Изменяя все (гет)

Сухой звук его шагов эхом отражался от мраморных стен Отдела тайн, в котором привычно царила напряженная тишина. Повернув за очередной угол и очутившись в коридоре, как две капли воды похожем на предыдущий, Северус скользнул взглядом по небольшой табличке на ближайшей двери («Сон и Сновидения») и обреченно вздохнул: похоже, ему предстояло умереть в этих лабиринтах, так и не добравшись до цели. А ведь МакМанус сказал, что найти Дугальда, специалиста по вопросам времени номер восемьсот семьдесят три, не составит большого труда.

По-хорошему, с седовласым невыразимцем, выступавшем на том памятном суде над Гермионой, стоило подробно поговорить в первый же день работы здесь, в Отделе тайн. Очевидно же было, что он лучше других разбирается в сложившейся ситуации или, по крайней мере, владеет всей информацией о перемещениях во времени. Возможно, этот самый Дугальд уже тогда предупредил бы Северуса о нависшей над ним и всеми, кто его окружает, опасности. И сейчас десятки слуг Темного Лорда по-прежнему ели бы овсянку в Азкабане, мечтая о побеге, и неуклюжая Эмили все так же расставляла бы свои женские сети для потенциальных мужей, и Поттер был бы здоров и надоедлив, как всегда.

О Гермионе лучше было не вспоминать: чересчур уж болезненными были любые мысли о ней. Впрочем, он должен был предвидеть, что ничем хорошим эти отношения не закончатся. Ему и так досталось слишком много ничем не заслуженного счастья, пусть и построенного на лжи и иллюзии. Наверное, ему просто не суждено было стать счастливым. Северус знал это и раньше, так что винил в своих теперешних страданиях только себя: нечего было позволять себе надеяться на светлое будущее и менять такие верные, сложившиеся за долгие годы жизненные правила и воззрения ради молоденькой девчонки.

Хуже всего то, что теперь умирать — а именно это, вероятно, ему и предстояло в ближайшем будущем — было страшно. Он ведь, глупец, уже убедил себя, что тоже заслуживает покоя и счастья, что его можно любить и что сам он еще способен привязываться к кому-то. Да, его коварная судьба всласть поиздевалась над ним, напоследок поманив прежде недоступными удовольствиями и, стоило ему протянуть к ним руку, захлопнув двери в рай прямо перед его носом. Наверное, любой другой на его месте не выдержал бы такого удара и утонул в собственной боли и горечи, но только не Северус: спасало выработанное за годы служения Дамблдору ироничное отношение к своей неминуемой смерти. Можно сказать, сейчас ему даже повезло, ведь он мог сам выбрать способ ухода из жизни — небывалая роскошь, которой он был лишен раньше.

И все же… умирать не хотелось. Иначе с какой такой радости Северус уже полчаса бродил по запутанным коридорам в поисках кабинета Дугальда? Нет, несмотря на ясное осознание необходимости собственной смерти, в глубине души он все еще надеялся, что существует другой способ справиться с проблемой. Надеялся — и злился на себя за это малодушие.

Наконец нужная дверь нашлась, порядком раздраженный Северус, резко толкнув ее, решительно вошел в окутанный полумраком кабинет и замер, пораженно осматриваясь. Кабинет был не только абсолютно пуст, но и безграничен: не было видно ни стен, ни потолка, ни даже пола, лишь где-то в отдалении вокруг тускло пульсировали сгруппированные сияющие точки, напоминающие причудливые созвездия. Чтобы не дать чарам сбить себя с толку, Северус обернулся, попытался нащупать дверь — и не нашел ее, его рука, не обнаружив препятствий, свободно двигалась в пустом пространстве. Стоило признать, магии такого уровня ему еще видеть не приходилось. Северус сердито мотнул головой, словно отгоняя так некстати возникший совершенно детский восторг от увиденного фокуса, и громко позвал хозяина кабинета:

— Мистер Дугальд? Я Северус…

— Я знаю, кто вы, мистер Снейп, — раздался справа негромкий трескучий голос. Однако, посмотрев туда, Северус ничего не увидел. — Я давно вас жду. Темпус веро остенде.

