Танец пепла (гет)

До своей комнаты я добралась на одном дыхании, прошмыгнула в кладовку, схватила бокал и уже на обратном пути, находясь на пороге потайного прохода, резко остановилась.

Что всё это было?

Мой взгляд упал на зажатый в руке хрустальный кубок, потом скользнул вглубь тёмного узкого коридора, ведущего в спальные покои короля. Отчего-то меня не покидало ощущение того, что я что-то упустила.

«Хотя отчего же? Скорее всего даже наоборот — увидела больше, чем хотела», — съехидничал внутренний голос и, как ни странно, оказался прав.

Пред глазами всё так же ясно стоял образ эльфа по ту сторону темнеющего прохода. Минутами ранее, когда я повернулась на звук его голоса, то чуть не выронила поднос со всем его содержимым. Король возвышался надо мной всего в нескольких шагах. На этот раз на нём не было короны и одет он был в длинную изумрудно-зелёную шёлковую мантию, которая тяжёлыми складками ниспадала на пол и мягко мерцала в свете камина. Но поразило меня не то, во что был одет Его Величество, а то, что роскошное одеяние было расстёгнуто, открывая взору полностью обнаженный торс венценосной особы. Нет, конечно же, я не была монашкой и всякое повидала, но почему-то вид лесного Владыки, облачённого лишь в тёмные штаны, сапоги до колен да небрежно накинутую шелковую мантию, смутил меня как скромную средневековую деву.

Отметив про себя, что в таком облачении Трандуил Ороферион уж слишком смахивал на героя, сошедшего с обложки женского романа, я спешно потупила взор, мысленно благодаря темноту и палантин за то, что никто не увидит моё залитое краской лицо. Нас разделяли всего несколько шагов, и моё разыгравшееся воображение уже вовсю вырисовывало яркие и слишком детальные картины, смешивая воспоминания той ночи с моими собственными желаниями и мечтаниями. Зато вот Его Величество недостаток одежды совсем не беспокоил, и он гордо возвышался надо мной, словно статуя.

«Да, а потом ещё это странное и необъяснимое…» — мне было сложно подобрать слово, чтобы описать его дальнейшие действия, потому как сама не была уверена, что же всё-таки произошло.

Мой взгляд вновь скользнул внутрь тайного прохода. Нет, идти обратно мне совсем не хотелось, но задерживаясь ещё дольше в своей каморке, я рисковала навлечь на себя гнев лесного Владыки. Стараясь усмирить прерывистое дыхание, я медленно двигалась по каменному полу, в мыслях постоянно прокручивая проведённое в Ривенделле время. Однако так и не могла припомнить, чтобы тамошние эльфы появлялись при даме в полуодетом виде.

«С другой стороны, там ты жила на правах гостьи, а не прислуги», — вставил мой внутренний голос и снова оказался прав.

Увлечённая воспоминаниями, я и не заметила, как уже оказалась на пороге первой, скудно освещённой комнаты. Сердце вновь отбивало барабанную дробь и, казалось, вот-вот выпрыгнет наружу.

«Такими темпами ты рискуешь заработать себе сердечный приступ!» — глубоко вздохнув и оглядевшись по сторонам, я переступила порог и двинулась в направлении гостиной. Однако не успела сделать и пары шагов, как за спиной раздался уже знакомый мне глубокий голос.

— Ты всегда всё так медленно делаешь? — на этот раз я не обернулась и лишь замерла на месте, чуть склонив голову.

— Прошу прощения, ваше величество. Просто не сразу нашла парный бокал, — соврала я наобум, с волнением ощущая спиной тепло его тела. Он находился очень близко. Мне вдруг очень захотелось, чтобы он ко мне прикоснулся. Я вся напряглась, забывая, как дышать, замерла в ожидании чего-то. Но слух уловил лишь шелест шёлковой ткани о каменный пол. Король медленно прошёл мимо, а я так и не решилась поднять голову. Когда он снова заговорил со мной, его голос раздавался уже почти со стороны гостиной.

— Ты так и будешь там стоять? Или всё-таки принесёшь этот бокал сюда? — в его спокойном тоне почувствовалось лёгкое раздражение. Отвесив себе мысленную оплеуху за глупость и ротозейство, я поспешила за ним.

