Неизменно изменчивое время (гет)

Дамблдор объявил о запрете посещений Хогсмида во время ужина. Гермиона попросила его об этом, не объясняя почему, и он сделал. Она наблюдала, как он разговаривал со студентами. В Большом зале раздались громкие стоны, но Минерва, широко улыбаясь, чокнулась своим бокалом с бокалом Гермионы.

— Как прекрасно, — сказала она. — Больше не нужно сопровождать их.

— Теперь мы просто будем ловить их целующимися по углам во время патрулирования, — вмешалась Помона.

Лицо Минервы вытянулось. 

— Ты права. Мерлиновы волосатые яйца.

Гермиона чокнулась своим бокалом о бокал Помоны. 

— Так выпьем же за прерванный половой акт, — предложила она.

Помона рассмеялась. 

— Мне нравится это. Да!

Они обе хихикнули, отпивая из своих кубков.

— Ну, тогда вам обеим понравится, что я поставила вас в график дежурств сегодня вечером, — самодовольно произнесла Минерва.

— Бу-у, — проворчала Гермиона. Она правда все равно собиралась патрулировать, чтобы проверить свои защитные заклинания, но одно дело, когда это твое решение и когда тебя заставляли что-то делать.

— Не волнуйся, — сказала Помона. — У меня в покоях есть  бутылка особенно изысканного вина. Мы могли бы выпить по бокалу в честь праздника после нашего небогатого событиями вечера.

— Прекрасно, — сказала Гермиона. — Я бы не смогла вынести мысли о том, что придется провести ночь трезвой.

Помона удивленно посмотрела на нее, но расслабилась, увидев хитрую улыбку Гермионы.

— Я бы сказала что-то неодобрительное, но сама собираюсь выпить рюмочку-другую, — добавила Минерва.

— Завтра у вас игра по квиддичу, помни, Мин, — сказала Помона. — Тебе нужно быть в полной форме.

— А с кем вы играете? — спросила Гермиона.

— Со Слизерином, — ответила Минерва. — И Гораций снова вернулся к делу, если ты вдруг придумала какие-то хитрые стратегии.

Гермиона рассмеялась. Она уже один раз попробовала себя в квиддиче, но второй раз уже вряд ли потянет. Лучше уйти на высокой ноте, так сказать.

Она посмотрела направо, в дальний конец стола, и увидела, что Гораций увлечен разговором с Роландой. Она скрыла улыбку. Она не думала, что Гораций уступит следующую игру без борьбы. Может быть, она все-таки посмотрит матч. На всякий случай, если будет интересно.

Хотя… это ж квиддич.

Поэтому вероятность этого была не слишком велика.

​Студенты на уроках в тот день были необычно подавлены, и даже привычные хулиганы с задних парт в каждом классе (либо гриффиндорцы, либо слизеринцы, в зависимости от преподавателя) вели себя достаточно сносно.

Из-за этого Гермиона была настроена весьма оптимистично, полагая, что ее вечерний патруль пройдет без происшествий. Но если бы она остановилась и задумалась над этими планами, то вспомнила бы, что часто в жизни все складывается не так, как нам хочется. По крайней мере, ее жизнь точно не складывалась так как хочется. Спокойный день на работе обычно означал, что вечерняя смена будет включать срочное расследование какого-нибудь странного временного парадокса, когда волшебник, балующийся с маховиком времени, в итоге оказывался своим собственным братом и умолял Департамент помочь ему разобраться с возникшими проблемами наследства.

Поэтому её не очень удивило, когда в последние пятнадцать минут патруля она услышала громкие голоса из коридора. Гермиона вздохнула, недовольно поджав губы. Ей хотелось всего лишь одной ночи. Одна ночь, свободная от подростковой драмы.

Как Минерва и остальные продержались десятки лет до их появления с Гарри и Роном в Хогвартсе? Только за те месяцы, что она провела в прошлом в школе в роли преподавателя, она чувствовала, что постарела на двадцать лет, и была уверена, что станет седой, если задержится еще дольше.

