Танец пепла (гет)

Сколько я себя помнила, мне всегда снились яркие, цветные и очень детальные сны. Помнится, когда я впервые услышала о том, что так случается не у всех, то даже немного возгордилась, втайне считая, что это делало меня особенной… Как же это было глупо и по-детски. Ведь сейчас эта моя «особенность» каждую ночь напоминала мне о прошлом, о том, что произошло, о моём позоре.

Сначала была пустота. В то утро, по дороге из дворца, меня обуревали смешанные и противоречивые чувства. Однако на этот раз и, возможно, впервые за всё время моего нахождения в Средиземье, мне совершенно не хотелось разбираться ни в себе, ни в ситуации в целом. А если говорить на чистоту, то я всеми силами гнала от себя мысли о прошлой ночи.

«Не сегодня, не сейчас».

Или, как говорила одна книжная героиня: «Я не хочу думать об этом сегодня. Я подумаю об этом завтра».

Дом Сельвен был тих, пуст и, несмотря на солнечный день за окном, холоден. Половицы чуть поскрипывали под моими неспешными шагами, и этот звук эхом отдавался в коридорах, казалось, покинутого жилища. Не встретив никого на своём пути, я добралась до кухни, где, бросив свои нехитрые пожитки на пол, по привычке села за стол. На душе было пусто, а в голове мысли сумбурно гудели, будто рой диких пчёл, не давая сконцентрироваться ни на чём конкретном и одновременно лишая покоя.

— Ирина…— голос звучал далеко и в то же время совсем рядом. — Ирина?..

Потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы вынырнуть из состояния полутранса и осознать, что меня кто-то зовет по имени, по моему имени. Через силу оторвавшись от созерцания полупустого бокала на столе и слегка повернувшись в сторону, откуда раздался звук, я встретилась взглядом с замершей на пороге Сельвен.

«Она рада меня видеть», — промелькнуло в голове, и, словно в ответ на мои думы, Сельвен подалась вперёд и, в несколько шагов преодолев разделявшее нас пространство, заключила меня в крепкие объятия. От нахлынувших на меня чужих эмоций и мысленных картинок, я резко втянула воздух, и почти сразу она отстранилась.

— Прости, — прошептала она чуть слышно. Её глаза предательски блестели.— Я не знаю, что на меня нашло. Просто столько всего произошло…— Сельвен будто читала мои мысли, но я лишь покачала головой, не в силах выдавить из себя ни слова.

Бессмертная дочь Эру опустилась на стул рядом, всё ещё удерживая меня за руку, и какое-то время мы обе лишь молчаливо рассматривали друг друга. Первое, что бросилось в глаза, это то, что она выглядела очень уставшей. Её светлая кожа стала ещё более белоснежной, но какой-то безжизненной, отчего горящие зелёные глаза казались неестественно большими и даже пугающими. Хотя, наверное, и я сама выглядела не лучше.

— Что-то случилось? — прервала наше молчаливое созерцание Сельвен.

— Случилось? — повторила я за ней, чувствуя, как где-то в желудке заворочались змеи. Перед глазами встали события прошлой ночи, и моя рука по инерции дёрнулась к скрытой палантином шее, где остались следы, и не только от его рук. Мой жест не укрылся от внимательных глаз, и Сельвен заметно помрачнела, но я лишь грустно улыбнулась и отрицательно покачала головой. Да и что я могла ей рассказать?

Сельвен нахмурилась, но больше ничего не спросила, а потом неожиданно продолжила:

— Прости, что вынуждена нарушить своё обещание. Боюсь, мы не сможем покинуть Лихолесье в обещанный мною срок, — и тем же тихим тоном поведала о том, что произошло: об атаках, о яде, о своём брате, который до сих пор был без сознания… Неожиданно мои собственные переживания показались такими мелкими и ненужными, что я не удержалась от внутренней самоиронии.

«О себе. Ты всегда думаешь только о себе и копаешься только в себе… Не надоело ли?» — на душе стало противно и горько.

— Сельвен, я могу чем-то помочь? — выдавила я наконец, прерывая ее на полуслове.

— Помочь? — голос прозвучал очень удивлённо.

«Да чем ты можешь ей помочь? Что ты вообще можешь, кроме того, как подносы носить да ноги раздвигать?» — не остался в долгу мой внутренний голос, отчего стало ещё более тошно и невыносимо от пристального взгляда Сельвен.

