Огненный цветок (гет)

После ночного происшествия Искорка и Радагаст уже не могли спать. Они развели костер и решили приготовить скромный завтрак из оставшихся продуктов. Запасы еды они взяли из расчета, что пополнят их у Беорна, поэтому выбор блюд был невелик. Решено было сделать похлебку из овощей, а на вечер и завтрашний день оставить кусок сыра и несколько ломтей хлеба. Счищая шкурку с моркови Искорка удрученно думала, что очень нерационально в долгом походе тащить на себе целую свежую морковь, картошку, свеклу. Куда как логичнее было бы посушить это все заранее. Неужели братство тоже тащило на себе все овощи? Вспомнился хозяйственный Сэм с его картошкой. Должно быть, ему было очень тяжело... Нужно будет подать Гендальфу идею, да и самой не мешало бы насушить припасов для следующего путешествия в Бри. Морковь была отправлена в кастрюлю, за ней последовала картошка, которую покромсал Радагаст, остатки вчерашней репы, несколько зубчиков чеснока и приправы. Хорошие приправы любое блюдо делали съедобным. Искорка кинула в котелок последнюю горсть пшена и хорошо все помешала.

Ели молча. Доставая деревянной ложкой из своей миски очередной кусочек картошки, Искорка прокручивала в голове события из своего сна и все больше убеждалась, что это действительно был недостающий кусочек пазла в ее последнем воспоминании. Выходит она совершила какой-то нелепый ритуал, и что, переместилась в другой мир? Это было настолько несуразно, что она рассмеялась бы над таким предположением во весь голос, если бы сейчас не хлебала на пару с Радагастом жиденькую похлебку на опушке Лихолесья. Там, в ее мире, она была очень рациональна.

Радагаст закончил свою трапезу и закурил трубку. Он задумчиво смотрел куда-то в пустоту и, вероятно, тоже размышлял над ее сном. Искорка вгляделась в его лицо, сейчас оно выражало какую-то безграничную усталость, которая не имела ничего общего с бессонной ночью или долгой дорогой. Казалось, она накопилась за все бесконечные годы его жизни и отражала изматывающую борьбу, которую мир ведет с тенью. Только сейчас Искорка до конца осознала, насколько Радагаст связан с лесом, как глубоко в нем проросли все тропинки и опушки Лихолесья, и насколько личной для него была потеря каждого увядшего из-за тени цветка, погибшей птицы или загубленного дерева. Он не провалил свою миссию, нет, просто понял ее по-другому, и его борьба была нисколько не легче борьбы свободных народов.

— Скажи, Искорка, — прервал ее раздумья Радагаст, — кто был обладателем того голоса у тебя во сне?

— Я не знаю, Радагаст. Я ее не видела, только слышала голос и смех, — ответила Искорка и немного помолчав продолжила. — Признаться, этот голос был каким-то странным. Он будто бы шел отовсюду и ниоткуда одновременно.

Радагаст ничего не ответил и лишь сделал очередную долгую затяжку.

— Пора бы нам собираться, — с этими словами Искорка поднялась с места и начала закапывать костерок.

Водрузив на салазки поклажу, они снова отправились в путь. Кролики резво лавировали в высокой сухой траве, которая изредка хлестко ударяла путников по лицам, что, впрочем, ничуть не смущало ни Радагаста, ни Искорку. Последняя уже чувствовала усталость от дороги и с нетерпением ожидала ночевку на нормальной кровати. Радагаст тоже торопился преодолеть оставшееся расстояние, и потому на восьмой день путешествия лишь дважды останавливался для привала, и то только для того, чтобы дать кроликам отдых. Еще до начала сумерек они достигли старой лесной дороги, и решили продолжить путь до темноты, чтобы расположиться на ночлег подальше от облюбованного орками и прочими темными тварями пути. Впрочем, дорогой легендарный путь гномов можно было назвать с большой натяжкой: не знай Искорка, что это она и есть, никогда бы не распознала в поросшей мхом и лишайником тропе мощеный и когда-то величественный Мен-ин-Наугрим. Путь выглядел едва проходимым, заросли орешника низко опускались над плохо различимой тропой и образовывали темную арку.

