Ведьма - это состояние души (гет)

Мальчишки видели уже девятый сон в своих кроватях, а я все никак не могла сомкнуть глаз и гипнотизировала взглядом черные клавиши машинки, не решаясь опустить на них пальцы. Шутка ли, побывать на собственной могиле? Рассказ Итана тоже никак не хотел уходить из головы, заставляя сердце замирать от боли и какого-то липкого холодного ужаса. Все эти годы... Что я наделала? Могла ли я думать, что своим поступком добьюсь только обратного? Я должна была это понять...

Я провела руками по плечам, прогоняя дрожь. Под, милый Под... Ты столько мне доверил, так мне помог, что у меня и новой жизни не хватит, чтобы отблагодарить тебя. Ты заслуживаешь не просто знать о причинах моих поступков, на которые ты так деликатно намекаешь, ты заслуживаешь гораздо большего. Если бы ты только знал, как мне жаль, как я виню себя, что, несмотря ни на что, есть вещи, которые я никогда не смогу тебе рассказать...

Слушая мерное тиканье часов, звучащее оглушительно в ночной тишине, я, подавив глубокий вздох, взяла последний исписанный лист и, пробежавшись взглядом по последним строчкам, принялась вспоминать.

1941 год, Кастел

Первый год у подпольщиков для меня прошел относительно спокойно: оставаясь на хозяйстве, я при помощи чар старалась облегчить быт сквибов, зачаровывала листовки так, чтобы их содержимое было видно только определенным людям, была на посылках — в общем, выполняла много мелких поручений. Я была в курсе дел отряда, их заданий и мелких диверсий, но меня они не касались. Так было ровно до того момента, пока меня не вызвал к себе командир.

Подождав, пока я не сосредоточила на нем все свое внимание, он раскрыл лежащую перед ним папку и, положив передо мной фотографию, заговорил:

— Этот инженер будет квартировать в столице, официально его задача — модернизация прибрежных укреплений, но есть информация, что это человек Гриндевальда, — Эштон отбросил сломавшуюся спичку, чиркнул новой и закурил папиросу. — Цель его визита и нужно будет выяснить, а также достать копии чертежей и прочей документации, касающихся его маггловского задания. Это понятно?

— Подождите, — выставила я руки вперед, — суть я поняла, только ведь уже решено, что Мэри...

— Мэри не справится, — непривычно сухо оборвал меня он. — То, как у нее сдали нервы на последнем задании, стало сигналом, что она и выполнение этого может поставить под угрозу. Пойми, для нее это слишком сложно...

Вмиг стало понятно, почему он так нервничает. Вот, значит, как...

— А для меня, значит, просто? Да?! — не выдержала я, вскочив на ноги так, что едва не опрокинула стул. — По-вашему, мне ложиться с немцем и обихаживать его — как воды попить?!

Мужчина провел широкой ладонью, тыльная сторона которой была усеяна легкой сеткой морщин, по лицу и взглянул на меня:

— Энди... Я так не считаю, и ты это прекрасно знаешь. Как знаешь и то, что мне, кроме тебя, отправить некого — Джули далеко не красавица, а Аннет еще старше меня. К тому же ты ведьма, а они — нет, они в случае чего будут не полезнее обычной магглы.

— И что? Я-то тут при чем?! Я виновата, что одна заныла, а вторая рожей не вышла?!

— Замолчи! — ударил по столу командир. — Ты забываешься! А ну, сядь!

Я опустилась обратно, не сводя с Адамса глаз. Вспышка его гнева слегка отрезвила меня, и я осознала, что вела себя недопустимо, и, если бы он не остановил меня, могла бы все испортить. Увидев, что я не собираюсь больше пререкаться, он посвятил меня в детали плана. Когда я, попрощавшись, взялась за ручку двери, то вспомнила об одной существенной помехе:

— Мистер Адамс, я...

— Что? — поднял он глаза от бумаг.

Я опустилась обратно на стул и, борясь с неловкостью, постаралась объяснить, почему не подхожу для этого задания.

— Вот оно что... Я хочу, чтобы ты поняла меня правильно — твоя невинность в наших обстоятельствах будет выглядеть очень и очень странно. Заменить тебя мне все равно некем, — он вернулся взглядом к документам и спустя пару мгновений усмехнулся своим мыслям. — Думаю, тот же Под с радостью поможет тебе решить этот вопрос.

От услышанного стало тошно и я, коротко кивнув, вылетела за дверь. Я упорно старалась не думать об этом вопросе и воспринимала его как неизбежную часть задания, а сейчас от этого деликатного напоминания я осознала, что моей клятве безбрачия, которую я дала себе, не суждено сбыться. Остаток дня я провела в общей спальне, ощущая себя морально раздавленной и глотая молчаливые слезы обиды.

Девочки, видя мое состояние, тактично отворачивались и молчали — им не надо было ничего рассказывать. Мари смотрела сочувственно, да только что толку? Как же она меня разозлила! Выходит, чтобы тебя не коснулась беда, достаточно лишь показать свою слабость и несостоятельность?! Ну уж нет!

Ночью я, собрав всю свою решительность и постучавшись, вошла в освещенную лишь прикроватной лампой комнату Адамса. Он лежал под одеялом, читая какую-то книгу в постели, и ошарашенно посмотрел на меня, открыв рот от удивления, когда я сняла ночную рубашку и, обнаженная, села на его по-спартански жесткую койку.

