Рау. Проклятие Чёрного Леса (джен)

Они оставили ворота открытыми и начали спускаться. Постепенно темнота сгустилась, и Рау пришлось идти вслепую. Шагов Ранто он не слышал — эльфы ходят бесшумно, но тот время от времени подавал голос.

— Справа от тебя стена, можешь касаться её рукой. Скоро придём, немного осталось.

— Как в Чёрном Лесу, — отозвался Рау. — Я там пытался идти без луноцвета — жуть, если честно. Меня и на полминуты не хватило.

— Здесь по-другому. Темнота, она тоже разная. В Лесу она от огня, а здесь от воды.

— Это как?

— В Лесу она скрывает чудовищ, а здесь — охраняет свет, — ответил Ранто. — Ты сам всё поймёшь, когда увидишь. Сейчас помедленнее, впереди два поворота.

Чем ниже они уходили, тем глуше звучали их голоса. Эхо совсем пропало. Камень на полу словно порос каким-то мхом, отчего идти было мягко, как по ковру, и стены стали шершавыми. Рау пожалел, что не сорвал какой-нибудь светящийся цветок, чтобы рассмотреть коридор получше, но кто же знал, что Искатель выкинет такую шутку. Пройдя повороты, они увидели полоску жёлтого света, выбивающуюся из-под массивных и широких ворот, и остановились.

— А теперь береги глаза, будет очень ярко, — предупредил эльф, подошёл к воротам и произнёс на языке книжников отмыкающее слово. Теперь Рау явственно расслышал его: — Никсеорта!

Створки разъехались, и Рау зажмурился от ослепительных лучей, хлынувших в коридор. Пришлось прикрыть глаза ладонями и отвернуться к стене, чтобы не ослепнуть — он никогда в жизни не видел такого яркого света. Что бы ни находилось по ту сторону ворот, оно было ярче любой молнии.

— Вы что, солнце сюда приволокли?

— Лучше, — таинственно ответил Ранто. Он не торопил его и терпеливо ждал, стоя рядом.

Когда ломота в глазах прошла, Рау сделал нерешительный шаг и почувствовал прохладу, ворвавшуюся в коридор одновременно со светом. Эльф первым вошёл в освещённый грот и кивком головы позвал Рау за собой. Помещение было огромно и почти полностью залито светящейся водой, лишь по краям его окружал зелёный берег, покрытый цветами. По поверхности воды бежали мелкие волны. Гулко раздавались удары падающих капель. Где-то тихо журчал поток. Ворота закрылись, и Рау подошёл ближе к воде.

Дышалось в гроте легко и свободно, дурной сон почти забылся, и Рау, запрокинув голову, разглядывал неровный, словно источенный временем, купол из тёмного мьелля красных, синих и зелёных оттенков. Цвета складывались в причудливый узор, как прожилки на малахите. Грот, хотя и не отличался уютом, обладал особой, суровой красотой. Рау отметил про себя, что будь помещение отделано светлым камнем, находиться тут с открытыми глазами было бы невозможно: слишком уж сильный свет исходил от подземного озера. Прикинув размеры каменного зала, он покачал головой — среди людей ни один строитель не смог бы создать такой большой купол без колонн-подпорок.

— Красиво. А потолок не рухнет? Тут же три полёта стрелы в поперечнике, — сказал Рау и поразился, какое сильное в пещере эхо.

— Нет более надёжного материала, чем мьелль, — в голосе эльфа послышалась сдержанная гордость. — Но я привёл тебя не для того, чтобы похвастаться работой древних зодчих. Посмотри вниз!

Рау опустил глаза и прищурился: золотое сияние казалось нестерпимым. Приглядевшись, он понял, что светится не сама вода, а что-то очень большое на дне, и чем дольше он вглядывался в эту вещь, тем сильнее его охватывало странное чувство, будто всё это уже когда-то было: и грот, и ледяная вода, и каменные своды пещеры. Предмет излучал тёплый жёлтый свет и имел форму гранёного шара.

— Узнал? — спросил Ранто.

