Вии-бурудха (джен)

«Грибным» всё же был не весь лес, а только его участок, не более половины акра. Он занимал пространство между двумя Черными горами — побольше и поменьше. В самом лесу тоже местами лежали валуны наподобие тех, которыми были покрыты горы, только их скрывал многолетний слой сухих листьев.

МакНейр и Урасима шли в хвосте группы. Урасима пояснил, что до самой площадки, где будут проводиться эксперименты, от них не требуется никакой помощи или защиты.

— На самом деле миз Каннингем и Густавсон имеют наши сертификаты, и для подстраховки нужен только один сопровождающий. Просто вас, Уолден, нужно ввести в курс дела, потому что это будет ваша сфера ответственности. Кстати, мы на границе «красной зоны»… как вы, должно быть, уже почувствовали.

Шедшие впереди учёные окутались ореолами красноватых искр, а движения их на миг замедлились, как будто они шли сквозь толщу воды. Выглядело это довольно красиво, и МакНейр, засмотревшись, почти не ощутил того неприятного эффекта, какой имел место рядом с обиталищем баньипов. Только ненадолго покраснело в глазах, и всё.

— Я заметил, — сказал он, — что вы не поднимаете руку меткой вперёд. А Лиам показывал…

— А, — досадливо отмахнулся Урасима, — не берите в голову. Очередное его суеверие. Нет никакой разницы. Он подхватил этот жест у Мика. Это на самом деле забавно, — он улыбнулся, — Мику, когда он пришёл в отдел и стал бывать в таких вот местах, всё время казалось, что у него от пограничного сигнала волосы встают дыбом и шляпа вот-вот упадёт с головы. Так он тянулся её придержать. А когда разобрался, что к чему, начал себя одёргивать. Но жест в основном остался. Ванди тогда таскался за ним хвостом и перенял, а объяснение, наверное, потом придумалось.

— Я правильно понимаю, сотрудники других отделов проходят в такие места с помощью зачарованных жетонов? — уточнил МакНейр.

— Именно так. Причем это персональные жетоны, одолжить их кому-то нельзя. Ну и вынести с рабочего места в нерабочее время тоже затруднительно. Когда Хаак пробивал и согласовывал все эти меры предосторожности, он постарался не оставить никаких лазеек.

— Тем не менее, — сказал МакНейр, — на местных эти предосторожности не распространяются.

— Как сказать… — задумчиво протянул Урасима. — Предупреждение они, несомненно, получают. А останавливать их мы просто не имеем права. Это их земля, в конце концов. Понимаете… Даже у тех оззи, которые живут здесь уже много поколений, магия для этих мест — пришлая, чужая. Она, как бы это поточнее описать… не в одной тональности с этой землёй. А местные волшебники живут здесь тысячелетиями. Нам, по правде говоря, очень непросто находить общий язык. Картина мира у нас очень разная. Они в самом деле считают, что живут в сновидении своего Радужного Змея… и возможно, не так уж заблуждаются. А мы, между тем, пришли, — оборвал он себя.

На широкой поляне, свободной от травы и кустарников, сухая каменистая почва была устлана ковром желтой и бурой опавшей листвы. У дальнего края поляны из земли выпучивался тёмный, морщинистый, склизкий на вид ком размером с небольшую кошку.

В безветренном душном воздухе отчётливо ощущался тонкий грибной дух, чуть кисловатый, но не противный.

МакНейр прислушался: чего-то не хватало… Ну да, вокруг царила полная тишина, нарушаемая только людскими голосами и передвижениями. Ни птиц, ни насекомых не было слышно.

— Вы заметили, — констатировал Урасима. — Ещё одна особенность. Если здесь и есть птицы, насекомые или иная живность, то они очень молчаливые. Но я ни разу не видел никого, кроме ящериц и пауков. Живыми, — уточнил он. — «Дьявольские силки» здесь не бедствуют.

Тем временем Джейсон Пау распаковывал оборудование и снаряжение. Первым делом были выставлены три складных столика — в сложенном состоянии они выглядели как три рулона серебристой ткани, намотанной на металлические прутья, в раскрытом же виде получились три тонких столешницы, каждая размером три на два фута, на тонких чёрных ножках.

