Путешествие на Восток (джен)

В Эксетер мы поспели незадолго до закрытия городских ворот, для чего нам пришлось остаток пути проскакать галопом. Как выяснилось, наездник из меня никуда не годный, поэтому дважды я чуть было не вылетел из седла на крутых поворотах и вконец измучил своего коня. Когда мы миновали укрепленную сторожевую башню у ворот, он мотнул головой и хрипло заржал, с укоризной глядя на меня и роняя тяжелые капли пота.

Стража проводила нас хмурыми взглядами, столь непохожими на равнодушные ленивые взоры, которые я запомнил в свой последний визит в этот город. Лишнее подтверждение тому, что тяжелое время наступило отнюдь не только для Годриковой Впадины: этим озлобившимся, запуганным людям, при виде нас положившим ладони на рукояти мечей, на протяжении последнего года не раз приходилось иметь дело с бандитами и смутьянами. Они вправе ожидать от нас худшего.

Дом Вильяма ждал нас в самом конце узкой извилистой улочки: приземистое деревянное строение с каменным фундаментом и широким навесом над выходящими на улицу окнами. Днем чародей выдвигал под навес прилавок, где и торговал не самыми дорогими и не самыми действенными артефактами, да еще зельями для местных жителей. Здешний люд, насколько я помнил, к старому магу относился доброжелательно — необычно доброжелательно, если сравнивать с нелепым суеверным страхом, который можно было видеть в большинстве иных поселений. Думаю, как раз то, что Вильям никогда не стремился к высотам магии и не пытался обособиться от окружающих, и послужило тому причиной. Антиох, наслушавшись моих рассказов, помнится, лишь хмыкнул и сказал, что Вильям — это магл, которому по недоразумению достались магические способности.

Все сказанное никоим образом не подготовило меня к тому, что я увидел. Дверь, которая некогда свободно вращалась на гладком камне в основании, теперь покосилась и выскочила из углубления. Я готов был поклясться, что износ тут ни при чем: Вильям не только поддерживал свой дом в идеальном состоянии, но и накладывал чары везде, где естественное разрушение оказывалось особенно быстрым. Я наклонился и провел пальцами по камню с углублением. Поверхность, гладкая и скользкая, как лед — явный признак того, что камень был обработан заклятием Глиссео. Значит кто-то попросту вышиб дверь. Неужели мага пытались ограбить? Или… Мой взгляд остановился на густых разводах грязи, покрывавшей крыльцо. Что-то красное примешивалось к темно-серой жиже, придавая ей бурый оттенок. Тягучие алые капли внизу двери…

Я резко выпрямился и обернулся к братьям, которые поняли меня без слов. Антиох ринулся вперед, доставая на ходу палочку. Повинуясь его движению, массивная дверь взметнулась в воздух и с грохотом ударилась в стену ближайшего дома, со двора которого незамедлительно послышался злобный собачий лай. Я скользнул следом внутрь помещения, где едва не врезался в спину брата, который замер, глядя на пол перед собой. Вильям Стэнвикс лежал в луже крови, судорожно сжимая арбалетный болт, торчавший у него из живота. Окрашенная кровью слюна пятнала его подбородок и губы, покрытые сетью трещинок. В воздухе отчетливо ощущался запах гари, а легкая дымка вокруг подтверждала, что обоняние меня не подвело.

— Проклятье! — прошептал я, опускаясь на колени рядом с телом.

Что же это такое творится? Неужели мои казавшиеся нелепыми страхи — сущая правда, и наше паломничество к Смерти будет отмечено ее печатью на каждом шагу? Неужели наш долгий путь на Восток окажется окрашен кровью и усеян мертвыми телами? Кадм, словно услышав мои мысли, поспешно склонился над телом мага и коснулся рукой его шеи, должно быть, пытаясь уловить слабое движение крови под кожей или определить время трагедии. Выждав немного, он взглянул мне в глаза и покачал головой. Вильям Стэнвикс был мертв, а судя по до сих пор не свернувшейся крови, убили его недавно.

