Горе мне, горе! (джен)

И после еще четырёх дней и ночей скитаний, ибо от изумления и скорби я оставил всякое соображение о том, где находится запад, а где восток, я наконец вышел из лабиринта и зашагал по тракту на юг. Коня моего, естественно, уже не было, он не дождался меня, а я шёл, подкрепляясь запасами и опираясь на дорожный посох, который выстругал из огромного бревна в Лотлориэне.

Одежда моя уже еле держалась на мне, припасы подходили к концу, силы были на исходе, но я шёл вперёд, пополняя бурдюк с водою у притоков Андуина и время от времени останавливаясь, чтобы расставить силки и полакомиться мелкими зверьками или случайно пойманной птицей. Ловить рыбу в Андуине после увиденного в Палантире мне совсем расхотелось.

Так я шёл еще несколько месяцев, прежде чем увидел первые заставы Гондора. Там я обнажил меч свой и как отставной воин, потребовал себе коня, протянув деньги. Получив коня, через две недели я в последний день приблизился к вратам Минас Тирита. Не знаю, чего я хотел от столицы Гондора, видно, в последний раз на неё взглянуть. Закутавшись в плащ и надвинув на лицо купленную на заставе маску из южного гондорского шёлка, я шёл по улицам не узнаваемый никем. Я прошёл все ярусы, кроме верхнего и ни один из стражников не остановил меня, что было удивительно. Видимо, долгие годы мира при Фарамире Великолепном (как король сам себя называл) заставили стражу окончательно облениться и потерять хватку.

Неожиданно я увидел Хадора, теперь уже молодого мужчину, который шёл рядом с высокой, смеющейся женщиной, держащей на руках маленького сына. Я чуть не упал от радости, со слезами на глазах глядя на Хадора, а тот не замечал меня. "Спасибо, Отец Всего, что сподобил меня полюбоваться на внука на старости лет," — тихо произнёс я шёпотом и повернул назад.

Закупившись необходимой провизией и поужинав в трактире "Слава Гондора", в котором имелись скидки для ветеранов, я, по-прежнему никем не узнанный, вышел пешим за ворота Гондора. Шёл январь 251 года Четвертой Эпохи, а я направлялся на Восток, к рощам Итилиэна. Спустя неделю, перейдя через новый мраморный мост, я углубился в Итилиэн. Здесь стражу несли как полагается и мне пришлось обнаружить себя, показав свой меч. Но не дожидаясь, чтобы меня вызвал к себе принц Итилиэна, я скрылся в лесу к немалому удивлению стражи. Мне пришлось применить всё моё умение следопыта, чтобы спрятаться на юго-востоке в маленькой роще. Там-то я и занялся уже знакомым мне делом — строительством лодки.

Я строил её долгих пять месяцев и с трудом смог спустить на воду. Оттолкнувшись огромным веслом от берега, я поплыл по притоку Андуина и вскоре вышел в Великую Реку. Через пять дней, я пересек устье Андуина и передо мной наконец-то открылось Белегэр, западное Морё.

Я поплыл по великому Морю всё дальше и дальше на запад и призраки прошлого вставали передо мной во весь свой исполинский рост. Мой отец Хурин и мать Морвен, наставница Неллас и друг Белег Куталион, Гвиндор и Финдуилас. Даже Ниэнор, нежная моя сестра и милая жена, стала сниться мне каждую ночь. Я понял, что это — признак конца, но не времени и Арды, а моего. И в какой-то мере я даже был бы рад этому, но... видеть тех, кто погиб по моей вине, было уж слишком. Но самым страшным было видение гибнущей в Море Арды, потоков воды, неумолимо обрушивающихся на города и селения и властно стирающих их с лица земли.

На вторую неделю мою лодку властно развернула чья-то могучая воля, течение как молния понесло её назад и за какие-то доли мгновения, я снова оказался у устья Андуина. Чуть не заплакав от бессилия, я повернул обратно, мечтая хотя бы еще один раз увидеть мой милый, одинокий остров.

Но стоило мне проплыть по морю две недели, как снова властная сила запретила мне идти дальше, налетел шторм и мою лодку отбросило назад, к устью великой реки. Я остановился. Не понимая в чём дело, я стал усиленно молиться Валар и Эру, но они не отвечали. Три дня и три ночи я молил небеса Арды о вразумлении, но мои глухие вопли и стенания пропадали вотще и не доходили до слуха Сильных.

