Изменяя все (гет)

С недоверием оглядев небольшой белый дом, едва проглядывающий сквозь заросли кустов и цветов, Гермиона еще раз сверилась с написанным на клочке пергамента адресом. Все верно: Бреедж, Тревитик-роуд, 17. Вплотную подойдя к низкой кованой калитке, она осторожно заглянула во дворик: слева располагался сад — не сказать, чтобы очень ухоженный, но довольно аккуратный, с деревянной беседкой посередине, чуть поодаль из-за угла дома выглядывала теплица. Нет, здесь явно какая-то ошибка. Северус не мог жить в таком доме.

С бешено колотящимся сердцем, Гермиона указала палочкой на дом и прошептала заклинание, выявляющее магию. Ничего, никаких барьеров, никаких охранных заклинаний. Дом не был защищен. Северус никогда бы не оставил свой дом без малейшей защиты. Может, она просто приняла желаемое за действительное и таинственный С.С., приславший ей подарок, — просто очередной талантливый зельевар, желающий выслужиться перед министерской шишкой?

Добыть этот адрес оказалось сложнее, чем она думала. В патентном агентстве разводили руками: автор пожелал остаться неизвестным и предоставил только счет, на который нужно было перечислять проценты от продаж. В Гринготтсе, несмотря на знакомства Билла, сообщать личные сведения о владельце счета наотрез отказались: банк славился защитой конфиденциальных сведений.

Но, когда Гермиона уже совсем отчаялась найти таинственного отправителя, в лабораторию, которую она курировала, пришла копия документов на патент антиликантропного зелья. Оказалось, что зелье было создано по заказу ее собственной лаборатории одним из фрилансеров, которых они в большом количестве привлекали к исследовательской работе. С конкретно этим фрилансером — А08 — они сотрудничали уже три года, почти с самого открытия лаборатории. Время от времени А08 снабжал их базами для сложных зелий и высылал теоретические выкладки по возможным модификациям зелий. Заказ на создание антиликантропного зелья он получил еще пару лет назад вместе с остальными удаленными сотрудниками лаборатории. Это была идея Гермионы — привлечь к разработке нового зелья как можно больше волшебников. Проект был дорогостоящий и заведомо обреченный на провал, но Гермиона держалась за него руками и ногами, каждый год доказывая спонсорам его исключительную важность — и надеясь на чудо. И вот чудо произошло. А08 все-таки создал антиликантропное зелье. Лаборатория по условиям договора получала свой процент с его продажи. И никак не могла связаться со своим чудо-сотрудником, потому что он, как и большинство фрилансеров, работал анонимно, держа связь с лабораторией через собственную сову. Причем делал он это крайне нерегулярно. От отчаяния Гермионе хотелось выть: у нее не было сил месяцами ждать возможности связаться с ним.

К счастью, сова появилась в лаборатории всего через пару недель, готовая принять очередной заказ. И тогда Гермиона, не видя другого выхода, от своего имени написала А08 крайне эмоциональное письмо с просьбой о личной встрече.

Ответ пришел лишь через неделю. На маленьком клочке пергамента неразборчивым почерком был накарябан адрес — и больше ничего. Без лишних раздумий в ту же минуту Гермиона аппарировала на место, указанное в письме. И вот теперь она стояла перед домом, не решаясь зайти внутрь. А если это не Северус?

Что ж, был только один способ узнать наверняка, верно? Собравшись с силами, дрожащей рукой Гермиона толкнула калитку, и та с тихим скрипом отворилась, пропуская гостью во двор. Подойдя к входной двери, она тихо, но решительно постучала. Прошло несколько секунд, показавшиеся вечностью, прежде чем дверь медленно открылась — и Гермиона перестала дышать. Это был он!

От переизбытка чувств Гермиона не могла выдавить из себя ни слова. Северус стоял перед ней, живой и невредимый, в маггловской одежде темных тонов, немного постаревший, но выглядящий посвежевшим и полным сил. Так долго она убеждала себя в его окончательной и бесповоротной смерти, что сейчас просто не могла поверить в реальность происходящего. Может, это просто очередной из ее снов? Или галлюцинация, вызванная хронической усталостью и недосыпом?

