Dream (гет)

Когда-то давно я мечтал об успехе,

Хотел, когда вырасту, быть лучше всех.

И думал, что не существует помехи,

Чтоб громко звучал мой счастливейший смех.

Но жизнь за ошибки меня наказала,

Заставила боль ощутить и вину.

И словно сквозь пальцы песок ускользала

Надежда. Казалось, что я утону.

Однако судьба подарила мне случай,

И мир мне открылся с другой стороны.

Мелодия сердца из тихих созвучий

Сложилась, избавив от пут тишины.

И где-то в душе вновь ожил тот мальчишка,

Мечтающий жить и творить чудеса,

Готовый на многое, но без излишка,

Свободу нашедший в своих небесах.

 

Осень — красивое время года, но немного печальное. Природа в этот период сдает свои позиции, постепенно засыпает, а иногда даже кажется, что умирает. Хмурое серое небо и промозглый хлесткий ветер заставляют чуть щуриться и зябко кутаться в теплый шарф. Дожди будто бы оплакивают эту мрачность: пожухлую траву и опадание листвы с деревьев, которые без своего привычного покрова кажутся беззащитными и какими-то одинокими.

Сейчас я чувствовал себя под стать времени года — немного уставшим после переживаний последних летних дней, покинутым и даже грустным.

Я сидел в пустом купе Хогвартс-экспресса и смотрел в окно на мелькающие за окном виды прекрасной природы, которой уже коснулась безжалостная кисть осени, окрашивающая все вокруг в теплые желтые, багровые и оранжевые цвета. Поездка длилась всего несколько часов, а я уже устал от длительного сидения, мечтая поскорее доехать до Хогсмида и пройтись по запыленной, немного ухабистой дороге до замка.

Сколько раз я уже видел этот пейзаж за окном? Несчетное количество раз. За предыдущий учебный год я так часто ездил в Хогсмид к Гермионе, что уже не представлял точного числа этих поездок. И каждый раз мне было интересно наблюдать за природой, мелькающей за окнами поезда, подмечать изменения, любоваться красотой. Потому что каждое такое путешествие мне было в радость, я предвкушал тепло встречи с любимым человеком, интересные беседы, бесконечные пылкие споры и многое другое. Теперь же я не ощущал волнения, ведь я ехал не к Гермионе.

Я очень скучал по ней, хотя прошло всего несколько дней с тех пор, как она отправилась в Стокгольмскую Академию зельеваров. И пусть весь предыдущий год мы виделись не так уж и часто, потому что она неотрывно работала в Хогвартсе, а я находился в Малфой-мэноре, но я знал, что она совсем рядом, и в моих силах сорваться с места, сесть на Хогвартс-экспресс и приехать к ней хоть на полчаса. А сейчас она уехала туда, куда мне дороги не было, так что, как минимум до Рождества, я остался один. И это, конечно, совсем меня не радовало.

Но все же самым болезненным стал именно момент расставания, а сейчас я был вполне спокоен, хоть и ощущал некоторую пустоту внутри.

Я достал из внутреннего кармана мантии сложенный вчетверо пергамент. Это было письмо от Гермионы, которое сова принесла сегодня утром перед самым моим отъездом. Я даже не успел написать ответ на него. Впрочем, даже если бы у меня и было на это время, я еще не знал, что именно мог ответить Гермионе на вопросы, которые она задала мне. Я вздохнул и развернул пергамент, в пятый раз вчитываясь в аккуратно выведенные ровным уверенным почерком слова.

 

Здравствуй, Драко!

Думаю, ты ждешь от меня развернутого рассказа о том, как я здесь устроилась, и я тебе сейчас все подробно опишу (за окном уже совсем темно, и мне ужасно хочется спать, но уверена, что ты сгораешь от любопытства, да и мне не терпится поделиться с тобой впечатлениями, так что можно пожертвовать часом сна).

Академия находится на окраине Стокгольма. Это поистине величественная постройка, состоящая из нескольких зданий. Довольно большая территория, принадлежащая Академии, обнесена высоким белым забором, и маглы это место видеть не могут. Впрочем, сам забор для них, как мне объяснили, выглядит густо посаженным лесом, в который ни у кого в здравом уме не возникнет желание зайти.

На территории есть учебное здание, где проводятся лекции, здание для профессоров, здание для учащихся, здание с разнообразными лабораториями, теплицы, в которых выращиваются растения, нужные для приготовления зелий, и отдельное здание для библиотеки! Мне выдали карту, и это замечательно, потому что, боюсь, первое время я буду теряться на этой местности.

Здесь нет Большого зала, как в Хогвартсе, преподаватели и студенты едят отдельно, и, на мой взгляд, это не очень хорошо, ведь у нас будет меньше возможности получше узнать друг друга и привыкать придется дольше и сложнее, но ничего не поделать, такие тут правила.

Завтра утром начнутся занятия, и я увижу учебный корпус, библиотеку и здание с лабораториями изнутри. А пока что могу рассказать только о том месте, где я поселилась.

Здание для учащихся напоминает больше особняк, чем общежитие. Светлый холл с множеством огромных окон уставлен небольшими диванчиками по всему периметру помещения, он ведет к лестницам, пройдя по которым, можно добраться до верхних этажей, на которых и расположены комнаты. Здесь не так много студентов, поэтому Академия может себе позволить предоставить каждому свою отдельную комнату.

Моя комната находится на втором этаже. Она очень мило обставлена, здесь есть все необходимое для нормальной студенческой жизни: кровать, большой письменный стол, комод, книжный шкаф и небольшой камин, рядом с которым стоит огромное кресло, в нем, наверное, можно потеряться. Окна выходят на небольшую аллею с растущими по бокам от нее очень красивыми и редкими деревьями, уверена, твоя мама нашла бы их восхитительными.

Все здесь просто здорово, вот только мне не хватает тебя. Наша единственная совместная колдография украшает теперь каминную полку, но она не заменит живого общения. Я скучаю по тебе. Как же мне жаль, что тебя сейчас нет рядом. Уверена, что буду считать дни до нашей следующей встречи. Перечитываю прощальное письмо, которое ты мне отдал в день моего отъезда, и каждый раз улыбаюсь...

Драко, перед тем, как уехать, я так и не услышала от тебя решения по поводу Хогвартса. Ты согласился там работать? Расскажи о своих дальнейших планах, я ведь волнуюсь о тебе. А еще, как там миссис Малфой?

Жду твоего ответа, а в следующем своем письме обязательно расскажу тебе, как здесь проходит учебный процесс. Впрочем, я уже сейчас почти уверена, что это будет здорово.

Люблю и скучаю.

Твоя Гермиона

 

Я вздохнул, дочитав эту «простыню». Гермиона выдала столько довольно подробной информации, что я теперь мысленно мог представить себе, как выглядит Академия. Я был рад, что у нее все в порядке, и читающийся между строк восторг говорил мне о том, что я поступил абсолютно правильно, уговорив ее все же поехать туда без меня. Но мне было немного грустно. И я злился на себя за это чувство.

Гермиона спрашивала у меня о моих планах на жизнь. Что ж, я принял для себя важное решение, но еще пока не был готов ей его озвучить. Сперва мне нужно было добраться до Хогвартса и поговорить с директором Макгонагалл. Это был первый шаг на выбранном мною пути.

Когда поезд пришел в Хогсмид, было уже темно. Оглядевшись по сторонам, я спрятал руки в карманы и поспешил в сторону Хогвартса. Холодный ветер хлестал мне в лицо, но я не обращал на него никакого внимания. Пока я шел по знакомой до мелкой кочки дороге, мне вспомнилась наша первая встреча с Алексом, когда мы ехали в повозке к замку, тогда я даже и подумать не мог, что он вскоре станет моим лучшим другом. А еще я с содроганием вспомнил, как было трудно преодолевать это расстояние в прошлом году. Тогда я еще пользовался тростью, и только к весне этого года начал ходить без нее. Но даже боль не могла меня остановить и заставить отказаться от встреч с Гермионой. Я улыбнулся воспоминаниям о наших свиданиях и плотнее запахнул черный шарф, подаренный Гермионой на прошлое Рождество.

Хогвартс был все таким же, собственно, с чего бы ему меняться за те несколько месяцев, что я его не видел? Не теряя времени даром, я не стал разглядывать замок и поспешил прямиком в кабинет директора.

Она, казалось, была рада меня видеть.

— Добрый вечер, мистер Малфой, — поздоровалась Макгонагалл и слегка улыбнулась мне. Она тоже не изменилась ни капли: все тот же строгий взгляд, все та же зеленая мантия. — Рада вас видеть здесь.

— Добрый, — кивнул я и присел в любезно предложенное директором кресло для посетителей.

— Итак, я так понимаю, вы решили принять мое предложение и занять должность помощника профессора Слизнорта?

— Нет, директор, — тихо ответил я и смело посмотрел ей в глаза. — Я отказываюсь.

— Почему? — спросила она с удивлением.

— Я очень благодарен вам за предложенную помощь, но настало время, когда я должен сам о себе позаботиться, хватит уже рассчитывать на опеку посторонних людей.

— Хм, я понимаю вас. Но... тогда для чего вы приехали сюда?

— Чтобы выяснить, могу ли я получить от вас и профессора Слизнорта рекомендации. Я хочу заниматься зельеварением и думаю, что они мне не помешают. Однако я не настаиваю.

— Разумеется, я дам вам рекомендации. Да и профессор Слизнорт не откажет вам в этом, уверена. Вы для него остались любимым студентом, он неоднократно говорил мне об этом.

— Приятно слышать, — улыбнулся я.

— Мистер Малфой, вам так не нравится перспектива преподавать в Хогвартсе? — Макгонагалл достала чернила и пергамент.

— Нет, что вы. Просто я чувствую, что сейчас мне необходимо идти по собственному пути.

— А вы уже нашли себе работу? — поинтересовалась она, положив руки на стол.

— Еще нет, — нехотя признал я. — Но я обязательно найду ее.

— Мне нравится ваш настрой, Драко, — сказала она и улыбнулась. — Ничего, если я иногда буду звать вас по имени?

Я быстро кивнул.

— Вы проявили себя очень мужественным и сильным человеком. Я очень уважаю вас за силу духа. И хочу, чтобы вы знали, что мое предложение пока остается в силе. Думаю, даже уже после начала учебного года вы можете приехать сюда, и я приму вас на должность помощника преподавателя. Профессор Слизнорт собирается уходить на пенсию после Рождества. До этого времени вы можете быть уверенным, что эта должность вас ждет.

— Спасибо вам большое, директор, но…

— Не отказывайтесь, — перебила она меня. — Мало ли, как может повернуться ваша жизнь. Запасной вариант еще никому не мешал.

— Хорошо, — вздохнул я. — Но не думаю, что я сюда еще вернусь.

— Как знать, мистер Малфой, — покачала головой директор. — Вам придется подождать минут десять-пятнадцать, пока я напишу все, что нужно.

— С вашего позволения, я пока что поищу профессора Слизнорта, — сказал я, вставая с кресла.

— Конечно, поговорите с ним, а потом возвращайтесь.

Я вышел из кабинета и, сбежав по ступенькам, направился в подземелья к кабинету зельеварения. Было странно и непривычно бродить по пустынным коридорам Хогвартса, совершенно не испытывая боли или дискомфорта. Все последние воспоминания об этом были связаны с моей прошлой малоподвижностью, и это до сих пор вызывало у меня дрожь. Что было бы со мной, если бы не Гермиона с утерянным исцеляющим зельем Себастьяна Златоума?..

Найдя нужный кабинет, я постучался и, дождавшись слегка недовольного «да», вошел внутрь.

— Мистер Малфой! — воскликнул профессор Слизнорт уже более дружелюбным тоном. — Какой приятный сюрприз. Очень рад снова вас видеть.

— И я вас, — искренне ответил я. — Профессор, я пришел, чтобы попросить у вас рекомендацию для себя, — не тратя попусту время, я сразу приступил к главному вопросу.

— О, разумеется. Вы получите лучшие рекомендации от меня, не сомневайтесь. Но Минерва говорила, что предложила вам должность моего помощника. Выходит, вы отказались?

— Да, простите, профессор, — я виновато опустил голову. — Я был бы счастлив работать с вами, но считаю, что больше не имею права плыть по течению и принимать чью-либо помощь в таких больших количествах. Потому мне следует решить все свои проблемы самостоятельно, в том числе — с поиском работы.

— Ну, молодой человек, хоть я и немного огорчен, но вы правильно поступаете. Самостоятельность в достижении успехов имеет немаловажную роль. В общем, сейчас будут вам лучшие рекомендации, с которыми, уверен, вы найдете достойную работу, — профессор вздохнул и потянулся за пергаментом, лежащим на краю стола.

— Спасибо, — кивнул я.

— Если в будущем вам потребуется совет, можете писать мне письма, — заявил он, макая перо в чернильницу.

— Обязательно, — я улыбнулся и обвел взглядом кабинет.

Здесь все было знакомым и привычным. На какой-то момент я даже засомневался в правильности своего выбора. «Может быть, и не нужно ничего выдумывать? — промелькнуло в голове. — Зачем, если можно остаться здесь и принять помощь и поддержку людей, которые в тебя верят?»

Зажмурившись, я помотал головой. Нет. Решение принято, и менять его сейчас было бы неправильно.

Пока я размышлял, Слизнорт писал рекомендацию, проговаривая вслух отдельные фразы: «трудолюбивый студент», «удивительный талант в зельеварении», «внимательный и умный», «серьезно относится к предмету», «заслуживает всяческих похвал»... Эти слова вызвали у меня улыбку, было приятно, что профессор так высоко ценил меня.

Я прошелся по помещению, проводя рукой по столам, поправляя стоящие на них котлы и смахивая тонкий слой пыли с колб. Да, возможно, должность помощника преподавателя мне бы и подошла, ведь все, что меня сейчас окружало, было мне знакомо и дорого.

Спустя десять минут Слизнорт протянул мне сложенный пергамент:

— Держите, мистер Малфой, я надеюсь, что это вам поможет в дальнейшем, а в том, что вы заслуживаете всего, что там написано, я не сомневаюсь ни секунды.

— Благодарю, профессор, — слегка кивнул я и пожал ему руку. — Я постараюсь оправдать ваше доверие.

— Надеюсь, вы еще приедете в замок или хотя бы будете мне писать письма.

— Разумеется, — улыбнулся я и, попрощавшись, тихо вышел за дверь и поспешил обратно в кабинет директора.

Макгонагалл уже дописала свою рекомендацию и ждала моего прихода.

— Не передумали, пока ходили к профессору Слизнорту?

— Нет, — протянул я, усмехнувшись. Директор, похоже, неплохо меня знала, раз догадалась, что я мог засомневаться.

— Жаль, а я на это надеялась, — ответила она серьезно, но тут же улыбнулась мне. — Раз так, берите обещанную рекомендацию и идите своей дорогой навстречу мечтам.

— Так и сделаю, — сказал я, забирая бумагу со стола.

— Помните, что до Рождества вы все еще можете передумать, — наставительно добавила она.

— Я не передумаю, — упрямо заявил я и уже собрался уходить.

— Оставьте мне хоть немного надежды, мистер Малфой, — вздохнула Макгонагалл. — Я желаю вам успехов, в любом случае. И не забывайте, что здесь вам всегда рады.

— Я очень ценю это, — ответил я. — А вам удачного учебного года и менее проблемных учеников, чем я.

— Как раз на это я даже не надеюсь, — отмахнулась она. — Приготовить для вас повозку, чтобы отвезти на станцию?

— Нет, спасибо. Я лучше прогуляюсь, мне нетрудно, — без колебаний отказался я.

— Что же, это радует вдвойне. Не прощаюсь с вами и рассчитываю на дальнейшую встречу.

— Всего доброго, — кивнул я, вышел за дверь и поспешил вниз.

Выйдя из замка, я обернулся и посмотрел вверх, на высокие шпили башен. Я не сомневался, что расстаюсь с эти местом надолго, потому постарался запомнить его в мельчайших деталях. Хогвартс гордо возвышался надо мной, внушительный и величественный. Этот замок пережил многое, и ему предстоит еще немало, я был в этом уверен. Но мой путь теперь расходился с ним.

Небо хмурилось все больше, кроме того, до отправления поезда обратно в Лондон оставалось не так много времени, так что я вздохнул, еще раз обвел взглядом окрестности и быстрым шагом направился на станцию.

Теперь я был свободен ото всех, ни от кого не зависел, никому ничего не был должен. Разумеется, Гермиона сделала для меня столько, что с ней я бы не смог рассчитаться и за несколько прожитых жизней, если бы таковое было возможно, но этот «долг» меня не тяготил, а скорее наоборот.

Несмотря на ограничения, которые накладывал на меня приговор Визенгамота, я был волен выбирать любой путь. Все дороги, как когда-то говорила Гермиона, лежали сейчас передо мною, и только я мог решать, по какой следует пойти.

Мне было немного тревожно, ведь я сомневался, смогу ли добиться желаемого, но я хотел попробовать и верил, что теперь, после всего пережитого в прошлом, я способен на многое. Расстраивало только то, что Гермиона была так далеко от меня, когда я так мечтал, чтобы мы были вместе, но ее счастье не менее важно, чем мои эгоистичные желания, так что я пообещал себе ждать ее и не жалеть о том, что уговорил ее ехать.

Едва успев на поезд, я занял первое попавшееся свободное купе и вздохнул с облегчением. Отдышавшись, я перечитал письмо Гермионы, а потом рекомендации Слизнорта и Макгонагалл и приободрился.

«Я обязательно добьюсь своего и стану тем, кем захочу», — пообещал я себе мысленно, пока поезд сквозь темноту вез меня навстречу будущему, и каким оно будет, я мог только догадываться.

Улица серым туманом залита,

Утро тревогу и грусть принесло.

Солнце, увы, не подарит тепло —

Холодом осени радость убита.

 

Сентябрь начался с туманов и промозглой, пробирающей до костей сырости, и ни один солнечный лучик, казалось, не мог проникнуть сквозь эту молочную пелену, окутавшую все вокруг. Не входя в диссонанс с погодой, мое будущее было так же покрыто серым дымом неизвестности.

Уже несколько дней я размышлял, куда бы мог устроиться зельеваром, но все никак не решался пойти ни в одно место. Несмотря на свои заверения, что я со всем справлюсь, мне было несколько тревожно, что никто не захочет брать на работу бывшего Пожирателя Смерти, пусть у меня и была поддержка среди некоторых уважаемых магов. Но настроения это не добавляло. Как и тот факт, что от Гермионы уже несколько дней не было ни одного письма. И я не знал, что думать: то ли злиться на нее, что забыла обо мне, то ли волноваться, что с ней там что-то случилось, раз она не написала мне.

Очередное хмурое и мрачное утро началось с не в меру бодрых криков Тинки, ворвавшегося в мою комнату, когда не было еще и семи утра. Учитывая то, что уснуть я смог только к четырем, эльфа я сейчас был готов растерзать.

— Хозяин Драко! — завопил он. — Просыпайтесь.

— Чего ты орешь? — проворчал я, скривившись и забираясь с головой под одеяло. — Возвращайся часа через четыре.

— Но хозяин сам просил сразу же говорить ему, если пришло письмо, — пролепетал в свою защиту эльф и виновато поджал уши.

— Письмо? — я тут же откинул одеяло. — С этого и надо было начинать. Давай его сюда!

— Вот, — просиял успокоившийся Тинки и протянул бежевый конверт.

Я перевернул его, и вся моя радость, вспыхнувшая секунду назад, улетучилась — оно было не от Гермионы. Место положительных эмоций заняла тревога, потому что письмо прислал мистер Пиппин, хозяин магазина «Зелья Дж. Пиппина», расположенного в Косом переулке. Это было единственное место, куда я пока что осмелился написать с вопросом о возможной работе.

Я нетерпеливо разорвал конверт, желая поскорее узнать, что же мне ответил хозяин магазина. Письмо было коротким.

 

Уважаемый мистер Малфой!

К сожалению, на данный момент свободных должностей в магазине нет. Однако чрез год освободится место помощника зельевара филиала моего магазина в Хогсмиде. Если вас заинтересовало это предложение, прошу прислать имеющиеся у вас рекомендации, о которых вы упоминали в своем письме.

Всего доброго.

Дж. Пиппин

 

Я смял пергамент и вздохнул. Первый блин комом. Но ничего, это еще не конец света. Просто нужно было искать дальше. И, чтобы не мучиться ожиданием по несколько дней, лучше сразу идти на встречи лично, а не отправлять письмо.

— Тинки, не буди меня, пока я сам не проснусь, разве что если придет письмо от мисс Гермионы. Тебе ясно? — проворчал я, швырнув письмо куда-то в глубину комнаты.

— Да, молодой хозяин, Тинки все понял. У хозяина плохое настроение, да? Тинки может приготовить хозяину что-то вкусное на завтрак.

— Не надо, просто уходи, — отрезал я и забрался обратно под одеяло.

Но уснуть так и не получилось, так что через полчаса я спустился в библиотеку, чтобы чем-то занять себя, а заодно и успокоиться.

Открыв книгу по зельеварению, я пробежался взглядом по знакомому тексту. Все, что было здесь написано, я вполне неплохо знал и понимал, только вот применить было негде. В голове тут же промелькнула мысль, что я мог бы сейчас уже работать в Хогвартсе.

Разозлившись на себя, я отшвырнул книгу, и она с грохотом упала на пол.

— Сынок, что случилось? — встревоженная мама показалась в дверях. — Я проходила мимо и услышала шум.

— Доброе утро, мама, — сказал я и изобразил на лице вымученную улыбку. — Прости, это я немного не в себе. Пришло письмо от зельевара, мистера Пиппина, у него свой магазин в Косом переулке. В общем, он отказал мне в работе.

— Ничего страшного, — уверенно проговорила она и подошла ко мне, чтобы обнять. — Не стоит сразу же отчаиваться. Все будет хорошо, вот увидишь. Ты у меня замечательный.

— Другие этого не видят, — пробормотал я тихо.

— А как же Гермиона? — улыбнулась мама.

Я еще больше нахмурился.

— От нее уже несколько дней нет писем.

— Неудивительно, — пожала плечами мама. — Сейчас она, скорее всего, очень занята, вот и не находит времени, чтобы написать тебе. Подожди немного, уверена, скоро ты получишь письмо от нее.

— Спасибо, мама, ты меня обнадеживаешь, — вздохнул я и улыбнулся. — Наверное, поеду сегодня в Косой переулок и попробую поискать еще работу.

— Конечно, — кивнула она. — Я в тебя верю, сынок.

В окно библиотеки постучалась большая белая сова, я поспешил впустить ее, надеясь, что наконец-то пришло письмо от Гермионы. Но, отвязав пергамент от лапки гордо смотрящей на меня птицы, я испытал разочарование и радость одновременно. Письмо было от Алекса.

— Не буду мешать тебе, — сказала мама, — жду через полчаса на завтрак, — она вышла из библиотеки и осторожно прикрыла за собой дверь.

А я уже распечатывал конверт, надеясь, что новости от Алекса хоть немного поднимут мне настроение.

 

Привет, Драко!

Ты меня удивил своим последним письмом! Я думал, что ты все же согласишься работать в Хогвартсе. Но это твой выбор. И я думаю, он не такой уж и плохой. Как там с поисками работы? Надеюсь, рекомендации Макгонагалл и Слизнорта тебе помогут.

Ты спрашивал, как дела у нас с Амелией. Так вот, у нас все хорошо. Ее родители уже уехали обратно в Британию, так что мы остались вдвоем. Правда, создается такое впечатление, что каждый сам по себе. Амелия практически с первого дня приезда с головой ушла в испытание новых чар, а я зарылся в книги, чтобы сделать исследование для статьи в очень серьезную местную магическую газету. А после этого, уже совсем скоро, мне нужно будет приступить к работе над своей частью книги, которую мне предложил написать в соавторстве один маг, мастер арифмантики (я тебе уже, кажется, говорил о нем). Правда, как выяснилось, это будут только три небольшие главы, но я невероятно счастлив и с нетерпением жду начала работы над ними.

Но я отвлекся от темы. В общем, несмотря на то, что мы с Амелией живем в одном доме, мы почти не разговариваем друг с другом и видимся всего несколько раз в день. Из-за того, что наши плотные графики отличаются, нам не хватает времени даже на совместный сон. Я надеюсь, что после того, как мы справимся с этой срочной работой, у нас все же появится время друг на друга.

Амелия, кстати, передавала тебе привет. Сама она пока что никому писать письма не хочет. Но не обижайся на нее, просто слишком много дел. Думаю, как только первая волна аврала спадет, она тебе напишет и все подробно расскажет.

Я, конечно, расстроен, что у нас с Амелией такой завал и мы не общаемся, но все же понимание того, что она рядом, всего в каких-то двадцати футах от меня, греет душу и дарит уверенность в своих силах. Тебе куда тяжелее, наверное. Как там тебе живется без Гермионы рядом?.. Надеюсь, все у тебя в порядке.

Жду твоего письма с рассказами об успехах в поиске работы!

Твой друг,

Алекс

 

Я усмехнулся и тихо хмыкнул. Алекс как всегда старался не акцентировать внимание на проблемах, а искал наилучшие выходы из положения и упоминал все хорошее, что было в текущей ситуации. Но по тону этого письма я чувствовал, что у него не все в порядке, да и за меня он явно переживал, видимо, сомневаясь, что я нахожусь хотя бы в адекватном настроении.

Но все же я немного приободрился, прочитав новости о своих друзьях, и на завтрак отправился вполне спокойным.

Спустя час я, приведя свой внешний вид в порядок и взяв все необходимые бумаги, на Ночном Рыцаре отправился в Лондон, к Дырявому котлу, решив сперва прогуляться по Косому переулку, а уже потом, собравшись с духом, идти в аптеку «Слизень и Джиггер».

