Проснуться собой (гет)

С той знаменательной нашей встречи с пёсиком-милашкой, что был не чужд музыкальной жилки, минуло несколько недель. Тогда, на следующий день, мы решили сделать вид, что ничего необычного не произошло. Конечно, немалую роль в этом решении сыграло то, что официально всем было запрещено там появляться, а добровольно признаваться в нарушении запрета, грозившим отчислением, дураков не было. Однако это не помешало Гермионе написать родителям письмо, содержащее кучу метафор и иносказаний, упирающее на то, что наше отсутствие в школе всё же засекли. Когда я читал сей шедевр, до конца смог прочитать не сразу – терял нить повествования, но, не смотря на это, создавалось впечатление, что у нас всё хорошо и ничего не случилось. Как у неё это получилось – до сих пор не понимаю, и, наверное, никогда не смогу понять, потому что догнать её по объёму и разнообразию прочитанного нереально.

В ответ пришло письмо, содержащее то, что и должны говорить родители детям в подобных ситуациях. Прочитав оное, Гермиона облегчённо выдохнула, и высказалась в том смысле, что как же хорошо, что расстояние между нами и её мамой свело на нет возможность мануального общения.

Вскоре после пережитых приключений жизнь вошла в размеренное русло, чуть изменилось расписание, а на занятиях мы прекратили выполнять базовые упражнения, перейдя к разучиванию формул, жестов и ключевых команд, считающихся заклинаниями. Почему считающихся? Да потому, что, например, заклинание вызова света «Люмос» звучит так только у нас, а в странах другой языковой группы пользуются своими названиями на родных языках. И если магию формируют слова, то я совершенно не понимаю, как наше «Люмос» и японское «Hikari» могут приводить к одному и тому же результату. Если, конечно, не предположить, что «магий» в мире несколько, и каждая говорит на своём языке, что является, на мой неискушённый взгляд, полной чушью.

Доказательство этого моего предположения заняло у меня около недели, когда я пытался повторить Люмос с другим словом-активатором. Долго ничего не получалось, пока я не перестал тупо повторять движения, начав доверять своим глазам и ощущениям. Стоило только привыкнуть доверять течению своей магии, и увидеть, как её перекрывают неправильные движения палочки, и звуковой активатор мне вообще не понадобился. Герми после продемонстрированного подобного «чуда» все соки из меня выжала, заставляя подсказывать ей, как и что делать. Упорство победило с разгромным счётом, но желания разучивать с ней ещё что-нибудь у меня скончалось ещё на полпути к её успеху. Тогда-то я и задался вопросом: может, в магмире существуют какие-нибудь артефакты, позволяющие видеть «магию»?

Подойдя потихоньку в декану, и задав этот вопрос, я получил получасовой рассказ о стёклах Лессера, очки из которых используют артефакторы. После этого вопрос о том, что подарить Моне на День рождения даже не стоял. Как говорится, не отходя от кассы, я посвятил профессора Флитвика в свою ситуацию, когда и надо, и вроде и никак. Полугоблин оказался мировым человеком, так что взял все проблемы с приобретением на себя, с меня же были только деньги.

Во время поздравления Герми выяснилось, что Флитвик не только мировой мужик, но ещё и очень умный, ибо так как я поздравлял подругу один, то и её удушающий захват в виде радостных объятий достался мне в полной мере. Но ничего, о его неоценимой помощи я рассказал сразу, как только смог продышаться. Больше ничем иным мы её праздник не отмечали, так что торжество прошло скромно и незаметно (угу, особенно учитывая прилёт двух сов, притащивших ей нечто тяжёлое и прямоугольное от родителей), утопленное в ненавистном тыквенном соке.

Смена имиджа не прошла незаметно для остальных равенкловцев, ибо теперь за книгами пропадало уже двое очкариков, что вызвало волну мелких шуточек на эту тему. Банально, тупо и быстро всем надоело, так как мы не реагировали, а шутники и не старались нас задеть как-то серьёзно. Ибо я ж, чтоб его, Мальчик-который-выжил-после-авады. С подругой. Приятным исключением стал Терри, с которым мы жили в одной комнате. Как выросший в магмире, он почти сразу просёк, что за очки получила Гермиона в подарок от меня, а как заслуженно отправленный на Равенкло, чуть позже догадался, почему у меня таких очков нет. Ну, точнее не догадался, а просто обратил внимание на наши занятия, но не суть.