Несколько минут они стояли молча, разглядывая друг друга. Гермиона не могла определить, что Северус чувствует и о чем думает. Он был совершенно закрыт для нее, и его лицо выражало лишь вежливое любопытство.

И Гермиона вдруг подумала: что, если он ничего не помнит? Из всех ее знакомых только она сохранила память о том прошлом. Или этот Северус и вовсе из новой, измененной реальности и к ее Северусу не имеет никакого отношения? Но ведь зачем-то же он прислал ей подарок на день рождения! И адрес свой дал. С другой стороны, если это Северус из новой реальности, значит, Гермиона, которую она отправила в прошлое, все-таки спасла его. Между ними же тоже возникли какие-то отношения, пусть даже и не любовные?

Все то время, что она искала его адрес, Гермиона не задумывалась обо всем этом. Он был жив — и этого уже было достаточно. Она даже никак не представляла их встречу, ей просто нужно было увидеть его во что бы то ни стало. И вот теперь она стояла перед ним, живым, материальным, реальным, — и не знала, что делать дальше и как себя вести.

— Мистер Снейп? — наконец осторожно прервала она затянувшееся молчание.

— Мисс Грейнджер, чем обязан?

Его голос — низкий, обволакивающий — чуть не заставил Гермиону расплакаться от переполнявших ее чувств.

— Я... могу войти? — робко выдавила она.

Северус молча посторонился, распахнув перед ней дверь. Не глядя на него, она вошла в гостиную. Здесь все было аккуратно и минималистично: потрепанный временем мягкий гарнитур у камина, низкий столик из темного дерева да небольшой книжный шкаф. Ничего лишнего.

— Присаживайтесь, мисс Грейнджер, — Северус указал ей на диван и, подождав, пока она займет свое место, устроился в кресле — подальше от нее. — Так чем могу быть полезен? Что-то не так с антиликантропным зельем?

— Судя по предварительным исследованиям, с ним все в порядке, но нам нужно провести больше тестов, прежде чем допустить зелье к продаже, — растерянно ответила Гермиона: она вовсе не собиралась разговаривать о зельях.

— Разумеется, — наклонил голову Северус.

— Почему вы не поставили защитный барьер на свой дом? — вдруг выпалила она.

Северус приподнял бровь:

— Я снял его перед вашим приходом. Это же так очевидно, мисс Грейнджер.

— Вы были уверены, что я приду, как только получу ваш адрес?

— В своем письме, — он невербально подозвал к себе исписанный гермиониным почерком пергамент, — вы весьма недвусмысленно выказали желание срочно меня увидеть. Я решил, что это связано с тестированием зелья, поэтому дал вам свой адрес. Сейчас же я в недоумении.

Гермиона нахмурилась:

— А зачем вы прислали зелье лично мне? Еще и в качестве подарка?

Северус немного помолчал, задумчиво проводя длинным изящным пальцем по губам. Наконец он сказал:

— Я осознавал, как много сил вы потратили на то, чтобы это зелье было создано. Не думаю, что спонсоры вашей лаборатории горели желанием выделять деньги на такой сомнительный проект. При этом вы никогда не ограничивали меня в ингредиентах, даже редких и дорогостоящих, и ни одного меня, если судить по ежемесячно пересылаемым отчетам от моих коллег. Я знаю также и то, что сама идея открытия исследовательской лаборатории пришла к вам изначально благодаря желанию создать антиликантропное зелье — вы сами говорили это в одном из интервью. Этот проект много для вас значил. И мне казалось, что вы заслужили узнать о своем успехе первой. То, что это случилось в ваш день рождения, всего лишь случайность.

Гермиона с шумом выдохнула, не в силах сдержать разочарование. Все, что говорил Северус, было таким логичным, но так не соответствовало ее ожиданиям! Получалось, что этот Северус действительно был из измененной реальности и, судя по всему, и понятия не имел о том, что между ними когда-то были отношения. Он ее не любил и даже представить не мог, какую боль причиняет Гермионе этот сухой, вежливый разговор. Гермиона же в свою очередь не знала, какие отношения связывали их в этой реальности. Нужно было как-то незаметно выпытать подробности прошлого у Северуса, но как это сделать? Его, в отличие от Гарри, не проведешь россказнями о зелье забывчивости: он знает, как это зелье работает на самом деле.

