Кузены (джен)

— МАМ! ПАП! ПА-АП!!! — надрывался истерично тонкий мальчишечий голос. Дадли Дурсль пытался вырваться из рук брата, крепко удерживавших его. Крепко? Нет. В руках Гарри Поттера не было такой мощи, чтобы удержать двоюродного брата. Просто у Дадли не осталось сил надрываться, глядя на горящий дом номер четыре по Прайвет Драйв в Литтл Уингинге. Дом загорелся неожиданно и Петуния, и Вернон Дурсль были в самом центре пожара. Гарри, не помня себя, схватил тогда за руку кузена и поволок его на улицу. Соседи вызвали пожарных, но они приехали поздно: дом к моменту их прибытия догорал.

Гарри Джеймс Поттер смотрел как тушат пожар, почти без усилий удерживая кузена за плечи и не давая тому рваться в догорающий дом. Он смотрел на пепелище и не питал ложных надежд. Понимал: дядя с тётей мертвы, и это он виноват в их гибели.

* * *

— Бедные дети! Так рано лишиться родителей… — наигранно вздыхала управляющая детским домом, качая головой. Она так и не поняла, зачем седовласый старик с длинной бородой интересовался этими дрянными мальчишками — Поттером и Дурслем. За неделю, которую те находились под её опекой, они дважды подожгли здание детского дома и перепугали чуть не до смерти всех воспитанников, и даже часть воспитателей! Управляющая разговаривала со стариком, а мысленно составляла прошение перевести этих ненормальных в закрытый интернат для трудных детей.

— Я надеюсь, они получат необходимую психологическую помощь и придут в себя. Быть может, заведут друзей… — проникновенно говорил старик, посвёркивая голубыми глазами из-за очков-половинок. Из рукава его плаща странного покроя торчал кончик деревянной палочки, переливавшийся разными цветами. Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор был расстроен случившимся, ведь это мешало его планам. Да, жаль было потерять кровную защиту Лили Поттер. Но директор единственной магической школы Британии не сомневался, что в приюте национального героя, Мальчика-Который-Выжил, не найдут. Он лишь должен был убедиться, что из этого места мальчишка никуда не денется, что его не усыновят, не переведут куда-либо и что жизнь его будет не слишком сладкой. А для этого можно было и слегка нарушить статут о секретности…

* * *

— Гарри, я есть хочу… — тихо пожаловался когда-то ненавистному кузену, а сейчас самому близкому человеку, изрядно отощавший до торчавших рёбер Дадли.

— Я тоже, Брат. Я тоже… Зря мы пытались бежать через подвал, не зная пути. Теперь нас ещё и еды лишили, — Гарри мрачно усмехнулся. — Зато ты теперь знаешь, каково было мне сутками сидеть голодным в чулане под лестницей. — На глазах у Дадли выступили слёзы. Но порыв слабости был задушен на корню: брат быстро отучил его плакать. — Надо убираться отсюда. Здесь мы не выживем.

— Мы пытались…

— Да, но теперь мы знаем план здания и территории. — Оказавшись в затруднительном положении, к тому же после психологической травмы от убийства родни, Гарри обнаружил в себе лидерские качества и незаурядный ум. Дадли не был способен заботиться о себе, и кузен чувствовал за него ответственность. Тем более что сам был виноват в сложившейся ситуации.

Хотя тот факт, что в детском доме им оставаться нельзя, они понимали оба…

* * *

— Гарри! Гарри, постой… — Двое мальчишек лет десяти весело хохоча, неслись по улицам Лондона, не глядя ни под ноги, ни по сторонам. Вот, запнувшись о бордюр, один из них врезался в статного мужчину в кашемировом пальто. Мужчина едва устоял на ногах! А мальчишки, быстро извинившись, помчались дальше… Ему оставалось только улыбнуться им вслед…

* * *

— Ну, сколько там?

— Радуйся, Дад, здесь нам на полгода сытной жизни хватит! Только кредитки нужно выбросить, — Гарри осторожно, с помощью целлофанового пакетика, вытащил из кошелька карточки и фотографию девушки. А затем ловко вывернул пакетик так, чтобы извлечённое оставалось внутри и не промокло в лондонской сырости, когда они обронят пакетик где-нибудь на улице. Запятнанные отпечатками пальцев кошельки они предусмотрительно оставляли себе, хотя оба не понимали к чему эти предосторожности.

Удача сегодня улыбнулась братьям, и они насобирали достаточно внушительную сумму денег. На радостях от хорошей добычи они обнялись и решили купить себе по мороженому. Было, конечно, немного стыдно перед теми, кого они вдвоём обворовали, но иной возможности выжить у них просто не было.

Из приюта они сбежали почти два года назад и теперь уже давно привыкли к жизни самостоятельной. Они научились находить съедобные объедки в мусорных баках и не морщиться во время еды. Научились воровать и быстро бегать, ведь фортуна была дамой капризной. Они научились прикрывать друг друга и работать в команде. Даже улыбаться они научились.

Конечно, поначалу плохо было. Особенно Дадли. Но со временем и он привык.

Жили они в съёмной комнатке одной дыры на обочине жизни. Стоила она не так дорого, да и хозяева были более-менее нормальными, почти не пили, но, главное, ни о чём не спрашивали. За прошедшее время Гарольд — он стал называть себя исключительно так — научился пользоваться своей «ненормальностью». Думал, что его сила что-то вроде спиритических способностей. Дадли не был в этом уверен, но с восторгом смотрел на то, как брат менял реальность по своему желанию. Правда, желание должно было быть очень сильным.

А Гарри боялся экспериментировать, потому что знал: если он себе на помощь опять призовёт огонь — поумневший Дадли поймёт, кто виноват в смерти его родителей. И тогда самый близкий человек его оставит. Так что пока он лишь менял мысли людей по своему усмотрению. Например, продавщица в ближайшем от съёмной комнаты продуктовом магазине была уверена, что много раз видела Гарри и Дадли с родителями, потому не задавала вопросов, когда закупаться продуктами приходил кто-то из мальчишек. А хозяева съемной комнаты были уверены, что братья живут с тётей и всегда платят по счетам. Хотя, бывало, у них не хватало денег на оплату комнаты…

А ещё иногда у них просыпалась совесть и, если им удавалось наворовать много денег, они делились ими с девочкой, лет четырнадцати, которая вместе с родителями снимала в здании две комнаты. Правда… родители у неё пили, а сама она училась в школе. И заработка на подработках после занятий не всегда хватало на все её нужды, да и отец деньги часто отбирал. Тогда и комнаты были неоплаченными, и еды не было. Рита в такие дни, дни, когда родители уходили в запой, приходила жить к мальчикам и подолгу плакала. Ребята жалели её.

И все трое не видели никаких перспектив в собственном будущем…

* * *

Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор волновался, не находя себе места. Гарри Поттер, надежда света, всё-таки исчез из приюта для сирот. И какими бы способами великий волшебник не пытался его найти — у него ничего не выходило. Маглы не только не искали пропажу, но и забыли о существовании Поттера, будто им кто-то стёр память. Зелья, поисковые амулеты, заклинания и другие волшебные способы поиска не срабатывали. А других волшебников великий чародей привлекать боялся. Как же! Надежда магического мира исчезла без следа, прямо из-под опеки великого победителя Грин-де-Вальда, главы Визенгамота и так далее и тому подобное. Это — катастрофа!

Но нет, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс всё-таки выяснил, что мальчишка жив, более-менее здоров, а ещё, что ему ничего не угрожало. Конечно, Альбус боялся, что его мог найти и «спасти» кто-то из волшебников, и тогда перевоспитать на героя его будет непросто. И всё же Поттер был жив. А это означало, что школьная сова с конвертом-приглашением-уведомлением о зачислении в Хогвартс его всё-таки найдёт. Альбусу оставалось только прикрепить к конверту простенький маячок, и тогда никуда мальчишка не денется…

* * *

— Гарри, у меня плохое предчувствие. Как тогда, когда нас полицейский поймал. Помнишь? — Дадли сидел на прогнувшемся диване, с головой закутавшись в тонкое одеяло, и мелко дрожал, глядя, как кузен заботливо готовил ему куриный бульон.

— Ты что-нибудь видел? Или кого-нибудь? — насторожился Гарольд. Они оба привыкли доверять чувствам, ведь это не раз спасало их. Но Дадли покачал головой:

— Нет. Разве что… замок, древний и большой. — С некоторых пор у Дадли, то ли под давлением непростой жизни, то ли по желанию «ненормального» кузена, тоже проснулись сверхчеловеческие способности. Дурсль мог… предвидеть будущее. Это происходило по-разному. Иногда во сне, иногда наяву он видел отдельные предметы, людей, изредка целые события. И всё сбывалось: события происходили один в один так, как их предвидел мальчик. Люди попадались кузенам в жизни и играли в ней не последние роли. Предметы… да, тоже что-то значили. Например, как-то раз Дадли привиделась наяву небольшая золотая статуэтка, и через пару дней они вытащили её из сумочки какой-то девушки. Только статуэтка была с маячком, по которому воришек нашла полиция. Они тогда с трудом сбежали. Пришлось место жительства сменить, попросив Риту вынести для них кое-какие ценные вещицы, да и просто вещи. Всё обошлось тогда, но только благодаря тому, что Дадли несколько дней мучили дурные предчувствия, и они как-то… морально подготовились немного.

Прошло несколько недель, и дар у Дурсля усиливался, а вместе с ним и температура тела. Ребята не связывали это и думали, что Дадли одолела простуда. Она сильно осложнила им жизнь, ведь Гарри воровать приходилось в одиночку, а потому он рисковал в два раза больше. Конечно, у них были сбережения, но на лекарства не хватало всё равно. А тут ещё и снова… предчувствия. Гарольд вздыхал и готовился к худшему, но продолжал заботиться о брате как мог…

* * *

Он как раз был на промысле, только-только выбрал новую жертву и собрался уж было действовать, как внезапно, ему на плечо спикировал… огромный филин, под весом которого Поттер покачнулся. И как хорошо, что был вечер! Иначе прохожие сильно удивились бы такому зрелищу, обращая на вора ненужное внимание.

Гарри не испугался, нет, хоть и вздрогнул от неожиданности. И всё же, каким-то подсознательным чувством он понимал, что гигантская птица не принесёт ему вреда. Хотя она ему мешала. Очень сильно мешала! Вот только прогнать её возможности не было: он слишком хорошо чувствовал острые когти филина, которые пока — только пока — осторожно сжимали плечо, пытаясь удержаться.

После некоторого времени, ушедшего на обдумывание ситуации, Гарольд не нашёл ничего лучше, чем попросить птицу:

— Извини, — тихо прошептал он, опасаясь, что выбранная жертва его услышит, — не знаю, что тебе от меня нужно, но прошу, подожди меня дома. Я скоро вернусь. — Он не понимал, почему просил о чём-то птицу и вообще разговаривал с ней так, будто она что-то понимала, но делал это. И, к его изумлению, птица тихо ухнула, неслышно вспорхнув с его плеча. Гарольд облегчённо выдохнул и сосредоточился на промысле: о шутках природы у него нашлось бы время подумать позже…

* * *

— Гарри, ты вернулся!.. — облегчённо воскликнул Дадли, услышав ключ, поворачивающийся в замке. Но внешний вид кузена ему не понравился: — Что случилось?!

— Дад, я задам тебе странный вопрос: к нам случайно не прилетал огромный филин? — непонятным тоном поинтересовался Гарри. Он уже успел обдумать случившееся и теперь… не знал, как реагировать. То ли им с кузеном везло на странности, то ли он сошёл с ума, потому что филин в черте города, такого как Лондон, да ещё и садящийся на плечо мальчика — это фантастика.

Кузен осмотрел слегка неадекватного на вид Гарри с головы до ног и снова до головы, хмыкнул чему-то своему и кивнул в сторону окна:

— Значит, это точно по твою душу. Три часа сидит, не меньше… — Гарольд посмотрел на приоткрытое окно и увидел того самого филина, сидящего на подоконнике и покорно чего-то ждущего. — Я его напоил. Уж больно убитый у него был вид. К лапе привязан конверт. На нём — твоё имя, — отчитывался Дадли. Он был напуган и недоволен тем, что из-за птицы, которая билась в закрытое от сквозняков из-за его простуды окно, ему пришлось вылезти из-под одеяла, открыть это самое окно и расшифровывать причину укоризненного взгляда огромной страшной птицы. И Гарри, как назло, не было дома!

— Говоришь, письмо? Да ещё и на моё имя? — прищурился Гарольд.

— Да, но я не пытался его отвязать. Предчувствие… И ещё, я, пока тебя не было, видел во сне это письмо и старика, — нервно предупредил Дурсль. — Гарри…

— Не дрейфь, Дад, разберёмся, — решительно снял рваные ботинки Поттер, тут же отправившись к птице, и, как заворожённый, уставился в круглые жёлтые глаза. Рука сама потянулась к филину и погладила перья. Гарри, не ожидая этого от себя, поблагодарил птицу за ожидание. Та, как в сказке, курлыкнула и протянула лапу, к которой действительно было привязано письмо…

* * *

Директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс как раз кормил своего питомца, ручного феникса Фоукса, когда вдруг почувствовал сигнал заклинания-следилки, которое прикрепил к письму Гарри Поттера. Конечно, сразу переместиться по координатам он не мог. Мало ли где ошивался мальчишка? Так что сначала он проверил, нужный ли человек коснулся письма, а потом уточнил адрес. Гарри Поттер был почти в центре Лондона! Это вызывало вопросы, но и облегчало дело. На подготовку к перемещению ушло не более пяти минут. Из школы нельзя было аппарировать, но у него был феникс.

И вот он, готовый привести своего будущего героя в сказку, переместился в огненном вихре в… старый прогнивший дом, чтобы тут же… больно получить камнем по носу. Тот, видимо, был выпущен от неожиданности и со всей силы, а потому… не раз сломанный нос снова хрустнул. Старый волшебник ойкнул, зажимая его, и огляделся…

Одеяло ещё не успело опуститься на диван, а на краю зрения мелькнули чьи-то пятки… И испуганные мальчишки улизнули бы! Если бы к ним явился кто-то другой, а не сам Альбус Дамблдор. Тот, к несчастью, сумел быстро взять себя в руки, ведь не зря славился хладнокровностью мышления. Входная дверь и два окна были мигом запечатаны по мановению волшебной палочки. На влиятельного пожилого человека с репутацией доброго дедушки, уже от самой двери откровенно враждебно уставились две пары детских глаз. Директор мгновенно осознал ошибку: теперь заполучить доверие национального героя будет непросто.

В мальчиках Альбус без труда опознал Дадли Дурсля и Гарри Джеймса Поттера, который отчего-то с недавних пор во всех самообновлявшихся волшебных списках стал значиться как Гарольд.

— Кто вы такой, как здесь очутились и что вам от нас нужно? — холодно и серьёзно, совершенно не по-детски, поинтересовался у пришельца Гарри. Альбус вздохнул: без магии было не обойтись.

* * *

* * *

— Я никуда не поеду без Дадли!

— Гарри никуда без меня не поедет! — два детских голоса слились в унисон. Альбус в который раз попытался воздействовать на мальчишек и магией, и легилименцией. Но вот беда: магия будто натыкалась на что-то в детях, отказываясь менять их мнение, их мысли, их отношение друг к другу. Гарольду не удалось промыть мозги на доверие к нему, директору школы, в которую тот должен был отправиться любой ценой. Не удалось и внушить отвращение к кузену. Дадли тоже был вне досягаемости по неясным причинам. Это была загадка.

Впрочем, волшебство, видимо, интересовало братьев достаточно сильно, раз удалось убедить их, что в школе магии хорошо. Но вот беда: Гарри не желал ехать один. Дамблдору не удалось проникнуть в мысли ребят, а потому он не смог выяснить, как они оказались в затхлой комнатке и кто был их опекуном, который — директор не сомневался — точно был. И если бы была возможность пообщаться со взрослым — он бы сумел разделить братьев. Однако чем дольше длилась беседа, тем чётче он осознавал: взрослых в жизни детей не было давно. Они были слишком разумны, слишком самостоятельны для своих лет, уточняя такие детали о школе, которые ни одного ребёнка их возраста не заинтересовали бы. Ну, кто из детей стал бы выяснять, чем в школе кормят, где учащиеся живут и в каких условиях, кто стирает, моет посуду, убирает школьное здание, но главное, кто всё это оплачивает? Никто. А эти мальчишки сумели загнать в угол самого Альбуса Дамблдора, и ему пришлось сказать, кто же спонсирует школу, и что обучение в ней не такое уж и бесплатное. Ключ от ученического сейфа Поттера в волшебном банке Гринготсе Альбус тоже вынужден был выложить. А ведь Альбус хотел отдать его Уизли. Тем совсем плохо жилось, а Гарри, как он думал, не заметил бы, что с его счёта пропадают по паре сотен галеонов в год. Для Поттера это были мелочи, да и, по планам Дамблдора, деньгами тот интересоваться и не должен был. Но, видимо, мальчишкам без взрослых жилось туго, и они научились ценить каждую копейку.

Интересно, а чем они промышляли? Впрочем, Директор Хогвартса был уверен, что братьев просто кто-то пожалел и взял на подработку.

По итогам беседы, Альбусу пришлось смириться с тем, что кузены поедут в Хогвартс вместе. Тем более что он заподозрил магическую лихорадку у Дадли, которая свидетельствовала о наличии волшебного дара. И правда, не прошло и часа, как к тому тоже прилетела сова с письмом…

Почему он не заметил имя Дурсля в списках поступающих осенью? В этом предстояло разобраться. Хотя вряд ли Дадли мог добиться больших успехов, чем Лонгботтом. Но он мог помешать планам на Гарри…

От сопровождающего на Косую Аллею братья тоже отказались, только выяснили адрес и как туда попасть. И как бы директор не настаивал… доверия так и не заслужил. Дамблдор расстроился, потому что если Гарри пойдёт без сопровождения, то некому будет показать ему особый сейф в Гринготсе, откуда в скором времени должна будет произойти кража предмета, которого там не будет. Предмет, таким образом, Поттер тоже не увидит. Планы придётся корректировать.

Прежде чем убраться из комнаты, в которой рады ему не были, он, чтобы прояснить ответы на возникшие вопросы, а заодно подсунуть сопровождающего уже на Косой Аллее, невербально бросил на мальчишек следилку. Но он так и не заметил, что заклятие на парнях задержалось ненадолго…

* * *

— Мы волшебники, Гарри, представляешь? Это так здорово! — восторженно воскликнул Дадли, падая на продавленный диван.

Гарольд не был так счастлив:

— Мне не понравился этот директор. Не понравилось, что он смотрел на меня оценивающе, словно на вещь. Я не доверяю ему. И точно не стану расслабляться в его присутствии, — поделился он подозрениями с братом.

— Да ладно тебе. Расслабляйся хотя бы изредка. Ты ни от кого ничего хорошего не ждёшь, — легкомысленно отмахнулся Дурсль. И тут же посерьёзнел: — Хотя да, он смотрел на тебя, как те ублюдки, что зазывали нас работать в публичном доме, а потом пытались похитить тебя, — он тут же испуганно пискнул: — Не думаешь же ты, что этот «директор» хочет нас заманить куда-то и…

— Нет. Он часто переводил тему, но избегал лжи. Да и магии продемонстрировал довольно, — Гарри покачал головой, скрывая от брата внутреннюю дрожь. Забыть тот день, когда его похитили, притащили в бордель и назвали симпатичной подстилкой, оттягивая отросшие волосы — ему не удавалось. Наивным он не был и понимал, для чего его похитили и кем предлагали работать. Пожалуй, в тот день ему было очень страшно. Если бы не Дад…

Братья и правда были очень хорошо сложены для их возраста. Приходилось «поддерживать себя в форме», — как называл это Дадли. Промысел у них не был простым и сулил сопутствующие опасности. Будь они недокормленными хиляками — не выжили бы. Так что спортивная подготовка у них была на высоте. А длинные хвосты никем не стриженых волос и ангельские детские личики придавали им шарма. Так что в подполье, где братьев уже неплохо знали — потому что куда-то приходилось сбывать краденное — им нередко предлагали большие деньги за «ночь любви». Но мальчишки умели постоять за себя, если что-то происходило. Пришлось научиться.

— Знаешь, брат, я думаю, что вопрос о магии можно прояснить у старого Билла, — задумчиво предложил Гарольд. Старый приёмщик различных драгметаллов всегда казался ему колдуном из сказки. Конечно, это был просто дряхлый старик, но вдруг… Дед хорошо относился к ним, всегда честно меняя металлы на деньги, не пытаясь обмануть, как другие. И чаем поил вкусным. А ещё Гарри мог поклясться, что видел у него такую же палочку, как у директора Хогвартса…

— Отличная мысль! — поддержал идею Дадли. — Но это завтра. А пока… кажется, я понимаю, за что тебя так не любили мои родители…

* * *

— Вот как. Значит, старый пердун всё-таки нашёл тебя, Гарри Поттер, — усмехнулся в густые усы старик, раскуривая трубку и наблюдая за тем, как братья пьют чай. Конечно же, он был волшебником! Конечно же, он сразу узнал Гарри Поттера. Не по шраму. По лицу, которое было очень похоже на лицо папаши, который, в свою очередь, был копией своего отца, с которым Билл учился в Хогвартсе. Интересовала ли его судьба Мальчика-Который-Выжил? Нет. Интересовало ли его, как тот остался без опекунов и вместе с кузеном попал на улицы? Нет. Но личности были ему интересны. Мальчишки отличались от других воришек их возраста большей удачливостью и разумным подходом к деньгам, к делу, к жизни. Он знал, что те никогда не брали больше, чем им было необходимо для этой самой жизни. А уже одно это для карманников было странным.

И да, мальчишек он жалел. Те напоминали его самого в далёком детстве. Вот он и относился к ним немного… иначе. И, конечно же, он рассказал о магической школе, о волшебном мироустройстве и немного о самой магии. И дал почитать несколько книг, в одной из которых Гарольд был упомянут как победитель Тёмного Лорда Волдеморта. Ну, чтобы мальчик был готов к тому, что от него вечно будут чего-то ждать.

Весть о раскрученной известности Гарри, братьям не понравилась…

* * *

— Мётлы в качестве транспорта, котлы в качестве посуды для варки зелий, лягушки в качестве ингредиентов, мантии и остроконечные шляпы в качестве одежды… Я ожидал большего, — расстроенно сообщил Дадли кузену, когда они уже купили все необходимые к школе принадлежности, кроме одежды и волшебных палочек, и сидели в кафе, поедая мороженое. — Хотя мороженое вкусное…

— Да, я тоже не ожидал, что всё будет так… банально, — вздохнул Гарри. Они потратили часть денег из собственных накоплений, которые старый Билл обменял на волшебные галеоны, сикли и кнаты. Но, прежде чем соваться к гоблинам, они решили перекусить. Мороженое показалось им подходящей едой. — Ну, хотя бы зелье от магической лихорадки, которое посоветовал нам Дамблдор, помогло…

* * *

— И что, всё это золото мне завещали родители?! — шокировано переспросил Гарри у гоблина, который прокатил их на классном аттракционе прямиком к заветному сейфу.

— Это только ваш школьный счёт, — холодно и сухо уведомил гоблин. — Кроме того, за аренду сейфа с вас ежегодно списывается сумма… — гоблин трындел ещё долго, усаживаясь на любимого конька и погружаясь всё глубже в цифры. Братья его не слушали. Только взяли необходимую им для покупок и обучения на первом курсе сумму. Дадли брал для себя без спросу: у них с кузеном давно всё было общим…

Впрочем, главную для себя информацию от гоблина они уловили: Гарри по наступлению магического совершеннолетия должен был получить ещё несколько сейфов и имущество, завещанное родителями, дедом и бабкой, урождённой Блэк, а потому имевшей свои, не связанные со счетами супруга, сейфы. Это мальчишек порадовало: получат образование — попытаются наладить свой бизнес, — одинаково мыслили они.

А пока, им и имевшейся горы золота было непривычно много…

* * *

— Добрый день, мальчики. В Хогвартс на первый курс?

— Да, мэм, — вежливо ответил Дадли, спасаясь от сантиметровых лент, которые пытались его измерить в разных местах. Сам он смотрел на платинового блондинчика примерно их возраста, который косился на них. Этот мальчик ему снился, а потому Дурсль знал, что тот произведёт на них плохое впечатление, из-за которого они либо будут враждовать, либо… предупреждённый Гарольд изменит историю.

И правда, стоило только женщине, хозяйке ателье, прекратить замеры и удалиться, как мальчик заговорил с ними с наигранным, но неуклюжим превосходством в голосе, явно подражая кому-то из взрослых. Однако он задумчиво замолчал уже после первого ответа Гарри на его вопрос:

— Мы не знаем, на какой факультет попадём и, если не ошибаюсь, этого никто не знает. А ты… Не кажется ли тебе, что ты слишком много болтаешь? А это место не самое подходящее для подобных бесед. И ещё, я думаю, что по-настоящему хитрый человек, не станет рваться к тем, на ком стоит клеймо хитрости. Я думаю, что такой человек спрячется в толпе тех людей, от которых хитрость будут ждать в последнюю очередь. — Незнакомец посмотрел на Гарри по-новому, больше оценивающе, пока Дадли пытался незаметно сказать кузену, что ещё фраза — и вражда будет вечной. Но нет, мальчик вернул себе надменное лицо:

— Моё имя Драко. Драко Малфой, — он протянул руку для рукопожатия.

— Гарольд Джеймс Поттер, — легко ответил Гарри, пожимая ладонь. — Это мой кузен, Дадли Дурсль. — Дад тоже пожал руку ошеломлённому Драко. Братья уже начали морщиться, представляя, что может начаться, ведь руку Гарольду уже отдавили все, кто только его узнал по шраму. Однако вовремя вернулась хозяйка ателье, всучив Малфою покупки и выпроводив на улицу, к ожидающей матери.

— Как думаешь, мы могли бы подружиться? — задумчиво спросил Гарри у Дадли.

— Всё может быть…

* * *

В магазине Оливандера Дадли подошла буквально первая волшебная палочка, которую предложил мастер — ясень и чешуя русалки — разом лишая ребёнка всех страхов, касающихся наличия у него магии.

Кажется, хозяин магазина не ожидал, что Мальчик-Который-Выжил придёт к нему не один, а с ровесником. И он очень желал поговорить с ним наедине. Но не мог, а потому вымолвил от силы пару фраз, объясняя, что это палочка выбирает волшебника, а не наоборот. Однако он был удивлён ещё больше, когда палочка с пером феникса, сестра палочки Волдеморта, вопреки планам и надеждам Альбуса и самого Оливандера, Гарри Поттеру не подошла. Зато ему подошла идеально экспериментальная палочка из пятисотлетнего лоха, сочетавшая в себе сразу три редкие и дорогие начинки: пепел феникса, связки из горла сфинкса и сердечная жила дракона. Мастеру пришлось скинуть несколько сотен галеонов от реальной стоимости, чтобы Поттер смог заполучить себе первую палочку, которые обычно были дешёвыми.

Ребята и не заподозрили, что приобрели. Но зато, пока расплачивались, заметили среди сопутствующих товаров специальные ножны, из которых, даже с помощью магии, нельзя было палочки украсть, а уж потерять — тем более. Дети так редко спрашивали у Оливандера что-то кроме палочек, что тот совсем потерял дар речи, глядя на выходящих из его лавки довольных покупками кузенов…

* * *

— Гарри, я вот что думаю: если мы хотим показать себя людьми приличными, нам с тобой стоит обновить гардероб. Мантия — это, конечно, хорошо. Но дырявых изношенных ботинок она не скроет, — задумчиво произнёс Дадли, лёжа на диване. — И зрение. Да, я тут читал объявление… Думаю, тебе стоит исправить зрение операционным путём. Я узнавал, там не слишком дорого. Мы справимся. Зато ты не будешь становиться беспомощным, теряя очки. Правда я не уверен, делают ли они операции детям, но… ты ведь можешь запудрить врачам мозги магией.

— Ты уверен, Дад, что хочешь потратить на меня кругленькую сумму? — заинтересованно поднял голову Гарольд.

— Ну, мы неплохо зарабатываем. Плюс, неплохо выигрываем на игровых автоматах, благодаря моему дару. Да и… думаю, что твои родители сами пожелали бы исправить тебе зрение и отдали бы за это любые деньги.

— Я боюсь совсем ослепнуть, — тихо признался Гарри. Он и сам не раз думал о том, чтобы пойти в клинику. Но всегда останавливался: темноты боялся ещё с детства в чулане. Она была ему другом, он ориентировался в темноте, как никто иной, и всё равно боялся. А потому страшился потерять хоть и дрянное, но хоть какое-то зрение…

— Мы же хотим стать частью магического мира! Уверен, что там, если что, магическая медицина исправит то, что испортит наша, — решительно заявил Дадли. — Давай! Идём прямо сейчас!

До Хогвартса оставалась неделя…

* * *

* * *

— … какая там платформа на билете? — спросила рыжая, кудрявая женщина, с пышными формами и… большим выводком рыжих же детей разных возрастов.

— Девять и три четверти, мам. Как всегда, — ответил ей кто-то.

— Ты хочешь с ними знакомиться, Гарри? — очень тихо спросил Дадли. — Нас кто-то очень хочет с ними познакомить.

— Женщина, крутящаяся вокруг детей, как курица-наседка, четверо её сыновей, которые явно донашивают одежду друг за другом и девчонка-нытик? Никто из них явно не умеет ценить то, что имеет. Цены деньгам — не знают. Дети — избалованы родительской опекой несмотря на явную бедность. Нет, не хочу с ними знакомиться, — также тихо ответил Гарри.

— Ты стал слишком циничным и недоверчивым, кузен, — вздохнул Дадли. — Но ты прав: познакомившись с ними, мы либо лишимся свободы, благодаря рыжей курице, либо приобретём завистников…

— А потому, спасибо за идею с кепкой, Дад. Так меня точно не узнают…

* * *

— Гарольд. Дадли, — поприветствовал Малфой, стоило ему только войти в купе.

— Здравствуй, — кивнули кузены. Драко указал себе за спину:

— Это Винсент Кребб и Грегори Гойл. Другие купе заняты. Вы не против, если мы к вам присоединимся? — произнёс он так, будто делал одолжение, но Гарри всё равно кивнул. Мальчишки разместились и завели беседу, которая быстро зашла о факультетских соревнованиях, а потом вернулась к давнему вопросу. — Так куда вы хотели бы поступить?

— Драко, мой кузен известен как «Мальчик-Который-Выжил», «надежда магического мира». Как ты думаешь, на какой факультет он должен попасть — по мнению людей — и что они подумают, если он распределится, например, на Слизерин? — раздражённо передёрнув плечами, спросил Дадли. — Глупо оценивать людей по принадлежности к факультету, понимаешь? — Малфой младший не понимал, и тем более не понимали его спутники. Но до праздничного пира в Хогвартсе им предстояло ещё много часов ехать с умными людьми…

* * *

— Никто не видел Жабу? Мальчик, по имени Невилл, потерял жабу, — беспардонно ввалившись в купе, поинтересовалась девочка с растрёпанными волосами и видом заучки.

— Жабу? Если бы мне предложили взять в Хогвартс жабу — я бы повесился. Это же старомодно! — воскликнул Драко. Гарри и Дадли закатили глаза, переглядываясь и вздыхая. Они хотели сломать шаблоны Малфоя уже из чисто спортивного интереса, но терпение подходило к концу…

— Нет. Жабу мы не видели. Посоветуй мальчику, по имени Невилл, обратиться за помощью к старостам. Судя по истории Хогвартса, они должны дежурить в поезде, — посоветовал Гарольд. — Но прежде чем врываться в купе в следующий раз — стучись.

— Зачем это?!

— Глупая девчонка! А если бы мы в этот момент переодевались в школьную форму? — Девочка покраснела и поспешила скрыться подальше от пяти одинаковых усмешек…

* * *

— Говорят, в поезде едет Гарри Поттер! Вы не видели… — один мальчишка, младший из рыжего выводка, застенчиво заглянул в купе. Гарольд спешно отвернулся к окну.

— Нет. Мы его не видели, — мгновенно отреагировал и Дадли, знаками показывая новым знакомым, чтобы не выдавали. Но внимание рыжего уже переключилось…

— Малфой! Почему тебе позволили учиться в Хогвартсе?!

— Уизли. Твои родители, наверное, отправляют детей в школу, потому что дома нечего есть?!

— Кажется, эти двое не ладят, — удивлённо заметил Гарольд.

— Чтобы я, Я, ладил с Предателем Крови?! — взвизгнул Драко…

* * *

— Первогодки, все ко мне…

— На лодках через озеро?! В такой холод?! Да ладно, — картинно недоумевал национальный герой, возмущаясь! — А где же хвалёное волшебство?!

— Тише, Гарри, — дрожал голосом Дадли. Он очень боялся открытой воды, тем более в таком количестве, тем более ночью. Но слабость свою он показывать не хотел. Хорошо, что Гарольд отлично знал кузена, а потому незаметно, благодаря мантиям, взял брата за руку. Кузены клялись самим себе, друг друга беречь…

* * *

— Дадли Дурсль! — воскликнула высокая строгая на лицо женщина, представившаяся как Минерва МакГонагл.

— Иди, Дад. И ничего не бойся. Я постараюсь попасть на твой факультет, — шепнул брату Гарольд, подталкивая к заветному табурету. И Дадли нашёл в себе силы, чтобы гордо выпрямиться и с достоинством прошествовать к распределяющей шляпе. Он сел, МакГонагл опустила ему на голову шляпу, та сползла на глаза и молчала почти минуту, прежде чем вынести вердикт:

— Гриффиндор!

* * *

— Гарольд Поттер! — Гарри передёрнулся, выдохнул и смело шагнул «в пасть ко льву». На этот раз шляпа молчала почти пять минут, неожиданно яростно оспаривая желание мальчика попасть на тот же факультет, что и кузен. И всё же она сдалась, согласившись, что желание защищать брата — качество, присущее Гриффиндору, и никак не Слизерину, а убийцами становятся не только выходцы с зелёного факультета…

* * *

Он долго ждал этого момента. С того самого мгновения, когда узнал, что они пойдут в школу в один год. Он долго терпел насмешки братьев, ожидая своего счастливого шанса. И вот он, этот шанс. Шанс утереть нос всем братьям!

Рональд Уизли решительно подошёл к Гарольду и сел на соседнюю кровать, по-хозяйски осматриваясь:

— Гарри, ты не против, если я займу кровать рядом с тобой? — как бы невзначай поинтересовался он.

— Против, — глухо ответил ему герой магического мира, копаясь в новенькой безразмерной сумке и уже не так сильно радуясь тому, что предпочёл её классическому тяжеленному чемодану. В том пижаму искать было бы проще. Но хозяин магазина всевозможных сумок, увидев золотые галеоны в руках кузенов, алчно сверкнул глазами и посоветовал взять у него эти сумки, которые были раз в семь дороже чемоданов. Конечно, в них больше всего можно было переносить, вес не чувствовался и размер не изменялся, оставаясь небольшим спортивным рюкзачком, пошитым на манер магловских, но искать вещи в нём, как выяснилось, было очень непросто. Гарри подозревал, что была какая-то хитрость, о которой продавец забыл сообщить им с Дадли. А они, воры-карманники, для того, чтобы это заметить, тогда слишком высоко оценили свойства безразмерных рюкзачков с множеством карманов, из которых вещи мог извлечь только хозяин.

Занимаясь поиском, он и не понял, кто спрашивал у него разрешения и пытался таким глупым образом ему навязаться. Однако Поттер хорошо осознавал: соседняя кровать — это кровать Дадли, и никого больше. Поэтому он раздражённо ответил:

— Если бы ты был внимательнее, то заметил бы, что она уже занята, а на ней лежат вещи, подписанные именем моего брата. — Рыжий парень, совершенно ошеломлённый таким, абсолютно неожиданным для него ответом (ведь он был уверен, что ему просто невозможно отказать), снова огляделся и заметил, что на кровати действительно лежала вовсе не вторая подушка, а чей-то магловский рюкзак:

— А… жаль. Ну ладно, — глупо хлопая глазами, произнёс он. Но решил сделать ещё попытку: это же его единственный шанс! — Я Рон. Рон Уизли. — Услышав уже знакомую по рыжим макушкам фамилию, Гарольд передернулся, не вылезая из рюкзака, обо что-то зацепился и порезался до крови. В тот же миг внезапно вся безразмерность сумки исчезла, оставляя обычный рюкзак и искомые им вещи на самом дне. До него мгновенно дошло, что всё дело было в крови. И только теперь рюкзак никому не отдаст его вещи, опознавая хозяина по той капле крови, которую он только что оставил в рюкзаке. — У меня пять старших братьев и младшая сестра. Она ещё пойдёт в Хогвартс только на следующий год и…

— Слышал твоё имя на распределении. — Рональд продолжал жаловаться на семью, даже не замечая, что собеседник увлёкся перспективами, которые открывала ему магия. Ведь сколько же всяких вещей можно было спрятать вот так, с помощью своей крови!

Дружбе, о которой так сильно и так долго мечтал младший мальчик Уизли, не суждено было начаться…

* * *

— Здравствуйте, Мистер Филч. Директор Дамблдор на праздничном ужине сказал, что у вас можно посмотреть списки запрещённых к использованию в школе предметов. А также вы должно быть в курсе, где можно прочитать школьные правила. Нам с кузеном хотелось бы быть уверенными в том, что мы ничего не нарушим, — вежливо обратился Дадли к шокированному старику. Тот много десятков лет проработал завхозом в Хогвартсе, и за всё это время ни один из учащихся не подошёл к нему с подобным вопросом. Конечно, он не поверил мальчикам. Но всё же был обязан показать списки, а потому пригласил их в свою каморку и выдал нужное. А после наблюдал, как кузены внимательно читали правила, тихо что-то обсуждая между собой и делая какие-то записи на своём пергаменте. Закончив, братья поблагодарили завхоза и удалились. Старик ждал пакости…

* * *

— Быть может стоит превратить вас, Мистер Поттер, и вас, Мистер Дурсль, в карманные часы? — строгая женщина, Минерва МакГонагл была крайне недовольна людьми, которые, как она в тайне надеялась, помогут завоевать её факультету кубок школы в этом году. Они посмели опоздать на её урок! Однако также она скрывала удивление, потому что в отличие от всех её первокурсников за много лет, кузены никак не отреагировали на её превращение из кошки в саму себя. — Быть может, тогда вы будете приходить вовремя.

— Просим прощения, профессор, мы заблудились, — виновато понурив голову, пояснил опоздание Дадли, не надеясь на малообщительного кузена, который, в отличие от него не чувствовал за собой никакой вины, а потому упрямо и даже с вызовом смотрел в глаза декану.

— Тогда в карту? Надеюсь, без карты вы найдёте свои места?! — женщина поджала губы недовольно, так, что они стали больше похожи на ниточки, но парней наказывать не стала: она много лет просила Альбуса создать некое подобие карты основных школьных помещений и коридоров для первокурсников, которые часто блудили в первый год, но тот отказывал, что вызывало немало проблем.

Кузены слегка склонили головы, благодарно, и тут же устроились за единственной свободной партой, доставая пергаменты, записывая тему вводного урока и основные принципы трансфигурации. Когда профессор отвлеклась и стала рассказывать о возможностях, которые получат дети после прилежного изучения её предмета, Дадли, осторожно шепнул Гарольду:

— Гарри, мы должны изучить замок. Тем более, кажется, я чувствую, что в нём много тайных проходов, о которых не знает никто. — Поттер очень заинтересовано посмотрел на брата. В его зелёных глазах разгорался огонёк предвкушения славного развлечения. Сама мысль об исследовании древнего замка приводила его в восторг, сопоставимый с детским, которого он не чувствовал уже очень давно, если вообще чувствовал когда-либо.

— Да, и составить карту, — улыбнулся он. — Займёмся этим в свободное от уроков время…

С тех пор, ребята не пропускали ни одного выходного, чтобы не исследовать хотя бы один коридор. И Тайных проходов они нашли, благодаря способностям Дадли, очень много…

* * *

— Профессор Снейп, не знаю, почему у вас обо мне такое предвзятое мнение, — медленно и спокойно, однако едва сдерживая раздражение, говорил Гарольд, обращаясь к мастеру зельеделий, которому он, очевидно, не нравился. — Но я и пришёл в этот класс, чтобы научиться предмету, а не чтобы показать свои несуществующие знания. Учитывая, что сегодня вводный урок, вы задаёте странные вопросы. В письме не было сказано о том, что я должен прочитать учебники до начала семестра, также там не было и заданий, поэтому я не стал заниматься этим летом. Гермиона, кажется, знает ответы на ваши вопросы, но она просто такой человек, любит учиться и заучивать книги наизусть. Должно быть, это придаёт ей какую-то уверенность в себе, — он с толикой жалости покосился на покрасневшую от смущения девочку, которая мигом опустила руку. — Однако я не заметил, чтобы кто-то ещё желал быть опрошенным вами, — теперь он демонстративно обозрел весь класс, как бы говоря, что не видит «леса рук», а только напуганные детские глаза. — Подозреваю, что большинство моих однокурсников сейчас молятся о том, чтобы вы их не спросили.

Что же касается моей известности, то вы совершенно правы: она мною не заслужена. — Северус Снейп, известный в определённых кругах выдержкой и самоконтролем, недоумённо и даже удивлённо вскинул брови. Гарольд сделал паузу, прежде чем закончить: — Но не сомневайтесь: я её заслужу. — Гриффиндор мгновенно лишился трёх баллов, однако угрюмый профессор больше не цеплялся к Поттеру и всю пару раздумывал над тем, почему он не смог прочитать хотя бы поверхностных мыслей мальчишки и его кузена, хотя даже крестника, Драко Малфоя, которого с младенчества учили окклюменции, читал свободно как открытую книгу…

* * *

* * *

— Ну, чего вы ждёте? Садитесь на метлу и крепко обхватите её ногами… — не успела решительная мадам Трюк закончить фразу, как одна из мётел, словно необъезженная лошадь, взлетела и понесла несчастного и очень напуганного Невилла Лонгботтома. Правда далеко он не улетел: завис в воздухе, и без метлы, а потом плавно, но слишком медленно начал снижаться. До студентов и тренера далеко не сразу дошло, что произошло. Лишь когда кто-то оглянулся и вскрикнул, они поняли, что мальчика в воздухе держала магия… Гарольда Поттера, который, стоя с закрытыми глазами, вскинул в направлении зависшего Невилла руки и медленно их опускал. Этому жесту повиновалась и сила, держащая мальчика.

— Гарри, как ты это делаешь? И ещё и без палочки?! — восторженно и с придыханием интересовались дети наперебой. Но Гарри не знал ответа на этот вопрос. Он просто не хотел, чтобы его однокурсник пострадал, и получалось это, как и всегда: магия легко повиновалась желаниям с тех пор, как погибла его тётка.

— Заткнитесь, придурки! Иначе он сейчас его уронит… — где-то на краю сознания Гарри слышал голос кузена. Как ни странно, слова Дадли подействовали, и ребята замолкли, все, кроме…:

— Пусть уронит, а мы посмеём… — Однако новый взмах рукой в сторону блондинистого слизеринца, с которым у кузенов сложились приятельские отношения — и тот больше не смог произнести ни звука. И надежда магического мира смог спокойно опустить Лонгботтома на бренную землю. К нему тут же кинулась мадам Трюк, осматривая на наличие повреждений, и другие дети, спрашивая об испытанных ощущениях. Но Невилл был слишком взволнован для того, чтобы связно отвечать. Так что тренер решила отвести его в лазарет за успокоительным. Но прежде чем уйти, она повернулась к Поттеру:

— Как ты это сделал, мальчик? — спросила она. Но Гарольд не ответил. Зато его кузен, увидев на хорошо знакомом лице тень досады и даже ярости на самого себя, не задумываясь, решил выручить брата:

— Он не знает или не ответит, мадам Трюк. Но с детства иногда чудит что-нибудь подобное, управляя собой или окружающим пространством…

* * *

— Мистер Поттер, за спасение одноклассника я присуждаю вам двадцать баллов! И хочу заметить, что горжусь вашим поступком истинного гриффиндорца. Полагаю, что ваши родители так же гордились бы вами… — Минерва МакГонагл была действительно горда поступком своего ученика, всё же оправдавшего её ожидания. Потому она и не заметила, что Гарри поступком совсем не гордится… — Мадам Трюк похвалила ваше искусство полётов на метле, заметив, что вы уже сейчас не только отлично держитесь в воздухе, но и могли бы играть в квиддич. В связи с этим, я хочу предложить вам место ловца в команде Гриффиндора, — торжественно предложила она.

Гарольд предложению удивился, но, тщательно обдумав его, ответил:

— Прошу прощения, что разочаровываю, но я совсем не интересуюсь спортивными состязаниями. Считаю, что личное время можно потратить более достойно. К тому же я не думаю, что вам стоит ради меня нарушать школьные правила, в которых ясно написано, что первокурсники до соревнований по квиддичу не допускаются. Нам даже мётлы брать в школу нельзя, — пожал плечами хитрый мальчик, сверкая лукавыми зелёными глазами. — Не думаю, что о вас или обо мне прибавится хороших мнений, если я вдруг стану вашим любимчиком, за счёт разрешения играть. — Пожилая строгая ведьма долго раздумывала, прежде чем ответить на такой обоснованный и неожиданный для неё отказ:

— Я, конечно, расстроена таким ответом. Но всё же, считаю его достойным. Однако переспрошу: вы уверены, Мистер Поттер?

— Да, — уверенно ответил мальчик, глядя декану в глаза, — хотя меня очень удручает, что из подвижных занятий в Хогвартсе есть только квидич. — Они с Дадли только несколько дней назад заметили, что из-за нового образа жизни несколько подрастеряли ловкость и силу рук, и хотели наверстать упущенное. — Мы с кузеном привыкли вести достаточно активный образ жизни. Кажется, правилами Хогвартса не запрещено заниматься самостоятельно. Но всё же, я хотел бы у вас спросить: можно ли до завтрака бегать вокруг озера и заниматься спаррингом?

— Конечно, Мистер Поттер! — не задумываясь, ответила Минерва, веря, что такую инициативу нужно поощрять. — Только постарайтесь не шуметь в общей гостиной. Ваши сокурсники любят поспать по утрам. И да, раз уж вы отказались выступать за факультетскую сборную, я жду от вас высоких результатов на экзамене! — Втайне она надеялась, что посмотрев на соревнования по квиддичу в этом году, Гарри захочет пробоваться в команду в следующем…

— Конечно, мэм… — улыбнулся Гарольд. Он только что получил для них с кузеном разрешение на внеклассные занятия, не уточняя, какие именно спарринги имелись в виду…

* * *

— Малфой! Он украл мою напоминалку! — истерично пожаловался Невилл однажды. Драко постоянно издевался над несчастным мальчиком, который и так был запуган профессором Снейпом и задавлен авторитетом бабушки, которая слала письма внуку по два раза в день.

— Значит, мы украдём её обратно, — искренне пообещал Дадли, и уже через час Лонгботтом благодарил кузенов, которые вернули ему бабушкин подарок. Братья умолчали о том, что не специально, а скорее по привычке, стянули и ещё парочку полезных вещиц…

* * *

— Дад, что пишут? — не слишком заинтересованно, а скорее от скуки спросил Гарри за завтраком.

— Кража в Гринготсе, — пожал плечами его кузен и понизил голос до едва слышимого шёпота: — Читаю, и в глазах темнеет. Вижу запретный коридор на третьем этаже, профессора защиты от тёмных сил, большое зеркало, большой драгоценный камень, тебя и много огня… — Дадли передёрнулся, потому что с момента того самого пожара, в котором погибли его родители, он очень сильно боялся пламени. А огонь в его видениях появлялся очень часто, и всегда вместе с кузеном. У мальчика были мысли по этому поводу, но их он тоже боялся…

Гарольд, привыкший доверять видениям кузена, живо заинтересовался перечисленными предметами и, после некоторого времени обдумывания, тоже очень тихо произнёс:

— Надо выяснить, что происходит прежде, чем нас толкнут в пропасть.

— Не нас, кузен. Одного тебя, — усмехнулся Дадли, откладывая газету и замечая мелькнувшую улыбку на устах Дамблдора. Кажется, тот был заинтересован в том, чтобы кузены газету прочли…

* * *

— Привидения, картины, персонажи которых могут свободно перемещаться по холстам… Гарри, тебе не кажется, что всё это — отличная шпионская сеть? — тоскливо шептал Дадли, поднимаясь по одной из лестниц в башню своего факультета. — Возможно, так профессора и Мистер Филч и узнают о нарушениях. Неприятное ощущение…

— Значит, нам нужно найти способ защититься от любопытных ушей, — сам себе кивнул Гарольд, косясь на кузена. Тому было очень неуютно в замке, где столько тайн, которые провидец, иногда буквально, видел насквозь. — Мы можем поискать информацию в библиотеке, а нужные заклинания отработать перед завтраком. Да и вообще, стоит поискать полезные заклинания…

— А это разрешено? — с сомнением уточнил Дурсль.

— Сомневаюсь, — усмехнулся Мальчик-Который-Выжил. — Но МакГи подписала нам разрешения на спарринги…

* * *

— Я бы посоветовала тебе переписать эссе, — внезапно строгим голосом посоветовала Гермиона Грейнджер. Она уже полчаса сидела рядом с Дадли, беззастенчиво читая его работу. Её совершенно не заботило, что братья заняли столик в общей гостиной Гриффиндора, рассчитанный на двоих, и что она вторглась в личное пространство. Ребята молчали, но это не значило, что они могли терпеть настырную соседку вечно. — В учебнике нет… — Гарольд вскинулся, явно желая сказать девочке нечто грубое. Но только Дадли пнул его под столом, решительно, но мягко перебивая сокурсницу:

— Гермиона, мы очень признательны тебе за попытку помочь. Но если ты будешь нам всё время помогать — мы ничему не научимся, кроме как полагаться на тебя.

— То есть мы будем вить из тебя верёвки, — ухмыльнулся Гарри издевательски, поймав мысль брата.

— Точно! — подтвердил тот. Гермиона очень растерялась от неожиданного напора и мысли, которую ей пытались донести:

— Но…

— Мы хотим понять и научиться сами, — продолжил Дадли, отрываясь от эссе. — Если мы не способны это сделать самостоятельно или и вовсе не желаем учиться — то просто недостойны твоей помощи. Понимаешь? — Гермиона слушала внимательно и обдумывала слова. — Извини, конечно, но ты уже прославилась заучкой, потому что лезешь, когда тебя не просят, и говоришь, когда нужно молчать. Уважения у сверстников хорошими оценками ты не добьёшься. Да и друзей так у тебя не появится.

— Я вам мешаю, — сделала свой вывод Грейнджер из сказанного. Она понимала, что кузенам её помощь совсем не нужна, потому что они учились ничуть не хуже, а по некоторым предметам даже лучше неё. Просто она втайне надеялась подружиться хотя бы с ребятами, которым учёба и оценки не безразличны, как другим её сокурсникам и сокурсницам, однако не знала, как начать разговор, потому и начала его по привычке… Так что, разумеется, помощь в учёбе была ни причём, не это имели в виду мальчики…

Дадли хотел уверить её, что это не так, чисто из вежливости. Хотя, разумеется, он имел в виду не то, что подумала сокурсница. Однако теперь брат пнул под столом его самого, прежде чем безжалостно ответить:

— Да. Извини, Гермиона, — настырных Гарольд очень не любил, считая их подозрительными и недостойными доверия.

— Простите… — на глазах Грейнджер мелькнули обиженные слёзы, и только братья её и видели: испарилась, будто её и не было.

* * *

— Почему вы игнорируете все попытки с вами заговорить? — тихо спросил Невилл пару часов спустя, сидя к братьям спиной на ближайшем кресле. — Что бы вам не предлагали, какие бы темы беседы не пытались поднять, о чём бы ни просили — для вас будто никого не существует. А с ребятами с других факультетов вы общаетесь спокойно. Почему? — Кузены мельком переглянулись, но молчали. Лонгботтом ни сказал ещё ни слова, которое могло бы их заинтересовать для общения. К их стыду своих одноклассников мальчики действительно считали недалёкими и слишком… избалованными. Из всех им интересна была только Гермиона, но такой, какой она привыкла быть, не устраивала. Так что с сокурсниками они не общались, в то время как и кое-кто из слизеринцев, пуффендуйцев и когтевранцев успели пригласить их на рождественские каникулы к себе домой. И не только однокурсники. Братья, особенно Дадли, не были конфликтными людьми, и с интересом общались со всеми… кто был интересен им. На Гриффиндоре таких не нашлось до сих пор. — Они вас… раздражают? — внезапно совсем тихо, так, чтобы только кузены слышали, спросил Лонгботтом. Братья снова переглянулись, и Невилл словно увидел или почувствовал это, вздохнув: — Меня тоже. Я не привык. Мне неловко. Я ничего не смыслю ни в футболе, ни в квиддиче, ни в дамских сумочках. Я не хочу играть в плюй-камни или шахматы. И в учёбе я не слишком хорош, но…

— Мы пишем эссе по трансфигурации, — перебил его Гарри. — Если хочешь, присоединяйся. — Он услышал то, что хотел.

Когда Невилл уселся за двухместный столик в компанию братьев, в общей гостиной Гриффиндора воцарилась пронзительная тишина. Близнецы Уизли с жаром потирали руки: они выиграли очень приличную для школьников сумму денег, ведь на факультете давно принимались ставки на того, кто первый удостоится внимания Мальчика-Который-Выжил. На Лонгботтома не ставил никто, кроме них…

* * *

— Лестница повернулась, — вздохнул Дадли, настороженно глядя в тёмный, неосвещённый провал коридора. — Этот путь ведёт на третий этаж, к запретному коридору.

— Повернулась или её повернули? — герой магического мира склонил голову к плечу.

— Гарри, прекрати всех подозревать! — истерично и даже напугано, словно кузен прочитал его мысли, одёрнул брата Дадли. Тот вздохнул, сползая по стене на пол у входа на третий этаж и собираясь дождаться, когда лестницы повернутся в другом направлении:

— Тебя жизнь ещё не приучила к тому, что в ней не бывает случайностей, Дад? Я туда не пойду. По крайней мере, не тогда, когда от меня этого ждут, — чуть тише добавил он. Дурсль посмотрел на брата и приземлился рядом. Они просидели так не один час и начали дремать, когда сквозь дрёму их окликнул голос:

— Так-так, что это вы тут делаете?! — Братья встрепенулись и тут же узнали обладателя голоса:

— Здравствуйте, мистер Филч. Лестница повернулась, когда мы шли в башню Гриффиндора. Но дальше — запретный коридор. Поэтому мы ждём, когда лестница повернётся снова, — объяснил Дадли. Старик снова удивился таким необычным детям, и, возможно, где-то в глубине его души проснулся огонёк доверия кузенам и их словам о нежелании нарушать правила. Поразмышляв несколько минут, он решился:

— Идёмте. Я покажу вам короткий путь, минующий эти самовольные лестницы, — прокряхтел он. — Сколько лет твержу Дамблдору, что они только вредят, но кто послушает старого больного человека… — Знаменитая кошка Филча, миссис Норисс, громко мурлыча, тёрлась о ноги кузенов, пока один из них не взял её на руки, легонько поглаживая спинку. Мистер Филч, не сомневаясь в чутье любимицы, подумал о том, что хоть кому-то в школе можно доверять, не опасаясь насмешек в спину…

* * *

— ТРОЛЛЬ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ! Тролль в подземелье! А вы не знаете?! — профессор защиты от тёмных искусств Квиринус Квирелл, перепугав учеников и сорвав празднование Хэллоуина, благополучно свалился в обморок. Дамблдор предотвратил панику, а профессора и старосты начали разводить детей по общим гостиным и пытаться разобраться в происшествии. Гарри и Дадли, переглянувшись, оторвались от толпы.

Они искали троих подозреваемых: Квирелла, который таинственным образом исчез из большого зала, Снейпа, который удалился следом, и Тролля. К сожалению, первым мальчики нашли последнего. Схватка грозила из неравной мгновенно превратиться в летальную. Однако, глядя на перепуганного кузена, Гарольд привычно вздохнул, загораживая собою брата, и сосредоточился на единственном желании. Сбежать возможности не было, пока тролль был жив. Значит, оставался только один вариант…

Троллю оставалось жить несколько секунд, пока его сердце покорно останавливалось…

* * *

— Альбус, он мёртв? — хватаясь за сердце, спросила Минерва.

— Да, Минерва, — благосклонно кивнул ей Дамблдор, лукаво сверкая голубыми глазами из-за очков-половинок. — Но не понятно от чего он умер, и…

— И как он попал в Хогвартс? И как он дошёл до этого места? И почему умер именно здесь? — саркастично спрашивал профессор Снейп, закатывая глаза. — Директор, вам не кажется, что вы задаёте странные вопросы? Конечно же, тролля кто-то впустил. Кто? Вам лучше знать. Зачем? Очевидно, чтобы отвлечь наше внимание от чего-то. От чего? Очевидно. Почему он умер? Его кто-то, очевидно, убил. Кто, как и зачем? Директор…

— Северус, вам стоит обработать рану, — холодно и раздражённо одёрнул подчинённого Альбус, уверив его: — Квиринус ещё раскроет себя…

* * *

— Дад, помоги мне с зельями, — громко и занудно, как мог только он, на весь большой зал ныл Гарольд. С самого пробуждения он только и делал, что упрашивал брата помочь ему, потому что вдруг осознал, что отстаёт от программы. — Я не понимаю…

— Гарри, это же элементарно! Разберись с этим сам, — воскликнул в кои-то веки упёршийся и отказавший умоляющим зелёным глазам Дадли. Он чувствовал себя неловко, под всеми этими укоризненными взглядами, которые были направленны на него из-за громкого нытья очень коварного кузена. Гарольд в какой-то момент решил, что раз уж его умоляющая моська на этот раз — тоже впервые — на брата не подействовала, то стоило привлечь к этому делу общественность. Общественность охотно откликнулась на коварство истинного злодея и манипулятора, скрывавшегося за ликом красавца-национального героя, победителя Тёмного Лорда. Особенно свирепствовала женская половина общественности, одаривая несчастного Дадли откровенно неприятельскими взглядами или же присоединяясь к мольбам их героя.

Когда Дадли начала умолять уже чуть ли не половина школы, включая нескольких профессоров, тот понял, что проиграл, и что брат его гораздо более опасный человек, чем он думал…

* * *

— Я помог тебе с зельями. Теперь ты помоги мне с трансфигурацией! — не попросил, потребовал Дадли. Но Гарри, в отличие от кузена, охотно согласился помочь, так что нового шоу не случилось, чем были очень расстроены некоторые рыжие близнецы.

Гарольд на интуитивном уровне очень хорошо понимал все предметы, кроме зелий, а потому уже славился чуть ли не лучшим учеником первого курса. Некоторые профессора даже давали ему дополнительные задания на уроках, чтобы тот не скучал, и задавали сверх программы. Впрочем, Поттеру это нравилось. Нравилось учиться.

Дадли такими успехами похвастаться не мог. Ему отменно давались только зелья и чары. Так что он часто обращался к кузену за помощью и был благодарен ему за то, что Гарри всегда объяснял, вместо того, чтобы дать готовый ответ. Это позволяло и ему быть одним из десятка лучших на курсе, а значит, и соответствовать выдающемуся брату…

* * *

Примечания:

Вот, что значит "каждый в меру своей испорченности..."! В предыдущей части многие читатели выделили мне слово "блудили", заявляя, что 11 летние первокурсники слишком малы для "блуда". Народ, спасибо вам большое, за рьяное желание помочь! Но, давайте в следующий раз, прежде чем выделить мне слово, в значении которого вы сомневаетесь — вы заглянете в толковый словарь и выясните ВСЕ значение слова. Уверяю вас, что слово "блудить" имеет и значение "плутать", а не только то, что вы, мои дорогие, но немного испорченные читатели подумали. Я конечно, могла бы поменять его на то, которое вы просили "блуждать", но мне не нравится, как оно звучит, уж простите. А после 5 попытки, (их было больше), его мне исправить, это стало раздражать, что и вылилось в это сообщение!

Мир вам, земляне! Благодарю за внимание и Приятного Чтения!

* * *

— Мантия-невидимка, значит. Отличное подспорье, брат, ты так не считаешь? — искренне, впервые за несколько лет, улыбался Гарри. Он был очень рад получить на рождество предмет, которым владел его отец. Это было… словно бы доказательством того, что Джеймс Поттер реально существовал, а не был всего лишь выдумкой детской фантазии. А сам факт наличия у папы такой интересной мантии, заставлял его подозревать, что отец тоже был не столь безгрешен, как ему хотели показать некоторые. Конечно, это не значило, что Джеймс Поттер был вором, но вероятно он использовал мантию, чтобы нарушать правила хотя бы раз в жизни. Гарольду такие мысли приносили облегчение.

Дадли задумчиво смотрел на брата и ему, однако, казалось, что тот становился всё более циничным. Даже мантию отца хотел использовать для их промысла. Почему-то ему не казалось, что Гарри мог иметь в виду что-то иное…

Они дарили друг другу скромные подарки, и только на дни рождения. Рождество они не праздновали. А потому, несколькими часами позже, после пробежки, глядя на то, как их сокурсники радовались подаркам, кузены мысленно радовались своей сообразительности и тому, что предупредили знакомых, чтобы им ничего не дарили и чтобы от них ничего не ждали. В этом они не признавались не то, что друг другу, но даже самим себе: просто трату денег на подарки, которые всё равно, скорее всего, не будут использоваться, они считали расточительством, а не знаком внимания…

* * *

— Гарри, именно это зеркало я видел в видении! — воскликнул Дадли, когда они в канун рождества, исследуя замок, одним из недавно обнаруженных тайных проходов попали сначала в запретную секцию библиотеки, а потом и в помещение, где стояло огромное зеркало, под названием Еиналеж.

Кузены тщательно осмотрели зеркало, но ничего подозрительного не нашли и покинули помещение, чтобы продолжить исследовать замок.

Но ночью, используя мантию-невидимку, Гарольд к зеркалу вернулся один. Он долго смотрел в него, напрягаясь и желая, чтобы почувствовать в артефакте магию и её направленность. Но ничего у него не выходило. Он видел только своё отражение с ярко горящими в темноте своими зелёными глазами.

— Зеркало, как зеркало. Ничего необычного… — наконец фыркнул он, когда ему надоело, чтобы тут же вздрогнуть от неожиданности и отскочить. Позади него стоял никто иной как сам директор Дамблдор:

— Ты видишь в нём своих родителей, верно? — не спрашивал, утверждал он, не имея возможности прочитать мысли студента. Ну, а что ещё мог видеть сирота?! — Еиналеж. Желание. Счастливый, довольный жизнью человек, который ничего не хочет — не увидит в зеркале ничего, кроме самого себя. Другие увидят в нём исполнение своего самого сокровенного желания… Это свело с ума далеко не одного волшебника, — пояснял Альбус. Он не заметил у Поттера интереса к загадкам, которые он подкидывал. А потому планы у него были поставлены на эту беседу, от которой многое зависело. — Я хочу…

— Не вижу причин смотреться в простое зеркало больше и дольше обычного. Я ничего в нём не вижу, директор, кроме своего отражения и комнаты, — прохладным тоном, перебил Гарольд Дамблдора. — Прошу прощения, я не должен был гулять после отбоя, — не очень искренне извинился он и обошёл ошеломлённого наглостью Альбуса по кругу, стараясь не выпускать того из поля зрения. У Гарри всё ещё были свежи воспоминания о том, как тот легко заблокировал выход из их с Дадли комнатки летом.

Идти в башню секретными ходами, в том числе и тем ходом, который привёл их в закрытую секцию библиотеки, он не решился. Не решился показать, что знает о проходах. А потому в наглую вышел через главный выход библиотеки, чтобы затем накинуть мантию и исчезнуть для всех, в том числе и для следилок директора, которые рассеялись даже с мантии, стоило только истинному хозяину взять её в руки…

* * *

— Чёртов мальчишка, совсем не интересуется загадками, которые я ему подкладываю! — в десятый раз раздосадовано повторил Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, жалуясь Фоуксу. — Сейф в Гринготсе он так и не увидел, статьёй в газете не заинтересовался, с Хагридом общаться не стал даже после того, как тот рассказал ему о том, что знал Поттера-старшего и его рыжую ведьму. В коридор на третьем этаже так и не зашёл: сколько бы я не заклинал лестницу повернуться в том направлении, он всегда ждал, пока кто-нибудь не придёт за ним или лестницы не поменяют курс. Рон Уизли не смог заинтересовать его сообщением о цербере. На рану Северуса он вообще не обратил внимания… И тролль.

Хм, непонятно до сих пор, что случилось с троллем, — директор задумался. — Ощущение, что мальчишка причастен к его гибели, но… никаких следов ни Поттера, ни Дурсля я не обнаружил.

Я даже открыто говорил при нём о Фламеле с Минервой! Но…

Фоукс, кажется, зря я оставил Гарри в приюте. — Феникс издал переливчатую трель, глядя на безумный огонёк в голубых глазах хозяина…

— Использовать в тёмную ученика, почти не скрываясь, накладывая на него чары доверия, это… — почти привычно завопил Финеас Найджелус Блэк. — Даже в моей семье… — Дамблдор тоже привычно махнул волшебной палочкой, заставив портрет одного из директоров замолчать. Он знал, что не многие из его предшественников были согласны с его подходом к одарённым детям, но они, в своё время, тоже не спрашивали мнения предшественников.

— Финеас, ты же знаешь систему, — вздохнул директор. — Чтобы победить злодея нужен герой. Злодей у нас есть, и герой им уже давно отмечен. Но героями не становятся на пустом месте. Героев тоже нужно воспитывать, готовить, чтобы они не только побеждали, но и не возгордились победами. Много ли людей готовы бросить вызов злу? Много ли среди них детей, Финеас? — рассуждал Директор. Портреты косились на него с жалостью и насмешкой, мол, «кого ты пытаешься убедить, мальчик? Нас или себя?»

— Для того чтобы герой победил, ему нужно получить хорошее образование, не отвлекаясь на другие проблемы, которые ты ему создаёшь, — холодно возразил Армандо Диппет. — И, кроме того, герой должен дожить хотя бы до своего совершеннолетия. С твоими планами это маловероятно, Альбус.

— Это всё ради высшего блага! — устало возразил Дамблдор.

— Ты уже победил своего злодея, которого, между прочим, создал сам. Бедный мальчик, Грин-де-Вальд! Пал жертвой твоих ошибок и интриг! А потом и лишился всего, даже магии, от твоей руки, ведомой алчностью, — качали головами директора. Действующий директор едва сдерживался, чтобы не испепелить опостылевшие картины, ведь они заставляли его сомневаться в своих действиях…

Однако он был и благодарен предшественникам, ведь благодаря им, ему вспомнилась одна любознательная девочка, которую он оставил, в качестве запасного варианта…

* * *

— Гарри! — чуть не плача, звала запыхавшаяся девочка с растрёпанными каштановыми волосами. — Я не знаю, к кому ещё обратиться. МакГонагл сказала мне не лезть в это дело. Но я знаю, что в школе, в запретном коридоре хранится Философский Камень и Снейп хочет его украсть! Для Волдеморта! Директора в школе нет, и Снейп наверняка попытается украсть камень сегодня! — истерично завопила она и тут же расплакалась, неожиданно и для себя обнимая Гарольда и утыкаясь ему в плечо. Дадли рядом не было, а то он не замедлил бы опустить парочку едких комментариев, увидев картинку.

— Ну что ты, Герми, не плачь, — Гарри стоял на месте как вкопанный, сгорая от стыда, смущения и неловкости. Он и близко не имел понятия о том, как успокаивать девчонок, а потому неуклюже гладил Грейнджер по спине. — Я уверен, что камень отлично защищён профессорами и самим директором! Он — величайший волшебник. Так что, где бы камень ни находился — он в безопасности.

— Ты, правда, так думаешь? — подняла заплаканный взгляд на надежду магического мира Гермиона.

— Ну конечно! — воскликнул он, верно подобрав слова. Альбус Дамблдор для девочки был непререкаемым авторитетом, и этим стоило воспользоваться, чтобы её успокоить… — Уверен, что Дамблдор оставил там хотя бы одно сигнальное или следящее заклинание. А значит, стоит злодею попасть в помещение, как директор тут же об этом узнает.

— Но он же просто не успеет… — успокаиваясь и вытирая глаза, заметила Грейнджер.

— Герми, ты когда-нибудь читала о фениксах? — хитро спросил Гарольд. Не сразу, но глаза Гермионы прояснились. — Точно. У директора есть питомец, феникс по кличке Фоукс. И я лично видел, как с его помощью Дамблдор перемещался в пространстве. И у них крепкая связь. Феникса можно позвать мысленно и он придёт, понимаешь? — Грейнджер решительно кивнула. — А самим нам прыгать в пасть ко льву не стоит. Мы ведь всего лишь дети, и точно не сможем пройти защиту камня, рассчитанную, возможно, на самого Того-Кого-Нельзя-Называть. И тем более мы не сможем остановить профессора…

— Точно, Гарри! Спасибо, — солнечно улыбнулась Гермиона.

— Никаких глупостей? — строго уточнил Гарольд. Грейнджер помотала головой. Мальчику-Который-Выжил-И-Говорил-Разумные-Вещи она верила…

* * *

* * *

— Гарри Поттер! Не будь дураком! Зачем умирать страшной смертью, если ты можешь стать моим сторонником и жить? Скажи мне, Гарри, ты хотел бы снова увидеть маму и папу? — проникновенно вещал Тот-Кого… то есть Голос-Из-Чужого-Затылка, соблазняя знаменитой «тёмной стороной». — Вместе мы сможем их вернуть! И за это величайшее чудо я прошу всего лишь достать из зеркала мне камень…

Это не добро и не зло. Это только Сила! Остальные слишком слабы и трусливы, чтобы добиваться этого. Да, вместе мы будем творить необыкновенные вещи. Только…

— Знаешь, если бы ты предложил мне это года на три-четыре раньше, я бы всерьёз задумался и, вероятнее всего, согласился бы, — перебил оратора Гарольд. Он не понимал почему, но совсем не боялся, по идее, смертельного врага, которого боялась вся магическая Британия. Голос-Из-Чужого-Затылка казался ему жалким. Впрочем, кажется, он сам говорил нечто подобное, что-то о том, что ему приходится вести жалкий образ жизни. И присоединяться к этому, с позволения сказать, созданию, чтобы становиться таким же жалким, он ни в коем разе не хотел. Ему плевать было на то, что это существо убило его родителей. Гарольд был уверен, что они не похвалили бы его за жажду мести. Ему было плевать и на надежды магического мира. Он не считал себя обязанным жить в угоду чужим желаниям. Он пришёл сюда не за этим… — Но сейчас у меня уже сформировались несколько иные ценности… — Голос-Из-Чужого-Затылка не успел ничего понять…

* * *

— Тебя, соня, не было на завтраке, поэтому сообщаю: экзамен защиты от тёмных искусств отменяется для всех, кто ещё не успел его сдать, — несколько недовольным тоном сообщил Дадли, читая свежую прессу, но внимательно наблюдая за реакцией кузена.

— Да? — незаинтересованно переспросил тот, отодвигая от себя тарелку с яичницей, которая отказывалась лезть ему в глотку. — А почему?

— Профессор предмета был найден мёртвым, — медленно произнёс Дадли. Гарольд обманул бы кого угодно, но не его. Дурсль знал, что брат вернулся в башню только под утро, и знал, где тот был всю ночь. — По предварительному заключению аврората, он погиб от собственного заклинания огня, с которым не совладал… Кажется, у профессора Квирелла было множество фобий… Профессор Снейп предположил, что на этот раз он испугался собственной тени и…

— Это должно было случиться рано или поздно, — хмыкнул Гарри, сладко зевая и не замечая, как Дад кивнул сам себе.

Экзамены были сданы, и ученики нежились в летнем солнце, предаваясь расслабленности и скуке. Кузены исключением не были, и после завтрака направлялись к полюбившемуся им местечку у озера. Однако для начала Дадли затащил брата в неиспользуемый класс и тремя взмахами палочки привычно наложил на них заклинание защиты от прослушки, которое они изучали во время спаррингов по утрам. А после прямо спросил:

— Гарольд, это ведь ты убил Квирелла? Говорят, от него нашли только одежду и пепел… — Надежда магического мира весело ухмыльнулся, щёлкая пальцами и подкидывая на ладони в воздух довольно-таки крупный и тяжёлый камень с алым отливом:

— Философский камень… Говорят, он что угодно может превратить в золото. Проверим?! — азартно улыбнулся он, доставая из рюкзака-безразмерной сумки (кузены всюду таскали их с собой) последний оставшийся у него лист чистого пергамента. Листом он прикоснулся к камню и пропустил через кристалл свою магию. Пергамент замерцал, а от камня по нему начал расползаться золотой блеск. Гарри отнял пергамент от камня, как только тот стал золотым, и тут же чуть не выронил лист: золото в таком количестве было тяжеловато даже для тренированных, но всё же ещё детских рук. Мальчишки склонились над бывшим пергаментом и синхронно присвистнули: чистое золото. — Дад, я думаю, нам больше не придётся воровать. — Дадли радовался, честно, глядя на то, как кузен прятал в рюкзаке законный трофей. И всё же, была одна вещь, о которой они должны были поговорить давно, но никак не решались…

— Гарри, это ты убил Квирелла, — уже не спрашивал, а констатировал Дурсль. И дрогнув голосом, добавил: — И моих родителей тоже убил ты. Огонь… — В зелёных глазах мгновенно отразились страх и вина. Гарольд сел на парту, забравшись на неё с ногами, и ткнулся в колени, судорожно размышляя, пока Дадли ждал ответа.

Да, кузен идиотом не был. Это невозможно было при их жизни после того рокового дня. Рано или поздно он должен был спросить. Но Поттер всё равно боялся этого дня. Готовился к нему и боялся, накручивая себя. Не то чтобы он опасался ненависти со стороны кузена или одиночества. Просто к Дадли он привык. Привык заботиться о брате. Гарри боялся потерять цель жизни из-за этого. А что сказать? Он давно решил, что скажет правду:

— Я ненавидел тётю Петунию и дядю Вернона, — тихо признался он, заставив Дадли вздрогнуть от неожиданности и от тона, каким было это сказано. — Ты же знаешь, у меня были причины. Помнишь, как твой отец избил меня накануне пожара, потому что я испортил его кофе? — Дадли помнил. Помнил, как он был рад, что этого выродка отец поставил на место. Помнил, и ему становилось стыдно. — Да, я их искренне ненавидел. И желал сбежать из вашего дома, желал, чтобы их наказали за жестокое обращение со мной, желал, чтобы они получили по заслугам. Но я никогда не желал им смерти, Дад. НИКОГДА, — слово было произнесено резко, но голос оставался тих. Гарольд поднял на брата глаза, и тот больше не видел в них страха. Зато видел искреннее раскаяние. Редкие эмоции на лице Поттера лживыми не были ни разу. Всего этого Дурслю хватило, чтобы в какой-то мере облегчённо вздохнуть: если Гарри и убил его родню, то не нарочно. И всё же, ответа на свой вопрос он так и не услышал, а потому слушать продолжал внимательно: — Тот пожар… Да, это я виноват, — болезненно вздохнул Гарольд, зарываясь в длинные смоляные волосы и с силой за них себя дёргая. — Но я тогда совсем не контролировал магию и, конкретно в тот момент, не желал им зла. Просто стоило дяде Вернону повысить голос, как я вспомнил утро накануне, вспомнил боль, причинённую этим человеком, и зажмурился, опасаясь новых телесных наказаний. Когда я открыл глаза, они уже пылали. Твои родители. И кричать было уже некому. — Оба кузена судорожно выдохнули. Дадли — ярко представив себе смерть родителей, а Гарри — вспомнив, как это было. — Что произошло, я не осознавал, и когда потащил тебя на улицу, — закончил он рассказ, с болью, но без надежды взглянув брату в глаза: — Прости меня, Дадли…

— Ты поэтому так заботился обо мне, хотя тёплых чувств не питал, в первый год?.. — безэмоционально спросил тот. В то время он ещё не пытался поумнеть и целиком зависел от кузена. А потому в бессонные ночи он очень сильно боялся, что брат его бросит, и задавался вопросом о том, почему Гарри всё ещё заботился о нём. Было ведь за что бросить-то…

— Да, наверное, — передёрнулся Поттер. Тогда он плохо понимал, что делал и почему. Но не жалел о том, что не оставил брата.

Дадли медленно осознавал ожидаемую и всё же неожиданную для себя правду. И от осознания он медленно опустился на школьный стул, схватившись за голову руками. Прошёл почти час томительных, мучительных для Гарольда минут, прежде чем кузен вымолвил, что-то для себя решив:

— Я бы обвинил тебя и возненавидел. Это точно, — он посмотрел на брата, взглянув ему в глаза очень твёрдым взглядом. — Да. Так было бы. Если бы сам не оказался магом. Я… мне нужно время, чтобы это принять. Но я не отвернусь от тебя теперь… — уверил он Гарри, под облегчённый вздох. — Не тогда, когда мы выяснили, что Волдеморт не умер до конца, и что он желает отомстить тебе за свою кончину. В конце концов, он косвенно причастен к гибели моей семьи, ведь если бы он не убил твоих родителей, тебе не пришлось бы жить с нами, а значит, и…

— Спасибо, — выдохнул герой магического мира, неловко приобнимая кузена. Кажется, надежда проснулась и в нём самом…

* * *

Дамблдор был в замешательстве: Квирелл убит. Философский камень пропал, а маячки на этот магический артефакт навешать было невозможно. Плюс ко всему, спас камень не Гарри и убил Волдеморта тоже не он, потому что полосу препятствий проходил только один человек, Квирелл. Первокурсник просто не смог бы обойти все чары сигнализации и систему слежения в запретном коридоре, которые он понаставил. При всём при этом Гермиона Грейнджер отлично сыграла предназначенную ей роль, даже не подозревая об этом. Но будущий герой магического мира не купился на авантюру, кажется, поверив, в его, директора Хогвартса, силу.

Конечно, Поттер всё верно сказал подружке, но он, как истинный гриффиндорец, надежда магического мира и сын своего отца должен был поступить иначе!

Глава Визенгамота скинул все мысли касательно этого в думосбор, однако ответы на вопросы так и не находились. Что-то он упускал из вида. Где-то его расчёты не сходились. Он срочно должен был всё перепроверить или планы на будущий год тоже окажутся провальными.

Но не это всё было главными причинами замешательства и даже расстройства Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора. Главной причиной было то, что он упустил любимую игрушку старого друга! Конечно, Фламель мог создать ещё сколько угодно Философских Камней, однако секретом их изготовления он не делился. Директору Хогвартса он вообще больше ничего не доверит. И это печалило, ведь у него были планы и на камень…

* * *

— Гарри, Дадли, мои мальчики, почему вы не сказали, что сбежали из приюта четыре года назад, и всё это время жили одни, без опеки или поддержки со стороны взрослых? — изображая из себя доброго дедушку, мягко журил кузенов Дамблдор, качая головой и не замечая, как ребята передёрнулись при фразе «мои мальчики». — Это неправильно. Я обо всём позаботился: семья Уизли, Артур и Молли, согласились приютить вас на лето…

— Не интересует, — холодно и жёстко ответил Гарольд, едва сдерживая ярость и сбивая с Альбуса маску доброго дедушки. — Директор Дамблдор, не знаю, как вы узнали, но… Мы три года заботились о себе сами. Мы научились и зарабатывать себе на жизнь: на еду, одежду и кров. Мы научились готовить, стирать, штопать и лечить. И не хотим утруждать семейство, которое и так с трудом выкармливает пятерых детей. В то время как младшие Уизли, облизанные матерью с ног до головы, ходят в обносках старших, мы научились экономить и обходиться без опеки взрослых, а в итоге выглядим опрятнее их, — Мальчик-Который-Выжил, браво игнорировал руку кузена, которая с каждым сказанным словом, сжимала его запястье всё сильнее, предупреждающе, до синяков и хруста. Альбус терял терпение и самообладание. Образ доброго дедушки в его исполнении смотрелся всё менее правдоподобным:

— Гарри, ты, верно, не знаешь, я являюсь твоим магическим опекуном и обязан… — попытался подступиться с другой стороны он, но всего один вопрос, заданный ядовитым голосом, лишил его аргументов:

— Так где вы были все эти годы, директор?

— Я… Был уверен, что с тобой всё в порядке, — всё же нашёлся Дамблдор.

— Я видел вас, когда пожарные пытались потушить пожар, в котором сгорели родители Дадли. — Дурсль вздрогнул, но не посмел и слово вставить, потому что в такие моменты, моменты чистой ярости, кузен его пугал. — Я знаю, что вы наведывались и в приют, куда нас определили после. Но вы не озаботились поинтересоваться у нас лично, как нам живётся там.

— Браво, мальчик!

— Достойный юноша! — восторгались портреты директоров, которым порядком надоело смотреть на игры Альбуса.

А старик меж тем вздохнул пару раз, чтобы успокоиться, и почти спокойно, проникновенно, с магическим внушением, заговорил:

— Гарри, мальчик мой, послушай старика, я ведь хочу как лучше. И как твой опекун я настаиваю…

— Вы не имеете права! — Гарольд тоже пару раз вздохнул, осознавая, что едва сдержал вырывавшуюся на свободу магию: как смел этот старик что-то требовать, на чём-то настаивать, после того, как сначала оставил его в ноябре на пороге дома Дурслей, закутанным в одно тонкое одеялко, а затем оставил в приюте, где их с Дадли отказывались кормить? Нет, он не позволит отнять у него выстраданную свободу выбора. Только не теперь. — А если вы продолжите на меня давить, мы подадим документы на перевод в Шармбатон! Думаю, они не откажутся принять героя магической Британии и его кузена в ряды своих студентов, тем более, если мы попросим гражданства. — Директор сначала опешил, но быстро взял себя в руки, лукаво и ехидно улыбаясь:

— Но, мальчик мой, а как ты без взрослых попадёшь во Францию? — он был уверен, что загнал мальчика в угол. Вот только кузены не зря столько времени проводили в школьной библиотеке. Они знакомились с ещё чуждым им магическим миром, а потому кое-что о нём уже знали:

— Насколько мне известно, автобус «Ночной Рыцарь» может доставить нас в любую точку мира, находящуюся не под водой. Или вы хотите подчинить нас своей воле при помощи Империо? — вскинул брови Мальчик-Который-Выжил, отменно пародируя знаменитый жест Северуса Снейпа и ехидный старческий голос самого Дамблдора. Он, конечно, понимал, что злить этого человека не стоило, что это сулило проблемы, но, как и всегда, не мог себя сдержать.

— Гарольд Джеймс Поттер, я аплодирую вам стоя! — произнёс волшебник на одном из портретов, действительно вставая с директорского кресла и аплодируя, чем вторил другим портретам. — Вы не столь безнадёжны, как я о вас думал. — На миг на лице Поттера проступило по-детски шаловливое выражение лица, и он картинно поклонился волшебникам с живых картин, прикладывая руку к сердцу. Ярость отчего-то утихла. Быть может, от победы? Впрочем, Гарольд вполне серьёзно поблагодарил за комплимент:

— Благодарю, директор Блэк, — Финеас Найджелус отсалютовал ему бокалом с вином, принимая благодарность. Внимание мальчика обратилось на уже откровенно раздражённого Альбуса, пытавшегося скрыть эмоции за усталостью: — Итак, директор Дамблдор, вы продолжаете «настаивать»?

— Ни к чему такие крайние меры, мой мальчик, — с трудом сохраняя хладнокровие, процедил тот. — Но вы уверены, что сможете позаботиться о себе? Магией до совершеннолетия вне стен школы пользоваться запрещено и…

— Первого сентября мы будем в Хогвартсе, — оборвал его Гарри. — Надеюсь, в дальнейшем вы перестанете пытаться на меня давить, директор, и тем более не станете притворяться заботливым опекуном, каким вы совершенно точно не являетесь, — с минуту он бесстрашно смотрел в голубые глаза за очками-половинками, но убедившись, что больше ему ничего не скажут, почти вежливо пожелал: — Счастливо оставаться, — после чего схватил кузена за руку и потащил вон из директорского кабинета, всерьёз опасаясь попасть под «шальную» Аваду.

* * *

— Гарри, ты только что едва не нажил нам врага гораздо более серьёзного, нежели Волдеморт, — тихо произнёс Дадли, участливо глядя на пытавшегося прийти в себя кузена. Тот тяжело дышал и хмурился.

— Я знаю, Дад. Но не знаю, что на меня нашло, — вздохнул тот.

— Мы могли бы поехать к этим Уизли и сбежать уже оттуда.

— Шуму было бы много, — идея ему не понравилась. По его мнению, состоятельной она стала бы, только если бы Уизли их прогнали. А если они люди директора, то добиться этого было бы сложно. К тому же, как они выяснили, Малфои и другие «чистокровные» не зря считали рыжее семейство «предателями крови». — И я не хочу, чтобы у Дамблдора были какие-то иллюзии на мой счёт. — Дадли тоже вздохнул. Когда дело касалось их свободы, кузен был непробиваемо упрям. Это походило на помешательство, а впервые проявилось в сиротском приюте. Им ведь удалось сбежать только с пятнадцатого раза, тогда, когда Дадли уже не надеялся, да и не очень-то и хотел…

Они бы поразмышляли на тему произошедшего дольше, если бы не магическая вспышка, произошедшая в… кармане мантии Гарольда. Попытавшись разобраться, что это могло светиться багровым в его кармане, Гарри сунул в него руку и извлёк… короткую записку, в которой значилось:

«Надеюсь, камень не станет у тебя пылиться, но и использовать его ты будешь по достоинству.

Твой новый друг,

Николас Фламель».

Конец первого курса

* * *

— Знаешь, брат, я тут подумал… Нам не помешало бы действительно изучить иностранные языки на случай, если из страны придётся бежать, — задумчиво говорил Дадли, дожёвывая вкуснющий стейк. — Французский, немецкий, ещё парочку из основных…

— Испанский, — не отрываясь от чтения какой-то книги, откликнулся Поттер. — В мире много испаноязычного населения.

— Точно! — воскликнул Дурсль, отодвигая от себя, наконец, опустевшую тарелку, которую он тут же очистил с помощью магии. — И надо выяснить, нельзя ли изучать языки с помощью магии.

— А перед школой, можно съездить во Францию с помощью «Ночного Рыцаря», — мечтательно улыбнулся Гарольд, наконец, показавшись из-за научного талмуда по трансфигурации.

— О, да! Могли ли мы подумать ещё год назад о том, что будем ТАК жить… — Дадли встал из-за дубового стола, чтобы пройти пару шагов и, развернувшись, спиной ухнуть в кровать, утопая в мягчайшей перине.

Кузены уже несколько недель жили в небольшой магической гостинице, которую посоветовал им старый Билл. В обмен на некоторые сведения о ситуации в магическом мире, он охотно поделился информацией с детьми. Оказалось, что Косая Аллея не единственная магическая улица в Британии, скрытая от маглов. Были и другие, гораздо менее популярные местечки, в одном из которых ребята и жили. Это была огромная площадь, Площадь Мерлина, в которую вливалась Косая Аллея, но до которой почему-то, мало кто доходил, будто она сама отталкивала нежелательных посетителей. Разве что чистокровные аристократы магического мира наведывались на неё, потому что знали о её существовании от предков. Однако жизнь и торговля процветали и на площади, и в узких, окружавших её, переулках. Так, например, кузены поселились в гостинице, которая, так же как и бар старого Тома, была одним из выходов в магловский Лондон. Однако цены здесь были на порядок ниже, обслуживание и обстановка лучше, да и контингент приятнее. И люди были с понятиями, не задавали лишних вопросов.

Хозяин гостиницы, без труда узнав нового постояльца по шраму на лбу, только порадовался, буркнув что-то о том, что хотя бы «их надежда» «из своих». Что он подразумевал под «своими»? То, что Гарри не был ни фанатиком «света», ни фанатиком «чистоты крови», ни министерским подхалимом, ни дамблдоровской марионеткой, а потому был ближе к «простым магам», которые просто жили и потихоньку трудились для себя и семьи, не желая ввязываться в войны.

Но что самое, для кузенов, главное, это то, что выход из гостиницы вёл в неблагоприятный район Лондона. То есть, то, что было нужно мелким карманным воришкам, оказавшимся магами. Тут они быстро выяснили, что в местах, где полно колдующих людей, они и сами могут свободно колдовать. В деньгах они тоже не нуждались больше, ведь магия позволяла им скрывать личности и продавать маглам золото, созданное Философским Камнем. Хотя и воровать они не перестали, просто, чтобы навык не потерять. Им были доступны любые знания как магловского, так и магического мира, а принципы берегли их от низших слоёв населения двух миров. Что ещё нужно было для счастья двум сиротам, привыкшим самостоятельно заботиться о себе?

Чем они занимались всё прошедшее с окончания учебного года время? Сначала они сделали задания, данные профессорами на лето. Потом нанесли несколько «визитов вежливости» друзьям и приятелям: Лонгботтомам, Боунсам, Малфоям, Ноттам, Гринграссам, МакМиланам, Финч-Флечли, Корнерам, Буттам. Кузены были очень удивлены количеству приглашений, но не отказались ни от одного, просто считая знакомства полезными. У них была возможность попасть и к магам, и к маглам, так что друзей они навестили. Многие предлагали им погостить, но ребята отказывались, даже если предлагал сам Люциус Малфой, который видимо, хотел склонить героя магического мира на свою сторону. К слову, в гостях у этой семьи мальчишки не желали задерживаться, потому что они лишь очень смутно знали этикет магического мира, который чета Малфоев соблюдала неукоснительно.

И вот теперь, после всего этого, кузены всерьёз задумались о том, чем им заняться, ведь вопрос выживания перед ними больше не стоял. Языки и страны, где можно в них попрактиковаться, казались хорошей идеей…

* * *

— Гарольд? Дадли? — немерено удивились близнецы Уизли, повстречав знакомых там, где, как они надеялись, они не только не встретят знакомых, но и где родители их не найдут. А произошло это у магического фонтана на той самой площади…

— Фред? Джордж? — почти так же сильно удивились кузены, буквально наткнувшись на близнецов во время утренней пробежки.

— Что вы здесь делаете?! — на четыре голоса произнесли все они.

— Живём, — также на четыре голоса ответили.

— Одни?! — и снова это было сказано вместе.

— Да, — рассмеялись они тоже вчетвером. Ситуация веселила, как не крути. Скрываться друг от друга после такого было глупо, так что Гарри пригласил близнецов в ближайшее магловское кафе. Там они разговорились и выяснили, что близнецы, разругавшись с матерью, сбежали из дома и на небольшие сбережения, накопленные за счёт ставок с сокурсниками (в том числе и той самой ставки на Невилла), арендовали себе маленькую комнатку в самой дешёвой и самой дрянной гостинице в окрестностях площади.

Кузены тоже рассказали немного о себе. В частности о том, как погибли родители Дадли, как они сбежали из приюта и жили несколько лет без опеки взрослых. Они умолчали лишь о том, как зарабатывали себе на жизнь.

Близнецы Уизли оказались отличными парнями и талантливыми волшебниками, особенно в зельеделии и чарах, как Дадли. Просто таланта за их розыгрышами, которые нужно было ещё придумать, сварить, смастерить — не замечали. Собственно это и стало причиной их размолвки с Молли Уизли.

Однако деньги у близнецов заканчивались, а с ними подступало и бедственное положение. Всё же без родителей они были беспомощны. Уизли собирались начать подворовывать, чтобы прокормиться, потому что изобретения их, плохо испытанные, не покупались. И возвращаться-то в семью они не хотели, не понимая своего счастья. Кузенов-сирот это задело за живое и, вздохнув и переглянувшись, они взялись курировать старших, гораздо лучше зная реалии взрослой жизни. В конце концов, Философский Камень достался им на халяву, и глупо с его наличием было жадничать. Так что близнецы переехали вскоре в их гостиницу и потихоньку учились готовить, штопать, стирать, ухаживать за собой и друг за другом, а ещё… защищать себя без магии и добывать деньги.

Нет, учить воровать кузены их не стали, хоть и рассказали о том, что занимались этим. Они научили близнецов покупать товар и сбывать его втридорога, сначала завышая покупателям цены в пять, а то и в десять раз, а потом, позволяя им торговаться до цены в три раза превосходящей закупочную. Правда, жильём, одеждой и едой близнецов обеспечивали по-прежнему кузены, чью жизнь, неожиданно найденные друзья очень разнообразили и осветлили.

О доме Фред и Джордж забыли напрочь…

* * *

— Ну что, в Париж? — ухмылялся Гарольд, удерживая на весу палочку и поглядывая на свой маленький отряд, состоящий из верного и преданного брата Дадли и двух благодарных до невозможности, а потому тоже очень преданных друзей близнецов Фреда и Джорджа Уизли. Лидерство Поттера никем из троих его спутников сомнениям не подвергалось, а потому в основном именно он задавал цели им всем на ближайшее будущее.

— УИ! — заорали все трое французское «да». Гарри демонстративно выронил волшебную палочку из руки, и уже мгновением спустя все четверо с небольшими рюкзачками за спиной, заскакивали в Ночной Рыцарь, игнорируя привычное приветствие Стэна Шанпайка, кондуктора автобуса.

Париж, Мадрид, Берлин, Рим, София, Прага… Они отлично провели лето, и даже взрослые им почти не мешали!

* * *

— Дред, Фордж, что вы делаете? — заинтересовался Гарри, когда увидел близнецов, склонившихся над ванной вдвоём и при этом помешивающих какую-то жижу очень чёрного цвета.

— Не видишь, Гарри? Мы красим волосы, — отозвался один из Уизли, глухо.

— О, а зачем? — уже ничему не удивляясь снова спросил Поттер. Наконец, парни отвлеклись от дела и весело взглянули на национального героя:

— Мы прочитали в Ведьмополитене…

— …что рыжий — уже не в моде для волшебников, — Фред картинно закатил глаза, презрительно скривив губы глядя на рыжую шевелюру брата.

— В моде чёрные волосы… — кивнул согласно Джордж.

— …и ярко-зелёные глаза.

— Ага, и шрам на лбу, — хмыкнул Гарольд, догадавшись, к чему клонили близнецы. Подкинув в руке волшебную палочку, он предложил: — Со шрамом могу помочь…

— О нет, Тёмный Лорд, пощади! — взмолились шутники, падая «лорду» в ноги. Рассмеялись все трое. Но вскоре стало не до смеха: близнецам шли чёрные волосы, и новый цвет они, похоже, менять намерены не были. Хогвартс и семью Уизли ждало потрясение…

* * *

— Мм, ну и где мы, умники? — с ленивым интересом спросил Гарри у спутников, перекладывая большой леденец из одной щеки в другую.

— Я думаю, что это — Лютный Переулок, — с видом учёного-знатока, через воображаемый монокль обозрел окружающее пространство Джордж.

— То есть, мы снова заблудились? — хихикнул Дадли.

— Пока нет, Дад, но я чувствую, что мы близки к этому, — весело поддержал его кузен, косясь на близнецов.

— Лютный выходит на Косую, — вздохнув, почесал затылок Фред. Они с братом предложили сократить путь до Аллеи, чтобы не идти через всю площадь, а потом по всей длине искомой улицы до нужных им магазинов. Однако, кажется, они неверно рассчитали маршрут. И чем дольше они блудили, тем печальнее было выражение их лиц, и тем больше веселились кузены. Близнецы начали подозревать, что это не они водят маленький отряд кругами, а их водят за нос…

— Да? Тогда почему мы повернули уже восемнадцать раз, причём в разные стороны, но всё равно, в двадцать четвёртый раз оказались в этом месте? — вскинул брови Гарольд. Ему больше всех был смешон тот факт, что и на площадь они не могли вернуться, и выйти на Косую, и спросить маршрут им было не у кого. Он бы подумал, что их кто-то проклял, но магии никто из четверых не чувствовал.

Им предстояло плутать ещё пять часов и то, так мало лишь потому, что им посчастливилось встретить Теодора Нотта с отцом, которые и вывели их на Косую Аллею.

— О, свет моих глаз! — воскликнули синхронно все четверо, падая на колени из-за облегчения и гудящих ног, когда увидели знакомое кафе Флориана Фортескью. Нотты недоумённо переглядывались и пожимали плечами…

* * *

— О, Мерлин! Да это же Гарри Поттер! — воскликнул Златопуст Локонс, великий писатель, обладатель ордена Мерлина какой-то там степени и приза за самую обаятельную улыбку по мнению читателей Ведьмополитена, вытаскивая из толпы истинную знаменитость и надеясь за его счёт получить себе дополнительных почитателей.

— Мужчина, уберите руки! Я вас не знаю! — верещал Поттер не слишком искренне. — Мужчина, вы что, педофил?!

— Гарри, улыбайся, мы украсим первую полосу Ежедневного Пророка! — недоумённо, но настойчиво попросил Златопуст.

— Вы вторглись в моё личное пространство, если вы немедленно не уберёте руки, я буду вынужден защищаться! — уже орал Гарольд, активно вырываясь из неожиданно сильной хватки. Его маленький отряд, Нотты и встреченные уже в книжном магазине Малфои едва сдерживали смех. Но Локонс не понимал сопротивлений Гарри, а потому продолжал его удерживать. Зря. Стоило ему втащить Мальчика-Который-Выжил под прицелы фоторепортёров, как национальный герой скрутил его в бараний рог, под многочисленные фотовспышки. Не выдержал даже лорд Люциус Малфой, пытаясь скрыть смех за кашлем. Близнецы Уизли давно задыхались от истерики на полу. Поттер ласково улыбался хозяину магазина: — Не знаю, что тут происходит, но я был бы вам признателен, если бы вы держали клиентов в узде, — с этими словами он расплатился за покупки и вгляделся в название и авторство новеньких учебников, тут же воскликнув, узнавая знакомое имя автора давно прочитанных книг: — О, опять этот Локонс! Было бы интересно взглянуть на него. Должно быть, он похож на надутого индюка и страдает острой стадией нарциссизма… Жаль его. И нас. Ведь если наш новый профессор фанат этого Локонса — экзаменов нам не сдать. — Мнения столь любимой в манипулировании Гарольдом общественности разделились ровно пополам: мужская её половина пыталась унять истерический смех, женская — разрывалась на части между двумя своими героями…

Локонс ещё никогда не чувствовал такого унижения…

* * *

Примечания:

Восторженное многоголосое «Да» мы знаем как звучит, а вы пробовали так же кричать французское "Oui"?!

* * *

— Одиннадцать! Мы опоздали! — сокрушался Дадли. — Это всё из-за вас! — обвинял он близнецов с таким выражением лица, будто почти завоевал мир, но пока он воевал, двое бывших рыжих придурков умудрились проиграть столицу ЕГО ИМПЕРИИ в покер его же врагам. Сами близнецы снова стояли на коленях и наигранно просили пощады, развлекая маглов уже, наверное, всего вокзала.

Гарольд флегматично смотрел на приевшуюся сценку, думая о том, что не зря он решил помочь этим двоим. С ними было гораздо веселее, да и насущные проблемы как-то забывались. Его беспокоило только, что близнецы умудрились стать близкими друзьями не только для Дадли, но и для него самого. Жизнь без этих ехидных рож он уже трудно мог представить.

— Закончили? — поинтересовался он, когда с играми было покончено, и ребята всерьёз задались вопросом, почему они не смогли пройти сквозь барьер между платформами девять и десять и как же им теперь попасть в Хогвартс, учитывая, что и совы у них не было, чтобы предупредить профессоров. Хотя Гарри не позволил им встревожиться, деловито покинув вокзал Кингс-Кросс с вещами, выйдя в ближайший проулок и снова демонстративно роняя палочку.

— О, это снова вы? Куда на этот раз? Надеюсь не в Нью-Йорк? Это обойдётся вам в копеечку, потому что в Штатах повысили налог на въезд и…

— Стен, приятель, сегодня первое сентября, — остановил поток ненужной информации Поттер. — Нам нужно в Хогсмид. И сделайте уже скидку для постоянных клиентов.

