Ведьма - это состояние души (гет)

Мои глаза в тебя не влюблены,

Они твои пороки видят ясно.

Но сердце ни одной твоей вины

Не видит, и с глазами не согласно.

Уильям Шекспир. Сонет 141

На полу визжал и корчился мужчина, выгибаясь дугой от адской боли. Его мучитель, как ни нравилось ему наблюдать за агонией, был вынужден снять заклятие, опасаясь, что жертва слишком быстро лишится рассудка. Допустить это было никак нельзя — хоть он и добился многого, но самое главное еще только предстояло узнать.

— Хватит! Я все сказал! Я не знаю, где она, здоровьем матери клянусь, не знаю!

— Матери... — прошипел волшебник. — А что, хорошая идея. Я ведь знаю, где живут твои близкие. Как думаешь, сколько секунд пытки сможет выдержать сердце старухи, прежде чем разорвется? Я обещаю, ей будет больно, дьявольски больно, если ты сейчас не скажешь мне, куда отправил...

— Я не знаю, клянусь, не знаю! — на него было жалко смотреть.

— Неправильный ответ, — покачал головой Итан. — Круцио!

Каркаров снова зашёлся воплями.

— И все-таки? — сняв заклятие, повертел он в руках чужую палочку, оказавшуюся на удивление послушной.

— Подожди-и-и! — взвыл Игорь, видя, что красный луч вновь норовит сорваться с конца палочки в руках Итана. — Я все сказал: она должна переродиться магглой! Но ни место, ни времяа-а-а-а-а!!! — Итан, разочарованный скудной информацией, не скупился на пыточные.

— Ты не знаешь, я уже понял, — продолжил за него Бейкер и, скривившись, выплюнул: — Зачем ты только живешь, а? Хотя... С паршивой овцы хоть шерсти клок, — он вытащил из ножен кинжал и оскалился. — Узнаешь? Ты убил им ее, им же я убью тебя. Будет справедливо, не находишь?

Каркаров инстинктивно попытался отползти назад, но Итан, перехватив его голову, полоснул лезвием по горлу, и комнату наполнил тяжелый металлический запах. Потом Итан достал из кармана пиджака флакон и приставил его к ране, из которой толчками выплескивалась кровь.

* * *

Проводив Эндрейст, Итан откинулся в кресле и посмотрел на сейф, в котором хранились ее палочка, нож и пузырек с кровью убийцы под чарами сохранения. Он и мечтать не мог, что все так обернется — особенно после того, как еще неделю назад не представлял, где ее искать, а тем майским вечером и вовсе едва не поверил в то, что Энди больше нет.

Но иногда судьба преподносит сюрпризы, к которым подготовиться невозможно. Она нашла его сама, попросив помощи, и в этом поистине было что-то символичное. В своем новом облике она была такой непривычной: юная, тщательно скрывающая свою растерянность, пытающаяся побороть реакции и мимику ее нового тела... Непривычная, но такая узнаваемая!

Он вспомнил тот день, когда два месяца назад аппарировал в центр деревушки и, ориентируясь по колдографии, нашел нужный ему дом. Новостей не было уже несколько дней, и это не могло не настораживать. Его человек разводил руками — мисс Уолш нигде не появлялась — и предлагал заглянуть в дом, но Бейкер, не особенно доверяя кому бы то ни было, решил отправиться туда сам.

Он шел, меряя шагами аллею, и размышлял о том, что могло случиться. Итан убеждал себя в том, что она просто куда-то уехала — по крайней мере, отсутствие защитных заклинаний вокруг дома говорило о том, что жильцы его покинули. Решив убедиться в этом лично, мужчина потянулся к дверной ручке, и в этот момент его едва не хватил удар. Кто, Мерлина ради, уезжая, не запирает свой дом?!

С плохим предчувствием отворив дверь и шагнув внутрь, Итан ощутил, как его сердце едва не остановилось. Этот запах невозможно было перепутать ни с чем другим... Замерев у порога, Бейкер прислонился к косяку, не найдя в себе силы двигаться дальше. Он понимал, что попросту боится того, что может увидеть впереди, и больше всего ему сейчас хочется аппарировать прочь, не важно куда, только чтобы не видеть, не чувствовать... Не знать.

Ведь, если он сейчас не войдет в дом, то всегда можно будет думать, что она и вправду просто покинула жилище. А запах... А что запах? Возможно, что-то испортилось на кухне, а может, кошка сдохла без хозяйки, не захотев выйти на поиски еды через открытую дверь, которую та забыла по безалаберности запереть, и...

