали редкое зрелище. Хоть звонок уже прозвенел, профессор МакГонагалл хранила молчание. Женщина смотрела на бланк освобождения от занятий, совершенно не обращая внимание на студентов. Школьники, удивленные поведением декана Гриффиндора, хранили тишину. С каждой секундой напряжение нарастало и нарастало.

— Каждый год от трёх до десяти студентов приходят к нам с одним вопросом, — прервала молчание преподаватель. — Формулировки бывают разные, но смысл примерно один. Почему профессора утаивают знания? Почему не рассказывают о “настоящей” магии, а учат здоровых людей ходить на костылях? Почему мы не колдуем без волшебной палочки? — декан Гриффиндора оглядела удивленных школьников.

— Каждый раз мы даём один и тот же ответ. Повторяем заученные наизусть фразы, что оптимальный путь развития магических способностей давно найден. Что в девяносто пяти процентов случаев специализированный мистический знак, в частности, волшебная палочка, даст лучший результат. Что беспалочковая магия является чрезвычайно травмоопасной. К сожалению, именно последний аргумент меньше всего заботит школьников. И зря. К примеру, поднимите руки, у кого хотя бы один раз не получалось заклинание.

Студенты, ошеломлённые необычным началом урока, неохотно поднимали руки.

— Что, у остальных абсолютно все заклинания получались правильно и с первой попытки? Не стесняйтесь, поднимайте руки. Вот, теперь правдивая картина. Что происходит при неправильном заклинании? “Ничего”? Магия уже влита в активационный контур, куда она девается? По-разному. Соответствующее явление называется «откатом» заклинания. Иногда оно проявляется в виде странного эффекта, иногда в виде хлопка, иногда откат бьёт по волшебной палочке. Поднимите руки, у кого при не сработавшем заклинании палочка странно вибрировала или нагревалась.

На сей раз около половины класса подняли руки.

— Думаю, остальные просто не замечали. Это и есть одна из форм отката. При разрыве контура заклинания магия идёт по пути наименьшего сопротивления во всех направлениях. То есть, по эфиру как к месту разрыва, так и к палочке. Каждый год несколько палочек попросту расщепляются от подобного отката, — профессор замолчала и медленно подошла к Гермионе.

— Мисс Грейджер, не одолжите ли свою? Спасибо. И так, смотрите. Десять и три четверти дюйма, сердечная жила дракона. Прекрасная палочка, высококлассная основа. Сердечная жила иной раз достигает до дюйма в сечении и является одним из лучших материалов по проводимости магии. Палочка именно с такой основой буквально взорвалась на моём занятии в прошлом году. А теперь задумайтесь. Если откат рвёт в клочья сердечную жилу дракона, что он сделает с вашими магическим цепями? “Ничего”?

Преподаватель тяжелым взором оглянула собравшихся в аудитории школьников, а после вернула мистический знак хозяйке.

— В этом году только среди первокурсников двенадцать человек высказали пожелания учить беспалочковую магию. Причиной такого взрывного роста интересующихся является один из присутствующих здесь студентов.

Поттер почти что физически ощутил, как в него утыкается два десятка взглядов.

— Занятия беспалочковой магией можно сравнить со скалолазанием. Одно неверное движенье — и сорвёшься в пропасть. По мнению всех преподавателей Хогвартса, вначале необходимо научиться крепко стоять на ногах, а не сходу лезть в горы. За семь лет лучше освоить вальс, а не умение подниматься на метровые холмы. Потому что паденье даже с метрового холма чревато последствиями. Например, один из присутствующих здесь студентов допустил ошибку всего в одном заклинании и на неделю потерял способность колдовать. И поверьте, он ещё легко отделался.

— Да как вы допустили! Вы же видели, как он колдует, почему не запретили?!

— Мисс Аббот, я очень тронута вашей заботой о ближнем, — устало ответила МакГонагалл. — Но мы, преподаватели, не можем всю жизнь вытирать вам сопли. Мы не хотим и не будем защищать вас от всех опасностей. Если студент захочет сунуть голову в пасть разъяренному гиппогрифу, мы не будем его останавливать. Если студент захочет разбиться на метле, мы его не спасём, — преподаватель заложила руки за спину и мерно вышагивала между рядами парт.

— Исчезающие лестницы, взрывающиеся котлы, полтергейст, стычки старшекурсников в коридорах, кровожадная живность Запретного леса, плотоядные растения в теплицах... В школе столько опасностей. Так почему же преподаватели ничего с ними не делают? Думаете, мы не можем избавиться от Пивза? Починить ступени? Утихомирить "Плакучую Иву"? Можем. Так почему же бездействуем?

Профессор замолчала на несколько секунд, дав студентам возможность самостоятельно обдумать вопрос.

— Обучение должно быть опасным, потому что магия сама по себе крайне опасна. Тем более с волшебными палочками, которые дают возможность даже одиннадцатилетнему ребёнку убить ближнего своего десятком способов. Именно поэтому мы поддерживаем определённый уровень угрозы жизни и здоровью студентов. Чтобы вы привыкли. Привыкли постоянно ощущать угрозу вокруг. Привыкли точно соблюдать инструкции, следовать рецептам, исполнять указания. Ведь цена даже одной ошибки может быть слишком высока.

МакГонагалл цепким взглядом обвела аудиторию, пристально наблюдая за реакцией первокурсников.

— У вас ещё будет время обдумать эту прописную истину, а сейчас давайте начнём наш урок.

...

Едва прозвенел звонок, Сьюзен подбежала к Гарри.

— Поттер! Почему ты сразу не сказал, что это откат от заклятья?!

— Я именно это сразу и сказал.

— Ты был недостаточно убедителен!

Гарри закатил глаза. На рациональном уровне парировать некоторые аргументы попросту невозможно.

— Мистер Поттер, мисс Боунс. Минус пять очков с Хаффлпаффа. Личные разборки оставьте за дверью кабинета, — раздался голос декана Гриффиндора.

— Но профессор, урок уже закончился! — удивилась Сьюзен.

— Именно поэтому я всего лишь снимаю баллы.

* * *

Уже в 20:00, за полчаса до назначенного времени, Гермиона Грейнджер подошла ко входу в гостиную своего факультета. Конечно, нерационально тратить своё время на бесцельное ожидание, но на продуктивную деятельность девушка уже была неспособна. События последних нескольких дней не давали ей покоя. И чем дольше она рефлексировала, тем больше находила странностей.

Весь вечер пятницы прошёл как в тумане. Оставим за скобками, как она вообще попала на посиделки к барсукам — это отдельный вопрос. Однако её поведение во время “чаепития” тоже было весьма необычным. Нет, ею не управляли словно марионеткой, все слова и поступки были именно её словами и поступками. Она говорила, что думала, но совершенно не думала, что говорит.

Последствия столь беспечного поведения нарастали как снежный ком. В субботу с ней приветливо поздоровались некие смутно знакомые старшекурсницы с Хаффлпаффа. Их радушие пугало, но не несло неудобств. В воскресенье Гермиона стала фигуранткой каких-то глупых слухов. Впрочем, это не критично — просто теперь причин избегать своих одноклассников на одну больше. В понедельник внезапно выяснилось, что она подписалась на какое-то мероприятие. Причём хоть убей, но вспомнить, когда это было и где, она не смогла.

Что дальше? Она заложила родительский дом? Продала душу дьяволу? Гермиона твердо намеревалась выяснить все подробности того вечера и закрыть эту странную главу своей жизни. Желательно без посещения каких-либо мероприятий. Это тогда, у кабинета, под влиянием момента и воззванием к совести она согласилась. Сейчас же, спокойно обдумав ситуацию, она не нашла причин идти. По крайне мере, пока не услышит все детали.

Впрочем, ситуация вскоре разрешится. Из-за угла уже появился её странный одногодка — Гарри Поттер. Мальчик быстрым шагом двигался к ней, и подойдя поближе, резко выпалил.

— Иди за мной. Поспешим, мы опаздываем.

— Куда поспешим? — опешила Гермиона, но Поттер ни на миг не остановился. Гермиона побежала за ним. — Куда мы идём? Что за мероприятие? Эй, ты слышишь? Куда ты меня вообще тащишь?!

— На ТСХ.

— Что такое “ТСХ”? Эй, ответь мне! — Гермиона не выдерживала темп мальчика и время от времени переходила на бег.

— Темная Сторона Хаффлапаффа.

— Что такое “Тёмная Сторона Хаффлапаффа”?

— Нет времени объяснять, пойдём быстрее.

Гермиона взорвалась от гнева. Она встала как вкопанная посреди коридора и закричала в спину мальчику.

— Я не сдвинусь с места пока ты мне НОРМАЛЬНО всё не объяснишь! Куда мы идём, кто там будет, что на ТСХ делать?!

Поттер нехотя остановился и медленно развернулся к ней.

— В пятницу ты познакомилась со светлой стороной моего факультета. Раз в неделю мы собираемся повеселиться и забыть про свои проблемы. Только вот эти проблемы никуда не деваются. Они есть у каждого из нас. День за днём они порождают в людях темные чувства и эмоции. Стресс, обида, злоба. Конечно, можно залить всё беспечным весельем и радостью, но ещё лучше выплеснуть их. Избавиться от них. “Как?”, спросишь ты. Вариантов много, и разным людям подойдут различные способы. С одним из них я и хочу тебя познакомить. Тёмная сторона Хаффлпаффа. Место, где мы избавляемся от гнева, — вкрадчиво говорил Гарри.

— И что мы там делаем? — шёпотом спросила Гермиона.

— Мы? — улыбнулся Поттер. — Мы собираемся вместе и… играем в настольные игры.

Возникла пауза. Девушка ошеломлённо моргнула раз, потом ещё раз. Продолжения не было.

— Пха, — в конце концов выдавила Гермиона. — То есть ты меня тащишь играть в настолки? Господи, а сколько пафосу то было, — девушка закрыла глаза и помотала головой. — Я возвращаюсь. Глупые игры мне не интересны.

Она развернулась и пошла в сторону гостиной Грифиндора.

— И сколько ты ещё так протянешь? — крикнул ей вслед Поттер.

— Что? — не поняла вопроса Грейнджер.

— Ты уже минимум однажды сорвалась и атаковала однокурсника. А мы ведь ещё и семестр не отучились. Признай, у тебя проблемы с гневом.

— Заткнись! Это не твоё дело! — закричала Гермиона.

— Оно стало моим, когда ты меня атаковала! Что, уже забыла? «Депульсио!» на вершине Астрономической башни. Всего пару сантиметров правее, и я бы перелетел через перила. Да ты чуть не убила меня там, а теперь говоришь “не твои проблемы”?!

— Я сама справлюсь со своим гневом!

— Конечно справишься. Если начнёшь хоть что-то делать. Только вот ты же нихера не делаешь! Весь день прячешься от них в библиотеке! Но не получится вечно убегать от своих проблем!

Гермиона, еле себя сдерживая, гневно смотрела на Гарри. Поттер, тяжело дыша, с вызовом смотрел в ответ. Молчание затягивалось.

— Послушай, я же многого не прошу, — первым “сдался” в этом немом противостоянии мальчик. — Один раз, всего один раз сходи со мной на это чёртово мероприятие, и я от тебя отстану. Даю слово. Считай это компенсацией за нападение, идёт?

Спустя несколько секунд напряженного молчания, девушка едва заметно кивнула головой.

…

— Долго ещё? — спросила Гермиона у своего спутника.

— Почти пришли. Да, кстати. Вот, держи, — ответил Поттер, достав из котомки длинный чёрный плащ и детскую маску с заячьими ушками.

— Что это? — удивилась девушка, принимая предметы.

— Плащ и маска.

— Аргх! Ты невыносим, ты в курсе? Зачем они мне? Мы же идём играть в настолки, да?

— Маска чтобы её снять, плащ чтобы его отбросить.

— Не понимаю. Ничего не понимаю.

— Это нормально, нормальное состояние. Я жизней двадцать прожил, ничего не понимания, — ответил Поттер, напяливая на себя похожий плащ и расписную венецианскую маску. — Кстати, нам сюда, — указал мальчик на ничем не примечательную дверь.

Стоило первокурсником переступить порог, как в нос ударил стойкий запах благовоний. Единственным источником света в помещении был парящий под потолком тусклый белый кристалл, который едва ли озарял четверть комнаты. По центру полупустой аудитории стоял стол и пять маленьких стульев. А рядом со столом находился высоченный здоровяк.

Огромный, почти двухметрового роста пятикурсник с Хаффлапаффа, тоже в плаще и в маске, с шумом втянул в себя воздух.

— Свежее мясо, — оскалился он в хищной улыбке.

Гермиона негромко икнула.

— Тедди, ты их пугаешь, — подала голос невысокая третьекурсница с таким же нарядом. — Смотри, зайчик совсем уже дрожит, — она приобняла гиганта и тихим, но прекрасно различим шёпотом добавила. — Подожди пока капкан захлопнется.

Гермиона уже собралась что-то сказать, как вдруг громко скрипнула дверь.

— Народ, привет! О, я смотрю, все уже собрались, — в комнате появилось новое действующее лицо. Габриэль Трумэн, староста Хаффлпаффа. Гермиона его сразу узнала, ведь он единственный из присутствующих не носил маску и плащ.

— Габ, — кивнул здоровяк.

— Приветики, — улыбнулась третьекурсница.

Поттер молча помахал рукой. Грейнджер недоуменно озиралась на собравшихся.

— И так, новички, все в курсе, чем мы тут занимаемся? — спросил староста, лучезарно улыбаясь.

— Да, — ответил Поттер.

— Нет! — крикнула Грейнджер.

— Гарри, ты что, ничего ей не рассказал? — нахмурился Габриэль.

— Я рассказал необходимый минимум.

— Да бред он тут рассказал! Вы же не в настолки тут играете?

— Почему нет? — удивился староста. — Вот, сегодня «Монополия» будет, — парень помахал коробкой.

— А наряды и вот это вот всё зачем нужно, — Гермиона обвела рукой комнату.

— Для создания подходящей атмосферы.

Девочка задумалась.

— На что играем? Какие ставки?

— Да нет никаких ставок, играем чисто на интерес и в своё удовольствие. Проигравший ничего не теряет, победитель ничего не получает. Ну, кроме эмоций, конечно, — улыбнулся староста. — Однако сразу предупреждаю. Покинуть комнату можно или сейчас, или после игры. Как только начнём, уйти не получится. Решайся, ты с нами?

Гермиона напряженно обдумывала ситуацию, скрестив руки на груди и нервно перебирая пальцами. Ситуация выглядела, мягко говоря, странной. Однако Габриэль Трумэн, хоть и не блистал академическими знаниями, обладал безупречной репутацией. Вряд ли тут будет твориться что-то непристойное.

— Хорошо, я с вами.

— Ей! — обрадовался староста. — Миранда, разложи пока всё, а я достану напитки, — парень кинул коробку с игрой третьекурснице.

— О’кей.

Ребята уселись на стулья. Гермиона подвинулась поближе к Гарри, а во главе стола разместился староста. Он достал из чемодана четыре дымящихся бокала и отлевитировал их собравшимся.

— Что это? — нахмурилась девочка.

— Тонизирующий напиток.

Гермиона молча разглядывала непонятную субстанцию в бокале. Молодой леди не пристало пить непонятно что в незнакомой компании.

— За твоё здоровье, — Поттер с громким звоном чокнул бокалы и одним глотком осушил свой.

Тут девочка вспомнила одну цитату из книги «Пословицы народов мира». Самая глупая, бесполезная и бессмысленная поговорка, что она когда-либо слышала: «Горит сарай — гори и хата».

Гермиона залпом выпила свой напиток. На вкус он оказался не так уж и плох, и действительно неплохо тонизировал. Девочка почти сразу ощутила прилив сил и энергии.

— И так, меня зовут Габриэль Трумэн, и сегодня я буду вашим Смотрителем. Смотрителем за соблюдением Правил. Всего три правила.

— Первое. Что происходит на Тёмной стороне, остаётся на Тёмной стороне.

— Второе. Рукоприкладство и заклинания запрещены.

— Третье. С момента начала Игры до её конца нельзя покидать комнату.

— Если вы не согласны с правилами, покиньте нас сейчас и никогда не возвращайтесь.

Габриэль оглянул собравшихся. Никто не шелохнулся. Староста взмахнул палочкой, и света в комнате стало ещё меньше.

— Весь мир Театр, а люди в нём актёры. Каждый из нас играет множество ролей. Дома — роль ребёнка, в Хогвартсе — школьника. Надев одну личину, мы идём к близким, а незнакомцев встретит уже другая. Мы играем свои роли от рождения и до могилы. У каждого из нас с десяток ролей, которые мы меняем словно маски. А за этими масками скрываются наши истинные чувства, наше истинное «Я». Но здесь, на Тёмной стороне Хаффлапаффа, мы можем быть самими собой. Господа и дамы! Пришло время сбросить маски!

Теодор и Миранда синхронно сняли маски и небрежно кинули их за спину. Поттер аккуратно снял свою и положил под стул. Гермиона, немного посуетившись, повторила за ним.

— Все мы скованны кучей цепей. Имя им мораль, этикет, культура, воспитание, позиция в обществе, ожидания других людей. Часть оков на нас повесели силой, часть взвалили мы себя сами. Все они сдерживают нашего внутреннего зверя. Каждый день мы подавляем часть себя, пряча неприглядное «Я» в дальний уголок. Но только здесь, на Тёмной стороне Хаффлапаффа, мы можем быть самим собой. Господа и дамы! Пришло время обнажить свою истинную сущность!

Трое человек синхронно скинули с себя плащи. Гермиона же запуталась в узлах, и в итоге неловко стянула его через голову.

— Итак начнём. Теодор, бросай кубики.

У здоровяка выпала тройка, и он ткнул пальцем свою фигурку. Бурый мишка неспешно почесал себя за ухом и прошёл на три клетки вперёд. После чего сонно зевнул и завалился в спячку.

— Лавка травника. Покупаешь?

— Конечно, — ответил Тедд, отсчитывая необходимую сумму.

— О боже мой, какая тупая стратегия. Да только полный имбецил потратит стартовые деньги на эту дешёвку! — ехидничала Миранда.

— А? Что? Мне показалось или кто-то сейчас пискнул? — стал озираться по сторонам здоровяк. — Кажется, звук шёл откуда-то от пола, — Тедд наклонился к девушке. — Эй, карланша, ты что-то сказала или как обычно попёздывала ртом?

— Ой, как это мило, наш большой ребёнок выучил новое оскорбление. Наверное, от мамочки своей узнал, да? Как ещё с таким идиотом раз…

— Миранда! — перебил её староста. — Не задерживай игру. Твой ход.

Девушка кинула кубик — выпало пять очков. Легкое касание рукой, и вот её фигурка — чёрная кошечка — грациозно прыгнула на нужную клетку.

— Поле «Шанс», тяни карту, — сказал Габриэль.