Слава Мерлину, Рождество было не за горами. Оставалось меньше месяца. Останется ли кто-то в замке? Она предполагала, что несколько преподавателей останутся, возможно, если кто-то из студентов решит остаться. Хоть она и привыкла быть “лишней” на Рождество, но ей хотелось компании.

Но до тех пор ей все еще предстояло разбираться с ежедневными драмами студентов. Она сосредоточилась на шуме.

К сожалению, громкие голоса были ей слишком хорошо знакомы.

— Твоего парня-пожирателя смерти сейчас нет рядом, чтобы защитить тебя, да? — язвительно спросил Джеймс.

"О, только не эти двое снова", — пробурчала Гермиона про себя. Она не понимала, что именно в Снейпе их так раздражало, но они были одержимы им.

— Я и сам могу себя защитить, — холодно ответил Снейп.

Гермиона вышла из-за угла. Снейп стоял лицом к лицу с Джеймсом и Сириусом. В руке он сжимал волшебную палочку, а волосы падали ему на лицо.

Джеймс поднял свою палочку, и Снейп развернулся к нему. Заклинание, посланное Джеймсом, отскочило от щита Снейпа, и Джеймс с Сириусом одновременно были сбиты с ног обезоруживающим заклинанием.

К большому удивлению Гермионы, ее первой реакцией было захлопать в ладоши. Идеальный двойной бросок заклинаний! И он никому не отрубил голову! Она была очень горда.

Снейп прошествовал — прошествовал! — по коридору, пока не оказался над двумя мальчиками.

— В следующий раз это не будет обезоруживающее заклинание, — с насмешкой бросил он.

Он стоял прямо, расставив ноги и расправив плечи. И его голова была надменно откинута назад, отчего в мерцающем свете черты его лица казались резкими. Он выглядел неприступным, невозмутимым и даже жестоким.

Он был очень похож на профессора Снейпа. И говорил он тоже как профессор Снейп.

Гермиона слегка нахмурилась. Ей показалось, что она что-то упустила, но не совсем понимала, что именно.

— Что здесь происходит? — раздался удивленный голос Помоны. И Гермиона увидела ее в конце коридора. Точно! Они планировали встретиться здесь посреди коридора в конце своего патруля, чтобы потом отдохнуть с бокалом хорошего вина.

— Снейп напал на нас! — возмущенно сказал Джеймс, лежа на полу.

— Мы просто возвращались в нашу гостиную! — добавил Сириус обиженным тоном.

Снейп сердито отвернулся. Он ничего не ответил.

— Да, все это очень интересно и звучит почти правдоподобно, если не считать того, мистер Поттер, что я видела, как вы первым кинули заклинание в мистера Снейпа, — сказала Помона.

— Э-э-э, — промямлил Джеймс, покраснев до ушей.

— Минус десять баллов каждому из ваших факультетов за драку в коридорах, — сказала Помона.

Все трое парней поморщились.

— А еще вам обоим, мистеру Блэку и мистеру Поттеру, придется провести у меня в теплицах два вечера в качестве наказания, — добавила Помона. — Мне нужно раскидать много навоза по грядкам без магии, и мне нужны два крепких парня, чтобы помочь в этом.

Джеймс откинулся назад на пол и застонал.

— А как же Снейп? — раздраженно спросил Сириус. — Ведь он тоже был в этом замешан!

— Да, — ответила Помона. — Я думаю, два вечера задержания у профессора Грейнджер будет достаточно. Вы согласны, профессор Грейнджер?

Все юноши повернулись в сторону, куда указывала Помона, и впервые заметили Гермиону.

— Да, я считаю, это справедливо, — сказала она.

Джеймс и Сириус уставились на Гермиону, выпучив глаза. Она знала, что им до смерти хочется пожаловаться, но они не были уверены, как это сделать, не нарвавшись на новые неприятности. Ей было знакомо это чувство.

Она посмотрела на Снейпа, который ответил своим обычным пустым выражением. Она подняла бровь...

...ну?

— Да, профессор Спраут, — пробормотал Снейп.

— Что ж, хорошо, — властно сказала Помона. — Тогда я провожу мистера Поттера и мистера Блэка в их гостиную. А ты проводи мистера Снейпа, а потом нам все равно нужно встретиться, чтобы обсудить этот... э-э... план урока? — с намеком закончила Помона, глядя на Гермиону.

