Hydrargyrum (джен)

За высокими окнами шумел дождь, низкие тучи скрывали небо, погружая древний замок во тьму. Если внимательно присмотреться, где-то там в темноте можно было разглядеть силуэты дементоров, окутанные туманом и словно поглощающие даже слабый свет. Ужин закончился почти час назад, и за пределами гостиных и нескольких классов, где самые нерадивые продолжали набранные за первые пару недель отработки, большая часть коридоров и залов была погружена в полумрак, разгоняемый редкими лампами и факелами с магическим пламенем. Кайнетт неторопливо шел по пятому этажу замка, сейчас практически пустому и безмолвному. Полуприкрыв глаза и больше ориентируясь на барьеры и линии энергетической структуры замка, чем на знакомые стены или повороты, маг продолжал свою позднюю прогулку, размышляя почти в полной тишине о делах и время от времени сбрасывая часть энергии в металлический браслет на запястье. Одновременно и тренировка магических цепей, и подготовка накопителей про запас. Сам браслет, состоящий из нескольких секций, каждая из иного металла, маг взял с собой в школу заранее именно для этих целей.

Основным поводом для раздумий оставался всё тот же беглый преступник Блэк. С появления новости в газете прошла уже почти неделя — сегодня вечер вторника, а сообщили о нём в прошлый четверг утром. Однако никаких следов убийцы поблизости от школы никто не заметил, либо же не счел нужным рассказать об этом ученикам. Хотя Арчибальд был склонен считать, что зашедший так далеко человек не безнадёжно туп, и без подготовки в этот лабиринт из барьеров и сторожевых заклинаний не полезет, даже если он когда-то сам учился здесь и достаточно хорошо узнал его изнутри. К тому же, хотя парные посты дементоров у входов и выходов вряд ли его всерьёз задержат после Азкабана, однако встреча с любым из четырёх деканов или полным классом семикурсников для одиночки, до сих пор вряд ли полностью восстановившего силы, может закончиться фатально. То есть, если он надеется проникнуть внутрь и выйти живым обратно, Блэк должен тщательно рассчитать маршрут и время, а это тоже требует подготовки.

Исходя из варианта, что ситуация останется в подвешенном состоянии и прямо сейчас штурма не будет, оставалось лишь строить теории о целях и причинах, а также прикидывать, что можно для себя из происходящего извлечь. Относительно первого, у мага продолжала вызывать интерес вся эта история, приведшая Блэка за решетку. Волшебник отказался от школьных друзей ради силы, знаний или будущей власти, которые мог бы получить на стороне Волдеморта — это звучало логично и понятно, многие поступили бы так же. Дружба и детские обещания — это по-своему мило, но нужно думать о своей силе и влиянии семьи, о будущем, и тут уже не до сентиментальности и чувств. Однако результатом этого предательства стало не обретение могущества, а напротив, гибель так называемого лорда… Которая тоже порождает немало вопросов: почему он отправился уничтожать Поттеров лично, если в ходе войны почти не участвовал в поединках сам? Каким образом крайне сильный по здешним стандартам пятидесятилетний волшебник погиб, имея в противниках пару вчерашних подростков и младенца? Не было ли всё произошедшее частью одного замысла, чтобы выманить сторонящегося открытых сражений «лорда» в нужное место, где его уже будет ждать хорошо подготовленная засада, и таким образом в одну ночь закончить гражданскую войну? Правда, в этом случае Блэка почти наверняка убрали бы ещё до суда, либо он бы себе в одиночной камере «сам» разбил голову о стену. Никто не стал бы оставлять его в живых и давать возможность когда-нибудь рассказать о «неизбежных жертвах ради победы» и…

Кайнетт остановился, отвлекаясь от своих мыслей и прислушиваясь. Через несколько секунд он убедился, что дальше по коридору и впрямь слышны шаги. Слабые и шаркающие, словно человек едва передвигает ноги или хромает, опираясь на стену, однако это, определённо, медленно приближающиеся шаги. Маг быстро отступил в тень за очередной статуей, нащупал палочку в рукаве плаща и быстро проверил, на месте ли второй браслет с наложенным щитом. Ещё не хватало столкнуться с какой-нибудь низшей нежитью или учеником под действием ментальной магии — такие шаги сами по себе уже звучат подозрительно, и лучше быть готовым к худшему. Конечно, можно было отступить или укрыться за барьерами, сил ему теперь на это уже хватит, но вряд ли одиночная цель будет представлять слишком большую угрозу, с которой не удастся разобраться самостоятельно. К тому же достаточно сильного «астрального» эха впереди тоже не чувствовалось.

Наконец, в пятне света от лампы показался медленно бредущий силуэт — кто-то из детей, судя по росту, курс второй или третий. В следующем круге света футов через пятнадцать стало возможно разглядеть куда больше: школьную мантию в оттенках Гриффиндора, спутанные каштановые волосы, знакомую квадратную сумку, набитую книгами сверх возможного…

— Грейнджер? — негромко уточнил маг, показываясь из-за статуи, но держа мистический знак наготове.

— Джеймс? — слабым голосом спросила ведьма, поднимая голову. — Ты чего тут бродишь так поздно?

— Исследую замок. И я могу задать тот же вопрос.

— Задержалась в библиотеке до закрытия. Очень много домашней работы… Джеймс, что ты делаешь? — вскрикнула она, удивлённо, когда Мерфи вдруг убрал палочку, а затем быстрыми шагами приблизился и положил ей ладонь на лоб.

— Вполне возможно, — начал маг, с бесцеремонностью врача перехватывая её запястье и начиная считать пульс. Затем убрал ладонь со лба и приложил к артерии на шее. — Возможно, что я спасаю тебе жизнь. Температура за сорок, пульс зашкаливает, да и давление от него недалеко ушло, вдобавок сильный озноб. Плюс серьёзная боль в мышцах, — в подтверждении слов Кайнетт легким безобидным движением хлопнул ведьму ладонью по плечу, заставив вскрикнуть и поморщиться, когда рука непроизвольно дёрнулась.

— Ай! Мне больно.