— Энди? Ты чего...

Я, подавшись вперед, приложила палец к его губам и процитировала его самого, гася свет:

— Решить вопрос...

Я вам не Энди.

* * *

Прошёл почти месяц с той ночи, когда я принесла в штаб чертежи. И, видимо, вполне справилась с тем, чтобы не наследить и качественно подчистить память всем свидетелям. И хорошо, проблем без этого хватало — Эштон начал сдавать на глазах, ему с каждым днём становилось все хуже, хоть он и старался не показывать этого никому. Он грешил на чье-то отсроченное проклятие, но я-то знала, кто виноват.

Я вспоминала о своём демарше в его спальню и молила Мерлина, чтобы он не связал своё состояние и то, что между нами было — в противном случае мне несдобровать... О чем я только думала?! Я ожидала, что он прогонит меня прочь, сочтёт нестабильной, или ещё что, но ничего из этого не случилось. Мне было до невозможности горько: оказалось, что слушать рассказы матери — это одно, а понимать, что по твоей вине погибает человек — совсем другое.

Я вспомнила, как хотела заавадить того инженеришку, после того, как он сдал мне пароль от замка на своем кейсе с документами, но что-то меня удержало. Я видела его глаза, в которых плескался страх, рот, беззвучно извергающий проклятия вперемешку с мольбами о помиловании, и понимала, что, несмотря на всю свою злость, не могу убить. Думала, что не могу, а на деле — убила. Двоих.

После смерти Эштона его место заняла я. Не такой уж богатый выбор был у подпольщиков, надо сказать — среди нас осталось только трое магов, которые могли бы защитить от опасности горстку прячущихся сквибов. Кандидатуру Итана, подумав, отвергли по малолетству, а Уилла не рассматривали всерьёз по скудоумию, так что, упокоив командира, как полагается, я перебросила свой нехитрый скарб в его комнату.

Время лечит, и все было хорошо до того момента, как одним прекрасным утром я, не дойдя до кухни, со всех ног помчалась искать ближайшее ведро, чтобы как следует вытошниться. Сдержав новый позыв и очистив взмахом палочки железку, я вспомнила, что месячные, которые должны были появиться ещё неделю назад, которых я ждала, словно на иголках, так и не пришли, и поняла, что завтракать я сейчас точно не хочу. Поймав на себе сочувственно-понимающий взгляд, которым Аннет прошлась по моей фигуре, задержав его дольше нужного на животе, я скривилась в ответ на её добродушную полуулыбку и, ничего не сказав, закрылась у себя.

Нужно было успокоиться... Легко сказать! Трезво мыслить не давал страх, сковывающий, беспощадный, хваткой рукой сжавший мои внутренности и позволяющий дышать лишь через раз. Я вытянулась на кровати и положила холодные пальцы на живот, пытаясь понять, что чувствую. Стало жутко. Неужели это все?..

От осознания, что внутри меня сейчас сидит то, что по кусочку забирает мою жизнь и силу, я не чувствовала к этому существу ничего, кроме ненависти. Я до боли вцепилась ногтями в живот, поймав себя на мысли, что, будь возможность вырвать эту дрянь своими руками, я бы так и сделала.

В голове засела дурацкая мысль — а чей это ребёнок? Я разозлилась на себя — о чем только думаю?! — и мысленно отвесила себе оплеуху, сжав руки сильнее — должно быть, синяки останутся. Какая разница, кто из этих двоих виновен в том, что я залетела? Оба сдохнут, и хорошо! А я не сдохну, слышите вы?! Никогда не сдохну! Больше ни один...

Дождавшись наступления вечера, я вышла на улицу и побрела по адресу, где жила старая медведьма, иногда лечившая наших. Увидев меня на пороге, она удивилась, но впустила, а когда узнала, в чем дело, наотрез отказалась помогать.

— Ты что, с ума сошла? Сама на костёр пойдёшь и меня с собой прихватишь! Ты указы читала? Такие вещи сейчас вне закона!

— Читала я все, только мне до тех указов... К Мордреду их! Ты должна мне помочь, слышишь, должна! Это только мое дело, и никто, никто не может мне запретить!

— И не проси! — отрезала она. — Избавиться ещё куда ни шло, это даже зельем ещё можно по-тихому устроить, а стерилизация... Да если хоть кто-то узнает, мне головы не сносить... Нет, я на это не подписываюсь!

— Да?! — я была близка к истерике. Бабка в испуге отшатнулась, когда я выхватила палочку из рукава. — Ты уверена?!

Переведя взгляд с палочки, на конце которой плясали алые искры, на моё лицо, которое давало понять — я ни перед чем не остановлюсь, она сжала губы и указала мне на кушетку у стены, отвернувшись к шкафчику с зельями.

— Подумай, — обернулась она ко мне, достала палочку и, поводив ею в воздухе, добавила: — Девочка будет, сильная.

— Знаю, — прошипела я сквозь зубы и расстелила чистую простыню.

Всю следующую неделю я старалась поменьше напрягаться физически и больше отдыхать по рекомендации доброй и чуткой старушки. Никто не посмеет отнять у меня жизнь, тем более, если этот кто-то — паразит внутри меня.

По крайней мере, мне так думать было проще.