Когда солнце начало клониться к закату, путники встали на ночлег. Место для стоянки нашлось как нельзя более удобное: два больших валуна, обнаруженные на поле в нескольких десятках метров от леса, стояли близко друг к другу и образовывали некоторое подобие пещеры, служащей надежным укрытием и от непогоды, и от лишних глаз. Обустроив из наломанных в лесу еловых веток спальное место Радагаст и Искорка быстро поели и приготовились ко сну. Огонь решено было не разводить.

— Сегодня я подежурю первой, — предложила Искорка, и Радагаст не стал отказываться. Он расположился в пещерке и заснул еще до того, как тусклое ноябрьское солнце скрылось за линией горизонта. Искорка вяло наблюдала за тем, как по небосводу плывет Луна и загораются звезды. Чем-то хотелось занять руки и она достала свой лук и принялась тренироваться накладывать стрелу и натягивать тетиву. Так прошло несколько часов. Луна уже высоко сияла в небе, когда Искорку начало одолевать некоторое беспокойство. Она вслушивалась в ночь и не обнаруживала ничего подозрительного: из леса раздавались лишь обычные ночные шорохи, вдалеке ухала сова, спящие кролики изредка просыпались, копошились и вновь устраивались на ночлег. Ночь была спокойной, но чувство, что за ней кто-то наблюдает, никак не покидало Искорку. Она переложила поближе к себе кухонный нож и вся напряглась. Но до самого рассвета ничего не произошло. Проснувшийся Радагаст бранился, что Искорка не разбудила его на дежурство, но она прервала его рассказом о своих тревогах.

— Кто-то наблюдает, говоришь? — задумчиво переспросил он. — Ну-ну, есть у меня соображения, кто это может быть.

— Орки? — забеспокоилась Искорка.

— Нет, конечно, стали бы они наблюдать за нами, — фыркнул Радагаст. — Я думаю, это кто-то из людей Беорна. Мы уже вторглись в его владения. Меня-то они конечно знают, но вот ты не могла не привлечь внимания. Беорнинги не любят чужаков.

— Может нам стоит попытаться заявить о себе? Выйти на контакт?

— Они сами объявятся, когда посчитают нужным, не торопись, — ответил Радагаст.

Так и вышло. Не прошло и часа с тех пор, как они покинули место своей ночевки, как люди Беорна дали о себе знать. Далеко впереди из леса выехали два всадника и быстро преодолели расстояние до салазок Радагаста.

— Кто вы и что делаете на нашей земле? — не потрудившись представиться начал разговор рослый загорелый мужчина с густыми пшеничными волосами едва всадники остановились возле салазок. Его товарищ, не такой высокий, но очень крепкий на вид парень, метал недовольные взгляды из-под сведенных на переносице бровей в сторону Искорки. Рука его лежала на эфесе короткого меча и была готова в любой момент выхватить тот из ножен.

— Не думал, что мое имя забыто среди народа Беорна, — перекладывая посох из одной руки в другую начал Радагаст, — но так уж и быть, я назовусь. Я Радагаст Бурый, давний друг вашего предводителя. Собственно, я здесь для того, чтобы повидаться с ним.

— Что это за девчонка с тобой? — все также неучтиво продолжил первый.

— Ах, вы об Искорке? Это моя ученица, талантливая травница, — и Радагаст указал рукой в сторону своей спутницы. Искорка несколько растерялась при таком представлении, но решила не встревать и вежливо кивнула всадникам.

— Приятно познакомиться, — начала она разговор. — Как мы можем к вам обращаться?

— Обращаться, — передразнил ее второй парень. — Травница она, как же, — но первый прервал его.

— Я Ингольф, — назвался рослый всадник, — а это Грир, — он указал на второго, ставшего при этом еще угрюмее. — Чужаки не передвигаются без сопровождения по нашим землям, — продолжил Ингольф. — Поехали, мы доставим вас к Беорну, а он рассудит, что с вами делать.