Трандуил стоял перед камином, повернувшись ко мне спиной и заложив руки назад. Я внутренне возрадовалась такому повороту и, стараясь двигаться как можно тише, проскользнула в комнату. Во мне теплилась надежда, что король не обратит на меня внимания, и я смогу сразу же уйти, как только проклятый кусок стекла окажется на столике. Пока всё шло именно так, как мне того хотелось.

— Ваше Величество, простите ещё раз за задержку, — пролепетала я и аккуратно поставила бокал рядом с графином вина. Лесной Владыка даже не пошевелился, и, облегчённо вздохнув, я продолжила: — Если вам больше ничего не нужно, я прошу разрешения удали…

— Я, кажется, приказал тебе всегда смотреть мне в лицо, когда говоришь со мной, — прервал мою тираду его властный голос. Я тут же вскинула голову, встречаясь с ним взглядом.

Несколько долгих секунд Трандуил Ороферион просто смотрел мне прямо в глаза, а потом, так и не прерывая зрительного контакта, медленно приблизился. В какой-то момент нас разделял только столик с вином, но вскоре и он оказался позади. Наверное, мне стоило отступить, но я словно приросла к полу и как загипнотизированная наблюдала за эльфом, который, словно грациозный хищник, подходил всё ближе, пока не остановился напротив. Король молча наблюдал за мной, чуть склонив голову на бок, когда я неожиданно почувствовала его пальцы на своей руке. От этого лёгкого, скользящего прикосновения меня словно ударило током. Я вздрогнула и интуитивно попыталась отдёрнуть руку, но в то же мгновение его ладонь накрыла мою, удерживая меня на месте. И снова тишина и эти завораживающие глаза, которые, как и тогда в лесу, казалось, смотрели мне прямо в душу. Он чуть потянул меня на себя, всё это время вырисовывая призрачные узоры на внутренней стороне запястья. Мне пришлось податься вперёд, а моё тело тут же предательски откликнулось на его близость сладостной болью внизу живота, колени противно ослабли. Я с силой закусила губы, дабы сдержать своё прерывистое дыхание, всё это время не в силах отвести взгляда от лесного Владыки.

— Ты можешь поставить, — раздался откуда-то издалека бархатистый шёпот. Мои глаза, помимо воли, метнулись к его губам. — Бокал, — проговорил он чуть громче, слегка сжав мою ладонь. В ответ я рассеянно взглянула вниз, только сейчас заметив, что принесённый бокал всё ещё был зажат в руке, которую сейчас крепко удерживал король. Медленно отходя от оцепенения, я вновь подняла глаза на стоявшего передо мной эльфа. На его губах играла еле заметная ухмылка, тёмные брови иронично дёрнулись вверх. В следующее мгновение меня словно окатило ледяной водой, развеивая остатки наваждения. Я ощутила себя полной идиоткой, одновременно чувствуя, как всё тело запылало от стыда. — Ты можешь отпустить его, — прошептал Трандуил. И только хрусталь соприкоснулся с тёмным деревом стола, он тут же убрал свою руку. Освободившись, я сразу же отдёрнула ладонь, делая шаг назад.

Всё ещё чувствуя жар на своих щеках, я потупила взор, что оказалось большой ошибкой, потому как взгляд вновь наткнулся на обнажённый торс лесного Владыки. Поминая лихом всех обитателей Темнолесья и свои женские гормоны, снова поспешила поднять голову. Король смотрел на меня с высоты своего роста, его глаза хитро сверкали. — Мне больше ничего не нужно, — проговорил он, не скрывая иронии. — Я разрешаю тебе удалиться.

Повторять дважды не потребовалось, и, молча поклонившись, я поспешила прочь.

Всю дорогу до своей каморки я не переставала мысленно проклинать собственную слабость, глупость и наивность, а, оказавшись по ту сторону потайного прохода, с раздражением поняла, что тело всё ещё изнывало от неудовлетворённого желания. Я наспех разделась и, умывшись несколько раз холодной водой, повалилась на кровать. Однако надеждам на быстрый и успокоительный сон не суждено было сбыться, и мне ещё долго пришлось лежать в темноте, уставившись в потолок.

