Горе мне, горе! (джен)

До леса я доехал, когда уже окончательно рассвело и верхушки деревьев весело трепал западный ветер. Я спешился и, привязав коня к колышку, пошёл в лес. Лес шумел, деревья, казалось, о чем-то перешептывались, но ни хьорнов, ни Бомбадила я не увидел. Ощущение пустоты поразило меня в самое сердце. "Здесь нет никого, — подумал я, — это первый лес, который вызывает у меня ощущение заброшенности и покинутости, увядания и старения. Надо будет сказать об этом Древобороду, если я еще его встречу".

Очень скоро я вышел к той самой опушке, которую помнил. Рядом струилась речка, пели птицы, но на душе было тяжело. "Здесь, в лесу, меня никто не увидит, пора закончить то, что я начал," — я вытащил Палантир и снова, повинуясь странному наитию, коснулся его Валарионом. На этот раз ничего не произошло, Палантир только засветился на мгновение и погас. Отложив меч в сторону, я сел на ковёр из травы и цветов и, держа последнее творение Феанора на вытянутой руке, сосредоточился, мысленно представив себе вчерашнее видение...

... и вот снова могучий вихрь поднял, закружил меня и бросил в неведомое...

... и вот снова я, Смеагол, крадусь по деревне, поглаживая свою руку, на которой ярко блестит оно. Я называю его "моя прелесть", ведь оно действительно восхитительно, чудесно, волшебно. Благодаря кольцу я могу становится невидимым и cледить за ненавистными родственниками из логова Лавинии. Я разбрасываю их вещи, порчу их бумаги, беру экскременты дедушки Холфаста и забрызгиваю стены — всё это доставляет мне неописуемое удовольствие. Немного жаль Деагола, но что поделаешь. Само сознание того, что меня никто не видит и я остаюсь безнаказанным, греет мне душу. Месть! Какое сладкое слово. Дни Лавинии превратились в пытку из-за меня, в этом я уверен. Я нарочно сказываюсь больным, дядя Эдгар и Фолгар ухаживают за мной, а по ночам я хожу, надев кольцо, невидимый по деревне и делаю гадости приспешникам Лавинии. Мои старшие кузены жалеют меня, ведь я так плакал первые дни, когда Деагол пропал. Эдгар, как старший брат в семье, заменивший Деаголу отца, тоже тяжело это переживал. Странно, но меня никто не подозревал в пропаже Деагола, даже Лавиния, ведь все знали, как мы были дружны, и понимали что это был мой единственный друг. В итоге все решили, что он, наверное, утонул.

Но проходит две недели с тех пор, как мы нашли волшебное кольцо, и однажды утром дикий крик оглашает всё наше селение. Молодой хоббит Хлодгар прибегает в наше село с реки, глаза его безумны. Мы, выйдя из домов, столпились вокруг. Дрожащей от страха рукой он показывает на реку и, запинаясь, произносит:

— Там, там... Деагол...

Ему не надо ничего больше произносить, я бледнею. Но кольцо крепко зажато у меня в руке и я знаю, что всегда могу сбежать, сбежать так, что меня никто не сможет найти. Эта мысль молнией мелькает в моей голове... Я не могу, не хочу снова видеть Деагола таким неподвижным, безжизненным, мёртвым. Сердце мое сжимается от боли и стыда.

Эдгар и Фолгар первые бросаются к реке, за ними бегут все остальные. Даже Лавиния, старушка Лавиния, которая ходит по поселению, опираясь на палочку, медленно спешит туда же. Я бреду за ними одним из последних. Не знаю, зачем я это делаю. Может, я надеюсь, что вода скрыла следы, хотя сердце мне подсказывает, что это не так. И я вижу его. Лицо его всё такое же спокойное, глаза открытые. Веревка привязана к ногам, но валун, должно быть, выскользнул из петли и тело всплыло. Какой же я идиот... даже не смог ничего скрыть. Эдгар наклоняется над телом и, очевидно, замечает следы. Он поворачивается и лицо его багровеет от гнева:

— Смеагол!

Вся толпа поворачивается в мою сторону. Я подхожу ближе. В голосе кузена звучит гневный упрёк:

— Смеагол, что это значит?! К его ногам привязана веревка, а на горле следы от чьих-то рук. Ты же говорил, что тебе напекло голову, а Деагол остался рыбачить здесь.