Так они продолжили свой путь уже вчетвером. Всадники ехали легкой рысью и не давали Радагасту увеличивать разрыв. Тот, которого звали Гриром, ехал чуть позади и не отрывал своих глаз от салазок. Искорка чувствовала тяжелый взгляд у себя на затылке и уверилась в том, что именно он наблюдал за ней ночью. Он видел в ее руках лук и очевидно не поверил, что она простая ученица Радагаста. Искорка мысленно закатила глаза. Знакомство с Беорном обещает быть непростым.

* * *

Дома Беорна они достигли немногим раньше сумерек. Ингольф и Грир проводили их через двор мимо хозяйственных построек вплоть до большого деревянного крыльца жилого дома.

— Ждите здесь, — с этими словами Ингольф поднялся по высоким ступеням внутрь. Радагаст и Искорка остались в компании Грира, в воздухе повисла напряжённая тишина. Ожидание затягивалось и Радагаст решил присесть на ступени. Наконец из дома показался хозяин. Полностью седой сутулый мужчина двигался неторопливо и при каждом шаге опирался на трость. Облик его сохранил черты былой мощи, но сейчас фигура выглядела скорее грузной, чем статной. Загорелое широкое лицо его с косматыми бровями и густой бородой было покрыто морщинами. Не таким ожидала увидеть Беорна Искорка, но когда он заговорил, вокруг разлился глубокий и чистый голос, не оставлявший сомнений в бодрости и силе духа его обладателя.

— Ну здравствуй, друг леса Радагаст, — обратился к волшебнику Беорн. — Что привело тебя ко мне? И кого это ты привел с собой? — на этих словах взгляд его переметнулся к Искорке.

— О, это моя воспитанница, Искорка, — как ни в чем не бывало ответил Радагаст.

— Воспитанница?! — удивился Беорн. — Когда это у тебя успела появится воспитанница?!

— В самое что ни на есть подходящее время, — невозмутимо ответил Радагаст и широко улыбнулся. — Может быть уже пустишь старого друга в дом? Мы в пути девять дней и изрядно истосковались по мягкой постели и теплой воде.

— Проходите, расскажешь все за ужином, — Беорн посторонился, пропуская их внутрь. — Отведи кроликов в хлев и дай им хорошего сена, — обратился он к Гриру. — А после можете с Ингольфом возвращаться на заставу.

Грир тут же послушался и принялся снимать поводья с кроликов. Радагаст с Искоркой, забрав свою поклажу, последовали в дом за Беорном и оказались в просторной общей комнате, посреди которой стоял массивный деревянный стол. У правовой стены виднелся открытый очаг, на котором висела различная кухонная утварь и пучки сухих трав. Искорка перевела взгляд в другой конец комнаты и увидела молодого высокого мужчину, выходящего из, вероятно, кладовой. Он был похож на Беорна, только выглядел совсем юным, сильным и ловким. В руках мужчина держал большой котелок. "Должно быть это его сын, Гримбеорн" — подумалось Искорке, и будто прочитав ее мысли Беорн воскликнул:

— Познакомьтесь с моим сыном, Гримбеорном. Я совсем недавно забрал его к себе, Радагаст, — уточнил он глядя на волшебника. В глазах того отразилось понимание.

— Сожалею, Беорн. Но я рад знакомству, — Радагаст подошел ближе к молодому мужчине. — Я наслышан о тебе, Гримбеорн. Позволь представиться, меня зовут Радагаст, а это моя воспитанница, Искорка.

В ответ на это Гримбеорн только коротко кивнул и направился в сторону очага, где подвесил котелок над огнем. Беорн пригласил всех за стол и начал разговор.

— Девять дней в дороге, говоришь? — уточнил он у Радагаста. — И что за нужда привела тебя ко мне?