— Единственный шанс для неё, это проституция, — пробасил здоровяк. — Да и то не факт. Кто вообще позарится на такую уродину?

Гермиона с выпученными глазами повернулась к Гарри.

— Что с ними? — тихо спросила она.

— Обнажили свою истинную сущность, — пожал плечами мальчик.

С полностью ошалевшим взглядом, Грейнджер осторожно взяла в руки игральный кубик. Кажется, вечер будет долгим.

…

Через полчаса игры Гермиона поняла — с зельем явно было что-то не так. Её раздражало абсолютно всё. И этот неудобный, кривой качающийся стул. И этот пыльный, грязный неровный стол. И эти переругивающиеся парни, без устали задирающие её при любом удобном и неудобном случае. Но больше всего её раздражала эта тупая стерва справа от неё. Миранда в четвёртый раз подряд «случайно» сбила её фигурку. На сей раз её маленький белый зайчик от удара улетел чуть ли не в другой конец комнаты.

— Упс, я такая неловкая, хе-хе. Деточка, тебе опять придётся ползать на карачках по полу. Может, там тебе и самое место? — с улыбкой спросила третьекурсница.

В этот момент Гермиона поняла — либо, либо. Либо она сейчас расплачется и остаток ночи проведёт в слезах, либо она выскажет этой грёбанной суке всё, что о ней думает. В обычной ситуации она бы выбрала бы первое. Но с зельем явно было что-то не так. Да, это именно зелье виновато, точно. Ведь настоящая Гермиона так никогда не сделает.

Первокурсница вдохнула полную грудь воздуха, повернулась к обидчице и со всей своей ненавистью закричала:

— Послушай меня сюда, мразь. Последний раз предупреждаю, тронешь мою…

* * *

Гарри и Гермиона в плащах и в масках медленно брели по коридорам Хогвартса. Отбой давно прошёл, так что парочка первокурсников осторожно выбирала маршрут, дабы не попасться на глазу Филчу и в лапы миссис Норрис. Точнее, осторожничал и прокладывал путь Гарри, а Гермиона безропотно плелась за ним.

Девочка обдумывала сегодняшние события и свои поступки. Нормальный человек сгорел бы от стыда, вытворяя подобное, но у Гермионы уже не было моральных сил на самобичевание.

Её «последнее предупреждение» послужило спусковым крючком для полной вакханалии. Она кричала, ругалась и обзывалась наравне со всеми. Она орала, плакала и смеялась одновременно. Она сорвала голос, ликуя от своей победы в игре. Она выпила с Поттером на брудершафт ещё один странный напиток, и все эмоции как отрубило.

Девушка прокручивала в голове последние слова Смотрителя:

— Настало время вновь сковать своего внутреннего зверя. Настало время вновь надеть на себя маску. Прощайте, друзья. И помните. Что произошло на Тёмной стороне, остаётся на Тёмной стороне.

Тем не менее, она не смогла оставить всё произошедшее там, за дверью. Кроме того, её волновали причины. Причины, по которым Поттер пригласил её на столько необычное «мероприятие».

— Я поняла суть ТСХ, — нарушила тишину девочка.

— Ну и? — без эмоционально поинтересовался Поттер.

— Ты хотел показать, что есть гораздо более дурные люди, чем я. Либо чтобы устрашить, типа, смотри в кого ты превращаешься, либо чтобы успокоить, дескать, есть ещё хуже, чем ты.

Поттер внезапно остановился и резко повернулся к ней.

— Ты СОВЕРШЕННО не понимаешь суть Тёмной Стороны Хаффлпаффа. ТСХ это место, где люди могут побыть чудовищами. Ужасными, бесчувственными, безразличными чудовищами, коими мы на самом деле и являемся. Суть в том, чтобы сбросить пар, ослабить напряженные нервы, выпустить погулять своего внутреннего зверя.

— Ну и зачем? Да, признаю, я не ангел. У меня тоже есть неприглядные стороны. Но я успешно их подавляла. Ведь я человек, а не безумное животное.

— Да, подавляла. Но какой ценой? Ты хоть себя со стороны видела? Напряженная поза, сжатые кулаки, сгорбленная спина. Буквально всеми силами подавляешь негатив и злость, но на большее сил не остаётся. Ни на учёбу, ни на общение, ни на хобби. Ты раб своего стресса. А здесь прекрасная возможность сбросить его без каких-либо последствий, в контролируемых условиях. Способ, проверенный поколениями студентов. Почему бы и нет?

— Может, потому что это неправильно?

— Это может быть абсолютно неправильно. Но так проще жить.

Гермиона покачала головой.

— Проще не значит лучше. Должны быть другие способы справиться со стрессом. Счастливые люди не кричат друг на друга даже в “контролируемых” условиях.

— Да. Но между плохим способом лечения и отсутствием лечения я выберу первое.

Разговор сам собой прекратился. До входа в гостиную Грифиндора первокурсники шли молча. Лишь у портрета Полной Дамы Гермиона нарушила тишину.

— Нет, я не приемлю такой способ. Цель не оправдывает средства. Я найду иной выход.

* * *

Всю ночь Гермиона не смыкала глаз. После всего пережитого сон никак не шёл. Утром уставшая и разбитая девушка на автомате собиралась на завтрак.

— Доброе утро, — машинально поздоровалась она с одноклассниками.

Гермиона налила себе тыквенного сока, взяла омлет из двух яиц, как вдруг…

— Зазнайка, эт ты чё, косметичку у кого-то стащила? Моя сестра в пять лет и то лучше красилась, — подал голос Рон Уизли. Кажется, он намекал на огромные круги под глазами у девушки.

Гермиона похлопала ресницами. Восемь часов назад на неё орал и матерился парень в полтора раза выше её и в три раза тяжелее. А она, смеясь, оскорбляла его в ответ. Ещё с ними была Миранда. Иной раз она выдавала настолько завуалированные уколы, что Грейнджер не всегда понимала в чём соль. После вчерашнего злиться на такие примитивные издёвки попросту стыдно.

— Ах, Рональд. Приношу свои глубочайшие извинения, я была слишком строга с тобой. Для своего уровня умственного развития ты шутишь просто превосходно.

Уизли с сомнением понюхал свой напиток и отодвинул его в сторону.

— Кажется, с тыквенным соком что-то не то. Чтобы Грейнджер да извинялась…

Гермиона улыбнулась.

— За твоё здоровье, — она звонко чокнула бокалы и залпом осушил свой.

Мальчик недоуменно покосился на свою соседку. Его немного пугало столь странное поведение одноклассницы. Впервые за долгое время он ей не докучал.

…

Первокурсники с Хаффлпаффа, как обычно, одной дружной толпой выходили из Большого Зала. Вдруг путь им преградила Гермиона Грейнджер.

— Доброго всем утра, — максимально вежливо поздоровалась она.

Застигнутые врасплох барсуки остановились. Девушки кое-как поприветствовали её в ответ, парни ограничились кивками.

— Мистер Поттер, можно переговорить с вами наедине? — смущаясь и заламывая руки спросила Гермиона.

Гарри кивнул и под перешептывания однокашников отошёл с ней в сторону.

— Мистер Поттер…

— Гермиона, мы с тобой вчера пили на брудершафт. Зови меня по-простому, Гарри, — перебил её мальчик.

— Мистер Поттер, — с нажимом повторила она. — Я хочу извиниться перед вами за своё вчерашнее поведение. За все грубые слова и…

— Извинения приняты, претензий нет, — отрапортовал Гарри. — А также сам прошу прощения, если оно тебе нужно.

— Фух, спасибо, — поблагодарила она. — Извинения приняты, претензий нет. Кроме того, разрешите поинтересоваться. Планируете ли вы извиняться перед Мирандой?

— Нет, — моментально ответил Поттер.

— Какое совпадения, я то… Стоп, как это нет?

— Мы шли на ТСХ дабы поорать и поглумиться над кем-нибудь. Наши желания совпадали, и мы просто помогли друг другу. Мне не за что просить прощения.

Гермиона ошеломленно уставилась на мальчика. Весь диалог был продуман заранее, однако такое развитие событий она не могла даже представить. В итоге заторможенная девочка судорожно продумывала следующую реплику. Молчание затягивалось.

— Что-нибудь ещё? — нарушил тишину Поттер.

— Ну, подскажи, пожалуйста, фамилию Миранды. Нас вчера толком не представили и…

— Миранда Магуайр, третий курс Хаффлпаффа. У них сейчас ЗОТИ на третьем этаже.

Гермиона мялась и заламывала руки.

— Что-нибудь ещё? — повторил мальчик.

— Мне страшно говорить с ней одной, — уткнувшись в пол ответила она.

— Идём, — Гарри схватил Гермиону за руку и потащил к нужной аудитории. Девочка особо не упиралась.

Третьекурсники уже сидели в классе, но это было только на руку Поттеру.

— Миранда, можно тебя? — окликнул мальчик.

— Ох, Гарри! Гермиона! Рада вас видеть, — лучезарно улыбалась подошедшая к ним девушка. Гарри тактично закрыл дверь в кабинет, дабы первокурсница чуть меньше смущалась.

— Мисс Магуайр, я бы хотела…

— Гермиона, ну к чему этот официоз! — перебила Миранда, схватив первокурсницу за руки. После наклонилась и прошептала ей на ухо. — Вчера мы прекрасно обходились без него.

Гермиона густо покраснела и отвела взгляд в сторону.

— Я как раз по поводу вчерашнего. Мне стоит извиниться за…

— Ох, зайка, не говори глупостей! Уж поверь мне, завсегдатаю подобных мероприятий. Ты себя вела максимально корректно. Целиком и полностью в духе ТСХ. Не все способны правильно ругаться на наших играх, не угрожая разборками вне Тёмной Стороны. Но ты не такая, ты идеально вписалась в формат наших мероприятий. Более того, я наоборот, благодарна тебе за столь яркое и живое участие. А то некоторые приходят чисто покричать на своей волне, совершенно не слушая собеседника.

— Ну-у, эм… Всегда пожалуйста, наверное…

— Ты ведь ещё появишься у нас? С тобой так здорово играть! Пожалуйста, приходи!

— Я… подумаю над твоим предложением, — уклончиво ответила девочка.

— Спасибо! — воскликнула третьекурсница и крепко её обняла. Гермиона, не ожидавшая такого, легонько задрожала.

Поттер самодовольно задрал нос. Минимальными усилиями он нашёл отдушину для Гермионы и заложил фундамент её социализации. В конце концов, не так уж и много для этого надо, Грейнджер совсем не безнадежна. Труден лишь первый шаг.

Тут мальчик услышал блаженный шёпот Миранды.

— Выслушивать твои детские и неловкие оскорбления это ни с чем не сравнимое удовольствие. Кажется, ты сделала из меня мазохистку. Возьми на себя ответственность, — хищно улыбнувшись, она легонько лизнула первокурсницу за ухо. Гермиона замерла в ступоре.

«Твою ж ма-а-ать!» — мелькнула мысль у Поттера. — «Хрен теперь загонишь её на ТСХ. Провал, полный провал».

Миранда медленно отстранилась от Гермионы, помахала первокурсникам и вернулась к своим одноклассникам. Поттер и Грейнджер проводили её ошалевшими взглядами. Несколько секунд они простояли в тишине.

Первой пришла в себя Гермиона. Она вздрогнула и с полным решимости взглядом повернулась к Гарри.

— Что произошло на ТСХ, осталось на ТСХ. И это тоже.

* * *

Приближалось Рождество. В середине декабря всего за одну ночь все окрестности замка замело толстым слоем снега. Порывы ветра намели причудливые сугробы, напоминавшие барханы пустыни.

Последний учебный день в календарном году благополучно закончился, и школьники готовились к каникулам. Завтра гостиная Хаффлапаффа будет почти безлюдна — барсуки разъедутся по домам к родным. Из первокурсников в Хогвартсе останутся лишь Гарри Поттер и Софи Роупер. Сироты. Софи банально некуда ехать, ну а Гарри предпочёл провести время в безлюдном замке.

Сейчас же на факультете царила суета. Школьники делились эмоциями и готовились к «долгому» расставанию с друзьями. Поттер мирно сидел в уголке и пил чай, когда к нему внезапно подошёл Габриэль Трумэн.

— С наступающими праздниками! — староста одарил первокурсника своей фирменной улыбкой. Габриэль — очень тактичный человек. Чистокровных он поздравляет с Йолем, маглорожденных с Рождеством, а всяких «непонятных» студентов вроде Поттера — нейтральным «со всеми наступающими праздниками».

— Спасибо, и тебе того же, — ответил Поттер. Получилось как-то слишком отчужденно, поэтому Гарри решил поддержать беседу. — Где каникулы проведёшь?

— Всей родней поедем в Бакстон на горячие источники.

— О-о-о, как же я тебе завидую! — воскликнул Поттер. — Четырнадцать открытых бассейнов, восемь крытых, просто класс!

— Угу, а также пяток сердобольных тетушек, которые каждые десять минут спрашивают «Не нашёл ли в Хогвартсе себе невесту?» и предлагают познакомить с одинокой дамой из их отдела, — скривился староста.

— Хех, всегда можно скрыться от них в сауне. Или в джакузи, — усмехнулся Поттер.

— Или в джакузи… — задумчиво повторил староста. — Знаешь, в Хогвартсе тоже есть джакузи. В ванной старост.

— Слышал о такой. В "Buxton Resort and Spa" мне попасть проще, — улыбнулся Поттер.

— Ванна находится на пятом этаже замка, четвёртая дверь слева от статуи Бориса Бестолкового. Пароль «Тисовая прохлада».

Гарри недоверчиво уставился на Габриэля.

— У тебя не будет проблем в случае чего?

— А ты не попадайся, — усмехнулся старшекурсник. — Из старост в школе остаётся лишь Уизли с Гриффиндора и Кристалл с Равенкло. Первый после отбоя туда не ходит, вторая не ходит вовсе. На каникулах даже Филч особо не бдит, а в начале семестра пароль сменят. Так что считай это подарком на Новый Год.

Поттер встал с кресла и крепко пожал руку старосте.

— Спасибо, ценю, — серьёзным тоном ответил мальчик.

Трумэн не спешил отпускать руку собеседника.

— Назначаю тебя старостой первокурсников! — пафосно воскликнул Габриэль.

— Ха, а Софи — первокурсниц?

— Именно! — подмигнул он. Затем наклонился к Поттеру и негромко сказал. — Позаботься о ней. Особенно двадцать пятого числа. Праздник и День Рожденья, а она одна в девичьем крыле. Жаль, что никто из девушек не пригласил её к себе домой, надеюсь, впредь исправитесь. Но в этом году прошу тебя. Присмотришь за ней?

Что ж, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Поттера пытаются банально купить, задобрив паролем. Впрочем, Гарри не против и продаться.

— Хорошо, — ответил мальчик. — Присмотрю.

* * *

Утром 25 декабря, Софи Роупер ознаменовала своё пробуждение громким зевком. Она осталась одна в крыле первокурсниц, так что её никто не услышит. Полежав ещё пару минут в кровати и окончательно придя в себя, она грустно сказала вслух.

— Поздравляю тебя с Днём Рождения и с Рождеством.

Да, она из тех неудачников, что родились в день праздника. За полгода девочка завела шапочное знакомство с доброй половиной факультета, так что стол в её комнате оказался завален многочисленными конвертами, свитками и открытками. Правда, подарков на нём было раз-два и обчёлся. Первокурсница схватила первый попавшийся лист.

«Дорогая Софи!

Поздравляю тебя с Днём Рождения и Рождеством!..»

Девочка по диагонали прочитала открытку. В качестве чисто символического подарка выступала маленькая записная книжка. Это ещё ничего, в большинстве других посланий нет даже этого. Как ей объяснила её наставница-старшекурсница, в Хогвартсе не принято дарить малоимущим дорогие подарки. Дескать, это бьёт по их гордости, ведь отплатить они не могут. Они будут чувствовать себя обязанными.

Софи считала такую позицию идиотской. Уж она-то без зазрения совести приняла бы любые роскошные презенты, ничего не отдавая взамен. Однако в магическом мире в целом и на её факультете в частности странные традиции были слишком сильны.

Тем не менее, два подарка она всё же получила. Один от всего курса — тут другая традиция оказалась сильнее. Второй — внезапно — от Поттера. Книгу "Увеселение с упырями" Локхарта.

— Надо же, не забыл, — хмыкнула она. Да уж, её «звездный» однокашник умудрился выпендриться дважды. Не только самим фактом дарения, но и поздравлением: «С Рождеством». Про её День Рождения даже не написал.

Около получаса ушло на беглый осмотр полученной корреспонденции. Еще час на сборы и подготовку к завтраку. В Большой Зал девушка пришла одна из последних.

— Доброе утро! — поздоровалась она со студентами. — Всех с праздником! — девочка напялила на себя привычное глупо-счастливое выражение лица.

За столом сидело порядка двадцати школьников с разных курсов — остальные разъехались по домам. Реакция оставшихся на вполне обычное приветствие была немного странной — студенты Хаффлпаффа встали из-за стола, выстроились в три нестройные линии, и, возглавляемые дирижёром-Поттером, запели песню.

Happy Birthday to you!

Happy Birthday to you!

Happy Birthday dear Sofi!

Happy Birthday to you!

Школьники завершили песню аплодисментами. С преподавательского стола их поддержали Хагрид и профессор Спраут, директор же поднял бокал и с улыбкой кивнул имениннице.

— Спасибо всем, спасибо большое! — расчувствовалась первокурсница. Ей почти не нужно было играть, дабы пустить слезу счастья.

…

Весь день Поттер с честью выполнял взятые на себя обязательства. Весь день он преследовал Софи, не позволяя ей надолго остаться одной. Мальчик уже дважды проигнорировал завуалированные просьбы девочки оставить её в покое. И, судя по всему, настало время следующей.

— Гарри, спасибо тебе большое за всё. Мне очень приятна твоя забота и твоя компания, честно. Ты сделал достаточно, — с улыбкой вновь обратилась к нему Софи. Первокурсники сейчас неспешно прогуливались по замёрзшему озеру.

— Я знаю, — ответил Поттер, слегка вздрогнув от холода.

— Не стоит через силу весь день тратить на меня. Наверняка у тебя есть и свои планы на сегодня.

— Нет, иных планов нет.

Девушка замолчала, ну а парень и прежде не отличался многословностью. Несколько минут они шагали в тишине.

— Эх, ладно, — вздохнула Софи. — Спрошу прямо. Почему ты никак от меня не отвяжешься?

— Меня подкупили, — равнодушно ответил Поттер.

— Что-о? Кто? Зачем? — выдала серию вопросов сильно удивившаяся девочка.

— Подкупили. Габриэль. Не спрашивал.

— Он просил докучать мне?

— Нет. Согласно сделке, я должен “позаботиться” о тебе весь день.

— А, то есть, это у тебя забота такая, да? Жесть. Как же тогда твоя любовь выглядит? Бр-р, страшно представить. О боже! Спаси меня от этой смертной любви! — оскалилась Софи. Маска наивной и доброй девушки разлетелась вдребезги.

