Узники своих тюрем (джен)

Утренний диалог с Фиаммой не выходил у мисс Джи из головы. Она раз за разом прокручивала его, желая запомнить все детали. Отсутствующий временами взгляд юной испанки. Её как бы задумчивость. Независимость. Самодостаточность. Вот что так бросалось в глаза. Она была сама по себе и не тянулась ни к обществу девочек, ни к самой мисс Джи. Это задевало.

Почему-то в душу закрался стыд. За себя, за свою зависимость от учениц, за попытки быть... Нет, казаться идеальной. Пока что идеальной была только Фиамма. Сама мысль об этом пугала, но мисс Джи давно это поняла, хотя и упорно отрицала.

Лицо учительницы тонуло в сизом дыме каждый раз, когда та выдыхала после затяжки. Быстро оглянувшись на беспорядочную кучу еще дымящихся сигарет в пепельнице, она затушила ту, что держала в руках.

"Хватит, пожалуй. Я много курю, а это явный признак волнения".

Мисс Джи легко встала и, открыв окно, высунула лицо наружу. Прямо напротив — и довольно близко — находился водоем, где проходили уроки плавания. Жаль, что сегодня в расписании не было ни одного.

Мысли снова вернулись к Фиамме. То, как она плавала, уже было искусством. Поэзией. Фиамма отныне устанавливала планку. Мисс Джи искренне радовалась каждый раз, когда та прыгала идеально.

Было. однако, и еще одно чувство, от которого невозможно было избавиться. Интерес. Чем больше она узнавала о новой ученице, тем больше хотелось узнать. Это желание каждый раз заставляло руки чесаться, стоило лишь подумать о том, чтобы заглянуть в её личное дело. И чем больше молчала о себе сама Фиамма, тем ближе к апогею подбиралась эта тяга.

В конце концов, почему она, собственно, не могла заглянуть туда? Она учитель. И можно было бы выбрать момент, когда там никого не будет. Скажем, на уроке. Скажем, даже сейчас.

Мисс Джи быстро прикрыла окно и, наскоро поправив прическу, вышла за дверь. Мысленно чертыхнулась, уже который раз за эту неделю, когда поняла, что она на каблуках. Скрыть звук шагов будет максимально трудно, так что, прикрыв на секунду от раздражения глаза, она вернулась в комнату. Бежевые лодочки без каблука точно так же подходили к светлым брюкам. Но тратить время не хотелось. Необходимо было успокоиться.

Она учитель, черт возьми. Кто и что посмеет ей сказать? Важно было только не встретить директора, но это дело поправимое. О, она найдет, что ответить этой карге.

Стараясь ступать как можно тише, мисс Гриббен прошла по коридору. Почему-то бешено стучало сердце. Это ничто по сравнению с тем волнением, которое обыкновенно охватывало её за пределами школы, но все равно мешало. Нужно было успокоиться.

В коридоре царил полумрак, значит, некому было зажечь свечи. Хороший знак. Мисс Джи тихонько, буквально на цыпочках, поднялась по лестнице, ведущей в открытую всегда комнату. С точки зрения безопасности это было крайне непрактично. Любой ученик мог бы сюда зайти, но руководство школы, кажется, это ничуть не заботило.

В комнате было невероятно пыльно. Такое ощущение, что в нем год не убирались. Пыльный пол, пыльный стол и такие же стеллажи с папками. Не хотелось оставлять здесь свои следы и давать понять, что тут кто-то был, но выбора не оставалось. Мисс Джи уже почти вошла, и кончики пальцев буквально горели от нетерпения. Мысль зайти сюда и все как следует изучить появилась еще тогда, когда её предупредили, что "девочка из знатного испанского рода, она привыкла ко всему лучшему" и "будьте помягче с ней, пожалуйста".

Не удержавшись, она фыркнула и тут же чихнула. Эхо разнесло в секунду. С колотящимся сердцем мисс Джи пробегалась по полкам взглядом, чтобы по алфавиту найти нужную фамилию.

