О враг мой (джен)

Входя в лабораторию, Гарри насторожённо поглядывал на Снейпа, не уверенный, что его не ждёт выговор. Меньше всего хотелось, чтобы профессор разозлился за опоздание и отменил урок. Однако Снейп либо не заметил, что он появился не сразу после завтрака, либо не придал этому значения. Едва Гарри закрыл дверь, как он жестом пригласил его сесть на привычный табурет и поставил перед ним на столик флакон с зельем.

— Это, — объявил Снейп без предисловий, — зелье, обостряющее восприятие. Оно часто используется на начальных этапах обучения окклюменции.

Гарри с любопытством разглядывал склянку. Зелье было тёмно-синее, но на свету казалось почти прозрачным. Это завораживало.

— В прошлом году вы не упоминали ни о каком зелье. — Он тут же заткнулся, усомнившись, что стоило вновь поднимать тему прошлогодних уроков, но, к счастью, Снейп остался спокойным.

— Нет, не упоминал, — подтвердил он, присаживаясь напротив. — Это зелье используется только между учителем и учеником, которые способны достичь некой степени взаимного доверия.

— Доверия? — Гарри пригладил чёлку. Доверие было вещью слишком значительной, и, несмотря на всё, что он передумал и в чём раскаивался последние несколько дней, насчёт доверия он пока не определился. Он всё ещё хотел доверять Снейпу, но всё ещё не был уверен, что сможет.

— Степени доверия, — подчеркнул Снейп, не сводя с него глаз. — Не притязаю на то, что кто-либо из нас готов всецело доверять другому, но считаю, что имеющегося достаточно, чтобы зелье подействовало.

— А что это зелье делает? — Гарри не собирался ни на что подписываться, пока не узнает, зачем они должны довериться друг другу.

— Оно способствует слиянию двух сознаний.

У Гарри расширились глаза от страха на грани с ужасом. Слиться сознанием со Снейпом? Он не совсем понимал, что это значит, но непохоже, что ему бы этого хотелось.

— Успокойтесь, Поттер. — Снейп скривил губы, и Гарри понял, что рассмешил его. Он сделал себе мысленную пометку: надо будет рассердиться, как только он справится со своим страхом. — Преподаватели окклюменции использовали этот метод на протяжении многих поколений. Он позволяет учителю и ученику установить прямой мысленный контакт с целью овладения определённым навыком. Это почти не отличается от легилименции: зелье просто обеспечивает более плавное, устойчивое слияние и более выгодную позицию для наблюдения.

— В-выгодную позицию? — пролепетал Гарри. Неужели у него онемели губы? Похоже что так.

— Если мы оба выпьем это зелье, я дам вам доступ к своему сознанию, чтобы показать, как я пользуюсь навыком, с которым у вас возникли трудности. Вы ощутите всё с моей точки зрения, а не в качестве постороннего наблюдателя. А я, со своей стороны, смогу вашими глазами увидеть, что стоит за вашими неудачными попытками.

— Если мы его выпьем? — Он ухватился за это важное слово, лихорадочно прикидывая, не слишком ли поздно откреститься от этой перспективы и вернуться к занятиям с Гермионой.

В глазах Снейпа снова появился тот самый блеск, который указывал, что смятение Гарри его забавляет.

— Я предлагаю это как метод, который, на мой взгляд, наиболее эффективен для обучения данному навыку. В качестве альтернативы могу попытаться помочь вам овладеть этим упражнением, описав, что нужно делать.

— То есть вы… — Гарри вроде как снова почувствовал свои губы. — У меня есть выбор? Вы не собираетесь меня заставлять?

Снейп покачал головой.

— Не думаю, что если силой волью вам в глотку зелье, это поможет в изучении окклюменции. К тому же данное средство неэффективно, если обе стороны не делают это добровольно.

— Я правда могу выбрать? — Гарри должен был убедиться в этом.

— Да.

— А вы сами что выбрали? — Конечно, Снейп, которого он знал, не желал бы, чтоб Гарри Поттер хоть с какой стороны забирался в его голову.

— Я уже сделал свой выбор, предоставив его вам. Мы будем работать в режиме, комфортном для вас.

— И вы в самом деле готовы впустить меня в своё сознание? — недоверчиво уточнил Гарри.

— Да, — без колебаний ответил Снейп, и Гарри понял, насколько это серьёзно. Снейп и вправду предлагал ему доверие. Он был так потрясён, что почти проглотил свой страх и хотел ответить тем же. Почти. Ну, может и нет. Но на крошечную секундочку эта мысль пришла ему в голову.

Вместо этого он спросил:

— А сколько раз вы уже использовали это зелье?

Снейп помедлил, прежде чем сухо признать:

— Ни разу.

От удивления Гарри было замолк — но наконец собрался настолько, чтобы сбивчиво промямлить:

— Чт… в смысле, откуда вы знаете, что оно сработает? И почему вы им не пользовались, раз это такой хороший способ?

Снейп откинул с лица прядь волос и скрестил руки на груди.

— Я уже сообщил вам, что в детстве меня учила окклюменции мать. Она использовала иные методы, так как данное зелье не рекомендуется давать маленьким детям. Другого наставника в этом искусстве у меня формально не было.

— Тогда как вы сами этому обучали? Только используя ментальные атаки? — Снейп не сразу отреагировал, и Гарри сложил два и два. — Ох. Вы не учили никого, кроме меня. Да?