— У тебя серьёзное магическое истощение, это лишь следствие. Возможно, даже полное истощение. До своей башни ты сама не доберешься, упадешь где-то по дороге. И если не попадешься на глаза какому-нибудь доброму самаритянину и любителю бродить по ночам, то пролежишь на каменном полу и на сквозняке до утра, что, мне кажется, тоже не пойдет здоровью на пользу. И вообще, учитель, разве тебе отчаянно не хочется спать? — спросил маг, приподнимая ей голову и заглядывая в глаза. В нынешнем состоянии ведьме хватило даже слабого гипноза, чтобы потерять сознание, и магическое сопротивление совершенно не ощущалось.

Чтобы не привлекать лишнего внимания, Кайнетт дотащил её немного вглубь ближайшего коридора и усадил у стены, попутно сняв с плеча очень тяжелую сумку, как обычно набитую толстыми фолиантами. После чего прикрыл выход в основной коридор простым отводящим внимание барьером и стал думать, что ему делать дальше. Он уже успел провести анализ энергетической структуры Грейнджер, и картина совсем не радовала — двадцать три магические цепи приемлемого качества (что для первого поколения весьма недурно) были практически пусты, весь магический внутренний резерв выжат досуха. Чтобы сделать такое с волшебной палочкой… Наверное, создать материальную проекцию пары башен замка в натуральную величину потребуется, не меньше. Причем расход энергии был достаточно быстрым — за обедом ведьма выглядела совершенно нормально, а сейчас все симптомы говорят о сильном перенапряжении цепей, что сопровождается резким повышением температуры, с которым местные волшебники не привыкли иметь дело, поскольку обычно оперируют совсем иными объемами внутренней энергии. На ужине, если вспомнить, её не было, значит, перерасход сил произошел либо на двух двойных уроках, либо сразу после них за три последних часа. Но на что и с какой целью? Никаких ран или внешних повреждений нет, значит это не чьё-то нападение, как в прошлом году, а о тварях, вытягивающих с такой скоростью магическую энергию, ему в местных бестиариях ничего не встречалось.

Просто оставлять «учителя» здесь нельзя, если он не хочет рисковать пока ещё ценной фигурой. Значит, требуется помочь. Самым простым вариантом для него было бы дать ведьме выпить своей крови, чтобы восстановить хотя бы немного магической силы. Тем более что с трансфигурацией кровь можно на пару минут внешне и на вкус превратить в стакан сока, чтобы упростить задачу. Но, скорее всего, когда она узнает, то пока ещё не поймет такого решения. Передать ей заряженный накопитель, тот же браслет, можно, но бесполезно — Грейнджер не умеет пользоваться подобным, а объяснять сейчас механизм сохранения и восстановления энергии слишком долго, да и вопросы возникнут. Значит, остаётся хотя бы частично убрать физические симптомы, включая боль и жар, а также термогенез, но вот с недостатком магии ей завтра и как минимум ещё пару дней придётся разбираться самой. Хотя, возможно, он хотя бы узнает причину. Вновь взяв ведьму за запястье, а вторую руку положив ей на лоб, маг приступил к исцелению.

Четверть часа спустя Грейнджер пришла в себя. Кайнетт изучал местное заклинание «Реннервейт», возвращающее человека в сознание, но достаточно уверенно им пока не владел, и сейчас рисковать не стал. А пользоваться одним из своих для этой цели было слишком опасно, если не сделать это очень быстро. В итоге, когда ведьма увидела сидящего перед ней Мерфи с волшебной палочкой в руках, ничего подозрительного в этой картине не было.

— Как, стало лучше?

— Вроде бы… — она огляделась, поняв, что находится явно не в том же самом коридоре, который запомнила в прошлый раз. — Джеймс, что тут вообще происходит?

— Это я должен спрашивать. Ты потеряла сознание у меня на руках, пришлось отнести сюда и использовать все лечебные заклинания, какие я знал. Магическое истощение — это очень, очень серьёзно. Не уверен, что сейчас ты сможешь наколдовать что-то сильнее «Левиоссы». Где ты вообще ухитрилась потратить всё, что у тебя вообще было? На уроках? Заклинания или защита?

— Нет, после обеда у нас была трансфигурация и история, ничего особенно сложного. А потом я пошла в библиотеку заниматься.

— Значит, практика в библиотеке? Что можно было настолько упорно колдовать три часа, при этом не разнеся там всё в щепки?

— Семь часов… — поправила его ведьма, пытаясь устроиться удобнее, но пока не рискуя подниматься на ноги.

— Извини, я не расслышал? — уточнил Кайнетт, слегка наклонившись к ней.

— Очень много самостоятельной работы. Мне пришлось заниматься семь часов вместо трёх. Вот, смотри… — ведьма потянулась к цепочке на шее и достала из-под мантии небольшой, блеснувший золотом диск. Очень знакомый диск, точно такой же, разрубленный надвое, остался лежать в лаборатории Арчибальда в Лондоне.

— Маховик времени? — маг не сразу поверил увиденному. Даже наклонился, поднося палочку с источником света ближе и вглядываясь в крошечные песочные часы. Смущение Грейнджер он проигнорировал. — Но откуда у тебя нечто подобное?

— Это не мой собственный, а школьный, — пояснила она, быстро пряча мистический знак обратно под мантию и пытаясь рукой немного отодвинуть Джеймса от себя. Но сил пока на это не хватило. — В начале года профессор МакГонагалл выдала их нескольким ученикам с наиболее плотным расписанием. В том числе и мне.

— Прости, что? — только эти слова Кайнетт и смог подобрать. То, что он хотел сказать на самом деле, воспитанный человек произнести никак не мог, тем более при даме. Даже если очень хотелось, и сама ситуация такой честной оценки более чем заслуживала.

— Там в сумке должно быть моё расписание, сейчас призову его… — начала Грейнджер, потянувшись за палочкой, но той на месте не нашлось.

— Никакой магии минимум до завтра, если не хочешь, чтобы я сдал тебя в больничное крыло под строгий надзор. И что-то мне подсказывает, ты туда попасть совсем не торопишься, — пояснил маг, демонстрируя заранее отобранный мистический знак. — Это в твоих же интересах, мой лишенный чувства самосохранения учитель. Акцио, «расписание занятий», — добавил он, открыв сумку и направив внутрь собственную палочку. Пару секунд спустя изнутри выплыл лист пергамента с таблицей, расчерченной по часам и дням недели. Пять учебных дней, максимум восемь занятий в сутки, всего сорок клеток в таблице. Заполнены из них были тридцать восемь.

