Узники своих тюрем (джен)

Зал школы Св. Матильды постепенно наполнялся нестройным хором детских голосов. По мере того, как мисс Джи приближалась к массивным дверям, пение становилось только громче. Как только она вошла внутрь, к многоголосью девочек примешался и резкий стук ее каблуков. Наверное, это было не совсем правильно: приходить так — на каблуках и с макияжем, но ничего поделать с собой мисс Джи не могла. С детских лет все эти традиции воспринимались ею как рутина и не более.

Изо дня в день воспитанницы всей школы собирались в зале, выстраивались в подобие рядов и пели зазубренные до дыр тексты. По воскресеньям же все они по струнке шли в церковь и рассказывали священнику все о своих мелких проделках за неделю. В школьные годы мисс Джи либо старалась улизнуть от исповедей, либо недоговаривала и половины. Учеников было слишком много, и никто никогда не просил ее рассказать о чем-то подробнее.

К счастью, теперь, когда она больше не являлась ученицей, все, что ей было нужно делать, это терпеть каждый раз эти песни и компанию мисс Нивен, которая появлялась обычно как гром среди ясного неба.

Она прошла в конец длинного зала, стараясь всем своим видом излучать уверенность в себе, как и всегда, впрочем. Остальные преподаватели уже стояли в ряду, кроме — слава богу! — директора; мисс Джи решила встать рядом с мисс Кейрнс. Их взгляды были обращены на воспитанниц, но это было скорее привычкой, чем необходимостью. В конце концов, если кто-то и ошибется в припеве, то вряд ли последовало бы наказание.

Взгляд по обыкновению выцепил Рэдфилд на первом ряду. Та, конечно же, послушно пела, с обожанием глядя на мисс Джи. Она чувствовала это и потому ответила улыбкой, но, впрочем, тут же принялась искать остальных членов команды. Почему-то те постоянно были разбросаны по разным рядам, несмотря на то, что — она была уверена в этом — приходили вместе.

Иногда она сама поражалась, насколько легко ей давалось устанавливать контакт со своей группой. Никто из девочек никогда не перечил и не потому, что она — учитель. К слову, в отличие от коллег, мисс Джи никогда не наказывала, а трость и в жизни в руках не держала. Едва заметно она поежилась, вспоминая о методах наказания в этой школе. Хлестнуть прутом по руке за попытку грызть ногти? Проще простого. Ее ведь и саму так отучали. Та же мисс Нивен ставила на горох за опоздания. Нет, со своими девочками мисс Джи так никогда не поступила бы. Ей уж точно не хотелось, чтобы ее ненавидели.

Не особенно вслушиваясь в текст песни, она продолжала прощупывать взглядом толпу. Отыскать Фаззи и Поппи не составило труда. Рози, казалось, куда-то зажали девочки покрупнее, однако и она была тут. Постепенно нашлись остальные.

Кто-то, кажется, опоздал.

"Повезло же, на самом деле, что директора тут нет", — промелькнуло в голове.

Осталось найти еще кое-кого.

Фиамму.

Та стояла в первом ряду — вот почему не удалось найти ее сначала, — пока глазами мисс Джи пробегалась по середине нестройной толпы слева.

Взгляд был прикован к крохотной книжке синего цвета, а губы безостановочно шевелились. Пока остальные пели, украдкой поглядывая в текст, Фиамма, видимо, просто читала.

Мисс Джи ухмыльнулась, глядя на нее. Сама она знала все эти тексты наизусть и с удовольствием услышала бы что-то новое. Подумалось вдруг, что чем чаще слышишь эти песни, тем больше они теряют свой смысл. Так и было.

Взгляд хмурый и, кажется, сонный. Опять с девочками повздорила? Или девочки с ней? Мисс Джи, честно сказать, и не понимала до конца сути проблемы. При ней они ни разу не ссорились, но то, с каким отвращением Дай выплевывала имя "Фиамма" и как небрежно произносила "Рэдфилд" сама испанка… Это явно наталкивало на мысли.

В следующую секунду мисс Джи остро пожалела о том, что вспоминала сегодня мисс Нивен. Директор собственной персоной прошествовала в зал! Оставалось только поблагодарить бога за то, что утреннее пение уже заканчивалось и можно было уйти с завтрака, не попадаясь лишний раз ей на глаза. Все-таки не хотелось сидеть бок о бок со своей бывшей учительницей истории, мило улыбаться и обсуждать школьные заботы, когда были мысли и поважнее.

* * *

День не задался с самого утра. Кажется, Фиамма засиделась слишком долго за книжками вечером, а теперь расплачивалась за вчерашнее удовольствие головной болью и непреодолимым желанием вернуться в постель. Один часок, который она себе позволила, немыслимым образом превратился в три, а затем Фиамма просто перестала считать время, упиваясь книгой.

Хорошо еще, что уроки были сделаны задолго до того, как она открыла для себя "Мартина Идена". Сейчас она сидела за столом, уныло помешивая ложкой чай, и пыталась заставить себя съесть что-нибудь на завтрак вместо того, чтобы откровенно засыпать над тарелкой.