— Термин “забота” не формализован и допускает широкое толкование, — пожал плечами Гарри.

Девушка замолчала, обдумывая информацию.

— Ну и сколько стоит нанять Гарри Поттера на целый день?

— Пароль от ванны старост.

— И… всё?

— Дальнейшие преференции зависят от степени вовлеченности.

— Так, а теперь по-простому.

— По-простому: я от тебя не отвяжусь.

— Что, пойдёшь за мной куда угодно?

— Хоть на Край Света.

Девушка злобно ухмыльнулась.

— Ах, Гарри! Ты такой романтичный! Тогда, вперёд, на Запретный Лес, мой верный рыцарь! — Софи быстро (насколько это позволяли сугробы) побежала к опушке.

Поттер закатил глаза. Брать на испуг бессмертное существо попросту глупо, но разве людям это объяснишь? Мальчик неспешно пошёл за ней, благо идти по следам легче, чем по чистому снегу.

До опушки они добрались почти одновременно. Зимой темнеет рано, и если на берегу озера закатное солнце ещё освещало землю, то на опушке их встретил мрак. Девочка с опаской смотрела в глубину леса, и лишь когда мальчик поравнялся с ней, бодро направилась в сердце тьмы.

Юная волшебница озаряла себе путь «Люмосом», ну а Поттер беспечно шёл за ней. Вдруг первокурсники услышали где-то вдалеке протяжный вой.

— Кто это? Оборотень? — испуганно спросила девушка.

— Нет, это обычный волк, — успокоил её Гарри. Правда девушка почему-то не успокоилась, а легонько задрожала.

Тут до ребят донёсся другой вой. Звук был гораздо ниже волчьего завывания, а источник звука гораздо ближе.

— А вот это уже волколак, — пояснил Гарри.

Девочка бросилась бежать к замку. Мальчик, чертыхаясь, кинулся за ней. Выбежав из леса, Софи не остановилась, а лишь прибавила ходу. У озера Поттер заметно отстал, его выносливости откровенно не хватало на столь долгий забег. До замка (на последнем издыхании) он добрался с опозданием в несколько минут. Выкашливая лёгкие, мальчик поклялся себе однажды победить Софи в забеге по снегу.

…

— Эх, спасибо за этот прекрасный день. Нет, честно, — с улыбкой ответила Софи. После несостоявшейся встречи с волколаком, она больше не пыталась сбежать от своего «опекуна». Да и в целом подобрела к Поттеру. Что ж, экстрим сближает.

Гарри молча пожал плечами. Они сидели в гостиной факультета и наслаждались теплом камина.

— Я иду спать. Полагаю, теперь твоя сделка закрыта? — поинтересовалась девочка.

Поттер взглянул на часы.

— Еще два часа и четырнадцать минут.

— Ну, можешь “пооберегать” меня в моей в комнате, если сможешь. Придёшь, так уж и быть, чаем угощу, — засмеялась Софи, отправляясь в общежитие первокурсниц.

Мальчик задумался. Специальные чары не давали парням пробраться на территорию девушек. Поттер знал, как их обойти, но первокурснику не под силу это сделать. В конце концов, знать, как водить машину, и выиграть гонку Формулы-1, — не одно и тоже.

Однако существует и обходной путь. Чтобы им воспользоваться, Поттеру пришлось с головой окунуться в холодный, жестокий мир. Ну, то есть, спрыгнуть в сугроб из окна своей комнаты общежития.

Вокруг общежитий располагались теплицы, и чтобы попасть в женское крыло, необходимо пересечь оранжерии с агрессивными магическими растениями. Естественный отбор в чистом виде — пробраться смогут лишь самые сильные или самые умные волшебники.

Гарри по памяти направился к части где росли «дьявольские силки». Простенький замок пал перед банальной «Алохомора!», и вскоре морозный воздух улицы сменился духотой тропического леса.

— Ха, как я и думал, — вслух сказал мальчик. Его ожидания сбылись, около половины растений отсутствовало на своих местах. Существенную часть дьявольских силков пересадили для охраны философского камня, а оставшиеся ещё не расплодились сплошной стеной.

Поттер побродил по теплице и набрал небольшую кучу мелких камешков. Силки — очень территориальные создания, они атакуют любого, кто пересек границу их земель. Правда, сама граница никак не очерчена, так что приходилось бросать перед собой камешки и наблюдать за поведением своенравной флоры.

За пол часа, дважды попав в тупик, мальчик нашёл верный путь. Вскоре Поттер предстал перед окном Софи. За окном тускло горел ночник.

Гарри слепил небольшой снежок и кинул в стекло. Ничего не произошло. Он слепил два снежка и кинул друг за другом. В комнате зажегся яркий свет. Три снаряда спустя выглянула испуганная Софи.

— Гарри? Как ты… Что ты здесь делаешь? — спросила девочка. Судя по пижаме, она уже легла спать.

— Ты же сама меня позвала, — ответил мальчик, продемонстрировав чайник и кружку.

— Да я же… — Софи осеклась на полуслове и вздохнула. — Подожди, пожалуйста, пару минут.

Через пару минут Поттер сидел в теплом помещении и растирал озябшие руки. Софи же рыскала по всей комнате, выгребая конфеты и сладости из многочисленных заначек. Старая детдомовская привычка.

Тут закипел чайник и мальчик ринулся к нему. Гарри тоже пришёл не с пустыми руками, так что скоро в руках у первокурсников появились чашки с ароматным напитком.

— Да уж, аккуратнее надо быть с тобой, — улыбнулась девочка. — А то попросишь в шутку захватить мир, а потом хоп! И ты королева Польши.

Поттер задумчиво потёр подбородок.

— В теории, захватить мир просто. А вот удержать его потом…

— Ах, ну да, конечно! Нашему Гарри всё по плечу! — засмеялась Софи. Поттер сделал вид, что не заметил сарказм.

Через пару минут беззаботного общения разговор сам собой прекратился. Софи откровенно клевала носом.

— Не скучно тебе тут одной? — нарушил тишину мальчик.

Девочка слегка встрепенулась.

— Да я всю жизнь мечтала жить одной. В приюте по ночам всё думала, что же куплю в свою комнату, как её украшу. И вот моё желание сбылось.

— Поздравляю.

— Спасибо, — сонно зевнула Софи, закрыв глаза. — Правда, в первую ночь не смогла уснуть. Так непривычно засыпать в тишине. Как вообще можно спать, когда рядом никто не ворочается, не переговаривается, не кашляет? А ещё эта темнота. Вот в приюте я её не боялась. В Хогвартсе же без ночника вообще заснуть не могу. Постоянно кажется, что сейчас из тьмы какой-нибудь монстр выскочит. Наверное, раньше просто не верила, что все эти чудовища и призраки реальны. Хотя, думаю, тебе-то всё равно оно кажется смешным. Бояться темноты.

— Да нет, — пожал плечами мальчик. — Нормальная реакция, человеческая. Просто в темноте мы остаёмся один на один с собой. А все эти различные монстры и чудища, коих мы так боимся, на самом деле живут не во тьме. Они живут в нас. И они всегда рядом. Это при свете солнца или в кругу друзей они незаметны, на них не обращают внимание. В темноте же ничто не застилает наш взор, — Поттер задумчиво покрутил в руках свою кружку. После продолжил: — Слышал фразу “Истинный праведник убьёт даже демона”. Как думаешь, к внутренним демонам это тоже относится?

Софи не ответила. Девочка уже мирно спала.

* * *

Поттер плескался в джакузи, которое своими размерами больше походило на небольшой бассейн. Вот уже неделю каждую ночь Гарри ходит в ванну старост. И дело не во внезапно проснувшемся чистоплюйстве, нет. Поттер провоцировал Дамблдора.

У директора есть простой способ заглянуть в душу своего подопечного и узнать его тайные желания — Зеркало Еиналеж. Обычно Гарри старается избегать встречи с Зеркалом, но в этой петле подозрения Дамблдора относительно личности мальчика всё ещё слишком сильны. Надо как-то их ослабить.

Текущая стратегия не является какой-то «домашней заготовкой», скорее уж быстрая реакция на внезапно подвернувшийся шанс. Чтобы «случайно» наткнуться на зеркало, необходимо бродить по замку целыми ночами. Однако зачем это делать Поттеру?

Ну, наивный одиннадцатилетка может безнаказанно наведываться в Особую секцию библиотеки в поисках информации о философском камне. Для предположительно одержимого Волан-де-мортом подростка, подобный интерес сродни смертному приговору. Текущий характер мальчика не согласовывается с бесцельными полуночными прогулками по замку, а уж крестражем "обосновать" знание нынешних паролей не получится. Однако тут на сцене появился Габриэль.

Дальше дело техники — рассказать всё Софи, вывести её из себя, и вот, о «тайных» похождениях Поттера знает вся школа. Мантия-невидимка (всё-таки полученная на Рождество) здорово снижает шанс действительно случайно попасться, так что испытывать терпение директора можно хоть все каникулы.

Собственно, каникулы уже почти прошли — через пару дней начнётся новый семестр. Если и сегодня всё пройдёт без эксцессов, то о Зеркале можно забыть.

Завершив банные процедуры, Поттер неспешно оделся, укутался в мантию-невидимку и направился к выходу. Уже в коридоре мальчик услышал голос завхоза.

— Принюхайся-ка хорошенько, моя милая, — прохрипел мистер Филч. — Домовики жалуются, что кто-то повадился лазить в ванну старост по ночам. Может, он и сегодня здесь, а?

Поттер закатил глаза.

«Меня что, совсем за идиота держат? Домовики пожаловались. Домовики. Пожаловались», — думал мальчик. Скорее уж эту информацию довёл до Филча директор. А значит, план сработал.

— Мяу, — громко мяукнула миссис Норрис.

— Что такое дорогая? Ты его учуяла?

Увидеть Поттера невозможно, мантия прекрасно прячет от глаз, чар и поисковых заклинаний, — всё-таки не зря она считается одним из Даров Смерти. Однако мантия совершенно не скрывает запахи и звуки шагов, а намазанный ароматными маслами мальчик «благоухал» так, что его учуют даже призраки.

Кошка, немного ошалев, судорожно водила головой из стороны в сторону. Запахи были повсюду, что изрядно сбивало её с толку. Уйти невидимка не сможет, но ловить его придётся чуть ли не на ощупь.

Гарри осторожно пошёл в противоположном от завхоза направлении. Филч и миссис Норрис двигались за ним. Три коридора спустя появилось новое действующее лицо — Северус Снейп.

— Профессор, по замку бродит какой-то невидимка. Мы сели ему на хвост, но поймать никак не можем.

Декан Слизерина не ответил, а сразу достал волшебную палочку. Резкий порыв ураганного ветра обрушился на коридор, но Поттер, наученный горьким опытом, успел прижаться к стене. Мантию не сдуло.

— Ни звука, — отрывисто сказал профессор Снейп, после чего пробормотал какое-то заклинание. Из палочки преподавателя медленно полилось полупрозрачное зеленоватое «облачко». Магический туман плавно обволакивал коридор.

Поттер, всё ещё прижимающийся к стене, задержал дыхание. Таинственный газ достиг мальчика и… ничего не произошло. Преподаватель и завхоз также стояли не шелохнувшись. Пауза затягивалась.

Наконец, Поттер решился уйти. Он осторожно поднял одну ногу, затем…

ХЛОП! — раздался громкий хлопок, стоило мальчику коснуться носком пола.

ХЛОП! — пятка опустилась на землю.

Гарри побежал, и каждый его шаг, каждое движение сопровождалось просто чудовищным грохотом. Взрослые ринулись за ним. Начался стремительный забег по замку, где профессор Снейп, как заправский охотник гнал свою добычу в ловушку. Барьерными заклинаниями преподаватель заблаговременно отсекал коридоры, в которые мальчику бежать не стоит. Через пару минут погони, как раз когда чары усиления звука сошли на нет, Гарри увидел приоткрытую дверь в аудиторию. Она была его единственным спасением.

На полном ходу он влетел в заветную комнату, а профессор и завхоз пробежали мимо. Гарри, тяжело дыша, прижался к стене и слушал, как удаляются их шаги. Да уж, с выносливостью ему явно надо что-то делать.

Прошло несколько минут, прежде чем Гарри обвел глазами комнату. Как и ожидалось, в заброшенном классе стояло огромное зеркало высотой до потолка. Зеркало Еиналеж.

Мальчик осторожно приблизился к артефакту. В глубине зеркальной поверхности заклубился черный дым и Гарри увидел картину.

Старинная деревянная кровать с алым балдахином. На кровати лежит седой старик. Судя по бледной коже и тяжелому, прерывистому дыханию, старец одной ногой уже в могиле. Лицо умирающего хорошо знакомо Поттеру, он его многократно видел. В зеркале. Это было его лицо.

К лежащему приблизился немолодой долговязый мужчина, лицом разительно похожий на старца. Джеймс Сириус Поттер. Он подошёл к Гарри и осторожно взял его за руку. Сын не произнес ни слова, но Гарри понял, что тот хотел сказать.

— Я прощаю тебя, — прошептал мальчик.

Вслед за Джеймсом появился Альбус Северус Поттер. Затем Лили Полумна Поттер. Затем настало время внуков, потом правнуков. После детей из первой петли появился единственный ребёнок Поттера из второй петли. Третья петля, четвертая. Десятая, двадцатая, сотая, трехсотая. Одним за одним многочисленные дети и внуки Поттера появлялись перед ним и произносили одну и ту же фразу. Гарри заворожено смотрел на своих потомков. Потомков, которых он убил.

Впрочем, это не точно. Чисто теоретически возможны две ситуации. Либо в ходе ритуала его душа отправляется в некий «параллельный» мир, который до одиннадцатилетия Поттера полностью совпадал с «оригиналом», либо его душа действительно возвращается в прошлое «оригинального» мира. И, честно говоря, Гарри до сих пор не решил, какая из альтернатив хуже.

В первом случае вся жизнь Поттера, все его старания, страдания, усилия и лишения становятся попросту… бессмысленными. Или даже вредными. Ведь тогда получается, что он сам породил миры, где события развивались ещё хуже, чем в первой петле. Сколько таких миров? А сколько вообще миров? А вдруг каждый квант времени каждая вселенная порождает целый континуум миров, отличающихся лишь положением квантово-наблюдаемых частиц?

Тогда, зачем стараться здесь и сейчас, если всё равно несчётному числу миров он не сможет помочь? В чём был смысл всего ритуала, если тех самых людей он так и не сможет спасти?

Поттер старательно отгонял подобные мысли. Он отчаянно отвергал эту концепцию, согласно которой все его действия были напрасны. И, тем самым, он приходил к ужасной альтернативе. Что каждой своей смертью он отнимает жизнь у множества людей. Причём даже не убивает, а начисто стирает все следы их существования.

Даже у полных клонов одного человека со временем накапливаются различия в поведении, характере и мировоззрении. Ну а близнецы так и вовсе могут отличаться как небо и земля. Что уж говорить про детей Поттера, каждый из которых был по сути уникальной личностью. Личностью со своими характерами и привычками, чаяниями и надеждами, успехами и неудачами. И все их судьбы исчезнут во времени, как слёзы под дождём, стоит в очередной раз ритуалу сработать как надо.

В итоге каждый раз, даруя жизнь, Поттер обрекал своих детей на что-то хуже смерти. И по крайне мере сейчас, его сокровенное желание состоит в обретении прощения. Очередная несбыточная мечта.

Тем временем очередь из потомков подошла к концу. Старец в зеркале слабо улыбнулся, закрыл глаза и облегченно вздохнул. Жизнь покинула его. После ничего не было, ни срабатывания ритуала, ни реинкарнации, ни «перерождения» в ином мире. Ничего. Зеркало несколько минут показывало неподвижную фигуру, прежде чем изображение вновь заволокло чёрным дымом.

— Удивительная мечта, мистер Поттер, — раздался голос Альбуса Дамблдора.

Гарри аж вздрогнул от неожиданности. Он обернулся и легким кивком головы поприветствовал директора, который стоял у подоконника. За окном уже разгорался рассвет.

— Если не секрет, кто все эти люди? — поинтересовался Дамблдор.

— Мои дети, внуки, правнуки. Потомки, — ответил мальчик, вновь повернувшись к зеркалу, словно ожидая увидеть продолжение.

Директор слегка удивился.

— Что ж, их немало.

— Я мечтал о большой семье, сэр, — пожал плечами Гарри.

— А что случилось в конце?

— Смерть. Окончательная, бесповоротная смерть без возможности какого-либо возрождения.

Удивление Дамблдора стало ещё больше.

— Зеркало Еиналеж, на которое вы сегодня наткнулись, показывает самые сокровенные желания человека. Нечасто люди мечтают о собственной кончине. Особенно школьники вашего возраста.

— Я, считай, собственными глазами видел, к чему приводит неуёмная тяга к бессмертию, стремление любой ценой избежать собственной гибели. Ничего хорошего в этом нет. Ценность жизни придаёт лишь смерть. Без неё она теряет всяческий смысл, превращаясь в бесполезное существование, — тут Поттер повернулся к собеседнику и усмехнулся. — К тому же для высокоорганизованного разума, смерть — это очередное приключение.

Воцарилась тишина. Директор пристально смотрел на школьника. Гарри, не смущаясь и не пряча взгляд, спокойно смотрел в ответ.

— Да, я помню эту фразу, — наконец произнес Дамблдор. — Именно её я произнёс, когда ко мне подошёл Том Редлл и поделился своим сокровенным страхом. Я умолчал про способы достичь бессмертия, а лишь предложил смириться с неизбежным. Но он пошёл своим путём. Иной раз задумываюсь, как сложилась бы его судьба, подтолкни я его к более миролюбивым способам жить вечно.

— Честно говоря, не думаю, что глобально что-то изменилось бы. Дело не в дороге, которую мы выбираем. Важно лишь то, что внутри нас, что заставляет нас выбирать. Реддл слишком страшился смерти. Один способ не утолил бы его жажду. Два способа обрести бессмертие лучше, чем один. Ну а семь — ещё лучше.

— Семь? — лёгкое удивление проскользнуло в интонацию директора, а сам Дамблдор начал приглаживать свою бороду. Впрочем, он быстро взял себя в руки. — Что ж, благодарю за откровенность. Однако нам стоит закругляться с разговорами про свои и чужие мечты. Наши желания не исполнятся, если только говорить о них и смотреть в зеркало. Надо действовать, — директор тепло улыбнулся своему ученику и продолжил. — А теперь почему бы вам не надеть эту восхитительную мантию и не вернуться в спальню? И будьте осторожны на своём пути.

* * *

Лето 2015 года на востоке Сирии выдалось жарким — в прямом и в переносном смысле. Палящее солнце докрасна разогревало землю. Редкие порывы ветра не приносили прохладу, а лишь обдували жаром всех, кому не посчастливилось оказаться на его пути. Даже в помещении люди не могли укрыться от зноя и духоты.