Наконец нужная папка оказалась в руках. Она была самой тонкой из всех находившихся, и оттого тяжелее было её обнаружить. Сдув непослушную челку со лба, мисс Джи положила документы на стол. Острый взгляд цеплялся за обрывки фраз. Урок заканчивался, и на детальное изучение не оставалось времени.

"Отец — мистер Аугустин Коронна, род деятельности — разведение и продажа породистых лошадей".

Неудивительно, что сама Фиамма много времени проводила в конюшне. Мисс Джи несколько раз замечала её там с книжкой в руках. Это место закрыто от посторонних глаз, и там вполне можно было спрятаться от внимания, которого так избегала Фиамма. Если не приглядываться специально.

"Навыки мисс Фиаммы Коронна: скачки на лошадях, плавание, в том числе и прыжки с вышки, шахматы, знание испанского, английского и немецкого языков..."

Мисс Джи нахмурилась. Она сама умела играть в шахматы и скакать на лошадях, но почему-то не была уверена в том, что у нее получится это лучше. Мисс Джи стиснула зубы. Она жила, пытаясь быть лучше всех. И когда появилась Фиамма... черт, не время для этого.

"Неразговорчива. Тяжело дается общение со сверстниками".

Оно и понятно. Ей сложно привыкнуть, возможно, из-за разницы культур. Дай как-то говорила, что Фиамма в первый же день отказалась подчиняться правилам.

"Получила домашнее воспитание".

Скучала по дому? Возможно, именно это домашнее обучение привело её к такой замкнутости.

"Вежлива и послушна. Активность на уроках средняя. Уровень владения английским языком высокий, близок к носителю".

Это можно было и не читать. И так очевидно.

Мисс Джи перелистнула страницу и тут же задержала дыхание, наткнувшись на то, что действительно привлекало внимание. В эту секунду дверь распахнулась.

— Это запрещено, мисс Гриббен. — сухим, как и всегда, тоном "поприветствовала" её мисс Нивен.

Мисс Джи вздрогнула, а сердце прыгнуло куда-то в пятки. Испуг длился несколько секунд, после чего удалось собраться и ответить первое, что пришло в голову: "Я понятия не имела, было не заперто".

Насколько же по-детски прозвучало это оправдание. Как в старые добрые времена. Ей едва удалось сохранить бесстрастное выражение лица. А хотелось скривиться. Странно, кстати, что не удалось услышать шаги директора, та все-таки тоже была на каблуках.

— Система основана на доверии. Здесь уважают конфиденциальность, — мисс Нивен посмотрела прямо в глаза. Она будто отчитывала свою бывшую ученицу за опоздание на уроке. Ни на что больше это похоже не было, — я считала, вам это известно.

Она вырвала из цепких рук мисс Джи папку и, повернувшись спиной, стала искать, куда бы положить документы.

Слова вырвались как-то сами собой.

— Там идет речь о большем скандале, верно? Графиня исчезла с каким-то марксистом. Подумать только, какая смелость!.. Какая храбрость! — взгляд мисс Джи забегал из стороны в сторону.

— Этого и близко нет, — сухо оборвала мисс Нивен, — многие годы мы прикладываем неимоверное количество усилий, чтобы защитить девочек. В том числе, и от самих себя.

Мисс Джи решила предпринять последнюю попытку разузнать что-то от директора. В конце концов, не зря же она решилась на такую сумасбродную вылазку.

— Я просто подумала, что если буду знать о Фиамме больше, то смогу ей помочь.

— Все наши девочки равны, и обращаться с ними следует одинаково, — директор оставалась непреклонна.

Мисс Нивен подошла к концу комнаты, где у стены стоял массивный комод. Недолго думая, она положила на него документы, видимо, решив заняться ими потом. Затем с обманчиво-мягкой — о, мисс Джи хорошо это знала — улыбкой указала на висевшую рядом фотографию.

— Вы и сами это знаете, мисс Гриббен, — сказала она. — Вы ведь и сами находитесь у нас давно.

