Атлантида (джен)

Пылкие ласки и глубокий здоровый сон привели Лараша в деятельное настроение к утру. Он быстро справился с домашними делами, приготовил нехитрый завтрак из недоеденного, чем заставил кривиться сыновей и порадовал разоспавшуюся жену. Заставленный снедью стол быстро опустел, а Лараш, подрастеряв запал, погрузился в раздумья.

— Возможно, мне понабится твоя помощь, — обратился он к жене, и Ингрена посмотрела на него в предвосхищении. — Для нашей затеи придётся сшить огромный и очень прочный мешок для тёплого воздуха. — Ингрена с готовностью покивала головой, улыбнулась и подперла рукой щеку, ожидая дальнейших подробностей, но Лараш не был готов их озвучить: — Мы решили спуститься вниз, — добавил он. Эти его слова вызвали большее возбуждение на лицах его сыновей, которые дружно присоединились к матери: — Да что там говорить — всем дело найдётся! — обнадёжил он и их.

Негромкий хлопок, донёсшийся из угла кухни, заставил его вздрогнуть. Лараш подошёл к входивший в дом стеклянной трубе, извлёк оттуда запечатанный цилиндр, вскрыл и прочитал записку — Аргил тоже хотел подробностей, которых не было. Единственная надежда была на Хёдра, и Лараш засобирался в строительный форум.

По дороге Лараш раздумывал только о том, какую ответственность он возложил на себя и теперь не может подвести доверившихся ему людей. К счастью, Хёдр ждал его на прежнем месте — и, хотя выражение его лица не предвещало ничего хорошего, Лараш был рад ему.

— Ты пришёл! Ты покажешь мне свои чертежи?

Хёдр не удостоил Лараша словесным ответом — просто кивнул, а теперь нависал сзади, мешая. Лараш разглядывал небрежные рисунки, намётки полусумасшедшего, ни единого рационального зерна в них не было, не было и расчётов. Чертежи представляли собой именно то, что отложилось в голове Лараша, — незаконченный образ. Хёдр не изобретал — он рисовал и был по-настоящему хорошим художником. Огромная линза роняла лучи с края летающего острова, воспламеняя лежащие под ним города, — в рисунке явственно читался испытываемый художником гнев, но не была прописана ни единая пропорция. Прочие чертежи были немногим удачней, но и они содержали вопиющие провалы в логике. Лараш рассматривал огромное колесо, частично погружённое под воду океана, и идущие от него к зависшему в воздухе острову магнетронные дуги.

— Ты всё-таки решил придерживаться варианта с хищением ресурсов? — Хёдр не выдержал и обратился с вопросом, но Ларашу было очень сложно скрыть своё разочарование:

— Ты уверен, что магнетронные дуги в случае жёсткого крепления не утянут нас вниз? — ответил он вопросом на вопрос.

— Кто тебе сказал, что оно должно быть жёстким — нет, подзарядились маленько и дальше плывём.

— Здесь этого не написано, — Лараш раздражённо ткнул пальцем в чертёж и тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться. — Магнетрон будешь на магнит ловить или крюком силовые контакты подцеплять?

— Я не понимаю тебя. Что тебя не устраивает?

Лараш оставил вопрос Хёдра без ответа — он отчаянно жалел, что заинтересовал и обнадёжил близких.

— Да, я придерживаюсь идеи с хищением ресурсов. Мне нужен самый качественный и плотный шёлк, из которого прежде делали паруса для наших кораблей.

* * *

Лараш не любил тепличных помещений — огромными непрозрачными в отличие от прочих зданий ступами они высились над окружающими их островерхими башенками, уродуя прекрасный город своим существованием. Внутри было влажно и очень жарко — влага конденсировалась на стенах ступы, спускалась вниз и всякий раз норовила залезть за шиворот. Недолгого времени, проведённого в теплице, было достаточно, чтобы Лараш чувствовал себя больным, а вид растений вокруг и почвы, в которой они росли, только укреплял его чувства. Лараш искренне сочувствовал тем, кому приходилось здесь работать, но они не разделяли его убеждений, будучи настоящими энтузиастами своего дела. Их строгие взгляды сопровождали каждый шаг Лараша и даже каждое дыхание, которое грозило нарушить внутренний микроклимат.