— Вообще-то твой дом не конечный пункт нашего путешествия, — отозвался Радагаст. — Мы направляемся в Бри и надеялись, что ты любезно одолжишь нам лошадей и приглядишь за кроликами пока мы в дороге, — услышав это, Искорка поперхнулась воздухом. Ни о каких лошадях они с Радагастом не договаривались, с чего он вообще взял, что она умеет держаться в седле? Она метнула в сторону волшебника недовольный взгляд и поджала губы, но тот продолжил как ни в чем не бывало. — У меня в Бри неотложное дело, но я не мог оставить Искорку одну в Росгобеле беззащитной. К тому же, нам нужно обзавестись для нее зимними вещами.

— Беззащитной, говоришь, — Беорн прищурился, — по моей информации она не такая уж и беззащитная, коль носит с собой лук.

Искорка не смогла сдержаться и закатила глаза.

— Выходит твои люди или совсем остолопы, или никогда не держали в руках лука, раз не смогли распознать в моих жалких попытках научиться натягивать тетиву отсутствие всякого опыта! — рассердилась она. — Это же просто смешно, я впервые взяла в руки этот лук три недели назад! Да у меня стрелы до мишени не долетают!

Беорн сердито на нее посмотрел.

— А твоя воспитанница не отличается спокойным нравом, — сказал он Радагасту.

— Искрит как костер, — весело отозвался волшебник и Беорн рассмеялся.

— Откуда ты взялась, девочка? — обратился Беорн уже к Искорке.

— Из леса, — пробурчала она. — Меня чуть не сожрали пауки, а Радагаст меня спас.

Говорить Беорну правду она не собиралась, но и лгать ему было чревато. Этот человек-оборотень отличался подозрительностью, потому нужно было быть очень осторожной, чтобы и не солгать ему, но и не рассказать ненароком лишнего.

— Из леса, значит. Ну ладно. Какое дело у вас в Бри?

— Я хочу разведать обстановку, Беорн, — серьезно начал Радагаст. — Тучи сгущаются, я чувствую, что что-то изменилось за последнее время. Тьма все ближе, в лесу неспокойно, — он помолчал. — Кроме того, как я уже сказал, нам нужно сделать кое-какие покупки.

— Ладно. Располагайтесь, скоро будем есть. Я позабочусь о твоих питомцах, Радагаст, и дам вам лошадей, коль обещаете их не обижать и вернуть мне невредимыми.

На этом разговор окончили. Ужин и правда вскоре подоспел, вчетвером они разделили трапезу. Беорн и Гримбеорн были неразговорчивы, а Искорка с Радагастом слишком вымотаны, чтобы начинать беседу. После ужина к несказанной радости Искорки Беорн показал им среди надворных построек баню, в которой было вдоволь горячей воды. Отмыв с себя дорожную грязь и выстирав походную одежду, Искорка переоделась в чистое, вернулась в дом и уютно устроилась прямо на полу единственной комнаты в жилище Беорна. И хотя мечтам о мягкой постели не суждено было сбыться, этой ночью она спала крепко и не просыпалась до самого утра.

* * *

— Какого черта, Радагаст? Какие еще лошади? — гневно шипела Искорка Радагасту за завтраком, когда Беорн вышел во двор, чтобы подготовить для них лошадей.

— Что не так? — искренне удивился Радагаст.

— Что не так?! Все не так, Радагаст! С чего ты вообще взял, что я умею держаться в седле?!

— А ты не умеешь? — глаза волшебника округлились.

— Представь себе! В моем мире это развлечение для богачей, а не досужая необходимость! — прошипев это на грани слышимости Искорка положила к себе в тарелку еще творога и обильно полила его вкуснейшим медом. Кормил своих гостей Беорн поистине щедро, не было никаких сомнений, что эти трапезы запомнятся им надолго. Но сейчас у Искорки совершенно не было настроения наслаждаться вкусной едой, она с ужасом думала, что будет делать с лошадью и уже представляла как та резво ее сбрасывает. Она упадет с лошади, сломает себе шею и все это недоразумение наконец закончится, потрясающий план. За этими мыслями она не заметила, как съела весь творог и теперь водила ложкой по дну пустой тарелки.

