Изменяя все (гет)

Гермиона проснулась от странных звуков, доносящихся снизу: казалось, что кто-то передвигает что-то очень тяжелое. «Может быть, это Кричер затеял перепланировку?» — с сомнением подумала она. Ее рука сама потянулась к волшебной палочке, лежащей на прикроватной тумбочке. Мгновение спустя Гермиона настороженно спускалась по лестнице, крепко сжимая в руке палочку. Звук доносился из гостиной на втором этаже, двери ее были широко распахнуты, и свет, льющийся из нее, освещал небольшую часть коридора, по которому кралась Гермиона. К тому времени, как она подошла к двери, звук неожиданно прекратился.

Осторожно заглянув в гостиную, Гермиона не смогла сдержать возглас удивления: часть противоположной стены, в том месте, где висел портрет одного из предков Сириуса, была отодвинута, открывая проход в секретный подвал, о котором Гермиона не имела ни малейшего понятия. Потрясенная, она опустила палочку и вошла в гостиную. Краем глаза она заметила темную фигуру слева от нее, но не успела поднять палочку, как ее отшвырнуло к стене. Последнее, что увидела Гермиона, прежде чем потерять сознание, — это расплывчатая фигура с направленной на нее палочкой.

Очнувшись, Гермиона обнаружила себя лежащей на диване. В камине полыхал огонь, а возле камина стоял человек в длинной черной мантии. Из-за сильного головокружения девушка не могла понять, кто это. Увидев, что она открыла глаза, человек подошел ближе, и она наконец узнала его.

— Вы? — потрясенно спросила она, пытаясь сесть, но, едва она оторвала голову от подушки, комната поплыла у нее перед глазами.

— Лучше не двигайтесь, — холодно сказал Снейп, подойдя вплотную к дивану. — Вы слишком сильно ударились головой о стену. Вероятно, у вас сотрясение.

— Из-за вас, между прочим! — воскликнула она. — Зачем вы меня оглушили? Что вы вообще здесь делаете?

Уже почти два года она жила здесь, на площади Гриммо, отрезанная от мира. Устроиться в больницу безо всяких документов, без внятного рассказа о прошлом ей не удалось: во всей магической Великобритании были приняты дополнительные меры безопасности, ведь еще многие сторонники Вольдеморта оставались на свободе, хотя, к счастью, и не проявляли активности. Конечно, она помнила обо всех этих дополнительных декретах и указах, но, когда она была абсолютно законопослушной и ей не приходилось скрываться, они не ущемляли так сильно ее интересы, потому и не казались такими раздражающими.

Она не могла спокойно гулять по Косому переулку, потому что в любой момент авроры могли проверить ее палочку; она не могла заходить ни в одно магическое заведение, потому что везде были установлены Чары Обнаружения, выводящие на чистую воду всех замаскированных, выпивших полиморфное зелье и даже невидимых магов; она не могла даже пользоваться совиной почтой, чтобы не выдать свое тайное укрытие. В общем, сказать, что жизнь Гермионы налаживалась, определенно было невозможно.

Единственной отдушиной Гермионы все это время был Гарри, навещавший ее каждую неделю по воскресеньям. Даже со школы он сбегал, несмотря на протесты Гермионы и — как всегда — на все школьные правила, чтобы поддержать подругу в мрачном, ненавидящем ее доме на площади Гриммо. Конечно, Кричер больше не оскорблял Гермиону и даже по просьбе Гарри исправно следил за домом, но все же общение только с сумасшедшим домовым эльфом было невыносимым.

Но, самое главное, Гермиона уже два года ничего не слышала о Северусе Снейпе. И вот он стоял перед ней, как ни в чем не бывало, и с привычной издевкой смотрел на нее.

— Пришел поздравить вас со свадьбой, миссис Уизли! — хмыкнул Снейп. — Даже до меня дошли слухи, что вы сегодня вышли замуж.

— И оглушение, надо полагать, было свадебным подарком?

Головокружение Гермионы постепенно прекращалось, и окружающие предметы снова начинали обретать четкость, а мысли — ясность.

— Я все еще жду объяснений, мистер Снейп! — сказала она.

— А с чего вы взяли, что я буду перед вами отчитываться? — скривил губы Снейп.

Гермиона глубоко вздохнула, чтобы не нагрубить бывшему учителю.

— В конце концов, — нарочито спокойно сказала она, — вы ворвались ночью в мой дом.

— Это не ваш дом, — возразил Снейп.