Внезапно появившийся свет на мгновение ослепил Северуса, заставив его зажмуриться. Когда же он вновь открыл глаза, то обнаружил себя в обычном министерском кабинете: вдоль стен располагались высокие дубовые шкафы со множеством папок, возле зачарованного окна стоял светлый массивный стол, за которым сидел щуплый седовласый невыразимец, пристально рассматривающий посетителя водянистыми глазами. Под этим оценивающим, словно пронзающим насквозь взглядом Северус почувствовал себя неуютно, поэтому решил взять инициативу в свои руки.

— Вы знаете, зачем я здесь? — спросил он, подходя ближе к столу.

— Что вы только что увидели? — проигнорировав его вопрос, медленно произнес Дугальд, но, прежде чем Северус успел открыть рот, сам ответил: — Это было пространство вариантов реальности. Более сотни лет я потратил на то, чтобы научиться трактовать его. Оно находится в постоянном движении, каждую секунду создаются тысячи вероятных вариантов будущего и исчезают миллионы тех, что уже никогда не претворятся в жизнь. И все же в этой хаотичной системе есть нечто стабильное, не поддающееся изменениям, общее для всех вариантов реальностей. Мы называем это каркасом сущего, или линией судьбы. Каркас сущего определяет те события, которые непременно произойдут в любом варианте реальности.

Дугальд встал со своего места, обошел стол и, оказавшись рядом с Северусом, нараспев произнес: «Фата темпус остенде». Кабинет вновь погрузился во тьму, но теперь группы светящихся точек, которые оказались большими бесплотными шарами, заполненными меняющимися изображениями, выстроились ветвистым деревом и располагались гораздо ближе, так что можно было разглядеть объемные картинки в каждом из них.

— Видите эту временную цепь? — Дугальд указал ссохшейся рукой на центральный ряд шаров, составляющий «ствол» дерева. — Это реальность, в которой события каркаса сущего развиваются по пути наименьшего сопротивления, с минимальными затратами энергии и — это особенно важно, мистер Снейп — гармонично с точки зрения мироздания. Мы условно называем ее исходной. Все остальное — это другие варианты реальности, которые могут претвориться в жизнь, возможные варианты будущего, так сказать. Но все они, так или иначе, берут свое начало в исходной реальности и стремятся соединиться с ней вновь.

Северус поднял голову и увидел, что все ряды «кроны» вверху сходились к центральному.

— Все, что было в прошлом, становится исходной реальностью, — продолжал Дугальд, вновь указывая на центральный ряд, уходящий так глубоко вниз, что казался бесконечным. — Прошлое есть прошлое, и у него есть только один вариант... Пока кто-либо не пытается его изменить. В этом случае рядом с исходной появляется новая, альтернативная реальность. Она нестабильна и все время стремится слиться с исходной реальностью. Именно это и происходит сейчас. Однако рано или поздно реальность вновь стабилизируется и вернется к первоначальному варианту.

Разъяснения Дугальда были довольно туманны, да и разум Северуса отказывался принимать на веру сам факт существования некой предначертанной «линии судьбы». Кроме того, изображения в шарах сменяли друг друга столь быстро и беспорядочно, что было непонятно, каким образом старику удавалось что-либо «трактовать» по ним. Но, стоило признать, теория Дугальда выглядела куда лучше версии с планами смерти.

— Жизнь и смерть каждого человека определяется тем, что вы называете каркасом сущего? — задал наконец Северус вопрос, который не давал ему покоя с тех самых пор, как он услышал невольное признание Гермионы.

— И да, и нет.

Старик вздохнул и, вплотную приблизившись к дереву реальностей, задумчиво посмотрел на ближайший к нему шар. Помолчав некоторое время, он сказал:

