Hydrargyrum (джен)

— И к следующему уроку вы напишете эссе на тему «вредоносные призраки и полтергейсты», свиток не менее двух футов, — напутствовал выходящих с урока ЗОТИ студентов профессор Снейп, к ужасу многих замещавший сегодня Люпина. — И минус пять баллов с Рейвенкло. Да, Браун, у меня есть линейка, а ещё я никогда не жаловался на плохой слух. И самое главное, не считайте себя самыми умными, что бы вам ни говорили ваши старосты, и не думайте, что если в следующий раз профессор Люпин всё-таки соизволит почтить вас своим присутствием, то работу можно и не делать, и он вам всё простит. Непрерывность обучения — вот залог качественного образования, а потому я приду в среду, проверю и сниму баллы. А может, и добавлю, но до такой степени я в ваши потуги, боюсь, не верю и сам.

Кайнетт, покидающий класс одним из последних, лишь слегка усмехнулся. На его взгляд обширные знания в разных дисциплинах и требовательность, доходящая до придирчивости, были прекрасным сочетанием для преподавателя магической школы, хотя, возможно, и не этой. Здесь «ужас подземелий», как Снейпа прозвали ещё до их поступления, был объектом ненависти девяти из десяти учеников, не понимающих, что магия не прощает ошибок, и любая лень или незнание чреваты катастрофическими последствиями. В отличие от него, профессор Люпин не цеплялся к каждой мелочи и не имел привычки постоянно спрашивать тех, кто молчит, а не рвется в первые ряды. Что, по мнению Кайнетта, было проявлением излишней мягкости, тем более в столь важной области, как защита от опасных существ и заклинаний. Римуса отпустили из-под домашнего ареста и сняли все подозрения ещё в начале недели, и он даже провел у них урок в среду, однако, по слухам, ещё вчера неожиданно покинул школу на несколько дней. И в результате его уроки у разных курсов замещали другие учителя, либо и вовсе, их отвели под самостоятельную работу. Кто-то говорил, что профессор заранее отправился в Лондон встречать Хэллоуин, который придётся на это воскресенье, однако с его стороны это было бы, как минимум, безответственно, учитывая количество уже пропущенных в октябре занятий.

Что же касается призраков и полтергейстов, Арчибальд мог бы написать по этой теме не то что эссе, а монографию, где два фута займёт только оглавление. Хотя, конечно, и не за четыре дня…

— Мерфи, задержись, с тобой хочет поговорить мисс Селвин.

Маг, слегка удивившись столь официальному обращению, окинул взглядом стоящую перед ним сокурсницу. Аманда Эмбер, чистокровная, но из достаточно молодого рода, не слишком богатого или знатного. Юная ведьма с совершенно непримечательной внешностью: русые волосы до плеч, серые глаза, никаких украшений, казалось, иногда она просто сливалась с окружающим фоном и становилась незаметной даже без заклинаний отвода внимания. Тем более что на уроках она не тянула руку и не задавала вопросы с места, отвечая, лишь когда спросят, говорила негромко, а общалась преимущественно с Мариссой Селвин, от которой старалась не отходить ни на шаг. Вполне возможно, они были знакомы ещё до школы — в Часовой башне Кайнетт не без оснований предположил бы, что видит заранее подготовленного охранника и слугу наследницы старой семьи, однако здесь Эмбер в лучшем случае старалась выслужиться перед более знатной ведьмой и получить её защиту в случае неприятностей.

— Что ж, если «мисс Селвин» так просит, то почему бы и нет?

За Амандой он пошел без особой опаски. Обе ведьмы сидели с ним на одном уроке несколько минут назад, за это время их просто не успели бы взять под контроль или кем-то подменить, потому самое большее, что может в данном случае угрожать — засада школьников. Если, к примеру, Малфой решил всё-таки отыграться над наглым грязнокровкой за поражение, для чего привлёк Мариссу, которая ему приходится, вроде бы, какой-то дальней кузиной. Однако имеющееся при себе количество нелетальных средств Арчибальд счёл уже вполне достаточным, чтобы без жертв отбиться от нескольких волшебников или, как минимум, суметь отступить. Идти далеко не пришлось — через несколько поворотов они зашли в короткий коридор, куда выходили двери трёх закрытых сейчас кабинетов. Освещался этот тупик без окон всего одной лампой, да ещё заклинанием на палочке ожидающей их ведьмы.

— Мерфи, — попыталась она голосом изобразить отчужденное высокомерие. Получилось не слишком убедительно, не хватало практики. В отличие от, во всех смыслах бледно выглядящей Эмбер, Марисса имела все шансы к восемнадцати стать одной из популярных красавиц школы — к неплохой внешности стоило добавить умение пользоваться местной магической косметикой. Серьги и брошь с небольшими изумрудами, подобранными к ярко-зелёным глазам, скорее являлись просто обычными украшениями, однако нельзя было исключать, что на деле это защитные или усиливающие артефакты.

— Мисс Селвин, — без выражения произнёс маг. За два месяца они общались всего полдюжины раз, оказываясь вместе на практических занятиях, и всегда только по учебе. Так что ни причин для дружелюбия или уважения, ни поводов для агрессии у него пока не было.

— Аманда, оставь нас. Подожди в главном коридоре, — произнесла Марисса снисходительно, явно копируя чьи-то манеры, возможно, своего отца. Эмбер молча вышла, Кайнетт же образовавшуюся паузу потратил на то, чтобы установить хотя бы слабый сигнальный барьер вокруг. Не хватало ему только атаки в спину.

— Люмос, — произнёс маг заклинание. Света хватало и без того, но требовался повод оставить мистический знак в руках, чтобы потом не тратить время на подготовку. — Итак, я слушаю.

