Ведьма - это состояние души (гет)

Я прислушалась — из-за закрытой двери ничего не было слышно, стало быть, звуковой барьер уже поставлен. Я потянула на себя ручку двери, гоня от себя мысли о том, что там может оказаться в самом худшем случае — если я не смогу верить Поду, кому я, черт возьми, вообще смогу верить?

— Скажи, для тебя совсем не существует ничего святого? — увидев лежащую на столе развязанную папку, я словно умерла.

Итан повернулся ко мне, и я краем сознания отметила, что таким потерянным я его никогда не видела.

— А для тебя, — в его голосе слышалось разочарование, — существовал когда-нибудь хоть кто-то, кроме тебя самой?

От его слов на глаза навернулись слезы, и я почувствовала пресловутый ком в горле, не дающий как следует вдохнуть. Проморгавшись, я снова смогла смотреть на него:

— То есть, это я рылась в твоем прошлом... — только и хватило меня ответить, прежде чем спокойный всегда Бейкер взвился:

— Да сколько угодно! — резко отодвинутый стул жалобно скрипнул по паркету. — В прошлом, в настоящем, в будущем! Я когда-нибудь от тебя хоть что-то скрывал?!

Я не знала, что сказать, глядя на нервно мерившего шагами комнату Итана.

— Ответь мне, какого драккла я должен был гадать всю свою чертову жизнь, что я сделал не так?! По-твоему, я не заслуживал этого знать? Чем я так навредил тебе?!

— Всё прочитал? — поинтересовалась я с деланным спокойствием — между растерянностью и злостью я всегда выбирала злость.

— Нет, что ты! Всё читать без надобности... Хватило первой главы, где ты рассказываешь о семье, — как-то нехорошо усмехнулся он, и от его вида стало жутко. — Несколько фраз, чтобы расставить всё на свои места, тех долбаных фраз, которых ты для меня пожалела!

— Ты не понимаешь... — в носу предательски защипало. Меньше всего мне хотелось лить слезы, но выбора у меня, похоже, уже не было.

— Да куда уж мне! — крикнул он, перебивая, но, будто обессилев, тихо добавил: — Ну почему, почему ты не рассказала? Если бы ты просто призналась...

— Просто?! — взвизгнула я. — Да в каком месте это просто?! Ну призналась бы я, и что?! Что было бы, а?! Ответь!

— Мы бы справились, придумали что-нибудь, нашли бы способ от этого избавиться, — развел руками Итан, на что я только истерически рассмеялась:

— Никто до тебя не нашел, а ты нашел бы, да?! Так и скажи: мне было бы проще жить, зная, что это ты проклятая, а я ни при чем! Да?! Как хорошо сознавать, что проблема твоей пущенной низзлу под хвост жизни не в тебе!

— Энди, ты не права... — начал было Итан, но я его не слышала.

— «Мы бы справились...», — хлюпнув носом, передразнила я его. — Какие к черту мы? — Я бы и рада была остановиться, но меня уже несло. — С чего ты взял, вообще, что мне от тебя что-то нужно?!

Бейкер побледнел и словно мигом спал с лица.

— А что, прямо-таки... совсем-совсем ничего не нужно? — спросил он тихо.

Я глядела ему в глаза, чувствуя как пол под ногами кружится. Или это была моя голова? Во мне боролись обида, злость, отчаяние и стыд за мою отвратительную истерику, и в этой жуткой мешанине чувств пока ни одно не могло одержать победу, разрывая меня изнутри. Я хотела сказать хоть что-то, но, видит Мерлин, не могла вымолвить ни слова. Итан принял мое молчание за согласие.

— Тогда будь любезна, возьми на себя труд, на сей раз избавься от этого сама, — вытащил он из кармана пиджака небольшую коробочку, положил ее на столешницу и, не глядя на меня, вышел прочь.

Из оцепенения меня вывел лишь звук хлопнувшей входной двери.

* * *

1943, Сент-Питер-Порт, Гернси

— Все чисто? — спросил Итан.

