Кузены (джен)

* * *

— Поттер, вы уже знаете, как одолеете своего дракона? — затащив чемпиона Хогвартса в каморку для мётел, почти агрессивно интересовался профессор Защиты От Тёмных Искусств.

— А какое вам до этого дело, Профессор? — почти правдоподобно сыграл удивление Гарольд, тут же прищурившись: — Не помню, чтобы вам разрешали так открыто говорить об испытании на первом туре до его начала. — Лже-Грюм выпустил добычу из хватки: Поттер был слишком прозорлив, потому и опасен для него. Но его Лорд требователен, а подвести его было страшно. — В любом случае, план у меня есть, и вы мешаете мне к нему готовиться, — Гарольд почти вырвался из захвата, а потом и из каморки, чтобы скрыться в ближайшем тайном проходе подальше от сомнительной во всех смыслах личности…

А Барти Крауч Младший бессильно сжимал кулаки: если Поттер сдохнет раньше времени, Лорд будет о-очень им недоволен…

* * *

— Мадам Помфри, что с Дадли? — стараясь сохранять хладнокровие, спросил Гарольд у школьной медсестры. С его кузеном стало резко плохо во время уроков и вскоре он потерял сознание. Поттера отпустили не сразу, а потому он не мог навестить брата, да и просто узнать, что с ним.

— Мальчик мой, я боюсь, что твои подозрения были не беспочвенными, — явно переигрывая, вздохнул Альбус печально. Гарольд мгновенно напрягся: он подозревал худшее. — Твоего кузена отравили. Но, должно быть, он принял яд, предназначенный тебе. Тебя действительно хотят убить…

— У вас есть противоядие? — холодно поинтересовался Поттер у медсестры, но ответил снова директор:

— Яд редкий. Ингредиенты — труднодоступны или и вовсе нелегальны, — Дамблдор сделал паузу, чтобы Гарри оценил безнадёжность ситуации. Ведь он, верховный чародей Визенгамота, должен был стать спасителем. Ожидаемой реакции он не дождался, ведь зелёные глаза запылали ненавистью. Однако план он должен был завершить: — Я постараюсь достать их, но ты, Гарольд, должен слушаться меня… Ради твоего же блага и блага Дадли…

— Альбус, кто мог такое сотворить с ребёнком? — нечаянно отвлекла директора от зрительного контакта с Поттером Помфри, а ведь ему уже почти показалось, что он смог пробиться сквозь магию, защищавшую разум мальчишки…

— Кто угодно, Поппи, — вздохнул он, скрывая недовольство. — В этом году в замке слишком много иностранных гостей. Особенно меня беспокоят подопечные Пожирателя Смерти Игоря Каркарова. В нашем министерстве тоже найдутся желающие убить Гарри. Да и детки сторонников Волдеморта подрастают. — Альбус снова повернулся к Гарольду и попытался отвадить его от нежелательных, по его мнению, связей: — Насколько мне известно, вы с ними в хороших отношениях, Гарри. Я бы рекомендовал тебе быть осторожнее, они могут лишь притворяться друзьями… — Но Лорд Поттер (а Гарольд вдруг вспомнил о своём статусе) неожиданно холодно процедил:

— Должен заметить, что недооценил вас, директор. Не думал, что вы посмеете напрямую навредить ученику своей же школы. — Альбус обомлел, не в силах понять: как мальчишка мог догадаться?! — Это лицемерно с вашей стороны обвинять моих друзей. Если бы они хотели меня убить — они сделали бы это раньше. А вы не хотите меня убить, вы хотите использовать, — в голос добавились шипящие нотки. — Только я не хочу становиться вашей марионеткой, и вы решили пойти ва-банк: воздействовать на меня с помощью моего слабого места, то есть, отравив Дадли.

— Лорд Поттер! — искренне возмутилась удивлённая медсестра: Альбус никогда бы не причинил вред ребёнку. Она это точно знала! — Это серьёзное обвинение! Как вы смеете… — Но Поттер её не слушал, излучая всю ледяную ярость, на какую только был способен. Зелёные глаза ярко светились магией, Дамблдор понимал, что просчитался и потерял последний шанс:

— Как вы сказали, Директор? «Я достану ингредиенты для противоядия, если ты будешь меня слушаться, и это ради нашего с Дадли блага»? То есть, вы отравили моего брата и надеялись, что из страха потерять его, я соглашусь делать всё, что вы скажете?