— Мне нужно полторы сотни оргий шёлка.

Росшие в высоких цилиндрических стойках, наполовину заполненных пропитанной питательными веществами ватой, кусты были самыми высокими растениями, которые Ларашу приходилось наблюдать вблизи, и оттого было вдвойне больнее видеть их увядание. Тонкие хрупкие черные веточки прижимались к стеклу, а редкие миниатюрные листочки мгновенно уничтожались паразитами, чьи коконы висели на ветвях неподъёмной тяжестью. Лараш собирался ухудшить мучения тутовых деревьев.

— Весь шёлк распределяется в соответствии с планом, — произнес хранитель заранее заготовленную фразу и только после этого переспросил: — Сколько?!

— Мне вне плана! Полторы сотни оргий под нужды строительного форума.

Слова Лараша медленно доходили до сознания хранителя:

— Кто санкционировал? — Лараш набрал воздуха в грудь, чтобы назваться, но хранитель остановил его: — Неважно, кто санкционировал, такого количества шёлка нет и не будет.

* * *

Лараш чувствовал, что день не задался с самого утра и ничего неожиданного не было в том, что из теплицы он ушёл с головной болью вместо шёлка. Крик хранителя, грудью защищавшего своё детище от посягательств, стоял в ушах.

Лараш успокоено выдохнул, миновав порог своего дома, — здесь было тепло, пахло свежеприготовленной едой, — он услышал голоса родных:

— Вы дома так рано… — воскликнул Лараш, не ожидая увидеть сыновей, — он привык встречать их позже.

— Ты тоже сегодня вернулся раньше. Не хотел пропустить обед? Вот и мы, — Альберих привычно ответил за двоих.

Мысли о том, что Лараш мало внимания уделяет сыновьям, иногда посещали его. К счастью, дела быстро вытесняли переживания, но на этот раз Лараш внезапно вспомнил слова жены. Вистан и Альберих прекратили оживлённый разговор при его появлении, а сейчас то ли заигрывали с ним, то ли насмехались.

— После завтрака нас мучило любопытство, — Вистан улыбнулся отцу.

— Мы очень хотели узнать, что будет на обед, — Альберих перебил брата.

— Нет, мы хотели узнать, как продвигается твой многообещающий проект.

— Это было слишком прямолинейно, — пошутил Альберих с тяжелым вздохом, и Лараш в свою очередь рассмеялся — сыновья пытались поддержать его.

Весёлость Лараша быстро улетучилась:

— Мне нечем вас порадовать. Я не смог достать достаточно шёлка для воздушного шара и думаю, что даже если я оставлю всех нас без одежды, это не поможет.

— Матушка будет против, она хочет новое платье, — Альберих привычно насмешничал.

— Ты собираешься сделать воздушный шар? Тебе нужна парусина для купола? Почему ты не сказал? — взгляд Вистана загорелся живым любопытством.

— К чему говорить, когда у меня нет ни единого шанса получить то, что требуется?

— Батюшка слишком категоричен. Тебе не кажется?

Вистан не ответил на вопрос Альбериха:

— Зачем тебе воздушный шар? — он обращался к отцу. — Ты собираешься спуститься вниз?

— Да, собираюсь. Внизу можно достать то, чего нам не хватает.

— Я давно говорил, что это следует сделать, — Вистан сжал кулаки.

— Братец хочет сказать, что мы знаем, где достать парусину, — в очередной раз насмешливо пояснил слова брата Альберих.

— И где же? — спросил Лараш.

— Внизу, конечно, — Альберих отчетливо фыркнул, удивляясь отцовской непонятливости.

— Вниз ещё надо спуститься, — возразил ему Лараш.