— Простите, мисс Нивен, — так же обманчиво покорно склонила голову мисс Джи, — этого больше не повторится.

Было противно от такого унижения. Как же она ненавидела эту женщину! Все детство, всю жизнь...

— Я ожидаю от вас этого, мисс Гриббен, — ответила директор удовлетворенно и тут же добавила, явно зная, куда надавить: — Этот мир — опасное место. Жаль, если вам приходится узнавать это на собственном опыте.

По спине мисс Джи пробежали мурашки. Эти слова ей твердили все детство, и действительно не хотелось об этом вспоминать. И тем более, чтобы это напоминали.

"Мир всегда опасен".

Опасен ли? Притягателен уж точно. Именно эта фраза, словно набат, билась в голове каждый раз, когда приходилось покидать границы школы. Нужно было отвлечься. Нельзя была показывать страх, овладевший ей на секунду.

* * *

Настроение у Фиаммы было просто волшебным. Из всех уроков труд ей нравился больше всего. Окна была открыты нараспашку, так что одновременно можно было наслаждаться свежестью и чистотой воздуха. На столе лежали разные цветы. Конечно, в качестве домашнего задания всегда было необходимо запоминать, какие растения комбинировать, но выучить это было несложно. Букетоведение было для Фиаммы не столько предметом, где нужно было прикладывать максимум усилий, сколько своего рода медитацией и способом успокоить шалившие бывало нервы.

Она всегда работала одна. Мисс Кейрнс то и дело заботливо интересовалась у нее, все ли получается. Эта старушка всегда была очень добра и терпелива. В отличие от всех остальных, она хорошо относилась даже к такой одиночке. Вот и сейчас она, положив морщинистую руку на запястье Фиаммы, завела разговор.

— Ты решила, это будет украшением для праздничного стола или подарком на крестины? Или пожеланием здоровья больному родственнику? Ты можешь и сама предложить свои мысли, — с добродушной и несомненно искренней улыбкой спросила она, чем заслужила благодарный и слегка застенчивый взгляд

Мисс Кейрнс подметила что-то в букете и легким движением руки подправила пару цветов. Она очень нравилась Фиамме. В ней чувствовалось что-то родное, поэтому уроки с ней были настоящей отдушиной.

В следующую секунду они обе вздрогнули от резкого звука падающих ножниц.

— Фаззи, — всплеснула руками мисс Кейрнс, — ну что же ты делаешь?

Фиамма улыбнулась, отметив про себя, что та даже ругала как-то беззлобно. В голосе чувствовалась лишь небольшая досада. А в душе все еще царил покой, когда она наблюдала, как мисс Кейрнс, ворча и сетуя, суетится вокруг букета неуклюжей Фаззи.

Она так увлеклась, что даже не сразу заметила приближение Рэдфилд. Внутри все напряглось. За спиной Дай столпились еще несколько девочек. Кажется, Поппи и еще кто-то. Ох, как сложно запомнить всех по именам!

— Ты знаешь, — начала Рэдфилд, уперевшись в стол Фиаммы ладонями, — звонил твой отец.

Фиамме не удалось скрыть удивление, которое, впрочем, тут же смешалось с подозрительностью. И почему она узнает об этом через эту Рэдфилд?

— Принц собственной персоной, — ответила Дай с блеском в глазах.

Никто из её свиты не смел проронить ни слова; они молча наблюдали за реакцией Фиаммы и кивали в такт словам вожака.

— Почему мне не сказали? — наверное, не стоило это спрашивать. Но любопытство пересилило.

— Тебя не нашли, — медленно, растягивая слова, ответила Рэдфилд, — мы тебя искали повсюду. В конце концов ему пришлось поговорить с Лили.

Фиамма краем глаза заметила, как в её прекрасный букет вставили какой-то грубый прут, помяв все прекрасные цветы. Она решила сделать вид, что не замечает этого.

— О, он по уши увлекся Лили, — самодовольно продолжила капитан Рэдфилд, — послал за ней карету с шампанским. Хотел с ней встретиться.