Суть же в другом. После смены расписания, добавления других предметов и тому подобного основная масса общих занятий у нас стала проходить со Слизерином. А если ещё конкретнее, то с Драко Малфоем и его шкафами.

С самого первого дня после того эпичного распределения при его появлении я спиной чувствовал просто нечеловеческую жажду убийства. Это стало привычным, приучало следить за окружающей обстановкой, тренировало боковое зрение, слух и скорость реакции в целом. Короче, ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

Однако в последнее время это изменилось. Нет, Малфой по-прежнему меня демонстративно-ненавидяще «не замечал», но у меня появилась уверенность, что если нас оставить двоих в одной комнате, то неожиданных трупов можно не опасаться. Что на него так повлияло, я не знаю, и потому стараюсь всё также держаться подальше. Жалко, что подобное невозможно на совместных уроках, например, таких, как зельеварение.

Снейп (Профессор Снейп, Гарри! – как всегда поправляет меня Герми) явно поставил перед собой цель показать мне всю глубину моего незнания, и потому начал сажать меня вместе с этим бледнолицым. Для контраста, как я понимаю. И на одном таком контрасте мы с ним заработали отработки за запоротое зелье. И нет, в кои-то веки виноват у Снейпа был не я, а Драко – этот одарённый устроил фонтан из зелья посреди класса, положив иглы дикобраза в кипящий на огне котёл. И это после аналогичного случая с Невиллом!

Под озадаченно-непонимающим чего-то в этой жизни взглядом Ужаса Подземелий, мы с этим гением зельеварения поплелись к мадам Помфри, где нас и застала Гермиона, пришедшая после занятий, обрадовав заодно отработкой этим вечером в классе зельеварения.

После того, как Гермиона рассказала мне о том, что я пропустил, оставив её одну с этим жестоким миром знаний, в комнате установилась неловкая тишина. Мы с Герми не рисковали обсуждать что-либо в присутствии Малфоя, Малфой же лежал на койке, и вид при этом имел смурной и нахохлившийся. Взгляды же, которые он бросал в нашу сторону, вообще поражали – такое чувство, что он хочет с нами поговорить, но очень при этом и не хочет. Ну, не хочет, так и шут с ним.

Как только мадам Помфри нас отпустила, мы поспешили покинуть такую приятную компанию. Однако вечером, когда мы встретились на отработке, ситуация повторилась.

— Ладно, Малфой, давай уже! – Не выдержал я. – Говори, что так тебя гнетёт, и закончим с неприятной частью, а то сил уже нет смотреть на твои мучения.

Драко радостно отставил от себя грязный котёл, который пытался оттереть тряпкой с чистящим зельем, оставленным в классе профессором Снейпом. Любимчик! Мне вот он никогда не предлагал до этого подобный сервис.

— Поттер… — неуверенно начал Малфой. – Хотя мы и не в самых лучших отношениях…

Тут у меня сам собой вырвался подтверждающий фырк.

— Не перебивай, я сам собьюсь, – на удивление по теме ответил он. – Согласен, мы далеко не в дружественных отношениях, но они касаются только нас двоих.

А вот это уже интересно. Поднимаю удивлённо правую бровь, сигнализируя, чтобы он продолжал дальше. Драко же почему-то от этого моего действия поперхнулся воздухом. Неужели наконец-то стало получаться похоже на оригинал?

— Давай ближе к теме. Согласен, что наши отношения не должны затрагивать никого вокруг. Что дальше?

— Меня просили передать тебе письмо, – продолжил он, и даже достал оное откуда-то из внутреннего кармана. – Возьмёшь?

С этим вопросом он протянул его мне. Интересный сюжетный поворот.

— И от кого оно? – спрашиваю, не делая при этом никакой попытки взять конверт.

— От твоей матери-по-магии.

— Чё?

— Письмо, говорю, тебе. Брать будешь?