«Да вот только Энди была какой угодно, но не безалаберной», — напомнил он себе. — «Была?! С чего это я думаю про нее уже в прошедшем времени?»

Разозлившись на себя, волшебник оторвался от своей опоры и направился в гостиную, встретившую его пустотой. Следом за ней он обошел кухню, ванную, ничего там не обнаружив.

«Спальня... Да, должно быть, спальня», — подумал Итан, замерев у приоткрытой двери и не решаясь войти в последнюю комнату. — «Ме-е-ерлин...»

Поколебавшись, он все же шагнул туда и увидел тот кошмар, которого так боялся: на кровати, среди вороха подушек, расставленных вокруг огарков свечей, с кинжалом в груди лежала Эндрейст, приоткрыв рот, и помутневшими глазами смотрела в никуда.

Он тогда запечатал дом, скрыв его от посторонних и, стоя у могильной плиты, поклялся, что отомстит, понимая, что тому, кто сделал с ней такое — лучше залезть в петлю самому, и побыстрее. Теперь же, когда все устроилось настолько хорошо, что даже Эндрейст нашлась, ее интерес к Пожирателям, вкупе с просьбами о защитных артефактах не могут не волновать... Как бы она ни уверяла, что все в порядке, ее словам он ни на мгновение не поверил.

* * *

На следующее утро у меня на руках уже был конверт с досье, принесенный после завтрака, правда, не совой, а самим Итаном. Пока я бегло проглядывала содержимое папки, он, не желая ничего слушать, зачаровывал участок. Его визит был неожиданным, но приятным.

— Все готово, можно спать спокойно, — появился он на пороге кухни. Я заметила, что он выглядит каким-то загруженным.

— Возникли сложности? — поинтересовалась я, ставя перед ним чашку с чаем.

— О нет, просто... Та сеть чар, которая уже висела над участком, вступала в конфликт с новыми, и мне пришлось ее снять.

Моя рука дрогнула, и фарфор, упав на блюдце, противно звякнул.

— Энди? — тихо поинтересовался он. — Точно ли все в порядке? Буду честен, со стороны это так не выглядит.

— Нет, все действительно нормально, — умом я понимала, что вновь поступаю по-дурацки, не рассказав ему обо всем, но я прислушалась к своим ощущениям и поняла, что меньше всего мне хочется впутывать в это дело Итана. Если он будет в курсе проблемы с Северусом, значит, недалеко и до того, чтобы узнать о проклятии, а как только я это представляла, мне становилось до тошноты мерзко.

Здравый смысл кричал: «Скажи ему, ну же!», но я, не сумев пересилить себя, не сделала этого, и, проводив гостя, занялась обычными делами, попутно вчитываясь в досье.

Сказать, что увиденное меня расстроило, значит не сказать ничего. И как я сразу не догадалась? Можно же было сложить два и два — письмо, найденное мною среди документов, наличие навязчивой старой сквибки, а теперь еще и этот... И у всех, я теперь уже точно уверена, у всех этих явлений один знаменатель — господин Председатель, чье пристальное внимание к моей скромной персоне не могло не напрягать.

Не удивлюсь, если со сбившимся с пути парнишкой тоже хорошенько поговорили, и теперь он направил свои таланты исключительно во благо. Нам определенно нужно многое обсудить, причем раньше, чем он решит поговорить со своим новым хозяином обо мне. Понимая, что хорошего ждать не приходится, я спрятала револьвер в гостиной, на тот случай, если другие методы убеждения на моего гостя не подействуют.

Он не заставил себя долго ждать. К тому, что он ворвется в мой дом, я оказалась не готова, а сквозь сковывающий страх проскользнула лишь бредовая мысль, что радует хотя бы то, что на пороге стоит он один. Я кожей почувствовала, что мне в живот смотрит его палочка. Поняв, что я была права насчет своего плохого предчувствия, я сглотнула, подавив подступившую панику, и попросила:

— Тише... Ты же не хочешь разбудить детей?

Северус хоть и послушался, но не сводил с меня напряженного взгляда и стал, все еще держа меня на прицеле, продвигаться в сторону гостиной, вынуждая идти впереди него. Я почувствовала, как по спине бегут мурашки, выброс адреналина заставляет дыхание замереть, а сердце гулкими ударами стучать в ушах.