Толпа выдыхает как огромное животное, но все расступаются и дают мне пройти. И вот я стою напротив дяди Эдгара, а дядя Фолгар держит голову Деагола на коленях и ласкает его волосы. В них застряла речная тина и рыбья чешуя. А, теперь понимаю. Мы так и не поймали ту большую рыбу и она, видимо, перекусила петлю вокруг камня. Потому он и всплыл.

— Что ты же молчишь, Смеагол?

Я медленно говорю, смотря дяде в глаза и стараясь, чтобы это прозвучало убедительно:

— Деагол был моим другом. Мы ловили рыбу, и он поймал очень большую рыбу, но не смог справиться с ней и упал в реку, потом он выплыл и сказал, что ему не повезло, но он возьмёт другую наживку и останется здесь. Должно быть, он всё же поймал эту рыбу второй раз, и она утащила его на дно. Удочки-то его здесь нет.

Я избегаю смотреть в лицо мертвеца. Где-то глубоко внутри сердце моё сжимается от боли. Брат! За что? Неужели дурацкий спор стоил того? Кольцо в любом случае стало бы моим. Оно позвало меня и я не мог отказать, не мог отказать моей прелести. Зачем ты дрался и сопротивлялся, оскорблял мою мать?

— А верёвка на ногах? А следы на его шее?

Я с усилием смотрю на Деагола и замечаю синяки. Отметины на шее уже не так сильно похожи на руки.

— Про верёвку не знаю, может он хотел привязать себя к лодке, чтобы рыба не утащила его за собой. А следы на шее... должно быть он ударился шеей об камень на дне реки. Потому и не смог выплыть, ведь мой брат хорошо плавает... плавал.

Лицо Эдгара немного успокаивается и гнев его почти стихает. Но затем я слышу сзади какой-то скрипучий старческий голос, который громко, с ненавистью произносит:

— Убийца!

Я оборачиваюсь, прекрасно зная, кого там увижу. Так и есть. Это Лавиния. Лавиния и её стражи, четверо дюжих хоббитов с дубинами.

— Ты знаешь, что просто слов недостаточно, Лавиния, — говорю я холодно, но спокойно. Её лицо перекошено от жадной ненависти и она выплевывает:

— Совет рода соберется сегодня же вечером. Там мы и решим твою судьбу. Доказательств достаточно. Ты был последним, кто видел Деагола, к его ногам была привязана верёвка, а на его шее следы твоих рук. Всё и так ясно.

Тогда я не могу дольше сдерживать свой гнев и кричу на неё:

— Ах, ясно? Тогда расскажи мне, Лавиния, кто изгнал из рода мою мать? Кто довел моего отца до того, что он спился и умер? Расскажи это всем! Расскажи им, что ты делала у постели дяди Болджера, когда он умирал, какое письмо ты сожгла на свечке!

Лавиния на мгновение отшатывается и ненависть в её глазах прожигает меня, как горячие угли костра. Но она прекрасно владеет собой и произносит медленно и с расстановкой, указывая на меня скрюченным пальцем.

— Взять. Его.

Толпа отшатывается от меня в страхе как от прокаженного, в их глазах я вижу покорное согласие с этой стервой. Конечно, ведь овцы никогда не пойдут против пастуха, а муравьи против своей матки. Я только успеваю спрятать кольцо в потайном кармане штанов, который сшил для него, как хоббиты с дубьём быстро валят меня на спину и связывают верёвкой руки. Потом мне завязывают глаза повязкой и куда-то ведут, открывая большую дубовую дверь и бросая на то, что на ощупь кажется деревянным полом.

Вечером меня приводят на Совет рода и снимают с моих глаз повязку. Но я уже заранее знаю, что произойдёт. Они уже всё решили, решили без меня — ведь Лавиния прекрасно умеет убеждать. Убеждать и запугивать.

Старый хоббит, имя которого я не помню, зачитывает мне приговор:

— Смеагол, сын Тримальда, за клевету и убийство приговаривается нашим славным родом к бичеванию и к вечному изгнанию. Отныне ты больше не наш родич, Смеагол!

И толпа хоббитов на Совете послушно повторяет хором:

— Отныне ты не наш родич, Смеагол!