Между тем, уходить отсюда, не получив ответы на свои вопросы, Гермиона была не намерена. Как и снова вычеркивать Северуса из своей жизни.

— Не угостите меня чаем, мистер Снейп? — нахально спросила она, стягивая с себя мантию и удобнее устраиваясь на диване. — Я несколько продрогла на улице.

Северус скривился от такой очевидной лжи: октябрь в этом году выдался на редкость теплым, тем более на юге страны, где он жил. Тем не менее он молча встал и направился к двустворчатой двери, ведшей, очевидно, на кухню. Гермиона же, подождав, пока за ним закрылась дверь, вскочила с дивана и принялась быстро осматривать гостиную, надеясь найти хоть какую-то зацепку о недавнем прошлом его хозяина. Беглый осмотр не выявил ничего интересного. Тогда Гермиона подошла к неприметной двери рядом со шкафом и, осторожно приоткрыв ее, издала стон разочарования: дверь вела в кладовку, всю заставленную ингредиентами и инвентарем для зельеварения.

— Что-то ищете, мисс Грейнджер? — вкрадчивый голос за спиной заставил Гермиону вздрогнуть и быстро закрыть дверь.

— Уборную, — пискнула она, оборачиваясь.

Северус стоял прямо перед ней, держа в руках поднос с заварочным чайником и двумя чашками. Стоило ей протянуть руку, и она могла бы дотронуться до его лица, провести пальцем по носу, спуститься к губам и...

— По коридору и налево.

— Что? — предавшись фантазиям, она определенно выпала из реальности.

— Уборная по коридору и налево, — медленно повторил Северус, задумчиво глядя ей в глаза.

Затем он сделал шаг назад и головой махнул в сторону коридора. Гермионе ничего не оставалось, кроме как последовать в туалет.

Когда она вышла, Северус уже сидел в кресле, а поднос с чашками, заполненными чаем, стоял на столике перед диваном. Гермиона спешно заняла свое место и, схватив одну из чашек, сделала большой глоток ароматного чая.

— Спасибо, мистер Снейп, — еле слышно пробормотала она, чувствуя себя крайне неуютно под его пристальным взглядом.

— Зачем вы сюда пришли, мисс Грейнджер? — спросил он в который раз.

— Я... я не знаю с чего начать.

— Вы могли бы начать с ответа на мой вопрос, — в его голосе послышались нотки раздражения.

«А еще я могла бы зацеловать тебя до смерти, Северус, — подумала Гермиона, отважившись встретиться с ним взглядом. — Интересно, как бы ты отреагировал на это?».

— Когда мы в последний раз виделись, мистер Снейп? — спросила она и обрадовалась, что голос не выдает ее волнения.

— У вас проблемы с памятью?

— А вам сложно ответить на вопрос?

— Почему я должен отвечать на глупые вопросы?

Их нелепая пикировка зашла в тупик, и Гермиона нахмурилась. Северус решительно не собирался облегчать ей жизнь.

— Как ваши дела? Что нового? — предприняла она следующую попытку.

— Избавьте меня от бессмысленных вопросов, мисс Грейнджер, и переходите сразу к делу.

— Это вовсе не бессмысленные вопросы. Мне и правда интересно.

— Вы так настаивали на личной встрече только для того, чтобы узнать, как у меня дела?

— А даже если так?

Северус изогнул брови и, вновь призвав злосчастное письмо, зачитал:

— «Я понимаю, какая это наглость с моей стороны, но мне срочно нужно встретиться с вами. Поймите, это очень важно, буквально вопрос жизни и смерти...»

— Все верно, я ведь и спрашиваю у вас про вашу жизнь, — невозмутимо прервала его Гермиона. — Ну, хотите про смерть спрошу? Как вам удалось не умереть?

— Разве не вы спасли меня? — сарказмом в его голосе можно было захлебнуться.

— Может, мне хочется услышать благодарность от вас.

— Создание антиликантропного зелья не кажется вам достаточным выражением благодарности?