— Семь обязательных предметов, по четыре урока или три часа в неделю, — пояснила Гермиона, глядя на разложенный на полу лист в свете «Люмоса». — Дополнительные занятия идут по два урока или полтора часа в неделю, я взяла сразу все пять по выбору, чтобы ничего не пропустить. Но дополнительные занятия тут, как принято говорить, в форме семинара: два урока в неделю ты сидишь в классе, ещё четыре урока за то же время проходишь самостоятельно, чтобы не отстать к следующему занятию. Минимум это два предмета — вполне подъемно для кого угодно, но на пять уже выходит пятнадцать часов в неделю. Плюс домашняя работа и эссе по всем обычным дисциплинам, даром что защита в этом году не ушла опять на самостоятельное изучение полностью. Маховик позволяет выиграть время, когда ты проводишь за домашней работой шесть часов, но для всех вокруг прошло только три…

— Ладно… даже не рассматривая вопрос, насколько безответственно со стороны профессора передавать ученику опаснейший артефакт ради повышения успеваемости… — медленно произнёс маг, делая несколько шагов по коридору и левой рукой поглаживая висок. От умопомешательства окружающих у него начала болеть голова. — Ты сказала, что потратила не три часа, а семь. Значит, использовала более чем двукратное ускорение личного времени?

— У меня не осталось выбора, — возразила Грейнджер искренне. Должно быть, она до сих пор не осознала, насколько велик был риск. — После первых двух часов пришлось перейти на трёхкратное… Не считая всей работы по пяти новым предметам, ещё ведь историю магии, а теперь и уход за магическими существами тоже, фактически, приходится изучать самостоятельно. У меня просто не хватало времени, даже лишний час дорог. И, между прочим, маховик совершенно не опасен.

— Если одолжишь его, то я легко и убедительно смогу показать, насколько он опасен при определённом применении — нам только нужно будет найти подходящего испытуемого для эксперимента. А в остальном… Хорошо, попробуем разобрать это безумие последовательно, — обречённо заметил Кайнетт, не видя и тени понимания, насколько произошедшее было опасно. — Разве профессор не предупреждала о последствиях злоупотребления? Не указывала предельно допустимый срок применения и степень воздействия? Разве ты сама ничего не почувствовала, когда пользовалась им?

— Да, она говорила: два часа при двойном ускорении, не больше, иначе возможны побочные эффекты. Но этого недостаточно. Кроме того, эти эффекты не слишком и серьёзны. При двойном ускорении вскоре ощущается усталость и немного повышается температура, но это не страшно. Такие же симптомы у многих на первом курсе, когда у профессора Флитвика занятия начинаются всерьёз, и нужно много раз применять одно и то же заклинание. По вечерам те, у кого долго не получалось, жалуются на жар, и что всё у них болит. По-моему, как раз из-за этого же многие так лениво относятся к практическим занятиям по трансфигурации и заклинаниям. Всего-то боятся устать.

— А тебя это никогда не останавливало, можно и не сомневаться… — отметил Арчибальд, покачав головой. Что ж, вполне ожидаемо — даже с волшебной палочкой, в несколько раз снижающей потребление энергии, дети с неразработанными магическими цепями, которые не знали о магии или которым без мистического знака было запрещено колдовать до одиннадцати лет, берутся за плотные тренировки. И получают свою долю боли и дополнительной нагрузки на физическое тело под действием цепей. По сравнению с магами Ассоциации, использующими цепи напрямую, им достаётся в лучшем случае десятая часть, но с непривычки и без знания правильных методик и этого многим хватает. Затем Кайнетт продолжил говорить, перед этим проведя рукой по лицу, чтобы обозначить шрамы: — Помнишь ту историю с неудачным экспериментом, когда мы познакомились? Так вот, я потом купил несколько справочников для подготовки к экзаменам на целителей, и там среди прочего в деталях описывалось магическое истощение. Каналы, по которым магическая энергия движется внутри тела, от слишком частого и интенсивного использования начинают перегреваться, в результате появляется жар, озноб, а в худшем случае и судороги мышц. Смертельная температура для человеческого тела — сорок два по Цельсию. У тебя недавно было где-то сорок с половиной, а в библиотеке, возможно, и сорок один. Просиди ты лишних полчаса за книгами, и никакая исцеляющая магия уже не помогла бы.

— А сейчас?.. — ведьма резко вскинула руку ко лбу.

— Тридцать семь с чем-то было, когда я проверял в последний раз, и немного учащен пульс. Странно, что никто так и не придумал заклинание, которое точно измеряло бы температуру, либо мне оно ни разу не встречалось. Ладно, у нас следующий вопрос — зачем тебе столько предметов? Я понимаю, что руны — вещь нужная хотя бы для общего понимания, как и нумерология, уход за мифическими зверями хотя бы интересен, но зачем тебе это «маггловедение», если ты на каникулах и так проходишь программу обычной школы, а учебники местного курса устарели на полвека минимум? Да и прорицание совершенно бесполезно.

— Бесполезно? — удивлённо переспросила ведьма, даже забыв о недавнем испуге. Впервые кто-то разделял её точку зрения в этом вопросе.

— Разумеется. Увидеть в редкий момент озарения событие, которое, может быть, произойдёт неизвестно с кем триста лет спустя. А может быть, и не произойдёт… Мне кажется, практической пользы в этом крайне мало.

— Кто бы остальных в этом убедил? Они Тре… профессору Трелони только что в рот не заглядывают, когда она начинает вещать о будущем и ужасной судьбе, что многим суждена. А зачем я за всё это взялась — просто, потому что могу. К тому же, мне было интересно. И вдобавок, сдать все двенадцать экзаменов на пятом курсе — крайне престижно, и очень немногим это удавалось. Да и вообще, Джеймс, судя по тону, ты меня осуждаешь?

— Вовсе нет. Просто пытаюсь разобраться, ради чего ты себя едва не убила полчаса назад. Пока причина выглядит не слишком убедительно.

— Ты сгущаешь краски… — для убедительности Грейнджер поднялась на ноги, хотя и всё ещё опираясь спиной на стену. Голова у неё закружилась, но не так сильно, как она опасалась.

— Сходим в лазарет? — судя по тону, совершенно искренне предложил он. — Обсудим диагноз там? Уверен, нашим целителям будет очень интересно послушать про час под трёхкратным ускорением времени…

— Это шантаж?

— Это попытка не уничтожить все мои недавние старания, когда ты попытаешься повторить этот номер ещё раз, а меня не окажется рядом.