Меня привязывают к огромному столбу и задирают рубашку. Двое хоббитов начинают изо всех бить меня, а я ищу в толпе её и не нахожу. А, вот же она, сидит в самом первом ряду. Глаза матриарха светятся жадным торжеством. Что ж, она добилась своего — изгнала собственную непокорную дочь, чтобы править родом подольше и набить свою мошну, а теперь изгонит и собственного внука. Я смотрю на неё и улыбаюсь. Последний удар бича. Ни единого стона не срывается с моих уст, тогда она не выдерживает моей улыбки и выкрикивает:

— Сильнее! Бейте сильнее этого сына шлюхи!

Лавиния прекрасно знает, что по закону больше пятнадцати ударов изгнаннику давать нельзя. Бичевание — это дело достаточно формальное, главное наказание состоит в другом. И вот меня отвязывают, рассекают веревки, связывавшие мне руки. По древнему обычаю, все хоббиты встают и поворачиваются ко мне спиной. Наступила ночь, вокруг горят факелы, а старший хоббит торжественно говорит:

— Иди, куда сам пожелаешь, безродный изгнанник. Мы проклинаем тебя и покончили с тобой.

И он тоже поворачивается ко мне спиной.

Я не сдерживаюсь и кричу, отчаянно кричу:

— Вы еще пожалеете! Лавиния еще покажет вам своё истинное лицо! Вы меня изгнали и прокляли, но вы не правы! Если бы Деагол не оскорбил мою мать, он был бы сейчас жив!

Тут ужас внезапно посещает меня, ибо я случайно признал вину, но никто из хоббитов не тронулся с места. Я бы мог перебить их всех до одного, но я знал, что никто не издаст ни единого стона. Таков древний обычай нашего рода — мы поворачиваемся спиною к изгнанникам, изгнанники не просто не люди, они мертвы для нас. Их больше нет.

Я убегаю от них, надев кольцо на правый указательный палец. Ничего у меня не осталось, кроме моей прелести, ничего — ни дома, ни родни. Я плачу, слезы капают с моих глаз. Я знаю, хоббиты пошлют весть об этом суде и людям, живущим на севере, и другим племенам хоббитов. Никто больше не даст мне приют и пищу, не откроет передо мной двери своего дома. Таков обычай...

... потом я долго скитаюсь, спускаясь всё ниже возле реки, ловя рыбу самодельной удочкой. Гордыня не даёт мне вернуться и забрать мои вещи. Мне нечем разводить костёр, я никогда этому не учился, ведь очаг всегда весело горел у нас в домах. И мне приходится ловить птиц и рыб и пожирать их сырыми. Одежда моя порвалась в скитаниях и теперь солнце немилосердно обжигает меня летом, а зимою я дрожу от холода. Но больше жизни, больше всего на свете мне теперь дорога моя прелесть... я надеваю ее на палец и не снимаю целыми днями, в обнимку с нею засыпаю и просыпаюсь...

... наконец, я всё ближе и ближе подхожу к высоким западным горам, Туманным или Мглистым, мы, хоббиты, всегда их звали по-разному... и я оборачиваюсь последний раз и вижу, как немилосердное солнце в небе так и палит, так и светит. Моя голова облысела, кожа сморщилась от скитаний, а это солнце, этот ветер, эта проклятая трава, шумящая у меня в ушах... "зачем ты убил своего брата, Смеагол?", "зачем ты убил своего брата, который тебя любил?", и вот тогда я не сдерживаюсь, кричу изо всех сил:

— Я не хочу слышать и проклинаю вас, о, солнце, жгущее и палящее меня в жару, о, немилосердные звезды, холодно и равнодушно светящие с небес, о, луна, которая видела мой позор! Проклинаю вас навеки! И если есть кто-то, кто создал этот мир, ответь и скажи мне, в чем я провинился? В чем провинились мои родители? И посему — я проклинаю и Тебя тоже!

... и я стремительно как змея уползаю прочь вглубь горных пещер, вдаль, вдаль, ибо суеверный ужас охватывает меня. Я посмел оскорбить Творца мира, того, кого северяне и мы, хоббиты, стараемся вообще не называть и не поминать даже в молитвах из уважения к Нему. Каждое мгновение я жду, что пещеры обрушаться на меня, что земля вздыбится у меня на пути и поглотит... но ничего не происходит... я нахожу пещеру и сижу там долгие годы, питаясь сырой рыбой и наслаждаясь...