После невообразимой тряски в адском транспорте я, раздраженный, нетвердой походкой зашел в Дырявый котел, мечтая поскорее избавиться от легкого головокружения, возникшего из-за бешеной езды. Помещение, залитое тусклым, приглушенным светом, показалось мне неуютным и странным, и я поспешил поскорее покинуть его. Но не успел я дойти до выхода, ведущего в Косой переулок, как услышал, что кто-то окликнул меня по имени. Обернувшись на знакомый голос, который, впрочем, я не смог сразу узнать из-за того, что он тонул в гуле других звуков, царивших здесь, я поискал взглядом того, кому он мог бы принадлежать, и кого я, по идее, должен был знать.

— Малфой, — снова раздалось где-то слева. Я повернул голову в сторону, откуда послышался оклик.

За столиком в углу с немного удивленным видом сидел Поттер. Я нахмурился. Нельзя сказать, что мне было противно его видеть, но особой радости я точно не испытывал. К тому же без Гермионы нам не о чем было говорить. Однако я сменил направление движения и пошел к нему.

— Привет, Поттер, что ты здесь забыл в середине дня? — не слишком вежливо спросил я.

— Присаживайся, — он никак не отреагировал на мой бестактный вопрос и только указал мне на стоящий напротив него стул.

Я нехотя опустился на указанное место и выжидающе уставился на Поттера.

— Я здесь по делу, у меня назначена встреча, но человек, которого я жду, задерживается, — объяснил он наконец. — А тут как оказался?

— Приехал. На Ночном Рыцаре. Как же еще? — проворчал я.

— А ты, я смотрю, не в духе, — хмыкнул Поттер. Похоже, он чувствовал себя вполне спокойно в моем присутствии.

— А ты, я смотрю, наблюдательный, — в его же тоне передразнил я.

Он закатил глаза.

— Ты чего? Что-то случилось? Как там Гермиона?

— Я бы и сам хотел бы знать, как она, — нахмурился я еще больше.

— Вы что, поссорились?

— Нет, Поттер, не ссорились мы! Просто писем от нее не приходит. За день до начала учебы она писала мне, но с тех пор — ничего.

— Вот, значит, почему ты такой мрачный и раздраженный, — резюмировал он. — Мне она тоже свежих писем не присылала. Может, слишком занята?

— Наверное, — вздохнул я и, помолчав, добавил: — Поттер, а что, если у нее там какие-то проблемы?

— Малфой, это же Гермиона. Она не какая-нибудь слабая девица, которую нужно спасать от всего. Да и что с ней может произойти в Академии? Скоро придет от нее длинное-предлинное письмо, не бери в голову.

— А вдруг что-то…

— Ничего не случится, нет никаких предпосылок для этого. Не паникуй! — перебил меня он.

— Ладно, — вздохнул я и скрестил руки на груди, хмуро глядя куда-то прямо перед собой расфокусированным взглядом. — Мне не по себе от того, что она так далеко.

— Я вижу, — покачал головой Поттер. — Понимаю, что тебе трудно, но очень советую успокоиться. Кстати, все-таки… что ты здесь делаешь?

— Работу ищу. Хочу попытаться устроиться в аптеку «Слизень и Джиггер».

— А что Хогвартс?

— Живет своей жизнью, Поттер! — я усмехнулся. — Серьезно, я благодарен тебе за помощь, ведь это ты написал Макгонагалл о том, что я не могу поехать в Стокгольм вместе с Гермионой? Этот вопрос риторический, я и так знаю на него ответ… Но сейчас не об этом. Хогвартс сделал для меня все, что мог. Теперь мне пора полагаться на себя, а не на него.

— Ты меня удивляешь, но это в хорошем смысле, — хмыкнул он. — Желаю удачи.

— Спасибо, — кивнул я. — Поттер, я уже побегу, и так весь на нервах. Только у меня к тебе есть маленькая просьба.

— Я слушаю.

— Если тебе придет письмо от Гермионы, дай мне знать, пожалуйста, не сочти за труд, — я внимательно всмотрелся в его лицо.

— Конечно, без проблем, — ответил он. — Только я думаю, ты получишь от нее послание гораздо раньше меня.

— И все же, — покачал я головой.

— Как только я получу от нее письмо, тут же пришлю тебе весточку об этом, — твердо проговорил он.

— Буду благодарен, — сказал я и протянул руку для рукопожатия, Поттер, не мешкая, ответил на него.

— До встречи, Малфой, — сказал он напоследок.

— Да, — кивнул я и, поднявшись, поспешил к выходу.

В Косом переулке было не так много людей, так что я быстро добрался до нужного мне здания и, стараясь немного успокоить ускорившееся сердцебиение, зашел внутрь.

В тесном, но светлом помещении царила идеальная чистота. За прилавком стоял седовласый мужчина с аккуратно постриженной бородкой. Он бросил на меня оценивающий взгляд, вежливо улыбнулся и заговорил:

— Чем могу помочь, молодой человек?

— Я хотел бы поинтересоваться, не нужны ли вам зельевары. Я ищу работу, — два коротких предложения оказалось очень непросто произнести. Я сглотнул и выжидающе уставился на аптекаря. Он не спешил с ответом.

— Вообще-то зельевары всегда нужны. Но однозначного ответа у меня нет, — наконец сказал он, растягивая слова. — Скажите, есть ли у вас рекомендации от наставников или что-то подобное?

— Да, — отрывисто кивнул я. — Директор Хогвартса Минерва Макгонагалл, а еще профессор зельеварения Гораций Слизнорт дали мне рекомендации, — я достал из внутреннего кармана мантии сложенные листы пергамента и протянул их аптекарю.

Он надел маленькие очки и, сощурившись, неспешно прочитал оба листа. Минуты тянулись очень медленно, тишину нарушали только удары моего сердца, отдававшиеся аж в голове.

— Мистер Малфой… — протянул аптекарь. — Хм, рекомендации впечатляют, — он протянул мне пергаменты, и я взял их у него. — Но ваша репутация…

Я напрягся.

— Мне позволено работать, — только и смог выдавить я.

— Не сомневаюсь. И это абсолютно правильно. Вопрос в другом, — он сделал паузу, пытаясь, видимо, подобрать нужные слова. — Вы же знаете, что моя аптека была открыта еще в тысяча двести седьмом году? С тех пор она всегда держала марку серьезного и престижного предприятия. Зелья и ингредиенты у нас всегда славились высочайшим качеством. То же самое можно сказать и о репутации — она с самого начала была безупречной. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Хотите сказать, что я испорчу вам ее? — как можно ровнее спросил я, хотя в голосе то и дело проскакивали нотки разочарования.

— Ну, — приторно улыбнулся он. — Не так категорично, конечно. Но подвергать дело моей жизни риску быть опороченным из-за злых языков, коих хватает в нашей округе, — он бросил беглый взгляд в окно, — только потому, что варить зелья будет бывший преступник… Это совершенно нерентабельно. Верно ведь?

В голове зашумело, я сжал кулаки с такой силой, что почувствовал тупую боль в ладонях.

— Вам виднее, — тихо сказал я. Мне хотелось сбежать отсюда как можно скорее. Но я собирался с достоинством выдержать этот разговор, как бы плохо мне ни было сейчас. Хотя под этим холодным взглядом маленьких глаз аптекаря мне было ужасно неуютно.

— Я очень рад, что мы друг друга так хорошо поняли. У вас есть еще что сказать мне?

Мысли лихорадочно сменяли одна другую, но ничего умного не придумывалось.

— Я… мои знания в зельеварении выходят за рамки школьной программы. Я в состоянии готовить довольно сложные составы и…

— Мистер Малфой, я очень рад за вас и желаю найти достойную работу, соответствующую вашему уровню знаний и умений, — он натянуто улыбнулся.

— Спасибо, — пробормотал я. — Всего доброго.

— И вам, — почти пропел он. — Если вам понадобятся ингредиенты для зелий или же уже готовые составы, милости прошу в аптеку «Слизень и Джиггер». Здесь вы найдете только самое лучшее и качественное.

— Да, спасибо, — еле слышно сказал я, отрывисто кивнув, стремительно развернулся и поспешил к выходу.

На двери, когда я ее открыл, зазвенел колокольчик, и это немного привело меня в чувство. Шумно вдыхая, я почти побежал к Дырявому котлу. Ощущения, которые я сейчас испытывал, были не самыми мерзкими в моей жизни, но и не приятными уж точно. Казалось, будто меня окатили помоями. Похоже, с поиском работы меня ждали серьезные проблемы.

Домой в мэнор я вернулся нескоро. Я долго бродил по окрестностям, пытаясь успокоиться, потом, когда окончательно выбился из сил, отправился в то место, куда я пришел — точнее, куда отлевитировал меня Тинки — в день окончания срока моего домашнего ареста. С тех пор, когда была возможность, я иногда приходил сюда поразмышлять.

Вот и сейчас я сидел среди зарослей уже пожухлой травы и думал. Чертовы ошибки прошлого, похоже, собирались преследовать меня всю жизнь.

Единственная причина, по которой я все же стремился домой — надежда, что пришло письмо от Гермионы. Но и здесь меня ждало разочарование — ни единого послания на мое имя не приходило.

* * *

Следующие несколько дней я провел в своей библиотеке, выбираясь только немного поспать. Прочитав с десяток книг по зельеварению и несколько магловских художественных произведений, я наконец-то немного успокоился, пришел в себя и набрался сил на продолжение поисков. Мучило меня только то, что не было вестей ни от Гермионы, ни от Поттера, а значит, и ему она тоже не написала.

Еще в тот день, когда мне отказали в аптеке «Слизень и Джиггер», до меня дошло, как же сильно я сглупил, ведь рядом с ней была еще одна — аптека Малпеппера, и я мог сразу же зайти и туда. Но тогда я был настолько расстроен отказом, что совершенно забыл о втором потенциальном месте работы. Теперь же мне снова нужно было ехать в Косой переулок.

В этот раз мне не хотелось трястись в Ночном Рыцаре, а потом плестись через весь Косой переулок к нужному мне зданию, и я попросил Тинки аппарировать туда вместе со мной. Сам я на аппарацию не решался, боясь, что меня может расщепить. После травмы, несмотря на то, что зелье исцелило меня, некоторые вещи я по-прежнему не мог себе позволить, потому что последствия могли быть непредсказуемыми.

Когда эльф схватил меня за руку, чтобы аппарировать, я почувствовал знакомый рывок, а следом за ним меня накрыло болью и тошнотой, словно я сильно ударился головой о что-то твердое. Когда мир снова расширился до привычных размеров, я не смог устоять на ногах и упал на колени. Мне было плохо, я закашлялся и зажмурил глаза, потому что перед ними все плыло. Похоже, ничего не изменилось за последний год, и даже с эльфом аппарация все равно представляла для меня скорее пытку, чем способ перемещения в пространстве. Отдышавшись, я выругался и поднялся на ноги. К счастью, Тинки переместил нас в небольшой закуток, так что моего приступа никто из прохожих не увидел.

— Хозяину Драко плохо, у хозяина Драко болит голова, — тихо причитал эльф, морща свой лоб.

— Хватит уже, — прикрикнул на него я. — Все в норме, ничего страшного. Просто придется избегать аппарации, и все будет в порядке. Чудо, что после того перелома позвоночника я вообще хожу, так что нечего ныть, Тинки.

— Хорошо, хозяин, — пролепетал эльф. — Тинки будет молчать, — он виновато прижал уши к голове и опустил вниз взгляд больших грустных глаз.

— Извини, — вздохнул я.

Он переживал за меня, это было очевидно, а я только и делал, что вымещал на нем свое раздражение. Будь здесь Гермиона, она бы уже мне голову оторвала за такое отношение к ее любимцу. «Что же с тобой там, Гермиона?» — пронеслось в голове, когда ее лицо предстало перед мысленным взором.

— Тинки все понимает, — прошептал эльф. — Что хозяин прикажет делать?

— Подожди меня здесь, ладно? Я сейчас схожу в аптеку и вернусь за тобой. Вместе поедем домой. А если хочешь, можешь аппарировать домой сам прямо сейчас.

— Тинки подождет хозяина здесь, — улыбнулся он.

— Хорошо, — сказал я, кивнув, и поторопился в аптеку, чтобы не томить себя лишними минутами ожидания.

Входя в помещение, я бросил недобрый взгляд на соседнее здание, где находилась ненавистная мне теперь аптека «Слизень и Джиггер». В отличие от нее, у мистера Малпеппера царили полутьма и беспорядок: с потолка то тут, то там свисали пучки высушенных трав, вдоль стен стояли огромные бочки, наполненные непонятной жидкостью, напоминающей слизь или нечто похожее по консистенции, на полках высоких стеллажей стояли банки, колбы и флаконы с самым разнообразным наполнением: от зелий до засушенных или заспиртованных насекомых и животных или их частей. Запах здесь стоял соответствующий. Самого хозяина аптеки видно не было, так что после того, как я огляделся, мне пришлось подойти к прилавку и осторожно, но настойчиво постучать по нему.

Спустя минуту, видимо, из подсобки ко мне вышел высокий хмурый неопрятно одетый маг. На его серой мантии красовались различные пятна, волосы были спутанными и весьма грязными, на лице виднелись признаки бессонных ночей.

— Добрый день! Добро пожаловать! — громко проговорил он, и его лицо изменилось почти до неузнаваемости, став вдруг приветливым. Во взгляде карих глаз была заметна доброжелательность, а улыбка явно была искренней.

— Здравствуйте, — ответил я достаточно спокойно. — Я хотел бы спросить, не нужны ли вам зельевары?

— А вы хотели бы устроиться ко мне? — немного удивленно спросил он.

— Да, — кивнул я. — Я не так давно закончил Хогвартс, у меня есть рекомендации от директора школы и от преподавателя зельеварения. ЖАБА по зельям я сдал на «Превосходно».

— Назовите ваше имя, пожалуйста, а то мы не представились друг другу, — спохватился он, обошел прилавок, став около меня, и протянул мне руку, предварительно вытерев ее о полу мантии. — Фрэнк Малпеппер.

— Драко Малфой, — проговорил я и пожал его протянутую руку.

— Очень приятно, мистер Малфой, — улыбнулся он. — Итак, вы захотели работать у меня. Признаюсь, сперва это меня несколько озадачило. Обычно молодые люди предпочитают более… хм, современные заведения, чем мое. Ко мне приходят седовласые степенные маги, привыкшие к тому, что, несмотря на хаос, царящий в моей аптеке, все ингредиенты и зелья сделаны с душой. Вроде вашего бывшего преподавателя по зельеварению, Горация Слизнорта. Да-да, я его знаю, — сказал он, заметив немой вопрос в моих глазах. — Но взять вас на работу я сейчас, увы, не смогу.

Я снова почувствовал незримый удар в районе солнечного сплетения, словно туда врезали кулаком.

— Но я умею работать со сложными составами зелий, это написано в моих рекомендациях, хотя я готов делать даже самую простую работу.

— Нет, дело не в этом, — нахмурился мистер Малпеппер. — У меня сейчас есть один огромный заказ на зелья от небольшой шотландской больницы, и я уже успел полностью набрать команду зельеваров, даже в избытке, поэтому в ближайшие несколько месяцев я не смогу вас принять. Но если вы захотите прийти по истечению этого срока, я обещаю взять вас помощником. Годится?

Я глубоко вздохнул. Это хотя бы немного обнадеживало.

— Спасибо вам, — сказал я и постарался искренне улыбнуться. — Я приду, если не найду место до того времени. Просто мне бы хотелось уже приступить к работе…

— Я очень хорошо вас понимаю, мистер Малфой, — закивал он. — Но если вдруг так случится, что вы все еще будете без работы, обязательно приходите.

— Еще раз спасибо, — кивнул я.

— Если вы не будете ничего покупать сейчас, то прошу простить меня, но я должен возвращаться к работе, время не ждет.

— Нет, благодарю. Сейчас мне ничего не нужно, извините, что отнял у вас столько времени.

— Ну что вы, я был рад поговорить. Буду надеяться, что вы еще вернетесь сюда, — улыбнулся он, снова пожал мою руку и поспешил обратно к боковой двери.

Я не спеша направился к выходу. Мне было не так обидно, как при предыдущем отказе, но ведь главной цели я так и не достиг — работа у меня не появилась. Перспектива — это хорошо, но ждать несколько месяцев и полагаться на случай я не хотел.

Найдя Тинки там, где его оставил, я вместе с ним отправился пешком в еще одно потенциальное место работы, находящееся в Лютном переулке. Это был не лучший вариант, но мне перебирать не приходилось. Впрочем, там мне тоже отказали, так что больше не было смысла задумываться о качестве этого места.

Домой я пришел раздраженный и уставший, потому сразу, отпустив Тинки помогать маме, отправился к себе, предварительно только узнав, что писем для меня нет.

Улегшись в постель, я долго ворочался с боку на бок. Уснуть никак не получалось, голова была переполнена звенящими мыслями, которые, казалось, могли разорвать ее изнутри. Все шло наперекосяк. С тех пор, как выяснилось, что я не могу поехать в Стокгольмскую Академию вместе с Гермионой, со мной происходили одни неприятности. Одиночество давило все сильнее, особенно сейчас, когда я с таким нетерпением ждал письма от Гермионы, а оно все не приходило. Я волновался за нее, воображение рисовало самые разные картины: от несчастного случая, который мог с ней произойти там, до поцелуев с какими-то самоуверенными и идеальными студентами Академии, которых, я был уверен, там было полно, и всем им могла приглянуться моя Гермиона. Ведь как можно не любить ее?..

А еще я уже окончательно пожалел, что отказался от Хогвартса. Но нужно было упрямо продолжать поиски, не поддаваясь унынию.

Сейчас я был в глубокой растерянности, и с этим чувством я и уснул.

Я шел по темному коридору, с трудом понимая, куда ступать. Волшебной палочки при мне не было, потому приходилось довольствоваться возможностями собственного зрения. Я почти бежал, насколько позволяла окутывавшая тьма. Я очень спешил, только не помнил, почему. Но мне казалось, что очень важно продолжать двигаться вперед. Спустя какое-то время я очутился в тупике. Испытав короткий приступ паники, я начал шарить руками по стене, в надежде найти дверь, потому что не верил, что не получится идти дальше. Я должен был идти вперед. Внезапно ладонь наткнулась на выступ, который оказался дверной ручкой. Я схватился за нее и потянул вниз, и дверь с тихим скрипом открылась.

Я вошел в помещение, зажмурившись от яркого света, лившегося через окна с улицы, и застыл, когда смог рассмотреть обстановку.

Гермиона сидела за моим письменным столом в библиотеке мэнора. Она склонилась над пергаментом и увлеченно что-то на него записывала красными чернилами. Сердце заколотилось как сумасшедшее. Неужели это и правда была она, здесь, совсем рядом?

— Гермиона, — позвал я, подходя к столу.

Она подняла голову и, посмотрев на меня, улыбнулась.

— Я так скучаю, — тихо проговорила она. — По Гарри, Рону и Джинни, — добавила она после паузы, отстранившись, когда я попытался ее обнять и поцеловать.

Я опешил.

— А по мне?

— Ты должен быть сильнее, — уклончиво ответила она и отвернулась от меня.

— В смысле?

— Надейся только на себя, а на меня не оглядывайся, пожалуйста.

— Я… что-то не так сделал? — нахмурился я, ничего не понимая.

— Просто мне теперь не до тебя, — выпалила она и резко поднялась со стула, опрокинув чернильницу. По столу и пергаменту, словно кровь, растеклась лужица из красных чернил.

Гермиона зачарованно посмотрела на нее, потом перевела взгляд на меня, обхватив себя руками, и я увидел, что ее кисть тоже была испачкана в чем-то красном. Только я не мог понять, кровь это была или чернила?

— Что это у тебя? — спросил я встревоженно.

— Не важно, — покачала она головой. — Ты мне все равно не поможешь.

Я кинулся к ней, но наткнулся на невидимое препятствие и, больно ударившись, упал на пол. Подняться не было сил, а Гермиона в это время развернулась и пошла к окну. Открыв его, она обернулась, на миг заглянула мне в глаза и шагнула из него, стремительно полетев вниз.

Мое сердце перестало биться, я почувствовал, что задыхаюсь и…

Проснулся от того, что каким-то образом во сне забрался под подушку, и теперь мне катастрофически не хватало воздуха. Скинув ее с себя, я резко сел и начал глубоко дышать, жадно глотая воздух. За окном было уже светло, но пасмурно, серые тучи нависали низко над землей, грозя в любой момент обрушить на нее стену дождя.

Спустя пять минут я уже сидел с пером в руках, склонившись над пергаментом. Бездумно ждать я больше не собирался.

 

Милая Гермиона!

Почему ты мне не отвечаешь? Я очень жду твоего письма, а еще переживаю за тебя. Даже не знаю, что и думать. Ты даже не представляешь, какие идиотские мысли приходят мне в голову. Такими темпами я с ума сойду от этой чертовщины. А ведь ты обещала рассказать, как проходит учебный процесс в Академии...

Скажи, я ведь ничем тебя не обидел? Да еще и так, что ты теперь совсем не хочешь со мной разговаривать?

Если тебе интересно, я еще не нашел работу.

Жду твоего ответа.

Пожалуйста, напиши мне.

Твой Драко

 

Вызвав Тинки, я попросил срочно отправить письмо, а сам оделся и, даже не позавтракав, отправился в очередную аптеку Лютного переулка, надеясь устроиться туда зельеваром.

* * *

В субботу утром мама аккуратно постучала в дверь моей комнаты. Зная, в каком мерзком настроении я пребывал последние несколько дней, она старалась лишний раз не тревожить, так что этот ее визит меня насторожил.

— Ты как? — спросила она, ласково посмотрев на меня.

— Нормально, мама, — отмахнулся я. — Не обращай на меня внимания.

— Сынок, — она вздохнула. — Ты найдешь работу, я уверена. И с Гермионой все в порядке, просто она очень занята учебой, вот и не успела тебе написать.

— Даже когда я отправил ей второе письмо, где сказал, что очень волнуюсь?

— Прошло всего два дня, ответ придет.

— С момента ее последнего письма прошло больше, чем два дня! — вспылил я.

— Все будет в порядке, — упрямо повторила мама. — Тебе надо отвлечься, а не сидеть в комнате. Я еду к отцу в Мунго, не согласишься сопровождать меня? Ты у него уже давно не был.

— Не так и давно, — пожал я плечами. — Хотя ты права. Я поеду с тобой.

— Тогда собирайся, — улыбнулась она и поспешила к выходу. — Жду тебя через полчаса внизу.

Дорога до Мунго заняла много времени, но помогла проветрить мысли. Пройдя знакомыми коридорами, мы оказались около палаты отца, и пришлось прождать несколько минут, пока хмурый целитель открыл нам дверь, чтобы впустить внутрь.

Отец сидел на стуле около окна и смотрел на небо, которое сегодня было ярко-синим. Увидев нас, он на мгновение замешкался, а потом поднялся с места. Мама обняла его, и он улыбнулся спокойной, доброжелательной улыбкой.

Я пожал ему руку и отметил, что рукопожатие стало более крепким и уверенным. Казалось, что его состояние не стабильно ровное, а скорее даже постепенно улучшается. И мне, и маме хотелось в это верить, но шансов на такой исход было ничтожно мало, чтобы не сказать, что их не было вообще.

В последнее время мама завела привычку читать отцу художественную литературу, так что следующие полчаса я провел, сидя на жестком стуле и слушая мамин мелодичный голос. А потом в палату зашел целитель Харди, и чтение пришлось прервать.

Он молча осмотрел отца, после чего дал ему выпить какое-то зелье. Заметив немой вопрос в моем взгляде, Харди пояснил:

— Это зелье — что-то вроде общеукрепляющего, только влияет на ментальные процессы. Ничего серьезного. С его помощью мы не достигнем каких-то серьезных подвижек в состоянии мистера Малфоя, но поддержать сможем.

— Понятно, — кивнул я, и тут меня озарила одна мысль. Пока не передумал, я решил ее озвучить вслух. — Целитель Харди, а в Мунго не нужны на работу зельевары?

Он немного удивленно уставился на меня.

— Это вы хотите поработать?

— Да, — кивнул я. — У меня есть все необходимые рекомендации и, что главное, знания.

— Хм, я не заведую этим вопросом, но если вы хотите, могу спросить ответственных. Я бы направил вас к ним прямо сейчас, но там сегодня выходной день, так что до завтра ничего узнать не получится, — он пожал плечами.

— Я был бы вам очень благодарен, если бы вы спросили, — взволнованно выпалил я.

— Договорились, — ответил он. — Завтра задам вопрос и потом пришлю вам сову.

— Спасибо! — сказал я, почувствовав эмоциональный подъем.

— Да пока не за что, — отмахнулся он. — Я пойду работать. Всего доброго, мистер Малфой, миссис Малфой, — он кивнул и направился к выходу.

— Ты хочешь работать здесь? — поинтересовалась мама, листая книгу, чтобы найти страницу, на которой она закончила читать.

— А почему нет? Было бы просто отлично, — ответил я.

* * *

На следующее утро я проснулся от стука в окно. За ним сидела небольшая серая сова. С трудом открыв глаза, я еле сообразил, что от меня хочет настойчивая птица, но как только до меня дошло, я подхватился с постели, нащупал на прикроватном столике волшебную палочку и заклинанием открыл створки. Поток холодного воздуха тут же ворвался в помещение.

Птица впорхнула внутрь и уселась мне руку. Я осторожно пересадил ее на столик и забрал у нее конверт. Сразу же после этого, издав странный недовольный звук, сова взмахнула крыльями и быстро улетела. Я хмыкнул, пожав плечами, закрыл окно и уставился на послание. Это письмо могло было быть от Гермионы, Поттера, Алекса или целителя Харди. Я нетерпеливо перевернул конверт, чтобы скорее узнать, от кого же оно.

Тихо движется время вперед,

Ускоряя свой призрачный бег,

Я надеюсь, что мир уберег

Нас с тобою от бурь и от бед.