Я бросил взгляд на Антиоха. Наш старший брат казался безучастным к умирающему. Выпрямившись, он деловито переводил взгляд от одного предмета обстановки к другому, словно пытаясь что-то найти. Я хорошо знал эту манеру: несмотря на то, что Антиоха нельзя было обвинить в нехватке сострадания, он ни словом, ни делом не проявлял любовь к ближнему, оказавшись в месте сражения. На сей раз это принесло свои плоды. Проследив за его взглядом, я увидел, что край дубового стола, придвинутого к самому окну, испачкан кровью, а его поверхность безнадежно испорчена: кто-то опрокинул широкую бутыль с чернилами, залив лежавшую на столе пачку пергамента.

— Похоже, что твой приятель пытался что-то написать перед смертью, — задумчиво произнес Антиох, подходя ближе, — да вот только все его труды пошли прахом из-за этой чернильницы… Или не все.

Он осторожно поднял верхний лист, с которого тут же обильно полилась черная жидкость, и указал на свободный от чернил участок в его верхней части. На поверхности пергамента все еще виднелись буквы, складывающиеся в остатки фразы. Я наклонился к листу и прочел: «…забрал Эйлин… спаси… го моста… сказал, что имеющий власть над гл…». Антиох вопросительно посмотрел на меня, ожидая разъяснений.

— Эйлин — его дочь, — сказал я. — Видел ее мельком в нашу прошлую встречу, когда она уезжала в Хогвартс… Сейчас она уже, наверное, закончила школу. Насколько я понимаю, Вильям пишет, что его дочь похитили и просит спасти ее.

— Тут еще говорится про мост и кого-то имеющего власть, — задумчиво заметил подошедший Кадм. — Наверное, Стэнвикс пытался сообщить, кто и как ее увез. Кто-то из местных властей?

В дверном проеме возник силуэт Амара, которого мы так и оставили на улице у дома.

— К дому идет стража, — без обиняков сообщил он. — Я решил, что вам стоит это знать.

Переглянувшись, мы ринулись к выходу, но было уже поздно. Едва лишь я выскочил на улицу, как мне в кадык уперлось зазубренное лезвие меча, и чей-то гнусавый голос гаркнул мне прямо в ухо:

— На колени! И вы тоже!

Я, не говоря ни слова, выполнил приказ, краем глаза отметив, что мои братья поступили таким же образом. Хотя все мы находились в крайне двусмысленной ситуации, у нас все еще была возможность выйти из нее невредимыми, если удастся убедить стражу в том, что мы не имеем отношения к убийству. Если бы нашлись свидетели…

— Ты тоже на колени! — последний приказ был обращен к Амару, который вышел последним. — Эй! Я повторять не стану!

Монах спокойно смотрел в лицо обрюзгшего стражника, от одежды которого доносился отчетливый винный запах, и явно не спешил подчиняться. Я не сомневался в том, что он сможет победить в схватке со стражей, если до этого дойдет, но в этом случае о спокойном путешествии можно забыть. Власти легко способны испортить жизнь тем, кто нарушает их законы, а законы на сей счет мы знали прекрасно. Городская стража — неприкосновенна. Нет, никто не считает их святыми. Стражники могут быть редкими подонками, ленивыми выпивохами и начисто лишенными представлений о справедливости, но если стража приказывает тебе стать на колени, лучше всего стать на колени. Даже если ты маг. Проклятье, даже если ты посланник самой Смерти. Но, конечно, Амар имел собственные соображения на этот счет, и потому просто молчал, не спуская глаз с начинающего багроветь любителя выпить.

— Амар, пожалуйста, — тихо проговорил Кадм. — Лучше подчиниться.

Монах покосился на него и опустился на колени, продолжая сжимать в руке железный посох.

— Брось это! — рявкнул совершенно потерявший терпение стражник и с силой ударил ногой, намереваясь выбить посох из ладони Амара.

Посох даже не шелохнулся, зато бедолага взвизгнул и шлепнулся своим объемным задом в уличную грязь, обхватив щиколотку обеими руками.