... лишь одно кольцо — моё утешение, моя прелесть, моя надежда, голлм, голлм... какой-то комок стоит у меня в горле... голлм...

... как там меня звали... голлм... голлм... моя прелесть... я издаю эти звуки и сам смеюсь над ними, как безумный, сумасшедший...

... а всё-таки как меня зовут?.. неважно... неважно как меня зовут, я сам изберу себе имя, ведь я самый мудрый, самый великий... меня все будут звать — Голлум... Голлум... однажды я выйду из пещер на свет как король, а они все пожалеют, о, все склонятся передо мной, принесут мне гору свежей, вкусной рыбки, даже Лавиния... даже эта стерва... но чу, кто-то идёт...

... фигура орка появляется... сейчас мы поиграем, какую бы игру выбрать, а?.. загадки... но нет, я поиграю со с-следующим... голлм... а сейчас надо его задушить... голлм... голмм... я прыгаю ему на спину и прокусываю ему шею, жадно пью его горячую и слегка вонючую кровь... как вкусно... вкусно... о, моя прелесть... потом я убиваю и съедаю его... да, съедаю целиком-м-м... вкус-с-но...

... я мысленно отшатываюсь и пытаюсь вырваться из плена видящего камня, но вихрь кружит меня и тиранит, и бросает снова внутрь этого странного и страшного существа...

... Бэггинс! Вор! Мы ненавидим его! Бильбо Бэггинс из Шира⁽¹⁾! Он украл нашу прелесть... прелес-с-ть!.. унёс в свой вонючий Шир!..

.... и мы выходим под лучи беспощадного солнца и бегаем как безумные повсюду, ища следы нашей прелести, голлм, голлм... следы нашей прелести... нашего колечка деньрожденного... драгоценного нашего подарочка...

... мы переплываем Андуин и поднимаемся по извилистой тропе, ведущей в Мордор... о нет... Шелоб, дочь Унголиант... не ешь нас-с-с, о, великая... мы принес-с-сём тебе орка... поесть... даже украдём ночью огонь и зажарим... тебе понравится... орочье мясо вкусное... мы его любим сырым, но ты... что?.. орки надоели... да, конечно, о, великая, надоели... принесём тебе хоббита... кстати, как насчёт Бэггинс-са?.. я обещаю, что приведу тебе одного... Бильбо, вора Бильбо... или кого-то еще из его поганого рода... хоббит-ссы... ненав-в-иж-жу...

... орки хватают нас, о, прелесть, хватают... и куда-то несут... растягивают на дыбе... больно... пытают часами... я пока молчу, но больше не выдержу... о, что это за страшная темная фигура?.. Владыка Саурон?.. Не ешь нас, о, владыка Мордора и Арды... мы невкус-с-сные... совсем невкус-с-сные... жрём сырое... воняем... что?.. кольцо?.. о, да, конечно... мы знаем... рас-с-кажу всё... Бэггинс... Шир...

... и они отпускают нас... и я опять иду вверх по Андуину... но петля охватывает мне ноги... что?.. Гэндальф Серый... маг? И еще какой-то дунадан⁽²⁾ вместе с ним... не хочу им говорить про нашу прелес-с-сть... она наша... даже владыка Саурон пусть подавитс-ся... костью в горле, чтоб ему... человек-следопыт подносит к глазам факел... огонь?.. о, нет... огонь!.. мы всё... всё им рассказываем... вспоминаем даже наше старое имя... Смеагол...

... они передали нас эльфам... не связывайте нас... эльфс-сы, хор-рошие эльфс-сы... интересно, а каковы вы на вкус... ням... ой, не бей меня, великий эльф-с... я пошутил... да, понял-понял, еще раз так пошучу, на корм рыбам пойду... понял... они кидают нас в темницу... но мы ловкие, сильные... Голлум... ловкий... сильный... хитрый Голлум... живёт уже больше пятиста пятидесяти лет... много больше... всё благодаря прелести... мы бес-с-смертны... голлм... голлм... мы сбежали из темницы...