За два года непрерывного пребывания в этом филиала Ада на Земле, Чарльз О’Марли привык к здешним температурам. Ну, насколько это может сделать тридцатипятилетний уроженец Бостона. Привык он и к постоянной угрозе словить пулю снайпера, нарваться на мину и попасть под артиллерийский обстрел — яркий показатель, что ему пора в долгий отпуск. Утративший бдительность в Сирии долго не проживёт.

Именно поэтому в частной военной компании «Рэдстоун», в коей сейчас и работал Чарльз, ротация состава проходит каждые полтора года. По-хорошему надо это делать чаще, скажем, раз в шесть месяцев, но небольшой ЧВК крайне накладно забрасывать и эвакуировать своих бойцов. Просто в Сирийской Арабской Республике запрещены американские ЧВК. Точнее, они запрещены на территориях, подконтрольных правительству.

Чарльз лежал на раскладушке и сёрфил просторы интернета со своего планшета — безлимитный Wi-Fi был чуть ли не единственным благом цивилизации на базе ЧВК. Мужчина уже битый час искал один конкретный ролик на многочисленных видеохостингах, сайтах и блогах. Видео появилось в сети месяц назад и быстро набрало бешеную популярность в узких кругах почитателей милитари-тематики и сверхъестественного — необычное сочетание, не правда ли?

К сожалению, сейчас не удаётся найти даже следы существования данного ролика. С YouTub’a его удалили ещё три недели назад, любые упоминания в Твиттере исчезли недели так две назад, статья на CNN о загадочном видео пропала где-то позавчера. Кто-то методично удалял информацию со всех сайтов.

Чарльз вздохнул. Ему крайне не хотелось прибегать к этому средству, но у него не было выбора. Набрав по памяти адрес, мужчина погрузился в дерби Даркнета.

Сайт выглядел словно портал в начало нулевых — аляповатый дизайн, кривое отображение на мониторах с небольшим разрешением и простенькие страницы, написанные на чистом HTML без использования каких-либо движков. Когда страница полностью загрузилась, мужчина невольно вздрогнул. Нет, закаленного в боях «пса войны», участника войны в Ираке, отслужившего десять лет в армии США в целом и пару лет в Афганистане в частности, не пугала кривая вёрстка сайта. Он вздрогнул от содержимого.

Обезглавливание пленных, казни иноверцев, самоподрывы шахидов — сайт содержал видео с «героическими» свершениями очередной террористической группировки, возникшей в вихре этой страшной войны. Мужчина быстро пролистывал страницу вниз, пока не наткнулся на искомый ролик — как раз между видео с побиением камнями какой-то женщины и записью миномётного обстрела.

Ролик начинался как типичная подделка пропагандисткой машины боевиков. Под заунывные песнопения на арабском несколько бородатых мужчин заряжали тяжелый противотанковый ракетный комплекс TOW-2. Потом камера фокусируется на одиноком «Хаммере», летящем по проселочной дороге посреди равнины. Радостные и возбужденные крики нарастают и, достигнув апогея, заглушаются грохотом запущенного снаряда. Ракета неспешно летит наперерез машине, вычерчивая спираль вокруг невидимого лазерного луча, управляемого оператором пусковой установки.

Фанатики выкрикивают имя своего бога. Громкость воплей всё нарастает и нарастает, и вот ракета взрывается, подняв столб пыли. Но уже через две секунды все радостные стоны резко замолкают — машина выехала из клубов дыма и пыли целой и невредимой.

Чарльз моментально перемотал назад и включил воспроизведение на скорости 0.2. Чуть ли не покадрово наблюдая за полётом ракеты, мужчина едва заметил странную полусферу вокруг машины, появившуюся за мгновенье до взрыва.

«Как силовое поле в Звездных Войнах», — подумал он. Что ж, странно ожидать иных аналогий от американца.

Хаммер резко даёт по тормозам и через пару секунд полностью останавливается. Затем открывается пассажирская дверь и из машины медленно выходит мужчина. Хороший зум камеры боевиков позволяет разглядеть совершенно неуместный для данной ситуации наряд человека.

Костюм-тройка: черные брюки, черный пиджак, черный жилет, белоснежная рубашка и белые перчатки. Мужчина приглаживает непослушные волосы, напяливает на голову шляпу-цилиндр и… исчезает из кадра.

Через секунду в рядах фанатиков снова раздаются крики — но теперь в них слышен лишь страх. Звучат выстрелы, автоматные очереди и ужасные вопли. Оператор, едва успев перевести камеру на эпицентр событий, ловит шальную пулю и падает. Поваленная на бок видеокамера продолжает снимать происходящее.

Из устроивших засаду боевиков в живых остались лишь трое. Они сейчас безостановочно палят из «калашниковых», но их пули не могут пробить то самое полупрозрачное «силовое поле» вокруг мужчины в костюме. Чарльз поставил на паузу и стал внимательно рассматривать этого необычного человека.

Европеец лет так тридцати — тридцати пяти, брюнет с (болезненно) белоснежной кожей и тонкими чертами лица. Его можно было бы назвать красивым, если бы не выражение лица. Нет, сама по себе блаженная улыбка не была отталкивающей, но вот в свете обстоятельств она заиграла новыми красками.

Тем временем события на видео продолжались. Из рук мужчины стремительно вылетели два красных луча — двое боевиков превратились в кровавый фарш. Третий же то ли от шока, то ли поскользнувшись на внутренностях своих братьев по оружию, падает на землю.

— Ну-с, по-хорошему будешь говорить или как? — на чистейшем английском с легким среднезападным акцентом заговорил европеец.

Оставшийся в живых боевик — совсем молоденький парень, едва ли достигший совершеннолетия — судорожно пытается отползти, однако мужчина в костюме неспешно, но неумолимо приближается. Паренёк утыкается в стену — бежать ему некуда. Европеец подходит на расстояние вытянутой руки.

С диким криком боевик срывает что-то с груди — это оказывается граната. Крик быстро переходит в бешеный визг, который прерывается глухим взрывом.

— Ненавижу фанатиков, — раздраженно произнес мужчина, едва успела осесть пыль. — С ними столько мороки! — взрыв совершенно не задел его.

Со вздохом он подошёл к ближайшему трупу. Фиолетовые огни озарили распластанное на земле тело. Мужчина стал издавать необычные, гортанные звуки, похожие на песнопения сибирских шаманов. После коснулся мертвеца одной рукой — тело поднялось над землей и резко выгнулось под неестественным углом. Некая странная темно-фиолетовая тень, по очертаниям напоминавшая умершего боевика, с воем вылезла из трупа.

Стоило мужчине махнуть рукой, как вой резко прекратился. — Ты сам не захотел по-хорошему, — прокомментировал европеец. После что-то спросил на арабском у тени. И тень ему ответила.

Чарльз не знал арабского, так что о содержании беседы мог только догадываться. Тем не менее, он внимательно вслушался в потусторонние звуки, изрыгаемые тенью умершего человека. Среди потока чужеродных слов удалось услышать что-то знакомое — название одной террористической группировки.

— Что? — удивился европеец на видео. — А этим ослоёбам я чем насолил? — искренне недоумевал он.

Допрос продолжился. Через пару реплик Чарльз опять услышал знакомое слово — «шайтан». Тень повторила его с десяток раз.

— Ты делаешь комплимент всем чертям, сравнивая их со мной, — улыбнулся европеец. Он узнал всё, что хотел, так что легкий взмах рукой развеял тень. Мужчина лениво огляделся вокруг, после чего закрыл глаза и на секунду замер.

Чарльз поставил скорость воспроизведения на 0.2х. Только на такой скорости было видно, как внезапно само пространство исказилось и некий «водоворот» закружился в районе груди мужчины. После европейца словно затянуло в него, сжало в точку, и он исчез. И мужчина, и водоворот.

Наёмник из ЧВК отложил свой планшет. Это видео он смотрит уже в десятый раз. Впервые Чарльз его увидел в каком-то паблике, где публиковались различные записи и заметки из Сирии. Оттуда необычный ролик растащили по всевозможным местам.

Был (хоть и недолго) жуткий хайп. Огромное количество различных 3D-дизайнеров, видеомонтажников, отставных военных и прочих диванных специалистов наперебой приводили «неопровержимые» доказательства, уличая эту «низкосортную подделку». Отряд конспирологов, поддерживаемый армией интернет-троллей, выводил свои удивительные теории о скрываемых властями пришельцах с Нибиру, владеющих поразительными технологиями.

Редкие пользователи сообщали, что первоисточником видео является сайт сирийских террористов, а те подобными вещами не шутят. Косвенно «правдивость» ролика подтверждало то, что почти все группировки с востока Сирии объявили за голову мужчины в костюме немаленькую награду. Однако эти возгласы либо тонули в минусах за отсутствие «пруфов», либо их авторы получали бан с удалением комментариев за ссылки на интернет-ресурсы запрещенных в цивилизованных странах организаций.

Ещё тогда, месяц назад, Чарльз полностью уверовал в правдивость снятых событий. Ведь он был там, в том самом «Хаммере» из первых секунд видео. И мужчину в костюме он тоже узнал. Трудно не узнать редкую для здешних мест внешность и одежду главного (точнее, единственного на данный момент) клиента их ЧВК. Этого клиента — Гарри Джеймса Поттера — он запомнит на всю жизнь.

* * *

Гарри Поттер безжизненным взглядом смотрел в окно. Улицы Дамаска были привычно многолюдны. Торговцы зазывали покупателей к своим скромным товарам, молодые парни сбивались в стаи и изнывали от безделья, редкие люди в военной форме расхаживали по улицам. Впрочем, людей с оружием значительно больше, чем людей в форме, — единственное напоминание об продолжающейся войне. Глядя на эту относительно мирную картину, трудно себе представить, что всего в паре десятков километров отсюда идут кровавые бои.

— Как же меня всё задолбало, — тихо проговорил Поттер. Ему просто в край осточертела эта жара, эта страна и эта война. Тем не менее, вот уже четвертую петлю подряд он приезжает в Сирийскую Арабскую Республику, едва там раздаются первые выстрелы гражданской войны.

Сирия — по-настоящему уникальное место. Стены некоторых её городов застали конец Эпохи Богов, магглам известный как «катастрофа бронзового века». В ту эпоху магия разливалась по Земле полноводной рекой. По улицам бродили самые настоящие Боги и Герои, многочисленные волшебные расы жили бок о бок с людьми, могущественные архимаги творили невообразимые заклинания.

Затем полноводная река обмелела и превратилась в тоненький ручеек. Боги и большинство волшебных существ покинули наш мир — магии в окружающей среде стало недостаточно для их нормальной жизнедеятельности. Архимаги и жрецы, своей мощью державшие в раболепном почтении большую часть людей, разом потеряли источник своей власти. Прокатившаяся волна погромов и разрушений изрядно сократила ряды волшебников и колдунов. Многое было утрачено безвозвратно, однако некоторые сведения об удивительной магии той эпохи остались.

Магия не исчезла полностью, в какие-то тысячелетия её становилось больше, в какие-то ещё меньше. Жрецы, волшебники, звездочёты, оракулы и чародеи хоть и изрядно ослабли, всё ещё играли важную роль во многих древних цивилизациях. Эти цивилизации обогатили историю Леванта. Хеты, ассирийцы, вавилоняне, египтяне, персы, греки, римляне, арабы, османы — Сирия видела множество империй. Столкновение культур и смешение идей стали источниками удивительных открытий и изобретений. Её земли до сих пор хранят множество артефактов и осколков знаний прошлого. Именно в поисках утраченных секретов магии, Поттер и прибыл в Сирию.

Но в современном мире не так-то просто заниматься археологией. В цивилизованных странах не приемлют быстрые и «варварские» способы раскопок, столь любимые Поттером. Ну а сбор всех необходимых разрешений может занять значительное время даже с использованием магии внушения и подчинения. Однако во время войны многим становится резко плевать на наличие необходимых бумаг. Всё-таки крупную рыбу лучше ловить мутной воде.

…

Гарри облачился в свой привычный наряд — костюм-тройка, перчатки и шляпа-цилиндр. Чуть ли не каждая ниточка одежды была лично зачарована Поттером. Однако костюм не нёс защитных функций, чары заточены исключительно на комфорт. Полный климат-контроль, регулировка температуры, защита от солнца, песка, ветра и брызг, в том числе и брызг крови — без такого наряда Гарри и носа не высовывал на улицу. Увы, к хорошему быстро привыкаешь, ну а за сотню жизней Поттер постиг невообразимые грани комфорта.

Тем не менее, опасно появляться в зоне боевых действий без защитных артефактов, так что помимо костюма Поттер носил почти с десяток зачарованных колец и два массивных амулета. Кольца защищали от различных негативных состояний, вроде отравления, контузии, ошеломления, кровотечения и прочая-прочая. Амулеты же спасали от выстрелов и взрывов.

Нацепив последний аксессуар, Поттер подошёл к зеркалу. Почти десять минут волшебник потратил на доведение до совершенства своего внешнего вида, без устали поправляя костюм и устраняя мелкие огрехи. В конце Гарри самодовольно кивнул головой — волшебник всегда должен выглядеть безупречно. После Поттер трансгрессировал в другой конец страны, прямо на одну из баз мелкой ЧВК, действовавшей на востоке Сирии. Гарри переместился в командный центр, где как раз шёл брифинг. Всё ещё не привыкшие к подобным фокусам наёмники похватались за оружие.

— Джентльмены, расслабьтесь, — снисходительно произнёс Поттер, усаживаясь на свободный стул во главе стола.

— Черт возьми, мистер Поттер! Я же просил не делать так больше, — гневно произнес седовласый мужчина, успевший выхватить пистолет. Это был Ричард Горн — начальник сирийского подразделения ЧВК «Рэдстоун», не последнее лицо в компании. — В один прекрасный момент кто-нибудь да выстрелит.

— Это не страшно. Простой пулей меня не проймешь, — с улыбкой ответил Поттер, взмахом руки призывая вскочивших наёмников сесть на свои места.

— Я не за вас переживаю. Не все носят ваши амулеты двадцать четыре на семь.

Поттер промолчал. По опыту взаимодействия с различными людьми он уяснил, что не стоит в открытую демонстрировать своё пренебрежение жизнями этих… инструментов. Пока дело не сделано, за инструментом, будь то скальпель, волшебная палочка или маггл, надлежит ухаживать хотя бы минимально допустимым образом.

Брифинг продолжился, ну а Поттер погрузился в воспоминания. Решение обратиться к ЧВК — во многом вынужденная мера. Всё-таки одинокий европеец при деньгах (судя по костюму), шляющийся по всяким руинам, привлекает нездоровый интерес различных банд. Это отвлекает. Так что Поттер предпринял уже вторую попытку поработать с ЧВК.

В прошлой петле Гарри наведался на базу одной английской ЧВК. Ну, он подумал, что с земляками привычнее иметь дело. Заклинанием выломав дверь на КПП, Поттер принялся разбрасывать «Империо!» направо и налево. Как показала практика, это был ошибочный подход — уже на территории по дерзкому нарушителю без разговоров открыли огонь. Увязнув в бою между казармой и штабом, волшебник перешёл на летальные заклинания. Но и они не переломили ситуацию — наёмники в ответ выкатили из ангара трофейный танк.

Что ж, тогда пришлось срочно заметать следы и перебираться в другую страну. В этой петле Поттер унял свою гордыню и действовал тоньше. Первым делом подловил грузовик с наёмниками. «Окучив» всех чарами, он дал старшему по званию портальный ключ с наказом припрятать в укромном месте. Телепортировавшись ночью на базу, Гарри под дезиллюминационным заклинанием и чарами отвода глаз направился к командиру. К сожалению, подобные заклинания не скрывают от тепловизорных камер, натыканных по периметру, а мантия-невидимка осталась где-то в Англии.

Командир базы оказал Поттеру теплый приём — пять выстрелов из пистолета. Благо Гарри додумался поставить звуковой барьер, так что на шум никто не прибежал. «Империо!» на пару с ментальной магией быстро утихомирили отставного военного.

На следующий день волшебник вновь заявился на базу, но уже через КПП и с пропуском. Во время официальной встречи Гарри сделал командиру предложение, от которого нельзя отказаться. В конце концов, ЧВК зарабатывают деньги, ну а Поттер неприлично богат. Конечно, с кем попало наёмники не заключают сделки, но когда не последний человек в компании лично ручается за тебя головой перед акционерами и куратором из ЦРУ, можно найти компромисс. Поттеру компромисс обошёлся в щедрый аванс с восемью нулями.

Официально в публичных документах мистер Поттер позиционируется как «неравнодушный гражданин», нанявший ЧВК для охраны исторического наследия человечества. Неофициально его считают «черным археологом», решившим поживиться на разграблении руин и продажи артефактов прошлого. Правду о целях и способностях их нанимателя знают только бойцы на местах.

С помощью командира Гарри всего за три дня подчинил своей воле всех офицеров. Около месяца ушло на обработку солдат. Каждому в голову Поттер понаставил разных ментальных закладок и вынудил подписать магический гейс — что-то вроде Непреложного Обета «на минималках». Это, конечно, не гарантирует отсутствие утечек информации, но знатно снизит интерес к Поттеру как со стороны спецслужб, так и со стороны волшебников, бдящих, чтобы Статут Секретности не был нарушен.

Полгода Гарри не мог нарадоваться сотрудничеству с наёмниками. А потом начались проблемы и он вспомнил, почему предпочитает работать один. Бойцы лишь выглядели крутыми профессионалами, но через шесть месяцев стали делать то же самое, что и девяносто девять процентов людей — скулить и плакать.

Это ужасно. Поттер ненавидит глупые жалобы и тупые отмазки. А наёмники вели себя как дети, честное слово! «Мистер Поттер, бойцы уже два года в зоне боевых действий, надо провести ротацию состава!». Угу, а кто будет следить, что там солдаты болтают на отдыхе? Чистить память убывшим и ставить закладки новоприбывшим слишком напряжно. Пока дело не сделано, никаких отпусков!

«Мистер Поттер, после ампутации бойцы не могут эффективно сражаться, надо эвакуировать их на “Большую Землю”!» Услышав этот бред в первый раз, волшебник просто наложил «Империо!» на раненых, чтоб те не жаловались. Не помогло. Потом волшебнику пришлось выращивать бедолагам оторванные конечности, лишь бы не заморачиваться с чисткой памяти всем вокруг. Почему-то наёмники резко начинали работать хуже, если их коллеги исчезали необъяснимым образом. Несмотря на великодушие волшебника, его пациенты потребовали три дня отдыха дабы «попривыкнуть к новым рукам». Что ж, чёрная неблагодарность так типична для маглов. Впрочем, для не маглов тоже.

«Мистер Поттер, людям нужен сон! Некоторые не спят уже месяц!» А для кого он сварил целый котёл Зелья Бодрости?! К тому же Гарри никогда не заставлял их работать больше двадцати четырёх часов в сутки (сам же Поттер, используя «Маховик Времени», работал гораздо дольше). Из-за их бесконечного нытья и обмороков, Поттеру пришлось выделить им время на отдых.