Через тернии движусь к мечте,

Ты не пишешь мне письма в ответ,

И вопросы клубком в темноте

Наполняют мой ум, словно бред.

Отзовись, я прошу, дай мне знак,

Что с тобой все в порядке сейчас.

Без тебя я устал. Все не так.

Отзовись. Я прошу. Ради нас.

 

Надежда на то, что это письмо мне прислала Гермиона, задохнулась тихим разочарованным вздохом в глубине моей души, как только я прочел подпись на простом бежевом конверте. Она гласила: «Драко Малфою от Амелии Дэвидсон». Это было достаточно неожиданно, особенно учитывая то, что Алекс утверждал, что Амелия ни с кем не хочет пока общаться, но я был рад посланию от нее. Только вот получалось, что все мои вопросы пока остаются без ответов. Я раздраженно хмыкнул себе под нос и распечатал конверт. На небольшом листе пергамента ровными строчками было выведено совсем немного слов.

 

Здравствуй, дорогой Драко!

Прости, что так давно не писала тебе. Думаю, Алекс уже объяснил причины моего странного поведения. Но он, наверное, знает не все, так что то, что я скажу тебе дальше, должно остаться между нами.

Знаешь, мы с Алексом сейчас так заняты работой, что я даже не помню, когда в последний раз хотя бы пятнадцать минут просто сидели вместе за одним столом, но меня это совершенно не угнетает. Наверное, так происходит потому, что все нервы я трачу на работу. Мне вроде бы и нравится то, чем я занимаюсь, но все дается мне с таким трудом, что, кажется, я никогда не научусь справляться с нагрузкой нормально. Я вспоминаю, как мы часами просиживали в библиотеке, готовя эссе по ЗоТИ (а ведь тогда я считала, что сложнее этого не будет ничего), и ужасно хочу вернуться в то время вместо того, чтобы делать то, к чему я так долго стремилась.

Я не могу сказать Алексу об этом. Он бросил все ради меня и отправился в другую страну, а я, вместо того, чтобы радоваться, страдаю из-за того, что ни работа, ни жизнь здесь мне не приносит радости. И я не знаю, что с этим делать, чтобы не расстраивать родителей и Алекса.

Ты — единственный, с кем я могу всем этим поделиться. Но не все так просто.

Если честно, я ужасно по тебе соскучилась и решила, что если не буду переписываться с тобой, то и думать о тебе буду гораздо меньше, но все оказалось совсем не так. Поэтому я все же решилась отослать тебе это письмо. Не прошу твоей поддержки, потому что знаю, что тебе и самому сейчас нелегко. Но напиши мне пару строк в ответ, пожалуйста. Так я буду знать, что в далекой от меня, но такой родной Англии есть кто-то, кто в меня верит.

Прости, что так внезапно поделилась с тобой своими невеселыми мыслями.

Скучаю и жду ответа.

Амелия Дэвидсон

 

Я нахмурился и отложил письмо в сторону. Значит, все было не так спокойно, как написал мне Алекс, только он об этом, видимо, не догадывался. Или не хотел тревожить меня плохими новостями, хотя, если это так, я бы разозлился на него за эти фокусы с утаиванием.

Не зная, что можно ответить Амелии, я уставился в окно. На улице сейчас было туманно и как-то серо, словно там все вокруг заволокло странным дымом, из-за которого нельзя было рассмотреть даже деревья в саду мэнора. Потому я и не заметил еще одну приближающуюся к моему дому сову и вздрогнул от неожиданности, когда она внезапно возникла по тут сторону стекла и нетерпеливо принялась постукивать клювом, чтобы я впустил ее внутрь.

Отвязав небольшую записку от лапки птицы, я погладил ее и выпустил на свободу, а сам развернул небольшой листок, который она мне принесла, и начал читать.

Это оказалось послание от целителя Харди. Едва прочитав первые строчки, я моргнул несколько раз и начал снова с начала. Я почему-то решил, что выдаю желаемое за действительное. Но и при втором, и даже при третьем прочтении текст оставался все таким же, как и в первый раз, и я, не сумев сдержать улыбку, быстро вышел из комнаты и пошел искать маму, чтобы поделиться с ней новостями.

Я так спешил, что налетел в коридоре на Тинки, который в руках нес поднос с дымящейся чашкой чая, и едва не сшиб его.

— Где хозяйка? — спросил я, когда перестал ругаться и немного успокоился.

— Она… она в столовой, хозяин Драко, — пролепетал испуганный эльф, руки его подрагивали, и маленькая ложечка, лежащая на подносе рядом с чашкой, позвякивала, ударяясь о фарфор, и этот мерзкий звук меня жутко раздражал.

— Давай я сам ей это отнесу, только не попадайся мне на глаза в ближайшие десять минут как минимум. Понял? — скривившись, проговорил я и отобрал у эльфа поднос.

Он пискнул что-то невразумительное и скрылся с моих глаз в ту же секунду, а я, все еще не пришедший в себя от мысли, что я мог облиться этим кипятком еще минуту назад, медленно и осторожно зашагал в сторону столовой.

— Доброе утро, мама, — поздоровался я, входя.

Она сидела за столом, одетая в светлую домашнюю мантию, и листала какую-то книгу. Сейчас она выглядела спокойной и умиротворенной, и я не мог не порадоваться этому. Видимо, мое присутствие рядом придавало ей сил.

— Драко? А ты почему в таком виде, да еще и исполняешь обязанности эльфа? — спросила она немного удивленным тоном, но улыбнулась. — Доброе утро, сынок.

— Так получилось, — пожал я плечами, ставя поднос с чаем на стол. — Переодеться не успел, потому что спешил к тебе поделиться новостями, а чай сам принес… — я засмеялся. — Да по той же причине. Так спешил, что в коридоре не заметил Тинки и чуть его не сшиб. Если бы я не забрал у него его ношу, он бы принес тебе этот чай не в чашке, а прямо в подносе. У него руки тряслись. В общем, я был виноват и поспешил загладить вину.

— Драко, ты необычно оживлен сегодня, — снова улыбнулась мама, дотронувшись до моей руки. — Я так понимаю, новости у тебя хорошие? Гермиона написала?

— Нет, — я немного помрачнел и, чтобы скрыть это, отвернулся отодвинуть второй стул. Заняв место рядом с мамой, я продолжил: — От Гермионы по-прежнему ничего нет. Я уже не знаю, что и думать. Но я очень надеюсь, что с ней все в порядке, иначе я убью каждого, кто причинил ей вред.

— Успокойся, милый, — посоветовала мама, склонив голову. — Прости, что я затронула больную тему.

— Ничего, все в порядке, — отмахнулся я и вздохнул. — Давай вернемся к моим новостям. Мне написал целитель Харди и… Вот, — я протянул ей свернутый клочок пергамента.

Мама развернула записку и начала читать.

 

Мистер Малфой!

Я спросил по поводу вашего трудоустройства к нам, в Мунго, и мне сказали, что вы нам подходите.

Если не передумали, явитесь в больницу к двум часам дня и обратитесь к целительнице Джонсон, которая заведует отделением на четвертом этаже.

При себе желательно иметь рекомендательные письма, если таковые у вас есть.

Целитель Оливер Харди

 

— Это же замечательно, — сказала мама, возвращая мне записку. — Ты пойдешь?

— Конечно, — кивнул я. — Мне очень нужна эта работа. К тому же, если я буду работать в Мунго, смогу почаще видеться с отцом. И потом, нам нужны деньги.

— К сожалению, по последнему пункту ты совершенно прав. Я как раз просматривала свою книжку учета расходов и доходов. В нашем случае — расходов и оставшихся сбережений. Я уже продала часть драгоценностей, которые хранились дома, а не в Гринготтсе, и у нас есть еще что продать, но долго мы так не протянем.

— Мама, не волнуйся. Я смогу нас обеспечивать.

— Я тебе верю, — тепло улыбнулась она. — Все у нас постепенно наладится. Кстати, мне обещали помочь, если вдруг у нас будет необходимость в каких-то срочных тратах. Но мне не хотелось бы злоупотреблять чужой добротой.

— Конечно, ты права, — согласился я. — Пойду собираться, до Мунго еще добраться надо. Аппарировать я не стану точно, иначе это мне будет нужна их профессиональная помощь, а не им — мои навыки зельевара.

— А как же завтрак?

— Скажи Тинки, чтобы он сделал мне сэндвич, ладно? И пусть принесет в мою комнату, — попросил я и, быстро поднявшись, направился к выходу из столовой. — Пожелай мне удачи.

— Удачи, сынок. У тебя все получится.

— Спасибо, — кивнул я и направился в комнату. Времени было не так много, а я хотел еще написать Поттеру до того, как отправлюсь в Мунго, потому что мне подумалось, что он мог забыть про свое обещание написать мне, если ему придет письмо от Гермионы.

* * *

Без пятнадцати два я стоял около входа в Мунго. Нельзя сказать, что я был в панике, но все же нервничал порядочно. В голову приходили совершенно идиотские мысли, что записка от Харди была шуткой и сейчас надо мной посмеются и отправят на все четыре стороны. А еще я боялся, что когда эта целительница Джонсон узнает, кто я такой, то у меня не будет шанса даже достать свои рекомендации или сказать хоть что-то, чтобы она убедилась, что я могу работать зельеваром.

Спустя пять минут размышлений я не выдержал и чуть ли не бегом вошел в здание. Коридоры больницы были привычно многолюдны, люди сновали туда-сюда, спеша скорее дойти до нужного им кабинета, около некоторых дверей собрались небольшие очереди, то и дело среди этих толп мелькали лимонные халаты колдомедиков. Я не без труда преодолел маршрут от входа до указанного в письме кабинета на четвертом этаже, раздражаясь от гула голосов, со всех сторон звучащих в коридорах и отбивающихся эхом от светлых стен, и через несколько минут, шумно вздохнув, уверенно постучал в небольшую белую дверь, на которой висела табличка с надписью: «Целительница Бертина Джонсон, специалист по зельям».

Из-за двери раздался мягкий и спокойный низкий женский голос:

— Входите, пожалуйста.

Я еще раз вздохнул, набираясь смелости, и зашел внутрь.

Кабинет встретил меня яркими солнечными лучами, почти ослепившими глаза, так что мне было трудно рассмотреть, что же из себя представляет помещение. Осеннее солнце смотрело в большое незанавешенное окно и заливало все вокруг желтоватым светом, отчего, казалось, все предметы обстановки и даже сама хозяйка кабинета, сидевшая спиной к окну, излучали свечение.

Подойдя поближе к столу, за которым сидела целительница, я нервно сглотнул и заговорил:

— Добрый день, меня зовут Драко Малфой, ваш коллега — мистер Харди — сообщил мне сегодня в письме, что я могу обсудить с вами вопрос своего трудоустройства, — выпалил я на одном дыхании.

— Да-да, разумеется, — кивнула она и привстала со своего места, протянув мне руку. — Рада встрече, мистер Малфой! А вы даже раньше намеченного времени. Хвалю.

Я пожал тонкую кисть целительницы Джонсон и внимательно всмотрелся в лицо. Она была полноватой женщиной лет пятидесяти, рыжие, кое-где поседевшие волосы, уложенные в простую прическу, поблескивали, купаясь в солнечных лучах, карие глаза смотрели на меня внимательно и цепко, но не враждебно.

— Присаживайтесь, — указала она на стул для посетителей и сама села обратно на свое место.

Я послушно опустился на мягкий стул и сразу же достал из кармана мантии свои рекомендации. Руки немного подрагивали, и я злился на себя за то, что не мог совладать со своими нервами.

— Итак, вы хотите работать у нас зельеваром? — спросила она, слегка склонив голову набок, и продолжила, когда я утвердительно кивнул: — Что ж, нам всегда нужны специалисты по зельям, так что я очень рада, что вы пришли к нам. Однако хочу сразу предупредить вас: работы очень много, она не всегда сложна и часто достаточно однообразна. Здесь вы не будете с первого дня изобретать новые очень сложные составы зелий. Может сложиться и так, что несколько месяцев подряд вам не придется варить ничего, что было бы сложнее Бодроперцового зелья.

— Меня это вполне устраивает, — уверенно сказал я.

— Отрадно, — улыбнулась она. — Могу я взглянуть на ваши рекомендации?

Я вытащил из конверта два сложенных листа и протянул их ей.

Пять минут, пока она внимательно изучала мои рекомендации, показались мне почти вечностью. Я внимательно смотрел на нее, пытаясь разгадать эмоции в выражении ее лица, но оно оставалось беспристрастным.

— Впечатляет, — наконец сказала она, отложив листы в сторону. — Вы подходите нам, но должна сказать вам, что маги без опыта сначала поступают на должность помощника, а уже потом, со временем, получают повышение до специалиста: будь то зельевар или целитель. Оплата также будет не слишком высокой поначалу.

— Хорошо, — кивнул я, внутри уже закипали эмоции, грозя вырваться наружу. Кажется, я все-таки смог устроиться на работу, и это невероятно радовало меня.

— Чудесно, — резюмировала она и открыла ящик стола. — Сейчас заполните некоторые документы и можете быть свободны на сегодня. Думаю, приступить вы сможете с понедельника. Годится?

— Да, конечно. А какой график работы? — спросил я, уже практически ликуя мысленно.

— Пока что шесть дней в неделю с одним выходным, с семи утра до четырех часов вечера. Хотя временами могут случаться и переработки, оплачиваемые дополнительно. Разумеется, у вас будет свободное время для обеда среди дня. Минут пятьдесят, не больше. Обязательное условие — не опаздывать.

— Я очень постараюсь, — сказал я немного неуверенно, задумавшись о том, как же я буду добираться из мэнора сюда каждый день. Ночной Рыцарь — транспорт неплохой, но вряд ли он станет следовать моему графику постоянно, чтобы я мог успевать к началу рабочего дня. Случалось так, что его приходилось долго дожидаться, да и, честно говоря, я ненавидел этот чертов сумасшедший автобус всей душой.

— У вас какие-то проблемы с этим? — спросила целительница, приподняв брови в удивлении и серьезно посмотрев мне в глаза.

— Дело в том, что я перенес травму позвоночника и не могу аппарировать, — нехотя ответил я.

— Вот как? А каминная сеть вас устроит?

— В моем доме камин закрыт для перемещений еще с… того момента, когда был вынесен приговор суда, думаю, вы слышали об этом.

— Ах да, вы же бывший… — она осеклась и нахмурилась, задумавшись на минуту. — Тогда есть еще один вариант, возможно, он вам подойдет. Как вы относитесь к магловскому жилью?

— Простите? — я не понял, к чему она клонила.

— Вам нужно найти жилье в Лондоне.

— Но я не очень хорошо знаю немагический Лондон, так что не уверен, что за короткий срок смогу найти себе что-то, — возразил я, опустив голову.

Она хмыкнула.

— У нас здесь долгое время работала одна необычная семейная пара. Он — маг-колдомедик, а она — сквиб, но получила магловское медицинское образование, и руководство больницы в качестве исключения приняло ее на работу на должность, хм, помощника. В общем, не это для вас важно, а то, что у них с мужем часто расходились графики работы, и она не могла быстро добраться до больницы, а жили они где-то в двухстах милях от Лондона. В итоге они как-то уговорили своих пожилых родственников уступить им квартиру в доме здесь неподалеку, прикупив тем взамен скромный домик поближе к природе, как те и мечтали. А месяца три назад она уволилась, и они, как я думаю, переехали обратно, в свой старый дом. Так что, возможно, квартира в Лондоне сейчас пустует. Вы могли бы попросить сдавать вам ее в наем.

— А как я могу найти этого мага? — спросил я, цепляясь за эту возможность.

— Спросите колдомедика Уайта внизу в холле, там есть справочная, — ответила она мне, изучая какой-то бланк. — Вот, заполните это.

Минут десять ушло на то, чтобы разделаться со всеми необходимыми бумагами, а потом, бегло попрощавшись с целительницей Джонсон, поспешил на первый этаж, чтобы разыскать этого Уайта.

Как выяснилось, его дежурство вот-вот должно было закончиться, так что мне предложили подождать его прямо в холле, куда он обязательно должен был спуститься по окончанию своего рабочего дня, чтобы отдать какие-то бумаги для посетителей своих пациентов. Я не очень понял, что имелось в виду, но, честно говоря, мне было абсолютно безразлично, зачем он придет сюда, главное, чтобы я его встретил и поговорил с ним.

Ждать пришлось не очень долго. Минут через двадцать мимо меня прошел высокий крупный колдомедик, и ведьма, сидевшая за столом справочной и пообещавшая подать сигнал, когда Уайт придет, жестом указала мне на него.

Я тактично дождался, пока он решит все свои вопросы с ней, а уже потом окликнул его по имени.

— Чем могу помочь? — спросил он вполне вежливо, но при этом недовольно нахмурился.

Я коротко и ясно изложил всю свою ситуацию, стараясь объяснить все как можно доходчивее и при этом выложить поменьше личной информации, которую я не слишком хотел раскрывать перед посторонним человеком.

— Вы согласитесь сдавать мне свою квартиру? — закончил я свой рассказ главным вопросом.

— Нет, ничем не могу вам помочь, — ответил он и покачал головой. — Я никому не собираюсь сдавать свое жилье. Если уж вам так нужна квартира… Кажется, около двух недель назад я видел на окне у соседа табличку «сдается в аренду». Все, чем я могу вам помочь, это дать адрес того дома, а дальше уже дело ваше.

— Буду очень вам признателен, — сказал я и, получив небольшой лист пергамента с наскоро нацарапанным неровным почерком адресом, попрощался с Уайтом и уныло поплелся к выходу из Мунго.

Я знал, что просто не будет, но мне надоело каждый раз сталкиваться с препятствиями, которых можно было бы избежать, будь я умнее хотя бы курсе на шестом, а лучше и еще раньше. «Но тогда я бы не сблизился с Гермионой, — возразил я себе, не спеша идя по улице в сторону того дома, адрес которого мне дал Уайт. — Но может быть, у меня был бы другой шанс для этого, только безо всех этих сопутствующих проблем».

Однако было абсолютно глупо и бессмысленно жалеть о том, что уже никак нельзя было изменить, поэтому я тряхнул головой, отгоняя от себя неприятные мысли, и пошел быстрее, чтобы скорее прояснить вопрос с квартирой.

Дом нашелся достаточно быстро, он и правда находился недалеко от Мунго. Только вот это мало что мне дало, потому что по указанному номеру квартиры сейчас никого не было на месте, и только короткое объявление на двери гласило, что по вопросу аренды с хозяином можно связаться по определенному номеру телефона.

Я раздраженно вздохнул. Ну и как мне прикажете звонить этому самому хозяину? Будто я знал, как обращаться с магловским телефоном. Была бы рядом Гермиона, она бы точно помогла с этим разобраться. Мысли об этом испортили и без того нерадостное настроение. Почему от нее не было писем? Что у нее происходило? Какого черта вообще творилось с нами сейчас?

С трудом взяв себя в руки, я немного успокоился и принял решение обратиться к единственному человеку, знакомому с магловскими технологиями, которого я вспомнил.

* * *

Министерство Магии все еще не вызывало у меня восторга, но и отвращения тоже не было. Я представился волшебнику, сидящему в атриуме, и сказал, что пришел по личному вопросу к мистеру Поттеру. К счастью, он был на месте, и, предварительно проверив мою волшебную палочку, мне позволили пройти.

— Малфой! А я тебе полчаса назад отправил ответ на твою записку! — воскликнул Поттер, когда я, постучав, зашел в кабинет.

— И что ты там написал? — спросил я и недовольно покосился в дальний угол кабинета, где за таким же, как у Поттера, столом сидел ненавистный мне Грин.

— Какая встреча! — улыбнулся Питер во все тридцать два зуба, и я непроизвольно скривился. Заметив это, он тихо хмыкнул. — Так, я понял, мешать не буду, но не надо смотреть с таким мученическим выражением лица, — поднявшись из-за стола, Грин посмотрел на Поттера: — Я пойду, у меня все равно были дела в Мунго, так что до встречи через полчаса-час.

— Хорошо, — кивнул он и перевел взгляд на меня. — Так на чем мы остановились? Присаживайся, — он указал рукой на стул для посетителей, и я тут же занял предложенное место. От всех этих походов по Лондону и нервотрепки из-за всего, что происходило, я ужасно устал. — Я тебе написал только то, что писем от Гермионы не было, и попросил не паниковать.

— Мне бы твое спокойствие, — разозлился я. — Она обещала мне написать, а значит, просто не могла этого не сделать, если только с ней ничего не случилось! Ладно, первые несколько дней она могла быть занята, но потом! Потом она могла найти десять минут на короткую записку для меня?!

— Малфой, — вздохнул Поттер, его спокойствие раздражало меня настолько, что я почти забыл, по какой причине я к нему пришел, — если бы с ней что-то случилось, Академия уже сообщила бы об этом родным, понимаешь?

— Тогда почему?..

— Скоро узнаем, — ответил Поттер, жестикулируя руками. — Не закипай. Ты по этому вопросу пришел сюда?

Я нахмурился, вспомнив, что и правда пришел к Поттеру не истерики закатывать, а по делу.

— Нет, — покачал я головой. — У меня к тебе… одна небольшая просьба.

В жизни не думал, что стану просить о чем-то Поттера, но другого выхода сейчас не видел. Тем более что он отнесся к моим словам вполне спокойно.

— И чем же я могу помочь? — спросил он и деловито сложил руки на столе.

Я рассказал ему о своих успехах в поиске работы, коротко изложил суть проблемы и продиктовал выученный на память номер телефона хозяина той квартиры, которую я хотел снять.

— Можем пойти и позвонить ему прямо сейчас, — предложил он с энтузиазмом, как только я закончил свой небольшой рассказ. — Тут за углом есть телефон-автомат, заодно научу тебя им пользоваться.

— Хорошо, пойдем, — согласился я, поднимаясь с места. Мышцы предательски заныли.

По дороге к лифту мы, к моему несчастью, наткнулись на вечно жизнерадостного Грина — он явно вернулся раньше, чем собирался. Второй раз за день было уже слишком. Я недовольно вздохнул и закатил глаза, сделав несколько шагов вперед, когда этот длинноволосый тип решил остановиться рядом с нами, чтобы пообщаться с Поттером. Но все мое раздражение мигом улетучилось, когда я мельком услышал фамилию «Райт». Это, конечно, мог быть какой-нибудь другой Райт, но что-то мне подсказывало, что такое совпадение маловероятно. Они говорили достаточно тихо, стоя в пяти-шести футах от меня, так что я, к сожалению, не слышал всего.

Договорив, Поттер подошел ко мне и кивком головы указал на лифт.

— Извини, что пришлось ждать. Идем, — сказал он, и я кивнул в ответ.

Я молчал, пока мы не вышли на улицу, но там уже не удержался.

— О каком Райте вы говорили? — спросил я, щурясь и прикрывая рукой глаза от внезапно вышедшего из-за серой тучи солнца.

— У тебя хороший слух, — хмыкнул Поттер. — О том, которого ты знаешь. О Хэролде Райте.

— И что с ним? — напрягся я.

— Ничего особенного… пока что, — уклончиво ответил Поттер, тоже щурясь.

— «Пока что»? Поттер, не темни, я связан с этой историей, так что не нужно скрывать от меня информацию.

— Да просто нечего особо рассказывать, — пожал плечами он. — Ты же в курсе, что десять месяцев назад его мать настояла на том, чтобы его перевели лечиться в Германию?

— Да, конечно. И что, он сбежал? — внутри меня все похолодело.

— Нет, — мгновенно ответил Поттер. — Но срок его лечения там скоро заканчивается, и по постановлению Визенгамота он должен скоро предстать перед судом, чтобы ему вынесли окончательное обвинение и приговор. Скорее всего, его признают невменяемым.

— Думаешь, так и будет?

— Не знаю. Но скорее да, чем нет.

— А на свободу он не выйдет?

— Вряд ли, — покачал головой Поттер. — Его ждет либо Азкабан, либо Мунго.

— Меня удивляет, что его мать до сих пор не в Мунго, — хмыкнул я, припоминая те одинаковые письма, которые пачками присылала миссис Грин Хэролду в Хогвартс.

— Ее друзья из Германии, видимо, позаботились о ней и ее лечении, так что она выглядела абсолютно адекватной, когда я с ней разговаривал, — сказал Поттер.

— Да знаю я об этом, — отмахнулся я. — Но лучше бы она была заперта, как и ее сын.

— Ты жесток, Малфой, — нахмурился Поттер.

— Я боюсь за безопасность Гермионы и мамы. Тебе с Джинни Уизли, между прочим, тоже может достаться. Кто знает, где сейчас Шарп, что у него на уме, и не общается ли он со своим племянником или его мамашей.

— Я уже говорил тебе, его ищут, и если бы он появился рядом с кем-то из Райтов, мы бы уже знали об этом.

— Не уверен, — передернул я плечами.

Дальше тему мы развивать не стали, потому что дошли до телефонной будки.

Несмотря на то, что я не очень понимал, по каким принципам это все работает, что нужно делать, чтобы позвонить, я запомнил без проблем, после того, как Поттер показал мне порядок действий. Дозвонились мы с первого же раза. Выяснилось, что хозяин все еще не нашел арендатора, так что он предложил мне прийти завтра утром, чтобы осмотреть жилье и, если оно устроит меня, договориться обо всех условиях.

— Раз все так хорошо сложилось, я пойду, — сказал Поттер по окончании телефонного разговора. — Удачи тебе завтра, надеюсь, вы договоритесь по поводу съема.

— Спасибо, — кивнул я и протянул руку для рукопожатия. — Если тебе придет письмо от…

— Да, от Гермионы, — перебил Поттер, пожимая в ответ мою руку. — Если придет, то я дам тебе знать, — проворчал он. — Не паникуй!

— Ладно, — нахмурился я. — Еще раз спасибо.