— Вам всем только скидку и надо! — обиженно насупился Шанпайк. — А нам на налоги едва хватает… ТРОГАЙ, ЭРН!

* * *

— Поттер, вы такой же, как ваш папаша! Наглый, высокомерный, всё время ищете возможность выделиться… — кривился профессор Снейп, впрочем, отметив смекалку самых ненавистных ему четверых учеников Хогвартса. Им не повезло вывалиться из автобуса в Хогсмиде прямо под ноги мастеру зельеделия. С другой стороны, им не пришлось торчать под воротами на территорию школы, ожидая пока в деревеньку прибудет поезд с учениками. Гарольд хмурился, но слушал незаслуженные упрёки — почему-то только в свою сторону — молча. Он ещё на первом курсе понял, что этому человеку что-то доказывать бесполезно. Особенно учитывая тот факт, что Снейп видел в нём только Джеймса Поттера, но никак не Гарри.

И Дадли, и близнецов возмущали несправедливые нападки, но поглядывая на друга, молчали и они. Правда, уже на подходе к школе, Гарольд всё-таки подал голос:

— Профессор, скажите, в Хогвартсе предусмотрены зельеварческие лаборатории для самостоятельного изучения предмета? Вы же знаете, я не очень хорошо понимаю дисциплину. Хотелось бы попрактиковаться… — Северус Снейп от такой наглости даже дар речи потерял, а когда снова её обрёл, сказал правду:

— Только на двух последних курсах, при углубленном изучении предмета. Для остальных они доступны только в присутствии преподавателя. — В зелёных глазах разгорелся нешуточный азарт. Профессор зельеделия тут же пожалел о сказанных словах и решил на всякий случай избегать Поттера…

* * *

— Мистер Уизли, Мистер Уизли, раз уж вы прибыли раньше, у нас есть возможность поговорить, — степенно начала сложный, по её мнению, разговор с двумя талантливыми, но далеко не самыми дисциплинированными учениками кошка-МакГи. — До меня дошёл неприятный слух о том, что вы сбежали из дома. Это правда?

— Да, профессор МакГонаглл.

— Непримиримый конфликт с матерью. — Ещё летом они обсудили, как можно решить их проблему с семьёй, помирившись, но не возвращаясь домой. Дадли предложил объяснить декану свою позицию как можно честнее и привлечь её на свою сторону. Тем более что женщина хоть и была строга, но всё же старалась с пониманием относиться к проблемам своих студентов. Близнецы решили так и поступить. Вины за собой они не чувствовали, только свою правоту, а потому твёрдо смотрели женщине-кошке в глаза.

— В вашем возрасте такое бывает, — после минуты молчания, как можно мягче и осторожнее, начала Минерва. Молли Уизли после исчезновения детей летом всех поставила на уши. Всех, кто состоял в Ордене Феникса и считался верным сторонником Дамблдора. Директор, к слову, поначалу лукаво сверкал голубыми глазами из-за стёкол очков, успокаивая родителей пропавших, а потом вдруг и сам насторожился и начал поиски, которые закончились безуспешно. Даже совы не находили пропавших. Минерва понимала, что близнецов достигло только школьное письмо и то, потому что на нём была особенная магия, завязанная на ученических контрактах с самим Хогвартсом. Кто или что их защищало от поиска? Неизвестно. Женщина, однако, была удивлена и рада тому, что её ученики нашлись здоровыми, неизменными, и вернулись в школу. Теперь её долгом было вернуть их в семью: — Но вы ведь должны понимать, что Молли просто беспокоится о вас. И всё что она делает, она делает для вас.

— Мы понимаем, мэм, — стараясь сохранить спокойствие, объяснял Джордж, который брал слово, когда манера перехватывать друг у друга фразы была неуместна. — Но детей у неё много, и все разные. А она выбрала одну модель поведения для всех, включая Джин. Но мы не такие, как Билл или Перси. Она не понимает… — сорвался на эмоции близнец, но, почувствовав как его пнул брат, взял себя в руки: — Мы согласны помириться с ней, писать письма, навещать и общаться как прежде, но домой, под её опеку, мы не вернёмся. Это — наше условие.

— Мистер Уизли, Мистер Уизли, боюсь, вы слишком юны, чтобы самостоятельно жить и решать, как вам жить, — сдержанно поджимая губы, непривычная к желанию оспаривать её слова, заметила МакГонагл. — Тем более вы юны, чтобы ставить условия родителям. Достигнете совершеннолетия, тогда и…

— Мы живём с Гарольдом и Дадли, — перебил её Фред, чем вызвал ещё большее неудовольствие. — Они живут без опеки взрослых с девяти лет, с момента, когда погибли Дурсли-старшие. Из детского дома они сбежали из-за плохого обращения с ними. Их там не кормили и… — Профессор трансфигурации была так удивлена, что не поверила. Но Уизли не лукавили, она это тоже знала своим кошачьим чутьём. Это сбивало её с толку, а потому она решительно позвала в кабинет Поттера и Дурсля, ожидавших друзей за дверьми.

— Мистер Поттер, мистер Дурсль, это правда? Вы действительно живёте как беспризорники с девяти лет? — Гарольд и Дадли бросили недовольные взгляды на близнецов, считая, что можно было обойтись без разглашения этой информации. Но, так как такой вариант развития событий они обсуждали летом, недовольство и ограничилось взглядами. Да, ребята хорошо подготовились…

— Профессор, мы все очень уважаем вас. Уважаем вашу заботу о нас. Я знаю, вы уже сейчас хотите попытаться исправить ситуацию. Только я прошу этого не делать. Мы все действительно сбежали из-под опеки, но научились жить сами. Мы уже привыкли распоряжаться своими жизнями самостоятельно, и нам это понравилось. Опеки над собой мы больше не потерпим, и если нужно — просто снова сбежим, — спокойно начал объяснять Дадли.

Минерва МакГонагл слушала своих студентов очень внимательно, и в том-то была её ошибка, ведь за словами она не заметила эмоций детей, которые откровенно давили на жалость. Дадли с помощью почтения к ней самой, Гарольд сыпал аргументами и законами, которые он тщательно изучил на каникулах, втайне ото всех. Близнецы активно поддакивали, приводя примеры из жизни семьи, чтобы подтвердить слова кузенов. Не удивительно, что профессор Трансфигурации, ошеломлённая количеством вываленной на неё информации, сдалась и решила не вмешиваться и не настаивать. Уизли убедили её, что уйдя из семьи, они принесли им облегчение в материальном плане. Кузены уверили, что им может и не легче жить самостоятельно, но со взрослыми национальному герою с родственником будет хуже. И да, задав несколько вопросов, она убедилась, что эти четверо смогут позаботиться о себе и друг о друге.

— Что с вашим цветом волос? — спросила она напоследок у близнецов, прежде чем отпустить ребят в башню Гриффиндора. Те хитро переглянулись, игнорируя закатившего глаза Гарри и тихо посмеивавшегося Дадли, и завели любимую шарманку:

— В Ведьмополитене написано, что рыжий цвет волос не в моде.

— Поэтому мы решили…

— Профессор, они так надо мной издеваются, — пожаловался, застонавший Поттер. — Летом они три недели таскались по улицам с зелёными линзами и нарисованным шрамом. — Минерва не сразу вспомнила, что такое «лин-зы», но, вспомнив, мысленно улыбнулась. Да и раз дети не утратили способности беззаботно веселиться, с ними действительно всё было в порядке…

* * *

— Локонс — наш профессор ЗОТИ?! — восклицали за праздничным столом все, кто этого ещё не знал. Кто-то радовался, кто-то был разочарован. Сам новоявленный профессор безотрывно следил за гриффиндорским столом, в попытках убить взглядом давешнего обидчика.

— Гарри, он будет мстить за унижение, — шептал Дурсль на ухо кузену, пока тот был занят баталией взглядов. — Школа его поддержит в этом…

— Мнение общественности не постоянно, и зависит, как и стадо баранов, от пастуха, — шепнул Поттер в ответ, игнорируя попытки друзей отвлечь его от важного противостояния. И в сущности: какое им дело до того, почему их с кузеном не было в Хогвартс-Экспрессе, как они попали в школу и где пропадали всё лето? Гарри же хотелось выяснить на что способна его слава и какие приятные и неприятные бонусы она несла за собой в его жизнь. Противостояние с Локонсом, чья слава была столь же искусственно раздута, как и его собственная, по его мнению, было идеальным способом проверки.

— Во-первых, ты перечитал сомнительных книжонок, которые люди оставляли на лавках в парках, — вздохнул Дад. — Не думаешь, что они бросали книги не просто так?! Надо бы следить за тем, что ты читаешь, — сокрушался он, но продолжал говорить, с чего начал: — Во-вторых, у него Орден Мерлина Третьей Степени и репутация борца с тёмными тварями и нечистью.

— А у меня слава национального героя, победителя Тёмного Лорда, лорда тёмных тварей, — лениво отмахнулся Гарри.

— Мнение общественности непостоянно, кузен, — скривился Дурсль, понимая, что это был тот самый случай, когда его брат был непроходимо упрям. Психика их сокурсников была под угрозой…

* * *

— ФРЕД И ДЖОРДЖ УИЗЛИ?! КАК ВЫ ПОСМЕЛИ СБЕЖАТЬ ИЗ ДОМА?! МЫ НЕМЕДЛЕННО ЗАБИРАЕМ ВАС ИЗ ШКО… — письмо-Громовещатель не успело поведать близнецам всю гневную отповедь Молли Уизли, так как сгорело, не оставив за собой и пепла. Поттер продолжал невозмутимо завтракать.

— Спасибо, Гарри! — искренне поблагодарили его близнецы, прекрасно зная, кто балуется разжиганием костров силой мысли на досуге.

— Знаете, вам стоит разобраться с этой проблемой самим, — заметил Гарольд, когда дожевал свои тосты с арахисовой пастой. — У ваших родителей есть полное право вас забрать, и даже слава Мальчика-Который-Выжил на них не сможет повлиять.

— Нужно выяснить, как создают Громовещатели… — решили близнецы, переглянувшись.

* * *

* * *

Дадли сидел за партой, прикрывшись учебниками, и прятал глаза. Не то чтобы ему было жаль Локонса, просто он не желал видеть торжество на лице брата. А профессор ЗОТИ — сам идиот. Не нужно было разыгрывать сценку о том, как он победил вампира, описанную в его книге. Естественно, на роль в будущем побеждённого врага, обиженный павлин вызвал Гарольда. Тому только это и было нужно…

Гарри ведь прекрасно помнил, как менял по желанию воспоминания продавцам, хозяевам комнат, которые они арендовали, просто случайным прохожим и даже полиции. Так что, когда Локонс с торжеством в глазах и превосходством на лице, надеясь унизить уже самого Поттера, повернулся к нему, якобы показывая наглядно, как он победил вампира, Гарольд перехватил его взгляд. О, он прекрасно сыграл роль, с шипящими нотками, так, как и описано, повторив слова того несчастного вампира. Только при этом он желал, чтобы Локонс увидел в нём настоящего кровососа. Магия легко откликнулась на призыв хозяина и…

Несчастный профессор, обладатель приза за самую обаятельную улыбку (по мнению Ведьмополитена) и носитель Ордена Мерлина какой-то там степени, белый как мел, с криком «ВАМПИР», позабыв о магии, выбил собою стекло в окне и благополучно свалился с третьего этажа, продолжая ползти, чтобы спастись «бегством». И это после падения, при множественных переломах!

Торжество на лице Гарольда в тот момент, заставило побледнеть и его одноклассников…

* * *

— Его нужно исключить! Это по его вине я чуть не погиб! — орал на весь лазарет Локонс.

— Я, конечно, не в восторге ни от Поттера, ни от Локонса, но должен признать, что если так пойдёт и дальше, мнение о мальчишке мне придётся изменить в лучшую сторону, — открыто ухмылялся Снейп, провоцируя… коллегу. — Однако я согласен, что… жестокость, с которой Поттер продолжает действовать, сам факт нападения на профессора, пусть и таким… «случайным» образом — да, это не может оставаться безнаказанным. Это… безразличие к чужой жизни, которую он подверг опасности, напомнило мне о…

— Да уж, не ожидала от Гарри такого поступка, — перебила Минерва декана Слизерина, пока он не произнёс того, чего она не желала слышать о сыне Джеймса и Лили Поттер уж точно. — Ясно, что напугала вас, профессор Локонс, случайная магия…

— Случайная?! СЛУЧАЙНАЯ?! Да я… — невербальное заклинание тишины Дамблдора, заставило профессора Защиты от Тёмных Сил замолчать.

— Я уверен, Златопуст, что мальчик не желал причинить вам вреда, — уверенно решил Альбус. — И то, что это случилось — не его вина. Мы все знаем, что у детей его возраста магия ещё нестабильна и часто выходит из-под контроля. Это случайность. И мы не будем наказывать за неё нашего студента. К тому же вы САМИ прыгнули в окно, увидев вампира. Гарри не заставлял вас этого делать.

Спор о наказании Гарольда Поттера длился ещё долго. Локонс пытался добиться исключения для своего обидчика, Снейп — жестокого наказания для сына неприятеля, Минерва согласна была на отработки, но не на потерянные очки, Альбус выгораживал мальчишку, надеясь, что после этого тот начнёт ему доверять.

Молчали только Помона Спраут, декан пуффендуйцев, и Филиус Флитвик, декан когтевранцев. Если первая просто не знала что сказать, то Филиус, являясь полукровкой-гоблином, был хитрым и коварным существом. Детей он любил и не желал Гарольду вреда. Мальчик очень радовал его успехами, как и его кузен. Особенно ему нравилось, как эти дети по-новому подходили к решению старых задач. Свежий взгляд — именно его не хватало волшебному миру вот уже много десятков лет, ведь даже маглорожденные не привносили в общество магов ничего существенно нового, просто привыкая к порядкам волшебного мира. Мальчик-Который-Выжил был, по мнению полугоблина, совсем другим. Именно поэтому он умолчал о том, о чём почему-то все профессора забыли: Гарольд прекрасно контролировал магию, в отличие от всех прочих, совершенно не нуждаясь в заклинаниях и заучиваниях движений палочкой, чтобы управлять даром.

Так что Филиус молчал, задаваясь вопросом: чем же Локонс не угодил Поттеру, что тот решил сразу избавиться от лживого героя? Златопуста ему было не жалко, да и к убийствам Флитвик относился как истинный гоблин, и всё же он решил найти ответ на свой вопрос. Просто, чтобы человек, которому предначертано стать великим, не наделал глупостей раньше времени и не стал вторым Томом Реддлом…

* * *

— Ну как? Мне идут розовые наушники? — вытирая кровь с разбитой губы и криво из-за оной же ухмыляясь, интересовался Гарольд у однокурсников.

— Знаешь, кузен, а мрачным и молчаливым ты мне нравился больше, — фыркнул Дадли, потирая распухающий глаз. Братья только что подрались из-за… наушников, которые должны были защитить студентов от крика мандрагоры. Наушники были разных цветов, но, в основном, естественных: чёрных, серых, коричневых, рыжих, белых. Розовые были одни, и они сразу же понравились кузенам. Как спор о том, кто их возьмёт, перерос в полноценную драку, ребята не запомнили. Но зато выплеснули накопившиеся после случая на ЗОТИ эмоции. Профессора ведь почти три недели полоскали Гарольду нервы отработками и нравоучениями. Плюс некоторые студенты стали бояться Поттера. Да и сам Локонс, как его выпустила Мадам Помфри из лазарета, не давал кузенам проходу. В общем, Гарри был на нервах. И Дадли тоже, ведь именно ему приходилось успокаивать брата, сдерживая его весьма взрывоопасную натуру.

Да, подравшись, кузены почувствовали облегчение. Но это не отменяло факта, что они сорвали урок и разворотили половину теплицы под каким-то там номером, разнеся и столы, и стёкла, и горшки с растениями, и всяческие иные приспособления.

— Волшебники, а опустились до рукоприкладства, — ворчала профессор Спраут, восстанавливая магией то, что ещё можно было восстановить. — Десять очков с Гриффиндора! И отработка. Придёте после занятий, поможете восстановить теплицу. — Сокурсники гриффиндорцы и слизеринцы нервно вжимались в углы, стараясь держаться подальше и от весьма хищных и ядовитых растений Помоны, и от неадекватных кузенов. Впрочем, на братьев они всё равно смотрели со смесью опаски и восхищения: таких эффектных, крутых, а иногда и подлых по-уличному приёмчиков они уж точно никогда до сих пор не видели. Да и физическая сила, способная разломать столы, не могла не впечатлять.

— Знаете, мэм, на каникулах у нас нет иной возможности защититься, кроме как кулаками. Да и безопаснее это. Синяк, ссадину или даже перелом проще вылечить, по сравнению с последствиями неудавшегося проклятия, — невозмутимо поправляя розовые наушники на угольных волосах, заметил Гарольд. Дадли закатил глаза: что бы кузен не говорил, а ему нравилось быть в центре внимания…

* * *

— Корнуольские Пикси, значит? — коварно прищурился Гарри, с насмешкой взирая на Локонса, пытавшегося защитить ценные вещи от посягательств неосторожно выпущенных тёмных тварей низшего уровня. — Мне решительно нравятся эти ребята! Крушить и ломать любят все дети. — Дадли ухмыльнулся задорно, невольно вспоминая, как он это любил ещё при живых родителях: крушить и ломать. — Драко, Теодор, Невилл, вы с нами?

* * *

— Так что вы, говорите, произошло? Профессор Локонс, конечно… — Минерва поджала губы: оскорблять хоть и завравшегося, но коллегу, тем более при студентах, она просто не считала возможным. Однако не из-за Локонса они опять собрались на педагогический совет, призвав на него учеников: — Но почему вы присоединились к беспорядкам?!

— Мистер Малфой, Мистер Нотт, как вы вообще связались с этой дурной компанией?! — вторя МакГонагл, кривился Снейп. — Они весьма отвратительно на вас влияют. Я чрезвычайно разочаро…

— Профессор МакГонагл, Профессор Снейп, мадам Помфри, нас покусали Пикси, — перебивая декана, очаровательно улыбнулся Теодор Нотт, протягивая под требовательные взгляды немного распухшую руку, на которой действительно виднелись отпечатки крошечных, но острых зубов. Гарольд, Драко и Дадли повторили его действия, показывая шею, ухо и плечо соответственно. При этом, чтобы не рассмеяться, они старались не вспоминать о том, сколько ловили и каким образом заставляли маленьких проказников их покусать, когда все остальные уже покинули класс ЗОТИ. — Я думаю, это связано. Голова закружилась почти сразу после укуса, помутилось перед глазами и сразу отчего-то показалось, что делать то, что мы… эм… делали, это весело, — невинно хлопнул ресницами Тео.

— Что вы несёте, Мистер Нотт? — шокировано спросил Северус. Он был уверен, что его змейки никогда не поведут себя как гриффиндорцы, глупо и безрассудно, а если и поведут — не станут так подставляться. И вдруг, лучшие студенты Слизерина второго курса, связались с Поттером! Это катастрофа! Что он скажет их отцам в письмах-уведомлениях, которые обязан будет написать?! Что сами Драко и Теодор скажут родителям?! Это… Это было немыслимо!

— Северус, это хорошо известный факт, который профессор Локонс должен был рассказать ученикам, — укоряюще буркнула мадам Помфри, продолжая осматривать укусы. — У Пикси ядовитая слюна и острые зубы, при мгновенном накладывании на укус нужного заклинания яд практически не ощутим. Однако последствия непредсказуемы и…

— Вы просто пытаетесь защитить Поттера и его дружков! — возмутился Снейп, не заметив, что приписал к компании ненавистного Поттера и крестника.

— Дети, вы свободны! — категорично заявила школьная медсестра. — Зайдите ко мне в лазарет, я обработаю ваши укусы…

— Мистер Поттер, Мистер Дурсль, извольте явиться на отработку у профессора Локонса, за срыв урока, — бросила вдогонку братьям Минерва. К сожалению, никто не давал ей права отменять отработку даже у таких профессоров, как Локонс. И всё-таки, чуть не попыталась это сделать, глядя на поникшие плечи уже почти любимых студентов…

* * *

— Думаешь, я не смогу уничтожить твою славу, Щенок? Радуйся безнаказанности, пока можешь.

— Думаю, что действительно победить Тёмного Лорда в год — это большее достижение, чем скрыть заклинание лёгкого Приворота на страницах своих книг и тем самым заполучить славу.

— Значит, мне нужно просто уничтожить твою славу.

— А мне вывести вас на чистую воду.

— И мы ещё посмотрим, кто будет смеяться последним…

* * *

— Разорвать. Убить…

— Эй, что за…?! — воскликнул Дадли, тряся головой.

— Ты тоже слышал? — удивлённо, но и облегчённо вскинул брови Гарольд. Они возвращались с отработки у Локонса, когда услышали таинственный шипящий и очень пугающий голос, принадлежавший неизвестно кому. — Идём, — решительно потянул кузена вслед за голосом Поттер. Вскоре мальчики вышли в коридор на втором этаже, где была разлита вода, а на стене, чем-то похожим на кровь, была написана таинственная надпись. — Тайная Комната? Почему мне это знакомо?

— История Хогвартса, — нервно передёрнул плечами Дадли, тут же начиная сипеть от нового видения, настигшего его очень неожиданно: — Тайное убежище Слизерина. Гарри, обещай мне, что не будешь в это лезть! — потребовал перепуганный увиденным Дурсль, хватая брата за руки и с надеждой заглядывая в зелёные глаза.

— Почему? — склонил голову к плечу их обладатель. — Нам бы не помешало «тайное убежище» в этих стенах.

— Я только что видел тебя с чудовищной раной на руке, из которой торчал чей-то клык! — истерично, но достаточно тихо воскликнул Дадли, сжимая в руках чужие ладони чересчур крепко. Гарольд смотрел в глаза брата и понимал: это не шутки. То, что в этом году грозило произойти в Хогвартсе — было очень опасным, прежде всего, для его жизни. Идиотом, совсем уж безрассудным, Мальчик-Который-Выжил не был, а потому медленно кивнул, почти искренне поклявшись:

— Обещаю, что не влезу в это дело по своей воле. — Но его кузена успокоило и это. Услышав шум возвращавшихся с пира по случаю Хэллоуина студентов, на котором кузены не были не столько из-за назначенной отработки, которой Локонс хотел испортить им праздник, сколько из-за того, что именно в этот день погибли родители Гарри, братья снова пустились наутёк: — Бежим, пока нас не заметили здесь. — Но бежать было некуда: шум приближался со всех сторон. Поэтому им пришлось нырнуть в девчачий туалет, который, как было известно, не использовался.

* * *

— Что вам нужно? Пришли поглумиться над очкастой Миртл? — вопило приведение девочки, курса четвёртого-пятого, грозясь выдать местонахождение кузенов толпе. — Конечно, вам это доставит удовольствие. УБИРАЙТЕСЬ, МЕРЗКИЕ МАЛЬЧИШКИ… — Гарольд шагнул к приведению, намереваясь заставить её замолчать, возможно и навсегда, но Дадли остановил его, потянув за рукав мантии:

— Гарри, не надо, — попросил он, вставая плечом к плечу с кузеном, и предельно вежливо обратился к полупрозрачной девочке: — Прошу прощения, что нарушили ваше уединение, леди. Мы прочитали в истории Хогвартса, что вы — последняя, кто погиб в стенах школы за последние пятьдесят лет. Мы заметили, что призраки очень любят говорить о смерти. Пример сэра Николаса очень ярок. А потому мы бы хотели узнать, как погибли вы? — выражение лица приведения, сменилось с гневно-плаксивого, на кокетливо-смущённое:

— О, это было ужасно! — с удовольствием начала она рассказ, поведав о том, как заперлась в туалете и плакала из-за чьих-то обидных слов. Как услышала мальчишечий голос, говоривший на смешном языке. Как вышла, чтобы сказать ему убираться. Как увидела два громадных жёлтых глаза на месте одной из раковин и как умерла. Гарри и Дадли в некоторых местах поддакивали, восхищённо или удручённо охали и делали скорбные лица. Потом, ожидая, когда уйдут из коридора уже не ученики, а разогнавшие всех, ведущие расследование профессора, для поддержания беседы братья рассказали кое-что и о себе. Знакомство завязалось быстро. Плакса Миртл сама предложила шпионить за кем-нибудь для кузенов, потому что те хорошо к ней отнеслись. Гарольд восхищённо смотрел на брата, который не только остановил его, но и ловко нашёл им союзника.

И всё-таки, профессора ушли. Была середина ночи, детям хотелось спать, а потому пришла пора прощаться.

— Была очень рада с вами поговорить, Гарольд, Дадли, — кокетливо хлопала Миртл глазками, но вдруг, будто что-то вспомнив, попросила: — Вы ведь из Гриффиндора? Да, тогда передайте той мерзкой рыжей девчонке, чтобы больше не появлялась в моём туалете.

— Почему?

— Она дразнит меня, — фыркнуло приведение, прежде чем скрыться в стене. Дадли и Гарри переглянулись: рыжая девчонка у них была только Джиневра Уизли. Но связана ли она была с таинственной надписью на стене?!

Гарольд достал из рюкзака мантию невидимку и накинул её себе и кузену на головы. Они исчезли в ночи, не решаясь делать выводы…

* * *

— Добрый день, Мистер Филч. Как вы? — очень тихо спросил Гарри у завхоза, навестив его в перерыве между парами. Пожилой мужчина вскинул голову, ожидая увидеть издёвку, но ошеломлённо замер, увидев лишь искреннее сочувствие. — Я слышал, что произошло с миссис Норисс, но говорят её можно вылечить?!

— Директор и Помфри так сказали. Но… — Филч гневно сжал кулаки и нервы у него сдали. Он всхлипнул жалобно: — Мне бы только узнать, кто это сделал с моей кошечкой! Уж я бы позаботился о том, чтобы его выгнали! Бедняжка лишь не любила нарушителей, но была беззащитна перед ними. Знал бы ты, как часто над ней издеваются! Половина школы — малолетние живодёры! Не понимают, что уже сейчас их поступки говорят об их личностях.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — участливо спросил Гарольд, искренне жалевший старика, которого ненавидела почти вся школа. Мистер Филч изумлённо взглянул на студента, а после решительно кивнул: у этого мальчишки была возможность поиздеваться и над ним, и над его кошечкой, но он и не помыслил об этом. А лишние руки завхозу никогда не повредят…

* * *

* * *

— Чего это Джинни разревелась? — недовольно поинтересовался Дадли у Невилла, с которым он писал эссе, пока кузен куда-то запропастился. Уизли ревела уже час, но никто не мог успокоить её истерику. Даже братья, суетившиеся вокруг, и те сдались, уже просто кидая в Джиневру подушки и почти умоляя заткнуться или идти реветь к девчонкам в крыло.

— А ты не слышал, Дадли? — удивлённо вскинул брови Лонгботтом. — Её одногруппник, Колин Криви, окаменел так же, как кошка Филча. Нападение неизвестного. — Тут он понизил голос до шёпота: — Все говорят о монстре, который охраняет Тайную Комнату. Говорят, раз комната открыта, то монстр уже охотится на грязнокровок.

— На маглорожденных? — тоже удивился Дурсль, сделав вид, что не заметил оговорки обычно тихого и скрытного, истинного слизеринца в львином прайде. — Стой, а это не тот Криви, который пытался подмазаться к Гарольду и был проклят им же после первой вспышки колдокамеры?

— Он, — усмехнулся Невилл, припомнив момент, когда палочка Гарольда была направленна на первокурсника, а мгновением позже у того выросли обезьяньи уши и хвост. Колин, конечно, страшно испугался, особенно, когда понял, что может только пародировать окружающих, как в зеркальном отражении, и даже слова сказать, ни за кем не повторив, не может. Помфри держала его в лазарете неделю, а оттуда отправила его в Мунго. Несчастного заперли бы там, в отделении для душевнобольных. Но всё же нашёлся врач, который смог снять это «случайное» колдовство.

Дадли это не нравилось. Его кузен подставлялся, ведь таких «случайностей» уже накопилось довольно, и вечно они с рук сходить не могли даже Мальчику-Который-Выжил. Только Гарольд не слушал увещеваний «личной совести на ножках», явно чего-то добиваясь своими поступками.

— Такое ощущение, что моего брата пытаются подставить, — доверительно пожаловался Дурсль приятелю. Невилл согласно кивнул, и у него были определённые мысли на этот счёт…

* * *

— Извини, мой мальчик, но я вынужден отказать тебе, — сочувственно вздохнул Альбус, мысленно улыбаясь. Напротив него, в кабинете Директора, стоял Поттер, который пытался отпроситься из школы на рождественские каникулы. Обычно студенты подавали прошения, например, чтобы провести каникулы дома с родителями, и их не глядя подписывал или заместитель директора, а это была МакГонаглл, или сам директор. Но Поттер был, само собой, на особом счету. Дамблдор хотел подтолкнуть будущего героя к разгадке приготовленной им задачки на второй курс как раз на рождественских каникулах. Так что никуда отпускать Гарри он не собирался. — Я не подпишу твоё и твоего брата разрешения покинуть школу на рождественские каникулы. Здесь вы сыты и в безопасности. Я согласился на то, чтобы лето вы проводили без взрослых, но сейчас… Извини, — он картинно развёл руками. Гарольд смотрел на директора и понимал: на этот раз своё право ему не отстоять. Хуже всего то, что и у директора было право его не отпустить. А причина… сойдёт любая отговорка, вроде неуспеваемости или количества невыполненных отработок.

— Тогда мы сбежим, — холодно уведомил национальный герой своего магического опекуна, прежде чем стремительным шагом покинуть кабинет. Альбус усмехнулся, магическим импульсом поднимая максимальную защиту, призванную никого не впускать в школу или не выпускать…

Впрочем, Гарольду и Дадли на эту защиту было плевать. Они выбрались с территории с помощью тайного хода за статуей одноглазой ведьмы, который вёл в Сладкое Королевство в Хогсмиде. А дальше им помогла мантия невидимка и автобус «Дневной Рыцарь»…

* * *

— Мистер Фламель, прошу прощения, но почему вы пригласили меня и «всех моих друзей» на рождество? — поинтересовался Гарольд, отрезая себе маленький кусочек рождественского пудинга. За столом было тихо, но не неуютно. Просто как-то… не так. Кузены чувствовали себя не в своей тарелке, но были благодарны хозяевам дома за приглашение и за то, что они предстали пред их глазами молодыми людьми лет двадцати пяти, а не стариками. Перренелль была радушной хозяйкой, милой и доброй. Николас казался более серьёзным и чопорным. И всё же они были французами, хоть и где только не жили после инсценирования собственной смерти, а всё равно оставались людьми эмоциональными. С ними было приятно проводить время. Да и чудовищная разница в возрасте почти не ощущалась…

— Почему же вы привезли только кузена, Мистер Поттер? — задал встречный вопрос Николас, что-то тщательно пережёвывая.

— Это было бы подозрительно, если бы все мои друзья вдруг исчезли на рождество, по приглашению мальчика-сироты, у которого и дома-то нет, — пожал плечами Гарри, отвечая. Фламель этот жест отзеркалил:

— Не многие смогли бы украсть такой артефакт как Философский Камень, прямо из-под носов сразу двух величайших волшебников, противостоящих друг другу, да ещё и уйти незамеченным. И более того, снова убить одного из этих волшебников.

Альбус, конечно, не смог наложить следящие чары на мой камень, и не смог бы никто, кроме его создателя. Но, не сомневаюсь, о защите этой игрушки он позаботился на высшем уровне. И я не вчера родился, юноши, далеко не вчера, — в голосе тренькнула нотка усталости от жизни, какой не бывает даже у столетних стариков. — И за прошедшие годы научился видеть потенциал людей по их поступкам. Сложно сказать, кем вам суждено стать. То, вы лучше спросите у брата, Гарольд. — Кузены невольно переглянулись: Фламель далеко не впервые дал знать, что подозревал у Дурсля дар предвидения. — Но вы явно не приживётесь, ни среди сторонников последнего Тёмного Лорда, ни среди сторонников Альбуса…

— Но каков ваш интерес во мне?! — Николас усмехнулся: мальчик радовал его правильными вопросами. Но это не значило, что он сразу должен на них отвечать:

— Считаете, я не могу просто пожелать помочь талантливому магу?

— Простите, сэр, жизнь сделала нас недоверчивыми, — извинился Дадли вместо кузена.

— Чтож, в таком случае, я расскажу вам о своём интересе, и о том, что могу дать вам взамен…

* * *

— Молодые люди, вы наказаны! — негодовал Альбус. — Я всерьёз подумываю о вашем исключении из Хогвартса. Вы сбежали и…

— Вы же знаете, что не напугаете нас исключением. Это я, не знаю зачем, но нужен вам, судя по вашим действиям. Но вы мне — не нужны, Директор Дамблдор, — фыркнул Гарольд, игнорируя настойчивого старика. Он чувствовал: играет с огнём. И каждый раз напрягался, когда за спиной кто-то был. И всё-таки он чувствовал и другое: шанс победить в этой игре у него был тоже и неплохой, иначе Дадли был бы настойчивее в попытках остановить кузена…

* * *

— Не трогай Джастина! — шипел Гарри, обращаясь к созданной Малфоем змее и не замечая, что перешёл совсем на другой язык. Змея удивлённо замерла, и Поттер, смело на вид, но пытаясь скрыть внутреннюю дрожь, подошёл к ней. Он не боялся или, по крайней мере, не настолько, чтобы дрожать, но испытывал неприязнь к скользкой твари.

— Говорящ-щий, мне с-страш-шно, — прошипела в ответ змея, и Гарольд едва не отпрянул уже в страхе. И всё же, что-то толкнуло поднести к твари руку. Та, не мешкая, заползла по тёплой конечности в рукав. Он оказался узок в районе плеч для того, чтобы она могла проползти дальше, а потому ей пришлось обвить руку Поттера. Для неё был главным, не столько комфорт, сколько темнота, обеспечивавшая иллюзию безопасности.

— Гарри, ты змееуст?! — воскликнул кто-то из толпы студентов, стоило только им осознать, что произошло.

— Слизерин тоже был змееустом.

— Мама говорила, что это тёмный наследственный дар.

— Гарри — наследник Слизерина?

— А может и новый Тёмный Лорд. Кто знает, как он убил Того-Кого-Нельзя-Называть в младенчестве?! — сразу зашептались и другие. Все смотрели на Поттера с неприкрытым страхом, и только профессора Снейп и Локонс — с опаской. И герой магической Британии, глядя на них на всех с помоста, внезапно расхохотался, что напугало толпу ещё сильнее. Общественность была готова отвернуться от своего героя в тот же миг, прозвав его новым воплощением тьмы.

Но только верный кузен Дадли смотрел на брата и понимал: у Гарри обыкновенная истерика. И да, он тоже понял, что сказала змея…

* * *

— Драко, зачем ты поддерживаешь слухи? — раздражённо, но очень тихо спросил Поттер у друга, когда тот в очередной раз демонстративно подобострастно поклонился ему, называя лордом.

— Ну, это весело, — шепнул в ответ Малфой-младший, не разгибаясь. — К тому же отцу это по нраву. И только подумай, Поттер! Тебя, второкурсника, боится половина школы! Я бы на твоём месте воспользовался ситуацией и…

— Завидуй молча, — хмыкнул Дадли, «верная правая рука Его Темнейшества».

— Ну, нет, чтобы вы не задумали — мы в деле, — скрестил руки на груди Теодор. Он тоже кланялся при встрече. Как и близнецы Уизли, как и Невилл, как и Джастин Финч-Флечли, которого Гарри спас от змеи, как и ещё с десяток друзей кузенов, в котором состояла даже правильная Гермиона. Для пугливых и простодушных студентов они все уже прослыли приспешниками Нового Тёмного Лорда, наследника Слизерина, который открыл в Хогвартсе охоту на неугодных маглорожденных.

Это началось ещё раньше, но подобный масштаб приобрело после рокового дня, в который состоялись и сорвались первые занятия Дуэльного Клуба. Студенты припомнили — или им помогли припомнить — всё: и силу, которой Гарольд ещё на первом курсе спас Лонгботтома во время урока полётов на метле, и смерть тролля, которого приписали на его счёт, и первый урок ЗОТИ у Локонса, и проклятого, а ныне и вовсе окаменевшего Колина Криви. Богатые на фантазии детские умы легко приукрашивали реальность, в общем-то, обоснованно приписывая новоявленному Наследнику Слизерина жестокость, безразличие к чужим жизням и интерес к тёмной магии… Его боялись, с ним старались не оставаться наедине, сторонились, всегда пропускали, уступали место и ни в коем случае не злили и не раздражали.

Гарри всё это было «по барабану». Он раздражался лишь, когда друзья подзуживали слухи своими выходками. Впрочем, он стал больше им доверять, потому что в такой ситуации, они продолжали ему верить, не отвернулись… Но больше всего он был благодарен жизни за то, что с ним рядом был его кузен, который тоже не только понимал змей, но и мог говорить с ними. Это они решили сохранить в тайне даже от друзей, но задумались, ведь было хорошо известно, что маглокровки такими особыми способностями обладать не могли…

* * *

— Поттер! Сто очков с Гриффиндора! — выпрыгнул, как чёрт из табакерки, из-за угла профессор Снейп, чуть не до обморока напугав Гарольда эффектом неожиданности. Впрочем, с этим эффектом он справился быстро и тут же возопил:

— За что?

— За неуважение к учителю! — категорично, пылая праведным гневом и презрительной ненавистью, обвинил мастер зельеделия нелюбимого ученика. Но напал на ненавистного студента очень не вовремя, в момент, когда тот следил за одной подозрительной личностью в момент наибольшей её странности. В такие моменты честь родного факультета, какие-то очки, которые всё равно никто и никогда не будет учитывать во взрослой жизни, понятия о субординации и уважения к старшим — его волновали меньше всего. В Мальчике-Который-Выжил просыпались чисто слизеринские раздражение и язвительность, в учтивой форме:

— Профессор Снейп, во мне сейчас хотят видеть Тёмного Лорда. Зачем же лишать их маленьких иллюзий? — безукоризненно вежливо, но как маленькому, несмышлёному ребёнку, объяснял он. — И я не виноват, что в моём воображении все злодеи размахивают мантией как вы, а значит, и мне приходится вам подражать. Может, это вам стоит сменить амплуа, чтобы вас больше не дразнили, например, Летучей Мышью, и не считали верным пособником Тьмы?! Стоит всего лишь сменить цвет камзола, скажем, на слизеринский, зелёный, и постричься. — Уязвлённый и оскорблённый до глубины достаточно чуткой и ранимой души, Северус Снейп от такой неслыханной дерзости и наглости, не смог сделать ничего больше, кроме как выплюнуть:

— Пятьдесят очков с Гриффиндора! И убирайтесь вон с моих глаз! — но, эффектно махнув мантией, он скрылся первым, как обиженная первокурсница, побежавшая в укромное место плакать, а до тех пор не рискнувшая показать обиды. Гарольд проводил профессора взглядом и недоумённо пожал плечами, с досады сплюнув, когда обнаружил, что потерял цель из виду…

Несколькими поворотами коридора дальше в тот же момент с досады сплёвывал Северус Снейп, сообразив, что забыл влепить щенку Джеймса Поттера отработки до конца года…

* * *

— Милорд, позвольте облобызать полу вашей мантии! — упал ниц Фред, стоило им с братом только повстречать в коридоре чем-то раздражённого Поттера.

— Ах, я сейчас скончаюсь от счастья: тень его величия упала на меня. — Тень Гарри и правда падала на Джорджа, и он достаточно натурально изображал приступы «удушья счастья». Новый Тёмный Лорд совсем затосковал, понимая, что Джиневру ему уже не нагнать…

* * *

* * *

— Гарри, я хочу быть уверена: это точно не ты открыл Тайную Комнату? — первой усомнилась именно Грейнджер, потому что уж слишком сильно Поттер вжился в новую для себя роль злодея, иногда действительно перегибая палку, и проявляя жестокость. Подвергшихся нападению неизвестного было уже четверо: Миссис Норисс, Колин Криви, Джастин Финч-Флечли и привидение сыра⁽¹⁾ Николаса. Последнее двойное нападение подкосило планы Поттера, ведь он потерял сторонника. Можно было бы рассчитывать, что общественность прекратит зверствовать, думая, что он непричастен к нападениям, раз окаменел его друг, но нет, вместо этого студенты ещё пуще стали говорить о его жестокости. Конечно же, бывшая надежда магического мира, а ныне новый тёмный лорд, просто наказал за что-то преданного последователя.

М-да, прав был Дадли, когда говорил о том, что мнение общественности непостоянно. И Гарольду было очень интересно, предвидел ли он такое развитие событий или же просто изрёк давно известную истину.

— Зачем мне это, Герм? — устало вздохнул Гарри, присаживаясь за один из библиотечных столов, где он и наткнулся на однокурсницу.

— Я выяснила кое-что, — быстро-быстро, заговорческим шёпотом протараторила Гермиона. — Вы заметили, что пауки спасаются бегством из школы? Я подслушала вас и услышала, что вы были в коридоре на втором этаже, когда там появилась надпись, и слышали голоса. После урока в дуэльном клубе, я подумала о том, что вы могли слышать змеиное шипение. И жертвы, которые превратились в камень…

— Короче, — попросил Гарри, массируя виски. В последние дни, от мыслительного процесса у него стала часто болеть голова.

— Я думаю, что монстр Слизерина — это Василиск! — торжественно и самодовольно провозгласила лучшая ученица второго курса Хогвартса.

— Почему бы тебе не сообщить об этом профессорам? — склонив голову к плечу, спросил Дадли, с беспокойством косясь на кузена. Он уже почти молился, чтобы Поттер не лез в это дело. Однако тот лез, проводив какое-то расследование, результатами которого с братом не делился. Конечно, Дурсль надеялся, что ему кажется или что Гарри думал о чём-то другом, но…

— Э… — замялась Грейнджер смущённо. — Но тогда подозрение падёт на Гарри. Все ведь слышали, что ты — змееуст. — Гарольд хмыкнул: несмотря на присущие Гермионе некоторые качества Когтеврана, она была истинной гриффиндоркой, где все как у Дюма «рыцари без страха и упрёка» «один за всех и все за одного».

— А ты не думаешь, что это я и устроил травлю маглорожденных? — провокационно спросил он, решая, наконец, принять ли Грейнджер в свою, отнюдь не чисто мужскую, компанию.

— Ну конечно я не верю в эту чушь, Гарри! — возмущённо стукнула кулачками по столу та. Кузены переглянулись и стали объяснять любопытной маглорожденной, почему не стоило копаться в этом деле.

Никто из них не заметил ревнивого и любопытного не по-детски взгляда одной рыжей девочки…

* * *

— Что случилось, парни. Вы какие-то мрачные… — тихо спросил Дадли, плюхаясь на диван рядом с близнецами Уизли.

— Джин сама не своя, — пожал плечами Джордж. — У неё какие-то странные провалы в памяти. Резкие перепады настроения и…

— Это точно не связанно с тем, что она — девчонка?! — странным тоном, прячась за какой-то книгой по Гербологии, из кресла неподалёку поинтересовался Невилл. — Бабушка однажды говорила, что в этом возрасте у девчо…

— Почему бы ей не обратиться к Помфри? — поспешил перебить друга Гарольд.

— Не хочет, и взяла с нас обещание, что мы никому не скажем, — ответил Фред.

— Тогда почему вы нам говорите?

— Дад, может ты… — близнецы намекающе подвигали бровями, но Дадли всё равно не сразу понял, что они имели в виду его дар предвидения, о котором знали. Осознание заставило его кинуть вопросительный взгляд на кузена, с немой просьбой спасти от неудобного вопроса, грозящего раскрыть всем присутствующим в общей гостиной Гриффиндора студентам его способность. Мальчик-Который-Победил-Тёмного-Лорда-И-Грозился-Стать-Следующим вздохнул, но отказать не посмел, серьёзно посмотрев на близнецов:

— Дред, Фордж, назовите мне десять признаков Одержимого.

— Это материал для шестого курса! — возмутились те в один голос.

— Но мы изучали его вместе. Конечно, у нас был другой интерес, но… Просто вспомните, — настойчиво повторил Поттер. Близнецы синхронно побледнели, становясь синеватыми из-за чёрных волос и ярко-высветившихся веснушек на носу. Несколько минут они судорожно хватали ртом воздух, пока выражения их лиц не стало испуганным, и они не вскочили, с явным желанием сделать что-нибудь глупое. Гарольд вовремя это понял: — СИДЕТЬ! — гаркнул он так, что неожиданно даже для него самого, сели в гостиной абсолютно все, кто ещё не сидел, включая изображённых на портретах магов, только что вошедших студентов и самих близнецов. Кому не хватило места — сели на пол, после чего недоумённо, а потом и гневно уставились на Гарри. Бывший герой едва удержался, чтобы не втянуть шею вплечи, но всё же невозмутимо закончил мысль: — Неужели вы думаете, что никто из профессоров не заметил?

— Но тогда почему они…

— Это — ловушка для Гарри, — категорично ответил Дадли. — Вопрос лишь в том, чья, — скрывать это уж точно смысла не было…

* * *

— Итак, что у нас есть? — подводил итоги расследования Дадли. — Хранителя ключей Хогвартса отправили в Азкабан за тёмное дело пятидесятилетней давности. Но он невиновен, потому что плакса Миртл, услышав его голос, однозначно сказала, что мальчик, голос которого она слышала в туалете перед смертью, точно не мог быть Хагридом, ведь у него уже тогда был бас. Отец Драко, будучи последователем Волдеморта и ненавистником Дамблдора, расстарался, чтобы директора попёрли с его должности. Утром следующего дня случилось новое двойное нападение, одной из жертв которого стала Гермиона. А ещё несколько дней спустя чудовище Слизерина утащило в тайную комнату Джинни Уизли.

Что мы знаем о тайной комнате? — спросил он у невнимательного кузена, который думал о чём-то своём. Но вопрос Поттер услышал:

— Находится в подземельях, потому что только их мы не успели исследовать. Ну, или слишком хорошо защищена магически, так, что даже твой дар её не замечает. Вход — на втором этаже, в туалете Миртл, судя по её показаниям, за одной из раковин. Вряд ли он один, но больше нам не за что зацепиться. И охраняет тайную комнату никто иной как тысячелетний Василиск, — Гарри вздохнул и сжал руку кузена в руках, виновато глядя ему в глаза: — Я бы не стал в это лезть, Дад. Но…

— Знаю, — тяжело вздохнул и Дурсль. Он тоже не мог отказать близнецам в просьбе вытащить их сестру и тоже не желал делиться с Уизли всеми своими и брата секретами и преимуществами, которые они, хоть и дети, но имели перед ужасом Слизерина и тем, кто им управлял. — Я с тобой.

Гарри отпустил руку брата и встал, а после, как в тот первый год, когда они остались одни, и именно ему пришлось заботиться о неприспособленном к самостоятельной жизни кузене, он не попросил, а категорично приказал:

— Дадли, ты остаёшься, — и вообще отвернулся, не в силах смотреть в укоряющие глаза. — Я не хочу тобой рисковать! Ты же знаешь меня: я легко справлюсь, если мне будет к кому вернуться, ради кого выжить.

— Но… Василиск… — почти умолял Дадли с ужасом, потому что ещё помнил видение, в котором — он был уверен — его брат умирал. Перспектива лишиться такого важного для себя человека и остаться в одиночестве — его очень пугала. В тот миг он напомнил Гарри самого себя в те годы, когда ревел по пустякам, например, из-за разбитой коленки, а тётя Петуния кудахтала вокруг него, пытаясь успокоить. В тот миг Гарри понимал, какие же они ещё дети, возомнившие себя взрослыми лишь потому, что жили одни всего лишь несколько лет. И не дело бы ему лезть в это, но он чувствовал: так надо, он должен. Он, и никто больше. Именно поэтому он уговорил близнецов, что им не стоит соваться в Тайную Комнату. А чтобы помочь, хватит и задания по отвлечению внимания профессоров и Дамблдора. Им всего лишь нужно было разыграть одну из своих шуточек для этого… А он… Он хоть и Новый Тёмный Лорд, Наследник Слизерина, по чьей вине и утащили Джинни Уизли, а всё-таки он ещё и герой, чей статус нужно было подтверждать…

— Я вернусь, обещаю, — поклялся Гарольд. Ему следовало хоть немного успокоить кузена, ведь именно тот стал его последним препятствием на пути к подвигу. — Ты всё равно боишься, и страх…

— Ты тоже боишься, — уверенно произнёс Дадли с неким вызовом, и Гарри проглотил придуманную экспромтом речь, вместо этого гулко сглотнув: да, он тоже боялся. Возможно даже сильнее, чем кузен. Но всё равно не так, как когда они сбежали из приюта и осознали, что такое настоящий голод, который, как им тогда казалось, грызёт их органы и кости изнутри. Дадли же, увидел то, что хотел: Гарольд шёл не из-за самоуверенности или гордыни. Да и понимал он, что кузена не остановить. Так что вздохнул: — Хорошо. Иди один. Но вернись. И помни, что ты обещал…

* * *

— Говори со мной, Слизерин, величайший из Хогвартской четвёрки! — торжественно воскликнуло воспоминание Тома Реддла, пьющего жизненные силы из Джиневры Уизли с помощью созданного собою же дневника.

— Стой-стой, — притормозил его Гарольд. И у него был план: — Наследник Слизерина — Лорд Волдеморт, оказался сыном даже не маглорожденного, а обычного магла?! Лорд Судеб, перед которым пресмыкаются чистокровные с многовековыми родословными, оказался полукровкой, грязнее меня?! И что это за пафос такой, где величайший тысячелетний Король Змей выползает изо рта статуи собственного хозяина?! Вы хоть знаете, на что это похоже?! И кто создавал статую? Неужели Салазар Слизерин страдал такой степенью нарциссизма, что создавал статуи самому себе?

— ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! Мерзкий маглолюбец. Слизерин был величайшим… — ярился, сознательно разозлённый, Том Реддл. Выползшему Василиску он сразу же приказал «убить мальчишку». Гарольду пришлось по трубам спасаться бегством. Усиленная Фламелем экспериментальная волшебная палочка с тремя сердцевинами, на конце рукоятки которой с недавних пор сиял небольшой кристалл Философского Камня, не помогала, потому что от шкуры змея отскакивала любая магия. Умертвить его как тролля — тоже не вышло. Зверушка у Слизерина оказалась крепкая.

Так бы и носился Гарольд по подземельям основателя змеиного факультета, под ехидные комментарии Реддла, если бы выбежав в очередной раз в главный зал, где находились Том и Джинни, ему не померещилось, что одна из стен, казавшихся монолитными, исчезла, являя ему сокровища, многочисленные свитки, книги, стопки пергамента и ещё непонятные артефакты. Он так удивился увиденному, что встал, как вкопанный, вместо того, чтобы бежать. А в следующий момент он почувствовал чудовищную боль и обнаружил, что смотрит в огромные, как блюдца, жёлтые глаза…

* * *

Примечания:

Смеялись, когда читали «привидение сЫра Николаса»?!

1) Да, это опечатка. нет, слишком прикольная, не исправлю. Не тыкайте в пБ или ЛС, пж, вы — в восьмой сотне тех, кто попытался обратить моё внимание на приведение сыра. Да 700+ сбщ ПБ ТОЛЬКО чс сыром. Оцените масштабы.

Вернуться к тексту

* * *

— Гарри, мой милый мальчик, я так горд тобой! — разглагольствовал довольный как слон, которого моют десять человек жёсткими, счищающими грязь и паразитов (которые ужасно щекочут) щётками, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор. — Ты снова встретился с лордом Волдемортом, которого в юношестве звали Томом Реддлом, и снова победил его! И более того, ты одолел тысячелетнего Василиска! Теперь ты понимаешь, что ты особенный, что только ты можешь одолеть Тёмного Лорда, а потому должен заботиться о своей безопа…

— Директор, вы бредите! — картинно закатил глаза Гарри, играя на публику, коей были портреты директоров Хогвартса. — Я сотый раз повторяю, что нашёл Джиневру в той самой расщелине, в скалах, неподалёку от озера. Насколько я помню, там гулять не запрещено. Должно быть, там она и гуляла, когда некто неизвестный столкнул её, — степенно пытался объяснить он, почти не солгав. — Что же до Волдеморта — я не сомневаюсь: он мёртв, — категорично провозгласил Мальчик-Который-Выжил-Победив-В-Младенчестве-Того-Кого-Нельзя-Называть. — С чего вы вообще взяли, что обычный девчачий дневник несёт в себе какую-то угрозу? — Тетрадка в чёрной обложке звонко шлёпнула об стол. — С чего вы взяли, что именно Джиневра была одержима? С чего вы взяли, что именно она устраивала нападения? Бред! — уверенно лгал Гарри. — Я тоже так думал и следил за ней. И днём, и ночью. Да-да, не смотрите так на меня, — добавил он, чуть порозовев, когда наткнулся на изумлённый взгляд. Альбус имел в виду, конечно, не то, о чём подумал, будто он подумал, Поттер. И всё же, прыть мальчишки, который не оставлял улик, и за которым невозможно было уследить, его поражала. — Так вот, ничего кроме странных истерик, которые, к слову, обычное дело для девчонок в начале полового созревания, я не заметил. — Дамблдор хмурился: Неужели он ошибся и мальчик действительно нашёл девчонку Уизли в расщелине? Неужели Рональд не понял, что сестра странная из-за дневника? Неужели не заподозрил, что тот ей подложил Люциус Малфой во Флориш и Блотс, в утро, когда Локонс представлял читателям свою новую книгу и Артур Уизли покупал учебники детям, а потом чуть не подрался с отцом Драко? Неужели Джиневра не делала попыток писать в дневнике?

Да нет, что за бред?! Нападения же были? Были! Вот. Тогда почему Гарри ему лгал? Или всё же не лгал?!

— Нет, серьёзно! — продолжал мальчик, заметив скепсис на лице старика. — Волдеморт?! Василиск? Мне даже любопытно, что вы курите этой своей трубкой. — Это он уже «перегнул палку», но, не сделав этого, директор лишь уверился бы во лжи, потому что мальчик не был бы в своём обычном амплуа. Изображённые на картинах волшебники смеялись…

— Гарри, я директор Хогвартса, и я прекрасно знаю, что происходит в его стенах, — снисходительно объяснял ребёнку великий волшебник. — Ты — герой, и мы все…

— В таком случае, снова вынужден спросить: вы — величайший волшебник современности, который прекрасно знает, что происходит в стенах его школы, но где же вы были, когда нападению подвергся Колин? Где были, когда окаменел мой друг Джастин? Где? — холодно спрашивал Гарольд и констатировал: — Вас не было. Василиски, насколько мне известно из школьной библиотеки, убивают взглядом всегда, независимо от того, как смотреть ему в глаза, прямым взглядом или через отражение, ведь убийственный взгляд — это магия, которая не зависит от условностей. — Поттер процитировал статью в учебном пособии, которое ему подсунула Грейнджер до того, как окаменела. — Но никто из жертв не умер. В чём же дело? Кто-то на них нападал. Кто-то, кто знал заклинание окаменения.

— И у тебя есть подозрения? — усмехнулся Альбус, не думая, что Гарри скажет что-то толковое. Надежда магического мира и не сказал бы, если бы не идея вовремя возникшая в голове:

— Да! — едва ли не подпрыгнул восторженно от собственной гениальности он. — Насколько я помню, в одной из книг профессор Локонс бахвалился, что его египетское заклинание окаменения, спасло небольшую деревню в Шотландии от Горгульи. Горгулья окаменела, — заговорщицки прошептал мальчик.

— Я не думаю, что профессор Локонс способен на… — и тут до главы Визенгамота дошло, что таким образом можно избавиться от надоевшего учителя ЗОТИ, который не только грозился остаться профессором и в следующем году, но и добиться исключения Поттера. Да, это был шанс раскрыть правду миру об этом человеке. К тому же Локонса ему подсунул попечительский совет, а если он спишет нападения на Златопуста, у совета не будет иного выбора, кроме как развязать ему руки. Дамблдор аж подался ближе к студенту, предвкушая скорую расправу над неприятелем: — Мальчик мой, ты серьёзно?! Ты не мог бы вспомнить, в какой книге он это упоминал? — он так увлёкся идеей, что упустил суть воспитательной беседы, которую собирался провести с Поттером. Гарольд довольно ухмылялся: двух зайцев одним выстрелом убил…

* * *

— Серьёзно? Ты произнёс: «О великий Годрик, дай мне сил сражаться» — и меч появился в твоей руке?! — воскликнул Дадли, восхищённо разглядывая меч в руках кузена. В свои руки он его брать больше не рисковал, потому что тот постоянно выскальзывал и резал… В основном руки. Грозясь отрубить их.

Они с Гарольдом сидели в каменных креслах, стоящих вокруг каменного же столика, обнаруженного ими в одном из углов холла Тайной Комнаты, а, вернее будет сказать, холла подземного особняка Салазара Слизерина. Дадли долго ждал момента, чтобы посмотреть на это. Сначала была подготовка к экзаменам, потом сами экзамены, потом ожидание результатов, потом ожидание, пока жертвы нападений очнутся и вот, наконец, за два дня до конца учебного года, он всё-таки мог поинтересоваться тем, что произошло.

— Да. И, кажется, он, как и наши рюкзаки, признаёт хозяина по крови, — кивнул Гарри Поттер, пряча меч самого Годрика Гриффиндора в ножны, а те, засовывая в рюкзак. — На него накапало немного моей, и теперь я не могу от него избавиться.

— Вы-с не потомки Х-хос-зяина, но в вас-с теч-чёт кровь одного ч-человека-с. Инач-че вы не с-смогли бы с-смотреть-с мне в глас-за, — прошипел гигантский змей, который долго что-то вынюхивал, ползая вокруг кузенов, то и дело телепая языком. — Род Х-хос-зяина прервалс-ся. Вы будете моими новыми Х-хос-зяевами-с. — Оба мальчика передёрнулись, но не столько от страха, сколько от… ощущения собственной беспомощности перед гигантской змеюкой.

— Ой! — икнул Дадли. Гарри вздохнул:

— Спокойно, Дад. Он не причинит нам зла, в сотый раз повторяю. Это Саши́. И он очень мудрый собеседник.

— То есть, вместо того, чтобы направить меч на Василиска, ты воткнул его в странный дневник, после чего Том взорвался, а Джинни очнулась? — скрывая дрожь в голосе, уточнил Дурсль и, получив кивок в подтверждение, продолжил: — Ты её вырубил, подправил ей воспоминания, а потом свалился сам от яда этой зверюги…

— Я не с-зверюга-с! — возмутился змей, внушительно шипя и возвышаясь над несчастным Дадли. Тот мужественно пытался игнорировать существование представителя класса пресмыкающихся, который временами так сильно его пугал:

— … но вовремя вспомнил про Философский Камень и исцелился, приложив его к ране. А после вы поговорили со зверю… — Саши мотнул хвостом, вдребезги разбивая одну из сокрытых в тени мраморных колонн, вынуждая Дадли относиться к себе с уважением. — То есть, я хотел сказать, великим королём змей, который понимает английский, Саши́. Он показал тебе расщелину, благодаря которой ты, с Джинни на загривке, вылез на поверхность не без помощи магии. Я ничего не упустил?

— У нас теперь есть убежище в Хогвартсе. А в убежище есть сокровищница и библиотека Салазара с его трудами, и с трудами, которые он изучал. Теперь всё, — уточнил детали Гарольд, взмахом палочки, без всяких вербальных и невербальных заклятий, восстанавливая колонну, под одобрительное шипение Василиска. Как у него это получалось, он и сам не понимал, но научился контролировать желания, из-за чего и стал замкнутым. Его кузен вздохнул, глядя на торжествующую ухмылку:

— Я жалею, что не пошёл с тобой…

* * *

— Фред, Джордж, как я рада вас видеть! — вскричала Молли Уизли, стоило только торопящимся четверым студентам, выйти за пределы барьера платформы девять и три четверти и, заключая близнецов в объятия до того, как они успели слинять. — Идём скорее, нас ждёт праздничный ужин дома.

— Дадличек! — налетело пузатое нечто и на Дурсля. — Прости меня! Я тебя искала, племянник. Искала, как только узнала о случившемся. Почему ты сбежал из приюта? Почему не дождался меня? — сюсюкалась Марджори Дурсль, пытаясь ухватить племянника за давно несуществующие щёчки. Рядом с этими дамами победно ухмылялся Альбус Дамблдор.

— Директор Дамблдор, что вы здесь забыли?! — прищурился Гарольд и тут же воскликнул, когда понял: — Это вы нашли Марджори Дурсль!

— Гарри, мой мальчик, я хотел сделать вам с кузеном сюрприз, — невинно улыбнулся старик, продолжая строить из себя доброго дедушку. — Вы не хотели обременять чужих людей своим присутствием. Но эта уважаемая леди — родная тётя твоего кузена. Ты же не станешь спорить, что Дадли должен расти с роднёй? Я поговорил с этой милой леди, и она согласна принять в свой дом и тебя. — Тётушка Мардж, которую не раз вспоминал Дадли после побега из приюта, и о которой забыл, когда, наконец, прозрел и понял, что за человеком она была, кивала как заведённая. Мальчик-Который-Выжил прищурился: Империо? Зелье подчинения? Конфундус? Или взятка в особо крупных?! Тётка не любила никого кроме своих собак и брата, иллюзий на её счёт кузены не питали. Они знали, что ничто, кроме больших денег или подавления воли, не заставило бы её взять в свой дом двух малолетних беспризорных сирот.

Но деваться им вроде бы было некуда, по крайней мере, не применяя насилия и не привлекая внимание маглов, которые и так уже косились. Используют волшебство в столь людном месте — исключат из Хогвартса за применение магии несовершеннолетними, при отягчающих: на глазах у маглов. Применят силу — их быстро спеленают магией взрослые, которым ничего за это не будет. Особенно, если Дамблдор прикроет их своей должностью Главы Визенгамота. И уж тогда-то он позаботится о том, чтобы кузены не сбежали. Уизли ожидало нечто подобное, поэтому вырвавшись из объятий матери, они быстро скооперировались и встали спинами к спинам Гарри и Дадли.

Спасение пришло, откуда не ждали:

— Какую интересную драму вы разыгрываете, Директор Дамблдор, Мистер Поттер, мистер Дурсль, — лениво аплодировал от барьера Джулиус Нотт, отец Теодора. — Прошу прощения, что прервал, но я как раз хотел пригласить вас, Гарольд, Дадли, и вас, Фред, Джордж, погостить в моём фамильном мэноре. Теодор многое рассказывал о новых, необычных друзьях, и я хотел бы познакомиться с вами лучше. Сын обычно очень скучает летом, потому я вас и приглашаю, — манерно растягивая слова, с чувством собственного превосходства, но не над детьми, а над присутствующими взрослыми, предложил он. — Уверяю, вы ничуть нас не потесните.

— Да, ребят, я буду очень рад! — вставил сам Тео, подмигивая украдкой Гарри и Дадли.

— Лорд Нотт, рад снова вас видеть! — поклонился Гарольд, больше чтобы позлить Молли и Альбуса, чем отдавая дань традициям и вежливости. — Боюсь, у нас просто нет выбора, кроме как согласиться на ваше крайне своевременное предложение.

— Прекрасно, в таком случае, хватайтесь за этот портключ, — Нотт вытащил из-под полы плаща небольшой стальной обруч, диаметром не более двадцати сантиметров. — Уверяю, маглы ничего не заметят. — Теодор, а за ним и кузены, и близнецы, с облегчением ухватились за обруч. И прежде чем их попытались остановить, они одновременно произнесли:

— Прости, тётушка Мардж, но ты всегда семье предпочитала своих собак.

— Прости, мама, мы не вернёмся домой.

И они исчезли в голубой воронке, снова оставляя всех с носом…

Конец Второго Курса

* * *

— Мистер Поттер, я хотел спросить у вас тет-а-тет, почему, зная что и я, и Люциус — Пожиратели Смерти и последователи того, кто убил ваших родителей и пытался убить вас, вы всё равно доверяете нам больше, чем Альбусу Дамблдору? — поинтересовался однажды Лорд Нотт, когда они с Гарольдом остались наедине. Это был третий день летних каникул. Кузены с близнецами не собирались задерживаться в гостях, но всё же решили проявить благодарность и остаться ненадолго.

— Не поймите меня неправильно, Лорд Нотт, — тщательно подбирая слова, судорожно соображал как выкрутиться Гарольд. Не ответить он не мог, от этого зависела благосклонность семьи, а возможно и дружба с Теодором, которую кузены очень ценили. Лгать открыто было нельзя: неизвестно, быть может у лорда был способ выявлять ложь. Рубить правду-матку — тоже. Вот и приходилось импровизировать и проявлять слизеринские навыки, такие, как умение изъясняться обтекаемыми и путаными формулировками: — Я вам не доверяю. Но вы правы: директору я не доверяю сильнее. Моё мнение субъективно, ведь я могу судить, только ссылаясь на старые подшивки Ежедневного Пророка, мнения других людей и на собственные ощущения. Я не знаю, да и не могу знать истинных причин последней магической войны. И всё-таки я не думаю, что причинами Волдеморта, по которым он пытался с вашей помощью свергнуть власть Министерства Магии, и причины, из-за которых вы ему помогали, заключались в ненависти к маглам и маглорожденным и пресловутой чистоте крови. Конечно, мотивы были у каждого свои: кому-то нужны были деньги или власть, кто-то был в бедственном положении и пытался спастись, кого-то преследовал закон, кто-то действительно ненавидел маглов, а кто-то вступил в ваши ряды, чтобы убивать или хотя бы сражаться. Однако вряд ли поводы, заставившие магов вступать в Орден Феникса, возглавляемого Дамблдором, были иными. Они тоже желали удержать власть, засчёт конфискованного у вас пополнить свои счета. Они тоже хотели защитить в первую очередь семьи, а потом уже магическую Британию. А кто-то также вступил ради славы или эго. Сражаться с тёмными силами и прослыть героем, это…

Однако если отбросить в сторону всю чушь о добре и зле, цели Пожирателей Смерти, если разобраться, более-менее прозрачны, понятны, так же как и цели Волдеморта. Это, если не считать непонятные мне мотивы нападений на маглов. А вот цели Дамблдора… С этим сложнее, — скривился Поттер, искренне досадуясь тому факту, что не понимал директора. — Или мне не удалось выяснить всё. Конечно, он желал удержать власть, которую имел после победы над Грин-де-Вальдом. И, как уже состоявшемуся Герою Света, естественно, что люди вручили именно ему надежду на спасение от новой напасти, что подразумевало ещё большее влияние и власть. Но каковы его личные причины — не ясно.

У меня сложилось такое ощущение, что это именно директор Хогвартса создал вас, Пожирателей, и назвал вас тьмой, чтобы ему не потерять влияние на старости лет, — Гарри взглянул Нотту-старшему в глаза, будто вызов бросая. Хотя на самом деле просто решаясь на смелый поступок, высказывая свои мысли и подозрения кому-то кроме брата. Ему это далось нелегко. — Чтобы было с кем сражаться новому герою, которого, как люди сейчас надеются, воспитает старый герой. — Нотт усмехнулся, прекрасно понимая, кого именно подразумевал Гарольд под «новым героем». — Мне это ощущение крайне не нравится, учитывая, как кто-то раздул мою славу тогда, когда я ещё говорить не научился. Вы понимаете? — Лорд Нотт понимал, что мальчишка заставил его задуматься и, возможно, даже взглянуть на «конфликт света и тьмы» под другим углом…

* * *

— Вы уверены, молодые люди, что не желаете остаться? — Большая шумная компания друзей сына Нотту-старшему вовсе не мешала. И всё же он, в отличие от сына, привык к более… уединённой жизни. После смерти супруги при рождении Теодора, он привык, что в огромном доме был только он сам, сын, домовики, да очень редкие гости. Так что втайне радовался, что компания Поттера не собиралась задерживаться. Лишь вежливость заставила его задать этот вопрос.

— Да, Лорд. У нас планы на лето, — ответил Дадли, благодарно склоняя голову.

— Чтож, тогда у меня просьба. Не могли ли вы взять с собой моего сына, куда бы ни направлялись? У меня сложилось о вас впечатление как об ответственном, сознательном молодом человеке, Гарольд, — обратился Лорд к явно главному в компании. Сыну было скучно летом, и с друзьями он расставаться явно не хотел. Нотт не видел причин, чтобы его сдерживать. — Думаю, что общение с вами моему сыну не повредит, и я мог бы отпустить его под вашу ответственность. Боюсь, сам я этим летом буду слишком занят, чтобы приглядывать за ним, а…

— Лорд Нотт, я не против вашего сына, но вы должны понимать, что у меня есть тайны, которые я могу доверить друзьям, но не их родителям, — склоняя голову к плечу и игнорируя радостный, совершенно не аристократичный вопль Тео, серьёзно ответил Поттер. — Если вы согласны с тем, что у Теодора появятся тайны от вас — я возьму его с собой. Со своей стороны обещаю, что мои секреты, которыми я смогу поделиться с Тео, не будут направлены против вас или вашей семьи. Разве что… против ваших планов, и то лишь потому, что я о них не осведомлён.

— Прекрасно. Меня это устраивает, — недолго размышлял сиятельный Лорд. Он уже знал, что кузены жили без опеки совершеннолетних. Не думал, что это правильно, и всё-таки, убедившись, что молодые люди действительно способны заботиться о себе самостоятельно, он смог доверить им жизнь единственного наследника. Защитных амулетов и чар у него всё равно хватало, да и выучка была что надо! Случись что с ним, Лордом, он не сомневался, что сын уже сейчас сможет справиться с делами рода. И всё равно, он не понимал, что его толкнуло на такое доверие.

Домовики быстро собрали вещи Теодора, и его отцу оставалось лишь пожелать молодым людям счастливых каникул, а после их ухода зарыться в подшивки Ежедневного Пророка. Он хотел понять, с чего Мальчик-Который-Выжил решил, что это Дамблдор своими действиями создал, а, точнее, спровоцировал появление Пожирателей Смерти…

* * *

— То есть, ты считаешь, что моя мать не могла быть маглорожденной? — по старой договорённости, на часть лета кузены, вместе с компанией, приехали жить в гости к супругам Фламелям. Перренелль была в восторге от такого количества детей в своём доме. Теодор, любитель артефакторики и зельеделия был в восторге от знакомства с Николасом. Близнецы были вообще на седьмом небе от счастья: это сколько же возможностей для работы над исполнением их мечты о сети магазинов Волшебных Приколов могло им подарить такое знакомство! И первые дней десять, все кроме кузенов привыкали к жизни в крайне интересном и насыщенном магией доме, полном разных необычных штучек, которых не было нигде больше. А потом… Николас, неустанно требовавший называть себя Ником, предложил детям поучиться у него… И для каждого нашлась интересная дисциплина, в которой Фламель был легендой. Тот охотно делился знаниями, умеючи заинтересовывая своими науками. Так что каникулы были и весёлыми, и весьма продуктивными.

По большей части времени, супруги старались быть для детей весёлыми затейниками. Но иногда всё же поднимали серьёзные темы для бесед, например, за обедом. В один из таких моментов, Фред завёл тему рода, выспрашивая, почему его семью называют «Предателями Крови». Николас объяснил, что так называют чистокровных, отказавшихся следовать заветам предков-основателей. Такие теряют поддержку рода, магии рода. Теряют всё. Уизли, по его словам, потеряли всё из-за одного предка, который женился на магле, хотя в магических законах рода это было под строжайшим запретом. В итоге мужчина лишился магии. В его и маглы детях она была, но не имела родовых способностей и обязательств, а значит, они стали, фактически, маглорожденными с чистокровной династией.

Тут-то и зашёл разговор о матери Поттера, которая, по мнению четы Фламель, маглорожденной быть не могла.

— Верно, — согласно кивнула Перренелль. — Маглорожденные или обретённые, рождаются у маглов в случайном порядке, но никогда в одной семье не рождалось больше одного мага. Если твоя мать была ведьмой и сильной, а у твоей тётки-маглы родился сын-волшебник, — она улыбнулась Дадли, — вероятно, что в предках семьи Эванс затесались маги, могущественные и родовитые. Как они стали маглами — вопрос.

— Возможно, имело место быть родовое проклятье, лишающее магии всех потомков до возникновения определённого условия, — вступил в беседу сам Николас, как-то по-особому сверкая глазами. — Например, возможно, ваш род был проклят из мести, и пока месть не свершилась, маги у вас в роду не рождались. А месть не свершилась, до рождения Лили Эванс.

— Разве девушки, выходя замуж, не вступают в род своих мужей? — с искренним удивлением спросил Тео. — Если это так (именно так объяснял мне отец) то то, что вы сказали — бессмыслица, потому что Лили и Петуния Эванс, выйдя замуж, вышли из своего рода.

— Это так, юный Теодор, — благосклонно кивнул легендарный алхимик, создатель Философского Камня. — Вот только бывает, что род девушек сильнее, чем род их мужей. В таком случае часто происходит наоборот: мужья входят в род своих жён. Не уверен, насчёт Поттеров, ведь они ведут свой род от Певереллов, а те, в свою очередь, от ещё более древнего рода. Вам стоит уточнить этот вопрос у гоблинов, молодые люди. Министерство магии Британии запрещает ритуалы на крови, но гоблинам министерство не указ… Вам может это пригодиться в будущем. — Кузены переглянулись. Конечно, возможность узнать родословную, не могла не интересовать сирот…

* * *

— Из Азкабана кто-то сбежал?! — ошарашенно воскликнул Тео. Прошёл уже месяц каникул. Домашние задания были выполнены, как и всё, что было запланировано с семейством Фламель, так что ребята перебрались на хорошо знакомую им площадь Мерлина, в уже практически свои апартаменты одной из гостиниц. И тут же узнали последние новости магического мира — по розыскным листовкам, развешанным всюду. — Не смешите меня, никто на это не способен! Ну, или, по крайней мере, это ещё никому не удавалось.

— Не спеши, друг. Думаешь, могло ли это быть чьей-то шуткой, при таком шуме? — иронично спросил Дадли, кивая на стену в столовой той же гостиницы, которая была, буквально, уклеена плакатами, изображавшими разыскиваемого преступника, словно обоями. — Министерство Магии всю магическую Британию взбаламутило. — Он хотел сказать что-то ещё, но обратил внимание на кузена, который слишком уж пристально и задумчиво разглядывал лицо мужчины на листовке. — Гарри, ты чего?

— Не знаю, — пожал плечами тот, не отрываясь от своего занятия. — Этот Блэк… Его лицо мне кажется смутно знакомым…

— В газете написано, что Сириус Блэк — правая рука Тёмного Лорда, и что именно он выдал местоположение твоих родителей ему, — вставил Фред.

— То есть, он был другом семьи или притворялся им и предал? — резко обернулся к компании Поттер.

— Да! Так считается, — уверенно кивнул Нотт-младший, припомнив кое-что из того, что иногда рассказывал ему отец. — Но это странно, потому что если бы он действительно был правой рукой Тёмного Лорда, то отец упомянул бы его хоть раз. Я знаю имена всех Пожирателей Смерти, — мальчик запнулся, но вспомнив, что в компании этих людей он мог спокойно говорить о преступной в прошлом деятельности отца, расслабился, — и Сириуса Блэка среди них нет. Был Регулус Блэк, но он погиб за несколько лет до гибели Поттеров.

— Если он действительно был Правой Рукой, то его существование могло скрываться, — пожал плечами Джордж, перечитывая вместе с близнецом статью в газете.

— Джордж прав, но за предательство в тюрьму не сажают, а именно в предательстве состоит основное обвинение, — согласно кивнул Дурсль, тоже читавший статью. — За гибель маглов, пусть и аж тринадцати, не дают пожизненное. Как и за убийство волшебника, конечно, если убийство было совершено не с помощью Непростительных. А уж Правую Руку Тёмного Лорда должны были сразу осудить на Поцелуй Дементора. Что-то здесь нечисто. — Ребята переглянулись, соглашаясь по всем пунктам. Некоторое время они задумчиво молчали, и, наверное, каждому пришла в голову мысль о том, что Блэка могли подставить. Но зачем? — возникал вопрос.

— Папа говорил, что тогда гребли многих, как Пожирателей или пособников, и сажали в Азкабан сразу, без суда и следствия, если было хотя бы одно доказательство вины. Это — по закону военного времени, — прищурился Джордж. У них с близнецом возникало ощущение, что они все что-то упустили из вида и это мешало им делать верные выводы. — Сажали на пожизненное без права на помилование. Говорят, там и невиновных много, тех, кого загребли до кучи. Но есть и с метками Того-Кого-Нельзя-Называть, те, кто гордятся убийствами и травлей маглов и маглорожденных. Поэтому чистокровным и не доверяют теперь, потому что у них был мотив: борьба за чистоту магической крови. Правда большинство Пожирателей всё равно отмазались от тюрьмы или погибли. — Все посмотрели на Теодора. Тот пожал плечами, мол, кому же в тюрьму захочется добровольно. Его отцу туда однозначно не хотелось, да и он сам тогда был бы как Поттер, сиротой. Только Гарольд на него и не смотрел. Он хмурился:

— Да, не нравится мне это…

* * *

— Фламель?! Но почему Николас не сказал нам? Наплёл какую-то… — кузены были в шоке, сидя в приватной комнате Гринготса напротив дежурного гоблина, который проводил им ритуал на крови. Результаты были… шокирующими. Николас Фламель оказался много раз «пра» дедушкой кузенов, по материнским линиям. На фоне этого, тот факт, что бабкой Гарольда была урождённая Блэк, родственница сбежавшего заключённого, Сириуса Блэка — как-то терялся.

— Гарольд, он так уверенно говорил о проклятии рода… — заметил Дадли, когда отошёл от шока. Кузены переглянулись: судя по тому, как настойчиво Ник отправлял их на этот ритуал, да и, учитывая некоторые другие оговорки, знаменитый алхимик знал, что они его потомки. Стала ясна как минимум одна причина его помощи.

Но гоблин, в чём-то убедившись во время ритуала, продолжал:

— Что касается вас, Мистер Поттер, то вы пришли к нам вовремя. По законам вашего рода (которые наш банк чтит и уважает, как законы уважаемых клиентов), после смерти главы рода, по достижению наследником тринадцати лет… — если короче, то Гарольд, как чистокровный наследник, получал виллу в Испании в личное пользование, возможность частично управлять финансами, перстень главы рода и ещё парочку полезных артефактов. Гоблин объяснил, что по достижении совершеннолетия Мальчик-Который-Выжил, получит финансовую свободу в использовании семейных богатств и перстень Лорда Поттер, а также место в Визенгамоте. Пока он рассуждал о золоте и возможностях, которые оно давало, другой гоблин принёс три шкатулки. В одной оказался короткий широкий немного загнутый богато украшенный кинжал с гербом Поттеров на вершине рукоятки. В другой шкатулке — цепь-портал в ту самую виллу в Испании, и ещё один экстренный браслет-портал, ведущий куда-то, непонятно куда, ведь этого даже гоблин не знал. Кузены переглянулись, но молча забрали шкатулки. В третьей, самой маленькой шкатулке, оказался перстень главы рода Поттер.

Гарольд только глянул на него, как у самого неприятно засосало под ложечкой. Не любил он подобные… регалии. А судя по взгляду, гоблин ждал, что перстень немедленно будет надет на палец…

— Прошу прощения, но насколько мне известны законы, для того, чтобы получить наследство последнему из чистокровного рода, человеку вовсе не обязательно становиться лордом, — прищурился он.

— Вы отказываетесь от высокой чести быть главой чистокровной семьи? — по лицу — или морде? — гоблина было не сказать, что он удивлён, но вот в голосе такая нотка тренькнула. Нотка удивления крайней степени.

— Что она мне даст, эта честь? — распалился Гарольд. — Поставит на один уровень с лордами, даст один голос в Визенгамоте (один из сотни) и возложит на меня обязательства перед магией и волшебным миром? Нет уж, увольте. Я не собираюсь до самой смерти спасать задницы взрослых, состоятельных волшебников, вполне могущих защитить себя самостоятельно. Судя по подшивкам газет, которые я прочитал — прихода к власти Волдеморта не желал никто, кроме его последователей. Но боролась против этого лишь горстка людей, едва ли насчитывавшая три десятка особей, в которую входили и мои родители. И, тем не менее, мне непонятно почему, но эта самая горстка людей возложила миссию по уничтожению Тёмного Лорда на годовалого младенца. Трусы! Все! И я не собираюсь горбатиться для них.

— Вы отказываетесь участвовать в судьбе магического мира Британии? — теперь уже и на морде гоблина проступило ошеломление. Дадли то ли хмурился, то ли ухмылялся, но Герой Магической Британии, победитель Тёмного Лорда Волдеморта, сам Мальчик-Который-Выжил-Возможно-Из-Ума, этого не замечал, рявкая:

— Я в ней уже поучаствовал!

— И не желаете изменить нашу несовершенную систему к лучшему? — словно не веря услышанному, уточнил работник волшебного банка. Дурсль не выдержал и пнул брата под столом. На Гарри это подействовало отрезвляюще:

— Вряд ли мой голос, пусть даже героя магической Британии (за что, кстати, любому другому присвоили бы орден Мерлина), способен что-то изменить. Да и не уверен, что у меня есть желание участвовать в грязной политике. Я, конечно, ещё скажу своё слово, но не так, — уже спокойно сообщил он, решительно отодвигая от себя шкатулку с перстнем главы рода.

— А как же многочисленные вассалы рода Поттеров? Они все знают о вашем существовании, надеются и ждут вашего возвращения. Их благосостояние и жизни напрямую зависят от вашего социального статуса! — воскликнул гоблин, искренне заинтересованный в том, чтобы богатства не только Поттеров, но и их вассалов преумножались. Ведь это означало и доход банку и возможность вкладывать деньги клиентов в прибыльные мероприятия, благодаря чему общее богатство волшебного народа гоблинов возрастало.

Гарольд переглянулся с кузеном вновь: об этом они не подозревали и никак не могли подумать, соответственно. Однако, это, возможно, несколько меняло дело:

— Чтож, думаю, мне придётся с ними договариваться, — осторожно решил Поттер. — А потому… Кто они?! — Встреча, которая должна была закончиться быстро, в итоге затянулась на много часов. Кузены пытались разобраться в законах вассалитета, основах работы с финансами и прочих мелочах, которым чистокровных обучают с пелёнок.

Итогом встречи стала не только родословная, но и перстень главы рода, который гоблин всё-таки уговорил надеть. Гарри с досадой косился на него, как на врага, и думал о том, какие последствия ему принесёт это решение…

* * *

Примечания:

Ну вот, мой любимый конёк (демагогия) вылез и тут =(

* * *

— Сириус Блэк сбежал из Азкабана… — постукивая пальцами по дубовой столешнице, вслух размышлял Гарри. — Вы говорите, что он — мой крёстный, но он предал меня и моих родителей Тому-Кого-Нельзя-Называть, выдав наше месторасположение?

— Всё верно, Гарри, — важно кивнул Фадж, жадно обгладывая ножку индейки.

Они встретились в банке, и министр не упустил шанса познакомиться поближе с национальным героем и попытаться привлечь его в союзники, в том случае, если он ещё не поддерживал Дамблдора. Конечно, как рассуждал Фадж, ребёнок не был значимым союзником и толку от него было немного, но всё же он был знаменитостью, чьё мнение хотя бы выслушают, в случае чего. Да, мальчишку, как он думал, можно было использовать, несмотря на то, что он был лишь политической пешкой в большой игре за власть. Поэтому-то он и пригласил Гарри с кузеном в один из самых дорогих ресторанов Косой Аллеи на обед.

— Прошу прощения, министр, — робко подал голос Дадли. Министр ему не нравился из-за жадных взглядов, которые тот бросал на кузена, в то время как на него смотрел, словно Дурсль был досадной помехой. Однако всё-таки он был министром, и с этим было невозможно не считаться. — Я достаточно плохо разбираюсь в магических традициях. — Фадж кинул на него нечитаемый взгляд, но полуулыбкой поощрил к продолжению. — Но, например, в магловском мире, крёстные родители — это не просто слова. Это обычно ещё и клятва перед богом или заверенная юристами договорённость. Разве в магическом мире это не так? Я где-то читал, что крёстные над крестниками проводят крестильный ритуал, в котором клянутся магией и жизнью о защите ребёнка…

— К чему вы ведёте, Дадли?

— Если этот Блэк действительно крёстный Гарри (крёстный не на словах, а по традициям), то он не мог причинить вред крестнику, иначе лишился бы магии и жизни. А раз этого не произошло — то и Поттеров он не предавал. Думаю, что должен существовать какой-то документ, свидетельствовавший о крещении… — Фадж судорожно задумался. Мальчишка явно был не промах, раз заметил такую деталь. Действительно, крёстные не могли причинить вред крестникам и их родителям. Если только сами родители не угрожали жизням своих детей. Возможно ли, что Блэк предал Поттеров, чтобы спасти от них Гарри, и что Тот-Кого-Нельзя-Называть шёл в дом в Годриковой Лощине, чтобы убить супругов, но забрать мальчика? Нет. Это бред. Но в таком случае выходило, что Блэк не предавал Поттеров и был… невиновен?! Тоже бред. Хотя, безусловно, стоило в этом разобраться. Суда над Блэком не было, это точно, не говоря уже о применении сыворотки правды. И если глава магического правопорядка и министр того времени, да ещё и вечный глава Визенгамота Дамблдор, засадили на пожизненное в Азкабан безвинного человека, то доказав невиновность потомка и главного наследника древнейшего и благороднейшего чистокровного рода, он может поднять свой рейтинг в глазах общественности. Даже Дамблдору в таком случае, не избежать ушата грязи, что на него выльют. Да, над этим стоило поработать, тем более что скоро выборы…

— Министр, кстати, а вы не знаете, кто та женщина, которая была моей крёстной?.. — как бы невзначай спросил Гарри, сбивая с мыслей. Фадж значительно побледнел: это не та информация, которую ему хотелось бы давать национальному герою.

— Я не думаю, что… — начал он юлить, но под упрямым, немного холодным и проницательным взглядом ярко-зелёных глаз, министр сдался. Положив ножку на тарелку, он осторожно салфеткой вытер пальцы, затем промокнул губы и, тщательно подбирая тон голоса, пояснил: — Не знаю, что нашло на ваших родителей, Гарри, но ваша крёстная — Беллатриса Лестрейндж, в девичестве — тоже Блэк. Она — известная Пожирательница Смерти, после смерти Того-Кого-Нельзя-Называть, вместе с подельниками запытавшая до безумия Фрэнка и Алису Лонгботтом. Бедняги уже много лет лежат в Мунго и не узнают своего сына… — Фадж вздохнул и покачал головой, не очень искренне сочувствуя "беднягам". — Беллатриса в Азкабане, — заметив, что братья желали ещё что-то спросить, и с сожалением покосившись на недоеденную ногу индейки, он сделал вывод, что этот разговор пора заканчивать. Он уже жалел, что рассказал Гарри о крёстной. Ведь дети не умели хранить секреты, а тот факт, что герои света, выбрали крёстной матерью для сына Пожирательницу, да ещё и известную своим безумием — бросало серьёзную тень, как на этих самых героев, так и на министерство, которое всячески поддерживало их легенду. — В любом случае, прошу прощения, у меня много дел и мне нужно идти, — Фадж поднялся из-за стола. — Вы дали мне любопытную тему для размышлений, юноши, и я был очень рад познакомиться с вами, Гарри, и вашим братом лично, — он по очереди протянул кузенам руку для рукопожатия, по-взрослому, что должно было польстить детям. Те её, конечно, пожали, тоже вставая из-за стола:

— Это взаимно, Министр. Было честью отобедать с вами здесь, — ещё и поклонился Дадли с оттенком наигранной подобострастности, которую, впрочем, министр воспринял всерьёз.

— Хорошо. Будьте осмотрительны, молодые люди, — похлопал он по плечам мальчишек, отцовским, покровительственным жестом самоуверенного человека. — Тем более что такой известный преступник на свободе! И Гарольд, вы — наша надежда, — Фадж заглянул национальному герою в глаза и проникновенно произнёс: — Вы должны беречь себя. Тем более что высока вероятность того, что Блэк сбежал, чтобы закончить начатое, то есть убить вас…

* * *

— Льстец. Весь в отца! — улыбаясь, качал головой Гарри, доедая индейку. Министр их оставил, но это не означало, что им нужно было немедленно покинуть ресторан. Тем более что им самим поесть не удалось, в то время как Фадж почти умял целую ногу птицы, пол миски салата и внушительный кусок шоколадного пудинга. — Я до сих пор вспоминаю, как дядя Вернон приглашал в дом влиятельных или богатых гостей, с помощью лести пытаясь всучить им свои дрели и свёрла.

— Не вижу причин ссориться с влиятельными людьми, — пожал плечами Дурсль, ехидно ухмыляясь. — К тому же, не тебе меня судить, кузен. Ты первым стал проявлять безупречную вежливость к аристократам. — Гарольд фыркнул и рассмеялся. Он был навеселе и сам не понимал почему. А вот Дадли это знал наверняка: если бы у него нашёлся родственник, осуждённый, но скорее всего невиновный и не увлечённый бессчётным числом бульдогов — он бы тоже радовался.

— Сначала на ноги встанем, укрепим позиции, а потом будем наживать влиятельных врагов. Иначе они нас слишком быстро раздавят, — поделился мыслями Поттер.

— Я тоже так думаю, брат, — улыбнулся ему кузен, салютуя бокалом сока.

Дети играли во взрослые игры, и хотя ещё не выбрали цель для своей игры, они уже понимали, как нужно действовать…

* * *

Гарри прижимался спиною к кирпичной стене, стараясь не показать страха. Руки тянулись к оружию: правая — к волшебной палочке, левая — к родовому кинжалу или к кастету, которые он прятал за ремнём джинсов в одном месте. И хорошо, что он был в тёмном переулке, без окон. Если что, он надеялся, что сможет за себя постоять. Вот только… ситуация складывалась не в его пользу.

— Ну что, мальчишка, допрыгался? — усмехнулся полноватый мужчина относительно невысокого роста, впрочем, не лишённый спортивной подготовки. Он был одет в спортивный костюм и поигрывал перочинным ножом, подкидывая его в руке. По сторонам от мужичка стояли его шкафоподобные подельники без следов интеллекта на лице, а вокруг них собралось ещё пятеро, спортивных и юрких парней. Все они скалились, глядя на загнанного в угол мальчика. — Мы нашли тебя. Ты думаешь, мы учили тебя профессии, чтобы ты нас подставил и сбежал? Нет, ты нам должен, — ласковым тоном, будто объясняя заблудшему сыну непреложную истину, говорил мужичок, явно главарь… банды. — Должен за кров, пищу, защиту от полиции и за жизнь твоего брата. Помнишь, кто помог вам выжить? Помнишь, кто дал тебе лекарств? Ты должен был быть благодарен мне. Но ты плюнул в протянутую руку помощи, практически всадил мне нож в сердце, Гарольд. Я ведь хотел сделать тебя протеже, наследником, и мне больно, что ты, мальчик, так поступил со мной. А потому, вместо того, чтобы жить и радоваться, помогая своему благодетелю, ты будешь расплачиваться всю жизнь. Это справедливо, — Гарольд молчал. Он был собран и натянут как тетива лука, готовая вот-вот выпустить стрелу в цель. Чтобы выхватить кинжал ему хватило бы двух мгновений, ещё мгновение ушло бы на палочку. Но он не был уверен, что ему хватит ловкости справиться с плохо знакомым оружием. Возможно, врукопашную он смог бы растолкать зажавшую его толпу старых знакомых, а потом дать дёру, и сбежать… в волшебный мир, куда маглы попасть не смогли бы. Ситуация была критичной, наверное поэтому о возможности применения собственной уникальной силы, он даже не подумал…

И, конечно же, он помнил, кому обязан жизнями своей и брата. Помнил, кто нашёл их едва живых на улице, накормил, обогрел и вылечил. Помнил. Но помнил и другое. То, что заставило его сбежать из графства Суррей, перебираясь из города в город и совсем не по-детски путая следы. Он был уверен, что если бы не магия — их нашли бы ещё тогда. И как хорошо, что кузен тогда не задавал вопросов!

Но Гарольд знал, что рано или поздно…

— Или думал, что мы тебя не найдём? — главарь перекинул нож из одной руки в другую и, не опасаясь мальчишки, пусть и загнанного в угол, подошёл к Поттеру, чтобы дёрнуть за курточку и потереть лейбл на ней. — А шмотки-то у тебя не дешёвые, фирменные, гадёныш. Должно быть, хорошо усвоил наши уроки.

— Ага, или нашёл себе нового покровителя, — гнусно усмехнулся кто-то из подпевал, тот, что был ближе всего, имея возможность дёрнуть за длинный хвост волос и провести ладонью по бедру. — Пацан-то хорош собой, и в самом возрасте.

— Признавайся, под кого стелешься? — хрюкнул второй. — Может, ты и нам, своим старым друзьям, покажешь, на что способен, детка? — Вжатого в стену Поттера явственно передёрнуло. Главарю такая реакция понравилась и он, похабно ухмыльнувшись, схватил Гарри за подбородок, проводя пальцами по щеке.

— Мрази… — прошептал Поттер, едва сдерживая злые слёзы. Ему было очень страшно. Страшно до озноба, пронёсшегося по позвоночнику. Нападавшие загоготали и все разом качнулись на свою жертву, надеясь, что смогут знатно развлечься. Герой магического мира такого обращения к себе не выдержал и, со всей силы своего отчаяния, врезал по печени главарю банды, в которой состоял несколько лет назад.

Мужики отпрянули, впрочем, ненадолго, навалившись на Гарри разом и надеясь взять силой. Поначалу Поттер отбивался, по одному выводя противников из драки. Но всё-таки силы были далеко не равны. В мальчишечьих руках не хватало мощи, чтобы тягаться со взрослыми мужчинами, да ещё и в количестве восьми особей. К тому же те, получив довольно-таки ощутимые удары, сообразили, что Гарольд не так прост, и достали кастеты. Поттер свой к тому времени потерял в пылу боя, а до палочки или кинжала просто не было времени тянуться. Его удары становились всё слабее, он всё чаще пропускал атаки мужчин и каждый раз болезненно вздрагивал, теряя ориентацию в пространстве от боли. К горлу его подкатывало отчаяние, обида, безысходность. Он уже не надеялся на победу…

Как вдруг услышал злое рычание собаки в переулке. Мгновением спустя на одного из нападающих бросился большой чёрный пёс. Под вой боли, он просто загрыз человека насмерть. Гарольду это придало сил и он с яростью напал на потрясённых бандитов, даже не заметив, как в нём всколыхнулась магия, помогая. Теперь ему улыбнулась удача и то ли нападавшие растерялись, то ли магия усилила удары, то ли была ещё причина, но вдвоём с собакой, они быстро расправились с шестерыми. Оставалось двое и, к несчастью, кто-то из последних успел нанести мальчику серьёзный удар поддых. В глазах у Гарри потемнело и он, сплёвывая желудочный сок с кровью, осел на землю. Перед тем, как потерять сознание, он подумал, что пёс этот слишком часто попадался ему на глаза последние недели две…

* * *

— Извини, мне больше нечем тебя отблагодарить до утра, — тихо произнёс Дадли, поставив на пол, под нос большого, но страшно худого чёрного пса, тарелку с недоеденным ужином. Этот пёс как-то нашёл его час назад и привёл к кузену, который, залитый кровью, лежал в узком лондонском тупичке переулка, в компании… восьми тел взрослых мужчин, минимум половина из которых была мертва. Дурсль с трудом, но дотащил бесчувственное тело брата до гостиницы, в которой они жили, а, нащупав мантию невидимку за пазухой, протащил его мимо кучи народа в холле в их номер. Пёс, не отставая, трусил рядом. И предоставленной еды ему, похоже, вполне хватило, раз он тихо тявкнул и приступил к трапезе, то и дело, косясь на Гарольда, пребывавшего в бесчувствии.

Дадли занимался в какой-то мере привычным делом, обрабатывая «боевые травмы» брата, который почти всегда лез в драку первым, заслоняя самого Дурсля. Ничего опасного для жизни не было. Только многочисленные ушибы, в том числе и внутренних органов. Магию применять в таких случаях он не умел, поэтому Дадли использовал запас наваренных на зельеделии зелий и магловские лекарства с бинтами и пластырями. Он косился на пса с некой долей опаски и всё же, не выдерживая любопытства, поинтересовался:

— Неужели вам удобнее есть в собачей форме, Сириус Блэк? — пёс подавился едой, не по-собачьи закашлялся и волком уставился на Дадли. Тот пожал плечами: — Да, знаю. Как знаю и то, что вы не причините вреда ни мне, ни моему кузену. У вас было много шансов это сделать, ведь вы следите за нами уже недели две. Мы с Гарри не верим, что это вы предали его родителей, но нам интересно, что произошло. Мы вас не сдадим. — Сириус Блэк, а именно он был анимагом-псом, не сводя глаз с кузена крестника, обернулся человеком, взмахом руки наколдовав себе какую-то тряпку, вместо одежды, после чего продолжил есть, но как человек.

— Почему они напали на него? — сипло спросил он, закашлявшись: ему бы тоже не помешали зелья для здоровья. Но вопросы о его ситуации могли подождать. Важнее было случившееся с крестником. — Да и говорили так, словно давно его знают. — Дадли молчал, и Сириус отчего-то решил пояснить: — Я нашёл вас по зову долга Крёстного и запаху, и следил. Вы — профессиональные воры и…

— Когда погибли мои родители, нас определили в приют, — перебил Дурсль «преступника». — В Гарри тогда проснулась магия, и он творил необъяснимые вещи. Из-за чего нас боялись в приюте и плохо обращались с нами. Не кормили, запирали в подвале, даже немного били… — Из горла Сириуса раздался рык: ему не понравилась жизнь крестника за время, которое он следил за кузенами. — И тогда мы сбежали. Идти было некуда, а на улицах оказалось не так, как мы ожидали. Зверский голод, холод терзали нас неустанно. Я был… избалован, в отличие от брата, и быстро простыл. Меня страшно лихорадило. И, честно говоря, я, наверное, умер бы. Но однажды потеряв сознание, а потом очнувшись, я обнаружил себя в маленькой комнате под тонким одеялом. Гарри рядом не было. Зато был стол, заваленный лекарствами, и записка с почерком Гарри: «скоро приду».

Я не знаю с кем Гарри связался в то время и каким образом доставал нам деньги на жизнь. Боялся спрашивать. И сейчас боюсь. Но он, часто пропадая на целый день, возвращался домой со скромной едой, лекарствами и мелочью, которой с трудом хватало на оплату комнаты. Меня воровать Гарольд научил. У кого научился он — я не знаю. Возможно и у тех людей. Мы ведь не сразу в Лондон попали, мы приехали сюда. Хотя у меня сложилось впечатление, что мы от кого-то сбежали.

— Почему о вас не позаботились маги? — рычал Блэк, не сдерживая маты через слово, забыв, что он не в камере, по соседству с заклятыми врагами, а с детьми. — Ведь множество волшебных семей наверняка готовы были воспитать героя…

Сириусу Блэку предстояло сделать ещё много открытий о людях, о которых он думал, что знает всё…

* * *

— Гарри, ты идёшь?! — с едва скрываемой надеждой спросил Блэк у крестника, приглашая его вместе со всеми в парк аттракционов. Конечно, ему самому предстояло быть лишь собакой, к тому же с намордником и на поводке, но… он был почти счастлив проводить время так. И лишь надеялся, что сын лучшего друга составит ему компанию, но…

— Извини, крёстный, но нет, — жёстко ответил Поттер. Не то чтобы он был против парка аттракционов или Сириуса, просто, он не желал признаваться в этом даже себе, а в магловский Лондон после инцидента выходить боялся.

Очнувшись ближе к утру тогда, он напугал кузена и крёстного случившейся истерикой. Мало того, что он сразу же забился в угол, затем и вовсе запершись в ванной комнате, так ещё и, как девчонка… В общем, отойдя от потрясения, он сильно замкнулся в себе, но это не помешало ему обнаружить в их с Дадли комнате постороннего взрослого мужчину.