— Человек крайне эгоцентричен. Ему почему-то кажется, что весь мир крутится исключительно вокруг его важной персоны. В реальности же для мироздания нет разницы, умрете ли вы завтра или на следующей неделе. Или не родитесь вообще. Но ваше влияние или не влияние на мир — вот что действительно важно. Исчезновение лернейских гидр, выведение нового сорта клещевины, кровопролитная война, изобретение лекарства от смертельной болезни, установление демократии, победа над Тем-кого-нельзя-называть — каркас сущего содержит лишь глобальные события, нарушающие либо восстанавливающие гармонию мироздания, мистер Снейп. И, как я уже говорил, эти события непременно происходят во всех реальностях. Никто не властен над ними: ни я, ни вы, ни миссис Уизли с хроноворотом. И раз уж вы сейчас стоите передо мной в полном здравии, очевидно, ваша смерть 2 мая 1998 года не определялась каркасом сущего. Но, — повысил голос Дугальд, предупреждая вопросы Северуса, — альтернативная реальность, возникшая в результате путешествия миссис Уизли во времени, все больше расходится с исходной реальностью, а значит, мирозданию приходится прикладывать все больше усилий, чтобы вернуть все на круги своя. Поэтому вы постоянно оказываетесь в опасных ситуациях, угрожающих вашей жизни.

— Но страдают от них почему-то все, кроме меня. Разве это не вызовет еще больших изменений в реальности? — возмутился Северус.

— Опасные ситуации, из-за которых страдают окружающие вас люди, действительно возникают для того, чтобы уничтожить вас и тем самым вернуть реальность к ее исходному варианту. Однако сам факт вашего существования не может угрожать или серьезно навредить чьей-либо жизни. Если люди умирают или получают серьезные увечья в альтернативной реальности, значит, это соответствует исходной реальности. Например, сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть, которые погибли из-за семейного проклятия мистера Кэрроу, в исходной реальности умирали от яда, добавляемого им в пищу по приказу Аврората. В то же время мистер Малфой, также наделенный меткой, даже в этой реальности по, казалось бы, счастливому стечению обстоятельств не пострадал от проклятия и остался жить.

— А Поттер? Сейчас его жизнь висит на волоске из-за меня, хотя Гермиона утверждает, что в ее реальности он был жив и здоров.

— Значит, и в этой реальности жизни мистера Поттера ничего не угрожает. И я не удивлюсь, если именно вы сможете помочь ему справиться с последствиями заклинания. В конце концов, все необычные счастливые случаи в этой реальности тоже так или иначе связаны с вами.

Северус почувствовал облегчение. По правде сказать, он уже не верил, что ему удастся помочь Поттеру, и был готов похоронить себя под грузом вины за смерть сына Лили. Из-за нарастающей паники он не мог правильно настроиться на ментальный контакт, что делало все попытки пробиться в сознание Поттера бесполезными. Северус это прекрасно понимал, но — едва ли не впервые в жизни — не мог совладать с собственными эмоциями. Теперь же в нем вновь зародилась надежда, что он сможет помочь мальчишке справиться с заклинанием Вечного кошмара. Только бы Дугальд оказался прав!

Оставалось выяснить только одно:

— И все же, почему я все еще жив? Неужели так сложно устранить одного-единственного человека, который мешает целой реальности?

— У всего должна быть веская причина, — пожал плечами Дугальд. — Если вы здоровы, как молодой гиппогриф, у вас не может вдруг остановиться сердце. Если вы отлично владеете аппарацией, вас не может случайно расщепить. Вы чрезвычайно сильный маг, мистер Снейп. И вам очень везет быть окруженным сильными людьми, которым вы небезразличны. Но рано или поздно вашему везению придет конец.

Итак, чуда не произошло: он все-таки должен умереть. И пусть из-за него находятся в опасности лишь те, кому судьбой предначертано погибнуть, Северус не хотел быть причастен — пусть даже и косвенно — к смерти других. На его совести и так было слишком много крови. Но даже если бы он смог договориться с собственной совестью, что это за жизнь — в обреченном ожидании неизбежной смерти, в постоянном страхе за всех, кому не посчастливится находиться с ним рядом?

— И что же, мне покончить с собой прямо сейчас или я еще успею написать завещание? — горько усмехнулся он, заметив выжидающий взгляд Дугальда.

— Признаться, мне было интересно узнать, как вы отреагируете на правду. Немногие способны так спокойно принять известие о скором конце, — проскрипел тот, как всегда проигнорировав вопрос Северуса. — Что вы намерены делать дальше?

— Разве у меня есть выбор?

Дугальд неопределенно пожал плечами.

— Выбор есть всегда, даже если вас уверяют в обратном.

— Да, теперь я могу сам решить, какой будет моя смерть, — хмыкнул Северус. Ему даже почти удалось изобразить безразличие. — Вы об этом выборе говорите?