— Окклюменция — не то искусство, которое обычно стремятся изучать студенты Хогвартса, Поттер, — сказал Снейп (довольно высокомерным тоном, по мнению Гарри). — В тех редких случаях, когда кто-то из старших студентов проявляет к нему интерес, декан обычно организовывает после окончания школы своего рода ученичество. Я же никогда не стремился взять на себя роль наставника, так как нисколько для неё не гожусь.

Гарри покрутил головой.

— Выходит… были и другие люди, которых директор мог бы попросить обучать меня? Но он заставил меня работать с вами… из-за того пророчества?

Он впервые упомянул пророчество про Снейпа, с тех пор как Дамблдор поделился его содержанием, и теперь осторожно наблюдал за профессором — на случай, если тот сочтёт, что Гарри зашёл слишком далеко.

Что-то мелькнуло в глазах Снейпа — но и только.

— Директор не мог вверить ваше сознание или даже факт посещения вами подобных занятий тому, кому бы он не доверял безусловно, дабы не выдать вас Тёмному Лорду. Какие бы дополнительные мотивы им ни руководили и как бы мы с вами ни были недовольны этим решением, уже только одной этой причиной нельзя было пренебречь.

Гарри кивнул, ощутив, что они отклонились от темы разговора.

— Так откуда вы знаете, как пользоваться этим зельем, если никогда раньше его не принимали?

— Уж положитесь на меня, — процедил Снейп. Гарри явно оскорбил его неоднократными намёками, будто он может не знать, что делает. — Я провел собственное исследование и подробно обсудил его применение с коллегой, обладающим обширным опытом использования данного зелья. Я сварил его сам, поэтому у меня нет сомнений, что оно возымеет должный эффект. Так вы хотите попробовать или нет?

В глазах Снейпа светилось нескрываемое раздражение, но Гарри больше заинтересовал тот факт, что на сей раз Снейп, похоже, приложил немало времени и сил, чтобы найти оптимальный способ его научить. Было неясно, как к этому относиться, — он не ожидал такого. От слова «совсем».

В первую очередь это и заставило его согласиться. Однако даже когда он несколько раз сглотнул, горло всё ещё сжималось от страха.

— Ладно. — Он сделал глубокий вдох, но тот вышел немного неровным. — Ладно, давайте.

Раздражение во взгляде Снейпа исчезло.

— Уверены? — спросил он с таким явным удивлением, что Гарри задался вопросом, не был ли Снейп, несмотря на все затраченные усилия, почти полностью уверен в отказе.

— Ну… скажем так, — согласился он. — Честно говоря, я немного волнуюсь. Так что, наверное, стоит просто это сделать, пока я не передумал.

Снейп молча протянул зелье Гарри и вытащил из кармана своей мантии точно такой же флакон. Он выпил всё его содержимое и жестом предложил Гарри последовать этому примеру.

С тяжелым вздохом тот залпом выпил жидкость и тут же скривился.

— Фу. Что там такое? На вид красиво, а на вкус как резина… да ещё и слизь какая-то!

Снейп ухмыльнулся.

— Глаза рунеспура, к примеру.

Гарри поморщился.

— Пожалуй, я не хочу знать, что ещё.

— Мудрое решение. — Снейп встал со своего стула и сел на пол, поджав ноги. Гарри вытаращил глаза. Вид его сурового профессора, по-простецки сидящего на полу… ну, это было жутко странно.

— Если будете сидеть на стуле, когда зелье начнет действовать, то долго на нём не задержитесь, — многозначительно пообещал Снейп.

Уяснив этот намёк, он уселся на пол напротив профессора, копируя его позу.

— Зелье скоро подействует, — продолжал Снейп. — Пока не привыкнете, возможна дезориентация. Это должно пройти за несколько минут, и ваше сознание станет доступным для слияния.

Гарри нервно кивнул. Дезориентация — это полбеды. Слияние сознаний — вот из-за чего он впадал в панику. Почему он так быстро согласился? Он уже почти решил спросить Снейпа, насколько дорогое это зелье и насколько сложно его сварить, чтобы понять, чего будет стоить, если он сейчас пойдёт на попятный. Он бессознательно стиснул зубы и не заметил, как крепко вцепился в собственные джинсы, пока Снейп не ткнул его прямо в костяшки пальцев. Гарри аж подскочил.

— Расслабьтесь. Дышите. — Снейп сделал несколько показательно медленных вдохов, и Гарри попытался дышать с ним в лад. — Зелье подействует лучше, если вы будете спокойны.

Спокойны? Ха. Держи карман шире. Он усилием воли разжал пальцы и попробовал расслабить напряжённые плечи, но до спокойствия было далеко. Он украдкой глянул на Снейпа (не раздражён ли? — вроде нет) — и робко спросил:

— А если я не смогу расслабиться достаточно? Сработает оно так, как нужно? — «А больно будет?» — хотел он добавить, но не смог: звучало так, словно спрашивал испуганный малыш. Он постарался не думать об этом, потому что плечи снова напряглись.

— Эффект будет слабее в той мере, в какой ваше сознание сопротивляется слиянию. Мне необходимо получить к нему доступ, чтобы определить причину затруднения. Тогда я смогу понять, как вы пытаетесь выполнять это упражнение.