— ПОТТЕР! — рявкнула взбешённая такими обвинениями кумира Поппи Помфри, но Гарольда, без его единственного сдерживающего фактора, без Дадли, уже неотвратимо несло:

— Я ведь не зря, когда моё имя вылетело из кубка второй, а потом и третий раз, упомянул, что желают моего участия в турнире два человека, а доступ к Кубку Огня в ночное время был только у троих: это профессор Грюм, вы и Людо Бэгмен. Бэгмен азартный игрок, мог проиграться кому-нибудь, а победитель — потребовать возвращение долга не деньгами, а услугой. Профессор Грюм — ваш человек до мозга костей, — он всё же не стал упоминать о том, что Грюм — вовсе не Грюм. Кое-какие козыри следовало приберечь до времени. — Вот и выходит, что кто бы из троих не подбросил моё имя в кубок, виновных может быть только двое. И, методом исключения, один из них точно вы, потому что Грюм не стал бы подкидывать имя в кубок по собственной инициативе. Значит, это либо сделали вы сами, либо это был ваш приказ.

Но вы снова недооценили меня. Я — Лорд, — Мальчик-Который-Выжил, сам того не осознавая, встал в истинно блэковскую позу. — И хоть я стал им не по собственной воле, мне пришлось научиться соответствовать. Дадли отравлен редким ядом? Чтож, вы не единственный человек, который сможет не только выяснить, что это за яд и достать ингредиенты для противоядия, но и приготовить его. К вашему сведению, у нас с Дадли есть дедушка-маг, прекрасный алхимик и зельевар.

И да, радуйтесь тому, что я уже связан магическим контрактом с Кубком, иначе завтра же перевёл бы нас с Дадли на домашнее обучение. И вам придётся постараться, чтобы со следующего учебного года мы не стали студентами Дурмстранга или Салемского Института. — Поттер, пока директор и медсестра приходили в себя от таких умозаключений, обогнул их, чтобы попасть за ширму, прямиком к кровати брата.

— Лорд Поттер, к нему нельзя… — опомнилась медсестра, но было уже поздно. Гарольд обнял бессознательного брата и потянул его на себя:

— Я вам больше не доверяю, мадам Помфри. Раз вы сторонница директора. А кузена я забираю домой, причём немедленно!

— Я исключу вас… — яростно попытался остановить кузенов Дамблдор. Такой хороший план — и снова коту под хвост. И из-за кого? Из-за мальчишки, возомнившего себя героем! Это он, великий Альбус Дамблдор, второй Мерлин, должен был сделать из Поттера героя. Как смел этот щенок…

Маска доброго дедушки треснула быстро и на этот раз окончательно. Но Гарольд и так знал истинное лицо этого человека:

— Повторяю: это я нужен вам, а не наоборот. Даже если невозможность участвовать в турнире лишит меня магии — я не расстроюсь. Жизнь научила меня приспосабливаться к любым трудностям. Впрочем, вы не в праве меня исключить без одобрения Попечительского Совета, где, на минуточку, заседают лишь Лорды, которые давно мечтают скинуть вас с поста директора. Несомненно, я сумею перед ними оправдаться: не забывайте, директор, у меня есть такое право, покидать школу по своему усмотрению, как и у моего брата, тоже эмансипированного совершеннолетнего.

И будьте уверены, я этого так не оставлю… — сверкнул авадами глаз Гарольд, прежде чем схватиться за цепь и исчезнуть вместе с кузеном из Хогвартса в голубоватой воронке портала, ведущего в Поттер-мэнор.