Я дёрнула рукой, пытаясь высвободиться, но она только крепче её сжала.

— Я буду тебе благодарна, — начала она очень тихо, но твёрдо, — если ты поможешь мне в библиотеке.

— В библиотеке? — я замерла и удивлённо вскинула голову.

Сельвен утвердительно кивнула в ответ, уголки её губ слегка дёрнулись вверх, но глаза так и остались напряжёнными. А потом она принялась тщательно объяснять про новый яд орков, каково его действие, чем опасен. Выходило, что субстанция погружала раненого в состояние летаргии или же комы, но если люди могли пребывать в таком виде довольно долго, то эльфы очень быстро умирали, или же, как она сказала:

— Их фэа уходила из физической оболочки.

Что пугало и беспокоило мою собеседницу, так это то, что орки сумели создать что-то настолько сложное, а эльфам до сих пор не удалось добыть противоядие.

— Понимаешь, они до этого не отличались особым умом. А эта отрава сделана с недюжинным умением и сноровкой, так что пока ничто, из того, что успели перепробовать я и мой отец, не помогло, — Сельвен раздражённо выдохнула. — Я надеюсь, что смогу найти что-то в записях матери.

Мы сидели в библиотеке перед разожжённым камином. Тепло и свет языков пламени действовали успокаивающе, помогали настроиться на другой лад, отвлечься.

— А что конкретно мы ищем? — не удержалась я от вопроса, на что Сельвен задумчиво почесала переносицу.

— Не знаю, — призналась наконец она. — Но, я надеюсь, моя интуиция направит в нужное русло и подскажет.

— Только вот чем я тебе могу помочь, — не удержалась я и тихо хмыкнула. — Во врачевании я полный профан, да и…

Но Сельвен резко меня перебила:

— Ты ведьма.

— И?

— Твоя интуиция сильно развита, а в крови покоятся знания, неподвластные даже мне. Тебе нужно только задать правильный вопрос…

Я невольно нахмурилась. В этот момент её манера говорить шарадами напомнила мне одного волшебника. Однако в отличие от него, она не называла меня глупой женщиной, ничего не знающей и не понимающей, а верила, что у меня может что-то получиться, и только за одно это, я готова была сделать всё, что было в моих силах, хотя мало верила в успех.

И перед глазами замелькали таблицы, формулы, записи, сделанные красивым и немного размашистым почерком. Из всего этого я не понимала ровным счётом ничего, а только прислушивалась к своим ощущениям, и каждый раз, когда внутри что-то ёкало, подавала листок, свиток или раскрытый на определённой странице дневник своей компаньонке. Но всё было безуспешно. Сельвен ничего не говорила, но и без слов было понятно. Иногда она бесшумно исчезала, оставляя меня наедине с выстроившимися в ряд фолиантами, но, каждый раз возвращаясь, казалась ещё мрачнее, чем до этого. Я подозревала, что эльфийка отлучалась в больничное крыло, и что вести оттуда были далеко не радостные.

Я не заметила, как стемнело, и подняла голову, лишь когда Сельвен принесла нам нехитрый ужин, состоящий их хлеба, сыра, куска копчёного мяса и нескольких яблок. Мы спешно поглотили угощение и, не проронив ни слова, снова принялись за бумаги. Вся ситуация напоминала мне мои первые дни в Лихолесье, отчего на сердце было немного грустно и, одновременно, светло. Сколько времени мы провели в библиотеке в тот вечер, я не знаю, но в какой-то момент буквы, слова, строчки стали сливаться в один рябящий поток, и тогда Сельвен, не взирая на мои протесты, просто отправила меня спать.

— Какой-никакой, но ты всё же человек. А людям нужен сон и отдых. Я приду за тобой утром, — закончила она безапелляционным тоном, и мне ничего не оставалось, как подчиниться.

Но она ошиблась. Сон не принёс мне ни успокоения, ни отдыха, скорее наоборот. Всю ночь перед глазами проигрывались картины того вечера, я видела его глаза, чувствовала прикосновения губ и рук и, казалось, переживала всё снова и снова. А наутро я проснулась с неописуемым чувством позора и стыда. Это я позволила всему зайти так далеко, потеряла самоконтроль, дозволяя ему прикасаться ко мне так… Я ощущала себя какой-то грязной и потерянной, оттирая тело до болезненной красноты, сидя в деревянной лохани. Но самое противное было то, что в глубине души я знала, что сама хотела этого, и, окажись я на том же месте, в то же время, всё бы снова повторилось. Моё самобичевание прервал лёгкий стук в дверь и голос Сельвен. Окатив себя, словно в наказание, ледяной водой, я спешно оделась и поспешила в библиотеку. А когда перед глазами вновь замелькали витиеватые буквы, мысли переключились совершенно в другое русло. И снова тишину дома нарушал лишь лёгкий шелест бумаг.