— Мерзавец! — завопил он неожиданно тонким голосом, в котором слышались гнев, стыд и удивлением разом. — Да я тебя…

— Заткнись, Джек, — резко произнес высокий седовласый страж, подойдя ближе. — Стонешь, как баба! Сам дурак: ты бы еще по стальной булаве врезал… Эй, азиат! — перевел он взгляд на Амара. — Положи палку, если не хочешь неприятностей.

Амар, не удостоив его взглядом, неторопливо положил посох рядом с собой.

— Давайте сюда мальчишку, — не оборачиваясь, проговорил седовласый, который, очевидно, был у них за главного. Когда к нему подвели нечто невероятно чумазое и одетое в грязные лохмотья, он продолжил: — Это они? Их ты видел?

— Да, мистер! — с готовностью закивал тот. — Вломились в дом старого Стэнвикса, я через щель в заборе смотрел! Оглядывались все время, а этот что-то под дверью искал. Я сразу понял, что разбойники, и тогда…

— Все, иди отсюда, — оборвал его главный. — Что там у тебя, Хамфри?

Из дома выбрался долговязый стражник с уродливым шрамом на половину лица: я даже не заметил, когда он успел войти внутрь.

— Вильям Стэнвикс мертв, — равнодушно проговорил он. — Похоже, что убит недавно.

Седовласый резко обернулся к нам, недобро сощурившись. Надежда на мирный исход таяла, как дым костра в летнем воздухе. Я уже собрался было произнести тираду в нашу защиту, как вдруг Хамфри вновь раскрыл рот:

— Застрелен из арбалета. Не думаю, что это были они, — он кивнул в нашу сторону. — У них ничего такого нет.

Взгляд главного немного оттаял, и он спросил:

— В доме арбалета нет?

Когда Хамфри отрицательно покачал головой, седовласый ненадолго задумался и принял решение:

— Хорошо. Не знаю, какой дьявол вас принес в дом Вильяма в столь неудачное время, но разбираться с этим уже не мне. Вставайте! Мы отведем вас к бейлифу. Оружие можете оставить при себе, но спаси вас Господь, если хоть один из вас сделает неосторожное движение. — Он обернулся к жирному стражнику, который кряхтя, поднимался на ноги. — Джек, ты останешься здесь. Сторожи их вещи и дом Стэнвикса. Все равно от тебя мало толку с твоей ногой.

Джек густо покраснел, но перечить не стал. Подволакивая ногу, он подошел ко входу в дом и грузно оперся на стену. На Амара он старался не смотреть вовсе.

— И еще, — продолжал седовласый, глядя в глаза монаху. — Если бейлиф вас отпустит, советую обзавестись мечом. Драться можешь хоть своей железной палкой, хоть голыми руками, но согласно королевскому указу ты обязан носить с собой меч, ясно? Вижу, что ты не из этих мест, однако твои приятели могли бы тебе рассказать — сами-то они, я вижу, вооружены, хотя мечами эти тупые скребки для бочек только с перепою могут показаться.

Я от досады закусил губу. Как нас угораздило забыть? Всякий раз, собираясь в очередное странствие, каждый из нас цеплял на пояс легкий меч — исключительно ради того, чтобы не вызывать лишних вопросов у стражи. Ни разу на моей памяти никто из нас не воспользовался этим «скребком», хотя сражаться нам доводилось неоднократно, поэтому я давно перестал воспринимать его в качестве оружия, как, полагаю, и мои братья. Никому из нас поэтому не пришло в голову предупредить Амара… Впрочем, я бы не удивился, если бы странный монах попросту не внял никаким предупреждениям. Такое впечатление, что он считает себя неуязвимым, и, надо полагать, что с такой госпожой, как у него, подобное мнение не лишено правдоподобия.

Двое стражников, включая седовласого, отправились вперед, еще двое, обнажив мечи, расположились позади нас. Так, след в след, мы двинулись по быстро темнеющей улице на допрос к бейлифу. Который, увы, вряд ли найдет для этого время столь поздно, и значит, нас наверняка ожидает по крайней мере одна ночь в тюрьме. Удивительно, но город словно вымер: на протяжении ближайших двух кварталов мы не встретили ни одного прохожего, не считая сидевшего на углу грязного попрошайки, завернутого в мышиного цвета рванье.