— Прекращай, — приказала ведьма, как ей, должно быть, казалось, непререкаемым тоном.

— Прошу прощения?

— В отличие от остальных, которые заняты своими глупыми проблемами, я-то вижу, что ты делаешь и что планируешь.

— Неужели? — изобразил удивление Арчибальд. Исключительно в качестве игры ума он допускал, что за счёт каких-то уникальных способностей либо специфического мистического знака его прикрытие и настоящую личность всё-таки можно раскрыть. Однако в подобном случае маловероятно, что Селвин вот так просто осталась бы с ним наедине.

— Не нужно тут передо мной ничего изображать, я не такая ограниченная, как остальные. Ты по всем главным предметам стараешься держать третье-четвёртое место. На трансфигурации — чуть хуже меня, на зельях — чуть уступаешь Виллину, на гербологии — ему же и этой очкастой зазнайке, на заклинаниях — немного отстаёшь от Росса. На ЗОТИ только вырвался вперёд, не удержался. Но если сложить всё вместе — в конце семестра ты будешь по общим результатам лучшим учеником Рейвенкло среди первого курса, к концу года — попадешь в пятёрку лучших по школе.

— Допустим, — усмехнувшись, согласился с ней маг. Он на самом деле так и планировал, хотя не думал, что кто-то станет утруждать себя и сопоставит результаты. — Но разве это не сугубо моё дело?

— Прекращай, — повторила ведьма раздраженно, её показное равнодушие не продержалось долго. — Лучшей должна быть я, представительница старой династии волшебников и ведьм Селвин. А не какой-то… магглорождённый, который палочку и котёл увидел только за месяц до школы.

— Да, — абсолютно искренне согласился Кайнетт. — Лучшей на факультете должна быть ты. Ты и Эшвуд.

— Не ровняй меня с этим пыльным чучелом, что водится Моргана знает с каким сбродом, — произнесла Марисса резко, даже сделала шаг вперёд и указала на него, хотя всё-таки пальцем, а не палочкой. Должно быть, сравнение её, и впрямь, крайне оскорбило.

В этом году на Рейвенкло поступили всего два представителя древних магических семей Британии, вторым, помимо Селвин, был Галахад Эшвуд, наследник знатного, но весьма эксцентричного рода. Династия возводила своё происхождение к одному из учеников Мерлина, возможно к тому самому, о котором рассказывала Лавгуд, хотя официальные записи и упоминания в летописях встречаются только с двенадцатого века. Возможно, чтобы подчеркнуть это, они имели привычку давать детям имена, связанные с историями о Камелоте — не только Уизли отличались подобными вкусами. Жили Эшвуды в Уэллсе уединённо, не лезли в политику (бунт Волдеморта они просто проигнорировали, ни к кому не присоединившись), отказались от кресла в Визенгамоте, и даже детей в Хогвартс отправляли далеко не всегда, чаще обеспечивая им хорошее домашнее образование. Слухи ходили об этой семье самые разнообразные. И что они практикуют тёмную магию либо древний давно забытый друидизм, что раньше они назывались Ашерами, но после некой катастрофы вынуждены были сменить фамилию и вернуться с континента в Британию, что в их поместье до сих пор хранятся тот самый Круглый стол, Грааль и копьё Артура. Самая безобидная сплетня на этом фоне была о том, как один из глав семьи веков пять назад использовал некий ритуал, чтобы все его будущие наследники и их потомки рождались с пепельного цвета волосами, в созвучии с фамилией. Они и обеспечили ненавистникам семьи бесконечный повод для шуток про муку и пыль, и только этой байке Арчибальд был всерьёз склонен верить.

Наследник столь необычной семьи заинтересовал Кайнетта, но какие-то отношения завязать просто не получилось — Галахад оказался предельно неразговорчивым ребёнком, большую часть свободного времени он проводил в библиотеке, и даже сбегал туда с некоторых уроков, а на попытки завести беседу всегда отмалчивался либо просто вставал и уходил. Нормально общался он только с единственной знакомой — Клэр Эгберт, бедно одевающейся полукровкой (первый месяц Арчибальд искренне считал её одной из магглорождённых) с недружелюбным и замкнутым характером, поступившей по стипендии и ухитрившейся сдать необходимые тесты за месяц, чтобы не пропускать целый год. Как эти двое познакомились и даже сдружились, никто так и не понял, хотя идеи и предположения ходили самые абсурдные.

— Как угодно, мисс, как угодно, — неконфликтно согласился Кайнетт. — Да и непохоже, что академические успехи Эшвуда и его знакомую сильно заботят. А значит, ты, наследница семьи Селвин, прошу простить, но не знаю в каком поколении, должна быть лучшей на нашем факультете по праву чистоты крови и происхождения. Всё верно?

— Именно так, — согласилась та, с гордым видом отступая на пару шагов и элегантно оборачиваясь, будто для того, чтобы её, такую прекрасную и одарённую, лучше можно было рассмотреть со всех сторон. В подходящем платье вместо школьной мантии это смотрелось бы эффектнее, но ей можно простить недостаток опыта. — Или есть возражения?

— Абсолютно никаких. Ты, без сомнения, должна быть лучшей на нашем факультете и одной из лучших на курсе.

— Это было проще, чем я думала. Ну что ж, раз ты осознаешь своё место, и мы обо всём договори…

— Ты «должна» быть лучшей во всём, — повторил маг, бестактно перебив её. — Однако на деле лучшим у нас являюсь я. Что меня даже, в какой-то степени, расстраивает — дети старых родов, которые мнят себя образцовыми волшебниками, не способны этого доказать даже в школе. Поставить себя выше остальных. Продемонстрировать, что все ваши поколения, копившие силы и знания, чего-то стоят. Что же дальше-то будет?