— Немного выше, чем ты думаешь. Парусина есть в старом городе, и там её много.

Лараш шокировано оглядывал сыновей, мысленно ругая себя за то, что уделял им так мало внимания. Он ждал, пока они вырастут и будут готовы пойти по его стопам, но сыновья выросли раньше, чем он ожидал, а интересы у них оказались свои.

— Вы были под куполом?! — воскликнул он и ударил кулаком по столу, надеясь гневом устыдить детей, но только привлёк внимание занятой приготовлением пищи Ингрены.

— Что происходит? — спросила она озадаченно и поставила перед мужем тарелку с лепёшками.

— Да, были! Туда не так сложно попасть, как ты думаешь! — прежде казавшийся абсолютно спокойным Вистан внезапно бросился защищать брата. — И пока такие, как ты, взирают с тихой грустью на останки былого величия, мы спускаемся и пытаемся использовать плоды их трудов.

— В подвалах есть не разбитые амфоры, наполненные маслом, да и вино в некоторых не прокисло, — Альберих не оставил разговор под рассерженным взглядом отца.

— Вы пробовали вино? Ты знала об этом?! — Лараш обратился к Ингрене, но она только покачала головой.

— Там же всё сгнило, и воздух отравлен трупным ядом, и вода… — начала было она увещевать сыновей, но Лараш перебил её, обратившись к более высоким материям:

— Боги наказали дедов. Что если они заметят и возьмутся за нас?

Лараш был возбуждён и раздосадован, у Ингрены дрожали руки, а их сын, казалось, обладал ледяным спокойствием:

— Матушка правильно сказала, что под куполом сгнило всё. Оно сгнило очень давно и больше гнить там нечему, — Альберих вальяжно развалился на стуле и взял приготовленную матерью лепёшку.

— Я не ожидал от тебя таких слов, — Вистан обращался к отцу, обжигая его осуждающим взглядом. — Такого лицемерия. Ты сам считаешь, что боги забыли про нас!

— Батюшка всегда говорит о высоком, когда волнуется или боится. Он очень испугался за нас, Вистан, — Альберих пытался успокоить брата, пока Лараш с Ингреной растерянно переглядывались.

— Боится батюшка или нет, а он должен понимать, что мы, пусть и рискуя, приносим домой то, что он никогда бы не смог достать. Мы обмениваем масло и вино на ткани для матушки. Найдём и для него парусину.

— В затопленных подвалах, среди нечистот… — Ингрена попыталась отреагировать на слова сыновей истерикой, но быстро замолчала под их осуждающими взглядами.

— Я иду с вами! — воскликнул Лараш, взял с тарелки последнюю лепёшку и отдал Вистану — Альберих уминал их с невероятной скоростью.

* * *

Жизнь атланта была долгой, но Лараш впервые за прошедшие со времени трагедии годы спускался в старый город. Он был слишком мал, чтобы участвовать в строительстве купола — сейчас он думал о том, что вовсе не помнил, как тот был возведён. Форумы и остроконечные башни из стекла и металла, магнетронная дорога — всё, что было его миром.

Сейчас, крадучись, как вор, и вздрагивая от малейшего шороха, Лараш в компании сыновей миновал квартал за кварталом, подбираясь к хрустальному куполу. Он знал, что каждый рассвет атланты обходят купол, проверяя целостность хрустальной оболочки и устойчивость почвы зависшего в небе острова, и недоумевал, как они могли пропустить лаз, по которому проникают внутрь его сыновья.

Через несколько шагов ему пришлось поверить своим глазам — трещина была широкой и подходила вплотную к одной из опор магнетронной дороги. Просочиться между опорой и куполом было сложно, а вот под купол — легко. Изнутри тянуло теплом и… прокисшей сдобой.

— Не волнуйся, отец, — своды, поддерживающие купол, надёжны. Здесь просто хрусталь лопнул, — Лараш какое-то время размышлял о том, чего больше в этом шёпоте Альбериха: издёвки или искреннего беспокойства.