Гарри кивнул. Он всё ещё волновался, но старался не показывать этого. Ещё несколько глубоких вдохов — и внезапно его накрыла волна головокружения. Он вытянул руку, чтобы не завалиться набок, прижал ладонь к прохладному полу и опёрся на неё, пока эта волна не сменилась более слабой. Мир выпал из фокуса, и он потёр глаза, умудрившись сбить очки на сторону. В следующую секунду чужие руки сняли очки с его лица.

— Они вам не понадобятся, — объявил Снейп. Гарри наблюдал затуманенным взглядом, как он кладёт их подальше, вне пределов досягаемости. — Во время упражнения глаза остаются закрытыми.

Гарри хотел запротестовать. Он чувствовал себя беззащитным теперь, когда мир стал ещё более нечётким, чем раньше. Ему не нравилось это состояние, и он с трудом удержался, чтобы не обхватить себя руками в защитном жесте. Но он упрямо закусил губы и не пошевелился — скорее из гордости, чем из-за очередной волны головокружения.

Больше минуты они сидели в тишине, пока Гарри, закрыв глаза, боролся с головокружением. Оно медленно замещалось каким-то туманом. Странно: туман не притуплял мозг или чувства, но почему-то обострял. Рука, прижатая к полу, ощущала его рельеф и неровности. Гарри глубоко втянул в себя воздух; сильный запах земли и специй защекотал ноздри и раздразнил язык. Он сморщил нос и чихнул от неожиданно сильных и разнообразных запахов. Медленно открыл глаза, почти боясь узнать, каким предстанет окружающий мир. Однако всё выглядело просто… как всегда. Снейп казался расплывчатым, но не больше, чем обычно, когда на Гарри не было очков.

— Почему… — Он запнулся на полуслове. Собственный голос звучал странно, словно немного резонировал внутри головы. Он изо всех сил старался не обращать на это внимания. — Почему я не вижу разницу? — Он надеялся, что Снейп поймёт вопрос, потому что сам не мог толком его сформулировать, поглощённый новыми ощущениями.

— Одним из побочных эффектов этого зелья является обострение сенсорики, — успокоительно сказал Снейп. — То чувство, которое является доминирующим, обострится особенно сильно. Восприимчивость сознания повышается через посредство органов чувств и помогает в демонстрации техник окклюменции. Это не будет так заметно, когда мы займёмся собственно ментальными упражнениями.

— А! — отозвался Гарри в замешательстве.

— Другие органы чувств привыкли компенсировать ваше ослабленное зрение, — пояснил Снейп. — Поэтому они более восприимчивы к действию зелья. То, что ваше зрение не изменилось, едва ли удивительно.

Глаза Гарри загорелись от одной только мысли.

— А есть зелья, которые улучшают менее восприимчивые чувства? Я бы не прочь избавиться от очков.

Снейп фыркнул:

— Есть, но если вы не собираетесь подсесть на зелья, то это крайне нецелесообразно.

Хм. Прощайте, сладкие мечты. Ну ничего, перебьёмся. Он уже притерпелся к своим очкам, хотя теперешние ему точно не подходили: зрение он давным-давно не проверял. И вообще не был уверен, что сможет привыкнуть видеть своё отражение в зеркале без очков.

— Дезориентация прошла? — прервал его размышления голос Снейпа.

— Вроде да. — Он моргнул и посмотрел на профессора, жалея, что не может толком разглядеть его лицо. Он начал лучше считывать эмоции Снейпа, но не привык делать это только по интонации.

Снейп придвинулся ближе, так что теперь сидел прямо перед Гарри — их колени почти соприкасались.

— Мы можем сделать это двумя способами.

Гарри, не удержавшись, прыснул.

— Простите. Двумя способами, усёк. — Вблизи он мог лучше разглядеть Снейпа и заметил, как тот приподнял бровь коронным движением. Стало понятно, что от объяснения не увильнуть. — Я, ну, просто не ожидал, что мне сегодня раз за разом будут предлагать выбор. Вот. Я больше ожидал «делайте как я сказал — или проваливайте». Я… простите, — повторил он и состроил серьёзную мину. — Так о чём вы говорили?

К счастью, Снейп не стал это комментировать.

— Чем теснее физический контакт, тем лучше результат. Однако поскольку это может привести к дискомфорту и, следовательно, к меньшей восприимчивости, мы должны найти удовлетворительный компромисс.

Гарри облизнул пересохшие губы. Компромисс. Да, это лучше, чем заключить Снейпа в объятия или что-то в этом роде. Бр-р. Он ни за что не подберётся настолько близко к Снейповым патлам, как бы там ни продвинулись их взаимоотношения. Он так старался, чтобы эта мысль не отразилась на его лице, что ему пришлось сделать усилие, чтобы сосредоточиться на словах Снейпа. Впрочем, суть он уловил. Взяв друг друга за запястья, они смогут достичь минимального контакта, необходимого для слияния сознаний, но если касаться висков, результат будет заметнее.

— Запястья, — быстро выбрал он. Было просто за пределами его зоны комфорта позволить Снейпу дотронуться до его лица и самому сделать то же самое: в этом случае о всяком сосредоточении можно сразу забыть. Судя по немедленному кивку Снейпа, тот ожидал такого ответа и чувствовал себя аналогично.