На первый выложили скатку с волшебными палочками самого разного размера и материала, каждая из них была снабжена биркой. На втором разместились приборы, среди которых МакНейр с уверенностью опознал только хронометр, показывавший время и расположение планет.

На третий же стол Пау, почти не дыша, выставил довольно большое латунное устройство, напоминавшее расплющенную печатную машинку. Куда-то под каретку приладили большой рулон бумаги. Затем к основанию клавиатуры пристроили гибкий металлический прут, коленчатый, как бамбук или тростник.

Миз Каннингем подошла и постучала палочкой по пруту. Прут тотчас же зашевелился, изогнулся, из его свободного конца выдвинулась дюжина тонких и суставчатых, как паучьи лапки, отростков, которые потянулись к клавиатуре.

— Понедельник, двадцать четвертое марта две тысячи восьмого года, — продиктовала миз Каннингем, — семнадцатая серия экспериментов по изучению природного объекта «Грибной лес», третий блок. Выездная работа на местности.

Суставчатые отростки ловко застучали по клавишам, из машинки пополз бумажный свиток с отпечатанными строками.

— Это швейцарская разработка начала прошлого века, — пояснил Густавсон, с удовольствием наблюдавший за МакНейром. Тот не скрывал удивления и любопытства. — В большую серию не пошла, слишком сложные чары, и каждого оператора нужно тщательно обучать. Но мы скупили всё, что уцелело. Все семь комплектов. Это устройство не только печатает с голоса, на ответной части этой же машины, оставшейся в офисе, сейчас одновременно изготовляются ещё две копии, только не свитком, а листами. Для выездных исследований — незаменимая вещь. Правда, у нас только Уинифред умеет с ней обращаться.

— Между прочим, Карл, — сказала миз Каннингем, — измерения сами себя не выполнят.

Густавсон, извинившись, занялся приборами.

Определили точное время, расположение планет и Луны, температуру и влажность воздуха и атмосферное давление. Всё это было тщательно занесено в протокол. После этого миз Каннингем и Левински начали выполнять по очереди разные простые чары, меняя палочки и постепенно увеличивая сложность чар. Чаще всего — без какого-то результата. Только однажды Левински, используя буковую палочку с волосом единорога, североамериканской работы, получил вместо легкого Агуаменти мощнейшую водяную струю, от которой Густавсон едва уклонился. Прекратить действие чар Левински не мог, и потому просто отбросил палочку в сторону. Урасима при этом еле заметно скривил рот.

— Отлично, Айзек! — бодро сказала миз Каннингем. — Ты понял, как это вышло?

Левински уныло покачал головой. Гримасу Урасимы он всё же заметил.

— Я полагаю, — сказал Урасима мягко, — что вам удалось полностью вытеснить из сознания мысли о возможной неудаче. Я наблюдал за вами, — при этих словах Левински помрачнел, — и видел, как изменилось ваше дыхание. Когда вы сосредоточились на своём намерении, у вас получилось то, что получилось. Мне кажется, это может быть одним из факторов.

— Мне надо передохнуть, — отрывисто бросил Левински, отошёл в сторону и уселся на камень.

— Теперь трансфигурация, — объявила миз Каннингем, — Карл, прошу вас.

Густавсон кивнул, вытащил из скатки сразу шесть палочек и несколько раз превратил камень в пуговицу и обратно. Передал палочки миз Каннингем, и она попыталась проделать то же самое. Безрезультатно. Она выругалась вполголоса.

— Могу я попробовать? — неожиданно для себя спросил МакНейр.

Густавсон посмотрел на него с сомнением.

— А давайте, — отозвалась миз Каннингем. — Скорее всего, ничего не выйдет, но почему бы не попробовать. Вы поняли, да? Если что пойдёт не так, постарайтесь отбросить палочку. Финиту здесь наколдовать ни у кого не получается, но у нас тут есть щитовые талисманы, они держат Инсендио Максима в течение десяти минут.

