Dream (гет)

Я чувствую, что все идет не так,

Совсем иначе, чем всегда мечталось,

И радости, как солнца, очень мало.

А в голове поистине бардак.

Я знаю, что себя мне не найти,

Не приложив для этого усилий.

И, как бы испытания ни били,

Нельзя свернуть с тернистого пути.

Так сложно мне, когда вокруг дожди,

Хранить тепло в душе, его ведь мало.

Но продираясь сквозь свою усталость,

Надеюсь, что плохое позади.

Руки задрожали, сердце заколотилось как сумасшедшее, а по спине пробежал неприятный покалывающий холод. Я даже не сразу заметил, что сова улетела, оставив меня наедине с моими эмоциями и письмом, написанным рукой Гермионы.

Я распечатал конверт и развернул длинный лист пергамента.

Милый Драко!

Не понимаю, что у тебя происходит, твои письма меня взволновали и даже несколько озадачили…

У меня все в порядке. Можно сказать, очень хорошо. Я не нашла времени написать тебе письмо в первый же учебный день, потому что до позднего вечера носилась по территории Академии и вернулась в свою комнату совершенно без сил. Но уже на следующий день я выделила почти час на то, чтобы написать тебе длинное и содержательное письмо. И я его отправила! Получается, ты его не получил? Как же так?.. Мне очень жаль, что тебе пришлось переживать за меня.

А сама я была абсолютно спокойна. Зная, что ты усиленно ищешь работу, я решила, что тебе не хочется общаться, пока ты не достиг какого-то результата, поэтому терпеливо ждала, когда ты пришлешь ответ на мое письмо. И меня совершено не удивило, что ты не писал мне всю неделю.

А потом я все же начала сомневаться. Я все порывалась написать тебе хоть несколько строк, но меня останавливало то, что ты мог огорчиться или разозлиться моим назойливым вопросам. Я ведь знаю, каким ты бываешь, когда нервничаешь. С Гарри мы договорились переписываться не очень часто, потому что у него сейчас напряженный период на работе, а мои родители еще в путешествии, поэтому послание от них я жду не раньше, чем через полторы недели.

А сегодня я внезапно обнаружила у себя в ящике стола три письма: два от тебя и одно от Гарри. Дело в том, что здесь совам запрещено приносить письма студентам прямо во время занятий. Но и специально отведенного времени для получения почты, как это было в Хогвартсе, здесь нет. Письма попадают к домовым эльфам (которые тут, кстати, выглядят очень ухоженными), а эльфы уже сами разносят их по комнатам. Письмо, которое ты прислал несколько дней назад, видимо, положили в верхний ящик стола, а я, не заметив его, когда пришла, положила сверху несколько книг, которые я взяла в здешней библиотеке. Когда сегодня они мне понадобились, я открыла ящик и заметила, что на них лежит еще два конверта, а вытащив все, нашла и то письмо, что ты прислал мне раньше.

Прости меня, пожалуйста. Мне очень жаль, что ты переживал, когда я могла тебя с легкостью от этого избавить. Теперь я ежедневно буду проверять этот самый ящик и ни за что не пропущу твоих писем. Обещаю.

Теперь, раз уж ты не получил моего предыдущего послания, расскажу тебе все, что было в нем.

Учиться здесь, как я и думала, очень непросто. Это не Хогвартс, где можно было спокойно успевать выполнить все задания, а потом еще читать книги для развлечения. Хотя, конечно, моя учеба в Хогвартсе никогда не была спокойной, но это сейчас не особо важно. В общем, занятия проходят и в первой, и во второй половине дня. Утром чаще всего нам читают лекции или устраивают проверочные контрольные работы по теоретическому материалу. А после обеда начинаются практические занятия. В основном они все ведутся в лабораториях, хотя некоторые из них проходят и в учебном здании. Практика безумно интересная. Нас учат небольшим хитростям мастеров зельеварения, благодаря которым легче запоминать порядок добавления ингредиентов в любое простое зелье. Таким образом, можно забыть книжный рецепт, но сварить все правильно, потому что ты понимаешь сам принцип изготовления и магические процессы, происходящие с зельем.