Послышался тихий лязг ножниц. Букет спасти было невозможно. Внутри полыхнул огонь ярости. Это все ложь. Они...она все это выдумала. Отец так бы сделать никогда не смог.

Фиамме стоило титанических усилий сохранить лицо бесстрастным. Как учили в детстве.

Брошенное "твой отец — похотливый козел" выбило последнюю почву из-под ног.

"Он собирается лишить невинности нашу ненаглядную Лили".

Самодовольная улыбка. Как же мерзко. Злость поедала поедом. Фиамма не была уверена, что до своего приезда в Англию вообще могла испытывать такую сильную ненависть. Сейчас она была благодарная за воспитание, не позволявшее эмоциям окончательно взять верх.

— Не надо быть такой жестокой.

Холодно и с паузами. Иначе было нельзя. Молчать не хотелось. От нее ждали ответа, нет, от нее ожидали, что она выйдет из себя. Такого не будет. Хотя и самоконтроль, кажется, был уже на пределе.

От дальнейшей беседы Фиамму спас внезапный стук в дверь. Стайка девочек тут же рассыпалась, позволяя ей спокойно выдохнуть. В проеме двери показалась голова мисс Джи, а затем и сама она вошла в класс.

— Извините, мисс Кейрнс, — ослепительно улыбаясь, она подошла и положила руку на плечо своей коллеги, — мне любопытно, можно ли воспользоваться солнечным днем и забрать у вас девочек поплавать.

Пожилая учительница мило улыбнулась и радостно разрешила, пожелав приятного купания. Едва она дала согласие, вся группа выстроилась в один ряд. Кроме Фиаммы. Ей нужно, просто необходимо было сосредоточиться на чем-то и успокоить бешеные эмоции. Взяв новые цветы, она с усердием принялась заменять ими поломанные, старательно игнорируя взгляд мисс Джи. Добродушная мисс Кейрнс осторожно тронула её за руку: "Фиамма, дорогая..."

Все будет хорошо. Даже прекрасно. Пусть мисс Джи уводит их купаться. А ей хотелось побыть одной. Одиночества не хватало настолько, что она задыхалась — и совсем не физически.

— Если вы разрешите, мисс Кейрнс, я бы предпочла остаться, — со всей вежливостью ответила она. Правда, учительница не заслуживала того, чтобы вымещать на ней свою злость. Она была так искренне мила, и не хотелось ее ни в коем случае обидеть. Фиамма отвернулась снова к букету, старательно не замечая раздраженные вздохи одноклассниц. Пускай злятся. Ей безразлично, так ведь?

— Фиамма, — слегка наклонив голову и улыбнувшись, позвала мисс Джи, — погода Великой Британии редко нас так балует.

Руки замерли над цветком, а раздражение, кажется, дало полный ход. Фиамма подняла глаза и встретилась с заинтересованным взглядом тренера.

— Время послеобеденное. У меня случится судорога. Я камнем пойду ко дну, — с расстановкой ответила она, глядя в глаза.

Контролировать речь едва получалось. Теперь не хотелось даже оставаться и на букетоведении. Хотелось подальше. Просто подальше. Выпустив немного злость, она тут же пожалела, но заставила себя в который уже раз вернуться к букету. Грубить мисс Джи, конечно, тоже не хотелось, но ей не стоило уговаривать.

— Как пожелаешь, — равнодушно ответила тренер и вышла из класса, утянув за собой ряд девочек.

Фиамма устало прикрыла глаза и потерла переносицу. Нужно было успокоиться.

До конца урока она не проронила ни слова. Гнев постепенно утихал, и на смену ему приходили задумчивость и легкие уколы совести. Она нагрубила мисс Джи совсем без необходимости, да и, в общем-то, без причины. Та просто удивилась отказу и попыталась уговорить, и такая холодность со стороны Фиаммы не была оправданной. Это все из-за них — Рэдфилд и тех, кто с ней был. Терпеть все эти издевательства с каждым днем становилось труднее. Но она будет держаться. В конце концов, это не навсегда и ее может забрать отец. Это временно. И девочки эти — временные люди. Они ничего не значили. Они не были добры к ней, и потому не стоит больше злиться из-за их слов и тем более не стоило грубить кому-то, кто не хотел причинять вреда самой Фиамме.