Казалось, мои веки только сомкнулись, когда из объятий Морфея меня бесцеремонно вырвал раздавшийся совсем рядом звон. Кое-как открыв глаза, я поняла, что проспала намного дольше, чем думала — за небольшим окном уже вовсю светило солнце. Нарушителем же моего спокойствия снова оказался колокольчик над головой.

«Ему что, опять вино понадобилось? Утром? — хмуро рассуждала я, спешно умываясь и натягивая платье. — Как там говорилось: «Шампанское по утрам пьют или аристократы или дегенераты?» Будем надеяться, что эльфийский король относится всё же к первой группе. Хотя мне от этого не легче».

На подносе уже стоял бокал, фрукты и графин с вином.

«Или ему опохмелиться надо?» — размышляла я, возвращаясь в кладовку за вторым бокалом (для верности). С момента моего пробуждения прошло не более пятнадцати минут, и вот мои ноги уже несли меня по узкому коридору.

Как только я переступила порог комнаты, то поняла, что задержалась. Король, до этого что-то спешно писавший, склонившись над столом, резко развернулся в мою сторону. Его глаза опасно сверкали, и всем своим видом он открыто выказывал недовольство. Но моё внимание привлекло то, что в этот раз он даже не удосужился накинуть мантию, представ предо мной в одних штанах и сапогах.

«У них что, мода такая: полуголыми ходить? Или они настолько близки к природе, что уже ничего не стесняются?» — раздражённо отметила я, автоматически приседая в поклоне.

— Ваше Величество…

— Почему так долго? Поставь сюда на стол. Только не разлей на бумаги, — прервал он меня ледяным тоном.

Поджав губы, дабы не сболтнуть лишнего, я аккуратно поставила тяжёлый поднос на стол рядом с эльфом, кожей ощущая на себе его испытующий взгляд. Избавившись от ноши и так и не решаясь поднять на него глаза, я лишь учтиво поклонилась.

— Прошу прощения, ваше величество. Я…

— Почему ты принесла два бокала? Тебя, кажется, об этом не просили, — он снова перебил меня.

— Я уберу, — последовал мой короткий ответ. — Ваше величество, — спешно добавила я, уже потянувшись было за бокалом, когда он поймал мою руку.

— Оставь. Потом за этим придут с кухни, — бросил он, так и не выпуская моей ладони. — Ты опять смотришь в пол? — он неожиданно дёрнул меня на себя, отчего я резко вскинула голову, одновременно чувствуя, как запылали щёки, но уже не от стыда и смущения, а от злости и раздражения. Лесной Владыка продолжал неотрывно смотреть мне в глаза. — Ты собираешься отвечать на мой вопрос? — процедил он, склоняясь надо мной.

— Какой? — бросила я резче, чем того позволяло моё положение, но Трандуил, кажется, этого не заметил.

— Почему так долго шла сюда? — его голос снова стал повелительным. — Спала?

— Да! Спала! — вылетело у меня прежде, чем я успела прикусить себя за язык.

Получилось громко, и вот это он уже заметил. Король на мгновение удивлённо дёрнул бровями, но уже в следующую секунду его глаза угрожающе сощурились.

— Что ты сказала?

«Кажется, ты вляпалась», — промелькнуло в голове. Я тут же потупила взор.

— Прошу прощения, Ваше Величество. Я проспала, — я всеми силами пыталась придать голосу робость и мягкость, но выходило плохо.

— Смотри мне в глаза, — проговорил он тихо, но твёрдо, снова поднимая мою голову за подбородок. Жар его обнажённого тела опалил мне лицо, в нос ударил аромат свежей листвы, дождя и бергамота, я нервно сглотнула. — На этот раз я тебя прощаю, — в его голосе ещё слышался металл. — Но другого раза не будет, — он быстро отпустил меня, отворачиваясь. А я, лишившись тепла его близости, еле сдержала чуть не вырвавшийся разочарованный вздох. — Можешь идти, — бросил он небрежно.