... взбираемся на ветку, там в гнезде кто-то спит... о, эльф-с-сёнок... какая хорос-сая девочка... хочешь умереть?.. это не больно... не кричи... эльфиечка... сейчас шейку только прокушу... о... какая с-с-сладкая кровь... не то, что вонючих орк-с-сов... о... нет... кто-то... идёт!.. жаль... кровь не допил... должно быть, выживет... прощай, детка... не поминай... лихом... дядя Голлум... кушать... хотели... а нам всё равно... что или кого кус-с-шать...

... бежим в Шир, потом... пробираемся за отрядом Хранителей... следуем за ними в пещеры... о, ужас, что это за багровый мрак внизу, в глубине?.. как с-с-трашные глаз-за... Балрог?.. ой... не кушай нас... Балрог... там вверху есть маг-с... маг вкус-с-сный... с-с-скушай его... Гэндальф-с-с-сом зовут... а я побежал...

... потеряли их в этом... лес-су... прок-клятом лес-с-су... но вот в лодках... плывут в лод-д-ках... по реке... ох-хо-хо... а я со Смеаголом на бревне... что?... какой С-с-смеагол?.. я Голлум... мне померещилось...

... вот они на холмах... мы за ними... вот оно... моя прелес-с-сть... прелесть... а вот Бэггинс-с-с... только молодой... Бэггинс-с-с... сын, должно быть, или племянник... Напасть на Бэггинс-са... задушит-ть-с-с...

... ой... не связывайте нас-с этой верёвк-с-сой... жжётс-ся... не надо... Голлум хороший... Голлум будет служить владыке прелес-с-сти... как там зовут владыку... Фродо... ну и пусть... Фродо хороший... хозяин хороший...

... Фродо плохой... Сэм плохой... они издеваются... как Лавиния... как хоббит-с-сы... там... в прошлом... нас-с изгнали... предали... голлм! голлм! голмм!

... Смеагол хороший... Фродо хороший, особенно когда спит... какой прекрасный вид, хозяин... да благословит тебя... Творец... прости, Творец... за то, что существую... я... я... Сме...

— Что ты тут вынюхиваешь? Эй, а ну не трогай Фродо своими мерзкими лапами!

... это Сэм... Сэм нехороший... нехороший... Голлум ненавидит С-с-сэма... любит прелесть... любит хоз-зяина...

... хозяин... плохой... люди... с-с-схватили... нас... нет... нет... он... выручил... он... спас-с-с... Смеагол любит хозяина... Голлум ненавидит хозяина... ненавидит... ненавидит... надо сходить к Шелоб... еще раз... я обещал ей Бэггинс-с-а... хоббит-с-са... Фродо... сойдёт...

... Шелоб пропус-с-тила... нас... мы напали... на С-сэма, но он... гад... чуть не убил нас-с... наша прелесть... опять у них... мы последуем за ними в Мордор... они хотят уничтожить... прелес-сть... колечко моё... не дам им... не дам...

... отдай, Фродо... отдай кольцо!.. сейчас... палец только откушу... вот... вот оно, моё колечко... эх, спляшу-ка... я... Голлум... в пляс пойду... хочу в пляс-с... прям сейчас... ой!.. кто-то... пнул по ноге... ай!.. нетя!.. нет... не хочу... в лаву...

... и я очнулся, вернее меня выбросило из Палантира, словно могучая, сильная рука выдернула меня из тела умирающего... нет, убитого мною... древнего существа, прожившего в Арде пятьсот восемьдесят шесть лет... существа, чью душу и тело искалечило Единое Кольцо, злая воля Саурона....

Вокруг меня была уже глубокая ночь. Я не спал, я так давно не спал. Мне надо лечь и выспаться, хорошенько выспаться. А потом я хочу посетить Лотлориэн, последнее место в Средиземье... а затем... затем, наверное, уплыву за Море, на свой милый, тихий остров... там состарюсь... там умру. С этой мыслью, истощенный увиденным за день, я выкопал яму, спрятал туда Палантир и уснул на траве под звёздами.

1) В произведении Толкина "Хоббит" описано как Бильбо Бэггинс, дядя Фродо случайно попал в пещеру к Голлуму, нашёл кольцо, обыграл Голлума в игре в загадки, а потом надел кольцо и невидимый ушёл

Вернуться к тексту

2) это был Арагорн

Вернуться к тексту