Фиамма остро, как никогда, жалела, что здесь ученикам не дают кофе. В Испании у нее всегда была возможность выпить чашечку ароматного кофе и она бы не променяла ее ни на что. Англичане же истово любили чай.

— Что-то ты сегодня не в настроении, — едко заметила Рэдфилд, откусив от тоста с маслом.

Не хватало только ее. Фиамма очень надеялась, что ее не заметят сегодня, не будут отвешивать язвительные комментарии. Увы.

Лучше всего было проигнорировать, все-таки сейчас она и правда была не в той форме, чтобы отвечать колкостью. Признаться, она вообще не любила колкости.

— Небось опять книжки свои читала? — продолжила капитан, будто специально нарываясь на грубость, — или своему испанскому кавалеру писала?

Глубоко вздохнув, что вряд ли укрылось от взоров внимательно наблюдавших за их диалогом девочек, Фиамма ответила: "Очень смешно".

Все, на что хватило сил. Сделав над собой еще одно усилие, она задвинула стул и вышла из столовой. Такое общение стало обыденным, но сегодня раздражало особенно. Она же еще тогда, на том уроке труда пообещала себе не реагировать остро, верно? Вот и хорошо, что получилось скрыться.

Ноги машинально довели до лестницы. Переборов искушение пройти пару шагов до спальни, Фиамма направилась вместо этого в туалетную комнату.

Набрав в ладони ледяную воду, она несколько раз плеснула себе на лицо. Вода немного привела в чувство и придала сил.

"Нет, я точно буду запрещать себе читать после полуночи. Так нельзя".

Фиамма тут же усомнилась в своем обещании. И когда только она придерживалась этого крохотного правила? Отец запрещал ей обычно читать допоздна и забирал книгу, если заставал дочь с каким-нибудь томиком в руках.

Книги были ее спасением. Всю жизнь. Погружаясь в мир сначала сказок, а затем и во внутренний мир взрослых героев, реальных или нет, она забывала обо всем. Библиотека всю жизнь была ее крепостью, местом, где она всегда в безопасности. Это было самое спокойное место дома и оставалось самым надежным убежищем здесь. После конюшни.

Рэдфилд редко читала что-то кроме того, что заставляли учителя или советовала мисс Джи.

Тряхнув головой, Фиамма все же решила взять себя в руки и постараться собраться для следующих уроков. Ей было необходимо концентрироваться, ведь английский, несмотря на высокий уровень, не был для нее родным.

* * *

— Итак, на сегодняшнем уроке вы будете упражняться в вежливом и правильном написании писем.

Мисс Лейси была во многом противоположна мисс Кейрнс. Обе были почтенного возраста, но, пожалуй, в этом состояло единственное их сходство. Учительница английского языка была дамой сухонькой и чрезмерно строгой. Однажды прямо на глазах у Фиаммы она шлепнула по руке Фаззи за то что та, замечтавшись, стала грызть ногти. Для нее это было что-то само собой разумеющееся. Ей удавалось внушать страх и трепет, заставлять находиться в постоянном напряжении. Пожалуй, это был единственный урок, где Фиамма не позволяла себе сутулиться. Ее, правда, еще ни разу и пальцем не тронули, но перспектива получить внезапно линейкой по спине заставляла внутренности свернуться.

Что до сегодняшнего задания… Что ж, оно было ей даже по нраву. Неплохо было бы не только написать письмо, но и отправить. Желательно — еще и отцу.

Вытащив чистый пергамент, Фиамма принялась за работу.

Хотелось написать Фиделю абсолютно все: о том, как она по нему скучает, как хочет хоть раз выйти на прогулку ночью и любоваться звездами, как они делали всегда, о том, что единственным человеком из коллектива девочек, который относится к ней без оглядки на мнение Дай, является малютка Рози.

Разумеется, Фиамма не собиралась заставлять его волноваться, поэтому писала обо всем хорошем, что произошло с ней тут, благо такие моменты все же были. Добравшись приблизительно до середины, она решила перечитать написанное. Тишину разрезал неприятный голос.

— Проговаривай! — зашипела мисс Лейси, заставив Фиамму вздрогнуть и поднять голову. Собака учительницы, свернувшаяся в начале урока калачиком, сделала то же самое.

Фаззи, видимо, закончившая первой, стояла у преподавательского стола и пристыженно наблюдала за движением пера мисс Лэйси, черкавшей что-то на пергаменте.

— Проговаривай! — повторила она, слегка повысив голос. — О Фаззи! Грамматика!

Фиамма не могла поверить своим глазам. Она уже знала ответ на рвавшийся вопрос, но все же повернулась к соседке по парте:

— Рози, — шепотом позвала она, — Рози, она что, читает наши письма?

— Конечно, — ответила та, — а что ты подумала?