В этот день Сельвен была ещё более бледной. Пробегая глазами по очередному свитку, она то и дело хмурилась, упрямо поджимая губы, в каждом движении сквозила еле прикрытая нервозность. А когда вечером она вернулась из своего очередного визита в больничное крыло, её глаза были красными и немного припухшими. Мне стало больно и обидно за неё. Она билась, как рыба о лёд, но силы её, как и надежда стремительно таяли. В какой сравнение могут идти мои утренние переживания с этой внутренней мукой? От злости на саму себя, я с силой закусила губу, пока во рту не почувствовался сладковато-металлический вкус. Это чувство злости и раздражённости не покинуло меня и когда я отошла ко сну (хотя вернее будет сказать, меня просто-напросто выгнали из книжного хранилища). И опять эти яркие, цветные сны, которые я уже начинала ненавидеть.

А когда на рассвете разомкнула веки, моей первой мыслью было, что меня использовали. И дело было не в том, что я позволила и далеко ли зашла, а в том, что он просто воспользовался ситуацией. Стало вдруг ясно, что заставляло меня задыхаться от стыда— это то, с какой холодностью и даже пренебрежением он от меня избавился. Да, я действовала, руководствуясь своими желаниями и… эмоциями. Но разве есть в этом что-то постыдное? Король же просто решил воспользоваться этим, как возможностью доказать своё превосходство. Наказал за то, что видела его в пылу страсти, заставив меня испытать эти эмоции перед ним, перед его глазами.

«И тебе удалось, Трандуил Ороферион. Только королевский ли это был поступок?»

Мысль вызвала невольную усмешку. Я уже давно оделась и теперь задумчиво рассматривала стену леса за окном. На душе, впервые за прошедшие несколько дней, было легко, но грустно и одиноко. Нет, я не сделала ничего дурного и недозволенного, не за что стыдиться и упрекать себя, но меня не покидало чувство горького разочарования. Я думала, что он другой. Надеялась на то, что эльф с серебристыми волосами сможет…

«Какая ты наивная дурочка», — усмехнулся мой внутренний голос, и мне пришлось с ним согласиться. Резко выдохнув и решительно отвернувшись от окна, я отправилась в библиотеку.

Весь день Сельвен была как на иголках, то и дело кидая напряжённые взгляды на закрытую дверь, прислушиваясь к звукам извне. А когда солнце стало клониться к горизонту, не выдержала. Она резко поднялась, откинув скопившиеся бумаги в сторону.

— Довольно! Всё бесполезно. Я не могу просто сидеть здесь, когда он там и ещё неизвестно, сколько ему оста… — она замолчала, нервно сглотнув. — Это всё равно, что с закрытыми глазами бродить по лесу в поисках нужной тропы, — сказав это, Сельвен стремительно покинула комнату, а вскоре, судя по звуку захлопывающейся двери, и дом. Я снова оказалась одна.

Ее слова никак не шли у меня из головы. Я постоянно прокручивала их, будто пробовала на вкус, пытаясь понять, что же меня так зацепило в последней фразе. Огонь в камине постепенно догорал, а я всё продолжала сидеть в той же позе и с тем же свитком в руках.

— Бродить с закрытыми глазами… Нет, не то. Задай вопрос, блуждая в темноте… — И тут меня словно ударило током, внутри всё напряглось от догадки. Я несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула. — А что если ничего не получится? Но с другой стороны, получилось же в пещере гоблинов. Да и терять мне нечего…

Мои глаза самопроизвольно закрылись, тело неожиданно обмякло, погружаясь в тёплые волны, что пробегали по венам с каждым ударом сердца. Одна за другой я избавлялась от мыслей и эмоций, пока не осталась лишь темнота и мой пульс, гулким эхом отдающийся в ушах.

— Дум, дум, дум.

Мрак перед глазами раздвинулся и стал каким-то объёмным.