И снова тупик. Напряжение между ними можно было резать ножом. Гермиона уже и забыла, как сложно было с ним разговаривать. Когда она пять лет назад оказалась единственной, чьи воспоминания не были изменены, ей приходилось аккуратно выпытывать все детали прошлого у каждого знакомого. И это не составляло большого труда. Пара наводящих вопросов — и любой человек говорил ей даже больше того, что она хотела услышать. Но с Северусом эта тактика не работала. Какая неожиданность.

— Как давно вы живете в этом доме? — начала она третий заход.

— Каким образом это касается вас?

— О, Мерлин! — взвыла Гермиона, вскакивая с дивана, и принялась нервно ходить по гостиной, автоматически теребя рукой браслет — она всегда так делала, когда волновалась. — Ну что вы за человек такой? Почему вы не можете просто побеседовать со мной? Мы так давно не виделись, все это время от вас не было никаких вестей, так неужели вам непонятно мое любопытство? Целых три года вы, оказывается, работали на меня, а я даже не знала об этом!

Гермиона резко повернулась к Северусу и замерла. Он не мигая смотрел на ее руку, перебирающую браслет. Затем медленно перевел взгляд на ее лицо и, поднявшись, подошел к ней вплотную.

— Откуда у вас этот браслет? — глухо спросил он.

Гермиона могла поклясться, что в его голосе сквозило волнение, которое мгновенно передалось и ей. Неужели он все-таки?..

— Вы мне его подарили, — еле слышно выдохнула Гермиона.

Северус пытливо вглядывался в ее глаза, словно пытаясь прочитать в них что-то. Казалось, он едва сдерживался от того, чтобы применить к ней легилименцию.

— Зачем я вам его подарил?

— Чтобы я знала, что с вами все в порядке. Он должен был нагреваться, когда вам угрожала опасность.

Северус молчал, продолжая пытать ее настороженным взглядом. Гермиона не могла понять, что означают эти вопросы. Помнил ли он все, что между ними было? Или, возможно, в этой реальности он тоже дарил ей этот браслет, но в других обстоятельствах? Или он дарил его кому-то другому — это ведь тоже возможно? Неопределенность убивала ее. Как и невозможность просто прижаться к нему, спрятать лицо в его груди, запустить руки в длинные волосы, ощутить его жесткие губы на своих губах... Она так давно мечтала об этом!.. Гермиона больше не могла сдерживаться, чувствуя, как к глазам подступают слезы — впервые за много лет.

— Но он не сработал, когда ты убил себя, Северус, — прошептала она. — Когда ты бросил меня. Почему ты оставил меня одну — зная, как я буду страдать? Как ты посмел оставить меня?!

Она это сказала. И теперь напряженно ждала ответа. Сейчас, сейчас все решится.

— Потому что так было суждено, Гермиона. Я должен был умереть, — выдохнул он и вдруг с силой, жадно, до боли прижал ее к себе, носом зарывшись в ее пышных волосах. Гермиона с готовностью обняла его в ответ.

* * *

Они сидели на полу перед камином, закутанные в плед, тесно прижавшись друг к другу. Северус неторопливо поглаживал плечо Гермионы, а она пальчиком выводила узоры на его обнаженной груди. В это мгновение, немного уставший от любовной неги, переполненный гармонией, Северус впервые за долго время чувствовал себя счастливым. Он знал, что этот волшебный момент покоя не продлится долго. Еще чуть-чуть — и Гермиона придет в себя и засыплет его миллионом вопросов. И наверняка разозлится, услышав ответы. Но пока, пока можно было просто наслаждаться долгожданной близостью.

— Северус? — она немного приподняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

Ну вот. Началось.

— М-м? — отозвался он.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Он тяжело вздохнул и, мягко отстранив Гермиону, поднялся, чтобы одеться. Не хотелось вести тяжелый разговор голым. Гермиона же еще плотнее закуталась в плед и перебралась на диван. Она терпеливо ждала. Оттягивать неизбежное не было смысла.

— Помнишь, я подслушал твой разговор с Джиневрой?..