— Да, заряды на месте, осталось только дождаться, когда господа появятся собственной персоной, — хмыкнула я и поправила портупею.

Мы заняли свои посты у входа. Вскоре к воротам усадьбы подъехал, сверкая черными боками, автомобиль, и, когда я увидела, кто вышел из него и направился по щебеночной дорожке к дому, моё сердце замерло от тёмного липкого ужаса: полковник — я втайне наслаждалась свободой хотя бы в мыслях называть его по-своему — вел супругу, аккуратно поддерживая её, а рядом с ними, вертя по сторонам прелестными, украшенными бантами головками, шагали две девочки-погодки, лет пяти-шести.

Поприветствовав его, и подождав, пока вся его семья скроется за дверью, я смогла дать волю эмоциям и шокированно повернулась к Поду:

— Они что, тут не одни будут?

— Видимо, да... — судя по его виду, он был удивлён не меньше моего.

— Зачем?! — прошипела я.

— Не знаю... Могу только предполагать, что они так хотели показать друг другу, что опасаться нечего.

— Да охереть, как нечего! — все шло не по плану, по крайней мере не по тому, в курсе которого была я, и это не могло не беспокоить. — Думаешь, об этом знали?

Ответить он не успел — к воротам подъехала машина советника, откуда он вышел тоже в сопровождении семьи, и, замыкая их процессию, мы вошли в напичканный ядом дом. Пока эти двое обсуждали дела, я не находила себе места — с одной стороны, я должна была выполнить задание, а с другой... Я скосила глаза на дверь дальше по коридору. Импровизированная игровая, в которой сейчас трое маленьких детей... Память услужливо подкинула картинку, как я собственными руками устанавливала там капсулы с ядовитым газом, как и во всех прочих комнатах, и мне стало дурно.

Стоя у кабинета на карауле, я размышляла, стараясь сохранять спокойствие. Было ли известно заранее, что встреча будет проходить в таком формате? Я не была уверена точно, но и не подозревать не могла. Недаром же в последний момент решение изменили и назначили главным Итана. Взглянув на него, я поняла, что он тоже далеко не в восторге от происходящего.

— Что делать? Через пять минут сработают заряды... — шепнула я ему.

— Что мы можем сделать? — пожал он плечами, и я успела заметить, что его голос звучал надтреснуто.

Я отвернулась, оттягивая воротничок омерзительно чуждой гриндевальдовской формы, которую мне пришлось на себя напялить — стало невозможно душно. Мысли метались, я не знала, что мне делать — то ли замереть, как вкопанная, и выполнить то, что должна, то ли поднять шум, живо вывести всех из дома и подвести задание под провал, а нас с Подом — под жестокую расправу.

Я дернулась было в сторону, и тут же была мягко, но настойчиво остановлена. Итан понял мой порыв и сейчас, пристально глядя мне в глаза, крепко держал мою руку и едва уловимо качал головой. Оставались считанные секунды, и мне даже казалось, что я слышу тиканье невидимых часов.

— Мы не должны... — с трудом произнес он, словно приговоренный.

Три, два, один... Раздался громкий хлопок десятков раскрывающихся капсул, показавшийся мне оглушительным. Из-под дверных щелей потянулся едкий дым, а Под притянул меня к себе и, выпустив напоследок заклятие Адского пламени, под аккомпанемент судорожного кашля, аппарировал.

Стук маленьких кулачков и детские крики еще долго преследовали меня в кошмарах.

* * *

Мы оказались посреди коридора, где я, выдернув руку из захвата, пошла прочь от Итана. Умом я понимала, что он прав, и только благодаря его выдержке я ничего не сорвала, но сейчас не было сил видеть ни его, ни кого-либо другого, хотелось побыть одной...

Забравшись на койку с ногами, я нащупала спрятанный под подушкой порт-ключ и крепко сжала его в ладони. Нервы давно были ни к черту, и сегодняшний день стал словно последней каплей. Хотелось навсегда покинуть это место, принесшее столько несчастий, затеряться в большом городе, среди людей, которым и дела до тебя нет, пусть даже там и рвутся бомбы — здесь безопаснее только на первый взгляд. Исчезнуть так, чтобы меня никто никогда не нашел, и начать новую жизнь.