Она почувствовала сильное желание извиниться перед мисс Джи. Даже если та и забыла — что вряд ли: равнодушный взгляд, скорее всего, был нарочитым, — не хотелось испытывать чувство вины. Фиамма решила, что после труда выйдет к водоему и попытается найти мисс Джи там. Она надеялась, что к тому времени одноклассницы уйдут переодеваться или даже сразу на следующий урок, и тогда предоставится возможность поговорить наедине. Главное, чтобы там не оказалась Рэдфилд.

* * *

Как только мисс Кейрнс объявила об окончании урока, Фиамма наскоро собрала свои вещи и вышла из класса. Быстрым шагом добралась она до лестницы и, перескакивая через ступеньку, спустилась вниз. Мисс Джи был права, погода на улице стояла чудеснейшая. Если бы не небольшая стычка, испортившая этот день, Фиамма с удовольствием бы и погуляла, и поплавала. Возможно, она и сходит искупаться после того, как извинится.

Фиамма прибежала к берегу, к тому месту, где обычно находилась лодка. У нее отлегло от сердца, когда она заметила мисс Джи, которая, как и сегодня утром, сидела спиной к спуску к воде. Однако, подняв глаза, она заметила и остальных девочек, которые продолжали по очереди прыгать с вышки, как будто урок продолжался и не собирался заканчиваться.

"Не могла же она их отпросить и со следующего урока", — пронеслось в голове.

Фиамма нахмурилась и, быстро облизнув губы, пыталась решить для себя, подходить ли ближе. Они явно веселились. Мисс Джи отплыла на приличное расстояние, и Фиамма не была уверена, что сможет позвать ее, тем более так, чтобы этого не заметили остальные.

В конце концов Фиамма собиралась зайти к мисс Джи вечером, потому что пообещала перевести открытки. Так что ничего страшного. И поплавать тоже можно будет, когда эти уйдут.

Уже собираясь возвращаться, она случайно взглянула на мисс Джи и встретилась с ней взглядом. Та продолжала еще посмеиваться после, кажется, каких-то смешных движений, которые делали девочки. Она вопросительно наклонила голову набок, а затем слегка нахмурилась и опустила взгляд.

Фиамме точно было не нужно, чтобы её снова уговаривали присоединиться. Смутившись, она поспешила поскорее уйти из поля зрения мисс Джи.

* * *

Учительница сидела на кресле у открытого окна и любовалась появлявшимися время от времени звездами. В руке была небрежно зажата догорающая уже сигарета. Мысленно мисс Джи хотела подвести итоги дня. Собрание преподавателей, как всегда, бесполезное; неосторожная — боже, она только сейчас поняла, как рисковала, а еще и этот намек на возможное увольнение — вылазка; внеплановый урок плавания, который на самом деле нужен был и самой учительнице, и девочкам. Все это проносилось перед глазами, пока мисс Джи старалась прожить и запомнить каждый момент минувшего дня. Ей так нравилось, и эти вечерние размышления стали привычкой. Ритуалом.

Она вспоминала недолгий разговор на лодке. Чувство ее при этом смешались: с одной стороны, ей удалось-таки поговорить с Фиаммой, которая очень неохотно шла на контакт. Её обыденное молчание на уроках и игнорирование были мисс Джи не по душе. С другой стороны, было страшно. Страшно оттого, что Фиамма знала слишком много. Она очень проницательна, и её увлечение книгами явно не стоило недооценивать.

Мисс Джи скривилась от досады. То, что Фиамма за один вечер узнала и про свой пряник, пропади он пропадом, и про выдуманные на самом деле путешествия, в подлинности которых так старательно хотела убедить себя мисс Джи... Это на самом деле пугало.