— Да как ты смеешь…

— Докажи, что я не прав. Для начала хотя бы научись ингредиенты в зельях не путать и преобразование в концепцию проводить жестом из учебника, а не как захочется. Может, тогда хоть одну неделю проведешь без отработок у Снейпа. Тебя дома вообще алхимии учить хотя бы начинали? Или у отца времени не нашлось, чтобы заняться? А может, у тебя — желания усвоить?.. Протего!

Маг вскинул палочку, выставляя широкий барьер. Импульс стихийной силы, не оформившийся в полноценное заклинание, заставил щит замерцать белым, на поверхности вспыхнуло и погасло оранжевое бездымное пламя. Когда пытающаяся перевести дыхание ведьма не аристократично оперлась свободной рукой на стену, Кайнетт убрал защиту и продолжил:

— Избавиться от меня — тоже вариант, но потом тебе до первого места ещё нужно пройти, как минимум двоих, так что я бы не рекомендовал этот способ. Хочешь догнать — догоняй. Но поддаваться тут никто тебе не намерен, твоё высочество. Всё честно, в магии каждый за себя.

— Честно? Честно?! — это Селвин уже почти прошипела. — Это мне говоришь ты, грязнокровка? Втереться в доверие к зануде и заучке без нормальных друзей, которая зато даже спит с мечом под подушкой, с руки прикормить тронутую лунатичку, изобразить «своего парня» перед парой самых толковых первокурсников, пока они в начале года не опомнились… И вот у тебя уже в кармане зачеты по защите, истории, заклинаниям, трансфигураци и зельям. Астрономию у нас не сдаст только полный кретин, так что тебе осталось, наверное, охмурить ещё очкастую, и высший балл и по гербологии обеспечен тоже.

— Импермабл, — отрывисто произнёс маг и быстро махнул мистическим знаком в сторону коридора. На самом деле, эту мистерию он не отрабатывал, и лишь произнёс арию, на деле просто перестраивая уже установленный барьер.

Марисса даже отступила на шаг и вскинула свою палочку, узнав заклинание, которое на время гасит любые звуки. Жест был странный, совсем не как в учебнике, однако формула произнесена верно. А это значит, даже Аманду на помощь не позвать, защищаться придётся самой, либо пробиваться к выходу с боем… Однако вместо того, чтобы напасть на неё, Мерфи вдруг прислонился к стене и засмеялся в голос, не сдерживая себя. Ведьма даже опешила от неожиданности, такой реакции на свой пассаж она никак не ожидала. Между делом она успела подумать, что до этого ни разу не видела Джеймса смеющимся — на уроках и в гостиной факультета грязнокровка разве что изредка улыбался или ухмылялся, но подобного никогда раньше себе не позволял.

— Ох, спасибо, миледи, вы подняли мне настроение. Давно не слышал настолько смешной шутки, — ответил маг, успокоившись. Затем вновь встал прямо и добавил, делая жест палочкой: — В качестве ответной любезности я покажу небольшой фокус. Меркьюри…

В воздухе перед ним возникла большая капля ртути. Повинуясь быстрым жестам палочки и незнакомой команде, изменила форму, распадаясь на части и через несколько секунд формируя три металлически поблескивающих цветка розы. Ещё одно заклинание, которого Селвин не знала, потом «Депульсо», и вдруг застывшие цветы из ртути взлетают к потолку, вонзившись в камень на пару дюймов.

— Когда сможешь это повторить — приходи ещё, поговорим о том, умею ли я что-то, или просто удачно пристроился так, что самому и делать ничего не надо, — на самом деле, Кайнетт сыграл нечестно. Исключая последнее и первое заклинание, то есть создание ртути, остальные преобразования он делал «напрямую» — не используя шаблоны и рефлексы, а через мистический знак собирая и направляя энергию на нужные действия, как осуществлял бы это через собственные цепи, благо манипуляции с ртутью он отрабатывал. А «заклинания» в процессе — это были просто подходящие слова на латыни, «изменись», «застынь», «стань острее» — примерно, как в тот раз, когда он показывал Грейнджер что для исполнения «Левиоссы» можно переставлять буквы и слова в арии, если есть на это время. Да, и сейчас из-за необходимости концентрироваться на процессе пришлось всё делать медленно, однако эффект того стоил. — А пока — у меня ещё остались дела на сегодня. Напоследок скажу ещё раз — я не против, если ты станешь лучшей на факультете, или на курсе. Я бы этому даже обрадовался. Но облегчать тебе задачу никто не собирается. Финита.

Сняв заглушающий звуки барьер, Арчибальд вышел, по дороге разминувшись с обеспокоенной Эмбер. Шансы, что Селвин в самом деле возьмётся за ум и попытается догнать и затем перегнать конкурентов на факультете за счёт знаний, он оценивал как один к трём. Вероятность, что она попытается устроить с «наглым грязнокровкой» холодную войну, чтобы показать, где его место, и попутно ухудшить ему результаты, была заметно выше, но для этого ей тоже придётся готовиться, если хочет получить какие-то результаты. Как жаль, уже второй представитель старинного рода, и снова одни неоправданные надежды.

* * *

— «Спекуло Мурум».

— Вот, вполне неплохо получилось, — оценил Кайнетт, изучая возникшую перед Грейнджер стену из почти прозрачного льда. — Ещё бы укрепить чем-нибудь структуру, и получится вполне неплохая защита.