Вот как у человека может сочетаться одновременно отвращение от общения со мной и желание, чтобы я это письмо взял? Некоторое время потратив на раздумья, я всё же решил прочесть, что мне решили так неожиданно написать. Но вот спрашивать у Драко имя написавшей не стал, ибо сразу видно, что он этого от меня так и ждёт.

Ладно. Демонстративно вытягиваю руку и притягиваю письмо к себе, но заставляю в конце его зависнуть над ладонью. Делов-то, после кирпичей, коими я давал банде Дадлика сигнал на старт. Проведя второй рукой над ним и не почувствовав никакой реакции амулетов, решаюсь его открыть. Драко же, видя эти мои действия, стоит приоткрыв рот, упорно выискивая взглядом мою палочку. Некоторое подобие своего гордого вида он смог принять только после того, как я ему подмигнул и дружелюбно улыбнулся. А то, что ему показалось, будто улыбка была ехидной, меня не касается.

Прочитав письмо и немного зависнув над именем в конце листа, потом перечитав, но всё также зависнув, я так и не смог прийти в себя от подобных новостей. Нет, логично, что раз есть Сириус Блэк в роли защитника, так должна быть и защитница. Но Нарцисса Малфой?! Чего я ещё о родителях не знаю? Снейп мой настоящий отец?

— Хи-хи-хи, – не удержался я от смеха на последней мысли.

— Что смешного? – Ох, Драко, я тут про тебя даже забыл.

— Не обращай внимания, это я так на подобные новости реагирую. Это пройдёт. Ха-ах.

Драко ожидаемо обиженно насупился.

— Извини, просто… это было неожиданно, – я всё же нашёл в себе силы унять неуместный смех и хотя бы внешне быть серьёзным.

— Леди Малфой пишет, что она может подтвердить написанное своими воспоминаниями, и что ты можешь принести думосброс…

— Да.

Всё же с сомнением смотрю на Драко. Может, попросить его мать переслать воспоминания в Гринготтс, чтобы их проверили? Хотя… это же воспоминания, что с ними может быть не так? Да и вживую на родителей посмотреть хочется…

Подобные сомнения не заняли много времени.

— Как и когда?

— Профессор Снейп опять нас посадит вместе, и мы получим отработку.

— С чего вдруг он вам помогает?

— Северус обязан моему отцу, поэтому поможет. Мама в письме тоже попросила его об этом.

Угу, то-то метки у них на предплечьях одинаковые. Что-то я уже не хочу знать, кто там чем кому обязан.

— Хорошо, буду ждать. – Всё же киваю ему.

— Эм, Поттер… Письмо-то надо сжечь. – На моё удивление, он продолжает. – Ценой моего возвращения на Слизерин после твоей выходки стала клятва отца, что он год не будет вмешиваться в дела школы. Поэтому об этом письме мой отец не знает.

На повторно вздёрнутую бровь, ставшую выражением моего скепсиса, Драко уже не так нервно реагирует, но свою мысль несколько дополняет.

— Клятва касалась только вмешательства, а вот обдумывать и обсуждать ему никто не запрещал, поэтому он не в курсе именно этого разговора, и что и как ты будешь обсуждать с матерью.

— Понятно. Приму к сведению.

Сжигать письмо пришлось в камине, так как так же эффектно зажигать огонь, чтобы сжечь его в воздухе, я пока не научился. После этого мы вернулись к чистке котлов.

Появившийся к озвученному времени декан Слизерина показательно скривился на результаты нашей работы, так же показательно магией очистил котлы, и высказал желание, чтобы мы скрылись с глаз его как можно быстрее.

Никто из нас спорить не стал.

* * *

На берега Шотландии, согласно заложенной Природой сменой времён года, спустилась осень. Кто-то это время года восхваляет, кто-то недолюбливает, а кто-то ненавидит. Все люди разные, и от этого никуда не денешься. Вот и Квиринус Квиррелл уже которую ночь шмыгал носом и проклинал гуляющие по Хогвартсу сквозняки, также не одобряя начавшееся понижение среднесуточной температуры.