Знакомство с крёстным вышло скомканным и прохладным. Да, Дадли ему доверял, полагаясь на какие-то ощущения. Гарольд доверял кузену, а потому позволил Сириусу остаться. Но это не значило, что он согласен был впустить в свою жизнь взрослого человека, который, по идее, был за него в ответе. Пока он присматривался к другу отца, выведывая информацию о родителях, их положительные и отрицательные черты. Он позволял Блэку, о котором прознала вся его компания, вертеться рядом, но не оставлял Дурсля наедине с ним. Не доверял импульсивности характера мужчины, не доверял нотке безумия, наверняка появившейся в Азкабане, не доверял повадкам, озверевшего в тюрьме человека…

Тот, то бросался на поиски Питера Петигрю — виновника в гибели Поттеров и ныне скрывавшегося в своей анимагической форме крыса, принадлежащего Рональду Уизли — то желал сблизиться с крестником, то пытался читать ему проповеди о воровстве и общении с детьми Пожирателей, то просто тихо ел в углу всё, что предлагали. А иногда пытался уговорить его мстить Петигрю за родителей. И хотя человеком он был затейливым, весёлым и очень обаятельным, что приводило в восторг близнецов Уизли, Тео и Дадли — Гарольд всё равно его держался.

А вот самому Сириусу общение с детьми шло на пользу: ему всё реже снились кошмары, он всё чаще улыбался, да и вообще молодел. И собачье тело, в котором ему приходилось пребывать почти всё время, этому не мешало. Он был вполне доволен жизнью. Конечно, его расстраивала холодность крестника, но он осозновал, что в этом просто нужно время.

А ещё он скандалил, не понимая, почему Гарри не хотел мстить Питеру, почему не считал Волдеморта врагом, когда те убили его семью! Крестник объяснял, что родители его защищали не для этого. Но Сириус отказывался принимать такую точку зрения, жаждал мести за лучших друзей… Это было единственным, что портило ему жизнь — это мысль о Петигрю. Он должен его найти и убить. Просто должен!

* * *

* * *

— «Купе Гарри Поттера»? Серьёзно? — ошеломлённо покосился Гарольд на близнецов, проходя мимо уже третьей двери с кричащей табличкой. Хогвартс Экспресс был полон, а потому ребята лишь порадовались тому, что близнецы отправились на вокзал раньше всех, чтобы занять места и не попасться на глаза семье.

— В каждом вагоне…

— Всего поезда! — гордо воскликнули они.

— Зачем? — спросил Дадли.

— Мы сидим в купе старост, — пояснил Джордж, картинно открывая дверь купе с табличкой «старосты». — Здесь нас не побеспокоят, ведь мало кто знает, что купе старост всего два и сами старосты редко в них сидят… — Близнецы помогли закинуть вещи младшекурсникам их компании и все расселись на мягкие полудиваны. До отправления поезда оставалось чуть меньше часа.

В этом году полдороги из Лондона в Хогсмид, половина студентов провели в поисках Мальчика-Который-Выжил-Даже-С-Сириусом-Блэком. Но найден он так и не был, хотя мирно и беззастенчиво дрых у Дафны Гринграсс (единственной нашедшей своего героя) на коленях…

* * *

— Мы же ещё не приехали? Тогда почему остановились?! К тому же на мосту?! — со странной паникой в голосе, поинтересовался у компании Дадли. Он только что что-то предвидел, тени, страх, крики…

— Дед сказал, что по пути поезд будут досматривать Дементоры, стражи Азкабана, — тихо ответила Дафна, беспокоясь за младшую сестру, которую оставила с другими друзьями. — Они ищут Блэка. — Стоило ей договорить, как свет в купе, как и во всём поезде, погас, по стеклу, металлу и пластику стала расползаться изморозь. Дверь стала медленно открываться, и в сумеречном свете ребята увидели тень чернее чёрного. Она была закутана в тонкое чёрное тряпьё и, словно летела над полом, а не шла. Дементор. Он вдыхал воздух, благодаря чему тонкая ткань на том месте, где должно быть лицо, шевелилась и втягивалась. Ребята видели пустые глазницы и беззубый рот. Да и само существо было, словно обтянутый чем-то человеческий скелет, разве что роста более высокого, чем среднестатистический взрослый человек. Дементор искал жертву. Дементор дышал. И с каждым его вдохом из ребят будто выкачивались все положительные эмоции, вызывая ощущение, что радости, счастья никогда и вовсе не было в мире. Он оставлял за собой тоску и чувство безысходности. А ещё холод. И действовал он так на всех, кроме Гарольда.

Гарри слышал крик своей матери, но не впервые. Гарри видел искажённые болью лица Дурслей, сгорающих заживо в его огне. Гарри видел пустой взгляд и слышал, как ему казалось, предсмертные хрипы смертельно больного кузена, ради которого он связался с ужасными людьми. Гарри видел, как наживую вскрывали тело маленькой девочки, которая была в сознании, чтобы вырезать её органы, а затем продать их. У него было слишком мало по-настоящему радостных воспоминаний, зато сколько угодно плохих. И, в присутствии дементора, Гарольд чувствовал, как его покидали тепло и надежда. По лицу его текли слёзы, но он их не замечал. Он тянулся к кинжалу предков, чтобы вскрыть себе сонную артерию…

* * *

— Гарольд Джеймс Поттер, КАКОГО ХРЕНА ТЫ… — Дадли орал, материл брата, на чём свет стоит, и слышал бы его весь поезд, если бы близнецы не поставили заглушающее заклятье на их купе. Он был напуган, ведь никогда прежде не замечал за кузеном самоубийственных наклонностей. Они остановили его лишь в последний момент, когда Дементор их оставил, отправившись досматривать следующее купе, и они смогли вздохнуть свободно. Поттера пришлось связать, и теперь всей дружной компанией они выплёскивали на него страх и иные эмоции, которые появились из-за стража Азкабана. Гарри флегматично взирал на друзей, мысленно соглашаясь со всеми их обвинениями. И действительно: чего это на него нашло?! Конечно, в его жизни было целых шесть очень-очень страшных моментов, но он их пережил, справился с эмоциями и…

Он ещё не подозревал, что выделился из толпы ещё и тем, как действовали на него Дементоры. А действовали они на него гораздо сильнее, чем на остальных. Они на всю жизнь стали для него существами, перед которыми он был абсолютно беззащитен…

* * *

— Гарольд, Дадли — это Блейз Забини, — представлял друга Драко. — Блейз, это мои, без преувеличений, друзья, Гарольд Джеймс Поттер и его кузен Дадли Дурсль. Забини отсутствовал почти два года в школе, по… семейным обстоятельствам, — пояснил Малфой. — Но на распределении он был. — После взаимного рукопожатия и положенных у чистокровных расшаркиваний, пытливый слизеринец, искренне надеявшийся найти друзей, в том числе и в лице Поттера, своего, по идее, сюзерена, не удержавшись, ехидно поинтересовался:

— Любопытно, как Мальчик-Который-Выжил, герой и надежда света, потомственный Гриффиндорец, мог подружиться с сыновьями нескольких Пожирателей Смерти, столпов тьмы? — Гарольд закатил глаза, хмыкая:

— Во-первых, мне плевать на принадлежность к факультетам, так же как и на родителей моих друзей. Всегда верил, что дети не должны отвечать за ошибки родителей. Во-вторых, Блейз, на распределении шляпа отправляла меня именно в Слизерин, но брата уже распределили на Гриффиндор, да и общественность ждала от меня этого. Я не решился их разочаровывать. — Дадли и Драко ошеломлённо посмотрели на героя, впрочем, припомнив, что тот говорил о хитрых людях, прячущихся среди тех, кого в хитрости не заподозрят, успокоились. — И в-третьих, в прошлом году меня большая часть школы на полном серьёзе называла Новым Тёмным Лордом и шарахалась от меня, как от прокажённого.

— Тёмный Лорд и около двух десятков его последователей? — вскинув брови, уточнил Забини, припоминая, что ему об этом писали приятели.

— Точно, — подтвердил Теодор. У Блейза загорелись глаза, а потому деловито потерев руки, он снова спросил:

— На каких условиях принимаешь в игру?..

* * *

— Это потрясающе, Гарольд! Тайная комната — это столько возможностей. Здесь же в открытую можно зелья варить! И заниматься Дуэлингом, и… — частил Теодор, как только они оказались в главном зале Тайной Комнаты. Учебный год в этом году начинался в четверг, а потому, отучившись пятницу, кузены решили спуститься в подземелья Салазара Слизерина. На коротком собрании было решено, приволочь и друзей, тех, кому они доверяли. Тем более Саши спал после очень удачной летней охоты и грозился проспать ещё несколько месяцев, изредка просыпаясь. А потом — зима, когда змеи, если не впадают в спячку, то становятся сонными. Да и в присутствии «хозяев», василиск был просто гигантской, но милой зверюшкой.

Сложнее было выбрать, кому доверять. Близнецы Уизли входили в круг доверенных лиц без вопросов. Ещё были Теодор, Невилл и Блейз. Последнему не так доверяли, но он понял, что что-то затевается, а потому напросился, повторив вассальную клятву своего предка Поттерам. Предать он больше не мог. Мальчишки пригласили и Драко, тоже вынудив поклясться в неразглашении секретов. Дафну Гринграсс, Сьюзан Боунс, Ханну Эббот позвали в качестве девчонок, чтобы разбавить компанию. Грейнджер не пригласили. Дадли сказал, что она слишком правильная, и может кому-нибудь доложить о нарушении правил. Да и тот факт, что она маглорожденная, сказался, ведь их презирали многие «доверенные». Впрочем, это не помешало пригласить других детей маглов. Ещё были Терри Бут и Майкл Корнер, с которыми кузены подружились ещё в первый год. Сошлись на теме любви к учёбе, а потом вместе делали исследование по заклинаниям для Флитвика. И Гарольд, и Дадли были в них уверены. До кучи они позвали и Эрнеста Макмилана, и Джастина Финч-Флечли. Короче, компания набралась большая. И никто из «избранных» не удивился тому, что Гарольд отыскал тайную комнату, никто не испугался и продолжал верить, что нападения он не совершал. Это — было очень важно.

Ребята с восторгом осмотрели помещения Тайной Комнаты и собрались обсуждать впечатления.

— Да, здесь даже жить можно, — протянул Корнер с завистью.

— Жаль, что только змееуст может сюда попасть… — Ханна Эббот морщила носик, разглядывая тысячелетние залежи пыли в углах величественного каменного зала.

— У меня есть идея! — воскликнул Малфой, перебивая сокурсницу. Его глаза горели азартом. И, судя по тому, как он вздёрнул подбородок и выпятил грудь, ему снова пришла в голову «гениальная», на его взгляд, идея. Кузены обречённо переглянулись, но Драко пользовался моментом, пока ему внимали все: — Мы все не очень дружим между собой, зато дружим с Поттером, — фамилия была произнесена пренебрежительным тоном. — Так почему бы нам не создать тайный клуб в этом месте? Будем собираться, учиться чему-нибудь, строить какие-нибудь козни… А Поттер будет командовать, потому что без него мы сюда не попадём. — Ребята запереглядывались и воодушевлённо закивали…

— Что думаешь, Гарольд? — вздохнул Дадли, глядя на толпу проверенных друзей.

— Думаю, нам нужна связь, которую не смогут отследить, — задумчиво ответил тот. Лидером он быть не любил, как и шумные компании, но о большом количестве друзей мечтал почти всю сознательную жизнь, ещё с тех далёких времён, когда жил в чулане под лестницей, а кузен с компанией друзей гоняли его по всему Литл-Уингингу. Конечно, неизвестно чем закончится их затея, но она нравилась, как и всё тайное и запретное. Да, Гарри был согласен: идея была хороша, ведь так они могли учиться и развиваться быстрее школьной программы.

В тот миг магия, словно живое существо, затаила дыхание: один из её детей выбрал путь, а значит, мир ожидали значительные перемены…

* * *

— Мистер Поттер, Мистер Дурсль, остались только вы, — улыбаясь, произнёс профессор защиты от тёмных искусств. Он предвкушал увидеть магию и мастерство сына старого покойного друга. Но с другой стороны, боялся, что страх Мальчика-Который-Выжил, может стать страхом для всех. У него было множество предположений о том, чем может обернуться боггарт Поттера. Может, он такой же, как у Джеймса? А может, как у Лили? Может, это лорд Волдеморт? Или под впечатлением от летних событий, юношеское воображение выдаст лицо старого друга и предателя, Сириуса Блэка?

Но ответа на свой вопрос преподаватель не получил. Поттер умел… удивлять:

— Простите, профессор, но я отказываюсь вставать напротив боггарта, — твёрдо и даже пронзительно холодно высказался Гарри, прищурив глаза, сверкавшие как переполненные магией света изумруды. — Мои страхи — это мои слабости, это моё личное дело, моя личная жизнь. Я не желаю их показывать, кому бы то ни было. Этот урок, уж простите, преступен. Это вторжение в частную жизнь и попытка выведать слабости. Я… — Люпин был так ошеломлён совершенно не гриффиндорским ответом студента-гриффиндорца, сына таких знакомых и родных людей, что не сразу смог взять себя в руки. Он понимал, что мальчик его не знает. Но волчья натура считала его частью своей стаи, а потому обиделась на такое отношение к его первому уроку. Наверное поэтому, он и сам по звериному подобрался, сощурился и, поджав губы, проявил упрямство, тем более что оно было справедливым:

— Мистер Поттер, такова министерская программа, и чтобы получить зачёт у меня, вам придётся это сделать. Ридикулюс — это единственное заклинание против боггартов, а студенты третьего курса Хогвартса обязаны научиться бороться с боггартами. Все, без исключений.

— Единственное? — вскинул бровь, точь-в-точь как Нюниус Снейп, Гарольд. — Чтож, — он решительным шагом подошёл к клубящемуся облачку чёрного дыма. Боггарт почувствовал новую цель и пока искал страх, пока формировался… — упустил опасность. Гарри использовал заклинание струи огня, Инсендио. Облачко чёрного дыма вопреки ожиданиям вспыхнуло. Раздался душераздирающий тонкий, почти ультразвуковой писк, после чего Боггарт осел пеплом на пол. — Мой боггарт побеждён, — гордо вскинув голову, отчеканил Мальчик-Которого-Иногда-Называли-Новым-Тёмным-Лордом, демонстративно растирая пепел по полу школьного класса. — И заметьте, профессор, что когда оказываешься наедине со своим худшим кошмаром — трудно сосредоточиться, чтобы осознать, кто перед тобой, и как с ним бороться. Заклинание Инсендио вспомнить проще, чем заклинание Ридикюлюс, и оно… действеннее, потому что не дезориентирует боггарта, а уничтожает. И оно действенно не только против этих тварей. Прошу, поставьте зачёт за урок и моему кузену. Уверяю, Инсендио он владеет превосходно. Да и Ридикюлюс нам несложно будет повторить при случае.

— Задержитесь после урока, Мистер Поттер, — только и мог, что выдать ошеломлённый Люпин. Вскоре прозвенел звонок, и студенты, в том числе и Дадли, записав задания для внеклассной работы, отправились на следующие уроки. Гарольд же послушно ждал. Ремус боялся оставаться с ним наедине, и всё-таки он должен был спросить: — Итак, вы действительно думаете, что мой первый урок преступен?

— Извините, профессор, но да, — убеждённо фыркнул Гарри. — Быть может вы хотели наладить связи между враждующими факультетами таким образом, с помощью общей тайны. Но вы забыли, что мы дети. Дети Пожирателей, дети маглов, которых первые ненавидят, и дети той организации, что создал Дамблдор для борьбы с первыми. Вы действительно думаете, что было хорошей идеей, показать нам страхи друг друга?

— В таком случае, почему же вы сказали об этом, когда очередь дошла до вас, а не в начале урока? Вы спокойно смотрели на страхи ваших сокурсников, — тонко улыбнулся Ремус. Поттер расплылся в улыбке, почесав макушку:

— Туше, Профессор. — Ремус вздёрнул бровь, мол, зачем тогда представление?! — Свой страх я на самом деле не собираюсь показывать кому бы то ни было. Однако это отличный повод поговорить с вами.

— Что вы хотели?! — И Гарольд рассказал всё, что знал о гибели своей семьи, и о том, что Сириус Блэк был к ней непричастен. Он сообщил, что знает о том, что его профессор — оборотень, и что он был другом его родителей, и что Сириус и Джеймс стали анимагами ради него. Рассказал он и о том, что Петигрю жив, и что скрывался в школе в качестве домашнего питомца Рональда Уизли. Напоследок он предложил Люпину встретиться с Блэком…

* * *

* * *

В гостиной факультета Годрика Гриффиндора было тихо, как летом, когда она пустовала, несмотря на кучу народа. Студенты переговаривались едва слышным шёпотом, передвигались тихо, на носочках, как мышки, старались не шуршать пергаментами и не скрипеть креслами, и даже перьями. Да и вообще вели себя крайне странно для самих себя.

А всё дело было в том, что, несмотря на ранний вечер, за одним из столиков сладко посапывал над свеженаписанным эссе по рунам, герой магического мира, победитель Тёмного Лорда и новый Тёмный Лорд, знаменитый Мальчик-Который-Выжил-Но-Не-Выдержал-Школьной-Нагрузки-И-Уснул…

На третьем курсе обучения в Хогвартсе было принято брать дополнительные предметы. На выбор предлагались Алхимия, Нумерология, Уход за Магическими существами, Прорицание, Магловедение и Руны. Со своей тягой к учёбе, Поттер выбрал сразу четыре предмета, убедившись, что их изучение возможно совместить. А выбрал он самое сложное: Алхимию, так как увлёкся ею благодаря Фламелям, Нумерологию, так как с её помощью можно было создавать новые заклинания и ритуалы, а ещё попытаться объяснить некоторые личные способности, Уход за магическими существами, потому что любил животных, и руны. Расписание у него в итоге получилось зверским и занимало всё время с утра и до вечера, кроме выходных. А ведь по каждому предмету задавали внеклассные задания, на которые тоже нужно было найти время. Гарольд не жаловался и справлялся, но уже на первой неделе позавидовал кузену, который взял только Алхимию и Уход.

Все предметы ему очень нравились, и бросать он их не желал. Но задания для них приходилось выполнять иногда и ночью, что лишало Поттера драгоценных, столь необходимых растущему организму нескольких часов сна. Это-то в итоге и сказалось. Поттер был раздражительным и сонным. И как бы гордость не кривилась, а организм взял своё, отправив Гарольда к Морфею прямо в гостиной, прямо на эссе по рунам. На одной его щеке уже отпечатались невысохшие чернила, но голову он перевернул, а потому грозил проснуться красавцем…

Так почему же в гостиной было так тихо? Ведь сон героя, это не повод, чтобы ходить на цыпочках! Но они ходили, потому что час назад, девчонки, Лаванда Браун и Парвати Патил, вернулись с прорицания, где профессор Треллони предсказала Гарольду страшную смерть. Что сказали девчонки национальному герою доподлинно неизвестно, но он орал на них минут двадцать, обвиняя в глупости, а после этого случайным волшебством сжёг все пергаменты в гостиной. Девчонки икали от недавних слёз страха и обиды до сих пор. А Гарри к тому же ещё и спал чутко, а потому стоило кому-нибудь издать звук погромче, как его руки вспыхивали знакомым огнём, в котором сгорело не одно эссе. Вот гриффиндорцы, даже старшекурсники, и не рисковали злить своего личного Тёмного Лорда…

* * *

— Что? Почему гиппогрифы кланяются Поттеру все, хотя он им не поклонился? — воскликнул Рональд Уизли, не замечая, с какой искренней тоской, обречённостью и немым укором, названный им сокурсник смотрел на гиппогрифов, которые действительно поклонились ему, стоило только профессору Хагриду объяснить студентам тему урока, а ему самому подойти к загону с целью выполнить задание учителя. Хагрид растерялся, но, почесав макушку, припомнил информацию из учебника, который сам читал утром, перед первыми занятиями:

— Ах, да, совсем забыл. Это родовая память вида. Дело в том, что гиппогрифов вывели Поттеры, а потому создания до сих пор помнят создателей, благодарны им и готовы служить их потомкам… — В глазах национального героя вспыхнула молния и он, почти с ненавистью, глянул на добродушного полувеликана. Он и сказал бы что-нибудь грубое, а потом навсегда бросил бы уход за магическими существами, вот только гордые полулошади, полусоколы, подошли к потомку создателей и ткнулись клювами в спину, ласково потираясь и выпрашивая внимания и ласки. Гарри восхитили эти создания с первого взгляда: гордые, свободолюбивые, требующие к себе особого отношения, но всё же могущие без труда позаботиться о себе. Так что, при действиях гиппогрифов у него вылетели из головы все посторонние мысли, кроме одной: он хотел напроситься к Хагриду, чтобы поухаживать за этими существами, а может даже полетать на них…

Не успел он об этом подумать, как профессор Хагрид и предложил ему прокатиться, без спросу одной рукой обхватывая мальчика, без усилий поднимая его над землёй и сажая на круп одного из гиппогрифов. Тот сразу сделал короткий разбег по загону и… взлетел. Это было совсем новое ощущение полёта, не похожее на то, которое испытывалось на метле, ведь Поттер чувствовал сильное тело под собой. И всё же, полёт для него был полётом, на чём бы Гарольд ни летал. Восхитительно!

После короткого облёта леса у озера, гиппогриф вернулся в загон, и дальнейший урок прошёл для восторженного Поттера словно в тумане. Он только видел, что гордые создания кланялись в ответ на поклоны не всем. Один из них так и не поклонился Рональду Уизли, что неимоверно злило последнего. Отчего в сердцах он и воскликнул, не сдержавшись:

— Глупая Курица, кланяйся! — Гиппогриф серьёзно оскорбился, закричал, встал на дыбы и полоснул когтями Рональда по руке. Урок был сорван и закончен под подвывания Уизли, уносимого Хагридом в Больничное Крыло, и его же гневные выкрики-проклятия. Рональд был уверен, что раз «чёртовы курицы» подчинялись Поттеру, то он и приказал им игнорировать, а затем и ранить его, самого Рональда Уизли. Это было глупо, но это было неожиданное начало плана Рона по мести Мальчику-Который-Отверг-Его-Дружбу. Это было начало односторонней вражды…

* * *

— Не это ищете, Профессор Люпин? — ухмылялся Гарольд, поигрывая палочкой Ремуса. Как бы то ни было, а он не желал, чтобы этот человек причинил вред его крёстному. Чувствовал ведь, что Люпин ему не поверил и шёл разобраться с предателем, а не на разговор со старым другом. Украсть палочку в темноте тоннеля под Гремучей Ивой, который вёл в Визжащую Хижину, что в Хогсмиде, было несложно даже у оборотня с его инстинктами. Сириус ждал в хижине и не ждал Авады в спину. Гарри позаботился, чтобы он был в относительной безопасности.

— Гарри, верни палочку… — попросил Ремус, понимая, что попал в ловушку школьника, и ошибаясь.

— Я знаю, вы опасаетесь, но, пожалуйста, хотя бы выслушайте Сириуса, — вздохнул Поттер. Он не желал признаваться себе в этом, но приехав в Хогвартс, понял, что к взбалмошному крёстному успел привыкнуть. — Мы треть лета провели вместе и, конечно, у него была масса возможностей меня убить. Но он же этого не сделал… — И столько искренности было в его голосе, которую хорошо чувствовал внутренний волк профессора, что он всё же не смог не рискнуть.

И не пожалел об этом, вернув друга, обретя названного племянника и открыв глаза на истину…

* * *

— Гарри, ты совсем не боишься Блэка? Он же за тобой охотится! — обнимая друга, спрашивала Дафна. Малфой сразу заухмылялся, но ни Гарольд, ни Гринграсс не обращали на это внимания. Несмотря на все подколки, они для себя твёрдо знали, что они просто очень хорошие друзья. Им было спокойно вместе, и всё. Поттеру не нравился никто из знакомых девочек в романтическом смысле.

Они сидели в… подобии гостиной Тайной Комнаты, где, несмотря на ожидания, оказалось тепло, сухо и даже светло, когда загорались предусмотренные магические светильники. Компания собралась всего в третий раз, ведь все утрясали расписание и привыкали к распорядку дня. Да и проблем несколько нашлось, например, как попасть в Тайную Комнату толпой, не попавшись учителям, портретам и приведениям. Чтобы решить этот вопрос, кузенам пришлось вдвоём исследовать тайные залы Слизерина и найти ещё парочку выходов. Они заходили двумя группами с разных сторон. Дадли солгал, что выучил как шипится слово «откройся» на парселтанге, а потому легко проводил свою группу, после чего они встречались с группой Гарольда.

Близнецы варили какие-то свои штучки. Когтевранцы и Пуффендуйцы помогали друг другу с домашними заданиями. Остальные обсуждали события в мире. Ребята пока просто привыкали друг к другу, пытаясь понять, почему Мальчик-Который-Выжил подружился именно с ними.

— Новому Тёмному Лорду моветон бояться пособника старого Лорда, — искренне улыбаясь, ответил «просто Гарри» подруге. Та возмущённо стукнула его кулачком, отчего герой картинно вскрикнул и согнулся пополам. а, увидев, как Дафна снова занесла кулак, рассмеялся и пошёл на попятный: — Ну ладно, ладно. Сириус — мой крёстный. Соответствующий обряд имел место быть. Так что он не может причинить мне вреда, да и моих родителей не предавал. Мы общались летом.

— И вообще, он неплохой парень! — синхронно вставили Дурсль и Нотт, не отрываясь от эссе по зельеделию. Сьюзан Боунс, племянница главы Департамента Магического Правопорядка, навострила ушки. Другу она верила, а тётя говорила ей на каникулах, что с делом Блэка что-то нечисто. У неё появился шанс выяснить что. Доказательств, конечно, не будет. Но будет причина для начала разбирательств. Сьюзан подумала, что Гарри будет не против, если она напишет тёте о его крёстном. А уж если Блэк действительно невиновен — Амелия Боунс сделает всё, чтобы его оправдали.

— Бродяга Сириус — это просто Легенда! — вмешались близнецы, тоже решив открыть малышне пару-тройку своих секретов, таких, как Карта Мародёров.

У компании появилась новая тема для обсуждения, а где-то в Хогсмиде удивительно синхронно чихали два мародёра, отпугивая от Визжащей Хижины (где по легенде было самое большое скопление призраков в Англии) жителей деревни…

* * *

— Мистер Поттер, Мистер Дурсль, так как у вас нет разрешения от опекунов, я не могу пустить вас в Хогсмид, — с искренним сочувствием немолодая профессор смотрела на своих студентов. Ей очень хотелось их отпустить и она, возможно, даже сделала бы это, если бы не сбежал Сириус Блэк и если бы министерство не думало, что он охотился на Гарри.

— Профессор МакГонагл, вы же знаете… — взмолился Дадли, строя самую умоляющую мордочку лица, на которую только был способен и перед которой не мог устоять даже упрямо-настроенный кузен.

— Это не меняет дела. Правило — есть правило! И в нём нет исключений! — резковато высказалась Минерва. У неё, к сожалению, на такие печальные лица был профессорский иммунитет. Да и сам факт мольбы её раздражал, как гордую кошку. И, кроме того, она боялась поддаться слабости…

Но кузены иллюзий на её счёт не строили, резко охладевая к своему декану:

— В таком случае, прошу прощения, — произнёс Гарольд ровным голосом. Кошка МакГи сильно удивилась:

— За что?

— За то, что факультет лишится очков, — ответил Поттер, разворачиваясь по направлению к выходу из кабинета профессора. Минерва, глядя на то, как пустеет её рабочее место, как закрывается дверь, медленно осела в кресло: что же на этот раз задумала эта парочка?!

* * *

— Здесь скучнее, чем мне показалось первого сентября на втором курсе, когда Снейп тащил нас в замок, даже не позволив осмотреться, — зевнул Гарри, сидя на лавке и лениво посасывая леденец. — В Зонко нет ничего хитроумного, такого, чего мы не могли бы создать самостоятельно. В Сладком Королевстве, конечно, вкусные сладости, — тут он причмокнул леденцом, — но это просто магазин. Набрал — и гуляй. От одного вида кафе мадам Падифут меня начинает тошнить. — Кузены синхронно передёрнулись при воспоминаниях о голубках, сердечках и всеобъемлющем розовом цвете. — В пабе мадам Розмерты можно погреться и уютно посидеть за Сливочным Пивом, но там слишком шумно. В Кабаньей Голове — грязно и воняет Дамблдором. В отделении совиной почты и в магазине писчих принадлежностей просто нечего делать. Визжащая Хижина… ну, сам знаешь. — Дадли хмыкнул: они были там накануне вечером, по договорённости с Сириусом. Надеялись задать пару вопросов бывшим аврорам, а застали двух в стельку пьяных алкоголиков. — Я бы с бо́льшим удовольствием и пользой провёл это время в Хогвартсе и на территории.

— Кузен, ты несправедлив! — воскликнул Дурсль. — Хогсмид — это возможность выбраться с территории замка хотя бы куда-нибудь, — поднимая указательный перст как маленькому ребёнку объяснил он. И тут, откуда-то сбоку, раздалось очень-очень удивлённое:

— Мистер Поттер, Мистер Дурсль, что вы здесь делаете? Как вы сюда попали?!

— Теряем очки родного факультета, Профессор МакГонагл… — искренне вздохнули братья, обречённо поднимаясь на ноги.

Впрочем, уже два часа спустя, сидя рядом с кроватью Поттера в Больничном Крыле, Минерва также обречённо думала, что кузенам проще позволять игнорировать запреты и правила, чем препятствовать им. Когда она потребовала от Гарри и Дадли немедленного возвращения в школу вместе с ней, а те засопротивлялись, обещая попасть туда тем же путём, которым пришли — она настояла на своём. Ну откуда ей было знать, что курсировавшие вокруг территории Хогвартса и стоявшие в воротах Дементоры так влияют на Мальчика-Который-Опять-Чуть-Не-Сдох?! МакГонагл думала, что ей не раз ещё явится в кошмарах образ мальчика с остекленевшим взглядом обесцветившихся с ярко-зелёного до бледно-серого глаз, который медленно поднимал волшебную палочку, направляя её себе на горло и почти убивая себя первым вспомнившимся проклятием…

* * *

— Профессор Люпин, расскажите, пожалуйста, как бороться с дементорами? — едва слышно и хрипло прозвучала просьба Гарольда, когда Ремус узнал о случившемся и примчался проведать раненного собственным Альтер-Эго героя. Оборотень вздохнул: он не думал, что в данном случае от его знаний был толк, сомневался, что Гарри сможет освоить необходимые навыки на третьем курсе, но отказать в просьбе не мог. А потому он принялся объяснять теорию…

* * *

* * *

— Вы не слышали? Полная Дама исчезла, а её полотно разорвано! — Весь Хогвартс был взволнован произошедшим. Тем более что и женщина, чей портрет скрывал и защищал вход в башню Гриффиндора, нашлась быстро и рассказала о том, что на неё напал Сириус Блэк, пытаясь проникнуть в гостиную факультета. Школу мгновенно перевели на военное положение. Студентам пришлось спать в большом зале в спальниках на жёстком каменном полу, благо, что с магическим подогревом. Каждое помещение школы обыскивали Дементоры.

А на следующий день Профессор Люпин вызвал к себе кузенов и попросил быть крайне осторожными, ведь весь предыдущий день, вечер и ночь, Сириус Блэк провёл вместе со своим другом, скрашивая для него ночь полнолуния. Братья озадачились. Ведь если не крёстный Гарри пытался проникнуть в гостиную Гриффиндора, например, чтобы достать Петигрю, то кто и зачем это сделал, да ещё и притворившись Блэком?..

* * *

— Не могу поверить, что Дамблдор ни слова не сказал, отпуская нас на рождество! — всё ещё не веря, Дадли оглядывался на удаляющийся Хогвартс.

— Может, понял, наконец, что нас бесполезно останавливать? — хмыкнул довольный, как объевшийся сметаны кот, Гарольд.

— Нет, наверняка же дело в Сириусе. Он же «охотится» за тобой, находясь где-то недалеко от Хогвартса, — покачал головой Дурсль. Это рождество обещало быть по-семейному скучным. Конечно, кузены получили массу приглашений на праздник, но теперь, когда их друзья общались между собой, обидеть кого-то из них не хотелось. Поэтому Поттер и Дурсль отказали всем. Близнецы незадолго до начала каникул получили вопиллер от матери. Только вместо криков и обвинений в нём были слёзы, мольбы и чистая материнская боль, вызванная поступком её детей. Молли скучала и страшно раскаивалась. Поэтому Фред и Джордж решили дать ей шанс, и на рождество отправлялись домой, вместе со всеми братьями и сестрой. Кузены думали, что семью Уизли очень удивят дорогие подарки от этих двоих.

Так что, когда Хогвартс-Экспресс привёз студентов в Лондон, Гарольд и Дадли, ни на кого не глядя и ни с кем не прощаясь, прошли быстрым шагом сквозь барьер, разделявший мир волшебства и мир маглов, быстро покинули вокзал, игнорируя окрики. В ближайшем тёмном переулочке они повстречали большого чёрного пса, а затем воспользовались порталом на виллу Гарольда в Испании. Там они ещё не были, но хотели побывать. К тому же они надеялись, что Фламели составят им компанию. А так как те были далёкими предками семьи Эванс, праздник действительно собирался стать семейным. Сириус тоже был приглашён, но не Ремус, так как тот был предан директору, а кузенам не хотелось сообщать кому-либо о своих передвижениях…

* * *

— Над чем работаете? — с искренним любопытством поинтересовался Сириус, сунув нос в стопки пергаментов. До рождества было два дня и Фламели ещё не прибыли, собираясь сделать это каким-то своим способом, а потому, изучив даже скорее не виллу, а большой коттедж, и познакомившись с семейством домовиков, безмерно счастливых от возвращения хозяина, кузены погрузились в давно откладываемое дело…

— Карта Хогвартса, — буркнул Гарольд. — Мы с кузеном исследовали замок, и теперь я хочу… — он поднял голову и посмотрел на крёстного задумчиво, припоминая, что тот однажды участвовал в создании подобной карты. — Хм, ты не мог бы нам помочь? — Аристократичное лицо Блэка осветил детский восторг. И не только от того, что крестник пошёл по стопам мародёров, но и ещё и от того, что тот сделал первый шаг навстречу ему. — Близнецы показывали нам «карту Мародёров», так что ты хотя бы имеешь представление, как это делается.

— С радостью, Гарри! — воскликнул беглый преступник, сразу же ретировавшись в поисках третьего стула, напрочь забыв о домовиках от счастья. Он споро подключился к работе, давая несметное количество дельных советов, помогая в объединении разных пергаментов с набросками в единую карту и обучая волшебству, которое кузены ещё не проходили, но которое могло пригодиться в деле. Сириус загорелся идеей помощи в создании более совершенной карты Хогвартса, особенно когда обнаружил в схемах то, о чём сам не знал: — О, вы нашли ходы и комнаты, которые не нашли мы?! И это…

— Тайная Комната. Вход только змееустам, — усмехнувшись, пояснил Дадли, который лично зарисовывал почти все (за исключением сокровищницы) помещения тайных комнат Слизерина.

— Ты истинный наследник мародёров, Сохатик! — с восхищением воскликнул Блэк, едва ли не виляя фантомным хвостом. — И ты, Дадли… — кузены переглянулись и хмыкнули:

— Ты уж прости, но «мародёры» — это дурацкое название. Мы выбрали себе другое…

* * *

— Ну вот, теперь, юноша, ты вправе назвать себя полноценным полукровкой, — обратился великий Алхимик, Николас Фламель, к своему потомку, к Дадли, с улыбкой глядя на то, как внуки пытаются выбраться из объятий его любимой Перренелль. — А ты — чистокровный, — обратился он к Гарри, — раз уж Блэк сделал тебя своим наследником. Вы рады?

— Деда, у нас нет предрассудков, но… ты был прав, так действительно легче контролировать магию, — с этими словами, безмерно счастливый от обретения дедушки и бабушки Гарольд, взмахнул рукой, и волосы всех присутствовавших перекрасились из цвета рождественской ели, в нежно-лиловый. К позеленевшим волосам, и даже бровям и ресницам Поттер не имел никакого отношения. Это была проделка старого мародёра, пытавшегося привлечь к себе внимание детей, которым с Фламелями было интереснее, в силу природного более серьёзного отношения к жизни. Сириус был в шоке, узнав, что Лили Эванс была первой ведьмой во многих поколениях сквибов, ведущих род от знаменитого создателя Философского Камня, но, по крайней мере, ему стало ясно, откуда у неё был такой талант в зельеделии и алхимии. Но Блэк всё равно был чертовски против ритуала принятия в род! Чистокровные замашки! Он их презирал и ненавидел, но… Глядя на восторг крестника, чтобы не сломать его хрупкое доверие, Сириус и слова против не посмел сказать. Напротив, даже предложил помощь. Ведь этот чёртов ритуал помог ему официально сделать Гарри наследником, что было задокументировано с помощью гоблинов Гринготса, которым было плевать на то, преступник Блэк или нет.

— И вы впервые в жизни отпраздновали рождество по магическим традициям, преподнеся дары магии. Не удивляйтесь, если в вас проснутся ещё какие-нибудь способности. — Лукаво сверкнул глазами Николас, тут же вздыхая: — Волшебники ныне всё равно, что фокусники, ведь забыв корни, они потеряли право называть себя магами. У вас теперь есть такое право! — это он произнёс торжественно, с гордостью.

— Спасибо, Дедушка Ник, Бабуля Рэне, крёстный. Это — странный подарок на рождество, но, несомненно, он нравится мне больше всех прочих, — искренне и широко улыбнулся Гарри. Дадли только усиленно согласно кивал.

— Я надеялся, что метла тебе понравится больше… — тихо вздохнул Сириус Блэк, которого так никто и не услышал…

* * *

— Я НЕ СТАНУ ЛОВИТЬ ДЛЯ ТЕБЯ ПИТЕРА! И Дадли не станет, — рычал Мальчик-Который-Выжил на крёстного отца. Тот разозлённо и огорчённо рычал в ответ:

— Гарри, из-за него погибли…

— Они погибли за меня не для того, чтобы я искал мести за их гибель! — в сердцах выкрикнул Поттер, топнув ногой. Волна магии пробежалась по магической защите дома, впитываясь и укрепляясь. Что и сказать, Поттеры во все времена были импульсивны, а потому придумали, как использовать вспышки ярости и агрессии себе на пользу. Однако Гарольд почувствовал изменения в защите Виллы, настроенной на него. Это сбило с мысли и успокоило. Он раздражённо отвернулся от крёстного и бросил через плечо, прежде чем уйти: — И, в который раз говорю: если тебе месть Петигрю дороже, чем я — катись. Жил без тебя, справлялся со всеми трудностями — и впредь без тебя обойдусь. — Звонко хлопнула входная дверь. Жители и гости дома облегчённо выдохнули. Все, кроме Сириуса: он не мог решить, прав ли его крестник в суждениях или разочаровывал самого Блэка ими. По разговорам он понял давно: Гарри и Волдеморта врагом не считал. Готов был сражаться с ним, если тот нападёт. Но воевать с ним — нет. Стоило признать, Гарольд был не похож ни на отца, ни на мать. Даже внешность, благодаря отсутствию очков и длинному хвосту волос, а также другому оттенку зелени глаз, отличала его от родителей. Не говоря уже о совсем не гриффиндорских, а, скорее, когтевранских взглядах на жизнь, которые вечно придерживались нейтральности по отношению к враждующим сторонам. А если и вставали на чью-то сторону, то скорее на сторону слизеринцев. Блэка всё это задевало за живое. Он был готов принять любым сына Джеймса, друга и брата. По крайней мере, он так думал. Но на деле оказался не готов к тому, что крестник станет попрекать всё, во что Блэк верил всю сознательную жизнь.

Сириусу предстоял тяжёлый выбор…

* * *

— Ардо, — тихонько позвал Гарри. В гостиной Гриффиндора мгновенно появилось низкорослое, лопоухое создание. Ардо был молодым домовым эльфом, которому не нашлось постоянной работы на вилле в Испании. Он был хорошо обучен и иногда помогал другим эльфам, однако этого было мало. Поэтому глава группы эльфов, что ухаживала за виллой, предложил юному хозяину, чтобы Ардо стал личным эльфом. Гарри согласился и притащил его в Хогвартс. — Принеси мне горячего шоколада, пожалуйста, — попросил он эльфа на чистом испанском, скрывая усмешку. Грейнджер звонко захлопнула книгу, над которой корпела, и поспешила покинуть общую гостиную.

Наличие личного эльфа у Мальчика-Который-Опять-Выделился раздражало многих гриффиндорцев, а также вызывало зависть или интерес. Но, согласно уставу Хогвартса, личные домовые эльфы были разрешены. Так что, несмотря на откровенную завистливую ненависть некоторых Уизли, несмотря на презрение к Гарольду, как к рабовладельцу, некоторых Грейнджер, несмотря на явное неодобрение декана и директора, Поттер нагло и на полную эксплуатировал осчастливленное этим фактом создание, радуясь, что эльф не знал английского и понимал только испанский, который помимо кузенов, во всей школе, знал лишь Забини. Так что он мог приказывать эльфу даже нарушать правила, и об этом никто не должен был узнать.

Приятный бонус от наследства Поттеров. Гарольд задумался: может, быть лордом не так уж плохо?!

* * *

— Итак, ты выбрал воспоминание достаточно счастливое для того, чтобы создать заклинание Патронуса? — деловито поинтересовался Люпин на уже втором по счёту индивидуальном занятии. На первом они отрабатывали произношение заклинания, должного помочь Гарри справиться с Дементорами, а также движение палочкой. Плюс Люпин объяснял ему теорию. На этом занятии должна была состояться практика.

— Я не уверен, дядя Рем, что у меня такое есть, — пожал плечами Гарри. — В жизни было много радостных моментов, но ты говоришь, что этого недостаточно, что воспоминание должно быть самым счастливым…

— Но что-то же есть… — растерянно произнёс Ремус. Ему с трудом верилось, что у ребёнка не было счастливых воспоминаний… Хотя… он вспомнил своё детство и помрачнел: да, такое бывает. Он до сих пор вызывал себе Патронуса воспоминанием о дне, когда Сириус и Джеймс прознали о его «пушистой проблеме», но не отвернулись, а надавали тумаков за то, что сам Ремус пытался их избегать. — Попробуй, — попросил он сына Джеймса. Гарри вздохнул и сосредоточился на тех нескольких моментах жизни, в основном связанных с Дадли, в которых он чувствовал себя почти счастливым. Он кивнул Люпину, посчитав, что готов, и тот вскрыл сундук. Из него выплыл Дементор, даже не будучи настоящим, заставляя Поттера вспомнить самые ужасные моменты жизни. Чувствуя, хорошо знакомое в этом году чувство безысходности, он произнёс словесную форму чар, волевым усилием снова вспоминая хорошее в своей жизни, и… ничего не произошло. Гарольд пробовал снова и снова, и снова, и снова, пока мальчишечья воля не поддалась пережитому в далёком прошлом страху, а рука не потянула палочку к шее… — Хорошо, давай постараемся иначе, — вырвал силой палочку у Поттера Ремус, взмахнув в этот миг своей, чем вернул боггарта в исходное положение, заперев в сундуке. Несколько минут потребовалось, чтобы Мальчик-Который-Выжил пришёл в себя и смог продолжить занятие: — Что делает заклинание Патронуса? — спросил Ремус.

— Защищает от воздействия Дементоров и других тёмных тварей.

— Верно, Гарри. Попробуй выполнить его, так, словно ты на трансфигурации. «Чтобы получить результат, нужно представить его и знать, что у тебя получится».

— Это неофициальная трансфигурация, дядя Рем, — хмыкнул Гарри, прочитав эту фразу в учебнике трансфигурации двухсотлетней давности. — Нам ни слова не говорили о вере в свои способности, и о том, что нужно представлять конечный результат.

— Но ведь ты это понял, верно? — лукаво улыбнулся Люпин, на миг показывая вторую, звериную натуру. — Хорошо. Ты должен представить сотканного из света защитника, который прогонит этого боггарта в форме Дементора. — Гарольд честно пытался. Вот только он смутно представлял, что нужно представлять и как это должно выглядеть. Естественно, что у него не получилось. Поттер рассказал учителю о проблеме, и тот, вздохнув, хоть и очень не любил вызывать телесную форму своего Патронуса, всё-таки сделал это. Огромный серебристый волк впечатлил Гарри и подал идею.

— Простите, дядя Рем. Раз вы предложили изменить стандарт обучения этим чарам, то и я позволю себе изменить способ их создания.— Заинтригованный Люпин очень удивился, когда Гарри спрятал палочку в ножны, закрывая глаза. — Я лишь прошу вас не говорить Дамблдору о том, что я на такое способен, — он резко открыл очи, кивая. Ремус послушно открыл сундук, чтобы из него выплыл Дементор, а в следующий момент, после короткого взмаха рукой, в несчастного боггарта буквально вгрызлась огромная серебристая кошка, разрывая того на клочки. А после с видом полной удовлетворённости, кошка прыгнула с сундука на пол и мягко ткнулась в подставленную ладонь создателя носом. Создатель, к слову, был раза в полтора ниже её ростом, когда она сидела…

— Нунду! — не мог своим глазам поверить Люпин. Настоящий телесный Патронус, и какой огромный, и редкий… И опасный, и… на втором же занятии?! И без волшебной палочки и вербального заклинания?!

А Гарольду только и стоило, как в детстве, представить и искренне захотеть, чтобы сложная для маханий палочкой формула заклинания, подчинилась чистой магии…

* * *

— Дадли, ты лучше знаешь Гарри. Как думаешь, если я поймаю Петигрю сам, он… — убито обратился к кузену крестника Блэк. С момента ссоры на рождественских каникулах, Поттер игнорировал крёстного, даже попытки извиниться не проходили. Гарольд вёл себя так, будто у него не то, что никогда не было крёстного, а будто Сириуса Блэка не существовало вообще.

— Я не знаю, Сириус, — вздохнул Дурсль. Он знал упрямство кузена как никто иной, а ещё знал, что тот никогда не думал о том, что он, Дадли Дурсль, тоже ради брата готов был пойти на что угодно. Даже украсть его мантию-невидимку и перед самым отбоем прогуляться мимо Дракучей Ивы в Визжащую Хижину, на встречу с беглым преступником. — Знаю только, что он не желает, чтобы вы убивали Питера, да и вообще гонялись за ним. — Блэк раздражённо рыкнул, мол, в его понимании этот вопрос не требовал обсуждений. Дадли, закатывая глаза и тщательно подбирая слова, продолжил капать на мозги: — Подумайте сами, если Питера просто поймать и сдать аврорату, то вы сможете оправдаться в глазах бывших друзей, министерства, общественности, а Петигрю тогда посадят в Азкабан. Конечно, вам, в таком случае, стоит раскрыть способности анимага, заплатить штраф, зарегистрироваться, но тогда и Питер не сможет сбежать, познав ад, в котором пробыли вы…

Если бы вы попросили Гарри помочь ему поймать крыса, чтоб оправдаться — он бы помог. А чтобы убить…

— Я всё равно ему не нужен, — угрюмо и тихо, почти гавкнул Сириус. На его лице промелькнуло выражение борьбы с самим собой и отчаяние. Дадли почти рассмеялся:

— Это он так говорит. А вы и поверили тринадцатилетнему парню, — покачал головой он. — Гарри привык заботиться обо мне, вот и не позволяет себе побыть беззаботным ребёнком. Из-за меня. Но если бы в нашей жизни появился человек, взрослый, которому мы могли бы доверять, который всегда всецело был бы на нашей стороне в любых конфликтах, который поддерживал бы нас даже в безумии, мягко и незаметно направляя нашу энергию в более мирные и безопасные русла — Гарри мог бы, в таком случае, обернуться совсем другим человеком. — Сириус посмотрел на него нечитаемым взглядом. Дурсль решил додавить: — Я прошу вас, Сириус, подумайте, смогли бы вы взять на себя ответственность за детей, как и положено крёстному сироты или нет?!

Дадли давно ушёл, а Сириус ещё долго сидел и смотрел в пустоту ничего не видящим взором. И, кажется, он выбрал…

* * *

— А-А-А-А, — раздался вопль ужаса посреди ночи в спальне мальчиков третьего курса факультета Гриффиндор, заставивший мгновенно подскочить на ноги без сна в глазах не только всё мужское крыло, но и всю башню факультета и декана этого самого факультета.

В результате пробудки, было очень быстро выяснено, что произошло. Орал Рональд Уизли, потому что видел, как над ним склонился Сириус Блэк с ножом в руке. Поначалу старосты, профессор МакГонагл и директор Дамблдор подумали, что мальчику просто приснилось это, но… Полог его кровати был разрезан явно обычным, магловским, без капли волшебства, ножом. А на полу возле кровати были обнаружены грязные следы мужских ботинок, размера большего, даже чем лапищи у семикурсников. Тут же был опрошен портрет рыцаря, который заменял Полную Даму (пока её полотно восстанавливали), и подтвердилось, что в башню он пропустил мужчину, похожего по описаниям на Сириуса Блэка, и да, у него был пароль, а потому рыцарь даже не заподозрил опасности незнакомца. А пока был шум и гам, тот уже скрылся…

В башне Гриффиндора мгновенно поднялась паника. Впрочем, всех студентов эвакуировали в большой зал, а героического Рональда Уизли, возможно спасшего криком не только свою жизнь, но и жизни сокурсников, отправили в Больничное Крыло на курс успокоительных зелий Помфри.

И всё было понятно, кроме того, зачем же Блэк полез к Рону. Перепутал кровати? Или ему нужно было что-то ещё?

Гарольд не мог уснуть, пребывая в смешанных чувствах. Он дремал во время нападения и видел силуэт нападавшего. Он действительно напоминал Сириуса Блэка, что очень расстраивало Поттера. Ведь в таком случае, его крёстный предпочёл месть.

Правда была одна деталь, которая его смущала: он мог поклясться, что за несколько моментов до того, как сквозь дрёму увидеть силуэт Блэка, крадущегося к кровати Рона, он видел, как всколыхнулся полог его собственной кровати, а ещё мгновением до этого, он чувствовал на виске лёгкий поцелуй сухих ЖЕНСКИХ губ…

* * *

* * *

— Дадли, как он это делает?! — ошеломлённо спрашивал Драко Малфой, глядя на то, как Поттер в раздражении из-за собственных сомнений, по камешку разносил главный зал Тайной Комнаты, вроде бы известными заклинаниями, но, не пользуясь волшебной палочкой при этом. Заклинания же выходили такими мощными, что друзья, почти целый год практиковавшиеся в дуэльном искусстве, боялись выходить против Мальчика-Который-Выжил, когда тот был без палочки.

— Не знаю, но он с детства контролировал магию одним усилием воли, — пожал плечами Дурсль, гадая, что же случилось с братом, что он решил выпустить своё раздражение… так.

Гарри же, после памятного дополнительного занятия у Люпина, в ближайшее собрание их маленького клуба по интересам, решил попробовать и другие выученные заклинания без волшебной палочки. И каково же было его удивление, когда заклинания стали выходить лучше, проще, мощнее. И даже некоторые заклинания уровня пятого курса обучения, которые он выучил самостоятельно и которые с палочкой ему давались с огромным трудом (после использования он чувствовал истощение), без палочки выполнялись очень легко. Продолжив эксперименты, Гарольд выяснил, что невербальная форма ему тоже давалась легче, чем вербальная. Фламель, с которым он с помощью Ардо связался, сказал, что в Гарри проснулись дары магии или, по крайней мере, один из них. В то же время Дадли стал лучшим студентом курса по зельеделию, астрономии и нумерологии, так что Гарри такой ответ устроил.

Он тренировался в любую свободную минутку, а потому выяснил, что становилось легче, когда он через магию высвобождал эмоции. На главный зал Тайной Комнаты всё равно были наложены чары самовосстановления, да и сам Поттер применял и восстанавливающие чары. Комнате его выходка не вредила. Друзьям же оставалось лишь смотреть, открыв рот, и справедливо опасаться вражды с победителем Тёмного Лорда.

Мало кто из них подозревал, что после такого всплеска эмоций, Гарольд становился совершенно беззащитен… Это видели лишь девчонки их компании, утаскивавшие Поттера куда-то в глубины подземелий Салазара Слизерина после тренировок. И даже верный Дадли не желал знать, что девушки делали с его братом, но, возвращаясь, тот подозрительно пах шоколадом…

* * *

— Это твой кот съел Коросту! Короста хорошая крыса, а твой жирный котяра…

— Живоглотик не мог так поступить! И не смей обижать его, Рональд Уизли! — В гостиной Гриффиндора опять было шумно. Студенты морщились, пытались заткнуть себе уши, поставить вокруг себя заглушающее заклятие, просили заткнуться, но, в конце концов, сбегали в местечко потише, на прощанье косившись на Рона с удивлением: подумаешь, пропала старая плешивая крыса, мог бы и новую поймать, что вышло бы дешевле, чем лечить старую. А кот — дурак, если съел её. Ещё заразился каким-нибудь лишаём…

В общем-то, скандал, разыгравшийся между владельцем крысы, по кличке Короста, которая пропала, и владелицей кота, который, как предполагалось, и съел крысу, был интересен только кузенам. Конечно, только в связи с осведомлённостью о том, что пропала не крыса, а анимаг, преступник, пособник Тёмного Лорда и предатель Питер Петигрю. И не то, чтобы их волновала судьба этого человека, скорее волновал выбор другого человека. Братья сомневались в том, что Живоглот съел крыса. Этот кот, конечно, был истинным котом, любящим свежатину и поохотиться. Но ещё он был очень гордым и свободолюбивым животным, и такой мерзостью, как лысеющая Короста, он бы просто побрезговал. Они сомневались и в Сириусе, ведь если тот проникал в Хогвартс одним из секретных тоннелей, его обязательно замечали портреты или призраки. Неужели Питер сам сбежал, понимая, что стены школы больше не безопасны для него?! Или же была другая причина, например, тот лосьон, от выпадения шерсти у домашних грызунов, которым Рон мучил питомца дважды в день ещё с лета?!

Гарольд не выдержал и ляпнул это вслух, и в тот же миг чуть не лопнул от смеха, потому что красный, как варёный рак, беззвучно открывавший и закрывавший рот и смешно размахивавший руками, в попытке подобрать достойное оскорбление Рональд был так умилительно смешон, что свалились все, кто ещё не сбежал. Скандал был прекращён, а инцидент исчерпан, но…

Один злой-злой юноша, планировал страшную-страшную месть…

К счастью, только планировал.

* * *

— Герми, что случилось?

— Какое вам дело, Поттер, Дурсль, Лонгботтом?! — резковато ответила Гермиона.

— Ты расстроена. Но так как кроме нас это никого не волнует, мы решили спросить, — пожал плечами Невилл.

— Я похожа на ту, что любит всем жаловаться? — возмущённо вскинулась девушка, упирая кулачки в бока.

— Нет. Но нам ты могла бы рассказать.

— Я вам не друг. Иначе бы вы брали меня с собой, куда вы там ходите… — в голосе Грейнджер тренькнула обида.

— Может быть, мы не берём с собой девочек, тогда что? — Отрицать, что они «куда-то ходят», Гарольд считал глупым.

— Ага, а Боунс, Эббот и Гринграсс — мальчики, — холодно фыркнула Гермиона. Поттер вздохнул:

— Давай так. Я объясню, почему мы тебя с собой не приглашаем, а ты расскажешь, почему расстроена. Идёт? — Грейнджер, в общем-то, очень одинокая, с подозрением смотрела в зелёные глаза, но всё же кивнула: любопытство победило гордость. — Хорошо. На самом деле, наши собрания… не совсем законны, — пытался подобрать формулировку Гарри. — Конечно, правил запрещающих их нет. Но разрешения мы не получали, да и сомневаюсь, что МакГонагл будет согласна на то, чтобы её студенты изучали школьную программу расширенно, без руководства и контроля учителя. Всё-таки магия — это опасно. Да и директор любит меня контролировать, ведь я же Чёртов-Мальчик-Который-Почему-То-Не-Сдох. А у него будет мно-ого вопросов, если он узнает…

А ты у нас известная любительница правил, к тому же маглорожденная, не выносящая слизеринцев и попрекающая традиции магического мира девушка. Мы, то есть я, побоялся, что ты доложишь МакГи и…

— Вы учитесь?! — ахнула известная заучка, которую многие ребята её потока обошли, как раз те, кто общался с кузенами. Гермиону прошибла обида: почему её не позвали? Она ведь так любила учиться, что плевала на запреты! Но вдруг опомнилась, заметив оговорку: — Стой, причём здесь моё происхождение? Это дискриминация! Да и Финч-Флечли тоже маглорожденный. И Дадли… И твоя мать была маглорожденной, почему ты…

— Джастин родовит в магловском мире. К тому же в отличие от тебя, он не пытается научить магов жить по-магловски, как это делаешь ты. А он — учит традиции мира волшебников и живёт уже по нашим законам. — Грейнджер открыла было рот, чтобы разразиться гневной отповедью, но под взглядами кузенов и Невилла захлопнулась. Она никогда прежде не задумывалась об этом, но ведь они правы: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Она же пытается устроить жизнь окружающих волшебников так, как она привыкла, по-магловски. — А Дадли — не маглорожденный, как и моя мама, — закончил Поттер. Грейнджер бы поспорила, ведь она читала в «рассвете и падении Тёмных Сил» о Мальчике-Который-Выжил и его семье, но… вовремя вспомнила, что он сам, должно быть, знает о собственной семье больше. — Я объяснил. Теперь твоя очередь. — Гермиона подтянула к себе коленки, обняла их и шумно шмыгнула носом:

— Рон достал со своей крысой, Лаванда и Парвати задирают, говорят, что я — замарашка, немодная, нестильная. Мне так одиноко здесь… Даже дома было лучше, — она почти плакала, но сдерживалась. Хоть одинокая слезинка и сползла по её щеке. — Возьмите меня с собой. Я дам Непреложный Обет, что не выдам, чем бы вы ни занимались, если нужно. Только не оставляйте меня… одну. — Гарольд остро пожалел о том, что вообще побеспокоился о зазнавале-Грейнджер, но обратного пути не было.

На следующее собрание они её взяли. Только после клятвы. И не о том, что не выдаст — тут хватило обещания. А о том, что не будет лезть с нравоучениями и задавать вопросы…

Гермионе приходилось очень туго…

* * *

— Гарри, извини меня. — Пока Поттер отдыхал после дуэли на мечах с Малфоем, с которым они практиковались в фехтовании. Его основы Гарри изучил ещё летом с дедой Ником из-за приставшего меча Гриффиндора, но их было мало, а Драко тоже не хватало практики. Этот бой пока ещё мало походил на профессиональный, но оба юноши старались, выкладываясь на все сто, а потому дуэли были зрелищными. И выматывающими. Он едва ворочал языком в пересохшем рту, а потому пил, когда к нему подошла Боунс со странными извинениями.

— За что, Сьюзан? — сипло спросил Поттер, продышавшись после питья воды. Девочка засмущалась и опустила виноватые глаза в пол, впрочем, всё равно твёрдым голосом признаваясь:

— Я рассказала тёте Амелии о том, что ты поведал нам о Сириусе Блэке. — Гарольд не знал, как на это реагировать, но, в любом случае, он понял, что это не главная причина, по которой Сьюзан подошла к нему. Если бы тётя ей не ответила, вероятно, пуффендуйка бы промолчала, значит… Он вопросительно поднял брови, требуя продолжения, и Сьюзан, облегчённо выдохнув и присев рядом, продолжила: — Тётя очень заинтересовалась и кое-что проверила. Она хочет начать разбирательство по делу твоего крёстного, так как нашла массу нарушений в судопроизводстве. Она так поняла, что ты общаешься с Блэком, а потому, на всякий случай, передала тебе портал, — Боунс вручила другу стальной брелок с изображением совы. — Это на случай опасности или если найдёшь существенные доказательства невиновности крёстного. Портал перенесёт тебя к моей тёте.

— Здорово! Спасибо, Сью, — воскликнул Гарри, уверившийся в верности подруги, которую беззастенчиво обнимал.

— Ты не сердишься? — смущённо спросила девушка.

— Ну, пока меня не обвинили в пособничестве беглому преступнику — нет, — философски усмехнулся Поттер. Боунс счастливо улыбнулась. Гарри позвал Ардо, который с готовностью передал им особый шоколад, собственного приготовления, от которого невозможно было заработать кариес или растолстеть…

* * *

— Гарри, о Питере не волнуйся, — флегматично заметил Дадли. — Его сегодня убьют. — Он был бледен, он дрожал. Гарри очень волновался.

— Кто? — сипло спросил он.

— Не Сириус, — просто ответил тот, теряя сознание. Гарольду, терзаемому сотней вопросов, пришлось лишь позаботиться о любимом брате, отлевитировав его в Больничное Крыло…

* * *

— ПИТЕР, СТОЙ, ГРЯЗНЫЙ ПРЕДАТЕЛЬ! — рычал Сириус, на бегу оборачиваясь в большого чёрного пса.

— Сириус, пожалуйста, не надо… — едва слышно себе под нос шептал Поттер. У него было ощущение, что крёстного он потеряет в тот миг, когда тот убьёт крысу.

И как всё пришло к этому? Они все возвращались с ухода за магическими существами. Смеркалось. Вдруг, Короста, которую Рону вернул Хагрид, укусила хозяина и дала дёру в Запретный Лес. За ней кинулся Рон, и Гарольд не сдвинулся бы с места, отправившись в замок по своим делам, но… за Уизли и крысой бросился громадный чёрный пёс, в котором Поттер без труда опознал Крёстного. Естественно, это заставило его резко поменять планы.

На бегу заглянув в новенькую карту территорий Хогвартса и Хогсмида, он убедился, что кузен всё ещё на попечении Помфри и что в направлении Дракучей Ивы двигался Люпин, не столь давно отобравший старую карту Мародёров у близнецов. В итоге, все они, и оставшиеся в живых Мародёры, и он, Гарольд, и Рональд собрались в Визжащей Хижине. Уизли узнал о тайне своего питомца, убедившись в том, что его личный враг, Поттер, помогает преступникам, а потому тот самый враг, Мальчик-Который-С-Ним-Не-Подружился, приложил его об стену, предварительно подправив память.

Сириус с Люпином поговорили с расколдованным Петигрю и, к счастью Гарри, не собирались его убивать, желая отправить предателя в Азкабан. На радостях, Поттер простил крёстного, игнорируя мольбы Питера о пощаде. Потом объявился Снейп, и его тоже пришлось вырубить, но крыс, воспользовавшись моментом, сбежал, едва не убив Люпина. Блэка это разозлило, а потому с огоньком мстительного безумия в глазах он бежал за крысой, чтобы её убить, не понимая, что тем самым, отвернулся от сына лучшего друга…

Гарольд, не замечая, что едва не плачет, молил всех известных богов о том, чтобы остановить крёстного, наблюдая, как сокращала расстояние собака до своей цели. Он уже ни на что не надеялся, как вдруг, из чащи Запретного Леса выпрыгнула тень, мелькнув наперерез крысе. Пёс остановился невольно, и Гарольд задержал дыхание, когда понял, что видит в зубах некрупной чёрной пумы уже мёртвую тушку анимагической формы Питера Петигрю. Пума рыкнула и выплюнула трупик, обошла его и с презрением накинула на тело, на глазах становящегося человеческим, несколько пучков травы, будто пытаясь закопать. А в следующий миг, пума стала… безумного вида женщиной, чья ласковая улыбка, обращённая к Гарольду, совершенно не сочеталась с её лицом…

— Кузина, — поражённо произнёс Сириус. Женщина его проигнорировала, обращаясь исключительно к Поттеру:

— Ну, здравствуй, сын…

* * *

Экзамены были на носу, буквально завтра, а Гарольд сидел в кресле гриффиндорской гостиной без признаков сознания, пустым взглядом уставившись в камин. И кто только не пытался его дозваться — всё впустую. Поттер был глубоко в мыслях.

Накануне ночью, после смерти Петигрю, у него состоялось престранное знакомство с крёстной матерью. Беллатриса Лестрейндж была безумна во всём, кроме всего, что касалось крестника. Разве что, она считала Гарри своим кровным сыном… Но это мелочи. Она сбежала из тюрьмы, когда узнала о побеге кузена. Для анимага вида пумы, чёрной, как и все Блэки, это было несложно, если не считать преодоление пролива, разделявшего Британию и остров Азкабана. Всё-таки кошки воду не любили.

У неё, как и у Сириуса, была цель: убить Питера, виновного в смерти другого её кузена, Джеймса Поттера, и в покушении на их общего сына. Сириус в этом месте объяснял, что они проводили над Гарри разные ритуалы крещения. И если он сам, в случае смерти Джеймса, оставался просто крёстным, то в случае смерти Лили, матерью Гарольда становилась Белла. Не совсем кровной, скорее магической. Но Азкабан повлиял на её психику, и это забылось. Тем более что Беллатриса была бесплодна. А в детстве дружила с Джеймсом так крепко, что их родители были уверены в скорой помолвке, несмотря на близкородственную связь. Так что Гарольда Белла искренне считала сыном.

Крёстная страшно раскаивалась в преступлениях и в том, что служила Волдеморту, к которому её привёл случай. Раскаивалась, но не оправдывалась. Сириус винил безумие Блэков в её поступках. Но главное не это, а то, что Белла молила о шансе. И Гарольд, находясь под сильным впечатлением, дал ей его, чувствуя, как его магия, впитывается в преступницу и как-то… меняет. Уже немного очухавшись, Поттер, правда, поставил условие: найти способ, если не вернуть здравое сознание чете Лонгботтом, то хотя бы облегчить их состояние. Раз уж именно она довела их. Белла загорелась идеей, словно одержимая этим условием, и, схватив кузена, с помощью портала переместилась, кажется, в Блэк-мэнор. Ну, а Мальчик-Который-Пребывал-В-Шоке остался один на один с трупом Питера, у которого была сломана шея…

Как он тогда сообразил воспользоваться порталом Амелии Боунс — Гарольд не помнил, но смылся с лесной поляны вовремя: вышла из-за туч полная луна и очнувшийся в Визжащей Хижине Ремус Люпин решил пробежаться по лесу в звериной форме оборотня. Гарри слышал его вой, отличный от волчьего, и лишь краем сознания надеялся, что он не загрыз Северуса Снейпа, с которым очнулся в одном помещении.

Амелия Боунс, Глава Департамента Магического Правопорядка, как раз пила кофе, чтобы не уснуть прямо на рабочем месте за недоделанными делами, когда в её кабинет перенёсся Мальчик-Который-Выжил со свежим трупом Питера Петигрю на руках. Женщина-Стальные-Нервы быстро привела Гарольда Джеймса Поттера в чувства и, после нескольких вопросов, погрузила в волшебный сон. Ей самой предстояла трудная ночка… Настолько трудная, что даже утром, отправляя Гарри через камин в школу, она ещё не собиралась домой.

И теперь Поттер заново переживал своё… приключение. Естественно ему было не до экзаменов и не до товарищей! Он только жалел о том, что сдал побег Беллатрисы, рассказав кому-то под сывороткой, что это она убила крысу-Петигрю…

* * *

Неделя экзаменов прошла своим чередом. Гарольд и Дадли знали, что у них хорошие оценки, а потому наслаждались последними деньками в Хогвартсе, лёжа на камнях на берегу озера, лениво обсуждая между собой произошедшее, когда на большой камень спикировал важного вида филин, с привязанным к лапе письмом. Мальчики, проверив послание элементарными чарами, с любопытством вскрыли министерскую печать. Там было приглашение на слушание по делу Сириуса Блэка…

Конец Третьего Курса

Примечания:

По моему, пора менять "миди" на "макси". Лимит в 70 страниц превышен, так что...

Как думаете?

* * *

«Сириус Блэк невиновен!

Гарри Поттер решительно взял дело крёстного в свои руки»

«Питер Петигрю — истинный предатель семьи Поттеров — снова мёртв! В чём заключается опасность незаметных людей?

Мнение эксперта»

«Сириус Блэк подал в суд на Альбуса Дамблдора, магического опекуна Гарри Поттера!

"Ты не имел права становиться опекуном Гарри!"

«Дамблдор: "Сириус ещё в школьные годы был задирой. Боюсь, он плохо влияет на Гарри!"

Дело об опеке над Мальчиком-Который-Выжил Блэк проиграл.

Так ли беспристрастен наш суд?!»

«Беллатриса Лестрейндж, в девичестве Блэк, сбежала из Азкабана!

Сириус Блэк под сывороткой правды подтвердил, что непричастен к побегу кузины!»

«Азкабан не способен удержать Анимагов!

Спецвыпуск»

«Гарольд Джеймс Поттер магическим судом Испании признан эмансипированным совершеннолетним. Запрет на использование волшебства несовершеннолетними снят для национального героя на территории всей Европы и Британских островов единогласным решением членов международной конфедерации магов, в обход её президента, Альбуса Дамблдора»

«Мальчик-Который-Выжил решил пойти против Дамблдора?

Мнение эксперта»

«Фрэнк и Алиса Лонгботтомы признаны вменяемыми и выписаны из Мунго после тринадцати лет тщетного лечения!

Колдомедики разводят руками: чудесное исцеление не их рук дело»

«Что происходит в магической Англии?

Мнение эксперта»

— Коллекционируешь ты их, что ли, Гермиона? — спросил Гарольд у подруги, в гостях у которой они с кузеном пребывали. Он читал заголовки Ежедневного Пророка за последний месяц, стопкой сваленных на рабочем столе девушки, и вздыхал: так и не понял, кто подбил его на весь этот шум. То ли тётя Сьюзан, Глава Департамента Магического Правопорядка, то ли деда Николас, то ли безумная Белла со своей не менее безумной тёткой Вальбургой.

Абсолютно неадекватная во всём, что не касалось Гарри, крёстная, к слову, оказалась женщиной увлекающейся. А потому уже через три дня, после начала летних каникул, она стояла перед крестником, положив перед ним старинную книгу из семейной библиотеки Блэков авторства… Николаса Фламеля и указывала на рецепт зелья из неё. Основано оно было на лечебном действии Философского Камня и ещё нескольких крайне редких и труднодоступных ингредиентов. Беллатриса тогда сказала, что только это зелье поможет. Гарольд не сомневался, отдавая маленький осколок Философского Камня крёстной. И как же этим доволен был Фламель! Мол, наконец-то, дело всей его жизни будет использовано для того, для чего и затевалось.

Ещё через пару дней зелье было готово, и качество его подтвердил сам Николас. А вот замученный Сириус сообщил, что его безумная кузина ни минуты не спала с того самого момента, как услышала ультиматум Гарольда. После этого Поттер не мог не дать ей шанс. Женщиной она была странной, дикой, непонятной, но крестнику нравилась.

Правда, тогда Гарри и Дадли пришлось ставить на ноги самого Сириуса, ведь у того было слушанье на носу. И… закрутилось. Все эти суды в разных странах, которые одновременно затеяли люди, игравшие не последние роли в жизни кузенов, мотания между островами и континентом, пресс-конференции с журналюгами, без которых (по мнению тех же, не последних людей) было ну никак нельзя, сказались. В какой-то момент всё слилось в единый калейдоскоп событий, и Гарольд перестал различать, где и что, апатично позволяя себя таскать по различным мероприятиям и давно уже не улыбаясь в камеры. Он боялся предположить, что бы с ним случилось, если бы не верный братишка…

Однажды Дадли, остававшийся почти всё время в тени кузена, сказал что-то не запомнившееся, а на следующий день до Поттера вдруг дошёл смысл его слов и он очнулся от тяжёлой апатии, обнаружив себя на собрании Визенгамота, с перстнем Лорда Поттера на руке, голосующего против какого-то законопроекта, протащить который пытался Дамблдор.

Тогда он понял, что всё пошло сильно не так, как ему бы хотелось. А там, где он оказался, и кем за прошедший всего лишь месяц школьных каникул стал — он быть не хотел. Потому и сделал то, что умел лучше всего: прихватив кузена, сбежал туда, где его просто не догадались бы искать. Вариантов была масса: начиная с Франции и заканчивая виллой в Испании. Хотя нет, не заканчивая ею. Ведь раз он вступил в права Лорда как совершеннолетний, то получил доступ ко всем семейным домикам-квартиркам-бунгалкам-гнёздышкам. Однако с них и начали бы поиски, и по закрытому доступу в одном из расконсервированных для жилья домов поняли бы, где они с братом прятались. Вот Гарольд и решил принять приглашение Гермионы, скрывшись на окраинах старого-доброго Лондона в до скрежета зубов волшебников магловском мире.

— Здесь я отрезана от волшебного мира. Ежедневный Пророк — единственный способ узнать новости, — тихо ответила Грейнджер, по-хозяйски гостеприимно наливая друзьям чаю.

— Ничего, что мы у тебя прячемся? — поинтересовался Дадли. Гермиона передёрнула плечами: её отцу не понравилось, что её лучшие друзья — мальчишки. Но он их принял, а для Дэна Грейнджера уже это был подвиг.

— Дом большой. Комнат хватает. Мама с папой не против, а я — только рада, — пожала плечами она. — Трудно удержаться и не написать обеспокоенным друзьям, что вы здесь, — она усмехнулась, доставая из комода последний номер Пророка, на котором крупными буквами значилось: «Мальчик-Который-Пропал. Куда мог деться национальный герой, недавно вступивший в права эмансипированного совершеннолетнего?». — Ты наделал много шума.

— Да. Жаль только, что уже поздно подавать заявку на перевод в другую школу, например, в Дурмстранг или Салемский институт. Сбежать от этого шума — отличная мысль, — передёрнулся в нервном раздражении Гарольд.

— ГАРРИ! Как ты можешь?! — возмущённо воскликнула Грейнджер. — Англия — наш дом, и покидать её в столь непростые…

— А нас здесь ничего не держит, Герми, — спокойно пояснил Дадли. — Мы совсем не патриоты. И не альтруисты, чтобы безвозмездно кого-то спасать. Гарри пытаются использовать в этой стране все, кому не лень. Нас это не устраивает. Так что если что — мы сбежим в другую страну, не задумываясь о патриотизме.

— Но! Но это не правильно! — недовольно и обиженно за родную Англию возмутилась Гермиона. Но других доводов у неё не было: она читала газеты и признавала, что слишком многие пытались прикрыться именем Мальчика-Который-Выжил, словно тот был одеялом, которое можно перетянуть на себя. Грейнджер была умной девушкой и понимала, что самому Гарри магическая Британия жития не даст, пока тот не выкинет что-нибудь этакое, что заставит людей от него отвернуться. Например, если Поттер пустит слух о том, что он — Новый Тёмный Лорд или продемонстрирует совсем не героический цинизм ко всему живому, или…

Ой! Кажется, до умной девочки начало доходить, зачем Гарольд так усиленно обзаводился верными друзьями, при этом формируя у столь любимой им общественности крайне неоднозначное мнение о себе самом. Гермиона поняла: у её друга есть план. Но в чём он заключался?! Она обязана это выяснить! Ради Англии.

* * *

— Да где же носит этого чёртового мальчишку?! — пылал откровенной злобой Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор. Все планы, которые он с таким трудом выверял — катились чертям под хвост с Гарри Поттером! Где он просчитался? Ну где? И как?

Альбус знал, где. Он был слишком самонадеян и не обратил внимание, что при знакомстве с кузенами ему не удалось ни прочитать их мыслей, ни вызвать у них доверие, ни навешать несколько крайне полезных заклинаний. Тогда он подумал, что это случайность, что он напугал мальчишек, а потому они случайным волшебством закрылись от него. Но — нет. Поттер будто видел его насквозь, знал обо всех его планах. Не доверял. И выкручивался из его паутины с лёгкостью. Дамблдор не понимал, как это возможно, но понимал, что так было: Поттер знал.

Директор Хогвартса провёл тщательное расследование в замке и ныне был убеждён, что Квирелла убил мальчишка. И Философский Камень, скорее всего, забрал он. Директор даже знал, где Гарри прятал его — в своём школьном рюкзаке, с заклинаниями облегчения и безразмерности, а также с защитой на крови. Этими сумками тайно и за большие деньги приторговывал лавочник в Косой Аллее, прекрасно зная, что любые товары, имеющие кровную привязку к хозяину (кроме родовых), были запрещены Министерством Магии. И надо же было кузенам купить именно такие рюкзачки! Теперь даже он был не в силах обойти защиту сумок, даже имея кровь Поттера, даже управляя им самим. Альбус даже украсть рюкзак не мог! Досада!

Теперь, после третьего курса обучения Мальчика-Который-Не-Подчинялся-Великому, директор был уверен и в том, что Гарри вытащил Джиневру Уизли из Тайной Комнаты. О, он понял, что мальчишка как-то воздействовал на её память. И Тайную Комнату он действительно нашёл. Приведение Миртл в этом не созналось, внезапно вставая на сторону живого, но она хотя бы сказала, что никто Василиска, живущего в Комнате, не убивал. Почему в таком случае меч Годрика Гриффиндора признал Поттера хозяином? Тот наверняка, после пропажи из кабинета директоров, тоже хранился в чудо-рюкзачке. Хотя, может он и в сейфе Гринготса, но точно у Гарольда. Мало кто знал, но у основателей Хогвартса была маленькая книга с перечнем их личных артефактов, в которой указывались, сменяя друг друга, имена законных владельцев. И Дамблдор очень расстроился, когда вместо своего имени, напротив меча, увидел имя мальчишки.

А Поттер, мало того, что как-то встретился с Сириусом до Хогвартса, несмотря на все ментальные закладки, которые глава Визенгамота так упорно и с такими усилиями, втискивал в голову наследника Блэков, так ещё и поверил ему! У Питера было мало шансов на побег. А тут ещё и безумная Белла сбежала по его душу… Ну кто бы мог подумать, что эта женщина променяет своего хозяина на крестника?! Гарри к тому же ещё и весь год злил директора, сначала быстро переманив Люпина на свою и Блэка сторону, а потом и весь курс таскаясь в Тайную Комнату вместе с дружками. Да, Альбус знал, где вход. Но войти в помещения, найти и открыть которые он мечтал — не мог. Как бы он не пытался повторить те звуки, что издавали кузены при открытии комнаты, ему это не удалось, во многом из-за повреждения гортани в молодости.

Но вот, Поттер свалил на каникулы, куда ему и дорога. И нет бы оставить старика и его планы в покое, позволив сбыться хотя бы одному… Нет! Надо изгадить старику старость полностью! Сначала его усилиями оправдался Блэк. Потом тот подал в суд на него, на своего благодетеля и хозяина, самого главу Визенгамота! Дамблдор обнаружил на его сознании ту же магию, которая исправила воспоминания Джиневры Уизли, и понимал: своего верного сторонника он потерял в тот момент, когда ментальные закладки в нём были разрушены. И дело об опеке над Поттером-то он выиграл и, было, порадовался, но… Чёртов Мальчишка и тут умудрился его обставить, подав в суд магической Испании. А когда там Поттера эмансипировали — он обратился в международный суд, где конфедерация магов, в обход его самого, главы, под поручительство старого маразматика Фламеля, единогласно признала Мальчика-Который-Выжил Лордом Поттером, освободив от всех ограничителей несовершеннолетних. Гарольд, кажется, и сам был не рад такому повороту, но всё равно (чёрт бы его побрал) быстро освоился и голосовал против законопроектов, предлагаемых его, Альбуса, командой. Одного его имени хватало, чтобы сомневающиеся вставали на сторону мальчишки!

Впрочем, он думал, что собранных доказательств причастности Поттера к смерти Квирелла, вполне могло хватить для суда над ним. Это на крайний случай. А пока можно было ещё раз попытаться взять его под контроль.

— Ну, ничего-ничего, — утешал себя Дамблдор, поглаживая феникса, — у меня ещё есть план, которого мальчишке не избежать. На этот раз он попадётся в мою сеть, и у него не останется выбора, кроме как довериться… Уж на этот-то раз я предусмотрел всё. На этот раз я воспользуюсь твоей самой явной слабостью. Берегись, Гарри Поттер, ты ещё станцуешь, под мою дудку…

* * *

— Сынок! — скулила Беллатриса Блэк, маяча перед глазами кузена и портрета тётушки, потому что, не находя себе места от пропажи сына, уже третьи сутки только и делала, что ходила от стены к стене, время от времени, будто зовя Гарольда. Есть, пить и спать она не желала…

— Уймись, Белла! — рявкнул на неё Сириус, мучившийся острым приступом внезапно появившейся мигрени. Крестничек его, конечно, знатно подставил, спихнув помешанную мамашу на его попечение. Всё-таки беглая преступница и просто безумная женщина. Таких без присмотра не оставляют. А где ей самое место? Верно, дома, в Блэк-мэноре, в его доме. И хорошо, что Дадли подсказал новому Лорду Блэку развести кузину с мужем, разорвав брачный контракт над камнем рода. Это внезапно помогло, и Белла стала хоть сколько-нибудь адекватно реагировать на внимание к себе. Но это не спасло её от родового безумия.

— Он пропал, пропал, — раскачиваясь из стороны в сторону с искренним горем скулила она. — Понимаешь? — резко обернулась к кузену, спрашивая почти жёстко.

— Белла! — воскликнула Вальбурга с портрета, тоже мучавшаяся мигренью. Болезнь была в их роду такой же наследственной, как и безумие. — Даже я уже поняла, что с твоим крестником ничего не случится!

— Это ты виновата, мама! — рыкнул вконец доведённый Сириус. — Гарри терпеть не может, когда ему что-то навязывают. А ты ему всё: «Лорд Поттер — то, Лорд Поттер — сё, станешь Лордом — то, станешь Лордом — сё, Лорд должен то, лорд должен сё». — Женщина с портрета самодовольно и насмешливо, так снисходительно, как могла только она, фыркнула:

— Пф! Он вполне способен стать прекрасным Лордом, в отличие от тебя, о мой глупый сын! На Гарольде тлетворно сказывается влияние его кузена, — чуть позже добавила она. Белла мгновенно вскинула голову:

— Дадли хороший, — упрямо сверкнули чёрные глаза, а рука опасно сжалась на волшебной палочке, которую, вопреки опасениям, достал крёстной матери Гарольд. То ли украл у кого-то похожего на Беллу складом ума и способностями, то ли купил на Чёрном Рынке. Но палочка подошла идеально, что сильно усложнило жизнь Сириуса. И за что крестник его так ненавидел?!

— О чём ты, девочка моя? Ты в своём уме? — наигранно удивилась его мамаша. — Хороший, пф. Он же полукровка! — выплюнула Вальбурга Блэк, глядя на племянницу. Белла же внезапно расправила плечи, выпрямилась в полный рост, приняла гордый, независимый и надменный вид. Гарри заставил крёстных родителей привести себя в порядок после тюрьмы, так что, отмывшись, расчесавшись, отъевшись и одевшись, как подобает людям их статуса крови, они с сестрой выглядели весьма внушительно. Особенно когда вставали «в позу», считавшуюся когда-то истинно блэковской. Именно эту позу приняла Белла, услышав, как тётка отзывается о любимом брате её сына. Беллатрисе в Азкабане резко стало плевать на статус крови. И от влияния дементоров её спасала только относительно нейтральная мысль о крестнике, превратившегося в сына со временем. Так что и Дадли, и близнецов Уизли, отщепенцев семьи предателей крови — она приняла весьма благосклонно. Ей было на них всё равно, по большому счёту. Но для её Гарри они были важны, а значит, важны и ей. А она — Блэк, и не позволит, чтобы даже уважаемая тётушка, смела высказываться на этот счёт:

— Мой сын знает, кому можно доверять, а кому нет, — отчеканила Беллатриса пронзительно ледяным голосом. — Даже если это грязнокровки — они могут быть полезны моему сыну. И я попрошу вас, тётушка Вальбурга, не оскорблять моего Гарольда и меня! — На миг женщина с портрета и её живой сын даже замерли: настолько Белла казалась в тот момент адекватной. Впрочем, она тут же снова заскулила и наваждение исчезло.

— Помешанная! — обиженно буркнула Вальбурга. Нет, Гарольд ей нравился. Конечно, он не был воспитан, как подобает его роду, и это чувствовалось. Но также чувствовалось и то, что молодой человек как мог, пытался скомпенсировать пробелы в знаниях, воспитании, обучении. И всё-таки он позволял себе пренебрегать мнением старших, без сомнения более опытных и компетентных людей. Эту черту характера можно оценить и как достоинство, ведь с ней он совершенно не поддавался чужому влиянию. И всё же, его… семейная горячность могла повлечь за собой множество дурных последствий, от которых она, Вальбурга Блэк, могла бы уберечь, слушай он её хоть изредка. Пока же он только молча выслушивал, а делал всё равно по-своему.

Однако Вальбурге не нравилось, что и её старший сын, Сириус, и старшая племянница, Беллатриса, надеялись сделать из мальчишки наследника Блэков. Немыслимо! Неслыханно! Невозможно! Как может один человек стать Лордом сразу двух древнейших чистокровных родов?! Конечно, в Гарольде текла кровь Блэков, благодаря бабке, Дорее Поттер, в девичестве Блэк. В юноше была и магия Блэков, благодаря правильному ритуалу крещения, который выбрал Джеймс Поттер для своей бездетной кузины. И всё же он был Поттером до мозга костей! Если бы сын и племянница Вальбурги знали бы стольких же Поттеров, скольких знала она — не сомневались бы, что Гарольд унаследовал от предков все их как положительные стороны, так и дурные черты характера.

Ну, ничего. Сын был ещё молод и по-прежнему глуп, что не изменил даже Азкабан. Так что, женщина надеялась, что однажды он одумается. Или кто-то заставит его одуматься, тот же Гарольд, к примеру. И тогда у рода Блэк появится шанс на возрождение. А пока приходилось ждать… возвращения причины её и сына мигрени…

* * *

— Что пишут? — с интересом спросил Дадли у кузена, когда вместе с Гермионой вошёл в гостиную, где и застал Гарри за стопкой писем. Которые забирал у сов Ардо, проверял на наличие следилок и порталов, после чего передавал хозяину.

— Артур Уизли у кого-то выбил для семьи билеты на финал чемпионата мира по Квидичу, — пожал плечами Поттер, перечитывая послание Фреда. — Так что близнецы собираются туда с родителями. Слизеринцы там будут однозначно все из наших. Да и вообще… все собираются. Все зовут нас. — Гарольд вздохнул: у него было впервые такое скучное лето, если не считать первого месяца. Всё что они делали у Гермионы — это либо учились, либо таскались в ближайший парк на прогулки, либо по магазинам, либо в спортивный зал, чтобы поддерживать себя в форме. Ему, правда, как новоявленному Лорду, приходилось ещё заниматься деловой перепиской, параллельно изучая ведение дел семьи: он и не понял когда, но дедушка Николас успел натаскать его. Однако много времени это не занимало, да и было неинтересно. Анимагию изучать только в теории тоже было не слишком весело. Настроение Гарри омрачал и тот факт, что они с кузеном, как эмансипированные совершеннолетние могли колдовать, но Гермиона — нет. А если колдовать будут они, то министерство либо подумает, что колдовала Грейнджер и накажет её, либо поймёт, где ошивается Поттер с братом.

В общем, было скучно.

— Вы пойдёте на матч? — с интересом спросила Гермиона.

— Нет, — покачал головой Дадли. — Глупость несусветная этот квидич. Спорт — есть спорт. Время, нервы и деньги, потраченные на него, можно было бы потратить на что-то более полезное.

— Ну, хоть кто-то здравомыслящий! — воскликнула она, вздыхая. — Ладно, я пойду, схожу в магазин. Зайду за продуктами. Вам что-нибудь купить? — Кузены синхронно качнули головами в отрицании:

— Мы встретим, Герм. Чтобы тебе сумки не тащить. Как всегда. — Гермиона благодарно улыбнулась, подумав, что её друзья были на удивление порядочными парнями. И если поначалу её родителям не очень нравилась такая компания любимой дочери, то потом, пожив с ними, они резко изменили мнение. И ещё бы! Жили кузены чисто, прибирали за собой, помогали мыть посуду за всеми, а то и вовсе они готовили, по очереди или вместе. Сами стирали себе одежду и гладили её, чинили если нужно. За продуктовыми покупками они не ходили, но и Гермиону, и её мать встречали, чтобы донести покупки до дома. Странные.

Она взяла сумочку и покинула дом, оставляя друзей наедине. Гарольд мгновенно посерьёзнел:

— Что видел? — Дурсль устало уселся рядом с братом на диван, массируя виски и припоминая:

— На чемпионате произойдёт что-то, что отразится на нашем учебном годе. Дамблдор зол на тебя. Чёрная метка в небе. Змея. Заброшенный дом. Убитый магл. Не то уродливый карлик, не то младенец. Скорее всего, это — Волдеморт, и он хочет возродиться. Оборотное зелье…

— Короче, то же самое, что я видел во сне три дня назад, — вздохнул Гарольд. Дадли кивнул, перехватывая у брата кружку с чаем и делая большой глоток. — М-да. Тучи-то, похоже, сгущаются. Может, рванём в Салем, пока не поздно? — предложил надежда магической Британии. Дурсль смерил его скептичным взглядом и усмехнулся:

— Тебе не надоело устраивать грандиозные побеги?

— Нет. Это — уже даже не привычка, а принцип жизни, — кузены немного напряжённо, но весело рассмеялись.

— Тогда нам не о чем волноваться, ведь мы всегда можем сбежать…

* * *

* * *

— А так всё здорово складывалось… — тоскливо выл Гарольд, сидя на лавке в одном из скверов Лондона.

— «Учёба важнее квидича». «Спорт — это глупо», — передразнивал Дадли Грейнджер. — А как Сью позвала на чемпионат с собой — упорхнула, и только мы её и видели. — Кузены только что лишились надёжного убежища. Их не выгнали, нет. Супруги Грейнджер предлагали им остаться, но без Гермионы (которую Эбботы и Боунсы позвали на чемпионат мира по квидичу, и которая, тут же извинившись перед друзьями и согласившись на приглашение, смылась) в гостях было оставаться просто неприлично. Вот братья и сидели, размышляя, куда бы им податься. В Испании наверняка их кто-нибудь ждал, а заблокировать дом — не выход. Одно дело сбежать ото всех и совсем другое всех игнорировать. У второго — было больше последствий. В Блэк-мэноре была безумная Беллатриса и настырный Сириус с мигренью. Гарольд каким-то образом умудрялся справляться с обоими, да ещё и Вальбургу успокаивать, но всё это ценой жизни большого количества нервных клеток кузенов, ибо Дадли приходилось успокаивать брата, а потому он тоже страдал. Да и странные материнские инстинкты Беллы для Гарри были настолько в новинку, что он чувствовал себя не в своей тарелке. К Фламелям — тоже не стоило. Кузены не сомневались, что их предки обязательно придумают что-то из ряда вон, а отдуваться опять Поттеру. Всё-таки именно они затеяли собрание международной конфедерации магов для признания за правнуками всех прав совершеннолетних. В любимой гостинице на площади Мерлина их наверняка ждал или Сириус, или Тео, или близнецы. В магловские гостиницы заселяться боялся Гарольд после случая в прошлом году. Знал, что главарь его бывшей банды давно в могиле, но всё равно боялся. Это, кстати, было ещё одной причиной их походов в спортивный зал.

— Слушай, а может, посмотрим, куда ведёт портал «на крайний случай», который тебе гоблины на тринадцатилетие из одного из сейфов достали? — предложил Дадли. — Колдовать нам теперь можно, так что постоять за себя сумеем…

— Ага. Особенно, выступая против взрослых боевых магов, драконов, великанов и ещё кучи всякой всячины, у нас отменно получится героически погибнуть, — иронично крякнул Мальчик-Который-Много-Раз-Чуть-Не-Дох. — Героически глупое самоубийство — это как раз стиль «Крысоловов».

— Знаешь, я думаю, что мы придумали самое дурацкое название для нашего тайного клуба, которое только могли, и не понимаю, почему ребята с ним согласились, — с удовольствием переключаясь на другую тему, задумчиво хмыкнул брат Поттера, признавая, что это название всё же лучше «мародёров». — А ещё я думаю, что тебе только волю дай — всё нипочём будет. Давай, дёргай за свою цепь. Походу разберёмся… — Дадли протянул руку кузену, твёрдо, не сомневаясь, и Гарри решил, что совсем не прочь пойти по следу безумных идей брата, коих тот нечасто высказывал. Иногда ведь так хотелось шагнуть в неизвестность. Магия предоставляла такой шанс…

* * *

— М-да, ну и что это? — произнёс Гарольд, как только обнаружил себя с братом на маленьком острове, с одного из краёв которого стояла крепость, а с другой стороны было что-то похожее на заросший сад. В крепости — толстенные стены без крыш, узкие окна, больше похожие на бойницы, и ни намёка на подобие стёкол. Было с берега слышно, как в пустых каменных военных сооружениях свистели сквозняки или подвывали призраки.

— Морской форт времён Тёмных Веков?! — с сомнением высказал догадку Дурсль. Его брата это развеселило:

— Поттер-мэнор, не хочешь?

— Скорее новый корпус Азкабана? — подхватил настроение кузена Дадли.

— Наоборот, старый…

— Но, в любом случае, для современных людей, пускай даже волшебников, это здание совершенно непригодно, — констатировал с разочарованием Дурсль. — Идём отсю…

— Нет, давай прогуляемся, — остановил его Гарольд. Он чуял, что всё вокруг дышало магией…

И какого же было их удивление, когда пройдя сквозь деревянные ворота форта, одна створка которых болталась на одной петле, а вторая и вовсе догнивала на земле, они обнаружили себя в холле роскошнейшего и уютнейшего дома, и добрую сотню домовиков, с поклонами встречавших молодого хозяина. И как же сильно, до слёз хохотали кузены, когда поняли, что попали-таки в Поттер-мэнор…

* * *

— Кого я вижу! Сам Лорд Поттер! — наигранно восторженно воскликнул Северус Снейп, тут же язвительно спрашивая: — А где фанфары?

— Я тоже рад вас видеть в добром здравии, Профессор Снейп, — вежливо улыбнувшись, слегка склонил голову Гарольд. — Как видите, мой новый статус не отменяет необходимости приобретения новых учебников, — пожаловался он. Они с кузеном выбрались из мэнора только когда поняли, что не успели приобрести принадлежностей к новому учебному году. Конечно, время ещё было, но после чемпионата мира по квидичу — они были уверены — в магической Англии какое-то время будут царить суматоха и паника. Не до принадлежностей будет. А вот кушать яблочки, размером с кулак профессора Хагрида, выращенные домовиками Поттер-мэнора в немалом саду на острове, почитывая громкие заголовки газет — будет самое оно. Вот они и выбрались на Косую Аллею, понимая, как сильно сглупили, решив закупить необходимое в Англии, когда во Флориш и Блотс наткнулись на мастера-зельевара. Встреча, кстати, мгновенно привлекла кучу внимания от клиентов магазинчика книг. И это был тот самый момент, которого Мальчик-Который-Умел-Добиваться-Желаемого долго ждал: — Кстати, Профессор, вы мне обещали помочь разобраться в таком тонком искусстве, как зельеделие, помните? Я вас спрашивал однажды… — Любимая кузенами общественность загалдела: «Поттер что-то просил у Снейпа?», «Снейп обещал помочь Поттеру, я не ослышался?!», «А говорили Снейп — Пожиратель. Но тогда Поттер не просил бы у него помощи», «Может, он просто не знает?!», «Вот сейчас и посмотрим, так ли Северус лоялен Дамблдору, как тот думает». Общественная машина работала как хорошо заведённые швейцарские часы, подталкивая зельевара к правильному ответу. У него просто иного выбора не было, кроме как помочь национальному герою и сказать об этом ему немедленно. Иначе… У слухов были блинные руки, а новое судебное разбирательство Северусу было ни к чему.

Наглый мальчишка, но хитёр не по-гриффиндорски, а по-слизерински. Стоило это признать. Так что сквозь зубы Снейп процедил:

— Приходите в школе, Поттер. Я назначу вам время.

— Благодарю, Профессор, — наигранно подобострастно Гарри прижал руку к сердцу и снова слегка склонился, чтобы за длинными распущенными волосами скрыть довольную усмешку.

— Профессор Снейп, а я хотел попросить у вас ученичество… — решил воспользоваться шансом и Дадли. Но этого даже выдержка двойного агента Северуса Снейпа вынести не смогла. Его лицо исказилось от ярости на ненавистных наглецов, и он готов уже был разразиться совершенно некультурной бранью, подсознательно отмечая, что слишком эмоционально реагирует на этих двоих, но…

— О, ведь верно, — Гарольд решил помочь обожаемому брату, который действительно желал ученичества без преувеличений у гения зельеделия. — Если не ошибаюсь, мой кузен лучший в вашем предмете на курсе, если не во всём Хогвартсе. Думаю, вы не пожалеете, если решитесь на его обучение.

— Наглый щенок… — А Снейп внезапно понял, что перепалки с Поттером ему… нравились. Тот был невыносимо нагл и заносчив, прямо как папаша, но не столь прямолинеен и тупоголов. Умел и за живое задеть, не перегнув палку, и оскорбление стерпеть, сохранив лицо и достойно ответив, и свои недостатки признать, подавая их как достоинства. Его бы змейкам у Поттера поучиться так пикироваться на равных со взрослыми. Впрочем, кажется, кое-кто этим и занимался. Хм, а может и не зря ему позволили Лордом стать?!

— Ничего не поделаешь, — развёл руками наглец. — Я, как вы верно заметили, Поттер. А наглость у нас в крови. И всё-таки, этот щенок, — Гарольд ткнул большим пальцем себе в грудь, весело ухмыляясь, — просит у вас помощи, возможно не слишком уважительно, но как умеет. Поверьте, мы с кузеном высокого мнения о вашем таланте зельевара. Настолько высокого, что, несмотря на ваш отвратительный характер и ужасную манеру преподавания, мы просимся к вам в обучение. Сами мы тоже не шёлковые, так что… — Северус почти аплодировал, думая о том, что зря Фадж и Визенгамот, признавая решение международной конфедерации магов без подписи его главы действительным в магической Британии, надеялись использовать национального героя в собственных целях. Этот мальчишка явно не позволит собою манипулировать. Тем более что даже Дамблдор три года делал такие, абсолютно безуспешные, попытки.

— Прекрасно, Поттер. Посмотрим, долго ли мы выдержим друг друга, — язвительно прошипел Снейп. — Жду вас с кузеном второго сентября в восемь вечера в классе. Опоздаете хоть на секунду — на ученичество можете не рассчитывать.

— Приятно было с вами повидаться, Профессор, — синхронно склонились кузены, довольные проделанной работой. Впрочем, поклонов зельевар уже не видел: поспешил скрыться, пока маленькие, явно попавшие не на тот факультет, змейки, не выпросили у него что-нибудь ещё.

Бедный-бедный Северус! Он так и не понял, что навсегда перешагнул через собственные предрассудки и ненависть к сыну соперника и любимой женщины…

* * *

— Читаешь свежий номер Пророка? — тихо спросил Гарри, входя в одну из гостиных. Поттер-мэнор был слишком велик для двух подростков, а потому они использовали лишь одни апартаменты на двоих, пару гостиных, библиотеку и столовую. А в остальную часть дома они старались не ходить, опасаясь заблудиться. Так что найти кузена, которого Поттер не обнаружил в комнате при пробуждении, было несложно. Тот действительно читал газету, которую сам Гарри прочитал ночью, когда её принесли совы. Срочный выпуск, потому и не утром, а после окончания чемпионата…

— Гарри, что ты будешь делать, если Волдеморт возродится? — Дадли сложил газету и внимательным взглядом посмотрел на брата.

— Попытаюсь договориться с ним и остаться нейтральной стороной, — неопределённо пожал плечами Гарольд. Он об этом не думал. Старался не думать. Просто знал, что никогда не считал Волдеморта врагом. Просто на первом и втором его курсах, тот вставал на пути к цели и пытался убить его самого, а задолго до этого, совсем ещё крохотного Гарри напугал крик умирающей матери…

— Он твоих родителей убил, — тихо напомнил кузен.