— Есть чары неразбиваемости, — заметил со своего места Росс. — Их обычно накладывают на стекло или на фарфор, но чем лёд хуже? Слова заклинания вот так сразу не вспомню, но в справочниках можно найти.

— Спасибо, Ирвин, — поблагодарил однокурсника маг. Судя по названию, эта мистерия являлась частным случаем «укрепления», усиливающим магией лишь одно свойство предмета. Местные волшебники очень любят такие заклинания с очень узкой специализацией. «Агуаменти», «Авис», «Серпенсортиа», — десятки и сотни заклинаний, материализующих различные предметы, вещества и даже псевдоживых существ, в Часовой башне они бы считались лишь отдельными вариантами «Градации воздуха». С другой стороны, при наработанном рефлексе накладывать «укрепление» для одного свойства быстрее, чем каждый раз распределять энергию «вручную».

В среду после уроков около дюжины учеников с младших курсов собралось в том же неиспользуемом классе, где в сентябре Арчибальд показывал, как маховик времени можно применять в дуэлях. Раз в одну-две недели сюда приходили те, кто помимо текущей программы хотел отработать какие-то более продвинутые заклинания или посмотреть, как это делают другие. Старосты факультетов несколько раз являлись с проверкой, но не обнаружив ничего опасного, запрещать такие «внеклассные занятия» не стали, тем более что некоторые чары в самом деле не слишком удобно тренировать в гостиной или в собственных спальнях, а погода в ноябре испортилась окончательно. Кайнетт старался не пропускать подобные «факультативы», отслеживая талантливых и отличающихся любопытством студентов первого-второго курса. Конечно, тут бывали не все — для Селвин и учеников её круга это было явно ниже их достоинства, а Эшвуд, к примеру, совершенно терялся в компании незнакомых людей с других курсов и факультетов. Ну, а многие просто считали их «сборищем ботаников», водиться с которыми «не круто».

— Даже «неразбиваемость» наверняка не продержится бесконечно, если по стене долго и вдумчиво бить, — логично заметила Грейнджер, с сомнением оглядывая лёд. — К тому же неизвестно, как она поможет против огня — что нельзя разбить, то можно растопить или испарить. Я всё ещё думаю, что «Протего» для защиты удобнее, ты меня пока не убедил.

У неё в последнее время появилось чуть больше свободного времени на эксперименты и изучение новых заклинаний. В том числе потому, что «Уход за зверьми» вновь начал превращаться в нормальный предмет. Когда после инцидента с Флинтом в школу прибыли следователи, то они изучили все достаточно крупные происшествия с начала года, в том числе и случай с ламией, и «нападение» гиппогрифа, которое мог подстроить тот же неизвестный злоумышленник. После тщательного опроса всех участников и свидетелей было установлено, что Малфой нарушил как общие правила обращения с магическим животным, так и прямые указания учителя, в результате чего получил незначительные ранения. В итоге «профессор» отделался выговором, самого зверя оставили в покое, а Драко пытался выставить себя жертвой правосудия (ещё бы, предвзятое отношение ко всей семье со стороны аврората), но не слишком настойчиво, только перед своими.

— Не стоит зацикливаться на одном решении. При всех плюсах универсального щита, он отнимает много сил на поддержание, плюс реагирует на каждый удар. Его можно продавить «очередью» из десятка самых простых жалящих заклинаний или парой особо мощных, как это случилось с профессором Люпином. А преимущество льда в том, что он неживой. «Экспеллиармус», «Петрификус», «Инкарцеро», «Конфундус» — все заклинания, действующие на разум, изменяющие тело, обезоруживающие или связывающие против него просто бесполезны, при этом не тратят ни сил волшебника, ни прочности самого щита. Кроме того, защищает от обычного оружия или бросков окружающих предметов.

— Если трансфигурировать, допустим, парадные доспехи или статую в стаю птиц из металла, поднять их в воздух, а потом использовать «Оппуньо», то лёд разобьётся очень быстро.

— В первую очередь этот щит предназначен для любителей дюжинами использовать заклинания разума и изменения тела. Кто-то может сильно растеряться, обнаружив перед собой вместо «Протего» неживой барьер, против которого "рвотное заклинание" не работает. Однако и на случай встречи с птицами или стрелами можно создать стену в несколько слоёв, укрепив каждый отдельно. Либо подойти более вдумчиво. К примеру, к ледяной стене развернуть постоянно действующее заклинание заморозки на всю площадь, а также создание воды на внутренней стороне тонким слоем и чары, которые будут прижимать её к барьеру. Когда лёд начнёт крошиться или откалываться, то поступающая в щели вода будет сразу застывать и поддерживать прочность. Пока хватит сил на поддержание всех заклинаний, будет стоять и стена, даже под ударами извне.

— Чтобы проделать такое нужно быть как минимум профессором Флитвиком или МакГонагалл.

— Одной палочкой — разумеется. Потому здесь нужен артефакт. Предмет, который будет сам держать несколько заклинаний сразу.

 — Теоретически, может сработать, но чтобы всё отладить — это сколько времени уйдёт? Там ведь очень точное сопряжение всех элементов нужно.

 — Думаю, такая штука, если будет работать, то на годовой проект за третий курс вполне потянет, — заметил Макэвой, сегодня тоже решивший прийти. После начала практических занятий у их декана, Чарльз пытался из любопытства поднять в воздух кресло или стул с собою вместе, но пока не получалось. — Даже если разделить заслуги на несколько человек.

— Судя по твоему проснувшемуся интересу к защитным заклинаниям — убедить никого не удалось? — негромко поинтересовался маг, чтобы другие его не услышали.

