Трое в лодке, не считая Паккуна (джен)

Наши герои побалдели в роще немного дольше запланированного, так как Гаю непременно надо было устроить всем чайную церемонию, а после того, как все напились чаю до такой степени, что он чуть ли не из ушей выливался, растрясти всю компанию и заставить сыграть с ним пару-тройку партий в бадминтон, инвентарь для которого он тоже взял с собой. Когда Какаши и Ямато кончились (не буквально, слава Ками), Гай сунул ракетку в зубы Паккуну. Пес пытался сделать, что было в его силах, вертя ракеткой больше его самого, но ничего хорошего из этого не вышло.

— Кому-то придется доставать его из кустов, — сказал Какаши и начал продираться сквозь спутанные ветки.

— Ну, че, кто выиграл? — спросил Паккун, поправляя съехавшую на глаза бандану.

— Похоже, что ты, — лукаво подмигнул Какаши.

— Это я ему еще форы дал! — заносчиво заявил пес.

Запыхавшийся Гай в это время сладострастно присосался к чайнику, поглощая слегка остывший кипяток.

— Ну что, поехали дальше? — уточнил он, напившись.

* * *

В этот раз выпала очередь грести Ямато. Сначала неугомонный Гай пытался заваливать его инструкциями, как надо грести, потом порывался отнять у него весла, чтобы показать, как надо, потом был усажен Какаши на место и получил предупреждение от Ямато, что еще хоть одно слово в его адрес, и он отправится за борт.

Поскольку Гаю было ужасно скучно когда его руки не были ничем заняты, то он откуда-то из закромов родины достал банджо и с упоением начал бренчать и петь душераздирающим голосом юмористические куплеты. Причем полное отсутствие слуха и голоса ему ничуть в этом не мешало. Паккун не выдержал и начал подвывать. Причем подвывая, Паккун вторил вовсе не куплетам Гая, а тянул что-то свое, не менее душераздирающее, только по содержанию: «Люси-и-и… у… у!..»

Когда пытка куплетами, наконец, закончилась, Ямато уже еле сдерживался, чтобы не пристукнуть Гая веслом и не утопить вместе с его дурацким банджо. Какаши же все это время делал вид, что если и участвует во всем этом, то исключительно косвенно и по большому одолжению.

Поскольку даже Гай, который мог часами болтать без умолку, тоже имел свойство иногда уставать, в какой-то сокровенный момент путешествия вдруг наступила тишина. Было слышно только приятное журчание реки и шлепанье весел по воде. Иногда, откуда-то с дальнего берега, доносилось щебетание птиц. Такая обстановка прекрасно располагала для сна или медитации.

Какаши, воспользовавшись временным затишьем, достал любимую книжку: ту самую, которая пострадала в бою с медицинским справочником, и которую Какаши потом полночи любовно штопал и подклеивал после того, как выменял обратно у Сакуры на медицинский справочник, с которым ему было даже грустно расставаться, ведь именно благодаря ему он имел незапланированную возможность отправиться в отпуск.

Река в этом месте текла ровно и спокойно, так что надобности в рулевом здесь не было. Ямато налегал на весла, Какаши ушел с головой в чтение, а Гай сидел, окунувшись в свои, видимо, какие-то особенные мысли.

«Не иначе, как опять что-то затевает», — подозрительно думал Ямато.

Первым упоения тишиной не выдержал Паккун.

— Как говаривал мой дед, — начал он, — не все то мирно, что тихо…

— Опасаешься нападения на нас рассерженных окуней, потревоженных лодкой? — съязвил Ямато.

— А что, окуни нападают на людей? — очнулся Гай.

— Это особые окуни-убийцы, нападающие исключительно на шиноби! — сделал страшные глаза Ямато.

— Очередной эксперимент Орочимару, что ли? — не понял Гай шутку юмора.

Услышав про Орочимару, Какаши даже на миг заинтересованно оторвался от книжки. Убедившись, что упомянутый в лодке внезапно не появился, снова уткнулся носом в любимые страницы. Паккун же в это время надулся, обиженный подобным отношением к своей скромной (не такой уж и скромной, если быть немного честнее) персоне.

— Так что ты там говорил? — вспомнил Гай, обращаясь к песику.

— Я пытался рассказать вам, невежды, про моего благородного предка Хренанакуси-сана — одного из благородных потомков любимого Императором пекинеса Хуань-Донь-Доня.

— Последний раз это был любимый бульдог Дайме по кличке… мм… Не напомнишь, Паккун? — иронично заметил Какаши. Он-то прекрасно знал, что будет дальше, и тихо про себя посмеивался, сочувствуя товарищам, он-то эту историю уже, наверное, раз двести тридцать слушал.

Полностью проигнорировав замечание, пес продолжил, как ни в чем не бывало рассказывать про свою удивительную, просто сказочно невероятную родословную, приправляя это такими небывалыми «историческими» событиями, что аж в дрожь бросало.

— И вот, когда Великий Император Сунь-Вынь-Сунь произнес свою торжественную речь перед народом…

— А когда это у нас империя была? — уточнил Гай на всякий случай, чтобы уж точно не остаться после такого красочного рассказа невеждой.

— Сразу после эры динозавров, — хохотнул Ямато, глядя на то, как Гай рассеянно ищет ручку и блокнотик, чтобы записать.

— Более пятисот лет назад, точнее никто не знает, — проинформировал Какаши из-за книжки. — Согласно летописям, страны Огня, Воды и иже с ними некогда действительно были единой империей. Но достоверных сведений того периода, полагаю, почти не сохранилось.

— Да уж, — согласился Ямато, — теперь про империю и императоров только детям красивые сказки рассказывают.

Джонины дружно посмотрели на собаку. Также дружно, видя, как Паккун снова готов надуться из-за того, что его перебили, они сказали хором:

— Продолжай!

— На чем я остановился? — почесал лапой в затылке пес. — Ах да... И вот, когда мой дед, что был допущен к императорскому двору…

— Твой дед не мог жить более пятисот лет назад, собаки столько не живут, — не удержался от замечания Ямато. — Может, это был пра-пра… много раз прадед?

— Может, и был, — огрызнулся Паккун, — нечего к словам придираться!

— Пусть рассказывает, как ему нравится, а то он так до вечера не закончит, — предупредил Какаши, и Гай с Ямато замолчали, полностью погрузившись в диковинный и местами путаный рассказ великомудрого пса-шиноби.

Гай слушал очень внимательно, иногда кивая головой, Ямато же, что бы внести в этот бред хоть какое-то разнообразие, попытался представить, как дед Хренанакуси-сан и его единоутробный брат Хренавыкуси-сан сражаются за руку (то есть за лапу) прекрасной Паккуновой бабки, чье имя было настолько труднопроизносимо, что Ямато даже не пытался его запомнить. Получилось довольно забавно представить эту картину, особенно если учесть, что, согласно описаниям Паккуна, благородные предки носили парадные одежды придворной знати того времени.

К концу рассказа, Гай чуть ли не аплодировал рассказчику стоя, а у Ямато шла кругом голова от попыток представить всех этих Паккуновых предков, их породы, титулы и прочее. Согласно утверждениям пса, среди его предков было немало благородных бульдогов, пекинесов, ротвейлеров, были даже чихуа-хуа и русская борзая, неизвестно как туда затесавшиеся.

За столь увлекательными разговорами наша компания и не заметила, как наступил вечер. Первый день путешествия подходил к концу. Было самое время подумать о ночлеге.