— Благодарю, Ваше Величество, — проговорила я, стараясь не выдать своего раздражения, и, наспех поклонившись, поспешила обратно. Однако уже у самых дверей не удержалась и украдкой бросила последний взгляд в сторону короля. Он стоял вполоборота и, как мне показалось, наблюдал за мной, опустив ресницы. Но, решив, что, скорее всего, мне это просто показалось, я не стала задерживаться и устремилась в направлении тайной двери.

Вечером колокольчик над кроватью зазвонил снова. Однако в гостиной меня никто не встретил, зато дверь, ведущая в опочивальню Владыки оказалась приоткрыта. Решив, что следует доставить закуски и выпивку туда, я уже хотела подтолкнуть створчатую дверь ногой, как мой слух уловил красноречивые женские стоны. Повинуясь какому-то неведомому чувству, я не удержалась и заглянула в щель. В полумраке комнаты можно было ясно различить две фигуры в позе, не оставляющей никаких сомнений в том, чем там занимались. Это было как тогда. И опять, даже полностью обнажённый и в пылу страсти, он выглядел величаво. В этот момент прекрасная эльфийка под ним выгнулась всем телом, разметав золотой шёлк волос на королевском ложе. Встряхнув головой и быстро отвернувшись, я наскоро поставила поднос на уже знакомый столик у камина, отчего бокалы жалобно звякнули, и почти бегом покинула покои.

Забежав в каморку и закрыв потайную дверь, я бессильно привалилась к холодной каменной стене. Моё дыхание было сбито, а щёки опять пылали.

«Да что это такое! Я в жизни столько не краснела. Возьми себя в руки! Тебе не шестнадцать лет! — отчитывал меня мой внутренний голос. Но стоило мне немного успокоиться, как смущение сменило праведное негодование. — Что же это за порядки у них такие? Нет, я понимаю, что он король, а я прислуга, но всё же?.. То хватает меня за всякие части тела, то ходит полуголым, а теперь даже дверь не удосужился закрыть, когда занимается… — я глухо зарычала, с силой пиная попавшийся под руку стул. — Такое ощущение, что он это специально делает…— последняя мысль заставила меня замереть на месте. — Нет. Быть такого не может! — я недоверчиво покачала головой. — Это просто совпадения».

Однако, уже на следующее утро я поняла, что четыре раза подряд никак нельзя назвать просто совпадениями.

На этот раз мне пришлось доставить злосчастный поднос прямо в королевскую умывальную комнату. Солнце пробивалось сквозь витражные высокие окна, рассыпаясь на полу разноцветными бликами, а влажный воздух был наполнен приятными ароматами трав и хвои. Владыка Лихолесья, прикрыв глаза, нежился в клубах пара, откинувшись на борт небольшого бассейна и абсолютно не стесняясь своей наготы. А то, что я нервно переминалась с ноги на ногу, не зная куда глаза девать, его, казалось, только забавляло. Наконец он положил конец моим метаниям и, небрежно махнув рукой, повелел поставить поднос прямо рядом с ним. Меня так и тянуло за язык ответить что-нибудь едкое на его «милость», но я сдержалась. Он меня ещё о чём то спрашивал, на что я односложно отвечала, стараясь смотреть королю только в лицо. А когда меня «отпустили», с таким рвением бросилась к выходу, что чуть не споткнулась о подол своего же платья. Это не осталось незамеченным, и король даже хмыкнул мне вслед.

Именно последнее и переполнило чашу моего терпения, и как только я оказалась наедине с собой, меня прорвало.

«Да что он себе позволяет? Король или нет? — внутри меня всё кипело, рвало и метало. — Я ему что, игрушка? Какого лешего он всё это делает? — принесённый поднос полетел в стену, но, не долетев всего несколько сантиметров, вспыхнул зелёным пламенем и разлетелся на мелкие кусочки. Однако это меня уже не заботило. — Это просто сексуальные домогательства на рабочем месте, только по-Средиземски! — от досады и обиды на глаза навернулись слёзы. — И куда ещё Сельвен запропастилась? Сколько там дней осталось? Как долго мне всё это терпеть? Лучше уж полы мыть!»