— Это дом моего лучшего друга, и я живу здесь уже два года, — парировала она. — По-моему, это вполне дает мне право считать этот дом своим. И если вы мне сейчас все не объясните, я заставлю вас уйти отсюда, и вы не получите того, что вам нужно, того, что скрывается за потайной дверью, которую вы открыли.

Снейп саркастически приподнял бровь и достал ее палочку из кармана.

— Хотел бы я посмотреть на то, как вы собираетесь меня отсюда выгнать. Впрочем, — добавил он, отдавая ей палочку, — я расскажу вам, зачем я здесь. Возможно, вы владеете необходимой мне информацией, раз уж пришли из будущего. Посмотрите, вам это о чем-нибудь говорит?

Снейп, закатав левый рукав мантии, показал Гермионе свою метку. Гермиона ахнула: метка потемнела, на ней была заметна запекшаяся кровь.

— Что это? — испуганно спросила она. — Почему она?..

— Это я у вас хотел спросить. В вашем времени это так и не выяснили? Или только у меня такая… проблема?

Гермиона встревожено посмотрела на него.

— Я ничего не знаю об этом, мистер Снейп, — призналась она. — Всех Пожирателей, которым не удалось бежать, посадили в Азкабан. Почти все они умерли на третьем году заключения. Многие связывали это с Вольдемортом, говорили, что он наложил на своих слуг какое-то проклятие, что-то из Темной магии, вызывающее их медленную смерть в случае его гибели. Честно говоря, мало кто в это поверил, но другой версии все равно не было. Министерство только разводило руки. В официальном заключении было сказано, что все умершие Пожиратели были сильно истощены и имели крайне болезненный вид в последние дни своей жизни. Но нигде не говорилось о том, что у них творилось что-то неладное с меткой.

Трудно было понять, о чем думает Снейп и какие чувства вызвало в нем ее сообщение. После непродолжительного молчания он произнес:

— Что ж, это возвращает меня к библиотеке Блэков.

— К библиотеке? — изумленно переспросила Гермиона. — Так значит там, за потайной дверью, библиотека? Но как вы узнали? Даже Сириус никогда не упоминал о ней!

— Вероятно, Блэк не придавал ей большого значения или же просто не знал, как открыть дверь. Ведь для этого нужно использовать Темную магию. А я знаю об этом, потому что три года назад в этом доме я нашел дневник Регулуса Блэка.

Когда Гермиона спустилась вместе со Снейпом в подвал, она ахнула от изумления: просторное помещение было заставлено огромными стеллажами с тысячами книг, и лишь в углу стоял небольшой столик с огромным слоем пыли и двухместная скамья рядом с ним.

— Я жила здесь целых два года и не знала об этой библиотеке! — невольно вырвалось у нее. — Да здесь, наверное, столько же книг, сколько в Хогвартсе!

— Не особо обольщайтесь, миссис Уизли. Уверен, что большая часть библиотеки посвящена Темной магии, — заверил ее Снейп.

Но Гермиона его не слышала, как зачарованная, ходила она вдоль стеллажей, жадно вглядываясь в названия книг, едва различимые из-за пыли и паутины.

— Что вы рассчитываете здесь найти? — наконец спросила она.

— Все о проклятиях, которые можно наносить на метки, подобные моей, — ответил Снейп. — В противном случае, боюсь, меня ждет участь слуг Темного Лорда, умерших в Азкабане.

— Так вы считаете, что Вольдеморт проклял вас? — недоверчиво спросила Гермиона.

— Нет. Я считаю, что это сделали так называемые «народные мстители». Кто-то, кто очень пострадал из-за Темного Лорда. Эта метка соединяла нас всех между собой. Если наложить проклятие на метку хотя бы одного из нас, оно коснется всех, у кого есть метка.

Глаза Гермионы расширились. Ведь если предположить, что на метки в принципе можно накладывать проклятия, которые могут нанести вред их носителю, то…

— Но подождите, — сказала вдруг Гермиона, нахмурившись, — если бы существовали такие проклятия, то всех Пожирателей Смерти давно бы уничтожили, еще во время первой войны с Вольдемортом. Зачем это делать сейчас, когда Вольдеморт уже мертв, а война давно окончена?

— Это я и хочу выяснить, миссис Уизли.

— Не называйте меня миссис Уизли, — вдруг попросила Гермиона. — Из ваших уст это звучит совсем дико. Мисс Грейнджер намного привычнее.

— Как скажете, — услужливо ответил Снейп. — А теперь, раз уж я вам все объяснил, может быть, вы отправитесь обратно спать и не будете путаться у меня под ногами в вашей невообразимой сорочке?