Внимательный читатель, конечно, тут должен заметить, что мы имеем дело с магами, и у них уж точно должны быть готовые рецепты для борьбы с банальным насморком. Не спорю, они есть, и даже довольно себе эффективны, можно также добавить ещё и эффектны, если подразумевать Бодроперцовое зелье. Однако всегда есть как минимум одно «однако». В случае с Квирреллом этих «однако» было несколько – это и то, что он ненавидел его вкус, и то, что оно лечило лишь последствия, не защищая от повторного прихода, и то, что ему приходилось осенью, по ночам, проводить своё свободное время в засаде на холодном полу без согревающих чар, пытаясь подобрать путь мимо одного шестиглазого сторожа, отличающегося истинно собачьей натурой и нравом – мимо молодого трёхголового Цербера.

К его сожалению, Цербер был настоящий, службу нёс исправно, и никого, кроме полувеликана Хагрида, к себе не подпускал. Последний заслужил подобное к себе отношение явно исключительно лишь тем, что исправно приходил кормить милого домашнего пёсика по кличке Пушок. Впрочем, для Хагрида мало кто не подпадал под определение «он милый, лапочка и даже мухи не обидит» — когда все эти «милые» зверюшки вдвое вас меньше и не могут прокусить сунутый им в пасть палец, чувство опасности со временем как-то несколько притупляется.

Но вернёмся к профессору Квирреллу, который лежал в засаде, и в мыслях костерил Хагрида, Пушка, Дамблдора, Волдеморта, замок Хогвартс и местные погодные условия, периодически и исключительно умозрительно определяя их взаимную степень родства. Без подогревающих чар он лежал потому, что Пушок относился к породе церберов на самом деле, а потому обладал чувствительностью к любому проявлению магии рядом с ним. Из этой его семейной черты следовало также, что он обладал ещё и повышенной сопротивляемостью к магии, направленной на него. Отсюда вытекало, что в качестве сторожа церберы явно незаменимы.

Собственно, зачем профессору так сильно понадобилось пробираться ночью и тайком, рискуя жизнью и мантией в районе филейной части, спросите вы? Ответ прост – где-то там, за ним, директор Дамблдор положил на хранение философский камень Фламеля. Камень, являющийся источником бессмертия и прочих материальных благ в виде создания золота из всякого хлама. Камень, которым хотели обладать или создать его все те, кто имел хоть капельку жадности или честолюбия. Короче, абсолютно все.

А для Квиррелла бессмертие было особенно актуально, ибо в последнее время его организм начал сдавать всё сильнее. Кто мог знать, что заключённый договор и последовавшее за этим превращение в одержимого приведут к подобным плачевным последствиям? Дух, с которым маг заключил договор, конечно, об этом знал, но какой дурак в подобной ситуации будет просвещать смертника, практически безвозмездно, а фактически даром, отдавшего своё тело во временное пользование? Причём временное чисто по техническим причинам – мрут подобные идиоты быстро и качественно.

Что за дух обитал в теле недалёкого профессора, спросите вы? Догадаться нетрудно…

— Не подействовало… — грустно прошептал Квиринус.

— ОПЯТЬ не подействовало! – Поправил он сам себя, только вот голос был жёстким и холодным в своей интонации. – Ты ни на что не годен.

— Мой лорд, вы же видите, я над этим работаю. Я обязательно узнаю, как пройти…

— Сколько уже ты пытаешься? Четырнадцать ночей или пятнадцать?

— Шестнадцать…

— Вот! Ты его пытался усыпить тремя зельями, несколькими чарами, подсыпал маггловские снотворные, применял чары маскировки, невидимости, скрывающие звук и запах… Даже Авадой швырялся, явно со злости. И ничего не помогло!!!

— Мой лорд, я ещё не всё перепробовал!

— Да? И что же ты ещё не пробовал?

— Я хочу натравить на него горного тролля. Дамблдор зачем-то заказал двоих в зверинец, хотя их исключили из программы ЗОТИ и УЗМС ещё четыре года назад.

— Н-да? Ну попробуй. Только вот когда? Снейп всё сильнее начинает на тебя коситься – он явно начинает догадываться о нашем интересе. Да и как ты собираешься доставить тролля к псу? Он же всех детей по пути перебьёт, а учитывая, что зверинец в подземельях…

— На Хэллоуин, мой лорд. Все будут в Большом зале и нам никто не помешает.

Не дождавшись ответа, профессор ЗОТИ поднялся с холодного пола, почистился заклинанием, шмыгнул носом, и пошёл в сторону подземелий, видимо, выяснять, сможет ли он украсть хотя бы одного горного тролля.