От вспышки гнева меня отвлёк очередной звонок, на этот раз из библиотеки. Я замерла, наскоро утерев слезы и, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов для успокоения, захватила всё полагающееся из кладовки и отправилась к изголодавшемуся любителю книг.

Этот не заладившийся с самого утра день тянулся невыносимо медленно и уныло, даже несмотря на сияющее за высокими витражными окнами библиотеки солнце. И если поначалу вид «одетых» эльфов и их молчание меня даже успокаивали — ко мне никто не лез с расспросами и не сверкал полуголым торсом, а зачастую в мою сторону даже не смотрели, — то постепенно это безмолвное присутствие стало действовать на меня удручающе. Я неожиданно почувствовала себя очень одинокой и покинутой. За три дня, проведённых во дворце, я обмолвилась парой фраз лишь с любителем рукоприкладства, отчего щека всё ещё побаливала, да с полуголым королём.

«Прям как тогда у странствующих музыкантов. Относятся как к немой или юродивой… Даже поговорить не с кем…»

Мне не хватало Сельвен.

Стоило вспомнить эльфийку, как мысли стали ещё мрачнее.

«Почему за всё это время она так и не появилась? А что если она забыла обо мне и о своём обещании? Или, может, это было только хорошо спланированной ложью?.. Такой опыт в Средиземье у меня уже был. Она избавилась от меня и теперь радуется тому, что у нее одной головной болью меньше».

От последних мыслей на душе стало ещё тоскливее. Мне стало казаться, что я попала в клетку, откуда никогда больше не выберусь, и так и останусь потерянная среди этих дворцовых лабиринтов и пыльных старинных фолиантов.

Погружённая в свои тёмные мысли, я сидела на кровати в своей каморке, подобрав под себя ноги. С того момента, как в прошлый раз прозвонил библиотечный колокольчик прошло довольно много времени, и за окном успело стемнеть. В душе теплилась надежда, что это был последний на сегодня «заказ».

«Мне надо выбраться отсюда, — продолжало биться в голове, пока мой критический взгляд изучал скудное убранство моей спальни. — Даже если Сельвен про меня и забыла, мне надо отсюда бежать. Иначе всё здесь сведёт меня с ума. Включая их странного короля… — при воспоминании о нём меня всегда охватывало странное чувство волнения и раздражения, а мысли о каждом его прикосновении отдавались внутри болезненным, неудовлетворенным томлением. И, словно в ответ, тишину моей «кельи» прорезал знакомый звон. — Опять… Такими темпами из аристократа ты точно скоро перейдёшь во вторую группу, Трандуил Ороферион».

Однако деваться было некуда, и, кинув хмурый взгляд на золотистый объект над кроватью, я отправилась за подносом.

* * *

«Зачем?» — этот вопрос не давал ему покоя вот уже несколько дней. Король стоял перед разожжённым камином, задумчиво барабаня пальцами по нагретому мрамору облицовки. Эта смертная по какой-то непонятной причине постоянно подогревала его интерес, преследовала его мысли во сне и наяву.

Сначала он был одержим азартом охотника, ищущего свою добычу. А то, что ей удалось ускользнуть от него в его же лесу, неприятно царапало королевское самолюбие. Его интерес особенно подогревало то обстоятельство, что найти лесную беглянку оказалось не так легко, как он думал. Во-первых, он просто не знал, как её искать. Король или нет, но в открытую выспрашивать о слугах, не вызывая при этом лишних вопросов, он не мог. Однако по воле случая, в тот день он оказался в саду.

Сначала его внимание было приковано лишь к дочери лекаря. Эта с виду тихая, но отнюдь не робкая эльфийка многим мозолила глаза своим поведением, и после того, как неожиданно покинула королевство, некоторые голоса не раз выступали даже за то, чтобы лишить её брата и отца всех привилегий и почестей, а ей запретить возвращаться, особенно учитывая историю их семьи. Но он не позволил. Не было вины Фаэлона в том, кем была его жена, как и не было вины его сына в том, чья кровь текла в его венах. Они и так страдали от потери матери и жены, а теперь — дочери и сестры. Поэтому, пока эльфийка всё ещё слышала зов леса, он просто не мог отнять у них надежду на то, что очередное возвращение светловолосой беглянки будет последним, и она останется со своим народом и семьёй.