— Что это — луноцвет?

— Почти, — с едва заметным смешком ответил эльф и сказал в сторону: — Надо было взять сюда кантиэль.

— Подожди, или это… Да быть не может! — воскликнул Рау, и эльф прочитал нараспев:

— На островах, на островах, где неизвестно слово «страх»…

— Так вот он какой, — благоговейно прошептал Рау. — То-то мне это место сразу показалось знакомым! Если бы ты знал, сколько я всего передумал после вашей с Хранителем песни. Так хотел спросить, что же такое Златоцвет, но почему-то боялся. И представить себе не мог, что он хранится на Острове Звёздных Тайн.

— Весь Златоцвет очень большой, — вздохнул эльф, — и пришлось его разделить на части, чтобы сберечь. На каждом острове хранится одна из его частиц, но когда-нибудь они все воссоединятся… Теперь ты знаешь нашу тайну. Пожалуйста, не говори о ней ни с кем, кроме эльфов. Даже со своими друзьями Мегаро и Ахтауром.

— Обещаю. Спасибо, Искатель. Даже не знаю. Я не ожидал, что ты доверишь мне такие знания. Но всё-таки, что же он такое? Растение? Живое существо? Звезда?

— И то, и другое, и третье. В своё время ты узнаешь всё. А сейчас важно одно: ты видел его своими глазами и знаешь, что он не выдумка. И он тоже тебя видел.

— Как это? — Рау с трудом оторвался от созерцания светила, скрытого водой, и посмотрел на Ранто.

Эльф стоял у самой кромки воды, освещённый золотыми лучами, и не щурился, словно давно привык к нестерпимо яркому свету.

— Он живой. Чёрный Лес — не единственная сила в мире. Несколько раз именно Златоцвет отводил от тебя смерть. И он всегда будет оберегать тебя, каким бы долгим ни было твоё путешествие.

— Отводил?

— Вспомни моменты, когда тебе невероятно везло.

— Ах, ну да, разбойник. Я же чисто случайно его убил. Мегаро с монетой подвернулся опять же вовремя, кабы не он — гореть мне на костре. Да и вы трое мне встретились тогда, когда очень нужна была помощь.

— Вот видишь! Златоцвет бережёт тебя, и дальше будет беречь. Самое главное забыл? Ты не хотел никому передавать монету, и появился мудрец, который принял её добровольно. Мало кому выпадает такое везение.

— А ведь правда! Об этом я не подумал.

— Жизнь не закончена, — повторил Искатель свои же слова. — И никто не знает, что будет дальше. Просто помни, что ты не один. На твоей стороне очень могущественная сила.

Рау вновь посмотрел на золотой многогранник и заметил, что тот мерцает плавными вспышками. Это напоминало биение сердца, и Рау вдруг почувствовал, что Ранто говорит правду. Златоцвет действительно был живой, и Рау ощутил его притяжение. Он приблизился к озеру, стараясь не мять цветы, опустился на колени и погрузил руку в ледяную воду.

— Не вздумай пить, — строго сказал Ранто.

Рау покачал головой и пару минут просто дышал необычайно чистым воздухом, наполненным ароматом цветов и той особой свежестью, которая бывает лишь во время грозы. Впервые с начала долгой ночи он осознал, насколько соскучился по солнечному свету. То, что покоилось на дне подземного озера, дарило самый настоящий солнечный свет, хоть и скрытый под толщей воды. Но потом руку свело от холода: вода разве что не затвердевала, как в Зимнем краю. Рау встал и спросил:

— А тебе Златоцвет помогает?

— Конечно, — улыбнулся Ранто. — И мне, и Мегаро, и Ахтауру, и всем, кто противится проклятию Чёрного Леса. Но людям о нём лучше не знать.

— Почему? Мне, например, было бы легче, знай я заранее, что кто-то на моей стороне. Про Чёрный Лес я слышал с детства, меня им родители пугали. А оказалось, что не все тайные силы — враждебные.