А дух Волдеморта в его голове размышлял о том, что, если у этого неудачника опять ничего не получится на этот Самайн, то нужно будет что-то решать с начинающим разлагаться заживо телом. Пока ему на ум ничего, кроме крови единорога, не приходило. Прибегать же к подобным мерам ему очень не хотелось, так как он под определение невинной девы явно не подпадает, а потому добровольной крови ему никто не даст. Брать же силой, убивая дитя магии, означало словить проклятие от самой Магии, которое его душа будет нести сквозь несколько перерождений. Подобные перспективы не радовали, а он с ходу не мог придумать даров, способных компенсировать нанесённый вред от убийства парнокопытного. Короче, куда не кинь – всюду клин.

* * *

Спросите себя, что вы представляете себе в первую очередь, когда слышите слово «магия» или «волшебство»? Если какие-нибудь чудеса там, превращения или фею с крылышками, на худой конец, то я за вас рад. Мне вот не так повезло, ибо в последнее время главным и самым ненавидимым признаком магического мира стала тыква. Тыквенный сок, тыквенная каша, отработки на тыквенных грядках, а теперь градус отыкверелости просто зашкалил, ибо школа просто пропиталась этим запахом от всех тыкв и тыквочек, которыми её украсили к Хэллоуину.

Да, маги празднуют Хэллоуин. Сам в шоке. Мы с Герми ждали Самайн, о ритуалах на который так много прочитали в старых книжках, а тут такой облом в лучших традициях жанра. Как просветил нас ближайший молодой специалист, что был родом из магического мира, Терри, подобная замена началась с начала века, когда старые рода стали терять своё влияние. Так же большую роль сыграли магглорожденные, которые и принесли сюда свой праздник. А маги, ярким представителем которых является Дамблдор, были только рады найти замену событию, олицетворяющему закат светлой половины года и приход её тёмной стороны. Мда, видно, кому-то печенек не хватило, вот они и обиделись.

В общем, первая мысль, что пришла в голову, когда я вышел на завтрак в большой зал – кто-то хорошо приложил директора тыквой по тыковке. Они были везде – на полу, на столах, в воздухе, и, что самое жуткое, как я уже говорил, тыква была в еде. Сев за стол и оглядевшись вокруг, я тут же изменил своё мнение – самым жутким для меня было то, что многие ели это с аппетитом. Я аж передёрнулся.

Моё мнение о празднике явно разделяла профессор МакГонагалл. Когда мы зашли в класс Трансфигурации, я был счастлив, несмотря на то, что задание у меня так и не получилось, и я схлопотал полноценное эссе по изменению неживого. А всё потому, что в кабинете наконец-то не чувствовалось запаха праздника. Как же хорошо иметь преподавателя-анимага с отличным обонянием.

К моему сожалению, остальные преподаватели поддались суете праздника. Пусть я буду эгоистом, но смотреть на радостные рожи, в то время, как в этот вечер ты лишился родителей, было тяжело. Жалко, что зелий сегодня не было – нет в этом мире справедливости, а так хочется обломать всем этот праздник. Ага, как говорится: «Все люди – братья, а девочки все сёстры (чтоб им не обидно было)». Так и мне хочется… чтоб не обидно. В итоге, под вечер моя хандра была всем заметна уже невооружённым глазом. Герми с Терри, конечно, пытались меня расшевелить, но явно не знали, с какой стороны подойти к этому вопросу, а потому в результате предпочли оставить меня в покое.

Впрочем, как оказалось, в школе есть специалисты покруче, вот только методы у них сомнительны, а также нет тормозов, предохранителей и лицензии на подобную медицинскую практику. Если кто не понял, то я про близнецов Уизли. Эти два медбрата-акробата, заметив мою кислую рожу на ужине, не нашли ничего лучше, чем попытаться исправить сие святотатство, и привить мне улыбку. Это как они сами мне сказали, когда я вместе с соседями, включая Гермиону, пытался пальцами, магией и палочкой выковырять из волос какую-то дымящуюся разноцветным дымом липкую гадость.