Это он и пытался донести до Сельвен, поэтому склонившаяся за спиной фигура служанки поначалу не привлекла его внимания. Кажется, он разрешил смертной подняться лишь из жалости. Однако стоило ему вскользь взглянуть на неё, как в голове прозвучало победоносное: «Нашёл!». Несмотря на то, что лицо и волосы женщины были скрыты бордовым платком, он отчего-то знал, что это была именно та самая смертная из леса, которая так бесстыдно наблюдала за ним, распаляя его интерес и тёмные, запретные желания. И за это она ответит, но он должен был знать наверняка…

Когда он стал невольным свидетелем разыгравшейся сцены между эльфом и служанкой, то не сразу её узнал. Тогда его внимание привлекли раздражённые, громкие голоса, говорившие на Всеобщем. Повинуясь странному предчувствию, он свернул в коридор, где поначалу в скудном свете факелов смог различить лишь эльфа, угрожающе нависшего над кем-то. Но уже в следующее мгновение воцарившуюся тишину прорезал громкий шлепок, и стройная женская фигура с силой впечаталась в каменную стену. Несмотря на то, что в королевстве наказания слуг за непослушания были нередки, он вынужден был признать, что помощник Эглериона явно перестарался. Заметив, что последний уже замахнулся для повторного удара, он поспешил его окрикнуть. Тот замер, резко развернулся и, склонившись, сразу принялся горячо извиняться за нарушение спокойствия. Тот говорил ещё что-то, но король уже не слушал — его внимание было приковано к смертной. Хватило лишь одного мгновения, одного взгляда, чтобы понять, кем была нарушительница порядка. А потом он вдруг разозлился на склонившегося перед ним лесного эльфа за то, что тот так грубо отшвырнул её.

«Служанка или нет, смертные намного более хрупкие, чем бессмертные дети Эру. И мне вовсе не хотелось бы, чтобы только нашедшейся беглянке проломили череп», — так во всяком случае объяснял разум его резкий всплеск эмоций.

Оказавшись с ней наедине, ему хотелось увидеть её глаза, так заинтриговавшие его в лесу, но женщина упрямо смотрела в пол. Не выдержав, он заставил её поднять голову и замер. Таких глаз, где тёмный янтарь дерева смешивался с зеленью листвы, он не встречал ни у людей, ни у эльфов. Выходит, той ночью он не ошибся, они действительно были двухцветными. В какой-то момент она отступила и дёрнула головой. Этот её бессмысленный жест непокорства его позабавил и порадовал одновременно. У смертной был характер, который та показывала даже тогда, когда её собственное сердце безумно билось в груди от волнения. Он почти сразу отпустил её и, наблюдая за тем, как она спешно ретировалась, не смог сдержать улыбки.

«С ней не будет скучно», — отметил он про себя.

А потом был этот странный вечер. Он хотел лишь проучить её, наказать за любопытство и за то, что она так бесцеремонно вторглась в его мысли. И в начале ему это удалось. Наблюдая за тем, как она боролась с собственным смущением и волнением, он еле сдержал улыбку. Однако когда она вернулась с бокалом, что-то пошло не так. Все шутливые мысли тут же вылетели из головы, а по телу пробежала волна странного наслаждения, стоило ему коснуться руки женщины. И она тоже это ощутила, дёрнулась всем телом, пытаясь отстраниться, но он не мог этого позволить. Её кожа оказалась на удивление нежной и шелковистой, и им овладело непреодолимое желание почувствовать ещё больше. Он потянул её на себя, завороженно наблюдая, как её глаза то темнели, то вспыхивали калейдоскопом эмоций. И тогда, как и той ночью в лесу, он уловил в воздухе этот сладостный, дурманящий аромат её возбуждения. Понимание, что её тело так реагировало на его близость, подействовало отрезвляюще, помогая вернуть ускользающий самоконтроль. Он нехотя отпустил её руку, с улыбкой наблюдая за тем, как её растерянность сменило смущение, как она заметалась, не зная куда спрятать взгляд.