И только подозрительный взгляд мадам Помфри, помог Альбусу Персевалю Вулфрику Брайану Дамблдору сдержать свою магию под контролем. И всё же, он с досадой думал о том, как бы возобновить контакт с Френком Лонгботтомом: ему отныне нужен был новый герой…

* * *

— Гарри, успокойся. С Дадли всё будет хорошо. Ты вовремя, — нежно шептала бабуля Рене, обнимая юношу и поглаживая его по спине успокаивающе. Буря кончилась, и Поттера накрыла отдача в виде молчаливой бесслёзной истерики. Впрочем, она тоже подходила к концу, и Гарольд только всхлипывал, уже думая о том, с какого перепугу он сорвался — хотя ясно было с какого. Не в школе, когда он рычал на Директора, а дома, когда он с помощью Ардо связался с Фламелями, и те появились в гостиной мэнора. Гарольд только объяснил, что произошло, а деда Ник только скрылся в лаборатории с Дадли на руках, как его и накрыло. Он даже не помнил, как Перренелль обняла его. — Всё будет хорошо. А если что — у нас есть Философский Камень. Он лучше Безоара. — Поттер в последний раз судорожно вздохнул и взял себя в руки, отстранившись:

— Прости. Не знаю, что на меня нашло, — пряча взгляд промямлил он. Но древняя француженка только понимающе улыбалась:

— Не волнуйся, Гарри. У вас просто возраст такой.

— Я не хочу возвращаться в Хогвартс, в его сети… — пожаловался Гарольд, с ногами забираясь на диван, подтягивая колени к груди и утыкаясь в них носом. Тёплая и понимающая улыбка бабули Рене расслабляла, призывала к доверию. А в школу он действительно не хотел возвращаться. По крайней мере, с братом…

— Магический контракт с Кубком не аннулировать, — печально покачала головой старая француженка. Дети ей нравились, как и идея мужа принять в семью дальних потомков. Они оба очень переживали, когда ни их дети, ни их внуки не смогли пользоваться магией. И винили себя, понимая, что всё из-за них, наживших много врагов. За все поколения потомков, которые были лишены магии, они, давно живущие бесцельно старики, посчитали долгом поставить на ноги первых потомков-магов, к тому же сирот. Николас о чём-то ещё просил Гарольда, но это их дела. А Перренелль просто переживала за детей, которых чувствовала родными. — Попытка избежать этого тебя убьёт. А твоя смерть убьёт Дадли.

— Тогда что нам делать. Как защитить брата? — Гарри всё понимал, а потому схватился за голову. Он не только недооценил Дамблдора, но и переоценил и себя, и способности Дадли. Грешным делом, он так привык полагаться на его предвидение, что стал думать, будто этот дар убережёт их вдвоём ото всех бед. Ошибка, которая чуть не стоила кузену жизни.

— Ешьте и пейте только то, что готовят твои домашние эльфы, Гарри, — серьёзно посоветовала ему бабуля Рене. — Я не хочу, чтобы вы ждали проклятия в спину и всё время оглядывались, но всё-таки вам стоит быть более осмотрительными. Думаю, этого достаточно, чтобы избежать таких инцидентов. А что-то серьёзнее сможет предвидеть твой брат или просчитать ты. — Кажется, она хотела сказать что-то ещё, но в гостиную вошёл её усталый супруг. И Гарри, и Перренелль мгновенно встали навстречу. И голоса их слились в один: — О, Николас, ну наконец-то!

— Что с ним?

— На редкость коварный яд, — вздохнул великий алхимик, создатель Философского Камня, призывая к себе откуда-то бутылку из мутного стекла, с явно очень старым, а потому почти бесценным вином. Напиток он налил в бокал, который появился в руке благодаря услужливым домовикам. И только сделав несколько неторопливых глотков, смакуя и перекатывая во рту алкоголь, он пояснил: — С ним можно жить и умирать десятилетиями, а известное противоядие лишь оттягивает срок. — Поттера затрясло, как только он услышал это. Но новую истерику всего одним предупреждающим и успокаивающим взглядом, предотвратил сам Николас: — Спокойно, Гарольд. Не забывай, кто я. К концу недели отдыха Дадли будет как новенький, — пообещал он, тепло глядя на облегчённо выдохнувшего и осевшего на мягкий ковёр с длинным ворсом, названного внука. — Сейчас он спит. — А после ещё нескольких глотков вина добавил: — Это время вам лучше переждать дома. И… я хочу проверить на зелья и тебя.