В итоге пришлось идти в сторону ближайшей раковины с водой, потому как магия на эту… это не действовала, а дальше выставлять себя на посмешище в Большом зале я не захотел. И, конечно, Гермиона пошла мне помогать. Вот так, буднично и совершенно естественно, мы с ней и встретили тролля. Как говорится, практически в естественной среде обитания.

Представьте себе, выходите вы из туалета, в не самом праздничном настроении, костеря при этом двух идиотов, а на вас прёт нечто монументальное и дурно пахнущее. Представили? Ваши действия?

Ах, да, ещё – вам одиннадцать лет, из заклинаний вы знаете только те, что создают слабенький фонарик, получающийся через раз такой же слабенький щит, отпирающее и запирающее замки, можете становиться невидимым, но только в одиночку, ну и, в качестве бонуса, умеете палочкой поднимать перо в воздух. Так что вы там говорили насчёт одной левой и в одиночку против серой горы мышц с большой дубинкой?

— Гарри, – это Гермиона, спрятавшись за спиной, вцепилась в меня изо всех сил, и начала шёпотом выражать свой «восторг» от встречи. – На троллей магия не действует, я читала. Давай скорее уйдём отсюда?

Как? Ведь, к сожалению, лестница находилась как раз за ним, а коридор, в котором мы находились, до боли напоминал об аналогичном этажом выше. И что-то мне не хочется оказаться в тупике с таким громилой за спиной. И вообще, что в школе делает полуразумное дикое животное?!

Однако мои измышления очень быстро стали неактуальными, так как Герми в первую очередь стоило упомянуть, что тролли не только нечувствительны к магии, но имеют ещё и очень хороший слух. Это я понял по тому, что тролль всмотрелся в нашу сторону, чуть развернулся, а затем резко рванулся прямо на нас двоих.

В первое мгновение от охватившего меня ужаса я не мог сдвинуться. Прийти в себя мне помог всхлип девочки за спиной, и её же пальцы, которыми она просто впилась мне в плечи. Боль помогла мне начать хоть как-то соображать, но ничего лучшего в тот момент, чем нырнуть обратно в туалет и захлопнуть за собой дверь, я не придумал. Благо она открывалась наружу.

Коллопортус в этот раз у меня получился чуть ли не рефлекторно. Вот что тренировки животворящие, особо приближенные к реальности, с нами делают. От подобных мыслей чуть на хи-хи не пробрало, но удержало лишь то, что Герми сейчас подобного точно не поймёт. Это я увидел по её белому, как мел лицу, отсутствующему взгляду и подрагивающим губам. Она явно не на шутку перепугалась.

Быстро отойдя в противоположный от двери угол, я её обнял, желая успокоить, заодно в панике шаря вокруг глазами в поисках места, где бы можно было спрятаться. Найти ничего не удалось, так как тролль оказался больно умным – просто разнёс дверь в щепки своей дубинкой. Нас не задело, благо успели отбежать сразу после её закрытия, а вот разлетевшимися деревянными осколками снесло большую часть факелов с волшебным огнём, а некоторые повредило так, что свет от них стал неровным, напоминающим огонь настоящих факелов. От этого в туалете стало гораздо темнее, а вокруг нас по стенам стали плясать неровные тени. Спокойствия это не добавило.

Тролль начал протискиваться внутрь, пытаясь при этом достать нас своей дубинкой, но из-за размеров двери протиснуться сразу у него не получилось, что его явно только разъярило. Свои чувства он выразил в утробном раздражённом рёве. Признаюсь, мне стало жутко от этого.

А вопросы «как быть?» и «что делать?» с каждой секундой становились всё актуальнее, так как зверюга понемногу, рывками, забиралась внутрь.

Когда тролль практически пролез сквозь дверной проём, мне в голову не пришло ничего лучше, как попытаться отвлечь его на себя, а Герми спрятать в кабинке, находившейся рядом с нами. Судя по всему, он реагирует только на звук и движение, и не должен будет пытаться добраться до неё, пока я буду прыгать вокруг. Надеюсь, я прав, а тренировки банды Большого Дэ ещё не растеряли своего эффекта, иначе нам с Герми будет очень больно.

План принят, возражений нет, начали.