Ты знаешь, система преподавания здесь вообще очень интересная и немного отличается, как от системы Хогвартса, так и от магловских. Здесь много рассказывают и спрашивают. Но это не просто вопросы по учебникам, это истории из жизни. Так как студенты здесь все уже достаточно опытны, каждому есть что спросить и что рассказать. Поэтому и лекции, и практические работы невероятно интересны. А преподаватели вообще гении. У каждого из них свой подход к зельеварению, но они несомненно любят то, чем занимаются, это видно по тому, с каким вдохновением они рассказывают о своем предмете.

Кстати, здесь мне придется изучать не только полезные зелья, но еще и всяческие вредоносные. Честно говоря, этот момент мне не очень нравится. Я понимаю — чем больше знает зельевар, тем лучше, но яды и опасные составы, придуманные только с целью навредить человеку, — не самые полезные знания, которые я хотела бы здесь получить. Я уверена, что мне в жизни такое не пригодится. Но раз нет другого выхода, придется учить и это… Впрочем, мое недовольство здесь почти никто не разделяет. Только несколько однокурсников, которые, кстати, оказались почти моими соседями, считают так же, как и я. Думаю, мне следует держаться поближе к единомышленникам, правда же?

Еще тут довольно интересная система рейтингов, которая обнуляется в конце каждого полугодия. Она рассчитана не на группы или факультеты, а индивидуально на каждого студента. Лучших десяти в рейтинге ожидает стипендия во втором семестре, первым пяти — позволят приготовить для себя одно очень редкое и полезное для учебы зелье в особой лаборатории, куда допускаются только преподаватели, а лидеру рейтинга дается возможность опубликовать отчет о результатах своего труда в Академии за год в «Вестнике зельевара», а также один из ведущих профессоров становится его наставником на полгода, и это практически означает построенную карьеру в области зельеварения, потому что лидер, работая вместе с наставником, обзаводится и опытом, и связями, в общем, всем тем, что необходимо. Я уже успела набрать некоторое количество баллов, но не так много, как хотелось бы. Все же здесь очень непросто учиться, хоть и безумно интересно.

Но хватит уже о моей учебе в частности и об Академии в целом. Я волнуюсь не только об этом, но и о тебе. В следующем письме, пожалуйста, расскажи, как ты там, что у тебя с работой, как твои родители. Здесь я оказалась в каком-то своего рода информационном вакууме, несмотря на все те объемы данных, которые приходится изучать, и это немного угнетает.

Драко, ты знаешь, я ужасно по тебе скучаю. Учеба не дает мне сильно грустить днем, но по ночам я остаюсь наедине с мыслями о тебе. Мне так не хватает тебя. Ужасно хочу, чтобы мы были рядом. Обнять тебя и забыть обо всем на свете. Обещаешь мне, что на Рождество, когда я приеду домой, мы как можно больше времени проведем вместе? Мне абсолютно не важно где, главное, что с тобой!

Прошу, не злись из-за этого досадного недоразумения с письмами. Все хорошо. И будет хорошо. Я в это верю.

Люблю тебя.

Твоя Гермиона

Мелкая дрожь пробежала по всему телу, заставляя меня судорожно вздохнуть. Я прижал письмо к себе и опустился прямо на пол, не в силах больше стоять.

С Гермионой все было в порядке. «Она жива и здорова и даже не обижена на меня! — кричал внутренний голос, заставляя сердце колотиться быстро-быстро. — Все хорошо».

Какой же я идиот, что устроил такую панику. Все оказалось так просто!

— Слишком просто, — прошептал я зачем-то вслух, и звук собственного голоса заставил прийти в себя.

А все ли было хорошо? Куда могло деться письмо Гермионы? Не так часто совы теряют письма. А может, она сказала мне неправду, и в действительности у нее происходило что-то странное, а возможно — даже опасное? Может быть, она не могла написать правду?

Я перечитал письмо еще два раза, так и не найдя в нем никакой зацепки, которая могла бы указать мне на то, что Гермиона и правда была в опасности. Но, возможно, я просто настолько устал, что не мог заметить даже чего-то очевидного.

После четвертого перечитывания я растерял все хорошее настроение. Рассказ Гермионы об Академии был настолько восторженным, что я не только порадовался за нее, но и еще немного позавидовал. Она могла быть там, где хотела, делать то, что хотела, учить то, что было ей интересно. Я же многого был лишен. И пусть по собственной вине, легче от этого мне не становилось. Еще меня насторожили слова о каких-то однокурсниках-соседях, которые вроде бы как разделяли ее взгляды на жизнь. Где-то внутри, в районе живота, я почувствовал неприятный холод, отравляющий негативом всего меня. Что это были за люди? Какие на самом деле у них мысли и мотивы? А если они только втирались в доверие к Гермионе, а на самом деле их взгляды на мир и, скажем, на маглорожденных, были совершенно неприемлемыми? Я запаниковал. Я отдавал себе отчет в этом, но ничего не мог поделать. Да и не хотел, если честно, потому что слабая, но едкая злость вперемешку со страхом уже вцепились в меня своими тонкими острыми когтями.