— Пожалуйста, — кивнул Поттер и, махнув на прощание, зашагал в сторону Министерства.

* * *

Дома я оказался только через два часа, голодный, уставший и злой. Последнее только обострилось, когда я выяснил, что, кроме записки от Гарри, писем для меня нет. Найдя маму в оранжерее, я обсудил с ней свои предстоящие планы. Она так искренне радовалась моим новостям, что ее настроение частично передалось и мне. Мы с ней решили, что она займет немного денег, раз ей обещали без проблем помочь, а я потом верну их, как только получу свою зарплату.

Успокоенный тем, что все складывается более или менее нормально, я поужинал и пошел спать, так как сил у меня уже практически не осталось. Все-таки моя выносливость имела свои границы.

Этой ночью мне снова снилась Гермиона. Мы с ней находились в каком-то странном просторном помещении, где почти не было мебели, и только стены были увешаны не то картинами, не то плакатами, с которых на нас, словно через окна, внимательно смотрели какие-то незнакомые люди.

Я стоял в одном углу этого помещения, а Гермиона — в другом, причем рядом с ней ясно вырисовывалась тень какого-то мужчины, но самого его в поле зрения не было. Гермиона улыбалась и о чем-то говорила тихим шепотом, но я не мог расслышать ни единого слова. Поэтому я пошел ей навстречу, но, не дойдя даже до середины, наткнулся на какую-то прозрачную преграду, похожую на тонкое стекло.

— Гермиона! — громко позвал я, упершись руками в эту стеклянную стену. — Что происходит?

Она встрепенулась и огляделась по сторонам, как будто услышала, что я ее зову, но все же не заметила меня. В ее образе было что-то не так. Я не мог понять, что, пока она не повернулась боком: по ее правой руке, плечу и щеке тянулись странные надписи, выполненные чем-то ярко красным. Хотя я и не мог разобрать слов с такого расстояния, но был уверен, что ничего хорошего там не было. Весь ее вид говорил о том, что она в серьезной опасности.

Я снова позвал ее, на этот раз гораздо громче. Тень закрыла ее собой, но Гермиона вдруг оттолкнула ее в сторону и бегом кинулась в мою сторону. Люди в портретах на стенах начали возмущаться, и поднялся невообразимый гул, похожий на гудение роя насекомых.

Подойдя вплотную к стеклянной преграде, она протянула руку и улыбнулась жутковатой улыбкой. Надписи, словно расплавившись, начали стекать вниз кроваво-алыми струйками. Гермиона склонила голову набок и смотрела так, будто она видела свое отражение, а не меня.

Я заколотил кулаками по стеклу, но оно не поддавалось моим ударам. Я кричал, звал Гермиону десятки раз, но она только улыбалась, а под ногами у нее весь пол был уже залит чем-то так похожим на кровь. Вдруг она нахмурилась и щелкнула пальцами, и свет погас, оставляя меня в кромешной тьме.

— Нет! — закричал я и с разгону всем телом ударился в стекло. Оно разбилось, осыпавшись на меня осколками, и я упал на пол. — Где ты, Гермиона?

Ответом мне была только тишина. Даже гул куда-то исчез, словно его выключили вместе со светом.

Я поднялся на ноги и до боли зажмурил глаза, а когда открыл их, в помещении стало светло. Только вот передо мной никого больше не было. В дальнем углу маячила та же тень, из захвата которой так отчаянно вырвалась Гермиона несколько мгновений назад.

— Кто ты? — спросил я, подходя поближе.

Но очертания тени вдруг размылись, она превратилась в бесформенное черное облако и устремилась ко мне. Я пригнулся, и облако промахнулось, пролетев в нескольких дюймах надо мной. Повернув голову, я увидел, что там, куда полетело это облако, стояла Гермиона, руки ее были в крови. Я хотел кинуться к ней, но в этот момент сгусток тьмы атаковал ее и, пройдя сквозь нее, ударился об стену. Гермиона вскрикнула и упала, схватив себя за горло.

«Я не должен был уворачиваться от этой тьмы, чем бы она ни была. Это все из-за меня!» — промелькнула мысль.

— Гермиона! — закричал я…

…И проснулся от собственного крика. За окном светало. Я подхватился с кровати, весь мокрый от холодного пота, и кинулся к столу в поисках чистого листа пергамента. Он никак не находился, я стукнул кулаком по столу от досады и, не теряя времени, почти бегом побежал в библиотеку. Найдя пергамент там, дрожащей рукой я написал еще одно послание для Гермионы.

 

Что с тобой происходит? Почему ты мне не отвечаешь? Я уже начинаю сходить с ума!

Если ты в обиде на меня за что-то, то извини. И даже если не хочешь и не собираешься прощать меня за что бы то ни было, прошу, напиши хотя бы три слова: «Я в порядке», мне этого будет достаточно.

А если уж совсем не хочешь со мной разговаривать, напиши Поттеру, Уизли, хоть кому-нибудь, кто смог бы мне потом сказать, что у тебя все нормально.

Пожалуйста!

Драко

 

Я позвал Тинки, приказав ему срочно отправить письмо, и пошел обратно к себе, чтобы переодеться и уйти на свежий воздух. Бессмысленное просиживание дома в ожидании хоть каких-то новостей меня бы убило, наверное.

В Лондоне я оказался на два часа раньше назначенного времени. Сперва я посетил Гринготтс, чтобы обменять галлеоны на магловские деньги. А затем я немного побродил по улицам, дыша холодным свежим воздухом, и все оставшееся время простоял около нужного мне дома. К моменту встречи я почти пришел в себя и смог упорядочить хаотичные мысли. В конце концов, мне не впервые снились странные сны, но это еще не означало, что они обязательно должны сбываться. По крайней мере, именно в этом я себя и уговаривал все время. Все же Поттер был прав: если бы с Гермионой, не приведи Мерлин, что-то случилось, мы бы уже знали об этом от руководства Академии. Ведь правда?..

За этими невеселыми размышлениями время пролетело очень быстро, и я даже немного удивился, когда меня окликнул высокий джентльмен в черном пальто.

— Вы мистер Малфой? — спросил он меня громким басом, и я вздрогнул от неожиданности.

— Да, — кивнул я. — А вы — мистер Стивенсон, верно?

— Именно, — согласился он и достал из кармана связку ключей. — Идемте смотреть квартиру.

Мы поднялись на второй этаж, и Стивенсон открыл серую ничем непримечательную дверь.

— Прошу вас, — сказал он, пропуская меня внутрь, и махнул рукой в сторону. — Смотрите, пожалуйста.

Квартира была небольшой, если не сказать маленькой, и довольно скромно обставленной. В единственной комнате была вся необходимая мебель: большая двуспальная кровать с прикроватным столиком у окна, комод в углу, книжный шкаф у другой стены и письменный стол рядом с ним, небольшое кресло с торшером ближе к двери. С потолка свешивалась изящная замысловатая люстра. Кажется, она была самым необычным предметом в помещении. Три черные розы, переплетаясь шипастыми стеблями, были направлены в три разные стороны, казалось, они тянулись к свободе, пытаясь выпутаться из захвата друг дружки, но это только еще больше связывало их стебли в один большой узел.

Я в удивлении уставился на люстру, и мистер Стивенсон, заметив, куда направлен мой взгляд, хмыкнул и сказал:

— Предыдущий жилец оставил ее мне. Говорил, что вещь довольно старая и дорогая. Чуть ли не антиквариат, — он пожал плечами. — Да только с чего бы ему редкую вещицу мне оставлять? Так что, думаю, это просто какая-то подделка. Но пусть висит, она же не мешает.

— Необычная вещь, — сказал я. — Конечно, пусть будет. Ничего не имею против. Мне вообще все равно.

Я осмотрел оставшиеся помещения квартиры и остался вполне доволен увиденным. Я привык к более роскошной и просторной обстановке, но вполне мог бы жить и здесь, обстоятельства были таковыми, что выбирать мне не приходилось.

— Меня все устраивает, — проговорил я, закончив осмотр. Стивенсон уже, казалось, заскучал, усевшись в мягкое кресло с потертой темно-зеленой обивкой.

— Отлично, — оживился он. — Вы меня тоже вполне устраиваете. Но учтите: если задержите оплату хоть один раз, я с вами буду вынужден попрощаться. Это ясно?

— Абсолютно.

— Вот и прекрасно, — пробасил он, отрывисто кивнув.

Мы обсудили окончательные условия, выполнили все необходимые действия, я отдал оплату за несколько месяцев вперед и получил ключи от квартиры. Мы вышли вместе и разошлись в разные стороны. Я собирался начать здесь жить с завтрашнего дня.

Я был рад, что удалось решить такой важный вопрос так быстро и относительно легко, но кое-что по-прежнему омрачало мне этот день и практически ядом вместе с кровью разносилось по всему телу, отдаваясь легким ознобом.

* * *

Я не спал всю ночь, размышляя, собирая необходимые вещи и пытаясь хоть как-то успокоить нервы. К утру я стал похож на зомби, а настроение мое не улучшилось совершенно. Темные круги, залегшие под глазами, выглядели просто отвратительно, но мне было все равно.

Спустившись в столовую, я попросил Тинки принести чаю и невидящим взглядом уставился в окно.

— Драко, ты в порядке? — спросила мама встревоженно. — Выглядишь очень уставшим.

— Я и есть очень уставший, — вздохнул я. — Схожу с ума.

— С ней все в порядке, вот увидишь.

— Ты говорила это и вчера, и позавчера, и раньше! — вспылил я и тут же устыдился. — Извини, — уже тише добавил я, виновато опустив голову.

Мама подошла ко мне и бережно приобняла за плечи, погладив по голове.

— Все будет хорошо, — уверенно проговорила она. Как же мне хотелось ей верить.

— Спасибо, мама, — вымученно улыбнулся я и накрыл ее руку своей ладонью.

Тинки принес мне чай, и я с удовольствием сделал несколько глотков, надеясь, что это приведет меня в чувство.

Мама села напротив меня и нахмурилась.

— Сынок, а как ты будешь самостоятельно управляться с бытовыми проблемами?

— Не знаю, — неуверенно пожал плечами я. У меня не было времени и желания задумываться над этим раньше. — Как-нибудь.

Мама тихо вздохнула и покачала головой.

— Возьми с собой Тинки, — предложила она.

— А как же ты? Он ведь помогает тебе! — заметил я, удивившись такому предложению.

— Я прекрасно обходилась без него, пока ты был в Хогвартсе, переживу и теперь. Тебе он будет полезнее.

— Но я теперь вполне самостоятельный, мне не нужен уход, — возразил я.

— Конечно. Но помощь не помешает. И скучно не будет, — она улыбнулась мне.

— Вот уж точно, этот скучать не даст, — проворчал я. — Но я не хочу, чтобы он все время был в квартире. В этом нет смысла.

— Мне так было бы спокойнее, — сказала мама.

— Нет, я не буду оставлять тебя без помощи. Первое время, так и быть, пусть он поживет со мной, а потом я буду вызывать его только при особой необходимости, а все остальное время пусть остается с тобой.

— Ладно, — вздохнула мама, понимая, что ей меня не переупрямить.

Допив свой чай, я вернулся в свою комнату, чтобы закончить сборы. На это ушло еще несколько часов, так что в Лондон я отправился уже после обеда.

День сегодня был особенно хмурым и мрачным. Низкие сизые тучи нависали над городом, всем своим видом обещая, что прольются на город грандиозным ливнем. Порывистый ветер колыхал полуголые деревья, а воздух был тяжелым, наполненным предчувствием серьезной непогоды. Я постарался как можно скорее укрыться в помещении от разбушевавшейся не на шутку природы.

Повернув ключ в замочной скважине, я открыл входную дверь и зашел в темный коридор. Пока глаза привыкали к темноте, я вслушивался в тишину, прерываемую едва различимым шумом машин — за окнами была дорога.

— Хозяин, — раздался где-то рядом тихий голос Тинки, и я вздрогнул, словно от резкого удара.

Я совершенно забыл, что не один в квартире. Эльф приехал вместе со мной, только я заранее попросил его стать невидимым и ни в коем случае не обнаруживать себя, пока не разрешу, убедившись, что поблизости нет маглов, которые могли бы его заметить. Раздраженно вздохнув, я проворчал, что он может стать видимым.

Он тут же выполнил указание и, посмотрев на меня своими большими глазами, заговорил снова:

— Тинки может чем-то помочь хозяину Драко?

— Принеси и распакуй вещи, — безразлично сказал я, переходя в комнату и осматриваясь. — Или еще что-нибудь сделай. Например, уборку, — я провел пальцем по поверхности книжного шкафа, на которой собрался слой пыли.

— Тинки все сделает, — закивал эльф и исчез из поля моего зрения.

Я прошелся по всей квартире — собственно, долго моя экскурсия не длилась — и вернулся к книжному шкафу, на полках которого стояло несколько старых книг с пожелтевшими от времени страницами. Я взял первую попавшуюся и посмотрел на обложку. Название меня удивило, эту книгу я когда-то читал, взяв ее у Гермионы. При воспоминании о ней я нахмурился. Ощущение тревоги буквально сжирало меня изнутри.

Я улегся на кровать прямо в одежде, зажег настольную лампу, стоящую на прикроватной тумбочке, и принялся читать. Усталость и недосып сделали свое дело, и уже спустя минут десять, перелистнув от силы пять страниц, я почувствовал, как мои веки тяжелеют, а строки текста сливаются в одно сплошное серое пятно. Не в силах бороться с этим, я задремал.

А проснулся, когда за окном уже была ночь. Я не сразу понял, что стало причиной моего пробуждения, и только через минуту до меня дошло, что откуда-то раздается непонятный стук. Я потер глаза, отгоняя от себя остатки сна, и огляделся по сторонам. Вдруг меня осенила догадка, и я кинулся к окну. И не зря: за окном сидела небольшая серая сова с привязанным к лапке письмом.

Я дрожащими руками открыл створку и впустил птицу внутрь. Отвязав послание, я развернул его и, увидев до боли знакомый ровный и практический идеальный почерк, на радостях едва не кинулся целовать сову. Письмо было от Гермионы.

Я чувствую, что все идет не так,

Совсем иначе, чем всегда мечталось,

И радости, как солнца, очень мало.

А в голове поистине бардак.

Я знаю, что себя мне не найти,

Не приложив для этого усилий.

И, как бы испытания ни били,

Нельзя свернуть с тернистого пути.

Так сложно мне, когда вокруг дожди,

Хранить тепло в душе, его ведь мало.

Но продираясь сквозь свою усталость,

Надеюсь, что плохое позади.

 

Руки задрожали, сердце заколотилось как сумасшедшее, а по спине пробежал неприятный покалывающий холод. Я даже не сразу заметил, что сова улетела, оставив меня наедине с моими эмоциями и письмом, написанным рукой Гермионы.

Я распечатал конверт и развернул длинный лист пергамента.

 

Милый Драко!

Не понимаю, что у тебя происходит, твои письма меня взволновали и даже несколько озадачили…

У меня все в порядке. Можно сказать, очень хорошо. Я не нашла времени написать тебе письмо в первый же учебный день, потому что до позднего вечера носилась по территории Академии и вернулась в свою комнату совершенно без сил. Но уже на следующий день я выделила почти час на то, чтобы написать тебе длинное и содержательное письмо. И я его отправила! Получается, ты его не получил? Как же так?.. Мне очень жаль, что тебе пришлось переживать за меня.

А сама я была абсолютно спокойна. Зная, что ты усиленно ищешь работу, я решила, что тебе не хочется общаться, пока ты не достиг какого-то результата, поэтому терпеливо ждала, когда ты пришлешь ответ на мое письмо. И меня совершено не удивило, что ты не писал мне всю неделю.

А потом я все же начала сомневаться. Я все порывалась написать тебе хоть несколько строк, но меня останавливало то, что ты мог огорчиться или разозлиться моим назойливым вопросам. Я ведь знаю, каким ты бываешь, когда нервничаешь. С Гарри мы договорились переписываться не очень часто, потому что у него сейчас напряженный период на работе, а мои родители еще в путешествии, поэтому послание от них я жду не раньше, чем через полторы недели.

А сегодня я внезапно обнаружила у себя в ящике стола три письма: два от тебя и одно от Гарри. Дело в том, что здесь совам запрещено приносить письма студентам прямо во время занятий. Но и специально отведенного времени для получения почты, как это было в Хогвартсе, здесь нет. Письма попадают к домовым эльфам (которые тут, кстати, выглядят очень ухоженными), а эльфы уже сами разносят их по комнатам. Письмо, которое ты прислал несколько дней назад, видимо, положили в верхний ящик стола, а я, не заметив его, когда пришла, положила сверху несколько книг, которые я взяла в здешней библиотеке. Когда сегодня они мне понадобились, я открыла ящик и заметила, что на них лежит еще два конверта, а вытащив все, нашла и то письмо, что ты прислал мне раньше.

Прости меня, пожалуйста. Мне очень жаль, что ты переживал, когда я могла тебя с легкостью от этого избавить. Теперь я ежедневно буду проверять этот самый ящик и ни за что не пропущу твоих писем. Обещаю.

Теперь, раз уж ты не получил моего предыдущего послания, расскажу тебе все, что было в нем.

Учиться здесь, как я и думала, очень непросто. Это не Хогвартс, где можно было спокойно успевать выполнить все задания, а потом еще читать книги для развлечения. Хотя, конечно, моя учеба в Хогвартсе никогда не была спокойной, но это сейчас не особо важно. В общем, занятия проходят и в первой, и во второй половине дня. Утром чаще всего нам читают лекции или устраивают проверочные контрольные работы по теоретическому материалу. А после обеда начинаются практические занятия. В основном они все ведутся в лабораториях, хотя некоторые из них проходят и в учебном здании. Практика безумно интересная. Нас учат небольшим хитростям мастеров зельеварения, благодаря которым легче запоминать порядок добавления ингредиентов в любое простое зелье. Таким образом, можно забыть книжный рецепт, но сварить все правильно, потому что ты понимаешь сам принцип изготовления и магические процессы, происходящие с зельем.

Ты знаешь, система преподавания здесь вообще очень интересная и немного отличается, как от системы Хогвартса, так и от магловских. Здесь много рассказывают и спрашивают. Но это не просто вопросы по учебникам, это истории из жизни. Так как студенты здесь все уже достаточно опытны, каждому есть что спросить и что рассказать. Поэтому и лекции, и практические работы невероятно интересны. А преподаватели вообще гении. У каждого из них свой подход к зельеварению, но они несомненно любят то, чем занимаются, это видно по тому, с каким вдохновением они рассказывают о своем предмете.

Кстати, здесь мне придется изучать не только полезные зелья, но еще и всяческие вредоносные. Честно говоря, этот момент мне не очень нравится. Я понимаю — чем больше знает зельевар, тем лучше, но яды и опасные составы, придуманные только с целью навредить человеку, — не самые полезные знания, которые я хотела бы здесь получить. Я уверена, что мне в жизни такое не пригодится. Но раз нет другого выхода, придется учить и это… Впрочем, мое недовольство здесь почти никто не разделяет. Только несколько однокурсников, которые, кстати, оказались почти моими соседями, считают так же, как и я. Думаю, мне следует держаться поближе к единомышленникам, правда же?

Еще тут довольно интересная система рейтингов, которая обнуляется в конце каждого полугодия. Она рассчитана не на группы или факультеты, а индивидуально на каждого студента. Лучших десяти в рейтинге ожидает стипендия во втором семестре, первым пяти — позволят приготовить для себя одно очень редкое и полезное для учебы зелье в особой лаборатории, куда допускаются только преподаватели, а лидеру рейтинга дается возможность опубликовать отчет о результатах своего труда в Академии за год в «Вестнике зельевара», а также один из ведущих профессоров становится его наставником на полгода, и это практически означает построенную карьеру в области зельеварения, потому что лидер, работая вместе с наставником, обзаводится и опытом, и связями, в общем, всем тем, что необходимо. Я уже успела набрать некоторое количество баллов, но не так много, как хотелось бы. Все же здесь очень непросто учиться, хоть и безумно интересно.

Но хватит уже о моей учебе в частности и об Академии в целом. Я волнуюсь не только об этом, но и о тебе. В следующем письме, пожалуйста, расскажи, как ты там, что у тебя с работой, как твои родители. Здесь я оказалась в каком-то своего рода информационном вакууме, несмотря на все те объемы данных, которые приходится изучать, и это немного угнетает.

Драко, ты знаешь, я ужасно по тебе скучаю. Учеба не дает мне сильно грустить днем, но по ночам я остаюсь наедине с мыслями о тебе. Мне так не хватает тебя. Ужасно хочу, чтобы мы были рядом. Обнять тебя и забыть обо всем на свете. Обещаешь мне, что на Рождество, когда я приеду домой, мы как можно больше времени проведем вместе? Мне абсолютно не важно где, главное, что с тобой!

Прошу, не злись из-за этого досадного недоразумения с письмами. Все хорошо. И будет хорошо. Я в это верю.

Люблю тебя.

Твоя Гермиона

 

Мелкая дрожь пробежала по всему телу, заставляя меня судорожно вздохнуть. Я прижал письмо к себе и опустился прямо на пол, не в силах больше стоять.

С Гермионой все было в порядке. «Она жива и здорова и даже не обижена на меня! — кричал внутренний голос, заставляя сердце колотиться быстро-быстро. — Все хорошо».

Какой же я идиот, что устроил такую панику. Все оказалось так просто!

— Слишком просто, — прошептал я зачем-то вслух, и звук собственного голоса заставил прийти в себя.

А все ли было хорошо? Куда могло деться письмо Гермионы? Не так часто совы теряют письма. А может, она сказала мне неправду, и в действительности у нее происходило что-то странное, а возможно — даже опасное? Может быть, она не могла написать правду?

Я перечитал письмо еще два раза, так и не найдя в нем никакой зацепки, которая могла бы указать мне на то, что Гермиона и правда была в опасности. Но, возможно, я просто настолько устал, что не мог заметить даже чего-то очевидного.

После четвертого перечитывания я растерял все хорошее настроение. Рассказ Гермионы об Академии был настолько восторженным, что я не только порадовался за нее, но и еще немного позавидовал. Она могла быть там, где хотела, делать то, что хотела, учить то, что было ей интересно. Я же многого был лишен. И пусть по собственной вине, легче от этого мне не становилось. Еще меня насторожили слова о каких-то однокурсниках-соседях, которые вроде бы как разделяли ее взгляды на жизнь. Где-то внутри, в районе живота, я почувствовал неприятный холод, отравляющий негативом всего меня. Что это были за люди? Какие на самом деле у них мысли и мотивы? А если они только втирались в доверие к Гермионе, а на самом деле их взгляды на мир и, скажем, на маглорожденных, были совершенно неприемлемыми? Я запаниковал. Я отдавал себе отчет в этом, но ничего не мог поделать. Да и не хотел, если честно, потому что слабая, но едкая злость вперемешку со страхом уже вцепились в меня своими тонкими острыми когтями.

Не придумав за следующие пятнадцать минут ничего стоящего, я почувствовал, что окончательно замерз и устал. Я поднялся с пола и побрел к кровати, поудобнее устроился на подушке, укрывшись одеялом, и почти сразу уснул, сжимая письмо Гермионы в руке.

Остаток ночи прошел спокойно, и даже сны меня не посещали.

* * *

Утром пришла короткая записка от Поттера, что ему пришло письмо от Гермионы. Нацарапав ему короткий ответ, в котором поблагодарил его и сообщил, что тоже получил письмо, я решил заняться обустройством своего нового дома. Вместе с Тинки — скорее, конечно, именно его усилиями — мы сделали уборку, найдя и выкинув множество старых магловских газет, непонятных тряпок, странных веток, невесть откуда взявшихся и обнаруженных мною под кроватью, навели порядок на небольшой кухне, а Тинки даже приготовил обед из принесенных вчера продуктов.

Монотонная работа, отнимающая физические силы, окончательно привела меня в чувство. Сомнения, зародившиеся после прочтения письма Гермионы, сейчас показались беспочвенными. Кое-что мне, конечно, казалось немного подозрительным, но я больше не собирался давать волю своей паранойе. В моей жизни произошли перемены к лучшему, и я был намерен радоваться этому, пока дорога судьбы вновь не свернула в сторону препятствий.

Ближе к вечеру я решил написать ответ Гермионе, и я был уверен, что следующее ее письмо должно развеять все оставшиеся в глубине души тревоги.

Устроившись поудобнее за небольшим и немного неудобным письменным столом, я склонился над пустым пергаментом и начал писать:

 

Здравствуй, Гермиона!

Ты даже не представляешь, насколько легче мне стало, когда я наконец прочитал твое письмо. Прошу тебя, пиши мне всегда, независимо от того, прислал я тебе ответ на предыдущее послание или нет. Чему мне еще радоваться, как не твоим письмам?

Вот ты пишешь, что соскучилась, а я ведь тоже ужасно скучаю. Думаю о тебе, мечтаю о новой встрече. До Рождества еще почти три месяца, я не знаю, как дождусь твоего приезда. Без тебя очень одиноко. Но главное, чтобы ты все же приехала. Твои рассказы о каком-то зелье, которое получает возможность приготовить студент, вошедший в пятерку лучших согласно рейтингу, меня немного напугали. Это же делается не в учебное время, а на каникулах, ведь так? И если я прав, мне не хочется, чтобы ты стала лучшей, правда. Прости меня за это. Но для меня самое главное, чтобы ты приехала на Рождество домой. Ко мне домой.

Твое письмо нашло меня не в Малфой-мэноре. Я переехал в Лондон и живу теперь в маленькой магловской квартире, представляешь? Когда ты приедешь, я покажу тебе ее. Здесь есть все необходимое для простой жизни, а большего мне и не нужно.

Переехал я не по прихоти, а потому что меня приняли помощником зельевара в больницу Св. Мунго! Это, конечно, не так престижно, как твое обучение в Академии, но все же достойный шаг на пути к мечте стать хорошим зельеваром. Правда же?