— Ну, «не удалось» — это слишком резко сказано. Тем более после того случая с попыткой за мной проследить им оставалось лишь молчать и слушать. Однако не всё сразу, действовать нужно постепенно, — она кивнула на начавшую исчезать стену льда. — Вот это им пока ещё рано. С другой стороны, профессор Люпин пообещал Гарри научить его защищаться от дементоров.

— Ну, разумеется… — ответил Кайнетт. Спрашивать «почему именно его» он не стал. Видимо, Римус всё-таки решил позаботиться о сыне школьного приятеля. Либо всё сложнее, и профессор лишь располагает мальчишку к себе обещанием помощи. Хотя вероятность последнего не так высока — желай он убить Поттера, и за прошедшие недели имелся просто миллион возможностей устроить «несчастный случай». Вообще, если принять вариант, что профессор так вовремя появился в школе именно из-за Блэка, то даже его отлучки могут иметь объяснение — попытки найти убийцу по окрестностям, к примеру. Вероятно, пока безуспешные.

— Ты же видел, что случилось в субботу на матче, — произнесла Грейнджер уже громко. Ей не понравились намёки на предвзятость Люпина, и что чему-то он готов обучать лишь некоторых, «по знакомству», а не оценивая знания и заслуги.

— Вообще-то нет, не видел, — пожав плечами, отозвался Кайнетт. Он слышал о визите дементоров на стадион, где шел первый в сезоне матч по этой чехарде с мётлами. До поглощения душ не дошло, и даже волна страха до трибун докатилась сильно ослабленной, а вот игроки обеих команд получили заряд ужаса и отчаяния в полной мере. Скандал, который удалось погасить в начале сентября, разгорелся с новой силой, ведь среди подвергшихся нападению студентов оказался и наследник Малфоев, теперь глава семьи не собирался спускать с рук подобную наглость отделу охраны правопорядка, ответственному за дементоров. — Я не люблю спорт, тем более, настолько, чтобы в шторм и ливень добираться до стадиона.

— Даже умея выставлять защиту от дождя и ветра?

— Это вопрос принципа.

— Ладно, квиддич не нравится, а к турнирам ты как относишься? — поинтересовался Макэвой, отвлекаясь от своих опытов и оставляя пару стульев висеть над полом.

— С недавнего времени — с большим подозрением. А что, у нас в школе проводится какой-то турнир? В тайне ото всех?

— Нет-нет, никаких подпольных боёв на арене под школой… — быстро заверил его Чарльз. Среди нелепых легенд Хогвартса, которые обязательно рассказывают всем новичкам старшекурсники, была и такая. — Просто у меня отец работает в Министерстве, в отделе международного сотрудничества. В общем, ходят слухи, что через год или два наши всё-таки договорятся с Шармбатоном и Дурмстрангом, а потом проведут Турнир трёх волшебников, впервые за последние двести лет. Это как бы секретно… Хотя все в Министерстве знают, да и по школе уже начинают ходить сплетни. Говорят, с начала учебного года мистер Крауч, глава международного отдела, уже трижды посещал нашего директора и много раз бывал в аврорате. Ведь если Блэка быстро не поймают и не уберут дементоров, то всё сорвётся, соревнование перенесут к французам, и это будет такой скандал…

— А разве не о четырёх школах шла речь? Турнир, вроде, даже переименовать хотели, — удивился Виллин, до того что-то объяснявший по учебнику Юфемии и пришедшему с ней Саймону.

— Ну, переговоры-то уже много лет идут. Хотели четыре, но «Колдотворец» отозвал заявку, похоже, им сейчас совсем не до того. Так что как раньше — три школы.

— Так, стойте, — создав на пробу ещё одну ледяную стену, Грейнджер прислушалась к разговору и поспешила присоединиться. — Речь о том самом турнире, который проводили с тринадцатого века каждые пять лет? Но его же закрыли из-за опасности. Было слишком много погибших среди участников.

— А часто и среди зрителей. В 1762 дракон вырвался с игрового поля на трибуны, там была настоящая битва, пока его смогли уничтожить, — добавила Лавгуд, сидящая с книгой на неустойчивой горе из нескольких парт, сваленных у стены класса. Опасность того, что вся эта конструкция может рассыпаться в любой момент, её, казалось, не волновала. — А ещё через пять лет в финале не выжил ни один из участников — полоса препятствий на подходе к кубку оказалась чересчур хороша. В следующем турнире до конца живым смог дойти итальянец, не помню его фамилии, но проклятье, наложенное в одном из испытаний, сделало своё дело, и он погиб через год прямо на пороге школы. Хотя есть версия, что это была не случайность, а очень тонко рассчитанный план соперников его семьи…

— О чём я и говорю, — не дала ей углубиться в эту историю Грейнджер. — Или у нас в Европе взялось откуда-то вдруг много лишних молодых волшебников, что решили их число подсократить? Вроде ещё утром всё было наоборот.

— Говорят, организаторы хотят очень сильно пересмотреть правила, потому и решают всё так долго, — заметил Макэвой. — Обещают, что зрелищность станет куда выше, а риск — самым минимальным за всю историю турнира.

— И кто-то верит в эту чушь? — спросил Майкл Эвергрин, первокурсник со Слизерина.

— А вдруг и правда смогут? — возразил Керри.

— Тут или риск выше, или зрелищность ниже. Или огромный василиск, который может убить участников, или они безопасно будут перебрасываться связывающими заклинаниями, зато никто не пострадает.

— Ну, увидим, это в любом случае до нашего выпуска произойдёт, — не стал настаивать на своём Чарльз. — Силой всё равно никого туда не тянут, участие сугубо добровольное. Или вообще устроят всё во Франции, и нам потом только расскажут.