Все хранили мертвое молчание. Нет, в большом городе никогда не бывает по-настоящему тихо. Чей-то далекий говор, лошадиное ржание, собачий лай, мерный скрип веревок, на которых раскачивались тронутые разложением тела трех повешенных на очередном перекрестке — все эти мирные звуки нарушали тишину, однако уже давно стали для нас привычным жизненным фоном и потому не воспринимались.

А вот сдавленный хрип у меня за спиной оказался чем-то неожиданным. Помедлив, я обернулся — лишь с тем, чтобы увидеть лежащие на земле трупы двух стражников, только что замыкавших шествие. Поперек горла каждого из них зиял чудовищный разрез, фонтанируя алой кровью. Попрошайки на углу уже не было. Невольно я вскрикнул, заставив обернуться всех остальных.

— Вам лучше оставить нас, — сказал Амар.

— О чем ты?.. — спросил я его, но тут же понял. Он обращался не ко мне, а к оставшейся в живых страже.

— Это уж мне решать! — рявкнул в ответ седовласый, но я видел, как посерело его лицо при виде бесшумно прирезанных товарищей. Теперь он производил впечатление загнанного в угол зверя. — Доставайте свое оружие! Дадим отпор вме…

Арбалетный болт со свистом пробил ему грудь, бросив стражника наземь. Пару мгновений он потрясенно таращился на окровавленный металл, торчащий у него меж ребер, а потом захрипел, тщетно пытаясь отползти в сторону. Оставшийся конвоир по имени Хамфри выпучил глаза и в панике метнулся за ближайший угол. Еще один короткий свист, крик боли и всплеск, с которым бедолага рухнул в уличную грязь, не оставили сомнений в том, какая его постигла судьба. Не сговариваясь, мы встали полукругом, выхватив палочки.

— Репелло Феррум! — воскликнул Кадм, описав полукруг палочкой.

Посох Амара качнулся у него в руке, и впервые я увидел на лице монаха что-то похожее на удивление. Заклинание, в лучшие времена созданное Кадмом, порождало невидимую сферу нескольких футов в обхвате, отталкивая в сторону любые предметы, сделанные из железа и стали. Даже сталь внутри сферы испытывала влияние, пусть и много слабее. Какое-то время внезапный выстрел откуда-нибудь из темной аллеи или крыши ближайшего дома нам не грозит, но это не повод оставаться на месте. Перехватив мой озабоченный взгляд, Антиох кивнул и развернулся к дому Стэнвикса. Какой бы кошмар здесь ни творился, а нас по-прежнему есть цель. Да и репутация наша в этом городе отныне уничтожена напрочь: кто нам поверит, что мы не имеем отношения к гибели городской стражи?

Невольно я обернулся к Амару. Как монах воспринимает все, что здесь происходит? Сейчас не лучшее время в Англии, да и место здесь много хуже, чем то, которое я сохранил в своей памяти. Но то, что я только что увидел… Это выходило за любые рамки. Амар наверняка сочтет нас дикарями, убивающими друг друга на каждом шагу. И, положа руку на сердце, так ли уж он будет неправ?

Путь назад занял меньше времени: нас никто не конвоировал, поэтому мы рысцой пробежались по улицам, вспугнув пару случайных прохожих, которые, завидев нас, с изменившимся лицом поспешили отскочить в ближайший проулок. Кадм все с большим трудом поддерживал защитную сферу, хотя я сильно сомневался в том, что кто-то собирается нас атаковать. Таинственный убийца сеет смерть вокруг нас, с легкостью отправляя людей на тот свет при первой возможности, однако ни разу так и не попытался напасть. Мне даже показалось… Проклятье, он защищает нас! Как минимум, расчищает нам дорогу. Уничтоженная разбойничья засада в лесу, следом — задержавшая нас городская стража…

Вот только убийство Стэнвикса и похищение его дочери сюда никак не вписывается. Я вполголоса выругался. Что бы там ни говорили, а враг моего врага — совсем не обязательно мой друг. Мне нравился старик Вильям, и он не заслуживал такой смерти. Пусть этот вечно скрывающийся в тени преследователь до поры остается безнаказанным, безжалостно убивая всех, кто встал на нашем пути, но рано или поздно придет и его черед.