— Выбор есть всегда, — медленно повторил Дугальд, изучающе глядя на него. — Но не всегда мы владеем всей необходимой информацией, чтобы сделать правильный выбор.

Северуса начала раздражать эта многозначительная недосказанность, напомнившая ему Дамблдора. Неужели несносная привычка говорить загадками достается автоматически при достижении столетнего рубежа?

— Если вы хотите что-то мне сказать, говорите прямо, — сердито произнес он. — Считайте это моим последним желанием.

Неожиданно Дугальд улыбнулся — едва заметно, уголками тонких морщинистых губ. При этом лицо его вмиг помолодело, а в глазах появились озорные огоньки. Сходство старика с Дамблдором начинало пугать.

— Как вы уже, я надеюсь, поняли, не все события регламентируются судьбой, — сказал он, продолжая загадочно улыбаться. — Иногда в реальность вносятся изменения, которые никогда не будут исправлены, поскольку являются для мироздания не столь значительными. Если задуматься, значение имеют только те события, которые мешают воплотиться каркасу сущего. Но можем ли мы точно просчитать длинную цепочку причинно-следственных связей событий, вписанных в исходную реальность? Видите ли, мистер Снейп, я научился интерпретировать каркас сущего около тридцати лет назад. Я знаю все события, которые должны произойти — и непременно произойдут. Но я не знаю ни деталей этих событий, ни даже временных рамок. И уж тем более я не могу знать, что именно должно произойти, чтобы эти события состоялись. Для этого нужно быть очень глубоко погруженным, так сказать, в контекст истории, в жизненные обстоятельства людей, связанных с событиями. А я всего лишь старый одинокий старик, проведший всю свою жизнь в черной комнате вне времени и пространства.

Дугальд замолчал, хитро глядя на Северуса. Тот был в полнейшем недоумении. Что, черт возьми, старик пытается ему сказать?

— Подойдите ближе, мистер Снейп, — сказал Дугальд и, когда Северус поравнялся с ним, повернулся к дереву реальностей и указал на один из шаров. — Вот здесь скрыты ближайшие события каркаса сущего. В настоящий момент вся наша реальность устремлена именно в эту точку.

Северус присмотрелся к бесплотному шару, на который указывал Дугальд. Расплывчатые образы, возникающие в нем, быстро сменяли друг друга и, казалось, были вообще никак не взаимосвязаны: темноволосый мальчик лет пяти, сидящий на берегу океана, группа улыбающихся домашних эльфов, разрушенный фонтан магического братства, плачущая в подушку женщина в темной комнате, пустая палата больницы Святого Мунго, ругающаяся парочка в маггловском кафе, какие-то люди... От долгого вглядывания в меняющиеся картинки Северус почувствовал, что у него закружилась голова, но он по-прежнему не понимал, на что ему нужно обратить внимание и для чего Дугальд показывает ему все это.

— Ну же, присмотритесь внимательнее, мистер Снейп, неужели вы не видите здесь ничего знакомого? Сосредоточьтесь, ни о чем не думайте, очистите сознание, позвольте образам будущего поглотить вас...

Гипнотизирующий голос старика, похожий на шелест листвы, постепенно становился все тише, и на смену ему пришли звуки: шум ветра, гудение машин, крики, плач, смех, отрывки разговоров. Потом появились запахи и едва различимые телесные ощущения. Картинки увеличивались, заполняя собой все пространство вокруг Северуса, так что он мог разглядеть детали. Образы продолжали меняться: одни постоянно повторялись, другие немного видоизменялись, третьи появлялись и исчезали так быстро, что Северус не успевал осознавать, что именно он увидел. Он не мог понять, как связаны образы друг с другом и связаны ли вообще, но внутри него зарождалось странное ощущение, что все они были ему смутно знакомы, словно это были картины из далекого прошлого, а не из будущего. Их что-то объединяло, что-то знакомое, что-то важное.

И вдруг он понял. Словно тысячи кусочков паззла сложились в картину.

— Гермиона, — хрипло сказал Северус.

Наваждение закончилось, и он, тяжело дышащий, с бешено колотящимся сердцем, вновь стоял в черном пространстве возле дерева реальностей. Дугальд одобрительно смотрел на Северуса. На этот раз улыбка его была чуть шире.