И когда наступил четвертый день, видение всеобщего конца стало мучить меня еще сильнее и, не в силах выносить это, я вынул свой меч Валарион из ножен и громко воскликнул:

— Если ты не хочешь остановить возвращение Моргота, о Великий Отец Всего, я сделаю это сам! Мечом своим рассеку я Стены Арды и обнажу великую Внешнюю Тьму, скрывающуюся за пределами Эа. Затем я всажу этот меч в его проклятую грудь, и Валарион выпьет жизнь Моргота, и не взломает тот Врата Ночи, и последняя битва не свершится!

И с этими словами я вынул меч Валар, воссиявший в руке моей как бурное пламя. Закрыв глаза, я сосредоточился и пожелал ударить по куполу, накрывающему всю Арду как полог. Великая волна воздела меня к небесам, я взял меч, размахнулся и...

... не успел нанести удар, ведь Стены Арды внезапно распахнулись предо мною и великая Тьма стояла позади них. Оттолкнувшись, я отбросил лодку вниз и ступил в пустоту, мечом Валар освещая свой одинокий путь, и душа моя пела как тогда, когда я сразил своим черным мечом Глаурунга, дракона Моргота.

Я оглянулся. Стены Арды закрылись и она удалилась от меня, как и звезды, и весь остальной Эа. Ни сзади, ни слева, ни справа, ни спереди не было видно ничего, только великая тишина и Тьма окружали меня. Но внезапно мой чуткий слух уловил какие-то звуки, ночные шорохи, которые приближались ко мне... Я прислушался и услышал горестную, страшную песнь, которую словно бы пели сотни и тысячи голосов:

"Ты — наш, ты — наш, наконец-то ты пришёл к нам, проклятый, отверженный всеми, прими же свою судьбу и отчайся в будущем, и присоединись к нашим вечным скитаниям!"

Высоко ввысь воздел я пылающий Валарион, сияющий как факел во Внешней Тьме, и тогда увидел их. Души проклятых людей и гномов, и энтов, и даже эльфов, выброшенные во тьму волей Валар — предателей, клятвопреступников, убийц, насильников, совратителей, закружились вокруг меня страшным хороводом, я видел пороки их, вопиющие к Эру, и они могли видеть мои преступления...

"Ты — наш, ты — наш, ибо ты возлёг на одно ложе с сестрою своей и тебе понравилось это. Ты — наш, ибо ты убил друга своего в порыве гнева, ты — наш, ибо сгубил ты Финдуилас, поверив Глаурунгу, ты — наш, ибо ты прожил много лет под солнцем в Арде, а в душе твоей одно лишь отчаяние и страдание!"

Но я презрел их вопли, а их призраки не посмели коснуться меня, увидев сколь остёр великий меч в руках моих и опасаясь за посмертие своё. Вскоре я оставил их далеко позади и пошёл вперёд, не мучимый отныне их воплями. Бесстрашно шёл я и душа моя была полна радости, ибо я был уверен, что Последняя Битва не свершится и люди не погибнут.

Сколько времени длилось моё путешествие, день ли, неделю, но вскоре я стал замечать вдали какие-то смутные образы, в которых багровела и клубилась тьма, которую даже свет Валариона не мог осветить. Подойдя еще ближе, я расслышал зловещий шёпот:

"Ты — наш, ты — наш, ибо ты горд в безумии своём, как были горды мы, Майяр Ауле⁽¹⁾, великого Валы, когда ушли вслед за Морготом по пути, приведшему нас сюда. И не твоя ли гордыня и безрассудство привели тебя сюда, о, Турин, смертный воин? Присоединись к нам и вкуси наших радостей, ибо мы вечно терзаем души проклятых, а они терзают нас в ответ, но радость наша велика, Отец Всего не может добраться до нас здесь или не хочет! Так приди же к нам, о, Турин, и твой дух будет распят нами в бездне времени и мучим вечно!"

И вскоре огромные огненные демоны из багрового пламени и мрака, Балроги, совращенные Морготом в Предначальные Дни, закружили свой гибельный хоровод вокруг меня, пытаясь меня увлечь. Но я шёл и шёл вперед, крепко держа меч Валарион в деснице своей, и они не посмели приблизиться к нему, пылающему как закатное солнце. Я оставил их позади и шёл всё дальше... дальше...