Мда... судя по прищуренным злым глазам и сжатым в грубую линию губам, кто-то совсем не рад нашей встрече. Я поняла, что так открыто пялиться на него было ошибкой, когда увидела кончик черной палочки уже перед носом, и в ушах, словно сквозь вату, прозвучало:

— Легиллименс!

Я не успела опомниться, как в моей голове, словно серии отрывочных кадров, замелькали воспоминания: бытовые хлопоты, Марджори, та жуткая сцена у качелей, дневники, устройство в Коукворте и наш почти побег из Литл Уингинга, похороны, Даррен, Вернон, моя игра в детектива... Я ощущала, как внутри меня поднимается ярость, но ничего не могла с собой поделать: этот щенок вскрывал мою голову, точно консервную банку, грубо, резко, но с толком, и, что самое мерзкое, понадобились ему для этого считанные мгновения.

Чем больше я злилась, тем меньше владела ситуацией, а Снейп, тем временем уже добрался до воспоминания о Каркарове. От того, что меня, можно сказать, снова ткнули носом в мой промах, да так красочно, стало тошно. Тем более, то, к чему это привело, я ощущала на своей шкуре сейчас. Во что я превратилась, если любой мозгляк, который более или менее уверенно палочку держать научился, может вот так вот запросто сотворить все, что пожелает, указывая мне на мое новое место?!

Злость кипела внутри, отчаянно ища выхода, и я не заметила сама, как в следующий миг, словно со стороны, увидела оседающего на пол, оглушенного Снейпа, стоящего в дверях с палочкой навскидку Бейкера и, скрипя зубами от жуткой головной боли, упала в кресло, сжав пульсирующие виски.

— Энди, как ты? — Итан подскочил ко мне, смотря расширенными от шока глазами.

— Порядок, — хрипло проскрипела я.

— Да уж, я вижу, — обернулся он на лежащего без сознания Северуса, — какой у тебя тут порядок...

Черная палочка покатилась по полу, и я, наклонившись, успела подобрать ее прежде, чем Снейп опомнится. Мне отчего-то вдруг стало смешно, и я не стала отказывать себе в удовольствии, оскалившись:

— Фу, как топорно... — выдохнула я сквозь сжатые зубы. — Кто его только учил...

— Разберешься с этим позже, если захочешь, — бросил Итан, левитируя из кухни стул и устраивая Северуса на нем, не забыв при этом связать ему руки. Он пытался сохранять спокойствие, но я видела, что внутри он просто в бешенстве. — Что он тут вообще делает? Не нравится мне это все... Может, прикопаем его на заднем дворе по-тихому?

— Нет, это не тот случай, — покачала головой я. — Это... Понимаешь, это внук моей сестры.

Я, откинув со лба влажную прядь, взглянула на Северуса. Парень выглядел откровенно так себе, он явно не ожидал такого подвоха, и внутри на мгновение шевельнулась жалость, но я мигом заткнула ее, напомнив себе, что он сам виноват. Поиграв черной деревяшкой в руках, я надавила на концы палочки, со странным удовлетворением отметив, как она опасно изгибается.

— Мда... — только и ответил он, окинув взглядом парня, и вздохнул. — Ну, раз так...

Снейп вздохнул, дернулся и открыл глаза, сфокусировав взгляд, переводя его с моего лица на палочку и обратно. Подергав заведенными за спину руками, он повел плечами, поморщился и выплюнул:

— Вот сука... Значит, все правда... Куда ты дела Петунию?!

— Рот закрой, — оборвал его Итан. — Ты и так достаточно натворил, чтобы извиняться еще и за оскорбления.

— Ты-то еще кто такой? — сузил глаза Северус. — Неужто мистер Дурсль?

— Ты потерял право задавать вопросы с тех самых пор, как вломился в этот дом и напал на хозяйку!

— Хозяйку? — нехорошо усмехнулся тот. — Какую еще, к дьяволу, хозяйку!?

Наверху, услышав посторонние крики, заплакали дети. Итан перевел взгляд от потолка на меня:

— Энди, сходи, успокой мальчишек. А я пока тут покараулю, чтобы наш гость, — он насмешливо выделил последнее слово, — чувствовал себя, как дома.

Я не стала спорить и, поднимаясь по лестнице, прежде чем гостиную накрыл полог тишины, успела услышать лишь:

— А теперь слушай меня...