В общем, проблем с наёмниками становилось все больше и больше. Существенная часть из них решается деньгами, что автоматически переводит их из разряда «проблемы» в категорию «расходы». Однако для решения некоторых других Поттер шёл на компромисс. Да уж, размяк Гарри с этими маглами. Когда он в последний раз шёл на компромисс с кем-либо? Кажется, это было петель сорок назад.

Компромиссы, обязательства, обещания — все это буквально сковывало Поттера. Он всем своим нутром сопротивлялся тому, чтобы загонять себя в какие-либо рамки. Но холодный расчёт неумолимо твердил — не всё и не всегда эффективнее делать одному. Эффективность людей растёт, когда есть чёткий договор с ними и внятная выгода для каждой стороны. Эффективность взаимодействия растёт, если все выполняют свои обязательства. Эффективность коррелирует с отношением, а отношения с людьми улучшаются, если делать чуть больше, чем только взятые на себя обязательства.

Вот уже много петель подряд Поттер поклоняется «Золотому тельцу» — Эффективности. Ради неё Поттер давным-давно отказался от славы, репутации, личного счастья и морали. Он не брезговал марать руки страшными преступлениями, он не заботился о мнении и об отношении к нему других людей, он положил свою жизнь на алтарь Эффективности. Но всего этого оказалось мало.

Как же ещё сильнее повысить эффективность? Сотни лет Поттер бродил по свету в поисках ответов. Читал труды мудрецов и философов. Изучил священные писания большинства религий. Общался со психологами, политиками и управленцами. Он задавал десятки вопросов и получил тысячи ответов. Но ни один из ответов ему не помог.

А здесь, во время работы с наёмниками, Гарри совершенно случайно наткнулся на верные идеи: бери и отдавай в ответ. Требуй и соответствуй. Ценность — понятие субъективное. Жизнь — не игра с нулевой суммой.

Когда Поттер поделился с наёмниками своим открытием, его подняли на смех. По мнению обывателей, это всё прописные истины, известные даже детям. Только вот знать, осознавать и следовать данным истинам — абсолютно разные вещи.

Тем временем брифинг подходил к концу.

— Так, подытожу план завтрашней операции, — произнес Ричард Горн. — Место действия — археологический комплекс близ посёлка Эс-Салихия, что в восьмидесяти километрах от Дейр-эз-Зора. Операция состоит из двух фаз. Во время первой атакуем базу группировки "Лива уль-Шам" в точке А и нейтрализуем силы противника. Во время второй фазы занимаем оборону вокруг руин храма в точке Б и начинаем раскопки. Вопросы?

— Сэр, а зачем мы вообще лезем на эту базу? Мистеру Поттеру интересен только храм, так зачем же нападать на очередную банду?

— Эти козлы заломили просто конский ценник на раскопки. Мы не договорились. Заявимся в руины без спросу, и они придут с претензиями, там всего десять километров до их главной базы. Кто знает, насколько мы там застрянем. Если как в Пальмире, то к нам на огонёк успеют подтянуться все окрестные банды. Уж лучше начинать бой на своих условиях. Тем более что мистер Поттер пообещал оказать поддержку при штурме. Ещё вопросы?

После недолгой паузы один из офицеров поднял руку.

— Что нас ждёт в точке Б? К чему готовиться? — спросил глава отряда «авантюристов». Именно его бойцам предстоит помогать Поттеру в руинах храма.

Ричард перевёл взгляд на волшебника. Из присутствующих этот вопрос мог ответить только Поттер.

— В трехсотом году до нашей эры по приказу Селевка I Никатора на правом берегу Евфрата был заложен город Дура-Эвропос… — начал вещать волшебник. Моментально со всех сторон раздались вздохи, цыканья и тихие причитания. Наёмники знали, стоит Поттеру начать говорить на интересную для него тему, то его уже не заткнуть.

— …Дура по-ассирийски значит «крепость», такое название поселение получило из-за того, что воздвигнуто на месте бывшего форта Ассирийской империи. По замыслу диадоха, город и его укрепления служили звеном в цепочке крепостей второго эшелона обороны, защищающих империю Селевкидов от Птолемеевского Египта… — Однажды Поттер так вещал без умолку три часа подряд. После наёмники в ультимативной форме потребовали выходной и повышение зарплаты. Дескать, они не нанимались «слушать лекции».

— …Вместе с городом построили и храм Асклепия, коий и является нашей завтрашней целью. На самом деле его жрецы имели весьма опосредованное отношение к богослужению, а сам храм являлся прикрытием для группы химерологов. По личному приказу Селевка I колдуны и волшебники разрабатывали новые подвиды для охраны границы и ведения разведки.

— В сотом году нашей эры, во время войны с Парфянским царством храм спешно эвакуировали и запечатали перед неумолимой сдачей города. Согласно моей информации, храм оставался нетронутым всё это время, так что мы будем его первыми посетителями за последние девятнадцать веков.

Поттер замолчал, молчали и окружающие.

— Сэр, к чему нам готовиться? — обратился глава отряда «авантюристов» к своему командиру. Кажется, в прослушанной лекции он не нашёл ответа на свой вопрос. Ну, как правило, военные не блещут внеземным интеллектом.

— Ну ты тупой! — вступил в полемику начальник отдела материально-технического снабжения. — Он же прямым текстом сказал. ХИМЕРЫ! Магические твари для охраны границы, то бишь, боевые монстры. Комплекс впопыхах консервировали, так что там либо ничего, либо бродят выжившие экземпляры, либо какие-то милые зверушки расплодились и свили гнездо, — что ж, бывают и исключения из правила.

На лице главы авантюристов отразилась тяжелая мыслительная деятельность.

— Типа как в Аллепо, да? — наконец, спросил он.

— ДА, — хором ответили несколько человек.

— Мистер Поттер, может возьмём огнемёт? А еще лучше «Шмелём» пару раз жахнем перед входом, а? На всякий случай? — с надеждой спросил заместитель главы отряда авантюристов. Кажется, ему не хотелось вновь лезть к монстрам.

— Мы идём туда в поисках знаний. Знания записаны на табличках и рукописях. Они попросту сгорят в огне «Шмеля», — улыбнулся Поттер.

— Рукописи не горят, — философски заметил начальник связистов.

— Мистер Мельников! Температура в зоне взрыва снаряда реактивного пехотного огнемёта «Шмель» достигает трех тысяч градусов. Я не знаю из чего вы делаете свои рукописи, может быть из титана, но греки их делают из пергамента. Он прекрасно горит при таких условиях. Уж поверьте мне.

Мельников пропустил упрёк мимо ушей, и продолжил задумчиво изучать трещины на потолке. Ну, связисты всегда были на своей волне.

— Сэр, правительственные войска готовятся к наступлению на Ракку. Если авиация будет задействована в том районе, то… — начал было глава отдела аналитиков.

— Наступление начнётся через три недели, мы успеем смыться, — перебил Ричард. — Наш куратор оттуда, — начальник указал пальцем куда-то вверх, — дал добро. У них контакт с Москвой по предотвращению всяких неожиданностей. Русские заботливо сообщили дату начала. Информация к нам пришла ещё утром. Похоже, кто-то не сделал домашнее задание перед брифингом, — начальник с укором посмотрел на главу аналитиков.

— Сэр, я не про наступление, я про авиацию. Обычно она начинает утюжить позиции за неделю, а то и… — затараторил аналитик.

— Мы в стороне от направления главного удара и вдалеке от линии фронта. Конечно, риск попасть под бомбардировку сохраняется, но это война, тут никак без риска. Так, ещё вопросы будут?

Повисло молчание.

— Ну тогда разойтись!

* * *

Выспаться перед штурмом Поттеру не удалось. Начало операции запланировано на четыре утра, но сейчас, около полуночи, в номер волшебника залетела почтовая сова. Не прилетела, а именно что залетела, на последнем издыхании проломив окно и померев от изнеможения прямо на кровати волшебника.

Гарри был, мягко говоря, удивлён. Он скрыл своё местоположение специальными чарами (издержки рода занятий), и абы какая птица его не найдёт. Но это была его сова. Белая полярная сова — Букля — которую он оставил на попечении Гермионы Грейнджер.

Раздраженный Поттер буквально вырвал письмо из лап мёртвой птицы. Содержание послания привело его в ярость:

«

Прости.

Гермиона Грейнджер

04.08.2015

»

— Твою мать, Гермиона! У меня нет желания разгадывать чёртовы шарады! За что «Прости» вообще? — в гневе Поттер швырнул письмо на пол.

Немного отдышавшись, Гарри принялся размышлять. Дабы понять, за что извиняется его закадычная подруга, а главное — определить причины и последствия данного поступка, Поттер, с присущей ему основательностью, начал вспоминать все события в этой петле.

Впервые за очень-очень-очень долгое время, Поттер вновь пошёл в Хогвартс. Чисто чтобы отдохнуть и развлечься. Ему показалось забавным сделать из Гермионы суперзвезду и спасительницу магической Британии. О странной дружбе нелюдимого студента Равенкло и зазнайки с Гриффиндора ходили разные слухи, но все они померкли перед Легендой. Легендой о Наследнице Гриффиндора.

На первом курсе Гермиона победила одержимого профессора и спасла философский камень. На втором убила василиска в Тайной Комнате и излечила окаменевших студентов. Далее поймала и сдала властям беглого преступника — Сириуса Блэка. Потом стала Чемпионом Хогвартса и выиграла Турнир Трёх Волшебников. Пленила беглых Пожирателей Смерти. Убила Волан-де-морта. Стала представителем Великобритании и Ирландии на Международной конфедерации магов и Министром Магии.

Удивительные достижения. Только вот всё это время за спиной Гермионы незримо стоял Гарри. Да что там, фактически большую часть упомянутых деяний совершил именно Поттер, который и приписал все заслуги Грейнджер. Она же с кислой миной молча принимала почести и восхваления. Будь её воля, весь мир узнал бы настоящего автора тех чудес и спасений. Только у неё не было выбора. Поттер спас ей жизнь, он научил её всему, что она знала, он открыл ей невообразимые тайны магии. Отплатить ему она не могла, так что безропотно принимала незаслуженные награды. Раз уж этого так хочет Поттер.

Их отношения не были дружескими — в школе Гермиона настороженно относилась к своему загадочному и странному однокурснику. Узрев его необъяснимые способности, настороженность сменилась страхом. Когда Грейнджер стала Министром Магии, Поттер пару раз просил её об одолжении. Буквально по пустякам — закрыть глаза на некоторые нелицеприятные эксперименты Поттера. Гермиона выполнила просьбу, но её страх переродился в ужас.

Она буквально боялась посмотреть ему в глаза. Ну, так было пару лет назад, во время их последней встречи. Тогда Поттер без спросу пришел на празднование Дня Рождения её матери. Сидя рядом с «почётным гостем», Гермиона потакала всем его капризам и даже спела «Happy Birthday to You», только вот взгляд от пола она не оторвала ни разу.

— Кстати, а меня ты с Днем Рождения поздравила? — задумчиво сам у себя спросил Поттер. Волшебник взглянул на календарь — уже наступило восьмое августа.

— А-а-а, понятно! — произнес он. — Забыла и спешила исправить косяк. Этим и объясняется такая спешка. И дата под письмом, — рассуждал Гарри.

Раз уж она постаралась исправить оплошность, то так уж и быть — Поттер великодушно простит её. Он не будет припоминать ей такую мелочь, он накажет её за другое, за…

Тут взгляд волшебника упал на мёртвую сову.

— Точно, за Буклю! Излишнее рвение также опасно, как его недостаток. Ей стоит усвоить этот урок, — улыбнулся он.

Разгадка была найдена, последствия спрогнозированы, а выводы сделаны, так что Поттер со спокойной душой стал собираться на боевую операцию. Только вот червячок сомнения всё равно продолжал грызть его. Слишком нетипичная реакция для Гермионы, слишком.

— Неужели… — воскликнул Поттер и резко замолчал. — Неужели она осознала моё величие и готова высказывать подобающее почтение?! — Поттер пришёл в восторг от собственной догадки.

— Интересно, что же будет дальше? Она перейдёт на уважительное обращение? Думаю, надо выбрать подходящее. Мой Хозяин? М-м-м, нет. Слишком пошло. Мой Лорд? Слишком вульгарно. Мой Князь? Слишком… Нет, в самый раз. Мой. Князь, — Поттер смаковал на языке приятные слова. — Да-а-а. Мне нравится. Может взять себе соответствующий титул какой? Князь Тишины, например.

В абсолютно счастливом расположении духа, Поттер трансгрессировал на базу к наёмникам.

…

— Доброе утро, мистер Поттер! — бодро поздоровался Чарльз О’Марли, адъютант и телохранитель Поттера в одном флаконе.

— А, Чарльз, — волшебник махнул рукой в приветственном жесте. — Как прошла ночка?

— Шикарно. Спал как убитый, — обычно военные стараются не употреблять слова, связанные со смертью, но бывают и исключения. — Командир приглашает вас в штаб. Готовы начинать.

…

— Эй, ты! Долго там ещё?

— Расчётное время подлёта полторы минуты, — сухо объявил оператор дрона.

Поттер кивнул головой. Он как раз заканчивал осматривать защитные амулеты у бойцов. Оказалось, даже простенькие магические артефакты значительно повышают выживаемость, так что он наделал их всем наёмникам.

— Достиг точки «Альфа», — сказал оператор дрона подошедшему волшебнику.

— Выведи изображение поверхности.

Спустя пару секунд и десяток нажатий клавиш ноутбука, на мониторе появилась картинка. Поттер подвинулся к экрану.

— Не, не пойдет. Слишком большой уклон. Уходи сюда, — ткнул он пальцем в угол монитора.

— Принято. Ухожу на юго-восток.

Спустя пару минут поисков, волшебник и оператор нашли достаточно ровную площадку.

— Так, кидай здесь.

— Принято. Готовлюсь к сбросу груза номер один.

Дрон скидывает портальные маяки. С их помощью Поттер телепортирует отряды наёмников почти что на головы бандитам. К сожалению, волшебнику не под силу переместить многотонные машины, так что в штурм пойдут только люди.

— Попадание подтверждаю. Ухожу к точке «Бета».

— Хорошо. Кричи, если что.

Грузовики и строительная техника в сопровождении бронетранспортеров шли своим ходом напрямую к храму. Если всё пройдёт гладко, они даже не вступят в бой.

…

— Итак, господа. Пришёл наш час. Великий час. Час, которого мы все давно ждали… — вещал Поттер перед построившимися наёмниками.

— И зачем он толкает эту речь каждый раз? — спросил один наёмник у своего соседа.

— Да заткнитесь вы, — оборвал его волшебник. После продолжил разглагольствовать.

Солдаты особо к нему не прислушивались. Они уже привыкли к подобным чудачествам своего нанимателя. К тому же эта «воодушевляющая речь» вполне официально входит в план боевой операции. Девиз наёмников прост — «любой каприз за ваши деньги».

В строго назначенное время, волшебник перешёл от слов к действиям. Поттер запитал управляющий контур телепорта. В теории он может и своими силами телепортировать двадцать пять человек человек, но после станет бесполезным — банально закончится магическая энергия. Поэтому в дело вступили дорогостоящие накопители, которые волшебник заряжал почти месяц.

Магический круг посреди ангара засветился, и целый взвод исчез с синей вспышкой.

— Ребята на месте, всё в порядке, — раздался в гарнитуре голос связного. Поттер кивнул и крикнул: — Следующие!

— Второй взвод, занять площадку! — подал команду офицер.

Процедура повторилась дважды. Через несколько минут три взвода с трёх сторон атаковали базу бандитов.

Поттер перепроверил настройки телепорта и шагнул в магический круг. Его телохранитель пошёл за ним.

— Чарльз, может останешься? Там опасно, — с улыбкой спросил Поттер.

— Нет, сэр. Я с вами. Мне за это платят, — беспристрастно ответил солдат.

— Ну как знаешь.

Волшебник едва слышно пробормотал активационную арию, и два человека словно испарились.

…

«Бомабарда Максима!» — заклинание проломило стену здания, открыв наёмникам путь внутрь. База боевиков, бывшая до войны цементным заводом, представляла собой комплекс из нескольких построек. Главари обитали в административном здании, и из-за неожиданной атаки ещё не успели соединиться с основной массой.

В коридоре Поттера встретил шквал огня. Волшебник доблестно шёл впереди наёмников, принимая все пули на щит. Щитом же служила расплавленная ртуть, парящая в метре от волшебника. Снаряды вязли в жидком металле, не долетая до Поттера.

— «Как же звали того мага, у которого я украл идею со щитом? Кайнет Мёрфи? Джеймс Арчибальд?» — размышлял Гарри. Погрузившись в воспоминания, волшебник едва не проворонил гранату под ногами.

Волшебник отшвырнул магией опасный снаряд за секунду до взрыва. После Поттер помотал головой, прогоняя лишние мысли. Кажется, надо стать чуть серьёзнее.

…

— Эй! — Поттер привлёк внимание ближайшего наёмника щелчками пальцев.

— Лейтенант Кэрроу, сэр!

— Что там у остальных?

Офицер по гарнитуре уточнил состояние дел.

— Сэр, докладываю. Мы заняли все вспомогательные пристройки. Основные силы противника организовали оборону в главном цеху завода.

Поттер кивнул головой. Всё шло по плану — лишённые руководства бандиты забились в самом большом и в самом крепком здании базы. Оборонять его легко, а захватить сложно. Но Гарри пришёл сюда не захватывать здания, он пришёл убивать.

Сконцентрировавшись на пару секунд, Поттер трансгрессировал прямо к стене этой неприступной крепости. Парочка заклинаний пробила небольшую дыру.

Через секунду Адское пламя с рёвом ворвалось внутрь завода. Температура огня достигала 4000 градусов, жар плавил металл и кирпич, плоть человека же просто испарялась. Непрерывный поток сжигал всё на своём пути. Через две минуты здание, будто бы живое, натужно завыло — без части расплавленных несущих конструкций оно разваливалось под собственным весом. Ещё через минуту обрушилась крыша и половина стен. Если кто и пережил Адское Пламя, погиб под завалами.

Гарри смахнул пот рукой. Заклинание разом исчерпало две трети его резерва, так что чувствовал он себя не самым лучшим образом. Около минуты Поттер простоял, оперевшись на колени и приходя в себя. После отряхнулся, зачесал волосы и поправил галстук — волшебник всегда должен выглядеть безупречно.

Он трансгрессировал обратно к наёмникам и коротко бросил:

— Дело сделано. Уходим.

* * *

— Скукота-а-а! — воскликнул наёмник, заложив руки за голову. — Я шёл на пострелушки с монстрами! Как в DOOM’е! А что в итоге? Пыльные руины, темные катакомбы и невидимые барьеры.