— Златоцвет принадлежит эльфам. Когда-то давно люди отреклись от него и предали забвению, и с тех пор он согревает только нас. Не говори им, прошу. Для них эти знания бесполезны.

Они помолчали. Рау, задумавшись, смотрел то на Златоцвет, то на Ранто. «Эльфы коварные, они бьют в самое сердце. Затрагивают самое лучшее, что в тебе есть, и оставляют тебя ни с чем», — почему-то вспомнились слова Мегаро. Нет, учитель неправ! Не может Искатель Стрел быть коварным. Но, похоже, пропасть между эльфами и людьми гораздо глубже, чем кажется. И виноваты в этом не эльфы.

— Ладно, идём обратно. А то здесь холодно, не хватало тебе ещё простудиться перед вылазкой, — и Ранто направился к воротам.

Рау бросил последний взгляд на Златоцвет и пошёл за эльфом, лишь сейчас обратив внимание, что одежда его спутника — зелёная, а не серая, как казалось наверху; бахрома же, которой эльфы отделывают рукава на локтях, штанины ниже колен и края широкого воротника в форме ромба, лежащего на плечах, как накидка — не чёрного цвета, а переливается красными и жёлтыми искрами на тёмном фоне. Эти изменения произошли лишь здесь, в лучах древнего светила. Рау глянул на свою одежду — бахрома искрилась точно так же, но стоило выйти в тёмный коридор, как блеск пропал.

Ворота закрылись за ними, и начался долгий путь наверх во мраке. После просторного помещения звуки приглушились, воздух стал теплее и суше, и Рау, сам того не желая, опять вспомнил, как пробирался один по Чёрному Лесу — только запаха сушёной хвои не хватало для полной картины. Он поймал себя на том, что уходить от Златоцвета не хочется. Страх и удушье начали подбираться снова. Умом он понимал, что верёвочника здесь нет и опасаться нечего, но тело помнило всё и ждало нападения.

— Надо было светильник какой-нибудь сорвать, — посетовал он, бредя вдоль стены. — Неужели вы и в такой кромешной тьме видите?

— В кромешной нет, — откликнулся Ранто, — но здесь она, во-первых, не кромешная, а во-вторых, она охраняет свет. Он очень яркий, и необходима тьма, чтобы его лучи не выбились наружу. Время Златоцвета ещё не пришло. И он слишком горячий, поэтому его жар должна сдерживать ледяная проточная вода.

— А как вы его обратно доставать собираетесь, когда время придёт? Он же здоровенный! — спросил Рау первое, что пришло в голову, лишь бы не молчать. Спасался болтовнёй от бархатной тишины.

— Ох уж эта крестьянская практичность, — засмеялся Ранто. — Златоцвет способен делиться и на более мелкие частицы, так что не переживай. Лишь бы это время вообще когда-нибудь настало!

— Слушай! — Рау вдруг осенила догадка. — А наши солнца уж не частицы ли Златоцвета?

— Нет. Его части всегда выглядят как огранённые сферы, а солнца продолговатые. Не спрашивай о солнцах, даже мы, эльфы, не знаем, что они такое. Они появились уже после Златоцвета и не по нашей воле.

— Дела, — протянул Рау. — А почему коридор такой длинный?

— Скоро выход. Видишь свет?

Они вышли из подземелья, и Ранто закрыл ворота запирающим словом. Рау послышалось что-то вроде «листэ».

— Теперь — на поляну. Не знаю как ты, а я проголодался, — объявил эльф. — Надеюсь, Мегаро нам что-нибудь оставил.

Они свернули на узкую тропинку, заросшую по краям высокой, в человеческий рост, шёлковой травой, и пошли обратно вниз по склону. Пение птиц и россыпь светящихся цветов принесли облегчение, но лишь на миг — когда длинный шёлковый колосок скользнул по шее Рау, он яростно отмахнулся и вырвал былинку с корнем, а потом сел на траву. Воспоминание о предутреннем сне словно только и ждало этого прикосновения, чтобы нахлынуть с новой силой.

Ранто, шедший впереди, видимо, почувствовал что-то, а может, услышал. Он вернулся к Рау и выжидательно посмотрел на него.