— А что там за приз у этого турнира, раз там готовы рисковать жизнью? Он должен уметь выполнять желания, не меньше, — произнёс Кайнетт без выражения.

— Да нет, обычный кубок. Ну, обычный магический кубок. В зале трофеев стоит несколько таких ещё с 18 века, — ответила Грейнджер. Добавила, не удержавшись: — Да ты же там был, мог и сам их видеть.

— Что ж, тогда через пару лет мы точно узнаем, сколько у нас в школе полных идиотов, — не обратив внимания на её намёк, ответил маг тем же ровным тоном.

— В смысле? — удивился его реакции Райан.

— Только полный кретин поставит на кон свою жизнь и всё, что у него есть, ради бесполезной чашки, которую разве что на полочку выставить, чтобы похвастаться. Но если у нас такие найдутся — ничего, хотя бы посмеюсь. Ладно, — добавил он, глянув на часы. — До ужина пятнадцать минут, а мне ещё нужно переодеться. Так что я вас оставлю. Райан, Юфемия — по поводу того зелья поговорим в следующий раз. А пока, всем приятного вечера. Акцио, — он взмахнул мистическим знаком, заставляя сумку с книгами прыгнуть в свободную руку. После чего быстрыми шагами покинул класс.

Коридор на пятом этаже сейчас был пуст и тих, не считая ветра за окном и бьющих в стекло капель дождя. Потому, когда Кайнетт почувствовал действие локального барьера, то среагировал сразу, как бы он ни был раздражен и зол на самого себя.

— Импедимента!

Фигура, притаившаяся за колонной и словно бы сбрасывающая посторонний взгляд в сторону, всё время оставаясь где-то на границе поля зрения, упала на каменный пол. Заклинание поддерживать больше было некому, а потому уже через пару секунд маг смог опознать Аманду Эмбер, пытающуюся пошевелиться или что-то произнести.

— Незачет, — произнёс он вовсе не злорадно, а почти сочувствующе. — Даже нормальные дезиллюминационные чары справились бы лучше. Или если действовать, прикрываясь толпой. А рассеивать внимание в пустом коридоре, отводя взгляд от единственного человека… Я считал вас умнее, мисс Эмбер. На пересдачу, а в следующий раз подготовьтесь лучше. Что ж, и как напоминание…

Маг поставил сумку у стены, затем вытащил палочку, произнёс «Колорайз» и коснулся левой ладони, заставив пальцы засветиться. Затем наклонился к Эмбер. Ведьма всё ещё пыталась перебороть останавливающее заклинание, она дёрнулась сильнее, попыталась что-то сказать, но ничего не получилось. Пару секунд внимательно посмотрев на эти усилия, маг усмехнулся, затем медленно провёл пальцем по её щеке, оставляя ровную черту пронзительно-сиреневого цвета. Если очень внимательно приглядеться, рядом под толстым слоем пудры и иллюзорной мази можно было различить ещё пять таких же. Разумеется, не краска, а локальное изменение оттенка кожи — не отмывается, не оттирается, даже при снятии эпидермиса цвет восстанавливается под ним. Совсем несложное проклятье, совершенно несерьёзное (палочку он использовал исключительно для вида), но снять его своими силами ни она, ни, вероятно, Селвин, не смогли. В медицинском крыле справились бы за пару минут, но идти туда Аманде не позволяла гордость или нежелание отвечать на неудобные вопросы.

— За десять баллов полагается особый приз, такими темпами вы соберёте нужное количество быстро, — любезно предупредил Кайнетт. После чего, потратив с полминуты на расчёты, заставил участок пола стать вязким, после чего поднял из него небольшую полосу, которая прижала ноги ведьмы к полу, а затем вновь обратилась в твердый камень. — Если справитесь с этим, то увидимся на ужине, мисс Эмбер. Удачи. Спасибо, что немного развеселили.

Подняв сумку и убрав мистический знак, Арчибальд продолжил свой путь. Это «противостояние» продолжалось уже две недели. Селвин решила не идти простым путём, и потому захотела отомстить «грязнокровке» за дерзость. Но так как самой нарваться на ответное заклинание или гнев учителей совсем не хотелось, да и было не по чину, она отправила вместо себя «прислугу». И теперь Аманда регулярно пыталась проклясть его чем-нибудь не опасным, но унизительным, либо подбросить подходящее зелье. Исходя из само собой возникших правил и он в ответ не применял ничего необратимого, ограничиваясь игрой. Хотя легко мог в первый же раз навсегда отбить охоту к исполнению необдуманных приказов, оставив достаточно шрамов или сразу ран и переломов, а после стерев память.

Однако он скорее пытался заставить Аманду думать, даже в каком-то смысле заставляя учиться. На данный момент шесть раз маг сумел её поймать до или во время «нападения», четыре раза она сбежала и дважды сумела добиться своего. Многие ученики с факультета осуждали как Эмбер, устраивающую «пакости» по чужой указке, так и Мерфи, отыгрывающегося на «бедной девочке», а не на Мариссе, которая ей отдаёт приказы. Сам Кайнетт смотрел на ситуацию по-другому и понемногу даже проникался к Аманде уважением. Она не повторялась, каждый раз выбирая новый подход и новые зелья и заклинания, причем складывалось впечатление, что по практическому владению магией ведьма свою «хозяйку» даже превосходит, однако придерживается своей роли и не пытается пробиться в отличницы факультета. А если она рано или поздно поймёт, у кого она научится большему, кто сможет предложить ей более выгодные условия и лучшее отношение, то эта игра определённо того стоит. К тому же подобные шутки не дают расслабляться и заставляют всё время поддерживать бдительность.