Стоило зверюге прорваться внутрь, как я кинулся прямо на него с таким криком, что в первое мгновение тот опешил, и даже чуть приопустил свою дубинку. Это мне напомнило картину, которую я наблюдал на одной из улочек Литл-Уингинга, когда на крупную овчарку, явно не чурающуюся драк, что-то тявкала ухоженная болонка, ростом той много ниже груди. Вот у тролля было очень похожее непонимающее выражение морды, ярко иллюстрирующее степень разрыва шаблона от того, что пыль под ногами посмела что-то тявкнуть на него.

К сожалению, заминка была недолгой, видимо здоровяк решил, что раз обед сам в руки идёт, то и думать нечего – ловить надо. Наша игра в салочки началась. Я прыгал вокруг него и что-то кричал, уворачиваясь от его богатырских замахов дубинкой. Тролль ревел непонятно что, но тоже что-то не очень вежливое, взрыкивая недовольно каждый раз, когда вместо меня его дубинка разносила в хлам кабинки, унитазы, раковины… Вода из водопровода только добавила веселья, но вот от неё мантия начала намокать, всё сильнее сковывая мои движения и заставляя сбиваться дыхание.

То, что так прыгать я долго не смогу, я понимал чётко, но выманить тролля наружу не получалось – он ни в какую не давал мне пробраться к двери в коридор, наглядно доказывая, что зря троллей считают тупыми.

В конце концов случилось то, к чему всё шло – из-за потяжелевшей одежды и усталости я не смог до конца увернуться от удара дубинки. Пусть она задела меня вскользь, но этого хватило, чтобы отбросить меня в угол, терявшийся в полумраке комнаты. Тролль радостно взревел и резво рванул в мой угол комнаты, так неожиданно для меня ставшей бойцовским рингом.

Время практически замерло, пока я наблюдал за падающей на меня дубинкой. В голове звенело от удара, а руки и ноги стали ватными. Очень сильно захотелось спрятаться куда-нибудь, и чтобы никто не смог меня там найти.

И чем ближе была дубинка, тем медленнее она двигалась, а ужас от близости смерти и желание скрыться становились всё сильнее, поглощая каждую частичку моего тела. Сил хоть как-то увернуться так и не появилось.

Непроизвольно зажмурившись, я ждал удара. Сквозь шум в ушах от бешено бьющегося в груди сердца до меня донёсся звук удара дубины по чему-то твёрдому. Он всё звучал и звучал в ушах, растягиваясь, будто время для меня действительно почти замерло.

Протяжный звук – тролль взревел в ярости…

Ещё более замедленный звук от крика ужаса со стороны Гермионы…

Герми?

До меня донёсся ещё один растянутый вскрик. Гермиона!

Зацепившись за эту мысль, я с удивлением понял, что до сих пор жив и продолжаю думать. Поражённый этим фактом до глубины души, я распахнул глаза… и снова замер, но теперь уже от того, что творилось вокруг меня.

Все предметы вокруг меня были укрыты непонятной тёмной пеленой, которая искажала их размеры и образы. Искажения менялись, постоянно перетекая, будто рябь по воде, или же неожиданно превращались из мягких изогнутостей в резко-рваные ломаные линии. И, самое главное, то, что заметил я не сразу, эта колеблющаяся полупрозрачная туманная завеса скрадывала движения мира, что остался за ней.

Именно поэтому я сразу и не смог заметить тролля, который очень медленно и плавно приближался к девочке, стоящей у открытой дверцы туалетной кабинки. Тролль практически висел в воздухе, лишь немного смещаясь к ней, а Гермиона прижимала ладонь ко рту, привалившись спиной к стенке. При этом она не отрываясь смотрела прямо на меня.

И этот практически стоп-кадр по-прежнему сопровождался тянущим рёвом тролля.

В какой момент завеса рядом с Герми перестала искажать картинку, позволяя встретиться с ней взглядом, и с меня как будто слетело наваждение – какого тролля я тут разлёгся, когда её сейчас убивать будут?

Забыв обо всех этих непонятках, я рванулся к ней, сразу же скривившись от боли в задетой руке. А когда всё же смог встать на ноги, голова закружилась, и в глазах потемнело ещё сильнее, не говоря о тошноте и боли от ударной встречи с каменной стеной. И, в довершение всего, видимо, бонусом, руки и ноги стали неметь, словно промороженные на холоде.