— Дум…дум…дум…

Моё тело потеряло вес, паря в непроглядной черноте.

— Дум...дум...дум…

Казалось, воздух загустел, продвигаясь, окутывая меня.

— Дум...

Тишина.

А потом откуда-то издалека я услышала шёпот. Сначала еле различимый, как дуновение ветра в летний зной, он постепенно набирал силу, звуки складывались в слоги, слова. Они переплетались, сливаясь в один поток шорохов, слов и даже мелодий, заглушая сознание до такой степени, что в какой-то момент я забыла, зачем и как там оказалась. Дышать становилось всё тяжелее. Да и дышала ли я?

— Кто ты? — прорезал эту какофонию чей-то низкий голос. — Как твоё имя?

— Ирина, — проговорила я на удивление твёрдо. Мои уши наполнило странное шипение, которое неприятно резало слух, но оно тут же резко прекратилось.

— Что тебе нужно? — спросил всё тот же голос.

— Ответ.

— Тогда задай вопрос, — вокруг эхом зашептались голоса потише, словно поддакивая.

— Мне нужно противоядие…

— Это не вопрос, — отрезал мой невидимый собеседник. И снова шипение.

— Как мне найти противоядие?

— Задай правильный вопрос.

Мне даже показалось, что носитель голоса усмехнулся, я же еле удержалась от того, чтобы не зарычать от раздражения.

— Ладно. Будь по-твоему. Как мне спасти эльфа Ровиона, брата Сельвен из Лихолесья, от оркского яда? — последние слова я почти прокричала в темноту. В тот же час и шипение, и шёпот стихли, осталась только вязкая чернота. Некоторое время ничего не происходило, пока наконец затянувшуюся тишину не прорезал всё тот же низкий голос.

— Приди ко мне, и я дам тебе ответ, — прошептал он над самым ухом, отчего я резко втянула воздух и открыла глаза.

Уже давно стемнело, и на чёрном небе, освещённом только тонким месяцем, зажглись первые звёзды. Я стояла на мягкой траве, а передо мной возвышалась стена векового леса.

«Когда я успела оказаться на улице…», — промелькнуло было в мыслях, но тут же издалека донёсся голос моего невидимого собеседника.

— Приди ко мне…

Словно в ответ вершины близстоящих исполинов нетерпеливо закачались. Моя рука помимо воли потянулась вперёд, пока не коснулась тёмной коры. По телу опять пробежал электрический ток. Я слегка улыбнулась, закрыла глаза и шагнула в чащу.

Перед мои взором была лишь непроницаемая тьма, но не было ни грамма того первобытного ужаса, который сковал меня в пещере гоблинов, даже наоборот — на душе было на удивление спокойно. Шаг за шагом я погружалась в самую глубь леса. Я этого, конечно, не видела, но чувствовала, как менялся сам воздух, как в нём всё ярче ощущались вибрации и горячие потоки энергии, лишь следы которой были заметны вблизи дворца. Нет, туда, куда я сейчас шла, даже эльфы не заглядывали уже много и много столетий, а может и тысячелетий. Магия в моей крови пробуждалась и с каждым шагом всё сильнее жгла изнутри, так и норовя вырваться наружу.

— Отпусти её, — прошептал мой тайный провожатый. Я чуть замедлила шаг, и в следующую секунду пошатнулась от силы той волны, которая обрушилась на меня, уничтожая на своем пути так долго возводимые мною барьеры и преграды. С моих губ сорвался невольный вздох облегчения. Мне неожиданно стало легко и свободно, будто моё тело растворилось в этом потоке светящейся энергии.

«Почему я всегда себя сдерживаю? Это же так прекрасно!..»

По щекам потекли горячие слёзы. Это ощущение невозможно было сравнить ни с чем: лёгкость, свобода, наслаждение и экстаз слились в один гармоничный поток, который, казалось, уносил меня куда-то вверх, к самым звёздам. Всё это время неосознанно для себя я продолжала двигаться вперёд, пока что-то не заставило меня замереть на месте. Медленно и очень осторожно я открыла глаза.

Это была небольшая поляна, со всех сторон окружённая тёмными деревьями, кроны которых уходили в самое небо, теряясь где-то между звёзд.

— Я пришла, — проговорила я ночному лесу.

— Я знаю, — ответил мне голос. В тот момент, казалось, он раздавался отовсюду, отражаясь от величественных стволов, путаясь в шелесте травы. — Я ждал тебя с того момента, как ты ступила сюда.