* * *

— Джим, извини, что я поднял эту тему про турнир, — уже вечером перед отбоем произнёс Макэвой.

— Это не твоя вина, — ответил Кайнетт нейтрально, не отвлекаясь от чтения.

— Ну, честно, я же видел, что ты про всех там подумал. «Зажрались», если круче не сказать.

— «Видел»? — уточнил маг, глянув на сокурсника поверх листа. В спальне уже собрались все четверо. Сам он проглядывал пришедшие утром письма. Росс читал старинного вида книгу, судя по обложке — даже на латыни. Саймон дописывал эссе по гербологии, через слово шепотом ругая какого-то Уиндема и чересчур начитанных волшебников. И только Макэвою нечем было заняться.

— В смысле «догадался». Не умею я мысли читать — даже если у нас в роду дар у многих был, этому всё равно учиться нужно долго. Или скажешь, я не угадал?

— Что-то в этом роде. Чарли, давай о чём-нибудь другом, ладно?

— Понял-понял, не лезу. Ну, а тогда… — он кивнул на конверты, — откуда столько? Неужели от подружки, и мы уже потеряли не только Саймона?

— Я всё слышу, между прочим, — ответил тот, не отрываясь от пергамента.

— Ага, ещё скажи, что я не прав, и ты всегда стараешься сесть за обедом подальше от наших девчонок не потому, что не хочешь следующим утром обнаружить в кофе пару капель какой-нибудь пакости. После которой ты или неделю общаться будешь, меняя цвет щупалец, или дышать придётся исключительно жабрами на пятках.

— У тебя очень, очень бедная фантазия Чарли, вот что тебе скажу. Я видел пару блокнотов Юфи. Жабры — это такая мелочь…

— Здесь всего три письма, — произнёс Кайнетт, не обращая на это внимания. — Из дома, от друга-сквиба и от знакомой курсантки аврората.

— Какие, однако, связи, — негромко произнёс Иврин из-за книги.

— Теперь понятно, почему тебя не интересует эта гриффиндорка. Высокие запросы. Хотя, если «курсантка», она же, наверное, старая? — спросил Макэвой с интересом.

— Двадцать лет, насколько я помню.

— А я о чём? Нет, я тебя не осуждаю, но уж лучше третьекурсница, — добавил Чарльз, но говорил он явно не всерьёз, а желая подколоть товарища.

— У нас с мисс Грейнджер слишком большая разница в возрасте, — с абсолютно серьёзным выражением лица произнёс маг, заставив соседей по комнате улыбнуться или засмеяться. Очевидно, они решили, что он таким образом особенно тонко пошутил. С их точки зрения, звучит абсурдно — Мерфи исполнилось двенадцать на прошлой неделе, Грейнджер сейчас самое большее четырнадцать, разве это разница в возрасте? — Как и с мисс Тонкс. В её письме очень ценные советы по тренировкам в защитных заклинаниях, что мне сейчас куда нужнее.

Нимфадора не упоминала Блэка напрямую, но достаточно ясно намекала, что ситуация в Хогвартсе сейчас небезопасная, и лучше всерьёз взяться за отработку «Протего» во всех видах, просто на случай непредвиденной опасности или возможного столкновения в школе. Даже в дуэлях отраженные или брошенные наугад заклинания часто летят во все стороны, попадая в неосторожных наблюдателей или вообще случайно оказавшихся неподалёку людей. Что уж говорить про настоящий бой, который совершенно непредсказуем и может развернуться где угодно. А прочный и быстро выставленный щит даст хотя бы возможность убраться подальше, в более безопасное место.

— А как же лунатичка? — нейтральным тоном поинтересовался Росс. — Да и Аманда к тебе явно «неравнодушна».

Арчибальд не стал даже удостаивать его ответом, сосредоточившись на чтении. Письмо Нимфадоры он затем отложил в сторону, некоторые советы оттуда ещё пригодятся. Послание из дома просто просмотрел по диагонали. Мисс Стоун писала ему исключительно для поддержания легенды, хотя подходила к делу тщательно, как и всегда. На случай, если почту учеников кто-то всё-таки читает, два листа были честно заполнены описанием домашних дел, проблем какой-то дальней родни, переживаниями о здоровье приёмного сына и советами, как вести себя с однокурсниками… А вот письмо от «друга» оказалось неожиданно интересным. Разумеется, там не было ничего ни о криминале, ни о его тренировках с сомнительным артефактом — чаще Лливелин просто просил разъяснения вопросов, связанных с магическим миром, что для сквиба вполне нормально. Однако в этот раз он упомянул, что у младшего сына его знакомого по имени Альберт произошел выброс магии. С одной стороны, это давало преимущество — теперь, в крайнем случае, у Кайнетта будет чем давить на делового партнёра, ведь он даже сейчас способен обеспечить будущему студенту принципиально иную подготовку к обучению и к вступлению в магический мир, чем тот получит самостоятельно или по книгам. С другой стороны, имелись и потенциальные проблемы, если кто-то из учителей или чиновников магической Британии поймёт, что разыскиваемый контрабандист магических товаров и отец будущего ученика — один и тот же человек.

— Отбой! — прозвучала под потолком команда, одновременно погасли магические лампы под потолком спальни.

— Люмос… — даже не произнёс, а скорее проворчал Керри, не дописавший своё эссе. В представлении профессора Флитвика, скорее всего, это заклинание стоило бы читать куда более возвышенным тоном, однако за два с лишним месяца на Рейвенкло Саймон уже видел достаточно сложной и необычной магии, чтобы относиться к простым чарам без должного пиетета. Сам же подход с освещением был вполне в духе факультета — если хочешь сидеть после одиннадцати, то никто не против, но знания и силы на заклинания используй собственные. Это подталкивает к изучению нового.