Я достала из-под кровати чемодан и принялась складывать свой нехитрый скарб. Решение было принято быстро и без колебаний — я здесь больше не останусь, хватит с меня. Большие игры сильных мира сего, в которых я лишь послушная шестеренка, надоели до чертиков. Что делают с шестеренками, которые пришли в негодность? Заменяют и выбрасывают. Нет уж, увольте, я хотела быть сама себе хозяйкой, как Анатоль, как...

— Что ты делаешь? — я и не заметила, занятая своими мыслями и сборами, как Итан вошел.

— Стучать бы не помешало, — бросила я через плечо.

Я чувствовала спиной его напряженный взгляд, и от этого молчание становилось еще более давящим. Не выдержав, я развернулась и сотворила заклятие тишины.

— Ну, что? Я уезжаю. У меня есть порт-ключ до Лондона.

— Сбегаешь.

— Да ну?! — его упрек меня разозлил. — Следующую реплику подсказать? Я могу: ты не справилась, ты едва все не запорола... Давай!

— Энди, так нельзя. А мы? — он взял меня за плечи и слегка встряхнул, заглядывая в глаза.

— Ты прекрасно справишься, — заверила я его, — уверена.

— А что, если я не хочу справляться здесь один, а? — тряхнул головой он и бормотнул в сторону: — Мордред, да я даже думать не хочу, как ты этот портал заполучила...

Итан разжал хватку и, сунув руки в карманы, отвернулся, уставившись в стену нечитаемым взглядом, я же смотрела на него и пыталась понять, что чувствую. Наверное, если бы он не заглянул, я бы, скрепя сердце, не прощаясь, активировала бы порт-ключ — но сейчас, когда он был здесь, сбежать, как он выразился, уже не казалось мне такой хорошей идеей.

Я понимала, что не готова уйти, хотя бы просто потому, что это означало, что Итана я больше, скорее всего, не увижу никогда. От этой мысли защемило сердце. Несмотря на то, что я отчаянно не хотела признаваться себе в этом, он стал для меня намного больше, чем просто друг и товарищ. Он был мне дорог. И, пусть разумом я сознавала, что не имею никакого морального права разрушать его жизнь, чувства требовали, чтобы Итан был рядом, хотя бы просто как друг.

Неизвестно, как бы повернулась судьба, сдержи я себя и поступи иначе в тот момент. Возможно, все сейчас было бы по-другому. Но в одном я уверена точно: я никогда не пожалела о том, что сделала.

Я коснулась его плеча, добиваясь внимания:

— А ты?

— Что я? — прищурился он.

— Портал перенесет двоих. Ты отправишься со мной?

— Ты серьезно?! Теперь еще и мне бежать предлагаешь? — отшатнулся он и, смерив взглядом с ног до головы, говорящим все без слов, вышел прочь.

Я смотрела на закрывшуюся за ним дверь, и его слова звенели в ушах. Скинув с постели чемодан, который стало невыносимо видеть, я улеглась на койку, отвернувшись к стене.

Теперь дороги обратно точно не было, после моих признаний здесь оставаться было нельзя, а значит, до рассвета я должна была уйти. Жить здесь, под изумленно-презрительно-злым взглядом Итана, казалось мне невозможным. Все испорчено окончательно, хотя, возможно, так было и лучше — я давно призналась себе, что не для меня все это, а значит, не стоит мучить ни его, ни себя. От этой мысли противно загорчило во рту, и я почувствовала, как ткань наволочки становится противно-сырой.

Ночь уже готовилась сдать позиции, но свет еще не начал пробиваться сквозь грязное маленькое узкое окно. Я уже была готова, и в нерешительности смотрела на собранный чемодан, стоящий рядом с кроватью. Я вздрогнула от звука открывшейся и захлопнувшейся моментально двери, когда в комнату растрёпанным стрижом влетел Итан. Я инстинктивно выхватила из рукава палочку, готовая ко всему, но он, увидев меня, сидящую на постели, прикрыл глаза и шумно выдохнул.