Не придумав за следующие пятнадцать минут ничего стоящего, я почувствовал, что окончательно замерз и устал. Я поднялся с пола и побрел к кровати, поудобнее устроился на подушке, укрывшись одеялом, и почти сразу уснул, сжимая письмо Гермионы в руке.

Остаток ночи прошел спокойно, и даже сны меня не посещали.

* * *

Утром пришла короткая записка от Поттера, что ему пришло письмо от Гермионы. Нацарапав ему короткий ответ, в котором поблагодарил его и сообщил, что тоже получил письмо, я решил заняться обустройством своего нового дома. Вместе с Тинки — скорее, конечно, именно его усилиями — мы сделали уборку, найдя и выкинув множество старых магловских газет, непонятных тряпок, странных веток, невесть откуда взявшихся и обнаруженных мною под кроватью, навели порядок на небольшой кухне, а Тинки даже приготовил обед из принесенных вчера продуктов.

Монотонная работа, отнимающая физические силы, окончательно привела меня в чувство. Сомнения, зародившиеся после прочтения письма Гермионы, сейчас показались беспочвенными. Кое-что мне, конечно, казалось немного подозрительным, но я больше не собирался давать волю своей паранойе. В моей жизни произошли перемены к лучшему, и я был намерен радоваться этому, пока дорога судьбы вновь не свернула в сторону препятствий.

Ближе к вечеру я решил написать ответ Гермионе, и я был уверен, что следующее ее письмо должно развеять все оставшиеся в глубине души тревоги.

Устроившись поудобнее за небольшим и немного неудобным письменным столом, я склонился над пустым пергаментом и начал писать:

Здравствуй, Гермиона!

Ты даже не представляешь, насколько легче мне стало, когда я наконец прочитал твое письмо. Прошу тебя, пиши мне всегда, независимо от того, прислал я тебе ответ на предыдущее послание или нет. Чему мне еще радоваться, как не твоим письмам?

Вот ты пишешь, что соскучилась, а я ведь тоже ужасно скучаю. Думаю о тебе, мечтаю о новой встрече. До Рождества еще почти три месяца, я не знаю, как дождусь твоего приезда. Без тебя очень одиноко. Но главное, чтобы ты все же приехала. Твои рассказы о каком-то зелье, которое получает возможность приготовить студент, вошедший в пятерку лучших согласно рейтингу, меня немного напугали. Это же делается не в учебное время, а на каникулах, ведь так? И если я прав, мне не хочется, чтобы ты стала лучшей, правда. Прости меня за это. Но для меня самое главное, чтобы ты приехала на Рождество домой. Ко мне домой.

Твое письмо нашло меня не в Малфой-мэноре. Я переехал в Лондон и живу теперь в маленькой магловской квартире, представляешь? Когда ты приедешь, я покажу тебе ее. Здесь есть все необходимое для простой жизни, а большего мне и не нужно.

Переехал я не по прихоти, а потому что меня приняли помощником зельевара в больницу Св. Мунго! Это, конечно, не так престижно, как твое обучение в Академии, но все же достойный шаг на пути к мечте стать хорошим зельеваром. Правда же?

Скажи, с тобой точно все в порядке? Ничего подозрительного или странного не происходит? Мне не нравится, что мы попали в такую ситуацию с письмами, со мной такого никогда еще раньше не случалось. Пожалуйста, если только заметишь что-то неординарное, сразу же шли письмо мне или Поттеру, не отмалчивайся и не пытайся решить все самостоятельно. А еще расскажи мне, пожалуйста, поподробнее о твоих соседях по этажу. Я очень переживаю за тебя.

Напиши мне поскорее. Хорошо?

Я тебя люблю.

Твой Драко

Отдав написанное письмо Тинки и ощутив еще один укол тревоги и неясного беспокойства, я, чтобы окончательно прийти в себя, достал из сундука, который привез из поместья, книги по зельеварению и принялся читать, чтобы освежить в памяти свои знания. Неизвестно, что могло пригодиться мне на новой работе. «Моя работа»... Это звучало довольно внушительно. Я был искренне рад, что сумел ее заполучить, хотя все же немного нервничал, не зная, чего ожидать от всей этой затеи.