Скажи, с тобой точно все в порядке? Ничего подозрительного или странного не происходит? Мне не нравится, что мы попали в такую ситуацию с письмами, со мной такого никогда еще раньше не случалось. Пожалуйста, если только заметишь что-то неординарное, сразу же шли письмо мне или Поттеру, не отмалчивайся и не пытайся решить все самостоятельно. А еще расскажи мне, пожалуйста, поподробнее о твоих соседях по этажу. Я очень переживаю за тебя.

Напиши мне поскорее. Хорошо?

Я тебя люблю.

Твой Драко

 

Отдав написанное письмо Тинки и ощутив еще один укол тревоги и неясного беспокойства, я, чтобы окончательно прийти в себя, достал из сундука, который привез из поместья, книги по зельеварению и принялся читать, чтобы освежить в памяти свои знания. Неизвестно, что могло пригодиться мне на новой работе. «Моя работа»... Это звучало довольно внушительно. Я был искренне рад, что сумел ее заполучить, хотя все же немного нервничал, не зная, чего ожидать от всей этой затеи.

* * *

Дни полетели словно мгновения. Я только и делал, что читал, буквально зарылся в книги: перелопатил кучу справочников, учебников и просто трудов знаменитых зельеваров прошлого. Вся информация в итоге перемешалась и ощущалась клубком из запутавшихся ниток, казалось, за какую из них ни потяни, все равно не получится вытянуть нужное, только оборвать какую-то часть, не более того. Но я продолжал упорно вчитываться в ровные строки текста, пытаясь побольше запомнить. Мне казалось, что первое впечатление будет решающим в вопросе общения с моими новыми коллегами, поэтому я собирался сразу же продемонстрировать свои знания и умения. «Если, конечно, не перепутаю все к черту», — добавил внутренний голос, чем подстегнул к еще более усердному перечитыванию.

Впервые за долгое время мне хотелось, чтобы время шло помедленнее, но оно, как назло, бежало, словно его гнали вперед под прицелом волшебной палочки. Гермиона прислала мне еще одно письмо, в котором просила не нервничать по поводу предстоящего начала работы, а спокойно отдыхать, пока есть такая возможность, а ответы на заданные мной вопросы пообещала дать в письме, которое напишет в выходные.

Прислал мне письмо и Алекс, которому я нажаловался на жизнь в коротенькой записке, к его посланию была приложена небольшая посылка — редкое издание книги «Противоядия и яды: как сварить и то, и другое, и не отравиться самому». Алекс, в общем-то, тоже советовал не дергаться, но сказал, что, зная мою натуру, сильно на это не рассчитывает, поэтому дарит небольшой утешительный подарок, а еще передает большой привет от Амелии.

Сама Амелия мне пока больше не прислала ни строчки, и, честно признаться, я был этому рад. Пусть я и ценил ее, как хорошего человека и подругу, мне не нравилось обсуждать с ней что-либо за спиной у Алекса. Один раз я уже чуть не предал друга, и второй раз такую ошибку совершать был не намерен.

Вот так размеренно, за перепиской, чтением книг и редкими попытками самостоятельно готовить себе самую примитивную еду, вроде сэндвичей (спасибо Тинки, которому хватало терпения потом все переделать заново, а еще и порядок после меня навести), прошли все дни до понедельника — моего первого рабочего дня.

* * *

В долгожданное утро понедельника я нервничал. Нет, не так: я жутко нервничал. Будто должно было произойти нечто страшное.

К больнице я пришел за полчаса до начала рабочего дня, до этого благополучно испортив свою одежду перевернутой на себя чашкой чая. Ругался я так, что Тинки прижал уши к голове и до самого моего ухода все время жмурился, словно ждал, что я его вот-вот прикончу. Впрочем, он был не слишком далек от истины: выведи он меня из себя неосторожным замечанием, и ему точно досталось бы.

Потоптавшись около входа в Мунго десять минут, я решил, что пора заходить внутрь, тем более что снаружи начал накрапывать мелкий холодный дождь. В больнице царила относительная тишина, коридоры были полупустыми. Все же еще не было и семи часов утра, поэтому не стоило ожидать большого наплыва волшебников, целители начинали прием пациентов с восьми, если не считать экстренных ситуаций, когда маг в случае очень серьезной проблемы мог обратиться к дежурным целителям, которые были готовы лечить в любое время суток. Навещать же пациентов было принято не раньше, чем с десяти утра.

Я поднялся на четвертый этаж, не надеясь застать целительницу Джонсон на рабочем месте, однако стоило мне показаться перед ее кабинетом, как дверь распахнулась, и из-за нее показалась рыжая голова моей теперь уже начальницы.

— Доброе утро! — бодро поздоровалась она и открыла дверь настежь. — Вы даже раньше условленного времени, — хмыкнула Джонсон и тут же приветливо улыбнулась. — Что ж, это замечательно. Проходите внутрь.

Я зашел в ее кабинет и нерешительно остановился у стола.

— Присаживайтесь, а я вернусь через минуту, — сказала она и, не дожидаясь ответа, скрылась за дверью.

Я уселся в кресло для посетителей и огляделся по сторонам: кабинет был таким же, каким запомнил его с прошлого визита, только вот вместо солнца, за окном нависали хмурые серые тучи, отчего кабинет тонул в полумраке.

Я сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь. «Все будет хорошо», — постарался убедить я себя, но что-то внутри упрямо не давало мне расслабиться, заставляя до боли напрягать мышцы и делать частые вдохи.

Джонсон вернулась очень скоро и с порога заявила:

— Если у вас нет вопросов ко мне, мы можем сразу же отправиться на ваше рабочее место. Джейн — ранняя пташка, она уже пришла. Будет лучше, если я вас официально представлю друг другу, а подробнее о ваших обязанностях вам разъяснит она.

— Джейн? — удивленно спросил я, естественно, не понимая, о ком идет речь.

— Ну да, — кивнула целительница Джонсон. — Джейн Харди, ваша непосредственная начальница, она же — мой заместитель.

— Она случайно не родственница целителя Харди?

— Разумеется! Его сестра. Я думала, вы в курсе, раз именно целитель Харди пришел с вопросом о вашем трудоустройстве.

— Нет, я не знал об этом, — озадаченно сказал я.

— Значит, теперь вы в курсе, — беззаботно пожала она плечами. — Идемте.

— Да, конечно, — спохватился я. Мне думалось, что моей начальницей будет целительница Джонсон, а теперь выяснилось, что это не так. Впрочем, огорчаться по этому поводу было рано. Джейн Харди могла быть не менее адекватной, чем приветливая, хоть и строгая целительница Джонсон.

Пока я размышлял, мы прошли по длинному коридору и, свернув за угол, оказались перед неказистой дверью, выкрашенной мрачной темно-серой краской. Табличка, висевшая слева на стене, гласила, что дверь вела в «лабораторию по изготовлению зелий». Джонсон потянула громоздкую латунную ручку вниз, и дверь с тихим скрипом открылась, мы вошли внутрь лаборатории.

Точнее сказать — это была проходная комната, служившая подобием рабочего кабинета, а напротив — в дальней стене виднелись еще четыре двери, которые, как я догадался, и вели непосредственно в лаборатории, где можно было работать. Здесь же по бокам слева и справа стояло по письменному столу, за одним из которых сидела молодая женщина. А вот второй был практически завален множеством исписанных пергаментов разных цветов. Еще в помещении был шкаф с какими-то книгами — подозреваю, что там стояли справочники по зельям, — но я не успел рассмотреть его более детально, как и прочую обстановку, поскольку Джонсон окликнула сидящую за столом женщину, и мое внимание переключилось на нее:

— Джейн, я привела вам нового сотрудника, как и обещала, — мягко проговорила целительница Джонсон. — Вот, мистер Малфой, ваша начальница — мисс Харди.

Женщина подняла голову, отрываясь от книги, лежащей перед ней на столе, поднялась со стула и внимательно посмотрела на меня.

Джейн Харди не была похожа на своего брата — целителя Харди — и если бы я не знал об их родственной связи, никогда бы не подумал, что у них есть что-то общее. Она была невысокой и довольно стройной. Черные кудрявые волосы, собранные в аккуратный хвост, темные глаза и темная серая мантия, казалось, старили ее, хотя, похоже, ей было не больше тридцати-тридцати двух лет. Я всмотрелся в черты ее лица и понял, что она мне напоминает не очень красивую версию тети Беллы, только в глазах на первый взгляд не было заметно безумия. Ужаснувшись этой мысли и понадеявшись, что все сходство — да и то не полное — заканчивается на внешности и не касается характера, я выдавил из себя улыбку.

— Здравствуйте! Меня зовут Драко Малфой. Рад познакомиться, мисс Харди, — сказал я после секундной заминки.

— Доброе утро, — кивнула она в ответ на мое приветствие, не отрывая от меня своего взгляда. — Обойдемся, пожалуй, без лишних церемоний и пройдем сразу к вашему рабочему месту.

— В общем, вы разбирайтесь, а я пойду работать, раз официальная часть знакомства состоялась, — сказала целительница Джонсон. — Отныне, мистер Малфой, все вопросы, кроме, пожалуй, вопросов об увольнении и размере вашего жалования, можете решать с мисс Харди.

— Я понял, — отрывисто кивнул я.

Джонсон выскользнула за дверь, пожелав мне удачи, а Джейн Харди уже стояла у крайней правой двери, ведущей в одну из лабораторий.

— Нам сюда, — сказала она и, повернув ключ, торчащий в замочной скважине, открыла дверь и вошла внутрь.

Я молча кивнул и последовал за ней, быстро пересекая проходное помещение.

За дверью оказалась небольшая комната, в которой стояли два стола для подготовки ингредиентов для зелий, два стола с горелками и стеллаж, сверху донизу заставленный самыми разнообразными котлами. Освещение было ярким, не в пример приглушенному и мягкому, которое было в соседнем помещении, но для лаборатории это нормально.

Я непонимающе огляделся по сторонам: где-то здесь должны были храниться ингредиенты, но в такой небольшой комнате их некуда было спрятать, а хранить будущие компоненты зелий в месте, увеличенном при помощи магии, было нельзя, так как могло произойти нежелательное воздействие на них, из-за чего зелье бы сварилось неправильно.

Мисс Харди встала посреди лаборатории и выжидающе смотрела прямо на меня, застывшего в дверном проходе.

— А где хранятся ингредиенты? Они ведь должны быть в шаговой доступности, — сказал я наконец.

Джейн Харди кривовато улыбнулась, снова напомнив мне тетю Беллу.

— Верно, — тихо сказала она, едва заметно кивнув. — Видите, шкаф с котлами неплотно к стене приставлен?

— Да.

— За ним находится дверь в общую кладовую, где хранится все необходимое. Давайте туда и пойдем, объясню вам, в каком порядке там все расположено. Учтите, что здесь не только безобидные ингредиенты, но и опасные для жизни, как вашей, так и окружающих, так что нужно быть предельно осторожным.

— Разумеется, — кивнул я и направился за ней к шкафу.

За ним и правда была крохотная дверь, за которой оказалось огромное помещение. Харди провела мне целую экскурсию, тихо и монотонно рассказывая, что и где стоит, как должно храниться и в каких количествах может быть использовано.

Спустя не меньше чем полчаса мы вернулись в лабораторию, и мисс Харди указала мне на один из столов, стоящих справа.

— Ваше рабочее место. Работать можно только за этим столом и соседним с ним, непосредственно предназначенным для варки зелий. К столу с противоположной стороны лаборатории даже не подходите, там мое пространство. Это ясно?

Странно, что мне досталось рабочее место в одной лаборатории с начальницей. Но этому могло быть несколько объяснений: либо в других лабораториях просто не было мест, и ей пришлось отдать мне это, либо она хотела приглядывать за мной первое время, поэтому определила меня поблизости. А возможно, были и другие причины.

Я посмотрел на один, а затем на другой стол и заметил теперь некоторые отличия между ними. На том столе, у которого должен был работать я, лежал простой нож, еще несколько необходимых инструментов и приспособлений и старая разделочная доска, испещренная множеством порезов.

На столе мисс Харди стояли гораздо более современные инструменты, доска была новой и сверкала чистотой, несколько ножей с аккуратными изящными рукоятками стояло в специальной подставке, декорированной красивым тиснением.

— Да, я все понял, — кивнул я.

— Вот и замечательно. Теперь относительно заданий. В кабинете, напротив моего письменного стола, как вы видели, стоит еще один стол, на котором лежат исписанные пергаменты. Это невыполненные заявки по зельям. Красные — срочные, как простые, так сложные, синие — для пополнения постоянного запаса больницы, зеленые — очень сложные зелья, работа над которыми может вестись месяцами, белые — примитивные зелья, вроде Бодроперцового.

Она замолчала, и я решил, что пришло время сказать несколько слов о своих навыках:

— Я не думаю, что смог бы сразу взяться за сложные зелья, уверен, вы не доверите мне их с первого же дня, но мне было бы вполне по силам работать над синими заявками.

— Вас пока заявки вообще не касаются в том смысле, в каком это понимаете вы. Вашей задачей будет рассортировывать их и раскладывать в порядке нарастания сложности и срочности. Это во-первых. А во-вторых, будете мне ассистировать во время приготовления зелий. Вот сейчас рассортируйте то, что лежит на столе в кабинете, а потом займетесь нарезанием листьев китайской жующей капусты для Костероста.

— Да, хорошо, — согласился я, решив не спорить в первый же день.

— Отлично, — сказала мисс Харди, явно довольная, что я не стал возражать, и вышла из лаборатории, оставив меня одного.

Я прошелся по помещению, внимательно все рассмотрел, разложил все рабочие принадлежности так, как мне было удобно, и пошел разбирать заявки на зелья.

Разбор занял у меня час с небольшим, и все это время я поглядывал на мисс Харди, которая что-то сосредоточенно записывала на пергамент. Она была полностью поглощена своим занятием, и я мог беспрепятственно наблюдать за ней. Создавалось впечатление, что она очень любит свою работу и готова буквально жить ради нее. Впрочем, я слишком мало ее знал, чтобы с уверенностью делать такие выводы. Пока толком не было понятно, что у нее за характер и сработаемся ли мы с ней, но я не терял на это надежды.

В помещение приходили и другие маги, они, поздоровавшись — больше с Харди, чем со мной, — сразу же проходили к дверям в остальные лаборатории, видимо, здесь у каждого зельевара было свое отдельное рабочее место. Закончив с разбором заявок на зелья и перездоровавшись с десятком людей, я отправился к своему основному рабочему месту.

В итоге весь день, кроме обеденного перерыва, во время которого я просто вышел на улицу подышать свежим воздухом, я нарезал чертову жующую капусту. Не самое ответственное и увлекательное занятие, надо признать. К вечеру я уже скрипел зубами от раздражения, но старался этого не показывать, надеясь, что такие задания — это временно. Мисс Харди появилась в лаборатории трижды за день: два раза, чтобы проверить, как я работаю, и один — чтобы приготовить зелье. Что она варила, я не понял, но судя по тому, что после часа помешивания бурой вязкой жидкости в большом бронзовом котле, она пробормотала очищающее заклинание, так и не перелив во флакон даже капли получившегося зелья, это было что-то экспериментальное, и оно явно не удалось. Мне хотелось задать ей несколько вопросов и, возможно, предложить свою помощь, но я решил, что пока рано.

Ровно в четыре часа вечера Джейн Харди стояла перед моим столом, критичным взглядом осматривая проделанную мной работу.

— Отлично, мистер Малфой. Сложите все нарезанное в колбы, отнесите в кладовую и можете быть свободны на сегодня.

Я молча кивнул и уже через десять минут вышел из помещения, попрощавшись с Харди и получив в ответ сухое: «Не опаздывайте завтра».

Домой я пришел уставшим. И не столько от сложности или длительности работы, сколько от монотонности и однообразности. Да, целительница Джонсон предупреждала, что первое время мне не будут доверять приготовление сложных зелий, но все же я был способен на большее, чем простое нарезание примитивной капусты.

Скрасило мои мрачные мысли письмо от Гермионы, которое принесла небольшая коричневая сова, деликатно постучавшись клювом в окно.

Я нетерпеливо разорвал конверт и начал читать.

 

Здравствуй, Драко!

Поздравляю тебя с наступлением первого рабочего дня (не знаю, правда, успеет ли письмо прийти к этому времени, но очень надеюсь)! Я в тебя верю, все будет хорошо, поэтому, пожалуйста, не нервничай.

Ты просил меня подробнее рассказать о моих новых знакомых и прочем.

Начну, пожалуй, с того, что еще раз скажу тебе, что у меня все в полном порядке, ничего необычного, странного или подозрительного не происходит, так что, прошу тебя, не волнуйся обо мне. Самое неприятное, что меня мучает сейчас — это отсутствие тебя рядом и недосып. А в остальном никаких проблем нет.

Знакомых у меня появилось уже порядочно, но больше всего я общаюсь с девушкой, которая живет в соседней комнате, ее подругой и их общим знакомым. Я, наверное, запутала тебя. Все по порядку.

Моя соседка — Сьюзен Маклейн, ее родители родом из Шотландии, но еще до ее рождения переехали во Францию, поэтому училась она в Шармбатоне. Она старше меня на три года, общительная и умная. Ее подруга — Шарлотта Абанкур, француженка, они со Сьюзен вместе учились. О ней не могу пока сказать ничего особенного, кроме того, что у нее забавный акцент, от которого она старается избавиться с моей помощью. А их общий знакомый, который живет не на нашем этаже, как я полагала, а этажом выше, как выяснилось позавчера, — Роберт Белл, из Канады. Не знаю, где он учился, и как познакомился со Сьюзен и Шарлоттой, но это не так важно, главное, что человек он очень умный, начитанный и знающий, наверное, почти все на свете.

Вот в такой компании я оказалась. Нам повезло с расписанием, мы находим время вместе поработать в библиотеке после занятий, и это очень экономит силы в процессе подготовки домашних заданий, в одиночку справляться с ними гораздо труднее и дольше.

Вот, пожалуй, и все, что я могу тебе рассказать. Все остальное — обычная рутина.

Да, еще я сейчас занимаю двадцать седьмую строчку в рейтинге, и это уже отличный результат. Надеюсь, ты мной гордишься.

С каждым днем все больше скучаю по тебе, Драко. Если бы ты знал, как хочу поскорее тебя увидеть!

Удачи тебе на работе, мысленно я с тобой. Уверена, все будет замечательно.

Люблю тебя.

Твоя Гермиона

 

Все в этом письме было хорошо, только вот эти новые знакомые Гермионы меня настораживали. Страх, появившийся после того письма, которое пришло мне после длительного молчания, сейчас не развеялся, но теперь к нему добавилась ревность, и я, как мантру, стал повторять себе, что должен больше доверять своей любимой. В конце концов, я и сам общался с женщинами на своей новой работе, но для наших отношений с Гермионой это не значило ровным счетом ничего.

Написав ей длинный ответ о том, как прошел мой первый рабочий день, а еще о том, как бесконечно сильно по ней скучаю, я отдал получившееся послание Тинки, чтобы тот его отправил, а сам снова засел за справочники по зельям, чтобы при случае у меня была возможность доказать, что мои знания и умения стоят большего, чем просто нарезание примитивных растений.

* * *

Следующее письмо от Гермионы пришло аж в пятницу, она извинялась за то, что долго не писала, и много рассказывала про трудности учебы, даже несмотря на то, что большую часть заданий она выполняла вместе с уже устоявшейся компанией знакомых. Она снова написала, что скучает, и в этом я хорошо ее понимал.

Мои рабочие дни были однообразными и различались только ингредиентом, который мне предстояло нарезать в тот или иной день. Я молча выполнял то, что от меня требовалось, и жутко уставал от такой рутины. В обед я ходил домой, где часто срывался на ни в чем не виноватого Тинки, и в итоге уходил обратно, так и не поев. Несколько раз после окончания рабочего дня я заходил к отцу, но он по-прежнему был предельно холоден ко мне, жал мне руку и возвращался к прерванному моим приходом занятию, которое чаще всего заключалось в разглядывании пейзажа за окном.

К вечеру пятницы мое настроение стало просто отвратительным, и, если бы не письмо от Гермионы, я бы уже решил, что все в моей жизни совсем плохо. Но почти в девять вечера — я уже собирался ложиться спать, потому что чувствовал себя ужасно вымотанным — в мое окно постучалась еще одна сова. На конверте значилось: «Драко Малфою от Гарри Поттера».

Внутри все похолодело: первая мысль, пришедшая в голову, была о том, что что-то случилось с Гермионой, и Поттера, как ее лучшего друга, оповестили об этом первым. Других причин для него писать мне письма я не видел.

Но все оказалось совсем не так, как я подумал изначально.

 

Малфой!

В этот понедельник состоится судебное заседание над Хэролдом Райтом. Ему наконец-то будут выносить окончательный приговор. Я подумал, что ты должен об этом знать. Мы подозреваем, что мистер Шарп может появиться в Лондоне по этому случаю, так что будь осторожнее. Мы, разумеется, тоже будем начеку.

Не думаю, что что-то произойдет, но все же лучше быть готовым к худшему, просто на всякий случай.

Поттер

 

«По крайней мере, — подумал я, — если Шарп окажется здесь, Гермиона точно будет в безопасности».

Однако новости не особо радовали. Впереди был еще один почти бессмысленный рабочий день, хоть я и пытался всячески настроить себя на то, что, выполняя такую работу, я делаю вклад в мою будущую карьеру, однако настроения это никак не улучшало. А еще в воскресение нужно было окончательно отправить Тинки к маме в мэнор и попросить ее неделю посидеть дома.

Ночью я никак не мог уснуть. Мысли звучали в голове так громко, их было так много, что впору было говорить вслух, чтобы избавиться от этой какофонии и попытаться хоть немного здраво поразмышлять.

Я никак не мог понять, почему все снова оказалось так безрадостно. Когда, казалось, я расправлялся с частью своих проблем, и должно было наступить вполне себе светлое и радостное время, оказывалось, что дела мои все равно идут плохо, а то и хуже, чем было. И эта уже сложившаяся закономерность раздражала и угнетала меня. А что, если дальше станет еще хуже?..

Бывали взлеты и падения,

Сейчас же штиль вдруг наступил.

Я в ожидании затмения

О светлой радости забыл.

Жгут больно душу опасения.

Пусть я сильнее стал в разы,

Но, утонув в своих сомнениях,

Живу в предчувствии грозы.

 

Выходной день пролетел как одно мгновение, но мне, по крайней мере, удалось немного выспаться. Только вот радости это не добавляло. Я ужасно скучал по Гермионе, если бы она была рядом, все не казалось бы таким сложным. Но она была далеко, она шла к своей мечте, и я не смел упрекать ее в этом, поэтому мне оставалось только перечитывать ее письма, наполненные чувствами и эмоциями: восторгом от Академии, профессоров и новых друзей, усталостью от количества проделываемой работы и признаниями в любви, предназначенными только мне и никому другому. Мне не нравилось, что она общалась там с другими людьми, но ведь и я не сидел в одиночестве, только мне было все равно, с кем я разговариваю, мои мысли то и дело возвращались к Гермионе. И я должен был доверять ей как себе.

В субботу я попросил Тинки закупить мне кое-каких продуктов, а также поменять немного галлеонов на фунты, чтобы я мог что-нибудь приобрести в местном магловском магазинчике неподалеку от квартиры, хотя эта перспектива все еще повергала меня в ужас. Но мне нужно было привыкать, потому что в воскресенье я отправил Тинки в Малфой-мэнор к маме. Если существовала хоть небольшая вероятность того, что Шарп решится навредить не мне лично, а моей маме, я должен был сделать все, чтобы ее защитить. Поэтому, категорически запретив Тинки оставлять маму одну и в случае любой опасности спасать ее даже ценой собственной жизни, я попрощался с эльфом, а заодно и с возможностью нормально питаться и поддерживать порядок в моей небольшой квартирке. Впрочем, в рабочие дни я так мало бывал дома, что вряд ли успел бы устроить сильный бардак.

Все оставшееся свободное время воскресенья я потратил на чтение справочников по зельеварению, хотя уже начал сомневаться, что эти знания мне пригодятся, ведь для нарезания капусты или чего-то подобного они мне совершенно не были нужны.

Несмотря на упаднические настроения, отравляющие мне жизнь в выходные, утро понедельника оказалось не таким уж и плохим. Я проснулся вовремя, позавтракал и отправился на работу.

Всю дорогу до больницы я оглядывался по сторонам и держал руку в кармане, готовясь в любой момент выхватить волшебную палочку, но никого подозрительного так не заметил. Сонные прохожие, поплотнее кутаясь в шарфы, ежились от промозглого ветра и торопились по своим делам, не обращая на меня никакого внимания. В итоге мне надоели попытки разглядеть в каждом встречном маньяка Шарпа, и я сделал то же, что и окружающие — ускорил шаг, чтобы поскорее сбежать от пронизывающего осеннего холода.

В Мунго я появился за пятнадцать минут до начала рабочего дня. Моя непосредственная начальница оказалась уже на месте, она, хмурясь, делала записи в большой блокнот и даже не подняла голову, когда я вошел в помещение.

Поразмышляв секунд тридцать над тем, стоит ли ее отвлекать, я все же решил поздороваться.

— Доброе утро, мисс Харди, — сказал я и подошел к столу, стоящему напротив нее. Там уже успело накопиться немало заявок на зелья. Я предполагал, что разбирать их снова придется мне.

— Доброе, мистер Малфой, — пробормотала Харди, не отрываясь от работы. — Я сейчас крайне занята, так что заявками займетесь через час, когда я уйду, а сейчас вас ожидает бадьян, его надо измельчить для дальнейшего приготовления литра экстракта из него. Надеюсь, вам не надо объяснять, как именно это сделать? У вас есть время до обеда. Идите.

Я вдохнул воздух, чтобы ответить, тут же передумал, сжал челюсти от раздражения и молча поплелся в лабораторию к своему столу.