— Да. Это печально, — вздохнул надежда магической Британии, присаживаясь к брату на диван. — Но я их и не знал, а потому они для меня всё равно, что чужие. Зато благодаря Лорду у меня появился замечательный брат, — тонко улыбнулся он.

— Если бы твои родители были живы, у тебя могли быть и братья, и сёстры…

— История не терпит сослагательного наклонения. У меня есть ты, — твёрдо оборвал кузена Поттер. О том, что было бы, будь его родители живы, он тоже старался не думать. Всё могло бы быть не так радужно, как представлялось сироте. Джеймс, возможно, не принял бы в сыне слизеринские черты характера. Мама, возможно, пожалела бы, что предпочла Поттера Снейпу… И ещё куча нерадостных вариантов. Лучше уж так. Лучше уж они навсегда остались в памяти хорошими, любящими друг друга и своего сына, Гарольда, людьми. Иначе, кто знает, как было бы?

— Ощущение, что ты что-то решил для себя, — вздохнул Дадли, поражаясь спокойной уверенности брата в тот момент, когда его самого глодали тысячи сомнений. — Мне не нравится это. Но я помогу, как и всегда. — Гарри улыбнулся и решил сменить тему:

— Как думаешь, Малфой или Нотт участвовали в этом?

— Спросим у Драко и Тео. Но я думаю, что нет, — задумчиво отозвался благодарный Дурсль. — Им сейчас невыгодно вообще вспоминать о деятельности пожирателей. Нет, скорее всего, внутренний круг не участвовал в нападении.

— Я тоже так думаю, — кивнул Поттер. — Но какой смысл остальным устраивать это шоу? Чтобы напугать обывателей? Предупредить? Или чтобы напугать этот самый внутренний круг?

— Кто знает… — пожал плечами Дадли. Он не мог ответить на эти вопросы. Не мог заглянуть в прошлое или настоящее. Однако будущее виделось ему воинственным и мрачным…

* * *

Примечания:

Считаю, что такой авторский перл как "блинные руки", просто кощунство исправлять, точно так же как "привидение Сыра Николаса"

Примечания:

Уважаемые читатели, начну с...

Мне тут приходят разного рода сообщения\исправления ошибок суть которых склоняется к тому, что я НЕПРАВИЛЬНО ОПИСЫВАЮ ПЕРСОНАЖЕЙ, представляете?

Например, было такое, что, мол, парни, испытывают меньше эмоций, чем девушки, а потому не могут плакать. К тому же мой Гарольд в большинстве случаев описан как малоэмоциональный парень, а тут заплакал. Что за глупость? — спрашиваю я вас.

На конкретном случае поясняю: во-первых, если у героя описано мало эмоций, это не значит, что их нет. Зачастую, это означает, что герой их скрывает от окружающих, это, в свою очередь, значит, что рано или поздно они могут прорваться, в особо острые моменты. (Что и случилось в конкретном случае, когда Гарольд не замечал, что плачет, умоляя высшие силы остановить Сириуса от убийства Петигрю. Пацан чувствителен к смертям, ведь себя считает убийцей. Психтравма детства и тд.) Полагаю, моя ошибка в том, что я плохо это показала. Чтож, признаю, возможно это так. Но мб и ваши претензии вызваны неприятием мужских слёз, м?

Во-вторых, бред сивой кобылы, что парни не плачут или что мужчины не должны плакать. Плачут. И обычно горше, чем девушки. Потому что они не плачут без очень веских причин. Парни даже более обидчивы порой и менее отходчивы.

В общем, предрассудки какие-то, ей-марсу. И, раз уж так не нравятся слёзы юноши, неужели так сложно представить сцену без слёз у Гарри, даже если в тексте они есть? Сделали вид, что не заметили.

Это всё. Приятного чтения!

* * *

— Дадли, Гарри, почему вас не было на игре? Там такое… — Эмоциональный, когда поблизости не было чужих ушей, Драко быстро-быстро рассказывал о произошедшем на чемпионате и о своей роли в этом, когда они встретились на платформе девять и три четверти.

— Читали-читали. К счастью, такое развлечение не для нас, — покивал Дадли, закатывая глаза.

— Да, а эмоциональной встряски нам хватило в начале лета. — Драко понимающе хмыкнул, прежде покосившись на руки Гарольда, где, не скрываясь, болтался великоватый, но не слишком, перстень Лорда.

— Ах, да! Лорд Поттер… — подошёл и его отец, со снисхождением глядя на кузенов, впрочем, без обычной насмешки.

— Лорд Малфой, рад видеть вас в добром здравии, — слегка склонили головы кузены в приветствии. Гарольд чуть тише, чтобы не услышал никто за пределами компании, спросил: — Надеюсь, вас не слишком потрепали слухами из-за случившегося? — Люциус мгновенно опасно прищурился:

— С какой целью интересуетесь, молодой человек? — Однако ответить Поттер не успел, подошёл, наконец, Лорд Нотт с сыном, видимо, несмотря на усилия Гарри, расслышавший вопрос приятеля:

— Люциус, всё в порядке. Лорд Поттер достаточно сознательный молодой человек, желающий сохранить свой нейтралитет, несмотря на козни великих, верно? — лукаво блеснул глазами Джулиус.

— Совершенно верно, — серьёзно ответил Гарольд, при полной поддержке кузена. Лорд Малфой в удивлении вскинул брови, скептично посмотрев сначала на кузенов, а потом и на друга. Лорд Нотт ему уверенно кивнул, мол, молодые люди в курсе забав их молодости, но предрассудков не имеют. И Люциус расслабился, вновь сменив настороженность на снисхождение:

— Чтож, в таком случае, отвечаю: несмотря на россказни любителей почесать языками, репутация моей семьи не пострадала, — немного самодовольно заметил он.

— Искренне рад это слышать.

— А вы, молодые люди, что думаете насчёт случившегося? — спросил Джулиус. — От вас ждали публичного заявления после шумихи в начале лета, но не нашли в списках посетивших чемпионат…

— Мы с кузеном сошлись во мнении, что это глупо: и сам квидич, и нападение после оного, — ответил Дадли, степенно. — Непонятно, кому выгодно сеять панику среди обывателей сейчас. Человек, затеявший это либо глуп и самонадеян, либо у него есть коварные планы… — Старшие Лорды молча переглянулись: им бы очень хотелось знать, кто этот человек…

* * *

— Турнир Трёх Волшебников? Ты что-нибудь слышал об этом? — в один голос спросили близнецы и Грейнджер у Поттера. А у кого ещё, если из всех студентов Хогвартса только у него был свободный доступ к информации высшего органа власти магической Британии? У всех остальных такой доступ если и был, то лишь через родителей или родственников, но такую информацию детям обычно преподносят в качестве сюрприза. Так что до объявления о мероприятии директором, из всех учащихся только один человек мог знать о готовящемся турнире.

Гарольд, морщась и чувствуя прожигающие спину взгляды всех участников клуба Крысоловов, да и не только их, почесал макушку и попытался припомнить…

— Ну, если напрячь память, кажется, меня вынуждали сидеть на заседаниях Визенгамота, посвящённых этому…

— И ТЫ НЕ СКАЗАЛ?! — взорвалась столь любимая кузенами общественность, и отнюдь не только факультета Гриффиндор, но и всех, кто слышал национального героя.

— Пф, как будто мне есть дело до каких-то там турниров… — обиженно буркнул Гарольд.

— ТЫ ЧТО?! Это же…

Пока идиоту-Поттеру пытались объяснить, что такого в Турнире Трёх Волшебников особенного и почему он должен быть интересен герою, странно мрачный Дадли, присматривающийся к профессорскому столу, под шумок шепнул брату:

— Гарри, этот Грюм… Он не тот, за кого себя выдаёт. Он здесь из-за тебя…

* * *

— Ах, какая жалость, вы всё-таки пришли, Поттер, Дурсль, — наигранно сокрушался Профессор Снейп, на деле надеясь на этих дополнительных занятиях всласть поиздеваться над не таким уж и ненавистным мальчишкой, а потому находясь в предвкушении.

— Вы же не думали, что я сдамся после своих слов так просто? — усмехнулся Гарольд.

— Конечно, нет! — театрально махнул рукой Северус. — Иначе вас бы здесь не было.

Дополнительные занятия для кузенов начались с привычной проверки уровня знаний. И если Дадли блистал на этом опросе, то Гарри Поттер, как Снейп и предполагал, оказался полнейшим болваном. Нет, он прекрасно знал теорию не только трёх курсов зельеделия, но и четвёртого, и пятого, и, в некоторых вопросах, даже шестого курса. На память он не жаловался никогда, а почитать учебники любил. Но вот ответить на вопросы, которые в учебниках не разбирались или подразумевались как само собой разумеющиеся — он не мог. Совсем. Не понимал логики или принципа. Также он совершенно не мог самостоятельно сварить простейшие зелья, хоть и помнил рецепты наизусть прекрасно.

Северус с удивлением и сожалением сделал вывод, что дело не в мозгах Поттера, а в его магии. Тот делал всё правильно, по рецепту, но вот его магия (которая в процессе варки волшебником зелья была одним из главных компонентов) неизменно портила поначалу безупречный продукт. То ли её было слишком много, то ли во время приготовления вместо сосредоточенности на процессе Гарольд думал о чём-то отстранённом, на что и реагировала его магия, но результат был одинаково плачевен всегда.

Северус всерьёз заинтересовался феноменом. Убедившись в том, что Дадли намного опережает программу и понимает процесс зельеделия не хуже его самого, он решил, что заниматься с братом болвана ему будет несложно и даже интересно. Потому и остаток выделенного кузенам времени посвятил Поттеру. Выяснить, что же мешает тому создавать зелья за одно занятие так и не удалось. Зато Снейп внезапно понял, что и подход к колдовству у мальчишки совсем иной, не такой как у всех. Магия подчинялась Гарольду, словно повинуясь неосознанным желаниям маленького ребёнка. Вот вроде что в этом такого? Ан нет, опытный волшебник понимал, какое это страшное преимущество и сила, возможность создавать заклинания без вербальных формул, запоминания движения палочкой, да и вообще без использования оной…

Верный последователь Тёмного Лорда Волдеморта и преданный слуга столпа света Альбуса Дамблдора был в замешательстве и даже напуган, не зная, что делать со своим открытием: у Гарольда Джеймса Поттера без сомнений была сила, способная победить Тёмного Лорда, о которой тот не знал…

* * *

— Профессор, если вы думаете, что сможете на меня воздействовать демонстрацией этого заклинания, то вы ошибаетесь, — пронизывающе ледяным тоном пытался урезонить нового профессора Защиты От Тёмных Искусств Невилл Лонгботтом, спиной чувствуя поддержку всех гриффиндорцев и крысоловов, тех, кто знал его близко, и теперь, после выпуска газет, был в курсе его истории.

— Ваши родители… — с каким-то непонятным смаком попытался надавить на ученика Аластор Грюм или человек, скрывающийся под его личиной. Он ещё помнил Лонгботтомов, помнил, как они кричали… Но вот то, что говорил их сын, заставило мужчину удивиться и опомниться от воспоминаний:

— Они очнулись, если вы не знаете. И помнят всё, что произошло тогда. Раньше я боялся, но теперь думаю, что в этом заклинании нет ничего страшного. Оно невыносимо мучительно, да. Но не тогда, когда пытаешься защитить то, что тебе дорого или стоишь за то, во что ты веришь, — твёрдым голосом говорил Невилл, по-настоящему гордый родителями. — Вот только, чтобы им пользоваться, нужно быть по-настоящему безумным и… тёмным магом… — с презрением и неким намёком закончил он говорить, вроде бы нейтрально. Однако Профессор осознал угрозу раскрытия своей истинной личности, а потому прекратил мучить несчастного паука Непростительным пыточным заклинанием Круциатус.

— Кажется, кузен, мы на него плохо влияем… — с улыбкой глядя на Невилла, шепнул Дадли фыркнувшему Гарольду.

— Прекрасная смена подрастает, — попытался замять намёки профессор тем временем. К сожалению, этот урок ему нужно было закончить: — Итак, кто назовёт мне третье заклинание? — спросил он у студентов, но все в страхе, немного смягчённом жёстким выступлением обычно тихого, скромного и стеснительного Невилла, молчали: — Никто? Авада Кедавра! — произнёс профессор третье Непростительное, направляя палочку на паука. Сверкнул зелёный луч, словно сигнализируя о переходе живого существа в мир мёртвых. Паук безвременно погиб в самом расцвете сил, возможно оставив без отца своих детей и без деда внуков, о чём сильно переживал чувствительный к последствиям третьего Непростительного Гарольд, едва не пустив фантомную слезу и наигранно шмыгнув носом… А ведь сколько мышей, пауков и прочих тварей погибало ежегодно, чтобы юные безмозглые волшебники научились пользоваться даром?! Поттер совсем опечалился такими мыслями, игнорируя внимание профессора, переключившегося на него: — Третье Непростительное — это смертельное заклинание. После него никто не выживал. Никто, кроме одного человека. И он сейчас среди вас. — Теперь уже весь класс смотрел на Гарри. — Не хотите рассказать, Поттер, как вы выжили? Говорят, вас защитила любовь вашей матери… Бред, на мой взгляд. Иначе было бы гораздо больше выживших после этого заклятия, хотя бы и детей, — рассуждал лже-Грюм. — Как же выжили вы?!

— Магия, Профессор, — сообщил Гарольд очевидное. — И вы правы, любовь моей матери ни причём. И, думаю, что выживать после этого заклятия — лишь моя прерогатива. То, что я выжил — это стечение обстоятельств, случайность. Однако я сумею этим воспользоваться снова, потому что помню, как это произошло впервые, — наигранно замогильным голосом сообщил он, странно задумчиво поглаживая при этом мёртвую тушку увеличенного паука. Любимая им общественность моментом прониклась шоу, с мистическим ужасом, но и с уважением поглядывая на своего героя и не замечая, как обречённо прикрыл ладонью глаза Дадли. Последнему не нравился план кузена по формированию у общественности неоднозначного мнения о себе…

— Вы не желаете поделиться секретом? — с придыханием спросил лже-Грюм, искренне надеясь что Поттер разболтает тайну, ведь тот находился в возрасте, в котором дети любили прихвастнуть. Но… Гарольда сам вопрос возмутил:

— Я что, похож на идиота, чтобы раскрывать козырные карты всем подряд?! Постоянная бдительность! Или как вы говорите? А то, мало ли, кто скрывается, хоть бы и под вашим именем и лицом?! — холодно произнёс он. Его глаза, смотрящие немигающим взглядом на профессора, в тот миг мерцали внутренней магией, отчего были ещё более ярко-зелёными. Лже-Грюм мгновенно понял, что мальчишка не только знал, что он не тот, за кого себя выдаёт, но и желал его убить, ведь знаменитые зелёные глаза светились цветом Авады…

А под столом кузенов происходило сражение ногами: Дадли пинал брата, пытаясь заставить его прекратить издеваться над окружающими, а Гарольд лениво давал сдачи. Невилл, сидящий за соседней партой, довольно улыбался…

* * *

— Поттер, а нам ты не расскажешь, как спастись от Авады? — спросил Драко. В гостиной Тайной Комнаты Слизерина было непривычно тихо. Это было первое собрание клуба Крысоловов в этом учебном году. И несмотря на кричащие события, все присутствовавшие словно предчувствовали: происходит в их мире что-то совсем не радужное. Потому, собравшись вместе с друзьями, они все вместе предались этому настроению, мрачному, как грозовые тучи в море. Вопрос Малфоя был в тему…

— Научишься без палочки и заклинания вызывать телесного Патронуса — расскажу, — категорично ответил Гарольд. Он смотрел на друзей и был не против поделиться с ними тайной, но… понимал, что это бессмысленно. Это их не спасёт, потому что они даже заклинание левитации выполнить без палочки, просто по желанию, не могли. Он немного тренировал их в прошлом году и пытался объяснить, как он колдует без палочки. У них не выходило, будто бы они не верили в свой дар. Так что… — А до тех пор это не имеет смысла.

— На это даже Дамблдор, скорее всего, не способен! — возмущённо воскликнул Корнер.

— Поэтому на уроке я и сказал, что выживать после Авады — только моя прерогатива, — кивнул ему Поттер, хотя лично он сам сомневался, что Дамблдор на такое не способен. Всё-таки телесный Патронус хоть и могли освоить даже не все взрослые маги, но он изучался школьной программой, а значит, относился к элементарным чарам.

Клуб снова погрузился в мрачную, задумчивую тишину и сидел в ней, пока Гринграсс не заговорила:

— Побег Блэков из Азкабана, из которого никто не сбегал, событие на Чемпионате по Квидичу, Турнир в Хогвартсе, на предыдущих соревнованиях в котором хотя бы один участник, но погибал, Аластор Грюм, легендарный аврор, чьими руками была заполнена половина камер Азкабана, в роли Профессора ЗОТИ, открытое изучение Непростительных… — перечисляла она, на деле думая о том, как уговорить друзей принять в клуб её младшую сестру Асторию и её странную подругу Луну Лавгуд. — Гарольд, что вообще происходит?

— Почему ты спрашиваешь у меня? — взвился раздражённый донельзя вниманием к своей персоне Поттер, в тот момент желавший лишь уединения.

— За лето было как минимум двенадцать экстренных собраний Визенгамота, — вставил свои пять копеек Теодор, — и ты…

— Был только на трёх, на одном из которых рассматривалось дело Сириуса, а на другом — вопрос об опеке надо мной, — отрезал Гарольд. — А на плановых собраниях обсуждают законопроекты, а не события. Меня вообще сделали Лордом без моего согласия, так что я особо не интересовался, что творится в министерстве.

— Так поинтересуйся! — царственно потребовал Малфой, под ехидные смешки остальных. — Зря мы, что ли, тебя тут за лидера держим! Ты, между прочим, единственный из всех, кто может теперь без разрешения и объяснения покидать пределы Хогвартса!

— И поэтому должен стать Мальчиком-На-Побегушках? — вскинул брови совсем скисший герой. Дадли тихо хмыкнул: его кузен ворчал, но не выдавал тот факт, что у него, у Дурсля, тоже было право покидать Хогвартс, ведь их обоих признали совершеннолетними. В газетах об этом не писали, и брат яростно охранял этот его маленький секретик-козырь на крайний случай. И всё-таки, по его мнению, кузену стоило наведаться в министерство, причём одному…

— Гарри, сходи к помощнице министра. Это будет полезно… — произнёс Дадли. Гарольд посмотрел на брата серьёзным взглядом, без капли возмущения, и послушался совета беспрекословно…

* * *

* * *

— А, Лорд Поттер, наконец-то, вы соизволили снизойти до простых смертных, — слащаво, но от того не менее ядовито произнесла женщина в ядовито-розовом платье, когда её секретарша проводила к ней важного гостя. Она достаточно презрительно относилась к Лордам, но всё же в разы лучше, чем к маглокровкам. Она завидовала и, несмотря на немолодой возраст, всё ещё надеялась стать Леди. Пока же этого не случилось, ей приходилось лебезить с теми Лордами, к которым благосклонно относился Фадж. И он чётко дал ей однажды понять: Поттер — неприкосновенен. Жаль, что Корнелиус не видел в этом юноше того, что видела она: в случае, если министр ошибётся, мальчишка его не только не поддержит, но и поможет закопать…

— Прекрасно выглядите, Мисс Амбридж, — почтительно склонил голову Гарольд, приветствуя женщину. На вид он был спокоен, но вот поджилки у него тряслись. Так уж случилось, что он впервые прибыл в министерство магии без сопровождения. Обычно сопровождением был Сириус или Николас, или верный Дадли. Все трое обычно не только внушали спокойствие, молча поддерживая, но и незаметно для окружающих поправляли. Сейчас же он был один, полностью осознавая, что от одной малейшей его ошибки он может потерять чуть ли не всё. Он, как Лорд Поттер, был ответственен за многое. И эту ответственность четырнадцатилетний мальчишка с трудом тащил на плечах. — Что же до вашего замечания, хочу напомнить, что тот факт, что я эмансипированный совершеннолетний и Лорд, не отменяет моего долга в получении качественного, одобренного министерством, образования, — осторожно подбирал слова он, отвечая на выпад, который, опять же, как Лорд Поттер, просто не имел права стерпеть.

— Чтож, это похвально, — снисходительно и обворожительно (как она сама думала) улыбнулась национальному герою помощница министра. — Но ваш долг…

— Я знаю свой долг и умею расставлять приоритеты, — резковато и холодно оборвал её Поттер, не будучи уверен в том, что сможет на равных пикироваться с этой женщиной. Ей до Снейпа было, конечно, далеко, но эта жаба была обидчива, да и связей и влияния у неё было больше, чем у мастера-зельедела. Она непременно отомстит за отношение к себе, если что. Приходилось выкручиваться, припоминая наставления кузена и деды Ника. — Голоса неграмотного мага в Визенгамоте могут существенно ухудшить положение в стране. С этим-то вы согласны? — Амбридж кивнула и не нашлась, чем ответить. Пришлось перейти к делу:

— Чем же я могу помочь сейчас лично вам?

— Мне известно, что вы всячески хотели заблокировать голосование за возобновление Турнира Трёх Волшебников. Однако ваш труд, к моему величайшему сожалению, не оценили, — Поттер подумал, что немного завуалированной лести не помешает. — Я, как вам известно, будучи студентом, столкнулся с этим самым турниром и, честно говоря, всерьёз опасаюсь, что, несмотря на запрет участия лицам, не достигшим семнадцати лет, моё имя, как имя совершеннолетнего, может всё-таки появиться в списке чемпионов. — Кузены не просто опасались этого, они знали: Гарольд, хочет или нет, но чемпионом Хогвартса станет. Слишком многие этого хотели. Поэтому они и решили, что стоит заранее предупредить об этом влиятельных союзников, в частности Министра Магии Корнелиуса Фаджа. К тому же это был шанс немного уменьшить влияние директора, который с некоторых пор, с побега Блэков, у министра был не в чести. Фадж был уверен, что именно Дамблдор виновен в побеге обоих, и был зол на него, потому что это сильно пошатнуло его кресло министра. — Понимаете, к чему я клоню? — мисс Амбридж аж подобралась:

— Вы считаете, что вас желают убить?

— У Мальчика-Который-Выжил много врагов, — неопределённо хмыкнул Поттер, прищурившись: рыбка заглотила наживку. — И я пришёл к вам, с целью выяснить имя хотя бы одного из них. Скажите же мне, кто тот волшебник, что ратовал за возобновление турнира? — И помощница министра убедилась: Гарольд Джеймс Поттер не был сторонником главы Визенгамота и наверняка догадывался, чьей идеей было возродить турнир. А вдруг мальчик подозревал директора и в попытке, например, свергнуть Фаджа или, хотя бы, в попытке убить Мальчика-Который-Выжил-Но-Был-Ему-Не-Подконтролен? Если это так, то это был шанс выслужиться перед Фаджем и продвинуться вверх по карьерной лестнице!

— О, это имя я с удовольствием вам открою, — ласково произнесла она мальчику, который вдруг показался ей очень перспективным молодым человеком, благодаря которому она бы могла многое изменить в своей жизни. — Должна заметить, что даже министр сомневался до последнего. Но Альбус Дамблдор сумел убедить и его, и Визенгамот. — От её острого взора не укрылось, как помрачнел её гость. Он явно ожидал услышать именно это имя, но всё-таки надеялся на что-то иное. — Что вы собираетесь предпринять, Лорд? — осторожно спросила она.

— Я хочу воспользоваться своей славой, Мисс Амбридж, — тонко улыбнулся ей юноша, делая последний намёк.

И как хорошо, что Амбридж не видела, как он на ватных ногах дошёл до атриума, где и присел на одну из скамеек. Нервы были на пределе, и Гарольд пытался их успокоить, прокручивая в голове разговор, и думая о том, не сказал ли он лишнего, правильно ли поняла его намёки розовая жаба?!

* * *

— Нам даже стола не выделили! — на родном, болгарском языке, тихо проворчал себе под нос лучший в мире ловец и студент Дурмстранга Виктор Крам, когда после утомительного путешествия, а также речи директора Хогвартса и поверхностного представления всех участников делегаций Дурмстранга и Шармбатона Хогвартсу, им предложили присесть за один из четырёх студенческих столов Хогвартса. Он был крайне недоволен гостеприимством британских магов, впрочем, как и все гости. Так что с Виктором согласились его товарищи без сомнений. Они шли вдоль по большому залу, когда за красным столом, один из парней, кажется, совсем не заинтересованный происходящим и тихо попивающий свой сок, не оборачиваясь, на чистом болгарском насмешливо произнёс, кажется, отвечая на возмущение спортсмена:

— Добро пожаловать в Хогвартс! — Студенты Дурмстранга, услышав родной язык, переглянулись, посмотрев на безусловного лидера их делегации (на правах знаменитого спортсмена). Тот, не раздумывая, подошёл к парню, знавшему их язык, тем более сидевшему недалеко от края стола. За которым, если присмотреться и потеснить хозяев, хватило бы места всем его товарищам…

— Кажется, у вас за столом хватит нам места, позволите… — несколько неловко обратился он к парню на родном языке. Тот лениво, словно нехотя обернулся — и это в то время как его рассматривала почти вся школа — посмотрел на толпу, хмыкнул чему-то своему. Товарищи Виктора зароптали, мол, это честь, принимать их у себя за столом, а парень медлил, заставляя ждать, будто он — тут главный, а они — никто. Виктор же смотрел безотрывно в колдовские зелёные глаза и понимал, что, в отличие от прочих, перед ним настоящий британский маг, о которых рассказывали легенды волшебников его родной страны. Гарольд (а это был именно он) тем временем коротко свистнул, привлекая внимание всех студентов своего факультета, затем поднял резко вверх руку и показал три непонятных болгарам жеста. Гриффиндорцы, не рискуя связываться со своим личным Тёмным Лордом, а ещё, тоже негласным лидером факультета, синхронно сдвинулись, потеснившись, тем самым освободив гостям чуть ли не треть стола. Даже все недовольные подвинулись — их заставили.

— Садитесь, — кивнул Гарольд гостям, обращаясь к ним на их же языке. Не зря же они побывали в Софии, правда?! Нужно было использовать приобретённые знания. — Только не обращайте внимания на нас. Знания приличных манер у нас не особо в чести, да и внутри факультета у нас не все со всеми ладят. Зато за пределами — друг за друга порвём. — Виктор услышал предупреждение, беззастенчиво садясь рядом со странноватым парнем.

— Факультеты? — спросил один из студентов Дурмстранга.

— Ну да, мы соревнуемся между собой, — кивнул Дадли, вступая в беседу и отвечая на вопрос за кузена. — И хотя учителя у нас одни, ценности жизни всё равно разные. Всё равно, что четыре разных школы в одной.

— Вы все знаете наш язык? — спросил кто-то ещё.

— Только мы с кузеном и эти двое, — национальный герой указал на приветственно махнувших руками близнецов Уизли. — Остальные — вряд ли знают какой-то иной язык, кроме английского. Разве что, за зелёным и синим столом кто-то может знать французский.

— Виктор Крам, — представился знаменитый ловец.

— Гарольд Поттер. — И Виктор понял, почему странному парню не было до него никакого дела: он сам был знаменитостью. Вдвоём они быстро перезнакомили всех за столом и, неожиданно для самих себя, разговорились, не заметив, что делегация Шармбатона устроилась за столом Когтеврана. Собственно гости расселись за столы, цвета которых им больше всего подходили.

Возвращаясь на корабль, чтобы переночевать, Виктор был полон надежд. Из-за своей славы лучшего ловца он был одинок, все приятели завидовали ему, а потому не могли стать друзьями. И потому спортсмен понадеялся найти себе друга в лице, пусть и младшего, но тоже знаменитого парня, с которым у него было так много общих интересов…

Гарольд Поттер не был так радужно настроен, выслушивая многочисленные просьбы студентов всей школы познакомить их со знаменитым ловцом. Он считал, что такая дружба принесёт ему много неприятностей и хлопот…

* * *

— Гарри, ты всё равно будешь участвовать в турнире. Тебя заставят, — вздохнул Дадли, скрывая дрожь в теле. Ему было очень страшно за брата, так как то, что он видел — страшно. Ему хотелось закатить истерику на всю Британию. Он очень жалел о том, что отговорил брата бежать в Салем, пока не поздно. И молился всем известным богам, чтобы его видения оказались лишь больной фантазией или чтобы он просто их неправильно понял. Однако ему приходилось мириться: если что, они ещё могут сбежать, но пока… — Тебе не избежать этого, пока мы в Хогвартсе.

— Так давай свалим отсюда! — фыркнул Гарольд. И взгляд у него был печальный-печальный, будто он видел все душевные терзания кузена, будто понимал его видения лучше него самого, будто знал, что ждёт страшное, но решил встретить это стоя с гордо поднятой головой, как неизбежность, вместо того, чтобы бежать как крыса, с тонущего корабля. Дадли понимал: несмотря на всю браваду, Гарри надоело бегать. И если бы у него не было кузена, но он знал бы то, что они знают сейчас, Гарри всё равно никуда бы не поехал.

— Ты не хочешь уезжать. Не сейчас. Ты хочешь проверить себя и предлагаешь мне выбор, потому что знаешь: я боюсь тебя потерять. Нет, брат, мы не побежим. И ты — будешь участвовать в турнире. Только, раз уж так складываются обстоятельства, участвуй в Турнире по своей собственной воле! — И Гарольд тысячный раз поблагодарил судьбу за столь понимающего брата…

* * *

Кубок стоял в холле школы неделю, «принимая заявки» от потенциальных кандидатов в чемпионы школ и будущих чемпионов. Гарольд, соответственно своему плану, выжидал, неизменно желая удачи и студентам Хогвартса, и студентам Дурмстранга, и студентам Шармбатона. Сам он вышел к кубку с листочком, на котором указано было его имя, лишь за час до конца «приёма заявок», в момент, когда у кубка было больше всего народу.

— Ребят, зелье старения не прокатит, — обратился он к близнецам, тоже пытавшимся попасть на турнир в тот момент. Уизли пренебрежительно фыркнули и перескочили барьер, нарисованный Дамблдором и необходимый, чтобы не пропустить участников младше семнадцати лет. Кубку-то на возраст было плевать… И вот, вроде они кинули клочки пергамента и даже поздравили друг друга, но… кубок вспыхнул на миг, и в близнецов полетели их же клочки с именами. В следующий момент они уже стремительно старели, катаясь на полу.

— Ну чтож, это была отличная попытка! — они пожали друг другу руки, путаясь в длинных седых бородах, под смех всех зрителей, собравшихся вокруг кубка.

— Дайте-ка я попробую, — хмыкнул Гарольд, и… в помещении мгновенно воцарилась мёртвая тишина. Что и говорить, многие желали стать участниками турнира, но ещё больше они желали видеть участником национального героя, думая, что уж он-то постоит за честь родной школы.

— Гарри, но тебе нет семнадцати! — в тишине голос Гермионы прозвучал испуганно и истерично.

— Но я — совершеннолетний, — мягко возразил подруге Поттер. — Никто из организаторов Турнира не говорил, что к участию не допускаются студенты младше семнадцати лет. Они говорили лишь о совершеннолетии. Магическое совершеннолетие наступает в семнадцать, вот все и уравняли эти понятия. Впрочем, я могу и ошибаться… — он выдохнул, кажется, вторя всем, задержал дыхание и… переступил черту, чтобы в следующий миг, не медля, бросить имя в кубок. Не торопясь уже, он покинул пределы круга, вдыхая полную грудь воздуха. Холл Хогвартса взорвался аплодисментами в тот же миг.

* * *

— Чемпион Хогвартса — Лорд Гарольд Джеймс Поттер! — Зал взорвался аплодисментами в третий раз. Гарольд, не спеша, вальяжной походкой, с чувством собственного достоинства отправился к оппонентам: Виктору Краму и Флёр Делакур. В спину ему неслись слова поддержки и проклятия (от некоторых Рональдов), но он ни на что не обращал внимания: представление только начиналось.

— Зачем тебе это, Поттер? — выкрикнул кто-то особенно громко, и герой магического мира, позволил себе снисходительно улыбнуться, поравнявшись с соперниками по турниру:

— Ради вечной славы, которой мне, очевидно, мало. — Седрик Диггори, прекрасно уловивший сарказм Поттера в ответе на его вопрос, нахмурился. А вот Виктор Крам понимающе усмехнулся. И всё бы хорошо: имена трёх чемпионов названы, Альбус начал читать пространственную речь, как вдруг… что-то пошло не так.

Кубок снова полыхнул, чтобы выкинуть обгорелый клочок простого пергамента. Директор Дамблдор спешно поймал его, чтобы в недоумении зачитать имя:

— Гарри Поттер. — В зале воцарилась тишина. Никто не понимал, как это возможно и что вообще произошло, как вдруг… кубок снова полыхнул, снова выплюнув, на этот раз, салфетку с именем, которое Директор с возрастающим шоком зачитал вновь: — Гарольд Поттер. — И все взгляды скрестились на нём, готовом взорваться от смеха, национальном герое:

— Это забавно, не так ли? — произнёс он, хитро ухмыляясь. — У меня давно были подозрения, что некто хочет, чтобы я участвовал в турнире. Зная, что участия мне не избежать, я решил пойти на уловку. Было только одно имя, брошенное в кубок, которое написал лично я. Я специально сложил зелёный пергамент самолётиком и написал на нём золотыми чернилами своё полное неофициальное имя: Лорд Гарольд Джеймс Поттер, — Мальчик-Который-Стал-Чемпионом качнул самолётиком в своих руках. — И подбросил имя в кубок всего за час до конца приёма заявок я тоже специально. Но никогда бы не стал писать своё имя на огрызках пергамента или на салфетке. Но вот что любопытно: только многоопытный маг мог обмануть кубок и заставить его выкидывать имя четвёртой и пятой школы, ведь три чемпиона уже были названы. Вероятно, человек, сделавший это, надеялся, что имя моё будет избрано, как имя третьего или четвёртого участника. Также, полагаю, что раз лишних имени два — волшебников, желающих меня убить, тоже двое, и они не связаны между собой.

Да-да, именно убить. Напоминаю, что турнир запретили после того, как на нескольких подобных мероприятиях подряд погибали все его участники. За все годы проведения турнира не было ни одного раза, чтобы не погиб хотя бы один чемпион. Я — самый младший. По идее, я не соперник оппонентам, будь я хоть трижды Мальчиком-Который-Выжил-И-Победил-Тёмного-Лорда-В-Годовалом-Возрасте.

В замке сейчас много людей, которые могли бы обмануть кубок. Но постоянный, круглосуточный доступ был только у троих. Ведь студенты не видели старших волшебников, манипулирующих с кубком, значит, это было сделано ночью, после наступления комендантского часа. То есть доступ был у учредителя Турнира, у директора принимающей школы и у человека, отвечавшего за кубок в ночное время.

И, кстати, на заметку тем, кто это сделал: именем «Гарри» меня называют только или очень близкие друзья, или люди, с которыми я не общаюсь совсем, но которые начитались сказок о Мальчике-Который-Не-Сдох-Хотя-И-Надо-Было. Сам себя я так не зову даже мысленно. Я — Гарольд, жёстко зарубите себе это на своих сломанных носах, иначе это сделаю я. Дальше, о том, что моё имя Гарольд, а не Гарри, до моего поступления в Хогвартс могли знать только двое волшебников, не считая моего кузена, крёстных и друзей родителей. Короче, я хочу сказать, что благодаря несложным вычислительным комбинациям, я хорошо знаю тех двоих, кто подкинул моё имя в кубок. Но вам — не скажу. Делайте выводы сами, дамы и господа…

Любимая Гарольдом общественность выводы делала. Не все правильно и чётко, но те, кто умел думать, и те, кому надо, поняли, показавшиеся бредовыми намёки национального героя магической Британии.

Грейнджер уверилась в подозрениях о намеренном совершении неординарных поступков некоторыми мальчиками, возомнившими себя героями…

* * *

* * *

— Мадам Максим, Господин Каркаров, чем вы недовольны, если у ваших чемпионов явное преимущество? — искренне недоумевал Гарольд, перебивая раскричавшихся директоров. Те, мгновенно обратили внимание на младшего чемпиона:

— ‘А’ги Потте’г, несмотгя на ваш возгаст, кубок счел вас наиболее достойным из всех стагших учеников Хогва’гца. Полагаю, у нас нет поводов недооценивать вас, кгоме возгаста, — наигранно невозмутимо, с сильным грассирующим на французский манер акцентом пояснила директриса Шармбатона.

— Неужели вы думаете, что я смогу составить конкуренцию без сомнения самой талантливой и привлекательной полувейле и лучшему игроку и ловцу во всём мире, по мнению тысяч фанатов? — скептично хмыкнул Мальчик-Который-Опять-Влип-По-Собственной-Воле.

— Да. Или ти не ‘Арри Потте’г, Мальчик-Котогый-Вижил, победитель Тёмного Логда, — надменно фыркнула чемпионка Шармбатона.

— О, Флёр, я польщён, но, несомненно, против твоей красоты — я бессилен, — на французском заметил Гарольд, наигранно скривившись в омерзении и понимая, что нарывался на самую опасную девушку, находившюся в пределах Хогвартса.

— Глупости. Ты один из немногих, на кого мои чары не действуют, — на том же французском парировала Флёр, игнорируя ошеломление окружающих.

Никто из них ещё не догадывался, что этот короткий диалог был началом длительного соревнования в том, кто кому лучше испортит друг другу жизнь…

* * *

— Так и знал, что найду тебя здесь, — вздохнул Дадли, глядя с жалостью на сжавшегося в глубоком кожаном кресле кузена. Он только что прибыл в Поттер-мэнор из Тайной Комнаты Слизерина, в которую кузены создали двусторонний портал, как только снова очутились в Хогвартсе. Это была идея самого Гарольда, а потому, не найдя брата ни в гостиной, ни в Тайной Комнате, Дадли не сомневался, где искать пропажу. — В башне празднуют…

— А я не хочу, — раздалось глухое из кресла. У него был тяжёлый день, и так хотелось поддаться слабости: приказать домовикам испечь шоколадный торт и целиком съесть его, даже зная, что будет мучиться потом, если не примет зелья. Ну, или поступить по-взрослому, спустившись в винный погреб и бессовестно там напившись в хлам.

— Что тебя гнетёт? — заботливо спросил Дадли у кузена. Тот шумно выдохнул, с тоской ответив:

— Ты же знаешь, брат, как я не люблю делать что-то против своей воли.

— Ты сам бросил имя в кубок, — хмыкнул Дурсль, не уточняя, что сделать это надоумил брата он сам.

— Потому что всё равно стал бы чемпионом, а таким образом я избавился от лишних вопросов, — с той же тоской ответил Гарри и вдруг, поднимая взгляд, серьёзно спросил: — А тебя устраивает, быть… в стороне от моей известности? — Дадли пожал плечами, улыбаясь:

— Зато никто кроме нас с тобой не знает, какую роль я играю в твоей жизни. Ты же знаешь, я не герой. Я слишком труслив для того, чтобы как ты, не колеблясь, вставать против сильных противников. — И ехидно добавил: — А ты, братец, слишком недальновиден для того, чтобы без меня решать свои проблемы…

— Хотел бы я возмутиться, но ты прав, — Гарольд усмехнулся, запрокидывая голову: брата он любил. — Я могу сколько угодно строить успешные планы, но без твоего дара предвидения и без твоего умения мыслить хладнокровно и остужать голову мне — они почти ничего не стоят. — Его кузен смотрел некоторое время в зелёные глаза и, не найдя в них ничего, кроме искренности, кивнул наигранно строго, переводя непростую тему в шутку без тени лжи:

— Приятно слышать, что ты меня ценишь, брат, по крайней мере, не меньше, чем я ценю твою спину, за которой так удобно прятаться.

— Всё детство вспоминаешь? — вскинул брови Гарри.

— Но ты ведь тогда защитил меня от змеи… — Дадли часто припоминал ему, как в сад дома Дурслей заползла гадюка. Кузенам было тогда по пять или шесть лет, а Дурсли ушли к соседям. Гарри тогда рыхлил землю вокруг петуний тёти Петунии, а Дадли играл с машинками, как вдруг увидел змею… Тогда они ещё практически ненавидели друг друга, но Поттер всё равно заслонил брата собой. Дурсль быстро тогда забыл о том случае, но вспомнил, когда о нём стал заботиться кузен. И с тех пор не мог забыть.

Много времени прошло с тех далёких лет, мальчишки изменились и подросли, но не смели забыть о том, что они братья, и о том, что вместе они сильнее. Ведь в далёком детстве именно Дадли сказал Гарольду, что нужно прижать голову змеи палкой к земле, после чего взять её у самого основания головы, чтоб не укусила. Он слышал об этом по телевизору, а вспомнил только за спиной у кузена, но у самого не хватило бы храбрости сделать это. Зато у Гарри хватило, да ещё и осталось на то, чтобы донести змею до парка и выбросить в пруд, прежде чем сбежать домой. Братья уже тогда идеально дополняли друг друга, но только теперь начали это понимать…

* * *

— Знаю-знаю, вы опасаетесь, что я что-то задумал, пригласив вас на встречу. Однако уверяю, это не так, — разглагольствовал Гарольд, практикуясь в риторике, пособие по которой он недавно закончил изучать. Он сидел в пабе Мадам Розмерты за уединённым столиком в компании соперников — Крама и Делакур. Пригласить их ему посоветовал верный Дадли, чтобы понять, что они за люди, стоит ли ждать от них подлости, и попытаться склонить соревнование к реальному здоровому соперничеству, вместо предполагаемой вражды. И Поттер не стал откладывать, пригласив со-чемпионов в Хогсмид в ближайшие выходные. — Я просто хотел, чтобы мы познакомились поближе. Всё-таки мы хоть и соперники друг другу, но не враги. Мы совершенно разные люди из разных стран, с разными ценностями жизни. И всё-таки, кое-что у нас есть общее, — Гарри, как было описано в пособии, сделал интригующую паузу, с удовольствием заметив на настороженных лицах заинтересованность. — Мы скованы предрассудками толпы. Я — как национальный герой. Ты, Виктор, как звезда спорта мирового масштаба. Ты, Флёр, как вейла. Если не ошибаюсь, у вейл нет такого понятия, как полукровки. Если в тебе течёт хоть капля крови вейл — то ты сама вейла, — он склонил голову к плечу, обращаясь к француженке полувопросительно. Та, мило улыбнувшись со-чемпионам, кивнула, превратив улыбку в оскал. Парни синхронно передёрнулись, опасливо переглядываясь, но сделали вид, что демонстрация их не касалась. Потому Поттер продолжил: — Но речь не об этом. А о том, что наша жизнь напрямую зависит от мнения общественности. И, думаю, не ошибусь, если предположу, что вас это раздражает не меньше, чем меня.

— Судя по тому, что я видела, ты умело этим пользуешься, мнением общественности, — с сомнением заявила Флёр, сморщив милый носик. Разговор, кстати, вёлся на французском, потому что выяснилось, что Крам знал его как второй язык, гораздо лучше английского, а Гарольду было всё равно.

— Будто вы не делаете так же, — пожал плечами Поттер. — Это не я, Флёр, картинно перебрасываю волосы за спину за завтраком, чтобы привлечь к себе внимание парней и досадить соперницам. — Флёр фыркнула, чем привлекла внимание сидевшей в трёх столиках от них Мадам Максим, которая не отпустила свою чемпионку без охраны в лице себя самой. Виктор тоже явился с Каркаровым, директором Дурмстранга. — И это не я строю из себя неприступную личность, чтобы остудить пыл поклонников и поклонниц… — Крам хмыкнул. Гарри довольно улыбнулся и заговорщицки закончил: — Зато это я время от времени совершаю странные поступки, попрекая общепринятые устои, чтобы сложить о себе выгодное мне мнение… — Со-чемпионы переглянулись между собой, после чего разулыбались одинаковыми понимающими улыбками. Все трое думали, что это знакомство может быть очень-очень полезным…

* * *

— Теперь вы, Лорд Поттер, позвольте осмотреть вашу волшебную палочку…

— Только с моих рук, мистер Оливандер. — Гарольд был крайне недоволен, что журналисты оторвали его от любимых пикировок с профессором Снейпом, прибыв во время занятий и потребовав к себе всех чемпионов. Помимо общего фото и интервью, которые участники турнира должны были дать, мастер волшебных палочек должен был осмотреть их орудия колдовства… — При всём моём уважении к вам, мастер, я напоминаю, что палочка — это не только проводник магии и инструмент, облегчающий колдовство, но ещё и оружие, от которого напрямую зависит моя жизнь, тем более, когда мы стали участниками турнира. Я вам доверяю, но всё же вы способны сделать с моей палочкой что-нибудь такое, что при первой попытке колдовать, может меня убить. Это заставляет меня здраво опасаться. — Журналисты торопливо записывали речь Поттера. Директора, все трое, тихонько зароптали: мол, кем возомнил себя этот парень, чтобы не доверять им и организаторам. А вот со-чемпионы морщились, глядя на младшего с уважением, но досадуясь на себя: почему они об этом не подумали?!

И всё-таки Оливандер осмотрел палочку Поттера именно с рук хозяина, не без помощи магии оного, не заметив на верхушке рукоятки Философского Камня — нового, ведь старый был отдан во спасение четы Лонгботтомов. А потом за чемпионов взялись журналисты. И Гарольд ловко подмигнул Мисс Скиттер…

На следующий день общественность взорвалась, когда новый номер «Пророка» вышел с кричащим названием статьи на первой странице: «Национальный герой — победитель тёмного лорда или новый тёмный лорд? Эксклюзивные сведения, плюс интервью Мальчика-Который-Выжил. Автор Рита Скиттер».

С особым смаком статью читали все Крысоловы, ведь именно они постарались собрать для скандальной журналистки все самые пикантные школьные слухи и домыслы о Мальчике-Который-Выжил. В статье упоминались и подозрения в причастности Гарольда к появлению и исчезновению горного Тролля на первом курсе, к исчезновению профессора защиты от Тёмных Искусств, к открытию Тайной Комнаты и исчезновению Джиневры Уизли, с которой неизвестно что делал, прежде чем вернуть, к помощи в побеге не только Сириуса Блэка, но и Беллатрисы Лестрейндж, а также к нападению Пожирателей на матче финала по Квиддичу. Были и слухи о том, что Гарри меняет девушек, как запонки на манжетах. И ещё куча — одной фразой — школьных домыслов.

Всё это было приправлено и реальными фактами из школьной жизни Мальчика-Который-Выжил, а также очень здравыми и политкорректными ответами на вопросы в интервью. Мол, он стремится к победе, несмотря на подозрение в попытке убить его, но не расстроится, если проиграет, ведь у него очень и очень достойные соперники, которым будет крайне непросто составить достойную конкуренцию. Он обещал, однако, что сделает всё для того, чтобы победа соперников не была лёгкой, и сказал, что не сомневается: они сделают то же самое. И так далее в том же духе.

Всё это в смеси как бы опровергало друг друга, из-за чего мнение общественности по поводу статьи сильно разнилось, чему Гарольд был доволен. А его крысоловы были довольны тем, что приложили к формированию мнения общественности свои лапки. Это была их первая интрига, которую так желал совершить Драко. Впрочем, герой делал вид, что крайне возмущён статьёй, а его друзья — что им всё равно или что они злорадствуют. А масла в этот огонь подливал счастливый директор, даже не подозревавший, что его обманули…

* * *

— Гарри, нам написал старший брат…

— Чарли. И мы посчитали…

— Что просто обязаны тебе сказать… — близнецы как всегда заканчивали фразу друг за друга, и прошло много времени, прежде чем они дошли до сути: первым испытанием для чемпионов Турнира Трёх Волшебников были драконы. Точнее не так, испытание началось давно, и чемпионам нужно было собрать информацию о первом этапе турнира, прежде чем приступить к оному. А что делать с драконами? То близнецы не знали. Знали лишь, что их брат из какого-то там заповедника, вместе с друзьями-драконоводами, портанули в Запретный Лес трёх злобных самок с кладками: Китайского Огненного Шара, Валлийского Зелёного и Венгерскую Хвосторогу. Все три дракона были в бешенстве, ведь волшебники угрожали их кладкам с яйцами, которые и так были редки, да ещё и не все вылуплялись.

Гарольд тут же предположил, что раз драконихи были злобные, защищая свои яйца, то и задание связанно было именно с яйцами. И стоило ему это предположить, как Дадли, сильно побледнел… Несколько минут спустя друзья уже знали о том, что предстояло совершить чемпионам. И если близнецы переживали за друга, а Дурсль — за брата, то сам Гарольд был предельно спокоен: перечитав хроники предыдущих турниров, он ожидал чего-то подобного:

— Значит, драконы? Чтож… — Ему был нужен только план…

* * *

* * *

— Поттер, вы уже знаете, как одолеете своего дракона? — затащив чемпиона Хогвартса в каморку для мётел, почти агрессивно интересовался профессор Защиты От Тёмных Искусств.

— А какое вам до этого дело, Профессор? — почти правдоподобно сыграл удивление Гарольд, тут же прищурившись: — Не помню, чтобы вам разрешали так открыто говорить об испытании на первом туре до его начала. — Лже-Грюм выпустил добычу из хватки: Поттер был слишком прозорлив, потому и опасен для него. Но его Лорд требователен, а подвести его было страшно. — В любом случае, план у меня есть, и вы мешаете мне к нему готовиться, — Гарольд почти вырвался из захвата, а потом и из каморки, чтобы скрыться в ближайшем тайном проходе подальше от сомнительной во всех смыслах личности…

А Барти Крауч Младший бессильно сжимал кулаки: если Поттер сдохнет раньше времени, Лорд будет о-очень им недоволен…

* * *

— Мадам Помфри, что с Дадли? — стараясь сохранять хладнокровие, спросил Гарольд у школьной медсестры. С его кузеном стало резко плохо во время уроков и вскоре он потерял сознание. Поттера отпустили не сразу, а потому он не мог навестить брата, да и просто узнать, что с ним.

— Мальчик мой, я боюсь, что твои подозрения были не беспочвенными, — явно переигрывая, вздохнул Альбус печально. Гарольд мгновенно напрягся: он подозревал худшее. — Твоего кузена отравили. Но, должно быть, он принял яд, предназначенный тебе. Тебя действительно хотят убить…

— У вас есть противоядие? — холодно поинтересовался Поттер у медсестры, но ответил снова директор:

— Яд редкий. Ингредиенты — труднодоступны или и вовсе нелегальны, — Дамблдор сделал паузу, чтобы Гарри оценил безнадёжность ситуации. Ведь он, верховный чародей Визенгамота, должен был стать спасителем. Ожидаемой реакции он не дождался, ведь зелёные глаза запылали ненавистью. Однако план он должен был завершить: — Я постараюсь достать их, но ты, Гарольд, должен слушаться меня… Ради твоего же блага и блага Дадли…

— Альбус, кто мог такое сотворить с ребёнком? — нечаянно отвлекла директора от зрительного контакта с Поттером Помфри, а ведь ему уже почти показалось, что он смог пробиться сквозь магию, защищавшую разум мальчишки…

— Кто угодно, Поппи, — вздохнул он, скрывая недовольство. — В этом году в замке слишком много иностранных гостей. Особенно меня беспокоят подопечные Пожирателя Смерти Игоря Каркарова. В нашем министерстве тоже найдутся желающие убить Гарри. Да и детки сторонников Волдеморта подрастают. — Альбус снова повернулся к Гарольду и попытался отвадить его от нежелательных, по его мнению, связей: — Насколько мне известно, вы с ними в хороших отношениях, Гарри. Я бы рекомендовал тебе быть осторожнее, они могут лишь притворяться друзьями… — Но Лорд Поттер (а Гарольд вдруг вспомнил о своём статусе) неожиданно холодно процедил:

— Должен заметить, что недооценил вас, директор. Не думал, что вы посмеете напрямую навредить ученику своей же школы. — Альбус обомлел, не в силах понять: как мальчишка мог догадаться?! — Это лицемерно с вашей стороны обвинять моих друзей. Если бы они хотели меня убить — они сделали бы это раньше. А вы не хотите меня убить, вы хотите использовать, — в голос добавились шипящие нотки. — Только я не хочу становиться вашей марионеткой, и вы решили пойти ва-банк: воздействовать на меня с помощью моего слабого места, то есть, отравив Дадли.

— Лорд Поттер! — искренне возмутилась удивлённая медсестра: Альбус никогда бы не причинил вред ребёнку. Она это точно знала! — Это серьёзное обвинение! Как вы смеете… — Но Поттер её не слушал, излучая всю ледяную ярость, на какую только был способен. Зелёные глаза ярко светились магией, Дамблдор понимал, что просчитался и потерял последний шанс:

— Как вы сказали, Директор? «Я достану ингредиенты для противоядия, если ты будешь меня слушаться, и это ради нашего с Дадли блага»? То есть, вы отравили моего брата и надеялись, что из страха потерять его, я соглашусь делать всё, что вы скажете?

— ПОТТЕР! — рявкнула взбешённая такими обвинениями кумира Поппи Помфри, но Гарольда, без его единственного сдерживающего фактора, без Дадли, уже неотвратимо несло:

— Я ведь не зря, когда моё имя вылетело из кубка второй, а потом и третий раз, упомянул, что желают моего участия в турнире два человека, а доступ к Кубку Огня в ночное время был только у троих: это профессор Грюм, вы и Людо Бэгмен. Бэгмен азартный игрок, мог проиграться кому-нибудь, а победитель — потребовать возвращение долга не деньгами, а услугой. Профессор Грюм — ваш человек до мозга костей, — он всё же не стал упоминать о том, что Грюм — вовсе не Грюм. Кое-какие козыри следовало приберечь до времени. — Вот и выходит, что кто бы из троих не подбросил моё имя в кубок, виновных может быть только двое. И, методом исключения, один из них точно вы, потому что Грюм не стал бы подкидывать имя в кубок по собственной инициативе. Значит, это либо сделали вы сами, либо это был ваш приказ.

Но вы снова недооценили меня. Я — Лорд, — Мальчик-Который-Выжил, сам того не осознавая, встал в истинно блэковскую позу. — И хоть я стал им не по собственной воле, мне пришлось научиться соответствовать. Дадли отравлен редким ядом? Чтож, вы не единственный человек, который сможет не только выяснить, что это за яд и достать ингредиенты для противоядия, но и приготовить его. К вашему сведению, у нас с Дадли есть дедушка-маг, прекрасный алхимик и зельевар.

И да, радуйтесь тому, что я уже связан магическим контрактом с Кубком, иначе завтра же перевёл бы нас с Дадли на домашнее обучение. И вам придётся постараться, чтобы со следующего учебного года мы не стали студентами Дурмстранга или Салемского Института. — Поттер, пока директор и медсестра приходили в себя от таких умозаключений, обогнул их, чтобы попасть за ширму, прямиком к кровати брата.

— Лорд Поттер, к нему нельзя… — опомнилась медсестра, но было уже поздно. Гарольд обнял бессознательного брата и потянул его на себя:

— Я вам больше не доверяю, мадам Помфри. Раз вы сторонница директора. А кузена я забираю домой, причём немедленно!

— Я исключу вас… — яростно попытался остановить кузенов Дамблдор. Такой хороший план — и снова коту под хвост. И из-за кого? Из-за мальчишки, возомнившего себя героем! Это он, великий Альбус Дамблдор, второй Мерлин, должен был сделать из Поттера героя. Как смел этот щенок…

Маска доброго дедушки треснула быстро и на этот раз окончательно. Но Гарольд и так знал истинное лицо этого человека:

— Повторяю: это я нужен вам, а не наоборот. Даже если невозможность участвовать в турнире лишит меня магии — я не расстроюсь. Жизнь научила меня приспосабливаться к любым трудностям. Впрочем, вы не в праве меня исключить без одобрения Попечительского Совета, где, на минуточку, заседают лишь Лорды, которые давно мечтают скинуть вас с поста директора. Несомненно, я сумею перед ними оправдаться: не забывайте, директор, у меня есть такое право, покидать школу по своему усмотрению, как и у моего брата, тоже эмансипированного совершеннолетнего.

И будьте уверены, я этого так не оставлю… — сверкнул авадами глаз Гарольд, прежде чем схватиться за цепь и исчезнуть вместе с кузеном из Хогвартса в голубоватой воронке портала, ведущего в Поттер-мэнор.

И только подозрительный взгляд мадам Помфри, помог Альбусу Персевалю Вулфрику Брайану Дамблдору сдержать свою магию под контролем. И всё же, он с досадой думал о том, как бы возобновить контакт с Френком Лонгботтомом: ему отныне нужен был новый герой…

* * *

— Гарри, успокойся. С Дадли всё будет хорошо. Ты вовремя, — нежно шептала бабуля Рене, обнимая юношу и поглаживая его по спине успокаивающе. Буря кончилась, и Поттера накрыла отдача в виде молчаливой бесслёзной истерики. Впрочем, она тоже подходила к концу, и Гарольд только всхлипывал, уже думая о том, с какого перепугу он сорвался — хотя ясно было с какого. Не в школе, когда он рычал на Директора, а дома, когда он с помощью Ардо связался с Фламелями, и те появились в гостиной мэнора. Гарольд только объяснил, что произошло, а деда Ник только скрылся в лаборатории с Дадли на руках, как его и накрыло. Он даже не помнил, как Перренелль обняла его. — Всё будет хорошо. А если что — у нас есть Философский Камень. Он лучше Безоара. — Поттер в последний раз судорожно вздохнул и взял себя в руки, отстранившись:

— Прости. Не знаю, что на меня нашло, — пряча взгляд промямлил он. Но древняя француженка только понимающе улыбалась:

— Не волнуйся, Гарри. У вас просто возраст такой.

— Я не хочу возвращаться в Хогвартс, в его сети… — пожаловался Гарольд, с ногами забираясь на диван, подтягивая колени к груди и утыкаясь в них носом. Тёплая и понимающая улыбка бабули Рене расслабляла, призывала к доверию. А в школу он действительно не хотел возвращаться. По крайней мере, с братом…

— Магический контракт с Кубком не аннулировать, — печально покачала головой старая француженка. Дети ей нравились, как и идея мужа принять в семью дальних потомков. Они оба очень переживали, когда ни их дети, ни их внуки не смогли пользоваться магией. И винили себя, понимая, что всё из-за них, наживших много врагов. За все поколения потомков, которые были лишены магии, они, давно живущие бесцельно старики, посчитали долгом поставить на ноги первых потомков-магов, к тому же сирот. Николас о чём-то ещё просил Гарольда, но это их дела. А Перренелль просто переживала за детей, которых чувствовала родными. — Попытка избежать этого тебя убьёт. А твоя смерть убьёт Дадли.

— Тогда что нам делать. Как защитить брата? — Гарри всё понимал, а потому схватился за голову. Он не только недооценил Дамблдора, но и переоценил и себя, и способности Дадли. Грешным делом, он так привык полагаться на его предвидение, что стал думать, будто этот дар убережёт их вдвоём ото всех бед. Ошибка, которая чуть не стоила кузену жизни.

— Ешьте и пейте только то, что готовят твои домашние эльфы, Гарри, — серьёзно посоветовала ему бабуля Рене. — Я не хочу, чтобы вы ждали проклятия в спину и всё время оглядывались, но всё-таки вам стоит быть более осмотрительными. Думаю, этого достаточно, чтобы избежать таких инцидентов. А что-то серьёзнее сможет предвидеть твой брат или просчитать ты. — Кажется, она хотела сказать что-то ещё, но в гостиную вошёл её усталый супруг. И Гарри, и Перренелль мгновенно встали навстречу. И голоса их слились в один: — О, Николас, ну наконец-то!

— Что с ним?

— На редкость коварный яд, — вздохнул великий алхимик, создатель Философского Камня, призывая к себе откуда-то бутылку из мутного стекла, с явно очень старым, а потому почти бесценным вином. Напиток он налил в бокал, который появился в руке благодаря услужливым домовикам. И только сделав несколько неторопливых глотков, смакуя и перекатывая во рту алкоголь, он пояснил: — С ним можно жить и умирать десятилетиями, а известное противоядие лишь оттягивает срок. — Поттера затрясло, как только он услышал это. Но новую истерику всего одним предупреждающим и успокаивающим взглядом, предотвратил сам Николас: — Спокойно, Гарольд. Не забывай, кто я. К концу недели отдыха Дадли будет как новенький, — пообещал он, тепло глядя на облегчённо выдохнувшего и осевшего на мягкий ковёр с длинным ворсом, названного внука. — Сейчас он спит. — А после ещё нескольких глотков вина добавил: — Это время вам лучше переждать дома. И… я хочу проверить на зелья и тебя.

— Хорошо, — не совсем понимая на что соглашается, сипло ответил Поттер, смаргивая слёзы облегчения. — Спасибо…

* * *

— Дад, ты как? — сообразив, что кузен очнулся, сонно спросил Гарольд, вглядываясь, в какой-то мере, в привычно бледное родное лицо.

— Паршиво, брат, — едва слышно ответил Дурсль. Слабость во всём теле мешала ему и говорить, но он чувствовал себя на редкость отлично выспавшимся. Однако вид измождённого лица кузена, нависшего над ним, волновал его куда больше собственного состояния: — Ты выглядишь тоже паршиво, — заметил он. — Я-то ладно, сам дурак. А ты-то с чего такой болезненно бледный? И откуда эти гигантские мешки под глазами? Ты не выглядел так с момента, когда нас полиция едва не поймала…

— Сам едва спасся, а за меня волнуешься, — слабо улыбнулся Поттер. Но тот ждал ответа на поставленные вопросы, и Гарольд сдался, устало потерев глаза: — Я испугался за тебя. И всё время, пока ты спал, не мог уснуть.

— Как всегда волнуешься больше, чем следует, — голос Дадли обрёл силу и уверенность. — Почти всё время, что я болел, возле меня просидел…

— Ну, а куда я без тебя? — усмехнулся Гарри. — Забота о тебе давала мне в жизни какую-то цель для существования…

— Идиот, — закатил Дурсль глаза. — Где мы хоть?

— Не узнал нашу комнату в Поттер-мэноре?

— А что произошло-то? — спросил Дадли. Гарольд вздохнул и рассказал брату всё, что случилось после того, как тот потерял сознание, включая разговор с Дамблдором и выводы, сделанные из него. По окончанию рассказа вздыхал уже сам Дурсль:

— Я жалею о том, что мы не сбежали в Салем…

* * *

— Не пори горячку, Гарольд! — увещевал, рвавшегося в министерство во имя мести некоторым старым пням, названного внука Николас Фламель. — Послушай умудрённого жизнью человека: сейчас ты Альбусу не противник! Ты — подросток. И пусть ты национальный герой, не забывай, что такую репутацию тебе сделал он. Альбус состоявшаяся фигура, и не такому сопляку, как ты, воевать против него.

— Я этого так не оставлю! — яростно прорычал Гарольд. Он действительно собирался мстить, воспользовавшись ненавистью к Дамблдору Лорда Нотта и Лорда Малфоя. Он был уверен, что те помогут, схватившись за возможность досадить этому человеку, но Фламель каким-то образом разгадал его намеренья и перехватил у самой портальной площадки. А держал Николас крепко, каким-то образом не позволяя магии названного внука отбросить его…

Впрочем, создатель Философского Камня и сам едва сдерживал гнев: в кузенах он обнаружил остатки многих полуразложившихся химических соединений с магическими составляющими, то есть остатки зелий. Сложных зелий, которые мог сварить только мастер. В Британии таких было немного, а возможность напоить ими Мальчика-Который-Выжил была и вовсе только у двоих, один из которых подчинялся второму. Несложно было догадаться, чего этим добивался Альбус. И как хорошо, что магия защитила кузенов! Иначе они стали бы всего лишь марионетками… Ему даже пришлось подарить внукам фамильные артефакты, распознающие в окружающей среде зелья с любыми свойствами, чтобы обезопасить потомков. Разумеется, Николас Фламель был зол на человека, с которым однажды работал, и который был во всём этом виновен!

И всё же мстить так, как это планировал сделать Гарольд, было глупо…

— Послушай: месть — это блюдо, которое подают холодным. Требуется время, чтобы блюдо остыло, понимаешь? — терпеливо объяснял Фламель, с облегчением замечая в изумрудных глазах огонёк понимания. — Сейчас он просто раздавит тебя, как таракана, как жалкую личинку на куске своего хлеба. И сыграет он на твоей репутации неоднозначного человека. Подумай, ему достаточно «проговориться» о том, что ты увлёкся тёмной магией — и тебе припомнят всё. Не думай, что студенты Хогвартса не рассказывают родителям о происходящем в школе. А эти родители и их родственники составляют восемьдесят процентов от населения магической Британии! Они вспомнят, что змеиный язык считается тёмным даром, что ты сам строил из себя Тёмного Лорда на втором курсе. Они припишут тебе все загадочные и опасные школьные события и приукрасят их. И вуаля — ты уже не национальный герой, а подрастающий и опасный новый Тёмный Лорд. Если тебя не порвут, то точно сделают всё, чтобы сломать твою жизнь.

— Сбегу в Салем. Там и доучусь, — фыркнул Гарольд. — Или в Испанию. Мне там нравится.

— Но так ты не сможешь отомстить, — веско заметил Николас, хитро прищурившись. Его названный внук, Мальчик-Который-Выжил, замер от осознания. И ведь действительно: если они сбегут, правосудие над директором Хогвартса так и не восторжествует. А этого очень не хотелось.

— Хорошо, что ты предлагаешь? — Поттер перестал вырываться из хватки алхимика и приготовился внимать. Дедушка вдруг стал тем человеком, магом, которым и являлся: умудрённым жизнью коварным интриганом, который пережил многих врагов и просто недругов, желавших заполучить если не секрет Философского Камня, то хотя бы один опытный образец.

— Дождись удобного момента, — посоветовал он. — Потеряв своего «Золотого Мальчика» он начнёт искать себе нового. Скорее всего, из твоих ровесников. Вряд ли он попытается завербовать нового героя в этом году, потому что ныне герой для общества ещё ты. Но он начнёт к этому готовиться. Начнёт готовить и общество, через прессу, заседания Визенгамота и международную конфедерацию, начнёт и подбивать клинья к новому «идолу света». Последите за ним с Дадли, но не входите в открытое противостояние. Надавить на кого нужно мы сможем и без этого. И помни: Альбус умён. Но и он ошибается. Ты — лучшее тому подтверждение, — улыбнулся Николас вдохновлённому Гарольду, потрепав его лохмы цвета вороного крыла. — Так что наберись терпения…

— Спасибо, дедушка…

* * *

— Наконец-то вы вернулись! Мы уж думали, где вас разыскивать! — воскликнул Драко так, что по Тайной Комнате разошлось эхо. Все Крысоловы очень соскучились по своим собраниям и по кузенам всего за полторы недели их отсутствия. А если учесть, что пропали они, никого не предупредив, и от них не было ни слуху, ни духу, друзья ещё и разволновались.

— Где же вы были? — с интересом, но осторожно, поинтересовался Майкл Корнер.

— И почему не предупредили? — прищурился Забини, будучи обиженным на сюзерена. Ведь он искренне считал, что уж его-то, как вассала, Поттер обязан был уведомить о своём отсутствии.

— Это долгая история, — всё ещё чувствуя слабость, улыбнулся Дадли друзьям.

— Мы не торопимся, — заметил Финч-Флечли под согласные кивки. И Гарольд рассказал о произошедшем без утаек, заранее договорившись об этом с Дадли. Им нужны были не просто друзья, но и союзники. Теперь они понимали это как никогда.

Кузены не ожидали, что их противостояние с директором единогласно поддержат все, и всё же это случилось. Даже младшая Гринграсс, Астория, а также Луна Лавгуд, новенькая в клубе и самая странная из всех, горячо поддержали общее возмущение. Немного сомневалась лишь Гермиона. Но выбора между директором школы и её первыми и лучшими друзьями перед ней не стояло и встать не могло: ответ был один…

Никто не заметил странной задумчивости Невилла, а он решил, что пока не будет рассказывать Крысоловам, что за прошедшие десять дней его вызывал к себе директор дважды, и что он получил целую пачку писем от семьи за это время. В семье Лонгботтом зрел раскол: сам Невилл и его отец, Фрэнк, не доверяли Дамблдору, в то время как его мама, Алиса, и бабушка, беззаветно верили главе Визенгамота. В письмах были указания от дам и предупреждение от отца, который предоставил сыну самостоятельный выбор. Впрочем, отец прислал Невиллу и перстень, предупреждающий о зельях доверия, вражды и подчинения в пище и напитках. И этот перстень, который ныне официальный наследник рода Лонгботтом, не снимая носил на пальце, нагревался уже четыре раза…

* * *

* * *

— Ник? Сириус? Мама?! — ошарашенно воскликнул Гарольд, утром, за день до первого тура, обнаружив, что к нему прибыли «родственники». За удивлением, он даже не сразу понял, что назвал крёстную мамой. Впрочем, увидев счастливую улыбку на лице женщины с крайне несчастной жизнью, он решил, что так даже лучше. Проще подыгрывать, чем каждый раз отталкивать, вызывая у себя муки совести.

И, конечно же, Белла не рискнула бы, да и никто бы ей не позволил появиться на людях в своей внешности, поэтому она стала блондинкой с прямыми волосами, совершенно не похожая на себя саму. Вот только Поттеру был очень хорошо знаком безумный блеск в её чёрных глазах…

— Сыночек, я так рада тебя видеть! — Беллатриса, не стесняясь удивлённой толпы и опережая спутников, заключила Мальчика-Который-Мог-Пережить-Даже-Материнский-Инстинкт-Сумасшедшей-Пожирательницы в объятия. — Почему ты заставил меня волноваться, сбежав? — спросила она, всё же позволив обнять Гарри и мужчинам. Интересовалась она, конечно, летними событиями, понимая, что «сын» всё равно не ответит.

— Тихо-тихо, Гарри, — обнимая внука, шепнул Николас. — Волшебники умнее, чем ты думаешь. Все знают, что Лили мертва. А другая женщина, которую, при иных обстоятельствах, ты мог бы назвать матерью, твоя крёстная — беглая преступница. Не стоит раскрывать её личность. — Гарольд задушено буркнул что-то согласное, прежде чем дедушка его отпустил, переключившись на Дадли и позволив Сириусу обнять крестника. Лорд Блэк бурчал о том, что Гарри поручил ему опеку над его безумной кузиной, но крестник успокоил его претензии всего одним замечанием о том, что никому другому он её доверить просто не решился бы. Блэку (анимагу-псу, которые высоко ценили преданность и доверие) этих слов хватило, чтобы смириться с участью…

Выпутавшись из объятий, Поттер, не сдерживая улыбки, посмотрел на свою семью, по которой всё же успел соскучиться.

— Жаль, что Рене не пришла, — заметил он с лёгкой грустью.

— Прости, у неё важная научная конференция, которую нельзя пропустить или отложить, даже пользуясь нашим именем. Она навестит тебя позже, — извиняясь за супругу, развёл руками Фламель, приветственно кивая проходившему мимо и заметно посеревшему на глазах, а ещё и удивлённому Дамблдору. Гарольд кивнул:

— Всё равно я очень рад вас всех видеть, особенно сейчас. И должен заметить, Мам, тебе не идёт блонд, но, признаю, он меняет тебя до неузнаваемости. Однако что вы здесь делаете, рискуя раскрыть всё?

— Пришли поддержать тебя, конечно, сыночек! — снова стиснула крестника в объятиях Белла. — Мы очень гордимся, дорогой. Бабушка Вальбурга — тоже.

— А где вы торчали большую часть летних каникул? — с интересом спросил теперь уже Сириус. Кузены переглянулись и решили не выдавать тайное убежище у Грейнджер, а потому отговорились Мэнором.

Это был выходной, а потому братья с удовольствием таскали семью по территории Хогвартса, знакомя их с друзьями и приятелями, а также с другими чемпионами и близкими им людьми. Особой популярностью у общественности пользовался Фламель. Второй был Сириус, в основном из-за не столь давней шумихи в прессе. А вот на Беллу косились лишь с любопытством, гадая, почему сын Лили Поттер называл эту женщину матерью.

Денёк был весёлым, а закончился он походом в Тайную Комнату, где кузены представили по-новому тайное общество крысоловов. Неприятный случился инцидент с Невиллом, когда он сначала проклял Беллу, пытаясь отомстить за родителей, а потом снял проклятие, за то, что та их вернула ему. Вроде всё хорошо, но неприятно было Поттеру, которому, за исцеление родителей (ведь Белла не нашла бы способ, если бы не он, да и Фрэнк и Алиса не выпили бы зелье, если бы Гарольд вдруг не попросил друга сводить его к ним) при полном согласии оных, Невилл принёс вассальную клятву. К счастью, не родовую, а личную, чему очень возмущался Забини, единственный среди крысоловов родовой вассал Поттера.

И хорошо, что они пока не знали: Невилл всего лишь защищал себя…

* * *

— Вам не стгашно? — потерянно спросила Флёр у соперников, когда их оставили одних в палатке чемпионов. Как и предвидел Дадли, Китайский Огненный Шар достался Краму, а Гарольду — Венгерская Хвосторога. Самые свирепые драконы — мужчинам. Это было справедливо, но не значит, что не страшно.

Крам на вопрос вейлы неопределённо пожал плечами. Для него, достаточно скромного молодого человека, дракон был не страшнее стотысячной толпы волшебников-фанатов. Гарольд, глядя невидящим взором в одну точку, ответил так, как чувствовал:

— Дракон — здравомыслящее существо, чего порой не скажешь о людях. — Двое его соперников хмыкнули: они понимали, что имел в виду Гарольд.

Прозвучал пушечный залп: сигнал к началу испытания для чемпиона первой очереди, — и Крам отправился к выходу из палатки. Но на пороге он замер:

— Удачи нам всем, и пусть победит сильнейший…

* * *

— Дадли, он справится, — уверенно произнесла старшая из сестёр Гринграсс, поглядывая на откровенно дрожащего и не пытавшегося это скрыть, Дурсля. Так уж случилось, что все Крысоловы собрались на одной трибуне и все пытались успокоить кузена своего лидера. Особенно после того, как Крам остался без части своей густой шевелюры и не менее шикарных бровей, когда использовал заклинание «конъютиквитус», и ослепшая, а потому разъярившаяся сильнее дракониха, наугад палила пламенем. Особенно после того как Делакур, попытавшись использовать на драконе вейловские чары очарования, едва не осталась без руки. Особенно когда в третий раз раздался пушечный залп…

Ну почему, почему он не мог предвидеть, чем закончится первый тур, да и вообще весь турнир?!

— Я знаю, Дафна. Спасибо, — на автомате ответил Дадли, не подозревая, что был бледен как моль и что удивлённые таким его состоянием друзья всерьёз опасались того, чтобы он не сверзся в обморок. И Дурсль был очень близок к этому, глядя на то, как предельно спокойный кузен, сжимая в руке палочку, не только встал в пределах досягаемости Венгерской Хвостороги, но и посмотрел ей в глаза. Трибуны затаили дыхание, ожидая струи огня в героя. И он, Дадли, тоже задержал дыхание. Наверное, поэтому он и услышал тихое шипение драконихи и разобрал в нём знакомый змеиный язык и слова, неожиданно сложившиеся в вопрос, адресованный Гарри:

— Ты не боишься меня, детёныш, как другие двуногие. Почему? — Дурсль выдохнул: если дракон говорит на змеином, то Гарольд сможет договориться.

— Я должен вернуться к брату и сделаю ради этого всё. Я обещал, — не слышно для зрителей, прошипел в ответ Гарольд.

— Но ты встал напротив меня! — дракониха возмущённо мотнула хвостом, разбивая на осколки скальную породу. Один из осколков чиркнул по щеке Мальчика-Который-Выжил, заставив нервным рефлексом дёрнуться глаз. Дадли мысленно отметил, что дракониха не удивлена противнику-змееусту.

— Это забава двуногих, — пояснял Гарри, делая шаг навстречу Хвостороге. — Игра. Соревнование. Я не хотел в этом участвовать, но меня бы заставили. Мы должны сразиться с драконом и забрать подкинутое вам в кладки золотое яйцо.

— В кладке чужое яйцо?! — крылья с хлопком раскрылись, сбивая потоком ветра чемпиона Хогвартса с ног, что и спасло его от струи огня, которую разъярённая дракониха выплюнула в него. Лёжа на холодных камнях, Поттер вспомнил, что в древности посланников, принёсших дурные вести, убивали на месте…

Дракониха продолжала бушевать, дробя хвостом камни и пытаясь залить струями огня хорошо защищённых барьерами зрителей. Но, немного выплеснув напряжение и ярость, а может и страх, она посмотрела на кладку и принюхалась, что позволило Гарри подняться на ноги.

— Ты прав, Детёныш, — с ненавистью прошипела она. Но ненависть не была направлена на чемпиона, а потому Дадли снова выдохнул ещё свободнее.

— Позволь мне забрать яйцо… — снова приблизился к дракону его кузен, теперь уже находясь в зоне досягаемости хвоста, чем Хвосторога тут же воспользовалась:

— Просто так? Никогда! — Но Поттер увернулся и спросил:

— Что ты хочешь? — Хвосторога на мгновение задумалась и быстро решила:

— Размять крылья. Я хотела бы размять крылья.

— Как насчёт гонки? — улыбнулся Мальчик-Который-Умел-Производить-Нужное-Впечатление, зная, чувствуя, что кузен почти успокоился: — Я на метле, а ты на крыльях? Пропустишь вперёд — я заберу подкинутое яйцо и, клянусь, не трону твои. За свободу тебе придётся сражаться самой, уж извини.

— Не обмани, двуногий, — прорычала дракониха, обдавая юношу струёй дыма без огня и раскалённым воздухом, от которого мгновенно обветрились все открытые участки кожи Гарри. — Иначе весь мой род будет помнить запах твоей крови и искать для твоего рода мести! — пообещала она. Поттер приложил руку к сердцу, делая для людей вид, что ему плохо. И невербальным «Акцио» призывая подарок Сириуса на прошлое рождество, метлу «Молнию». Несколькими мгновениями позже он уже взлетел над построенной ареной. Дракониха взлетела за ним, но её остановила массивная и хорошо заколдованная цепь на горле. Однако простой «конъюктивитус», которым Поттер якобы промазал мимо глаз Хвостороги, но попал в цепь, ослабил чары достаточно для того, чтобы дракониха их легко порвала…

— Скоро вернусь… — крикнул герой зрителям и умчался куда-то на метле, направляя её в горы. Дракониха улетела за ним, чтобы тоже вскоре скрыться из виду.

А вернулся Гарольд уже без неё, чтобы забрать не только золотое яйцо-подсказку, но и другие яйца Хвостороги, заменив их невербально и без палочки трансфигурированными из камней яйцами. Весь Хогвартс праздновал оглушительную победу, ведь их герой не только забрал яйцо, но и одолел дракониху, в отличие от соперников, получив только одну царапину на щеке и шелушащуюся кожу лица и рук…

* * *

— Гарри, как ты понял, что драконы понимают язык змей и говорят на нём? — тихо спросил Дадли, помогая кузену вернуть яйца из кладки Венгерской Хвостороги — теперь свободной драконихе. Та, кстати, нашла для себя и своей кладки каменистый остров с пещерой, который располагался недалеко от острова, на котором уже много веков стоял Поттер-мэнор. Собственно в хорошую погоду его было видно из садов. Да и он принадлежал Поттерам и был магически скрыт от маглов. К сожалению для кузенов, дракониха не объяснила своего выбора…

— Саши рассказал, когда я спросил его о слабостях драконов, — пожал плечами Гарольд, осторожно передавая в передние лапы с весьма внушительными когтями, одно из спасённых яиц. — Василиски тоже, как таковые, не являются змеями…

— Гениальное решение первой задачки, как всегда, доступное только тебе, — хмыкнул Дурсль, довольно. — Я чуть не описался, глядя на то, как ты уворачиваешься от её хвоста. И как тебе хватает храбрости на то, чтобы так просто… — он вздохнул, глядя в безразлично-зелёные глаза. — Ладно, что будешь сделать со вторым испытанием?

— Устраивать шоу, как и всегда…

* * *

* * *

— Высокомерный мальчишка.

— Сердцеедка.

— Мистер ледышка.

— Грубиянка. — Дадли, Виктор и близнецы Уизли, ставшие закадычными друзьями за последний месяц, синхронно закатили глаза: их друзья Гарольд и Флёр ни на день не давали друг другу покоя, постоянно ругаясь. Это началось сразу после первого тура, когда разочарованная поражением француженка сорвалась на Поттере и тот ответил ей тем же. С тех пор — ни дня тишины. Весь Хогвартс и гости их избегали. Кроме друзей…

Виктор бы давно сбежал из такой компании, на радость всё время предупреждавшего об опасности директора Каркарова, но с ними нередко ошивалась и понравившаяся ему, очень умная девушка, Гермиона Грейнджер. Сначала болгарин думал, что она — девушка кого-то из кузенов, но, поговорив с ними, понял, что она свободна. И решил потихоньку навести с ней контакт, получив предупреждение от клуба крысоловов, и хорошо уяснив, что «Герми» обижать нельзя. Грейнджер, однако, несмотря на одобрение Гарольда, которому чуть ли не в рот заглядывала, ухаживаний пока не замечала… Впрочем, болгарин надеялся, что это изменится на рождественском балу, на который он успел девушку пригласить, а та — успела согласиться. Да и, в компании Поттера, как и хотел, он приобрёл себе друзей, в которых не сомневался. Они с ним общались и веселились явно не из-за его славы. Но эти перепалки успели достать и его, и он искренне жалел о том, что Делакур вписалась в компанию не хуже…

— Хам и лицемер, — с искренним возмущением обзывала Гарольда Флёр, не замечая завистливых смешков девушек за спиной, и ухмылок парней.

— Бесстыдная кокетка, — даже как-то лениво, но не менее азартно реагировал Лорд Поттер. Сегодня это не было соревнование в остроумии, а потому ему было скучновато: обзывали друг друга они уже кругу по десятому одними и теми же прозвищами.

— Самовлюблённый эгоист. — Гарольд вздохнул и тоскливо спросил:

— Флёр, а пошли со мной на бал? — Француженка замерла с открытым ртом, недоверчивым взглядом окидывая соперника, но, сообразив, что он не шутит, подобралась, как хищница:

— Я испорчу тебе рождество.

— В долгу не останусь. Будь уверена, — хмыкнул Мальчик-Который-Опять-Нашёл-Себе-Проблемы.

— С превеликим неудовольствием, я согласна, — делая вид, что она, королева, не меньше, согласилась на танец с простолюдином.

— Да, мне тоже придётся преодолеть в себе комплекс брезгливости, ведь придётся к тебе прикасаться, — не остался в долгу Гарри. Попытки испортить друг другу жизнь перешли на новый уровень…

— Они идеальная пара! — ошарашенно выдохнули в один голос Дадли, Виктор и Близнецы. Они конечно, понимали, что их друзья просто вдруг заинтересовали друг друга, но чтоб до такой степени… Переглядываясь, они понимали: на балу многие парни будут кусать себе локти, с завистью глядя на Гарольда, и ещё больше девушек вдруг возненавидят Флёр. А ведь они действительно друг друга стоили…

* * *

— Девочка моя, ты в своём уме? — с искренним недоумением хлопала внушительными ресницами полувеликанша и директор Шармбатона, Мадам Максим, когда, оставив ученицу после занятий для разговора, выяснила, кто будет её кавалером на рождественском балу. — Он — соперник. Да, он хорош собой, но мальчишка, младше тебя на три года. А ещё он слишком скрытен. Мало ли что он задумал?

— Мадам Максим, Поттер — замкнутый придурок, у которого через знаменитый шрам на лбу мозги вытекли, но не обманщик. — Флёр ожидала этого разговора с того момента, как согласилась на предложение Поттера, но подготовиться к нему всё равно не успела. Понимала, что её будут отговаривать, но она хотела танцевать на балу только с ним. Гарольд был придурком, но, по её мнению, он был самым достойным. — Моя внутренняя Вейла не заинтересовалась бы обманщиком. А возраст… вы же знаете, для нас это пустяк.

— Ты, похоже, всё решила, — раздался мелодичный голос из угла директорского кабинета, который располагался в магически расширенной до мини филиала Шармбатона карете, обустроенного и для школьных занятий, и для развлечений, и для жилья.

— Маман! — Флёр, разумеется, мгновенно узнала голос матери и вскочила с табурета, чтобы её обнять. Мадам Делакур с удовольствием заключила старшую дочь в объятия, лукаво поинтересовавшись:

— Неужели он так хорош, национальный герой Британии? — Но Флёр на провокации не поддалась:

— Я и хочу это выяснить…

* * *

— Ни на секунду не оторвали друг от друга взглядов! — Дадли вздрогнул, когда близнецы Уизли нарисовались рядом с ним. Бал был в самом разгаре и, утомившись от танцев, он отправился за столик особых заказов, за напитком для себя и партнёрши. Их выбор коктейля был редким, и эльфам Хогвартса требовалось время, чтобы исполнить заказ. В ожидании он следил за братом…

Красивая вышла пара. Флёр была в невесомом бирюзовом платье, подчёркивающим достоинства её фигуры, но не выставлявшем её напоказ. Затейливая причёска, лёгкая мечтательная улыбка… На неё заглядывались даже старики, потому что казалась она чудесной феей. Его кузен соответствовал партнёрше: немного устаревший тёмно-зелёный, почти чёрный камзол, расшитый серебром, простые брюки со стрелочками и отсутствие мантии наглядно показывали, что поддерживал тело в форме Гарольд совсем не зря. А ещё такой выбор придавал ему стати, положенной статусом. И как хорошо, что он, Дадли, посоветовал брату собрать волосы в низкий хвост серебряной заколкой. Это слегка старило его, делая возраст соответствующим возрасту партнёрши. Хотя, в этом помогал рост Гарольда: он оказался выше Флёр, тоже благодаря тренировкам. И он казался сказочным колдуном, намного более реалистичным, нежели собравшиеся волшебники в цветастых мантиях невообразимых расцветок, которые почему-то назывались парадными…

Бальные костюмы им подбирала Белла, хотя попросил её об этом Гарри, но и корректировал тоже он. Лорд Поттер решил вырядиться соответственно статусу и его, Дадли заставил соответствовать. Он морщился, потому что шнуровка корсета, оказавшегося естественным в их выборе одежды, больно стягивала его рёбра, мешая свободно дышать. И как его брат это терпел столь продолжительное время? Конечно, ответ был однозначным: он просто не замечал её, занятый партнёршей. И это заставляло Дадли улыбаться, качая головой…

— Танцуют без отдыха уже три часа… — продолжил Фред.

— Дадли, у нас для тебя плохая новость, — похлопал по плечу Джордж, сочувственно. Близнецы дождались вопросительного выражения лица и таинственным шёпотом сообщили:

— Твой брат…

— Влюбился!

— И это взаимно, — хмыкнул согласно тоже подскочивший к друзьям Виктор Крам. Он тоже пришёл за напитком, но это не мешало ему краем глаз посматривать на фактически первого друга, Гарольда. — Фу, — выдохнул он устало и крайне довольно, приобнимая смущённую Грейнджер, свою партнёршу, — никогда в жизни столько не танцевал! Гермивона, ты прекрасно танцуешь, ты прекрасна…

— Просто Герми… — краснея ещё сильнее, застенчиво попросила Грейнджер. Она была ошеломлена интересом к ней, гриффиндорской заучке, знаменитого спортсмена. Но Виктор ей нравился. Он красиво за ней ухаживал, дико смущая и делая комплименты так часто, как только мог. Ей никогда никто не говорил, что она — красивая девушка, а не только умная. Естественно, что на этом фоне тот факт, что Крам так и не научился правильно произносить её имя, сильно терялся. Впрочем, в шоке была половина парней Хогвартса, когда сегодня она спустилась в Холл, к Виктору. Она сделала всё возможное, чтобы соответствовать партнёру…

Близнецы Уизли со страхом косились на омелу и розовый туман, которые по волшебству, появлялись сегодня над многими парочками, чувства друг к другу которых давно переползло за отметки «дружба» и «взаимная симпатия». Над Гарольдом и Флёр только, вопреки ожиданиям, ни розового тумана, ни омелы не было. И только Дадли чувствовал, что здесь не обошлось без магии кузена…

— Дадли, бежим… — панически зашептал Фред, с суеверным ужасом глядя на то, как Виктор и Герми подозрительно сильно приблизились друг к другу лицами, и это под омелой!

— Кажется, болезнь твоего брата заразна… — осип от чувств Джордж. Дадли усмехнулся:

— Извините, Дред, Фордж, но меня ждёт моя партнёрша, — с этими словами он глянул за один из столиков, откуда ему улыбалась раскрасневшаяся от танцев однокурсница с Гриффиндора, Риона О’Нил…

* * *

— Вот значит как. Значит, своим новым героем он выбрал тебя… — задумался Гарольд, прикидывая в уме, чем это грозило. Утром после бала он проснулся необыкновенно рано, хоть и вернулся с него ближе к утру, проводив партнёршу по танцам до кареты. Спать больше не хотелось, но чем заняться он не знал. К его счастью, Невилл, вернувшийся лишь немногим раньше него, тоже проснулся и застенчиво попросил его о разговоре тет-а-тет, пока большая часть школы спали. Так что они после утренних процедур, нашли заброшенный класс, где и заперлись. И Лонгботтом, наконец-то, решился рассказать о его беседах с Дамблдором, и о том, что кто-то подливает ему в еду неизвестные зелья. Он многого в разговорах не понимал, а переспросить директора не решался. И надеялся, что Гарольд разъяснит, что тот от него хотел.

— Героем? — А у Поттера переспрашивать было не страшно. Сам по себе он был неразговорчив, но на вопросы, которые не касались их с кузеном или касались, но вскользь, отвечал охотно.

— Ну да, для борьбы с тёмными силами в лицах Того-Кого-Нельзя-Называть и его Пожирателей, — пожал плечами Гарри. Он находил логичной кандидатуру Невилла в герои, хотя бы из-за скромности. — Я-то никогда не испытывал доверия к директору, и он понимает, что после того, как траванул Дадли, я скорее нож ему в спину воткну, чем буду бороться за его идеалы. А вот ты… Ты кажешься слишком наивным и легкоуправляемым, уж прости. — Невилл кивнул: он и сам это понимал. Но это был результат воспитания строгой и требовательной бабушки, а ещё… своеобразной защитой от агрессивного окружающего мира. — Мы-то, Крысоловы, знаем, что это далеко не так. Особенно сейчас, когда твои родители в порядке. Но директор наверняка просто решил больше не рисковать и не связываться с норовистыми студентами.

— Но я не хочу быть героем! — воскликнул Лонгботтом. — Я ведь…

— Как Дадли, считаешь себя трусом, — усмехнулся Гарольд, улыбаясь и качая головой. — Но будь это так — вы не попали бы на Гриффиндор. В вас больше храбрости, чем вы думаете. А вот я на факультет попал с трудом. Шляпа говорила, что я подхожу только Слизерину, — он искренне вздохнул, игнорируя сначала удивлённый взгляд друга, а потом и понимающий.

— Это так. Даже наши слизеринцы удивляются, как ты попал на Гриффиндор, — улыбнулся Невилл.

— Эх, узнать бы об этом пророчестве… — Поттер тоскливо просчитывал, возможно ли попасть в зал пророчеств с его статусом Лорда и потенциального участника пророчества. Стоило это выяснить. Но у кого?! У него не было знакомых работников Отдела Тайн в министерстве. Или были, но он об этом не знал? — Значит, он сказал, что я, вероятно, миссию исполнил в годовалом возрасте, а он ошибся во мне? — Невилл кивнул. — Дай угадаю, предупредил, что знание змеиного языка — тёмный дар…

— И что на тролле, приведённом в школу и убитом кем-то на нашем первом курсе, а также на Квирелле и на Джинни им были найдены следы твоей магии. — Гарольд немерено удивился: значит, магию или магический след можно отследить? Это становилось опасным не по-детски. — Он сказал, что у него нет доказательств твоей причастности, но порой достаточно и сомнений…

— Хм, вот как? Значит, давно на меня управу ищет. — Николас явно был прав в том, что торопиться с местью не стоило. Однако природная недоверчивость больше интересовалась другим: — Что думаешь о его словах?

— Я ведь видел твою силу, — пожал Невилл плечами, не заметив осторожности в голосе друга. И всё-таки огонёк сомнений в Поттере в нём тлел… Ведь он действительно видел его силу, видел, как он легко разносил Тайную Комнату в мелкий песок лишь силой мысли. Не поспешил ли он с вассальной клятвой?! — Я должен ей. Помнишь, ты спас меня на уроке полётов на первом курсе? — Гарольд закатил глаза и похлопал Нева по плечу. Всё равно он тогда действовал на инстинктах, не задумываясь о последствиях.

— Спасибо, что поделился информацией о Дамблдоре, — выдохнул Гарольд с искренней благодарностью. — Но я не понял, чего ты хочешь от меня?

— Помоги мне избежать паутины директора, — попросил Невилл прямо. — Папа советовал, чтобы я ближе к тебе держался. Говорит, что ты произвёл на него очень хорошее впечатление. Да и как сюзерен, ты вроде обязан заботиться обо мне… — последнее предложение он добавил застенчивым тоном. Ему не хотелось давить на друга, но он сомневался, что без этого Поттер помог бы. Зря сомневался, к слову.

— В тебе прячется слизеринец… — рассмеялся Гарри. — А ничего, что я прячу мучительницу твоих родителей, да и отношусь к ней хорошо? — Лонгботтом энергично помотал головой в отрицании, поспешно объясняя:

— Папа сказал, что лишь у единиц хватит силы, храбрости, ума и добросердечности, чтобы не только укротить таких безумных и сильных как Белла людей, но и не возненавидеть за их преступления, простить и дать шанс исправиться. Я простить пока не смог, но ты…

— Мило. Не думаю, что это про меня, но мило, — после нескольких мгновений удивлённого ступора прокомментировал странный, по его мнению, взгляд на события, Гарольд. Но это не имело значения: — Чтож, я помогу. Мы с Дадли поможем… — он протянул руку для рукопожатия, и Невилл с облегчением её пожал.

Никто из них не слышал тихого смеха магии: ещё одно её дитя вернулось к корням, когда ментальные закладки в его сознании по воле другого её дитя были разрушены. Всё-таки в своём избранном она не ошиблась…

* * *

— Риона, я прошу тебя стать моей девушкой… — изо всех сил подавляя смущение, просил Дадли у давешней партнёрши по танцам на балу. Несчастная или счастливая, но красная до самых корней волос О’Нил смогла только кивнуть, вложив дрожащую от волнения руку в ледяную, тоже от волнения, ладонь Дурсля. Происходило представление в большом зале за завтраком, в громогласной тишине. И стоило только Рионе согласиться стать девушкой кузена Мальчика-Который-Выжил, как со всех четырёх факультетских столов раздались хлопушечные залпы, видимо, заменившие салют. Но особо рьяные активисты вскочили на столы, растянув транспаранты…

Так, например, вскочившие Нотт, Забини, Малфой и сёстры Гринграсс, растянули транспарант с лозунгом-пожеланием любить друг друга до смерти. Бут, Корнер и Лавгуд на своём транспаранте советовали не забрасывать учёбу парочке, потому что они делать внеклассные задания для них не намерены. Когтевранцы, что с них взять?! Боунс, Эббот, Макмиллан и Финч-Флечли советовали не обращать внимание на идиотов, которые подняли транспаранты, а наслаждаться обществом друг друга. Ну, а близнецы Уизли, Лонгботтом, Крам, обнимавший Грейнджер, и сам Гарольд, на котором фактически висела переселившаяся за стол Гриффиндора Делакур, написали на транспаранте простое, но ёмкое: «Дадли, мы гордимся тобой. Позаботься о своей девчонке!». И никто из ребят не обращал внимания на покрасневших, как сварившихся раков, Дурсля и О’Нил.

Гарольд радовался за брата, но всё равно хладнокровно подсчитал, что в клубе состояло уже двадцать человек и они были готовы наплевать на свои статусы ради поддержки друг друга. Конечно, Виктор и Флёр ещё не знали о том, что все его друзья, не просто друзья Мальчика-Который-Не-Сдох, но ещё и «тайный клуб», но Дадли уже сказал, что к концу года они, да и не только они, будут состоять в клубе. Ну да, у него было девять человек со своего потока на примете, с которыми они с кузеном успели подружиться за время, прошедшее со второго курса. Да и у его друзей были друзья. В конце концов, на одном только Гриффиндоре поступивших в их году было тринадцать человек, включая их самих. Четверо уже состояли в клубе, ещё пятерых он знал, и не то, чтобы они были ему неприятны, просто они были людьми, с которыми у кузенов не нашлось общих интересов. Ещё один искренне считал себя врагом Гарри Поттера. Оставалось четверо, и именно с ними Гарольд умудрился поладить при всей своей неразговорчивости и недоверчивости. В общем, формирование численности клуба было в самом разгаре.

Что же касается дел амурных — то тут у Поттера тоже всё было под контролем. Подопечная Гермиона, наконец-то, позволила проявиться своей женственности и поухаживать за собой знаменитому ловцу. Короче, образовалась та ещё парочка. Сью и Нев тоже отлично подходили друг другу. Корнер увлёкся Ханной. Теодор — Асторией, из-за чего сильно горевал Драко, ведь отец обещал ему брачный контракт именно с младшей Гринграсс, но старший Нотт Люциуса обскакал. Правда, горевал Драко недолго, пока не повёлся на длинные белые волосы Луны. Что касается Ледяной Королевы Хогвартса, старшей Гринграсс и его лучшей подруги, то та продолжала посылать лесом всех ухажёров, включая Крысоловов. Подпускала она в своё личное пространство только самого Гарольда — на правах лучшего друга. Но даже его кузен не имел и половины таких привилегий.

Ну, а сам Поттер, через день после бала, наведался в Министерство Магии Франции, в отдел альтернативный британскому аврорату, конкретно к его начальнику, Мсье Делакуру. Это был личный визит, потому что Гарольд спрашивал разрешения встречаться со старшей дочерью Делакура, Флёр. Отказать ему удивлённый мужчина не посмел, только предупредил о взрывном характере и легкомысленном поведении с другими парнями женщин его семейства. Поттер был уже прекрасно знаком с характером Флёр, так что не испугался. И в итоге обзавёлся самой… незабываемой девушкой двух стран. И плевать, что у неё дурной характер, главное, что скучать она не позволяла.

Всё было хорошо. Пока…

* * *

Примечания:

Я не хотела добавлять гет. Честно-честно. Но Герои сговорились, и оно само как-то вылезло.... Каюсь!

Но, больше чем намёками оно не будет...

* * *

Рональд Уизли был просто в ярости!

Этот самоуверенный, наглый, высокомерный, заносчивый и… и… и много чего ещё, ублюдок, Мальчик-Который-Никак-Не-Сдохнет, делал всё, чтобы испортить ему жизнь! Гарри, чёрт его возьми, Поттер игнорировал все попытки задеть его. Не реагировал на обращения Рональда, на его издёвки, в том числе касающиеся его маглорожденной матери, на которые сирота должен был реагировать. Не реагировал на вызовы на дуэль, и когда в ответ Рон называл Поттера Трусом. Подножки он всегда замечал, ловушки разряжал, от заклятий в лицо и в спину просто отмахивался как от надоевших мух. Конфеты, изобретения близнецов, смешанные с обычными, не ел, будто точно знал, как они выглядят и какой эффект дают. Навозные бомбы, подброшенные на кровать, просто испарял. Хотя, с некоторых пор, Рональд не мог даже коснуться полога кровати лже-героя, не говоря уже о тумбочке, которая была заколдована каким-то сглазом от незаконных проникновений. Он даже смотрел на Рона так, будто бы сквозь него, сквозь воздух. Для Гарольда Поттера, Рональда Уизли просто не существовало, и о, как же это… бесило!

Бесило бессилие и невозможность отомстить.

А в последний год стало ещё хуже. Поттер знал о бедственном положении семьи Уизли и, будто специально, кичился положением национального героя, деньгами… лордством! А теперь ещё и участием в Турнире, который, без сомнения, прославит его в веках, даже в случае поражения и гибели. Рональд был уверен: всё это Поттер делал ему назло. Вся эта новенькая, дорогая одежда, с золотыми или серебряными — а может и платиновыми — застёжками и ручной росшитью, все эти манеры и осанка, неторопливость, всё показывало Рональду отношение к нему Поттера. И это было презрение. Он точно знал. Как ещё объяснить игнорирование? Будто младший сын Уизли был чем-то таким, что было сродни пыли под ногами.