— Определенно, — ответила Гермиона. — Это важный вопрос, который нам нужно проработать.

— Отлично, — сказала Помона. — Давайте, мальчики. Двигайтесь.

Она повела понурых Джеймса и Сириуса в сторону гриффиндорской гостиной.

Гермиона стояла и ждала Снейпа. Когда остальные ушли, он немного сдулся, снова став самим собой, а не своей внушительной взрослой версией.

— Простите, профессор, — пробормотал он, поравнявшись с ней.

— За что вы извиняетесь? Это было блестяще! Идеальный двойной бросок, и никто не лишился конечностей или чего похуже. Я бы назвала это оглушительным успехом. Хотя "оглушительный" ассоциируется с чем-то гриффиндорским. Можно ли сказать, что это был шипящий успех? Так лучше? — Гермиона замолчала, заметив выражение лица Снейпа.

Она вдруг занервничала. Он смотрел на нее с недоумением.

— Я думал, вы будете злиться, — сказал он.

— Как я могу? Вы вспомнили наши тренировки, вы защищались. Они живы. Это идеальный результат, — повторила Гермиона.

Снейп слегка покачал головой, словно пытаясь прийти в себя, затем ухмыльнулся. 

— Но все же придется отсидеть наказание,- сказал он.

— Действительно, придется, — ответила Гермиона тоже ухмыляясь. — Я постараюсь придумать для вас что-нибудь особенно ужасное. Чтобы вы как следует пострадали. 

— Прекрасно, — сказал Снейп очень низким голосом, растягивая слова. — Мне нравится чувствовать себя должным образом наказанным за свои проступки.

Гермиона быстро моргнула.

Черт возьми, ее либидо указало, что если взрослый Снейп сказал бы ей это таким голосом, ей пришлось бы менять трусики.

— Э-э, да, — сказала она немного взволнованно. — Тогда позвольте мне подобрать еще несколько заклинаний, над которыми мы могли бы поработать.

— Это было бы здорово, — сказал Снейп. И, к счастью, его голос снова звучал как у подростка.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Снейп заговорил снова, чуть более нерешительным тоном.

— Я был так напуган, — сказал он.

— Это нормально, — ответила Гермиона. — Особенно когда вы в меньшинстве. 

— Только я всегда боюсь, — мрачно произнес он.

— Все боятся, — сказала Гермиона. — То, как человек использует свой страх, отличает его от других.

— Я никогда не видел вас напуганной, — с вызовом произнес Снейп.

— О, я превосходно умею это скрывать, — рассмеялась Гермиона. — Но поверьте мне, мистер Снейп. Мне тоже страшно.

Она посмотрела на него. 

— У вас это тоже хорошо получается.  Я бы ни за что не догадалась, что вы так сильно испугались.

Снейп выглядел довольным этим замечанием и слегка самодовольно улыбнулся. Затем на его лице снова появилось вопросительное выражение.

— Что вы имели в виду, когда сказали "использовать свой страх"? — спросил он.

— Страх — это когда наш разум говорит нам, что, по его мнению, что-то опасно, — начала Гермиона. — И это хорошо. Это значит, что мы можем быть осторожны. Но это не всегда правильно. Он может думать, что что-то опаснее, чем есть на самом деле.

— Верно, — согласился Снейп.

— Но выброс гормонов из надпочечников подготавливает вас к тому, чтобы наилучшим образом справиться с опасной ситуацией, — закончила Гермиона.

Снейп искоса взглянул на нее.

Она почувствовала, что ей становится немного жарко. 

— Да, да. Не лучшее время для лекции.

— Но мне нравится, когда вы рассказываете подобные вещи, — сказал Снейп. — Это интересно.

"Ты похоже единственный так считаешь", — сухо подумала Гермиона.

Они дошли до лестницы, ведущей в подземелья, и, продолжая спускаться, оба молчали, пока Снейп не прочистил горло.

— Э-э... профессор Грейнджер, вы придете завтра на матч? — спросил он. 