Это "конечно" было сказано таким спокойным тоном, что Фиамме стало явно не по себе. Как можно читать чужие письма?

— Кто такой Фидель? — полюбопытствовала Рози.

— Друг, — просто ответила она.

— Мальчик? — спросила соседка с хитрой, но доброй улыбкой.

— Мальчик и друг, — ответила Фиамма. Кажется, она уже смирилась, что скорее выкинет это письмо, чем даст прочесть кому-то другому. Или сожжет.

— Принц? — продолжала спрашивать Рози.

— Нет, — ответила она и добавила: — К сожалению.

— Это поэтому тебя сослали? — соседка окончательно позабыла о своем письме, сконцентрировав внимание на Фиамме. И Фиамме это явно не нравилось.

— Меня не ссылали, — ответила он прохладно.

— Как в Ромео и Джульетте? — кажется, любопытству Рози не было конца, что, впрочем, Фиамма могла ей простить.

— Перепиши! — подала голос мисс Лейси. — И не делай обиженное лицо!

Фиамме пришлось повернуться к своему письму и пытаться делать вид, что пишет. Нельзя было, чтобы ее подозвали следующей.

— Приветственные письма, — продолжила учительница, обращаясь ко всему классу. — Используйте такую возможность, чтобы доказать партнерам, как красиво вы умеете изъясняться и как безупречен ваш почерк. Не нужно просить денег на сладкое и мелкие расходы.

Украдкой поглядывая на мисс Лейси, Фиамма смяла пергамент. Наверное, это даже к лучшему, что письмо было написано на испанском. Никто из них не знает испанский и даже при большом желании не сможет прочесть что-то. Господи, она будто излила душу на этот несчастный лист, а теперь сминала его в ладонях с остервенением. И что ей теперь делать, если на нее обратят внимание?

Мельком взглянув на часы, она отсчитала ровно двадцать минут до конца урока. Они показались ей вечностью. Не зная, куда деть смятый лист, Фиамма продолжила держать его в руках.

Наверное, ей бы стоило взять новый пергамент и начать все заново. Это определенно была хорошая мысль. А к следующему уроку она уже точно напишет что-то, что можно было бы позволить прочесть мисс Лэйси без риска быть осмеянной. Фиамма придвинула к себе чистый лист бумаги и, переложив бумажный шарик в левую руку, начала выводить вверху страниц: "Дорогой Фидель". На английском, разумеется.

— Да, мисс Рэдфилд?

Вскинув голову, Фиамма увидела поднятую руку капитана и ее ухмылку, обращенную к ней. Ни то, ни другое ничего хорошего не сулило. Её прошиб холодный пот.

— Кажется, Фиамма уже закончила. Она не пишет.

Под взглядом мисс Лейси Фиамма густо покраснела, проклиная себя за то, что не начала новое письмо сразу же, и ждала вместо этого неизвестно чего. Здравых мыслей, наверное. Быстро оглянувшись, она увидела, что некоторые тоже перестали писать и поглядывали теперь с любопытством.

— Мисс Лейси, я еще не совсем закончила, — тихо ответила она.

Сердце стучало где-то в висках, а под ложечкой засосало.

— Так покажите, что есть, — невозмутимо продолжила мисс Лейси, — урок почти закончился, и ваше письмо уже должно быть готово.

Фиамме так и не пришло ничего хорошего в голову, поэтому она решила действовать интуитивно. Она подошла к столу мисс Лэйси и, наклонившись к ней, шепотом сказала, что написала письмо на испанском.

— То есть как на испанском? — она пригляделась к Фиамме, нахмурив густые брови. — Вы находитесь на уроке английского, — кажется, она даже не думала понижать голос.

Фиамма буквально чувствовала, как горит лицо. Смешки откуда-то из недр класса только сильнее смущали ее. Уже было неважно, кто именно смеется, — об этом письме слышали все.

— Простите, мисс Лейси. Позвольте переписать его на английском, я принесу его на следующем уроке, — прикрыв на секунду глаза, сказала она.

— Разумеется, вы принесете его, но, раз оно уже готово, вы просто могли бы прочесть его мне, переводя на английский, разве нет?

Фиамма приоткрыла рот, но тут же захлопнула его, не зная, что ответить. Прочитать все это вслух перед классом — что могло быть хуже? Мисс Лейси это, конечно же, нисколько не заботило.

Что было бы большим унижением: все-таки попробовать перевести это, игнорируя то, что не должно быть озвучено, и импровизируя на ходу, или просто уйти из класса под издевательский смех?

— Я принесу его завтра, мисс Лейси. Простите!

Держа в руках злосчастное письмо, Фиамма пулей вылетела из класса, не давая той ответить. Кто-то окликнул ее по имени: судя по голосу, — Рози, но она не обернулась. Кажется, и этой ночью она не сможет выспаться, — будет раз за разом прокручивать произошедшее в голове. И писать новое письмо, конечно же. А пока… пока что оставался еще один урок — плавание.

Почему иногда ей казалось, что она в ловушке?