— Фуф... — провел ладонью по лицу он, переводя дыхание. — Я думал, уже все... Ну что? — кивнул он на чемодан. — Можем отправляться?

Заметив мой неподдельный шок, он добавил:

— Ты ведь не передумала?

Грохот камня, упавшего с души в тот момент, казалось, было слышно на другом краю земли. Бросив Итану взгляд, полный смеси укора и облегчения, я спрятала палочку, подхватила чемодан и протянула ему второй конец крепко зажатого в руке порт-ключа.

* * *

К счастью, нам удалось потеряться — как я уже потом узнала, после того случая мы считались погибшими в пожаре, доказательств обратного не было. Зря я преуменьшала опасность, которая подстерегала нас в Лондоне — рвущиеся над головой бомбы были более чем реальны, но, по крайней мере, мне больше не приходилось переступать через себя.

Уверена, что если бы не волшебство, мы бы не пережили эту войну. Магия охраняла, магия позволяла добыть еду, магия помогала выйти невредимыми из отрезанного от всего мира огнем дома... Она спасла нас, и восьмое мая мы встретили вместе с толпой ликующих лондонцев у ворот Букингемского дворца.

После войны неизбежно суетное оживление — выжившие хотят жить, и жить хорошо. Город отстраивался, и, хоть жилья катастрофически не хватало, нам удалось поселиться в небольшой квартирке в Ист-Энде. И именно после того, как опасность миновала, я поняла, где я еще просчиталась.

Я не просто хотела быть с Итаном, я хотела Итана. Мне было мало просто быть друзьями, соседями, я все яснее понимала, что моего самоконтроля едва хватает для того, чтобы шальной прихотью не разрушить его жизнь. Хуже всего было ловить его вдохновленные взгляды за работой, чувствовать это притяжение между нами — и делать вид, будто я совсем этого не замечаю.

Разумеется, я понимала, что он сделан отнюдь не из стали, но от этого знания было не легче. Я чувствовала временами исходящие от него легкие запахи других девушек, которые он старался скрыть, испытывая явную неловкость. Я кусала подушку, слыша, как он ворочается за занавеской, точно так же, как и я — и это было невыносимо тяжело. Но я была не готова отринуть свои нелепые чувства и оставить надежду, нет, даже не надежду — иллюзию нормальной жизни, возможной любви. Это было слишком мне необходимо. Я считала, что мой самообман губителен только для меня, а значит, я имею на него право.

И в этом мне было суждено просчитаться. Оказалось, страсть способна быть такой, что голос разума с трудом различим сквозь крик инстинктов, толкающих людей друг к другу. На мое счастье, у меня оказался хороший слух. От одной мысли о том, что я едва не натворила, чувственное головокружение сменилось тошнотой страха, и я оттолкнула Итана, метнувшись на другой конец кровати.

— Нет... — только и выдохнула я.

Итан, встряхнув головой, перевел взгляд с моей тяжело вздымающейся груди на глаза, провел ладонью по лицу, прогоняя наваждение, и посмотрел на меня гораздо осмысленней, словно приняв решение:

— Да, — тихо сказал он, вскочив и подойдя к окну и выглянув за занавеску.

— Да, не так! — повторил он громче, на ходу натягивая рубашку, которую я сама стащила с него несколько минут назад, обезумевшая от желания.

— Ты права, — обернулся он в дверях и, подмигнув мне, скрылся из виду, оставив меня приходить в себя и гадать, куда он отправился.

Я перебрала в уме сотни вариантов и хотела уже отправляться на поиски, если он не объявится сегодня, но разгадка не заставила себя долго ждать — Итан появился на пороге спустя несколько часов, будто чем-то окрыленный. Не успела я ничего спросить, как он оказался передо мной, торжественно встав на колено — все же не удержался от легкого паясничанья. У меня не получалось вымолвить ни слова, а из-за вызванного паникой звона в ушах его речь ускользала от меня. Я смотрела на кольцо у него в руке, а внутри меня темным смерчем зарождалась истерика, готовая выплеснуться наружу.