— Вообще не планировала, — ответила Гермиона и заметила, что он немного погрустнел от ее замечания. — Но, думаю, все-таки приду посмотреть. Игра должна быть хорошей. 

Снейп шумно выдохнул. Складывалось впечатление, что он даже затаил дыхание, ожидая ее ответа.

— Дадите совет? — спросил он.

Гермиона задумалась. 

— На вашем месте, я бы присматривала за мистером Поттером. Он, как правило, злопамятен. А квиддич — опасный вид спорта.

— Только для идиотов, — пренебрежительно фыркнул Снейп.

Она закатила глаза.

Волшебники.

Благополучно доведя Снейпа до гостиной Слизерина, Гермиона направилась в покои Помоны. Она постучала в дверь, которую тут же открыла Помона и сразу же с порога вручила ей бокал вина. 

— Спасибо! — сказала Гермиона, принимая бокал и проходя в покои. — За наш патруль, который прошел почти без происшествий. 

— Почти, — согласилась Помона. — Но не совсем. Тем не менее, все было быстро улажено, и ничего не пострадало, кроме гордости.

— Гордость подростков следует считать смертельной раной, — заметила Гермиона.

— Да уж! — Помона рассмеялась. — Надеюсь, на этом все и закончится.

— Я сильно в этом сомневаюсь, — предсказала Гермиона.

* * *

Согласно заявлению Роланды, сделанному на следующий день за завтраком, это был идеальный день для квиддича. Ясное небо и легкий ветерок. Гермиона, которую Гарри, Джинни, Рон и Гризельда всю жизнь уверяли, что для квиддича любой день идеален, слушала с притворным интересом.

Когда Гермиона вошла на стадион, ее окружила группа четверокурсников, одетых в цвета своих факультетов. Как бы называлась эта группа слизеринцев, подумала Гермиона. Логово? Гнездо? Колония слизеринцев?

— Профессор Грейнджер! Профессор Грейнджер! — возбужденно заговорили девушки вокруг нее.

— Да? — спросила Гермиона, мысленно посмеиваясь над их энтузиазмом.

— Вы же будете сидеть на наших трибунах? — спросила Айя.

— Я подумала, что мне лучше сидеть на другой трибуне во время этого матча, мисс Бакри, — ответила Гермиона. — Чтобы не показаться предвзятой.

— Как же так? Мы же связали его для вас! — Айя протянула очень-очень длинный шарф. Который был, конечно же, зеленым, с крошечными серебряными змейками, обвивающими друг друга в замысловатом узоре.

— Какая прелесть! — воскликнула Гермиона. Она взяла у них шарф. На ощупь он был очень мягким и теплым. Интересные чары для четверокурсников. Они явно потратили много сил и магии, создавая этот шарф. 

— Тогда ладно, — сказала Гермиона. — Разве я могу отказать после такого подарка? 

Она обмотала шарф вокруг шеи и дважды перекинула его череез плечи. Девочки обрадовались ее решению, захлопали в ладоши и захихикали, прежде чем потащить ее к трибунам Слизерина.

Команды разминались на площадке, и игроки обеих команд помахали ей рукой. Сириус помахал ей с другой стороны гриффиндорских трибун. Гермиона вежливо кивнула в ответ. Она не могла отрицать, что в нем было много оптимизма и упорства.

Младший сын семьи Блэк, Регулус, штопором, по впечатляющей, все уменьшающейся спирали, пронесся к месту, где сидела Гермиона.

— Профессор Грейнджер, — позвал он.

Айя вцепилась в плечи Гермионы и сжала их, когда из уст девочки вырвался тихий писк.

"Ах, ясно", — подумала Гермиона, кое-кто фаворит этой группы.

— Здравствуйте, мистер Блэк, — поздоровалась Гермиона. — Готовы к игре?

— Полностью, — ответил Регулус, а потом сунул руку в карман своей формы и протянул ей слегка помятую черную орхидею.

Четверокурсницы вокруг нее дружно вздохнули.

— Спасибо, мистер Блэк, — поблагодарила Гермиона, которая на самом деле не была уверена, что сказать. — Хотя это смущает.