Мои губы тронула лёгкая улыбка.

— Рада, что не стала незваной гостьей. И сердечно благодарю за твоё гостеприимство, — ответила я с поклоном. — Но, хозяин, скажи мне, кто ты?

По высокой траве пробежал ветер.

— Я — лес, его сердце, душа и тело, — голос неожиданно зазвучал слева от меня, и я мгновенно повернулась в ту же сторону. Ветви деревьев задвигались, переплетаясь, приняли очертания лица. — Я был здесь с тех самых пор, как первый росток этого леса увидел серебристый свет луны, задолго до того, как сюда пришли эльфы. Но я не могу назвать тебе своего имени, потому, что оно состоит их названий всех трав, кустарников и деревьев, что окружают нас.

— Тогда позволь мне представиться, хозяин. Меня зовут Ирина. Я…

— Я знаю, кто ты, — лицо чуть улыбнулось. — Пепел древнего мира.

— Откуда?

— Мои знания так же глубоки, как и корни этих деревьев. То, что мне известно, приходит из самой земли, из её соков, которые помнят эту звезду ещё до великой воды, — голос ненадолго замолчал. — Но не это сейчас главное. Ты пришла ко мне с вопросом, не так ли?

— Да, — только и сумела выдавить я.

— Яд, который отравляет эльфов, пришёл из твоего мира, и разгадать его сможешь только ты, — очертание лица исчезло, ветви приняли своё прежнее положение.

— То есть как во мне? Но я ничего не смыслю в ядах! — лес вокруг загудел.

— Только ты сможешь найти разгадку яда. Ищи в себе, в своём прошлом!

— Почему ты не можешь мне просто ответить, что искать?! — не выдержала я, чувствуя, как внутри заворочалась ярость.

— Я не могу, потому что главный ингредиент мне неизвестен. Он из твоего мира. Прости…

Последнее прозвучало откуда-то издалека, а после всё стихло. Кем бы ни был мой собеседник, но сейчас его присутствия я больше не ощущала. Аудиенция была окончена, мне ничего не оставалось, как двинуться в обратный путь.

Поначалу меня не отпускало чувство обиды и раздражения. А по сути, меня порядком доставало то, что все в Средиземье тяготели к общению посредством шарад, загадок и недомолвок. Но постепенно я успокоилась и задумалась над словами лесного духа (как я его мысленно окрестила).

«Что-то из моего прошлого. Да это может быть что угодно! И даже если я распознаю, какой компонент попал из моего мира, мне никогда не разобраться в приготовлении противоядия. Кстати, а как что-то могло попасть сюда оттуда? Хотя нет, мне же попадались книги, а значит, могут попасться и предметы или что там ещё…— я вдруг замерла на месте. Формулы, среди записей матери Сельвен были формулы и рецепты на латыни. — А что, если?..» — я не успела закончить свою мысль, потому что ноги уже вовсю несли меня к дому эльфийки.

Во всяком случае я на это надеялась.

* * *

Дверь в комнату неожиданно распахнулась, гулко ударившись о стену. Сельвен только закончила протирать лицо брата, когда грохот заставил её дернуться и резко обернуться. У нее уже была готова подходящая тирада для этого наглого нарушителя больничного покоя, но слова так и застряли в горле. На пороге стояла Ирина — последний человек, которого она ожидала здесь увидеть.

Смертная выглядела растрёпанной: волосы выбились из косы, разметались по плечам, платье подрано и испачкано, на бледном лице красовались несколько царапин. Одним словом, можно было подумать, что женщина только что выбежала из лесной чащи. Однако, что поразило Сельвен больше всего, это её глаза — они горели каким-то неестественным, безумным огнём. Сельвен уже открыла рот, чтобы спросить тривиальное: «Что произошло?», — когда замершая было в дверях женщина резко рванула вперёд и, с несвойственной для смертных скоростью, оказалась у кровати Ровиона, аккурат напротив дочери лекаря. Нежданная посетительница прикоснулась ко лбу покоившегося за пологом эльфа, её брови нахмурились, и она забормотала что-то себе под нос на том непонятном языке, который Сельвен и дело слышала от неё, и, казалось, абсолютно забыла о её существовании.