Он невольно вздрогнул, когда Снейп взял его за руки и молча положил их на колени, ладонями вверх, а потом легко, но плотно обхватил его запястья. Из-за обострённых ощущений это казалось невероятно странным. Он не просто чувствовал чужую кожу и пульс: казалось, что этот пульс был его собственным. И другие ощущения тоже переплелись. Их голоса уже не были такими громкими, но запахи в комнате — компоненты зелий, ткань, мыло, человеческая кожа и пот, а также запах земли или затхлости, должно быть, исходивший от стен, — так усилились, что Гарри был уверен: под конец у него изрядно разболится голова. Он даже не подозревал, что ткань — ткань! — может чем-то пахнуть.

— Закройте глаза, — велел Снейп.

Теперь у Гарри была ещё одна причина избегать прикосновений: его собственный учащённый пульс выдавал волнение. Он уже и не помнил, когда в последний раз так нервничал. Конечно, не каждый день он позволял кому-то гостить в своей голове, а уж тем более Снейпу. Подумав об этом, он ощутил какое-то движение на краю своего сознания, и это так напугало его, что он попытался отдёрнуть руки. Снейп держал его крепко, но не настолько, чтобы он при желании не смог вырваться.

— Расслабьтесь. Дышите, — повторил Снейп, и Гарри замер. Нерешительно сомкнул пальцы вокруг запястий Снейпа и постарался дышать медленно и глубоко.

Стало труднее сохранять ровное дыхание, когда он почувствовал, как что-то — сознание Снейпа? — коснулось его собственного. Он изо всех сил старался расслабиться, но ощущение чужого присутствия становилось всё сильнее, пока его сознание внезапно не начало ощущаться… заполненным, только так он мог это описать. Хотя это было не совсем верно. Скорее…

— Сплавленным? — вслух спросил Снейп.

— Вы читаете мои мысли? — пискнул Гарри, пытаясь подавить панику.

— Только самые осознанные мысли и чувства. Основные в текущий момент. И, очевидно, нужно снова напомнить, чтобы вы дышали.

Он послушался, всецело сосредоточившись на дыхании. Последнее, что ему было нужно, это думать о чём-то, что надо скрыть от Снейпа, например… Нет! Дыши. Думай о дыхании.

— Дайте себе пару минут, чтобы привыкнуть к этому. Когда почувствуете, что готовы, попробуйте выполнить упражнение точно так же, как пытались сделать вчера. Постарайтесь ничего не менять, чтобы я мог увидеть, какая часть вызывает трудности.

Гарри старательно концентрировался на дыхании. Наконец решив, что больше не стоит тянуть, он сказал:

— Гм… так вот, там говорилось, что нужно начать с воспоминания, чтобы вызвать эмоцию и…

— Попробуйте обойтись без словесных объяснений, — перебил его Снейп. — Направьте свою энергию на само упражнение. Я увижу, что вы пытаетесь сделать.

Гарри сделал глубокий вдох и кивнул, хотя и знал, что Снейп его не видит. И тут обнаружилась загвоздка. Ему и в голову не пришло выбрать для этого урока конкретное воспоминание. Он изо всех сил старался не думать даже о тех, что использовал накануне, когда тренировался с девочками. Гермиона и Джинни — это одно дело, но Снейп… Он не хотел показывать их Снейпу.

— Воспоминания, связанные с сильными эмоциями, предпочтительнее, — вслух заметил Снейп. — Негативные или детские эмоции, как правило, лучше всего работают для начинающих, так как обычно они сильнее. Я бы предложил вам одно раннее воспоминание — например, то, которое я уже видел.

Перед мысленным взором Гарри нарисовалась собака тётушки Мардж. Снейп уже наблюдал во время их прошлогодних занятий, как этот бульдог загнал его на дерево. С некоторым облегчением, что не придётся раскрывать ничего нового, он попробовал вспомнить, что пережил тогда. Ему было девять лет. Страх, гнев, унижение, тоска… Он приостановился, не понимая, откуда взялось это чувство. Потом вспомнил: Дурсли смеялись над ним, над его желанием иметь настоящую семью, быть люб… Стоп! Надо вернуться к страху. Тогда эта эмоция была самой сильной. Злыдень уже кусал его раньше — на ноге остался шрам на память, и Гарри был тогда уверен, что ему хана, если пёс до него доберётся.

Убедившись, что наполнил своё сознание этим страхом, он попытался направить его из головы в руки. Увы, было по-прежнему неясно, как это сделать. Он напряг руки и тут же расслабил, обнаружив, что слишком сильно сжимает запястья Снейпа. Почти дрожа от усилий, Гарри наконец остановился. Провал. Он приоткрыл было глаза, но тут же зажмурился снова, не уверенный, стоит ли продолжать.

— Достаточно, — сказал Снейп. — Сейчас мы установим новый уровень контакта. Так как вы ещё этого не умеете, я вас буду направлять. Появятся необычные ощущения, но лучше сохранять спокойствие.

Гарри издал звук, который, как он надеялся, сойдёт за согласие. Ну, у Снейпа был беспрепятственный доступ к его сознанию, так что он, конечно же, его понял. Впрочем, согласие было сомнительное. На самом деле он не хотел заглядывать в сознание Снейпа. Или чтобы Снейп читал его мысли, пока он думает о том, как сильно ему не хочется заглядывать в сознание Снейпа… Чтобы отвлечься и не накручивать себя ещё больше, он спросил:

— Вы увидели, что я делал не так?