* * *

Дни полетели словно мгновения. Я только и делал, что читал, буквально зарылся в книги: перелопатил кучу справочников, учебников и просто трудов знаменитых зельеваров прошлого. Вся информация в итоге перемешалась и ощущалась клубком из запутавшихся ниток, казалось, за какую из них ни потяни, все равно не получится вытянуть нужное, только оборвать какую-то часть, не более того. Но я продолжал упорно вчитываться в ровные строки текста, пытаясь побольше запомнить. Мне казалось, что первое впечатление будет решающим в вопросе общения с моими новыми коллегами, поэтому я собирался сразу же продемонстрировать свои знания и умения. «Если, конечно, не перепутаю все к черту», — добавил внутренний голос, чем подстегнул к еще более усердному перечитыванию.

Впервые за долгое время мне хотелось, чтобы время шло помедленнее, но оно, как назло, бежало, словно его гнали вперед под прицелом волшебной палочки. Гермиона прислала мне еще одно письмо, в котором просила не нервничать по поводу предстоящего начала работы, а спокойно отдыхать, пока есть такая возможность, а ответы на заданные мной вопросы пообещала дать в письме, которое напишет в выходные.

Прислал мне письмо и Алекс, которому я нажаловался на жизнь в коротенькой записке, к его посланию была приложена небольшая посылка — редкое издание книги «Противоядия и яды: как сварить и то, и другое, и не отравиться самому». Алекс, в общем-то, тоже советовал не дергаться, но сказал, что, зная мою натуру, сильно на это не рассчитывает, поэтому дарит небольшой утешительный подарок, а еще передает большой привет от Амелии.

Сама Амелия мне пока больше не прислала ни строчки, и, честно признаться, я был этому рад. Пусть я и ценил ее, как хорошего человека и подругу, мне не нравилось обсуждать с ней что-либо за спиной у Алекса. Один раз я уже чуть не предал друга, и второй раз такую ошибку совершать был не намерен.

Вот так размеренно, за перепиской, чтением книг и редкими попытками самостоятельно готовить себе самую примитивную еду, вроде сэндвичей (спасибо Тинки, которому хватало терпения потом все переделать заново, а еще и порядок после меня навести), прошли все дни до понедельника — моего первого рабочего дня.

* * *

В долгожданное утро понедельника я нервничал. Нет, не так: я жутко нервничал. Будто должно было произойти нечто страшное.

К больнице я пришел за полчаса до начала рабочего дня, до этого благополучно испортив свою одежду перевернутой на себя чашкой чая. Ругался я так, что Тинки прижал уши к голове и до самого моего ухода все время жмурился, словно ждал, что я его вот-вот прикончу. Впрочем, он был не слишком далек от истины: выведи он меня из себя неосторожным замечанием, и ему точно досталось бы.

Потоптавшись около входа в Мунго десять минут, я решил, что пора заходить внутрь, тем более что снаружи начал накрапывать мелкий холодный дождь. В больнице царила относительная тишина, коридоры были полупустыми. Все же еще не было и семи часов утра, поэтому не стоило ожидать большого наплыва волшебников, целители начинали прием пациентов с восьми, если не считать экстренных ситуаций, когда маг в случае очень серьезной проблемы мог обратиться к дежурным целителям, которые были готовы лечить в любое время суток. Навещать же пациентов было принято не раньше, чем с десяти утра.

Я поднялся на четвертый этаж, не надеясь застать целительницу Джонсон на рабочем месте, однако стоило мне показаться перед ее кабинетом, как дверь распахнулась, и из-за нее показалась рыжая голова моей теперь уже начальницы.

— Доброе утро! — бодро поздоровалась она и открыла дверь настежь. — Вы даже раньше условленного времени, — хмыкнула Джонсон и тут же приветливо улыбнулась. — Что ж, это замечательно. Проходите внутрь.

Я зашел в ее кабинет и нерешительно остановился у стола.

— Присаживайтесь, а я вернусь через минуту, — сказала она и, не дожидаясь ответа, скрылась за дверью.

Я уселся в кресло для посетителей и огляделся по сторонам: кабинет был таким же, каким запомнил его с прошлого визита, только вот вместо солнца, за окном нависали хмурые серые тучи, отчего кабинет тонул в полумраке.