«Нет, она всего лишь смертная женщина», — отметил он про себя, убеждаясь в собственном превосходстве. Однако его торжество длилось ровно до того момента, пока он не сомкнул веки.

Все его сны в ту ночь, были наполнены ею. Её глаза, ощущение её бархатистой кожи и этот сводящий с ума аромат. Он проснулся с первыми лучами солнца возбуждённый и с мыслью о том, как должно было выглядеть её тело под этим простым платьем. Глухо зарычав, Трандуил резко поднялся на ноги и устремился в умывальную. Но и здесь её образ не давала ему покоя, и он еле удержался от того, чтобы прикоснуться к себе. «Она всего лишь смертная женщина», — повторял он как мантру, но тело отказывалось подчиняться разуму. Наконец ему удалось успокоиться, но от торжествующего настроения прошлого вечера не осталось и следа. И тогда, чтобы доказать своё превосходство и себе, и ей, он вновь вызвал её к себе.

С каждой минутой ожидания его терпение таяло, и когда она наконец появилась на пороге, он уже не скрывал своего раздражения.

«Как смела она заставлять его ждать? Как смела она вторгаться в его…» — последнюю мысль он так и не закончил, потому что её ладонь вновь оказалась зажатой в его руке. Но она опять смотрела в пол, а он хотел видеть её. Интуитивно он дёрнул её на себя, снова встречаясь с ней взглядом. О, как горели эти глаза! Но уже не страстью и желанием, а злостью и раздражением. Понимая, что вывел её из себя, он внутренне улыбнулся. Однако король никак не ожидал, что женщина посмеет повысить на него голос, да и она сама поняла, что зашла слишком далеко. Потупив взор, она спешно извинялась, а ему хотелось сорвать с неё этот проклятый палантин, хотелось видеть её лицо. Он сдержался и снова отпустил её, но лишь до вечера.

Как и тогда в лесу, он почти сразу почувствовал её присутствие, а взгляд двухцветных глаз, казалось, обжигал его тело. Он не видел её, но ощутил, как она замерла за дверью, наблюдая за ним и его партнёршей, слышал, как бешено забилось её сердце, чувствовал сладкий аромат, выдававший её тело. Что творилось у неё сейчас в голове? Какие образы заставляли её томиться в сладостной истоме? Желала ли она быть на месте эльфийки? И, словно в ответ на его вопросы, перед его внутренним взором замелькали картины. Тёмные волосы разметались по плечам, с губ срывались стоны, полные наслаждения. Она выгибалась навстречу ему, принимая его в себя полностью, встречая каждое его движение. И эти горящие страстью глаза. Он увидел их так ясно, будто это и вправду была она. Наслаждение накрыло его резко. Он замер, смакуя каждое сладостное мгновение, чувствуя, как задрожала эльфийка под ним. Где-то вдалеке жалобно звякнули бокалы. Она убежала.

Он должен был остановиться тогда и уже на следующий день отправить её обратно в дом лекаря. Но он этого не сделал. Ему доставляло странное удовольствие наблюдать за тем, как она теряла контроль и самообладание рядом с ним. Наутро, нежась в ароматной воде, он с нескрываемым торжеством наблюдал за её метаниями. От его внимательного взора не укрылись и залегшие под её глазами тени. Выходит, не у него одного были бессонные ночи. После того, как она неуклюже покинула умывальную, он ещё некоторое время иронично улыбался ей вслед.

«Так зачем же она мне нужна?»

Сейчас, прокручивая в голове события последних дней, Владыка Лихолесья, Трандуил Ороферион, неожиданно для самого себя нашёл ответ. Спустя тысячелетия войн, побед, поражений, радостей, горестей, обязанностей и наслаждений, скука стала его постоянной спутницей, а этой смертной, впервые за многие годы, удалось разбавить монотонную рутину его дней. Поэтому он и не собирался её отпускать. Во всяком случае, так подсказывал ему разум.

Встряхнув головой, король расправил плечи и решительно потянул за бархатный шнурок. Где-то вдалеке прозвенел колокольчик.

«Она скоро придёт», — эта мысль заставила его невольно улыбнуться.