Не обращая внимания на слабый свет, Кайнетт погрузился в медитативный транс, обычно заменяющий ему сон. Помимо отсутствия сновидений, это состояние позволяло контролировать окружающую обстановку и размышлять, хотя и в несколько изменённом темпе. Сейчас его занимала идея, о которой маг вспомнил после письма от ученика и новости о том, что сын Альберта оказался волшебником. Теперь, после десяти недель среди молодежи магического мира, он решил, что начал в какой-то мере понимать Волдеморта и его приспешников… И что, возможно, если их лидер и был сам полным психопатом с манией величия, то кто-то из его последователей искренне хотел сделать Британию лучше и покончить с давно длящейся стагнацией общества хотя бы в рамках одной страны.

Количество людей с магическим потенциалом в этом и в его родном мире было более или менее равным, во всяком случае, числа будут одного порядка. Однако там из имеющих с рождения магические цепи даже не каждый десятый обучался их контролю и тем более тренировкам и созданию фамильного герба. Магия сама по себе — удел избранных, даже маги первого поколения, поступающие обучаться в Часовую башню, уже достигли хоть чего-то, тем или иным образом узнали об истинном положении вещей в мире, сумели выжить и сознательно решили продолжить путь познания мистических наук, полностью осознавая риск. Здесь учиться магии берут практически всех, имеющих дар, раскрывают им истину и сразу предлагают место в своём обществе. Каждый год около сотни первокурсников поступают в эту школу, и от трети до половины из них имеют нулевое или крайне слабое представление о магии и мире волшебников. Магглорождённые, полукровки из семей, не раскрывавших детям правду, чистокровные, по тем или иным причинам выросшие в обычном мире. Конечно, не стоит равнять всех под одну гребёнку — кто-то и за месяц без еды и сна успевал прочесть все учебники и получить представление о новом мире, как в своё время Грейнджер или Эгберт, подруга Галахада. Кого-то могли познакомить с магией заранее, после первого выброса, как Саймона или, если смотреть на это со стороны, Джеймса Мерфи. Однако в среднем всё равно слишком многих приходилось обучать с нуля абсолютно всему, тратя на их полную адаптацию ценное время преподавателей и многочисленные учебные часы. Если прибавить тот факт, что большинство волшебников и ведьм не продолжают образование после школы, получается уже известный удручающий результат. И этот цикл повторяется бесконечно.

Возможно, Пожиратели были правы на уровне базовой идеи. Нет, не уничтожить всех магглорождённых, разумеется — это совершенно напрасная трата ресурсов, а также бесконечные поводы для конфликтов. Не прибегать к геноциду, но закрыть для них свой мир хотя бы на одно-два поколения. Дать ему «повзрослеть», изменить обучение и управление сообществом исключительно под магические семьи, под людей, знающих о магии с рождения, и только после этого вновь начать принимать свежую кровь. Или даже организовать вторую, меньшую школу, для волшебников первого поколения, где будет иная программа, предназначенная в первую очередь для адаптации новых членов сообщества и включающая самые базовые понятия, которые выросшим в магических семьях не нужны. Это, в теории, позволило бы вновь перейти к прогрессу и развитию магии вместо бесконечного изучения старых знаний и уравнивания волшебников разного происхождения, которое снижает общий уровень сообщества до недопустимого.

Означает ли всё это, что ему нужно присоединиться к следующему бунту старых семей, если они решат вновь взять власть ради осуществления своих идей? Нет, пока они не поменяют свои методы и цели. Но он вряд ли способен повлиять на это. К тому же по Британии упорно ходят слухи, что Как-там-его не совсем умер и рано или поздно вернётся вновь — на этом же строилась вторая версия о имеющейся у Блэка причине для мести Поттеру. Да и Грейнджер в октябре тоже неожиданно заинтересовалась темой воскрешения, хотя она — последняя, от кого можно ожидать желания увидеть этого дегенерата среди живых. Но может быть, это лишь совпадение, и у неё какие-то иные причины столь странного интереса? Да и насчёт «не совсем умер» тоже имелись немалые сомнения, это куда больше напоминало пропаганду проигравшей стороны в духе появления многочисленных бастардов и чудом спасшихся принцесс после различных революций и дворцовых переворотов. Правда, долго этими слухами питаться невозможно, значит, рано или поздно найдется новый лидер. Это тоже шанс, но только вот его роль следующего «тёмного лорда» с улучшенной политической программой совсем не привлекает, да и мороки слишком много. Провести же сегрегацию учеников на уровне законов и программы школы не даст нынешняя политика Министерства, даже если добраться до нужного поста. Наивная идея всеобщего равенства — путь в никуда. И если бы старые семьи и их представители демонстрировали это на примерах, показывали своё превосходство, так ведь нет.

Учитывая, что в этом сообществе теперь жить, Арчибальду теперь была не безразлична дальнейшая судьба Британии. Однако самому лезть в политику, пытаться изменить всю систему — он не хотел тратить своё время на это, предпочитая научную работу. Хотя, возможно, стоит кого-нибудь подготовить для пути наверх? Из того же Поттера, учитывая его известность, мог бы получиться подходящий кандидат с большой форой и, при минимальном приложении к делу головы, хорошей поддержкой населения. А может, лучше выбрать для этой роли кого-то из будущих учеников? Ведь если ничего не делать, рано или поздно произойдёт новый бунт и новая попытка вырваться из вечного застоя, и кто знает, какой путь для этого изберут? Убить всех чистокровных, например — программа не менее и не более безумная, чем предыдущая.