Поведение было поистине странным и даже немного пугающим, именно поэтому она решила её пока не беспокоить. Сельвен внутренне напряглась и, чтобы хоть немного успокоиться, глубоко вздохнула.

«Сладость, словно в воздухе кто-то разлил карамель с крепким вином…»

В следующее мгновение все встало на свои места. Она неожиданно поняла, почему воздух в комнате почти звенел от напряжения, одновременно опьяняя. Магия. От замершей над её братом смертной волнами исходила магия. Сельвен подумалось, что ещё немного, и она сможет увидеть эти потоки, настолько они были осязаемы.

«Интересно, как она в таком состоянии прошла незамеченной мимо стражников у главных ворот?.. А как нашла сюда дорогу?.. — она встряхнула головой и спешно закрыла дверь в комнату. — Если её сейчас увидят — будет худо».

Словно почувствовав её мысли, Ирина резко обернулась.

— На, возьми.

В её руке был зажат какой-то пожелтевший листок. Сельвен приблизилась и аккуратно взяла бумагу.

Она без труда узнала почерк матери, но на этом всё и закончилось. В самом верху листка была написана странная комбинация незнакомых букв и знаков, а после в столбик шли ещё какие-то слова и словосочетания, рядом с которыми стояли цифры. Хотя язык был абсолютно незнаком, она чутьём угадывала, что на бумаге, которую держала в руке, был написан рецепт. Сельвен прочистила горло, чем вызвала несколько раздражённый взгляд.

— Ирина…— продолжила она, не обращая на это внимания. — Что это?

— Я не знаю. Рецепт или формула. Он сказал, что это поможет твоему брату, — отрезала та.

— Кто — он?

— Неважно, — отмахнулась та, снова обращая всё своё внимание на Ровиона. — Но тебе стоит поторопиться, времени осталось немного.

Не стоило об этом напоминать, дева и так всё знала.

— Поторопиться? Ты шутишь? — теперь в голосе Сельвен послышалось неприкрытое раздражение. — Что мне с этим делать?

— Ты же лекарь, тебе лучше знать, — парировала Ирина.

— Я не понимаю в этом ни слова! — вскрикнула она, сжимая кулаки. Она хотела ещё что-то добавить, но в следующее мгновение, Ирина оказалась рядом, крепко сжав ее голову руками. Сельвен поначалу опешила, потом дёрнулась, но ей не удалось пошевелиться ни на миллиметр.

— Я никогда бы не стала так шутить, — проговорила Ирина неожиданно тихо, глядя прямо ей в глаза. — Этот рецепт должен помочь… Поверь…

— Да пойми ты, что даже если это и так, — прошептала ей в тон Сельвен, — язык, на котором написан рецепт, мне не знаком…

В горле встал комок, она замолчала. Какое-то время никто из них не проронил ни звука, и лишь смотрели друг другу в глаза. Наконец Ирина вдруг тяжело вздохнула, будто приняла какое-то важное решение.

— Я могу прочесть. Надеюсь, это поможет…

* * *

Это было прошлой ночью, и потом смертная стала проговаривать эти странные слова, немного резанные, но мелодичные. Сначала Сельвен ничего не понимала, пока Ирина не дошла до самого рецепта. Озарение пришло не сразу, но когда неизвестные слова зазвучали из уст её странной гостьи, внутри что-то дёрнулось, словно всколыхнулось какое-то далёкое воспоминание. Она просила прочесть это ещё и ещё раз, пока наконец в голове что-то не щёлкнуло, и неожиданно Сельвен уже знала, что ей надо было делать. Она почти бегом бросилась к двери, как вдруг замерла, кинув тревожный взгляд в сторону кровати.

— Я присмотрю за ним. Иди, — проговорила Ирина.

Их взгляды встретились на одно мгновение, и этого было достаточно. Сельвен почти сразу скрылась за дверью. Всю дорогу до лаборатории она, как заведённая, повторяла про себя рецепт, стараясь ничего не упустить.

Когда, уже сжимая в руке готовое снадобье, вернулась, Ирина так и продолжала стоять там, где она её оставила несколько часов назад. Обернулась на звук её шагов и коротко кивнула, отходя в сторону, будто приглашая к действию. Сельвен чуть помедлила, в нерешительности глядя на голубоватую жидкость, но терять им было нечего, и в следующее мгновение она опрокинула содержимое флакона в рот своего брата. А спустя час дыхание Ровиона стало более размеренным, и он потеплел. Казалось, в его тело по крупицам возвращалась жизнь. Когда Сельвен огляделась, чтобы сообщить об этом Ирине, то с удивлением отметила, что та исчезла. О том, что всё это не привиделось, говорили тёмные следы грязи и травы на полу да всё ещё витавший в воздухе сладковатый аромат.