Он вслед за сыновьями вошёл в проход, ощупал срез хрусталя, проверяя его толщину, и огляделся.

— Не дыши так глубоко, здесь пыльца. Я первый раз, когда зашёл, потом полдня чихал, — Вистан толкнул отца под локоть, но Лараш не отреагировал на предупреждение сына — он совсем не так представлял себе старую Атлантиду.

Всё, что сверху казалось последствиями катастрофы и хранило на себе следы разрушений, отсюда представлялось новым миром: целым, гармоничным и живописным. Вистан и Альберих засветили переносные лампадки, и их свет вспугнул крупную птицу.

— Здесь есть птицы?! — Лараш сделал шаг в полутьме и повёл головой, оглядываясь, — свет лампадки выхватывал одну за другой детали нового мира.

То, что он принимал сверху за заросли лишайника, при ближайшем рассмотрении оказалось невысоким кустарником с разноцветной мелкой, но сочной листвой.

— Ага, есть птицы… непуганые, мясные, — слова Альбериха звучали почти плотоядно, но Лараш не обратил на это внимание. Он сорвал несколько разноцветных листов с ближайшего кустарника и теперь растирал пряный сок меж пальцев.

— Эй, за отцом смотри! — окрикнул Вистан Альбериха, и Лараш получил от сына по рукам:

— Здесь так нельзя! И под ноги смотри!

Лараш был настолько очарован видом, что не мог поверить в затаившуюся опасность. Они находились возле того, что некогда было одним из каналов, ведущих к центральному храму, а провалы в земле с застоявшейся мутной водой, которые Лараш видел с высоты, оказались небольшими, соединявшимися друг с другом озёрами с проточной водой и заросшими высокой травой берегами.

— Я не ожидал такое здесь увидеть! — воскликнул Лараш, расплываясь в улыбке и не обращая внимание на предупреждение сыновей. — А там прежде был храм! — добавил он, указывая вперёд, и поспешил сделать шаг с невысокого берега. Дно озера было илистым, а возле ног Лараша сразу же что-то завозилось: — Здесь есть рыба?! — вскрикнул Лараш, но сыновья не оценили его восторгов и испуганно вытянули обратно на берег.

— Переступать надо! — сделал внушение отцу Вистан.

— Рыба есть хищная! — в очередной раз съязвил Альберих. — Храм нам не нужен! Ты лучше скажи, где твоя парусина лежала?

Лараш, недоумённо моргая, оглядывал сыновей, и Вистан попытался подбодрить его, скрасив грубость брата:

— Твои рассказы о старом городе очень помогают нам, отец. Жаль, что ты редко балуешь нас ими.

— Где мы сейчас находимся? — Лараш в равной степени не обратил внимание на слова сыновей. — Я должен сориентироваться. Верфи были…

— На берегу океана, — продолжил фразу за отцом Альберих, — и их смыло в первую очередь. Я думаю, бесполезно искать подвальные помещения в прибрежной части города. Твоя парусина лежала на виду, и несло её, и рвало до самого…

В попытке утихомирить зарвавшегося брата Вистан ткнул Альбериха локтем под рёбра.

— Подумай, отец, парусину должны были где-то делать.

Всё ещё державший Лараша за рукав рубашки Альберих не унимался:

— Маленький отец был и ничего не помнит! Как по гнилым ямам нырять не маленький, а как сказки рассказывать — маленький и не помнит. А парусину могли привозить, а не делать.

— Тогда она должна была где-то храниться, — Вистан возразил Альбериху.

Лараш пришёл в себя, наблюдая за тем, как ссорятся его сыновья:

— Не могли парусину привозить! Чтобы для кораблей атлантов привозили парусину?! Нам нужно квартал ткачей найти!

— Квартал ткачей, значит… — Альберих выдохнул и устало присел на корточки. — И где он был?

— Наверное там же, где сейчас. Мы пытались сохранить общую планировку старого города, когда строили новый, — Лараш посмотрел в глаза сыновьям и осёкся: — То есть не мы, а такие, как Хёдр.