Снова прошли дни и недели, и хотя я не спал и не вкушал никакой пищи, моя воля и разум оставались ясны и чисты как стекло из горного хрусталя, как вода прозрачных источников в великих пещерах Мории. Но вот Тьму вновь пронизал чей-то бешеный рёв, переходящий в великий крик, и я различил в нём злорадство и безумие.

"Ты! Ты посмел прийти сюда, жалкий смертный червяк, уничтоживший моё великое творение, Единое Кольцо, которое я создал, чтобы править Ардой вечно! Ты — мой, ибо Саурон великий видит всё и знает всё и даже эта Тьма не остановит меня от того, чтобы взломать Врата Ночи вместе с великим Господином моим, Мелькором, которого недоумки вроде тебя именуют Врагом мира! Ты — мой, ибо такая же гордыня живёт в тебе, презревшем волю Эру и пришедшем сюда, чтобы воспрепятствовать нашему освобождению! Ты — восстал против Эру и он бросил тебя в эту Тьму, где мы, я и Мелькор, будем мучить тебя тысячелетиями, а потом на великой цепи потащим тебя обратно в Эа! Мелькор будет править звёздами и галактиками, а мне в награду отдаст поруганную им Арду! Ты — мой! Ты — мой навеки!"

И тогда выступил из тьмы огромный черный призрак, Саурон, слуга Моргота, властелин всякой нечисти, и кольцепризраки-Назгулы окружали его страшным кольцом. Трижды подступали они ко мне, чтобы схватить меня, и трижды я уклонялся от них, уходя всё дальше и дальше вперёд, пока все они с воплями не пропали во тьме позади.

Долго шёл я впёрёд и вперёд, пока не увидел, как позади меня разгорается свет. И этот свет был как бы небольшими звёздами в ночи и летел ввысь и вдаль. Я поднял очи и свет был надо мною на краткое время, но вскоре скрылся впереди, а я размышлял об этом, дивясь великому чуду, ибо во Внешней Тьме и Великой Пустоте за пределами Эа никогда не было никаких звёзд.

Но вот путешествие моё привело меня в странное место, ибо я узрел вдали, как яркие огни, словно огромным кругом опоясали какой-то предмет, и пред удивленным мною предстал небольшой каменный столб в рост человека, стоящий на клочке земли и поросший зеленой травой, а на камне покоился деревянный стол, где лежало нечто.

И душа моя содрогнулась от страшного ощущения, ибо почувствовал я как когти неумолимого Рока коснулись её, но и, содрогаясь, она пела от радости. Я подошёл и положил меч свой к подножию каменного столба и посмотрел на стол, ибо тот доходил мне до груди. На столе лежала огромная книга в узорном переплёте из золота и мифрила, знак "Арда" был начертан на ней, и она была закрыта. Меч мой давно погас, но звезды, те самые огни, что опоясали место сие, светили в вышине и приблизились, и в их ярком свете я прочитал с внутренним трепетом на переплёте: "Книга судеб Эа: то, что было, есть и то, чему суждено свершиться".

И я открыл великую Книгу Судеб, в которой были записаны деяния от начала времён, и которую Эру и Валар спрятали здесь от людей, открыл её, пребывая в безумной надежде — попытаться изменить грядущее и отменить Конец времён. Я стоял и листал страницы великой книги и понимал смысл всего, что происходило в Эа и дивился я мудрости Создателя и Творца мира. Но сердце моё не смело молиться Ему, ибо Он оставил нас в разрушенной Арде на гибель и муки от воды и огня. И когда я дошёл до конца, последняя глава книги была озаглавлена "Турин".

"Турин!" — громко произнёс я вслух своё имя, повинуясь внезапно пришедшему желанию, и звезды, снизившись пали мне на главу и тяжким мифриловым обручем сдавили мою смертную плоть. В попытке сорвать их, я поднял руки, но тут великая усталость нашла на меня, глаза стали закрываться, и сонливость овладела моей душой. Мысли мои закружились в бесконечной путанице, но одна из них тревожила меня больше всех прочих: если я засну во Внешней Тьме, то некому будет разбудить меня до конца времён и всё, написанное в Книге Судеб, тогда сбудется. Горе мне, горе!

1) великий кузнец Валар, его ученики предались злу и стали Балрогами

Вернуться к тексту