Я рассчитывал, что на этой неделе мне уже доверят что-то посложнее, чем примитивная подготовка ингредиентов. Интересно, Харди всегда будет разговаривать и вести себя со мной, как с идиотом? Нет, она не сказала ничего унизительного или оскорбительного, но ее манера держаться меня бесила. Черт, конечно же, я знал, как именно нужно измельчать бадьян! Я учил зельеварение, неужели Харди считала меня тупым неучем?

Закрыв за собой дверь в лабораторию, я вздохнул и замер, пытаясь успокоиться. В конце концов, мне предстояла работа, которую нужно было во что бы то ни стало сделать хорошо. К тому же я переживал за маму, пусть даже с ней рядом был Тинки, да и сам не хотел попасть в переделку, если вдруг сумасшедший Шарп решит объявиться в день суда над племянником. Так что мне необходимо было сохранять спокойствие и внимательность.

Придя в себя, я отправился в хранилище ингредиентов за бадьяном, и начался мой очередной монотонный рабочий день.

Когда через час с небольшим я отложил бадьян и вышел в кабинет, чтобы разобрать заявки по зельям, как просила Харди, ее уже не было на месте. А на вершине горы заявок лежал листок, исписанный твердым крупным почерком.

 

Мистер Малфой!

Заявки на сложные, но не срочные зелья сложите мне на стол. Заявки на сложные и срочные зелья отнесите в крайнюю левую лабораторию мистеру Смиту. Остальное оставите на столе.

Вас после обеда ждет порция китайской жующей капусты (измельчить для Костероста, необходимое количество уточните в третьей лаборатории у миссис Сильвер). Я вернусь ближе к вечеру и проверю вашу работу.

Харди

 

Я вздохнул. День обещал быть длинным, очень длинным. И однообразным.

Провозившись до самого вечера с нарезкой капусты, которую к концу рабочего дня уже начал тихо ненавидеть, я все время ждал, что вот-вот откроется дверь и кто-то принесет мне известия о неприятностях, свалившихся на мою голову. Но все было тихо. Вестей от Поттера не было, что, скорее всего, означало, что ни с кем из тех, кто мне дорог, не произошло ничего страшного. Хотя я надеялся, что он все же черкнет мне хоть пару слов, как прошло судебное заседание, и сообщит, не объявился ли Шарп. Молчание также могло означать, что все настолько плохо, что у Поттера нет времени, чтобы написать мне, но я старался не думать о возможности такого развития событий.

Харди пришла за пять минут до конца рабочего дня и, внимательно осмотрев результаты моей деятельности, безразлично сказала:

— Вижу, вы справляетесь. Это радует. Познакомились уже с другими зельеварами?

— Вполне, — сухо ответил я. Не то чтобы я много общался с кем-то, кто работал в соседних лабораториях, но более или менее запомнил их лица и имена. Сложно было судить, что они за люди, но вряд ли Харди интересовало, знаком ли подробно я с их биографиями.

— Отлично, — кивнула она. — Значит, с завтрашнего дня сперва будете разбирать заявки, а потом лично подходите к нашим зельеварам и узнавайте, кому и какие ингредиенты нужно подготовить. Ясно?

— Да, — едва слышно ответил я сквозь сжатые зубы. Интересно, если мои обязанности надолго останутся такими, сколько времени я смогу продержаться здесь? Я ведь шел сюда не для того, чтобы целыми днями нарезать капусту!

— Замечательно, — снова кивнула Харди и окинула меня внимательным взглядом. — Можете идти домой. Только завтра не опаздывать.

— Разумеется, — хмыкнул я тихо и принялся складывать нарезанную капусту в колбы.

Харди понаблюдала за мной еще минуту и ушла, оставив меня наедине с раздражением. А я, едва не промахнувшись мимо колбы, быстро сгрузил остатки чертовой капусты и, не отказав себе в удовольствии слегка хлопнуть дверью, вышел из лаборатории.

Свежий воздух отрезвил мысли, и я вспомнил, что мне по-прежнему нужно быть внимательным, и не только чтобы почуять неладное, если вдруг объявится Шарп, но и просто чтобы не попасть под машину.

Я думал, что хоть вечером Поттер пришлет мне записку, но, когда я пришел домой, ни одна сова не ждала меня, сидя на карнизе у окна, и ни одна не постучалась в стекло, пока я читал книгу, в руках с которой я и заснул в итоге. И понедельник закончился так же тихо и спокойно, как и начался.

* * *

Вторник был таким скучным и однообразным, что к вечеру я был готов завыть. Я снова выполнял совершенно примитивную работу, с которой вполне мог справиться даже третьекурсник Хогвартса. Я же был явно способен на большее. Только вот всем, похоже, было на это наплевать. Вечером Харди снова бегло проверила, насколько качественно я нарезал ингредиенты, и сказала, что в среду меня ждет такая же точно работа. Это угнетало меня, но я повторял себе, что работаю здесь слишком мало, чтобы что-то требовать.

От Поттера вестей не было, и это тоже злило и очень напрягало. Неужели ему было так трудно послать мне короткую записку? Мне не хотелось жить в постоянной готовности к нападению и переживать за маму. Было очень глупо каждый раз, выходя на улицу, оглядываться по сторонам и видеть в каждом незнакомце потенциального убийцу, но я ничего не мог с собой поделать, ведь опасность была не иллюзорной, а вполне реальной. Я бы и сам написал ему, но для того, чтобы отправить письмо, мне нужно было позвать Тинки, а я хотел, чтобы он оставался с мамой. Так я понял, что мне нужно купить себе сову, иначе с отправкой писем будут серьезные проблемы.

Именно об этом и о том, что мне надо найти время для похода в магазин, я и думал, дожевывая последний бутерброд, заменивший мне ужин. А потом я лег спать, но дождь, барабанивший по окнам, и тяжелые мысли, не дающие мне покоя ни днем, ни ночью, не позволили мне сразу уснуть, в итоге мне удалось подремать только несколько часов перед тем, как надо было вставать на работу.

А среда не задалась с самого утра. Я проспал и, естественно, не успел позавтракать, впрочем, особо и нечем было. В Мунго я пришел голодным и злым, как мантикора. Но не опоздал ни на минуту, поэтому Харди, смерившая меня внимательным взглядом, слабо кивнула и вернулась к своей работе. А я сразу же принялся разбирать заявки на зелья. Сегодня как никогда было много заявок на простейшие составы, и я уже собирался вызваться выполнить хоть какую-то из примитивных заявок, но не успел, ко мне подошел зельевар, работающий во второй слева лаборатории, и попросил меня измельчить три дюжины когтей грифона для Укрепляющего раствора. Харди, соизволив оторваться от своих записей, сообщила ему, что на него до конца этой недели ляжет дополнительная нагрузка по приготовлению сложного зелья, поэтому он может всю работу по подготовке компонентов оставить на меня. А потом, не дав мне и слова вставить, она вышла из лаборатории, и мне не оставалось ничего другого, как, подавив раздражение, отправиться выполнять поручение зельевара.

Успокоиться не удалось. У меня было время, чтобы накрутить себя по полной программе, и я им воспользовался. К обеду я решил, что больше так не выдержу, и, отдав порошок из когтей грифона, уверенно направился к столу Харди, но ее на месте не оказалось. Это не охладило мой пыл, и я пошел искать ее по всей больнице.

Но день явно был не мой. Спустя почти полчаса поисков Харди я так и не нашел и, разозлившись еще сильнее, решил поговорить с целительницей Джонсон. К счастью, хотя бы она была на своем месте. Я отрывисто постучал и, едва дождавшись приглушенного «Да», открыл дверь и вошел в кабинет.

Целительница Джонсон была занята разговором с двумя колдомедиками, имен которых я не знал. Увидев их, я застыл на месте.

— Извините, я не знал, что у вас совещание, — пробормотал я.

— Мистер Малфой, у вас ко мне какое-то срочное дело? — спросила Джонсон, вполне дружелюбно глядя на меня.

— Не слишком срочное, — сказал я. — Мой вопрос может подождать некоторое время.

— Чудесно, — кивнула она. — Подойдите минут через двадцать-тридцать, я уже буду свободна.

— Хорошо, — кивнул я. — Извините, что прервал.

Выйдя за дверь, я прошелся по коридору, дойдя до первых же стульев для посетителей, и устало опустился на один из них. С одной стороны, мне не хотелось ждать, пока освободится Джонсон, а с другой — хорошо, что у меня было время успокоиться, упорядочить мысли и подобрать правильные слова.

Злость и раздражение поутихли, хотя и не исчезли полностью, но я попытался изобразить на лице маску равнодушия, чтобы Джонсон не сочла меня за полного истерика, которому не то что сложное зелье нельзя доверить, но и к работе среди людей допускать не следует.

Ровно через полчаса я снова оказался в кабинете целительницы Джонсон, и на этот раз ничто и никто не должен был помешать нашему разговору.

— Итак, о чем вы хотели поговорить? — спросила она, поправив очки на переносице. — Надеюсь, вы не с вопросом об увольнении, — улыбнулась она.

— Нет-нет, — ответил я сразу же. — Я не собираюсь уходить. Проблема в другом. Дело в том, что мисс Харди… — я запнулся, пытаясь подобрать более точные слова, чтобы это не прозвучало как детская жалоба. — Она нагружает меня не совсем той работой, на которую я способен.

— Джейн — прекрасный специалист, и я всецело ей доверяю, — уверенно сказала целительница Джонсон. — И хорошо умеет распределять обязанности среди своих подчиненных. Если нагрузка кажется вам чрезмерной, попросите ее уменьшить, для этого не обязательно приходить ко мне.

— Вы не так поняли меня, — покачал я головой. — Я прекрасно справляюсь с объемом работы, но с такими заданиями справился бы даже школьник!

— Я предупреждала вас, что сложные зелья вам доверят еще не скоро.

— Ну и пусть! Но хотя бы простые-то я могу готовить? — не выдержал я, чуть больше, чем следует, повысив голос.

— Я думала, вы этим и занимаетесь, — несколько удивилась Джонсон, не обратив никакого внимания на мой неподобающий тон.

— Я нарезаю ингредиенты для других зельеваров, — нахмурившись, проговорил я тихо. — Но я способен на большее, уверяю вас.

— Почему бы вам тогда не поговорить об этом с мисс Харди?

— Ее очень часто нет на месте. И потом, я терпел, думая, что испытательный срок вот-вот закончится, и она доверит мне сварить зелье. Но нет, сегодня она недвусмысленно дала понять, что все так и останется.

— Мистер Малфой, уверена, что мисс Харди виднее, кого и как нагружать работой. Но… — сказала она, увидев, что я уже собирался возмутиться. — Если ничего не изменится и через несколько недель, скажите мне, и я поговорю с ней. Договорились?

— Да, — кивнул я. Это в любом случае было лучше, чем ничего.

— Вот и отлично. Еще вопросы у вас есть?

— Нет, это все. Спасибо, что уделили мне время, — натянуто улыбнулся я.

— Не переживайте, если вы хотите работать над зельями, никто вам не помешает. Просто потерпите, пока Джейн не начнет вам доверять, пусть даже монотонная и простая работа вам не нравится, — сказала она, доставая из ящика стола какие-то бумаги.

— Я понял, — кивнул я и поднялся на ноги. — Не буду больше отнимать ваше время.

— Успехов, мистер Малфой, — пожелала мне напоследок целительница Джонсон, и я вышел из ее кабинета.

Мой обеденный перерыв подходил к концу, но у меня было еще одно дело, прежде чем я вернусь в лабораторию. Я попросил маму не покидать поместье, пока не выяснится ситуация с Шарпом и Райтом, тем более, что никаких вестей от Поттера так и не было, а значит, приехать к отцу в Мунго она не могла. Поэтому отца вместо нее в эти дни должен был проведывать я. Ни позавчера, ни вчера мне не удалось навестить его, но сегодня я был просто обязан заглянуть хоть на несколько минут, чтобы убедиться, что он в порядке, насколько это для него возможно.

Поднявшись на один этаж вверх, я прошел по ненавистному коридору с болезненного цвета стенами. Удивительно, но остальные этажи больницы мне не казались такими мрачными и угрюмыми, а здесь меня угнетало буквально все. Не дойдя до нужной двери буквально тридцать футов, я, к своему удивлению, столкнулся с хмурым Поттером.

— Привет, Малфой, — поздоровался он, поравнявшись со мной. — А я как раз собирался искать тебя.

— Да что ты говоришь? — съязвил я. — Поттер, у тебя совесть есть? Ты не мог мне написать записку и рассказать, что там с делом Райта?

— Именно это я и собирался сейчас сделать, — спокойно, ничуть не смутившись, ответил Поттер. — Потому что приговор вынесли только вчера вечером, и у меня не было сил и времени тебе написать. А о Шарпе новостей никаких. Авроры продолжают поиски, но он, похоже, хорошо умеет прятаться.

— Ладно, черт с ним, с Шарпом, — отмахнулся я. — Что постановил суд?

— Райта признали невменяемым, — нехотя сказал Поттер. — Сегодня его переправят сюда, в палату, практически соседствующую с палатой твоего отца.

— Что? — переспросил я. — Этот псих будет находиться совсем рядом с моим отцом? И в непосредственной близости от меня? Ну что за день?! — простонал я. — Хуже не придумаешь.

— Это не я решаю, так что ничего сделать не могу… — Поттер пожал плечами.

— Как же теперь маме навещать отца, если Райт будет здесь, и Шарп может попытаться вызволить его?

— Не переживай, на первое время мы поставим здесь кого-нибудь из авроров для охраны. И будем усиленно искать Шарпа.

— Да вы уже его давно ищете, только толку никакого! — возмутился я. — Ладно, пока с мамой рядом будет Тинки, а рядом с Райтом — авроры, она, пожалуй, будет в относительной безопасности.

— Конечно, — согласился Поттер. — Слушай, а ты выглядишь не очень. Что-то случилось?

— Случилось, да — хмыкнул я. — Я сегодня еще ничего не ел, а еще зол как разъяренный гипогриф. Но тебя это не должно волновать, Поттер. А ничего странного или интересного для тебя со мной не произошло. Просто мой больной отец будет жить по соседству с сумасшедшим, пытавшимся убить половину Хогвартса, я каждый день выполняю работу, с которой справился бы даже садовый гном, в моем холодильнике пусто, как в нашем семейном сейфе в Гринготсе, а эльф, который мог бы что-то купить, а потом — что самое важное — и приготовить, сейчас охраняет мою мать. Да, а любимая девушка за много миль от меня из-за учебы общается с какими-то странными типами, которых я знать не знаю. Как думаешь, я имею право плохо выглядеть, а?

Он сочувственно посмотрел на меня. Отвратительный взгляд!

— Может, я могу чем-то помочь?

— Посади Райта в Азкабан. Или скажи моей начальнице, что я был очень способным студентом в Хогвартсе и могу самостоятельно варить сложные зелья, можешь даже попросить приготовить что-то лично для себя или аврората, уверен, тебе не откажут. Или, может, ты придешь ко мне домой и приготовишь мне ужин вместо домового эльфа? Или выяснишь по своим каналам, что за личности вьются вокруг Гермионы? — на последнем вопросе мой запал иссяк, кроме того, эта идея показалась мне не такой уж и абсурдной.

— Малфой… — начал Поттер, но я его перебил.

— Слушай, а правда, может, ты узнаешь, с кем Гермионе «посчастливилось» вместе учиться? Ты же ведь можешь? — с надеждой спросил я. Идея с каждой секундой нравилась мне все больше. — Она твоя подруга, — на всякий случай добавил я.

— Нет, этого я не смогу, — покачал головой Поттер. — А тебе не мешало бы научиться доверять ей.

— Ей я доверяю, — проворчал я. — А вот этим типам, которые с ней там общаются, — нет.

— Ты параноик, — сказал Поттер. — Она учится в престижном учебном заведении.

— Наш Хогвартс — тоже не захудалая лавка в Лютном переулке, но это не помешало никому из нас влипнуть по полной, — ответил я и скривился. Зачем мне нужно было сейчас это говорить? Полный идиот.

Тем не менее, Поттер даже не изменился в лице.

— Это в прошлом. Теперь все иначе.

— Я знаю, — кивнув, я скрестил руки на груди и уставился невидящим взглядом куда-то за левое плечо Поттера. — Извини, у меня ужасный день, вот и несу всякую чушь.

— Да я уже понял про день, — хмыкнул он. — Из всего, что ты наговорил, я реально могу помочь только с ужином, но это было бы странно. Ты что, сам не умеешь готовить?

— Нечего так удивляться. Курс домоводства прошел мимо меня. А магловской техникой я не умею пользоваться.

— Научить? — спросил он.

— Шутишь? — я удивленно уставился на него.

— Нет, конечно. Ты же недалеко отсюда живешь, так?

— В десяти минутах, — нахмурившись, ответил я.

— Мне все равно еще придется возвращаться ближе к вечеру в Мунго, так что я могу заскочить к тебе на полчаса и объяснить, как что работает. Это несложно, ты освоишь.

— Поттер, ты действительно серьезно?

— Да, — кивнул он уверенно. — У меня опыт большой, я же все детство провел с маглами.

— Это я знаю. И ты придешь и научишь меня пользоваться магловскими приборами?

— Именно. Не оставлю же я… кхм, парня моей лучшей подруги страдать от голода, — он улыбнулся.

И я тоже улыбнулся, но не его словам. Гермиона… С ней все невозможное может стать возможным. Мог ли я когда-нибудь представить, что Гарри Поттер придет в мое магловское жилье, чтобы помочь мне научиться пользоваться магловскими же технологиями? Звучало очень глупо, но это был не бред и даже не сон.

— Ладно, тогда буду ждать тебя, — пробормотал я. — Куплю что-нибудь из еды по дороге домой.

— Отлично, — ответил Поттер. — Тогда быстро называй мне свой адрес, и я побежал, а то я уже опаздываю в Министерство.

Я записал на листке, который нашел у себя в кармане Поттер, название улицы и номер дома, объяснил, как дойти туда от больницы, и мы разошлись в разные стороны, попрощавшись до вечера.

Обед мой уже точно закончился, но я решил все же зайти к отцу, как и планировал, тем более что Харди все равно не было на месте.

Пока мне открывали двери, я нервно переминался с ноги на ногу. Каждый раз, входя в палату к отцу, я чувствовал себя не в своей тарелке. Было больно смотреть на него такого. Но всякий раз я уговаривал себя, что сейчас ему уже лучше, и мне следует делать все, чтобы сохранить это хрупкое равновесие в его состоянии, хотя бы ради мамы.

Он сидел у своего излюбленного места около окна и смотрел на небо. Сейчас на улице совсем испортилась погода, шел дождь, а ветер раскачивал верхушки деревьев, словно те были маятниками.

— Привет, — негромко поздоровался я и подошел поближе.

Он обернулся на звук голоса и слабо кивнул мне. Я сделал еще несколько шагов и протянул ему руку для рукопожатия. Он пожал мою руку в ответ и снова кивнул.

— Мама сегодня не сможет приехать, — сказал я. — Но ты не переживай, я постараюсь навещать тебя каждый день. Извини, что не приходил так долго.

Я похлопал его по плечу и заглянул в глаза. Его взгляд был таким ясным, доверчивым и безмятежным. Если бы он был таким раньше, тогда, в моем далеком детстве, когда я мечтал, что он обнимет меня и похвалит, как, например, Артур Уизли обнимал своих сыновей на платформе девять и три четверти, когда провожал их в Хогвартс.

Я покачал головой, прогоняя бессмысленные размышления. Прошлого не вернуть, а настоящее сейчас диктовало нелегкие условия, с которыми нужно было что-то делать. Меня не покидала мысль, что отцу может стать лучше, если я найду способ, как ему помочь. Если я найду нужное зелье, которое ему поможет. И пусть колдомедики утверждали, что лучше не будет, сдаваться я не хотел, мне было не все равно, и я должен был попытаться. И вместо того, чтобы страдать, что у меня слишком легкая работа, я мог бы по вечерам изучать книги, чтобы подобрать подходящий состав зелья для отца.

— Прости, что я у тебя такой болван, — сказал я, обняв его, хотя вряд ли он был особо этому рад. — Мне уже пора уходить, я завтра забегу к тебе, обещаю.

Я так стремительно выбежал из палаты отца, что сразу за дверью столкнулся с пожилой женщиной, едва не сбив ее с ног. Извинившись, я поднял ее сумочку, которую она выронила по моей же вине, и почти побежал по коридору, надеясь, что Харди еще не вернулась. Но не успел я даже дойти до лестницы, как встретил ее в коридоре.

— Мистер Малфой, а что вы здесь делаете? Разве ваш перерыв не закончился? — спросила она, хмурясь.

— Извините, — пробормотал я. — Я… у меня были важные дела. Я задержусь после работы, чтобы возместить это время.

— Очень на это надеюсь, — сказала Харди. — А сейчас поторопитесь. Я вернусь через час и проверю, как продвигается ваша работа.

— Разумеется, — кивнул я и почти побежал вниз по лестнице, в лабораторию.

О разговоре с Харди про более сложные задания можно было забыть, по крайней мере, пока.

Остаток дня я провел за примитивным нарезанием очередного ингредиента, но теперь я старался думать об этом, как о работе, которая сэкономит мне силы, чтобы вечером я смог засесть за книги по зельям. И так было немного легче.

* * *

По дороге домой я зашел в магловкий магазин. Мне там было не очень уютно, но тем не менее я безо всяких проблем купил кое-какие продукты и не спеша пошел домой, гадая, придет ли все-таки Поттер.

Долго размышлять мне не пришлось, он появился около моей двери спустя минут сорок. Я к этому времени успел выписать немного полезной информации из книги по редким зельям.

Поттер бросил беглый взгляд на мое скромное жилье и, не теряя времени, направился на кухню, и я потащился за ним.

— А у тебя тут ничего, — сказал он, глядя на небольшой кухонный стол, стоящий рядом со старым холодильником.

— Поттер, не нужно этих любезностей, — скривился я. — Без обид, но я же понимаю, что квартира у меня далеко не самая хорошая.

— Но и не худшая, — пожал он плечами. — Вполне пригодная для нормальной жизни. И я это говорю не из показной вежливости, просто действительно так считаю.

— Согласен, — ответил я и слегка усмехнулся. Как я мог забыть, что Поттер никогда не был снобом? — Ладно, хватит об этом, рассказывай, что я должен сделать, чтобы не умереть с голоду.

Поттер, как выяснилось, знал о магловской технике очень много. Он долго и пространно рассказывал мне о различных приспособлениях для облегчения быта, показал, как работает все, что можно было использовать на моей скромной кухне, подарил мне небольшую книжку с простыми рецептами, заявив, что если я освою ее, то моя жизнь будет вполне счастливой и главное — сытой, помог мне приготовить омлет и ушел, нагло заявив, что дома его ждет более насыщенный ужин в компании Джинни Уизли. Я даже не обиделся на это заявление, только усмехнулся.

Закрыв за Поттером дверь, я вдруг понял, что мне теперь не так уж трудно с ним общаться. Гермиона стала тем связующим звеном, которое заставило нас примириться с обществом друг друга, и пусть ее не было рядом, даже так она преображала мою жизнь.

Омлет оказался вполне съедобным и, поужинав, я вернулся к книгам по зельям, готовый с новыми силами искать подходящую информацию. Но сегодня, похоже, мне было не суждено поработать. Буквально через час после ухода Поттера в мое окно постучала серая сова.

Так много мне приходит писем,

А радости в них больше нет.

Но я от них уже зависим.

В них боль моя, и твой в них свет.

 

Я не без сожалений отложил книгу, пошел забирать у совы послание и ужасно обрадовался, когда оно оказалось у меня в руках, — письмо было от Гермионы. Я улыбнулся, распечатывая конверт.

 

Милый Драко!

Мне так не терпится рассказать тебе последние новости, что я сразу же после возвращения из библиотеки решила написать тебе это письмо, пусть мне и хочется поскорее лечь спать.

Не поверишь, какими насыщенными и невероятно интересными у меня оказались несколько предыдущих дней, а главное — сегодняшний. Но все по порядку.

Я значительно улучшила свои показатели в общем рейтинге студентов. Теперь я восемнадцатая, представляешь? Но это все не просто так, одного усердия в изучении дисциплин мало, чтобы добраться до вершины рейтинга. Все дело в том, что мы с моими друзьями — Сьюзен, Шарлоттой и Робертом — вместе выполнили один практический проект по заживляющим зельям и получили наивысшую оценку на всем курсе! Я так рада, не передать словами! Это большой успех, нас очень хвалил профессор, который ведет у нас предмет «лечебные зелья». Теперь я должна стараться еще усерднее и работать еще больше.

Знаешь, возможно, так я скоро и до первой десятки рейтинга доберусь! Было бы очень здорово попасть в число десяти, а может, и пяти самых успешных студентов Академии. Но пока что это все только мечты, мне еще предстоит много, очень много трудной работы. Хорошо, что я познакомилась со Сьюзен, а она в свою очередь познакомила меня со своими друзьями, теперь нас четверо, и это определенно гораздо лучше, чем если бы я была совсем одна и все задания выполняла в одиночку. Благодаря их компании, я даже стала делать успехи по предмету «вредоносные зелья». Хоть мне до сих пор и не нравится, что в перспективе все выпускники Академии смогут быть невероятно талантливыми отравителями, но не могу не согласиться с Робертом, что врага, как он выразился, нужно знать в лицо. И правда, кто знает, когда пригодятся те или иные знания, как тогда, со статуэткой. Если бы ты не бывал с отцом в Лютном переулке и не знал, что это за вещь, меня бы сейчас уже не было на свете.

А теперь о главном! Сейчас расскажу тебе, что произошло сегодня вечером.