И Поттер отнимал у него всё, что Рональд желал. Сначала эта была мечта о дружбе, ныне разбитая. Ему пришлось общаться с этими болванами Финиганом и Томасом, которые тоже его совсем не ценили. Потом это были его старшие братья, которых он искренне любил и желал однажды присоединиться к их шуткам, конечно, из-за их популярности, но в этом Рон не сознавался себе, искренне веря, что он «не такой». Затем Поттер отнял у него зубрилку, которая в какой-то момент отказалась делать за него внеклассные задания и стала появляться в компании кузенов. Ему пришлось заниматься самостоятельно и потому именно Поттер был виноват во всех его оценках «тролль» и «слабо». Потом Джинни… О, его любимая сестрёнка тоже всю жизнь мечтала о встрече с «героем», мечтала стать его женой. Но все её мечты разбились… Да, Рональд знал, что это Гарольд открывал Тайную Комнату на их втором курсе. Он видел своими глазами, как они с братом это делали. Так что, он не сомневался в том, из-за кого его сестрёнка стала молчаливой, нелюдимой и откровенно злой. И да, конечно же, Поттера она продолжала защищать. Он сделал из неё свою куклу, а она, глупышка, радовалась. И Рональд боялся предположить, что ещё ублюдок сделал с ней в Тайной Комнате, прежде чем вернуть.

Потом Поттер связался с Блэками. Рональда было не обмануть, он знал, что это его враг каким-то образом помог сбежать из Азкабана и Сириусу Блэку, и Беллатрисе Лестрейндж. А потом ещё и доказал невиновность первого. Рональд знал — всё ложь. Поттер, наверняка, просто купил кого нужно и давно если не встал на сторону Того-Кого-Нельзя-Называть, то точно стал новым Тёмным Лордом. Иначе правая рука первого ему не подчинился бы. Рональд лелеял надежду, когда Блэк только сбежал, что он сможет поймать его и мир наконец-то увидит его, Рональда, исключительность. И кто этому помешал? Верно, Поттер. К тому же отнял у него и верного друга, который его понимал, крыса Коросту…

Последний же год выдался совсем плохим. Все только и говорили о Поттере. Даже Дин и Симус. А сам Поттер всё время «блистал» в компании лучших девчонок потока. За ним увивались четыре из шести сокурсниц с Гриффиндора и поглядывали с интересом девушки с других курсов. Даже Ледяная Королева и та висла на Чёртовом-Мальчике-Которому-Всё-Мало. И Флёр…

О, Флёр! Рональд был влюблён в неё и радовался, слушая её вечные споры с Поттером. Она унижала Поттера и в этом была солидарна с ним, с Рональдом. И в тот миг, когда он решился пригласить её на бал, прилюдно отбив у Поттера, с которым она в очередной раз спорила — Флёр отвергла его. Да, у него дрожали руки, колени и голос, ведь Флёр была прекрасна. Да, он неправильно подобрал слова, сначала назвав её «деткой», а потом попросив не обращать внимания на болвана-Поттера и пойти с ним на бал. Но… Она сказала, что не посмотрела бы на Рональда, даже если бы он был последней мужской особью хомосапиенсов на земле и что мужчиной он не сможет назваться никогда, а её достоин лишь один… мужчина. С этими словами она прижалась к Поттеру… Это был удар. Это разбило ему сердце и заставило ненавидеть личного врага с большей страстью. Он был готов применить на нём худшие из Непростительных. Да, Профессор Грюм говорил, что хватит и сильного желания для этого. Он желал, он мог. Только… из-за матери, которой это разбило бы сердце, Рональд этого ещё не сделал.

Но теперь у него, у Рональда, появился шанс. Директор Дамблдор поручил ему особую миссию, которая, наконец-то, позволит ему отомстить. Да, оставалось лишь подождать, а пока подружиться с идиотом-увальнем Лонгботтомом, новым героем, избранным света…

Жаль, что Рональд Уизли не замечал: Невилл игнорировал его не хуже Гарольда…

* * *

Гарольд неспешно шёл к гриффиндорскому столу на завтрак, подкидывая в руке золотое яйцо-подсказку ко второму туру. Он, аристократично зевая (не раскрывая рта и прикрываясь ладонью), лениво отвечал на приветственные кивки Крысоловов. Как вдруг страшный грохот заставил подавиться половину студентов, собравшихся в большом зале, а вторую половину — вздрогнуть. Это было подобно взрыву! А после грохота раздался звон, потом жуткий крик, прокатившийся по залу мощной звуковой волной, от которой дрожали стёкла. Поттер раздосадовано смотрел на то, что осталось от разбитого яйца-подсказки. Это была груда золота, осколки стекла и странная гелеобразная жидкость, которая пузырилась и кричала.

Весь Хогвартс замер в шоке, когда понял, что произошло. Кто-то присвистнул, кто-то взвыл от ужаса, опасаясь, что представитель родной школы проиграет турнир из-за этого, опозорив Хогвартс и их самих, кто-то распереживался, а кто-то злорадствовал. У близнецов Уизли от шока посыпалась не пережёванная еда из ртов на колени, а профессор лже-Грюм, едва успел выскочить из зала и заскочить в какую-то каморку, прежде чем начать рвать на себе волосы…

— Упс, — почесал затылок «герой дня». — Кажется, теперь я не узнаю подсказки. Какая жалость, придётся действовать по обстоятельствам, — наигранно скривился он, взмахнув палочкой и испарив подсказку, ставшую «мусором», вместо того, чтобы попытаться починить её магией. А после, не обращая внимания на шок общественности, насвистывая под нос незатейливый мотивчик, он всё-таки дошёл до нужного стола, коротко чмокнул в щёку свою девушку и, приземлившись на лавку, приступил к завтраку.

Ещё никогда общественность не молчала так долго, пока «герой дня» звонко и не аристократично чавкал в тишине…

* * *

— Гарри, ты уверен, что поступил правильно? — тихо поинтересовался у кузена Дадли.

— Мы ведь знаем, благодаря тебе, что будет на втором туре и к чему мне готовиться, — пожал плечами Гарольд, на которого до сих пор оборачивались, чтобы проверить: не свихнулся ли. А ведь со времени инцидента в большом зале прошла уже неделя.

— Брат, русалки попытаются убить меня в момент, когда ты увидишь меня под водой… — с неподдельным страхом, бледнея, напомнил Дурсль. — И мне не избежать такого пленения.

— Не волнуйся. У меня есть идея, — уверенно и самодовольно хмыкнул Поттер. Хотя, несмотря на уверенность, и сам готов был сорваться от страха за кузена. — Она точно сработает. Заодно и отомщу организаторам…

— Но, Гарри, вода… — совсем едва слышно прошептал Дадли, а мгновением спустя оказался в объятиях брата и слушал его шёпот:

— Я тебя уберегу, клянусь…

* * *

— Гарри, милый, как насчёт того, чтобы пополнить клуб членами? — промурлыкала Дафна, беззастенчиво перебирая волосы чужого парня, чья голова привычно покоилась у неё на коленях. Дело происходило, конечно же, в Тайной Комнате.

— У тебя есть идеи? — заинтересовался Гарольд, чуть не мурлыкая от незатейливой ласки, которой хрен дождёшься от Флёр.

— Да, моя подруга, Трейси Дэвис, — кивнула Гринграсс старшая. — Она умная девушка и давно догадалась, куда четверо слизеринцев исчезают за пару часов до комендантского часа. Ей любопытно, но она верит и доверяет мне, а потому ни о чём не спрашивает и никому не говорит.

— Честно говоря, мы были уверены, что ты приведёшь её с сестрой, — влез в беседу Дадли.

— А можно было? — удивилась Дафна, даже прекратив гладить приятные на ощупь, хоть и не очень мягкие вороные волосы.

— А почему нет? — пожал плечами Гарольд, немного разочарованный окончанием ласки подруги. Когда он понял, что Крысоловы смотрят на него с удивлением, он удивился в ответ: с чего они решили, что нельзя приводить друзей?! Никто из них этого не оговаривал. Странные. Или это из-за того, что клуб «тайный»?! Тогда стоило ввести условия: — Друзья, вы можете привести всех, кого хотите, — уверил он. — Но только есть несколько условий: Первое — они должны быть разумны достаточно для того, чтобы не сдать наш клуб, попавшись на уловки вроде «это для нашего же блага и безопасности» или «это ради всеобщего блага». Второе — вы должны быть уверены в том, что им можно доверять и что они доверяют вам. Если был хоть один сомнительный момент, если в вас рождался хотя бы один червячок сомнений — лучше не приводите. И третье — вы должны быть уверены, что они захотят и будут следовать нашим негласным правилам. Иначе — наш тайный клуб либо потеряет статус тайного, либо потеряет смысл существования. — Ребята были явно заинтересованы, да и условия их устраивали, так что Поттер предложил: — Если же вы не сомневаетесь в потенциальных кандидатах — давайте на следующее собрание каждый приведёт тех, кого посчитает достойными. У меня, к слову, тоже есть несколько кандидатов…

Какого же было его удивление, когда на следующее собрание друзья привели тех девятерых, кого он и сам хотел пригласить. Дадли притащил Бема, гриффиндорца с их курса и одинокого парня лишь потому, что не жил в общежитии спальни мальчиков их курса. На ночь он отправлялся домой, в Нигерию. Так было положено в его семье. Так что на факультете он был отшельником, но парнем умным, с истинно гриффиндорским характером. Гарольд с Герми привели и девчонок их курса: Фей Данбар, Келлу и Риону О’Нил. Почему последнюю не взял с собой её парень, Дадли — предстояло ещё разобраться. Девчонки были подружками и, не так давно, нашли общий язык не только с кузенами, но и с гриффиндорской заучкой. Так что им были рады, в отличие от сплетниц Лаванды Браун и Парвати Патил. Пуффендуйки привели с собой Салли-Энн Перкс, Терри Бут притащил тихую и незаметную Сью Ли. Корнер привёл лучшего друга, Энтони Голдстейна, который уговорил взять и его подругу детства Лили Мун. Близнецы Уизли притащили Ли Джордана. Дафна привела Трейси, как и хотела. Ну, а Гарольд решил пригласить в клуб свою девушку и нового друга, Виктора Крама. Клуб, таким образом, пополнился сразу на двенадцать человек.

И, как ни странно, никто из новичков не чувствовал себя неуютно. Все нашли в тайных комнатах Слизерина местечко, компанию и занятие себе по душе, чему кузены были бессовестно рады.

Конечно, совсем без инцидентов не обошлось. Например, Флёр приревновала Поттера к Дафне. Крысоловы гадали как, но и получаса не прошло, а Гарольд расслаблялся в компании обеих, и те вели себя мирно. Даже Дадли боялся узнать о том, как его кузен сумел урегулировать конфликт.

А ещё, крайне не вовремя проснулся Саши, здорово перепугав новичков клуба, да и старичков тоже, ведь те до этого видели василиска лишь спящим. Теперь же кузенам пришлось потратить несколько часов на поиски заклинания на парселтанге, которое позволяло обезопасить не-змееустов от смертельного взгляда. И хорошо, что был выходной! Инцидент закончился хорошо, потому что древнему змею и самому, кажется, нравилось чувствовать восторг подростков, когда тот катал их по лабиринтам на себе…

* * *

— Профессор, простите, а у вас в кладовой есть растение Жабросли? — осторожно спросил Поттер у Снейпа после их дополнительных занятий. Неподалёку от учительского стола Дадли варил зелье, и нельзя было его отвлекать. Впрочем, тот знал, о чём пойдёт речь. Ему было уже неинтересно.

— Ага, всё-таки вы разгадали подсказку до того, как разбили яйцо, — самодовольно усмехнулся Северус, наваливаясь спиной на спинку кресла и закидывая ногу на ногу. — Не зря предупредил Каркарова, чтобы не надеялся на ваш промах, Поттер. — Но Гарольд не желал развивать тему:

— Так что с жаброслями? Я бы позаимствовал у вас их на время проведения второго тура, а затем вернул…

— Как же вы собрались их вернуть, если вам придётся их использовать? — вздёрнул бровь мастер зельеделия иронично.

— Не придётся, — усмехнулся Мальчик-Который-Бывал-Излишне-Самоуверен. — Извините, Профессор, но я вам не настолько доверяю, чтобы посвятить в свои планы.

— А что если я предложу информацию на обмен? — снова опёрся на рабочий стол локтями Северус, чувствуя, что если ничего не предложит — «добычу» упустит. А ему этого сильно не хотелось…

— Только если вы гарантируете, что не помешаете. — Снейп счёл замечание резонным. Поттер не был глуп как его папаша, и стоило ждать чего-то подобного. Но гарантия в их случае — это клятва. Магическая клятва, которая могла и магии лишить, и убить. И профессор задумался, нужно ли ему это:

— Джулиус Нотт от вас с кузеном в восторге, Люциус отзывается положительно, а мой крестник вас и вовсе обожает, — задумчиво перечислял он. — А ещё вы прячете Беллатрису, свою крёстную. — Да, Северус наслаждался испугом в зелёных глазах и собственным самодовольством: — Она хорошо маскируется, но я слишком хорошо знаю её лицо. И в то же время Дамблдор в вас разочарован. Боюсь, что был вынужден пересмотреть мнение о вас и мне стало любопытно. — Несколько минут он думал молча, прежде чем решиться: — Да, я магически поклянусь, что не вмешаюсь…

— Чтож, тогда…

* * *

— Ну и как тебе в кафе Мадам Падифут? — насмешливо поинтересовался Гарольд у своей девушки. Разговор шёл на французском.

— Отвратительно, — скривилась она. — Ты решил провести меня по всем худшим местечкам Хогсмида?

— Не меньше, милая, — серьёзно согласился Поттер. — Сейчас мы идём в паб «Кабанья Голова». Там так пыльно и заплёвано, что тебе не может понравиться.

— М-да? Тогда я попрошу бармена плюнуть в твою кружку со сливочным пивом, — пообещала француженка, зябко передёргиваясь от холода и плотнее кутаясь в шикарный, лёгкий и тёплый палантин, подаренный парнем на годовщину: месяц испорченной жизни. Впрочем, этого всё равно было мало, и к парню пришлось ещё и прижаться. Тот вздохнул, снял с себя не застёгнутое чёрное кашемировое пальто (которое он заказал по каталогу пару недель назад, и в подарок к которому совы принесли шикарный женский палантин, о чём он, конечно, сообщил Флёр), накидывая его на плечи спутницы и прижимая её к себе. Сам он мог и магией согреться. — Надеюсь, такая услуга есть в перечне услуг, предоставляемых заведением за отдельную плату?

— Не сомневайся. Хотя Абефорт Дамблдор будет удивлён: у него редко заказывают такое, — задумчиво ответил чемпион Хогвартса. — Чаще просят пересыпать сахара или соли в чай собеседника, что, пожалуй, я и закажу для тебя…

— Ты просто очарователен. Не зря я захотела испортить тебе жизнь. — Как и заметил Дадли, эти двое были идеальной парой…

* * *

* * *

— Стойте-стойте, то есть в подсказке была информация о том, что мне, в середине ФЕВРАЛЯ, придётся целый ЧАС провести ПОД ВОДОЙ, чтобы найти моё сокровище, которое у меня отняли жители озера? — стоя на плавучей платформе посреди озера в ряду со своими соперниками (которые были в купальной одежде) «искренне» недоумевал и возмущался Гарольд, обращаясь к судьям и организаторам. — И всё это время я должен был искать способ дышать под водой в течение часа?

— Именно так, Мистер…

— Для вас, мистер Бэгмен, я — Лорд Поттер, — холодно одёрнул одного из организаторов национальный герой. — Вы вообще понимаете, как это абсурдно звучит? То есть Турнир Трёх Волшебников это соревнование на смекалку, а не на умение колдовать, как описано? — Крысоловы нервно хихикали, исключая Флёр и Крама, которые просто замёрзли, ведь в отличие от Поттера, ни кашемировых пальто, ни зимних мантий на них не было. — Однако, это не суть. Господа, я хотел бы спросить: для того, чтобы спасти кузена, мне обязательно плавать в холодной воде или я могу воспользоваться любым способом, чтобы вытащить его? — Судьи и организаторы недоумённо переглянулись. Бартемиус Крауч, глава Департамента Международного Магического Сотрудничества и один из главных организаторов турнира, решил ответить:

— Для выполнения магического контракта с кубком вы должны делать хоть что-то для выполнения цели испытания. В контракте не предусмотрено обязательное погружение в воду.

— Это — очень хорошо, — ухмыльнулся Гарольд крайне довольно, отчего половину из тех, кто имел сомнительное удовольствие иметь с ним дело, перекосило. — Командуйте начало, давайте. А то моя девушка и друг совсем замёрзли, хоть я их и предупреждал, что они рано раздеваются. — Организаторы пожали плечами и скомандовали. Прозвучал пушечный выстрел, Флёр и Крам, лишённые сестры и девушки, кинув взгляд на соперника, прыгнули в воду. Поттер, глядя на них, передёрнулся от холода, плотнее кутаясь в тёплую мантию. Всё-таки вокруг было очень влажно, а потому даже магически утеплённый тонкий кашемир от мороза не спасал.

Гарольд не торопился в воду, и это вызывало многочисленные шепотки у зрителей и болельщиков. Проходивший мимо чемпионской платформы лже-Грюм шепнул герою, что Жабросли (которые были у Поттера в кармане и которые, несомненно, видел своим магическим глазом сквозь ткань) нужно сунуть в рот, а потом попытался столкнуть его в воду. Вот только национальный герой в тот момент решил шагнуть подальше от края деревянной площадки, в результате чего, профессор ЗОТИ оказался в воде.

— Ну как водичка, профессор, тёплая? — Гарольд смотрел на лже-Грюма с такой холодной насмешкой, что Пожиратель, скрывшийся с помощью оборотного зелья под личиной отставного аврора Аластора Грюма, побледнел, и вовсе не от холода.

— Ло’гд Потте’г, ви соби’гаетесь участвовать или нет? — поинтересовалась Мадам Максим недоумённо.

— Вообще-то, на случай, если чемпион обязан для выполнения контракта купаться в ледяной воде, я прихватил с собой Жабросли, — Поттер достал из кармана одолженное у Снейпа растение и показал судьям, тут же спрятав в карман, — в достаточном количестве, чтобы их действия хватило на час с небольшим. Но раз это не обязательно, то я в воду не полезу. Я — маг, а не гриндилоу. А магия — это не заклинания и, как однажды сказал мой любимый профессор, не «глупые махания палочкой». — Сидевший ради обещанного шоу на трибунах, построенных над платформами, Северус Снейп подавился горячим кофе, который прихватил с собой и разогрел палочкой буквально только что.

А Мальчик-Который-Опять-Умничал спокойно сел на лавочку, на той же платформе, закрыл глаза и, почувствовав знакомые и родные потоки магии в себе, сконцентрировался на отчаянном желании: спасти брата. И магия подчинилась. Перед внутренним взором Гарольда возникло размытое изображение главной площади в деревне русалок, где были верёвками к ногам привязаны три сокровища трёх чемпионов: Гермиона, девушка Крама, Габриэль, младшая сестра Флёр, и Дадли, его любимый брат. Вокруг них курсировали, патрулируя, не очень-то дружелюбно настроенные русалы, с трезубцами в руках готовыми к бою. Они, кстати, насторожились, будто почувствовав чужую магию. За Гермиону Поттер не волновался: Виктор за неё кого угодно порвёт, да и Флёр расстроится, если он спасёт и её сокровище. Но времени терять на размышления не стоило, тем более он впервые почувствовал, как стремительно тает его магическая мощь…

Лёгкий, сформированный мысленным желанием магический посыл — и верёвка, удерживавшая Дадли на дне, лопнула. Русалы заметили это мгновенно и ринулись к добыче, наверняка думая, что крепление не выдержало. Однако это отнимало время у Гарольда. Ещё один магический импульс и, всплываваший кузен, получил ускорение, разогнав стаю гриндилоу своим телом, чтобы в следующий миг, как пробка из бутылки взболтанного шампанского, вылететь из воды и зависнуть в воздухе. Чары, усыпившие его предыдущим вечером и позволившие пробыть под водой без воздуха так долго, мгновенно развеялись. Он открыл глаза и, увидев в нескольких метрах под собой целое озеро открытой ледяной воды, которой жутко боялся, запаниковал. Висящий в воздухе и отчаянно махающий руками и ногами, он смотрелся забавно, но…

— Не дёргайся! Мешаешь сосредоточиться, — рыкнул Гарольд на всё озеро. Вода отлично провела звук и горы эхом отразили его, кажется, вызвав то ли лавину, то ли камнепад. Где-то на трибуне передёрнулся Невилл: знал, каково это висеть вот так.

Дадли, наконец, понял, что его удерживал брат, и безвольно повис на магической силе кузена, благодаря чему Поттер смог в кратчайшие сроки доставить его на платформу, высушить магией же и закутать во всевозможные тряпки, чтобы согреть. За почти суточное пребывание в ледяной воде, кожа Дурсля приобрела синий оттенок и сморщилась. Дадли дрожал, но позволил влить в себя двойную порцию бодроперцового зелья от простуды. На шумиху вокруг невероятного способа прохождения испытания никто из кузенов не обращал внимания.

А зря, потому что один пожилой волшебник буквально побелел от гнева: его план по выведению из строя и направлению на путь тьмы невыгодного ему героя провалился, потому что его брат выжил.

Кузенам стало не безразлично, что творится вокруг, только когда над озером вспыхнули красные искры, а несколькими минутами спасения спустя, один из русалов (с которыми у организаторов турнира была договорённость) вынес из воды израненную гриндилоу Флёр. Гарольд тут же выхватил свою девушку из рук жителя озера, злобно, но не без благодарности, на него зыркнув, после чего закутал в припасённые им и его друзьями полотенца, одеяла и тёплые мантии уже её, тоже вливая порцию антипростудных зелий. И стоило девушке прийти в себя, как она бросилась парню на шею и запричитала, умоляя спаси её сестрёнку. Гарольд покорно закрыл глаза, чтобы ещё через, как оказалось, почти десять минут, кутать в тепло уже малышку Габриэль. Все трое вернувшихся из воды тряслись от пережитого страха или паники, а девчонки ещё и плакали, так что Поттеру снова не было дела до турнира. Благо, что и Виктор, обнимающий Гермиону, всплыл минут через пять.

Судьи выставили свои оценки, но впервые, ни чемпионов, ни их сокровища, это не волновало. Они просто были рады тому, что всё закончилось хорошо.

Однако не отомстить Поттер не мог, и уже покидая чемпионскую платформу, он обратился к судьям:

— Что я ещё хотел сказать? Господа Жюри, не знаю, кто придумал это испытание. Но я уверен, что ни мой брат, ни сестра моей девушки, ни моя подруга никогда не согласились бы стать сокровищами и погрузиться в воду добровольно. Вы могли использовать в качестве сокровищ какую-нибудь вещь, необходимую для прохождения турнира. Но вы использовали живых людей, пусть и под заклинаниями, погрузив на дно ледяного озера в феврале. Скажете, им ничего не угрожало? — предположил герой. — Но всё ли вы продумали? Можете ли вы дать мне, нам, магическую клятву в том, что всё предусмотрели? Можете ли вы сказать это под сывороткой правды? — риторически спрашивал Гарольд, «прожигая» в судьях дыры проницательным взглядом. — Это фактически похищение. Я, так и быть, не буду подавать соответствующее заявление в департамент магического правопорядка или в международную конфедерацию магов. Но и оставить этот факт без внимания не могу.

Надеюсь, вы умеете плавать, — холодно усмехнулся он, прежде чем убрать пол под частью судейской платформы. Жюри, организаторы турнира, смотрители и прочий люд, виноватый в выборе состязания, посыпался в воду. Ледяную воду. В феврале. А ведь не все из них умели плавать… Гарольд с мстительным огоньком удовлетворения в глазах смотрел, как с трудом держался на воде Дамблдор, едва-едва не отправляясь ко дну. А вот министр Фадж, мадам Максим, Игорь Каркаров и некоторые профессора, которых герой не стал скидывать в воду, с шоком смотрели на Поттера: такого от него никто не ждал…

С чувством выполненного долга в компании чемпионов и сокровищ, а также Дафны, Тео, Блейза и Невилла, спустившихся с трибун, Гарольд отправился к школе. На полпути компания разделилась: Крам отправился провожать Герми в больничное крыло. За ними увязался Невилл, на всякий случай. Остальные пошли провожать француженок к карете Шармбатона. Поттер бледнел на глазах, просто ослабевая непонятно из-за чего. Он плёлся последним, а потому друзья не сразу заметили, что он отстал, медленно осел в сугроб, а потом и вовсе потерял сознание…

Магия понимала, что тело её дитя ещё не готово проводить через себя такое количество СИЛЫ, а потому, чтобы оно не натворило глупостей, не навредило себе, покинула его…

* * *

— Что скажешь, Дамьен? — строгим голосом поинтересовалась мадам Максим у целителя, которого делегация Шармбатона прихватила с собой. Не могли же они доверять англичанам здоровье подрастающего поколения Франции, верно?

— Магическое истощение, — констатировал целитель.

— После того, что Лорд Поттер показал нам, это неудивительно.

— Мадам, я настаиваю, что было бы лучше переправить Мсье Поттера британским медикам, — целитель поджал губы в неудовольствии от того, что ему приходится лечить англичанина. Но как бы он не настаивал на том, что юноше не место в карете, а директор школы была непреклонна. — Они хотя бы знают медицинскую картину своего героя…

— Дамьен, я не могу отказать в убежище и в лечении человеку, который спас мою ученицу! — раздражённо передёрнула плечами полувеликанша, что в её исполнении смотрелось весьма угрожающе. Целитель надоедал ей с тех пор, как зарёванная Мисс Делакур-старшая с помощью чар левитации притащила в медкабинет своего парня, не без помощи его кузена. Конечно, первую помощь Дамьен оказал беспрекословно, заодно и Мсье Дурслю, и сёстрам Делакур, грозящим вот-вот простудиться, несмотря на влитое в них бодроперцовое зелье. Но вот самой мадам Максим пришлось приказать продолжить оказывать помощь Лорду Поттеру, потому что их целитель был негативно настроен к англичанам. Конечно, и Флёр, и этому Дадли, пришлось постараться уговорить её позволить кузенам остаться в карете, и только рассказ о собственном, мсье Дадли, отравлении заставил её согласиться. Однако теперь она и сама сочла это уместным, после разговора с директором Хогвартса, настаивающим на том, чтобы отдать ему кузенов. Детей этому человеку, пусть даже и англичан, она больше доверить не могла. — Я не ожидала от Дамбледора, что он может навредить своим студентам из скрытых целей, но кузен Поттера подтвердил свои слова под сывороткой правды, умоляя не отдавать брата их целительнице, которой не доверял. К тому же сёстры Делакур пережили стресс и не отлипают от своего героя. Если моим девочкам спокойнее спится с ним, если сам Поттер быстрее поправляется у нас — он у нас и останется, — непререкаемым тоном закончила она, взглядом говоря, что не потерпит возобновление этого разговора.

— Но толпы его друзей… — тоскливо напомнил Дамьен, заставляя мадам поморщиться. Карета Шармбатона и правда была фактически на осадном положении, потому что десятки товарищей Поттера сидели под дверьми и требовали, то ли отдать им их чемпиона, то ли разрешения попроведать его, то ли просто желая справиться о его здравии. Однако раскрывать всем английским детям секреты французской магии, которые они, побывав в карете, несомненно, увидели бы, директриса считала неприемлемым. Потому стойко сдерживала толпы насаждающих.

— Подождут. Я не собираюсь пускать их в карету, Дамьен, — уверила мадам подчинённого и с тёплой улыбкой, так ей несвойственной, глянула на подопечных. Флёр тихо спала на груди у своего бледного парня, свернувшись калачиком и слегка улыбаясь во сне. Поттер уже не был без сознания и просто спал, непонятно когда успев приобнять свою девушку за талию, не просыпаясь. А рядом с ними, на соседней койке, сидел кузен чемпиона Хогвартса и тихо по памяти рассказывал Габриэль английские магловские сказки…

* * *

Примечания:

Если не забуду, то ещё одну часть выложу завтра.

* * *

— Девчонки, отвалите, а! Затискали! — ныл Гарольд, почти не надеясь отвязаться от девушек своего тайного клуба. Стоило ему только прийти в норму и вернуться к занятиям, как на кузенов буквально обрушилось внимание и любопытство студентов Хогвартса, да и не только их, а ещё и преподавателей, и даже министерских служащих. «Что с вами было?», «Что вы делали в карете Шармбатона?», «С вами всё в порядке?», «Гарри, как ты это сделал? Как ты вытащил со дна Дадли и Габриэль?», «Это было потрясающе, Поттер!», «Дадли, почему ты не сказал, что с Гарольдом?», «У вас с Флёр\Рионой серьёзные отношения?», «Мы с Форджем поспорили: ты спал в комнате малышки Флёр или нет?», «Мы с Дредом знали, что ты наш человек! Так искупать Дамблдора…» и так далее. Вопросов было сотни, если не тысячи. Среди прочих были и репортёрские. И Гарольд сумел отвязаться от внимания, только дав несколько интервью, в которых ответил на самые популярные вопросы. Ну, а после… просто сбежал в полюбившуюся Тайную Комнату. Вот только брошенный Дадли, тоже пострадавший от чрезмерного внимания, отомстил кузену, проведя Крысоловов в подземелья. А эти были более требовательны к ответам… Девчонки его чуть ли не ощупывали на наличие повреждений, чему нелюдимый Гарольд был крайне не рад. Особенно потому, что происходило это под смех Дадли. Настоящая знаменитость подумывал о новом побеге, на этот раз в Поттер-мэнор, а если и там не отстанут — в Салем, но… Попытался обойтись.

Успокоить друзей удалось не сразу, но удалось. И вот он уже лежал на любимом кожаном диване, наколдованным из чего-то, лениво разглядывая карту Хогвартса и окрестностей. Как вдруг одна точка, двигающаяся по странной траектории, привлекла его внимание. Бартемиус Крауч вроде бы бесцельно бродил по окраине запретного леса, будто бы в поисках чего-то. Гарольда это почему-то насторожило. Бартемиус во время войны с Волдемортом был главой Департамента Магического Правопорядка и метил в кресло министра, но после какой-то тёмной истории ушёл в другой отдел. Что он вынюхивал в Запретном лесу? Это было подозрительно и стоило проверки. А потому пока его друзья что-то обсуждали, он тихо позвал личного эльфа Ардо и попросил перенести его к границе леса…

* * *

— Где я? — первое, что спросил Бартемиус, когда очнулся в незнакомой обстановке. Шикарная кровать, большая комната, залитая светом, лепнина на потолке… Мужчина был напуган тем, к чему привело одно его решение, вызванное сердечной слабостью к умирающей любимой женщине, а потому безразлично отнёсся к смене обстановки, к отсутствию привычного в последний месяц Империуса и злобного домашнего эльфа в надзоре…

— В Поттер-Мэноре, мистер Крауч, — неожиданно его вопрос получил ответ. Крауч услышал шаги, а затем увидел зелёные глаза знакомого каждому волшебнику Британии подростка. — Я нашёл вас на границе Запретного Леса. Вы были… невменяемы, — осторожно пояснил Гарольд. — У кого-то просили прощения. А в следующий момент, будто были на работе. Потом узнавали меня и звали Дамблдора. И снова терялись. Прошу прощения, я не доверяю директору, поэтому я не стал сообщать ни ему, ни мадам Помфри. Немного самонадеянно, но посчитал, что и сам могу помочь вам. Вызвал личного эльфа и вот, мы здесь…

— Благодарю за помощь, — голос слушался плохо, но сиплая и искренняя благодарность у него получилась. Правда, это было не так важно, как то, почему он оказался на опушке Запретного Леса: — Но, Лорд Поттер, вы в опасности…

— Что, опять враги? Я всегда в опасности, мистер Крауч. Привык оглядываться, — усмехнулся Гарри горько.

— Нет, вы не понимаете, — Бартемиус, будучи уже в возрасте, задумался о том, стоит ли пояснять или попросить связи с министерством, и… Но нет, это было бы позором, второго удара которого он не переживёт. А Поттер имел право знать, хотя бы за спасение: — Думаю, вы спасли мне жизнь, поэтому я вам расскажу. Только умоляю, не сдавайте его аврорату. Лучше убейте… — И глава Департамента Международного Магического Сотрудничества рассказал историю собственной семьи. О сыне, который предал идеалы отца, о любимой женщине, которая до последнего защищала сына и, даже смертельно заболев, предпочла отдать за него жизнь, и о её последней просьбе. А потом он пояснил то, что произошло в настоящем…

— Вот как, — Гарольд, однако, ничуть не удивился рассказу, будто подозревал подобное. В его глазах не было ни тени осуждения, но было что-то иное, не свойственное детям. — Значит, по просьбе вашей жены, вы спасли сына-Пожирателя, удерживая его под Империусом и мантией-невидимкой. На чемпионате по квиддичу, воспользовавшись шумихой, он сбежал и, вероятнее всего, создал метку в небе, которая и переполошила всех. О том, причастны ли лица, выдававшие себя за Пожирателей, к побегу Барти, вы не знаете. Но зато уверены теперь, что его побег связан со статьёй в газете о нападении на дом Грюма. Ныне вы узнали в лже-Грюме, по одной привычке — привычке облизываться — вашего сына. — Крауч уверенно кивнул. — Чтож, я не выдам его аврорату, министерству или директору, но если он выдаст себя сам — задержанию я препятствовать не стану. — Глава департамента международного сотрудничества кивнул снова: это было разумно, да и о большем он не мог просить.

— Вы не удивлены, — заметил он.

— Не раскрою источников, но я знал, что под личиной Грюма скрывается кто-то иной. Благодарю вас, вы помогли картинке в моей голове сложиться. Нам с кузеном не хватало всего одной детали: знания истинной личности Грюма, — пожал плечами Поттер. У Крауча чесался язык спросить о том, что же за картина получилась в итоге, но он понимал: доверия к нему нет, а потому ответа на вопрос он всё равно не получит. Вместо этого он решил поинтересоваться другим вопросом:

— В тот вечер, когда кубок выбрал чемпионов, вы говорили, что двое желают вашей смерти. Я понял, что вы имели в виду Дамблдора и Грюма, потому что Бэгмен не стал бы рисковать, ведь он сейчас неуклюж, и, скорее всего, попался бы дежурным профессорам. Но почему Дамблдор?

— Я отказался стать его марионеткой, даже под угрозой смерти кузена, — ухмыльнулся криво Гарольд. — Ему не нужен такой герой. Я — помеха каким-то его планам, — он вздохнул и сменил тему: — Но, это не важно. Вы — слабы из-за борьбы с Империусом, и я приглашаю вас погостить у меня, — слегка склонил голову Поттер в подобии уважения. — Думаю, вам не стоит показываться на глаза общественности до окончания турнира. Ваш сын содержал вас в таких же условиях, в каких вы содержали его и посылал письма вашему помощнику. Все думают, что у вас проблемы со здоровьем и, учитывая, сколько сил вы отдавали делу — никто не удивлён. Не думаю, что ваш сын вас подставит. А Перси Уизли справится. Вам я советую набраться сил и просто по-человечески отдохнуть, — Гарри улыбнулся, и Крауч увидел в пожелании искренность. Где-то глубоко внутри него давно зачерствевшее сердце вдруг прониклось к Поттеру глубокой благодарностью. Потому что так о нём заботилась только супруга. — Мои эльфы за вами приглядят, обеспечивая необходимым, и через них мы можем держать связь. Что-нибудь понадобится — просто сообщите. Торо! — позвал он эльфа среднего возраста, в красивой тунике с гербом семьи. Тот почтительно поклонился хозяину, а потом и Краучу, производя на мужчину до крайности благоприятное впечатление. — Позаботься о госте и проследи, чтобы он ни в чём не нуждался, — строго приказал Поттер. Эльф поклонился снова:

— Да, Лорд. — И обратился к Бартемиусу: — Зовите Торо, господин Крауч, если вам что-то нужно. — С этими словами он с хлопком исчез, и на тумбочке секундой позже появился стакан с водой. Крауч вдруг понял, как страшно ему хотелось пить. Но сил поднять руки едва хватило. А удержать стакан… Хорошо, что внимательный Поттер помог.

— К вечеру вам станет лучше, мистер Крауч, и вы сможете делать всё сами, — пообещал он. — Тогда можете прогуляться по дому и саду. Торо проведёт вам экскурсию…

— Поттер, — перебил хозяина дома Крауч, напоминая о том, что волновало его самого, — мой сын — Пожиратель. И неизвестно какие у него планы на уме. Вы слишком самоуверенны, если думаете, что сможете справиться с этим в одиночку.

— Я не один, Мистер Крауч, — тонко улыбнулся Гарольд. — У меня есть брат, девушка, целая команда друзей, крёстные. — Крауч даже усмехнулся, понимая, что о крёстных парень упомянул не просто так. Значит, он скрывал безумную Беллу. Но раз она больше не творила страшных злодеяний как в прошлом — Бартемиусу на это было плевать. Да и с его стороны было бы слишком лицемерным обвинять в укрытии беглых преступников. — А бороться со злом — моя миссия, которую мне когда-то, когда мне был год от рождения, назначили, в том числе и вы… — Мужчина прикрыл глаза, думая о том, что ошибки свойственны человеческому существу, и что сильные мира сего (в число которых невольно попал и молодой человек с удивительными зелёными глазами) ещё совершат массу ошибок…

И как хорошо, что ему, наконец-то, можно было отдохнуть и подумать о них…

* * *

— Мистер Дурсль, мистер Поттер, что вы здесь делаете? — строго спросила Минерва МакГонагл, обнаружив двух своих студентов там, где им быть не положено.

— Пришли на уроки аппарации, очевидно, — дёрнул уголком губ Гарольд, недовольный задержкой. Декан факультета Гриффиндор, насторожилась:

— Вам нет семнадцати.

— Но когда-нибудь исполнится, — отрезал Поттер. — Нам пришли приглашения на уроки, подписанные министром. — Минерва сразу ухватила суть: Гарольд, наверняка воспользовавшись статусом лорда и своей славой надавил на министра, выбив себе и брату эти приглашения. Дадли, к слову, их показал, и она убедилась в их подлинности. Но Фадж, ради какой-то цели, например, чтобы подкупить доверие и поддержку родовитого героя, проявлял редкостное безразличие к чужим жизням, готовый идти по головам. А ведь аппарация даже взрослых, опытных в этом деле волшебников, нередко заканчивалась плачевно.

Нет, она понимала, что мальчикам хотелось быстрее научиться. Этому особенно сильно желают научиться дети, выросшие у маглов, для которых мгновенно перемещение в пространстве — мечта. Для них это всегда было проблемой, иначе они не изобрели бы огромные страшные штуки само-лёты.

Минерва постаралась смягчить тон и как можно спокойнее и обстоятельнее объяснить, почему учиться аппарировать сейчас, детям, ставящим всё общепринятое под сомнения, Поттеру и его кузену, не стоит:

— Гарольд, Дадли, вы ведь понимаете, что эти уроки не проводятся для младших курсов не из-за статуса несовершеннолетних. Аппарация — это весьма специфический процесс и детский организм не готов к нему. Он может нарушить рост и…

— Уважаемая декан! — перебил её Дурсль, заставляя недовольно поджать губы. Впрочем, к повадкам этих двоих за четыре года она привыкла и прислушалась: — Мы вас очень уважаем, ценим, любим. Это — правда. — Кошка МакГи чувствовала искренность и была польщена, но понимала, что это очередная попытка ей возразить и не купилась: — Мы понимаем, что вы хотите нас уберечь. Но — я хочу, чтобы вы поверили — мы идём на эти уроки не для того, чтобы научиться выполнять аппарацию как все.

— Что вы имеете в виду? — недоумённо спросила она. Дадли пожал плечами и принялся объяснять, попутно пиная кузена, чтобы молчал и сдерживал раздражение:

— Бем рассказывал нам — он нигериец, вы знаете — что в его стране, племена, которые стараются сохранить традиции и избегают цивилизации, перемещаются в пространстве иначе. От этого не тошнит, не кружится голова и… не происходит ужасных вещей. — МакГонагл скептично вздёрнула бровь (неосознанно копируя Снейпа), ведь если бы это было так, все бы так и перемещались. — Технологии Бем, к сожалению, не знает, только смутно. И мы решили поэкспериментировать. Согласитесь, лучше это делать под присмотром опытных волшебников. — Минерва хмыкнула: этот мальчишка знал правильный подход к ней, определённо. — Если не получится в этом году — мы затем же придём в следующем. И так до тех пор, пока на седьмом курсе мы не научимся аппарировать как все.

— Эксперименты могут быть опасны, — покачала головой она.

— Да ладно, профессор, не делайте вид, что не заметили, что я колдую не так, как все, — вставил Поттер насмешливо, что возмущало неуважением. Впрочем, несколько раз она действительно видела, как Поттер колдовал, думая, что она не видит. Без палочки, без заклинаний, словно маг древности интуитивно чувствуя, как управлять даром. Она заметила это давно, в тайне следила и надеялась, что усреднённая образовательная программа, рассчитанная на средних и слабых волшебников, не задавит это умение. И не зря: в последнее время ей казалось, что с каждым месяцем Гарольд всё неохотнее использует палочку. В конце концов, чего только стоила его демонстрация голой силы без проводников во втором туре Турнира!

Почему-то ей казалось, что эти двое кузенов, могут сильно продвинуть магический мир, непременно вместе. Так что, несмотря на ответственность за их жизни, она готова была закрывать глаза на все их нарушения правил, прогулки и такие вот эксперименты.

Пропуская детей на уроки, она и подумать не могла, что уже на пятом занятии оба кузена переместятся в начерченные круги без палочки, без заклинаний, без вращения вокруг своей оси, целые, невредимые, без признаков головокружения или тошноты и вообще изменений в организме. Ещё более она не рассчитывала на то, что оба ни словом не обмолвятся о том, как это сделали…

* * *

— Гарри, ты запомнил? — наверное в сотый раз переспросил Дадли, направляясь к бывшему стадиону по квиддичу, ныне превращённому в гигантский лабиринт — испытание третьего и последнего этапа Турнира Трёх Волшебников.

— Да, Дад, — в сотый раз повторил Гарольд, обнимая кузена чуть подрагивающими руками. — Не буду просить тебя не волноваться, но попрошу верить в меня.

— Хорошо, — кивнул тот. — Будь осторожен и помни, ты обещал вернуться живым…

* * *

— Гарри, мы гордимся тобой! Но помни, никакая победа в турнире не заменит нам тебя, — наставлял Сириус, обнимая и хлопая по плечу. — Поэтому в первую очередь защищай свою шкуру, а уж потом можешь подумать о победе…

— Удачи, сынок. Я в тебя верю, — шептала Белла на ухо, целуя в щёку.

— Мы всё подготовили по твоей просьбе, Гарольд, — подмигивал Николас, игнорируя журналистов, пытающихся прояснить, как национальный герой Британии связан с французским алхимиком средневековья.

— Спасибо, — искренне благодарил Поттер. — Присмотрите за Дадли, если… задержусь…

* * *

— Флёр, не забудь о том, что мы задумали на конец этого чёртового турнира, — напомнил Гарольд, стоя на старте с соперниками и друзьями. — Ты же не хочешь это пропустить?

— Это ты не забудь, — одёрнула его француженка. — Я — всего лишь вейла. А ты — тот самый Мальчик-Который-Выжил. Я тебя не прощу, если ты меня бросишь! И ты ещё выиграй, для начала!

— Спорить с тобой одно удовольствие, дорогая, — хмыкнул Гарольд.

— Психи! — скрывая улыбку, прокомментировал этот диалог Крам. Он один из шестерых знал, что задумала эта парочка…

* * *

Примечания:

Как и обещала...

* * *

— Волдеморт, а ты уверен, что я считаю тебя врагом? — торопливо спросил привязанный к надгробию Гарольд, наблюдая за тем, как лже-Грюм, двумя минутами ранее вернувший себе истинный облик, облик Барти Крауча-младшего, нёс к гигантскому котлу говорящий свёрток. Шрам жгло болью, и хорошо, что Философский Камень в рукоятке палочки уже начал действовать: от яда гигантского акромантула ужасно мутило и судорогами стягивало мышцы. Но он, по крайней мере, уже мог связно мыслить. — Один оракул предсказал мне встречу и описал ритуал. Я нашёл его в семейной библиотеке. Кость, кровь и плоть, верно? Кость близкого родственника, в данном случае, ты собрался использовать кость отца. Кровь личного врага. И плоть преданного слуги. И знаешь, я ведь не считаю тебя врагом. Могу это под сывороткой правды подтвердить. Ты уверен, что хочешь себя убить таким изощрённым способом? Неизвестно ведь, сработает ли ритуал, если кровь будет использована не вражья, — наседал Гарольд, борясь с чем-то, по симптомам напоминавшим мигрень. И как же это было… проблематично!

В лабиринт они вошли вместе с Виктором, набрав одинаковое количество баллов. Поттер потерял их в первом туре, потому что судьям не хватило зрелищности, ведь «бой» с драконом он провёл не на глазах у зрителей. Зато за второй тур ему прибавили за скорость, зрелищность и неоценимую добродетель, то есть спасение чужого сокровища. Крам проходил испытания с примерно одинаковым количеством баллов, но их сумма была равна сумме баллов Гарольда.

Вместе они прошли до первой развилки, где и разделились. И начались испытания! Кусты, в которых скрывались Дьявольские Силки, пытавшиеся схватить, всосать в живую изгородь, задушить. Боггарты, благодаря которым Гарольд видел, как в огне его магии сгорает брат и все друзья, как когда-то сгорели Дурсли. Ядовитые Мантикоры, пытавшиеся ужалить его жалами. Одной это удалось, потому что Гарольд не заметил силки в живой изгороди лабиринта, которые и схватили его. Но именно на этот случай Николас встроил в их с Дадли палочки мелкие кристаллы Философского Камня и, после отравления Дурсля, научил ими пользоваться. На пути попадались и трясины, с опасными существами. Пришлось поднатужиться, чтобы вспомнить заклинания, действовавшие на них, потому что силу желаний он берёг для Тёмного Лорда, ожидавшего в конце, вместо награды. Попадались и заклинания, меняющие местами небо и землю. Странные были ощущения, когда он шёл по небу, словно по пустоте, да ещё и вверх ногами, в смысле глядя на землю над головой. И хорошо, что Дадли нарисовал карту лабиринта, а он её запомнил! Конечно, лабиринт был живым и менялся. Одни пути зарастали и открывались другие. Но это происходило не со всеми проходами. А с некоторыми стоило подождать, и они открывались вновь.

Иногда Гарольд слышал чьи-то крики. Один раз ему показалось, что кричала Флёр. И ох как много ему пришлось применить к себе волевых усилий, чтобы заставить себя двигаться дальше, не обращая внимание на вопли. Иногда он видел вспышки заклинаний и усиливал осторожность. Пару раз пересёкся с Крамом, показавшимся ему не совсем вменяемым. Впрочем, расходились они мирно, и Гарольд решил оставить разборки на потом.

Последним испытанием перед кубком стали четверо акромантулов. Пауков он не боялся и парочку убил с ходу, одного из которых — семейной реликвией, кинжалом, который ещё после второго курса передали ему гоблины. С остальными двумя пришлось повозиться, убегавшись и напрыгавшись, и сдирая кожу с рук, когда выпутывался из паутины. Паучки, размером с лошадь, были крайне невосприимчивы к обычной магии, и заставили Мальчика-Который-Не-Слушался-Старших пожалеть о том, что не применил свою силу на этих тварях сразу. Одна из них успела его укусить… Голова закружилась мгновенно, перед глазами потемнело, но он успел сформулировать желание усыпить пауков, воспользоваться Философским Камнем в качестве противоядия и доковылять до кубка Турнира Трёх Волшебников, который уже был виден. Конечно, прежде чем схватиться за портал, он настроился, а потом…

Оказался на старом кладбище, где его, едва ли вменяемого, подхватил лже-Грюм, привязал к надгробию в виде ангела…

— Барти, поднеси меня к мальчишке, — прозвучал ледяной шипящий голос, и Крауч младший ни секунды не колебавшись, сменил направление. Так что вскоре Гарольд имел сомнительную честь видеть уродливого младенца с серой кожей, красными глазами и змеиным носом, а ещё неправильным строением тела: слишком короткие ножки, слишком кривые ручонки. Гомункул, скорее всего, а может и настоящий младенец, пичкаемый какими-нибудь жуткими зельями, чтобы выдержать в себе дух Тёмного Лорда. — Почему ты не считаешь меня врагом? — спросило это существо, всё тем же ледяным, шипящим как у змеи, голосом. — Я убил твоих родителей, мальчишка. Неужели ты не хочешь отомстить? Не хочешь подтвердить статус героя магического мира, убив меня?

— Во-первых, я уже отомстил, однажды развоплотив тебя. А во-вторых, сами виноваты, — фыркнул Гарольд, обращая собственные мысли о родителях, в более грубые формулировки, чтобы Волдеморт подумал, будто бы он их презирал. — Не надо было слушать Дамблдора, а валить из страны и оставаться в нейтралитете. Возможности были. Но, раз они погибли за меня, не думаю, что они желали бы, чтобы я мстил за них. Да и защищать идиотов, которые из страха возложили ответственность за свои жизни на годовалого младенца, мне не хочется. — Барти явно не верил ни единому слову, а вот на лице Волдеморта проскользнул лёгкий интерес. Поттер же, согласно их с кузеном плану, составленному на основе выводов и идей Гарольда и знаний будущего Дадли, продолжал давить на мозги: — Уверен, тебя обманул один знакомый нам голубоглазый и длиннобородый старик пророчеством. — Теперь Тёмный Лорд и вовсе удивился, не скрывая этого. Можно было бы подумать, что всё идёт как надо, но Мальчик-Который-Выживал-Не-Зря понимал: расслабляться рано и глупо. — Невилл, к слову, тоже не горит желанием тебя убивать.

А ещё я согласен с кое-какими твоими взглядами, — после паузы, словно задумчиво добавил он. — Если бы мы познакомились до того, как я поступил в Хогвартс, как я уже говорил, скорее всего, присоединился бы к тебе. Да, я заинтересован, но теперь уже не настолько. У меня появились собственные идеи… Конечно, против маглов и маглорожденных я ничего не имею. Зато уверен, что систему пора менять. Только я не патриот и заниматься этим, затрачивая время, нервы, жизнь не намерен.

— И что, ты предлагаешь мне оставить тебя в покое? — после некоторого времени, ушедшего на обдумывания, иронично спросил Тёмный Лорд, пару раз глянув на Барти особым взглядом, чтоб не вмешивался.

— Предлагаю сделку. Мы оба поклянёмся во взаимном ненападении. Я останусь в твоей войне нейтральной стороной, как и мой брат, и моя семья, и мои друзья. И мы не тронем ни тебя, ни твоих союзников и подчинённых, если они не будут угрожать жизни и благополучию меня и близких мне людей. Ты не будешь требовать от своих вассалов, чтобы их наследники подчинялись тебе. Драко Малфой, Теодор Нотт — мои друзья. Я хочу сохранить нейтралитет и за ними. И ещё, ты отпустишь Беллатрису. Она — моя крёстная и магическая мать, и я её не отдам. — С каждым услышанным предложением лица Волдеморта и Барти всё сильнее вытягивались. Ясно почему: Гарольд был не в том положении, чтобы что-то требовать. И, тем не менее, голос его набирал силу, и… магию, которую пока никто не чувствовал. — Дальше, ты оставишь в покое маглорожденных. Согласен, они лезут в чужое аббатство со своими законами. Но их необязательно убивать. Можно просто сделать обязательным обучение магическим традициям. Поставить им условия: могут праздновать своё рождество за стенами своих домов, но запретить навязывать его тем, кто предпочитает праздновать праздники магические. Учитывая, что в Визенгамоте в основном чистокровные или полукровки, соответствующие законы будет протолкнуть легко. Если попытаешься сделать это — получишь и мой голос, и голоса моих союзников. Впрочем, это вопросы, которые стоит продумать отдельно. Но, никаких дополнительных привилегий чистокровным: у нас и так есть статус, деньги и возможности. Этого хватит, чтобы иметь власть и выделяться.

И… Волдеморт, ты ведь учёный. Настоящий учёный, очень прозорливый человек, интересная обаятельная личность, так зачем тебе впадать в крайности? — Гарольд, наконец-то, призвал магию, не осознанно формулируя желание избавить Волдеморта (который был не более чем жалок) от безумия, от страхов, от желания мстить, мучить, убивать, от желания самоутверждаться за счёт угнетения окружающих. Магия хихикала, отвечая чистому и невинному желанию своего дитя. Никто из двоих не подозревал, что в тот момент, разбитая чёрными ритуалами на осколки душа, становилась целой и очищалась. — Кровавый режим и насильное насаждение твоего видения проблем магического общества Британии ситуацию не изменят. Найдутся те, кто вечно будут мешать. Но ты же не столь самонадеян, чтобы считать себя непобедимым? — спросил Гарольд у Волдеморта как-то даже наивно. Тот был задумчив, чувствуя, что что-то в нём изменилось, будто спала с глаз какая-то… чёрная пелена.

— Ты подготовился, — медленно заметил он. Голос больше не казался холодным. Барти удивлённо посмотрел на хозяина…

— Да, — тонко улыбнулся Гарольд. — И я нашёл подходящий ритуал для твоего возрождения. Он вернёт тебе человеческий облик и послужит гарантом соглашения… Это в добавок к тому, что я сделаю для тебя. Если ты согласишься, конечно. Интересует? — лукаво спросил он. Тёмный Лорд молча приказал слуге освободить мальчишку…

* * *

— Директор Дамблдор, я надеюсь это шутка, — наигранно ошеломлённо и очень-очень медленно переспросил Поттер. Это случилось уже после того, как он вернулся, а Дадли чуть не придушил его в объятиях. Крам и Флёр уже давным-давно пустили искры в небо, позвав на помощь, а он всё утрясал мелкие договорённости с крайне недоверчивым и подозрительным человеком, так что быстро обернуться не удалось. Сейчас, когда Дамблдор осмотрел его порез на руке и произнёс прочувственную речь, призывавшую сплотиться перед лицом возродившейся угрозы в лице Лорда Волдеморта, Мальчик-Который-Мстил-Только-За-Брата, понял, что настал его час: — Говорите, Волдеморт возродился? С чего вы это взяли? Обнаружив порез у меня на руке? Так это ваши кусты лабиринта имели наглость обагриться моей кровушкой. Я могу даже показать где именно, и вы найдёте там кровь. Кубок — портал? Верно. Я схватился за кубок и сразу перенёсся сюда. Никакого Волдеморта я не видел. — Гарольд видел облегчение в глазах любимой общественности и особенно, министра Корнелиуса Фаджа, и понимал, что его сторону принимают большинство. Кем бы ни был директор в глазах людей, но им было проще закрыть глаза, притворившись, что никакой опасности нет. А раз уж их герой утверждал, что возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть чушь, то и вовсе не было необходимости тратить нервы на сомнения и опасения. — Нет, есть, конечно, смутное воспоминание… — решил пощекотать эти самые нервы Лорд Поттер, с усмешкой делая театральную паузу. — Вряд ли мне забыть крик матери и зелёную вспышку Авады Кедавры у себя перед глазами. Но это иное. Волдеморт мёртв!

— А как же это? — Дамблдор, чувствуя, что правда на его стороне, резко схватил своего слугу, Северуса Снейпа за мантию, и, дёрнув, отрывая рукав, указал на кожу предплечья, где предполагалось наличие метки. Однако кожа была абсолютно чистой. Никаких меток, татуировок или хотя бы родимых пятен на ней не было. Северус Снейп коронно изогнул бровь. Поттер понимал, что его недоумение предназначалось ему, а не поступку Дамблдора. Гарольд подмигнул профессору украдкой.

— Но пророчество… — растерянно произнёс Альбус, кажется, запутавшись в происходящем. Гарольд наигранно закатил глаза в тот момент, когда его фотографировал какой-то репортёр:

— Знаете, я тут от вашей настойчивости навёл справки о предсказании, о котором вы твердите. Так вот, произнесла его Сибилла Треллони, наш преподаватель Прорицания. Учитывая, что ни до, ни после она не произнесла ни одного пророчества — сомневаюсь, что она изрекла и это и что у неё вообще есть дар. — Студенты Хогвартса и некоторые недавние выпускники согласно загомонили. Немногие восхищались этой преподавательницей. — То, что её прабабка знаменитая прорицательница Кассандра Треллони — ни о чём не говорит. Профессор может быть носительницей генов или и дара. Но он у неё не развит. Внутреннее око закрыто. — Смешков раздалось так много, что услышали их все. — Это — первое. А второе — услышал это пророчество не кто иной, как Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор. Записано оно тоже с ваших слов. Вы знаете, я вам не доверяю, директор. А потому сомневаюсь: было ли пророчество? — Дадли успешно подавил улыбку: они так и не услышали пророчества, но кое-что о них знали и имели право говорить. — И третье — пророчества, даже истинные, часто трактуют неверно. И даже после того, как они свершаются, люди не всегда понимают их. Может, ваше пророчество уже исполнилось? В конце концов, однажды Тёмного Лорда я уже одолел.

Так что завязывайте вешать мне и людям лапшу на уши, — Гарольд картинно развёл руками. Дамблдор громко скрежетал зубами, не сменяя маски растерянности на лице.

Инцидент, однако, был исчерпан. Состоялось награждение, в котором призы, почёт и кое-какие привилегии во всех трёх странах-участницах Турнира, получили все три чемпиона. Потом были речи Флёр, занявшей последнее место, и Виктора, «серебряного призёра», а потом состоялось награждение победителя лично Фаджем, вручение кубка-приза Турнира, в котором нашёлся мешочек с тысячей золотых галлеонов. Ну и напоследок, победитель должен был произнести речь. Гарольд выдохнул и заговорил:

— Хочу сказать спасибо всем, кто меня поддерживал и за меня переживал. Только ради вас я стремился к лучшему, — он искренне приложил руку к сердцу, слегка поклонившись. — Также благодарю и тех, кто желал моего проигрыша — вы толкали меня к победе. — Дождавшись недоумения он, усмехнувшись, пояснил: — Не мог же я допустить, чтобы ваши чаяния сбылись?! О том, что я думаю о турнире, об испытаниях и организации — вы знаете, я об этом высказывался и не раз. Сложно ли было? Относительно. Учить новых заклинаний не приходилось, зато напрягать память, вспоминая уже изученные — не раз. Страшно ли было? Задайте себе этот вопрос, вставая напротив разъярённой драконихи, сидящей на кладке. Рад ли я победе? Нет. Однозначно. Что она мне дала? Слава у меня и так есть, и уже тошнит от неё. Тысяча галеонов? Ну, пожертвую её кому-нибудь. Мне от неё ни холодно ни жарко. А друзей из других школ я приобрёл раньше. Опыт? Тоже нет. Так что… — Поттер как бы махнул рукой, мол, зря потратил время на ваш турнир, но вдруг замер, будто что-то вспомнив, после чего широко ухмыльнулся:

— А хотя нет, есть одна вещь, которая заставляет меня победе радоваться. — К нему мгновенно скользнула Флёр, только услышав эти слова — кодовую фразу. Гарольд приобнял её. — Дело в том, что мы с моей девушкой поспорили, способен ли я выиграть у нашего друга Виктора или нет. Флёр была так во мне не уверена, что пообещала выйти за меня замуж, если я выиграю. Видимо, на проигрыш она и рассчитывала. — Делакур покивала, но молча. — Моя девушка, конечно, классная, но я считал себя слишком молодым для таких серьёзных отношений, да ещё и на всю жизнь. Намеревался разбить сердце ещё не одной красотке в будущем, используя собственную внешность и славу по истинному назначению. — И схлопотал подзатыльник от той же француженки. — Но проиграть девчонке специально мне не позволила банальная мужская гордость. А раз уж спор состоялся и повернулся так, что я, назло ей же, обещал жениться, если выиграю, как мужчина, Лорд и глава своего рода, я просто обязан исполнить обещание.

Поэтому, всех присутствующих я приглашаю на свадьбу, — закончил он. Общественность была в таком шоке, что не сразу заметила, как перед каждым присутствующим, не зависимо от возраста, пола, социального статуса и гражданства, перед носом появились и зависли именные приглашения. Николас Фламель был мастером таких посланий, а Апполин Делакур, мать Флёр, на досуге придумывала дизайн таких приглашений. — Это одноразовые порталы в Поттер-Мэнор, где и состоится свадьба. Чтобы портал сработал, вам нужно написать в соответствующей строке согласие, об иных условиях срабатывания портала написано в приглашении, — пояснил Гарольд. — Ох, знали бы вы, как я испортил себе жизнь этим спором! — позволил себе пожаловаться он, снова схлопотав подзатыльник. — И всё потому, что одна хитрая вейла охомутала несчастного героя. Ему только и осталось, что испортить ей жизнь. — Лорд Гарольд Джеймс Поттер, Мальчик-Который-Выжил-Победил-И-Укротил-Тёмного-Лорда, кровожадно оскалился, глядя на свою избранницу. Впрочем, неземной красоты девушка отзеркалила это выражение лица, и Гарольду пришлось, наконец, закончить речь: — Это всё, что я хотел сказать. Спасибо за внимание!

Конец четвёртого курса

Примечания:

Постаралась показать, что Гарольд, беседуя с Тёмным Лордом, торопился высказаться.

Это не я! Это всё мой Муз! Он такой... непредсказуемый...

* * *

— Дадли, а где мой охомутанный крестник? — весело спросил Сириус, ворвавшись в Поттер-мэнор, в общем-то, по важному делу. С момента окончания четвёртого курса прошло две недели и неделя прошла после грандиозной свадьбы, последствия которой домовики до сих пор потихоньку прибирали, а журналюги потихоньку обсасывали. Гарольд, ещё вернувшись из школы домой, открыл свободный доступ для Блэков, Фламелей, Делакуров и ещё нескольких человек. Так что ворваться в дом могло много народу. Однако на тот момент в мэноре скучал лишь один Дадли.

— У него медовый месяц, Сириус. Понятия не имею, где они с Флёр шляются. Где-нибудь на людном курорте я думаю, — ответил Дурсль, флегматично болтая ядовито-зелёным содержимым стакана в руке и ногой, свесившейся с подлокотника кресла.

Ему было скучно. Свадебные гуляния подошли к концу. Гости разъехались, друзья и Риона умотали навестить родителей, хотя им предлагалось остаться. Крауч-старший тоже вернулся домой. Делакуры работали. У Фламелей была неделя международного съезда мастеров магических наук. Так что Дурсля навещала то и дело только малышка Габриэль. Всё спрашивала, не вернулась ли её старшая сестра. Вот он и скучал, ведь из развлечений были только письма фанатов и фанаток кузена, присланных на имена Лорда и Леди Поттеров, в которых кто-то искренне поздравлял Гарольда и Флёр, а кто-то ярился и угрожал. Не многие были довольны тем, что герой выбрал в избранницы мало того, что не британку, а француженку, так ещё и вейлу. Много чего писали. Что Флёр околдовала героя, что Поттер предал родину. Обоих проклинали. Но среди всей этой фигни были и интересные письма, потому что некоторые фанатки предлагали герою себя. Буквально. Описывали себя, присылали свои колдографии, обещали быть страстными любовницами или жёнами… Читать такое Дурсля веселило. Но это всё.

— О, так он воспользовался моим советом, и развлекается? — воодушевился Сириус, присаживаясь в кресло. Дадли глянул на него и понял: тот искренне был рад за крестника, искренне гордился им так, что будь он в облике собаки — вилял бы хвостом.

— Веселится — вряд ли.

— Почему это? — возмутился Лорд Блэк, но вдруг похабно ухмыльнулся: — А, понял…

— Не-а, — покачал головой Дадли. — Гарольд с Флёр опять поспорили, как только выпроводили гостей. Поспорили о том, что не прикоснутся друг к другу, пока Гарри не исполнится хотя бы семнадцать. — Откуда у кузена взялись такие строгие понятия о морали и чести, особенно учитывая условия, в которых они росли, Дадли было не ясно. Но Гарольдом он всё равно гордился. — Зная упрямство брата, уверен: они стараются не оставаться наедине, чтобы лишний раз не провоцировать друг друга. Значит, они там, где шумно. А мы с Гарри шумных многолюдных мест не любим. Так что он — вряд ли веселится.

— Эх, ну вот, крестник подводит мои ожидания… — наигранно огорчённо вздохнул Сириус, хотя тоже втайне гордился, несмотря на непонимание.

— Так что ты хотел? — спросил Дадли, усаживаясь ровно. Блэк мгновенно сбросил с себя всё веселье и передал кузену крестника две газеты, на главных страницах которой была фотография Гарольда. Дурсль быстро пробежался взглядом по строчкам статей и нахмурился: похоже Дамблдор начал свою кампанию по низвержению неугодного себе героя. Ему хорошо в этом плане подыгрывала на руку свадьба героя на французской вейле. Но радовало, что министерство в то же время, защищало Мальчика-Который-Выжил. Пока Ежедневный Пророк имел больше влияния на обывателей — всё было в порядке, но из-за той же свадьбы, многие, особенно женщины, засомневались в Поттере, так что читали и другие газеты…

Дадли понимал: нужно дать опровержение статьям, написанным под диктовку Дамблдора, нужно было связаться с Фаджем. Сообщить бы Гарри… Но он не хотел портить медовый месяц брату. Тот с вейлой чувствовался почти счастливым, каким Дадли его не помнил. Так что действовать стоило самостоятельно. В конце концов, не вечно же ему прятаться за спину кузена? Дурсль тоже мог постоять за семью!

* * *

— Да, я понимаю, Дадли, — натянуто улыбнулся министр Фадж кузену героя, хотя в глазах был блеск предвкушения. — Благодаря информации, предоставленной вами, мы можем надавить на Дамблдора. — Да у него было припасено несколько жалоб от родителей учеников Хогвартса на Горного Тролля, который внезапно появился в школе четыре года назад. Тот долго лежал там, где погиб, ведь вынести вручную гигантское существо, совершенно невосприимчивое к магии, было непросто, а потому его видели многие. Чудо, что никто не погиб тогда. Но Фадж ничего не мог сделать: Альбус как обычно его успокоил. Теперь же Дурсль предоставил весьма убедительные доводы, ссылающиеся на различные достоверные источники, такие как законодательство, что без разрешения Директора ни одно существо не могло проникнуть сквозь защиту замка, не используя грубую магическую силу. Выходило, что либо Альбус дал троллю такое разрешение, либо настолько попустительски относился к обязанностям, что сквозь защиту мог пройти любой. Это — отличный рычаг общественного давления на зарвавшегося мага, который мало того, что метил на его, Фаджа, кресло министра магии, так ещё и открыто заявлял, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился. — Конечно, хотелось бы личного участия в нашей авантюре Лорда Поттера, но я понимаю ваше нежелание его беспокоить в ближайший месяц, — вздохнул Корнелиус, неподдельно опечаленный невозможностью иметь дело с национальным героем, что возвысило бы его в глазах общественности, тем более после того, как тот публично дал опровержение заявлению Дамблдора. — Хотя должен заметить, что тоже не понимаю, почему француженка, почему вейла, — припомнил он и обстоятельства.

— Министр Фадж, а вы когда женились, задумывались о происхождении суженой? — раздражённо фыркнул Дадли: нападки на избранницу брата за последнюю неделю активной беготни по инстанциям, в попытках оправдать Гарри перед общественностью, достали и его. — Нас с Гарольдом сложно назвать патриотами, поэтому при выборе спутниц жизни на гражданство девушек мы смотреть не станем. Она не обворожила Гарри, это я точно знаю. Как они ругались, слышал весь Хогвартс, а заворожённые не смеют кричать на вейл, считая их неземными ангелами. — Министр с сомнением взглянул на него, но довод неохотно признал: это был хорошо известный факт, а разборки Поттера и чемпионки Шармбатона слышал, в том числе и он сам. — Но, если вас волнует происхождение: её отец происходит из древнего чистокровного французского рода волшебников, а мать — полукровка. Но отец её матери — тоже родовитый чистокровный волшебник, мастер Рун, а мать Апполин Делакур — чистокровная вейла. Короче, Флёр по статусу крови вполне подходит роду Поттеров.

— Вот как?! — Изумился Фадж. — Это многое объясняет. Но она же — вейла…

— Полуразумная тварь, которых нужно уничтожать? — опасно прищурился Дадли. В министерстве творилось чёрт-те что, а потому многие пытались под шумок протолкнуть выгодные личным интересам законы. Среди последних обсуждений были и законы против вейл, кентавров и оборотней, поставленных в один ряд, как полуразумных опасных тварей. Министр, однако, удивился: — Что? — пожал плечами кузен национального героя. — Ваша помощница, Мисс Амбридж, работает над проектом по урезанию прав и вейлам в том числе. Она считает их недолюдьми, низшими, наряду с маглами. Вы того же мнения? — провокационно спросил он. Корнелиус тут же смешно замахал руками:

— Мерлин упаси! — Дадли уловил в его глазах блеск сомнений. Да, Амбридж умела убеждать, а Фадж был человеком трусливым. Ему стоило привести в пример несколько «ужасных расправ» вейл над магами и маглами под правильным углом зрения — и он уже боялся их. И плевать ему было, что в большинстве случаев таких нападений, несчастные жертвы сами провоцировали вейл.

Дадли вздохнул: как же ему не хватало кузена. У того был больший опыт во встречах с высокопоставленными чиновниками и умение убеждать. Конечно, у него не было дара предвидения, но, тем не менее, он ловко умел разбирать запутанные клубки чужих интриг выгодным для себя образом и без помощи Дурсля. Он бы быстро напомнил министру о том, что урезание прав магических рас само по себе может спровоцировать войну. Самому же Дадли приходилось оставить этот вопрос.

— Хорошо, — наигранно облегчённо вздохнул он. — А то Гарольд обладает достаточно вспыльчивым и мстительным нравом… — Ему удалось! Это не звучало как угроза или предупреждение, а просто как констатация факта. И министр этот факт услышал. Значит, можно было ему скормить ещё несколько умозаключений, подкреплённых доказательствами, чтобы без тени лжи облить Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора грязью.

Да, Дурсль тоже умел защищать свою семью…

* * *

— Профессор Снейп?! — шокировано воскликнул Гарольд, приметив знакомого, облачённого с ног до головы в чёрную одежду: брюки, старомодный камзол с рукавами и воротником под горло. Северус прятался в тени пляжного зонта от солнца, то ли из-за жары, то ли из-за своего одеяния. Всё-таки дело было на пляже. И он досадливо прикрыл глаза, до последнего надеявшись, что маячившая перед глазами последние три дня парочка, его не заметит. Впрочем, это не мешало ему разыграть удивление от встречи:

— Поттер? Пардон, Поттеры?! — поправил себя Снейп, заметив, как нахмурилось личико вейлы.

— Что вы делаете в Нассау?! — произнесли Гарольд с Профессором одновременно.

— Медовый месяц\отпуск, — ответили они же. У Поттера появилось стойкое ощущение Дежавю. Кажется, когда-то он тоже неожиданно встретился с кем-то, и этот кто-то тоже говорил с ним в один голос.

— Багамские острова — подданство нашей королевы, — пожал плечами Гарри, словно в ответ на неозвученный вопрос: почему именно Нассау. — В буклетике французского министерства магии было написано что-то про богатую магическую историю места. Вроде как Нассау было местом скопления пиратов, многие из которых были магами-беженцами или что-то вроде того, не помню. Богатой истории мы не нашли, но курорт неплохой. Флёр не нравится, а это главное, — разулыбался герой, за что получил затрещину. Северус правда уловил момент, когда теперь Леди Поттер сумела подавить нежную улыбку, вызванную высказыванием. Отношения у них всё-таки были странными.

Флёр, однако, посмотрела на часы и куда-то заторопилась. Извинившись перед Снейпом, она скользнула губами по щеке супруга и быстро скрылась. Поттер моментом воспользовался и приземлился рядом с профессором.

— Волдеморт вас отпустил?

— Это вы вернули ему разум? — Гарри пожал плечами. Северус кивнул своим мыслям, невольно разглядывая сына школьного врага и любимой женщины. Мальчишка был одет только в бермуды невообразимой расцветки, режущей взгляд Снейпа. Впрочем, так были одеты многие молодые люди на этом пляже. Северус искренне считал это непристойным, особенно учитывая, что надеть хотя бы майку, большинство ленились. Поттер был из их числа, явно гордясь подкачанной загорелой фигурой, а потому ярко сверкая кубиками пресса перед публикой. Снейп уже не первый день замечал, какими взглядами молодые девушки провожали национального героя Британии. Несомненно, Поттер щеголял практически раздетым, чтобы польстить своему самолюбию, и будь они дома, в Британии, Северус заставил бы мальчишку одеться. Но здесь… Стоило признать: он был в своём праве. Однако одеваться по магловской моде — моветон для Лорда волшебников. Впрочем, не о том шла беседа: — Он был таким, когда я ещё подростком вступил в ряды Пожирателей. Потом он обезумел, изменился…

— Боюсь, что пожелал его… изменить. Моя магия на это среагировала… по-своему, — осторожно ответил Гарольд, гадая, почему профессор одет. На улице было свыше сотни градусов по фаренгейту (сорок по Цельсию, как сказали бы местные). И сидеть в чёрных тряпках в такую жару…

— Вы страшный человек, Поттер, — вздохнул Северус, припомнив, что тому было достаточно всего лишь пожелать чего-либо — и магия легко исполняла его желания. Что уж и говорить, раз он сам позволил себе поддаться капающим на мозги почти весь прошедший учебный год речам Поттера: — Должен заметить, что благодарен вам, Поттер. Вы были правы: зря я пренебрегал отпуском.

— Это, конечно, хорошо, что ваши хозяева позволили вам выбраться. И всё-таки, прятки от солнца в чёрной одежде — это не отдых.

— Поттер, сбавьте обороты. Я не был в отпуске…

— Вообще никогда, — закончил Гарольд за профессора, хмыкнув. — Так дело не пойдёт! Флёр учесала на спа-процедуры, так что у меня часа три свободного времени. Я хотел заглянуть к местным массажисткам, но, так и быть, потрачу время на вас. — Поттер тараторил, настойчиво утягивая Северуса в непонятном направлении и не позволяя вставить и слово. И самое страшное: Снейп не понимал почему, но позволял себя вести…

* * *

— Профессор, вон та девушка, в синем купальнике с рюшками, уже полчаса смотрит на вас безотрывно, — заметил Гарольд, потягивая коктейль и поправляя солнечные очки одновременно. Они лежали на лежаках и загорали возле бассейна. Вообще-то Гарольду не было дела до окружающих, ведь его супруга приобрела уже одиннадцатый купальник за время их пребывания на курорте в Нассау, и с каждым разом он был всё откровеннее. Флёр, не скрывая этого, провоцировала мужа, в конкретный момент занимаясь йогой на другой стороне бассейна в компании других молодых девушек. Поттер честно пытался отвести взгляд от избранницы, но пока не выходило.

Однако ощущение, что за ними с профессором (который присоединился к их отдыху) наблюдают, заставило его однажды оглянуться. Сам Северус не замечал ничего, впервые в жизни ощущая то, что ощущал: блаженство. После эпической встречи Поттер буквально затаскал его по всяким злачным, по его мнению, местам, созданным для вытягивания денег из отдыхающих. Массажи, спа-салоны, фито-бани, салоны красоты, фирменные бутики, а также всякого рода развлечения, вроде водных лыж, аквапарков и тому подобному. Снейп и сам не понял, когда ему сделали стильную магловскую причёску, отмыв волосы, когда цвет кожи его лица приобрёл здоровый оттенок, когда он сам начал следить за собой и в какой момент впервые вышел на пляж как Поттер, в одних бермудах. О том, когда он успел загореть, когда давно привыкшие к вечному напряжению мышцы расслабились и когда он начал ненавистного мальчишку воспринимать как друга — он вообще старался не задумываться. Тем более что новый друг был совершенно неугомонным, ведь ему было мало хихикать над ним, Северусом, в массажном салоне, когда он некрасиво краснел и смущался, чувствуя прикосновения неожиданно сильных, но всё же женских рук к спине. И вот, теперь новая напасть.

— Всё шуточки шутите, Поттер? — недовольно прокряхтел он, всё же оглядываясь на названную девушку. Та тут же весьма откровенно и соблазнительно провела ладонью по плоскому животу, как бы невзначай, но явно заметив его взгляд.

— Ничуть. Вы теперь очень привлекательный мужчина, профессор, — невозмутимо заметил Гарольд. За последние дни, заставить Снейпа почувствовать себя вновь живым, стало его идеей фикс. Северус был крепким орешком, но массажистка Гарольда, которую он уступил профессору, была волшебницей. Точнее не она сама, а её руки… — Моя мать давно мертва, а вы — живы и ещё молоды. Я думаю, что мама расстроилась бы, если бы узнала, что друг детства совсем забросил себя из-за неё. — Снейп резко посмотрел на мальчишку с нескрываемым раздражением: умел же бить по больному, гадёныш. Но тот не отрывал взгляда от Флёр. — Я пойду скину супругу в бассейн, пока ещё способен себя контролировать и смотреть на её выкрутасы молча, — он встал с лежака и бросил невольному компаньону, не глядя на него: — Могу поспорить, только я уйду — девушка к вам подойдёт. Развлекайтесь, профессор.

— Она — магл.

— Никто не заставляет вас на ней жениться. В конце концов, не средневековье. А курортный роман пойдёт и вам, и ей на пользу… — И Поттер удалился, а девушка действительно присела к нему. Северус просто не нашёл повода, чтобы сбежать. Пришлось разговаривать…

Он не заметил, как разговорился, достаточно спокойно, к собственному удивлению, отнёсшись к откровенным и недвусмысленным предложениям весьма привлекательной особы. Правда, вскоре, девушка, вильнув бёдрами зазывно, удалилась, оставив Северуса маяться от сомнений, и всё же…

Насмотревшись на то, как Поттеры счастливо носятся по песчаному пляжу на берегу океана, как катаются на песке, обнимаясь, как он крутил её на руках и как звонко она смеялась, как азартно они язвили друг другу, Северус, позавидовав, решился. И двое суток спустя к их компании присоединилась ещё и та самая девушка, с которой у Снейпа завязался вполне себе серьёзный курортный роман, в котором он снова чувствовал себя окрылённым странными чувствами школьником…

Он даже предположить не мог, что его девушка была ведьмой-американкой, сразу же узнавшей Мальчика-Который-Выжил, героя нескольких выпусков её любимого магического журнала. Северус не знал, что ведьма подружилась с Поттерами задолго до того, как на курорт приехал он. Он не знал, что привлёк её внимание ещё будучи закутанным в чёрное тряпьё с сильно засаленными волосами. Снейп не знал, что Гарольд предупредил его девушку о том, что он — мастер-зельевар и амортенция на нём не сработает. А ещё он не знал, что она — чистокровная ведьма из семьи беженцев-британцев, когда-то перебравшихся в Новый Свет. Но он уже шёл к пониманию, что навсегда попал в ловушку её фиалковых глаз…

А Поттер ехидно скалился, наблюдая за бурным романом, и гадал, почему профессору нравились девушки с необычными цветами глаз…

* * *

* * *

— Северус! Ты просто… — Лорд Малфой потерял речь, увидев старинного друга подстриженным, загорелым, в магловской чёрной рубашке, ворот которой не был туго застёгнут под горло, из-за чего на шее его был виден болтавшийся чей-то белоснежный клык, подчёркивающий бронзовый загар. И это не говоря о том, что Снейп на встречу явился с очаровательной спутницей!

— Кто с тобой подобное сотворил?! — просипел Лорд Нотт.

— Боюсь, это я виноват, господа, — без тени раскаяния на лице, сознался Лорд Поттер. — Мы встретились на Нассау, во время его отпуска и моего медового месяца. Мне было скучновато, пока моя супруга наслаждалась спа-салонами, и я не мог смотреть на варившегося под ярким солнцем в черных балахонах профессора. Попросил его составить мне компанию у массажисток и в мужских салонах красоты пару раз.

— И увлёкся, — хмыкнул Северус.

— Будто ты недоволен, — парировав фыркнул Гарольд. Лорды древних чистокровных магических семей и Пожиратели Смерти были не в силах скрыть за невозмутимыми масками удивление, при виде нового облика старого знакомого. И Снейпу это чертовски нравилось!

Дело происходило в Малфой-мэноре, куда возродившийся Волдеморт (скрипя сердцем и зубами, дабы скрыть возрождение, взявший магловское имя) пригласил власть, силу, деньги и титул имущих. Нет, он не хотел привлечь лордов на свою сторону, подгрести их под себя. Теперь — нет. Да и власть над магами Британии ему теперь была не нужна. Он просто вспомнил для чего всё затевал. И хотел изменить общество магов родной страны, для чего ему нужна была поддержка. И он собрал всех.

Все и пришли. За исключением заключённых, разумеется. Даже Лорды Гринграсс и Прюэтт. И даже Лорд Лонгботтом и Лорд Блэк, и недавно принявший Лордство Крауч-старший, и ещё несколько магов, которых притащил Лорд Поттер. Как и обещал, Гарольд обеспечил Томаса Марволо Гонта, Лорда Гонта, возможностью заполучить сильных союзников. И когда все приглашённые собрались, он представился по всей форме, ведь симпатичный пятнадцатилетний подросток, которым он стал после предложенного Гарольдом ритуала, на Волдеморта не тянул. Это немного было досадно, что возродиться ему пришлось в возрасте человека проводившего ритуал, однако он считал это небольшой ценой, по сути, за единственную возможность вернуть собственное тело без мутаций, а значит, и за возможность возродить чистокровное семейство Гонт. И всё-таки, видевшие его помолодевшее лицо, сомневались в том, что он действительно Тёмный Лорд. И только благодаря его собравшейся старой гвардии, приглашённые слушали.

— Господа, я собрал вас, мои верные соратники, и вас, лорды, здесь сегодня, потому что каждый из вас имеет силу и власть… — признанный найденным родовым перстнем и магией Лорд Гонт долго толкал речь и рассказывал о своём плане по преображению магического общества Британии. Рассказывал о законах, которые он желал протащить, о реформах, которые — не без помощи присутствовавших слушателей — хотел провести, и ещё об очень многом…

— Гарольд, это действительно… — едва слышно, но очень удивлённо спросил Фрэнк Лонгботтом у национального героя и личного спасителя, слушая идеи, которые ему нравились. Разумеется, он уточнял, действительно ли вещает Волдеморт или это всё было дурацким розыгрышем. На последнее он и надеялся, ибо никогда не думал, что будет согласен с этим, с позволения сказать, человеком. Однако Поттер важно кивнул, заодно и ответив на невысказанный вопрос Сириуса и других Лордов, которых считал союзниками в пределах Визенгамота.

Вещал Томас долго: за окнами успело стемнеть, хотя собирались господа к ланчу. И план Гонта неожиданно понравился всем, даже традиционно нейтральным лордам, даже ярым оппозиционерам Лорда Малфоя и Ко. Конечно, многое пришлось корректировать, и всё-таки он был по умолчанию единогласно принят к исполнению. У Лордов магических семей тоже был долг. Долг перед самой магией. Долг заботы о жизни простых волшебников. И они обязаны были его исполнить.

Спутницы, с которыми пришли большинство Лордов, успели заскучать в обществе друг друга, но, тем не менее, мужчины задерживались, обсуждая последний вопрос, от которого зависела успешность плана: Гарольд должен был остаться национальным героем и пошатнуть власть и влияние Дамблдора, не смотря ни на что…

— Гарольд, вы понимаете, что Дамблдор всеми силами будет пытаться вас очернить? — спросил Лорд Трэверс, под согласный кивок Лорда Флинта.

— О, ну конечно же, он понимает, иначе не давал бы все эти опровержительные статьи в Пророк, — усмехнулся Лорд Прюэтт. Лорд Поттер фыркнул:

— Господа, если вы не в курсе, прошедший месяц я наслаждался тропическим климатом в компании супруги. Уверяю, никаких опровержительных статей и интервью в «Пророк» я не давал. Полагаю, это шалил мой кузен, пытаясь защитить мою репутацию, — склоняя голову к плечу, добавил он чуть задумчиво. Наверняка он не знал, ведь прессу позволил себе не читать в последний месяц. Однако сообщение вызвало шум за столом. Национальный герой усмехнулся, как никогда чувствуя себя в своей тарелке: — Господа, я понимаю, вы не ожидали от моего брата такого, но разве это важно, если он действовал в моих, в наших интересах? Отправляясь на Нассау, я не сомневался в том, что целиком и полностью могу на него положиться. И да, не сомневайтесь, я понимаю, что стал неугодной пешкой в партии Дамблдора. Но сдвинуть меня будет непросто, уверяю.

— Ему понадобится новая пешка. Вы не знаете, Гарри, кто это будет? — поинтересовался Лорд Селвин осторожно.

— Наследник Лонгботтомов, — припечатал Гарольд, поворачиваясь к Лорду этой семьи.

— Что?! — тут же воскликнул тот.

— Фрэнк, Дамблдор обрабатывал вашего сына с прошлого рождества, вы ведь знаете, — спокойно пояснял Поттер. — Невилл сам мне сказал об этом. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помешать директору, — это он говорил уже всем. — В конце концов, ваш сын мой вассал, да и я обещал выпутать его из этой истории. Только, боюсь, это будет непросто…

— Что собираешься делать? — прищурившись, спросил Лорд Гонт. В мальчишке, как ни странно, он действительно чувствовал равного, и даже способного одолеть, мага, в отличие от большинства присутствовавших, которые из-за чистокровности мнили о себе многое, но вздрагивали, когда слово брал он.

— Для начала, поддержу твои законопроекты в Визенгамоте, — пожал плечами Поттер. — А потом — у нас с друзьями планы, всё-таки, в отличие от тебя, мне действительно пятнадцать. Так что я выпаду из игры ещё на месяц.

— Что?! Но Дамблдор за это время… — вскричал Лорд Нотт.

— Пусть он почувствует себя победителем, одержав несколько мелких побед, — лукаво прищурился Мальчик-Который-Выжил-Не-Зря. — Победа в одном сражении, это ещё не победа в войне. Пусть он забудет об этом… — Лорды и Пожиратели молча переглянулись, делая из маленького замечания свои выводы…

* * *

— Наконец-то! Думал, уже не дождусь вас! — воскликнул Бем, встречая почти полный состав Крысоловов на портальной площадке своего дома в Нигерии. В прошедшем учебном году его отец, посол в Англии, узнал по каким-то каналам, что у сына появились друзья, и предложил семье пригласить их в Африку. Бем был счастлив, когда Крысоловы решили, что такая поездка будет очень интересной. Так что все дни, прошедшие со свадьбы Поттеров, он нетерпеливо подпрыгивал, изрядно достав братьев и сестёр рассказами о друзьях.

— Привет, дружище! — радостно воскликнул Драко, ни секунды не медля, скинув с лица маску надменности, которую держал при отце, провожавшего их до портала в Нигерию. Он приобнял Гарольда и Блейза за плечи, чуть ли не повиснув на них, и выдал: — У нас для тебя хорошая новость: Виктор сейчас загружен тренировками по-страшному, но игру (его первую игру после окончания Дурмстранга) перенесли. Так что через полторы недели он отыграет её — и тут же к нам! — Тут он скорчил по-лисьи хитрое выражение лица: — Кстати, Поттер, признайся честно, это ты заставил их перенести игру.

— Пф, делать мне больше нечего, кроме как интересоваться квиддичем! — скрестив руки на груди, фыркнул Гарри.

— Разумеется, ты прав, Драко, — очаровательно оскалилась Флёр, глядя на супруга. — Он даже билеты на матч приобрёл для нас всех, выкупив целую ложу, и международный портключ организовал. И перенесли игру из-за него. Он попросил Фламелей…

— ФЛЁР! Это был сюрприз, вообще-то! — искренне возмутился Лорд Поттер, но теперь фыркнула сама его супруга:

— А не будешь меня бросать в компании светских львиц. Знал бы ты, муженёк, какие глупые разговоры ведут ваши Английские Леди!

— Как будто Лорды от них чем-то отличаются, кроме тем разговора, — буркнул Гарри, обиженно надувшись.

— Поттеры, — синхронно закатили глаза близнецы Уизли, под смех остальных. Крысоловам предстояло «вернуться к природе» в дебрях Африки.

* * *

В Нигерии было весело хотя бы потому, что студенты чопорной Англии могли вновь почувствовать себя детьми… изображая из себя аборигенов и, с помощью наставника Бема, изучая дикую магию этих самых аборигенов. Лысый, сухонький старичок показывал настоящее волшебство, то, от которого дети приходят в восторг. Да и вообще, цивилизация хоть и наступала в Африку, но местные колдуны не спешили ей поддаваться, оставаясь детьми природы, пользовавшимися её дарами, но и заботящимися о ней. Наверное, именно это позволило легко вникнувшим в суть такой жизни Крысоловам (благодаря уже ставшему привычным необычному подходу кузенов к волшебству) всего за полторы недели стать анимагами. У Африканцев был особенный подход к этому разделу магии, гораздо более опасный, но и быстрый.

Самое, что интересное, после такого обучения у Крысоловов стало получаться использовать магию без палочек. Слабо и неуверенно, но они учились желать, а магия им охотно отвечала. Гарольд смотрел на друзей и мечтал, чтобы они перестали сомневаться и поверили в себя, наконец. Зато Дадли хотя бы понял, как брат управлялся с магией. Дурслю не хватало только сил…

Впрочем, они не собирались тратить месяц каникул на учёбу, а потому сначала оттоптали ноги, танцуя ритуальные танцы с аборигенами, потом поболели за товарища-болгарина на игре в квиддич, потом весело отпраздновали победу его команды, так как снитч поймал именно Виктор. А потом ещё немного поездили по Европе, прежде чем вернуться в Африку. Каникулами были довольны все…

Но слишком уж хорошими они были…

* * *

— Сюзерен, ну что там такого, что ты так помрачнел? — заныл любопытствующий Забини. Гарольду совсем недавно важного вида сова принесла письмо. Тот сразу отвлёкся от посиделок у костра и вчитался. Крысоловы с интересом наблюдали за сменой эмоций на лице своего, как бы, лидера. Сначала это было любопытство, потом удивление, потом — подозрение и снова удивление. Закончилось всё тем, что лицо Поттера приобрело привычное для всех, кто не являлся его друзьями, выражение мрачноватой невозмутимости. Дадли, Флёр, Блейз и близнецы, и Фей, и Салли, и Терренс пытались заглянуть через плечо единственного среди них действующего Лорда, но отчего-то видели лишь чистый пергамент письма. Это… интриговало.

— Повестка в суд, — всё-таки пояснил Гарольд. Дадли хищно прищурился: не к добру это. — Ребят, Бем, простите, кажется, мне придётся раньше вернуться в Англию.

— Поттер? — тут же посерьёзнела вся честная компания.

— Кузен? — Гарри посмотрел на брата, но от его фактического предложения помощи, завуалированного вопросом, решил отказаться:

— Не надо, Дадли. Ты за мой медовый месяц доказал, что можешь обходиться без меня и весьма успешно. Я тоже хочу себя проверить. С этим, — Поттер качнул конверт в руке, — я справлюсь сам. — Он встал и отправился собирать вещи. За ним следом исчезли все старшие Крысоловы. И если близнецы и Ли просто хотели выяснить в чём дело, то Крам предлагал услуги личного адвоката, а Флёр спрашивала, не стоит ли связаться с её отцом. Только Гарольд на все предложения качал головой: у него была идея как развернуть ситуацию выгодным себе образом. В конце концов, за предъявленное обвинение в Азкабан не сажали…

* * *

* * *

— Итак, подсудимый, вы согласны с требованием главы Визенгамота?

— Тащите уже ваш Веритасерум… И пусть уже спросит, что он там желал спросить.

* * *

— Ваше полное имя?

— Лорд Гарольд Джеймс Патрик Николас Поттер.

— Вы пустили горного тролля в Хогвартс на первом году обучения?

— Нет. — Это сделали вы.

— Вы убили его?

— Нет. — Это сделала моя магия.

— Это вы убили Квиринуса Квирелла на первом году обучения в Хогвартсе?

— Нет. — Это сделала моя магия.

— Вы как-то поспособствовали его смерти?

— Нет. — Это сделал дух Волдеморта.

— Это вы открыли Тайную Комнату Салазара Слизерина на втором году обучения, нападая на учеников и утащив Джиневру Молли Уизли в её недра?

— Нет. — Это сделал дух Волдеморта. Как хорошо, что ты уточнил вопрос, иначе мне пришлось бы ответить согласием. И хорошо, что ты не спросил, кто это сделал.

— Это вы спасли Джиневру Уизли?

— Да.

— Как это случилось?

— Я вытащил её из горной расщелины неподалёку от школы. — Предварительно встретившись с духом Волдеморта.

— Это вы украли меч Годрика Гриффиндора из моего кабинета?

— Нет. — Меч сам появился у меня в руке. Я ничего не крал. Я просто его не вернул.

— Это вы способствовали побегу вашего крёстного отца Сириуса Блэка из Азкабана?

— Нет. — Дамблдор, что за бред?! Как бы я мог это сделать?

— Это вы нашли и убили Питера Петигрю?

— Нет. — Нашла его карта Хогвартса, а убила Белла.

— Это вы способствовали побегу вашей крёстной матери Беллатрисы Лестрейндж из Азкабана?

— Нет. — Сбежала она сама.

— Вы знаете, где она скрывается?

— Нет. — Беллатрисы Лестрейндж больше не существует, как я могу знать, где она? А вот Беллатриса Блэк живёт в Блэк-мэноре.

— Вы причастны к нападению Пожирателей Смерти на финал чемпионата мира по квидичу?

— Нет. — Меня вообще там не было.

— Вы причастны к исчезновению и смерти Аластора Грюма?

— Нет. — Но знаю, кто причастен.

— Вы видели возрождение Тёмного Лорда Волдеморта?

— Дамблдор, но это уже чересчур!

— Нет. — Я видел возрождение Томаса Марволо Гонта.

— Как вы связаны с Николасом Фламелем?

— Он мой предок по материнской линии.

— Альбус, задавайте вопросы по теме заседания! — А до вопроса вы не могли этого сказать, Амелия?!

— Хорошо. Подсудимый, вы воровали в детстве у маглов?

— Да.

— Зачем вы это делали?

— Чтобы выжить.

— Что вы имеете в виду? Объясните!

— После смерти семьи Дурслей мы с кузеном оказались в приюте. За наши магические выбросы нас морили голодом, и мы сбежали. На улицах было холодно. Пить приходилось из луж, есть из мусорных баков, но это лучше, чем ничего. Дадли заболел. Ему нужны были лекарства. Нам нужны были кров и пища. Я научился воровать. Это спасло нам жизни.

— Почему вы не обратились к взрослым?

— Те, кого мы встречали, издевались, били или хотели продать нас на органы или в бордель. Мы не доверяли взрослым.

— Ваш кузен, Дадли Вернон Дурсль, знал, где вы добываете деньги?

— Нет. — К счастью, сыворотка не принуждает уточнять время. А Дадли не знал, что я работал на банду. Этого достаточно для дачи нужного ответа на поставленный вопрос.

— Дайте подсудимому антидот. — Наконец-то! — Лорд Поттер, вам есть, что добавить к сказанному перед голосованием?

— Да, благодарю. Хочу заметить, что Дамблдор пытался повесить на меня всё, что происходило в магической Англии с тех пор, как я поступил в Хогвартс. Но это не главное. Я хотел сказать: да, я воровал, чтобы выжить. Но неважно каковы были мои причины, неважно, что мне в то время никто ещё не объяснил, что воровать — плохо. И будь я хоть трижды Мальчиком-Который-Выжил, будь я хоть четырежды Лордом, будь я хоть самим Мерлином — я должен ответить согласно закону. Я совершил преступление, а перед законом все должны быть равны. Поэтому я призываю Визенгамот проголосовать беспристрастно, так, как того требует долг, независимо от личных симпатий и интересов. Это всё. Благодарю.

— Благодарю, Лорд Поттер. Итак, кто за то, чтобы соответственно закону исключить Лорда Гарольда Джеймса Поттера из Школы Волшебства и Магии Хогвартс?

* * *

— Тебя исключили за воровство у маглов? Не может быть! Это же маглы, а ты… последний представитель древней чистокровной семьи.

— Драко, уймись! Они сделали всё правильно, — прикрикнул Гарольд на друга, по-кощунски залпом выпивая магловский виски, который ему стал подсовывать заботливый крёстный ещё за день до всей этой кутерьмы с судом. О, он по достоинству оценил такой способ несколько расслабляться, но до сих пор ни разу не позволял себе переборщить. Сегодня это было на грани…

А вообще, дело было в Поттер-мэноре, куда Крысоловы вернулись из Африки. Случилось это как раз на следующий после заседания Визенгамота день. Естественно, что озаботившись новостями родной страны, они прочитали громкий заголовок в первой попавшейся газете и статью под ним, где разбирали прошедший суд над героем и его же интервью после оного. А Поттеру пришлось дать пресс-конференцию. Что и позволило ему ловко повернуть ситуацию с судом под нужным углом. Пара нужных фраз — и любимая Гарольдом общественность обвиняла Дамблдора, что тот не позаботился о благополучии национального героя, хотя много лет заявлял, чуть ли не клялся, что Мальчик-Который-Выжил в безопасности, сыт и одет. А он, как выяснилось, воду из луж пил. Конечно, после этого Поттера жалели, совсем позабыв о его преступлениях, мол, ему же приходилось воровать, чтобы выжить. Многие требовали повторного разбирательства дела, но тут уж сам национальный герой противился, за что его ещё сильнее прославляли. Он же признал преступление и понёс за него наказание. И всё-таки жалость людей к нему была омерзительна герою…

Лорды же и вовсе аплодировали Гарольду стоя: никто не ожидал, что он сможет обернуть ситуацию стопроцентным выигрышем для себя. А вот Альбус Дамблдор рвал себе бороду: использовав сыворотку правды, он надеялся вывести Мальчика-Который-Выжил на чистую воду, а в итоге его самого обвиняли во лжи. Директор гадал, как Поттер сумел солгать под сывороткой, — о чём Поттеру сообщил Снейп.

И пока общественность и отдельно взятые личности задавались различными вопросами и писали герою сочувственные письма, сам Лорд Поттер в окружении верных друзей и семьи в полном составе, включая Делакуров, Фламелей и Блэков, предавался унынию и даже раздраю…

— Я думаю, что это не стгашно, что тебя исключили из Хогвагца. Ты мог бы закончить обгазование в Шагмбатоне, — заявила Апполин Делакур, тёща героя. Она всё мечтала, что дочка с мужем переберутся поближе к ним, во Францию, как-то забывая о возможностях волшебства. Но до сих пор её попытки заманить зятя в свою страну были провальными:

— Конечно, это не страшно, — согласно кивнул Гарольд. — Это даже к лучшему, ведь это освобождает массу времени. Но в другие школы я доучиваться не пойду. Мне проще экзамены экстерном сдать.

— В школе без тебя будет скучно, — заметил расстроенный Корнер.

— Ну вот, Гарольд, ты как всегда, — тоже печально, с досадой, вздохнул Теодор. — Шуму наделаешь, а потом, без всяких пояснений…

— В Салем, куда давно обещаешь свалить, — закончила за него Ханна.

Обсуждение ситуации после её замечания вошло в раж. Собравшиеся спорили до хрипоты о том, что Гарольду будет лучше всего сделать. Кто-то предлагал другие школы, кто-то экстернатуру, кто-то — вообще наплевать на всё, ведь Лорду, спокойно без заклинаний пользующемуся магией, ни к чему было знать общеобразовательную программу. И ни словечка по делу. Особенно бушевали взрослые, иностранцы и слизеринцы. Никто из них не заметил, в какой момент Флёр куда-то увела уставшего супруга, который уже всерьёз размышлял, а не напиться ли ему…

* * *

— Флёр, дорогая, что ты делаешь? — лёжа лицом в подушку пробурчал Гарольд, чувствуя, как ловкие женские пальчики его раздевают — рухнул в кровать он даже не переодевшись.