— Хорошо, — не совсем понимая на что соглашается, сипло ответил Поттер, смаргивая слёзы облегчения. — Спасибо…

* * *

— Дад, ты как? — сообразив, что кузен очнулся, сонно спросил Гарольд, вглядываясь, в какой-то мере, в привычно бледное родное лицо.

— Паршиво, брат, — едва слышно ответил Дурсль. Слабость во всём теле мешала ему и говорить, но он чувствовал себя на редкость отлично выспавшимся. Однако вид измождённого лица кузена, нависшего над ним, волновал его куда больше собственного состояния: — Ты выглядишь тоже паршиво, — заметил он. — Я-то ладно, сам дурак. А ты-то с чего такой болезненно бледный? И откуда эти гигантские мешки под глазами? Ты не выглядел так с момента, когда нас полиция едва не поймала…

— Сам едва спасся, а за меня волнуешься, — слабо улыбнулся Поттер. Но тот ждал ответа на поставленные вопросы, и Гарольд сдался, устало потерев глаза: — Я испугался за тебя. И всё время, пока ты спал, не мог уснуть.

— Как всегда волнуешься больше, чем следует, — голос Дадли обрёл силу и уверенность. — Почти всё время, что я болел, возле меня просидел…

— Ну, а куда я без тебя? — усмехнулся Гарри. — Забота о тебе давала мне в жизни какую-то цель для существования…

— Идиот, — закатил Дурсль глаза. — Где мы хоть?

— Не узнал нашу комнату в Поттер-мэноре?

— А что произошло-то? — спросил Дадли. Гарольд вздохнул и рассказал брату всё, что случилось после того, как тот потерял сознание, включая разговор с Дамблдором и выводы, сделанные из него. По окончанию рассказа вздыхал уже сам Дурсль:

— Я жалею о том, что мы не сбежали в Салем…

* * *

— Не пори горячку, Гарольд! — увещевал, рвавшегося в министерство во имя мести некоторым старым пням, названного внука Николас Фламель. — Послушай умудрённого жизнью человека: сейчас ты Альбусу не противник! Ты — подросток. И пусть ты национальный герой, не забывай, что такую репутацию тебе сделал он. Альбус состоявшаяся фигура, и не такому сопляку, как ты, воевать против него.

— Я этого так не оставлю! — яростно прорычал Гарольд. Он действительно собирался мстить, воспользовавшись ненавистью к Дамблдору Лорда Нотта и Лорда Малфоя. Он был уверен, что те помогут, схватившись за возможность досадить этому человеку, но Фламель каким-то образом разгадал его намеренья и перехватил у самой портальной площадки. А держал Николас крепко, каким-то образом не позволяя магии названного внука отбросить его…

Впрочем, создатель Философского Камня и сам едва сдерживал гнев: в кузенах он обнаружил остатки многих полуразложившихся химических соединений с магическими составляющими, то есть остатки зелий. Сложных зелий, которые мог сварить только мастер. В Британии таких было немного, а возможность напоить ими Мальчика-Который-Выжил была и вовсе только у двоих, один из которых подчинялся второму. Несложно было догадаться, чего этим добивался Альбус. И как хорошо, что магия защитила кузенов! Иначе они стали бы всего лишь марионетками… Ему даже пришлось подарить внукам фамильные артефакты, распознающие в окружающей среде зелья с любыми свойствами, чтобы обезопасить потомков. Разумеется, Николас Фламель был зол на человека, с которым однажды работал, и который был во всём этом виновен!

И всё же мстить так, как это планировал сделать Гарольд, было глупо…

— Послушай: месть — это блюдо, которое подают холодным. Требуется время, чтобы блюдо остыло, понимаешь? — терпеливо объяснял Фламель, с облегчением замечая в изумрудных глазах огонёк понимания. — Сейчас он просто раздавит тебя, как таракана, как жалкую личинку на куске своего хлеба. И сыграет он на твоей репутации неоднозначного человека. Подумай, ему достаточно «проговориться» о том, что ты увлёкся тёмной магией — и тебе припомнят всё. Не думай, что студенты Хогвартса не рассказывают родителям о происходящем в школе. А эти родители и их родственники составляют восемьдесят процентов от населения магической Британии! Они вспомнят, что змеиный язык считается тёмным даром, что ты сам строил из себя Тёмного Лорда на втором курсе. Они припишут тебе все загадочные и опасные школьные события и приукрасят их. И вуаля — ты уже не национальный герой, а подрастающий и опасный новый Тёмный Лорд. Если тебя не порвут, то точно сделают всё, чтобы сломать твою жизнь.