После лекции по зельям, влияющим на психику людей, нам дали задание подготовить эссе про восстанавливающие свойства клена серебристого в лечебных зельях, но мы со Сьюзен и Робертом забрели немного не в ту секцию библиотеки и нашли несколько удивительных книг про зелья, восстанавливающие рассудок. Я очень обрадовалась, пролистав одну из них. Конечно, там нет готового рецепта, чтобы помочь твоему отцу, но из представленных составов можно попробовать что-то создать. Только нужно внимательно изучить сочетания компонентов, некоторые ингредиенты очень редкие или дорогие, кроме того, в определенной концентрации они могут быть опасными для зельевара. А еще Роберт сказал, что здесь есть немало книг, посвященных темным заклятиям и их последствиям.

К сожалению, вынести из библиотеки эти книги мне не позволят, они очень ценные, но я буду сидеть над ними по выходным, а может, даже попрошу девчонок и Роберта помочь мне с этим. Только тогда придется немного посвятить их в твою историю, чтобы они понимали, что именно нужно искать, ведь повреждения разума могут быть вызваны разными причинами, и способы лечения тоже разные для каждого случая.

Надеюсь, ты не против, если я расскажу ребятам о тебе?

Это реальный шанс спасти твоего отца. Я очень уважаю колдомедиков из Мунго, но они не верят в прогрессивное зельеварение, отдавая предпочтение хорошо проверенной классике, но поверь, Академия гораздо выше по уровню, и здешние зельевары, мне кажется, могут творить настоящие чудеса. Или настоящие катастрофы, если говорить о моих нелюбимых вредоносных зельях. Я еще не встречалась с таким удивительным походом к магии и зельям и их взаимодействию. Конечно, мне еще многому предстоит научиться, но я очень стараюсь и верю в успех. Надеюсь, и ты в меня веришь. И все обязательно получится.

Я рада, что обо всем тебе рассказала, и теперь спокойно могу ложиться спать. Жаль, что во сне нельзя учить конспекты, мне бы сейчас это очень пригодилось. Но хватит обо мне.

Расскажешь, как ты? Как успехи на работе? Как родители?

Буду очень ждать твоего ответа.

Люблю.

Твоя Гермиона

 

Я скомкал письмо, как только дочитал его. Мне не нравилось, категорически не нравилось все, о чем писала Гермиона. Зачем ей первое место в рейтинге? Она и так умница, и нет нужды кому-то это доказывать. Но попадание в пятерку лучших автоматически прибавляло ей занятости на каникулах, а значит, мы с ней могли не увидеться до самого лета! Черт, я не хотел прожить без нее целый год! Я не был к этому готов! А она словно бы и не чувствовала этого. Она отдалялась от меня так стремительно, что становилось страшно. Нас разделяло не только расстояние, и я не мог ничего с этим сделать.

Какого дьявола она собиралась посвящать своих так называемых новых друзей в мою историю? В нашу с ней историю, в конце концов! Как она представляла себе их реакцию на рассказ о том, что ее парню (а может, она вообще скажет, что я просто ее знакомый?) — бывшему преступнику — нужна помощь в том, чтобы спасти от сумасшествия его отца — такого же преступника, как и он сам? И эти незнакомые мне люди будут обсуждать мою жизнь и мои проблемы и помогать Гермионе. Ясно же, что это будет за помощь. Они просто скажут ей: «Бросай этого идиота, он станет темным пятном на твоей репутации, к тому же он тянет тебя вниз. Без него ты достигнешь большего».

Я хмыкнул, скривившись, и достал пергамент из ящика стола. Пусть я и не мог немедленно отправить письмо, написать ответ я хотел прямо сейчас.

 

Здравствуй, Гермиона!

Я очень рад за твои успехи и поздравляю тебя с новыми достижениями. Не знаю, как ты все успеваешь, но это восхищает меня, я бы так не смог. Хочешь достигнуть вершины рейтинга — удачи.

Только, знаешь, раз ты там так занята зельями, контрольными и написанием эссе в компании своих новых друзей, то, будь добра, не трать свое драгоценное время на поиски информации по зельям для отца. В конце концов, это моя проблема, и я справлюсь с ней сам. Не нужно ничего рассказывать обо мне однокурсникам, я не хочу, чтобы кто-то обсуждал меня за моей спиной. В Британии таких людей предостаточно, мне не нужна дополнительная слава.

Учись в свое удовольствие, а я буду искать пути помочь моему отцу. Пусть у тебя там неплохие условия для исследований, этим лучше заниматься мне. Не думай, что я не допускал возможности, что стоит попробовать создать новое зелье, чтобы улучшить состояние отца. Я уже начал работу над этим, и я справлюсь сам. Я не идиот и не нуждаюсь ни в чьей помощи. Не хочу даже слышать, что какие-то неизвестные люди влезут в мою жизнь или жизнь моей семьи, даже если они хотят тебе помочь.

Ты спрашивала, как я. Так вот, у меня все без изменений. Не могу, как ты, похвастаться удивительными достижениями, но и жаловаться не буду. Отец все так же, как и был — целыми днями смотрит в окно. Мать сидит дома, в мэноре, потому что я попросил ее не покидать поместье, ведь в Лондоне, а точнее — в Мунго — наш старый знакомый Хэролд Райт, и пробудет он здесь очень долго. Твой друг Поттер считает, что существует опасность нападения на кого-то из нас дяди Райта — мистера Шарпа, но пока что, к счастью, он не объявился.

Пусть ты далеко, но это относится и к тебе, поэтому прошу тебя, будь осторожна и предельно внимательна. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Драко

 

Дописав письмо, я запечатал его в конверт и сразу же лег спать. Только вот уснуть мне так и не удалось. Совсем.

Я лежал, наблюдая, как за окном в небе постепенно появляется розовая полоска рассвета, как медленно всходит солнце и яснеет небо. Слушал, как ветер шумит высохшей листвой, а по дороге спешат куда-то магловские автомобили. И в этот момент я ненавидел их всех, а прежде всего — самого себя.

На работу я отправился в отвратительном настроении.

* * *

Первая половина рабочего дня прошла незаметно. Я разобрал заявки на зелья, нарезал очередные ингредиенты под пристальным взглядом Харди, которая сегодня работала в лаборатории вместе со мной, и едва дождался обеда, чтобы проведать отца, ведь я обещал ему, что приду. А потом нужно было как-то отправить письмо Гермионе.

Пробормотав Харди, что вернусь через пятьдесят минут, я сразу же направился на этаж выше, к отцу. И перед входом в его палату столкнулся с Питером Грином.

— Добрый день! — радостно поздоровался он. Его напускное веселье всегда меня раздражало, а сегодня просто-таки бесило. — Как дела?

— Превосходно, — пробормотал я. — Ты что здесь делаешь?

— А Гарри не говорил? За твоим бывшим однокурсником будет вестись наблюдение, почетная миссия пока что возложена на меня.

Чудесно! У меня вырисовывалась перспектива видеться с Грином каждый день. Мерлин, за что мне выпали такие наказания?

— А я думал, ты по назначению целителей здесь оказался, — съязвил зачем-то я.

— Не надейся, — усмехнулся Грин и пристально на меня посмотрел. — Выглядишь не слишком счастливым.

— Я в курсе, мне уже твой Поттер об этом сообщил вчера. И, опережая твои вопросы, хочу сказать — я в норме. Только отстань от меня.

Грин промолчал, и я решил, что это хороший знак. Подошедший дежурный колдомедик открыл тяжелую металлическую дверь, и я вошел в палату отца.

Сегодня он не смотрел в окно, как обычно, а лежал на кровати, уставившись почти немигающим взглядом в потолок. Я даже испугался, застав его таким. Тихо подойдя поближе, я осторожно присел на край кровати и тронул отца за плечо.

— Привет. Я пришел, как и обещал, видишь?

Он не пошевелился, даже не перевел на меня свой взгляд.

— Что с тобой сегодня? Может, ты скучаешь по маме? Я тоже скучаю, если честно. Но пока что ей лучше побыть дома. Как только станет безопасно, она придет к тебе, даю слово. А сейчас еще нельзя. Мы же с тобой не хотим, чтобы она пострадала, правда?

Отец наконец повернул голову ко мне и вздохнул. Понял ли он, что я сказал? Вряд ли. Сейчас мне было очень жалко его. Если существовал способ улучшить его состояние, я просто обязан был его отыскать.

Может, мне не нужно было отказываться от помощи Гермионы? Я горько усмехнулся. Как же… Если бы мне помогала именно она, я был бы только рад. Но ее мутные новые «друзья»... Ну уж нет, ни за что!

Эти мысли напомнили мне, что я должен где-то раздобыть сову, чтобы отправить написанное письмо. Но на это хватало времени, а сейчас мне следовало побыть с отцом еще немного.

Посидев с ним еще минут тридцать, так и не добившись от него никакой более существенной реакции, чем вздох, я попрощался с ним и вышел из палаты, которая сегодня еще сильнее угнетала меня.

«Когда же всем моим проблемам придет конец?» — спросил я себя, оказавшись за дверью, захлопнувшейся за мной со звуком, напоминающим громкий, пронзительный выстрел. Прислонившись к стене, я закрыл глаза, стараясь успокоиться.

— Тебе плохо? — раздалось где-то рядом.

Я встрепенулся, открыл глаза и увидел встревоженное лицо Грина.

— Иди, куда шел, — отмахнулся я.

— А я уже и пришел, — пожал он плечами и указал на стул, стоящий около соседней двери. — Мой «клиент» здесь, а значит — и рабочее место тоже.

— Ну да, точно. Это ведь палата Райта, — хмыкнул я. — Вот и работай себе спокойно.

Он пропустил мои слова мимо ушей.

— Малфой, что-то случилось с Гермионой? Как она?

— Все с ней прекрасно. Она в Стокгольме, сутки напролет общается с учебниками и своими блистательными друзьями. Все волшебно.

Грин понимающе посмотрел на меня и слегка улыбнулся.

— Что за друзья? Судя по твоей перекошенной ревностью физиономии, среди них точно есть мужчины.

— Да не в этом дело! Просто… Она так спокойно готова довериться первым встречным, что я, конечно, волнуюсь за нее. И даже не смогу ее защитить.

— От кого? От однокурсников?

— Да, от однокурсников! Потому что никто не знает, что у них на уме! Мой однокурсник, напомню тебе, сидит сейчас в дюжине футов от тебя и попал он сюда потому, что поехавшая крыша позволила ему попытаться убить половину учащихся Хогвартса. И тебя заодно, кстати, тоже.

— Ты параноик, — покачал головой Грин. — То, что произошло с Райтом, ужасно, но это не значит, что такое происходит постоянно и в каждом учебном заведении мира.

— Но ты не можешь отрицать такой вероятности, правда? — я скрестил руки на груди.

— Конечно, не могу, — спокойно согласился он. — А еще я не могу отрицать вероятности взрыва здания из-за неправильно сваренного зелья, к примеру. Так что теперь, местным зельеварам прекратить варить зелья и оставить пациентов Мунго погибать?

— Нет, конечно, — пробормотал я. — И ты передергиваешь, в Мунго работают опытные специалисты, они ничего не взорвут. Здесь все очень строго, меня, как новичка, вообще пока не допускают к серьезной работе, хотя я не самый плохой зельевар и рекомендации от Слизнорта у меня прекрасные. Тем не менее я вынужден каждый день героически нарезать китайскую жующую капусту и другую ерунду.

— Вот что тебя еще тревожит, — протянул Грин, кивая. — Это временно, уверен, скоро тебе дадут более сложную работу. Мне первые несколько месяцев работы в аврорате приходилось перекладывать с места на место папки, и я не был в восторге от этого, поверь. Но все изменилось со временем.

— Я так рад за тебя, — саркастично протянул я. — Не надо меня успокаивать.

— Да, ты прав, — улыбнулся Грин. — Вернемся к прошлой теме. С чего ты, собственно, взял, что в очень серьезной Академии зельеваров слабая система отбора, которая допустит поступления какого-нибудь темного типа? Поэтому повторюсь: прекрати свою паранойю. И ты явно ревнуешь Гермиону к ее кругу общения.

Это было уже слишком.

— Грин, — прошипел я. — Ты переквалифицировался с авроров в колдомедики, специализирующиеся на психологических проблемах? Если нет, то какого черта ты пытаешься ставить мне диагноз?

— Я просто хочу, чтобы ты увидел свою проблему с другой точки зрения, — пожал он плечами.

— Ты ничего не знаешь о моих проблемах! — разозлился я. — Тебе и не надо знать... — вдруг мой взгляд упал на висящие на стене часы, стрелки которых показывали, что до конца моего обеденного перерыва осталось пять минут, а значит, я уже никак не успевал решить вопрос с отправкой письма Гермионе. — Черт! Грин, из-за тебя я не успел сделать то, что должен был! И Гермиона вряд ли скажет тебе за это спасибо. Хотя, может быть, ей вообще все равно.

— С чего ты взял? — спросил он, и я даже не понял, к чему конкретно относился этот вопрос.

— Иди к дракклам! — окончательно взбесился я.

До боли сжав челюсти и скрипнув зубами, я не стал дожидаться реакции Грина на мои слова и быстро зашагал по коридору к лестнице.

А в лаборатории я был вынужден силой сменить выражение лица на нейтральное, потому что снова пришлось работать с Харди в одном помещении, и она то и дело бросала на меня беглые взгляды, внимательно следя за тем, как я осторожно измельчал корень мандрагоры для Бодроперцового зелья.

К концу рабочего дня я был готов завыть от усталости и напряжения, но все же как-то сумел дождаться вечера и не сорваться. И даже выполнить все задания. Так что уходил домой я с чистой совестью, но расшатанными нервами.

А на выходе из лаборатории я почти сразу столкнулся с Грином. Снова. Это было уже в третий раз за день и совершенно не добавляло мне радости — скорее уж наоборот.

— О! Наконец-то, — воскликнул он.

— Опять ты? — скривился я, стараясь придумать, что же сказать этому приставучему типу, чтобы он все-таки отстал от меня.

— Снова, — бессовестно улыбнулся Грин. — Пока нашел эту вашу лабораторию…

— А зачем ты ее искал? Ты разве не должен сторожить Райта?

— С ним сейчас целители, так что у меня законный перерыв.

— Рад за тебя. Счастливого времяпровождения, — я попытался обойти его, но Грин схватил меня за предплечье.

— Подожди, Малфой. Судя по твоему настроению и тому, что ты рассказал сегодня днем, у вас с Гермионой проблемы. Или у тебя с ней, не знаю точно. Зная твой сложный характер, думаю, что все же больше у тебя, — сказал он. Я хотел перебить его и послать, но он, видя, что я собрался заговорить, остановил меня жестом руки и продолжил: — Послушай, что бы ты себе ни напридумывал, Гермиона тобой дорожит и вряд ли обрадуется твоему поведению. И мне неприятно думать, что ей будет грустно, а я, получается, как-то этому поспособствовал. Ты сказал днем, что я помешал тебе. В чем именно? Может, я могу помочь все исправить?

— Ну почему ты всюду суешь свой нос?.. — простонал я и вздохнул. — Ничего страшного ты не сделал, не волнуйся. У меня нет своей совы, а я хотел отправить Гермионе ответ на вчерашнее письмо. И если бы я не болтал с тобой, то успел бы выяснить, где в Мунго можно отправить его. Но мой перерыв не резиновый, пришлось возвращаться на рабочее место, а письмо так и лежит у меня. Вот и все. Ты успокоился?

— Одолжить тебе сову?

— Что? — переспросил я.

— Сову. У меня их три, одну из них могу дать тебе на некоторое время. Не только для тебя, не переживай, ради Гермионы и моего собственного спокойствия, — уверенно ответил Грин.

— Что-то ты слишком заботишься о ней, — я прищурился.

— Снова ревнуешь ее ко мне? — хмыкнул он. — Не завидую я Гермионе, но любовь, похоже, зла. Не забывай, что я несвободен. Так что с моей стороны ей ничего не грозит. А вообще, доверял бы ты ей больше, а? Потому что сейчас все выглядит так, будто ты не уверен в ней, в себе и во всем мире. А это наталкивает меня на мысль, что не очень-то ты любишь Гермиону.

— Пошел ты!.. — вспылил я.

— Успокойся, Малфой! — нахмурившись, сказал Грин. — Я сказал это, только чтобы ты задумался о моих словах. Вот и все. Пришлю к тебе сову сегодня вечером. Вернешь ее мне потом, ближе к Рождеству. А сейчас я пошел работать.

Я промолчал, потому что не знал, что можно ответить. Черт с ней, с совой, но вот его слова обо мне и Гермионе врезались в мысли, словно отравленные стрелы.

Что, если он был прав? И Поттер совсем недавно говорил что-то похожее. Неужели я выглядел таким жалким в глазах других людей? Я ведь старался доверять ей, но Гермиона действительно вела себя так, словно мое мнение ее вообще не интересует. Как она могла даже подумать о том, чтобы рассказать каким-то чужим людям обо мне и моей семье? Почему у нее не возникло и мысли, что я могу быть против, и сообщила она мне обо всем будто бы мимоходом?

Я думал об этом всю дорогу домой и, даже приготовив себе ужин и засев за книги по зельям, не смог отделаться от этих мыслей.

А потом в мое окно постучалась серая сова. Я впустил ее в квартиру, и она впорхнула внутрь и уселась на спинку стула, деловито завертев головой. Улетать она явно не собиралась. К ее лапке была привязана маленькая записка.

 

Малфой!

Сову зовут Грэй. Заботься о ней, пожалуйста, и она будет преданно тебе служить.

Надеюсь, ты передашь в письме привет от меня Гермионе?

Питер Грин

 

Я бы, наверное, отправил эту сову обратно к хозяину, но мне очень нужно было, чтобы Гермиона прочитала мое письмо до того, как соберется решать мои проблемы без меня, да еще и с помощью других людей, с которыми я даже не знаком. Поэтому я вручил сове конверт и отправил ее в путь, пообещав, что по прибытии на место ее обязательно покормят. Она недовольно ухнула, но все же вылетела в окно и унеслась в ночь.

А я решил, что вечер все равно уже не будет удачным, и, захлопнув все книги, лег в постель и почти сразу провалился в неспокойный сон.

Мне снилась Гермиона. Она была такой счастливой и красивой, она улыбалась и звонко смеялась, заправляя непослушные пряди волос за уши. Рассказывала что-то очень увлеченно, а потом снова улыбалась. Только вот не мне, а кому-то другому, правда, мне сейчас не было видно его лица. Я находился за прозрачной стеной, которую никак не мог преодолеть. Я смотрел на нее и кричал, звал по имени, чтобы она обратила на меня внимание, а она брала за руку другого человека и смотрела на него таким теплым взглядом, какого я у нее еще не видел. Возможно, так она раньше смотрела на меня, не знаю, я начал забывать об этом.

А потом рядом со мной появился Грин и сказал почти то же, что и при нашей с ним встрече: «Ты не уверен в ней, в себе и во всем мире. Точно любишь ее?»

«Разумеется», — подумал я.

Почти сразу же стена осколками осыпалась у моих ног, а Гермиона наконец-то посмотрела на меня. Ее собеседник тоже обернулся на шум. И там, рядом с ней, я увидел… себя. Только не замученного и мрачного, а улыбающегося, уверенного в себе...

И я проснулся, отрывисто дыша, словно меня сбросили с большой высоты. Что за бред мне приснился? Когда я начну понимать себя? А может, как раз сейчас я что-то и понял? Может, если я буду больше верить в людей и в себя, мои мечты когда-нибудь смогут стать реальностью, и такая далекая сейчас Гермиона — и дело не в расстоянии — будет улыбаться мне не только во снах? А я вместо поддержки написал ей обидное письмо. Она вряд ли будет улыбаться, читая его.

Тут слух уловил какие-то посторонние звуки, идущие от окна. Я включил свет и пошел разбираться с источником шума. Вот что меня разбудило — в стекло настойчиво стучала клювом большая белая сова, она, как я помнил, принадлежала Алексу.

Забрав у нее письмо, я распечатал конверт, надеясь, что хотя бы у моего лучшего друга есть чем меня порадовать. Но сегодня, похоже, все делалось для того, чтобы добить меня окончательно.

 

Здравствуй, Драко!

Кажется, я не писал тебе писем целую вечность. Хотя, конечно, это совсем не так. Просто в последнее время происходит столько неприятных событий, что создается впечатление, что время тянется гораздо медленнее обычного.

Я искренне надеюсь, что хотя бы у тебя и у Гермионы все в порядке. Расскажи, как там вы? Как ее учеба, твоя работа? Надеюсь, ты уже перестал нервничать по пустякам, наладил свою новую жизнь и наслаждаешься теперь каждым днем. Правда, я очень на это надеюсь.

А мне тебя порадовать совершенно нечем. Все катится куда-то в пропасть, и я не знаю, кого или что хватать и за что цепляться, чтобы спастись и удержать все, что мне дорого. Наверное, это прозвучало жутко пафосно, но все именно так и есть.

Профессор арифмантики, вместе с которым мы начали писать книгу, неожиданно заболел и был вынужден уехать из страны на лечение, поэтому он полностью остановил работу над книгой. И я остался не у дел. Надеюсь, это временно, но если вдруг нет, то я даже не знаю, что и делать. Исследование для газеты я уже закончил, новых заказов пока что не поступало, и сейчас я занимаюсь только несколькими простенькими статьями, работу над которыми завершу изо дня на день. А что будет дальше, я не знаю.

И хотя я уверен, что не останусь совсем без работы, мне все равно тяжело, потому что это ведь не все проблемы.

Мы с Амелией поссорились. Очень серьезно поссорились. Раньше еще не случалось такого. Я хорошо понимаю, что ей сейчас очень трудно, она загружена работой настолько сильно, что вынуждена пить зелье сна без сновидений, иначе от усталости не может уснуть. Но… Дело не в работе, мне кажется. Вчера вечером она была совсем не в настроении и разозлилась еще больше, когда я предложил взять тайм-аут и просто прогуляться по ночному городу. Кричала, что устала от всего, что я не понимаю ее чувств, что у нее больше нет сил. Заявила, что всюду одно притворство, а она этого терпеть не может. И еще много чего неприятного было сказано. Я попытался ее успокоить, но закончилось все тем, что она предложила взять тайм-аут в наших отношениях и закрылась в комнате, хлопнув дверью.

И я в растерянности. Я действительно не могу понять. Но не потому, что не пытаюсь, а потому, что она скрывает от меня свои чувства и мысли. Не знаю, как это изменить. Она так дорога мне, я переживу потерю работы, это не беда — найду новую. Но что делать без Амелии — уже не представляю.

Может, ты дашь мне какой-то совет? Потому что один я не могу подобрать слова, чтобы с ней поговорить, боюсь, сделаю только хуже.

Как все так обернулось?

Но я не сдаюсь, ты не подумай. Я буду бороться, ведь есть за кого.

Надеюсь, не слишком расстроил тебя своим письмом. Очень жду ответа. Сейчас мне очень не хватает дружеской поддержки.

Алекс

 

Я дочитал письмо и уставился в стену расфокусированным взглядом. Неужели у всех настала черная полоса? А я еще считал, что мне хуже, чем остальным. Глупости какие!

* * *

Я не стал сразу писать ответ, потому что даже и не знал, что могу посоветовать. Решил написать утром — перед выходом на работу, на свежую голову. И едва не опоздал к началу рабочего дня, потому что слова для ответа я подбирал очень долго и тщательно. Да и что я мог ему такого сказать? В основном только поддержать его, сказав, что все наладится. Хотя, разумеется, написал я куда больше.

Мое настроение совершенно не было радостным или даже просто нейтральным, но после очередного задания от моих коллег-зельеваров, когда мне пришлось весь день измельчать лирный корень, которого, кажется, было не меньше тысячи фунтов, я все же оказался на грани срыва. Это было предсказуемо, и я должен был успокоить себя и сдержаться, но не смог.

Когда за десять минут до окончания рабочего дня в дверях лаборатории появилась Харди, я уже почти дошел до точки кипения. А потом она скрылась в подсобке, где хранились ингредиенты, в скором времени вышла из нее, держа в руках пучок из листьев китайской капусты, которую я уже просто люто ненавидел, и сказала мне:

— Мистер Малфой, вижу, вы справились с сегодняшней работой даже раньше окончания рабочего дня. Что ж, думаю, вашу рабочую нагрузку надо увеличивать…

Я перебил ее, даже не позволив договорить.

— Вы надо мной издеваетесь?! — повысил я голос. В глазах на какую-то секунду потемнело. — Я уже начинаю сходить с ума от монотонного постукивания ножа об доску, а вы хотите добавить мне еще немного нагрузки? Я умею не только орудовать ножом, неужели вы не знаете этого? Может, я пожалею о том, что вам сейчас скажу, но я больше не могу выполнять настолько монотонную работу. Я безумно устаю от нее, только не физически, а морально. И сейчас, простите, конечно, но я не буду нарезать капусту, мой рабочий день закончился или закончится через несколько минут, и я не собираюсь задерживаться по такому пустяку, зельевары могут и сами нарезать компоненты для своих зелий — я ведь знаю, что у нас сейчас нет завалов, а у меня на этот вечер есть более важные дела.

Несмотря на удивленный взгляд Харди, высказавшись, я быстро вышел из лаборатории и пошел куда глаза глядят, совершенно не разбирая дороги. Голова просто-таки раскалывалась.

Не знаю, сколько я бродил по больнице, но в итоге оказался около двери в палату отца. Ноги сами меня привели сюда, и это было правильно, ведь я еще не навещал его сегодня. В коридоре было тихо и пусто, и нигде не было видно дежурного колдомедика, который мог бы мне открыть дверь.

Я решил подождать и опустился на ближайший стул для посетителей. Когда злость немного поутихла, до меня начало доходить, что же я только что натворил. К головной боли добавился стыд. Я уронил голову на руки и тяжело вздохнул. Я все испортил, как всегда…

Совсем рядом скрипнула дверь, стали слышны голоса и шаги, и в коридор вышли, судя по всему, два человека. Нужно было посмотреть, кто там, но я даже не пошевелился.