Прислушавшись на мгновение к себе, она поняла, что испытывала что-то отдаленно похожее на удивление. Фиамма могла рассказать обо всем, но не стала этого делать. Вместо этого она... решила перевести ей открытки. Не пыталась оттолкнуть ее и унизить, что казалось весьма подозрительным. Мисс Джи не понимала, что в голове у этой молчуньи. А затем произошло то, что она — снова — не могла себе объяснить. Этот взгляд и этот пренебрежительный тон на уроке труда, который задевал.

Она слегка нахмурилась и затушила окончательно сигарету. Провела рукой по лицу, сметая вечернюю усталость и протирая с наслаждением глаза. Время еще не клонилось к отбою у девочек, но уже хотелось отдыхать. Тем не менее интерес перевешивал, и ей, несмотря на наваливавшуюся сонливость, не терпелось проверить, придет ли Фиамма. Вера в это таяла, ведь были же какие-то причины, по которым та стала разговаривать так.

"Возможно, за те четыре урока она успела переменить отношение ко мне, даже не видясь со мной", — иронично подумала мисс Джи, продолжив все же ждать.

Спустя некоторое время в дверь трижды тихонько постучали. Мгновенно взбодрившись, мисс Джи подошла к двери и открыла. На пороге стояла Фиамма. Она неловко переминалась с ноги на ногу и будто бы избегала взгляда самой учительницы.

Выгнув бровь, мисс Джи отошла в сторону, пропуская гостью и на автомате закрывая за ней дверь. Улыбнувшись, она пригласила Фиамму присесть и стала заваривать для них обеих мятный чай.

— Мисс Джи, — та подняла взгляд. Голос был мягким и очень приятным.

"Поразительное отличие от того смелого взгляда с вызовом и ледяных повышенных интонаций", — пронеслось в голове мисс Джи.

— Угощайся, Фиамма, — ответила она, ставя перед той чашку с дымящимся напитком и присаживаясь рядом, и внимательно посмотрела на нее.

— Мисс Джи, я хочу извиниться перед вами.

Учительница молча посмотрела на Фиамму и решила не перебивать ее, а услышать до конца, что та хочет сказать. Все-таки ей было крайне любопытно.

— Мне жаль, что я так вышла из себя и нагрубила. Вы этого не заслуживаете.

Не заслуживала? Почему-то при этих словах в груди мисс Джи больно кольнуло. Ей восхищались, конечно же. И считали идеалом. Но... Они считали идеалом ту ее часть, ту маску, которая была безупречной и восхитительной. Которая не брала чужие открытки, чтобы втайне насладиться атмосферой путешествий и далеких стран, и не придумывала истории, только чтобы казаться лучше.

— Я не злюсь на тебя, Фиамма, — мягко улыбнувшись, ответила мисс Джи. О последнем предложении она подумает потом. Не сейчас, даже если это ложь. — В конце концов, у всех бывают тяжелые дни. А почему ты вышла из себя? — помедлив, она все же решила осторожно спросить.

— Это долгая история, — ответила Фиамма, мешая ложкой чай. — Лучше я вам переведу открытки, — быстро сменила она тему и слегка улыбнулась.

— Что ж, дорогая, вот они, — мисс Джи встала и подошла к сундуку.

С минуту провозившись с замком, она достала почтовые карточки, бережно перевязанные синей лентой.

— "В Мадриде наконец становится не так жарко..." — начала Фиамма, довольно бегло переводя на английский.

Она споткнулась лишь один раз, но все же, слегка покраснев, смогла подобрать синоним и улыбнулась, видя, что мисс Джи ее прекрасно поняла. Та слушала как завороженная. Перед глазами представали красоты Испании, о которых Фиамме писал отец. Они еще немного поговорили перед тем, как настало время отбоя и Фиамме пришлось срочно идти в спальню, чтобы не попасться воспитателям.

Мисс Джи меж тем оглянулась на кружки с мятным чаем, который они обе так и не успели выпить, и зажгла сигарету. Хотелось еще немного подумать.