— Ты иди, а я ещё поброжу, — ответил тот, борясь с накатившей мутью.

— Ты с утра ничего не ел.

— Не хочу.

Ранто быстро подошёл к нему и, присев рядом, протянул к нему руку, но Рау отбил её ладонью.

— Что с тобой? — нахмурился эльф.

— Прости, — сквозь зубы пробормотал Рау, глядя в землю. Воздуха опять не хватало, и дыхание участилось. — Мне с утра что-то не по себе. Наверно, Лес чудит.

— Точно Лес? Может, что другое? Рассказывай, — потребовал Ранто.

— Да всё со мной в порядке.

— Кого обмануть хочешь? Странник, если ты чем-то болен — избавляться от хвори нужно сейчас, пока ты среди эльфов, потом не до того будет. Просто скажи, что у тебя болит.

— Да в том-то и дело, что не болит ничего, — Рау прислонился спиной к дереву и сдавленно проговорил: — Прости, Искатель. Мне ужасно стыдно.

— Ты не виноват, — мягко сказал Ранто. — Боли нет — уже хорошо. Так что с тобой творится-то?

— Помнишь, я про верёвочника рассказывал? Так вот я после него как порченый. Он мне снится чуть ли не каждую ночь, и наяву мерещится — как он меня душит своей проволокой. Стоит оказаться в темноте, и всё снова наваливается. Вот сейчас травинка за ворот попала — а мне показалось, что это щупальце. Я даже твою руку принял за…

— Это не Лес. Я помогу, мы же умеем избавлять не только от боли. Жаль, что ты сразу не рассказал, — и эльф попытался притронуться к его шее, но не тут-то было: Рау тут же вскинул руку в защитном жесте. — Потерпи, — велел Ранто, — я не собираюсь тебя душить.

Рау закрыл глаза и позволил к себе прикоснуться, мысленно повторяя, что Искатель — не враг, но всё равно вздрогнул. Пальцы Ранто были тёплыми и твёрдыми, в них чувствовалась сила. Наваждение прошло почти сразу, и Рау был готов поклясться, что видел, как на землю падает стальной прут и стремительно уползает прочь.

— Как ты это делаешь? — Рау встал и покрутил головой. Удушья не было, тяжкий гнёт пропал, и мир снова заиграл всеми красками. — Думал, никогда не отпустит, а ведь прошло же.

— Я забрал воспоминание, — ответил эльф. — Больше оно не будет тебя тревожить.

— Но я всё помню.

— Забрать воспоминание — не значит отнять память. Я забрал только то, что мучило тебя.

— Но разве это возможно?

— Как видишь.

— Всё-таки люди не ценят эльфов!

— Нас никто не ценит, — сказал Ранто, и они направились к поляне.

* * *

На вечерней пирушке собралось много народу, едва ли не весь остров. Эльфы не стали утруждать себя установкой столов и лавок — сидели полукругом на большой поляне. Вина не подавали, но прочие напитки и блюда были такими вкусными, что Рау позабыл даже о Чёрном Лесе. Собственно, вино на островах и не росло, и Рау решил, что эльфы вообще не пьют.

Разноцветные фотелли и ручные птицы с длинными перьями на хвостах крутились поблизости, выпрашивая еду. Костров не жгли — их с успехом заменяли огненные цветы, большие и яркие. После угощения принесли музыкальные инструменты, и начались песни, но той самой, которую так любил Рау, так и не прозвучало.

— О чем тебе рассказывал мудрец? — тихонько спросила Забытая Нота, сидевшая рядом с ним.

— Какой мудрец? — не понял Рау.

— Ранто — один из величайших мудрецов нашего народа, — пояснила эльфийка. — Он помнит древние времена и владеет особыми знаниями. Беседовать с ним — большая честь.

— Ничего себе! — Рау поглядел на Искателя, беспечно перебирающего струны кантиэля в компании других музыкантов. — А кажется таким простым.