— Типун тебе на язык. Монстров ему не хватает! Детство в жопе заиграло? Приключений захотелось? — ответил другой. Большинство наёмников осуждающе на него посмотрели. Просто в отряд «авантюристов» брали только самых отмороженных.

— Да вы тут что, все головой долбанулись? — ошеломлённо спросил он. — Чарльз, ты же вроде нормальный. Поддержи меня!

Чарльз пожал плечами.

— У нас оплата по часам, а не по головам убитых тварей. Лучше деньги без боя, чем бой без денег.

— М-да, нашёл кого спросить. Эдвард?

— А я согласен с Кенни. Думал, увижу самую настоящую магию. А что в итоге? Клиент два часа машет руками перед стеной, и она исчезает. Потом повторить ещё раз и ещё. Да уж, захватывающее зрелище.

— Что за поколение! Хлеба и зрелищ им подавай!

Причитания ветерана о нравах молодёжи прервал глухой звук. Это неспешно отворялась каменная дверь, запертая магией. Волшебник махнул рукой, и несколько огоньков залетели внутрь. Они повисли под потолком, озаряя своим светом огромную комнату. Помещение было заставлено многочисленными рядами из стеллажей в человеческий рост. Большая часть из шкафов была пуста, но то тут, то там попадались забитые свитками полки.

Поттер зашел в комнату и огляделся. Затем скастовал несколько диагностических заклинаний. Ловушек не было. Ну, вообще мало кто ставит ловушки посреди библиотеки.

— Заходим и рассредоточиваемся. Опасности нет, но смотреть в оба и выискивать всё необычное. Руками ничего не трогать! Ничего не трогать, а не только что-то необычное. Заметите что, останавливайтесь и зовите меня.

Шёл второй день раскопок. Наёмники взяли на себя рутину по развертыванию лагеря и организации обороны, позволив Поттеру максимально сконцентрироваться на исследованиях. Они даже в кои-то веке правильно разместили стелы защитного массива, так что волшебнику потребовалось лишь активировать магический барьер над лагерем.

Несмотря на всю помощь от наёмников, «улов» откровенно скудный — всего несколько простеньких артефактов в жилых помещениях. Оно и немудрено, храм не был погребён под толщей земли и пепла из-за катаклизма, не был запечатан из-за вышедшего из-под контроля эксперимента, не был заброшен после набега и погрома. Его просто закрыли, предварительно вывезя всё ценное. Увы, даже в Сирии не на каждом шагу запрятаны переполненные сокровищами руины. Все «лакомые кусочки» давно разграблены предыдущими поколениями черных копателей. Поттеру приходилось просеивать горы шлака в поисках забытых самородков.

Основные надежды волшебник возлагал на библиотеку, которую сейчас тщательно обыскивали десяток человек. Конечно, вряд ли в ней забыли талмуд с самыми сокровенными тайнами, но Поттер искал другое. Акты приёма-передачи припасов и ингредиентов, отчёты о происшествиях, рабочая переписка и испорченные черновики — мало кто всерьёз относится к подобной «макулатуре». Подобное даже уничтожать ленятся, не то что эвакуировать. Однако пытливому уму такие документы могут рассказать многое — что делается, как делается и из чего.

— Сэр, тут есть что-то!

Поттер поспешил к источнику звука. Едва повернув на нужный ряд, Гарри наткнулся на здоровенные каменные плиты, сложенные одна на другую. Сами же плиты испещрены знаками и чёрточками. Клинопись. Не греческая, конечно, а…

— Ассирийская, — вслух пробормотал Поттер. — Что они здесь делают? — задумчиво спросил волшебник.

— Сэр, не могу знать, сэр! — громко отрапортовал наёмник. Поттер посмотрел на него с укоризной.

В поисках ответа на свой вопрос, Гарри развернул лежащий на плите свиток.

«Скрижали номер 1 — 52, обнаруженные при строительстве храма.»

«А, понятно», — подумал Поттер. Свято место пусто не бывает. Раньше города строились поближе к лей-линиям, ну а храмы так и вовсе в их пересечении. Неудивительно, что греки наткнулись на следы ассирийцев.

Гарри напряг память и помассировал виски. Он освоил языки всех культур, отметившихся в Сирии (не первую жизнь тут проводит!), но конкретно дрвенеассирийский знал откровенно плохо. Тем не менее, его скудного самообразования должно хватить на понимание сути написанного. Скастовав ещё один источник света, Гарри по слогам прочёл первую строку: «Наставление молодым аколитам храма Ашшура о магическом искусстве властвования над людскими душами»

Сердце Поттера забилось чаще, руки чуть задрожали, а на лице сама собой возникла счастливая улыбка.

— Джентльмены! — воскликнул он на всю библиотеку. — Кажется, мы сорвали куш.

…

Гарри Поттер и его телохранитель Чарльз прогуливались вдоль границы магического барьера, защищавшего лагерь возле руин храма. Только вот наёмник благоразумно шёл внутри, а волшебник снаружи.

Раскопки завершились, и бойцы ЧВК готовились к отъезду. Помимо плит была найдена парочка интересных документов, но на этом всё. Раньше Поттер банально трансгрессировал, прихватив всё самое ценное с собой, но сейчас такое не прокатит — каменные скрижали слишком тяжелые. Конечно, полсотни плит можно вывезти и портальной аркой, но она осталась на главной базе ЧВК — с её помощью забрасывали штурмовые группы. Сфотографировать надписи и одному вернуться в Дамаск тоже не вариант — вдруг для доступа к самым важным секретам плиты надо как-то по-особому сложить или активировать. Лучше тщательно изучить находку в своей лаборатории. Поэтому Поттеру пришлось по-магловски вывозить сокровища в грузовиках. Не желая покидать ценные артефакты, волшебник остался с наёмниками.

— Сэр, разрешите вопрос, — нарушил молчание Чарльз.

— Валяй.

— Зачем вы это делаете? Зачем испытываете судьбу?

— Хм, очень философский вопрос, — задумался Поттер.

— Да нет, я про барьер. Почему идёте снаружи?

— А, это. Ну, вариант, что я просто тронулся умом от собственной исключительности и неуязвимости, ты не рассматриваешь?

Чарльз оглянул волшебника с головы до ног.

— Нет.

— Хе-хе, — посмеялся Поттер. Пару секунд двое человек шли в тишине. — Я провоцирую крыс.

— Что?

— Где-то там, — волшебник повернулся в сторону песчаных барханов и помахал рукой, — на самой границе моего восприятия засели две крысы. Точно засечь их пока не могу, но мои… подручные… их чувствуют, — Поттеру почему-то постеснялся сказать, что использует призраков для ведения разведки. Увы, Гарри может контролировать духов лишь в радиусе трёхсот метров, а неопознанная парочка была где-то в полукилометре от волшебника. Что ж, в изучении некромантии Поттер не концентрировался на способах обнаружения противника.

Чарльз напрягся.

— Снайперы?

— Наверное. Кому ещё в голову придёт три часа сидеть в песке и наблюдать за моими перемещениями.

— Сэр, прошу вас, зайдите внутрь барьера.

— У меня всё под контролем.

— В кино обычно как раз после этой фразы и начинаются проблемы.

Поттер усмехнулся.

— Смотри, — сказал он, доставая из-за пазухи два больших амулета. — Этот постоянно сканирует пространство. Ищет либо крупные быстродвижущиеся предметы, либо высокую температуру. Обнаружив такое, разворачивает барьер. Танковый и миномётный снаряд, РПГ-7 и подствольный гранатомёт, взрыв парочки тротиловых шашек и связки гранат его не пробивают, проверено. Из минусов — он одноразовый. Но мне хватит одной секунды, чтобы свалить куда подальше.

Наёмник скептически взглянул на амулет. Кажется, он уже придумал с пяток способов обойти защиту артефакта.

— Второй постоянно держит барьер и защищает от пуль и осколков. Подзаряжаемый, что тоже плюс. Не такой мощный, как первый, но я изучил образцы стрелкового вооружения, появившиеся за последние пятьдесят лет. Ни одна пуля не пробьёт мой…

Раздался резкий свист, вокруг Поттера мелькнул защитный барьер, а в следующий миг из живота волшебника вырвался фонтан крови и плоти. Поттера откинуло на добрые полтора метра.

— Твою мать! — наёмник кинулся к волшебнику. Схватил того за подмышку и потащил к лагерному барьеру.

Смертоносный свист раздался вновь, но на сей раз снаряд прошел в считанных сантиметрах от Чарльза.

— Блядь, блядь, блядь! — безостановочно вопил он, пока следующий снаряд не разбился об барьер. Стрелок снаружи, а они теперь внутри.

— База, это Наседка. Клиент ранен, я повторяю, КЛИЕНТ РАНЕН. ВЫШЛИТЕ МЕДИКОВ В СЕКТОР СЕМЬ!

Поттер клокотал от ярости. Снаряд разворотил почти все внутренние органы и перебил позвоночник. Волшебник истекал кровью, но думал только о мести. Его, величайшего в мире волшебника, посмели ранить какие-то жалкие крысы. Мерзкие твари, ОНИ ЗАПЛАТЯТ ЗА ЭТО!

Собрав последние крохи сил, Поттер вскинул руку. Огненный шар вырвался из его пальца и полетел по дуге. Тело волшебника скрутило в спазме — в его состоянии даже шевелиться чревато, куда уж колдовать. Ярость моментально прошла, оставив Гарри один на один с болью. С всё нарастающей безмерной болью.

«Брюки, портмоне», — раздался чужой голос в голове у Чарльза. Наёмник полез в карманы Поттеру.

— Что дальше? — вслух спросил Чарльз, достав пухлый бумажник.

«Выверни, ищи красную склянку».

Мужчина подчинился, и из бумажника посыпался ворох предметов. Лишь когда их набралась немалая кучка он заметил искомое.

— Дальше.

«Лей».

— Куда блять?

«На меня».

Чарльз выплеснул всё содержимое склянки на живот Поттера. Точнее, на то, что когда-то было животом. Чудо не произошло — волшебник стал лишь… чуть слабее истекать кровью.

«Синий крестик на цепочке».

Наёмник стал копаться в выпавших безделушках. Нужный предмет упорно не находился.

— Да где он! — в порыве чувств крикнул Чарльз.

«Пусть меня перевяжут».

Наёмник дважды перерыл все вещи, но так и не нашёл заветный крестик.

— Где он? Я не могу найти!

Ответа не было.

— Эй, эй! Не отключайся! Скажи что-нибудь! — запаниковал Чарльз.

Ответа всё равно не было.

* * *

Поттер с трудом открыл глаза. Тело горело, словно его варили в кипящем масле. Только через несколько минут волшебник смог взять под контроль свои чувства и сфокусировать взгляд на потолке.

«Это не лачуга на скале» — подумал волшебник. — «Значит, я ещё не умер».

Поттер закрыл глаза и занялся самодиагностикой. Его состояние было плачевным. Все внутренние органы между легкими и пахом считай отсутствуют — по законам человеческой анатомии, Гарри должен был сдохнуть спустя считанные секунды после выстрела. Однако обвешанный артефактами архимаг, быстро впавший в анабиоз в месте пересечения лей-линий, является удивительно живучим созданием. У Поттера всё ещё есть шанс вырваться из объятий Смерти.

Без органов он протянет пару недель. Ну, при постоянной подпитке магией. Парализованная нижняя часть туловища и перебитый позвоночник хоть и сильно сказываются на его мобильности, не являются главной его проблемой. Проблема в магических цепях, точнее, в том, что от них осталось. Половину уже сейчас можно списать в утиль. Из оставшихся, часть относительно цела, другие же… Ну, за них ещё можно побороться. Правда на это нужно время, а его нет — надо исцелять критические повреждения. Уж лучше жить с четвертью цепей, чем помереть с половиной.

Поттер огляделся. Он лежал в койке посреди большого шатра-палатки. Недалеко дремал его телохранитель.

— Чарльз, — позвал его Поттер. Точнее, попытался позвать. Попытка издать звук вызвала острую боль в горле, так что вместо слов вырвался лишь кашель. Тем не менее, Гарри достиг желаемого — наёмник проснулся.

— Эй, док! Скорей сюда, он очнулся!

«Воды» — раздался голос в голове Чарльза. Телохранитель поспешил исполнить желание нанимателя.

Началась суета. Доктор и два фельдшера носились вокруг пациента, но, честно говоря, мало что могли сделать. Ну хоть вкололи обезволивающие — и на том спасибо. Вскоре на огонёк подошел майор Дуглас — командующий силами ЧВК на этой операции.

— Мистер Поттер, — легонько кивнул он головой.

«Приветствую», — раздался голос в голове у офицера.

Майор резко согнулся пополам, схватившись за голову. Лишь спустя минуту ему полегчало.

— Весьма… болезненный способ ведения диалога.

— Да? — удивился Чарльз. В отличие от медиков, он понял, что произошло. — А мне нормально было.

«Как долго я был в отключке?» — Поттер решил общаться через своего телохранителя.

— Почти двое суток.

«Весьма любезно с вашей стороны было так долго ждать».

Майор пожал плечами.

— Просто мы не знаем ваших возможностей. Не приди вы в себя, повезли бы прямо так на главную базу. Там ещё недельку бы выждали и…

Дуглас не договорил, а лишь махнул рукой. Впрочем, всем и так всё было ясно.

— Мы и сейчас не знаем ваших пределов. По словам медиков, вы уже два дня как мертвы, а я вот стою перед вами и мы, хоть и опосредованно, ведём диалог. Но что будет дальше? Вы выкарабкаетесь или я разговариваю с без пяти минут трупом?

«Пф-ф. Пустяки. За пару месяцев приду в норму» — откровенно врал Поттер. Даже с помощью целителей больницы Святого Мунго потребуется около года на частичное восстановление, однако «терять лицо» перед наёмниками не хотелось.

«Через день я стану транспортабельным, и мы вернемся на базу. Потом меня нужно перевезти в Дамаск. Возможно, потребуется эвакуация в Англию, но это не точно. И да, все издержки оплачу по двойному тарифу. Деньги не проблема», — с такими повреждениями попытка трансгрессировать гарантированно убьёт Поттера. Придётся использовать наёмников.

— О деньгах погорим позже и с бухгалтерами. Сейчас решим более насущные проблемы. Что делать с защитным барьером?

Поттер нахмурился. Деактивация потребует время и магической энергии. Его магической энергии. Лучше потратить все силы на восстановление, но в создание этого защитного массива он вложил очень много сил. Бросать его банально жалко. В битве между разумом и жадностью победила жадность. Опять.

«Завтра деактивирую».

— Ясно. Выдвигаемся через двадцать четыре часа.

…

Майор Дуглас вновь навестил единственного пациента полевого госпиталя за час до отправления.

— Кстати, вы убили его? Снайпера, — спросил Гарри. Спросил своим голосом.

— Нет. Снайпер и наводчик сбежали.

— Жаль. Хотел узнать, из чего меня подбили.

— Орудие они бросили на месте. Оно сейчас у капитана Мельникова. Могу его позвать, если надо.

— Надо.

Капитан пришёл через десять минут. В руках у него была двухметровая трубка с пистолетной рукояткой на одном конце и здоровенным набалдашником на другом.

— Что это за хрень? — ужаснулся Поттер. — Самоделка какая-то?

— Сам ты самоделка! Это же ПТР Дегтярёва! — возмутился капитан.

— Что-что?

— Противотанковое ружье системы Дегтярёва образца сорок первого года! У меня дед с такой на четвертые пазики охотился!

Из уст Поттера вырвался сплошной поток ругательств. Настоящий полиглот различит среди них матерные слова и конструкции из французского, немецкого, испанского, итальянского и ещё нескольких других языков. Историк добавит в список парочку мертвых наречий.

— Какой… безумец! Додумался сделать противотанковое, мать вашу, ружьё?! — воскликнул волшебник, немного отведя душу ругательствами. Он изучил всю магловскую военную технику и оружие не старше полувека, но о существовании используемых ПТР семидесятилетней давности слышит впервые.

— Ну почему сразу безумец, — расстроился Мельников. — Время такое раньше было. И танки. Правда, в сорок третьем ружьё уже перестали выпускать, так как оно не пробивало броню новых «немцев», но к этому моменту их наклепали порядка трёхсот тысяч. В шестидесятые сняли с вооружения и стали рассылать в братские республики под видом помощи. В Сирию тоже завозили. Странно, что ты раньше не встречался с ними. Сейчас их используют как тяжелые снайперские винтовки. Дистанция поражения до восьми сотен метров, снаряд пробивает...

— Мельников, — перебил его Поттер.

— Да?

— Заткнись.

* * *

Машина резко затормозила и носилки с Поттером, подвешенные к потолку грузовика, слегка качнулись.

— В чём дело? — спросил Поттер у своего телохранителя.

— Сейчас уточню, — ответил Чарльз, потянувшись к рации. У охранника VIP-персоны был выход прямо на руководство.

— Пропала связь с машиной разведки.

Гарри нахмурился. Впереди колонны наёмников, в паре километров, шла машина с разведчиками. Они осматривали дорогу и проверяли маршрут на наличие засад и мин. В общем, расстрельная должность.

Путь на базу лежал через земли нескольких группировок. Конечно, о проходе (не за бесплатно) договорились ещё до операции, но у бандитов чести нет.

Тут пришли дурные вести.

— Сэр, Сукур аш-Хакк разорвали соглашение о проходе.

— Что им надо? Если денег, то пусть ЧВК заплатит. Я всё компенсирую.

— Начальство уже предложило. Они отказались.

— Почему?

— Сказали, честь правоверного не продаётся.

Гарри скривился. Подобное лицемерие он ненавидел. Бандиты совершенно спокойно продавали и продавались. Заказные убийства, контрабанда, разграбление музеев и руин, проход через территорию и нападения на соседние группировки — с ним всегда можно было договориться. Точнее, договориться, когда они этого захотят. Но стоит ситуации чуть перемениться, как бандиты разрывают сделки и бьют в спину, прикрываясь своей религией.

— Сэр, начальство зовёт вас на совет. Решают, прорываться или идти в обход.

— Я им не нянька. Пусть решают сами, не маленькие уже, — гневно ответил Поттер, отворачиваясь к стене. Ранение плохо сказалось на и так не блестящем характере волшебника.

Через некоторое время машина тронулась и стала разворачиваться. Что ж, настоящие наёмники всегда идут в обход.

…

Колонна поехала на юго-восток, к границе Сирийской Арабской Республики. В этой части страны жизнь царила лишь на берегах Евфрата, и в паре километров от реки уже начиналась пустыня. Засушливые земли почти безлюдны, и лишь редкие деревни ютятся возле немногочисленных оазисов. Где нет людей, там нет и бандитов. Правда и заасфальтированных шоссе в тех местах мало.

Колонна двигалась по просёлочной дороге, вдалеке от больших поселений. Наёмники заложили здоровенный крюк, дабы избежать внимания вероломных группировок. Через восемь часов непрерывного движения колонна вновь остановилась.

— На сей раз что? — недовольно прикрикнул Поттер.