— Массаж, — ответил ему родной голос. Поттер так удивился, что даже приподнялся на локти. Хотя его почти тут же уложили обратно.

— А…

— Молчи, а то передумаю, и ты не получишь синяков от моих пальцев, — пригрозилась Леди Поттер, отчасти и поддерживая легенду о желании испортить мужу жизнь. Но этого Флёр, конечно же, не хотела. Она немного ревновала Гарольда к массажисткам во время медового месяца, к которым тот частил с визитами. Потому и хотела прикасаться к нему, чтобы он чувствовал её поддержку. Чем не повод, чтобы доказать супругу, что она ничем не хуже массажисток Багамских Островов?!

* * *

— Гарольд! — Фрэнк Лонгботтом ворвался в Поттер-мэнор неожиданно. И вид у него был очень… встревоженный. В глазах сверкала паника. Национальный герой тут же отложил все свои дела. — Невилл… Мы упустили его. Он… пропал.

— Дамблдор? — Фрэнк сначала отрицательно качнул головой, а потом вдруг закивал.

— Да. Он связывался с моей матерью и женой. Я им запрещал, но… Они доверяют ему. Не знаю, что сделали с сыном. Но его дома нет, и я никаким способом не могу связаться с ним. Не могу даже просто найти его, — Фрэнк откровенно жаловался. Не то чтобы мир изменился за время его пребывания в палате святого Мунго, но даже став Лордом, даже отойдя от окружения Дамблдора и начиная общаться с людьми достойными, даже принимая решения, от которых зависело будущее магической Британии, он до сих пор чувствовал себя неуверенно. Не мог привыкнуть, что у него взрослый сын, разумом почти ровесник. И человек, вернувший разум, казался настоящим спасением, пусть даже он был ровесником сына.

— Расскажите мне подробно всё! — попросил Гарольд, разливая уже привычный в последние дни виски по двум бокалам…

* * *

* * *

— Братец, учись хорошо, школьные правила не нарушай, в запретный лес не ходи, в озере не купайся, в драки не ввязывайся и вообще… — наставлял Гарольд кузена, провожая его на школьный паровоз, хитро щуря глаза, но смех сдерживая.

— На обещания Дамблдора не ведись и будь паинькой, — закатывал глаза Дадли. — Слушаюсь, папочка. А вообще, я понял, что ты что-то задумал. Да и сомневаюсь, что ты оставишь меня и крысоловов без присмотра…

— Дад, не порти сюрприза, а! — притворно возмутился Поттер.

— Ладно-ладно, не дуйся, — пошёл на попятный Дурсль. Прозвучал гудок паровоза, и Дадли, мельком приобняв, между прочим, младшего брата, скрылся в клубах пара, запрыгивая в начавший движение поезд…

* * *

— Благодарю за… речь, Профессор Амбридж, — с едва сдерживаемой злостью сквозь зубы буркнул Альбус. С этим чёртовым мальчишкой всё шло не так! Почему? Почему он вечно портил ему планы, почему оказывался хитрее?

Хитрее? Нет. Ему просто везло. Иногда Альбусу казалось, что сама магия была на стороне Поттера. Они оба победители Тёмных Лордов, и не было важным, что один не помнил, как победил, а второй воспользовался подлостью. Но Поттер был всего лишь мальчишкой! В то время как он — Великий Светлый Маг, опытный и умудрённый жизнью политик и полководец. Почему же все его планы рушились, словно натыкаясь на глухую стену?

Да, он просто сглупил. Сам был виноват, что недооценил мальчишку и подставил себя, отравив его кузена. Это была, пожалуй, самая глупая его ошибка. Что в итоге? Его верный соратник и друг Аластор Грюм — мёртв. Пожиратель, скрывавшийся под его личиной на должности профессора ЗОТИ, скрылся, так и не показав лица. Поттер то ли действительно не присутствовал на возрождении Волдеморта, то ли как-то договорился с ним, что грозило катастрофой.

Альбус было обрадовался, когда тот решил жениться на французской вейле. Однако его расчёт снова не оправдался: в Англии вейлы не жили и магическое население просто не было с ними знакомо. Потому общественность плохо отреагировала на его, самого Дамблдора, провокации в заказных газетных статьях. Может парочке и принесли совы пару десяток гневных, а то и проклятых писем, но до общественного скандала дело не дошло. И тогда он начал заказывать статьи на другие темы, рассказывая о не оправдавшем надежды герое, выбравшем скользкую косую дорожку и свернувшем во тьму. Медленно, но статьи всё-таки делали дело, пока он втайне готовил суд. Многого найти на Поттера не удалось, всё же прошли годы, и его уникальная магия, оставленная следами на многих маглах, почти развеялась. Конечно, Азкабан ему не грозил. Но изолировать своего нового героя, который дружил с Поттером — он был просто обязан. И суда по причине воровства было достаточно для этого. А там он планировал убедить Визенгамот использовать на Поттере сыворотку правды…

Но чёртов мальчишка выкрутился! Да и ещё и в воровстве Поттера обвиняли теперь его самого! Пф, будто бы он, сам Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, заставлял его обчищать карманы маглов!

Но как он сумел солгать под сывороткой правды? Конечно, он не лгал. Он отвечал однозначно, в основном говорил «нет» на заданные им вопросы. А этот ответ можно было понять по-разному. Немногие знали об этом слабом месте зелья истины. Кто рассказал о нём Поттеру? Мог только Фламель. И кто бы мог подумать, что Эвансы окажутся потомками легендарного алхимика?! А ведь он ещё во время обучения рыжей девчонки удивлялся, с чего это грязнокровке так хорошо даются зелья и алхимия?!

Этот план провалился полностью. Но Альбус радовался всё равно: хотя бы в Хогвартсе мальчишки не будет. Однако эйфория от маленькой победы исчезла бесследно, уступив место чистой и всеобъемлющей ярости, когда он прочитал требования Попечительского Комитета Хогвартса.

Альбус скрипнул зубами, понимая, что должен это сказать, как бы ни хотелось промолчать. Собрав мысли в кучку и волю в кулак, он сумел почти нейтральным тоном процедить:

— Также, учащиеся, вы должно быть знакомы с новым законом, подписанным Визенгамотом и лично министром магии. — Да, занятый мальчишкой, Дамблдор и не понял, как подписал тот проклятый закон. — С настоящего учебного года все маглорожденные студенты или студенты, у кого хотя бы один родитель магл или маглорожденный, обязаны посещать новую дисциплину Магической Культуры и Традиций, которую вы найдёте в расписании. Для остальных студентов посещение не обязательно. А сейчас я представляю вам преподавателя нового предмета, чьи несомненные знания подтверждены специальной международной комиссией. Профессор Гарольд Поттер! Удачи, профессор, — Альбус специально выделил обращение издевательски. Ха, будто кто-то из студентов воспримет бывшего студента в качестве профессора. Детям было плевать на всякие законы, уж он-то это знал. Мальчишка сам усложнил себе жизнь. — И ещё, выпускница союзной магической школы Шармбатон, приняла ученичество по чарам у профессора Флитвика, а потому в качестве практики она будет ассистировать нашему преподавателю. Леди Флёр Поттер, и снова добро пожаловать в Хогвартс! — Учащиеся были в шоке, но аплодировали новому профессору и его супруге стоя, некоторые даже стоя на столах. И глядя на это Дамблдор скрипел зубами, рискуя стереть их в пыль.

Да, у Поттера было слишком много влиятельных друзей и рычагов давления на нужных людей. Ну, ничего. Эту войну Альбус ещё не проиграл. В конце концов, теперь у него был новый герой… И пусть Поттер только попробует его достать!

* * *

— Личные апартаменты, личный кабинет, личный класс в самом Хогвартсе… — заваливаясь на большую двуспальную кровать, со вкусом потянулся Гарольд. — Мм, когда-то я мог об этом только мечтать.

— Ты врунишка, Дорогой, — тяжесть лёгкого и изящного женского тела на себе стала уже привычной. Он даже почти обвыкся с фактом, что женат, вообще-то. А ведь поначалу с трудом в это верил. — Тебе нравится замок, нравятся местные пейзажи, но ты никогда не хотел бы здесь жить. — Гарри улыбнулся, зарываясь пальцами в шелковистые серебряные волосы супруги:

— Видела лица Крысоловов?

— Я думаю, что не ошиблась в тебе, — мурлыкнула Флёр, вглядываясь в бездонные зелёные глаза, в которых вечно не различишь эмоций, не прочитаешь мыслей. — В убыток личным интересам и желаниям, ты предпочитаешь то, что считаешь правильным. Ты вернулся в школу присматривать за братом и друзьями.

— Почему ты последовала за мной? — Леди Поттер шутливо стукнула супруга по груди кулачком, прежде чем ответить:

— Какой бы скотиной иногда ты бы ни был, а я хочу быть верной женой, которая не хочет расставаться с человеком, который её покорил.

— Грызться с тобой интереснее… — закатил глаза Поттер, хмыкнув. — Скажем, выскочила вот ты замуж за богатого и ответственного идиота — и счастлива, а несчастному идиоту мучиться с тобой. — Белла его, конечно, обнимала при каждом удобном случае, и всё-таки к таким нежностям и выражениям чувств он совсем не привык. Флёр, правда, тоже не спешила его приручать, что он, собственно, очень ценил.

— Тогда подави в себе этот глупый приступ нежности! — возмутилась она, пытаясь вырваться из кольца сильных рук, сомкнувшегося на талии.

— Сначала — ты! — рассмеялся Гарольд.

— О, любимый, однажды, я задушу тебя до смерти в объятиях, — прошипела француженка, оставляя на теле супруга несколько синяков в попытке вырваться.

— Пускай. Зато умру счастливым, в объятиях любимой женщины, — мурлыкнул тот.

— Нет, правда, прекращайте уже, а то меня сейчас стошнит! — раздался от дверей голос Дадли, который зашёл пару мгновений назад поинтересоваться, как кузену удалось стать профессором. Но он застал довольно-таки пикантную сцену, и от шока некоторое время стоял молча, надеясь, что его заметят. — Когда вы грызётесь и правда лучше… — Поттеры переглянулись и тихо рассмеялись: Дадли просто не понимал…

Но вот женится и резко изменит своё мнение. Пока же, Гарольду оставалось только с кряхтением подняться с кровати, пригласить брата в гостиную выделенных ему апартаментов и, наконец, ответить на скопившиеся вопросы…

* * *

* * *

— Невилл…

— Не подходи ко мне, Поттер! — истерично воскликнул наследник Лонгботтомов, уже раз пятый посылая кузенов… лесом. Он хотел бы, чтобы они от него отстали. Не хотел расставаться врагами после четырёх лет дружбы, даже после того, как узнал, что Гарольд предал его доверие. Он просто хотел перестать с ним общаться, но кузены лезли, и ему просто пришлось высказать всё, что накипело. — Я ошибся в тебе! Ты — преступник, вор и убийца! Ты — тёмный. Ты и отца моего околдовал…

— Нев, дружище, ты чего? — удивился проходивший мимо Тео. Но Невилла уже несло:

— Ты дружишь со слизеринцами, зная, что их родители — Пожиратели Смерти! — Теодор дёрнулся, намереваясь оскорбиться и сказать что-нибудь гневное, но на его плечо легла уверенная рука Гарольда. Он удивлённо обернулся и успокоился. Порывы Драко сдерживал Дадли. — Ты укрываешь беглых преступников, включая женщину, которая лишила меня родителей на долгих тринадцать лет! И ты говоришь, что Волдеморт не возродился, хотя сам это видел!

— Так. То есть я — враг? — Гарольд понимал, что их другу конкретно промыли мозги, но всё равно не смог сдержать ледяной усмешки: по сути, Невилл был прав. Он скрывал всё это от них. Да и не только это. О воровстве крысоловы узнали из газет, а не от него. О связи с бандами магловского мира и вовсе не знал никто, кроме Дадли и Сириуса. А о том, как на самом деле они попали на улицу — вообще следовало молчать.

— Номер один, Поттер! Отстань от моего друга! — почти счастливый Рональд Уизли сделал шаг к ненавистному врагу, намереваясь его толкнуть, но подножка Гермионы, заставила его самого едва не клюнуть носом каменный пол.

— И давно ты стал другом Нева, Рональд? — поинтересовалась гриффиндорская поборница справедливости, когда рыжий гневно уставился на неё. — Вы же даже не общались до этого года! — Риона и Фей подтверждающе кивнули, скрестив руки на груди. Они осуждающе смотрели на стоявших за спинами Рона и Невилла, Дина и Симуса, которые, в свою очередь, прятали от них глаза: им не нравилась кампания против Поттера, они не считали Гарольда плохим, только несколько странным и самовлюблённым, но рыжего дурака-друга бросать не хотели. По крайней мере, не наедине со сработанной командой кузенов.

— Зато мы общались на каникулах и задолго до школы! — гневно прошипел Уизли.

— Невилл, тебя же обдурили! — сжимая кулаки, воскликнула Гермиона. — Ты ещё скажи, что Гарри — новый Тёмный Лорд. — Взгляд Лонгботтома растерянно забегал по лицам бывших друзей, по лицам друзей настоящих и по лицам просто зрителей, ведь действо происходило в холле возле выхода из замка. Считать Гарольда новым Тёмным Лордом он не хотел, но понимал, что по его словам выходило именно это. Да и сомневался он в бывшем друге давно. Быть может, он действительно… И ведь все ждали ответа!

— Но…

— Отлично, Нев, — вздохнув, пощадил друга Гарольд, понимая, что тот сам загнал себя в ловушку. Однако он увидел главное: Лонгботтом сомневался в своей новой идеологии, а значит, ещё был шанс безболезненно вырвать его из рук Дамблдора. Этого шанса хватало, даже если было непонятно, почему сила магии желания Мальчика-Который-Выжил на нём не работала. Поттер отвернулся от компании друга и Рональда, давая понять, что намеревается уйти. Но прежде он напомнил: — Я обещал, что вытащу тебя из паутины Дамблдора — я это сделаю. И не как сюзерен своего вассала, а как друг. Но ты не забывай, что ты — мой вассал, что у тебя передо мной долг жизни и долг рода. Потому что без меня, твои родители всё ещё куковали бы в Мунго и до сих пор не узнавали бы тебя. Просто не забывай об этом. — И он отправился на свой первый урок в новой роли, оставляя позади растерянных друзей, студентов и Рональда Уизли, гневно сжимавшего кулаки: они с Дамблдором не знали о том, что Невилл давал вассальную клятву Поттеру, и даже без пояснений всемогущего, он понимал, чем это грозило их планам…

* * *

— Драко, ты чего? — удивился Гарольд, когда Малфой не только нагнал его, но и ощутимо задел локтём.

— Ты мог бы снять с Уизли очки и назначить ему отработку. Ты ведь теперь профессор.

— Вот уж не думал, что Малфои такие мелочные, — усмехнулся Поттер насмешливо. Драко возмущённо открыл рот, обиженно выпячивая нижнюю губу. — И вообще…

— У тебя друг в беде, а ты думаешь о такой чепухе… — стукнула Драко кулачком Гермиона, опаздывавшая на тот же урок, что и Поттер. Малфой цыкнул досадно: эх, не умели эти гриффиндурки пользоваться своим положением в обществе. Ну да ничего. Он их ещё научит…

* * *

Гарольд растерянно смотрел на класс перед собой. Никогда не думал, что окажется в таком положении не в качестве отвечающего, а в качестве учителя. Телеса сковала неловкость, язык прилип к нёбу, руки неприятно вспотели, и вообще он не думал, что это будет… так. Составлявшая расписание заместитель директора и его бывшая декан Минерва МакГонагл, наверняка понимала, как её бывшему студенту будет нелегко, а потому решила, что с одногодками ему будет легче начать. Так как полукровок и маглорожденных в школе было примерно половина от всех учащихся и классы получились небольшими, МакГи совместила студентов его уроков первых и вторых курсов, третьих и четвёртых, пятых и шестых, и, отдельно, седьмых. Но, вот незадача, с большинством присутствовавших у него были напряжённые отношения или вообще их не было. За исключением полукровок и маглорожденных крысоловов, которые, видимо, намереваясь поддержать лидера, устроились за первыми партами. Глупо, но их подбадривающие взгляды только мешали.

Поттер вздохнул, постарался расслабиться и собраться с мыслями, задвигая эмоции в дальние углы сознания, по привычке, и сделал то, чего профессор делать не должен: сел на свой рабочий стол, по-турецки скрестив ноги. Это внезапно помогло: он почувствовал себя в своей тарелке. А почесав макушку, сумел и отклеить язык от нёба:

— Ладно. Это мой первый урок в качестве преподавателя. И ваш первый урок у такого болвана, как я. — Раздавшиеся смешки в бывшей идеальной тишине тоже способствовали расслаблению. — Хотя, если взять во внимание профессоров ЗОТИ, то я ещё ничего. Но речь не об этом. Хочу сразу с вами договориться.

Во-первых, никаких «профессор Поттер» в учебной обстановке. В коридорах, при студентах других факультетов или профессорах, вы будете обращаться ко мне официально. Так принято, и позже я объясню почему. Но на уроках, я прошу вас не глумиться надо мной. Я, слава Мерлину, ещё не настолько стар. — И снова раздались смешки. Гарольд расслабился окончательно и даже выдавил из себя шутку: — Хотя и суперстар, так сказать, мегазвезда, конечно же, не будь я тем самым Поттером. — Кто-то даже засмеялся. Настроение поднималось. — Во-вторых, вы заметили, что в письме не было требования приобрести учебную литературу для моего предмета. Попечительский Совет предлагал всякую лабуду, нагло скопированную у французов, в чьей стране подобный предмет практикуют давно. Но я сумел им доказать всю бессмысленность этого. Как первопроходцу мне позволили экспериментировать. Короче, никакой одобренной министерством, Визенгамотом или Дамблдором теории не будет на моём предмете. — Многие студенты восторженно выдохнули. — В-третьих, так как я и сам студенческого возраста, вольности на уроке я позволю, но халявы не будет! — это Поттер произнёс очень жёстко, внимательным взглядом оглядывая класс. — В конце года вас ждёт экзамен по предмету. И не у меня, а у кого-то из Министерства или Попечительского совета. От ваших оценок на экзамене в какой-то мере зависит и моя репутация. А потому я предупреждаю, пока по хорошему, что натура у меня мстительная и сволочная. Материал я буду преподавать по-разному и тесты на усвояемость знаний устраивать буду. По итогам этих проверок, трое лучших за три недели, будут получать право выбрать тему для одного урока, пятеро худших… Ну, я найду для вас стимул учиться прилежно. Всё же я не МакГи, Спраут, Флитвик или Снейп. Я — такой же подросток, как вы. Мне свойственна некоторая несдержанность. Так что и способы проучить худших у меня будут отличными от общепринятых. И да, это я вам, шестой курс, говорю: у меня хватит сил, чтобы вас угомонить. Я предупредил.

Взамен за послушание, обещаю стараться устраивать интересные уроки. Всё, — Гарри и сам выдохнул: он это сделал! — С вводной речью покончено. И так как урок у нас с вами первый, мы разберём, почему Визенгамот принял закон об обязательном изучении предмета маглорожденными и полукровками, действительно ли это необходимо. Думаю, вас эта тема волнует… — Класс запереглядывался, в общем, заинтересовано. — Вопросы?

— Поттер, почему они назначили профессором тебя и зачем это тебе? — спокойно спросил студент шестого курса Когтеврана. Гарольд, к счастью, был готов морально к таким вопросам. Да и чего скрываться-то? Так что он спокойно сообщил, что всего лишь воспользовался связями и собственной славой. Конечно, ему пришлось сдавать экзамен у международной конфедерации магов, чтобы его допустили к преподаванию. Но не сказать, что было сложно. Всё же магическое лордство ко многому обязывало и благодаря этому, а также собственному чувству ответственности, связям с семейкой Блэк, чуть ли не молящейся на консервативные магические обычаи, и с семейкой Фламель, просто знавшими очень много по причине рождения в совсем иные времена, к предмету он был подготовлен по высшему разряду. Неделя практики в Шармбатоне, организованной тестем и самой директрисой, только добавили плюсов перед советом Попечителей, которые и так не против были заслать в Хогвартс своего человека. Это всё ныне своим ученикам Гарольд легко и рассказал, упустив лишь информацию о личной выгоде Попечителей и Лордов в его нахождении в школе.

И, конечно, он признался, что вернулся только ради кузена и друзей, а также желания досадить Дамблдору. Это студенты приняли с настороженностью: многие из них придерживались взглядов Альбуса. Но Поттер не собирался что-то скрывать о себе, ведь однажды это могло выйти ему боком…

Потом Гермиона спросила об Амбридж, и Гарольд с удовольствием рассказал, что новая профессор тоже «засланный казачок», и ищет компромат на Дамблдора по заказу самого Фаджа, убеждённого, что Альбус метит на его место. А также с неудовольствием посоветовал учиться Защите От Тёмных Искусств самостоятельно, ибо на уроках с Амбридж студенты будут изучать только теорию.

Кто-то спросил ещё что-то малозначительное, и всё же вскоре поток вопросов иссяк. Гарольду предстояло тщательно разжёвывать хорошо понятные ему магические догмы тем, кому они неинтересны, тем, кто не понимал в них смысла. Однако когда он приступил к теме урока, правильные слова, заинтересовывающие юные умы, легко находились. И в какой-то момент он понял, что разглагольствуя, он точь-в-точь повторял за внутренним голосом, который подсказывал ему, что делать в сложных ситуациях…

Магия ликовала: наконец-то, избранник услышал её присутствие и был готов начать править бал…

* * *

— Дин, Симус, вы что, серьёзно?! — шокировано воскликнул Рональд. Друзья только что рассказали ему о новом предмете, но ожидая услышать насмешки над ненавистным человеком, он услышал совсем иное:

— А что в этом такого? — пожал плечами Дин непонимающе. — Поттер действительно классный преподаватель. — Рональд не верил своим ушам: его друг и говорил ТАКОЕ. Да как у него язык поворачивался?!

— Точно! Всю политическую ситуацию в Британии быстро разложил по полочкам. Я многого не понимал раньше о том, почему в мире магов всё… так. Поттер хорошо объяснил, в общем, — покивал Симус. Ему особенно понравилось, что, оказывается, у них были законы по защите прав маглорожденных, маглов, состоящих в супружеских отношениях с магами страны, и их детей. Он этого не знал.

— Хотя терпения ему явно не хватает… — хихикнул Дин, вспомнив, как Поттер поклялся магией, показать одному шестикурснику, всё время перебивавшего его вопросами не по теме, как живут разные слои как мира маглов, так и мира чистокровных магов. Многие считали парня счастливцем, но он сам уже пару раз пересекался с Поттером, а потому до конца урока нервно вжимал голову в плечи, поминутно ослабляя факультетский галстук. Лицо у него было забавным…

— Зачем вам вообще этот идиотский предмет?! — искренне возмутился Рон.

— Я тоже думал, зачем, — кивнул Симус. — Но Поттер объяснил, почему это важно. Я записал его лекцию. Это интересно. Можешь почитать. — Но в глазах друга было такое непонимание, что Дин попытался объяснить:

— Рон, мы оба выросли в мире маглов и многое из того, что само собой разумеется для тебя, выросшего в мире волшебников, нам непонятно. Мы воспринимаем это бессмысленной чудаковатостью волшебников. А, оказывается, есть смысл…

— Но… — Рон растеряно хлопал глазами. Он не понимал, почему его друзья не верили ему и не понимали элементарных вещей. Поттер — тёмный, и всё что он делал и говорил — было лживым и подлым. И это было так просто!

Дин и Симус переглядывались: они подозревали друга в помешательстве…

* * *

* * *

— Ну и когда ты собирался нам сказать, что Тёмный Лорд возродился, да ещё и с твоей помощью, а, Поттер? — с обидой в голосе, высокомерно и ничуть не дружелюбно спросил Драко на первом в школьном году собрании клуба. Ему только сегодня прислал письмо отец, наконец-то, сообщив об истинной личности гостя, который жил у них всё лето и из-за которого ему был закрыт доступ в любимое крыло мэнора. Любопытному Драко было интересно кто это, но всё, что ему удалось выяснить — то, что гость не старше его. И вдруг выяснилось, что это мало того, что сам Тёмный Лорд, так ещё и именно, по идее, его злейший враг и лучший друг самого Малфоя-младшего, помог тому возродиться. Драко был обижен таким недоверием и даже оскорблён…

— Малфой, ты, как Малфой, должен понимать, что существуют тайны, которые нельзя рассказывать даже друзьям, нередко, ради их же блага, — вступился за кузена Дадли.

— Что? Ты тоже знал?! — вскричали дети Пожирателей. Остальные были просто в шоке: им-то точно неоткуда было знать о возрождении. Невольно в их головы закрались мысли о том, что может быть Невилл прав…

— Гарри, что на самом деле произошло? — тихо спросила Луна, когда гомон вопросов смолк. — Мы доверяем тебе. Ты наш друг. Но мы должны узнать всё от тебя. Просто мы не хотим, чтобы нашими невольными сомнениями кто-то воспользовался, и мы стали как Невилл… — Лавгуд, как всегда, говорила разумные вещи. Она была странной, понимала мир по-своему, но в сложных вопросах, которые приводили к спорам и даже дракам между крысоловами, она легко находила способ решить конфликт. Однако после этих её слов все напряглись, ведь она невольно высказала их мысли. Гарольд задумчиво молчал, Дадли хмурился…

Прошло минут пять пронзительной тишины, прежде чем Гарольд, переглянувшись с Дадли, моргнувшим в знак согласия с их общим решением, заговорил:

— Хорошо. Я расскажу, как всё было. Но начну я за год до нашего поступления в Хогвартс… — И Поттер рассказал о том, как они с братом жили, о чём мечтали, как понимали мир и как осваивали волшебный дар до Хогвартса, как пришло письмо во время его промысла и болезни Дадли, как явился Дамблдор, стоило им коснуться письма и прочитать, и почему он им не понравился сразу. А потом он рассказал о школьных событиях, включая Тролля, Убийство Квирелла и кражу Философского Камня, благодаря которому они познакомились с Фламелями и выяснилось, что те их предки. Он рассказал и о событиях второго, и третьего курсов, и то, что «осталось за кадром» на четвёртом курсе. Тут и Дадли помог, вставив пару фраз о том, что он волновался так сильно за брата, потому что понимал: если тот не договорится с Волдемортом, шансы на его выживание катастрофически рухнут. Гарольд рассказал и о том, что Тёмный Лорд изменился благодаря его магии. А также о договоре между Пожирателями и магическими Лордами Англии по плану реформ в стране.

Молчали крысоловы долго, обдумывая новую информацию. Конечно, самым шокирующим для них было возрождение Волдеморта руками Поттера и тот факт, что это всё-таки он убил профессора ЗОТИ на первом курсе. Никто из них, как не вглядывался, а всё равно не заметил раскаяния в глазах своего лидера. Впрочем, Квирелл всё равно был одержим духом Волдеморта, причём добровольно — это оправдывало Гарри. Да и Тёмный Лорд изменился ведь, верно?

Гарольд, спокойный как удав, ждал вердикта. Он знал, что друзья от него не отвернутся. Иначе сделали бы это давно. А Невилл просто нужен был директору, вот тот и сотворил с их другом что-то. Невилл бы тоже не усомнился.

— Чтож, неожиданно, но… вы двое всегда были себе на уме, — медленно произнёс Макмиллан.

— Ладно, считай, что оправдался, Поттер, — вздохнул и Драко, и парни закивали согласные с ним. Девушки, особенно не слизеринки, сомневались чуть дольше, но всё равно, приняли Гарри таким, каким он был: замкнутым, нелюдимым, недоверчивым и очень-очень мстительным.

— Гарольд, а ведь мы, дети своих отцов, должны служить…

— Не должны, — фыркнул Мальчик-Который-Выжил, улыбаясь друзьям и отвечая Теодору. — Одним из моих условий ему — была ваша свобода. Вы можете выбрать, либо вы с ним, и участвуете в ещё не начавшейся войне как его пешки, либо вы с Дамблдором, что аналогично, только лидер с бородой, либо вы со мной, в нейтралитете, и в войну не лезете. Однако имейте в виду, что к вашим близким, тем, кто уже выбрал сторону, моё условие Волдеморту не относится. Если сами заведёте семьи — то их касается, но не родителей, дядь, тёть, сестёр, братьев, бабушек и дедушек.

Впрочем, мы, помнится, собрались здесь не поэтому. Невиллу промыл мозги Дамблдор. Я, как его сюзерен, обязан исполнить обещание и вытащить Лонгботтома из лап «доброго дедушки». Это означает мою войну с директором, и то, что я, пока не вытащу Нева, привязан к чёртовой Англии. Моя магия на Нева отчего-то не действует, и я спрашиваю тех из вас, кто более осведомлён в магическом мире, как можно достучаться до нашего друга?

— Это зависит от того, что именно Дамблдор с ним сделал, — пожала плечиками Дафна. — Вариантов может быть масса: зелья, воздействие легилименции, заклинания, порчи, сглазы, ритуалы…

— Амулеты, — закончила за подругу Трейси. Все удивлённо уставились на неё. — Что? Носит какую-нибудь побрякушку, а она заколдована на подверженность воле создателя или дарителя.

— Стоит проверить все варианты, — заметил Дадли.

— А насчёт осведомлённости, сюзерен, то это к гоблинам, — вступил в обсуждение и Забини. — Они самые осведомлённые существа в магическом мире, потому что все наши финансы у них, а они должны знать о клиентах всё. Обычно они не продают личную информацию, но ты — Лорд Поттер, их очень влиятельный клиент с неплохим состоянием на счетах, и к тому же Мальчик-Который-Выжил. Не думай, что тебя в союзники хотят заполучить только люди и только англичане. Ты можешь попытаться…

— Вот как? Чтож, попробуем. А пока составим план, как проверить Нева…

* * *

— Уважаемый Грапбукх, клянусь честью семьи, я не желаю вас оскорблять вопросом, — Гарольд приложил руку к сердцу, серьёзно глядя гоблину прямо в глаза. А ведь взгляд чёрных омутов гоблинских глаз выдерживали лишь единицы из волшебников. — Полагаю, вы неверно меня поняли. Я не просил вас продать мне информацию о ком-либо из ваших клиентов. Я спрашиваю у вас о той информации, которую могут хранить лишь магические расы и которую позабыли современные волшебники. К сожалению, вейлы тоже утратили эти знания, иначе я, разумеется, не стал бы обращаться к вам. Впрочем, допускаю, что они просто не решились мне открыться.

— Отчего же вас это заинтересовало?

— Я так понимаю, от моего ответа, в том числе, зависит ваш ответ?

— Верно, Лорд, — усмехнулся гоблин. Дело, само собой, происходило в Гринготсе, прямо в кабинете директора банка. Пока Крысоловы в полном составе ломали головы, думая, как Дамблдор обдурил Невилла, Гарольд в свободное от профессуры, подготовки к экстернатуре, а также от супруги время, решил посвятить выяснению, почему же его магия не сбросила с Лонгботтома чары директора. Своей силой он пользовался давно и привык, что она безотказно выполняла почти все его прихоти, разве что только, не создавая еду или золото из ничего. Однако наткнувшись на что-то неподвластное его магии, он почувствовал себя… обманутым и беззащитным, наконец-то, осознавая, как глупо было почти всю жизнь полагаться на силу, о которой не знал ровным счётом ничего, но главное, не знал о возможных последствиях от её использования. Гарольд ведь её на людях использовал и, более того, на родном брате! Однажды в этой силе уже сгорела его родная тётка, и он отчётливо помнил, что не желал этого. А ведь магия всё равно сработала.

Так что, Лорд Поттер решил выяснить, какой же силой он обладал. Правда, расследование быстро показало, что в родовых библиотеках такой информации не найти. Ни в хранилище знаний Поттеров, ни в огромной библиотеке Блэков, ни в коллекции книг, свитков и папирусов Фламелей, ни даже в особых секциях библиотеки Малфой-мэнора он не нашёл ничего нужного. Однако, понимая, что эта его сила — магия, Гарольд решил обратиться к магическим расам, которые трепетно хранили и передавали знания как о вселенной в целом, так и о магии в частности. Бабушка Флёр, глава кланов Вейл Европы, к сожалению, помочь не смогла. У них хранились многие утерянные магами знания, но нужные ему не нашлись. И тогда он рискнул обратиться к гоблинам.

И вот, обращаясь к главе британского отделения Гринготса, гоблину Грапбукху, и понимая, что возможно это его единственная возможность найти нужное, он не позволял себе лжи или намёка на интриги, а прямо рассказал о ситуации с Невиллом, Дамблдором и его магией. Гоблину, кажется, понравился тот факт, что Поттер решил противостоять Дамблдору. Также он одобрял решимость национального героя сдержать обещание другу и вассалу. Но больше всего ему понравилось, что Гарольд не относился к магии как большинство волшебников, легкомысленно. Это его подкупало на доверие.

Гарольд, кстати, не сомневался, что разговор останется в стенах волшебного банка. Поттеры были одним из десяти семейств, которые как клиенты Гринготса, считались приоритетными. Гоблинам было выгодно, чтобы хозяева несметных сокровищ, скрывавшихся в сейфах их подземелий, доверяли им. Так что раскрывать информацию о таких клиентах у них считалось позором, за который наказывали смертной казнью. Гарольд мог позволить себе быть откровенным. А гоблин был доволен доверием клиента, ведь в отличие от людей, его раса чувствовала ложь, потому и с презрением относилась к магам, которые лгали почти всегда. Это тоже подкупало. Так что, даже учитывая, что возможность продавать информацию о клиентах у гоблинов всё же была, Грапбукх решил, что не станет магическому миру раскрывать глаза на тайну выживания Мальчика-Который-Выжил. Прозорливый гоблин ведь понял, какая сила защитила Гарольда…

— Лорд Поттер, не в моих полномочиях выдавать такую информацию. Но вы сумели убедить меня, что вам это действительно нужно в весьма разумных целях. Я сделаю вам разрешение посетить столицу моего народа и постараюсь устроить встречу со старейшинами. Дальше — вы сами. — Директор Гринготса решил помочь Поттеру, чтобы, быть может, и он однажды помог его расе…

— О, это честь для меня! — воскликнул не ожидавший этого Гарольд. — Я…

— Именно так, — перебил Грапбукх клиента — Не забывайте об этом! И хочу, чтобы вы понимали: я делаю это не потому, что вы входите в небольшое число наиболее приоритетных клиентов, не потому, что ваши причины достаточно вески для того, чтобы мой народ раскрыл вам свои секреты, и не потому, что вы — Мальчик-Который-Выжил. Я делаю это потому, что вы, имея природный иммунитет от очарования вейл, который подразумевает под собой долю презрения к этой магической расе, всё равно женились на одной из них, да ещё и по любви. И вы провели два полных ритуала, в результате которых не только ваша суженая полноценно вошла в род Поттеров, но и вы сами приобрели некоторые магические особенности вейл на правах супруга одной из них. Волшебники стали с презрением и высокомерием смотреть на магические расы. Вы знали о том, что ваш выбор вызовет осуждение, и всё равно женились. Именно это, то есть отношение к магическим расам как к равным, делает вас в моих глазах и глазах моей расы, уважаемым волшебником.

— Как будто Поттеров мнение общественности когда-то волновало, — передёрнул плечами пренебрежительно Гарольд.

— Верно, — кивнул гоблин, усмехнувшись. — До сих пор помню, какой стоял шум, когда ваш батюшка женился на маглокровке. Никто из тех, кто шумел, так и не понял, что он ненамеренно обновил кровь рода, чем и усилил её. Вы же ещё её усилите.

— Вас, гляжу, очень заботит, чтобы я род продолжил…

— Конечно! Ведь если после вашей смерти ваши сейфы никому не перейдут в наследство — их придётся заблокировать. И тогда мы не сможем вкладывать ваши средства в прибыльные предприятия, по договору умножая и ваше, и наше золото! — воскликнул Грапбукх. — Но мы отошли от темы. Не забывайте, почему я согласился пойти вам навстречу. Не подведите, моё доверие… — Гарольду оставалось лишь кивнуть: он понимал, что гоблины — не маги, от них не достаточно сбежать в другую страну, чтобы скрыться в случае чего. Кажется, он заключил самое опасное из всех соглашений, которые когда-либо заключал…

* * *

— А, это ты, Поттер! Ты раньше… — Профессор Снейп проверял эссе поздно вечером, когда к нему в кабинет постучались. Он, в общем-то, никого не ждал в столь поздний час. Разве что его змейки могли прийти предупредить о запланированных шалостях, чтобы он мог прикрыть их в случае чего. В любом случае, гостя он впустил и только тогда вспомнил, что вообще-то по прошлогоднему расписанию к нему в это время приходил на дополнительные занятия по зельям сын любимой женщины и ненавистного соперника.

— Не думал же ты, Северус, что раз меня исключили из Хогвартса, я воспользуюсь шансом сбежать с твоих дополнительных занятий? — насмешливо вскинул брови Гарольд, без приглашения усаживаясь в ближайшее кресло.

— Ни в коем случае! — хмыкнул зельедел. Он не хотел признаваться даже себе, но болтовни с этим засранцем ему не хватало. Именно поэтому он, почти не скрывая любопытства, поинтересовался: — Как тебе удалось стать профессором, а? Меня-то по блату назначили. Я получил мастерство, а потом Директор вступился за меня на суде. Он же взялся и приглядывать за мной. Чтобы я был под его контролем, меня и назначили. Но ты…

— То, что никто не видел, как я учусь дополнительно, не значит, что этого не происходило, — пожал плечами Поттер. Честно говоря, ему поднадоели эти вопросы. Так что он пренебрежительно фыркнул: — Пф, как будто ты не в курсе, кому выгодно моё присутствие здесь и как проворачиваются такие вещи с помощью денег и влияния. Ты знаешь, что у нас в стране не учат учить детей специально, лишь дают несколько советов и буклетик… — Северус цыкнул: конечно, он знал, что стать профессором по их законам мог фактически любой волшебник, даже такой идиот как Злотопуст Локонс. — А своё образование я закончу экстерном. Мне не привыкать к учебным нагрузкам.

— Твой папаша в гробу переворачивается, — усмехнулся Снейп, тут же скривившись от того, что написал один из студентов в эссе. — Кто бы мог подумать, что у этого… Сохатого мог родиться и вырасти достойный рода наследник!

— Северус, я знаю, у тебя не лучшие воспоминания о моём отце. Но ты же понимаешь, что он задирал тебя только из-за моей матери? — прохладным тоном напомнил Гарольд. — Из-за того, что у тебя была её дружба, а у него — нет.

— И всё-таки Лили выбрала его, — искренне, с ностальгией, вздохнул Северус. Он ещё помнил рыжую ведьму, продолжая нежно хранить её образ в сердце.

— Я надеюсь, ты не пытаешься сравнить Рейчел с моей матерью? — Тут старший профессор снова усмехнулся и покачал головой: слишком разными были эти ведьмы, чтобы их сравнивать. Гарольд был доволен таким «ответом». Некоторое время он сохранял тишину, позволяя неожиданному приятелю дочитать эссе и решить, какую оценку за него поставить. Впрочем, долго держаться не было сил: — Эх, жаль тебя не было на пиру, а я не мог попасть на твои уроки. Хотелось бы мне посмотреть на лица студентов, при виде твоего нового амплуа… — тоскливо спросил он.

— Хотел бы я увидеть твоё лицо, на твоём первом уроке… — Северус не удержался от ответной шпильки: мальчишка продолжал легко разводить его на эмоции, не позволяя остаться к себе полностью равнодушным. — Впрочем, посмотрю в воспоминаниях кого-нибудь из студентов. Но ты болтать пришёл или учиться?

— Да-да, ворчун, иду за котлом, — вздохнул Поттер, покорно отправляясь в подсобку. — И всё-таки, могу поспорить, тебе чертовски нравится шокировать людей, и гораздо больше, чем пугать… — Северус громко фыркнул, но тут же мысленно уверил себя, что с таким поведением засранца лучше смириться. В конце концов, все Поттеры, которых он знал, умели врываться в спокойную, размеренную, привычную жизнь ураганами, сносить напрочь все тщательно выстраиваемые годами барьеры самодисциплины и переворачивать всё вверх дном.

* * *

* * *

Невиллу не спалось. У него всё никак не выходил из головы разговор с Истинным Мальчиком-Который-Выжил, с настоящим героем. Да, Лонгботтом понимал, что никакой он не герой, чтобы там Дамблдор не говорил. И он так до конца и не верил, что чудаковатые кузены могли обманывать… всех. Оба были воры. Но Гарольд был ещё и убийцей. Он не мог поверить, что замкнутый и недоверчивый, как и он сам, но в отличие от застенчивого его, уверенный в себе Поттер мог убить профессора ради Философского Камня. Несчастный Квирелл! Защищал великий артефакт и погиб при исполнении долга. Гарольд хотел украсть камень, но видимо Квиринус как-то об этом узнал, желая помешать…

Хотя зачем Гарольду красть камень, если он и так был потомком великого алхимика и мог просто попросить — Невилл не понимал. В том, что убил Квирелла действительно Гарри Лонгботтом не сомневался, ведь Дамблдор предоставил ему весьма исчерпывающие доказательства. Зато Невилл понимал, что у него перед Поттером действительно огромный долг. Конечно, Гарольд наверняка воспользовался краденым Философским Камнем, чтобы вернуть разум его родителям. Иного средства и быть не могло, потому что они с бабушкой перепробовали врачебные практики всего мира. Почему же он помог Невиллу? Наверняка просто совесть за убийство и воровство, таким образом, дала о себе знать. И всё же…

На соседней кровати из-за балдахина раздался судорожный вздох. С тех пор как Гарри исключили, в спальне мальчиков их курса стало пять кроватей, и Лонгботтом оказался соседом Дадли. Похоже, тот тоже не спал, в отличие от остальных. Невилл подумал, что Дадли-то не такой плохой, и знал о брате если не всё, то многое, и мог помочь развеять сомнения. Он решил попытаться, потому и тихо-тихо спросил:

— Дадли, ты ведь знаешь что-то о кузене такое, чего он нам никогда не рассказывал? Ты ведь знаешь, что он — тёмный? Почему ты общаешься с ним? — Дадли молчал, хоть его и удивил вопрос. Что он должен был ответить? Он знал о кузене почти всё, и тёмным тот не был. Они оба давно не разделяли мир на зло и добро. Знали, что в каждом человеке, в каждом поступке людей, даже в каждой их мысли есть что-то тёмное, и что-то светлое. Но объяснять это волшебникам было бессмысленно. Поэтому он не стал защищать брата на этот раз, вместо этого, на секунду задумавшись, Дадли понял, что это его возможность хоть чуть-чуть прояснить вопрос о том, почему вдруг друг засомневался в его брате. Потому он и ответил нейтрально, отвечая лишь на последний вопрос:

— Он мой кузен. И больше у меня попросту нет никого.

— Ты говорил, что у тебя есть тётка по отцу, — припомнил Невилл и представил, как Дурсль пожимает плечами, отвечая ему безразличным тоном:

— Она презирает всё, кроме своих собак. Это всё равно, что её нет.

— Но ведь он — тёмный, — недовольно повторил Лонгботтом, понимая, что так он собственные сомнения не развеет. Он встал с кровати и беспардонно отдёрнул полог кровати кузена героя:

— Но он брат, — повторил Дадли, уверенно, глядя другу в глаза. — Я не стану отворачиваться от него и предавать. Кто ему ещё поможет, если не я?

— Ты думаешь, он ещё может исправиться? — с сомнением спросил Невилл.

— Знаю, — буркнули ему в ответ. Полог на соседней от Невилла кровати распахнулся и рыжий вихрь промчался по комнате, оказавшись на кровати Дадли:

— Он тебя шантажирует чем-то, да? — заискивающе спросил Рональд Уизли, будто вымаливая ответ нужный ему. Он подслушивал разговор с самого начала и внезапно понял, что это — шанс ещё больше насолить Поттеру и помочь директору Дамблдору, что всегда положительно сказывалось на бюджете его семьи. Именно поэтому он, чётко осознавая, что нужно делать, произнёс: — Дадли, бросай Поттера, пока он не утащил во тьму и тебя. А если тебе нужна семья — мы станем твоей семьёй! — торжественно провозгласил он таким тоном, будто предлагал стать королём, не меньше. И Дадли, и Невилл могли поклясться, что видели в тот моментв глазах младшего сына Уизли триумф. Дурсль прищурился…

* * *

— Значит, Рональд, ты говоришь, что Дурсль сомневается в Поттере? — переспросил Дамблдор задумчиво у любимой и самой послушной, хоть и немного жадной, марионетки. Фоукс внимательно следил за хозяином. Портреты мирно посапывали, притворяясь, что не слышали ночного доклада рыжего визитёра, который зачастил в последнее время.

Альбус переваривал полученную информацию. В её подлинности он не сомневался. За Дадли он и раньше не замечал особого желания потакать кузену и участвовать в его затеях. В конце концов, за камнем он не пошёл, спасать Джиневру не полез, с Блэком на людях замечен не был. Но чем это могло помочь ему? Как могло пригодиться его планам? Да просто. Дурсль знал о брате если не всё, то многое. С его помощью проще было бы очернить не устроившего героя. Конечно, сам Дадли не согласится помочь. Но его можно было бы использовать так, чтобы он помог планам, сам того не ведая.

К тому же оставался вопрос с вассалитетом нового героя по отношению к старому. Кто знал, быть может кузен Поттера поможет разрешить и этот, весьма скверный и неприятный для его планов, момент?!

— Да, директор Дамблдор! — радостно воскликнул Рональд, отвечая, в общем-то, на риторический вопрос.

— Ну чтож, стоит этим воспользоваться и разлучить их, — улыбнулся Альбус студенту, отмечая, как горд Уизли видеть настоящее его лицо, вместо маски доброго дедушки. Впрочем, лицо лицом, но рыжик так и не понял, что иллюзией доверия он и манипулировал им. А так как он по-прежнему старался не расходиться с образом великого светлого мага, Рональд ему верил. — Иначе Дадли может пойти дорожкой Гарольда… Рональд, я хочу, чтобы ты понял: я не прошу тебя рассорить их. Но Дадли нужно спасти от тлетворного влияния кузена. Он хороший мальчик, чего не скажешь о Поттере. И, как ни странно, именно Поттера мы должны благодарить за то, что до сих пор он оберегал Дурсля от своей тёмной стороны. Ты понимаешь?

— Да, — несколько сконфуженно ответил Рон, безоглядно веривший великому волшебнику. — То есть я не должен настраивать Дурсля против Поттера. Дурсль сам должен разочароваться в брате.

— Всё верно, мой мальчик. Всё верно! — довольно улыбнулся Дамблдор, распаковывая новую пачку лимонных долек и радуясь, что ум Рональда заметил только он и сумел им воспользоваться. — Только…

Выбегая из-за горгульи, которая охраняла вход в апартаменты директора, воодушевлённый доверием и новым заданием Рональд Уизли, так и не заметил волны серебристых волос, едва успевшей скрыться за поворотом девушки…

* * *

— Эй, Дред, тебе не кажется, что наши кузенчики рассорились? — задумчиво глядя на Гарольда, что-то передавшего Дадли, заметил Джордж. Оба продолжали наблюдать за разворачивавшимся действом. Дурсль на их глазах, как-то виновато покосившись на кузена, почти с силой дёрнул из его рук… кажется какую-то книгу и буркнул что-то явно не слишком ласковое. Гарольд пожал плечами в ответ, с подозрением, а может, и обидой, прищурившись. Но он ни слова не сказал. Дадли, не глядя, сунул книгу в рюкзак и отправился дальше по коридору, нагоняя Невилла и Рональда.

— Да ладно, Фордж, это уже все заметили, — фыркнул Фред, наблюдая за тем, как Поттер прислонился плечом к стене и тяжело вздохнул, буравя взглядом спину удалявшегося кузена.

— Думаешь, они серьёзно?! Или что-то задумали в обход планов Крысоловов? — спросил Джордж Уизли. И оба близнеца вздрогнули, когда звонкий женский голос произнёс:

— Не похоже. — Близнецы обернулись, но увидели лишь Дафну, скрестившую руки на груди и тоже явно наблюдавшую за действом с самого начала. — У этой сцены не было иных заинтересованных зрителей, кроме нас. Рон и Невилл, кажется, даже не заметили, что Дадли подходил к кузену. Профессоров иных, кроме Гарри, в коридоре нет. Окон, через которые, теоретически, можно подсмотреть или подслушать — тоже. Только ученики, которым нет ровным счётом никакого дела до кузенов. Младшие и старшие, они даже толком не знакомы.

Они сейчас общаются только при острой необходимости. И слова лишнего друг другу не скажут, вообще, словно избегая друг друга. Это подозрительно…

— Рон три дня назад ночью выходил от директора чересчур довольный, — вклинился Терренс Бут, тоже заставляя вздрогнуть всю компанию своим появлением. На него вопросительно покосились, и он пояснил: — Меня тогда вызывали домой, а потому возвращался в школу я поздно ночью через камин в кабинете декана. Флёр занималась с Флитвиком допоздна, поэтому мы вместе его видели, возвращаясь в спальни…

— Нельзя сказать наверняка, но, кажется, они и правда поссорились, причём, скорее всего, по вине директора… — констатировала Дафна. Все четверо по немому соглашению решили присмотреть за кузенами. Никому из них не хотелось, чтобы Дамблдор победил в противостоянии, и их лучшие друзья исчезли из их жизней…

* * *

* * *

— Допрыгалась, тварь! — хохотал Рональд Уизли, не замечая ничего и никого вокруг. Он мстил мелкой паршивке за все обиды, свои, своих братьев и друзей, своих однокурсников, всех студентов, всех вообще, кто сталкивался с известной напастью. Миссис Норисс орала как резаная, призывая на помощь. Мистер Филч не скрывал слёз, будучи прикованным к стене магией, без возможности шевельнуться или открыть рот. Он был вынужден смотреть на то, как его любимую кошечку мучает настоящий изверг!

— Ты — чудовище! Тебя исключат… — вопили девочки, тоже не скрывая слёз и глядя на несчастное, истязаемое сильным заклятием щекотки (которое вообще-то использовали для пыток людей некоторые тёмные) животное. Собралась целая толпа народу, слишком ошеломлённая зрелищем для того, чтобы что-либо предпринять. И как назло поблизости не было ни одного профессора.

Гарольд как раз шёл в выделенные им с Флёр апартаменты, когда студенты возвращались в факультетские гостиные с ужина. Столпотворение, крики и слёзы не могли не насторожить его. Однако сквозь толпу протолкнуться было непросто. И о, как хорошо, что Луна увидела его, схватила за руку и буквально протащила, словно через шланг, сквозь народ. Увиденное, мягко говоря, не понравилось ему настолько, что он мгновенно осознал: нужно немедленно возвращать себе репутацию Нового Тёмного Лорда, иначе она станет принадлежать Рональду Уизли. И это было совсем не смешно и не иронично, ведь студент издевался над кошкой так, как лорд Волдеморт когда-то, будучи ещё безумным, издевался над маглами и маглорожденными.

— Мистер Рональд Уизли, немедленно прекратите издеваться над несчастным созданием! — Ледяной, пробирающий жутью до костей голос звучно разнёсся над толпой студентов, заставив их смолкнуть и обратить внимание на всё-таки явившегося профессора. Рональд обращение тоже услышал, и ему вдруг стало сильно не по себе. Голос он узнал, но никогда прежде он не слышал в нём такой ярости. Он посмотрел на кошку, и вдруг пелена безумия пала. Он ОСОЗНАЛ, что натворил. Да, ему и вообще многим, не раз хотелось поиздеваться над кошкой Филча особо жестоким образом. Но он бедное животное чуть не убил. И нет, ему было не жаль её, скорее наоборот, он злорадствовал. Однако понимал, как близко оказался к исключению из Хогвартса, и чем ему это грозило. А ведь он всего лишь мстил завхозу за вырвавшиеся у того замечание о его неопрятности и сравнение со всегда аккуратным Поттером, что Уизли воспринял как личное оскорбление. Что на Рона нашло? Он и сам этого не понимал, только злился на… Гарольда. И какова же была ирония, что именно он первым из профессоров увидел его поступок! — Минус сто очков с Гриффиндора. И отработки до конца года. — С ходу Гарольд не смог придумать, чем занять Уизли. Ему вообще подобные наказания казались бессмысленными, потому что они не помогали студентам осознать ошибки. Но так было принято, и Гарри не мог ничего с этим поделать. А поломать голову над тем, какие отработки устроить Рону, чтобы тот понял, можно было и позже. — Вас уведомят, когда и где.

— Пошёл ты, Поттер! — Рональд зло посмотрел на ненавистного Поттера. Но не успел он дорычать это, как оказался связан и заткнут кляпом. Малфой скрестил руки на груди, демонстративно не выпуская палочку из руки, будучи готовым применить:

— Зря ты так, Уизел.

— Мистер Малфой, осторожно, вы тоже едва не попали на штраф, — осадил ухмылявшегося друга Гарольд. Он, как профессор, не имел права поощрять вражду. И как хорошо, что Драко это понимал! — Мистер Уизли, довожу до вашего сведения, что буду рекомендовать перевести вас на частное обучение. Боюсь, если в вашей невоспитанности вы ещё можете обвинять родителей, то ваши живодёрские наклонности — исключительно ваша заслуга. Они — показатель.

Подумайте об этом, дожидаясь отработки. А пока, — Поттер подключил к наколдованным верёвкам силу своего желания, и магия повиновалась, потащив Рональда в кабинет к Минерве МакГонагл. Взмахнув палочкой, он отправил МакГи и Патронус, который должен был объяснить декану Гриффиндора, что произошло, а также уведомить, почему не привёл Рональда сам. Вместо этого он подошёл к замученной, попытавшейся жалобно мяукнуть кошке… От потянувшихся к ней рук, она попыталась уклониться, но не смогла. Так что Гарольд достаточно спокойно взял её на руки, осторожно удерживая и пальцами прощупывая тонкие хрупкие косточки на наличие переломов. Ещё один взмах палочкой — и освобождённый завхоз упал на колени. — Мистер Филч, идёмте, успокоим вас и вашу кошечку. — В тот же миг, когда Филч воспользовался предложенной рукой, толпа разом загомонила. Мальчик-Который-Выжил ещё не понимал, что спасая ненавистного многими завхоза, он умудрился снова стать героем…

* * *

— Лорд, вы назначили слишком суровое наказание, — едва сдерживая желание проклясть мальчишку, наигранно нейтральным тоном, заметил Дамблдор. — Безусловно, Рональд виноват, но сто очков и месяц отработок…

— Отработки я назначил до конца года, Директор, — холодно осадил его Гарольд. Это было собрание профессоров по поводу произошедшего. — Вы считаете, что жизнь кошки стоит дешевле? Сообщите об этом Мистеру Филчу или я сообщу. Но вот я считаю, что сильно продешевил.

— Но кошка жива! — воскликнул Альбус. Да, пешка подвела его. В тот миг, когда Рону нельзя было высовываться, чтобы не сорвать планы, он почувствовал свою безнаказанность… На краткий миг, Дамблдор засомневался, стоило ли его отмазывать. Но нет. Мальчишка слишком многое знал о его целях, и как бы он, великий волшебник, не страховался, чтобы о его тайнах через младшего сына Уизли не узнали, а понимал, что может найтись сила, способная обойти его, Альбуса, страховку. Да и мог ещё пригодиться этот болван. Приходилось отмазывать перед коллегами, даже учитывая, что все козыри были у мальчишки Поттера.

— Только потому, что я пришёл вовремя, — прищурился Гарольд, уверенный в своей правоте. — У кошки явная психологическая травма, потому что она отказывается спускаться с плеч людей, которым доверяет даже для того, чтобы поесть! Это сейчас Рон мучил кошку, не осознавая ценность её жизни, а потом что? Потом он с тем же успехом будет мучить людей, которые ему не понравились, да? Даже любопытно, а Том Реддл начинал, случаем, не так же? — жёстко усмехнулся Гарри. Дамблдор резко спал с лица, припомнив историю одного маленького крольчонка и Тома-из-приюта. Знал ли об этой истории Поттер? Ну конечно знал, раз уж упомянул Волдеморта под его настоящим именем. Но откуда? У него источник мог быть только один: сам Том. Но какой? Возрождённый? Нет, тот не был настолько сентиментальным, чтобы рассказывать истории из ненавистного детства врагу, хоть и явно бывшему. Значит, мальчишка имел контакт с крестражем у себя в голове. Это было очень плохо. Как бы его избранному герою не пришлось сражаться с двумя Тёмными Лордами…

— Не тебе об этом говорить, мальчишка! — опомнившись, воскликнул Альбус, всё же не удержав маску невозмутимости на лице и вскочив. Ему слишком не понравились мысли о том, что Лонгботтом против сюзерена пойти точно не сможет. Магия не позволит. — Для тебя ценность жизни вообще не имеет значения! Тётка с мужем приютили тебя, дали кров и пищу, и относились сносно, а ты всё равно их убил. Думаешь, я не заметил, что огонь в доме номер четыре по Тисовой был магического происхождения? — Лорд Гарольд Джеймс Патрик Николас Поттер закаменел даже не лицом, а всем телом. Он надеялся, что никто, кроме Дадли об этом никогда не узнает. Но этот противный старикашка… И что ему теперь было делать?

— Козырь припрятал, верно? — хмыкнув, спросил Мальчик-Который-Выжил, решая пойти напролом и не отпираться. Собравшиеся профессора, не слишком поверившие директору, изумлённо воззрились на бывшего студента. Им всем и в голову не могло прийти, что такое вообще возможно. Директора на портретах привстали со своих мест и даже Фоукс кажется, прислушался.

— Лорд Поттер, это что, правда? — Минерва первая справилась с удивлением, но не с сиплым голосом. Подумать только: её любимый ученик и вдруг… Хотя она помнила, какое гадкое впечатление произвела на неё семья тётки Гарольда. Кто знает, может, они скверно относились к племяннику?!

— Я никогда не желал им смерти, — Гарольд вздохнул, понимая, что если хочет сохранить нормальное отношение к себе — он должен быть искренним. Это было непросто, признаваться чужим людям. И, если подумать, он мог бы и сказать, что Дамблдор бредит, и даже убедить в этом собрание. Вот только будет гораздо хуже, если директор сможет обнародовать правду, а Гарольд не знал, были ли у того доказательства. Приходилось каяться. Он закрыл глаза, но гордо вскинув голову, продолжил: — Злился на них часто, обижался за то, что Дадли балуют, а меня поселили в чулане под лестницей и даже его сломанных игрушек не давали. Да, я их почти ненавидел, но смерти не желал, — он снова вздохнул, открывая глаза и замечая прищуренные взгляды Филиуса и Помоны. — Это — случайность. Магический выброс и всё. И я могу магией своей в этом поклясться, — уверенно произнёс он. Недоверие и подозрительность исчезли из глаз деканов… Все понимали, что это серьёзная клятва. И в то же время, им и в голову не могло прийти, что Поттеру на магию плевать. Он легко мог от неё отказаться при необходимости.

— Интересно, что будет, если твой кузен об этом… — хмыкнул Дамблдор, иронично кривя губы.

— Опять шантажируешь, старик? — криво усмехнулся Гарольд, чтобы не дрожали сжимая руки в замок за неестественно напряжённо-выпрямленной гордой спиной. — Но ты снова ошибся. Дадли знает. Он сумел меня понять и простить. В конце концов, если бы ВЫ не подбросили меня в ноябре в тонком одеяльце на порог их дома — этого бы не случилось. И если бы Волдеморт не убил бы моих родителей, это не случилось бы тоже. Боюсь, что этот ваш козырь, в итоге тоже не сработает.

— Молодой человек, но почему же вы тогда не желаете отомстить Волдеморту? — удивлённо поинтересовался Армандо с портрета. Поттер слегка улыбнулся ему:

— Директор Диппет, я уже отомстил ему однажды, развоплотив. То, что он может вернуться — уже не мои проблемы. Пусть ему мстят за принявших смерть от его рук теперь другие.

— Удивительно разумный молодой человек! Лорд Поттер, я не изменил мнения о вас, — воскликнул Финеас Найджелус Блэк. Гарольд польщённо поклонился ему, но поспешил вернуться к теме:

— Однако мы собрались здесь не затем, чтобы обсуждать наше тёмное прошлое. Я вам уже три раза высказал свои аргументы, и если вы по-прежнему не согласны, давайте прибегнем к голосованию. — Поттер бесстрашно повернулся к Альбусу спиной и обратился к собранию: — Профессора, коллеги, кто согласен с моим выбором наказания для мистера Уизли?

— Несомненно, вы выбрали слишком мягкое наказание, Лорд Поттер, — почти сразу же усмехнулся Северус, насмешливо кивнув.

— Чтож, как бы мне не хотелось лишать родной факультет такого количества очков, я признаю, что наказание обосновано, — тоже кивнула МакГи. Расправа над кошкой её студентом немолодую ведьму шокировала. Она была согласна, что подобное нельзя спускать с рук.

— Не могу поверить, что мистер Уизли на такое способен! — всплеснула руками Спраут в негодовании. — Да, я тоже согласна, наказание справедливо.

— А я согласен с Северусом. Это даже мягкое наказание, — высказался и Флитвик. По очереди высказались все профессора. И никто не остался равнодушным по отношению к сквибу-завхозу и его кошке. С мнением Директора согласилась только профессор Треллони. И ещё Амбридж долго размышляла, подозрительно сверкая глазами на Гарольда, который мысленно жалел о признании, ведь теперь и Розовой Жабе было, что предъявить в качестве компромата, если вдруг его мнение разойдётся с мнением Фаджа.

Впрочем, Долорес не стала задерживать коллег слишком сильно:

— Кхм-кхм, да, Лорд Поттер, вы, несомненно, правы. Школа не то место, где можно потакать любимчикам, когда они демонстрируют чудовищную жестокость, — обратила она взор на Дамблдора. Тот мгновенно понял, что начались неприятности. — Быть может, вы даже преподаёте, как правильно пытать кошек, а министерство и общественность не знают? Этот случай, несомненно, требует разбирательства. Я уведомлю Корнелиуса, и мы устроим проверку… Я вам обещаю…

* * *

— Сохатик?! — ошеломлённо воскликнул Сириус, открывая дверь родового гнезда, когда в неё постучали. На пороге стоял его промокший до нитки и явно не один час проблуждавший под дождём крестник.

— Привет, Сириус, — сипло произнёс Гарольд и очень скромно попросил: — Можно я проведу выходные здесь?

— Крестник, ты чего? — Сириус оглядел гостя с головы до ног, потом резко обнял, несмотря на то, что с Гарри текло, и втащил в дом, ногой захлопывая за спиной дверь. — Знаешь же, что можешь считать Блэк-мэнор своим домом. Ты можешь появляться здесь когда угодно и жить столько, сколько сочтёшь нужным.

— Спасибо, крёстный. — Сириус даже вздрогнул, когда понял, что его обняли в ответ. До этого момента Гарри никогда не позволял себе подобного. Его обнимать можно было сколько угодно, но сам он отвечал на объятия только кузена, Беллы и жены. Но не это было самым удивительным. А убитый взгляд зелёных глаз и дрожь в теле, вызванная явно не дождём.

— Сбежал от супруги, что ли? — лукаво подмигнув, похлопал Лорд Блэк крестника по плечу, когда с объятиями было покончено. И, не давая и слова вставить, продолжил: — О, ты сын своего отца! Я помню, Джеймс тоже пару раз, после ссор с твоей требовательной мамочкой, психовал и сбегал в нашу с Ремом холостяцкую берлогу, как он говорил: «чтобы остыть».

— Я сбежал не от Флёр, а от Дамблдора… — хмыкнул Гарольд, кивком приветствуя леди Вальбургу на картине. Сириус прищурился уже более серьёзно:

— А я говорил, что рано ты в профессора пошёл!

— Да нет, преподавать мне нравится, — покачал Поттер головой. — Студентов, вроде, я тоже устраиваю.

— Тогда в чём дело, Сохатик?! — пытливо и беспокойно поинтересовался его крёстный отец, настойчиво усаживая в кресло, глубокое и удобное, предварительно высушив Гарольда магией.

— Да вот, думаю, мне только пятнадцать лет, но кем я себя возомнил?! — вздохнул Гарри, плохо соображая, что и кому несёт. — Лордом? Профессором? Достойным супругом девушки, которая способна свести с ума почти любого? Заботливым братом? — Сириус неверяще смотрел на крестника и не понимал, куда делась вся его бравада и уверенность в себе, а главное, что должен был сделать Дамблдор, чтобы довести паренька до такого состояния.

— У, Сохатик, дело попахивает керосином, хоть я и не знаю, что это, — протянул Блэк.

— Легковоспламеняющееся горючее вещество, продукт переработки нефти, если упростить, — на автомате пояснил Гарольд.

— Неважно! — оборвал его Сириус, подскакивая к мини-бару. В проём заглянула Беллатриса, вопросительно глянув на кузена. Тот неопределённо мотнул головой, и та всё поняла, оставляя мужчин наедине. Даже у безумной Беллы воспитание давало о себе знать: женщины не должны вмешиваться в разговоры Лордов семей. — Давай-ка выпьем старого доброго магловского виски, и ты расскажешь мне, что ввело тебя в такое состояние. — Стакан с пойлом, подсунутый под нос, как не странно, подействовал на Гарольда отрезвляюще. Он выпил предложенную порцию по-кощунски залпом и вздохнул: снова рассказывать эту историю не хотелось, но впервые на его памяти, он нуждался в совете взрослого человека, на чью долю тоже свалилось немало. Совет человека, которому он в той или иной степени доверял. Конечно, Сириус был балагуром и мало к чему относился серьёзно, но если бы он был глуп, то вряд ли сумел бы пережить войну. Если его отец трижды встречался с Волдемортом и выжил, то Сириус уж точно был рядом и прикрывал спину.

— Сири, ответь, имеет ли право убийца иметь всё то, что имею я?..

* * *

* * *

«Долорес Джейн Амбридж назначена генеральным инспектором Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс и наделена широчайшими полномочиями. Что же ждёт наших детей в школе, перемены к лучшему или проблемы? Мнение эксперта».

Мальчик-Который-Выжил с ненавистью отбросил свежий выпуск «Пророка» подальше от себя. Они опять приплели его ко всему, где-то выставив в выгодном свете перед общественностью, а где-то оставив зазоры, чтобы в случае, если он, национальный герой, откажется действовать в интересах министра, его репутацию можно было бы легко уничтожить. В тот момент, отчаянно борющийся с мигренью Гарольд, искренне жалел о том, что не дал дёру, прихватив Дадли, сразу после того, как директор Хогвартса исчез из их съёмной комнатки. Можно ли было сбежать от волшебника? Он не знал, но жалел, что не попробовал.

Сейчас же, он оказался между трёх огней. Дамблдор, который всеми силами желал, если не избавиться от слишком самовольного героя, то хотя бы использовать или сделать всё, чтобы не мешал планам. Министерство и Фадж, которые поддерживали его, пока он был против Дамблдора, но, понимая насколько опасна его репутация, тихо копили на него компромат, искали рычаги давления, чтобы тоже избавиться, в случае чего. Лорд Гонт и совет Лордов, которые тоже были на его стороне, только пока он был силён и влиятелен. Но его слава и репутация были хрупки. И ведь от него зависела как минимум супруга, а как максимум кузен и вассалы, и ещё друзья. Что он будет делать, если выстроенные им воздушные замки рухнут? Всё чего он добился — он добился благодаря нахальству и самоуверенности, а ещё раздутой славе, из-за которой ему верили. Он это осознавал хорошо. Особенно после того, как Дамблдор показал, сколько ему известно о неподконтрольном герое и как легко он может геройство растоптать.

А тут ещё и с Дадли хрен чёрт-те что творилось…

Гарольд сидел на краю кровати, сгорбившись из-за упора локтями в колени. Флёр, расчёсывавшая гребнем свои серебристые локоны, заметила это не сразу. А как заметила — сразу отложила гребень, решив, что расчесаться может и утром. Она уже привыкла к странным, хоть и нечастым, перепадам настроения мужа, и успела понять, что в моменты, когда настрой Поттера падал, а мысли становились мрачными (судя по хмурому выражению лица) — его стоило отвлекать. Её Гарри не был оптимистом или пессимистом. Он был смесью реалиста и фаталиста. Его мало заботило что-то кроме друзей и семьи. Флёр знала, что он готов отказаться от всего, что имел, лишь бы его близкие были в безопасности, а к нему самому не лезли. Политика, интриги, слава, финансы — он разбирался в этом во всём превосходно, но ничего из этого её Гарри было не нужно. Иногда он забывал об этом и начинал беспокоиться зря о том, чего могло и не случиться, или о том, что давным-давно осталось в прошлом. Флёр это не нравилось, и она предпочитала отвлекать его внимание на себя, ведь это было так приятно, понимать, что её Гарри вместо того, чтобы думать о всяких глупостях, думал о ней и только о ней…

— Ох, Арри, ты выглядишь таким уставшим… — вздохнула она. Супруг поднял на неё невероятные зелёные глазищи и сипло спросил таким тоном, будто от её ответа зависела его жизнь:

— Скажи, а если бы я решил бросить всё и уехать на край света, ты бы поехала со мной?

Флёр фыркнула.

— Я обещала испогтить тебе жизнь, где бы ты ни находился, — весело напомнила она, подходя вплотную к Гарольду, чем вынуждая его распрямиться. И стоило ему это сделать, как его колени тут же оккупировало тонкое женское тело. — Не думай об этом, — прошептала Флёр ему на ухо волнующим тоном, устраивая руки супруга у себя на бёдрах и прижимаясь к нему всем телом. — Ты всё равно их не бгосишь. — Она заглянула ему в глаза и едва слышно вымолвила: — Не думай сегодня ни о чём, кгоме меня… — Лорд и Леди Поттер полночи проклинали свои нравы, из-за которых поспорили, что сдержатся, и из-за которых не могли себе позволить проиграть чёртов спор. Гарольд и думать забыл о своих глупых думах…

* * *

— Нет, у этой розовой жабы мы точно не научимся противостоять Пожирателям! Надо что-то делать! — решительно высказался Рональд Уизли после урока Защиты от Тёмный Искусств. Амбридж, получив особые полномочия, зверствовала. Студентам отныне запрещались любые вольности. Начиная от расстёгнутых верхних пуговичек рубашек школьных форм и закатанных рукавов, и не заканчивая ничем. Ни игр в коридорах, которыми студенты снимали напряжение после уроков, ни прогулок за руку с подружками, ни… Рональду казалось, что он попал в тюрьму строгого режима, и теперь нельзя было ничего вообще.

А ведь он ещё и был наказан и серьёзно. У него до сих пор звенело в ушах от громовещателей родителей и двух старших братьев. Чёртов Поттер сумел окончательно отравить ему жизнь, да. Рон бы не удивился, узнав, что это Поттер каким-то образом вынудил Дамблдора смириться с кандидатурой Розовой Жабы на должности одной из профессоров.

А уроки? С одной голой теорией и предписанием не доставать волшебные палочки из сумок, они никак не могли научиться противостоять тёмным тварям вообще. И это в то время, когда Волдеморт активно набирал сторонников! Рон был решительно настроен поддержать миссию Невилла и воевать со злом плечом к плечу с другом. Да, осталось только убедить друга в такой необходимости…

— Делать-то что-то надо, но что? — тоскливо поинтересовался Невилл, не очень заинтересованно. Он уже знал, что его друг придумал что-то такое, отчего если их поймают, то исключат. Лонгботтом с грустью вспоминал тренировки Крысоловов, когда они сначала на полном серьёзе, будто являясь кровными врагами, сражались друг с другом, не используя лишь смертельные проклятия, потом испытывали лечебные заклятия и зелья на тех, кто получил травмы, а потом весело смеялись, празднуя успешное завершение тренировок. И никто не был лишним, чужим. Все были своими…

— Ну, можно создать свой клуб, как у Поттера, — словно прочитав мысли, азартно предложил Рональд, восхищённый своей гениальностью. — Только мы будем учить ЗОТИ и боевую магию. А ты, Нев, будешь нашим предводителем, как единственный, кто сможет одолеть Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Разве кто-то пойдёт за мной? — скептично фыркнул Лонгботтом. Ему не нравилась сама мысль создавать что-то, как у Поттера. Он невольно воспринимал это соперничеством. Но зная, на что способны Крысоловы и, в особенности, сам Гарольд, состязаться с ними он не желал даже мысленно. — Я же Невилл. Просто Невилл.

— Я пойду за тобой, — раздался голос позади, и Невилл с Рональдом и Дином обернулись. Это был Дадли. Он уверенно смотрел в глаза Невилла, будто был уверен, что у них всё получится, что это хорошая идея. Рональд мысленно довольно ухмылялся: кажется, всё шло по плану.

Гермиона с Рионой, шедшие чуть позади и в стороне от колонны пятикурсников, но слышавшие каждое слово, переглянулись: затея ничем хорошим не пахла. Но почему Дадли готов был погрузиться в неё с головой?!

* * *

— Дад, дружище, ты что, поссорился с братом? — Как-то перехватил после урока Теодор друга, оттаскивая его в сторону и устраивая допрос. К его удивлению, Дадли, вместо того, чтобы твёрдо ответить «да» или «нет», замялся, будто не желал отвечать:

— Мм… Немного не сошлись во мнениях, — уклончиво ответил Дурсль и тут же пожал плечами: — Но вообще, Гарри просто очень занят. Я не хочу его отвлекать своими проблемами. В Хогвартсе-то из-за меня. Он прикрыл меня на суде, иначе я бы тоже вылетел, ты же знаешь. Так что он преподавательской деятельностью занялся ради меня, а мог бы спокойно сидеть дома и готовиться к экзаменам. — Тео прищурился: было не похоже, что друг лжёт. Однако ему показалось, что слова звучали как не самое лучше оправдание, причём не перед ним, Теодором Ноттом, а перед самим собой, перед своей совестью.

— Но ты общаешься с Рональдом… — осторожно заметил слизеринец.

— Да. Это что, преступление? — с вызовом фыркнул Дадли, будто его задело утверждение Теодора. — Он, вообще-то нормальный. Просто родители ему внушили, что он обязательно подружится с Мальчиком-Который-Выжил. Он и решил, что дружба с героем — это возможность для него хоть чем-то выделиться из братьев, которых ему всю жизнь в пример ставили. А Гарольд не то чтобы ему отказал. Просто предложения дружить и не понял, да и не интересен он нам был. А Рональд оскорбился… Я пытаюсь его понять. А заодно и приглядываю за Невиллом. — А вот такой ответ Нотта устраивал. Дадли ни к кому никогда не относился с предрассудками, так что его попытка оценить потенциального врага, Рональда Уизли, звучала правдоподобно. И Невилл действительно нуждался в присмотре, пока они искали способ его вытащить. Как ни странно, из окружения Нева или Рона, делать это было проще. Теодор заподозрил кузенов в хитром плане, составленном за их спиной.

— Но ты почти не общаешься с нами…

— Эй, доверяй друзьям. Так будет лучше, поверь, пожалуйста, — Дадли похлопал утешающе Нотта по плечу и ушёл. А Тео ещё долго смотрел ему вслед: он так и не понял, действительно ли Дадли просто приглядывал за Невиллом или он имел причину сомневаться в Гарольде, а потому отдалиться от брата и от них всех…

* * *

* * *

Невилл не верил глазам. Несколько десятков знакомых студентов откликнулись на предложение Рональда, Дина и Симуса о создании клуба. И то ли они просто хотели сдать экзамен по ЗОТИ успешно, то ли верили, что угроза возрождённого Волдеморта действительно существует и грядёт война. Но это ещё ладно. Больше его удивляло то, что все собравшиеся были готовы видеть именно его, тихого и скромного Невилла Лонгботтома, своим лидером.

Рон уже высказался, но все ждали именно его слов. И все постояльцы и завсегдатаи, и даже Абефорт Дамблдор, казалось, прислушивались к дальнему углу паба, где за сдвинутыми столами, что-то замышляли студенты Хогвартса.

— Ладно, слушайте, — вздохнул Невилл, поднимаясь на ноги и тайно завидуя Гарольду, тому, как тот легко мог сказать всё, что угодно, кому угодно, без смущения и страха. А вот ему природная стеснительность и нежелание выделяться из толпы мешали даже вдохнуть полной грудью (когда на нём держалось столько взглядов чего-то ждущих), не то что говорить. И всё-таки дружба с кузенами не прошла для него даром, и он взял себя в руки, чтобы правдиво сказать, сжимая кулаки: — Я никогда не считал себя героем и не был им. Я не видел своими глазами возрождения Волдеморта, а потому не могу утверждать, что это произошло. Но нам нужно сдать СОВ по ЗОТИ, а с Амбридж мы этого сделать не сможем. И, кроме того, разве умение защищать себя не пригодится нам в будущем? Я думаю, что это полезно.

— А как же Поттер? — выкрикнул кто-то из собравшихся студентов. Невилл, ошеломлённый тем, что ни разу не запнулся от волнения, а также неожиданным вопросом, даже и не понял, кто это был. С ответом быстрее сориентировался Рональд:

— У него свой клуб, — с вызовом и пренебрежением фыркнул Уизли. В тот миг он чувствовал, что он «на коне», потому что в тайне манипулировал новым героем Дамблдора, пусть и с его позволения. А уж с помощью Невилла… Он ощущал, что его звёздный час почти настал, а потому с гордостью изрёк: — У нас будет свой клуб. И свой герой в нём.

— А кто будет нас учить? — спросил ещё кто-то. Девушка, пуффендуйка, но Невилл её не знал. Только видел несколько раз. И её вопрос очень смущал, потому что как бы они не планировали создать клуб, а никто из них не был готов учить кого-то магии. Впрочем, Лонгботтому показалось, что кое-что он всё-таки может, потому он скромно высказал мысль:

— Поттер лучший в Защите от Тёмных Искусств. Вы знаете, мы были друзьями. Он… научил меня кое-чему. — Студенты переглянулись: Поттер и его Крысоловы действительно были лучшими, и не только в Защите, но и вообще по большинству предметов. Даже профессора в прошлом году говорили, что в некоторых областях магии они опережали школьную программу на курс, а то и на несколько. И Лонгботтом действительно был среди них. Да, он, конечно, не Поттер, но, быть может, и правда мог чему-нибудь научить?! По крайней мере, иных кандидатов из собравшихся на роль лидера не было.

— И я помогу, — раздался всем знакомый голос из тёмного угла неподалёку. Студенты мгновенно испуганно обернулись туда, но увидели всего лишь ухмылявшегося Дадли Дурсля. Больше сомнений не осталось: раз уж сам кузен Поттера в деле, то экзамен они сдадут. И неважно, что, скорее всего, ему нельзя доверять…

Ребята один за другим подписали заранее зачарованный всё тем же Дурслем пергамент. Никто из них не заметил наложенного на кусок пергамента проклятия слежения. Никто не заметил облегчённого вздоха Невилла. Никто не заметил маленького, но страшно ядовитого скорпиона за пивными кружками на барной стойке…

* * *

— Круто! Что это за место? — почти хором спросили студенты у Дадли, когда одна из заброшенных учебных аудиторий, в которую они зашли, прямо на глазах расслоилась и увеличилась по площади. Причём класс, в который они зашли, полностью исчез. Ведь там за окнами был вечер и всего несколько часов до отбоя, а помещение, в которое студенты во главе с Рональдом, Невиллом и Дадли зашли, было освещено лучами утреннего солнца. И там было всё, что нужно именно для их занятий: устеленный мягкими матами каменный пол, чтобы падать было не больно, куча сваленных в углу многоразовых мишеней и манекенов, и ещё всяческие приспособы для обучения боевой магии.

— Это Блуждающий Класс, — пояснил Дадли. — Он как Выручай Комната, о которой написано в Истории Хогвартса, только приспособлен исключительно для обучения. Класс возникает, когда его призывают. И в нём именно то оборудование, которое необходимо. Скажем, если бы мы решили заниматься практикой зельеделия, здесь всё завалено было бы ингредиентами и котлами. Мы с Гарольдом нашли его на втором курсе, и то лишь потому так поздно, что за учебный год он никогда не появляется дважды в одном месте. Для нас это преимущество. Амбридж, скорее всего, не понравятся наши начинания…

Студенты переглянулись: Дадли они по-прежнему не доверяли, но всё же понимали, что без него им бы пришлось заниматься в обычном классе. В этом случае их быстро вычислили бы и наказали. А так был шанс подготовиться к экзаменам хоть немного.

Невилл был почти счастлив, что у него нашлись единомышленники. А вот Дадли чувствовал себя как никогда одиноко. И оба заблуждались в своих чувствах…

* * *

— Гарольд, я попросила вас провести со мной вечер здесь, у Мадам Розмерты, потому что у меня есть к вам… разговор, — осторожно подбирала слова Минерва МакГонагл, зная, что с её бывшим любимым студентом, а ныне коллегой, игры в слова не проходили. — Во-первых, я хотела поговорить о вашем кузене. Вы, похоже, не ладите в последнее время. И, с тех пор, как вы стали меньше общаться, у Дадли сильно ухудшились оценки. За последнее проверочное эссе он получил «слабо»! — Гарольд вздохнул: и почему они все спрашивали у него это? МакГи была четвёртой, кто спросил его об оценках Дадли.

Однако Поттер знал: это не единственная причина, почему МакГи захотела с ним поговорить и выбрала для разговора именно этот паб в Хогсмиде. Ему было любопытно, а потому вопросы о кузене его раздражали: и какое всем дело до их отношений?! Не проще ли перейти сразу к главному вопросу?!

— А вы не пробовали поговорить об этом с ним, профессор МакГонагл? — резковато ответил он. — Нет, не поймите меня неправильно. Из нас двоих, старший вообще-то он. Раскрою вам нашу тайну: он тоже эмансипированный совершеннолетний. Я ему не указ.

— Да? Мне казалось это иначе… — поджала губы Минерва из-за тона голоса её ученика. Всё-таки её возраст был уже почтенным, и равное положение в школе не давало Поттеру права относиться к ней без должного уважения. Впрочем, стоило смириться: как будто хоть один знакомый ей Поттер не имел крутого нрава.

Гарольд перемену в настроении собеседницы заметил и поспешил исправить ситуацию, ведь МакГи была нейтральна в школьных войнах, но могла стать сильной союзницей:

— Благодарю вас за заботу. Но не волнуйтесь, прошу. Могу обещать, что разрывать связи мы не собирались и вряд ли это сделаем. Просто из-за того, что я не могу участвовать в школьной жизни как раньше, у нас несколько разошлись интересы, — откровенно вешал лапшу на уши Поттер бывшей преподавательнице. — Я занят профессорской деятельностью, а в свободное время готовлюсь к экстернатуре. Вы же знаете (сами подписывали рекомендации), на рождественских каникулах я сдаю СОВ, а летом — ЖАБА. Мне некогда участвовать в школьной жизни. Кроме того, у меня есть и иные, без сомнений понятные вам, обязанности. Конечно, я бы нашёл время для брата. Но, вероятно, он, понимая мою загруженность, решил, что справится с проблемами сам. Честно говоря, я очень признателен ему за это. Не сомневаюсь, он прекрасно сдаст СОВ. В конце концов, ваши проверочные эссе никак не влияют на итоговую оценку. Дадли справится, профессор. — Минерва помассировала виски. Она, конечно, не ожидала, что парень расскажет ей всю подноготную его отношений с братом, но всё-таки рассчитывала на большую откровенность. Видимо зря: Лорд Поттер, Мальчик-Который-Выжил, был слишком значимой фигурой на арене британского магического общества и уже успел научиться играть словами. Впрочем, лжи в сказанном её кошачья натура не чувствовала.

— Чтож. Радует ваша вера, — медленно и недовольно ответила она. — Я позволю себе вам поверить, хотя и чувствую некое слабое лукавство. Надеюсь, вы всё же скажете брату, чтобы больше старался. — Гарольд слегка склонил голову к плечу в знак согласия, мысленно прикидывая, в какие глубины его пошлёт любимый кузен, выросший на улицах вместе с ним. Он был уверен, что это место будет очень необычным… — Второй вопрос, который я хотела бы обсудить… — продолжила МакГи, чуть замявшись и обдумывая, как бы это сказать. Решила, что Поттеру лучше говорить прямо: — Гарольд, я надеюсь, вы зарегистрировали свою анимагическую форму, как и ваши друзья?

— Хм, удивлён. Откуда вы?..

— Я — профессор Трансфигурации, — гордо, с толикой возмущения и обиды в голосе, воскликнула Минерва. Всё от того, что её недооценили ученики. — Неужели вы думаете, что я могла не заметить, что у некоторых студентов мой предмет стал выходить на практике буквально элементарно? Знали ли вы, что анимагия — высшая ступень трансфигурации и, изучив её, продолжать обучение предмету на практике просто не имеет смысла, потому что анимаги трансфигурируют интуитивно? — Гарольд не знал, так и ответил. А ещё рассказал, что анимагии их научил учитель Бема, маг-абориген. Он не скрыл, что это было опасно, и МакГи оставалось только вздохнуть. Впрочем, она была горда за своих студентов, о чём и сообщила. Гарольд был польщён похвалой, однако и недоволен, что профессор призвала их зарегистрироваться. Этим знанием она могла поделиться с Дамблдором из-за «опасности», которую представляли для общества анимаги. Именно и только поэтому он решил признаться, что не в министерстве магии Британии, но зарегистрированы и он, и Крысоловы, всё-таки были, в компетентных международных органах, ведущих учёт. Правда он не стал говорить, где именно они зарегистрировались и в каких именно зверей превращались, из соображения собственной безопасности и желания сохранить козырь в рукаве. К счастью, Минерва не настаивала.

Однако Гарольд понимал: эти вопросы — прелюдия к теме, которая действительно волновала МакГи. Поттер и спросил прямо, зачем же профессор позвала его в паб. Минерве не нравилась прямолинейность бывшего студента, но всё-таки она ответила:

— Я хотела поговорить о Невилле Лонгботтоме и о планах Альбуса на него. — Гарольд не скрываясь, напрягся. — Боюсь, я стала сомневаться. А вы — Сюзерен и его друг. Магия вам не позволит причинить ему вред. Поэтому я решила обратиться к вам. Быть может, вы разрешите мои сомнения?

— Я постараюсь, — кивнул Гаррольд, судорожно обдумывая ситуацию: можно ли было верить профессору или она сейчас шпионила для Альбуса?! Проверить это он решил непростым вопросом: — Только прежде, хочу спросить: считаете ли вы тёмным меня? — Минерва устало улыбнулась, тяжело, старчески, вздыхая:

— Вы ведь и сами вряд ли назовёте себя сторонником светлых, разве я не права?

— Правы, но я не о том спрашивал.

— Нет, не считаю. В вас, Гарольд, очень хорошо выражена тёмная сторона и очень хорошо скрыта светлая. Но вы нейтральный. По крайней мере, так говорят мне мои… кошачьи инстинкты. — Лорд Поттер с облегчением выдохнул: всё-таки верить можно. А потому, стоило попытаться заручиться поддержкой ещё одной влиятельной в определённых кругах особы:

— В таком случае, задавайте вопросы. А я на них отвечу…

* * *

Примечания:

Я вас люблю! За что? А просто так. За то, что вы есть такие, какие есть.

(У автора приступ нежности)

* * *

— Прекрасно, Лорд! — воскликнула Долорес Амбридж, устанавливая последнюю галочку в каком-то своём списке. Дело происходило в классе Культуры и магических традиций Британии. — Должна заметить, что удивлена: вы справляетесь со своей дисциплиной удивительно хорошо. Студенты смогли ответить на все мои вопросы без заминок. Их поведение на вашем уроке идеально. И сами вы преподаёте… интересно. Даже я узнала кое-что новое для себя из вашей лекции.

— Благодарю, Профессор Амбридж. Очень рад это слышать… — поклонился Гарольд, тщательно сдерживая раздражение и желание испепелить доставшую весь профессорский состав Хогвартса в последние недели министерскую служащую.

— Не сомневаюсь, — холодно усмехнулась она своей мнимой власти над мальчишкой. — Однако я хотела бы побеседовать с вами отдельно… — Гарольд закатил глаза: и надо же было ему так неосторожно испортить отношения с этой Розовой Жабой?! А стоило это немногого, только защитить профессора Флитвика, как полугоблина. Долорес пыталась придраться к работе того, мол, слишком игровая форма восприятия знаний, слишком маленький рост для преподавателя, слишком… Ей не нравилось, что Филиус полугоблин, и она желала его изжить, наплевав на несколько десятков лет успешного преподавания в Хогвартсе и исключительно положительные отзывы о нём, а также заслуги перед школой, магической Британией и просто перед волшебным миром. Ведь именно благодаря ему бытовая магия была сильнейшей стезёй волшебников Британии!

Права полугоблина Поттер защитил, но теперь ему приходилось защищать собственные права, что было проблематично, учитывая, что у Амбридж был рычаг давления на него: знание о том, что он убил родную тётку с мужем. Да и супруга-вейла плюсов ему не добавляла. А министр верил ей больше, чем Лорду Поттеру.

Жаба пыталась им манипулировать и, судя по отличным оценкам его профессорской деятельности и приглашению, его ждала очередная попытка выдавить из него хоть что-нибудь полезное её отвратительно розовой натуре. Идти не хотелось, но нужно было. Так что, как только прозвенел звонок с урока и он попрощался со студентами до следующего — пришлось покинуть класс, чтобы несколькими минутами спустя войти в розовую обитель милоты. Долорес не стала тянуть с темой беседы и, предложив ему чай, скрывая наличие в нём сыворотки правды, спросила:

— Гарольд, вы в курсе, что сейчас в Хогвартсе есть два тайных студенческих клуба? — Поттер сделал вид, что ему совершенно неинтересно это, но с Амбридж такое не проходило: — Ну-ну, не стоит лгать мне. Я знаю, что один из этих клубов возглавляете лично вы. Мне, как министерскому работнику и доверенному лицу лично министра хотелось бы знать вашу цель создания клуба и причины встреч. Не сомневаюсь, вы знаете, зачем Корнелиус послал меня в Хогвартс. И мне бы крайне не хотелось огорчать его преждевременными выводами о вас и вашем клубе. — Долорес откровенно шантажировала, продолжая мило улыбаться и говорить вкрадчиво, словно работая на публику или пытаясь объяснить маленькому ребёнку, почему нельзя толкать в розетку пальчики. Поттер не видел причин скрывать правду. Демонстративно хлебнув уже третий глоток омерзительно-сладкого чая, он ответил:

— Это просто клуб по интересам. Он возник стихийно и не имел какой-либо особой цели существования никогда. Просто одни мои друзья предложили создать клуб, потом каждый из нас притащил в клуб всех своих друзей. Мы пообщались, подружились, поняли, что нам весело и приятно проводить время вместе. Кроме того, это было полезно для обучения, ведь каждому из нас хорошо давались лишь определённые предметы, тогда как в изучении остальных предметов мы нуждались в более подробных объяснениях, на которые у профессоров просто не было свободного времени. Мы подтягивали и подтягиваем по сей день друг друга в учёбе. Не сомневаюсь, вы уже составили график успеваемости всех, кого подозревали в членстве в моём клубе, а потому результаты вам понятны, — пожал Гарольд плечами, скрывая усмешку, ведь Долорес не была довольна его ответом. Наличие сыворотки правды в чае говорило ей о том, что он не лжёт. И ей вовсе не было обязательно знать, что обмануть зелье довольно-таки легко. Достаточно говорить правду, отвечая на вопросы, смысл которых подменён похожим. Или же ответить полуправду, позволяя собеседнику додумать скрытое и обмануться. — Я знаю, вы беспокоитесь, что в моём клубе состоит несколько детей влиятельных людей, и опасаетесь, что ныне или в будущем мы можем стать силой, способной свергнуть существующий политический строй. Вот только хоть мы и разбираемся в политике, всё же нас больше интересуют знания.

— Чтож, я рада, что создание вашего клуба не имело под собой политических подтекстов, — думая, что улыбается мило, скривила губы Долорес, почти не скрывая разочарования. — Однако мне известно, что во втором клубе состоит ваш кузен, а также Невилл Лонгботтом, новый любимчик старого идиота Дамблдора. Что вы можете сказать об этом?

— Вы хотите знать причину создания второго клуба? — прямо спросил Гарольд. Амбридж кивнула, не задумываясь. Поттер мысленно улыбнулся затеянной мести и спокойно сообщил: — Полагаю, эта причина — вы. Голая теория без практики в Защите от Тёмных Искусств — это прекрасно. Однако на экзаменах СОВ, как мне известно, требуется практическое применение знаний, кое вы запрещаете. Теории не хватит для того, чтобы сдать экзамен. А перспектива остаться на второй год достаточный повод для подростков, чтобы объявить войну министерству. Надеюсь, вы это понимаете? Вы своей школьной программой загоняете студентов в сторонники Дамблдора, ведь подросткам плевать на политику и всё, что их волнует сейчас: это развлечения, заигрывание с противоположным полом и желание поскорее успешно сдать все экзамены, покончив, наконец, со школой. — Гарольд, как говорится, «рубил с плеча», рассказывая Амбридж всё, что ему было известно о клубе, созданного, вообще-то, Рональдом Уизли. Не забыл он упомянуть, что каждый из участников клуба вступил в этот самый клуб, преследуя личные интересы. Так же он признал, что клубу покровительствует сам Дамблдор. Но заметил, что сплочённости среди участников нет никакой, поэтому они никогда не смогут стать силой или армией. И, конечно же, он сообщил, как найти «Блуждающий класс».

Фактически, Поттер подставил кузена. Сильно подставил и перед Амбридж, и перед министром. Но его игры Гарольда достали. В конце концов, именно Дадли был старшим братом. Он тоже был эмансипирован и имел все права взрослого волшебника. Влез в дерьмо — пусть сам выкручивается, как взрослый. А Гарольд «умывает руки» и больше не будет прикрывать его интриги.

Впрочем, от Амбридж он всё равно выходил мрачным, просто понимая, что из-за паранойи Фаджа встречи Крысоловов ему придётся прекратить: ему до кучи не хватало только проблем с министерством. А Жаба эти проблемы видимо поклялась ему устроить…

Сама же Долорес Джейн Амбридж впервые в жизни задумалась о том, что, быть может, она не права, и своими законами и предписаниями действительно загоняла не только детей, но и магические расы на сторону врагов министерства. Пускай она ненавидела и тех, и других, но всё же понимала: какими бы глупыми они ни были, а в ярости — они сила…

Но жаль: подобные мысли в её голове надолго не задержались…

* * *

— Жаль, но Амбридж прекрасно мне отомстила. Из-за запрета всех школьных кружков и клубов, а также запрета собираться компаниями больше трёх человек, нам тоже стоит прекратить встречи, — выдохнул Гарольд в Тайной Комнате Слизерина, снова лёжа головой на коленях у Дафны. Крысоловы только что разобрались с домашними заданиями и покончили с боевой тренировкой, рассевшись на диванах и креслах, чтобы обсудить последние события в Хогвартсе, Британии и в мире. Этот момент Гарольд и выбрал для объявления.

— Но Поттер, мы привыкли к ним… — огорчённо застонал Макмиллан: что и говорить, они все ждали чего-то подобного. Слишком уж остро разделилась страна на сферы влияния Дамблдора, Фаджа и Волдеморта. А они ни к кому не относились и были между всеми сразу…

— И мы ещё не выяснили, как помочь Невиллу… — напомнили хором девушки. Поттер вздохнул снова, попытавшись прямо объяснить обстоятельства, в которых он оказался:

— Ребят. У меня сложилась такая ситуация: я публично противопоставил себя Дамблдору и в то же время успел показать Фаджу, что далеко не во всём согласен с его политикой. Я всё ещё поддерживаю Министерство, а министерство поддерживает меня, но ко мне уже присматриваются в поисках повода обличить в чём-нибудь компрометирующем. Воровство мне ещё выйдет боком, я уверен, как и супруга-вейла, и… ещё один тёмный момент жизни. — Он так и не признался друзьям, что лично спалил тётку, её мужа и родной дом Дадли. — А из союзников у меня только Лорды и магические расы, которые и сами не в фаворе нынче. Большинство волшебников Британии либо за Дамблдора, либо за Фаджа, понимаете?

Наш план строился на том, что я должен любой ценой остаться героем нашего магического общества. Так что мне нельзя давать поводов себя скомпрометировать. Я больше не могу заниматься противозаконной деятельностью. Это временно, но необходимо. — Крысоловы внимали лидеру и, как бы обидно им ни было, но действительно понимали все причины, из-за которых их регулярные встречи придётся приостановить. Конечно, они могли бы собираться и без Гарри. Но помещения, в безопасности которого они были бы уверены, не было, ведь в Тайную Комнату мог провести только змееуст. Это был факт, потому что они каждую встречу шипели заколдованным каменным змеям сокровенное «откройся», но те оставались глухи к их мольбам.

Гарольд довольно улыбнулся тому, что друзья прочувствовали его положение. И всё же пакостливое выражение лица, которым уже некоторое время любовалась Дафна, никуда не делось:

— Однако у меня есть идея, как повернуть ситуацию выгодным себе, Лордам, магическим расам и, в общем, магической Британии образом. Но главное, выгодным нам образом, ведь это может спасти Невилла. И для этого мне нужна помощь. Ваша помощь. И я хочу вас спросить: не хотите ли сыграть во взрослые игры, став моей командой?

— Но мы и так твоя команда, разве нет? — обиженно насупился Забини: сюзерен любил забывать о том, что все крысоловы в разной степени были зависимы от лидера их клуба.

— Да, Поттер, рассказывай свой план… — нетерпеливо и предвкушающе поторопил Малфой.

Выходка обещала стать грандиозной, хоть и грозила в случае провала необратимыми последствиями и не только для Крысоловов, но и для их семей. Стоил ли того риск? Они верили, что стоил…

Магия предвкушала…

* * *

— Он ищет. Ищет правду. Его змея укусит рыжего защитника правды. Его змея прорвётся, но не достанет правду, не утолит его жажду. Рыжий волшебник умрёт сегодня. — Испуганный Невилл только расслышав пророчество и убедившись, что учитель прорицания не сможет его повторить, со всех ног помчался к Дамблдору, обеспокоенный судьбой Артура Уизли. Рональд говорил ему, что отец в ночь дежурит, охраняя пророчество. У Невилла хватало мозгов, чтобы понять о ком, о чём пророчила Сибилла Треллони.

И как же он был рад, что услышал пророчество, когда Альбус вернулся в Хогвартс и сказал, что мистера Уизли спасли. Да спасли, но только благодаря своевременному сообщению. Молли Уизли дежурила в Мунго, детей Уизли отправили спать. Дамблдор, сверкая голубыми глазами из-за очков-полумесяцев, рассказывал Невиллу о том, как правильно тот поступил, и как важно защитить пророчество…

Дадли не спалось.

* * *

* * *

— Лорд Поттер, будьте любезны успокоить супругу, — раздражённо попросила Долорес, готовая просто придушить вейлу собственными руками. У неё и так болела голова из-за этих шумных детей постоянно, а тут ещё эта со своими закидонами, явно говорящими о неполноценности её как существа разумного.

— Мисс Амбридж, я что, похож на самоубийцу? — иронично отозвался Гарольд, но на него требовательно смотрела не только Розовая Жаба, а буквально весь Хогвартс, включая студентов, преподавателей, приведений и директора. Поттер закатил глаза к потолку: почему все эти люди не понимали насколько прекрасна истинная сущность вейлы, заключавшаяся в эгоизме, лёгком безумии и истеричности? Конечно, идеально державшие свои сущности под контролем вейлы тоже были прекрасны, но лишь внешне. Ему же была известна другая их сторона. И он считал огромной честью для всех, что его вейла открыла им эту свою сторону. Впрочем, Лорд Поттер допускал вероятность того, что был всего лишь безоглядно влюблён, и прекрасные стороны характера его жены, казались таковыми лишь ему одному: — Что, истеричка, опять ноготь сломала? — с нежностью в голосе, ухмыльнулся Мальчик-Которому-Видимо-Жизнь-Не-Мила. Естественно, что Флёр эта простая фраза вывела из себя ещё сильнее. Она схватила со стола у первого попавшегося студента тарелку и с силой запустила в супруга.