Северус подробно описал свой визит к Дугальду. Прошло уже много лет с тех пор, но он все помнил в мельчайших деталях. Помнил и свою растерянность после того разговора. Он должен был убить себя — это было ясно, но, казалось, старик пытался намекнуть на что-то еще. И вот это «что-то еще» ускользало от Северуса, потому он и не торопился с самоубийством. Тем более что сначала нужно было помочь Поттеру. Когда же до сознания мальчишки удалось достучаться и жизни и здоровью Поттера больше не угрожала опасность, Северус больше не мог откладывать принятие тяжелого решения. Он уже даже сварил для себя яд, убивающий быстро и безболезненно. Но никак не мог заставить себя принять его. Целенаправленно лишить себя жизни оказалось тяжелее, чем он думал. Он не хотел умирать. Только не сейчас, когда он узнал, какой может быть жизнь. Чуть ли не впервые Северус хотел бороться за свою жизнь, за право быть счастливым. Благодаря Гермионе в нем теперь было достаточно смелости для этого.

К тому же ведь было, было это самое «что-то еще»! Он что-то упустил, не смог прочитать между строк, не разгадал загадку...

А потом он понял. Ответ лежал на поверхности, и старик почти напрямую говорил ему об этом. На самом деле в его смерти не было необходимости, достаточно было просто убедить Гермиону в том, что он мертв!

— Дело ведь было не во мне. Мирозданию было плевать на меня, значение имела только ты, Гермиона, — медленно проговорил он, глядя ей в глаза. — Тебе было суждено сделать этот мир лучше, изменить его — постепенно, шаг за шагом, настойчиво. Ты должна была отдать этому всю себя, и ничто не должно было отвлекать тебя от твоей миссии. Ничто и никто. Пока я был жив, вся твоя неуемная энергия была направлена на решение моих проблем. Но если бы ты знала, что я мертв, ты смогла бы переключиться на что-то другое.

— А могла бы вообще не выжить, — тихо сказала Гермиона, впервые прерывая его рассказ. — Знаешь, сколько раз я думала о самоубийстве?

— Знаю. Я... присматривал за тобой после своей «смерти». Подливал тебе Умиротворяющий бальзам в чай, предотвращал опасные ситуации... иногда даже разговаривал с тобой.

— Так это был не сон, — догадалась она, — той ночью ты действительно обнимал меня и говорил всю эту чушь про то, что я должна жить за нас двоих!

— И эта чушь оказалась весьма эффективной, не так ли?

Он видел, что Гермиона начинает сердиться. Впрочем, ничего другого он и не ожидал.

— Как тебе удалось сымитировать смерть? Гарри же видел твое тело.

Северус нахмурился: едва ли ей понравится то, что он скажет.

— Пришлось выкрасть из маггловского морга тело какого-то несчастного. А потом применить конфундус ко всем, кто должен был увидеть мертвого Северуса Снейпа. Желающих, к счастью, было не так много.

— Но, Северус, это же... это же незаконно! — ожидаемо воскликнула она. — И аморально, и...

— Ты бы предпочла, чтобы я на самом деле умер?

Гермиона тут же замолчала, но продолжала сердито сверлить его взглядом.

— Я знаю, что это было жестоко по отношению к тебе, Гермиона, — мягко сказал он. — Мне тоже было нелегко наблюдать за тем, как ты страдаешь. Признаться, я не ожидал от тебя настолько острой реакции. Но даже эти страдания были тебе предначертаны. Ты должна была через них пройти: я видел это среди образов, которые показал мне Дугальд. Наверное, тебе нужно было сильное потрясение, чтобы ты решила кардинально изменить свою жизнь.

— Это несправедливо, — прошептала Гермиона, в ее глазах стояли слезы.

— Согласен. Но мир вообще несправедлив, особенно когда дело касается общего блага.

— Общее благо, ну конееечно, — протянула она. — И что ты делал потом? Где жил?

— В основном дома, — пожал плечами Северус. — Кроме тебя никто не пытался пробраться в мое жилище. Да и ты со временем перестала это делать. Под оборотным зельем брал заказы в Лютном переулке. Ничего противозаконного, — быстро добавил он, предупредив вопрос Гермионы, — специфические зелья, избавление от последствий экспериментов с темной магией — не всегда волшебники имеют возможность обратиться за помощью в Мунго. Иногда следил за тобой, чтобы убедиться, что ты в порядке.

— Я не была в порядке.

— Знаю. Но я не сомневался, что ты справишься, Гермиона. Ты всегда была сильной.