— Ладно, я буду осторожнее, — произнесла она это крайне неубедительно. — Теперь уже все вопросы на сегодня?

— Почти, — маг пожал плечами, демонстративно не замечая отчетливо прозвучавшего раздражения. К тому же у Грейнджер всё равно пока было недостаточно сил, чтобы просто отсюда уйти. Оставалось выслушивать его, хочет она того или нет. — Почему изучать историю приходится самостоятельно, я понимаю. Но что не так с «Уходом за магическими зверями»? У вас же есть преподаватель. Или он тоже оказался некомпетентен?

— Хагрид много знает, — вступилась за полувеликана Грейнджер. — Проблема там не в нём, а в Малфое. Слышал уже, что он пострадал на уроке?

— Да, хотя сложно представить, что именно нанесло ему такие раны, если они держатся до сих пор.

— Гиппогриф. У нас был совместный урок, и я видела, как он, наплевав на все правила, нагло полез к гиппогрифу, за что получил удар когтями по руке. Хотя его ведь предупреждали. А потом он сразу нажаловался папочке, и теперь хочет уволить Хагрида и усыпить… казнить того гиппогрифа.

— Гиппогриф? — уточнил Кайнетт, решив, что ослышался. — Гибрид лошади и грифона, выведенная волшебниками в античную эру химера?

— Да, Хагрид разводит и их тоже.

— Класс опасности третий, они не наносят магического или концептуального урона, только физические удары клювом и когтями. Самое большое, что мог получить Малфой при нападении — открытый перелом со средней потерей крови. С учетом имеющихся в распоряжении школы зелий, это работы для целителя самое большее на пару дней.

— Да дурью он мается. Изображает умирающего перед своими… рука у него болит, палочку он не поднимет, зелья готовить не станет, даже лекции за него Паркинсон пишет. Ему-то лишь бы ничего не делать, а Хагрид теперь в депрессии, и ничего опаснее улитки на урок принести и не подумает. И предмет у нас превращается в ещё один самостоятельный.

— Ну, хотя бы один нормальный маг в школе, неужели я столь многого прошу?.. — произнёс Кайнетт шепотом, нервно расхаживая по коридору из стороны в сторону.

— Извини, я не расслышала.

— Да это я так, сам с собой уже говорю, — отмахнулся он, останавливаясь. — Просто моё мнение о старых родах Британии было несколько выше три минуты назад. Впрочем, это ведь тоже неплохая возможность… Как думаешь, если Малфой изменит поведение на более подобающее наследнику рода, это вернёт предмет к нормальному состоянию?

— Наверное… Но от него такого точно не дождешься. Только, ты же не собираешься сделать что-нибудь очень глупое, верно?

— Разумеется, нет. Не глупее полного магического истощения во время домашней работы, это уж точно.

— Ты меня сейчас определённо не успокоил.

— Я знаю, что я делаю, — ответил маг, слегка настороженно возвращая Грейнджер палочку, будто опасаясь, что она примется развешивать вокруг шары света и трансфигурировать свою форму в бальное платье. Просто чтобы доказать «ученику», что вовсе никакого магического истощения у неё и нет. Однако обошлось, ведьма просто убрала мистический знак на обычное место на боку. После этого Арчибальд развернулся и вышел в главный коридор, по пути незаметно развеяв свой барьер.

— Джеймс, постой, ты сейчас куда направляешься? — спросила она, подхватывая свою сумку и не очень уверенными шагами выходя за ним.

— Продолжу изучение замка. Времени до отбоя ещё достаточно. А вот тебе лучше вернуться в башню и лечь спать, по пути не прибегая к магии. Или сначала попросить кого-нибудь со старших курсов наложить пару лечебных заклинаний, а потом лечь спать. Я мог что-то и напутать, перепроверить не помешает.

— Меня больше волнует, что если бы мы вернулись в свои башни одновременно, то пошли бы слухи.

— Какие? — искренне удивился маг.

— Зная эту школу, какие угодно.

— Разве это важно? Можно подумать, о нас и так слухов уже не ходит, — пожав плечами, ответил он, неторопливо направляясь по коридору. Добавил, не оборачиваясь: — Доброй ночи, учитель. Постарайся не убить себя хотя бы до выходных, у нас ещё уйма дел запланирована.

Закинув на плечо сумку и с трудом восстановив после этого равновесие, ведьма медленно пошла к башне Гриффиндора. По пути она задумалась, насколько Джеймс говорил правду, а насколько пытался её напугать, и что, возможно, в этот раз она действительно немного перестаралась в своей тяге к знаниям. Однако перепроверить его слова о магических каналах и зависимости истощения и высокой температуры необходимо, для чего уже завтра придется провести несколько часов в библиотеке. Верить всему на слово она уж точно не собиралась.

* * *

«Основная проблема мистических знаков для местных заклинаний ровно та же самая, что и у всех прочих — высокое энергопотребление. Если предмет не имеет внутри структуры для сбора и преобразования внешней маны и смешивания её с Од, то мистический знак для создания «Протего» или «Иммобилюс» будет потреблять в пять раз больше энергии из цепей или накопителей, чем потребовалось бы при использовании палочки. Это обязательно стоит учитывать в работе…»

— Сел играть — играй, хочешь думать о вечном — думай, но не надо это делать одновременно, — произнёс Росс, с которым маг вёл партию в шахматы, параллельно размышления о прочих делах. — Не хочу, чтобы потом говорили, будто я выиграл из-за невнимательности соперника. Да и просто невежливо это.

— Был неправ, — признал Кайнетт. Как всякий образованный человек, в игре этой он разбирался достаточно, и считал, что против ребенка можно не слишком и стараться. Однако положение на доске успело стать незавидным, пока он был занят мыслями о работе с мистическими знаками. Не то чтобы у него не осталось других дел, как раз наоборот, но требовалось хотя бы немного времени уделять общению с однокурсниками, а тем более с соседями. Передвинув коня, что даст шанс немного выправить общее положение через три хода, маг добавил: — Недавно узнал кое-что интересное, и появились кое-какие возможности. Скажи, Ирвин, а как ты относишься к семейству Малфоев?

— Странный вопрос, — ответил тот, делая ответный ход. — Старая семья, известная, богатая, мы им не ровня. В войну поддержали Сам-знаешь-кого, но им ничего за это не было. Нынешний наследник учится на Слизерине, но мы с ним даже в школе пересекаемся разве что в большом зале, так что про него я ничего не скажу. Ну, а отец его у нас в попечительском совете.