Сумев кое-как проковылять несколько шагов, я в итоге осознал, что, пусть и обгоню тролля, но таким путём сделать ничего, кроме как стать живым щитом перед девочкой, не смогу. Видимо, мне нужно было понять, что сделать ничего нельзя, чтобы начать думать. Тролль в этот момент как раз приземлился и приседал на одной ноге, чтобы оттолкнуться и в последнем широком шаге достать Миону.

Если бы было что кинуть ему под ноги… Но вокруг ничего подобного не валялось – все подходящие камни остались за завесой. Бессмысленную суету оборвала одна мысль – я же кидал камни взглядом, а чем лапа тролля отличается от них?

Сконцентрировавшись на опорной лапе зверюги, привычно надавливаю, желая оттолкнуть её в сторону. Но, к моему ужасу, ничего не менялось, хотя от усилий в глазах уже окончательно темнело.

И ничего.

От накатившего чувства бессилия на глаза навернулись слёзы. Доковыляв до Мионы, я стал рядом и просто смотрел, как к нам приближается тролль. Всё, что я мог сделать, это обнять оставшейся целой рукой Герми, и пожелать быть вместе до конца.

— А-а-а-а!!! – Практически на лоскутки порвал мои уши неожиданно ставшим очень громкий крик.

— Гермиона! Герми! – От неожиданности я слегка отпрянул от неё, но тут же притянул обратно, обняв ещё крепче, отчего кричать она перестала, но рот так и остался открытым.

— Гарри, ты… тебя же… живой… как?! – Несвязно и очень тихо пролепетала она.

— Всё хорошо, Герми. Всё хорошо.

Обнимаясь, мы вместе продолжали смотреть на тролля, что всё также рвался к уже исчезнувшей жертве. И чем дольше мы смотрели, тем заметнее было, что в его движении что-то не так, пока до меня не дошло – он заваливался вперёд, будто потеряв опору.

Вот же я тормоз! За вуалью всё было замедленно, а я ждал мгновенного результат. Прав был профессор Снейп – Поттер, ты идиот.

И вдвойне идиот, раз продолжаю находиться в комнате с троллем, когда появился шанс уйти. Ведь если это непонятное место выдавит нас обратно, мы уже точно никуда не убежим.

— Миа, пошли отсюда, пока можем. Только поддержи меня, а то я свалюсь.

— Ой, а где это мы?

— Потом, всё потом – давай выйдем в коридор. Нужно торопиться.

Чем сильнее я успокаивался, тем всё больше ощущал, как же мне хреново. А онемение рук и ног, как будто я их очень сильно отлежал, всё усиливалось. Но мы всё же смогли выйти из комнаты, ставшей смертельной ловушкой.

В коридоре же, когда я расслабился, скрадывающая и искажающая всё вокруг вуаль исчезла, и мы резко вернулись к нормальному восприятию действительности. Одновременно с этим из туалета раздался смачный удар чего-то гулкого о стену, и рёв тролля так же оборвался.

Мы обессиленно свалились на пол прямо там, где стояли, но обменяться впечатлениями так и не успели.

— Поттер, Грейнджер. – Подняв глаза, мы увидели не к ночи мною помянутого профессора Снейпа. – Потрудитесь объяснить, что с вами произошло, и почему вы гуляете по школе, когда должны находиться в гостиной своего факультета?

Сил хватило только кивнуть головой в сторону места нашей несостоявшейся смерти.

Профессор Снейп скептически изогнул правую бровь, явно выражая недоверие, но всё же заглянул по указанному адресу.

— [Beep] ту Люсю тройкой в ряд! – Протяжно, да ещё и присвистнув, произнёс он на каком-то иностранном языке. После чего быстро зашёл внутрь, и до нас донеслись только неразборчивые слова произнесённого им заклинания.

После этого до нас добежало ещё несколько преподавателей, но кто именно там был, я уже не заметил. В глазах окончательно потемнело, но вот то, что перед окончательной потерей сознания Гермиона удержала меня от удара об пол, я запомнил.

Так мы отпраздновали Самайн, и поиграли в Хеллоуин. Праздник явно удался.