Чуть помедлив, Снейп ответил:

— Возможно, мои объяснения будут иметь больше смысла после наглядной демонстрации.

Он ещё не закончил фразу, когда Гарри почувствовал какой-то толчок в сознании, похожий на тот, который ощущался при перемещении портключом. Он едва не вырвал руку из хватки Снейпа, чтобы снова опереться о пол. Это действительно было очень необычно. Его сознание словно отделилось от тела, медленно сливаясь с неизвестной сущностью, почти становясь чем-то или кем-то другим… Он невольно отпрянул, но ЭТО снова окружило его, уже медленнее, осторожнее притягивая всё ближе и ближе, пока внезапно… они не стали единым целым.

Перепуганный Гарри втянул в себя воздух. Он не знал, стало ли ему лучше или хуже от того, что в сознании проплывали слова «успокойся» и «дыши», — учитывая, что исходили они явно извне. Он сделал несколько глубоких вдохов, ненавидя себя за то, что у него дрожали руки. Потом осторожно потянулся… мысленно, изо всех сил стараясь расслабиться, прочувствовать незнакомое окружение. Тут было так непохоже на его собственный разум, так… мирно. Почти безмятежно. И это помогло немного расслабиться. Не было чётких образов, чтоб за них ухватиться, но в целом смахивало на солёный бриз, шум океанских волн. Он не знал, чего ожидал, но уж точно не того, что сознание Снейпа будет таким… спокойным.

«Не спокойным. Контролируемым». — Эти слова пронеслись у него в голове, будто были его собственными, хотя он и знал, что это не так.

— Вы всё ещё можете слышать мои мысли? Я думал, мы теперь в вашей голове!

— Связь может быть двусторонней. Я могу их «слышать» не так сильно, как раньше, но достаточно, чтобы оценить вашу реакцию. Больше никаких разговоров. Будет лучше, если вы всецело сфокусируетесь на том, что видите и слышите.

Гарри прикусил губу, чтобы удержаться от расспросов. Но скоро он отвлёкся: этот безмятежный пейзаж начал меняться. Он по-прежнему не мог различить конкретных образов, но ему казалось, будто его тело погружается под воду. Будто свет и покой сменяются темнотой и волнением, которое он вскоре определил как сильное чувство. Печаль. Она охватила его с такой силой, что он громко вздохнул. И это всё длилось и длилось: казалось, Снейп даёт ему время привыкнуть, прежде чем продолжать.

Он открыл было рот, чтобы задать вопрос, но передумал.

«Спрашивайте». — Снейп мысленно откликнулся на его порыв. — «Работайте над поддержанием ментальной связи».

Ему потребовалось время, чтобы вернуться к собственным мыслям, не теряясь в этой окутывающей его печали. Он осторожно формулировал вопросы, надеясь, что правильно передаёт их Снейпу:

«Почему вам не понадобилось воспоминание, чтобы вызвать эмоции? И почему я не могу понять, о чём вы думаете, если только вы сами не хотите мне что-то сказать?»

«Я долгие годы учился управлять своим сознанием, Поттер». — Гарри усмехнулся: даже беззвучные, эти слова были произнесены лекторским голосом Снейпа, в котором прямо слышалось: «Вы-болван-не-так-ли?» — «Спокойствие — это результат окклюменции. Я превратил своё ментальное пространство в то, что хотел вам показать. Моё настоящее сознание скрыто и невидимо для обычных легилиментов. Способность вызывать эмоции по желанию и поднимать на поверхность только нужные мысли — это результат многолетней практики».

Гарри кивнул, полагая, что Снейп, вероятно, почувствовал это где-то в своей голове.

Ещё минута тишины, окутанной этими эмоциями… Его охватило горе, окаймлявшее непроходимую стену печали; но вот стена начала скользить и сдвигаться. Это было не физическое движение, а погружение в горе. Его щупальца обвили Гарри, слились с его собственными чувствами; он едва осознавал, что из глаз потекли слёзы. Горе заполнило каждый уголок его сознания… нет, сознания Снейпа! — различать их становилось всё труднее… Он ощущал это переживание почти физически, оно разливалось по всем уголкам его существа, заставляя сердце трепыхаться, а руки — дрожать от напряжения.

Это длилось и длилось, и лишь когда Гарри уверился, что сейчас рухнет под этой тяжестью, она стала ослабевать. И тогда он наконец смог ощутить эту эмоцию как нечто материальное. Он почти не заметил, как сильнее сжал руки Снейпа, когда печаль отхлынула от него и не осталось ничего, кроме спокойной картины, представшей перед ним, когда он впервые проник в чужое сознание. Его поразило, что искусственное спокойствие Снейпа, погружение в избранную эмоцию и её постепенное контролируемое перерождение — всё это объединялось только одним образом: водой. Безмятежность и грохот волн, приливы и отливы: ты задыхаешься, тебя захватывает, влечёт за собой — и вот ты с торжеством всплываешь на поверхность.

Он был так поглощён этими наблюдениями и покоем, который пришёл на смену всепоглощающему горю, что его застал врасплох ещё один толчок, на сей раз более сильный, и он попытался последовать его зову, вернувшись в собственное сознание. Он снова испытал дезориентацию, хоть и не такую сильную, как раньше. Убедившись, что полностью вернул контроль над собой, Гарри открыл глаза и сощурился от яркого света.