— Просто интересно, если, чисто теоретически, я решу устроить с этим наследником дуэль и, опять же, теоретически, приглашу тебя секундантом, то не получу ли «Петрификус» в спину? Исключительно из уважения к старому роду.

— Нет, мне было бы любопытно на это посмотреть, — после паузы ответил волшебник. Кайнетт, наверное, впервые видел всегда спокойного мальчишку искренне удивлённым, но тот быстро вернул обычное равнодушное выражение лица. — Чисто теоретически, разумеется, если что-то подобное произойдёт. Однако почему именно я? А не Керри, например? — он кивнул на сидящего у другого конца стола Саймона, обложившегося книгами.

— Он ещё слишком мало знает о традициях магического мира. К тому же история его явно доконала и не оставила времени больше ни на что… — добавил Арчибальд, заглянув в пергамент, где магглорождённый что-то кривовато вычерчивал пером, держа в другой руке первый том «Истории магии». Маг позвал его, чуть повысив голос: — Саймон. Вернись к нам и объясни, что ты там рисуешь?

— Чего? А, Джим, это ты. Да Бинс же в прошлый раз рассказывал про Артура и Круглый стол, но опять с середины, и половину было не понять, так что стараюсь восполнить. Вот, пытаюсь по описанию прикинуть, как выглядел Экскалибур.

— Вот это? — скептически заметил Кайнетт, оценивая рисунок. — Короткий клинок, здесь, видимо, украшения и драгоценные камни в рукояти… Но он же даже близко не такой.

— В книге есть описание. И в тех книгах об Артуре, что я читал дома, — возразил Керри убеждённо.

— Ясно, тяжелый случай заблуждения. Требует столь же серьёзных мер, — приподнявшись с места, маг оглядел гостиную и быстро нашел взглядом светловолосую ведьму, в одиночестве сидящую с толстой книгой в кресле у окна. — Миледи Лавгуд, боюсь, без вашей консультации тут не обойтись.

Разумеется, артурианский цикл он и сам изучил достаточно неплохо, а перед войной ещё и освежил старые знания, ведь среди героических душ мог встретиться кто-то из эпохи Камелота (хотя на самого Артура… или саму, маг всё же не рассчитывал). Однако сейчас вспоминать точные цитаты из легенд или свидетельств волшебников-хронистов ему не было необходимости, если можно поручить это человеку, который их знает намного лучше. Экономия сил и времени налицо.

— Сейчас приду, раз есть во мне нужда, — ответила Луна задумчиво, прежде чем неторопливо направиться к первокурсникам.

— Ты так близко знаком с лунатичкой, Джеймс? — поинтересовался Росс, незаметно покрутив пальцем рядом с головой.

— На фоне некоторых решений профессоров, деканов и директора, я склонен считать её саму и её поступки чрезвычайно нормальными и здравыми, — негромко ответил маг, вспомнив вчерашнее открытие о почти бесконтрольной раздаче темпоральных артефактов подросткам. Затем уже громко пояснил для приближающейся Лавгуд: — Итак, обрати внимание, наш неразумный собрат по факультету пытается представить себе Экскалибур Артура, но вот результат…

— Удручает… — закончила за него ведьма, глядя на рисунок. — По легендам этот меч отличался широким клинком, который мог становиться невидимым, а в жарком бою сиял золотом, рукоять его была простой, без украшений, и подходила для сражения двумя руками. Как пишет в своей книге один из учеников Мерлина, Аурелий Безрассудный…

При упоминании о невидимости, Кайнетт лишь тихо вздохнул. Древняя нечеловеческая магия ветра, скрывавшая клинок Экскалибура из виду и одновременно пригодная для разрушительных атак, вызывала у него совершенно искреннюю зависть, настолько элегантным и одновременно мощным было то заклинание. Он понимал, что не сможет повторить его, во всяком случае, не получив в руки для исследований само оружие, а это было исключено — после гибели героической души из реальности исчезнут и принадлежащие ей фантазмы. Оставалось лишь завидовать, да попытаться при случае воспроизвести старинную мистерию более грубыми современными методами.

— Но все современные исследования доказывают, что Экскалибур был варварским мечом, — не сдался Саймон даже перед ученицей на год старше и после всех приведенных цитат из древних авторов. Хотя Кайнетт подозревал, что пару особенно цветастых пассажей Лавгуд всё-таки придумала сама, не удержалась. — Спатой или «Меровингским клинком», достаточно коротким и с небольшой гардой. Историки это доказали — не ходило в пятом веке в Британии других мечей — это наука, не нужно считать всех «магглов» совсем уж глупыми и ничего не знающими. Это всё было даже в передаче по «Дискавери».

— Они описывают оружие магглов той эпохи, которое ковалось людьми и для людей. Экскалибур принадлежал последним фейри Альбиона, которые передали его Артуру после того, как вынутый из камня Калибурн или Каледвулх был сломан. Его создали при помощи магии, а по некоторым версиям и вовсе фейри лишь хранили оружие, когда-то созданное богами, но это маловероятно. То есть не имеет значения, какие мечи тогда умели делать люди и даже волшебники, ведь оружие Артура было создано не ими.

— А выглядел Экскалибур примерно так, — добавил маг, изобразив рядом с первым кривоватым рисунком пером в несколько простых линий магический меч Артура, который он увидел в войну Грааля. Ему тогда повезло, что фантазм Диармайда позволил в первом же бою раскрыть истинный вид легендарного клинка и, следовательно, имя владеющей им героической души. — А то, что ты пытался нарисовать, это первый меч Артура, Калибурн — действительно больше украшение и символ власти, чем реальное оружие. Увы, в некоторых книгах авторы путают их описания.

— Постой, ты сказала, что волшебники во времена Артура тоже умели делать мечи? — уточнил у собравшейся вернуться на своё место Лавгуд Браун, ещё один из магглорождённых первокурсников. — Но зачем, если тогда уже давно изобрели палочки?