— Я что, по-твоему, такая мелочная?! — вскричала она, посылая в избранника одну тарелку за другой. И не то чтобы она не устраивала ему истерики из-за сломанных ногтей, просто… А ну да, пару раз было. Или пару десятков раз. Осознав это, Флёр на мгновение остановилась как вкопанная, будто памятник самой себе: как её Гарри всё это терпел?! Но остановилась она лишь на мгновение: он порой тоже бывал совершенно невыносим, особенно когда начинал язвить, высмеивая каждое её слово. — Ты отвратителен! Высокомерный, самовлюблённый, невыносимый…

— Зато ты такая красивая, когда в гневе… — Гарольд опёрся подбородком на подставленную руку и влюблённым взглядом посмотрел на жену: от тарелок всё равно защищала магия, аккуратно складывающая оные в стопку по его же воле. Супругам Поттерам, кстати, было плевать на то, что дело было в большом зале за завтраком, последним перед отъездом студентов на рождественские каникулы. Обоим было плевать, что Флёр завидовала вся женская половина студентов, а Гарольду — вся мужская, ведь, несмотря на частые скандалы, парочка всем казалась идеальной. — Я готов злить тебя всю жизнь, чтобы видеть такой, — констатировал Мальчик-Который-Сошёл-С-Ума. Единственная присутствующая в Хогвартсе вейла от его слов обессилено опустила руки, осторожно поставив последнюю взятую у кого-то тарелку на стол.

— Поттер… — с нежностью в дрогнувшем голосе, выдохнула девушка. Как же она его любила, вот за такие вот мгновения, благодаря которым жизнь её была даже слишком яркой. Гарольд, понимая, что взрывной характер его вейлы на время притих, встал и вышел из-за профессорского стола, чтобы не торопясь подойти к супруге:

— Моя Леди, а пойдём-ка домой, — предложил он. Всё равно последний в году урок он провёл накануне, а с сегодняшнего дня начинались рождественские каникулы, на которые и профессора имели право покидать школьные стены. — Попросим домовиков испечь нам большой шоколадный торт и съедим его целиком за один присест, вместе?

— Сладкое портит фигуру, — капризно заметила Флёр, поморщившись, но на деле всерьёз обдумывая звучавшее заманчиво предложение.

— Милая, чтобы ты насытилась, нужна порция великана, — с улыбкой до ушей напомнил Лорд Поттер, подхватывая супругу на руки. — Просто большого торта будет мало, чтобы твоя великолепная фигура изменилась хотя бы на грамм.

— Ах так? — наигранно рассердилась Леди Поттер. — Вот потолстею — будешь знать, как меня дразнить! — пообещала она.

— Не волнуйся, я буду тебя ненавидеть и толстой не меньше, — пакостно улыбнулся Гарольд, уворачиваясь от затрещины. Когда рукоприкладство не помогло, Флёр ехидно оскалилась:

— Зато силёнок не хватит тогда, чтобы меня толстую на руках таскать. — Тут она задумалась: — Хм, а это идея. А то повадился, чуть чего — сразу меня на руки.

— Это, чтобы ты нигде ничего не разбила и никого не убила, — не менее ехидно отозвался её супруг, так и не выпустив из объятий. Француженка мысленно отметила, что путешествовать на руках по древним замкам ей нравится гораздо больше, чем на своих двоих. К тому же чувствовать силу Поттера, который её веса, кажется, и не замечал, ей нравилось вдвойне. А Гарольд как раз двинулся к выходу из большого зала.

— Ну и сволочь же ты, милый! — в сердцах воскликнула Флёр, скрещивая руки на груди, когда поняла, что муж вовсе не шутил, когда говорил о разбитом или убитых. Что поделать, характер у неё был не сахар, из-за которого домовые эльфы Поттеров уже плакали, восстанавливая какой-то там уникальный фарфор, а Сириус Блэк опасался заглядывать к крестнику в гости, когда бы уверен, что Леди Поттер дома, ведь она слишком часто из-за невинных шуточек пыталась его убить. И, ведь если припомнить, успокаивалась она как раз, когда Гарольд брал её на руки…

— Дамы и господа, прошу прощения за эту семейную сцену, — произнёс Гарольд, обращаясь ко всем свидетелям драмы, так и не понявшим, из-за чего был весь сыр-бор. — Боюсь, у характера моей супруги есть некоторые… особенности. Приходится терпеть, раз уж поспорил. Хоть она и совершенно невыносима порой, — пакостливо и белозубо улыбался Поттер. — Однако воспринимайте это как спектакли. Так легче, поверьте. — Он ногой открыл дверь большого зала и вышел с не очень тяжкой ношей на руках, чтобы за дверьми сразу поблагодарить супругу поцелуем за отличную актёрскую игру в привычном спектакле: Дамблдор, благодаря этому, точно не заметил, что на завтраке были не все студенты и что в определённые мгновения у него срабатывали, закреплённые на рукавах мантии, сигнальные чары о проникновении в директорский кабинет…

* * *

— Ну как, разузнали что-нибудь?

— Он планирует что-то в министерстве. Невилла собирается использовать…

— Поподробнее бы всё это выяснить.

— Хм, кажется я знаю, кто может нам помочь…

* * *

— Фрэнк, я клянусь, к концу учебного года всякое влияние на Невилла падёт.

— Я тебе верю, Поттер. Но помни, что ты клялся магией…

* * *

— Сохатик, я выяснил то, что ты просил. — Рождество Поттеры отпраздновали по магическим традициям. Да и вообще, они праздновали не рождество, а совершенно иной праздник. Но он прошёл весело, потому что семья у Гарольда обнаружилась большая: Фламели, Блэки, Делакуры. Не хватало только Дадли, решившего поехать на рождество в гости к Рионе, чтобы познакомиться с пригласившими его родителями.

Честно говоря, Гарольду было не до серьёзных разговоров. Он ещё не отошёл от замечания Апполин Делакур о желании скорее понянчить внуков. И не то чтобы это смутило Мальчика-Который-Выжил, просто только-только примирившись с мыслью, что вообще-то женат, он не успел задуматься об очень даже вероятных последствиях супружеской жизни. Ну не мог он как-то представить себя папашей совершенно никак. Нет, мысль о собственных детях его тоже не пугала, просто…

В общем, к серьёзному разговору с Сириусом он был морально не готов, надолго выпав из реальности в мысли о детях. Но крёстному, видимо, не терпелось показать себя полезным любимому крестнику, почти сыну. Конечно, он понимал, что тот слегка не в адеквате. Тем более что Флёр с Апполин до сих пор бросали на Гарольда насмешливые взгляды, а его тесть — сочувственные. Но, кажется, это действительно было важно, так что Лорд Блэк не пожалел сил, чтобы растрясти крестника и вернуть его в реальность. А когда это произошло, он рассказал всё, что выяснил.

Поттер задумчиво молчал минут десять, прежде чем переспросить:

— Значит, Дамблдор и его Орден Феникса охраняют запись пророчества от меня и Лорда Гонта?

— Да. Это — проверенная информация. Но мне показалось, Дамблдор позволил мне об этом узнать. Я думаю, это в том числе и ловушка для вас с Гонтом, — серьёзно предупредил Сириус. — Альбус хочет оправдать себя в глазах общественности и снова стать главнокомандующим «сторонников света».

— Это сыграет на руку и нам. Отдел Тайн, говоришь? Жаль. Это плохая сцена для последнего акта затянувшегося спектакля, — заметил Гарольд.

— Почему? — с любопытством спросил Сириус.

— Там не будет зрителей. А нам нужно внимание общественности. — Блэк покачал головой: затея крестника была и безумна, и гениальна, и неприемлема, потому что опасна непредсказуемыми последствиями, как в случае удачи, так и при неудаче. Но остановить он сына лучшего друга никак не мог. Только не теперь.

— Значит, задача Лорда Гонта и его… прихлебателей, будет состоять в том, чтобы перенести сцену и последний акт в холл министерства, — задорно ухмыльнулся он Гарольду. — Ну, а палата лордов позаботится о том, чтобы спектакль увидели нужные зрители.

— Спасибо, Сири. Что бы я без тебя делал?! — Если бы Сириус в тот момент был в образе собаки, то он отчаянно вилял бы хвостом от удовольствия: крестник его всё-таки ценил. И только в глубине голубых глаз светилось едва видимое, нешуточное беспокойство: слишком многое в плане зависело от переменных и неизвестных…

А сам Гарольд думал о брате. Никак не мог перестать думать о нём, потому что знал: тот прознает о его плане и обязательно влезет. И рисковал он вовсе не своей репутацией, не свободой, не самим собой, не крысоловами, а братом, и только им…

* * *

Подземные поселения гоблинов впечатляли. Нет, не было ожидаемых Поттером золотых или хотя бы позолоченных дворцов, не было великолепных каменных городов, не было ничего из того, что он ожидал увидеть. Но осознав, что гоблины не гномы, чтобы строить подобное, он перестал удивляться. Подземелья впечатляли масштабами и экстремальными условиями, в которых жил этот народ. Их дома были похожи на жилища кочевников. Что-то вроде юрт из дерева и шкур неведомых зверей было построено прямо у бездонных пропастей. Гоблины побогаче жили в больших юртах, победнее — в маленьких, а выделяющиеся статусом, например, шаманы, целители, старейшины и тому подобные личности жили в пещерах. И нет, несмотря на видимость, быт их был развит очень хорошо. Их дома были уютными, богато украшенными, обставленными качественной мебелью, о которой богачи человеческой расы могли только мечтать. И уникальное оружие или украшения, или предметы быта гоблинской работы красовались в домах гоблинов рядом с черепами и скальпами их врагов. И в общем, Гарольду понравилось, как жила эта раса, хотя он не понимал, как можно жить без солнечного света, компенсируемого в подземельях странными, явно магическими накопителями.

Не понравилось ему другое: способ гоблинов передвигаться под землёй. Дороги? Или хотя бы тропы? О нет, они о таком не слышали. Русские горки в банке Гринготс были сделаны для людей. По своим подземельям гоблины передвигались с помощью систем лифтов, горизонтальных и вертикальных, а также с помощью канаток, натянутых прямо над пропастями и ведущих от одной скальной площадки к другой, от одного поселения, к другому. Никаких страховок! Упал? Твои проблемы!

Грапбукх исполнил обещание и устроил Гарольду встречу со старейшинами. И даже вызвался проводить, противно скалясь. Нет, поездку на тележке Поттер выдержал легко, но это был только разогрев, ведь когда гоблин велел ему запрыгнуть в подобие ведра, болтавшегося на трухлявом, на вид, канате, которое после должны были спустить в пропасть, желудок у него заволновался. Одноместное ведро (или чем оно там являлось) было явно не рассчитано на рост и объём людей, так что Гарольд не меньше получаса пытался раскорячиться, устраиваясь в этом удобно. О том, что от него просто хотят избавиться, он подумал слишком поздно, когда вместе с ведром со скоростью свободного падения летел во тьму трещины в породе. Он пожалел, что потратил так много времени на попытку устроиться, когда ведро резко затормозило и полетело уже в сторону, ведомое невидимыми противовесными грузами на концах канатов. Да, зря он корячился, потому что его всё равно фактически размазало по дну ведра. Хотя какая-то магия, видимо, всё-таки страховала кости от переломов, но не содержимое желудка от поисков выхода…

Грапбукх был почти разочарован, когда по прибытии к заранее предупреждённым старейшинам, он нашёл человеческого выродка не только живым, но и всё ещё в достойном Лорда Магии состоянии: Поттер был лишь слегка зеленоват, уже явно привыкнув сдерживать рвотные порывы, и взгляд у него был совершенно неосмысленно-пустым, а в целом он даже самостоятельно стоял на ногах, которые совсем не дрожали. Сам же Гарольд мысленно прикидывал, не проще ли сразу прыгнуть в пропасть, чем возвращаться в бренный мир, тем же путём?!

Старейшины проявили удивительное уважение к Поттеру, будто зная о нём что-то такое, чего не знал и он сам. Но без многочасовой лекции о том, какая огромная это для него честь (побывать в мире гоблинов, и посетить старейшин) не обошлось. Когда же они приступили к теме встречи, самый старейший, седой, сухой, костлявый и низенький старичок-гоблин, сказал прямо:

— Да, Лорд. Мы позволим вам изучить наши знания на интересующую вас тему, но у нас, старейшин, есть к вам условие. — Поттер закатил глаза: чтож, в том, что гоблины потребуют своей цены, он не сомневался:

— Я слушаю.

— Вы наверняка в курсе, что наша раса далеко не раз воевала с вашей, — издали начал старик, прекрасно разговаривая на языке людей: — Это были кровавые войны, и в них с переменным успехом побеждали в основном волшебники. — Поттер прекрасно уже зная, насколько подобные лекции могли затянуться, особенно учитывая, что хоть и с уважением, но старейшины не без основательно, отнеслись к нему как к неразумному младенцу, не постеснялся перебить это:

— Прошу прощения, но давайте без вступлений. Вы мне назовёте цену за услугу с вашей стороны и всё. — Старейшина усмехнулся вечной торопливости людей, особенно столь юных, но согласился с тем, что лекции можно и сократить до сути:

— Хорошо. После побед волшебники присваивали себе множество наших ценностей. Кое-какие из них были очень важны для моего народа, потому что они хранили в себе крупицы нашей истории. Это народное достояние. Волшебной силы в себе они как таковой не несут, по крайней мере, опасной для вас, людей, но и не это в них для нас ценно. — Старейшина помоложе протянул Гарольду скрученный пергамент, а потом ещё один: — Вот список предметов. А это информация о том, где или у кого они хранятся. Верните нам хотя бы две трети предметов из списка, и интересующие вас знания — ваши.

— Как же, по-вашему, я должен это сделать? — ехидно уточнил Гарольд, только заметив во втором свитке несколько фамилий чистокровных волшебников. Гоблины оскалились:

— Вы влиятельны и богаты, Лорд, как и ваши родственники. А ещё вы хитры и умны, и благодаря суровому детству, вы обладаете весьма незаурядными для волшебника, да и вообще для порядочного гражданина талантами. — Гарольд прищурился опасно: коротышки явно знали о его преступном прошлом больше, чем нужно. — Впрочем, мне нет дела до того, как вы добудете нам эти вещи, и законно это будет или нет. Это — ваша проблема…

Поттер вздохнул: особого выбора не было. Конечно, можно было бы всю жизнь прожить в невежестве, пользуясь собственной силой, но, не понимая её суть и её последствий. Однако не зря гоблины распинались про честь, которую ему оказали. Честь не честь, но семейная гордость не позволяла Гарольду отступиться…

* * *

* * *

— Поздравляю вас, Лорд Поттер! Высший балл! — восторженно воскликнул министр Фадж, передавая первый аттестат, пожимая руку Гарольду под вспышки колдокамер, и тихо, неслышно для журналистов, заметил: — Должен заметить, что я не верил, будто бывший студент способен подготовиться к такому серьёзному экзамену всего за половину учебного года.

— Привычка учиться, Министр Фадж, сыграла мне на руку, — так же тихо ответил Мальчик-Который-Знаменит.

— Однако вы почти идеально сдали все дисциплины… Не против осветить результат в прессе?

— Вы уже это сделали, разве нет?! — хмыкнул герой. — Только не на главной странице, пожалуйста. А где-нибудь в колонке сбоку. Лишнее внимание к моим не слишком выдающимся, бытовым успехам, не пойдёт на пользу ни вам, ни мне.

— Конечно-конечно. Но вы, разумеется, пришли ко мне не хвастать результатами, верно?

— Верно, Министр Фадж, — прищурился Гарольд, по-деловому собравшись. Министр, ответив на несколько вопросов журналюг, дождался, когда Гарольд сделает то же самое, чтобы увлечь его в свой кабинет для более приватной беседы. — Честно говоря, — продолжил Поттер, уже в кабинете, — у меня есть для вас предупреждение и просьба. Разумеется, за некоторую помощь с вашей стороны, я готов оказать вам ответную услугу в любой момент… — Корнелиус клюнул на любопытство как миленький. И тогда Гарольд «по секрету» рассказал о планирующемся спектакле между сторонниками Дамблдора и советом Лордов. А так же ярко выделил, какую выгоду может получить сам Фадж, если подыграет.

— Но это безумие! — воскликнул оный, понимая, насколько рискованная игра затевается.

— Верно. Но если дельце выгорит (а оно выгорит), я не сомневаюсь — вы окажетесь «на коне», как и совет Лордов с их реформами и… деньгами, которыми они поддержат некоторые лично ваши проекты. — Корнелиус растеряно моргнул. Перспектива, рассказанная Лордом Поттером, действительно пришлась ему очень даже по душе. Но риск… Общественность могла воспринять это «в штыки». К тому же ему была непонятна выгода самого Мальчика-Который-Выжил. Задумка выглядела так, будто он желал раз и навсегда покончить со своей репутацией:

— Вы…

— О, обо мне не волнуйтесь! Я всего лишь хочу красиво выйти из этой игры и спокойно пожить с супругой в каком-нибудь райском местечке… — мечтательно улыбнулся Гарольд. И Фадж купился снова, рискнув поверить герою…

Они пожали друг другу руки, после чего министр решил ещё покрасоваться дружбой со знаменитостью, проводив его до выхода из министерства. По дороге они столкнулись с супругой Корнелиуса. Поттер, поздоровавшись, пожалуй, слишком чопорно приложился губами к тыльной стороне её ладони, заостряя на этом внимание…

Покинул министерство Гарольд, будучи крайне довольным: никто не заметил, что у супруги министра пропал ритуальный гоблинский пояс, которым глупая волшебница пыталась подчеркнуть несуществующую талию…

* * *

— Нев, а у тебя давно ухо проколото? — как-то поинтересовался Дадли, после очередного сбора Армии Дамблдора и практики по ЗОТИ, заметив маленькое платиновое колечко в одной из мочек ушей друга.

— Нет. Мама подарила перед самой школой, — пожал плечами Лонгботтом. — Сказала, что это оберег от сглазов и внушений. — Дадли прищурился задумчиво…

— Это, наверное, жутко больно, ухо прокалывать, — заметил он, чтобы поддержать тему разговора и выяснить подробности.

— Мама настаивала на обезболивании, но Бабушка сказала, что мужчина должен терпеть. Я… боялся, — тихо признался Невилл. — Но больно было только один миг. Потом просто жгло.

— Здорово! А у Гарри татуировка под лопаткой есть. Маленький скорпион. У него, когда от обезболивающего кожа отошла, он неделю скулил и дёргался от боли, жалея, что вообще захотел тату, — сдал Дурсль брата, чтобы не заострять внимание друга на колечке в его ухе. Заодно и припомнив, что Гарри по три часа пытался улечься, чтоб не больно было, и ещё столько же засыпал. А кто тоже не спал из-за упрямого брата-то?! Дадли усмехнулся мыслям, которые всё чаще возвращались к кузену, и тут же вздохнул: — Иронично, что тату он сделал за год до Хогвартса, на десятилетие, а теперь выяснилось, что скорпион — его анимагическая сущность.

— Не просто скорпион, а самый ядовитый в мире магический скорпион! — голосом знатока, фыркнул Невилл. Он легко понимал, почему Малфой — павлин, почему Дадли — панда, символ доброты, великодушия, спокойствия и размеренности. Гермиона — сипуха, символ эрудиции и преданности. А сам он медведь, добродушный и неуклюжий. Но Поттер… — Как думаешь, почему скорпион?

— Ну, когда он татушку колол, где-то вычитал, что скорпион — символ чего-то таинственного и противоречивого, — пожал плечами Дадли.

— Да? Тогда ему подходит, — вздохнул Невилл: он боялся признаться себе, но малообщительного и замкнутого, такого же, как он сам, друга ему не хватало…

* * *

— ГАРРИ, НЕТ! — Крик из спальни мальчиков пятого курса в башне Гриффиндора перебудил всех студентов факультета. К счастью, спросонья они не расслышали кто и что именно кричал. Но вот пятикурсники знали, чтобы подскочив на постели и мгновенно слетев с неё, отдёргивая полог одной из соседних кроватей, увидеть сидящего в постели Дадли Дурсля.

Он судорожно дышал и дикими, совершенно безумными круглыми глазами смотрел в пустоту, будто видел перед собой что-то совершенно ужасное. Ребята пытались растрясти его, заставить взглянуть на них или сказать хоть слово, но ничего не добились. Особенно требовательны были Рональд Уизли и Невилл Лонгботтом, ведь каждого из них по-своему волновал человек, чьё имя прокричал их приятель. Однако единственная реакция, которую они от него добились, была фраза: «Я должен что-то сделать, просто обязан!».

Дадли же, напуганный очередным видением, не слыша и не замечая ничего вокруг, в какой-то миг просто подскочил с постели и быстро, но криво одевшись, выскочил сначала из спальни мальчиков, а потом и из башни Гриффиндора, чтобы через несколько минут осторожно стучаться в преподавательские покои.

— Где Гарри? — сипло спросил Дадли, стоило только из-за открывавшейся двери показаться заспанному личику Флёр и её же бедру, едва прикрытому полупрозрачным халатиком. Леди Поттер осмотрела кузена супруга с ног до головы подозрительным взглядом, после чего сообщила:

— Я уж думала, ты никогда не пгидёшь, — она открыла дверь шире и кивнула в проход, приглашая войти, но Дадли лишь покачал головой:

— Где он?

— В Лондоне по делам, — пожала плечиками Флёр, зябко передёргиваясь и искренне не понимая, почему Дадли отказался войти в профессорские апартаменты. В конце концов, не в спальню же она его звала. А так приходилось разговаривать через порог, да и ещё и в коридор. — У Блэков заночевал, навегное. — Дурсля упоминание о крёстных родителях его брата отрезвило: действительно, было опрометчиво идти к Гарольду, да ещё и после нескольких месяцев игнорирования друг друга. Но что делать? Новый план в голове возник почти мгновенно.

— Флёр, передай ему, чтобы был осторожнее в играх с Дамблдором, — искренне попросил Дадли. Супруга брата, не задумываясь, кивнула:

— Хогошо. Но, может, сам? Арри тебя сильно не хватает… — Дурсль устало выдохнул и признался, больше себе, нежели Флёр:

— Мне тоже его не хватает, но так пока нужно. Прости, что разбудил, — извинился он, прежде чем, не дожидаясь ответа, уйти. Дадли спешил в башню за рюкзаком, в котором лежала вещь, давным-давно стащенная у самого Гарольда. Да, на этот раз сойдут любые методы, и вещица могла пригодиться…

* * *

— Маленькое платиновое колечко в ухе Невилла — это амулет, проводник чужой воли! — в один голос выдохнули близнецы после того, как собрались все Крысоловы, за исключением четверых: Дадли, Гарри, Крама и Флёр. Они тщательно заколдовали обычный класс от слежения разного рода, вроде прослушивания, подглядывания и прочего, прежде чем заговорить.

— Фред? Джордж? Откуда вы это узнали? — шокировано поинтересовался Голдстейн, когда до всех дошло, что имели в виду близнецы.

— Это закрытая информация из проверенного источника, — гордо продекламировал Фред.

— Подслушали, да? — скептично хмыкнула Трейси.

— Дэвис, вот вечно ты веселье портишь! — возмутился Джордж и тут же получил наколдованным снежком в грудь.

— Неважно! Уизли выяснили хоть что-то. Нам теперь есть за что зацепиться, — прервал затевавшийся беспредел Теодор.

— Да. Но если всё дело действительно в этой серьге — то это проблема, — задумчиво высказалась Гермиона. — Невилл сам вряд ли снимет амулет.

— Не снимет, — отрезал Фред, сбросив всякую весёлость. — Он уверен, что кольцо в ухе — защита от сглазов и внушений.

— Дред верно говорит. Но не это главное… — подхватил его Джордж.

— Главное, что это подарок его матери, — кивнул Фред.

— Второй за всю его жизнь, — добавил Джордж.

— То есть, добровольно он серьгу не снимет? А что тогда делать? — спросила Сьюзан расстроенно. Она была больше всех заинтересована в возвращении Невилла в строй, ведь этот парень, немного неловкий, но отзывчивый, ей очень нравился. — Выдирать силой?

— Или вырубить его и…

— От снятия силой, если это колечко то, о чём мы думаем, скорее всего, есть защита. Тут нужно действовать тоньше, — заметила Астория, под согласные кивки слизеринцев и чистокровных когтевранцев.

— А может, скажем Поттеру и он быстро… — предложил Бем, несколько тоскливо. Все вздохнули: решать такие вопросы без кого-то из кузенов было страшно непривычно, но они обещали помочь своему лидеру.

— Стоп-стоп, не порите горячку! — замахала руками до того момента задумчивая Дафна. Она хитро прищурилась и упёрла изящные ручки в бока: — Мальчишки, план Гарри хорошо подходит… Достаточно просто добавить один пункт, — предложила она. Крысоловы молча переглянулись: раз уж кузены вели какие-то свои игры, часто в обход их самих, не повод ли это им тоже затеять что-то подобное?

* * *

— Дадли, что ты делаешь?! — с искренним возмущением вскричал Рон. Дурсль закатил глаза, Риона недовольно прищурилась.

— Очевидно, что я целую свою невесту, — ядовито отозвался Дурсль, готовый в тот момент легко и непринуждённо проклясть рыжего придурка.

— Но она из команды Поттера! — Рональд был вне себя, застав парочку в не самый удачный момент. И конечно, он был возмущён, что Дадли, переметнувшись в его команду, не порвал со всеми старыми связями. Но, сказать по чести, он просто завидовал, ведь никак не решался перейти в их отношениях с Лавандой дальше держания за ручки. Девчонка была симпатичной, но не сказать, что в его, Рональда, вкусе. Он не был уверен, что хочет крутить с ней роман. Но девчонки, которые ему нравились — были в команде Поттера, и выбора, как ему казалось, не было.

— И что? От этого она не перестала быть ангелом в моих глазах, — совершенно серьёзно возразил Дадли, за что удостоился нового поцелуя, ещё более страстного. Существование Рональда мгновенно забылось, даже учитывая, что тот пытался парочку растащить. Его просто не слышали, не видели и не ощущали. Разумеется, это сильно бесило Уизли. И всё-таки и он понял, что все его попытки дозваться до Дадли бессмысленны. Про себя он сделал вывод, что Дурсль ничем не лучше Поттера…

Уже позже, гуляя с невестой, которой предложил свою руку и сердце вместе со всем остальным суповым набором ещё на рождество, испросив разрешение у отца своей тогда ещё девушки, судорожно обдумывал, как бы сообщить Гарольду о скорой свадьбе. Впрочем, он надеялся, что девичьи сплетни уже всё донесли его кузену: Риона ведь вряд ли не рассказала о своём согласии крысоловам.

И всё-таки, пока он старался наслаждаться минутами покоя в обществе Рионы, ведь вскоре всё должно было измениться…

* * *

— Давайте договоримся. — Дадли немного волновался, стоя напротив целого табуна кентавров, половина из которых целились в него из луков. — Я приведу вам Амбридж, а вы — позволите мне немного пошуметь на вашей территории. Вы ведь благодаря звёздам знаете, что это только до конца учебного года, — он уверенно давил на больное место всех магических рас. Кентавры хотели поквитаться с Розовой Жабой, он знал это. А ему нужно было место для тренировок. Ближе к Хогвартсу он не решался: Директор об этом узнал бы. По этой же причине он школу и не покидал: знал, что под колпаком, как минимум, слежения. Но Запретный Лес был таковым ещё и потому, что он мог поглощать в себя всякую магию, в том числе и магию слежения. Дадли уже договорился с простодушным Хагридом, что будет помогать ему в ближнем к горам лесу, там, куда защита Хогвартса не распространялась. Обмануть полувеликана будет несложно. Осталось только договориться с кентаврами, хозяевами леса в этом районе. Почему с кентаврами? Потому что договариваться с акромантулами мог сунуться только безумный в плане любви к опасным зверушкам Хагрид, Лорд Гонт и Гарольд, а у Дадли Дурсля просто не хватало на это смелости.

— Твой брат опасен, — тихо заметил один из кентавров. — Марс ему благоволит.

— Если верить министерству — вы тоже опасны, — отрезал Дадли. — Мой же брат просто защищает тех, кто ему дорог. — Некоторые наиболее пожилые на вид кентавры переглянулись, а потом уставились в звёздное небо, почти синхронно. Ждать ответа пришлось почти час, но Дадли его дождался.

* * *

Примечания:

ЙИ-ХА!

* * *

— Профессор Флитвик? О чём вы хотели поговорить? — тихо спросил Гарольд, когда вошёл в кабинет Филиуса. Маленький мастер гостеприимно предложил диван для беседы, который Поттеру показался креслом, и чаю, прежде чем рассказать, о том, почему неправильно мстить Дамблдору. Полугоблин чувствовал, что назревает серьёзный конфликт, а потому решил поделиться информацией, собираемой годами, чтобы не пролилось слишком много невинной крови. Он искренне любил волшебников и не хотел войны, на которую готов был пойти Лорд одной из древнейших магических семей, лишь бы исполнить обещание другу. Ему-то он и рассказал о взгляде на ситуацию с другой стороны конфликта. Некоторое время Поттер пытался объяснить, что ему на это плевать, но маленький профессор не зря так долго работал с детьми, а потому одного подростка смог заинтересовать, в конце концов:

— Да, Дамблдор вам враг, но лишь потому, что совершил в отношении вас с кузеном несколько непростительных ошибок, — терпеливо объяснял Филиус, прекращая возмущение одной фразой: — Я не оправдываю его. У него действительно были на вас планы. Он — великий политик, привыкший манипулировать людьми, и ещё до вашего поступления просчитал вашу жизнь минимум на десяток лет. Он не желал вас подчинять себе или с помощью вас упрочивать власть. Он лишь хотел взрастить в вас определённые черты характера. Он хотел видеть вас героем, новым идолом света, который заменит его, когда придёт его час. Вы должны были стать надеждой не только для магической Британии, но и для него самого. Альбус действительно верил в вас. — Гарольд скептично хмыкнул. — Вы же… разрушили все его планы. Сначала попав в приют, потом пробудив спящий магический дар в кузене, который по его роду должен был проснуться лишь в следующем поколении. Затем нежеланием становиться героем и взращивать в себе качества характера, которые он идеализировал всю жизнь. — В этом месте Поттеру стало весело: какой же он всё-таки… нехороший, так поступил со стариком. — Вы разочаровали его и разрушили всё то, что он готовил для вас добрый десяток лет, а то и больше, учитывая, что перед первой магической войной с Тем-Кого-Мы-Не-Называем он уже хотел воспитать героя-победителя и не смог этого сделать лишь потому, что долго не мог выбрать между вашим батюшкой, Джеймсом Поттером, и Френком Лонгботтомом. Те выросли и самоопределились, как и вы, прежде чем он сумел подготовить среду для воспитания героя. Джеймс разрушил его план, когда подружился с представителем семейства, издревле считавшимся тёмным, с Сириусом Блэком. А потом и с оборотнем, Ремусом Люпином. И Джеймс, и Фрэнк поддерживали идеи Альбуса, но не готовы были на самопожертвование во имя света, не готовы были поступить как сам Дамблдор в молодости. И тогда он вынужден был пустить ситуацию на самотёк, потому что не нашёл другого кандидата в герои, подходящего под его параметры. Когда стало известно, что Алиса и Лили беременны, а Сибилла Треллони произнесла пророчество, он решил, что это — знак. Что сама жизнь указывает ему на его преемника.

— И жизнь указала на меня. А я отказался расти тем, кем он хотел меня видеть, — закончил Гарольд за Филиуса, вздыхая. Был ли оправдан директор в его глазах? Да он его и врагом-то не считал никогда. Нет, Поттеру было плевать на Альбуса и все его причины. Старик сам был виноват во всех своих неудачах. Просто это нечестно, что Невилл был марионеткой в планах директора и, более того, даже не подозревал об этом. Отсюда и противостояние, из-за желания высвободиться из липких сетей старого паука самому, а также освободить брата и друга. Вот и всё.

— Да! — облегчённо воскликнул Флитвик, приходя в восторг от того, что его мысль была услышана. — И именно от разочарования он и стал совершать опрометчивые поступки, ошибки, торопясь вернуть вас на путь света. Поймите, Гарольд, он не желает Невиллу зла. И он и сам не до конца верит, что именно наследник Лонгботтомов сможет вас заменить. Просто вы показали свои тёмные стороны, и в вас он тоже больше не верит.

Он не плохой, Гарольд. Он просто старик, который, чувствуя близкий конец, стал торопиться…

— Откуда вы всё это знаете? — поинтересовался Поттер. Маленький профессор лукаво улыбнулся, сверкая хитрыми, нечеловечески-тёмными глазами:

— Я ведь полугоблин.

— Шпион в Хогвартсе на службе Гринготса? Ладно-ладно, можете не отвечать. Я понимаю желание гоблинов контролировать волшебников.

— Я искренне люблю детей и учить их своему предмету.

— Это заметно, — кивнул Гарри и вернулся к теме, понимая, чего от него хотят: — Я понял вашу мысль. Вы не хотите, чтобы я мстил. Но Невилла я всё равно из паутины старика вытащу, потому что обещал. А если паук будет мешать…

— Чтож, на лучшее я и не рассчитывал, — вздохнул Флитвик. Он, с сожалением, понимал, что директор непременно будет мешать, а значит…

* * *

Все чувства напряжены до предела. Инстинкт говорил о серьёзной опасности. Ему мерещилось, что за ним наблюдают, и всё же… он прятался в магии, прятался в тенях, чётко зная, где то, что ему нужно. И чёрт бы побрал гоблинов, из-за которых он из карманника переквалифицировался в домушника!

Конечно, большую часть предметов из списка коротышек он просто выкупил анонимно. Подстраховался, ведь если бы он скупал ценности как Поттер, после воровства все бы поняли, по чьему заказу ограбили знатных людей. А расставаться с ценностями даже за очень большие деньги пожелали далеко не все. Залезть к магловской аристократии, тем, кто не продал ценности, было просто. А вот к магам…

Гарольд благодарил Мерлина за то, что отцы его друзей или просто лорды, которых он уважал, продали вещицы, отвоёванные у кого-то их предками, и ценность которых была давно забыта. Некоторые из них даже благодаря этому поправили своё состояние… Однако, оставалась ещё пара вещей, чтобы заполучить которые, Поттеру пришлось идти на крайние меры…

Инстинкты завопили разом, и он успел схватиться за рукоять кинжала прежде, чем был прижат спиной к каменному полу.

— Так-так-так, Гарри Поттер. Какая встреча! — шумно принюхиваясь, прорычал смутно знакомый голос. Гарольда прижали к каменному полу грамотно, не позволяя шевельнуть ни ногами, ни руками. Хотя та рука, что была на рукоятке кинжала, всё ещё была подвижна. Нужно было только слегка приподняться… под весом пока неизвестного, но тяжёлого мужчины, от которого чересчур сильно несло псиной. — О тебе столько слухов… Что ты забыл в подземельях фамильного особняка Розье и как вообще попал в этот дом? — Из темноты выплыло хорошо знакомое из старых подшивок газет лицо. Темно было всюду, но благодаря магии, Гарольд видел:

— Тот же вопрос хочу задать и тебе, Фенрир Сивый. А ещё, как ты выбрался из Азкабана?

— Господин милостив, он освободил своих верных сторонников, — оскалившись, демонстративно облизался оборотень. Гарольд был почти благодарен ему за это, ведь на него больше не капала отвратительно вонявшая слюна, словно Фенрир и правда был псом или волком. — Но говорят и ты теперь на нашей стороне. Вот уж не ожидал… — Сивый демонстративно ослабил хватку, но явно не собирался отпускать. Гарольда он приметил как жертву: кто будет жалеть о воре, покусившемся на ценности древнего чистокровного рода?!

— С твоим Лордом у меня соглашение, — холодно отозвался Гарольд. Фенрир хмыкнул:

— Но вряд ли он будет доволен, когда узнает, что ты воруешь ценности у его последователей.

— Он не узнает… — выдохнул Поттер, резко с видимым усилием приподнимаясь на лопатках, чтобы в следующий миг пустить в ход кинжал. — Никто не будет жалеть об убийце десятков детей и людей, и оборотне, который заразил ликантропией ещё стольких же, — безразлично усмехнулся Поттер, скидывая с себя бездыханное тело и магией очищая себя от крови. Он мысленно похвалил себя за то, что решил не откладывать дело на пару дней и успел до полнолуния. Хотя, возможно, приди он позже — и на Сивого он бы не натолкнулся.

Поднимаясь с пола, он вдруг осознал, что его магия, сила его желания, на Сивом тоже не сработала. Так он уверился, что всё-таки не зря решил снова нарушить законы, ради сведений о своих способностях.

И всё-таки, сжигая тело заклинанием, которое не оставляло следов и которым раньше устраивали погребение, Гарольд с печалью думал о том, что если убить убийцу, количество убийц не менялось…

Он поторопился, чтобы попасть в секретное хранилище (и откуда только гоблины о нём узнали?!) и выйти из поместья до возвращения хозяев. И хорошо, что его магия, позволяла легко ему пройти сквозь почти любые уровни магической защиты…

* * *

* * *

Рональд тысячный раз проклял свой длинный язык, Филча с его чёртовой кошкой, ну, и, конечно, Поттера он не обделил, ведь именно тот был причиной всего его несчастий. Хотя последнего он проклинал даже мысленно очень осторожно. Понимал, что без него он просто не найдёт дорогу обратно в замок. И как Поттер ориентировался в этом лесу?!

Дело было утром воскресного дня, и Рональд, отправляясь на отработку в каморку Филча за издевательство над Миссис Норисс, никак не ждал, что на этот раз его заданием будет сопровождение профессора Поттера в Запретном Лесу, куда тот оправлялся за… Уизли даже и не понял, зачем.

Конечно, глядя в идеально прямую спину Поттера, у него далеко не единожды на протяжении нескольких часов возникало желание просто проклясть Мальчика-Который-Выжил-Чтобы-Его-Мучить. Запретный Лес, в конце концов, никто ничего бы не доказал, когда останки фальшивого героя сожрали бы, например, гигантские пауки. Вот только Рональд очень сильно боялся этих самых пауков, которые преследовали их, но, отчего-то не спешили нападать. Он знал: стоило Поттеру исчезнуть — и ему не спастись. А собственная шкура стоила того, чтобы сдерживать желания. К тому же Уизли невольно зауважал соперника его друга за отсутствие страха.

А Гарольд шёл вперёд и не боялся ни удара в спину, ни шорохов. Отработка для Рона? Он её выдумал, как и дело, ради которого, якобы, ему нужна была помощь. Он просто шёл в лес, чтобы поговорить, и надеялся, что страхи Уизли сделают его более откровенным. Зачем это ему было нужно? Он и сам не знал. Наверное, просто не хотел, чтобы у него были враги из-за недоразумений.

А лес жил и дышал магией, делавшей его почти разумным. Заблудиться в нём было просто и даже слишком, потому что не все деревья стояли на месте. Некоторые из них двигались, путая корнями тропы, заметая следы чужаков и вторженцев. А лес таких очень не любил, как и его обитатели. Вот только Гарольда вела его магия, она же и охраняла. Именно из-за её сени, лес считал Поттера своим, но и чужака, идущего с ним, не трогал… Хотя он искренне не понимал, зачем, точно зная путь, тридцать раз кружить вокруг уютной полянки, заметая за собой следы, чтобы на неё же и вывести своего спутника.

— О, ну наконец-то эти проклятые кусты исчезли! — вздохнул Рональд, не замечая гнева леса на его слова. Он осмотрелся и устало приземлился на ствол давно поваленного и сильно поросшего мхом, а потому мягкого дерева. — Зачем мы здесь, Поттер?

— Я просто хотел поговорить, — спокойно ответил Гарольд, присаживаясь на пень напротив. Естественно, что Рона его слова разозлили: стоило ли переться в такую даль, продираясь сквозь колючие кусты, непроглядную темень. Двадцать минут малокультурной ругани и проклятий спустя, Рональд всё-таки успокоился после ехидного предложения (раз уж он не хочет слушать, а хочет отработку), возвращаться в замок одному, после чего искать Снейпа. Само собой, лучше разговор и безопасность, чем акромантулы, оборотни и отработка у профессора зельеделия, если он доберётся до замка живым — так решил Рональд. Потому и спросил грубо:

— Чего тебе, Поттер?

— Рон, за что ты ненавидишь меня? — прямо спросил Гарольд. — Извини, конечно, но не помню, чтобы давал тебе серьёзных поводов для такой вражды. — Уизли на несколько мгновений усомнился, Поттер ли перед ним. Но это бы он, он чёрт возьми!

— Ты — тёмный, — уверено заявил Рональд.

— С чего ты это решил? Или Дамблдор так сказал? — вопросительно вскинув брови и тем самым напомнив Рону Снейпа, поинтересовался Гарольд.

— Ты владеешь языком змей. Известно, что это дар тёмных волшебников, — авторитетно высказался Уизли. Поттер раздражающе усмехнулся:

— Да ладно, если бы этим даром владел ты — считал бы, что это круто, говорить со змеями, — он опустил руку в траву, прошипев что-то под нос, и к ужасу Рональда, конечность Мальчика-Который-Выжил обвила змея, медленно поднимаясь к плечам, чтобы там подставиться редкому в Запретном Лесу лучику Солнца, как раз падавшему на плечи героя. — Ты ведь умный парень и понимаешь, что у волшебников полно предрассудков. — Как бы Рону не хотелось, но он согласился: вот так управлять змеями — это было круто. И ничего тёмного, к собственному ужасу, рыжий не заметил. — Также не похоже, чтобы Великий Светлый Волшебник внушил тебе мысль о том, что я — тёмный.

— Ты убил Квирелла.

— Он был одержим духом Волдеморта. Ты ведь и сам это подозревал, — спокойно парировал Поттер. Уизли стало не по себе: он что, ещё и мысли читал?! Гарольд не читал, он лишь говорил то, что нашёптывала ему магия.

— Украл Философский Камень.

— Вернул его своему предку, создателю камня, Николасу Фламелю, — снова возразил Гарольд. — Кстати, именно с его помощью были исцелены родители Невилла. У Дамблдора камень хранился много лет, но он почему-то не искал способа их исцелить величайшим изобретением волшебного мира. — Мысль сомнений закралась в голову Рона, но он быстро её отбросил: тёмный просто хотел переманить его, Рональда Уизли, сына светлого во все времена семейства. От раздражения он и выпалил, не сразу сообразив, что именно:

— Ты отказал мне в дружбе. — Поттер долго молчал, пока Рон жалел о сказанном. И всё же, слово было произнесено. Отступать было некуда, да и он ведь гриффиндорец. К тому же где-то глубоко в душе, он всё ещё хранил обиду и не понимал, почему ему отказали в дружбе.

— О, а ты её предлагал? — очень удивился чёртов Поттер, вынуждая сорваться:

— На первом курсе, при выборе кроватей…

— А? — снова удивился Гарольд. — Но, Рон, я ведь тебя совсем не знал. Ты для меня был чужим. А с братом я провёл всю свою сознательную жизнь. Вот если бы у тебя был близкий человек, ты бы ведь хотел бы, чтобы ваши кровати были рядом? — Рон прикрыл глаза, досадливо поджимая губы: Поттер говорил разумные вещи. — Да и с кем ты хотел подружиться? Со мной или с Мальчиком-Который-Выжил?

А, кроме того, не припомню, чтобы ты сказал что-то вроде «давай дружить». Ты спросил лишь о кровати и начал рассказывать о семье, когда я отказал.

— Но ты не общался со мной! — отчаянно воскликнул Рон, пытаясь оправдать многолетнюю ненависть уже хотя бы в собственных глазах. Он ведь знал, что Дамблдор называл Поттера тёмным только потому, что тот отказался подчиняться. А ему самому понравилась эта мысль в качестве оправдания детской обиды. Да. В глубине души он это знал.

— Рон, ты терпеть не можешь учиться. Я — очень люблю. Ты в свободное время предпочитаешь развлечения, я — полезные дела. Ты фанатеешь от квиддича, я за все годы был только на трёх играх. Ты ворчишь о строгости учителей, а я считаю их справедливыми. О чём бы мы с тобой разговаривали? — спокойно топтал все аргументы Рона Гарольд. — Или я, по-твоему, должен был слушать тебя? Нет, Рон. В моём понимании, дружба — это равноправие, приязнь, общие интересы и взаимовыгодные отношения, при которых помогаешь другу безвозмездно. — Поттер вздохнул: — Я что хотел сказать? Никогда не строил против тебя козни. Мне, в общем, нет до тебя дела. Какое же тебе дело до меня?

— Почему у тебя есть всё? — схватился за голову Уизли, уже не зная, что и думать: — Сила, известность, деньги, связи, куча друзей, среди которых мой кумир Крам. Самая красивая девушка — и та стала твоей женой! Тебе можно колдовать. Ты — Лорд. Ты даже стал профессором, а я…

— Ты позавидовал, — констатировал Поттер. — Но знаешь, Рон, а мы с Дадли завидовали тебе. У тебя было всё, что действительно ценно, все, о чём мечтали мы: живые родители, куча братьев, сестра. И друзей у тебя тоже много. Я понимаю, ты хотел чем-то выделиться из братьев, которых ставили тебе в пример всю жизнь. Но тебе незачем из них выделяться, ведь ты уже особенный. Слышал, что никто в твоей семье не играет в шахматы так же классно, как ты. Мне Фред и Джордж однажды с восторгом рассказывали о том, как ты обыгрывал Билла, а потом и знакомого твоего отца из министерства. Почему бы тебе не поучаствовать в соревнованиях игры в шахматы? — Рон ошеломлённо замер: и правда, почему ему не приходила в голову такая мысль?! — Уверен, что ты обязательно выиграл бы их. Ты ведь это любишь.

А ты, вместо того, чтобы развивать свои сильные стороны, пытаешься отомстить мне. Подумай, я приобрёл славу, но ценой за неё стали жизни моих родителей. Представь себя на моём месте. У тебя ведь отец недавно был при смерти из-за задания, которое ему дал Дамблдор. Ты знаешь, что такое страх за его жизнь. Вот и представь себя в момент, когда твои родители погибли бы. Нужна бы тебе была в этом случае слава?

— Нет. Я бы променял её и всё что угодно на жизнь родителей, — угрюмо буркнул Рональд, чьи взгляды на жизнь только что рухнули и требовали срочного переосмысления.

— Думаю, мы друг друга поняли, — довольно кивнул сам себе Гарольд. Естественно, по дороге обратно Гарольд уже не кружил вокруг поляны, а прямо вывел к Хогвартсу. Впрочем, слишком задумчивый Рон этого даже не заметил. Он прямым ходом дошёл до башни Гриффиндора и своей кровати в спальне мальчиков пятого курса, чтобы задёрнуть балдахин и погрузиться в мысли. О том, что Дамблдор приглашал его после отработки в кабинет, он даже не вспомнил…

* * *

* * *

— О, Лорд Поттер, вы действительно это сделали? Я восхищён! — воскликнул неподдельно радостный Грапбукх, глядя на то, с каким трепетом старейшины его народа рассматривали и касались артефактов, которые с таким трудом выкупал и доставал Гарольд.

— Не ожидал, что вы избавите меня от необходимости кататься по вашим аттракционам, — хмыкнул довольный Поттер. Гоблины, переглянувшись, неожиданно рассмеялись.

— Чтож, вы заслужили уважение нашего народа и вечную благодарность лично вам, — поклонились старейшины и чуть опоздавший Грапбукх.

— Вот, как и договаривались, — один из гоблинов протянул завёрнутую в тряпицу книгу из сыромятной кожи. — Она на древнеанглийском, но вы — разберётесь. Здесь всё, что вас интересует. Хотя касательно вашей силы — достаточно понять лишь её суть и узнать о некоторых ограничениях. — Тут уж и Поттер поклонился в ответ, принимая в руки бесценную для него книгу. — И вот ещё, это в знак того, что вы — друг нашего народа, Лорд Поттер. Увидев это, вам окажет всяческое содействие любой гоблин или представитель родственных нам магических рас, — старейшина протянул Гарольду шкатулку, в которой сиротливо лежала серьга, стилизованно выполненная из какого-то металла, явно более ценного, чем золото или платина, под чей-то клык, на серьге были руны. — Так же, это и ваша защита. Вы не осознаёте, что сделали для народа гоблинов, но мы осознаём. Примите это в дар. А вот это — вашей супруге. Наши мастера выковали это специально для неё. — В ещё одной шкатулке красиво переливалось драгоценным блеском женское украшение-гребень для волос. Гарольд принял это всё с улыбкой, тут же надевая серьгу:

— Клянусь магией, мой род этого не забудет, — снова почтительно склонил голову он. И жаль, что ему стоило поторопиться, если он желал понять суть своей магии…

* * *

— Дадли, ты такой классный учитель! Вот бы ЗОТИ вёл ты, а не эта Жаба… — восторженно воскликнул Рональд, когда у него получилось создать телесного Патронуса. Дурсль был удивлён: после того, как Уизли мучил кошку, он был уверен, что столь светлое заклинание у него просто не получится. Но нет… Надо же!

Вообще-то Дадли нервничал. Он не сомневался, что Гарольд не только знал о клубе, но и сдал Амбридж всё, что знал. Так что именно сегодня в их «Блуждающем Классе» он ждал гостей. Злился ли он на брата? Да, очень злился. Но так уж сложилось, что они оба вели собственную игру за спинами друг у друга. И если он сам мог пойти на компромисс, то кузен был упрямо принципиален. Но это не означало, что Дадли будет уступать всегда…

На этот раз он прощал брата только потому, что сам фактически поступал так же: зная, что сегодня нагрянет Амбридж, он никого не предупредил. Даже Невилла. А чтобы совесть мучила не так сильно, решил понести наказание вместе со всеми. Брат-то всё равно больше не заступится.

Почему он так поступал? Всё просто. Существование клуба себя не оправдывало. Дело шло продуктивно, только когда он брался за обучение идиотов, коих и собрал Рон. Невилл, конечно, тоже мог, но ему по-прежнему не хватало уверенности в себе. Хуже всего было то, что идиоты имели склонность к фанатичности. И стоило им однажды подружиться и взять в голову какую-нибудь идею… В общем, со своим даром предвидения, Дадли решил, что безопаснее подстраховаться и прекратить существование клуба, пока это ещё не вылилось в более серьёзные последствия для магического общества Британии.

Когда Розовая Жаба с видом победительницы вошла в Блуждающий Класс в сопровождении с Филчем, Снейпом и несколькими старшекурсниками, в основном со Слизерина, вызвавшимися помогать Долорес следить за дисциплиной, Дадли облегчённо выдохнул: наконец-то эту авантюру кто-то закончил. Конечно, их всех ждал допрос с применением сыворотки правды, скрытый под чаепитие с Амбридж, и Дурсль, почти не мучимый совестью, рассказал о клубе всё. Но он никак не ожидал, что гораздо больший интерес у Амбридж вызовет их с кузеном прошлое. Жаба буквально вцепилась в него, надеясь выдавить более весомый компромат на Гарольда. И Дадли был очень рад, на этот раз, скрытности брата. Он ведь действительно многого не знал о нём из того времени, когда они вместе воровали на улицах.

Однако столь тщательное копание под Поттера, лишь убедило Дадли в правильности своих решений. Он лишь надеялся, что братец не испортит его план в последний миг…

* * *

Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор смаковал последнюю лимонную дольку из запасов, прихваченных из кабинета в Хогвартсе, и улыбался. Наконец-то! Наконец-то всё шло так, как надо, так, как он распланировал!

Конечно, с Поттером, потенциально более сильным магом, нежели Лонгботтом, вышел промах. Ну да ничего, мальчишка ещё сыграет ему на руку. А пока стоило радоваться, что глупый министр Фадж своими законами отваживал от себя многих как магов, так и представителей магических рас, которые, разочаровавшись в министерстве, шли к нему, великому Альбусу Дамблдору или же к Волдеморту. Последнее несколько расстраивало, но не настолько, чтобы испортить настроение.

Да, его выперли из Хогвартса, пытаясь арестовать за попытку свергнуть Фаджа. Пф! Глупое обвинение. Они все плясали под его дудку и не замечали этого. Покинуть Хогвартс — это было частью его плана, вопрос был лишь в том, как это сделать: спровоцировать министерство или сослаться на болезнь, в случае, если первый вариант не сработает.

И да, в его руках всё ещё был послушный герой, и ничто не могло его забрать у него!

Даже чёртов Поттер, который портил его планы в последние несколько лет, не помешает.

Да, всё было идеально! Волдеморт залёг на дно, как он и ожидал, но на наживку с пророчеством он не сможет не купиться. Поттер о пророчестве тоже знает и, наверняка, просто не останется в стороне. Тем более что его любимый кузен на стороне Лонгботтома. Да и слитая его блохастому крёстному информация должна была помочь заинтересовать Мальчика-Который-Возомнил-Себя. А там и его герой покажет все достоинства, вместе с командой, одолев сразу всех. Разумеется, сам Альбус в стороне не останется и лишь упрочит свою славу победителя тёмных сил. О да! Это будет грандиозно!

Теперь главное было тщательно следить за всеми главными действующими лицами его и только его спектакля, чтобы — не дай Мерлин — не совершить ошибку. И всё наконец-то наладится…

* * *

— Сегодня. Он доберётся до правды сегодня. И тьма нависнет над Магической Британией. Навечно!

— Профессор Треллони? — испуганно икнул Невилл…

* * *

— Да, Профессор Амбридж, мы связывались с Дамблдором, — выкрикнул Дадли, чтобы Розовая Жаба прекратила мучить Невилла в большей степени, нежели затем, чтобы исполнить свой план и достаточно давний уговор: — Он не мог оставить студентов без присмотра, поэтому далеко не ушёл, — на ходу лгал он, сообщая то, что Долорес желала услышать, мысленно благодарив её за то, что первым она взялась за Лонгботтома. — Мы должны были ему докладывать о происходящем, но сегодня почему-то наш способ связи не работал. Мы подумали, что он заволнуется и заявится в Хогвартс, а тут — вы его арестуете. — Амбридж отпустила Невилла, ласково улыбаясь Дадли с горящим в глазах триумфом победы. — Поэтому мы хотели воспользоваться вашим камином, чтобы доложиться…

— Где он, милый мальчик. Где? — Дурсль демонстративно молчал, пока профессор не заорала: — ОТВЕЧАЙ!

— В Запретном Лесу есть маленькая сторожка. Тут недалеко, — выдохнул Дадли, словно через силу.

— Отведи меня, и тогда твои друзья не пострадают…

Глядя на то, как Долорес волочат по корням, камням, сквозь кусты Кентавры, глядя на то, как пачкается отвратительно-розовое платье Жабы, как в её волосах застревают листья и палки, Дадли лишь злобно ухмылялся вслед, и не думая отзываться на мольбы о помощи. Он лишь поклонился ровно настолько же, насколько поклонился ему кентавр, с которым он договаривался несколько месяцев назад — в знак исполнения условий договора…

Но, неожиданно для Невилла и остальных из компании Рона, Дадли спасать пророчество в министерство не полетел. У него было более важное дело…

* * *

— Готовы? Мы там будем третьей стороной, — напомнил Гарольд крысоловам, наблюдая за тем, как они одевались в серые невзрачные мантии с капюшонами, закрывавшими лица до самой линии губ.

— Но на нашей стороне будут последователи, — Драко усмехнулся, как и многие из них, новому, обтекаемому названию Пожирателям Смерти, — Лорда Гонта…

— А против нас — студенты и Орден Феникса, — напомнила Гермиона.

— Фадж приведёт общественность? — деловито спросил Терренс. Гарольд кивнул, тоже накидывая на плечи серую мантию:

— Да. Журналисты и некоторые чиновники будут в назначенное время. К этому моменту вы уже должны будете скрыться.

— Мы помним! — почти недовольно хором отозвались крысоловы, закатывая глаза: лидер достал напоминать подробности плана. Гарри улыбнулся, но нервную дрожь унять не смог: у него было чувство, что что-то пойдёт не так…

* * *

Всё шло идеально по планам разных людей, которые друг с другом не согласовывались. Невилл, Рон, Дин, Симус, Джинни, Лаванда и близняшки Патил прибыли в Министерство Магии за пророчеством, на котором было три имени: Волдеморт, Гарри Поттер и Невилл Лонгботтом. И Невилл нашёл серебристый с дымкой внутри шар с пророчеством в Отделе Тайн и взял его в руки, но прибыли и те, кого Дамблдор называл Пожирателями Смерти. Они окружили студентов и вежливо попросили отдать им пророчество.

Подростки только не испугались. Как и ожидал Дамблдор. А пожиратели напали, как ожидал он же. Только не с целью захватить пророчество, как он ожидал, а, как ожидали Лорды Гонт и Поттер, с целью перенести сцену в атриум министерства. И студенты, понимая разницу в силе, бежали, как и ожидали Гарольд и Томас, кидаясь проклятиями уровня пятого курса Хогвартса. Иногда даже успешно, но всё равно не опасно для опытных волшебников, за плечами которых было множество битв.

Как и ожидал Дамблдор, подростки выбежали в зал Арки Смерти и тогда в бой вступили уже члены Ордена Феникса. Этого ожидали и пожиратели, предупреждённые Лордами Гонтом и Поттером. Студенты вздохнули с облегчением, когда их противников заняли серьёзные, равные им по силам волшебники, но не тут-то было. Прибыли и Крысоловы. Сначала «сторона света» обрадовалась, думая, что у них появились хорошие, хоть и неизвестные союзники, но неизвестные личности в серых мантиях неожиданно встали на сторону Пожирателей. Хуже того то, что сражались они не хуже оных. Орден оказался в меньшинстве и их постепенно выдавливали в атриум. Студенты во главе с Невиллом, скорее мешали, чем помогали.

К моменту появления Дамблдора в атриуме, Пожиратели уже исчезли в каминах Министерства Магии. И каково же было удивление великого волшебника, когда он увидел только связанных или обездвиженных членов его ордена и студентов из команды Невилла, и неизвестных личностей в серых глухих и неприглядных плащах в пол, закрывавших лица капюшонами. И какова же была его досада, когда против него встал не Лорд Волдеморт, а не скрывавший личности лорд Гарольд Джеймс Патрик Николас Поттер…

Всё шло по планам, ровно до этого момента:

— Закончим это…

* * *

* * *

Они сражались как равные. Это была битва великих волшебников, когда всё пространство заполняли редчайшие и сильнейшие смертельные заклинания. Весь атриум заполняли то огонь, то вода из фонтана или магически созданная. Повсюду летали осколки стекла или каменная крошка. Из палочки одного вырывались львы, змеи, драконы, руки другого развеивали их, будто они были не высшими заклинаниями, направленными на уничтожение врага, а всего лишь иллюзиями. Иногда руки одного обращали заклинания другого против него же. И камни плавились, и вода с шипением испарялась, чтобы собраться облаком и разразиться молниями, и лёд летел, словно копья, и щиты вспыхивали, чтобы в следующий миг растрескаться, разлететься вдребезги, не выдерживая мощи заклинаний. Статуя в атриуме давно была разрушена, после того, как Дамблдор пытался её оживить и направить против Гарольда, но тот в ответ, обладая неплохим воображением, создал усилием воли армию каменных големов из каминов, немного угловатых, но действенных.

Дамблдор не понимал, откуда Поттер знает заклинания высшей магии, и как он выполняет их, не пользуясь ни словами, ни палочкой. Но Гарольд их и не знал, не мог знать. Откуда бы? Он просто, как в детстве, знал, чего желает, и пользовался воображением. Магия сама творила для него. Альбус, однако, испугался: понимал, что просто не знает стольких заклинаний, чтобы творить их на равных с Поттером. Да и лиши тот его палочки — и ему останется только с позором бежать.

И как хорошо, что в атриуме не осталось тех, кто мог пострадать от магии.

Вспыхнули камины: утро, работники министерства шли на работу. Хм, раньше обычного?!

Но то был Фадж, за которым следовали Лорды магии, чиновники, журналисты…

И Дамблдор понял, что проиграл, когда увидел среди наигранно ошеломлённых Лордов, Пожирателей: Малфоя, Нотта, Кребба, Гойла, Розье и ещё одного парня со знакомым лицом. Ушло несколько секунд, чтобы понять: тот выглядел один в один как Томас Реддл, аристократ-магл, отец лорда Волдеморта. Альбусу хватило ума, чтобы понять, кто этот человек. К его удивлению, среди Лордов он заметил и своего верного слугу Северуса Снейпа. Это стало для него ударом. И ошеломлённая Минерва смотрела с таким укором. И Флитвик, и…

Да, всё стало ясно: это была тщательно подготовленная ловушка для него самого. Подготовленная Волдемортом и Поттером, а ещё Фаджем. И он разъярился ещё сильнее, и в ярости своей, не признавая поражения, он покрыл каменный пол водой и толстой корочкой льда. Простой «Ступефай» — и герой, чёртов Поттер, поскользнулся в попытке уклониться. И Альбус воспользовался шансом:

— Авада Кедавра!

Молниеносный зелёный луч угодил Поттеру прямо в плечо. Глаза такие же по цвету, как смертельное заклинание, остекленели мгновенно. И Гарольд упал на скользкий пол с глухим стуком мёртвого тела. В атриуме Министерства Магии воцарилась оглушительная тишина. Дамблдор понимал, что даже так — он проиграл, и всё равно чувствовал триумф, чувствовал себя отомщённым. Стекло и каменная крошка хрустели у него под ногами, когда он медленно, на всякий случай, удерживая мёртвого героя на прицеле, подходил к поверженному врагу и сладостно, манерно растягивая слова, произносил:

— Что бы ты не говорил, Поттер, а второй раз ты это заклинание не переживёшь. — Он желал наступить на грудь Мальчику-Который-Теперь-Мёртв на глазах у всех. Но в абсолютной тишине, резко и неожиданно, заставляя всех вздрогнуть, раздался громоподобный хлопок, многократно усиленный эхом. Дамблдор почувствовал боль в груди и удивлённо уставился на стремительно расплывавшееся по мантии кроваво-красное, остро пахнувшее железом, пятно. От удивления он отступил на пару шагов и поднял взгляд, чтобы наткнуться на ледяные глаза Дадли Дурсля, стоявшего у плеча побеждённого кузена. В его руках была магловская штука, которую Альбус видел только на картинках в магловских же журналах. Эта штука называлась пи-сто-лет.

— Ты! — воскликнул он ошеломлённо.

— Удивлён? — хладнокровно усмехнулся Дадли, не сводя глаз с врага и не опуская пистолета. Зря, что ли, тренировался в стрельбе в Запретном Лесу на территории кентавров?! — К сведению: я никогда не сомневался в брате. Единственная причина, по которой я не общался с ним в этом году — это желание присмотреть за Невиллом и узнать твои планы, старик. И я никогда не предам Гарольда, как и он никогда не предаст меня, — выдохнул Дурсль. И словно услышав эти слова или в ответ на них, Гарольд вздрогнул и стал извиваться, словно от страшной боли. Его рот открылся в немом крике, но ни звука не раздалось. Вместо этого его тело загорелось ярко-зелёным огнём, таким же, как его глаза, таким же, как луч непростительного смертельного заклинания. Гарольд продолжал извиваться до тех пор, пока огонь не сменил цвет на обычный и стал огненным шаром, вокруг зависшего в воздухе героя. Шар вскоре с оглушительным звуком взорвался, взрывной волной разнося в атриуме то, что ещё не было разрушено. До некоторых из присутствовавших дошло, каким образом был разрушен особняк Поттеров в Годриковой Лощине, если к тому моменту в доме все были мертвы, кроме годовалого, поражённого смертельным проклятием, младенца. — А он обещал, что не оставит меня, — продолжил Дадли со смешком, после чего обратился к кузену: — Извини, братишка, я стащил у тебя пистолет. Ты совсем забыл о том, что он у тебя есть. Ты ведь посвящённый, а именной пистолет у тебя все эти годы пролежал в той дырявой сумке, с которой мы сбежали из Графства Суррей.

— Роль Фигаро мне не подходит, в отличие от тебя, ты же знаешь, — сипло выдохнул Гарольд, тоже усмехаясь, но облегчённо. — Понятия не имею, за что мне те ублюдки дали это прозвище, — он медленно сел, и оскалился, глядя в глаза откровенно напуганному Дамблдору. — Ну и каково это, стрелять в людей, брат?

— Задай этот вопрос себе. Ни за что не поверю, что ты ни разу этого не делал, — фыркнул Дадли, подавая брату руку, но, не спуская цель с мушки.

— Не поверишь, но я специалист по кастету, ножам и магии. И хоть и умею стрелять, но эту штучку можешь оставить себе, — с кряхтением поднялся Гарольд на ноги с помощью брата. Магии в нём совсем не осталось. Ни капли. Вся ушла на защиту от Авады или на возвращение к жизни. Этого он пока не знал. Но радовался, что изучая гоблинскую книгу, он начал с раздела «воля к жизни». И он подозревал, что магический резерв у него будет восстанавливаться несколько лет. Сейчас он был почти беззащитен, а потому легко позволил кузену прикрывать себя. И всё равно, кинжал и кастет из-за пояса брюк он извлёк, вставая в боевую стойку. Конечно, мышцы тянуло так, словно их выжимали, но из гордости стоять и биться он мог, не будь он Поттер!

— Я себе свой закажу, — качнул головой Дадли и, снова усмехнувшись, добавил: — Ну или украду. А ощущения… Классные. Я давненько припрятал пистолет у себя, чтобы выстрелить из него в одного бородатого старика-благотворителя, который приходил в дом моих родителей ровно за час до пожара, в котором они погибли. Я помню, что он говорил с моими родителями о тебе и не считаю это случайностью. Но желание выстрелить исполнено, зачем ещё мне твой пистолет?

— Только выстрелить? — выгнув бровь иронично, переспросил Гарри.

— Я же не убийца! — возмутился Дурсль, впрочем, чересчур наигранно. — Но, пожалуй, на этот раз я предложу тебе сбежать. Только Невилла прихватим.

— Сбежать?! — ошеломлённо переспросил Поттер. Но его кузен совсем не шутил и тогда он выдохнул: — Н-наконец-то! Работаем! — Немного подумав, он спрятал кастет на место, но зато призвал сокровенной фразой «Годрик, дай мне сил» меч Гриффиндора, которым, если что, и заклинания можно отбивать.

Дамблдор опомнился, и битва разгорелась с новой силой, только теперь их было трое. И Альбус не скупился на Авады. Да и сам характер битвы поменялся, ведь в ней больше не было мощи Поттера, а у Дадли её не хватало. Великий Волшебник быстро сообразил, что Мальчик-Который-Снова-Выжил лишился магии, и усилил напор на него. У Дадли не хватало сил его защищать, а Гарри, непривычный к мечу, не успевал им махать. Кузенам приходилось в основном защищаться… Пока не прибыла подмога:

— Фред, Джордж, Тео, Блейз, какого хрена вы тут забыли?!

— А мы, Поттер, подумали, что нам нечего скрывать, — азартно ответили Крысоловы, посылая в Дамблдора первые заклинания. — И да, Дад, мы рады, что ты по-прежнему с нами.

— Да куда я денусь…

Альбус лишь посмеялся, но зря. Обученные африканским аборигеном и Гарольдом, Крысоловы с магией были на «ты», и палочки им тоже были ни к чему, тогда как бородатый лицемер подустал.

Всё закончилось стремительно. В какой-то момент кузены, Нотт-младший и Блейз разом, как на своих встречах, скомбинировали атаку, и Альбус лишился палочки. Кто-то из толпы кинул в него ещё одно заклинание, и в довесок Дамблдор получил раздробление рёбер и коленных чашечек, от чего с криком упал.

Лорд Сириус Блэк довольно усмехнулся, мельком подмигивая крестнику. Рядом с ним стояла уже знакомая блондинка, скалясь точно так же, как её кузен…

В тот же момент, когда заклинание «неизвестного» попало в старика, близнецы Уизли прыгнули на очнувшегося Невилла, с изумлением взиравшего на битву. Они одним движением прижали его к оплавленному полу и выдрали чёртово колечко из уха, выдрали силой, с мясом, просто разорвав оное. И не сказать, что это было легко: то сильно сопротивлялось. Если бы близнецов не подготовили крысоловы-аристократы, сталкивающиеся с подобными вещами не впервые, Уизли наверняка были бы прокляты. Лонгботтом заорал не своим голосом, прежде чем потерять сознание. В тот же миг феникс Дамблдора подхватил стонущего от боли хозяина. Он попытался пробраться и к Невиллу, но близнецы уже затащили его в ближайший камин и были таковы.

Дамблдор и Крысоловы исчезли из атриума одновременно, оставляя за собой лишь разрушение и недоумевающих, шокированных волшебников…

— Тц. Великий Светлый Волшебник, а разбрасывается Непростительными… — скривился в омерзении Северус Снейп, заставляя всех вздрогнуть, но и отмереть…

— Это будет сенсацией… — ошеломлённо выдохнул Фадж. И все в тот миг были с ним согласны…

* * *

— Дадли Дурсль, согласны ли вы взять в законные жены Риону О’Нил, чтобы быть с ней в горе и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Согласен.

— Риона О’Нил, согласны ли вы взять в законные мужья Дадли Дурсля, чтобы быть с ним в горе и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Согласна.

— Блин, и зачем они решили провести ещё и магловскую церемонию?! И это после всех магических клятв?! — возмущался Драко.

— Дадли это важно. Он полукровка, если ты не забыл, — одёрнул Малфоя счастливый за брата до невозможности Гарольд.

— И это так мило! — воскликнула Луна. Драко передёрнулся, ведь она была его невестой. Знающие хихикнули: пока ещё Лавгуд, просто издевалась над Малфоем.

— Тихо, смотрите, они уже целуются! — воскликнул Невилл приглушённо, обнимая Сьюзан. Девушки синхронно ахнули, парни так же синхронно закатили глаза. Солнце припекало, и даже морской бриз и прохлада морских волн, омывавших ноги некоторым из гостей, не спасали. На Барбадосе было очень жарко. Но здесь им предстояло провести ещё несколько свадеб: Виктора Крама и Гермионы Грейнджер, а также Северуса Снейпа и Рейчел Нортон.

Крысоловы, все до одного, покинули Британию. У кого были возможности — сами. У кого не было — остальные помогли. Просто покинули, прихватив с собой лишь то, что дорого, в том числе родных и близких. Скинулись и выкупили целый квартал небольших коттеджей, где и поселились. Да, это было на Барбадосе. Но образование бывшие студенты Хогвартса решили заканчивать в Салеме, где уже приняли их документы. Всех, кроме Поттера: он, как выяснилось, успел сдать ТРИТОНы перед заварушкой в министерстве магии Англии.

Он стремился дальше, вместе со своей супругой погрузившись в какие-то исследования. Его часто видели с древней книгой из сыромятной кожи в руках…

В магической Англии заправлял по-прежнему Фадж, дёргаемый за ниточки Лордом Гонтом и советом Лордов, потихоньку прививавшими волшебникам забытые законы магии. Сила, сродни стихийной магии у детей, которой волшебники могли управлять интуитивно, а не с помощью слов, рун, взмахов палочкой, потихоньку просыпалась в волшебниках Европы. Магия была довольна. Директором Хогвартса стала Минерва МакГонагл. Рональд Уизли стал чемпионом Европы по магическим шахматам, чем безмерно гордился. Он собирался покорить мир… А Дамблдор бесследно исчез из вида. Да, Крысоловы и Ко посещали Британию, но так мимолётно, чаще по делам, что даже не знали, какое же мнение общество составило о выкрутасах кузенов. Им было всё равно, ведь у них всё было хорошо…

* * *

Несколько лет спустя…

Дамблдор, кряхтя, с трудом передвигая ногами, прошёл по скрипучему полу маленькой комнатёнки до кровати, ругаясь на постаревшего Фоукса. Чёртов Гонт припомнил старые обиды и повесил на него все преступления. Несомненно, не без помощи Фламеля, который наверняка знал, что во время совместной работы, Альбус воровал у него многие изобретения, которые тот не считал существенными. Так что, присваивая их разработку себе, Дамблдор, тогда ещё молодой, почти не волновался о мести старика.

Теперь же он был в розыске во всех странах, находившихся в юрисдикции международной конфедерации магов. Приходилось скрываться в таких дырах, куда цивилизация не заглядывала. Такой травли и на Тёмных Лордов не устраивали. И это шло совсем не на пользу его старому немощному телу. Он планировал страшную месть, да, очень страшную, почти безумную, но, даже совсем потеряв былую ясность разума, он понимал: эта месть оставалась мечтой.

Он лёг на дурно сколоченную, полугнилую, деревянную кровать, укрывшись некогда яркой мантией со звёздами по подолу, ныне больше похожей на половую тряпку. Магия помогала сохранять ей тепло, но вернуть былую красоту не могла. К тому же Альбус не признавал этого, но магической силы лишился из-за того, последнего заклинания, брошенного, кажется Блэком. От былой мощи в результате не осталось и следа. Были лишь крохи магии, да и те утекали, как вода сквозь пальцы.

Устроиться удобно без подушки не получалось, и он снова ругнулся на несчастного Феникса. Фоукс каркнул, потеряв голос от недостатка еды, и исчез во вспышке: гордая птица больше не могла этого терпеть.

Старик уснул, сладко причмокивая во сне: ему снилась расправа над вполне себе конкретным человеком…

Маленький, но страшно ядовитый скорпион, глядя на удовлетворение измождённого лица, на секунду усомнился и всё-таки кольнул жалом тонкую шею: старик достаточно намучился. Так было… милосерднее.

* * *

— Ну что, теперь доволен? — спросил Дадли, немного жалея, что его дочка ещё не умела ходить, в то время как его трёхлетний племянник строил куличики из песка, часто оглядываясь на отца и дядю.

— Теперь — доволен, — свободно выдохнул Гарри, улыбаясь сыну и морю, расстилавшемуся перед ними до самого горизонта.

— Вот, а ты заладил: «Надо было сразу сбежать, надо было сразу…»

КОНЕЦ

Примечания:

Хе-хе-хе, не ожидали да? Но это всё! Никаких вторых частей или продолжений. Финал! Возможно будет одно дополнение, но оно если и выйдет, то отдельным фанфиком.

Честно говоря, сама не могу поверить, что я это сделала, что я дописала. Просто не верится, НО Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО МОГУ ЗАКАНЧИВАТЬ СВОИ МАКСИ!!!

Чтож, я хочу поблагодарить всех вас, мои обожаемые читатели, за внимание к работе, за оценки, и отзывы, за поддержку и тёплые слова. Хочу поблагодарить и критиков моих, не важно аргументирована была их критика, или нет, существенна или нет. Ценю, ценю всех! Так же хочу извиниться за паузы в выкладке прод, или за резковатые ответы на отзывы некоторых отдельных личностей, которые, без сомнений, сами себя знают.

Больше пятисот пятидесяти оценок нравится! С ума сойти можно! Не понимаю, за что, ведь по прежнему считаю работу баловством, но всё равно Большущее вам Спасибо за них!

С уважением, обожанием, и искренней преданностью, Я!

И БОНУС, не пропустите!

Примечания:

Бонус, не имеющий сюжетной линии — это приложение. Описание того, как сложились судьбы героев после известных вам событий — это приложение. А я писала бонус. Идея — в моём стиле, то есть это полушутливый забавный сюжет, который ни в коем случае не стоит воспринимать как полноценное продолжение. Короче, ситуация, описанная в бонусе, могла случиться, а могла и не случиться в жизни героев работы. Я решила выложить её в основной файл, потому что у истории слишком глубокая привязка к основному сюжету, и в отдельном фике она была бы совершенно непонятна. И ещё: бонус состоит из двух частей. Это всё, что я хотела сказать.

**Приятного чтения!**

* * *

Джонатан Гарольд Поттер, или просто Джон, очень удивился, когда ворвавшаяся в дом, подобно вихрю, зарёванная его крёстная мать не только не обратила на него внимания, но и пронеслась мимо, завывая в голос имя его отца. Мало того, что её, бывшую Ледяную Королеву Хогвартса никто и никогда не видел зарёванной (а если и видел, вряд ли доживал до следующего утра, судя по рассказам), так ещё и от неё подозрительно пахло чем-то, что его мать называла пойлом.

Отец был недалеко, ведь они как раз собирались на прогулку к морю, и Дафна тут же повисла у него на шее, утыкаясь носом в плечо. Маленький Джон фыркнул: девчонки. Уж он-то никогда не позволит себе заплакать, каким бы значительным ни был бы повод. Правда понимание, что прогулка с папой, видимо, не состоится, едва не заставило его пустить слезу. Ну ничего, Джонни знал, что занятой обычно отец, глава небольшой общины магов на Барбадосе, всегда навёрстывал время, которое обещал провести с сыном…

И всё равно было обидно, что, вызванная в срочном порядке, бабуля Беллатриса увела его гулять до того, как он успел услышать причину странного состояния Крёстной…

* * *

— Значит, дед требует, чтобы ты вышла замуж? — со вздохом переспросил Гарольд у лучшей подруги, которая почти так же часто как Флёр спасала его из-под кучи дел, свалившихся на него из-за толпы, ломанувшейся за его семьёй на райский остров. Он-то желал спокойной жизни в удовольствие, но нет: у Гарри Поттера не могло быть спокойной жизни.

— Да, — шмыгала покрасневшим носиком Дафна, — иначе изгнание. Он ссылается на то, что даже у Астории уже есть ребёнок от Нотта, а я — в девках. — Гарри прищурился: он слишком хорошо знал подругу, чтобы верить её истерике. И всё выглядело достаточно реалистично, но мало ли?! Может, она какое-нибудь «зелье Истерики» изобрела?! В хорошо знакомых покрасневших глазах светились печаль и мольба. Но мольба чего?

Он снова вздохнул, жалея, что с таким трудом выбитый в графике выходной, который он обещал провести с сыном, придётся потратить на Дафну. И хорошо, что Джонни был понимающим ребёнком, готовым удовлетвориться временем, проведённым с Беллатрисой-по-прежнему-Блэк или тётей Габби, младшей сестрой матери. Сама Флёр тяжеловато переносила вторую беременность, а потому была отправлена заботливым супругом, вместе с беременными (кто по третьему, а кто по второму разу), Гермионой Крам, Полумной Малфой и Рионой Дурсль на курорт во Францию, где был более мягкий и менее жаркий климат по сравнению с Барбадосом. Собственно там сейчас отдыхала большая часть женской половины крысоловов. Они решили смотаться от своих мужчин, оставив их нянчиться с детьми. Наверное, поэтому у большинства молодых, но уже женатых парней магической общины острова были покрасневшие от недосыпа глаза: дети-то были в основном маленькими, активными в родителей, а ещё магически одарёнными. И, разумеется, виноват в этом был он, Гарольд, решивший порадовать жену, отправив её на родину поправлять здоровье, но на самом деле — все это знали — чтобы отдохнуть от её бесконечных истерик.

И вот только проблем с личной жизнью Дафны ему не хватало! Особенно учитывая, что он не мог их проигнорировать, ведь помимо Габриэль, свободной от учёбы только в летние месяцы, и Беллы, с Джоном часто сидела и Дафна, как крёстная мать.

— Варианты он тебе, я так понимаю, предложил неподходящие? — иронично хмыкнул Поттер: Лорд Дерек Гринграсс хоть и отличался от Лордов Магии Британии более прогрессивными взглядами на жизнь, но вряд ли сильно отступил от традиций.

— Он дал мне выбор между братьями Селвин, — мрачно хмыкнула Дафна, тут же передёргиваясь, вспомнив кривых и нескладных лицом и фигурой братьев древнего чистокровного рода. — Они единственные, кто ещё не помолвлен, но достаточно чистокровен для брака со мной. — Тут она снова вспомнила о причине своих отнюдь не наигранных слёз. Конечно, к другу она пришла не просто так, а с просьбой, но поняли бы её счастливые в браке Поттеры? — Они же уродливы и грубы, женщин за людей не считают и, конечно же, вынудят меня вернуться в Англию! — истерично выкрикнула Дафна, не скрывая эмоций от близкого друга. — Это при том, что сам дедушка туда возвращаться не собирается даже в гробу!

— И больше никаких вариантов? — удивлённо вскинул брови Поттер. Подруга отрицательно покачала головой. Он хмыкнул: очевидно же, что дед Дафны что-то затеял! — Колись, Даф, чего ты хочешь от меня и в чём для меня же подвох? Я же хорошо тебя знаю и неплохо выучил повадки Лорда Гринграсс. Он никогда не желал вам зла, а его кандидатуры, очевидно, не самый лучший для тебя выбор жениха. Что вы задумали? — Дафна сделала всё, чтобы не выдать мимикой лица страх…

* * *

— Дерек, давайте вы мне сразу расскажете, что задумали в отношении старшей внучки и причём тут я. Вы не могли не знать к кому первому побежит она жаловаться. — Гарри расслабился в кресле напротив хозяина кабинета и дома, с удовольствием потягивая предложенное вино, смакуя его необычный букет. Естественно, после истерики подруги он решил навестить человека, из-за которого и был весь сыр-бор.

Правда, истерики женщин с некоторых пор (с началом второй беременности жены) он переносил крайне плохо. Обычно, чтобы пережить собственное раздражение и желание плюнуть на всё, он с головой зарывался в работу: да, на него сложили ответственность за целую общину, но чем хотел бы заниматься по жизни он так и не решил, а потому делал то, что нужно было кому-то делать. Развитие инфраструктуры, связи с маглами и международной конфедерацией магов, организация поставок необходимых волшебникам товаров, развитие товарооборота, защита магического района — всё было на нём. И, хоть у него и были помощники, но община, уже больше похожая на среднюю деревню или китайские кварталы в больших городах, росла, и дел хватало всегда.

Вот только сегодня у него был выходной, и все это знали. Игнорировать подругу и крёстную его сына у него бы всё равно не вышло, вот Гарольду и пришлось разбираться с проблемой сразу. Раздражение топить было не в чем, поэтому потягивая изысканное вино, он старался дышать глубже и ни о чём не думать, а когда скверный характер подпирал к горлу, он начинал про себя считать. Это помогало, но вообще-то слабо…

Лорд Гринграсс напротив излучал полное довольство жизнью и даже некую беззаботность. Гостю он был искренне рад и даже не подозревал, как тот от этого раздражался.

— Вы же знаете, что в основе любого магического рода лежит магия, её законы и некий свод правил, обязательств, устанавливаемый предком-основателем? — издалека начал отвечать на поставленный вопрос Дерек. Гарольд фыркнул: уж у него-то об этом можно было не спрашивать. — Так вот в законах Гринграссов прописано, что каждый потомок в роду обязан в своё время жениться или выйти замуж, иначе магия рода от него или неё отвернётся. Я, согласен, — сознался ушлый дедок, — предложил Дафне не самых лучших кандидатов в женихи, но это всего лишь моя попытка заставить её начать искать себе мужа, — отчаянно воскликнул он, будто уговаривал старшую внучку сделать это далеко не раз, и эта попытка была его последним шансом заставить её одуматься. Вот только Поттер семейку знал и не верил ни единой проявленной эмоции. По его мнению даже Люциусу Малфою можно было верить чаще. — И, знаете, Гарольд, она ведь побежала к вам не сразу…

— К чему вы это? — прищурился Поттер. У него уже намечались в мыслях кое-какие догадки о том, что от него хотят Гринграссы. И всё же он надеялся, что ошибался.

— Скорее всего, это я и её отец виноваты в том, что Дафна относится к парням и мужчинам с предубеждениями, смотрит на них свысока, — вздохнул Лорд истинно по-стариковски тяжко. — И, говоря начистоту, я полагаю, что только к вам она относится с уважением. К вашим крысоловам — нейтрально. А вот к остальным… Но ваши общие друзья первые из вашего поколения магов Британии обзавелись супругами.

— Короче! — всё-таки слегка не сдержал раздражение Поттер, передёргивая плечами. Дерек снова вздохнул, но уже иначе, серьёзно прищурившись и прямо намекая:

— Вам известно, что когда началось массовое вырождение великих магических родов Европы в связи с увеличением количества маглов и их техническим развитием, чтобы не исчезнуть совсем, международная конфедерация магов приняла закон, распространявшийся на все страны, который разрешал двоежёнство чистокровным магам с родословной больше семи поколений? — Гарольд поперхнулся вином и впервые в жизни подумал о том, что был бы не против совсем задохнуться…

* * *

— Крёстная, почему ты плакала утром? — заглядывая в лицо Дафне странными (голубыми, как у матери, но с ярко-зелёными пятнами, прожилками и ободком радужки, как у отца) глазами, с искренним беспокойством спрашивал Джон. Дафна вздрогнула, услышав голос и почувствовав осторожное прикосновение к руке маленькой ладошки: она не заметила, когда они вернулись. Просто смотрела в окно и мрачно думала о том, что придётся ей выйти за первого встречного или за кого-то из наследников бывшего Пожирателя Смерти Лорда Селвина.

Гарри был действительно счастлив в браке, порой до неприличия. Конечно, они с Флёр часто ругались, но всё равно всегда жили душа в душу, прощая друг друга. Вместе они были готовы перетерпеть любые разлады. И в сыне души не чаяли, и о дочке мечтали вместе. Дафна завидовала. Хотела такую же семью. Но за всю её жизнь она не встречала ни одного мужчину, которого видела бы мужем в будущем.

Если бы её дед потребовал выйти замуж за кого-то из крысоловов — она бы смирилась. Но её друзьям повезло: они все быстро нашли себе пары, достойные своих родов, и тоже были счастливы. Гринграсс просто не могла позволить себе им мешать. Она бы с облегчением вышла за Гарольда — единственного мужчину, который ей нравился с момента знакомства, когда они ещё были детьми, и единственного, с кем ей всегда было интересно. Но любила его как друга, как брата. Не больше. Так могла ли она позволить себе разрушить счастье друга, вставая между ним и француженкой ещё тогда, на четвёртом курсе? Нет, не могла. Она была счастлива за друга, и с удовольствием прожила бы всю жизнь одна. Да! Это то, чего она действительно хотела. В конце концов, у неё были друзья, была семья сестры, была семья Гарри и крестник, его сын. Зачем ей было что-то большее? Но магия рода предполагала иной исход, если, конечно, она не хотела её лишиться.

После разговора с дедом она кинулась изучать законы рода и международной конфедерации. Тогда-то и нашла закон о двоежёнстве. Поттеры были древним родом и под предписание подпадали, так что…

Но на что она надеялась, когда неслась в дом друга? Что он легко примет её и рискнёт своей счастливой семьёй? Да и сама хороша: не стоило вообще приходить. Но в тот миг она была окрылена надеждами. Теперь же понимала: им сбыться не суждено, а Гарри искал способ выкрутиться из ситуации, в которую она самолично его загнала.

— Не думай об этом, котёнок, — слабо улыбнулась Гринграсс, зарываясь пальцами в вороные волосы Джонатана. — Твой папа быстро решит все мои проблемы. Я надеюсь.

— Ты останешься сегодня у нас? — Странные колдовские глаза ребёнка, в жилах которого текла кровь в том числе и магического существа, казалось, легко читали мысли и видели душу. Ангельское лицо, так похожего на отца дитя, но красивого, как полукровки-вейлы, выражало участие и беспокойство. Дафна невольно улыбнулась, представив, сколько девочек будут мечтать о Джоне, если он научится пользоваться природной красотой и очарованием.

— Да. Останусь, — лаконично ответила Гринграсс, испытывая нежность при взгляде на крестника.

— Оставайся навсегда, и у тебя не будет никаких проблем, — искренне улыбаясь, пригласил Дафну Джон. Сердце её на миг замерло, чтобы затем ускорить свой стук: а может малыш действительно умел читать мысли?

* * *

— Я поговорил с твоим дедом и мне вдруг резко опять захотелось говорить с тобой. Снова спрашиваю, только теперь начистоту: что ты хочешь от меня?! — серьёзно, резковато и даже холодно вопрошал Поттер, когда вернулся домой и вновь пригласил подругу на разговор, теперь в его кабинете. Он собирался вывести её на чистую воду. И Дафна, глядя в пылающие решимостью глаза, поняла, что увернуться от разговора вряд ли получится и, в конце концов, друг вынудит её сказать, почему она пришла именно к нему. Но это не означало, что пытаться выкрутиться не стоило и начинать:

— Гарри, я должна найти себе мужа. И срок у меня ограниченный… — Поттер вздохнул, устало потёр переносицу и ещё боле резко повторил:

— Итак, снова спрошу: я причём? Я что, должен найти тебе более подходящую кандидатуру чем те, кого предложил тебе дед? Или, быть может, я должен договориться с магией о том, чтобы тебя она освободила от закона твоего рода? Или, быть может, я должен жениться на тебе? — совсем распалился он, раздражённо крякнув: нервы всё-таки сдавали несмотря на то, что жену он не видел уже около трёх недель. Дафна на мгновение замерла от понимания, что пути назад нет. Она сорвано выдохнула и закрыла лицо руками, отчаянно прошептав признание:

— Я не знаю, чего я хочу. У меня отчаянное положение. Ты же знаешь, я презираю твой пол и… Я знаю всех молодых неженатых аристократов Европы, равных мне по положению, и они все противны! — вскричала она, тоже теряя контроль. На лице друга не дрогнул ни мускул, и чуть ли не гневный голос, вновь превратился в едва слышный скулёж: — Ну к кому мне ещё обратиться за помощью, а?

— Выйди замуж за первого встречного, который тебя привлечёт. Я гарантирую, что твой дед не будет препятствовать, — холодно предложил Гарри, тоже вздыхая. С одной стороны он понимал положение подруги. Ну не умела она общаться с противоположным полом, не умела находить в нём хорошие стороны и презирала заранее, ещё до потенциального знакомства. Они, крысоловы, пытались избавить её от предвзятого, высокомерного отношения к парням, но за долгие годы так и не смогли продвинуться ни на шаг и оставили это гиблое дело. А с другой стороны, Гарольд не понимал на что Дафна рассчитывала, обращаясь к нему с такой проблемой. Вейлы были страшными собственницами, и хотя Поттер был таким же, всё равно он старался лишний раз даже не поворачиваться лицом в сторону женщин и не давать возлюбленной повод для очередной ссоры, которые, впрочем, всегда заканчивались одинаково приятно.

— Я так не могу, — совсем печально ответила Гринграсс. — Для меня это немыслимо.

— А для меня немыслимо двоежёнство! — рыкнул Поттер, впрочем, узрев искру безнадёжности в глазах подруги, он сменил гнев на милость и заговорил как можно более мягким и проникновенным голосом: — Дафна, пойми, я искренне счастлив в браке с Флёр, понимаешь? У меня есть сын и скоро на свет появится дочь. И, ты же знаешь, я всегда относился к тебе как к лучшей подруге, быть может, даже как к сестре, но не больше. Ты думала, что как друг, я соглашусь спасти тебя и сделаю второй супругой? — спросил он. Гринграсс угрюмо кивнула. — Даф, вот глядя мне в глаза, ответь, а ты готова к последствиям такого решения? Ты понимаешь, что магический брак, пусть даже и с другом, это обязательство? Что пусть тебе и не обязательно будет рожать от меня, брачное ложе мы обязаны будем время от времени разделять?

— Нет, не готова, — выдохнула Дафна, не смотря на друга, а уткнув взгляд в идеальный маникюр на своей изящной ручке. Конечно, она понимала о чём говорил Гарри, но всерьёз не задумывалась об этом. Или задумывалась, но не желала признаваться в этом даже самой себе. И всё-таки… — А может быть, готова, но только с тобой, потому что только тебе могу довериться. — Гарольд, услышав тихое признание, едва не разлил на пол виски, который наливал себе. Дафне он не предлагал, зная, что всё равно откажется.

— О, Мерлин! Поистине чудовищно коварство безумной женщины! — воскликнул он, хватаясь за голову, а мгновением позже залпом опрокидывая в себя налитое спиртное. Несколько минут спустя он сипло констатировал: — Я теперь и не знаю, что думать. Ты хочешь разрушить мою семью? Или ты просто боишься супружеской жизни? — спрашивал он, но Дафна молчала, и он решил: — Знаешь, что, дорогая? Езжай-ка к нашим брюхатым крысоловкам во Францию. И пообщайся с ними. Порасспрашивай о супружеской жизни. Я пока за это время подумаю, как тебе выкрутиться… — И Гринграсс облегчённо согласилась: что угодно, лишь бы не думать о проблеме хотя бы какое-то время…

* * *

* * *

Гарри зашёл, хотя скорее ввалился в апартаменты наследника, где и рухнул в ближайшее кресло, никак не реагируя на сына, который почти мгновенно влез к нему на колени. Лишь когда Джонатан устроился, он тихо выдохнул:

— Прости, сын, что уделяю тебе мало внимания. — Джонни покачал головой:

— Просто в следующий раз, ты проведёшь со мной два выходных подряд и поможешь мне строить город из песка. — Гарольд слабо улыбнулся: его сын очень любил возиться с мокрым песком с самого младенчества. И строить замки и даже целые города было его любимым занятием-игрой. В эту игру он вовлекал всех: и отца, и мать, и тёток, и дядю, и дедушек с бабушками (Делакуров и Блэков), и прабабок с прадедом (бабушку Флёр и Фламелей), и вообще всех, даже крёстного отца Северуса Снейпа. Поэтому на пляжах квартала их общины были уже целые лабиринты разнообразных строений, которые сохраняла магия. Сначала это были куличики, но мастерство Поттера-младшего росло, и ныне у него из-под рук выходили шедевры. Причём магией он почти не пользовался, разве что, только, чтобы сохранить. И никакие другие игры ему были не нужны, и никакие яркие магические игрушки, которые так любили его сверстники. Он мечтал стать архитектором, причём магловским, и искренне отдавался любимому занятию, пока, потихоньку, с помощью отца и разрешений членов общины, магически преобразовывая обычный магловский квартал особняков с однотипными домиками в магический с интересными архитектурно-ландшафтными решениями. Джон был гордостью родителей. Особенно от того, что во всей общине ничего связанного с ландшафтами или архитектурой не решалось без его участия. По-французски тонкий вкус к искусству успели оценить все.

— Конечно, — с удовольствием пообещал Гарольд. Ему нравилось наблюдать, как сын задумывает очередной шедевр и помогать воплощать его в жизнь. Так Поттер и отдыхал, и снимал напряжение, и заодно проводил время с наследником.

Джонни обрадовался обещанию отца, но тут же загрустил, тихо спрашивая:

— Пап, почему крёстная такая грустная, а ты мрачный? — Гарри поморщился. Рассказывать сыну о щекотливой ситуации, в которую его загнала подруга, он не хотел. И всё же не привык лгать Джону. Тот был смышлёным мальчиком, возможно ещё и поэтому: его семья никогда не делала скидок на возраст и не утаивала от него проблемы взрослых. Ему всегда старались отвечать на вопросы, и как можно более правдиво. Просто то, что взрослые понимали с полуслова — ему приходилось объяснять. Да ещё и на его же языке: языке детей, не знающих заумных слов и не понимающих трудностей взрослой жизни. Поэтому Гарольд вздохнул и, как можно более осторожно подбирая слова, ответил, стараясь донести до подраставшего сына всю соль его проблемы хотя бы на уровне чувств:

— Твоя крёстная попала в нелёгкую жизненную ситуацию. Законы и магия её рода требуют, чтобы она до ближайшего дня рождения вышла замуж. Время ограничено, а у неё нет ни единого достойного кандидата в женихи. Она попросила меня, чтобы я на ней женился, как единственного мужчину, которому она доверяет…

— Но мама… — тут же воскликнул испуганно внимательно слушавший мальчик. Отец с нежностью провёл тыльной стороной пальцев ему по щеке, и Джон успокоился:

— Не волнуйся, сынок, твоя мама для меня единственная, — Гарри улыбнулся. — И твоя крёстная ни в коем случае не желает разрушить нашу семью. Она хочет к нашей семье присоединиться. Стать тебе второй матерью. Только потому, что боится несчастливого брака.

— А это будет хорошо или плохо, если крёстная присоединится к нашей семье? — наивно спрашивал Джонни, потому что не знал, как реагировать. С одной стороны он любил крёстную и считал её частью семьи. И был бы совсем не против, если бы она стала жить с ними, была доступнее. А с другой стороны, он всегда боялся, что мама с папой, однажды разругавшись, больше не помирятся. Потому-то Джон и не хотел ничего менять в жизни их семьи. Не хотел ни крёстной, ни ещё не родившейся сестры, опасаясь, что они разрушат его мирок. Разговоры насчёт сестры с ним уже велись, но насчёт крёстной…

— Я не знаю, сын, — выдохнул Гарольд. — Может, с какой-то стороны и хорошо, но с других сторон — плохо. Или, по крайней мере, я, пожалуй, просто не готов Дафну назвать женой. — Оба Поттера долго молчали после этого. Старший ждал реакции младшего. Младший пытался осознать сказанное старшим. Думал он долго, пытаясь представить, что было бы, если бы его крёстная стала женой отца. Две мамы — это хорошо, но…

— Она хорошая. Если она не будет пытаться заменить тебе и мне мою маму — я не против. — Лорд Поттер хмыкнул: мышление детей и, в частности, сына, его поражало. Чистое, доброе, наивное… Ему только было искренне жаль, что Джон пока не мог понять всех тонкостей и нюансов…

— Да, хорошая, но… — Гарри устало взлохматил свою чёлку и распустил тугой хвост длинных волос, на жизнь которого уже много лет то и дело покушалась его тёща. Кровь приятно хлынула в стянутые до того момента участки кожи головы, позволяя расслабиться. — Думаю, нужно поискать иной выход. А я его пока не нахожу, вот и мрачный, — пояснил он сыну дополнительно.

— А дядя Дадли или крёстный не могут тебе помочь? — спросил Джонни. Он знал, что отец иногда советовался с кузеном, другом или с собственным крёстным отцом, дедушкой Сири.

— Это личное для твоей крёстной. Она попросила, чтобы я не распространялся, — покачал головой Поттер-старший, с сожалением. Джонни снова задумался и предложил, некоторое время спустя, оригинальное решение:

— Ты говорил, что любого мага можно принять в род. А что если принять крёстную в наш род? Ведь тогда она больше не будет подчиняться законам рода своего, да? Выйдя за тебя замуж, она ведь всё равно бы вошла в род мужа… — Гарольд удивился:

— А ты откуда знаешь такие тонкости? Беллатриса научила? — с подозрением спросил он. Теперь мальчик покачал головой, легко сдавая отцу своих «информаторов»:

— Нет. Бабуля Вальбурга.

— Рановато тебе такое изучать, — усмехнувшись и улыбнувшись, растрепал волосы сына Гарри, мысленно прикидывая, как можно проверить степень влияния портрета Вальбурги на наследника Поттеров. Портрет переехал на Барбадос вместе с Лордом Блэком. Мать Сириуса всё же рассказала как снять свой портрет со стены в лондонском особняке. Они вроде как договорились и помирились, после того, как Лорд привёл в дом достойную девушку. Конечно, достойной она стала после разговора Гарольда с матерью крёстного. Слишком уж нравилось Вальбурге влияние Поттера на её сына. Блэки готовились к свадьбе, и с портретом давно никто не общался без причин, так что она вполне могла втихушку болтать с сочувствующим ей Джоном. И влиять на него… — Пока не начнёшь понимать, что тебе говорят, по крайней мере, — добавил Гарри после некоторой задумчивости. Джон сразу же по-поттеровски взвился возмущённо:

— Эй, я понимаю! И я уже взрослый! — И выглядел он при этом как взъерошенный воробей. Гарольд не выдержал и расхохотался:

— Конечно-конечно, сынок… — Настроение неуклонно поднималось. В конце концов, сын не только развеселил Лорда Поттера, но и подсказал, где лучше всего искать выход…

* * *

Не прошло и двух недель с момента отъезда Дафны, как Флёр, через сквозное зеркало, уведомила супруга о том, что ему пора готовиться ко второй свадьбе. Диалога не было. Спора тоже. Шанса что-то доказать или воспротивиться Лорду Поттеру просто не дали: Флёр слишком хорошо знала супруга, а потому сразу поставила ультиматум. Он успел лишь на прощание вполне искренне сообщить, что ненавидит их. И всё. Связь с Францией оборвалась…

К несчастью, а может, наоборот, к счастью, в тот момент при разговоре со стороны Гарольда присутствовал его друг, Северус. Так что как только Поттер в очередной раз за последние две недели рухнул в кресло и схватился за голову, крёстный отец его сына заботливо сунул ему под нос сразу целую бутылку виски и насмешливо, но и сочувственно сказал:

— Я же говорил, что она сделает тебя подкаблучником рано или поздно…

— Сев, Флёр беременна и совершенно не в себе, — с досадой крякнул Гарольд, когда ополовинил бутылку виски. — У вейл такое случается, когда они носят под сердцем девочек, наследниц крови. Дафне удалось каким-то образом её убедить сейчас, но потом она будет жалеть об этом.