Глаза Снейпа были открыты, и он внимательно наблюдал за ним, вероятно, оценивая, оправился ли он от последствий их опыта. Должно быть, он остался доволен увиденным, потому что выпустил руки Гарри, вернул ему очки и отодвинулся, чтобы они сидели на более удобном расстоянии друг от друга.

Гарри судорожно втянул в себя воздух, сильно пахнущий солью, и почувствовал, что его щёки мокрые. Он поспешно вытер слёзы рукавом и нацепил очки. Хотя он подбирал какие-нибудь слова, чтобы отвлечь внимание от этих слёз, но всё ещё чувствовал себя подавленным из-за всего, что пережил, находясь в сознании Снейпа. Он никогда не испытывал такого всепоглощающего горя, — разве что когда Сириус…

— А вы сейчас не можете читать меня? — уточнил он, пытаясь на всякий случай избавиться от мысли про Сириуса.

— Нет, — сказал Снейп и ухмыльнулся. — Но не слишком расслабляйтесь. Мы обсудим ваши впечатления, а затем повторим упражнение.

Снейп наколдовал два стакана с прозрачной жидкостью и протянул один Гарри.

— Пейте, — велел он и сделал глоток из своего стакана, как только Гарри взял свой. — Ваши ощущения и эмоции будут гипертрофированными, пока не пройдёт действие зелья. А обезвоживание способствует дезориентации.

— Долго это зелье действует?

— Несколько часов, в зависимости от возраста и массы тела. На меня оно перестанет действовать гораздо быстрее, чем на вас.

— Ясное дело, — без особого энтузиазма буркнул Гарри, хотя и не расстроился. Это объяснение имело смысл. Он поднёс стакан к губам, но тут же опустил его, состроив гримасу: — Что это? Оно пахнет мылом. И металлом. И ещё чем-то странным. Ещё одно зелье?

— Нет. — Снейп приглядывался к нему, делая ещё один глоток из своего стакана. — Это вода.

Гарри с недоверием глянул на жидкость и снова понюхал. Водой даже близко не пахло. Он сделал глоток на пробу, тут же подавился и поспешно поставил стакан на пол. Он не настолько хотел пить.

Некоторое время Снейп задумчиво смотрел на него, а затем вытащил палочку, чтобы наколдовать ещё один стакан, на сей раз с чем-то оранжевым. Гарри послушно взял его и принюхался к содержимому с безопасного расстояния.

— Это тыквенный сок? Но что-то в нём добавок много. И кто вообще положил туда мыло?

— Вы чувствуете запах средства для мытья посуды, которым мыли стаканы.

— Фу. — Гарри снова осторожно понюхал и скривился. — Это из нашей кухни? Добби нужно хорошенько отдохнуть, раз он не смог их нормально помыть.

— Стаканы вымыты и прополосканы как следует. Все субстанции оставляют частицы на предметах, с которыми соприкасаются. Мыло, химические вещества, продукты питания, пот и так далее. Человек с обычным обонянием не может их уловить. Это действие выпитого вами зелья.

Гарри издал невнятный звук. Стакан, казалось, был не вымыт мылом, а сделан из него.

— Опишите мне этот стакан, — приказал Снейп с задумчивым видом.

— Гм. — Он не знал, чего добивался Снейп, но рассмотрел стакан со всех сторон, держась подальше от тыквенно-мыльного сока. — Чистый. Круглый. Стеклянный?

— А на ощупь?

— Прохладный. Даже холодный. Странно, мои пальцы будто тоже стали холодными. Но не из-за стакана. Когда я дотронулся до него, они тут же стали холодные. — Он поднял глаза. — Это необычно?

— Нет, — качнул головой Снейп. — Просто ваше осязание обострилось. Оцените текстуру стакана.

— Э-э… гладкий?

— Вы можете почувствовать бороздки на стекле или иные дефекты? Кроме температуры, что-нибудь вызывает дискомфорт?

— Нет. А должно? — Гарри даже не трудился скрыть замешательство. — И при чём тут вообще окклюменция?

Снейп постукивал пальцами по своему стакану, испытующе глядя на Гарри. Теперь он определённо нацепил то своё выражение — любителя головоломок. Он сделал ещё глоток, а потом забрал у Гарри стакан и отставил его вместе со своим в сторону.

— В данный момент — ни при чём. Мы обсудим это в следующий раз. Сейчас же продолжим урок. Зелье следует использовать, пока оно ещё на пике своей эффективности. Теперь вы понимаете, что я сделал и каким образом?

Несколько секунд Гарри смотрел на Снейпа, обдумывая все «за» и «против» того, чтобы позволить сменить тему, когда его любопытство уже было задето. И всё же решил уступить. Он откинулся назад, опершись на руки, и задумался.

— Ваши эмоции были сильнее моих. Но… наверное, не потому, что я выбрал слабую эмоцию. Скорее… просто не отдался ей полностью, как вы.

— Верно, — кивнул Снейп. — Эмоции не игрушки. Они обладают силой. Но чтобы обуздать эту силу, вы должны с ней слиться.

