Драко Малфой и Кровь Обречённого (гет)

…Было очень холодно и неуютно. Гермиона села на каменный выступ и обхватила себя руками, пытаясь хоть как-то согреться. Ветра не было и в помине, казалось, холод просто застыл в воздухе, пробирая ее до косточек. Она вся тряслась, чуть расширенными глазами оглядывая место, в которое попала. Откуда-то из глубины ее нутра поднималась неспешными волнами боль, и Гермиона довольно быстро поняла, что это только начало.

Поднявшись на ноги, она спустилась вниз, и пошла по равнине, голой и безжизненной. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась Мертвая долина, как окрестила ее про себя Гермиона, здесь не было растений, даже самой худой травинки, по небу не плыли облака, воздух словно бы застыл. И солнца здесь тоже не было. Свет был, но вот его источника почему-то видно не было, словно бы свет разливался потоком по небосклону этого странного мира.

В Гермионе боролись противоречивые ощущения, что все это просто сон, и что все это слишком реально, чтобы быть сном. Но нереально для нормальной жизни.

А ее жизнь была нормальной?..

Гермиона шла и шла, тревожно оглядываясь по сторонам, ища хоть какое-то разнообразие ландшафта, а еще лучше кого-нибудь, кто подскажет ей путь.

Ей показалось, что что-то блестит вдали, и, решив, что «непонятно что» даже лучше, чем ничего вообще, она убыстрила свой шаг и за пару минут дошла до того, что ее заинтересовало.

Ручьи.

Гермиона быстро подсчитала, и оказалось, что их девять.

И вот теперь ей стало страшно.

Малфой. Драко. Он… он говорил о ручьях в своем сне!

Быть может, они все помешались? Может, они просто сошли ума от вороха проблем, навалившихся на них в этом месте, и на самом деле они лежат в больнице Святого Мунго в закрытой палате и ждут исцеления?

Гермиона нагнулась и зачерпнула в ладонь горстку земли, сухой и мертвой, как и вся природа здесь. Пропустив твердые песчинки между пальцев, Гермиона все же осознала – это все настоящее.

Она нерешительно подошла к ручьям, оглядываясь в поисках подсказки. Наверное, ее мольбы о помощи и хоть о каком-то знаке, взяли свое, потому что ее всю свело от резкой боли, возникшей в области живота и перетекающей по всему телу. Казалось, что боль – это тигр, который скачет по ее внутренностям вверх-вниз, разрывая все внутри на части. Она всерьез думала, что ее внутренности безвозвратно утеряны, но смерть все не приходила. Она мучилась, крутилась от боли, постанывая и даже взвизгивая, когда боль была особенно острой. Никакие обезболивающие заклинания не шли ей в голову, более того, она не могла вспомнить вообще ни одного заклинания, даже самого завалящегося, к тому же не было палочки, а боль мешала сосредоточиться. Гермиона, опять полагаясь на свою интуицию, решила, что единственный вариант избавления – вода.

С огромным трудом, пошатываясь, она встала и побрела к воде. Поначалу она хотела просто плеснуть водой на лицо, руки, ноги, словно бы это исцелило ее, а потом как-то ненавязчиво в голове появились мысли, что второй ручей, кажется, обладает лучшими свойствами, а значит, надо перепрыгнуть… а потом еще раз….

Гермиона нелепо пригнулась, как бы готовясь к прыжку, рассчитывая силу прыжка и ширину реки и думая о том, куда же вынесет ее течение этих ручьев, если она упадет…

…Рон сейчас представлял собой забавное зрелище, если бы кто-то мог его наблюдать. Выпучив свои синие глаза до предела, раскрыв рот, он смотрел на открывшийся его взору пейзаж…

Мертвая природа, мертвая земля, мертвое небо. Нет солнца.

Неуютно. Жутко. Но очень похоже на сон, хотя Рон и сомневался, что ему надо всего лишь проснуться.

Он встал и неловко побрел вперед, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу. Невольно повторяя движения Гермионы, он нагнулся и поднял горстку земли, пропуская ее сквозь пальцы.

Рон как завороженный смотрел на эти песчинки и чуть не споткнулся и не упал прямо в воды тихого ручейка, который тек около его ног.

Девять.

Рон был озадачен. Сначала он хотел просто перейти его вброд, но стоило ему лишь занести ногу, как он ту же отдернул ее. По дну ручья что-то скользило, что-то большое, и, Рон был уверен, не менее злобное. Такую тень бы могла отбрасывать акула среднего размера…

Рон решил прыгать. Да, стоять посреди мертвого ландшафта около длинного, бесконечно длинного ручья, нет, ручьев, расположенных параллельно друг другу, было смешно, но только если находиться далеко, очень далеко от этого места…

И Рон отчаянно прыгнул.

…Голова раскалывалась от боли. Джинни с трудом разлепила слипшиеся ресницы. Она находилась в какой-то темной комнате, обставленной тяжелой старинной мебелью. Оглядев ее полностью, девушка неожиданно встрепенулась и поднялась с кровати. Сердце ее глухо стучало в груди, чуть ли не до боли.

Однажды она уже была здесь. Она искала нужный кабинет, и наткнулась на этот. Он был бы одним из самых обычных кабинетов, если бы… не кровать, которая стояла около окна! Понять ее предназначение Джинни так и не могла, а теперь вот она оказалась здесь, явно запертая на ключ.

Хогвартс.

В голове Джинни был шум, словно бы ее напоили каким-то зельем, наверняка так оно и было. Ей было больно пошевелить рукой или ногой, тело онемело от долгого лежания. Джинни осторожно вытянула руки, пытаясь размять их, взгляд ее остановился у противоположной стены. Только что там никого не было (точно?), и вот теперь там стояла женщина, или девушка, непонятно, тень скрывала ее лицо, она была в длинном платье синего цвета. Женщина, направив на Джинни руку, не палочку, шептала какое-то заклинание на неведомом Джинни языке, а потом, печально улыбнувшись, с неизменным выражением на лице и даже тихой улыбкой произнесла в пустоту:

— Империо.