— Чтобы сражаться против магглов «по-честному», — сказала Луна, слегка пожав плечами, словно ответ этот был до абсурдного очевиден. — Чтобы дарить или продавать магглам. Чтобы иметь вариант про запас, если сломается палочка, или против существ, которые могут игнорировать действие магии. В средние века волшебники часто делали себе магические мечи, кинжалы, а потом и шпаги, — добавила она. Затем указала на стоящую в гостиной статую Ровены Рейвенкло. — В десятом веке один из четырёх основателей нашей школы, Годрик Гриффиндор, заказал себе, возможно, самый известный из британских зачарованных мечей, правда, не у людей, а у гоблинов. На многих портретах, что развешаны здесь в коридорах, можно его увидеть в руках у самого Годрика или других волшебников. Очень красивый, целиком из магического серебра.

— Если волшебники ковали себе магические мечи, почему они не делали магические пистолеты? — удивился Керри, решивший, что этот разговор интереснее учебника по истории.

— Делали, разумеется. Сначала арбалеты, а потом ружья и пистолеты в пятнадцатом-шестнадцатом веке. Но считалось, что это некрасиво, а меч или шпага куда элегантнее и больше подходит настоящему волшебнику, особенно для дуэлей. Ну, а после приняли Статут, и всё это стало уже просто не нужно — не будут ведь два волшебника выяснять отношения на зачарованных мечах, а тем более, на пистолетах, когда есть палочки. К тому же Министерство никогда не вносило маггловское оружие новее пятнадцатого века в списки разрешенных для изменения магией вещей. Конечно, ходили слухи, что во времена войны с Гриндевальдом кое-кто всё-таки этим промышлял, из любопытства или на продажу, но за руку так никого, вроде бы, и не поймали.

— Собрать себе магическую «пушку» было бы круто, — задумчиво протянул Саймон, уже прикидывая что-то в уме. — Особенно в нашем районе может по вечерам ой как пригодиться.

— Чушь, — не удержавшись от усмешки, пренебрежительно бросил Кайнетт. — Если с помощью двух-трёх… амулетов можно сделать любое огнестрельное оружие безвредным, то стоит ли оно возни? Никакая магия не устранит его грубости и ограниченности применения.

— А давай поспорим? — предложил Керри. — Что курсу… Пусть будет к четвертому я сделаю хоть бы и пневматический заколдованный пистолет, который никакие твои амулеты не остановят.

— Охотно посмотрю на эти попытки, — согласился маг легко, сразу протягивая руку.

— Только, чур друг за другом не подглядывать, — уточнил волшебник на всякий случай.

— Полагаешь, я опущусь настолько низко, что не смогу победить в столь лёгком споре без уловок?

— Тогда договорились, — Саймон пожал ему руку.

— Поздравляю, — заметил маг, когда они кивнули друг другу. — Ты только что подписался как минимум на изучение рун и нумерологии на третьем курсе. Плюс дополнительные занятия по трансфигурации и заклинаниям, если надеешься на какой-то результат.

— Чёрт! Но слово джентльмена нерушимо.

— А ведь, казалось бы, предки две с лишним тысячи лет назад подарили нам волшебную палочку, — ни к кому не обращаясь, заметил Ирвин. — Вот что называется, заняться людям нечем…

* * *

— Итак, прежде чем мы приступим к следующей теме, у кого-либо остались вопросы по предыдущему занятию? Юфемия?

— Да, профессор. Мне интересно, почему вы учите нас защищаться от различных чудовищ исключительно волшебной палочкой? Ведь есть множество зелий и составов, ничуть не менее полезных в определенных ситуациях. К примеру, порошок из желтых хризантем против бугимена был бы куда эффективнее обычного «Люмоса», ведь броском одной горсти можно залить солнечным светом целый зал…

Когда расписание окончательно утвердилось после первых довольно хаотичных недель, первому курсу Рейвенкло в пятницу добавили после обеда помимо трансфигурации ещё один двойной урок ЗОТИ совместно со Слизерином. Пока одна половина класса пыталась окончательно проснуться после полуторачасовой лекции по истории, а другая приходила в себя от длинных формул превращения дерева в металл, которые безжалостно вбивала в детские головы профессор МакГонагалл, лишь немногие прислушивались к тому, о чём говорит добродушный и не требующий на уроке строгой дисциплины Римус Люпин. Одной из них, помимо Кайнетта, оказалась Юфемия Сансет, фанатка практической алхимии со Слизерина, сразу переведшая разговор на свою любимую тему.

— Как я уже говорил, одно дело — когда волшебник целенаправленно готовится к охоте или изгнанию определенного существа в известном ему месте, в этом случае зелья, масла и отвары, а также дополнительные магические предметы всячески рекомендуются к применению. Можете поговорить с кем-то со старших курсов — в прошлом году профессор Локхарт большую часть времени рассказывал именно о таком подходе. Однако я готовлю вас защищаться от угрозы, которая может оказаться непредсказуемой или совершенно внезапной, когда ничего, кроме палочки, при себе у вас не будет. Например, появление дементоров в поезде никто не мог предсказать, однако даже в той ситуации некоторые вступили с ними в сражение без подготовки, и кое-кто — даже сделал это правильно.

— Но ведь можно иметь при себе, по крайней мере, небольшой набор самых удобных и универсальных зелий. Допустим, «Фимбулвинтер» или «Искры Атара».

— Знаешь, Юфемия, за семь лет в Хогвартсе я не видел ни одной ведьмы, которая постоянно носила бы в кармане мантии заряд магического термита или флакон, разбив который можно заморозить весь этот зал до абсолютного нуля.

— Ну да, мама училась в «Шармбаттоне», вряд ли вы с ней встречались.

— Ладно. Если ни у кого больше вопросов нет, переходим к сегодняшнему занятию, — сказал Люпин, указав на небольшую коробку в центре зала, очевидно, скрывающую очередное существо. — Сегодня я хотел бы поговорить о змеях. И для примера у нас будет на рассмотрение аспид. Не нужно пугаться, это не тот аспид, который огнедышащий дракон, и не змей, способный в пасти сжечь или расплавить что угодно. Я покажу вам обычного ядовитого аспида, у которого заранее были удалены клыки, и потому он сейчас не более опасен, чем самый простой уж. На его примере можно будет изучить, как лучше вести себя при встрече с магическими змеями, а также ядовитыми не-магическими.

— Мы будем учиться заклинать змей? — поинтересовался стоящий в первом ряду Риверс, с которым Кайнетт вместе ехал в школу. — А флейта для этого нужна или достаточно петь красиво?