Гермиона густо покраснела. Она вовсе не обратила внимания, что на ней только сиреневая фланелевая сорочка в легкомысленный цветочек — подарок Гарри на прошлый день рождения. Он еще шутливо возмущался, что ему приходится дарить ей по два подарка на каждый праздник.

— Простите, — невнятно пролепетала она, пятясь к двери, — я сейчас…

* * *

Когда Грейнджер пулей выскочила из подвала, Северус еще раз закатал рукав и внимательно посмотрел на свою метку.

Это началось три недели назад. Он тогда проснулся от ужасного жжения на внутренней стороне левого предплечья — знакомого ощущения, которое он не испытывал уже два года. Это его не на шутку взволновало. Могло ли это означать, что Темному Лорду снова удалось каким-то чудом остаться в живых? Потом Северус обратил внимание, что эта боль все же другого характера. Она начала, словно сильнодействующий яд, распространяться по всему телу. Северус заметил, что временами стал чувствовать слабость, у него снова появились темные круги под глазами, а иногда начинали дрожать руки. А потом метка стала кровоточить.

Северус перепробовал множество зелий и мазей, чтобы успокоить боль, перечитал не один десяток книг, которые могли хоть как-то пролить свет на странное поведение метки. Все, что он обнаружил, — это упоминание об определенных проклятиях, наносимых на подобные метки и позволяющих влиять на их носителей. Но Северусу катастрофически не хватало информации и, главное, источников ее получения. Ужесточенные меры безопасности, принятые Министерством магии, не позволяли ему, официально убитому бывшему Пожирателю смерти, посещать библиотеки. Не мог он воспользоваться и личными библиотеками знакомых, например, Малфоев. Тогда-то он и вспомнил о дневнике Регулуса Блэка, который он как-то пролистывал в поисках информации о Темном Лорде, информации, которую скрывал от него Альбус Дамблдор. Малфой однажды упомянул брата Блэка, когда ругался с Беллатрисой. Люциус намекнул на то, что еще один братец Беллы не проявлял должного уважения Темному Лорду, разбалтывая всем, что знает какую-то тайну о нем. Северус, взбешенный тем, что Дамблдор доверяет не ему, а дураку Поттеру, цеплялся за любую ниточку, ведущую к тайнам Темного Лорда. Потому он и забрал дневник Регулуса Блэка, когда проник в дом на площади Гриммо, чтобы найти у Блэка хоть что-нибудь, напоминающее о Лили.

К его разочарованию, дневник был слишком старым, Регулус вел его еще подростком. Зато в нем была очень ценная информация о скрытой ото всех библиотеке Блэков. Нетрудно было догадаться, какие именно книги могли коллекционировать Блэки. И это было как раз то, что нужно Северусу.

По правде сказать, он и не подумал, что Грейнджер может жить в доме Блэков. Хотя это было более чем логично: куда еще Поттер мог поселить скрывавшуюся подругу? Признаться, он почти не вспоминал о ней эти два года. Два года абсолютного покоя, тишины и скуки.

Северус настолько не привык жить без дела, что первое время не мог найти себе места. Конечно, он разобрался со своей библиотекой, перечитал многие книги, занимался зельями, следил за событиями магического мира, заказывая Пророк на чужие адреса. Но все это было настолько бессмысленным… Почти все время он сидел дома, который возненавидел еще больше, погруженный в свои безрадостные мысли и воспоминания. И все больше убеждался в том, что не должен был выжить той ночью. И все больше желал своей смерти. По крайней мере, думал, что желал.

Когда же начались проблемы с меткой, он забеспокоился. Казалось бы, раз судьба дает ему еще один шанс умереть, надо с благодарностью им воспользоваться. Не суетиться, не искать лихорадочно выход из положения, не придумывать новые способы исцеления. Просто дать проклятию сделать свое дело. Позволить ему убить себя.

Но оказалось — и это стало самым большим откровением для Северуса — оказалось, что он хочет жить. Он не понимал, зачем ему нужна эта жизнь, ради чего ему вообще стоит жить. Но что-то в нем определенно не желало умирать. И, похоже, это что-то непостижимым образом брало верх над всем остальным. Именно поэтому он сейчас ходил вдоль стеллажей, изучая корешки книг и отбирая те, которые могли бы ему пригодиться.