— Разведка доложила о пикапах Ахрар аш-Таухид. Они мчатся прямо сюда. Начальство решило встретить их здесь, в посёлке.

Поттер закатил глаза. Очередная задержка сильно раздражала. Волшебнику нужно спокойное место с неплохим магическим фоном вокруг для восстановления органов и тканей. Чем дольше они будут ездить, тем больше омертвевшей плоти придётся регенерировать.

Однако дороги в пустыне прямые как стрела, без всяких ответвлений. Если боя не избежать, то лучше встретить неприятеля в заброшенной деревне, а не в «чистом поле». В том, что бой точно будет, Поттер уверен на сто процентов. Он собственноручно убил родного брата главы этой группировки за «несговорчивость» (тот не желал расставаться с одним интересным артефактом прошлого). Разойтись миром не получится.

Одно неизвестно — что забыли бандиты так далеко от своих земель? В случайность подобной встречи верится с трудом, но и целенаправленная охота за Поттером выглядит как-то сомнительно. Неужто они набрались смелости вновь напасть на волшебника?

…

Гарри с минимальным интересом рассматривал обстановку в полуразрушенной часовне. Раньше в заброшенной (точнее, вырезанной) деревне жили ассирийцы-несториане. До войны в Сирии порядка десяти процентов населения являлись христианами, но мало какие анклавы благополучно пережили войну.

Тут зашипела рация. Кажется, стычка уже закончилась.

— Есть новости? — спросил волшебник.

— Да. Засада прошла успешно, противник уничтожен.

— Потери?

— Парочка раненых, ничего серьёзного.

— Отлично. Когда выдвигаемся?

Вместо ответа телохранитель лишь нахмурился.

— Чарльз?

— Пока неизвестно. Подходят новые силы. На сей раз под флагом Лива ас-Сурия. У них есть танк.

Поттер закрыл глаза. Совпадения быть не может — две не самые дружные группировки да посреди пустыни…

— Сами справитесь? Или… — Поттер кивнул на свою сумку с артефактами. — … подсобить чем?

Наёмник быстро уточнил что-то по рации.

— Справимся.

…

Майор Дуглас чувствовал себя превосходно — второй бой за один день, чего ещё можно желать. Он любил войну, ведь мирная жизнь была для него слишком пресной. Он любил войну, ведь здесь он мог быть самим собой. Здесь всё было честно, война обнажала истинную сущность человека. Это на «гражданке» или в штабе его сковывали всякие нормы приличия или правила этикета. В зоне боевых действий он мог говорить, что думает. Может назвать идиота идиотом, а не начальником. Трусливого нюню — трусом и плаксой, а не «человеком тонкой душевной организации». Безалаберного подчиненного — подонком, а не «военнослужащим, совершившим легкий дисциплинарный проступок».

Как и многие наёмники, раньше Дуглас был профессиональным военным. К сожалению, его карьера закончилась, когда штабной психолог в личном деле поставил характеристику «адреналиновый наркоман». С такой припиской в горячие точки не отправляют. Что ж, вскоре после этого Дуглас пополнил ряды ЧВК. Здесь было лучше, чем в армии. Даже не самые приятные аспекты войны переносились легче. Например — полевые допросы.

Дуглас искренне не понимал, почему убивать противника можно, а пытать с помощью подручных средств — нельзя. Почему грозиться отрезать палец пленнику можно, а реализовать угрозу нельзя. У наёмников таких глупых запретов не было.

Впрочем, пытки он не любил. Скорее относился к ним как к служебной необходимости. Как, например, офисные клерки относятся к необходимости время от времени протирать экран монитора от пыли и чистить клавиатуру. Вряд ли кто от подобного фанатеет или наоборот, до слёз ненавидит.

Тем не менее, Дуглас вздохнул свободнее, когда роль полевого палача взял на себя их наниматель. Всего лишь легким движением руки мистер Поттер доводил до исступления жертву, не оставляя никаких следов насилия. В Гуантанамо подобные специалисты на вес золота. Иногда попадались упорные, но им колдун просто «залезал в мозги», как он сам выражается. Чрезвычайно эффективный и быстрый метод всего с одним минусом — повторно допросить пленника уже не получится.

Однако из-за ранения нанимателя (первого на памяти наёмника) придётся стряхнуть пыль со старых навыков. Благо после боя осталось несколько выживших противников. Дуглас надеялся, что они смогут ответить на его вопросы. Ему чертовски хотелось знать, что забыли две группировки в этой богом забытой дыре.

…

Допрос шёл легко — молодой арабчёнок и не думал упорствовать.

— Спроси у него, что они здесь делали, — обратился Дуглас к переводчику.

Переводчик перебросился парой фраз с пленником.

— Говорит, что пришли за головой шайтана. Походу, это он про нашего нанимателя.

— С чего вдруг? Им прошлого раза не хватило?

Эта группировка, как и некоторые другие, уже покушалась на мистера Поттера. Волшебник очень жёстко реагировал на подобное, так что желающих повторить прежде не было.

— Эмир Ракки назначил за него награду в пятьдесят миллионов.

Дуглас в гневе сплюнул.

— Почему их свободно пропустили другие банды? Почему они были не одни?

Ответ не заставил себя долго ждать.

— Группировки юго-востока объединились против шайтана и выступили единым фронтом. Они все послали сюда людей. Скоро здесь будет не протолкнуться.

— Почему? Почему именно сейчас?

Пленник быстро говорил и обильно жестикулировал, указывая на свои вещи.

— Шайтан ранен, его легко добить. Это все знают. Из видео. Оно гуляет по сети, бандиты пересылают его друг другу. У него на телефоне оно тоже есть.

— Показывай.

Через минуту Дуглас дрожащими руками держал телефон. На видео возникла черная заставка с арабской вязью. Играет весёлая музыка.

— «Правоверные ранили шайтана», — перевёл надпись лингвист.

Появилась картинка. Волшебник во фраке и человек в военной форме неспешно прогуливались. Снайпер и наводчик негромко переговаривались. Снято явно с профессиональной камеры — картинка выше всяческих похвал.

Волшебник остановился и помахал рукой в сторону камеры. Снайпер и наводчик обеспокоенно заговорили. Затем речь прекратилась и раздался выстрел. Затем ещё выстрел, и ещё. Камера досконально сняла кровь и муки колдуна. Но тот явно ещё жив, вот он запускает огненный шар и… камера переводится на землю. Снайпер и наводчик убегают, прихватив с собой доказательство своего подвига. Где-то в стороне раздаётся взрыв, но, судя по радостным крикам, он не задел беглецов. На экране вновь появляется черная заставка.

— «Истинный праведник убьёт даже демона».

…

— И так, господа, обсудим ситуацию, — раздался голос Ричарда Горна из спутникового телефона. Как и положено начальнику всех сил ЧВК, он находился на главной базе.

— Мы в дерьме, — резюмировал Дуглас.

— Это да, но нужна конкретика и факты, — сказал начальник отдела аналитики. Он тоже был на базе.

— Мы в глубоком, плотном, вонючем и беспросветном дерьме. Достаточно конкретики!? — зарычал Дуглас.

Повисла пауза.

— Прорваться сможете?

— Нас зажали в тиски. На юге уже четыре банды заняли перекресток у насосной станции Т2, с севера нас поджимают всего две, но там Лива ас-Сурия привели чуть ли не половину своих сил. Тяжелого вооружения у нас немного. Мы к такому банально не готовы. Операция планировалась в стиле «Зашли и вышли», приключение на двадцать минут.

— А почему? По нормативам компании… — подал голос главный аналитик.

— Потому что с нами был мистер Поттер. Потому что мы очень спешили. Потому что мы и раньше так делали. Выбирайте любую причину, у нас их куча.

Поттер (также присутствующий на совещании) ощутил небольшой укол совести. Забавно, петель сорок она себя никак не проявляла.

— Думаю, вам стоит занять оборону и окопаться, — вновь заговорил аналитик. — Подобные альянсы неустойчивы и весьма скоротечны. Рано или поздно они вцепятся друг другу в глотки. Если продержитесь три недели…

— Да мы и трёх дней не продержимся, ты что несёшь вообще! — заорал майор. — Нам надо срочно уходить!

— Куда?

— Да куда угодно! В Ирак вон!

— Вас догонят. Наши грузовики не предназначены для езды по барханам. Пешком у вас нет шансов. У бандитов пикапы с пулемётами и зенитными установками. Вас расстреляют как куропаток.

— А здесь нас просто разбомбят миномётами! — орал Дуглас.

— Разворачивайте защитный барьер. Я подскажу, куда что ставить, — подал голос Поттер. — Дня три он продержится. Может больше, если не будут особо наседать.

— Всего три дня? А что потом? — спросил майор.

Поттер молчал. У него не было ответа.

— Ну, как говорится, утро вечера мудренее. Такими темпами через три дня у нас мудрости ого-го как прибавится! Тогда и решим! — подал голос неунывающий капитан Мельников.

Гарри не знал, почему одна часть суток считается мудренее другой, но спорить не стал.

— Разворачивайте барьер и готовьтесь к обороне, — сказал Ричард. — Я поговорю с куратором, он может помочь. Не так уж и далеко от нас сидят курды. Вдруг откликнутся. Но на это нужно время.

* * *

Шёл второй день осады. Барьер уже привычно гудел от попадания миномётных снарядов. К счастью, экстренно сорвавшиеся с места боевики не брали ни запасов, ни орудий на долгую и методичную бомбардировку.

Штурмовать деревню они тоже уже не спешили. Защита не пропускала снарядов извне, но не останавливала выстрелы изнутри — атаковать сейчас было смерти подобно. В итоге различные группировки расположились вокруг селения и неспешно ожидали подвоза боеприпасов. Время работало на них.

— Фу-у-х, наконец-то! — произнес Поттер, блаженно перевернувшись на спину. Он закончил перевод последней из пятидесяти двух каменных плит, найденных в храме.

— Надеюсь, оно стоило того? Всех усилий, трат. Всей этой операции, засады, осады. Стоят ли эти знания наших жизней? — отрешенно спросил Чарльз. Он, как и все наёмники, пребывал в подавленном состоянии духа. Курды отказались впрягаться за наёмников.

— Тебе честно ответить? — с улыбкой спросил Поттер.

— Да.

— Не стоило. Оно того не стоило. Это просто чушь какая-то. Я надеялся найти тайны манипуляции с душой, а здесь оказалось схемы очарования и подчинения разума. Устаревшие приёмы и простенькие заклинания, да я уже на третьем курсе мог лучше! Есть и рецепты артефактов. Узор на галеон, эффект на кнат. Но названия! Вот, как тебе: «Жезл покорения душ» — мощно звучит, не правда ли? А по факту я и сейчас щелчком пальцев сделаю лучше. В общем, сплошное разочарование, — вздохнул Поттер.

— Забавно, — произнес Чарльз. Только на его лице не было и намёка на веселье. — Столько горя и лишений ради такой мелочи. Иронично.

— Жизнь вообще ироничная штука, — беззаботно произнес Гарри, закончив фразу громким зевком.

— Для обреченного человека ты крайне бодр.

— Я уже давно не человек.

— А кто ты?

— Я? — удивился Поттер. — Я высшее создание, я бессмертен, я избранный, Я — Бог.

— Если ты высшее создание, то почему лежишь в грязи вместе со мной? Почему ты не на небесах, в граде из золота, почему ты копошишься в мусоре, как и я?

Поттер не ответил. Он не знал ответа. Слишком часто в этой петле ему задают вопросы, на которые он не знает ответ.

Вообще, всю эту игру в нанимателя пора прекращать. Наёмники обречены. Поттеру незачем умирать вместе с ними. Конечно, он в тяжелом состоянии, но не в безвыходном. Взять под контроль любого магла, да того же Чарльза, не составит труда. Наложить чары отвода глаз и пешком дойти (точнее, наёмник будет идти пешком, а Гарри лежать у него на руках) до позиций боевиков. Подчинить ещё один разум и на машине боевиков уехать куда подальше. К следующему утру Поттер будет в Дамаске. Еще через день в Лондоне. Там он будет в безопасности.

Конечно, подчистить все хвосты и скрыть следы использования магии уже не получится — магическое сообщество будет в ярости. Возможно, его признают изгоем. Нет, его определенно признают изгоем, но и плевать. Главное — добраться до Англии. Там Гермиона его защитит. Она — Министр Магии, ей плевать на любые постановления международной конфедерации. На своей территории волшебники подчиняются лишь своим, а не международным, органам магического самоуправления.

Раз уж Поттер закончил изучение плит, то его ничего не сдерживает. Самое время…

Громкий крик сокола сбил волшебника с мысли. Птица залетела через разбитое окно и спикировала к Поттеру, сбросив тому на колени свиток. Не все волшебники используют сов для доставки корреспонденции. Например, почтовых соколов использует нынешний глава отдела международного сотрудничества. А ещё он большой должник Поттера.

Волшебник после ранения перестал скрывать чарами своё местоположение — не до того было. Защитный барьер не пропускает только быстродвижущиеся объекты. Ну, иначе наёмники давно бы задохнулись без притока воздуха, да и заходить-выходить тоже требуется. В общем, неудивительно, что его нашёл почтовый фамильяр.

Поттер развернул свиток.

«

Международная конфедерация магов

Извещение

Согласно постановлению № 254-П от пятого августа 2015 года (далее — Постановление), принятом на внеочередном заседании Президиума Международной конфедерации магов (далее — МКМ), Гарри Джеймс Поттер, 1980 года рождения, уроженец Годриковой Впадины, за злостные и многочисленные нарушения Статута Секретности, в том числе, за раскрытие существовании магии широкому кругу маглов, за передачу волшебных артефактов в руки маглов и за вмешательства во внутренние дела маглов, был признан персоной нон-грата на территории всех магических общин, ратифицировавших Постановление.

Отныне на упомянутого Гарри Джеймса Поттера не распространяется действие Договора о неподсудности волшебников и колдунов магловскими законам, заключенному между МКМ и Советом Безопасности ООН.

За поимку или убийство упомянутого Гарри Джеймса Поттера назначена награда в размере 2,06 унций золота от каждой магической общины, ратифицировавшей Постановление.

Каждая магическая община, ратифицировавшая Постановление, берёт на себя обязательства известить руководство сопредельных с ними магловских стран о злодеяниях и перемещениях упомянутого Гарри Джеймса Поттера.

Приложения:

Постановление, на 4 листах.

Список ратифицировавших Постановление магических общин, на 11 листах.

»

— Пф-ф, — фыркнул Гарри. — Пусть засунут себе в задницу это постановление, — вслух произнес Поттер, небрежно бросив свиток себе за спину. — Гермиона ни за что бы его не подписала. Мы друзья, и всегда ими будем.

Планы волшебника не поменялись — ему по-прежнему нужно добраться до Англии. Просто надо поспешить, пока им не заинтересовались какие-нибудь спецслужбы.

Поттер принялся продумывать маршрут отхода, но на задворках сознания крутились тревожные мысли. Что-то упорно не давало ему покоя. Как будто он забыл о чём-то.

Ну, формально именно что «забыть» он ничего не может. Даже сейчас, слегка поднапрягши память, он с легкостью «вспомнит» своё участие в заседаниях Президиума Международной Конфедерации Магов во время «ранних» петель. Да уж, бессмысленное и беспощадное занятие. Несколько дней волшебники трындят с трибун и пустословят. А по вечерам, во время банкетов в маленьких группах договариваются об итогах голосования. В последний же день, без каких-либо обсуждений, один за одним принимают с десяток постановлений.

Вдруг, словно из кусочков мозаики, в голове волшебника склеилась картина. Постановление. Пятое августа. Письмо от Гермионы. «Прости». Четвёртое августа.

Поттер неверяще уставился на выброшенный свиток. Этого не может быть, но на всякий случай, лучше удостовериться.

— Чарльз! Подай мне свиток! — крикнул Поттер.

Ответа не последовало.

— Чарльз? — волшебник оглянулся. В разрушенной часовне больше никого не было.

Гарри взглянул на письмо. Оно лежало в трёх метрах от него. Можно притянуть его и заклинанием, но для побега Поттеру потребуются абсолютно все его запасы магии, не стоит её тратить по пустякам. Однако, лучше удостовериться. Нет, он должен удостовериться. Прямо сейчас.

Поттер на локтях пополз к цели. Мышцы волшебника изрядно ослабли за последнее время, так что даже такое короткое расстояние он преодолел с трудом. Наконец Гарри схватил заветный свиток и сразу принялся листать список магических общин. На первой странице не было Англии, на второй тоже. На третьей тоже. Четвертая, пятая, шестая… Внизу седьмой страницы он увидел строчку

«

Объединённая община Англии, Шотландии, Уэльса и Ирландии. Представитель: Гермиона Джин Грейнджер

»

* * *

Шёл третий день осады. Защитный купол непрерывно подрагивал и вибрировал от падающих на него снарядов. Боевики наконец-то подвезли тяжелую технику и принялись обстреливать деревню всерьёз. Магический барьер долго не протянет.

Поттер лежал посреди часовни и отрешенно смотрел в потолок. Он думал о выходе из сложившейся ситуации, но, честно говоря, выхода не было видно. Конечно, не все общины ратифицировали постановление, так что есть ещё, например, Аргентина и Тайвань. Но… кому он там нужен?

Место под тёплым аргентинским солнцем можно банально купить. Да вот только все его ресурсы и магические ценности остались в Европе, куда теперь Поттеру вход заказан. В Тайване высоко оценят некоторые навыки и знания, но продемонстрировать их в текущем состоянии Гарри не сможет. Для излечения нужны, опять же, ресурсы и время. Ни того, ни другого у Поттера сейчас нет.

Куда-то сбежать всё-таки надо, ведь на него уже открыли охоту. Нет, речь идёт не о волшебниках, жаждущих награды за его голову, от них он как-нибудь отобьётся. Наверное. Но Поттера уже ищут спецслужбы большинства крупных стран. Волшебник знатно наследил в Сирии и демонстрировал невероятные (по меркам маглов) чудеса. Все хотят завербовать «бесхозного» мага. Ну а если он будет противиться, то Поттера банально отдадут на опыты вивисекторам. В закрытых НИИ маглы уже больше полувека изучают магию, и возможность вскрыть полноценного волшебника без боязни испортить отношения со всеми остальными колдунами дорогого стоит.

Поттер непроизвольно поморщился. Времяпрепровождение на столе у вдохновлённых учёных входит в его топ-5 самых болезненных смертей. Гарри до сих пор с опаской относится ко всем людям в белых халатах.

Тут в часовню завалился Чарльз.

— О чём грустишь, небесное создание? — весело спросил он. Похоже, наёмник прошёл все стадии принятия неизбежного и впал в истерику. Прежде так грубо с нанимателем он не разговаривал.

— Не небесное, а высшее создание, — поправил его Поттер.

— Как скажешь, — махнул рукой телохранитель. — Но всё же? Осознал бедственность своего положения?