— Миф о том, что аспида можно успокоить только верными словами, и потому он всегда одно ухо прижимает к земле, а другое затыкает хвостом — прямо скажем, изрядно преувеличен. Начиная с того, что у змей вообще ушей снаружи нет, в том числе и у магических. Эта легенда касается лишь аспида-дракона, на которого, и правда, в некоторой степени действует пение. В случае же со змеями лучшее, что вы можете сделать сразу, это лишить их возможности двигаться и атаковать вас. Если вы не можете попасть усыпляющим или парализующим заклинанием сразу, допустим, если змея прячется в траве или среди камней, имеет смысл сначала поднять её в воздух, и только потом обездвижить. Для этого подойдёт и самая обычная «Левиосса», которую вы скоро начнете изучать на практике, либо более сложные, но и более мощные заклинания «Мобили…», в данном случае «Мобилиангус» или «Аларте Аскендере». Сейчас я покажу различные варианты. Но для начала — предосторожность.

Беззвучно взмахнув палочкой, профессор разделил класс надвое стеной синеватого холодного огня, отгородив детей от себя и ящика со змеёй. После этого Люпин отошел к стене, а ящик отодвинул ещё одним жестом. Затем крышка откинулась, стенки ящика упали в стороны, однако в облаке дыма появилось существо размерами куда больше, вероятно до того спрятанное внутри расширенного пространства. И судя по слегка вытянувшемуся лицу профессора, он этого тоже не ожидал.

Толстое змеиное тело где-то в дюжину футов длиной заканчивалось человеческим туловищем. Женским, и его даже можно было бы назвать красивым, если бы не заменяющая кожу зеленоватая мелкая чешуя, длинные когти на руках и исказившее лицо выражение безумной ярости.

— Ламия, — произнёс профессор негромко. Затем без слов отправил несколько заклинаний: оглушающее, отбрасывающее, парализующее, судя по цвету лучей, однако все они заставили чудовище лишь слегка покачнуться на хвосте. Согласно бестиариям, эти существа отличаются очень приличной сопротивляемостью к магии. Не абсолютной, но слабые и средние заклинания для взрослых ламий практически безвредны. Не сводя с чудовища взгляда, Люпин чётко приказал растерявшимся ученикам: — Без паники, без спешки медленно выходите через дверь. Я займу её, а вы должны найти кого-нибудь из деканов или рассказать всё старостам…

В этот момент ламия оттолкнулась хвостом от стены, расшвыряв с грохотом несколько парт, и стремительно бросилась вперёд, так и не дав ему договорить. Люпин с удивительной для выглядящего вечно усталым и измотанным человека ловкостью отскочил в сторону, при этом в движении успев отправить полдюжины заклинаний. Почти все из которых попали в цель — чудовище они не остановили, но немного замедлить и затормозить атаку смогли. Увы, Римус ожидал от одиннадцатилетних детей слишком много — вместо организованного отступления мгновенно поднялась паника, крики, визг, кто-то бросился к дверям, кто-то наоборот — попытался спрятаться под столами, а кто-то замер на месте, наблюдая за развернувшимся сражением. Хорошо ещё, что хотя бы к ламии никто прямо сквозь огонь не побежал.

Арчибальд сразу же отскочил от основной толпы, зная, что сейчас произойдёт, и теперь наблюдал за боем с относительно безопасного места подальше от дверей, где нет риска быть затоптанным толпой. Шум он просто игнорировал, оценивая текущую ситуацию. Пока не важно, произошла ошибка или это был злой умысел, сейчас имеет значение лишь тот факт, что если профессор погибнет или будет серьёзно ранен, опасное и устойчивое к магии чудовище займётся детьми, включая и Джеймса Мерфи, а путь к отходу перекрыт давкой у дверей. Судя по тому, как Люпин двигался и с какой скоростью использовал разнообразные заклинания, почти все — без арий, боевой опыт у него имелся, и неплохой, вот только в не очень большом помещении, где всё ещё остаются дети, он не мог использовать самые мощные атаки. Взрывные, рубящие, испепеляющие заклинания могли бы пробить магическую защиту монстра, но профессор явно опасался, что если хотя бы одно из них срикошетит или пройдёт мимо цели, то без жертв не обойдётся. А потому вынужден пользоваться слабыми и малоэффективными заклинаниями.

— Агуаменти, Мобилиаква, Глациус, Энгорджио, Ваддивази! — быстро применил Кайнетт связку, на которой когда-то отрабатывал местные заклинания с только что купленной палочкой.

Повисший в воздухе водяной шар застыл дюжиной острых сосулек. Которые затем увеличились и понеслись к ламии. Та со змеиной стремительностью отбила большую их часть хвостом и когтями, а несколько долетевших не причинили чешуе серьёзного вреда, разлетевшись ледяной пылью.

— Ступефай!

— Петрификус Тоталус.

— Фульгари!

Последним в ламию полетел стеклянный флакон с каким-то зельем, но отброшенный змеиным хвостом лишь разбился о стену, оставив кипящее пятно зеленоватой жидкости, начавшей медленно разъедать камень. Все брошенные заклинания тоже вреда чудовищу не причинили, лишь ненадолго заставив отвернуться от профессора. Люпин глянул в сторону на неожиданных «помощников», но ничего сказать не успел — ему пришлось уклоняться от следующей атаки, при этом он успел усиленным «Ступефаем» сбить в сторону хвост, который должен был обхватить его за шею.

Против слабо восприимчивых к магии существ неплохо работает трансфигурация, но она требует вычислений. Арчибальд ещё не настолько владел этой дисциплиной, чтобы на ходу просчитать нужный эффект и количество энергии. Профессор, вероятно, на это способен, но ему сначала нужно выиграть время. Оставался ещё вариант воспользоваться собственной магией, но металла рядом почти нет, даже стены тут из камня, а не железобетона — разве что гвозди в столах, свинцовые переплеты на окнах да железная люстра, всего этого слишком мало, да и не дотянешься так легко. Заклинания воздуха без мистического знака окажутся недостаточно мощными против существа с таким рангом сопротивления магии. Источником же воды поблизости является только человеческая кровь, что вряд ли сейчас приемлемо. Поневоле задумаешься, что стоило не подбирать «безобидные» артефакты на случай конфликтов с другими учениками, а сразу носить с собой копьё и амулет призыва. С навыками Диармайда и копией Гаэ Буйде в руках он бы эту змею покрошил на мелкие куски секунд за тридцать, не глядя на любое магическое сопротивление… Жаль только, что ни амулета, ни копья у него сейчас нет, а значит нужно что-то сделать единственным мистическим знаком. Но после с этим надо будет что-то сделать...