— Как… — Гарри замолчал, обдумывая услышанное. — Как можно что-то обуздать, когда с этим сливаешься? Не понимаю. — Он пожал плечами, насколько позволяла его поза.

— Зависит от того, как вы это делаете. Когда вы не решаетесь отдаться своим эмоциям, страшась раствориться в них, вы позволяете им контролировать вас.

Гарри задумчиво почесал нос.

— Если я отдамся эмоции, любой эмоции… как я смогу контролировать себя, когда она контролирует меня? И что помешает мне раствориться?

— Практика, — сказал Снейп, и Гарри захотелось закатить глаза от того, как по-профессорски это прозвучало.

Тем не менее он сел, снова готовясь к слиянию сознаний.

— Ладно. Значит, ещё раз?

Снейп покачал головой.

— Пока нет. Расскажите, что ещё вы заметили. Я знаю, что вы сделали для себя как минимум ещё одно открытие.

— Гм… — Гарри сощурился, припоминая свой визит в сознание Снейпа… во всяком случае, в ту часть, куда его впустили. По глазам Снейпа он понял, что тот имел в виду что-то конкретное. О чём Гарри точно уже думал. — О! Ага. Вода. Даже не знаю, как это описать, не то чтобы я её видел… Но чувствовал. Вы каким-то образом использовали её во всем, что делали. Использовали идею воды, чтобы успокоиться, вызвать эмоции и переместить их. Правильно?

Снейп наклонил голову.

— Разум многогранен. Если вы сможете найти что-то конкретное для привязки — желательно что-то мощное или стихийное, — это пригодится для контроля.

— Стихийное… — задумчиво протянул Гарри. — Как… вода, огонь, земля и воздух? В таком смысле?

— Неплохо для начала, — согласился Снейп, — но воды я бы порекомендовал избегать. Я её использую, однако если вы столкнётесь лицом к лицу с Тёмным Лордом, лучше бы ему не видеть в вашем сознании такое заметное сходство с моим.

Он чуть было не спросил, какое это имеет значение — ведь Снейп больше не шпион, — но передумал. Это, вероятно, щекотливая тема, и к тому же — кто знает, что будет дальше? Если у кого-то и достанет ума и хитрости вернуть себе статус шпиона, так это у Северуса Снейпа. И вообще лучше Волдеморту не знать о том, что его бывший последователь помогал его злейшему врагу.

Он покрутил головой, обдумывая варианты. Вода отпадает. Насчёт земли он не был уверен. Попытался представить себе зыбучие пески или холмистые луга, но это как-то не подходило. Огонь… но образ яростного пламени, бушующего в голове, заставил его содрогнуться. Воздух… Он закрыл глаза и вызвал образ океанского бриза, который был в сознании Снейпа. Как он крутится и превращается во что-то другое: буря, вихрь, горный ветер. Он открыл глаза и обнаружил, что Снейп терпеливо наблюдает за ним. Что ж. В любом случае попробовать стоит.

— Сейчас? — спросил он, разминая пальцы. — Или сначала я должен узнать что-нибудь ещё?

Снейп подался вперёд, так что их колени снова почти соприкоснулись.

— Вы слишком буквально понимаете физическое движение эмоций. Вам нужно не столько переместить их, сколько направить. На этот раз попытайтесь использовать их, чтобы повлиять на физические процессы в теле, например, пульс или кровоток. — Заметив недоверчивый взгляд Гарри, он добавил: — Сфокусируйтесь на интенсивности эмоции и попытайтесь использовать выбранную стихию для её мысленного перемещения.

Гарри тихонько вздохнул. Он уже немного разобрался в том, как отдаться эмоции и как понимать её физическую природу, даже если и не был уверен, что сможет это сделать. Но он не совсем соображал, что делать со стихией воздуха, когда он вызовет этот образ. В исполнении Снейпа это выглядело так легко, что казалось частью его самого, а не объектом манипуляций.

Снейп жестом велел Гарри протянуть руки и, как прежде, обхватил его запястья. Гарри закрыл глаза и почувствовал легкое прикосновение сознания Снейпа. Это было так же странно, как и раньше. Когда он понял, что их сознания полностью слились, то вызвал воспоминание о том бульдоге — как он, оскалив зубы, гнался за ним. Он задержался на этом, размышляя, как лучше поступить со своим страхом, чтобы ощутить его так же, как Снейп — свою печаль. Но как ни старался, он не мог отдаться ему полностью.

Снейп молчал, позволяя ему сориентироваться. Конечно, Гарри о многом не позволял себе думать в мысленном присутствии Снейпа. Но тот не делал ни малейшей попытки посмеяться над ним, хотя не мог не заметить, что Гарри думает о его насмешках. Он неуверенно поразмышлял и над этим тоже. Наконец он решил вернуться ещё дальше, к тому моменту, когда Злыдень впервые его укусил. Возможно, это сработает лучше, чем более поздние воспоминания. Снейп сказал, что детские воспоминания всегда сильнее. Тогда он был младше, так что…