Ближе к полудню в комнату бесшумно проскользнул Леголас. За последние несколько дней они пересекались довольно часто. Сельвен отметила про себя, что даже стала привыкать к его постоянному присутствию и уже не вздрагивала и не напрягалась каждый раз, когда встречалась с ним взглядом. Принц сразу отметил то, что Ровион выглядел намного лучше. Он попытался отправить её отдохнуть, но на этот раз Сельвен была непреклонна, и тогда он ограничился тем, что принёс им обед, да так и остался вместе с ней, устроившись с другой стороны кровати. Почти до самого вечера они сидели в тишине, лишь изредка перекидываясь отдельными фразами, когда неожиданно их внимание привлекло шевеление за пологом. Как по команде оба вскочили, откинув ткань, и тогда, впервые за почти десять дней, она встретилась взглядом с братом. Его глаза были приоткрыты, и он то и дело сонно моргал, но больше уже не спал. Всё остальное пронеслось, как в тумане. Сельвен, чуть не плача от радости, горячо расцеловала брата, а потом, в порыве чувств, бросилась на шею и принцу, и, кажется, он крепко обнял её в ответ… Но в тот момент ей не хотелось об этом думать, хотя её голова и так гудела от мыслей о том, что снадобье подействовало, что им с отцом предстоит долгая ночь, что от прикосновений Леголаса у нее слегка кружилась голова, и что впервые за очень долгое время она была просто счастлива.

Вскоре пришёл отец, а принц тихо ушёл, напоследок нежно коснувшись губами её руки, а она только улыбнулась ему в ответ.

Сельвен оказалась права, и всю ту ночь они на пару с отцом провели в лаборатории. А вернувшись на рассвете домой, она только и смогла, что добраться до спальни и, упав на кровать, почти тотчас же провалилась в глубокий трансовый сон. Последней её осознанной мыслью было то, что она не успела поблагодарить смертную, но изнурённое почти десятидневной бессонницей тело уже отключилось.

Проснулась Сельвен почти сутки спустя и первым делом отправилась искать свою ночную гостью. Та оказалась в библиотеке, где задумчиво перелистывала книгу, уставившись невидящим взглядом в огонь. Ирина показалась ей необычайно бледной, но, возможно, это была лишь игра света. Её благодарность та приняла несколько смущённо и даже пыталась отнекиваться, ссылаясь на то, что рецепт принадлежал, в первую очередь, матери Сельвен, а по сему большой заслуги её самой в этом не было. На это Сельвен только хмыкнула да крепко обняла упрямую Ирину, шепнув на ухо: «Мой брат — это самое дорогое, что есть в этом мире для меня, и это ты его спасла. Поэтому, нравится тебе это или нет, но я тебе обязана».

Ирина неожиданно тихо захихикала.

— Ты неисправима. Ну если тебе так спокойней, будь по-твоему.

Услышав это, эльфийка не удержалась и тоже засмеялась.

После Сельвен попыталась выведать, откуда Ирина знала древний язык, и кто был тот таинственный «он», кого она упомянула в больничном крыле. Но на все вопросы та отвечала или очень уклончиво, либо просто замыкалась в себе, упрямо поджав губы. Сельвен ничего не оставалось, как оставить расспросы на потом, и она поспешила переключить разговор на другую тему, спросив о том, как прошло время во дворце, отчего Ирина ещё больше помрачнела и, сославшись на усталость, спешно ретировалась в свою спальню. Ей ничего не оставалось, как проводить удаляющуюся фигуру хмурым взглядом.

С тех пор прошло три дня. Ровион шёл на поправку, как и многие другие воины, пострадавшие от яда. Сельвен проводила много времени в больничном крыле, помогая отцу, но теперь, когда их усилия приносили плоды, она делала это с радостью. В один из дней к ним даже зашёл сам король (видно, вести дошли и до него). Трандуил Ороферион лично поблагодарил лекаря и дочь и выразил желание, чтобы они присутствовали на празднике Света Звёзд в главном зале дворца. Тогда Сельвен почтительно поклонилась, принимая приглашение, хотя внутри всё сжималось. Она обещала Ирине, что они покинут Лихолесье как можно скорее, а теперь вот новая отсрочка. Сама она не горела большим желанием присутствовать на торжестве, но эта была большая честь для их семьи, да и отклонить приглашение самого Владыки она не могла. Возможно, так она всё же ещё сможет вернуться сюда.