Странно, но, узнав в оглушенной им девушке гриффиндорскую всезнайку, он почти обрадовался. Все же два года отшельничества дали о себе знать, а Грейнджер была еще не самым худшим объектом для общения. К тому же она могла знать что-нибудь о метках других Пожирателей. Когда он подошел к ней, чтобы привести ее в чувство, он почувствовал небольшой укол совести. Она лежала возле стены, какая-то уставшая и замученная, сбитые непослушные волосы разметались по бледному осунувшемуся лицу, нелепая сорочка задралась, обнажая худые ноги. Сколько ей было лет? Двадцать пять? Чуть больше? Сейчас, лежа без сознания, она выглядела совсем ребенком. Однако этот ребенок спас ему жизнь, и теперь он будет вечно ей должен за это. Древняя магия уже крепко связала их. Интересно, знала ли об этом сама Грейнджер?

Честно признаться, он был удивлен новостью о том, что она выходит замуж за Рональда Уизли. Не то, чтобы он когда-либо интересовался личной жизнью студентов, но, если взять их троицу, было бы логичнее, чтобы она связалась с Поттером. Тот, по крайней мере, был героем, пусть даже и геройство его было основано на везении. Но тупоголовый Уизли? Хотя… Очевидно, все женщины выбирают мужей, руководствуясь какими-то своими, совершенно алогичными правилами. Например, его мать, вышедшая замуж за этого ублюдка, уничтожившего ее и превратившего детство Северуса в ад. Или Лили…

— Мистер Снейп, — прервала его размышления Грейнджер, неожиданно появившаяся у него за спиной, — вы разрешите мне помочь вам? Вы никогда не управитесь с таким количеством книг в одиночку.

Он резко повернулся к ней и, смерив ее тяжелым взглядом, ответил:

— Только в том случае, если вы не будете мне мешать и отвлекать своей болтовней.

— Поверьте, сэр, у меня и в мыслях не было болтать с вами, — холодно парировала она. — Если мне понадобится приятный собеседник, я позову Кричера.

Северус удивленно приподнял брови, наблюдая за тем, как Грейнджер с гордо поднятой головой удаляется в другой конец библиотеки. Она посмела так нагло дерзить ему? Это вызывало скорее интерес, чем раздражение.

— И, кстати, сэр, — донеслось из-за стеллажей, — если вам интересно, послезавтра из моей лаборатории пропадут ваши записи по зельям, так что, если вы хотите опередить вора, самое время продумать план, сэр.

— Я полагал, вы сами должны это сделать, — сухо ответил Северус, — раз уж вы оказались такой растяпой и допустили кражу моей работы. Эта ваша вина, вы и должны ее загладить. К тому же, насколько я припоминаю, вы заинтересованы в моих записях не меньше, чем я. Вы же из-за них меня спасли? Ах, да, еще из-за жалости, я помню. Наверняка, эта самая жалость стала и главной причиной вашего брака с мистером Уизли. Это, очевидно, единственное чувство, которое вы, книжный червь, способны испытывать.

Он и сам не знал, что его так разозлило и почему он был так резок с девчонкой. Просто ему захотелось поставить ее на место. Повисло молчание. Он уже ожидал услышать тихие всхлипывания и приготовился праздновать свою маленькую победу над Грейнджер, как вдруг раздался ее совершенно спокойный голос:

— Нет, просто это единственное стоящее чувство, которое вы, желчный мерзавец, способны вызывать в других людях.

Северус задохнулся от гнева. Выхватив палочку, он стремительно направился к последнему ряду книг, где стояла Грейнджер. Едва повернув за угол, он увидел ее, держащей палочку наизготовку, на лице ее застыла отчаянная решительность. Легко отразив первое его заклинание, она швырнула в него какую-то книгу и, пока Северус уклонялся от нее, обезоружила его.

— Что же вы, — усмехнулась она, подходя к нему вплотную и по-прежнему направляя на него палочку, — за два года утратили всю сноровку? Или это старость так повлияла на вашу реакцию?

Резко подавшись вперед, Северус крепко схватил ее за запястья, выбив при этом палочки из рук, и дернул на себя.

— Ты, кажется, забыла, — прошипел он прямо ей в лицо, — с кем ты разговариваешь, Грейнджер. И на что я способен.

К его удивлению, в ее глазах не было ни капли страха, только презрение, смешанное с чем-то, что он не смог определить. Когда она заговорила, ее тихий голос дрожал от ярости:

— Поверьте, я помню, на что вы способны. И на что вы не способны.

Северус какое-то время гневно смотрел на нее и затем, с силой оттолкнув ее от себя, поднял с пола свою палочку и стремительно вышел из библиотеки.

И только когда за ним с грохотом захлопнулась входная дверь и дом заполнился криками матери Сириуса, Гермиона, все еще лежавшая на полу, горько заплакала.