— Оно никогда им не было. Я в любой момент могу излечиться от всех своих ран и уйти отсюда.

— Да? — со скепсисом спросил наёмник. — Тогда почему ты до сих пор валяешься на полу?

— Способ немного радикальный, он… сильно отбрасывает меня назад в магическом развитии и в некотором роде обнуляет все мои достижения. Да и знатно омолаживает тело. В который раз вновь становится подростком не хочу.

— Вау, — искренне удивился Чарльз. — Так ты что, старше меня?

— Я раз в двести старше тебя. Свой возраст я перестал считать после третьей тысячи.

Наёмник уважительно покачал головой.

— Судя по всему, ты им и так часто пользуешься.

— Это да. Чаще, чем того хотелось бы, — вздохнул Поттер.

Наёмник и волшебник замолчали. Тишина продлилась несколько минут, потом Чарльз замотал головой.

— Не понимаю, просто не понимаю. Ты бессмертный и богатый волшебник, можешь щелчком пальцев исцелить любые повреждения и вновь стать молодым. О чём тогда печалишься? ДА КАКИЕ У ТЕБЯ ВООБЩЕ МОГУТ БЫТЬ ПРОБЛЕМЫ?!

Поттер невозмутимо ответил.

— Я живу уже очень долго, Чарльз. Даже слишком долго, на мой взгляд. Не могу сказать, что обошёл весь белый свет, но в небесную высь я поднимался. И знаешь, что? Там, на небе, никакого града из чистого золота нет. Там ничего нет.

Наёмник недоверчиво фыркнул. Волшебник продолжил.

— И тогда мне в голову пришла идея. Раз золотого города нет, то я его построю сам. Я создам идеальный мир, где все будут счастливы, где всем воздастся по заслугам.

На лице наёмника появилась ухмылка.

— И что же пошло не так?

— Я не знаю, Чарльз, я не знаю. В начале всё было прекрасно. Мир с каждым разом становился всё лучше и лучше. В ответ я прикладывал всё больше и больше усилий. Но этого оказалось мало. Я пожертвовал своим личным счастьем, и мир стал лучше. Я пожертвовал своим принципами, и мир стал лучше. Я отбросил свою человечность и мир стал лучше. Счастье было так близко, Чарльз! Казалось, чуть больше напора, усердия, и я схвачу его рукой! — Поттер поднял руку к небу и сжал кулак, словно пытался поймать солнце.

— …Но у меня не получилось. Прогресс остановился и началась деградация. С каждым разом, с каждой попыткой, мир почему-то становился всё хуже и хуже. И чем больше я прикладывал сил, тем плачевнее получался результат. Провалы стали нормой, прежние высоты мне более не подвластны. Всё, к чему я прикасался, превращалось в пыль и пепел… — рассказ Поттера внезапно прервал глухой звук. Это защитный барьер натужно загудел от особо мощного снаряда. Волшебник и наёмник на автомате перевели взгляды на небо, виднеющееся через многочисленные дыры в крыше часовни. Барьер мигнул пару раз, но устоял.

— …Я уже давно перестал строить свой собственный рай, и вместо этого копошусь в мусоре в поисках знаний. Да уж, я до сих пор наивно пытаюсь найти решение всех своих проблем в какой-нибудь книге. Так продолжалось много-много лет, и я банально заскучал. Поэтому сейчас, забавы ради, я сделал извращённую пародию на свою мечту. Шарж, сатира и насмешка в одном флаконе! И знаешь, в чём ирония? Даже так результат лучше, чем за последние пятьдесят попыток.

— Жизнь вообще ироничная штука, — хмыкнул Чарльз.

— Да уж.

Разговор зашёл в тупик. Снаружи, где-то далеко-далеко от них, раздались громкие взрывы. Наёмник напряженно вслушивался в какофонию звуков, а Поттер пристально рассматривал собственную кисть, будто ничего другое его не волновало.

— Не скажу, что понял всё из твоего рассказа… Ну а если честно, то я не понял ничего. Однако кое-что не сходится.

— Да-а? И что же? — безэмоционально произнес Поттер, не отрывая взгляд от кисти.

— Принципы. Ты сказал, что отбросил их.

— Да.

— Не верю. Что со мной, что с остальными ребятами ты придерживаешься строгих принципов. Они, правда, не сразу появились. По первой ты вёл себя как настоящий мудак, и я до сих пор не понимаю, почему мы спускали тебе подобное с рук. Хотя-я-я… — наёмник перевёл взгляд на каменные скрижали. — …Догадываюсь почему. Тем не менее за последний год ты сильно изменился.

Поттер закатил глаза.

— Я не изменился ни на йоту. Просто при взаимодействии с вами я имитировал наличие у себя некоторых норм морали и этикета.

— Зачем?

— Вы, наёмники, люди простые. Всего несколько правил поведения, незамысловатый стиль общения и небольшие затраты ресурсов дают потрясающий эффект, — Поттер умолчал, что всё это даже лучше любой магии подчинения и контроля разума.

К сожалению, подобная магия в долгосрочной перспективе оказалась чрезвычайно накладной. Ослабишь ментальные «вожжи» — получишь постоянные срывы и бунты. Закрутишь гайки — пользы от наёмников становится меньше, чем от зомби.

— Это и называется «принципы», — развёл руками Чарльз. — Почему с остальным так себя не ведёшь?

— Все эти правила, законы, нормы, это всё оковы. Они ограничивают меня в способах достижения цели. Они неэффективны.

— Я бы не назвал их оковами, скорее уж панцирем. Вот, хорошее сравнение. Человек без принципов — это слизняк. Может извернуться любым образом. Да, иной раз это полезно, но нормальные люди не любят слизняков. А вот крабы, те же слизняки, но в панцирях, уже ничего так.

— Крабы — это не слизняки в панцирях, — усмехнулся Поттер. — Но аналогию понял. Однако мне не нужна всенародная любовь. Я не ищу признания и славы.

— Да не о признании и славе идёт речь! А о взаимодействии! Банально неприятно работать со слизняком. Или, как ты любишь говорить, неэффективно.

Поттер покачал головой.

— Зачастую принципы как раз и мешают взаимодействию. Нет универсальных правил. Одни и те же нормы где-то работают в плюс, где-то в минус.

— А ты у нас сразу со всеми работаешь? И с бандитами, и с правительством, и с фанатиками, и с наёмниками? Причём всех культур и всех религий сразу, да?

Поттер напряженно затарабанил пальцами, словно обдумывая что-то.

— Для каждого круга общения оптимальной будет своя стратегия. Таких кругов много, и даже локальный оптимум найти сложно, что уж говорить о глобальном.

— А ты перебери их все, — пожал плечами Чарльз. — Ты же у нас бессмертный? Что тебе стоит прожить сотню лет по одним правилам, потом по другим? Или ты куда-то торопишься?

— О, нет. Я уже никуда не тороплюсь, — Поттер перевёл взгляд вверх и задумчиво уставился на небо. — Перебрать их все, да? — едва слышно пробормотал он.

Волшебник обдумывал необычное предложение. Не то чтобы наёмник его убедил, но некоторая логика в его словах была. В конце концов, что ему мешает проверить гипотезу на практике? Что он теряет?

От дальнейших рассуждений Поттер отвлёк начальник связистов, внезапно ворвавшийся в часовню.

— Грачи прилетели! Грачи прилетели! — истошно закричал он.

— Мистер Мельников, — устало сказал волшебник. — Ваши орнитологические радости меня не интересуют.

— Да какие к чёрту птичьи радости! Штурмовики Су-25, в народе «Грач», бомбят всё вокруг деревни!

* * *

— И так, у меня две новости: хорошая и… нейтральная, — раздался голос Ричарда Горна по спутниковой связи. — Начну с хорошей. Наш куратор аккуратно слил в Москву дезу о “деревне христиан”, осаждаемой оголтелыми фанатиками. Те прилетели спасать “братьев-по-вере”. Впрочем, вы это и сами видели.

— Формально куратор прав, мы все здесь условно христиане, — весело воскликнул начальник связистов. Затем перевёл взгляд на Поттера и тихо добавил: — Ну, почти все.

— Мельников, — тяжело произнес Ричард.

— Молчу-молчу.

— А теперь переходим к нейтральной новости. Консолидация антиправительственных сил, совместные действия и стягивание войск непонятно куда спровоцировали Ассада на досрочное начало операции. Сегодня утром передовые части регулярных войск с боем заняли блокпосты на перекрёстках у Т2 и Аль-Майзилы, к вечеру они выйдут к Абу-Кемалю. К западу от вас тоже не всё спокойно. Наступление по линии Аль-Шолах — Меядин ещё не началось, но авиация там утюжит абсолютно всё, что двигается.

— Командир, не все сдавали экзамен по географии Сирии, скажи простыми словами, — подал голос Мельников.

— Абсолютно везде вокруг вас идут боевые действия. Путь в Ирак уже закрыт. Пока наступление не закончится, оппозиция не пропустит вас через линию фронта, даже если с кем-нибудь и договоримся. А когда наступление закончится… — главный аналитик сделал небольшую паузу. — То по эту сторону Евфрата уже не будет никакой оппозиции.

Вокруг раздались тихие причитания и проклятья. Бойцам ЧВК на правительственной территории в лучшем случае светила статья за наёмничество.

— Тогда это хреновая новость, — прокомментировал глава связистов.

— Я бы так не сказал. Есть у нас некоторые варианты… — уклончиво ответил Ричард. — Пока без конкретики, боюсь спугнуть удачу, но ещё не всё потеряно. В любом случае, вам пока ничего не остаётся, кроме как ждать.

…

Прошла уже неделя с начала наступления, а Гарри по-прежнему обитал в деревне вместе с наёмниками. Вырваться из вихря боевых действий было затруднительно. Даже если он каким-то чудом,избежит самолётов, прорвётся через линию соприкосновения войск и благополучно пересечёт все прифронтовые блокпосты, то дальше бежать ему было банально некуда.

Выжидание подходящего момента затянулось, и волшебник столкнулся с новой проблемой. Все его накопители с магической энергией исчерпались, а собственного резерва и естественного магического фона было недостаточно для регенерации поврежденных тканей и органов. Гангрена распространялась по телу. Поттер гнил изнутри.

Впрочем, ещё оставался неприкосновенный запас накопителей на «черный день», но, судя по всему, этот день неумолимо приближался. В попытке отсрочить неизбежное, волшебник впал в состояние транса, по максимуму замедляя свой метаболизм и все процессы в организме.

— Мистер Поттер, вас зовут к узлу связи. Есть новости, — обратился к волшебнику Ричард. Чем сильнее разгоралась надежда на положительный исход, тем меньше панибратствовал наёмник. Это только перед большой бедой все равны.

— Что-то важное? — спустя пару минуту спросил Поттер. В трансе замедлялись все процессы, включая мыслительные.

— Да.

…

Через десять минут в узле связи Поттер услышал голос Ричарда Горна — начальника сирийского подразделения ЧВК. Из необычного — в палатке, помимо волшебника, не было никого. Видимо, информация не для лишних ушей.

— Свежие новости. Наступление завершилось полной победой правительственных войск. Весь юго-восток под контролем Ассада. Но нет худа без добра. Из-за сдвига начала наступления не мы одни попали в котёл. Инструктора у курдов и сопровождающий их спецназ также не успели уйти. Вашингтон договорился с Москвой, и их всех беспрепятственно выпустят в Ирак. Наш куратор всего лишь за небольшое вознаграждение включит нас в список инструкторов. Послезавтра мы выдвигаемся. Это я рассказал всем.

— Отлично. Я всё оплачу, только пусть и меня запишут, — ответил Гарри.

Ричард вздохнул.

— Вам я расскажу правду. Я уже говорил на ваш счёт, и реакция ЦРУушников была крайне странной. Наш куратор пообещал уточнить за вас у своего начальства, а на следующий день его сменили. На гораздо более высокопоставленную персону. Она забесплатно нам всё устроила и предложила невообразимо выгодную сделку. Просто невообразимую сумму за небольшой пустяк. Доставить вас в определенную точку. Любой ценой. Даже вопреки вашей воле.

Поттер закрыл глаза.

— И вы…

— Естественно, я согласился. Это было не предложение, это был ультиматум. Выполнять его я, конечно же, не буду. Догадываюсь, что и кто вас ждёт в той точке, и допустить подобного не могу. В конце концов, у меня тоже есть честь и репутация.

«Чушь собачья» — подумал Поттер. — «У тебя есть лишь мои ментальные закладки».

— Однако ультиматум скорее всего довели и до некоторых офицеров в обход меня. Чисто чтобы проконтролировать его выполнение. Тот же Дуглас и глазом не моргнёт, чтобы отправить вас на плаху. А даже если нет, спецслужбы от вас всё равно не отстанут. Послушай, Гарри, — впервые за полтора года их общения Ричард обратился к нему по имени. — Гарри, до меня дошли слухи, что ты можешь моментально исцелиться и убраться отсюда. Я не знаю, что это за способ, но лучше тебе им воспользоваться. Как можно скорее.

Поттер по-прежнему не размыкал глаз. За прошедшие петли он слишком часто попадал в безвыходные ситуации, поэтому сразу понял — это одна из них.

— Мне нужен час на подготовку. И выход в Интернет.

— Принято. Организуем.

…

Поттер с грустью достал накопители из неприкосновенного запаса. Что ж, черный день действительно настал. Конечно, чтобы воспользоваться советом Ричарда, никакие накопители и подготовка не нужны. Тем не менее, Поттер решил на практике проверить гипотезу Чарльза, немного её видоизменив — не сто лет жить по одним принципам, а всю петлю. Начать же стоит прямо сейчас, не откладывая дело на потом.

Вначале волшебник с помощью одного ритуала взял под контроль… собственное тело. Конечно, из-за перебитого позвоночника затраты магии даже на такое простое действие как «ходьба» будут чрезмерно большими, но часа на два его накопителей хватит. Целых два часа он будет полноценным, здоровым человеком.

Далее Поттер принял ванну, побрился, достал из чемодана с чарами незримого расширения новый костюм. Черный пиджак, черный жилет, черный галстук, белоснежная рубашка и белые перчатки — волшебник всегда должен выглядеть безупречно. Всегда.

В назначенный час Гарри прибыл в узел связи. Там его ждал Горн по спутниковой связи и Мельников с личным ноутбуком. Поттер по памяти вбил адрес сайта одного малоизвестного банка с Виргинских островов — в нём он хранил свои «магловские» сбережения.

— Джентльмены, пора завершить нашу сделку. Назовите сумму.

— Мистер Поттер, вы собираетесь…

— Парень, мы тебя кинуть вздумали! А ты решил нам ещё и заплатить!? — перебил своего начальника Мельников.

Поттер улыбнулся.

— Но всё ещё не кинули, а до этого честно выполняли свои обязательства. Я отплачу вам тем же. Волшебник всегда платит по своим счетам. Всегда. Уверен, вы подготовились к такому развитию событий.

Горн вздохнул. Немного помедлив, он ответил.

— Итого умники из бухгалтерии насчитали двести девяносто семь. С учётом двух предыдущих траншей, к оплате сорок семь миллионов долларов.

Поттер вошёл в свой личный кабинет на сайте банка. У волшебника оставалось чуть больше трех сотен миллионов. Легкий способ разжиться крупной суммой он обнаружил где-то в сороковой петле. Точнее, ему про него рассказал сын — биткоины. Гарри не понимал, почему люди платят такие деньжища за это… он сам не знал что, но заработать миллиард, закупившись в 2009 и продав всё в 2014, много знаний не требуется.

Волшебник вбил озвученную сумму и застыл.

«Они мне всё равно не понадобятся», — мелькнуло у него в голове. — «Деньги не заберёшь с собой на тот свет», — мысленно хмыкнул он.

Гарри стёр сумму и ввёл другую — весь остаток на его счету.

— Премия. Детям на конфеты, — снисходительно прокомментировал он. Пусть наёмники недолго порадуются. Всё равно через час весь мир «откатится» назад. А если не откатится, то эти деньги волшебнику уже ни к чему.

Мельников удивленно присвистнул.

— Мистер Поттер, я… — начал было Ричард Горн, но Поттер со звонким щелчком пальцев вывел из строя аппаратуру.

— Не люблю сопливых расставаний, — пояснил он.

Главный связист быстро взял себя в руки.

— Ну что, Гарри, прощай, — улыбнулся он. — Даст бог, свидимся, — Мельников протянул руку волшебнику для рукопожатия.

Немного подумав, Поттер снял перчатку. Одиночное рукопожатие вписывалось в его образ.

На выходе из палатки его ждал Чарльз. Вряд ли его поставили в известность об ультиматуме, но, видя внезапно «исцелившегося» нанимателя, наёмник сам догадался, что Поттер долго с ними не задержится.

— Я провожу, — уверенно сказал телохранитель.

— Ну как знаешь.

До выхода из деревни двое мужчин шли молча. Некоторые бойцы хоть и видели шагающего волшебника, не придали этому должное внимание. В конце концов, Поттер всегда появлялся и исчезал когда захочет.

У самой окраины деревни Чарльз нарушил молчание.

— Я думал ты резко помолодеешь.

— Это случится позже. Кстати, дальше провожать не надо. Дальше я один.

Поттер легонько кивнул и пошёл прямо в сердце пустыни, к барханам. Через несколько шагов его окликнул наёмник.

— И всё же я спрошу, а то всю жизнь потом буду мучаться.

Гарри развернулся и вопросительно поднял бровь.

— Почему ты… — мялся Чарльз. — Почему ты ко мне относился как к человеку? Даже по имени звал. К начальникам по фамилиям, к бойцам моего уровня так вообще только на «эй, ты!», а вот ко мне по имени. Почему?

— Ты так на моего внука похож, — с улыбкой произнес Поттер.

— И… всё? — недоумевал наёмник.

— На лицо так вообще один в один. Как будет время, прошерстю твою генеалогию. Наверняка это неспроста.

— О, боже. Думаешь, я твой пра-пра-пра кто-то там?

— Всё может быть, — туманно ответил Поттер.

Волшебник развернулся и вновь пошёл в сторону пустыни. Через несколько минут он внезапно исчез. Не трансгрессировал, а наложил дезиллюминационные чары. Впрочем, наёмник всё равно не заметит разницы.

Через двадцать минут, скрывшись за барханом, Поттер снял чары. Ещё через десять минут, за следующим барханом, он сел на песок. Силы покинули его.

— Ну-с, приступим, — сам себе сказал волшебник. Резво достав из чемодана револьвер, он взвёл курок и прислонил к виску. Раздался выстрел.

— Ха-а-а, — через секунду вздохнул Поттер. В последний миг его рука дрогнула и пуля прошла мимо.

— Сколько раз так делаю, а помирать всё равно страшно, — то ли расстроился, то ли обрадовался он. Волшебник немного отдышался и успокоился. Даже в сотой петле, даже в безвыходной ситуации и одной ногой в могиле, он всё равно хотел жить.

— Давай на счёт три… Раз… два…