Я сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь. «Все будет хорошо», — постарался убедить я себя, но что-то внутри упрямо не давало мне расслабиться, заставляя до боли напрягать мышцы и делать частые вдохи.

Джонсон вернулась очень скоро и с порога заявила:

— Если у вас нет вопросов ко мне, мы можем сразу же отправиться на ваше рабочее место. Джейн — ранняя пташка, она уже пришла. Будет лучше, если я вас официально представлю друг другу, а подробнее о ваших обязанностях вам разъяснит она.

— Джейн? — удивленно спросил я, естественно, не понимая, о ком идет речь.

— Ну да, — кивнула целительница Джонсон. — Джейн Харди, ваша непосредственная начальница, она же — мой заместитель.

— Она случайно не родственница целителя Харди?

— Разумеется! Его сестра. Я думала, вы в курсе, раз именно целитель Харди пришел с вопросом о вашем трудоустройстве.

— Нет, я не знал об этом, — озадаченно сказал я.

— Значит, теперь вы в курсе, — беззаботно пожала она плечами. — Идемте.

— Да, конечно, — спохватился я. Мне думалось, что моей начальницей будет целительница Джонсон, а теперь выяснилось, что это не так. Впрочем, огорчаться по этому поводу было рано. Джейн Харди могла быть не менее адекватной, чем приветливая, хоть и строгая целительница Джонсон.

Пока я размышлял, мы прошли по длинному коридору и, свернув за угол, оказались перед неказистой дверью, выкрашенной мрачной темно-серой краской. Табличка, висевшая слева на стене, гласила, что дверь вела в «лабораторию по изготовлению зелий». Джонсон потянула громоздкую латунную ручку вниз, и дверь с тихим скрипом открылась, мы вошли внутрь лаборатории.

Точнее сказать — это была проходная комната, служившая подобием рабочего кабинета, а напротив — в дальней стене виднелись еще четыре двери, которые, как я догадался, и вели непосредственно в лаборатории, где можно было работать. Здесь же по бокам слева и справа стояло по письменному столу, за одним из которых сидела молодая женщина. А вот второй был практически завален множеством исписанных пергаментов разных цветов. Еще в помещении был шкаф с какими-то книгами — подозреваю, что там стояли справочники по зельям, — но я не успел рассмотреть его более детально, как и прочую обстановку, поскольку Джонсон окликнула сидящую за столом женщину, и мое внимание переключилось на нее:

— Джейн, я привела вам нового сотрудника, как и обещала, — мягко проговорила целительница Джонсон. — Вот, мистер Малфой, ваша начальница — мисс Харди.

Женщина подняла голову, отрываясь от книги, лежащей перед ней на столе, поднялась со стула и внимательно посмотрела на меня.

Джейн Харди не была похожа на своего брата — целителя Харди — и если бы я не знал об их родственной связи, никогда бы не подумал, что у них есть что-то общее. Она была невысокой и довольно стройной. Черные кудрявые волосы, собранные в аккуратный хвост, темные глаза и темная серая мантия, казалось, старили ее, хотя, похоже, ей было не больше тридцати-тридцати двух лет. Я всмотрелся в черты ее лица и понял, что она мне напоминает не очень красивую версию тети Беллы, только в глазах на первый взгляд не было заметно безумия. Ужаснувшись этой мысли и понадеявшись, что все сходство — да и то не полное — заканчивается на внешности и не касается характера, я выдавил из себя улыбку.

— Здравствуйте! Меня зовут Драко Малфой. Рад познакомиться, мисс Харди, — сказал я после секундной заминки.

— Доброе утро, — кивнула она в ответ на мое приветствие, не отрывая от меня своего взгляда. — Обойдемся, пожалуй, без лишних церемоний и пройдем сразу к вашему рабочему месту.

— В общем, вы разбирайтесь, а я пойду работать, раз официальная часть знакомства состоялась, — сказала целительница Джонсон. — Отныне, мистер Малфой, все вопросы, кроме, пожалуй, вопросов об увольнении и размере вашего жалования, можете решать с мисс Харди.

— Я понял, — отрывисто кивнул я.

Джонсон выскользнула за дверь, пожелав мне удачи, а Джейн Харди уже стояла у крайней правой двери, ведущей в одну из лабораторий.