Маг быстро огляделся по сторонам, на тех, кто не ломился в двери, не пытался спрятаться, не застыл, завороженно глядя на поединок профессора и монстра, а стояли рядом с палочками в руках и хоть какой-то готовностью сражаться. Хотя и не зная, что им делать против существа, которое игнорирует даже заклинания профессора, но сейчас важен даже настрой. Макэвой, Риверс, Росс, Сансет, Виллин, и что неожиданно, Тейлор. В принципе, могло быть и хуже.

— Агуаменти, Мобили Аква, — Кайнетт создал и подвесил перед собой крупный водяной шар. Затем сказал: — Внимание на меня. Есть идея, но нужно больше воды. Добавьте ещё к этой сфере.

— В первый раз это не сработало, — заметил Чарльз, и даже страх в голосе у него получалось скрывать довольно убедительно.

— Сейчас сделаем иначе, воды нужно намного больше, и пустим в ход её по-другому. Помогайте, или хотя бы не мешайте мне. Агуаменти.

— Агуаменти.

— Агуаменти!

Всё-таки несколько волшебников и ведьм присоединилось (он уже не смотрел, кто именно, сосредоточившись на удержании водяной сферы в воздухе), и меньше, чем через полминуты в воздухе повисло около двух кубометров воды в форме шара. Сделав широкий жест для сбора энергии, куда больше, чем положено по учебнику, маг несколько раз произнёс арию «Глациус», проморозив воду примерно на две трети, а остаток превратив в лёд без слов, с помощью собственных цепей.

— Диффиндо.

Простое движение, и белую поверхность прорезает неглубокая ровная линия — руна Иса, «лёд». Ещё один жест, напоминающий букву "М" — ниже появляется руна Эваз, «движение». Ещё раз те же самые жесты, но уже без слов заклинания — чтобы влить в руны силу через мистический знак, вероятно, самая сложная часть работы. Выбор момента, когда ламия отшатнулась от подброшенного заклинанием профессора стола, последний широкий жест для сбора силы и ария заклинания:

— Депульсо!

— Депульсо.

— Депульсо…

Ещё несколько заклинаний от тех, кто решил поддержать его, но лучи запоздали: один немного сбил шар в сторону, другой медленно закрутил вокруг своей оси, словно огромный мяч. Поняв, что они задумали, и что этот план из-за несогласованности действий может провалиться, профессор отправил мощное оглушающее заклинание в ламию, подскочил прямо к ней и крикнул, от усталости сбиваясь в конце на какое-то рычание:

— Акцио, ледяной шар-р-р!

В последний момент он откатился в сторону, едва разминувшись с импровизированным снарядом, а вот чудовище от удара уйти уже не сумело — сфера с треском и хрустом врезалась в человеческую половину ламии, отбросив существо на пол, а затем с грохотом ударилась о стену. Даже если это была всего лишь проекция, материализованная на несколько минут магическая энергия, вес и инерция почти двух тонн льда, разогнанных до приличной скорости, меньше от этого не станут. Никакой магии, чистая кинетическая энергия.

— Прессаре. Прессаре максима, — быстро поднявшись на ноги, Люпин несколько раз использовал заклинание, создающее сверху давление на выбранный объект, прижимая его к земле. Своего рода, антагонист «Левиоссы» и изучается намного позднее.

Пока ламия возилась на полу, пытаясь подняться под действием заклинания и как минимум с одной сломанной рукой, профессор завершил свои расчёты и без слов сделал замысловатый жест палочкой. После чего паркет и камень под ним поплыли, а чудовище начало медленно погружаться в пол, словно в зыбучие пески или глубокую грязь. Когда оно «утонуло» до половины, Люпин применил заклинание отмены:

— Финита Инкантатем.

Погас призрачный огонь, медленно растворился в воздухе ледяной шар, начавший уже понемногу таять, пол вновь затвердел, сковывая ламию, которая теперь могла лишь шипеть да дёргать шеей, плечами и концом хвоста.

— Что это вообще такое было? — задал Риверс вопрос, который мучал всех.

— Подарок от старого друга, — ответил профессор, явно думающий о чём-то своём, — я ведь говорил ему на первом курсе, что хочу однажды завести себе змею… — затем, будто очнувшись, Римус тряхнул головой, оглядел разгромленный зал и толпу у дверей, после чего сразу нацелил в ту сторону палочку. — Иммобилюс. Мобиликорпус. Левикорпус…

Сначала он остановил учеников, а затем принялся разбирать «завал» поднимая их в воздух или отодвигая магией от дверей. Грубовато, но требовалось быстро помочь упавшим или зажатым у стен, пока никто не задохнулся и никого не затоптали насмерть. В коридоре тоже засверкали всполохи от заклинаний, кто-то из учителей или старшекурсников начал приводить учеников в порядок и оказывать первую помощь.

Кайнетт тем временем изучал пытающуюся вырваться на свободу ламию и думал о произошедшем. «Старый друг», очевидно, это Блэк. Устранить Люпина прежде, чем пытаться проникнуть в школу и добраться до Поттера — неплохой ход, у Сириуса явно есть причины опасаться бывшего товарища, ждущего его в школе. А десяток-другой детей, которые при этом погибнут — всего лишь сопутствующие потери. Судя по всему, после тринадцати лет в тюрьме Блэк не изменился совершенно, и никакого раскаяния или сомнения в старых методах и не думал проявлять. Хотя, могло ли быть иначе? Правда, собрать в коробку дюжину флаконов взрывных и зажигательных зелий, начертить простейший магический круг огненного заклинания со срабатыванием на открытие крышки, а потом перевязать ленточкой и отправить прямо Поттеру «от анонимного доброжелателя» было бы ещё проще. Сомнительно, что мальчишка устроит проверку неожиданному подарку неизвестно от кого, а не кинется сразу открывать прямо посреди большого зала… Но, может быть, Блэк хочет расправиться с ним лично, или сначала пытать пару недель, желая отомстить его отцу за какие-то старые грехи? В этом случае до поры находиться рядом с «Легендой магической Британии» будет даже безопаснее, чем возле профессора защиты, несмотря на всю продемонстрированную компетентность.