— Почему ты все помнишь? — неожиданно спросила она. — Прошлое изменилось, когда я заставила Гермиону из этой реальности воспользоваться хроноворотом. Никто ничего не помнит о тех событиях, в этом мире ты даже никогда не воскресал.

Если бы он знал ответ на этот вопрос!

— Какие указания ты дала Гермионе, отправляя ее в прошлое? — задумчиво спросил он.

Гермиона посмотрела на него с вызовом:

— Не вмешиваться в твою смерть.

— То есть ты хотела изменить прошлое? — нахмурился Северус. — Но ведь тогда все, через что мы прошли, оказалось бы бессмысленным.

— И я не получила бы свою порцию предначертанных страданий, ты это имеешь в виду? — ядовито спросила Гермиона. — Ну уж извини, я ведь не знала обо всех этих множественных реальностях и планах судьбы. Почему этот твой Дугальд ничего мне не рассказал? Почему ты ничего мне не рассказал — хотя бы без деталей, без образов будущего? Все, что у меня было, — это инструкции от профессора Макгонагалл об использовании хроноворотов и дневник предка Блэка с его версией и планах смерти.

— Но ты ведь знала, что нельзя менять прошлое.

— А еще я знала, что, когда поменяла прошлое в первый раз, апокалипсис не случился и мир не распался на мелкие кусочки, — огрызнулась Гермиона. — Я просто пыталась вернуть все к изначальному варианту. И да, избежать тех самых страданий, которые ты и Дугальд так заботливо для меня приготовили. И я не понимаю, почему этого не произошло и почему я все помню!

— Мы ничего для тебя не готовили, — устало возразил Северус, — так должно было...

— Должно было случиться? — взвилась она. — Что-то я не припомню сильных потрясений в той реальности, из которой я пришла. Северус, о чем ты думал вообще? Как ты мог так распоряжаться моей жизнью? Ты даже представить себе не можешь, через что я тогда прошла! Ты не знаешь, каково это — пережить смерть любимого человека!

— Я не знаю? Да я всю свою чертову жизнь...

Слова застряли в горле, от поднявшейся волны гнева стало трудно дышать. Северус вскочил с кресла и отошел к камину, до боли сжимая руки в кулак так, что ногти впивались в ладони. Один Мерлин знает, каких усилий ему стоило не сорваться на Гермиону сейчас.

— Ох, прости, что вызвала в тебе неприятные воспоминания! — в ее звенящем голосе не было ни капли сожаления. — Как я понимаю, ты решил, что мне катастрофически не хватает такого же опыта, верно? А что, без страданий ведь никто не может изменить свою жизнь и добиться хоть чего-либо стоящего! Ты ведь не мог просто поговорить со мной и объяснить, что именно от меня требуется! Я ведь так боюсь взваливать на себя ответственность и так ненавижу работать без отдыха. И любовь — конечно, она мешает строить карьеру, ведь только старые девы без личной жизни способны добиться успеха! Да я поверить не могу, что это был единственный выход! Только человек с больной фантазией мог придумать подобное!

— Позволь тебе напомнить, что дело вовсе не во мне и моей больной фантазии, — прошипел Северус, едва сдерживая злость, — а в той великолепной судьбе, что была тебе уготована. Я ведь оказался всего лишь незначительным препятствием на твоем пути к великому будущему!

— И тебе хватает наглости еще и обвинять во всем меня? Что-то я не припомню, чтобы я просила о каком-то там великом будущем. Меня вполне устраивало просто быть с тобой!

— В том-то и дело, верно? Ты так расслабилась, утопая в своих розовых соплях и любовных драмах, что мне пришлось инсценировать свое самоубийство, только бы ты перестала быть домашней наседкой и вновь вспомнила о своих амбициях!

Она замерла с открытым ртом, задыхаясь от возмущения. Конечно, он был несправедлив к ней сейчас. И уже корил себя за несдержанность. Но ничего не мог с собой поделать — стоило ей напомнить о Лили, и ярость полностью поглотила его. Надо было немедленно успокоиться, чтобы их ссора не зашла слишком далеко.