— Нам сюда, — сказала она и, повернув ключ, торчащий в замочной скважине, открыла дверь и вошла внутрь.

Я молча кивнул и последовал за ней, быстро пересекая проходное помещение.

За дверью оказалась небольшая комната, в которой стояли два стола для подготовки ингредиентов для зелий, два стола с горелками и стеллаж, сверху донизу заставленный самыми разнообразными котлами. Освещение было ярким, не в пример приглушенному и мягкому, которое было в соседнем помещении, но для лаборатории это нормально.

Я непонимающе огляделся по сторонам: где-то здесь должны были храниться ингредиенты, но в такой небольшой комнате их некуда было спрятать, а хранить будущие компоненты зелий в месте, увеличенном при помощи магии, было нельзя, так как могло произойти нежелательное воздействие на них, из-за чего зелье бы сварилось неправильно.

Мисс Харди встала посреди лаборатории и выжидающе смотрела прямо на меня, застывшего в дверном проходе.

— А где хранятся ингредиенты? Они ведь должны быть в шаговой доступности, — сказал я наконец.

Джейн Харди кривовато улыбнулась, снова напомнив мне тетю Беллу.

— Верно, — тихо сказала она, едва заметно кивнув. — Видите, шкаф с котлами неплотно к стене приставлен?

— Да.

— За ним находится дверь в общую кладовую, где хранится все необходимое. Давайте туда и пойдем, объясню вам, в каком порядке там все расположено. Учтите, что здесь не только безобидные ингредиенты, но и опасные для жизни, как вашей, так и окружающих, так что нужно быть предельно осторожным.

— Разумеется, — кивнул я и направился за ней к шкафу.

За ним и правда была крохотная дверь, за которой оказалось огромное помещение. Харди провела мне целую экскурсию, тихо и монотонно рассказывая, что и где стоит, как должно храниться и в каких количествах может быть использовано.

Спустя не меньше чем полчаса мы вернулись в лабораторию, и мисс Харди указала мне на один из столов, стоящих справа.

— Ваше рабочее место. Работать можно только за этим столом и соседним с ним, непосредственно предназначенным для варки зелий. К столу с противоположной стороны лаборатории даже не подходите, там мое пространство. Это ясно?

Странно, что мне досталось рабочее место в одной лаборатории с начальницей. Но этому могло быть несколько объяснений: либо в других лабораториях просто не было мест, и ей пришлось отдать мне это, либо она хотела приглядывать за мной первое время, поэтому определила меня поблизости. А возможно, были и другие причины.

Я посмотрел на один, а затем на другой стол и заметил теперь некоторые отличия между ними. На том столе, у которого должен был работать я, лежал простой нож, еще несколько необходимых инструментов и приспособлений и старая разделочная доска, испещренная множеством порезов.

На столе мисс Харди стояли гораздо более современные инструменты, доска была новой и сверкала чистотой, несколько ножей с аккуратными изящными рукоятками стояло в специальной подставке, декорированной красивым тиснением.

— Да, я все понял, — кивнул я.

— Вот и замечательно. Теперь относительно заданий. В кабинете, напротив моего письменного стола, как вы видели, стоит еще один стол, на котором лежат исписанные пергаменты. Это невыполненные заявки по зельям. Красные — срочные, как простые, так сложные, синие — для пополнения постоянного запаса больницы, зеленые — очень сложные зелья, работа над которыми может вестись месяцами, белые — примитивные зелья, вроде Бодроперцового.

Она замолчала, и я решил, что пришло время сказать несколько слов о своих навыках:

— Я не думаю, что смог бы сразу взяться за сложные зелья, уверен, вы не доверите мне их с первого же дня, но мне было бы вполне по силам работать над синими заявками.

— Вас пока заявки вообще не касаются в том смысле, в каком это понимаете вы. Вашей задачей будет рассортировывать их и раскладывать в порядке нарастания сложности и срочности. Это во-первых. А во-вторых, будете мне ассистировать во время приготовления зелий. Вот сейчас рассортируйте то, что лежит на столе в кабинете, а потом займетесь нарезанием листьев китайской жующей капусты для Костероста.

— Да, хорошо, — согласился я, решив не спорить в первый же день.

— Отлично, — сказала мисс Харди, явно довольная, что я не стал возражать, и вышла из лаборатории, оставив меня одного.

Я прошелся по помещению, внимательно все рассмотрел, разложил все рабочие принадлежности так, как мне было удобно, и пошел разбирать заявки на зелья.