«Да и он, скорее всего, будет там… — за последнюю мысль она была готова ударить себя по лбу. — Дура! — ведь с момента пробуждения Ровиона она больше не видела принца, хотя брат и говорил, что Его Высочество его регулярно проведывал. Возможно, он специально её избегал. — В любом случае, так будет лучше. А то ты что-то расслабилась, и тебе опять стал мерещиться двоякий смысл в его действиях…»

Но даже это не могло испортить приподнятое настроение, чего нельзя было сказать о смертной.

Сельвен провела достаточно времени среди людей, чтобы понять, что Ирина изменилась. С тех самых пор, как она вернулась из дворца, та была ещё более, чем прежде, задумчива, молчалива, но вдобавок и печальна. Казалось, мыслями она была где-то очень далеко, то и дело хмурилась и закусывала губу, словно пыталась справиться с какой-то внутренней болью, тревогой или разочарованием. Сельвен не знала, что произошло, но отчего-то её не покидала уверенность, что все это было как-то связано с дворцом. Ведь тогда, в первые дни, от неё не укрылись недвусмысленные отметины на шее Ирины, которые та так заботливо скрыла палантином в первый день, но абсолютно забыла на второй и третий. Ещё тогда лесная дева хотела спросить о причинах их появления, но, сконцентрировавшись на поиске лекарства, это совершенно вылетело у неё из головы (да и она была уверена, что Ирина не захотела бы об этом говорить), а начинать расспросы сейчас, задним числом, казалось неуместным и бестактным. Сельвен не знала, как помочь, но ей очень хотелось передать хоть капельку того света, что царил в её душе. Поэтому, когда по дворцу прокатилась новость о том, что приехали бродячие музыканты (которых король каждый год приглашал для дворцовых утех, так и на радость смертных слуг), эльфийка увидела в этом возможность приподнять настроение своей компаньонке.

Она нашла Ирину на лесной окраине, где та в последнее время бывала очень часто. Она просто сидела на поваленном стволе и, будто бы прислушивалась к чему-то, чуть прикрыв глаза.

— Ты опять здесь? — Ирина даже не пошевелилась, а только еле заметно улыбнулась и кивнула. — У меня для тебя новости…

— Судя по твоему тону, они должны быть хорошими,— хмыкнула та, приоткрывая глаза. На мгновение они опять горели так же, как и тогда ночью, но это тут же прошло.

— Ты права, я не вижу ничего плохого в том, что король заботится о своих подданных, — Сельвен показалось, что при упоминании Его Величества Ирина заметно напряглась. — Да и тебе стоит немного развеяться, а не сидеть здесь в одиночестве.

— Кто сказал, что я одна? — парировала Ирина, но тут же добавила. — Со мной всегда мои великие добродетели: ум, красота и скромность! — Сельвен хмыкнула и деланно покачала головой. — Ну, допустим, мне наскучат мои подруги, как ты предлагаешь мне развеяться здесь? В траве поваляться? — она хитро улыбнулась.

— Не здесь, а во дворце.

— Зачем? — Ирина в миг стала серьёзной. — Опять убираться? Я туда больше не пойду, лучше переломай мне руки и ноги!

— Нет. Что ты! Чего ты так завелась? — Сельвен невольно насторожилась от такого резкого ответа, ещё больше убеждаясь в своих подозрениях. — Просто на праздник во дворец приехали бродячие музыканты. И я думаю, тебе стоит сходить на них посмотреть…

— Бродячие музыканты? — глаза Ирины расширились, она немного расслабилась. Сельвен кивнула.

— Я думала, это тебя заинтересует, учитывая, что ты мне рассказывала,— она подмигнула. — Ну так как?

— Думаю, можно на них взглянуть…

— Ну тогда приведи себя в порядок, и мы отправимся на нижние уровни,— и в ответ на удивлённый взгляд добавила:— В твоих волосах листья. Может, ты и правда в траве валяешься, когда тебя никто не видит?

На это Ирина лишь делано фыркнула и, гордо вскинув голову, зашагала к дому.