А она повзрослела и изменилась, неожиданно подумал Северус. Она стала более жесткой и уверенной в себе. И в ней не осталась и следа от того подсознательного страха перед ним, который она неизменно испытывала раньше, — несмотря даже на отношения между ними. Пропало и ее вечное стремление во всем ему угодить. Новая Гермиона была зрелой женщиной, знающей себе цену. И, хотя такой она нравилась ему даже больше, Северус вдруг испугался, что они не смогут вновь наладить отношения. Может, теперь он ей и вовсе не был нужен. Может, она разлюбила его. И потому с такой легкостью причиняла ему боль.

Но никакая боль не могла заставить Северуса отказаться от Гермионы.

Он вынашивал этот план долгие годы, с того самого момента как понял, что в его смерти не было необходимости: он позволит случиться всему, что было предначертано, а потом вновь вернется к Гермионе, надеясь, что судьба не станет пытаться устранить его снова, когда надобность в этом отпадет. Северус не знал, как долго придется ждать, тем более он не был уверен, что Гермиона не будет к тому времени замужем и не обрастет сопливыми детишками. Он собирался добиваться ее несмотря на любые обстоятельства, потому что жизнь без нее была неполноценной и пресной.

В тот день, когда младшая версия Гермионы должна была отправиться в прошлое, он особо внимательно прислушивался к своим ощущениям. Он не знал, что произойдет. По идее, ничего не должно было измениться: Гермиона должна была вновь спасти его, вместе они прошли бы через все испытания, потом между ними начались бы отношения, которые закончились бы инсценировкой его смерти. Петля времени должна была замкнуться.

Каково же было его удивление, когда он вдруг обнаружил себя в этом доме, хотя секунду назад беседовал с очередным клиентом в Лютном. В руках Северус держал нож для резки ингредиентов, а перед ним стоял бурлящий котел.

Потушив огонь под котлом, Северус осторожно исследовал дом. Он был один и, судя по всему, жил в этом доме какое-то время. Шкаф в гостиной был заполнен его книгами, на столе в кабинете лежала кипа пергаментов, исписанных его почерком. Даже незнакомый ему фолиант на прикроватной тумбочке — и тот был в пометках, начертанных его рукой. А это означало, что прошлое все же изменилось. Но почему тогда все воспоминания остались с ним? И где его новые воспоминания? Казалось, его просто вырвали из одной реальности и переместили в другую.

Целый месяц ушел на то, чтобы понять, что творится в его жизни. Оказывается, он никогда не воскресал. Оказывается, он уже много лет нелегально готовил зелья для всех желающих и даже успел наладить довольно хитроумную систему связи с заказчиками, позволяющую ему не встречаться с ними лично. Оказывается, его услуги пользовались большой популярностью, и он неплохо на них зарабатывал. Оказывается, пару лет назад он продал дом в Паучьем тупике и, доложив накопленные деньги, купил этот дом.

Но он так и не смог выяснить, связывало ли его в этой реальности хоть что-нибудь с Гермионой. Никаких следов ее присутствия в этом доме не было. Никаких писем, написанных ее рукой. Никаких вещиц, которые можно было бы принять за подарки от нее. Он даже не был уверен, что это она спасла его.

Северус внимательно следил за новостями в ее жизни, благо она давала газетам массу поводов писать о ней и ее неуемной деятельности. Образы будущего, которые он увидел в кабинете Дугальда, начали воплощаться в реальность. Потом с подачи Гермионы был издан Указ о фрилансе, и жизнь Северуса заметно облегчилась. Теперь он мог легально работать даже на крупные учреждения, но при этом сохранять свою анонимность. Когда же она открыла свою исследовательскую лабораторию и выставила объявление о наборе удаленных сотрудников, он откликнулся не задумываясь. Слишком уж велик оказался соблазн быть к ней ближе — пусть даже она и не будет знать об этом. И все свои силы он бросил на создание антиликантропного зелья — для нее.

По правде сказать, зелье было готово еще в середине лета, но Северус в непонятном для самого себя сентиментальном порыве решил преподнести его Гермионе на день рождения. К тому же у него появилось время, чтобы убедиться в эффективности зелья: в волшебном мире было достаточно оборотней, готовых протестировать на себе незарегистрированное зелье.