— Уверен? — скептично фыркнув, коронным жестом приподнял бровь в сомнении Северус.

— Я знаю свою жену, — прищурившись, напомнил Гарольд. Снейп весело ухмыльнулся, облокачиваясь на стол и болтая в стакане всё тот же виски, который успел отлить из почти пустой ныне бутылки в руках Поттера:

— Ты уже женился на одной из самых красивых девушек Европы, и теперь твоей второй женой может стать ещё одна из самых красивых девушек Европы. Они обе — твои. А ты ещё жалуешься и сомневаешься…

— Ты мне сейчас Сириуса напоминаешь, — холодно и ядовито процедил Гарри. Кому как не ему знать, какой скверный характер бывает у красивых и даже милых на вид женщин?! Он с одной-то кое-как ладил в последние перед её отъездом недели, что же с ним будет, если таких женщин у него будет целых две?! — Тот тоже бы смеялся над моей ситуацией и подкалывал.

— Эй, не сравнивай меня с этим блохастым шелудивым псом! — возмутился Северус не очень искренне, мысленно улыбнувшись, потому что ему удалось развеселить друга:

— Этот пёс скоро женится на младшей сестре твоей жены и станет тебе братом, — хмыкнул Гарри, мысленно представив, как два школьных врага будут пытаться ужиться на семейных обедах у родителей своих жён. Должно быть, это будут презабавнейшие моменты!

— Ладно, Поттер, смотрю ты не в настроении, — сделал вид, что обиделся Снейп, на самом деле планируя всего лишь оставить друга, столь сильно изменившего его, подумать над ситуацией и найти выход или смириться. — Пойду…

— Эй, а посочувствовать? А завалить советами? А поглумиться над моим идиотизмом, как ты любишь, в конце концов? — искренне удивился и возмутился Гарольд, не желая, чтобы его оставляли одного. Северус, улыбнувшись, покачал головой и на прощание фыркнул:

— Ты же Поттер. Выкрутишься.

* * *

Месяц спустя…

— Ну что, Поттер, открывай мальчишник. За что пьём первый бокал? — Лорд Гонт весело отсалютовал вокалом с вином фактически приятелю. Он никогда не думал, что вообще когда-либо будет участвовать в подобном мероприятии, и всё-таки… Впрочем, друзей у бывшего врага хватало. И он, когда готовил веселье, не заморачивался над тем, кого приглашать, а кого нет, собирая сразу всех. Так случилось и теперь. И хотя Лорд Гонт был занятым человеком — такое веселье пропустить не посмел.

— За моего сына, Джонатана. Благодаря ему, вторая жена у меня вряд ли появится, — хитро усмехнулся Гарри, салютуя бокалом Гонту в ответ. Собравшиеся на мальчишник Уже-Не-Мальчика-Который-Когда-то-Выжил-И-Сбежал женатые и неженатые друзья, спешно собранные с доброй половины мира, заинтересованно замолчали.

— Что ты имеешь в виду, Поттер? — Всё ещё несколько обиженный на Гарольда (из-за того, что тот выбрал в крёстные отцы сыну не его, а Крама) Драко держался обособленно. Его обида только усугублялась тем, что когда Виктор отказался, считая, что отец из него никудышный из-за спортивной карьеры и постоянного отсутствия, Поттер предложил стать крёстным Северусу, а не ему. И всё же с лидером Крысоловов связи он рвать не хотел. Надеялся стать крёстным дочки Поттера. Поэтому идея о новом браке друга с Ледяной Королевой ему не понравилась. А вдруг Флёр после этого порвёт с Гарольдом?! Подробностей-то о том, как вышло, что Поттер снова женится, Драко никто не удосужился сообщить. Потому он и спрашивал, надеясь, что свадьба не состоится.

— Малфой, ты как всегда… — рассмеялся довольный Гарри. — Мужики, если я вам расскажу что затеял — нас завтра коллективно будут четвертовать наши дамы. Меня за затею, а вас как заговорщиков. Так что давайте просто повеселимся сегодня и завтра, ладно? — Сугубо мужской коллектив переглянулся и единогласно согласился с Поттером: лучше расслабиться и получать удовольствие от жизни, чем пытаться спастись от собственных жён.

Мероприятие грозило стать роковым…

* * *

Гости, собравшиеся на пышное празднество в Поттер-мэноре, заворожённо наблюдали за живой магией, кружащей вокруг жениха и невесты, стоявших по разные стороны от родового камня Поттеров и соединивших руки над ним. Клятвы, произнесённые в унисон, звучали и отражались под сводом большого ритуального зала, придавая им большее значение, придавая словам величие. На глазах гостей свершался древний магический ритуал, долженствующий связать брачным союзом две души, два сердца…

Но вот ритуал перешёл в завершающую фазу, и магия вдруг сконцентрировалась вокруг невесты, полностью скрывая её от гостей и жениха. Дафна первой закончила читать слова клятв и очень удивилась, услышав, что жених продолжает говорить. Гости насторожились, понимая, что что-то не так, ведь молодожёны должны были закончить клясться одновременно, но… Гарольд закончил минут через пять-семь. В тот же миг магия схлынула с Дафны, впитавшись в родовой камень. И гости ахнули в один голос…

— Ну чтож, вот и свершилось, — улыбался довольный как слон хозяин мэнора, тут же обращаясь к невесте: — По традиции, сразу после ритуальных клятв, я должен сделать тебе подарок, дорогая. И я дарю тебе это зеркало гоблинской работы. — Он действительно материализовал откуда-то небольшое зеркальце, размером с овал девичьего лица и с удобной ручкой. — Добро пожаловать в род Поттеров, сестра, — ухмыльнулся он пакостно, когда Дафна глянула на собственное отражение, едва не выронив зеркало. В нём она видела себя, только с потемневшими почти до вороного цвета волосами, более острым носом и высокими скулами, а ещё с карими глазами, радужку которых теперь окружал зелёный ободок, а на самой радужке появились зелёные прожилки и салатовые пятнышки. Поттер же продолжал говорить, пока она разглядывала новую себя: — Теперь ты можешь выйти замуж, когда захочешь и за кого захочешь, если вообще захочешь. У магии моего рода предписаний на этот счёт, слава Мерлину, нет. Правда, есть несколько «НО». Во-первых, теперь я глава твоего рода, и кое в чём тебе придётся подчиняться мне, пока ты не решишь войти в род потенциального супруга, если конечно решишь. Во-вторых, твои потомки смогут наследовать теперь наш род, однако исключительно в том случае, если не останется в живых ни одного моего потомка. В-третьих, твои потомки могут наследовать как магию рода Гринграсс, так и магию Поттеров по твоей линии. Всё будет зависеть от их магического потенциала. Однако если они наследуют родовую магию Поттеров — они будут и носить фамилию теперь нашего общего рода, то есть Поттер. И никак иначе. Чьими бы они ни были детьми, если магия моего рода проснётся в них, я или мои наследники будем иметь право их забрать на воспитание. Надеюсь, ты понимаешь это. Я, как глава своего рода, должен был подстраховаться.

И в-четвёртых, да, я подменил клятвы, и теперь ты моя сестра, будто у моего покойного отца появилась внебрачная дочь от женщины из рода Гринграсс, — признал Гарольд вину по всем статьям и тут же торжественно провозгласил: — Ты теперь — Дафна Поттер. Вороные волосы — это семейная черта. А вот в глазах твоих появилась зелень, потому что в ритуале использовались мои кровь и магия, — добавил он, пытаясь объяснить скорее себе, почему у Дафны проявилась самая яркая черта внешности его матери: глаза. — Однако для того, чтобы нам с тобой стать не братом и сестрой, а мужем и женой, можно на этом же камне произнести ещё одну очень короткую клятву. Это страховка, на самый крайний случай, — предупредил он. И тут же развёл руками: — Извини за обман, дорогая сестра. Но я не мог поступить так, как вы с Флёр задумали. У меня есть жена, и я её искренне люблю. Она для меня единственная. Мне бы очень хотелось, чтобы ты это помнила, Дафна, — твёрдо и убеждённо попросил Лорд, заканчивая речь. Дафна в подвенечном платье, стоя у родового камня Поттеров, долго молчала в оглушительной ошеломлённой тишине, воцарившейся в ритуальном зале. В этой тишине она осторожно положила зеркало на ритуальный камень, а потом, длинно размахнувшись, влепила Гарольду смачную пощёчину, которую тот не стал блокировать. А после, постояв несколько мгновений, Дафна бросилась на Лорда Поттера, чтобы сжать его в неожиданно крепких для столь изящной особы объятьях, бесконечно шепча благодарности ныне брату. И гости взорвались аплодисментами…

Когда Дафна Поттер всё-таки отпустила Гарольда, он словил ещё одну болезненную пощёчину уже по другой щеке и от своей жены. Которая, впрочем, тут же вовлекла хитреца в страстный поцелуй, что снова вызвало умилённо-почтительную тишину среди гостей. И только один раздосадованный и отчаянный голос раздался в тишине:

— Мам, пап, только не на виду у гостей. Только НЕ ОПЯТЬ!

конец

Примечания:

И снова: вот и всё!

Насчёт новых бонусов — не знаю, не знаю. Пока идей нет совершенно, но всё может быть.

Спасибо за внимание, мои дорогие читатели!

* * *

Рональд Уизли с унылым выражением лица стоял на балконе резиденции какого-то богатея из Европы и нервно курил магловские сигареты, наблюдая за закатными лучами Солнца и ощущая внутри странную пустоту. На приёме, посвящённом достижениям в магических науках или вкладам в развитие магического населения стран конфедерации, он был явно лишним. Кажется, и попал в список приглашённых он совершенно случайно…

Голова раскалывалась, в глазах не проходили тёмные пятна от вспышек колдокамер: у него начиналась мигрень. Но зелий от головной боли Рон, как всегда, с собой не захватил. Забыл. Он так рвался попасть в элиту, чтобы фотографироваться со знаменитостями, чтобы про него в газетах писали статьи, чтобы вырваться из тени братьев и утереть нос Малфою, но главное, Поттеру с компанией, что добившись желаемого, понял только, каким глупцом был. Магическая элита — не для него. Он понял это после всего нескольких заумных разговоров с другими приглашёнными, когда не смог поддержать ни одну предложенную тему беседы. Что он знал, кроме магических шахмат? Ничего. Даже Хогвартс он окончил кое-как, едва не вылетев с шестого курса.

На балкончике он фактически прятался. Знаменитостям не было до него никакого дела, а вот журналистам, которых тоже было приглашено на приём много… Как же, Трёхкратный Чемпион Мира по Магическим Шахматам! Что он забыл среди учёных и ботаников? Магические шахматы ведь у магов котировались как вид спорта, а спортсмены, тем более знаменитые, были такой редкостью на подобных мероприятиях, где собирались скучные исследователи…

Они надоели. Журналисты. Все эти вспышки колдокамер, бесконечные вопросы, прыткопишущие перья, которые записывали правильно, хорошо, если половину его ответов. Нужно было постоянно улыбаться, поддерживая репутацию. Нужно было постоянно следить за собой, что бы — не дай Мерлин — не сделать, не сказать какую-нибудь глупость. Журналисты были падальщиками и так и ждали, когда кто-нибудь из знаменитостей расслабится, чтобы тут же слететься как вороньё и растерзать статейками чью-нибудь карьеру, а то и жизнь. Поначалу Рональду было плевать на то, что о нём думают. Но после нескольких разгромных и унизительных статей в европейских газетах, выпущенных после его первой победы в европейском турнире, ему волей-неволей пришлось взяться за голову. От постоянного нервного напряжения у него и началась мигрень. А зелья от неё были недешёвыми, и ох и намучался он от головной боли в своё время… Курить он тоже начал по той же причине: от нервов.

Рональд вздохнул, снова припоминая одного школьного недруга, которого в последние дни вспоминал всё чаще. Поттер. Как же он, дурак, тогда завидовал его славе! Не понимал, что быть знаменитостью по-настоящему сложно. Не понимал, что всё их счастье — просто игра на публику. Иронично, что он завидовал Мальчику-Который-Выжил до сих пор. Но теперь не славе, нет. Рон боялся мнения толпы о себе, боялся, что о нём подумают что-то не то. А Поттер никогда этого не боялся. И говорил всегда, что думал, и вёл себя так, как хотел…

Вот бы взять у него несколько уроков! Но интересно, что с ним сталось, с Поттером?

Он ведь понимал, что не сам добился славы. И всё ещё ощущал долг перед братьями, которые дружно скинулись ему на поездку во Францию, и конкретно перед Фредом и Джорджем, которые и записали его в список участников отборочного тура. Именно благодаря им он и стал знаменитостью. И всё потому, что в Англии играли только на любительском уровне. Никто дома не играл профессионально. Если бы не братья — не было всего того, чего он достиг. А если бы Поттер не подал идею…

И зачем он принял приглашение на чёртов приём? Ведь знал же, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет…

Рональд затушил о металлические перила остаток сигареты и испарил её взмахом палочки, тут же отправившись на поиски хозяина приёма, чтобы извиниться перед ним за преждевременный уход, сославшись на что-нибудь, на ту же мигрень. Не то чтобы он хотел домой, в небольшой особняк, который с недавних пор стал казаться таким пустым и большим. Просто на приёме он чувствовал себя лишним. Лучше уж одиночество, чем ощущать себя ненужным, — так думал он.

И уже собирался уходить, как вдруг заметил в толпе гостей до боли знакомое, но почти забытое ныне лицо…

* * *

— Дурсль?! — услышал Дадли удивлённый, смутно знакомый, но прокурено хриплый голос. Извинившись перед знакомым, он обернулся, чтобы тут же удивлённо воскликнуть:

— Рон? — он не сразу поверил глазам, но это действительно был он! — Здравствуй! Не ожидал встретить тебя здесь, среди учёных… — воскликнул Дадли и тут же досадливо прикусил язык. Знал ведь, что Рональда всегда задевали сомнения в его способностях. И именно так звучали его слова, хотя, конечно, он был просто удивлён. Но младший сын Уизли, кажется, и не обратил на слова внимания или сделал таковой вид:

— Что ты здесь делаешь? — прямо спросил он. Дадли, улыбнувшись устало и вздохнув, пожал плечами:

— Отдуваюсь за всех крысоловов и Гарольда. На этот раз я оказался самым свободным, вот меня и прислали сюда, — почесал макушку он, присматриваясь к собеседнику. Тот сильно вытянулся за годы, в которые они не виделись, отчего казался совсем тощим. Явно не занимался спортом, да и вообще редко выходил на улицу, судя по бледному лицу, на котором ярко выделялись веснушки. Поглядев на бывшего однокурсника, Дадли с ненавистью покосился на свой, появившийся не так давно, небольшой живот. То ли гены сказывались, то ли заботы, семейные в том числе, вынудили его временно запустить себя. Но пузцо появилось, и Дурсль всё никак не мог выкроить время, чтобы заняться собой и вернуть форму. Кузен-то, несмотря на склочную супругу, проблематичную сестру, шумных детей и заботы главы общины, умудрялся всегда быть в форме. Но у Дадли времени как-то не находилось. Он всё-таки грешил на гены…

— То есть вы занимаетесь исследованиями в магических науках? — вырвал его из мыслей Рон. И вот уж какого вопроса Дадли не ждал! Ну не вязался у него сохранившийся с Хогвартса образ глуповатого юноши, который совершенно не умел анализировать информацию и делать верные выводы в любом вопросе, кроме шахмат, с образом человека, которого он видел перед собой. Этот, совершенно незнакомый, новый, сильно повзрослевший Рональд Уизли думал, прежде чем что-то делать. Что же с ним произошло, что он так изменился и перестал быть маменькиным сынком?!

— Мы на подобных мероприятиях тусуемся с момента, когда создали на Барбадосе небольшую магическую общину. Многие научные разработки и новшества последних лет — наша заслуга. Они нас кормят, — снова пожал плечами Дадли, отвечая на вопрос и перехватывая с парящего среди гостей подноса бокал фруктового пунша. — Правда, мы не любим такие мероприятия, а потому отправляем сюда обычно кого-то одного, крайнего, того, кто не сумел вовремя найти уважительной причины, чтобы отбрехаться. — Рональд пояснению усмехнулся, будто и не ждал от их компании ничего иного. Но, кажется, он был удивлён, что они до сих пор были вместе:

— Магическая община? — изумился он. — Значит, вот куда вы все исчезли после той заварушки в министерстве? Барбадос. — Дадли кивнул, чувствуя неловкость от того, что просто не знал, как поддержать разговор с этим человеком. Они расстались практически врагами. Он, Дадли, фактически предал Рона, а до этого обманул. Но, несмотря на прошлое, Уизли разговаривал с ним нормально. Хотя, кажется, тоже испытывал некоторую неловкость в общении, потому что теребил пальцами манжет недешёвой рубашки.

— Слышал, ты стал трёхкратным чемпионом мира по шахматам? — наконец нашёлся с темой Дадли. — Поздравляю! Думаю, ты действительно заслужил.

— Удивляешься тому, как я сюда попал? — проницательно ухмыльнулся Рональд, уловив какой-то свой смысл в словах Дурсля. Дадли хотел осторожно кивнуть, но однокурсник его опередил, поясняя: — Я организовал профессиональный шахматный турнир в Англии. Учитывая всю бюрократию, это было сложно, потребовало много вложений, терпения и умений договариваться с чиновниками. В качестве поощрения за общественно полезную деятельность меня и пригласили, наверное, — Рон пожал плечами, как бы говоря, что и сам не знал, что делал на приёме.

— Хорошее дело, — одобрил Дадли организацию турнира на их общей родине, про себя удивляясь ещё сильнее: никогда бы не подумал, что Рон способен на такие подвиги. И всё же. — Как братья, как старая добрая Англия? — снова спросил он, из вежливости, отчего-то не желая упускать собеседника из громкого и незабываемого прошлого.

— Не знаю, — выдохнул Рональд. Кажется, он был не рад такому вопросу. — С семьёй я мало общаюсь. Да и живу давно во Франции. Даже язык выучил. — Он произнёс несколько фраз на французском, вызывая смешок у Дадли: язык-то выучил, но акцент его был просто ужасен. — А организовывая турнир, мне было некогда выяснять, как там теперь живут…

Слово за слово, и они неожиданно для самих себя разговорились, а некоторое время спустя Дадли пригласил бывшего неприятеля посетить общину…

* * *

Стопки бумаг и папок заполняли все свободные углы, производя на посетителей теоретически просторного кабинета ощущение, что они вошли в какой-то пыльный архив или древнюю библиотеку. Больше ничего необычного в кабинете не было. Книжные стеллажи, стол, несколько кресел, диванчик, торшер у тумбочки. Всё как обычно. Как у всех. Разве что непривычно было на рабочем столе мага видеть магловский ноутбук…

Состояние самого хозяина кабинета тоже давно не удивило бы никого из его приближённых. Но Рон Уизли, шагнув вслед за Дадли из камина, поражённо присвистнул:

— Смотрю, Поттер ничуть не изменился, — хмыкнул он весело, глядя на спящего на бумагах бывшего врага. На одной щеке Гарольда уже отпечатались свежие чернила, повествующие о поставках чёрного чая в магическую общину. Так ему, видимо, такого украшения было мало и теперь на второй его щеке тоже грозила появиться надпись.

— Тут ты прав. Гарри совершенно не меняется, — улыбнулся Дадли и, схватив с тумбочки кувшин с водой, весело подмигнув Рональду, вылил воду на спящего кузена. Тот мгновенно застонал, зафыркал недовольно, но, фактически, не проснулся. Только выдал сквозь сон, на автопилоте испаряя с себя и бумаг воду:

— Гадина ты моя, милая, дай поспать человеку, а? По ночам-то ты мне спать не даёшь… — Дурсль демонстративно закатил глаза и, взмахнув рукой, магически воспроизвёл звук гонга. Поттер мгновенно вскочил на ноги, осоловело оглядывая собственный кабинет. Наткнувшись взглядом на кузена, он широко зевнул, прикрывая рот ладонью, и недовольно нахмурился:

— Моргана тебя побери, Дад, теперь и ты мне будешь мешать спать?!

— Никто не виноват в том, что ты спишь не вовремя, — фыркнул Дурсль, хоть и знал, что виновник, а точнее виновница всё-таки была. Он вздохнул и решил прервать, грозившую вот-вот сорваться с языка, гневную отповедь Гарольда, больше похожую на жалобу: — Я привёл особого гостя, если ты не заметил, — ехидно сообщил Дадли. Поттер вздохнул и осмотрелся снова. На этот раз его взгляд зацепился за непривычно яркое пятно в кабинете: ярко-рыжие волосы школьного неприятеля. Гарольд совершенно не понимал, зачем Дадли привёл его, да ещё и сразу в кабинет, но с волей кузена смирился и оспаривать её разумность не намеревался.

— Рональд… — выдохнул он.

— Привет, Поттер. Извини, за внезапный визит, — задорно ухмыльнулся Уизли, с наигранной бравадой протягивая руку для рукопожатия. Но Гарольд видел сквозь все маски страх. Страх, что его попытку поладить и на этот раз отвергнут.

— Неожиданно. Но вы вовремя, — Поттер улыбнулся, пожимая руку без малейшей задней мысли. — Мне как раз не помешает встряхнуться…

* * *

Рональд гостил у Поттеров уже несколько дней и всё никак не уставал поражаться гармоничности жизни вокруг.

Его с подозрением и лёгким недоверием встретили разве что только Малфои: Драко и Люциус. А остальные члены общины, чьи имена до сих пор то и дело обсасывались в статьях английских газет, приветствовали его, будто он был их хорошим приятелем и даже другом, будто он не строил козни против них сообща с Дамблдором, будто он не был им врагом никогда. Рон с ужасом ощущал, будто попал в иной мир. Его потрясло то, что его однокурсники не только обзавелись супругами, но и детьми. У большинства было по двое детей, а у некоторых и по трое. У Дадли, например, была дочь старшая и два сына. У Грейнджер, то есть у Гермионы Крам, был старший сын, дочь и ещё маленький сын. У Малфоев были две славные девчушки-близняшки, такие же лунатичные, как мать, и крохотный карапуз-наследник, копия вечно напыщенного Драко. У Поттеров было пока двое детей: четырнадцатилетний Джонатан Гарольд Поттер и шестилетняя малышка Шарлотт Эвелина Поттер. Однако, судя по тому, что Флёр почти каждый вечер практически насильно утаскивала супруга в спальню, на двоих они не планировали останавливаться.

Рональд смотрел на семью бывшего врага и понимал, что по-настоящему уважал его. Потому что славе тот предпочёл семью, потому что не побоялся взять на себя ответственность за друзей и их семьи, потому что плевать ему было на мнение мира о герое, сговорившемся с убийцей своих родителей, предавшем страну и сбежавшем от ответственности за содеянное. Уважал, потому что Гарольда по-настоящему любили, и он этого добился сам, не прячась за спины старших, как это делал он, без матери неспособный даже помириться с родной сестрой.

Наблюдая за тем, как крысоловы, его ровесники, с удовольствием возятся уже со своими детьми, дурачась так, что подраставшие дети казались разумнее и взрослее, Рон понимал, что в погоне за славой, за попыткой вырваться из тени старших братьев, упустил что-то по-настоящему важное. Что-то, чего не объяснили ему его родители, но что легко поняли Фред и Джордж, объявившиеся в общине несколько дней спустя после его прибытия, но с улыбками и подколками знакомившие его со своими жёнами и детьми.

Даже Летучая Мышь Хогвартса, Северус Снейп и то это «что-то» понял. Не зря же он, не заботясь о репутации, бегал по пляжу за своими близнецами Лили и Джеймсом, которые, в свою очередь, гонялись за старшим братом, кузеном, Антаресом Сириусом Блэком…

Слава, мировая известность… Рон когда-то ответил Гарольду, что не променял бы семью на это. Ни за что не променял бы. Именно тот вопрос заставил его задуматься и понять: слава не стоила жизней членов семьи. И всё-таки он поступил обратно своим словам. Он променял семью на известность, сначала рассорившись с Лавандой Браун, потом с матерью и отцом, потом с сестрой. С братьями у него никогда не было особо тёплых отношений, они не ссорились, они просто разошлись. И вот он остался один: ни семьи, ни друзей, ни хоть сколько-нибудь близких приятелей.

В то время как Поттер, злейший тогда ещё враг, легко и непринуждённо променял славу на семью. Нет, конечно, слава Мальчика-Который-Выжил навсегда останется с ним и будет преследовать и настигать, стоит ему выйти в любое популярное магическое местечко мира. Но выходить к людям он не спешил. Зачем? У него хватало близких для общения. Целая община! Не поселение, а именно община, где все друг друга знали, где не было чужих. Где все были своими, все были роднёй, семьёй. Большой, нет, просто огромной семьёй, в которую принимали без предрассудков всех, в которой любили всех такими, какими уродились и выросли…

Рональд думал, что если бы он тогда, много лет назад, на третьем курсе Хогвартса не выбрал бы вражду — вполне мог бы быть частью этой общины. Завидовал, но уже не по чёрному. И жалел, очень горько жалел…

* * *

— Гарри, прости меня, — искренне попросил Рон, с трудом заставая Гарольда в одиночестве. Непросто было выяснить, что Поттер на восходе любил гулять на пляже босиком у самой линии воды и что ходил любоваться рассветом в одиночестве он почти каждый день. В любое другое время вокруг него постоянно кто-то вертелся, а потому Рону пришлось напроситься на прогулку в его компании, чтобы поговорить.

Тот шёл медленно, позволяя прибою мочить ноги до колен, был молчалив, погружен в какие-то свои мысли и реагировал заторможено:

— А? За что?

— За то, что завидовал. За то, что строил козни за спиной, за то, что подставлял и ненавидел тебя и твоих друзей, — быстро-быстро перечислил Уизли, пока силы духа хватало, чтобы сказать подобное бывшему врагу. — И спасибо, — очень тихо выдохнул он, когда Поттер обернулся, — за то, что толкнул меня в самостоятельную жизнь. Если бы не тот разговор в Запретном Лесу, я бы так и… — Рон судорожно вздохнул, отчётливо понимая, что если бы Гарольд тогда не сказал о шахматах, он был так и жил с родителями в тени братьев, злясь на весь мир. Понял он это давно, когда один из журналистов после очередной победы спросил его, как же он решился участвовать в чемпионатах. Что он мог тогда ответить? Что враг подсказал, а он и послушался? Но ведь, по сути, так и было. Рон ещё раз вздохнул и признал свой долг: — Да и вообще, если бы не ты, скорее всего, я плохо закончил бы… — Поттер отвернулся, улыбаясь и подставляя лицо свежему ветру и первым лучам восходящего солнца:

— Я не помню ни козней, ни подстав, ни твоей ненависти. Так что… — он фыркнул каким-то мыслям. Затем ещё и ещё, и так и не повернувшись, закончил: — Но если тебе важно — прощаю.

— Спасибо, Гарри! — свистяще выдохнул Рональд, широко улыбаясь. Впрочем, он тут же замялся, не зная, как задать один мучавший его вопрос. Гарольд, словно почувствовав это, обернулся:

— Ну? Что ещё? — поторопил он. И Рон решился, несколько неловко и даже робко от волнения, спрашивая:

— Вам тут, случаем, не нужен стратег?

— Мы все стратеги в той или иной степени, — уклончиво ответил Гарольд. Рон помрачнел. Он просил о новом шансе, надеялся на возможность остаться жить в общине и стать маленькой частью чего-то большего, чего-то целого. Но как об этом сказать бывшему врагу, учитывая, что он до сих пор не знал, что Гарольд о нём думал все эти годы и думал ли вообще хоть раз?! — Но жить — можешь остаться, — хохотнул Поттер, прекрасно понимавший суть вопроса. И, хлопнув Рона по плечу, предложил: — Давай пробежимся до пристани наперегонки, а? — Не дождавшись ответа, он резко сорвался с места, переходя на бег.

Рональд ошеломлённо моргнул, легко рассмеялся, покачал головой и, ни о чём больше не беспокоясь, бросился следом…

Жизнь больше не казалась ему пустой.

КОНЕЦ

Примечания:

И снова конец. На "бис", так сказать...

Творческий отпуск — такой творческий отпуск. В голове вялая каша. иногда эта каша во что-то формируется...

И снова спасибо всем за всё!!!

ЗЫ: О ком ещё не написано? Верно, о Лорде Гонте, что из тени правит магической Англией. Хочу ещё бонус написать, о нём, но напишу или нет — не знаю. Как муз сподобится.

* * *

Лорд Гонт сидел в глубоком кресле за массивным рабочим столом его кабинета и с усилием массировал себе виски. Появившаяся в последние годы мигрень играла на нервах нещадно. И никакие средства, ни волшебные, ни даже магловские — к которым бывший Лорд Волдеморт временами прибегал втайне ото всех — не помогали. Максимум эффекта, который он получал — это ослабление симптомов. Но излечение, хотя бы временного, лекарства, магия, зелья и ритуалы — не давали.

Лорд Гонт махнул волшебной палочкой, прибегнув к последней мере, которую использовал всё чаще с каждым приступом. Старенький магловский патефон, ещё времён его детства, послушно завёлся и заиграл тихую спокойную музыку. Маглы называли её «классической», но Томасу было плевать на то, как её называли маглы. Главное, что музыка помогала. А то, что он сам всё чаще пользовался магловскими изобретениями в повседневной жизни — то было влияние чёртова Поттера. Так он оправдывал себя. Точнее не самого Поттера, а его последователей, которые когда-то были его личными рабами.

Томас снова и снова сокрушался, когда к нему по вечерам или в выходные заваливалась прелестная компания. Люциус Малфой, Джулиус Нотт, Северус Снейп и Сириус Блэк. Они все и думать забыли о мантиях, расхаживая в магловском шмотье. Они обсуждали магловские изобретения и пили магловские горячительные напитки. Они омаглились. Целиком и полностью омаглились, — как искренне пытался уверить себя Гонт, глотая успокоительное зелье каждый раз, когда компания к нему заваливалась. Томас до сих пор помнил и вряд ли забудет тот день, когда честная компания явилась к нему, мало того, что не через камины, а прилетев на магловских мотоциклах. Все были в чёрной коже, в косухах, увешаны цепями. У кого-то из магловского изобретения раздавались, оглушая и пугая округу, чудовищные звуки, которые Сириус называл самой лучшей музыкой всех времён и народов. И Люциус тогда — о позор своего рода — в ответ на его просьбу выключить, с позволения сказать, «музыку», заявил, что Рок — это «круто». Томас тогда гадал, кто сошёл с ума, эти четверо или он сам, и ему всё это просто мерещилось…

Они заявлялись нечасто, но каждый раз сводили Лорда Гонта с ума своими выходками. И влияли на него, влияли. Так он постепенно обзавёлся джинсами, которые действительно находил удобными, ноутбуком, работающим на магии и насильно всученным ему на «день возрождения», чтобы он всегда мог связаться с «друзьями», и ещё кучей мелочей, которые (стоило признать изобретательность маглов) были полезными. Но на одном он сумел настоять, вспомнив о том, кем вообще-то являлся: никакого «рока» в его присутствии и никаких современных музыкальных акустических систем, вместо его старенького патефона! Сириус до сих пор, как ребёнок, дулся на него, не единожды уже покушавшись на жизнь музыкального инструмента. Да, и всё же они влияли на него…

Томас как-то заметил компании, что никогда не думал, что они станут сообщниками. Сириус тогда назвал его старпёром и, вздохнув, рассказал, что если бы распределяющая шляпа отправила бы его на Слизерин — он не смог бы не стать частью его Пожирателей.

«Да, вот времена-то были…» — с тоской вспоминал Томас годы попыток прибрать власть к рукам. Каким же он был глупым, наивным дураком! Вот и чего ему не жилось нормально? Полукровкам-сиротам не светила хорошая должность в обществе магов? Или зависть Дамблдору, которого юный Том воспринимал примером для подражания сначала и соперником потом? А может, он тогда всё ещё держал обиду на давно почившего ныне старика, который вынудил его когда-то вернуть приютским детям краденые у них вещи?

Так однажды сам Поттер предположил, в очередной раз пытаясь «растрясти Гонта» — как ныне все Крысоловы называли эту игру.

Пф, молоко на губах не обсохло ещё, чтобы с ним, с самим лордом Тьмы в такие игры играть!

Впрочем, бывший тёмный лорд ныне был всего лишь Серым Кардиналом магической Великобритании. У него было множество дел, в основном макулатурного характера, и множество головных болей. А что поделать? Маги старой доброй Англии, как выяснилось, очень даже засиделись и отстали от мира. Магия их почти покинула, что и стало «началом конца»… Ой! То есть предвестием «пришествия Поттера». Было немного обидно, что не он, Лорд Гонт потомок Слизерина, разбудил магию в людях, а «избранный». Тем более что этот самый избранный благополучно скинул ответственность за содеянное на него и свалил загорать в жарких странах. А разгребать авгиевы конюшни кому? Правильно, бедному несчастному Тёмному Лорду в отставке, которого даже титула Тёмного Лорда и того лишили, не говоря уже о самых полезных последователях.

Вот и приходилось ему вертеться лично, самому разрабатывая новые законы, хоть как-то контролирующие разбушевавшихся от проснувшейся магии волшебников, новую учебную программу, обучавшую контролю над силой на интуитивном уровне. Приходилось сдерживать толпу от паники и безумия из-за происходящего с помощью публичных заявлений разных чиновников, которых ещё нужно было инструктировать, и газетных статей, которые ещё нужно было написать, и прочее-прочее-прочее. Нет, помощники у него были. Старая гвардия, остатки тех, кого не утащил с собой на Барбадос Поттер, Лорды, точнее, опять же, их остатки, ещё люди, которым можно было что-то перепоручить. Но ведь систему приходилось контролировать! Опять же, дёргать министерство за ниточки делом было не простым, а нервозатратным, — как говаривал Поттер.

Тьфу, и тут он! У-у-у, вездесущий Морганов сын. Его скоро упоминать начнут чаще Мерлина…

И ведь самое-то что обидное, ему пришлось самому заново учиться контролировать магию, и у кого?! У мальчишки, которого он далеко не раз пытался убить! Как там было в пророчестве? «…Ни один не может жить спокойно, пока жив другой…»? Точно! Святая истина. Не жить Томасу спокойно, пока был жив Поттер!

Но Лорд Гонт должен был признаться себе: его успокаивала мысль о том, что пока жив он сам, Поттеру тоже спокойно не жилось.

Нет, всё-таки зря он решил использовать кровь именно Поттера в ритуале возрождения. То, что возраст его тела был таким же, как возраст тела соперника было даже хорошо. Но его кровь явно, ЯВНО повлияла на самого Томаса. Иначе его самоконтроль не летел бы к чертям каждый раз, когда он встречал кого-то из гопоты чёртова-мальчика-который-заноза-во-многих-задницах.

И иначе он не думал бы о том, как должно быть хорошо жить в общине только близких людей, гордиться сыном, воспитывать дочь, искренне преданно любить жену и ждать от неё ещё одну девочку…

Семья. Слово, которое раньше вызывало только гнев, ярость и ненависть, ныне вызывало тоску и зависть…

Лорд Гонт шумно вздохнул и заложил руки за голову, наслаждаясь особо виртуозными переливами какого-то магловского музыкального инструмента и стараясь отогнать неуместные мысли. Ему нужно было закончить свою часть разработки нового совместного проекта до того, как…

Но кажется, от головной боли он потерял счёт времени. Камин вспыхнул зелёным, вырывая мага из мыслей. Из огня вышел…

— Люциус, — выдохнул Лорд Гонт и тут же рассмеялся, глядя на «причесон» (не иначе) старого знакомого. Длинные волосы Малфоя были коряво заплетены в кучу мелких тонких и толстых косичек, половину из которых наверняка придётся отрезать, потому что их не распутать даже с помощью магии. — Ты рано. Снова сбежал от младшей внучки?

— Она сегодня заявила, что хочет стать стилистом. Я ретировался, когда она отвлеклась, чтобы достать помаду, — пояснил старший Малфой, не так давно передавший лордство единственному сыну и теперь возившийся с многочисленными внучками, не вмешиваясь в воспитание единственного внука. Томас должен был отдать Люциусу должное: тот умел сохранять лицо даже в таком виде. И никак не отреагировал ни на смех, ни на замечание.

— Никогда не думал, что хоть один из Малфоев позволит так с собой обращаться, пусть и внучке, — то ли насмехаясь, то ли констатируя, заметил Гонт. Люциус позволил себе улыбку:

— Ни один из Малфоев никогда не чувствовал себя настолько живым и настолько счастливым, как я, — парировал он, делая шаг по направлению к столу, но… запинаясь об ковёр и падая прямиком на старенький патефон. Тот, жалобно тренькнув, свалился с подставки, и… завис в полуметре над полом, оттуда продолжив воспроизводить, кажется, Моцарта. Томас, вздрогнув в первый момент, теперь ехидно ухмылялся, глядя на недовольство бывшего последователя:

— Что, Блэк и тебя подговорил? — Люциус, со смешком поднимаясь на ноги, закатил глаза:

— Как ты не поймёшь, что это, — он кивнул на патефон, — старьё, и у современной техники лучше звучание?! — жеманно от переигранного омерзения, скривился Малфой-старший.

— Хорошо, что я предусмотрел подобное развитие событий и поработал над защитой самого. лучшего. в мире. музыкального. устройства, — внушительно, уверено, по словам произнёс Лорд Гонт, как бы говоря, что не потерпит посягательства на жизнь единственного друга, который не пытался свести его с ума, а успокаивал и возвращал здравость рассудка. Малфой фыркнул, но, уже спокойно подходя к столу, пообещал:

— Тогда твоим патефоном займётся Поттер. Он, конечно, пытался убедить нас оставить старику стариковское, но мы сумели его убедить и…

— Я не понял, — перебил Люциуса Томас, — ты нам что, угрожаешь? — чисто по-снейповски иронично вскинул бровь он, внутренне, однако передёргиваясь: если они и Поттера в это впутали, то… Нет, о худшем он думать не хотел. Мысленно утешал патефон обещаниями, что не даст его в обиду. Тем более что и Малфой всего лишь пожал плечами. — Ладно, с чем пришёл?

— Поттер просил тебя поторопить. У него всё готово, — словно отрепетировано протараторил бывший последователь. Но тут же шумно выдохнул и заинтриговано поинтересовался: — Не расскажешь, что вы двое задумали? Поттер от нетерпения чуть ли не танцует. Ходит из угла в угол, уже до зеркального блеска паркет кроссовками натёр. Его сынок по уши зарылся в какие-то чертежи. Дафна крутится перед зеркалом в непривычно строгом костюме, репетируя какую-то речь. Дадли таинственно переглядывается с кузеном и весело хохочет. Эта семейка уже сводит с ума всю общину, а дело в вашем проекте…

— Знаешь, Люциус, вот если бы ты не покушался на жизнь моего патефона, я бы тебе, может, и сказал бы, — насмешливо прищурившись, уведомил Томас. — Но раз ты в заговоре с Блэком — узнаешь тогда же, когда и все, — мстительно закончил он.

Люциус закатил глаза: тёмный лорд, которым он когда-то восхищался, перед которым преклонялся, чуть ли не пресмыкаясь, измельчал. Он больше не был… недостижимым. Но Малфой-старший уже успел уяснить, в основном благодаря сыну и его друзьям, что величие заключалось вовсе не в крови, не в счетах и не во власти. А в делах и только в них. И Лорд Гонт был даже более велик, чем лорд Волдеморт, ведь он уже столько всего сделал для магов Англии, сколько не делал ни один министр магии за всю историю.

Мысли самого Томаса были заняты не столь высокими философскими измышлениями. Он думал о том, что скоро придётся встретиться с Поттером, а самому Гарольду — вернуться в старушку Англию и дать несколько интервью вместе с ним. Лорд Гонт думал, что нужно сделать всё, чтобы Поттер почувствовал себя в его шкуре и не возвращался на острова ещё до-олгие годы.

Магический мир ждали новые потрясения. Или не ждали…

* * *

Солнце пекло особенно беспощадно, но день и час были назначены давно, и многие с нетерпением их наступения ждали, а потому члены маленькой магической общины на Барбадосе, а также сотни журналистов со всего мира, влиятельных людей и просто заинтересованных, мужественно игнорируя жару, собрались вокруг маленькой деревянной трибуны. На трибуне одиноко стоял волшебник, оглядывая толпу многозначительным покровительственным взглядом. Те, кто знали этого человека хорошо, уже начинали чувствовать противный душок, который издавало западло, обычно и организованное тем самым человеком, фамилия которого то и дело гремела по всему миру. За спиной волшебника возвышался невысокий забор, а справа от него, в этом заборе, были красивые кованые ворота, связанные натянутой алой лентой. А за ней виднелся комплекс красивых современных зданий, казалось, созданных из одного стекла. Собственно этот самый комплекс и был причиной собрания, ведь из присутствовавших только считанные по пальцам одной руки люди знали, что же это такое. Сегодня было открытие. И множество злых и недовольных людей смотрели нетерпеливо на волшебника на трибуне. Они были ужасно заинтригованы и, учитывая громкие имена организаторов, не могли не прийти. Но они не понимали, зачем волшебник на такой жаре испытывал их терпение, не организовав не то чтобы напитков прохладительных, но даже просто скамеек…

Но вот, оратор прокашлялся, привлекая к себе внимание и отрывая от разговоров, торжественно заговорив поставленным голосом:

— Дорогие друзья, мы собрались здесь сегодня…

Кто-то в толпе выразительно застонал. Почти тут же близко стоявшие люди могли расслышать громкий шёпот:

— Где-то я это уже слышал…

— Помолчи, дай послушать! — оборвал первого другой голос, едва ли не на всю толпу. Толпа на них мгновенно зашикала, опасаясь, что оратор прервётся, а потом им придётся выслушивать речь заново, что неоднократно уже случалось. Но волшебник на трибуне не обратил на всё это ни малейшего внимания, с энтузиазмом вещая, а голоса и не думали стихать:

— Да брось, он опять поленился написать новую речь и заменил только её суть, — фыркнул первый голос. — Мы ничего нового не услышим…

— …После долгих поисков решений и многодневного труда по организации… — зычно разносилось над толпой.

— Вот, я же говорил, — По тону голоса, всем слышавшим шёпот было ясно, что хозяин первого голоса демонстративно закатил глаза, прежде чем сварливо молвить: — Такое ощущение, что Поттер испытывает нас этой речью. Её уже вполне можно записать в способы особо изощрённых пыток.

— Это просто Гарольд Поттер. Давно пора смириться. — Кажется, второй голос тоже изнурённо закатил глаза.

— Да нет, вы послушайте только его голос, — прозвучал где-то рядом третий голос, женский, такой с придыханием, восторженный, — как он звучит, с этой хрипотцой…

— Девчонки, — раздалось пренебрежительное многоголосье из толпы с разных сторон.

— … И, наконец, мы сделали это. Благодаря упорному… — уверенный голос волшебника на трибуне было слышно просто изумительно. Он явно далеко не впервые толкал такие речи… Пардон, толкал ЭТУ речь далеко не впервые. Игнорировать голос не получалось ни у кого, ни отвлечься, ни заткнуть уши — от него ничто не спасало, включая магию. Такие сверхспособности не смогли бы получить даже американские учёные волшебники, экспериментировавшие с вживлением магии магических существ маглам. Они получили уже человека-паука, человека-бобра, человека-дятла, человека-летучую мышь, женщину-кошку, человека-осьминога, человека-дирижабля, Ктулху, мумитроля и прочих мутантов, но создать человека, невосприимчивого к Поттеру, у них не вышло. Хотя, ходил слушок, что исследования проводились уже несколько лет и их инкогнито спонсировали многие маги, имевшие британское гражданство. Но близкие Поттеру знали, что от этого волшебника и в другой вселенной не спастись: он и там замучает икотой, вызванной постоянным поминанием.

— Сколько осталось до конца? — с тщательно затаённой надеждой поинтересовался первый голос. — Ну, то есть пока он не объявит суть всего мероприятия?

— Минуты три, наверное, — задумчиво ответил голос второй, более… степенный.

— ЧТО? — воскликнул его собеседник раза в три громче оратора, который, впрочем, и этого не заметил. Но на крикливого снова зашикали, и он сбавил голос снова до шёпота: — Ещё три минуты? Застрелите меня Авадой…

— Тебе в лоб или в сердце? — насмешливо, словно поигрывая палочкой или вздёргивая бровь, поинтересовался кто-то рядом.

— О-ой, Л-лорд Гонт, — резко осипшим голосом выдавил из себя первый, не дыша, протараторив: — Извините, я это так, в шутку…

— … Я хочу поблагодарить, присутствующего среди нас, одного из авторов и учредителей проекта… — соловьём заливался волшебник на трибуне, явно получая кайф от происходящего. В смысле, от своего собственного голоса, не дающего покоя толпе…

— О Мордред и Моргана, ну сколько можно! — взвыл пятый голос в толпе, его тут же перебила трясущаяся, явно от болезни Паркинсона, сухонькая старушка, опиравшаяся на ходунки:

— Молодые люди, вы не поведаете мне, о чём говорит оратор? — практически прокричала она, ГОРАЗДО ТИШЕ, но не шёпотом, добавив: — Плохо слышно…

— Эй, это что, прабабка жён Сири и Сева? — спросил у кого-то второй голос.

— Она, — ошеломлённо ответил первый.

— Но она же глухая! Кто её вообще пригласил на речь? — Всех присутствовавших передёргивало от перспективы пересказывать старушке речь Поттера, поэтому вся толпа сочла за более благоразумный выбор на вопрос не отвечать, а старушку — игнорировать. У кого-то в голове проскользнула мысль о том, что должно быть старушка и была тем супермутантом со сверхспособностью не только не слышать Поттера, но и не поддаваться его влиянию. Мысль была тут же передана соседям, а соседи передали её своим соседям, и… вскоре вся толпа завидовала сухонькой старушке.

— … И, наконец, я с гордостью хочу сообщить… — Выхваченная слухом фраза обнадёживала, но никто из толпы надежде не верил. Никто. Только не с этим человеком. Никто, кроме того самого, первого голоса:

— Неужели?..

— …Что жизнь на Марсе существует! И…

— Не надо было приходить! — отчаянно застонал обладатель первого голоса, хватаясь за волосы и чуть ли не вырывая их. Но тут… он осознал последнюю фразу, произнесённую оратором… — Стой…

— ЧТО?! — Возопила толпа многоголосым хором. Оратор осёкся на полуслове и выразительно захлопал ресницами с выражением наивного недоумения на лице. Впрочем, почти сразу его губы растянулись в лукавой усмешке…

— На чём я остановился? Ах да! Дорогие друзья, мы собрались здесь сегодня…

— НЕЕЕЕТ! — завопила толпа обречённо. Гарольд засмеялся с трибуны так весело и заразительно, что крик смолк.

— Так и знал, что могу болтать с этой речью что угодно! — со смешком произнёс он. — Правда, я не думал, что вы заметите разницу в словах…

— ПОТТЕР! — рявкнула толпа в один голос гневно. Лорд Гарольд Джеймс Патрик Николас Поттер известный всему миру под псевдонимами «мальчик-который-выжил-чтобы-всех-достать» и «избранная заноза», поднял руки в защитном жесте, сворачивая своё заново начатое упоительное вступление:

— Ладно-ладно. Простите, не удержался. Больно уж у вас морды забавные, когда я произношу эту речь, — бесстрашно заявил он и тут же замахал руками, когда толпа, словно зверь, зарычала: — Тихо-тихо, вы же знаете, Авады против меня не помогут. Я всё скажу, — клятвенно пообещал он. Со стороны толпы раздавались фырканья, цыканья, смешки. Кто-то закатывал глаза, кто-то заламывал руки. И сделать народ хотел многое, но… выходки этого волшебника были известны на весь мир, а потому народ уже попривык. Все по-настоящему великие люди в чём-то безумны, и даже таких как Поттер славили и любили… но, предпочитали, чтобы он как можно реже высовывался из своей общины. — Мы с Дадли и Томасом давно были озабочены проблемой магических детей-сирот, вынужденных жить в магловских приютах, — уже спокойно и серьёзно пояснял причину собрания издалека Гарольд. Все присутствующие прекрасно знали людей, которых он упоминал, а потому в представлении или уточнении личностей они не нуждались. К толпе можно было обращаться по-свойски, потому что чужих в ней не было. Даже журналистов и тех, Поттер давно знал близко. — Из-за магических выбросов маленькие маги среди маглов становятся изгоями и живётся им несладко. Мы знаем по себе, — выдохнул Гарри, зная, что в толпе раздалось в тот момент ещё два точно таких же выдоха: они помнили жизнь в магловских приютах. — Поэтому в наших умах давно роились идеи о том, чтобы создать приют для магических детей. Таких сирот мало, потому что нас, магов, мало. И создавать приют для детей-сирот одной страны просто нет смысла. Вот мы и решили собрать детей со всего мира, в магические ясли и школу при приюте. И, наконец, это стало возможно.

Так как мы все тут в общине люди учёные, но скучающие, приют решили создать здесь. Даф с энтузиазмом пожелала стать директором приюта. Джонатан создал проект, — Гарольд с особой гордостью упомянул сына, который недавно окончил образование, совмещая Салемский институт и магловский вуз по специальности архитектор, и которому и было поручено создание проекта приютского комплекса. Джон продумал всё до мельчайших деталей и воплотил в жизнь. Чем не гордость для родителя?! — Томас создал программу воспитания и обучения. Дадли — систему обнаружения и регистрации волшебников-сирот, детей с магическими способностями, о которых некому позаботиться. При полной поддержке международной конфедерации магов и правительств магических сообществ множества стран, приют, наконец-то, был создан. И это результат работы всех Крысоловов, которые даже не подозревали, в создании чего активно участвуют…

Толпе понадобилось время, чтобы переварить короткую, но ёмкую речь. Но она взорвалась аплодисментами и восторженными выкриками, как только это произошло. Журналисты зашуршали перьями, ручками, защёлками клавишами и вспышками колдокамер, а толпа восторженно рукоплескала. Красная лента была разрезана, заработали все магические и магловские системы снабжения комплекса. А к вечеру ко всеобщему шуму добавились и восторженные голоса первых детей, которых ушлые Крысоловы забирали из магловских приютов вместе с документами. Маглы думали, что дети отправились в приют для трудных детей, а так как дети, учитывая магические способности, и были трудными, то и не возникали, тем более что с документами у забиравших было всё в порядке. Дети боялись, но получив объяснения своим невзгодам и оказавшись среди сверстников, таких же, как они, робко, но начинали надеяться на счастливое будущее. Гарольд, Дадли, Томас, Джон и Дафна проводили экскурсии для всех желающих и устраивали детей, не забывая отвечать на многочисленные вопросы.

И всем, абсолютно всем было плевать на беспощадное барбадосское солнце…

* * *

Лорд Гонт исподлобья наблюдал за тем, как Дафна Поттер с заботой и нежностью обнимает ещё робких малышей, отвечая на их вопросы, помогая им освоиться и поладить друг с другом, прижиться. Он смотрел на озорной блеск тёмных глаз с зелёными вкраплениями, смотрел, как завораживающе рассыпались по плечам локоны тёмных волос. Он почти слышал, как в его голове что-то отчаянно щёлкало, и думал о том, что этой девушке очень подошло бы имя Леди Слизерин или хотя бы, ну, возможно, Леди Гонт…

Откладывать в «долгий ящик», пришедшую на ум мысль, Томас не стал…

* * *

Примечания:

Стёб получился в итоге. Фигня какая-то, если честно. Но в качестве бонуса — сойдёт, (вспоминаем предупреждение к первому бонусу). Да и что-то в этом есть. Мне, по крайней мере, нравится!

К старому новому году будет ещё часть.

**Это мой вам подарок к Новому Году, мои дорогие и любимые читатели!

С наступающим вас! Авторам желаю послушных муз и вдохновения, читателям — много хороших, качественных работ. Всем желаю оптимизма!**

* * *

Гарольд нашёлся на балконе директорского кабинета приюта только на следующий день. Он смаковал вино из бокала в руке, по глоточку, и с задумчивой улыбкой на лице наблюдал за вознёй детей в песочнице, за их робкими попытками познакомиться, за первыми несмелыми совместными играми. Кажется, он был доволен. Но была у него на лице и тень какой-то задумчивости…

— Ты снова сбежал от журналистов, — со вздохом из-за неудавшейся маленькой мести, констатировал Томас, тоже выходя на балкон. Оперевшись руками на перила, он тоже посмотрел вниз, на детей. Эх, если бы в своё время кто-то так же озаботился его собственным благосостоянием… Многое было бы иначе. Но он не стал бы тем, кем стал.

— Дафна и сын хотели покрасоваться перед ними, и я не стал мешать. Моё присутствие их затмевает одним только именем, — усмехнулся Гарольд мыслям. Некоторое время на балкончике висела тишина, пока мужчины наблюдали за вознёй малышей, под контролем Луны. Но Поттер всё-таки нарушил тишину: — Странное чувство, правда? Будто делаешь что-то по-настоящему правильное, но заканчивая работу, ощущаешь опустошённость, будто это конец не дельца, а конец чего-то большего…

— Работы всей жизни? — предположил Томас. Он и сам чувствовал что-то, что не мог объяснить словами. Было чувство, что приют — первое стоящее дело за всю его длинную жизнь. Было ощущение, что всю жизнь шёл именно к открытию приюта или что это событие и было смыслом, целью его жизни. А раз цель исполнена, то и жизнь, как бы, теряла смысл. Что, конечно же, было не так. Вот он и понял, о чём говорил Гарольд: действительно, странные чувства. Поттер тоже кивнул. — Работа у тебя только начинается, — усмехнулся Томас без тени сочувствия.

— Это верно, — вздохнул Поттер. — Верно. Станешь крёстным отцом моей младшей дочери? — внезапно спросил он, поворачиваясь лицом к бывшему врагу и лукаво улыбаясь. Лорду Гонту потребовалось несколько мгновений на осознание, прежде чем он проявил заинтересованность и удивление:

— У тебя кандидатов — целая община, а ты бывшему врагу предлагаешь. Тебе не кажется, что это безумие?

— Безумие предлагать такое кому-то одному из друзей, — скептично фыркнул Поттер. — Ты — странный выбор. Но его примут легче. Когда Драко стал крёстным отцом Шарлотты, на меня половина общины обиженными с год ходили, потому что я в крёстные выбрал не их. И то, я именно его попросил, потому что до этого Драко восемь лет на меня дулся за то, что крёстным сына я назначил не его. — Гонт расхохотался в голос, привлекая внимание Луны и детей. Вот они, проблемы наличия множества друзей и доверенных лиц.

— Зато потом Малфой надувался от гордости. Помню, он и по британскому министерству магии тогда вышагивал так, будто ему орден Мерлина первой степени вручили, — припомнил Томас. Это ещё Гарольд не знал, что сотни людей ставки делали на то, кого же он выберет в крёстные отцы первой дочке. И сейчас в его общине наверняка происходило то же самое, но этого Гонт наверняка не знал: слишком занят был в последние дни.

— Он же Малфой, — пренебрежительно фыркнув, согласился Гарри. — Так что, согласен? — уточнил он.

— При одном условии, — кивнул Томас. Поттер заинтересованно на него посмотрел, и он не стал тянуть кота за причинное место. Ему было даже интересно, на что готов был тот пойти, чтобы заполучить его в крёстные отцы для младшей дочки. А цена у него была и немалая: — Ты дашь мне разрешение приударить за Дафной…

Гарольд поперхнулся вином, закашлявшись, и едва не свалился с балкона третьего этажа. Вероятно, свалившись, он свернул бы себе шею и мир долго разрывался бы от желаний убить Томаса или сделать его всеобщим героем. Но Лорд Гонт не хотел заменить собой бывшего врага на мировой арене, а потому придержал Гарольда и благодушно похлопал его по спине, помогая прокашляться. Он мужественно игнорировал ошеломлённо-насмешливый взгляд зелёных глаз…

* * *

— Гарри, объясни мне, что происходит? — Дафна ворвалась в его кабинет, как всегда без стука и предупреждения. Чтож, за много лет Гарольд успел привыкнуть и не к такому. Его отрывали от дел так часто, что не понятно было вообще, как он что-то успевал. Хотя на этот раз он просто лениво перебирал приглашения на различные научные и не только съезды. Отвлечься он был даже рад. Но вчитываясь в очередное письмо, только и сделал, что вопросительно промычал:

— Мм?

— Сегодня тёмный лорд подарил мне редкие цветы, — уведомила брата Дафна, поджимая губы просто от непонимания причины произошедшего. — Я подключила Гермиону, и мы узнали, что эти цветы растут только в горах, там, где обитают дикие драконы. Обычно эти цветы и растут в их гнёздах, а цветут, когда драконихи откладывают яйца…

— Ты хочешь сказать, что Гонт сразился с драконом, чтобы нарвать тебе цветов? — весело рассмеялся Поттер, пришедшей на ум картинке ползущего по-пластунски Томаса, пытавшегося незаметно подобраться к гнезду и цветам. — О, да он романтик. Это нужно ценить. — Гарольду стало весело, хотя он был удивлён: не ждал такого необычного поступка от Гонта. Как-то в его духе были скорее полные официоза и роскоши знаки внимания, а не букеты диких горных цветов, за которые ещё и повоевать нужно. Правда о том, что с драконами можно было договориться на змеином языке, Поттер не стал говорить сестре. Зачем портить впечатление от и так крайне необычного поступка Гонта?!

И ведь нашёл же способ не только впечатлить, но и зацепить девушку из рода Поттеров с первого раза! А ещё его, Гарольда, пройдохой называли…

И ведь он видел: Дафна готова была благосклонно принять неожиданные ухаживания Томаса. А ведь простые маги и родовитые аристократы, в том числе королевских кровей, опасались подходить к ней, даже имея наглость рассчитывать на одобрение ухаживаний со стороны главы её рода.

Пф! как будто он мог бы одобрить в женихи кого-то их сорта!

«Фурия Поттер» — как Дафну называли за глаза — готова была сглазить любого мужчину, пытавшегося даже просто с ней заговорить. Но бывший Тёмный Лорд, потомок самого Слизерина и действующий Серый Кардинал магической Англии — дело совсем другое. То ли это льстило её самолюбию, то ли её был достоин только кто-то равный её брату, то есть Гарольду. А равный Поттеру-старшему был известен только один человек на весь мир…

— Не нарвал. Он их выкопал и подарил мне живыми, — уточнила Дафна, — в горшке. — Поттер готов был расхохотаться в голос, чем и выдать себя. Впрочем, он и так себя выдал, а может, просто сестра его слишком хорошо знала: — Гарольд Джеймс Патрик Николас Поттер! Я же по улыбочке твоей сальной вижу, что ты в курсе происходящего. — Гарри издал глухой смешок и постарался придать лицу постное выражение.

— Терпи, сестра, — наигранно скорбным голосом попросил он. — Мне пришлось пожертвовать тобой во имя мира в общине. — Гарольд гордился собой, ведь он даже не солгал и не преувеличил! Если бы Томас не согласился стать крёстным отцом его младшей, ещё не рождённой, дочери, ему пришлось бы попросить об этом кого-то из общины, и мирные деньки на этом благополучно кончились бы. Конечно, он мог попросить восемнадцатилетнего сына или кого-то из старших крестников, но… хотелось кого-то более опытного, постарше. — Это вынужденная мера и…

— Ладно, — медленно произнесла Дафна, прерывая игру брата. — А что мне делать-то?

— Как что? — картинно удивился Гарри, подпрыгнув в кресле. — Поблагодарить благородного рыцаря поцелуем, разумеется. Он же жизнью рисковал ради того, чтобы усладить твой взор этими цветочками!

— Всё шуточки шутишь? — холодно процедила вмиг утратившая благодушный настрой Мисс Поттер. — Но-но, посмотрим, кто будет смеяться последним… — И, смерив брата прищуренным взглядом обещающих невзгоды глаз, она гордо вздёрнула подбородок и, стремительным шагом покинув кабинет, на прощание громко хлопнула дверью.

Гарольд тут же откинулся на спинку кресла и, засмеявшись, произнёс в пустоту хитро:

— Ну, конечно же, смеяться последним буду я. Как будто хоть раз было иначе, — фыркнул он. — Не будь я — Поттер.

* * *

Полгода спустя…

— Ну что, Шурин, не ожидал такого подарка от жены? — насмешливо поинтересовался Томас. Полчаса назад его собственная жена заявила, чтобы он выбирал: либо она, либо его возлюбленный патефон. И, зная истинно поттеровский характер супруги, Лорду Гонту пришлось выбрать: патефон ныне покоился на дне морском, а в его доме играл тяжёлый рок. Чтобы хоть как-то возместить себе моральный ущерб от потери близкого друга, он и отправился к Гарольду… Ну, чтобы хоть кому-то из Поттеров нервы потрепать. Гарри пребывал в странном меланхоличном состоянии, но зятя принял как родного. — Ты всё: «вторая дочка то, вторая дочка сё…» — передразнил Гонт Поттера. — А Флёр тебе раз и тройню…

Гарольд смотрел на невидимую точку в стене неосмысленным взглядом. Да, от такого сюрприза, который не смогли предсказать ни магловские, ни магические методы, он никак не мог прийти в себя…

Но это не значило, что он разучился связно мыслить и язвить:

— А ты от своей такого ожидал? Только женился, а моя сестра сразу двух твоих наследничков в себе носит! — Гарольд и Томас переглянулись и понимающе, совершенно одинаково тяжко, вздохнули. В повисшей тишине, кто-то очень нервно и даже убито засмеялся:

— Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха. Ха-ха-ха-ха-ха, — раздавалось гулко в тишине…

Да, это Поттер смеялся последним…

ЦЕНОК

Примечания:

Что ещё хочу сказать? За всю историю этой работы мне много выделяли ошибок, предлагая исправить их на нелепость. Например, мне пытались сказать, что надо "Мистер" писать с маленькой буквы, хотя в английском языке, сокращения Mr и Mrs всегда пишется с большой. Исправляли устаревшие формы слов и просторечные слова, исправляли редко употребляемые, не заглянув словарь. Но, конечно, звездой стал мой "сыр Николас". Мне пытались исправить его около 600 человек. Хотя изначально перл был "привЕдение сыра Николаса", что ещё смешнее. Знаете, что самое забавное? Мне пытались исправить "сыр" на "сэр", и таких было большинство, на "сир", а ведь так обращаются только к королю, и даже на "сер", представляете? Ладно исправлять моё любимое "чтож", которое я никогда не напишу раздельно, но "сер"...

Искренне благодарю всех, кто читал внимательно, помогая улучшать текст, но очень прошу, в следующий раз думайте, прежде чем исправлять, и читайте примечания! Это крик души!

И это, пожалуй, окончательное всё. Больше идей для бонусов у меня нет. Хотя красивое число 55 в количестве частей хочется. **Если у вас есть идеи для бонусов — предлагайте в комменты, я их обдумаю.** Может быть, мне самой придут идеи — и тогда будут ещё Бонусы.

Но пока это всё.

**ЗЫ:** Кому интересно — Велкам в сборник моих работ по фандому: https://ficbook.net/collections/9245775

Примечания:

Господамы, помним предупреждение, оставленное перед первым бонусом!

АХТУНГ: Здесь есть стеклишко, однако, как мне видится, немного обосновывающее поведение и решения персонажей основного сюжета.

Тем не менее помним предупреждение первого бонуса!

Гарольд, скрестив ноги, сидел на песочке пляжа, ожидая сына.

Ласковое море пенистой волной омывало золотистые берега острова Барбадос, навевая умиротворение и покой. В магической общине всё было хорошо…

Но ошибочно было думать, что ничто не угнетало думы её обитателей. Случались и проблемы, и катастрофы, да и прошлое, громкое и безудержное, как группа волшебников и их бессменный лидер, не желало отпускать так просто из своих когтистых лап. Оно, обернувшись кошмарами ночных бдений, словно фантомные боли в ампутированной конечности, напоминала о куске жизни, который вырвали, пытаясь выбросить и забыть. Но ни одному человеку ещё не удавалось сбежать от самого себя.

Об этом Гарольд и размышлял с того самого момента, как утром к нему заявился Френк Лонгботтом, в очередной раз почти умоляя вернуть сына домой.

— Он никого, кроме тебя, не слушает, — вздыхал он, давно отчаявшись образумить наследника. — Моя невестка волнуется, внуки скучают, а ему будто дела нет! Считает, сообщил, что жив, и этого достаточно.

— Френк, ты же знаешь, он так и не простил себе, — вздохнул Гарольд, прекрасно зная, почему Невилла поймать на острове было почти не реально. А забыть об этом было невозможно, ведь Сьюзан всё время маячила перед глазами, то и дело бросая тоскливые полные одиночества взгляды на друзей, редко расстававшихся со своими парами. Её отвлекали подруги как могли, но она всё равно за годы даже не десяток раз приходила к нему в надежде, что уж он-то сможет вернуть ей мужа.

Поттер не мог. Вернее, не уверен был, что хотел: слишком хорошо понимал друга. На самого ведь тоже нет-нет, а… накатывала горечь сожалений прошлого.

— Знаю, — ответил Френк, прикрывая глаза. — Но не понимаю. Его никто никогда не винил, а он…

— Сами себе мы самые беспощадные судьи, и покуда не способны себя простить…

— Двадцать лет прошло, — перебил Лорд Лонгботтом Поттера с досадой в голосе. — Думаешь, этого времени недостаточно, чтобы прекратить наказывать самого себя за… слабость?

Гарольд в тот момент смотрел ему в глаза, зная: Френк понимал Невилла, наверняка ведь тоже долго мучился от того, что не смог когда-то защитить себя и жену, из-за чего сын вырос под присмотром бабушки. Но он сумел то ли простить себя, то ли убедить в том, что никто виноват не был. Ну, почти.

Невилл не был таким

И всё же… Всё же утром он пообещал, что попытается что-то с этим сделать. Потому ныне и ждал собственного сына.

Джон опаздывал. Нет, он опаздывал почти всегда, потому что, словно унаследовав шило в заднице от отца, взваливал на себя кучу дел, проблем, обязанностей и интересов одновременно, и… не успевал — в чём пошёл в мать. Но Гарольд не расстраивался и не переживал: привык, да и использовал время ожидания с пользой, отдыхая от дел общины. И воздухом можно было подышать — а с Джоном они встречались всегда на пляже в их месте — и природой полюбоваться.

— Извини, что опять оторвал тебя от дел, — усмехнулся Гарольд, почувствовав приближение сына, с мягкой кошачьей грацией преодолевавшего топкий песок на пути к закутку, где когда-то они вместе строили песчаные города.

— Я привык к тому, что ты редко считаешься с личным временем даже близких, — с улыбкой до ушей ответил Джонатан. Отца видеть он был рад — а не виделись они с тех пор, как Джон умотал в Южную Америку с какими-то исследованиями, то есть несколько месяцев. — И давай оставим любезности: может, мы оба и скучали друг по другу, но всё же без причины ты тревожить меня не стал бы.

Поттер старший хмыкнул: мир почти ненавидел его сына за то, что тот впитал его, вечно трепавшего всем нервы, манеры. Но им двоим так было легче, так что без лирики и отступлений, он спросил прямо:

— Сын, ты ведь в курсе, где Невилл, да?

* * *

ХЛОП.

— Мерлин прокляни этих людоедов, — ругнулся Джон, пытаясь убить очередного комара — не иначе, как магическую тварь, потому что даже сила его отца, унаследованная им, разумеется, на них не действовала. Ни антимоскитные заклинания, ни амулеты, ни вонючие магловские мази и аэрозоли — ничто не защищало от этой, буквально тучами и вихрями вившейся вокруг, напасти амазонских джунглей. От массы — да, но отдельные особи-самоубийцы всё равно постоянно прорывали все барьеры и пытались атаковать, сводя с ума.

Джон с грустью признавал, что в отличие от отца, ему, сыну вейлы, было тяжело переносить такие тяготы.

Но куда деваться? Папа редко о чём-то просил, и Поттер-младший ценил эти моменты, пользуясь ими, чтобы хоть как-то оправдать веру и любовь родителей, которые ощущал чуть не физически даже находясь от них на другом конце света.

Тем более что сам отец, как бы ни желал вырваться, а общину надолго покинуть не мог: мама, даже с помощью подруг и старшей дочери, с трудом справлялась с двумя младшими сыновьями и дочерью — братишками и сестричкой Джона. Так на кого главе немалого семейства было ещё полагаться, если не на старшего сына и наследника?

Хлопнув очередного комара, он обогнул особенно плотные заросли и, наконец, увидел селение, которое искал уже пятый день: моргановы аборигены, пользуясь примитивной, однако истинно-природной магией, хорошо скрывались от цивилизации.

Выглянув из-за куста, Джон вздохнул: хибары из тростника, голые, занятые бытовыми делами люди, и ни следа дяди Невилла. А ведь наверняка где-то тут и скрывался, изучая и быт, и способности, и волшебство местных жителей, а заодно пополняя коллекцию уникальных растений для своей весьма не мелкой теплицы на Барбадосе.

Джону бы проявить осторожность, о чём вечно просила мама, но он уже так ненавидел эти проклятые джунгли и комаров, что не стал выжидать и сразу шагнул на территорию селения, взмахом руки останавливая и сжигая мгновенно полетевшие в него копья и дротики, да разрушая проклятья. Аборигены забегали, запаниковали, спешно вооружаясь, что-то забулькал замазанный грязью и завешанный листьями, перьями и костями шаман — или как они назывались у местных? На руку приземлился очередной комар…

У Джона дёрнулся глаз.

— Рваное ухо? — смачно и с удовольствием размазывая тонким слоем пищавшую скотину, раздражённо спросил он, не мешкая, сначала на португальском, а потом на гораздо более древнем местном языке, диалекты которого более-менее понимали все аборигены. И о чудо! Его поняли. Булькнул особенно громко низенький старик, копья по команде вождя опустились. Джон выдохнул, почти с удовольствием выслушивая жалобы на «чокнутого иномирца», который, вместо того, чтоб пожертвовать собой во славу, пытался приручить животное воплощения их бога. На вопрос о том, где его, проклятого вторженца, можно было найти, вождь беспощадно показал на джунгли. Джон обречённо застонал.

И о, как же хотелось ему просто испепелить этот лес Моргане на потеху, когда он вновь прорывался сквозь кусты, давно изорвавшие ему шмотки и то и дело пытавшиеся придушить или просто сожрать.

Когда инстинкты завопили разом, повествуя об опасности, Джон остановился, напрягся, краем глаз заметив тень, но… слишком поздно. Мгновение, и лапы дикой нунду прижали его к земле, грозясь проломить грудную клетку тяжестью. Зверь рычал, из пасти, клыки которой были с руку, обильно текла слюна, заливая ему шею. И когти одной из лап так показательно легонько касались кожи на горле…

Джон невольно с восхищением выдохнул: он столько раз видел Патронус отца, но никогда до сих пор — в живую. И понимал, что должен, но не мог бояться огромную магическую кошку, которую воспринимал защитником и с обожанием глядел на иссиня-чёрную шерсть со светлыми разводами, видимо, позволявшими маскироваться в тени джунглей.

И, конечно, он не заметил, что с нунду кто-то мягко спрыгнул. А когда этот кто-то, в кожаной куртке и таких же штанах, позвякивая клыками, висевшими на шее, и многочисленными серьгами в ушах, в том числе, в рваном ухе, небрежно прислонился плечом к лапе кошки, складывая руки на груди, Поттер-младший широко улыбнулся.

— Ну и что понадобилось от меня твоему отцу, Джон?

* * *

— А знаешь, Гарри, я понял, почему тебе подошла палочка пятисотлетнего лоха с пеплом феникса, сердечной жилой дракона и жилами горла сфинкса, патронус у тебя нунду, а анимагическая форма — скорпион, — доверительным тоном произнёс Невилл, будто рассказывая самую страшную тайну. Они сидели втроём у костра, опираясь спинами на кошку, размером со слона, которая невозмутимо вылизывала себе лапы: Джон решил отомстить отцу за москитов, притащив к этим самым людоедам лично, заодно избавив себя от обязанности уговаривать дядю. Но папе, как и Невиллу, было хоть бы хны, что было бы очень обидно, если бы они не избавили самого Джона от мерзких насекомых каким-то неведомым ему образом — Поттер-старший не хотел отвлекаться от темы, которую и обозначил сразу. Невилл ответов избегал, отвлекаясь: — Просто они отозвались на способности, дарованные тебе магией за самоотверженность твоих родителей. Ты храбр, как дракон — не боишься смерти, зная, что возродишься, как феникс. Ты прирождённый оратор, как сфинкс, гибкий телом и умом боец, как нунду, коварен и подл, как скорпион… У диких племён многих стран, особенно, у наделённых магией, есть или были культы тотемных животных, которые определяли дары природы. Это просто твои тотемы, хотя, конечно, удивительно, что все они магические. И, знаешь, в племенах действовала простая система: чем больше тотемов, тем почётнее должность в иерархии власти…

— Ты же не из-за этого избегаешь семьи и дома, — фыркнул Гарольд, проигнорировав попытку сменить тему, пусть и изобретательную: все близкие его семьи знали, что вопрос даров и собственной магии для Поттера-старшего был болезненным. — Я устал прикрывать тебя, придумывая перед твоими близкими оправдания, почему не могу вернуть им их сына, мужа, отца. Всё понимаю, но хватит! — прозвучало так резко, будто было приказом. Невилл поморщился. — Ты сам должен с этим разобраться. Но прежде всего — с самим собой.

— Ты никогда никого не предавал, — фыркнул Лонгботтом, с раздражением тряхнув головой, но всё же включаясь в тему.

— Я убил родителей любимого брата, считаешь, этого мало? — с иронией поинтересовался Гарольд.

— Но не предавал! — повысив тон голоса, прикрикнул Невилл. Он судорожно мял руки, дёргался, будто сидел не на бревне, а на муравьиной куче. Ясно было, что тема была для него болезненна, вызывая какие-то внутренние переживания.

Джон «прикинулся ветошью», притихнув, потому что впервые видел в таком состоянии дядю… Да и отца тоже. Это не бросалось в глаза, но уж этих-то двоих он знал достаточно хорошо, чтоб удивляться тому, как… словно натянулись их нервы, вздыбиваясь. Будто не друзья со школьной скамьи были перед ним, а давние соперники или даже… недруги.

Невилл ярился, его взгляд блестел судорожно, сжимались то и дело кулаки так, что не знай Джон его, подумал бы, что тот хотел разбить отцу морду или плюнуть и уйти в джунгли, прекратив все контакты с общиной. Папа был спокойнее, но и он словно готов был применять силу.

Но был ли повод? Джонатану казалось, что нет. Но, может, он не всё знал? Проблема, по которой дядя Невилл не возвращался домой, похоже, была глубже, чем он считал.

— Можно ли считать предательством действо, совершённое не по собственной воле? — прищурившись, требовал ответа Гарольд. Невилл с досады аж всплеснул руками:

— По собственной, в том-то и дело! Сколько раз говорил? Дамблдор не контролировал меня, он только усиливал мои собственные сомнения. Сомнения в тебе, Гарри! — рыкнул он, подскакивая на ноги и нависая над Поттером.

— Сядь, — внезапно приказал Гарольд. Он смотрел Невиллу в глаза тяжёлым взглядом, пронзительным, будто что-то искал и… не находил, а потому молчал. Даже когда Лонгботтом сел, молчал. Джон смотрел на отца, помрачневшего, потемневшего даже, смотревшего на друга пристально и испытующе исподлобья. И Невиллу очень не нравился этот взгляд. То ли не уютно под ним было, то ли… Он как будто вердикта ждал.

И джунгли вокруг словно тоже замерли и ждали. Джон заметил это потому, что тишина, внезапно повисшая над ними, стала чуть ли не вакуумной. Она давила на уши, отдавалась фантомным звоном где-то в черепной коробке. И ни птица не вскрикнет, ни обезьяна. Тропический лес, пять дней наполнявший его жизнь оглушающим шумом, похлеще городского, исчез. Или так казалось. Но от того оглушительнее бились собственное и нунду под спиной сердца.

— Слушай, — вздохнул, наконец, Гарольд, разрывая тишину своим низким с хрипотцой голосом, — у каждого из нас есть тёмное давящее прошлое, которого мы стыдимся и которое не желаем вспоминать. Но кем бы мы были без него? — не скрывая горечи, риторически спросил он у Невилла. — Если бы не я — мои родители, может быть, были бы живы, ведь у Тома не было бы повода охотиться на них. — Джон напрягся: что-то тренькнуло в голосе отца, такое… болезненное. А тот горько перечислял: — Если бы не я — у Дадли были бы родители. Если бы не я — не искалечены и живы были бы десятки детей. Если бы не я…

— О чём ты? — перебил Поттера насторожившийся Невилл. Гарольд осёкся, усмехнулся другу, снова вздохнул. А потом, как-то рассеяно взглянув на небо, стал рассказывать то, чего прежде никогда никому кроме Флёр и Тома не говорил:

— Когда мы с Дадом оказались на улице — он, изнеженный родителями, быстро и сильно заболел. Я искал помощи, был готов на что угодно, чтобы его спасти. Умолял в аптеках дать лекарство, бросался под ноги прохожим, чтоб помогли хоть как-то, на коленях валялся под ногами врачей частной клиники… Дадли, брат, перед которым у меня было столь чудовищное чувство вины, был для меня всем, — едва слышно выдохнул он. Воспоминания вставали у него перед внутренним взором такие яркие и чёткие, будто минуло от силы пара-тройка годов, а не тридцать лет. — Не передать словами, как я его потерять боялся. На всё, буквально на всё был готов, лишь бы он жил, — Гарольд сглотнул, ставшую вязкой слюну из-за отголосков того, детского страха. — Денег не было, взрослых тоже, магией тогда я пользоваться не умел. Искал любые возможности, цеплялся за них, избегая лишь… полиции: знал, что в приюте нас уморили бы. Так и оказался однажды под ногами одного из врачей одной элитной клиники, а тот притащил меня к ублюдкам, занимавшимся похищением людей, но в основном детей, которых никто не хватился бы.

Голос у Гарри совсем сел, и это прочувствовали и Джон, и Невилл. Они смутно знали о тёмном прошлом кузенов, но без подробностей. Теперь же они понимали, что Поттер-старший решил по каким-то причинам рассказать всё, и от его голоса, от того, как он вжал голову в плечи, как зябко ёжился (и это в тропических широтах!), у них и у самих ползли мурашки по спинам.

— Тогда я об этом не знал, не замечал странностей. Хоть бы и в поведении босса тех ублюдков — а я ему, любителю мальчиков, — Гарольд неприятно усмехнулся, — очень приглянулся. — Джон невольно оглянулся на дядю Нева: нехорошие догадки появились у него, и он хотел их развеять. — Я был так неосмотрительно доверчив и глуп, ни о чём, кроме Дадли и его болезни, думать не мог. И, конечно, легко согласился, когда мне предложили «работу» в обмен на кров, еду и лекарства. Нет-нет, босс ко мне не лез, — замахал руками Гарри, заметив выражения лиц сына и друга, — разве что приобнимал, как я уже потом понял, неправильно. Скорее всего, он планировал из меня свою шлюху сделать, — всё-таки кивнул он в ответ на скепсис, — но не успел. Зато учить «делу» начал. Выживать воровством, драться, сбегать из передряг, а, главное, находить людей, которых хватятся не сразу, втираться к ним в доверие и приводить — отчасти поэтому в школьные годы я так легко манипулировал порой и взрослыми. — Невилл кивнул, в подтверждение, что и сам связал это. — От меня поначалу скрывали суть бизнеса, говорили, что детей, подростков, а порой, и взрослых, которых я находил, лечат, затем передавая в опеку, улучшая условия жизни, помогая устроиться… Это было ложью, но странности я начал замечать и вопросы копить, лишь когда Дадли выздоровел. Однажды я пришёл с ними, с вопросами, к боссу, вот тогда-то меня и посвятили в выгодный бизнес по торговле людьми и человеческими органами, — Гарри произнёс это со смешком, но как-то отрешённо, безразлично. Только застывшее выражение лица и будто бы повеявший от него холод и говорили о его настоящих эмоциях: он пережил это давно, но воспоминания всё ещё были с ним и… влияли?

— Так вот почему вы бежали из графства Суррей?.. — с пониманием вздохнул Невилл, потерев лоб. Ему припомнилось, что Дадли говорил об этом не раз, только о причинах молчал — не знал. Теперь же в голову лезли мысли о том, что если бы Гарри рассказал тогда — сомнений у него лично не появилось бы. Правда, и почему Поттер не говорил было ясно.

— Мы бежали не сразу, — кивнул Гарольд, с новым вздохом признаваясь: — Я после того, как правду узнал, ещё целый год работал на банду, продолжая находить людей. Мне… доходчиво втолковали, что будет со мной и с Дадли, если я рыпаться буду. Тогда босс единственный раз руки распустил, — Гарри явственно передёрнулся всем телом, — и показал двух детей, одного, на пару лет старше нас, ублажавшего всю верхушку банды, и второго… по частям, подготовленным к продаже и пересадке. Я был сильно напуган, боялся что-то предпринять, особенно, зная, что полиция в доле бизнеса. На кого я мог рассчитывать? Только на себя, — пожал он плечами, магией поправляя бревно в костре. — Поэтому я покорно целый год приводил людей и… детей, хотя последних старался обходить стороной, что, конечно же, не прошло незамеченным. Но это потом, а тогда… Я ещё в приюте понял, что нужно учиться, чтоб быть готовым ко всему. Вот и учился под слащаво-покровительственным надзором довольного моими «успехами» босса, который, мне, например, подарки дорогие делал, обращаясь, как с наследником, но не позволяя забыть о том, что я уличный щенок, до которого снизошли, и защитить меня некому.

— Пистолет именной? — уточнил Невилл, мельком глянув на Гарольда: он уже давно смотрел в костёр и был невесел, но и раздражение испарилось, будто его и не было. Поттер-старший кивнул.

— Однажды я подружился на детской площадке с девочкой, которой не повезло с родителями. Она сбегала туда, всегда была одна… Мы общались три недели, — Гарри заговорил совсем уж глухо. — Я так увлёкся этой дружбой, что проявил неосторожность, не заметив слежки, и… От меня потребовали её привести. И, знаешь, Нев, — он зарылся пальцами в волосы, покосившись на друга, а дождавшись, когда тот поднял взгляд, с горечью признался: — Я её привёл, потому что между братом и едва знакомой девочкой для меня не существовало выбора. А потом, стоя за дверью, я слышал, как она орала, когда её, в назидание мне за непослушание, резали наживую. — Гарри выдохнул, на этот раз судорожно, болезненно, быстро закругляясь с рассказом о прошлом: — Вот тогда-то мы и сбежали, воспользовавшись всеми навыками, которым меня обучили. Молчал, заметал следы, всегда оглядывался. И ведь не зря! Потом перед третьим курсом, когда я уж было расслабился, меня случайно узнал и выследил один из приближённых босса. Хорошо Сириус тогда тоже за мной ходил, помог, сам того не зная, покончить со страхом. Хотя дементоры до сих пор действуют на меня не так, как на других…

Гарри замолчал. Над костром снова повисла пронзительная тишина, в которой сам Поттер-старший приводил мысли, после не самых приятных воспоминаний, в порядок, а Джон и Невилл пытались справиться со своими чувствами. И если Лонгботтом кое-что знал, кое о чём догадывался, то Джон… Нет, он не питал иллюзий об отце: тот и воспитывал его отчасти на собственном примере, мол, не делай как я, это плохо, это имеет тяжёлые последствия, будь лучше. И Джон был. Умел воровать, потому что выживание прежде всего, знал, что сможет убить. Только в какую бы ситуацию ни попал — а опыт у него даже боевой к его годам был немалый — предпочитал выкручиваться, пусть это порой и было сложнее. Но он, даже зная всю подноготную Крысоловов, не понимал, зачем отец учил его «плохому», если был против того, чтоб он этими навыками пользовался. Волшебники той же Британии, конечно, любили делить себя на светлых и тёмных, с презрением относясь друг другу. А Гарольд, поучая сына, снова и снова твердил, что не стоит ограничивать себя знаниями и умениями лишь одной из сторон, потому что нет магии или знаний тёмных и светлых — таковыми они становились лишь от того, как их использовали. Это Джон понимал, но видел ведь, что у отца было что-то личное с этим связанно, и не в выживании на улицах Лондона было дело.

Теперь он знал. Знал, что сделало отца таким… хитрожопым (как говорили все, кто знал его) и жёстким. Даже сдержанность, сквозь которую очень редко, но прорывались целые шторма эмоций — и та стала понятной. Как и почему он был столь внимательным, заботливым, мордред его прокляни, папашей: ни синяков, ни обид, ни первого поцелуя от него было не скрыть! И не мешал ведь никогда, позволяя жить своей жизнью, распоряжаясь ею по собственному разумению, чего не понимала даже мама. А вот они, причины, в его, отца, детстве.

— То есть Дамблдор был прав: ты был убийцей, — разорвал напряжённую тишину Невилл смешком. Он невесело, но улыбнулся. Гарольд снова кивнул: вопрос о принятии его таким, каким он был, вместе со всеми тараканами и тёмным прошлым, ими давно был закрыт.

— Почему ты сейчас рассказываешь, пап? — не выдержал Джон, не улавливая лишь ответа на этот вопрос. — Я понимаю, почему ты говоришь это дяде Неву. Но при мне…

— Не уверен, что смогу повторить этот рассказ твоим братьям и сёстрам, но убеждён, что хотя бы мой старший сын знать должен, — пожал плечами Гарольд, тут же усмехаясь: — Хотя, конечно, так сложились обстоятельства. Невилл, как думаешь, можно ли сказать, что ту девочку я предал? — риторически поинтересовался он, возвращаясь к причине, по которой они вообще собрались вместе посреди джунглей. — Ты говорил как-то по пьяни, что хоть и любишь Сью, жалеешь о том, что женился на ней, мол, недостоин её.

Невилл усмехнулся, невольно потирая челюсть:

— Помню, ты тогда мне хорошо вмазал. Заслуженно, — признал он.

— А сейчас ты говоришь в очередной раз, что предатель, и не можешь быть среди нас. Но, как думаешь, каково мне, например, в школьные годы было возглавлять Крысоловов, видеть вашу веру в меня, и знать, что ни один из вас помыслить не в состоянии о том, сколько крови на моих руках? — вопрос Гарри чуть ли не прошипел. Невилл тяжело вздохнул, наконец, осознавая:

— Ты жил с этим все годы, позволяя себе любить, быть любимым… Поэтому ты и понимал меня лучше всех всегда, и позволял сбегать, прикрывал даже… Поэтому дал шанс и Белле, и Тому… — кивал он сам себе, переоценивая события общего прошлого, которые ранее были ему не понятны. И вдруг поднял на Гарри взгляд: — Как? Как ты простил себя?

— Никак. Я не прощал, — фыркнул Поттер-старший, жёстко пресекая любые домыслы: Лонгботтом был к ним склонен. — Но отпустил, оставив прошлое прошлому. Потому что да, сожги меня дракон, я убийца. Не важно, как я им стал, не важно, понимал ли, что творю. Важно, что я не могу этого изменить, понимаешь? — он смотрел Невиллу в глаза прямо, но без вызова. — Ну не убежать нам от себя и нашего прошлого! Никак не убежать! — Гарольд вздохнул. Джон отметил, что в голосе отца не тренькнуло ожидаемое им отчаяние после такого-то рассказа, и это его порадовало, хотя он сам не понимал толком от чего. Может потому, что отец, как и сказал, отпустил это прошлое? — И ни пойло, ни женщины, ни азартные игры, ни адреналин боя, ни работа на износ не помогут забыть. За столько лет ты должен был это уяснить! — он снова резко посмотрел на Невилла, будто отчитывая за слабость. И качал головой: — Нам не дано изменить своё прошлое, однако только нам решать, здесь, в настоящем, каким будет наше будущее. Кровью ли, богами или природой нам даны сила и знания, и пусть ошибки мы не можем исправить, пусть не можем простить себя за что-то, этими дарами, которыми обладаем, можно хотя бы попытаться если не искупить вину, то хоть как-то хоть чуть-чуть изменить мир к лучшему.

Лонгботтом тяжело вздохнул, снова поморщился, крякнул что-то недовольное себе под нос, со скепсисом глянув на Поттера-старшего. Тот кивнул, без слов понимая о чём Невилл подумал:

— Да, я не сразу пришёл к этому. Я хотел сбежать, Нев, туда, где ничто не будет напоминать о прошлом. И от Дадли тоже хотел сбежать, ведь виноват был и перед ним. Но эта вина заставляла нести ответственность за брата, раз уж я лишил его родителей. Долгие годы моей единственной причиной жить и бороться был он и только он. Фактически чувство вины и толкало меня на преступления куда более страшные, — Гарри гнусно усмехнулся, напоминая об ужасах, которые рассказал минутами ранее. — Я говорил, и Хогвартс был попыткой сбежать. А там уже появились вы, Крысоловы, появилась ответственность за вас. И Дамблдор плёл паутину, и Том вернулся. Я должен был что-то делать и делал, а потом осознал, что это жизнь подбрасывала мне возможности что-то изменить, и стало бы новой ошибкой ими не пользоваться, понимаешь? Мир магов мы уже изменили. Вместе. — Тут он хохотнул коротко, признаваясь: — Переезд на Барбадос из старой доброй Англии стал последней моей попыткой убежать и найти покой. И толку от неё? — И Невилл, и Джон хмыкнули, прекрасно зная, что слава Гарольда доставала и до тропического острова ничуть не хуже, чем до Туманного Альбиона. Бесполезный был побег. — Но будем считать, что я обеспечил Крысоловов более приятным климатом для жизни. — Все трое активно закивали этому красивому… самообману. — А потом я, имея весь потенциал неуёмных амбициозных и инициативных Крысоловов, понял, что остановиться и сам не смогу, и вас не остановлю. Так я стал главой маленькой общины магических учёных, которые не только уже двадцать лет прорыв за прорывом, открытие за открытием развивают общество волшебников, но и занимаются воспитанием малолетних гениев будущих поколений магического мира. Причём, не только кровных, но и оставшихся без родительского попечения! И ты тоже, Невилл! Ты столько всего сам и вместе с нами сделал для общины и мира, что, если у тебя и был какой-то долг — он давно выплачен! Подумай, сколько волшебников и даже маглов спасли твои открытия в гербологии?!

Над полянкой и костром снова воцарилась тишина. Поттеры смотрели на друга семьи, соратника, брата и дядю, но переглядываясь, понимали, что Невилл не верил, не хотел верить. Его лицо чётко выражало скепсис и снова досаду, вызванную непониманием, как ему казалось, его ситуации.

— Гарри… — даже окликнул он старшего Поттера, явно пытаясь возразить, но его перебили.

— Послушай, друг мой, брат мой, — в очередной раз вздохнул Гарольд. — Ты, бегая от семьи, от нас, совершаешь ошибку не меньшую, чем ту, что совершил тогда. Из-за твоей слабости Сьюзан и твои дети чувствуют себя брошенными. И ты их действительно бросил! — жёстко с осуждением констатировал факт он. — А это равносильно предательству. Они тебя любят, понимаешь? Мы все тебя любим, со всеми твоими недостатками. Лучше ли нам без тебя? Нужен ли нам другой Невилл? Нужен ли Сью другой муж, а твоим детям другой отец? — риторически вопрошал Гарольд, и тут же сам категорично отвечал: — Нет. Нужен ты и только ты. И если ты любишь их, любишь нас — как бы сильно тебя не гложила вина за то, что однажды оступился, заканчивай себя жалеть и сделай всё, что в твоих силах и больше, чтобы помочь тем, перед кем виноват. А не можешь — просто будь рядом, радуй твоих близких собственным присутствием, чтобы твои дети не чувствовали себя брошенными и даже преданными тобой! Тяжело? — переспросил он, когда Невилл поднял на него полный сомнений взгляд. Гарольд иронично по-снейповски изогнул бровь, саркастично уточняя: — А что, трусливо прятаться от самого себя и жалеть о прошлом — лучше? Лучше делать новые ошибки? Даже Рон смог, хотя нагадил нам в десятки раз больше. Хватит, Невилл! — кажется, теряя терпение, уже откровенно приказал Поттер-старший. — Заканчивай дела и возвращайся домой. Я всё сказал.

Джон тонко улыбнулся, глядя на сурово сдвинувшего брови отца. Тот за годы так привык добиваться своего, что крайне не любил, когда что-то из-под его контроля вырывалось. А когда это случалось, он хоть и начинал давить на психику как обычно уговорами и аргументами, но быстро терял терпение, и в конце концов, даже приказывал… Порой главам целых стран. И ничерта с ним поделать не могли.

Вот и Нев насупился недовольно, но, судя по лицу, уже начал работать над смирением с реальностью.

И глядя на него, Джонатан думал о том, что ему самому стоило бы прервать исследования и на время вернуться домой. Помочь семье, а заодно посмотреть на очередное шоу, фурор, который в очередной раз вызвал его знаменитый папаша.

* * *

Сьюзан почти час ревела на груди у мужа, вцепившись в его кожаные шмотки с такой силой, что отцепить тонкие и изящные женские ручки не удавалось даже магией — не выдержала, боялась, что он снова уйдёт. Даже дети, ужасно скучавшие по отцу, не решались вмешиваться — они просто тихо лили слёзы в объятиях бабушки с дедушкой.

Они вернулись поздно вечером втроём. Вместе с прирученным нунду — не бросать же его теперь?! И то ли по их лицам, то ли каким-то шестым чувством жители общины поняли, что Невилл Лонгботтом вернулся, чтобы остаться. Конечно, тут же поднялся шум-гам-вой. Да только мало кто успел похлопать друга по плечу, поздравляя с возвращением — Сью опередила всех. И тут собравшейся уж было толпе стало неловко от драматичной сцены семейного воссоединения… Но они радовались. Все радовались.

А Невилл разрывался от чувств. Его ждали. Долго и преданно ждали. И рады были настолько, что закатили пирушку. Ему аплодировали, по возможности обнимали… Он был дома. О да…

Но о, какое же сильное чувство вины разрывало его, потому что он, повинуясь эгоизму, заставил их всех ждать.

Гарольд снова ему помог, не дал совершить ошибку действительно куда более ужасную, чем тогда, в бурном прошлом — он осознал это. И снова был рядом, даже среди друзей не оставляя наедине с его виной, наблюдал из теней, стоя с сыном, Северусом и Томом, словно обещая, что он привыкнет, что чёртовы чувства пройдут. И Невилл, глядя в счастливые глаза собственных детей, верил.

Конечно потом, на утро, когда эмоции сошли на нет, всё оказалось не так радужно, как представлялось накануне. Невилл настолько отвык от жизни даже в кругу своих, что просто не знал, как себя вести. Особенно тяжело давалось общение с детьми, страждущими внимания отца. Он любил их, но в первые часы был ошеломлён количеством их присутствия в жизни и… Он ведь не знал их. Когда стал надолго уходить — они были совсем детьми. Теперь у них сформировались интересы, взгляды, личности, да и вообще, выросли они, потому с ними предстояло познакомиться заново.

Невилл удивлялся тому, что они его не возненавидели. Но подозревал, что и тут без Гарольда, да и Крысоловов тоже, не обошлось.

Потихоньку, час за часом, день за днём ему приходилось привыкать жить в обществе, шумном, многолюдном, но таком потрясающе родном, что хоть это и давалось непросто, но он упивался этим, оказывается, соскучившись.

Правда, со временем встала другая проблема: за годы отсутствия он оказался не у дел. Занятия для него не было. Теплицы и исследования растительного и животного мира магии — само собой. Но он ведь хотел включиться в дела друзей, семьи фактически. «Попытаться сделать мир лучше, раз уж об искуплении речи не идёт», — говорил он Гарольду, вдохновлённый отчасти его же примером.

Теперь-то ему было понятно, что не только сиротство стало причиной создания детского дома для волшебников, но и собственное прошлое Поттера-старшего. И Невилл жаждал чего-то такого же, утешения вины делом.

Но дело ему всё никак не находилось. И Гарри, и ребята, и даже Том лишь разводили руками, как один утверждая, что он сам должен понять, чем хочет заняться. От безделья он брался то за одно, то за другое. Пытался вывести супер-полезный сорт каких-нибудь растений, каталогизировал магических тварей, писал учебники основ волшебства аборигенов, с которыми успел ознакомиться, гонял преступников, как волшебников, так и маглов, да и вообще чем только не занимался. Но всё было не то. Не лежала душа к этим занятиям.

И всё же однажды, когда, подменяя Гермиону, с группой юных волшебников-сирот, вывезенных на экскурсию в Мексику, едва не попал в ловушку простенького артефакта, созданного «Охотником на Ведьм» (а такие в некоторых католических странах ещё существовали), Невилл понял, чему должен посвятить жизнь.

И всего через несколько месяцев в магическом мире гремело его имя, как имя первого волшебника, написавшего две книги на особые темы. Одна из них носила название: «О противодействии чужой воле», — и включала в себя множество разделов, среди которых был и раздел о подчиняющих артефактах. А вторая — «Всё для выживания» — рассказывала о том, что могло понадобиться, и как действовать, в различных ситуациях, чтобы выжить. Книги пользовались бешеной популярностью, Невилл едва успевал мотаться по странам, чтоб их представлять. Многие просили о мастер-классах, поэтому, в конце концов, он разработал и организовал проведение кратких курсов, также пользовавшихся популярностью как у взрослых состоявшихся волшебников, так и в магических школах, куда его приглашали.

У Невилла был огромный опыт выживания и в боях, и в дикой природе, и он рад был знаниями делиться.

Но, конечно, главное, чему он учил своих учеников — это не сомневаться в товарищах, с которыми сражаешься плечом к плечу.

Разумеется, он снова пропадал в разъездах… Но теперь не забывал про дом. Да и детей с женой стал частенько таскать с собой, от чего те были по-настоящему счастливы.

И Гарольд наслаждался их улыбками, а также самодовольством старшего сына: Джонатан искренне радовался тому, что помогал отцу в создании благополучия членов общины, которым хоть чуть-чуть, но становилось спокойнее.

Прошлое всё-таки оставалось позади.

* * *

— Так что там с моей волшебной палочкой? — лениво поинтересовался как-то Гарольд, отдыхая от дел и праздно отлёживая бока на шезлонге в компании Невилла. Рядом громко, напрочь заглушая шум прибоя, мурчал нунду, ставший домашним питомцем у Поттеров.

— О чём ты? — переспросил Лонгботтом, недоумённо моргая.

— Ты как-то говорил, что понял, почему меня избрала такая… — Поттер-старший повертел в руках палочку из лоха, феникса, дракона и сфинкса, которой он не пользовался уже много лет, но по старой памяти держал при себе. На всякий случай.

Невилл неторопливо отпил из высокого бокала тропический безалкогольный коктейль и, усмехнувшись чему-то, ответил:

— Знаешь, Гарри, теперь я понял, что это не имеет совершенно никакого значения.

Happy аnd

Примечания:

Ну, теперь точно всё.

Я надеюсь...

Завела канал ТГ и ленивенько веду. Ну так, творчество, какие-то новости, размышления... Там такие тексты-бонусы появляются раньше. И можно заспамить меня идеями. Не настаиваю, но вдруг кому интересно: https://t.me/DebryMorazma