У входа в жилище Вильяма никого не было, и ни одни звук изнутри не предвещал встречу с кем бы то ни было, однако за два дня пути мы стали осторожны, как никогда ранее. Расположившись у дверного проема с палочками наизготовку, мы пропустили вперед Антиоха, готовые в любой момент прикрыть его шквальным потоком заклинаний.

— Солидум Корпус! — проревел Антиох, взмахнув палочкой, и ворвался в дом.

Я знал, что в течение считаных мгновений его тело будет тверже камня и с легкостью отразит удар любого клинка или попадание стрелы. Очень недолго — но достаточно, чтобы наш старший брат увидел врага и нанес собственный удар. Если же и этого будет мало, то следом в бой вступим мы с Кадмом… Однако время шло, в доме Стэнвикса по-прежнему царила тишина, и становилось очевидным: никакого нападения не будет.

— В доме никого, — спокойно заметил монах, все это время смотревший на нас с оттенком снисходительного терпения.

— Стражник тоже мертв, — послышался из дома голос Антиоха, — тот самый, которого звали Джек. Его ж тут сторожить оставили… Горло перерезано, и следы яда, как в прошлый раз. Заходите, здесь больше никого.

Оказавшись внутри, я огляделся, пытаясь уловить изменения, которые могли произойти с момента нашего последнего здесь появления. Однако все оставалось прежним, не считая лежавшего прямо у порога тела Джека. И еще… Следы. Едва заметные, но все же различимые отпечатки испачканной в земле обуви вели наружу, выходя из гостиной. Антиох перехватил мой взгляд и, кивнув, отозвался:

— Я тоже видел. В гостиной никого нет, только что смотрел.

— Откуда же тогда появился убийца? Влез в окно с другой стороны?

— Нет, братишка. Судя по всему, он пришел через портал — тот самый, о котором ты рассказывал в лесу. Пойдем, сам увидишь.

Зайдя в гостиную, я даже отшатнулся от неожиданности. В некогда чистой и уютной комнате теперь царил разгром. Перевернутые скамьи, на которых мы с Вильямом когда-то сидели, прихлебывая сладкий дартмурский эль, были покрыты пятнами обугленной древесины — старый маг, как видно, пытался подороже продать свою жизнь, ударив одним из огненных заклинаний. Сорванные с окна занавески все еще тлели в углу: если бы не противопожарные чары, к нашему приходу от этого дома остались бы одни угли. Теперь мне стало понятно, откуда взялся этот запах дыма, встретивший нас при первом появлении в доме.

Массивное зеркало в позолоченной резной раме, закрепленное на противоположной стене комнаты, угрожающе покосилось, но все еще не падало. Даже несмотря на ужасный беспорядок и раскиданные по полу вещи, я заметил отпечатки ног, ведущие от зеркала к выходу. Стало быть, Антиох прав: убийца пришел через портал. И если так, значит, Стэнвикс наверняка знал его. Я попытался припомнить наших старых знакомых. Кто из них мог совершить это злодеяние? Никто, видит Бог. В основном это были профессора Оксфорда и Хогвартса, которым ничего подобного и в голову бы не пришло.

Осторожно подойдя к зеркалу, я с удивлением обнаружил руническую вязь у его подножия, начертанную кроваво-красной краской. Краской ли? Склонившись над символами, я втянул воздух через ноздри и облегченно вздохнул, не ощутив ставшего в эти дни привычным железистого запаха крови. Хотя, если вдуматься, не все ли равно, чем были написаны руны? Так или иначе, люди погибли. И если бы убийца использовал их кровь для какого-то зловещего ритуала, это мало что добавило бы к уже совершенному. А вот смысл символов… Я снова выпрямился и вгляделся в руны. Будь я проклят, если понимаю их значение. Странные фигуры, обилие зигзагов, треугольных и пятиугольных конструкций повергали в отчаяние: мне просто никогда в жизни не доводилось видеть ничего подобного. В смятении я обернулся к Антиоху, но тот, нахмурившись, лишь покачал головой.