Разбор занял у меня час с небольшим, и все это время я поглядывал на мисс Харди, которая что-то сосредоточенно записывала на пергамент. Она была полностью поглощена своим занятием, и я мог беспрепятственно наблюдать за ней. Создавалось впечатление, что она очень любит свою работу и готова буквально жить ради нее. Впрочем, я слишком мало ее знал, чтобы с уверенностью делать такие выводы. Пока толком не было понятно, что у нее за характер и сработаемся ли мы с ней, но я не терял на это надежды.

В помещение приходили и другие маги, они, поздоровавшись — больше с Харди, чем со мной, — сразу же проходили к дверям в остальные лаборатории, видимо, здесь у каждого зельевара было свое отдельное рабочее место. Закончив с разбором заявок на зелья и перездоровавшись с десятком людей, я отправился к своему основному рабочему месту.

В итоге весь день, кроме обеденного перерыва, во время которого я просто вышел на улицу подышать свежим воздухом, я нарезал чертову жующую капусту. Не самое ответственное и увлекательное занятие, надо признать. К вечеру я уже скрипел зубами от раздражения, но старался этого не показывать, надеясь, что такие задания — это временно. Мисс Харди появилась в лаборатории трижды за день: два раза, чтобы проверить, как я работаю, и один — чтобы приготовить зелье. Что она варила, я не понял, но судя по тому, что после часа помешивания бурой вязкой жидкости в большом бронзовом котле, она пробормотала очищающее заклинание, так и не перелив во флакон даже капли получившегося зелья, это было что-то экспериментальное, и оно явно не удалось. Мне хотелось задать ей несколько вопросов и, возможно, предложить свою помощь, но я решил, что пока рано.

Ровно в четыре часа вечера Джейн Харди стояла перед моим столом, критичным взглядом осматривая проделанную мной работу.

— Отлично, мистер Малфой. Сложите все нарезанное в колбы, отнесите в кладовую и можете быть свободны на сегодня.

Я молча кивнул и уже через десять минут вышел из помещения, попрощавшись с Харди и получив в ответ сухое: «Не опаздывайте завтра».

Домой я пришел уставшим. И не столько от сложности или длительности работы, сколько от монотонности и однообразности. Да, целительница Джонсон предупреждала, что первое время мне не будут доверять приготовление сложных зелий, но все же я был способен на большее, чем простое нарезание примитивной капусты.

Скрасило мои мрачные мысли письмо от Гермионы, которое принесла небольшая коричневая сова, деликатно постучавшись клювом в окно.

Я нетерпеливо разорвал конверт и начал читать.

Здравствуй, Драко!

Поздравляю тебя с наступлением первого рабочего дня (не знаю, правда, успеет ли письмо прийти к этому времени, но очень надеюсь)! Я в тебя верю, все будет хорошо, поэтому, пожалуйста, не нервничай.

Ты просил меня подробнее рассказать о моих новых знакомых и прочем.

Начну, пожалуй, с того, что еще раз скажу тебе, что у меня все в полном порядке, ничего необычного, странного или подозрительного не происходит, так что, прошу тебя, не волнуйся обо мне. Самое неприятное, что меня мучает сейчас — это отсутствие тебя рядом и недосып. А в остальном никаких проблем нет.

Знакомых у меня появилось уже порядочно, но больше всего я общаюсь с девушкой, которая живет в соседней комнате, ее подругой и их общим знакомым. Я, наверное, запутала тебя. Все по порядку.

Моя соседка — Сьюзен Маклейн, ее родители родом из Шотландии, но еще до ее рождения переехали во Францию, поэтому училась она в Шармбатоне. Она старше меня на три года, общительная и умная. Ее подруга — Шарлотта Абанкур, француженка, они со Сьюзен вместе учились. О ней не могу пока сказать ничего особенного, кроме того, что у нее забавный акцент, от которого она старается избавиться с моей помощью. А их общий знакомый, который живет не на нашем этаже, как я полагала, а этажом выше, как выяснилось позавчера, — Роберт Белл, из Канады. Не знаю, где он учился, и как познакомился со Сьюзен и Шарлоттой, но это не так важно, главное, что человек он очень умный, начитанный и знающий, наверное, почти все на свете.

Вот в такой компании я оказалась. Нам повезло с расписанием, мы находим время вместе поработать в библиотеке после занятий, и это очень экономит силы в процессе подготовки домашних заданий, в одиночку справляться с ними гораздо труднее и дольше.