МакНейр кивнул и сосредоточился. Вернее, попытался. Он никак не мог уловить то состояние безмятежной, спокойной ясности, которое предшествовало исполнению чар. Даже покалывания в кончиках пальцев, которое «предвещало» возможность колдовать при самом сильном истощении, не было. Ничего. Вместе с тем не было и страха. Он отчего-то знал, что с его магией всё в порядке. Просто здесь такое место. Он шевельнул палочкой и превратил камушек в большого чёрного жука. Жук прополз немного, раздвинул жёсткие надкрылья, взлетел с тяжёлым гудением — и снова камешком упал на землю.

Густавсон издал сдавленный звук.

— Что? — МакНейр посмотрел на него с беспокойством. — Вы в порядке?

— Какой интересный эффект, — вкрадчиво сказала миз Каннингем. — За всё время исследований, а также, возможно, за всё время наблюдений… насколько мы знаем, никому не удавалось выполнить здесь межвидовую трансфигурацию неживого в живое.

— Я не знал, — просто сказал МакНейр.

— Возможно, — подал голос Урасима, — в этом кроется часть объяснения. Скажите, Уолден, когда вы пробовали выполнить чары... Что вы при этом чувствовали?

— Да ничего, — МакНейр пожал плечами, — ничего не чувствовал. Это как во сне. Знаете, может быть, что во сне не получается колдовать, как наяву? Потому и можешь понять, что спишь. Вот и здесь очень похоже.

— У нас с вами довольно разный опыт сновидений, — ответил Урасима. — Но вы, возможно, сделали очень важное наблюдение. Миз Каннингем…

Та отмахнулась. Она как раз надиктовывала машинке события нескольких последних минут. Покончив с этим делом, она вернулась к столу с палочками и хлопнула в ладоши.

— Так, последнее на сегодня. Айзек, ваш выход.

Левински поднялся со своего камня, отошёл ото всех на несколько шагов в сторону и достал из кармана продолговатый предмет — довольно крупный кусок горного хрусталя.

— Нет! — решительно сказал Урасима и шагнул вперёд, но сделать ничего не успел. Левински посмотрел на него с мрачной решимостью, ткнул палочкой в хрусталь, что-то пробормотал — и исчез. К запаху грибов примешался лёгкий запах озона.

Все молчали.

Послышалось негромкое жужжание. Миз Каннингем полезла в карман, достала и раскрыла перламутровый складной телефон.

— Ну, ты как, в порядке? — спокойно спросила она, выслушала ответ. — Нет, оставайся в офисе, мы уже сворачиваемся и скоро будем, — и, подойдя к машинке, продиктовала:

— Последний эксперимент блока. Портальные чары исполнил Айзек Левински. Подробности — в его персональном отчёте. Семнадцать часов сорок минут. Конец записи. Сворачиваемся, джентльмены. То есть Джейсон.

Миз Каннингем подошла к Урасиме и торжествующе над ним нависла.

— Так вот, по поводу сертификации…

— Я пришлю бумаги в ваш офис, — ответил тот с непроницаемым выражением лица.

Лес располагался в тени горы, и начало быстро смеркаться. Пау и Густавсон аккуратно и деловито собрали все вещи в сумки и короб. Навьюченный ими Джейсон подошёл к Урасиме, смущённо улыбаясь.

— Миста Урашима, сар, — заговорил он приятным баритоном (и это было первое, что он сказал за весь вечер), — а Призрачный Кот вернётся в Игру?

«В Игру» было сказано с таким придыханием, что было понятно: это именно Игра с большой буквы.

— Это не мне решать, — неожиданно сухо и холодно ответил Урасима, — и это должно внушать вам некоторую надежду. Потому что если бы решал я, то ответом было бы категорическое «нет».

— Но, сар, вы слишком предвзято относитесь…

— Ваш… недостаточно рассудительный приятель едва не умер из-за этого вашего… развлечения, — Урасима повысил голос. — Вы хотите дать ему вторую попытку?

Вмешалась миз Каннингем:

— Джейсон, мы уходим. Всего доброго, джентльмены, спасибо за содействие. Рада знакомству, мистер МакНейр. До свидания, — и уволокла Пау за рукав.

Урасима проводил их леденяще любезной улыбкой.