— Может быть у Беорна есть повозка? — с надеждой спросила она Радагаста, но по его взгляду сразу поняла, что такого счастья ей не перепадет.

— Успокойся, ты справишься. Ну неужели ты ни разу не сидела на лошади? — решил приободрить ее Радагаст.

— Сидела. Дважды. В первый раз мне было семь, я ела мороженое, а добрая тетя катала меня на лошадке.

— Что такое мороженое? — невпопад спросил Радагаст.

— Да какая разница, — снова закипела Искорка. — Сколько дней нам до Бри?

— Примерно две недели.

— Безумие, — откликнулась Искорка и уронила голову на руки. — Просто безумие, — проговорила она уже своим ладоням.

— Пойдем, — решил взять ситуацию в свои руки Радагаст. — Познакомимся с лошадьми прежде чем ехать.

И они вышли во двор и пошли в сторону конюшни. Там они нашли осматривающего лошадей Беорна. Он заботливо подходил к деннику, долго гладил животное по голове, потом говорил ему несколько ласковых слов, угощал морковкой и шел к следующему.

— Я думаю дать вам Стрелку и Зарянку, они самые резвые из всех моих лошадей, — начал он.

— Не стоит, Беорн, — возразил Радагаст, — нам бы кого поспокойнее. Знаешь ли, в моем возрасте нелегко удержаться в седле.

Беорн удивился, но ничего не ответил. Он провел Радагаста в конец конюшни и показал самого спокойного из своих животных — рыжего жеребца по кличке Эпос. В пару ему была выбрана гнедая кобыла Лира, с любопытством смотревшая на Искорку своими большими влажными глазами. "Возможно, все и не так плохо" — думала Искорка поглаживая лошадь по шее, в конце концов та выглядела действительно спокойной, даже флегматичной.

На помощь Беорну в конюшню пришел его сын и стал седлать лошадей в дорогу. Искорка с интересом наблюдала за его действиями, а потом вызвалась помочь, пока Радагаст с Беорном собирали оставшуюся поклажу. Свои личные вещи она упаковала сразу как проснулась, и теперь осталось только собрать провизию. Повинуясь командам Гримбеорна, она не всегда верно угадывала части конской упряжи и получала удивленные взгляды в ответ.

— Мне никогда не приходилось седлать лошадь, — оправдывалась она. — Но я очень хотела бы научиться.

— Это не сложно. Главное запомнить последовательность. И хорошо относиться к лошади, — Гримбеорн говорил короткими фразами и будто бы неохотно, но без злобы и неприязни.

— Тебе часто приходится это делать? — спросила она, когда они начали седлать Эпоса.

— Да, довольно часто. Раньше я ездил к отцу верхом из нашего восточного поселения... — он замолчал на полуслове, и Искорка сочувственно поджала губы.

— Случилось что-то ужасное, я поняла. Не стоит рассказывать, если не хочешь, — на этом их короткий разговор с сыном Беорна закончился.

Когда в конюшню вернулся Радагаст все уже было готово, стали крепить к седлам вещевые мешки. Оседланные и нагруженные лошади были выведены из конюшни во двор. Искорка в панике посмотрела на Радагаста, и он своим примером показал ей, как забраться на лошадь. Она подошла к Лире слева, взяла в руку поводья и поставила ногу в стремя. Залезть в седло получилось сразу, Лира стояла не шелохнувшись и Искорка сочла это своей первой победой.

— Спокойной вам дороги, — стал прощаться с ними Беорн. — Вплоть до брода через Андуин простираются мои земли и орки не смеют совать в них носа, можете быть спокойны, но ближе к Высокому перевалу держите ухо в остро.

— До свидания, Беорн, Гримбеорн, — попрощалась с хозяевами Искорка. — Спасибо за ваше гостеприимство, — она улыбнулась и попыталась заставить лошадь пойти сжав ногами круп. Получилось не с первого раза, но, кажется, никто кроме Радагаста этого не заметил. Перед ними снова простиралась дорога, а на душе было по-прежнему неспокойно.