— Магия Пустоты, — сказал бесшумно подошедший сзади Амар. — Портал теперь ведет совсем в другое место.

— Такое возможно? — удивленно вскинул брови Кадм. — Однажды созданный портал…

— Это самое меньшее, на что способен человек, владеющий Пустотой. Чародей, с которым ты сражался, — монах повернулся к Антиоху, — мог сделать это. Но еще вероятней, что это был его учитель. Тот самый человек, который научил его создавать барьер формы.

— Барьер формы? — переспросил Антиох. — Ты имеешь в виду защитные чары, которые использовал этот крысеныш во время дуэли?

— Да, — кивнул Амар. — Барьер формы, чары, меняющие форму пустоты. Сожалею, но на вашем языке это сложно выразить.

— Сейчас для нас важнее другой вопрос, — вмешался я. — Куда портал ведет теперь? Ты можешь сказать, Амар?

Монах умолк, всмотревшись в руническую вязь бесстрастным взором.

— Нет, — наконец сказал он. — Я могу почувствовать направление, но не знаю, как это место называется. Однако это определенно в Англии. К юго-востоку от первоначального положения.

Я задумался. Зачем таинственный учитель Аспида, если это действительно он, перенаправил портал? Приглашает нас куда-то? Или же это смертельная ловушка, и, шагнув в старое зеркало, мы выйдем из него в месте, где ни за что не сможем выжить? Антиох, казалось, услышал мои сомнения.

— Портал может вести в середину реки? Или в какое-нибудь место в сотне ярдов от земли? — спросил он.

— Конечно, — ответил Амар. — Но я не думаю, что вас пытаются убить. Скорей всего, этот человек направил портал туда, куда собирался уйти сам.

— Я войду, — сказал Кадм. — Войду, а потом вернусь, если смогу. Если там ничего опасного, тогда…

— Еще чего! — взвился Антиох. — Я иду первым, и это не обсуждается. Если на меня нападут, я отреагирую быстрее тебя, и ты это прекрасно знаешь, братец.

— Я не хочу, чтобы из-за моей затеи кто-то погиб, — упрямился Кадм. — Если ты не намерен пускать меня вперед, тогда отправимся в Лондон своим ходом. Это долго, но уж точно безопасней.

Амар бросил короткий взгляд на сцепившихся братьев и молча коснулся стеклянной поверхности зеркала. По отражению в нем пробежала рябь, и монах с легким хлопком исчез. От неожиданности мы умолкли, ошарашенно глядя в зеркало, словно могли увидеть в нем тайное послание с той стороны. Добрая минута прошла в молчании, и неприятное предчувствие завозилось у меня внутри, отчего я почувствовал тугой комок в горле. Если Амар только что погиб, наше путешествие окончено.

— И что теперь? — в смятении спросил Кадм. — Мы же не знаем, куда идти дальше.

— Отчасти знаем, — возразил Антиох. — Княжество Арберия и ее правитель, Голем из Круи.

— Но это же только остановка на пути! — воскликнул Кадм. — Даже если мы доберемся до этого Голема, куда мы пойдем потом?

— Возможно, он что-то знает, — неуверенно пробормотал я, — и сможет подсказать…

Кадм набрал было воздуха в грудь, чтобы разразиться речью, но в этот момент по зеркальной поверхности снова пробежала рябь, и рядом с зеркалом из ничего возник Амар с тем же невозмутимым выражением лица, с которым покинул нас.

— Черт возьми, где ты был? — вспылил Антиох.

— Пытался выяснить, что это за место, — спокойно ответил монах.

— Удалось?

— Нет, — лаконично отозвался Амар. — Это подземелье, и у меня не было времени искать выход из него. Однако я не заметил ничего опасного. Вы можете пользоваться порталом.