— Вы не знаете, когда это произойдет и что именно позволит этому случиться? — спросил Северус после долгого молчания.

Дугальд покачал головой:

— Я — нет. Но вы знаете, мистер Снейп.

Северус зажмурился. Перед глазами по-прежнему стояли картины прекрасного будущего Гермионы. Будущего, ради которого он готов был умереть.

* * *

Гермиона не мигая смотрела на первую полосу Пророка. Казалось, весь ее мир сжался до размера маленькой колдографии внизу страницы: Северус, значительно более молодой, чем в настоящем, привычно хмурился и отворачивался от нее, прячась за сальными прядями волос. Текст коротенькой заметки Гермиона не читала — просто не успела, полностью поглощенная колдографией Северуса. Мыслей не было. Чувств тоже. И только в голове стучало «Северус. Северус. Северус...»

Прошло какое-то время — пять минут? десять? может быть, неделя? — прежде чем она обнаружила, что сидит в кресле, сжимая в руках горячую кружку чая, а перед ней на корточках сидит Гарри, а не Джинни.

— Ты в порядке, — неужели это ее голос — такой спокойный, такой тонкий?

— Да, я в порядке. Ты?..

Бедный-бедный Гарри. В его глазах столько сочувствия и жалости, что в них можно захлебнуться. Неужели он плачет? Впрочем, может, это просто блики на очках.

Молчание.

Она лежит в темной комнате, зарывшись лицом в подушку. Почему-то мокро. Дышать тяжело. Интересно, можно ли так задохнуться?

Горьковатый привкус во рту. Умиротворяющий бальзам. Они сварили его неправильно: горечи быть не должно, только лишь вкус мяты. Надо дать им рецепт Северуса. Она ведь может дать им рецепт Северуса? Или его надо сначала запатентовать?

Это что, елка? Зачем она здесь? Марсель, не ешь мишуру, Северус будет ругаться!

Холодно. В камине догорают дрова. Напольные часы гремят: «Севе-рус. Севе-рус. Севе...»

Почему браслет не нагрелся? Почему чертов браслет даже не нагрелся?!

Так тихо. И только какая-то женщина рыдает — в голос, так некрасиво, так невоспитанно. Если Северус услышит, сразу скривит губы от отвращения. Пусть она замолчит. Пожалуйста, пусть она замолчит!

Северус. Северус. Северус...

Ты трус, Северус Снейп! Ты жалкий трус! Мы могли справиться со всем этим, все решить, придумать план — вместе! Но, нееет, конечно, ты ведь так ждал официального разрешения на смерть, ждал с той самой минуты, как я спасла тебя! Ты не умеешь сражаться, ты просто слабак, жалкий, никчемный, подлый... Чертов эгоист! Ты никогда обо мне не думал — ни-ког-да! Только о себе, о своей несчастной жизни, о своих драмах — ты просто упивался своими страданиями! Да будь ты проклят, Северус Снейп!..

Я не хочу есть, отстаньте от меня! Нет, мне не холодно! Гарри, это я целитель, забыл? Я лучше знаю, что мне надо! Нет, я не хочу никуда идти! Мерлин, хватит, хватит меня доставать!

Но ведь браслет действительно даже не нагрелся. Возможно, это просто ошибка. Да, Гарри, я поняла: ты лично видел его тело. Но, Гарри, мы же волшебники, мы в мире магии, сколько раз наши глаза нас обманывали?

Гарри. Верни мой хроноворот. Просто. Верни. Не заставляй меня сражаться с тобой. Гарри! Ты не имел права воровать мои вещи! Да что с тобой вообще такое?!

Ну почему я не могу пожить здесь несколько дней? Просто так, на всякий случай? Да никого я не жду, что за глупости. Гарри, я знаю, что его больше нет. Мне просто нравится этот дом. Гарри, ну кому будет хуже от того, что я здесь немного поживу?

...Пожалуйста, вернись, вернись ко мне, вернись, вернись, вернись... Северус!.. Северус...

Спасибо, все хорошо. Да, и вас с Рождеством. Спасибо. Да, ела. Хорошо. Да, спасибо. Нет, спасибо.

...

...

...

С днем рождения, Северус.

Прости меня. Прости меня, пожалуйста.