— А с чего ты взял, что я хочу за тебя замуж? Что мне вообще от тебя что-то нужно!? — словно со стороны услышала я свой голос, глядя на шокированного Итана, ожидавшего, видимо, какой угодно реакции, но не такой.

Я наговорила тогда много ужасных вещей. Если вспомнить все, становится тошно от самой себя, но, Мерлин свидетель — осознав, на что он на самом деле готов ради меня, я была уверена, что простым отказом не добьюсь должного эффекта. Да, я была глупа и только сейчас поняла, что своим поступком лишь еще крепче привязала его... Но что толку сейчас говорить об этом?

Когда в тот вечер он вылетел прочь, разъяренный, и ушел, куда глаза глядят, лишь бы не видеть меня, я с глухим отчаянием поняла, что добилась своего, ему точно ничто не грозит. Теперь оставалось только исчезнуть, отказавшись от сомнительного удовольствия рубить хвост по частям, и попытаться смириться с тем, что нормальная жизнь — не для меня.

* * *

Я долго смотрела на то самое кольцо, поблескивающее изумрудом на бархатной подушке и наконец, достав его, осторожно надела на безымянный палец.

Уже поздним вечером, накрутив себя как следует, оставив детей с няней и преодолев дорогу до Лондона, я стояла у двери магазина, удрученно рассматривая табличку «ЗАКРЫТО». Ну и что мне теперь делать? Кричать под окнами, в надежде, что Бейкер услышит? Глупо... Но я буду, буду, если надо! От отчаяния я с силой подергала ручку двери, и к моему удивлению, она поддалась. Поднявшись по лестнице в темную квартиру, я пошла на слабо мерцающий свет камина, бросающий отблески на стены темного коридора.

Итан спал, откинувшись в кресле. Когда я, стараясь ступать как можно тише, подошла поближе, то ощутила запах виски в дуэте с умиротворяющим бальзамом. Не самое лучшее сочетание, теперь он еще долго не проснется... Я поблагодарила Мерлина за то, что с мальчишками есть кому посидеть, и устроилась рядом на мягком подлокотнике.

Я переживала, словно девчонка на первом свидании — что он скажет, увидев меня здесь? Что я скажу ему? Вот уж, воистину, никогда не приходилось просить прощения, тем более у мужчин. Я растирала онемевшие от волнения пальцы, когда Итан, дернувшись и громко вздохнув, проснулся, порядком испугав привыкшую к тишине меня.

— У тебя было не заперто... — начала я, растерявшись под испытующим взглядом карих глаз, остановившихся на моих руках.

— Оно работает как ключ, — кивнул он на блеснувший гранями в свете огня изумруд. — Только я, сама понимаешь, не ждал...

— Мне не стоило приезжать? — сникла я. Сказать, что ситуация была неловкой — не сказать ничего.

— Нет! — разом стряхнув остатки сна, подобрался он и схватил меня за руку, словно боясь, что я сейчас и вправду уйду. — Я просто не думал, что ты можешь...

— У меня было три десятка лет, чтобы научится признавать свою неправоту, — после этих слов, сказать которые было слишком важно, смотреть Итану в глаза стало неловко, и я отвела взгляд.

— По правде говоря, я думал, что все окончательно испортил своей реакцией — правда оказалась слишком тяжелой, не так ли? — невесело усмехнулся он. — Мне жаль, что я довел тебя до слез, но если ты пришла сюда, стало быть, ты не злишься на меня. И значит ли это, что ты...

— Согласна? — улыбнулась я с облегчением. — А разве тебя не смущает, что я — не совсем я?

Итан взял мою руку и мягко поцеловал в раскрытую ладонь:

— Что бы ни случилось, как бы ты ни выглядела, ты для меня — всегда моя Энди.