Он долго сомневался, стоит ли подписывать подарок. А вдруг прошло еще недостаточно времени, и он своим поступком отправит их двоих на новый виток страданий? А вдруг она разлюбила его? А вдруг она в принципе не помнит об их совместном прошлом?

Но, несмотря на многочисленные «а вдруг», подарок подписал, хотя и не полным именем, а только инициалами, ни к чему Гермиону не обязывая и не принуждая. Тем самым предоставляя ей самой решать, стоит ли восстанавливать связь между ними. Долгое время от нее не было никаких вестей, и Северус уже почти оставил надежду на их счастливое совместное будущее, как вдруг понял, что она просто не имеет возможности найти его или хотя бы связаться с ним. И тогда он отправил в лабораторию свою сову — якобы за новым заказом.

Пришедшее от Гермионы письмо он перечитывал тысячу раз, пытаясь найти в нем скрытые намеки на то, что она все помнит. Безусловно, оно было написано эмоционально, даже напористо, буквально в каждом слове сквозило отчаяние, но чем именно оно было вызвано? Да и официальная подпись смущала и сбивала с толку: «Гермиона Грейнджер, главный куратор Исследовательской лаборатории “Гермес”». Почти неделю он сомневался, стоит ли давать ей свой адрес. Ведь независимо от того, как пройдет их встреча, обратной дороги не будет. Все его самые дерзкие надежды могут оправдаться — либо обратиться в прах. Когда он наконец решился, это было похоже на прыжок в пропасть.

И вот Гермиона появилась у него на пороге. Северусу потребовались нечеловеческие усилия, чтобы не наброситься на нее прямо на крыльце. Потому что все эти долгие годы он скучал по ее объятиям и поцелуям, по ее ненавязчивым прикосновениям и нежности ее хрупких пальцев. Но он так до конца и не был уверен, помнила ли эта Гермиона об их романе, поэтому вынужден был вести себя с ней осторожно и хладнокровно, незаметно выведывая, что именно ей известно. Впрочем, даже если эта Гермиона никогда не любила его, он готов был завоевывать ее. В конце концов, ведь это она научила его бороться за свое счастье.

Но Гермиона все помнила. И бросилась сюда, как только узнала, что он может быть жив. И до сих пор носит его браслет. И только что отдавалась ему — страстно, нетерпеливо, отчаянно. Так что он будет идиотом, если не сумеет сейчас успокоить ее и не остановит скандал.

Северус глубоко вздохнул, избавляясь от клокочущего в нем гнева, и медленно приблизился к дивану. Гермиона пристально следила за ним. Глаза ее по-прежнему метали молнии, от возмущения у нее покраснели щеки, и даже неуемные волосы, казалось, топорщились еще больше. Она была похожа на кошку, готовую к драке.

— Гермиона, я понимаю, почему ты злишься, — примирительно начал он, подсаживаясь к ней так близко, что мог чувствовать ее учащенное дыхание. — Но также я уверен, что и ты на самом деле понимаешь причины моих поступков. Что бы ни произошло в прошлом, оно уже свершилось, и этого не изменить. Но сейчас мы оба здесь, и мы оба живы, и даже твое великое будущее состоялось. Почему мы — и только мы — помним о прошлом, я не знаю. Но я рад этому. Я не хотел бы забывать... то, что было. Я скучал по тебе и... Если бы мы могли... снова...

Сердце Северуса колотилось так сильно, что, казалось, сейчас вырвется из груди. Его тошнило от собственного косноязычия и нелепости. Он чувствовал себя неопытным юнцом, впервые приглашающего даму сердца на свидание. Мерлин, это оказалось намного сложнее, чем он думал! Открываться перед ней было мучительно. К тому же его начали одолевать сомнения. Они ведь оба изменились за годы, проведенные отдельно друг от друга. Она достигла таких высот, так зачем он ей нужен — старый, уродливый, не имеющий даже права на собственное имя? Она вполне может отвергнуть его. То, что между ними только что была близость, ничего не означает. Почти наверняка она отвергнет его. Или не сможет простить. Или...

— Я тоже люблю тебя Северус, хоть ты и жестокое чудовище, — вдруг выдохнула Гермиона, прерывая его напряженные мысли, и крепко прижалась к нему. — И я больше никуда тебя не отпущу. Никогда.