Вот, пожалуй, и все, что я могу тебе рассказать. Все остальное — обычная рутина.

Да, еще я сейчас занимаю двадцать седьмую строчку в рейтинге, и это уже отличный результат. Надеюсь, ты мной гордишься.

С каждым днем все больше скучаю по тебе, Драко. Если бы ты знал, как хочу поскорее тебя увидеть!

Удачи тебе на работе, мысленно я с тобой. Уверена, все будет замечательно.

Люблю тебя.

Твоя Гермиона

Все в этом письме было хорошо, только вот эти новые знакомые Гермионы меня настораживали. Страх, появившийся после того письма, которое пришло мне после длительного молчания, сейчас не развеялся, но теперь к нему добавилась ревность, и я, как мантру, стал повторять себе, что должен больше доверять своей любимой. В конце концов, я и сам общался с женщинами на своей новой работе, но для наших отношений с Гермионой это не значило ровным счетом ничего.

Написав ей длинный ответ о том, как прошел мой первый рабочий день, а еще о том, как бесконечно сильно по ней скучаю, я отдал получившееся послание Тинки, чтобы тот его отправил, а сам снова засел за справочники по зельям, чтобы при случае у меня была возможность доказать, что мои знания и умения стоят большего, чем просто нарезание примитивных растений.

* * *

Следующее письмо от Гермионы пришло аж в пятницу, она извинялась за то, что долго не писала, и много рассказывала про трудности учебы, даже несмотря на то, что большую часть заданий она выполняла вместе с уже устоявшейся компанией знакомых. Она снова написала, что скучает, и в этом я хорошо ее понимал.

Мои рабочие дни были однообразными и различались только ингредиентом, который мне предстояло нарезать в тот или иной день. Я молча выполнял то, что от меня требовалось, и жутко уставал от такой рутины. В обед я ходил домой, где часто срывался на ни в чем не виноватого Тинки, и в итоге уходил обратно, так и не поев. Несколько раз после окончания рабочего дня я заходил к отцу, но он по-прежнему был предельно холоден ко мне, жал мне руку и возвращался к прерванному моим приходом занятию, которое чаще всего заключалось в разглядывании пейзажа за окном.

К вечеру пятницы мое настроение стало просто отвратительным, и, если бы не письмо от Гермионы, я бы уже решил, что все в моей жизни совсем плохо. Но почти в девять вечера — я уже собирался ложиться спать, потому что чувствовал себя ужасно вымотанным — в мое окно постучалась еще одна сова. На конверте значилось: «Драко Малфою от Гарри Поттера».

Внутри все похолодело: первая мысль, пришедшая в голову, была о том, что что-то случилось с Гермионой, и Поттера, как ее лучшего друга, оповестили об этом первым. Других причин для него писать мне письма я не видел.

Но все оказалось совсем не так, как я подумал изначально.

Малфой!

В этот понедельник состоится судебное заседание над Хэролдом Райтом. Ему наконец-то будут выносить окончательный приговор. Я подумал, что ты должен об этом знать. Мы подозреваем, что мистер Шарп может появиться в Лондоне по этому случаю, так что будь осторожнее. Мы, разумеется, тоже будем начеку.

Не думаю, что что-то произойдет, но все же лучше быть готовым к худшему, просто на всякий случай.

Поттер

«По крайней мере, — подумал я, — если Шарп окажется здесь, Гермиона точно будет в безопасности».

Однако новости не особо радовали. Впереди был еще один почти бессмысленный рабочий день, хоть я и пытался всячески настроить себя на то, что, выполняя такую работу, я делаю вклад в мою будущую карьеру, однако настроения это никак не улучшало. А еще в воскресение нужно было окончательно отправить Тинки к маме в мэнор и попросить ее неделю посидеть дома.

Ночью я никак не мог уснуть. Мысли звучали в голове так громко, их было так много, что впору было говорить вслух, чтобы избавиться от этой какофонии и попытаться хоть немного здраво поразмышлять.

Я никак не мог понять, почему все снова оказалось так безрадостно. Когда, казалось, я расправлялся с частью своих проблем, и должно было наступить вполне себе светлое и радостное время, оказывалось, что дела мои все равно идут плохо, а то и хуже, чем было. И эта уже сложившаяся закономерность раздражала и угнетала меня. А что, если дальше станет еще хуже?..