— Сбегу в Салем. Там и доучусь, — фыркнул Гарольд. — Или в Испанию. Мне там нравится.

— Но так ты не сможешь отомстить, — веско заметил Николас, хитро прищурившись. Его названный внук, Мальчик-Который-Выжил, замер от осознания. И ведь действительно: если они сбегут, правосудие над директором Хогвартса так и не восторжествует. А этого очень не хотелось.

— Хорошо, что ты предлагаешь? — Поттер перестал вырываться из хватки алхимика и приготовился внимать. Дедушка вдруг стал тем человеком, магом, которым и являлся: умудрённым жизнью коварным интриганом, который пережил многих врагов и просто недругов, желавших заполучить если не секрет Философского Камня, то хотя бы один опытный образец.

— Дождись удобного момента, — посоветовал он. — Потеряв своего «Золотого Мальчика» он начнёт искать себе нового. Скорее всего, из твоих ровесников. Вряд ли он попытается завербовать нового героя в этом году, потому что ныне герой для общества ещё ты. Но он начнёт к этому готовиться. Начнёт готовить и общество, через прессу, заседания Визенгамота и международную конфедерацию, начнёт и подбивать клинья к новому «идолу света». Последите за ним с Дадли, но не входите в открытое противостояние. Надавить на кого нужно мы сможем и без этого. И помни: Альбус умён. Но и он ошибается. Ты — лучшее тому подтверждение, — улыбнулся Николас вдохновлённому Гарольду, потрепав его лохмы цвета вороного крыла. — Так что наберись терпения…

— Спасибо, дедушка…

* * *

— Наконец-то вы вернулись! Мы уж думали, где вас разыскивать! — воскликнул Драко так, что по Тайной Комнате разошлось эхо. Все Крысоловы очень соскучились по своим собраниям и по кузенам всего за полторы недели их отсутствия. А если учесть, что пропали они, никого не предупредив, и от них не было ни слуху, ни духу, друзья ещё и разволновались.

— Где же вы были? — с интересом, но осторожно, поинтересовался Майкл Корнер.

— И почему не предупредили? — прищурился Забини, будучи обиженным на сюзерена. Ведь он искренне считал, что уж его-то, как вассала, Поттер обязан был уведомить о своём отсутствии.

— Это долгая история, — всё ещё чувствуя слабость, улыбнулся Дадли друзьям.

— Мы не торопимся, — заметил Финч-Флечли под согласные кивки. И Гарольд рассказал о произошедшем без утаек, заранее договорившись об этом с Дадли. Им нужны были не просто друзья, но и союзники. Теперь они понимали это как никогда.

Кузены не ожидали, что их противостояние с директором единогласно поддержат все, и всё же это случилось. Даже младшая Гринграсс, Астория, а также Луна Лавгуд, новенькая в клубе и самая странная из всех, горячо поддержали общее возмущение. Немного сомневалась лишь Гермиона. Но выбора между директором школы и её первыми и лучшими друзьями перед ней не стояло и встать не могло: ответ был один…

Никто не заметил странной задумчивости Невилла, а он решил, что пока не будет рассказывать Крысоловам, что за прошедшие десять дней его вызывал к себе директор дважды, и что он получил целую пачку писем от семьи за это время. В семье Лонгботтом зрел раскол: сам Невилл и его отец, Фрэнк, не доверяли Дамблдору, в то время как его мама, Алиса, и бабушка, беззаветно верили главе Визенгамота. В письмах были указания от дам и предупреждение от отца, который предоставил сыну самостоятельный выбор. Впрочем, отец прислал Невиллу и перстень, предупреждающий о зельях доверия, вражды и подчинения в пище и напитках. И этот перстень, который ныне официальный наследник рода Лонгботтом, не снимая носил на пальце, нагревался уже четыре раза…

* * *