— Мы уверены, что ты приложил руку, отец, и даже более, чем было в твоих силах, — Вистан помог Ларашу справиться с неловкостью, а Альберих в подтверждение этих слов кивнул на этот раз без тени иронии.

— Погодите, дайте мне сориентироваться. Мы вошли со стороны спальных кварталов, значит, мы стоим сейчас лицом к центральному храму.

— Мы всегда стоим лицом к центральному храму, с какой стороны бы ни вошли.

— Альб, не мешай отцу! — Вистан на этот раз урезонил в очередной раз разнервничавшегося Альбериха.

— По правую руку у нас сейчас форумы, а по левую — ремесленные мастерские.

— Ты же знаешь, что нам туда! — Альберих указал направление, и Лараш утвердительно закивал.

— Мы куда-нибудь торопимся? — переспросил брата Вистан, делая шаг, но за Альбериха ответил Лараш:

— Нет, но хотелось бы вернуться к рассвету. Ваша матушка места сейчас себе не находит.

— Хорошо, переступай только воду, я тебя прошу.

Вистан с Альберихом то и дело подволакивали отца за одежду. Лараш прятал улыбку, чувствуя себя абсолютно счастливым.

— Ты не находишь, что в случае деления города на сектора, глупо посвящать каждый из них одному виду деятельности? Я бы всё смешал.

Альберих язвительно хмыкнул в ответ на эти слова брата, а Лараш улыбнулся сыну, радуясь в душе тому, что тот заинтересован градостроительством.

* * *

Лараш под чутким взглядом сыновей с запасом перемахивал заполненные водой провалы в почве, надёжно обходил шаткие остовы будто пропоротых насквозь стихией домов.

— Не трогай! Перешагивай! Под ноги смотри, а не по верхам, — одёргивал Лараша Альберих, и тот с трудом удерживался от того, чтобы в благодарность похлопать беспокойного сына по плечу.

Разрушения становились менее значительными. Ларашу встретилась уцелевшая колоннада, потом его едва удержали от того, чтобы войти в стоявший практически нетронутым дом с сохранившемся портиком и замершими по обе стороны от него кариатидами.

— Это же всё можно использовать! — восклицал Лараш, то и дело оглядываясь и оступаясь.

— Ну а я о чём?! — отвечал ему Альберих, Вистан усмехался.

К несчастью, полоса уцелевших домов была узкой, по мере приближения к храму они становились проще и теперь представляли собой простые кубы с плоскими крышами.

— Похоже на ткацкую мастерскую? — спросил Вистан и сделал шаг внутрь прежде, чем Лараш успел ответить.

— Подожди! — Альберих попытался остановить Лараша, но он на этот раз уверенно оттолкнул руку сына и пересёк порог.

Внутри его встретила мешанина обломков, в которой невозможно было узнать предметы, которые некогда составляли основу существовавшего здесь ремесленного производства.

— Похоже это на ткацкий станок, отец? — Альберих пнул скопившийся под ногой мусор: пыль, щепки, шестерёнки, мелкие детали, проволока.

Лараш огляделся — представлявшийся снаружи абсолютно целым дом внутри был практически полностью разрушен: составлявшие перекрытие между этажами брусья были расколоты посередине; потолок сложился вниз, перегородив часть помещения.

— Здесь точно есть верёвки, отец, это уже неплохо, — голос Вистана заставил сосредоточившегося на созерцании разрушений Лараша вздрогнуть. — Забираем всё, что можем унести, отец. Возможно, сохранились какие-то инструменты, тоже пригодятся.

Лараш пропустил сказанное сыном мимо ушей, он рассматривал припорошенную пылью поверхность упавшего потолка — практически незаметные в темноте на ней были аккуратно сложены плотные тюки тканей.

Лараш смахнул пыль с тюков, не обращая внимание на царапающие его руки осколки, и закричал:

— Парусина!