— Я, наверно, тоже кажусь простой? — лукаво улыбнулась она. — А ведь я принцесса.

Рау не нашёлся, что сказать, только бросил на неё восхищённый взгляд. Он как-то не обращал внимания, что половина девушек здесь ходят в коронах — думал, это обычное украшение для волос.

— А Зелёный Лист, который учил тебя — принц. Но Ранто ни разу не делился с нами секретами, а с тобой поделился.

— Он водил меня к подземному источнику, — сказал Рау, мельком глянув на Мегаро и Ахтаура, что-то обсуждаюших на другом краю поляны с темноволосым эльфом в шляпе и мантии. — Туда, где хранится Златоцвет.

При этих его словах Нота просияла:

— Я знала, что ты один из нас! — На это Рау только вздохнул, а эльфийка продолжала: — Искатель Стрел — один из немногих, кто видел Златоцвет во времена его славы. Если бы ты слышал, как он поёт о нём! Но сегодняшний вечер не подходит для этой песни.

— Почему? — искренне удивился Рау. — Она же лучшая!

— Не для всех. Твой учитель терпеть её не может, и мы решили не обижать его.

— Его обидишь, — фыркнул Рау. — А что ему песня-то не нравится?

— Не знаю. Просто он пригрозил, что при первых же её звуках начнёт во всю глотку петь боевой марш Отряда Стальных Мечей.

— Не думал, что он тоже петь умеет, — сказал Рау, и они с Нотой рассмеялись. — Я бы с бОльшим удовольствием послушал, как поёшь ты. У тебя даже прозвище музыкальное!

— Скажу по секрету, — подмигнула девушка, — это не прозвище. Нота — моё настоящее имя. А забытой я назвала себя, чтобы не разбивать ничьих сердец.

Она гордо отвернулась и встала, и её невообразимо длинные волосы веером взметнулись перед Рау, обдав его цветочным ароматом и на миг лишив разума. Нота вышла к музыкантам, шепнула что-то Искателю Стрел, и величайший мудрец забренчал весёлый и разухабистый мотивчик. Мелодию подхватили остальные музыканты, и Нота запела. Песня была особенная: одну строку пела Нота, а следующую — все хором. Рау не знал слов и подпевать не мог, и ему оставалось только вместе с остальными хлопать в ладоши на последнем слоге каждого куплета.

Давным-давно в стране равнин —

Ужели так давно?

Жил во дворце король один,

Какой — а всё равно!

В большом дворце совсем один,

Ни повара, ни слуг.

И в огороде властелин

Толкал тяжёлый плуг.

Работал в поле целый день

Сиятельный король,

Не знал такого слова: «лень»,

Раз надо — так изволь!

Плохая жизнь у короля!

Но он не унывал,

Он песенку: ля-ля-ля-ля! —

Всё время напевал!

Потом на короля напали драконы, но он их победил и заставил работать в огороде: пахал на них. Потом пришли разбойники и хотели захватить дворец, но король победил и разбойников. А однажды мимо пролетала эльфийская принцесса и попросила воды, и храбрый король, который не боялся ни драконов, ни разбойников, был сражён красотой девушки. Он попросил принцессу остаться навсегда в его королевстве, но она устроила ему испытание из трёх загадок…

Эльфы, похоже, не умели сочинять короткие песни. Ранто изображал короля, Нота — принцессу. Сине-голубое переливчатое платье до пят подчёркивало изящество её хрупкой фигуры, и девушка сама казалась цветком. Истинная принцесса! Мелодия менялась, но через каждые несколько куплетов повторялся рефрен: «Ужели так давно? Но нам-то всё равно!»

Рау от души смеялся над приключениями непобедимого короля, и даже порадовался за него, когда в конце песни король и принцесса таки сыграли свадьбу. Шуточная баллада напомнила ему деревенские вечеринки, когда в его жизни не было ни монет, ни чудовищ, ни разбойников. Ну, зато и эльфов тоже не было.