— Что ж, это радует, — кивнул Антиох. — Тогда не будем терять времени. Игнотус, иди последним и позаботься о том, чтобы за нами никто не последовал. Нам ни к чему лишние проблемы с эксетерской стражей. Лошадей и большую часть припасов придется бросить: доберемся до Лондона — закупим все новое.

Амар вновь коснулся зеркала и растворился в воздухе. За ним последовали Антиох и Кадм, оставив меня в одиночестве. Я, хмыкнув по поводу той скорости, с которой Антиох принимает решения, вышел из дома и отвязал лошадей. Им не придется долго оставаться без хозяев: не пройдет и суток, как кто-нибудь их изловит и присвоит себе. А если, коли будет на то Божья воля, лошадей опознают, то сочтут, что мы все еще в Эксетере. Вернувшись в дом, я прошел в гостиную, крепко запер комнату и, начертав палочкой в воздухе нужный символ, произнес:

— Коллопортус!

Надолго это преследователей не задержит, но даже выигрыш в несколько минут лишним не будет. Оставалось самое главное. Я повернулся к зеркалу и задумался. Как лучше всего запечатать портал после того, как я им воспользуюсь? Пожалуй, самые простые средства — самые надежные. Направив палочку на зеркало, я скомандовал:

— Элеваре!

Зеркало задрожало и рванулось вверх. Надсадный скрежет металла испугал было меня: вдруг я разрушу портал до того, как смогу войти в него? Но почти сразу что-то громко хрустнуло, из развороченной стены брызнули щепки, и зеркало поднялось на добрые шесть футов над полом, неподвижно зависнув на этой высоте. Осторожно придав ему горизонтальное положение, я забрался на одну из скамей и осмотрелся. Наложенные чары рассеются вскоре после того, как я покину дом Стэнвикса, и эта махина рухнет на пол, разлетевшись тысячами осколков. Портал будет закрыт навсегда, и никто больше им уже не воспользуется. Я вздохнул и, оттолкнувшись ногами от скамьи, прыгнул на висящее в воздухе зеркало.

Мгновенная тошнота, сопровождающая всякое путешествие через портал, слепящий свет и шум в ушах не были для меня чем-то новым. А вот падение с шестифутовой высоты, которое я вполне мог бы предвидеть, — застало меня врасплох. Приземлился я крайне неудачно, врезавшись плечом в сырой каменный пол, отчего руку пронзила острая боль. Я вскрикнул и схватился за ушибленное место, пытаясь подняться на ноги. Подскочившие Кадм с Антиохом помогли мне встать; Антиох озабоченно вцепился в мое предплечье и провел над ним палочкой.

— Кости вроде целы… — негромко проговорил он. — Ты что, разучился пользоваться порталами, Игнотус?

Вкратце объяснив братьям причины своего позорного падения, я огляделся. Монах оказался прав: окружавшее меня помещение, залитое идущим со всех сторон тусклым магическим светом, больше всего походило на какие-то монастырские катакомбы. Влажные каменные стены, неровный пол, низкий потолок — все это вызывало острое желание как можно скорей выбраться наружу, чтобы избавиться от гадкого чувства, как будто ты подобно Ионе находишься в чреве гигантского зверя. У стены, совсем рядом с местом моего появления, вызвышалась изъеденная временем до полной неузнаваемости мраморная статуя: должно быть, именно она и служила портключом с этой стороны портала.

— Из коридора иногда дует слабый ветерок, — заметил Кадм. — Я думаю, выход где-то в том направлении.

Я прислушался, пытаясь уловить хоть один звук, который мог бы доноситься снаружи, однако в подземелье царила мертвая тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием и срывающимися с потолка каплями ледяной воды. И было еще что-то. Что-то почти неслышное, где-то в глубине этого каменного лабиринта… Я изо всех сил напряг слух и, кажется, смог различить это. Тоскливый, наполненным отчаянием вой или стон, в котором не осталось ничего человеческого — только пустота и безумие.