Ему было семь. В прошлом году тётушка Мардж взяла нового щенка; с тех пор пёс уже вырос и, как только Мардж перешагнула порог дома, зарычал на Гарри. Рождество было на носу, и Гарри был вымотан уборкой перед тётушкиным визитом, так что решил отойти назад и спрятаться за ёлкой, чтоб не привлекать к себе внимания. К несчастью, он споткнулся об один из многочисленных подарков Дадли, упал и ударился головой о край стола. Не успел он ощутить ушиб, как почувствовал раскалённую боль в ноге и увидел, что челюсти Злыдня сомкнулись на его икре. Он едва слышал вопли тётушки Мардж — она орала не на бульдога, а на неуклюжего мальчишку, который нервирует её дорогого, любимого пёсика, — и смех Дадли. И тут его охватил слепой страх: вот сейчас дядя Вернон исполнит свои угрозы. И, конечно, позволит бульдогу загрызть Гарри, чтобы больше не беспокоиться о том, как его кормить и содержать, и, и…

Гарри вызвал страх и представил, как он вихрем проносится по телу, охватывая разум и сердце. Его пробила дрожь от внезапно нахлынувших эмоций: они были ещё сильнее из-за кошмаров, которые преследовали его весь остаток рождественской недели. Он лежал в своём чулане в кромешной темноте, больной и заброшенный. Его детский умишко прокручивал сценарий за сценарием, где Дурсли отпирали дверцу чулана лишь затем, чтобы дать Злыдню закончить свою работу.

Он старался не думать о том, правильно ли использует эту эмоцию: просто сосредоточился на том, чтобы стать самим страхом, на пульсации страха в своих венах… пока его дыхание не стало прерываться.

И услышал, как некто, присутствующий в его сознании, шепнул:

«Освободись от страха. Вырви себя из его хватки. Почувствуй, как он отступает».

Гарри попытался прислушаться. Он отбросил страх, отстранился от него, попробовал представить, как вихрь слабеет, превращаясь в свирепый ветер, уносящий обрывки страха прочь. Получалось не очень хорошо. Он старался успокоиться по примеру Снейпа, вообразив лёгкий ветерок, который развеивает эти страхи. Но, несмотря на все усилия, ещё оставались отголоски того давнего ужаса.

Он пытался глубоко дышать, но через несколько минут сдался и открыл глаза, обнаружив, что Снейп пристально на него смотрит. Недоверчиво, даже немного сердито. Гарри по привычке съёжился — возможно, это были последние отзвуки его переживаний: он не знал, чем заслужил гнев на этот раз. Снейп отпустил его руки, и последние нити ментальной связи оборвались так резко, что нахлынул ещё один приступ дезориентации. Гарри на всякий случай вытянул руку, чтобы не упасть.

Снейп встал и начал расхаживать по комнате. Гарри решил подождать. Он не совсем понимал, что натворил, но провоцировать профессора не казалось удачной идеей. Снейп как будто даже пытался успокоиться. Наконец он остановился и задержал взгляд на Гарри.

— Вы хотя бы пытались в прошлом году? — выплюнул он.

Гарри был так удивлён вопросом, что просто вытаращил глаза.

— Вы самородок, — обвиняюще сказал Снейп, пронзая его взглядом. — Прирождённый и необученный. Ваше сознание хаотично и совершенно не управляется. Но фундамент имеется — природный талант. У вас все задатки окклюмента. И это приводит меня к выводу, что в прошлом году вы даже не пытались практиковаться!

Гарри буквально обалдел. Только Снейп мог совместить комплимент с обвинениями. И он, конечно, был прав, говоря, что Гарри не шибко старался в прошлом году. Тем не менее, чья бы корова мычала. Он поспешил напомнить это профессору:

— Ну, может быть, если бы кто-то в прошлом году объяснил мне, что я должен делать, я бы действительно знал, как практиковаться!

— Не смейте обвинять меня…

— Почему это? — Он вскочил на ноги. — Вы были моим учителем! Откуда мне было знать, как я должен очищать сознание, если вы мне не объяснили? Просто «очистите свой разум, Поттер, отражайте мои атаки, Поттер», — снова и снова, и ни разу не помогли мне понять, как это сделать!

Снейп сердито посмотрел на него, но не сразу ответил, и Гарри это вполне устраивало. Он ощутил упадок сил, и комната резко накренилась — а совершенно точно не должна была. Он взмахнул руками, чтобы не потерять равновесие, но Снейп поймал его за локоть прежде, чем он успел упасть.

— Осторожнее, глупый мальчишка, — буркнул Снейп, помогая ему снова сесть. — Зелье всё ещё в полной силе. Пока его действие не пройдёт, не делайте резких движений.

Похоже, он тоже выбился из сил, потому что мгновение спустя снова сел на пол напротив Гарри. Некоторое время они насторожённо смотрели друг на друга, пока Гарри наконец не отвёл взгляд.

— Вы правы, — тихо признал он. — Я не тренировался как следует. Но, честное слово, я действительно не понимал, как это делать. Хотя знаю, что должен был выяснить. Что мне надо было сильнее этого хотеть. Это правда.

Снейп медленно, протяжно вздохнул.

— Я знаю, — признался он в свою очередь, удивив Гарри, поднявшего на него глаза. — Сейчас знаю. Тогда я не хотел этого видеть, но вижу теперь.

Профессор выглядел таким искренним, каким Гарри его никогда прежде не видал.

Гарри неуверенно улыбнулся… и увидел, как Снейп снова натянул свою непроницаемую маску. Однако в этот раз она не выглядела столь устрашающе, так что Гарри сохранил на лице тень улыбки, сел прямо и спросил:

— Ладно, так что там дальше?