* * *

Летающий дом донёс их почти до опушки Чёрного Леса, темнеющего вблизи, как стена. Место было незнакомым — Рау никогда не заходил в такую даль. Здесь по-прежнему стоял туман. Эльф-сопровождающий посоветовал им всегда держать в кармане живые минералы для связи с новыми друзьями, потом пожелал удачи (обняв на прощание из всех троих одного Рау) и увёл дом в небеса.

— Он прав, — засуетился Ахтаур. — Нужно набрать минералов.

— Я в эту ерунду не верю, — заявил Мегаро.

— А я эту ерунду проверю, — парировал мудрец. — Мальчик, принеси-ка старику горсть камешков, пока они ещё попадаются. А то чем ближе к Лесу, тем их меньше.

Рау сошёл с дороги и принялся искать светящиеся шарики, шевеля траву копьём, но попадались одни жёлтые грибы. Поразмышляв с секунду, он сорвал несколько грибов и положил в рюкзак. Потом надёргал новых луноцветов и положил туда же — не помешают. Холод пробрался под одежду — Рау, как и его спутники, был одет легко, потому что в Чёрном Лесу, по выражению Мегаро, не замёрзнешь, скорее жарко будет. Дорожный костюм, броня из шкуры сухопутной рыбы, сапоги и плащ — вот обычная одежда лесного путешественника. Бахрому аристократ объявил вне закона и запретил ученику напяливать на себя эти «эльфийские цацки» — хотя бы в Лесу.

Ночь, туман и холод потихоньку оказывали своё пагубное влияние на природу. Цветы ещё не начали вянуть, но их сияние поблёкло. Увидев хлебное дерево, Рау обнаружил, что многие плоды испортились. Луна так и не заходила с тех пор, медленно распрямляясь в прямую полосу, а звёзд с земли вообще не было видно.

Под ногами сверкнуло что-то ярко-синее, и Рау положил камешек в карман. Он шёл параллельно дороге, выискивал минералы и думал о том, чего не рассказал никому, даже Ранто — о своём третьем видении. Почему-то не хотелось о нём рассказывать, словно эта тайна принадлежала не ему одному. Кому ещё? Он не знал. От вина или с недосыпу может примерещиться что угодно, но здесь было другое. Все видения отличались чёткостью и яркостью, без капли той неопределённости, которая сопровождает сны, а третье врезалось в память особенно сильно, хотя и длилось от силы двадцать секунд.

Он видел странное неуютное помещение с прямыми стенами и ровным белым потолком, множество гладких шнуров, луноцветы, торчащие из стен, разбросанные по полу непонятные вещи. За необычного вида столом сидел темноволосый худющий парень чуть моложе Рау и тоскливо смотрел в раскрытую книгу без страниц, которую держал поперёк, а откуда-то из-за двери звучал недовольный женский голос: «Рауль, сколько можно сидеть за компьютером? В воскресенье твой отец возвращается из Мадрида, а ты до сих пор не нашёл работу...»

От раздумий его отвлекла неожиданная находка. В его кармане лежало уже семь цветных шариков, когда он обнаружил большую вмятину на поле: трава превратилась в ровную площадку, словно тут выспалось семейство шестиногов. Любопытство заставило его вынуть луноцвет и посветить, чтобы осмотреть этот участок повнимательнее, и он чуть не присвистнул, увидев чёткие края вмятины: не только траву, но и саму влажную землю кто-то вдавил на пару вершков — не вырыл, а именно вдавил.

Такого Рау ещё не видел. Он махнул рукой своим спутникам, и те направились к нему. Пока они добирались, он вышел на середину площадки, пооглядывался — вмятина была плоская, длинная, слегка треугольной формы, и всё это выглядело дико и несуразно: кому понадобилось вбивать землю вниз, да ещё в виде кривого треугольника? И вдруг обмер. Он понял, что напоминают ему эти неровные очертания — это был след. Широкий трёхпалый след длиной в два человеческих роста, и вёл он ИЗ Леса. Стало быть, эльфы ошибались, а догадки Рау были верны.

Лесная нечисть выбралась-таки наружу и расползлась по всей равнине.

(Конец первой книги)