Регулус ухмыльнулся и улетел обратно на площадку, а затем получил удар по затылку от Ферн. Снейп также добавил несколько слов. Ни то, ни другое, казалось, не произвело никакого эффекта на Регулуса, который просто висел вниз головой на своей метле, пока Ферн не рассмеялась, а Снейп не покачал головой и не улетел от него.

Гермиона передала цветок Айе, которая поднесла его к щеке, прежде чем передать другим девочкам.

На глазах у Гермионы Роланда вылетела на поле, дунула в свисток, и игра началась.

Гермиона была вынуждена признать. Ей уже было скучно. Все игры в квиддич казались ей одинаковыми. Ее заинтересовала только последняя игра, которую она смотрела, так как она боялась, что ее стратегия не сработает. Так что. Значит, единственной частью последней игры, на которой она сосредоточилась, была забота о своей репутации. Вот это и было тем самым глубоким пониманием ее личности, которое работало не в ее пользу.

Она наблюдала за происходящим и пыталась сосредоточиться на криках вокруг, надеясь, что это разожжет в ней скрытую любовь к квиддичу.

Но этого не произошло.

Однако ей нравилось наблюдать за полетом игроков. Это было захватывающе — наблюдать за людьми, настолько искусными в том, в чем она не разбиралась. Они могли вытворять на метлах такие вещи, которые, как она была полностью уверена, противоречили законам физики. И, если она помнила, что говорил ей Тонг, то некоторые из них и вправду противоречили.

Корбан и Снейп были самыми быстрыми в слизеринской команде, хотя Джеймс определенно не уступал им в скорости. Регулус не был таким же быстрым, но, казалось, ему удавалось сочетать безрассудство с полным пренебрежением к собственной безопасности. Похоже, это работало в его пользу. По крайней мере, в плане квиддича.

За Ферн и Демельзой было приятно наблюдать. Сильные, властные и способные отправлять бладжеры в полет через поле с пугающей точностью. Несколько раз гриффиндорские охотники теряли контроль над квоффлом, уклоняясь от пролетающего мимо них мяча.

Уже почти наступил перерыв, когда один из гриффиндорских охотников подбросил квоффл высоко над полем. Снейп бросился за ним, а охотники и еще один загонщик повисли у него на хвосте. Он поймал мяч в воздухе одной рукой и, быстро развернувшись, устремился к воротам Гриффиндора. Охотники последовали за ним, но отбивающий остался высоко.

"Странно", — подумала Гермиона. Волосы у нее на затылке встали дыбом, а кожа покрылась мурашками.

Что-то было не так.

— Что-то не так! — закричала она, вскакивая на ноги. Но никто не мог расслышать ее среди шума толпы.

Она протолкалась сквозь сидящих студентов, пока не оказалась у деревянного ограждения.

— Роланда! — позвала она. Но беловолосая ведьма ее не услышала.

— Да ёбаный в рот! — Гермиона сердито выругалась, а некоторые студенты позади нее захихикали.

Гермиона не знала, что делать. Она подняла голову, чтобы посмотреть, что происходит, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как кто-то снизу метнул бладжер в сторону по ожидающему отбивающему.

“Да они крадут мои приемы!” — возмущенно подумала Гермиона.

Но эта мысль была вытеснена из ее головы явной паникой, когда отбивающий ударил бладжером со всей силы, на какую был способен, направив его прямо в затылок Снейпу, когда тот мчался к цели.

— Снейп! — закричала она, когда он тут же упал с метлы.

Вокруг раздались потрясенные крики, и Гермиона направила все свои силы на замедляющие чары в сторону падающей фигуры.

Но ничего не произошло.

Это не возымело никакого эффекта.

В отчаянии Гермиона направила на Снейпа чары Моллиаре, когда он приблизился к земле, и вложила в них всю силу, которую смогла собрать.  Она почувствовала, как что-то рвется у нее внутри, но проигнорировала это. Вокруг Снейпа вспыхнул яркий свет, и раздался громкий треск, эхом прокатившийся по трибунам, когда он упал на траву.

Он лежал там, где упал, обмякший и неподвижный.