— Эй, Малфой, тебе плохо?

Можно было догадаться, что ко мне пристанут с вопросами, как только заметят сидящим в такой странной позе. Почти любой человек, наверное, так бы сделал, а надоедливый аврор — уж тем более.

— Грин? Чего тебе? — я нехотя поднял голову.

— Просто ты тут так сидишь… Что-то опять случилось?

Я подумал, что отвязаться от него все равно не удастся, а поэтому проще сказать все, как есть.

— Меня, похоже, завтра уволят.

— Ты взорвал котел, что ли? — хмыкнул он, но, увидев мой прожигающий взгляд, тряхнул головой и продолжил: — Извини, неудачная шутка. Но что ты натворил?

— Накричал на непосредственное начальство.

— Всего-то? Это еще не повод увольняться!

— Да я и не хочу, но думаю, что теперь Харди этого так просто не оставит. Какой же я дурак… — простонал я, зажмурившись, и помассировал виски.

— А кто этот Харди вообще? Может, поговори с ним спокойно, объясни, что ты погорячился?

— Это она — Джейн Харди, заместитель целительницы Джонсон, которая меня на работу принимала. И она вряд ли оценит мои извинения, если я даже их принесу, — вздохнул я, мельком взглянув на Грина.

— О!.. Почему? — удивился он.

— Она меня явно терпеть не может. И задания мне все время идиотские дает. Она будет только рада, что я сорвался и должен теперь уйти.

— Ты уверен? Она прямо так тебе и говорила?

— Нет, конечно, — я чуть не зарычал от раздражения. — Что за глупые вопросы, Грин?

— Глупый здесь кто-то другой, — покачал он головой. — Ты хоть пробовал с ней нормально поговорить? И не кричи на меня сразу, просто ответь на прямой вопрос. Пробовал?

— Нет, — пробормотал я. — Какой смысл?

— Узнаешь, какой, когда поговоришь, — он вздохнул и сел на соседний стул. — Малфой, ты как маленький, честное слово. Люди разговаривают друг с другом, находят компромиссы, и это нормально. А ты только распсиховался, а теперь вообще собрался сбежать. Так проблемы не решаются.

— Что ты знаешь о моих проблемах? Меня никто не встречает с распростертыми объятиями, как это происходит с тобой.

— Мне тоже далеко не все рады. Ты, например, — усмехнулся Грин.

— Это правда, — хмыкнул я.

— И тем не менее мы с тобой сейчас вполне спокойно общаемся, правда?

— Это потому что ты глупый, как лукотрус, и не понимаешь, когда тебя посылают подальше.

— Нет, не поэтому.

— Ладно, ладно. Признаю, ты умеешь располагать к себе, если тебе это нужно, — нехотя согласился я.

— Вот, — протянул Грин. — Попробуй и ты делать так же. Подойди завтра утром к этой своей Харди и спокойно объясни ей все. Увидишь, она поймет. И не нужно будет увольняться.

— Не знаю, — покачал я головой. — Я таких глупостей наговорил ей…

— Извинись перед ней, а потом приступай к разговору.

— Думаешь? — с сомнением спросил я.

— Разумеется, — кивнул он.

— Похоже, придется прислушаться к твоему совету и рискнуть. Иначе только заявление об уходе остается написать.

— Все будет в порядке, — улыбнулся Грин.

— Не утешай меня, как девчонку, — скривился я, всмотревшись в его выражение лица.

— Вижу, тебе полегчало, — тихо засмеялся он. — Тогда оставляю тебя.

Грин поднялся со стула и направился к двери, которую он должен был охранять.

— Спасибо за сову, — крикнул я ему вслед, он только кивнул, не оборачиваясь.

А я отправился на поиски дежурного целителя, чтобы все же побыть хоть десять минут с отцом.

* * *

Дежурного нигде не было, я оббегал весь этаж и в итоге решил заглянуть в кабинет к целителю Харди. Коротко постучав, я открыл дверь и замер. У него в кабинете сейчас сидела и моя начальница — Джейн Харди.

Пока я, вцепившись в дверную ручку, пялился на них, лихорадочно размышляя, не сбежать ли сейчас молча, пусть это было бы и позорно, целитель Харди пригласил меня войти внутрь и указал рукой на свободный стул около своего стола.

— Извините, что помешал, — пробормотал я, обретя наконец дар речи.

— У вас же были дела поважнее, почему вы все еще в Мунго? — ухмыльнувшись, спросила Харди.

Под ее пристальным взглядом я быстро дошел до предложенного мне стула и сел.

— Ну, мне нужно было зайти к отцу, проверить, как он. А дежурного целителя нигде не видно, поэтому я решил попросить целителя Харди открыть мне дверь. Отец же под замком.

— Здесь все под замком, — напомнил мне целитель. — Дежурный отошел по личным делам на несколько часов. А мистеру Малфою сегодня не очень хорошо, поэтому не уверен, что вам следует к нему идти.

— Конечно, — кивнул я, вздохнув. — Он не меня ждет, а маму, но она пока что не может прийти.

— Соглашусь с вами, когда миссис Мафлой навещала вашего отца, он был заметно веселее. Так что, как только у нее появится возможность, пусть обязательно приходит.

— Хорошо, — сказал я и продолжил, пока остатки уверенности не покинули меня: — Мисс Харди, мне очень нужно с вами поговорить. У вас найдется время для меня?

— Мой рабочий день уже закончен, и я бы нашла дела поважнее, но, так и быть, слушаю вас.

Она явно издевалась надо мной, и мне это не нравилось. Но, в конце концов, я это, наверное, заслужил.

— Джейн, раз у вас есть, о чем поговорить, я пойду еще раз проверю, как там мистер Райт, а потом мы вернемся к тому, о чем беседовали до прихода мистера Малфоя, хорошо?

— Отлично, — кивнула она, улыбнувшись целителю Харди, и я бы сказал, улыбка ей очень шла.

Дверь за ним закрылась, и мы с мисс Харди остались одни. Я никак не мог подобрать нужные слова. Но это был мой шанс, и я им решил все-таки воспользоваться.

— Мисс Харди, я хочу извиниться перед вами. Простите, что сорвался и повысил голос. Я не должен был этого делать. На самом деле я очень дорожу этой работой.

Она вздохнула.

— Извинения принимаются. Мистер Малфой, я хочу, чтобы вы поняли одну вещь. Всегда, всегда лучше сначала выслушать человека, а потом уже возмущаться, если есть повод. Если бы вы дали мне договорить, то конфликта бы не произошло. На первый раз я вас прощаю, но если такое повторится, не ждите ничего хорошего.

— Ясно, — тихо ответил я.

— Значит, вам надоела монотонная работа?

— Я способен на большее, поверьте. А целыми днями орудовать ножом над капустой слишком просто.

— Поймите меня, я должна была выяснить ваш уровень, терпеливость и настойчивость. Доверить вам зелье сразу — значило бы понадеяться на удачу и поверить на слово людям, давшим вам рекомендации. Но я прежде всего верю своим глазам, поэтому наблюдала за вами все это время. Если бы не моя чрезмерная загруженность, возможно, вы бы получили более сложные задания немного раньше, но сложилось все так, как сложилось. Я увидела, что вы знаете основы, что вы старательны и усидчивы, но вот терпения в вас ни на грош. Хотя надо отдать должное, к ингредиентам вы даже в раздраженном состоянии относитесь очень бережно, это заметно. Мне вас хвалили другие зельевары, работу для которых вы выполняли. Ваши старания не остались незамеченными, как вы, вероятно, посчитали. Но я настоятельно рекомендую вам быть сдержаннее, если вы хотите достичь высот в зельеварении.

— Я буду стараться, — нахмурившись, ответил я.

— Не слишком уверенный ответ для того, кому я хотела завтра доверить приготовление десяти порций Бодроперцового зелья.

— Правда? — удивленно спросил я.

— Я, мистер Малфой, не настроена шутить. И если бы вы все же позволили мне часом ранее договорить то, что я начала, а не разорались и хлопнули дверью, то узнали бы это еще тогда. К слову, китайскую жующую капусту я набрала для себя, вы же явно решили, что я принесла ее вам. Так вот, я никогда не делаю за других сотрудников работу. Если бы я хотела, чтобы вы нарезали ингредиент, то отправила бы за ним именно вас, а не пошла бы сама. Ясно?

— Да, простите меня еще раз, — быстро проговорил я.

— На этом инцидент я считаю исчерпанным. Завтра не опаздывайте на работу, пожалуйста.

— Разумеется, — я подхватился с места и направился к двери. — Я не подведу, вот увидите.

— Вот это уже слова настоящего зельевара, — хмыкнула Харди. — До завтра.

— До завтра, — ответил я и вышел из кабинета.

Спускаясь вниз по лестнице к выходу из Мунго, я всю дорогу глупо улыбался. Меня никто не собирался увольнять, Грин оказался прав, мало того, наконец-то я мог рассчитывать на настоящую работу зельевара! Это очень радовало. Сразу же захотелось написать Гермионе, рассказать об этом. Хотя после моего последнего письма неизвестно, захочет ли она со мной вообще разговаривать. С каждым днем мне все больше казалось, что нужно было подобрать более мягкие слова. Если бы только меня не бесили так сильно ее новые друзья…

Я вышел из здания и сразу же надел теплый шарф, ветер был таким сильным, что, казалось, пронизывал меня насквозь. Нужно было поскорее спешить домой. Остановившись перед дорогой, я внимательно посмотрел по сторонам и, пропустив три спешащие куда-то машины, дождался зеленого света светофора и побежал на другую сторону улицы. Где-то сработала сигнализация, и я обернулся на звук. Никто, кроме меня, не обратил на это никакого внимания, поэтому я тоже успокоился, только вот мой взгляд зацепился за полноватого мужчину в черном пальто, который явно смотрел на меня, держась на расстоянии пятнадцати футов. Из-за ветра слезились глаза, поэтому я не слишком хорошо рассмотрел черты лица этого человека, но мне он точно был незнаком.

Я продолжил идти, но, обернувшись через несколько десятков футов, обнаружил, что мужчина в черном идет за мной. И тут я подумал про Шарпа. Мне не было известно, как он выглядит, под кого может маскироваться, я вообще не знал о нем ничего, кроме того, что он родственник Райта. Это нервировало. И даже пугало. Но я боялся не столько за себя, сколько за близких.

Мама переживала, что не может навестить отца, а ему вообще стало хуже, когда ее визиты прекратились. Но я не знал, как обеспечить их безопасность. Впрочем, раз пока все было тихо, и возле Райта неотрывно оставался Грин, маме можно было попробовать приехать в сопровождении Тинки. При условии, что и я буду поблизости.

Я обернулся еще раз, мужчина продолжал идти следом за мной. Я нащупал волшебную палочку во внутреннем кармане и остановился. Он сначала тоже замедлил шаг, а потом кивнул, видимо, каким-то своим мыслям, и почти бегом направился ко мне. Я напрягся, вцепившись в волшебную палочку.

— Что вам нужно? — спросил я, как только он остановился напротив меня. Я сверлил его тяжелым взглядом, но он не смутился, только молчал, пытаясь отдышаться. Это могло быть уловкой, так что я ждал нападения в любую секунду.

— Это вы обронили? — спросил он наконец, когда я уже приготовился выхватить волшебную палочку и оглушить его. Мужчина протянул мне аккуратно сложенные листы бумаги.

— Нет, это не мое. С чего вы взяли? — нахмурился я и даже не стал брать в руки протянутые мне листы с крупным текстом на них и печатями.

— Я заметил вас около перехода, стоял в нескольких шагах позади вас, увидел листы около ваших ног, вот я и решил, что вы выронили документы. Но догнать вас сразу же у меня не получилось. Видимо, я уже слишком стар, чтобы угнаться за молодостью, — он хрипло рассмеялся.

— Простите, что доставил вам столько хлопот, но эти бумаги не мои.

— Ничего, сам виноват, — неуклюже пожал он плечами. — Может, вы поищете владельца этих бумаг?

— Нет, — отрезал я. — Мне некогда, я очень спешу. Всего доброго.

Не дожидаясь реакции мужчины, я развернулся и зашагал к дому, благо, он был уже совсем рядом.

Меня немного трясло, и не только от холода. Если бы этот человек помолчал еще полминуты или резко вскинул бы руку, я бы применил магию против него. А ведь он, судя по всему, был обычным маглом. Произошедшее еще раз доказывало, что мне нужно быть внимательным и хладнокровным, иначе все может закончиться плохо. И не только для меня.

Дойдя до подъезда, я осмотрелся по сторонам. Поблизости никого не было видно, и я, окончательно успокоившись, открыл дверь и зашел в дом.

Вечером я отправил письмо маме, попросив ее завтра приехать к отцу, при условии, что она возьмет с собой Тинки и прикажет ему ни на шаг от нее не отходить.

А потом я лег спать в надежде, что завтрашний день пройдет хорошо.

* * *

Суббота действительно радовала меня, как никогда. Утром я встал отдохнувшим и на работу шел в хорошем настроении. Харди не обманула, после того, как я разобрал заявки на зелья, она дала мне задание сварить Бодроперцовое, и я идеально справился с этой задачей. В обеденное время приехала мама, и мы вместе с ней навестили отца. Он был рад ее видеть, даже улыбнулся пару раз, а с маминого лица улыбка не сходила все время, пока она была рядом с отцом. Никто не пытался на нее напасть, и я вздохнул облегченно, когда она позже прислала мне записку, что добралась домой без приключений.

Вечером я вернулся домой таким окрыленным, что для полного счастья мне не хватало только Гермионы рядом. Но она была далеко, да еще и общалась с сомнительными личностями. Это отравляло мою радость, так что я не стал писать ей письмо прямо сейчас, решив сначала дождаться ответа на предыдущее.

* * *

Ночью мне снились зелья, какие-то новые, совершенно сумасшедшие по составам рецепты, но наутро я, конечно же, все забыл. Тем более что проснулся я не сам, а от стука в окно. Маленькая сова настойчиво просила впустить ее внутрь.

Я нехотя вылез из-под одеяла и бросил взгляд на часы — было только восемь утра. А я так хотел выспаться по случаю выходного.

Открыв окно, я забрал у совы лист пергамента, и, как только письмо оказалось у меня в руках, она тут же улетела.

Я пожал плечами и закрыл окно, раз она не захотела благодарности, я не настаивал.

Размышляя, от кого же может быть эта записка, ведь Гермиона и Алекс всегда присылали мне большие письма, а мамину сову я бы узнал, как и сову Поттера, я развернул листок и застыл.

«Убирайся из Мунго, иначе пожалеешь!» — это все, что было в записке.

Подписи не было.

Как будто меч застыл над головой —

Мне муки страшные приснились.

Я после них теперь едва живой,

Ведь боль меня в тиски схватила.

 

Я застыл и в изумлении уставился на небольшой клочок пергамента с красивым почерком написанной фразой. Угроза. На какое-то время в голове стало пусто, казалось, ее накрыла и до боли сжала давящая тишина. А потом разум словно бы включился, и от обрушившихся разом мыслей стало не по себе.

Кто прислал эту записку? Почерк был незнакомым, равно как и сова, принесшая ее. Зачем вообще кому-то мне угрожать? Да, у меня могли быть враги из прошлого — с моей-то славой не слишком порядочного человека, но почему бы им вспоминать обо мне именно сейчас? А вдруг это как-то связано с новыми друзьями Гермионы? Этот вариант казался более правдоподобным, учитывая ее последние письма. Или, может, это проделки дяди Райта? Но ведь Поттер утверждал, что даже следа Шарпа в Лондоне мракоборцы не нашли. А может, это просто чья-то глупая шутка? Например, ее мог устроить Питер Грин — просто чтобы позлить меня. Или причина в ком-то другом?

Вопросы. Их было очень много, а вот ответы я найти не мог. Из Мунго я уходить ни за что не собирался, но моя безопасность была не единственно важным делом. Еще были мама и Гермиона. И если с мамой рядом постоянно находился Тинки, то Гермиона была одна, все ее знакомые не вызывали у меня ни капли доверия. Немного подумав и кое-как успокоившись, я решил пока что не впадать в панику и ничего особого не предпринимать. Кроме одного — нужно было срочно написать Гермионе. Что я и сделал немедленно.

 

Гермиона!

У тебя все в порядке? Обещай мне, что будешь очень внимательна. Относись с подозрением ко всем, кто находится рядом с тобой, никому не доверяй полностью. И обещай, что о любом странном событии или явлении ты напишешь мне! Это очень важно!

Береги себя, прошу.

Я тебя люблю.

Драко

 

Я все еще был зол на Гермиону, но тревога, будто ядом разлившаяся на мои руки из анонимного письма, с легкостью пересилила злость. Отправив короткое послание с совой, я сразу же засел за книги по зельеварению, пытаясь полностью выкинуть из головы идиотскую записку с угрозами, хотя бы на какое-то время.

День прошел очень быстро, за чтением я даже не заметил, как на Лондон опустились серые тоскливые сумерки. Понял, что стемнело, я только тогда, когда от напряжения появилось жжение в глазах и разболелась голова. Нехотя оторвавшись от справочника по смертельно опасным зельям, я побрел на кухню, чтобы приготовить себе ужин. Оказалось, что холодильник почти пуст, так что мне пришлось довольствоваться несколькими сэндвичами, но я не слишком расстроился по этому поводу, обрадовавшись освободившемуся дополнительному времени, которое можно было потратить на что-то более интересное, чем готовка, которая, впрочем, отдаленно напоминала процесс приготовления зелий. Но меня ждали увлекательные, а главное, полезные книги, способные, как я надеялся, помочь мне изобрести зелье для спасения отца.

Я выписывал на лист пергамента названия магических растений, которые могли мне пригодиться в будущем. Список уже был достаточно внушительным, но несколько дюжин названий мне еще предстояло записать. Перед глазами все расплывалось, и я на секунду отложил перо, чтобы потереть их. Когда я снова взглянул на пергамент, то увидел, что на нем появились слова, написанные чужим корявым почерком.

«Драко, тебе не сбежать!» — было написано красными чернилами. Я недоверчиво уставился на странную строчку и недовольно хмыкнул. Что за бред происходит?

Вдруг под первой начала проявляться новая надпись: «Недолго тебе осталось смеяться».

Теперь мне стало не по себе. Я попытался зачеркнуть чужие фразы, но они, казалось, были защищены непроницаемой для моих чернил пленкой.

«Нервничаешь? Правильно делаешь, — появилось чуть ниже. — Скоро ты вспомнишь свое истинное место!» По спине пробежал холод, что-то в этих глупых угрозах казалось зловещим.

Я попытался смять лист, но руки плохо слушались, мелко подрагивая.

«Тебе не избавиться от проклятия», — снова появилось на пергаменте.

Я шумно вздохнул и написал чуть ниже: «Ты вообще кто? Чего ты хочешь?»

«Я хочу твоей боли», — проявился ответ, а под ним темно-вишневой кровью на листе обозначилась Темная Метка.

Я отшвырнул от себя пергамент и подхватился на ноги, но над Меткой уже начал подниматься темно-серый дым, медленно формируясь в знакомую страшную фигуру, и я застыл, не в силах пошевелиться. Передо мной возник Волдеморт. Он выглядел так же, как и в последний раз, когда я его видел, и внушал такой же ужас. И отвращение.

Мою левую руку будто объяло пламя, и я вскрикнул, схватившись за предплечье.

— Тебе не избавиться от проклятья, — криво усмехнулся Лорд. — Твои страдания будут вечными, — тихо протянул он и почти прошипел: — Круцио!

Ноги пронзила резкая боль, и я, не выдержав ее, мгновенно рухнул на пол. В глазах потемнело, я хотел закричать, но мне не удалось издать ни звука. Меня охватила паника. Единственное, что я понял, заклинание сработало как-то странно — в верхней части тела боли не было, но зато в ноги, казалось, впились тысячи мельчайших осколков стекла, стремящихся пройти насквозь, не жалея ни мышцы, ни кости.

Это было невыносимо. Я царапал руками пол, рвано дышал и жмурился от выступивших слез, но это не приносило облегчения, и как бы я ни старался закричать — у меня не получалось.

Лорд рассмеялся, и звук его смеха казался мне оглушающим грохотом. Мне хотелось, чтобы он замолчал, чтобы остановил заклинание... чтобы он сдох, но мои мысли были единственным, что еще оставалось в моей власти, однако они не могли остановить его, а значит, я был абсолютно бессилен.

Боль. Боль была совершенной, казалось, я еще никогда не испытывал ее так, хотя пережил немало. Даже обыкновенное заклинание Круцио, пронизывающее болью все тело, не причиняло столько страданий, как то, что происходило со мной сейчас. В какой-то момент мне захотелось раствориться в воздухе и перестать существовать, лишь бы ничего больше не чувствовать. Но я не мог просто исчезнуть. И я не исчезал. Оставалась и боль...

Пытка все не прекращалась, в глазах у меня совсем потемнело, и я с каким-то облегчением подумал, что сейчас потеряю сознание. Вскоре я почувствовал, что падаю вниз и…

Проснулся, будто меня вытолкнули из сновидения, и с резким вдохом сел на постели. Тяжело дыша, я всматривался в темноту комнаты. Было тихо, только за окном слышался отдаленный шум ветра. Меня била дрожь, даже зубы стучали. Через несколько секунд я схватил свою волшебную палочку и хрипло произнес:

— Люмос! — И зажмурился на мгновение от яркого света, но все же почувствовал при этом облегчение — в комнате, кроме меня, никого не было, и, в отличие от сна, я сейчас мог говорить, пусть голос и плохо слушался.

Следующее, что сделал, убедившись, что я в квартире один, — поднес палочку к левому предплечью. Жжения, как в кошмаре, не было, но я все равно с опаской взглянул на метку. Она была бледной, такой же, как и вчера, и неделю, и год назад. Я рефлекторно сжал пальцы в кулак и нервно сглотнул, почувствовав, как неприятно запекло в пересохшем горле. Нужно было успокоиться. Я постарался восстановить дыхание, а заодно и привести в порядок мысли.

Сознание медленно прояснялось, я вспомнил, как уснул прямо поверх одеяла, не раздеваясь, потому что очень устал, зачитавшись до поздней ночи. Я понимал, что ничего страшного на самом деле не произошло, ведь это был всего лишь плохой сон. Но кое-что мне не давало расслабиться и успокоиться. Мне казалось, что я чувствую отголоски боли в ногах. Но ведь это не могло быть правдой?

* * *

Остаток ночи я провел на кухне, решив, что засыпать снова — не лучшая идея. Но полностью прийти в себя до начала рабочего дня у меня не получилось. Настроение так и осталось на отметке «хуже некуда», и даже когда Харди выдала мне задание срочно сварить Бодроперцовое зелье, я не почувствовал практически никакой радости от этого.

Методично и почти что с маниакальной точностью измельчая ингредиенты, я старался не думать ни о чем, кроме зелья. Так прошло несколько часов, даже мысленное проговаривание всего, что я делал, не помогло, я то и дело вспоминал сегодняшний сон, вчерашнее анонимное письмо, а еще перед глазами возникал образ Гермионы, окруженной своими новыми подозрительными друзьями, и у всех у них в руках были ножи.

С трудом я доработал до обеда и отправился на поиски Грина, чтобы выяснить, не его ли шутка с запиской. Он вполне мог таким странным способом постараться меня растормошить. И я бы разозлился на него за такую тупую выходку, но почувствовал бы облегчение. Около палаты Райта его не оказалось, и я, пока носился по всей больнице в поисках, успел прокрутить в голове несколько вариантов нашего разговора и почти убедил себя в том, что записка не могла быть ничем другим, кроме как шуткой Грина.

Нашел я его внизу, в холле. Он беззаботно разговаривал с незнакомым мне мракоборцем, и его непринужденность только еще сильнее меня разозлила. Я не стал дожидаться, пока эти двое договорят, и подошел прямо к ним.

— Добрый день. Я, конечно, прошу прощения за вмешательство в беседу, но мне срочно нужно задать один вопрос мистеру Грину, — с едва сдерживаемым раздражением проговорил я и выразительно посмотрел на него.

Грин даже не удивился — только улыбнулся своему коллеге и сказал:

— Джек, я на минутку. Видимо, дело ждать не может.

Второй мракоборец согласно кивнул, и мы отошли чуть в сторону.

— Ну и какая муха тебя укусила? — с насмешкой спросил Грин. Как же я ненавидел его манеру общения!

— Записка — это твоих рук дело? — процедил я сквозь зубы.

— Какая записка? — вполне искренне удивился Грин. Его актерским способностям могла бы позавидовать даже прима Королевского театра, так что я сомневался в его честности.

— Та, которую вчера вечером принесла мне маленькая черная сова.

— Я тебе ничего не слал, Малфой. К тому же обе мои совы — белые. Единственная серая — Грей, но и тот сейчас у тебя. Так что там за записка? — полюбопытствовал Грин. — Любовное послание?

— Шут ненормальный. Мерлин, с кем я вообще разговариваю? — я демонстративно и наигранно закатил глаза. — Послушай, я сейчас очень серьезно спрашиваю: ты точно ничего мне вчера не слал?

— Да нет же! У тебя, похоже, не только психологические проблемы, но и частичная глухота. Я же уже ответил, что нет. Под сывороткой правды, что ли, надо повторить, чтобы ты поверил?

— Черт! — расстроился я. Все-таки Грин оказался ни при чем, так что если анонимка и была чьей-то шуткой, то не его. — Ладно, забудь.

Я развернулся, чтобы пойти на рабочее место, но Грин меня остановил.

— Малфой, если бы ты рассказал все нормально, я бы подумал, как тебе помочь.

— Не нуждаюсь, — отказался я и нехотя добавил: — Извини, что зря оторвал от разговора. Пока.

Не дожидаясь новой реплики Грина, — а трепаться он мог, кажется, просто бесконечно долго — я быстрым шагом направился к лестнице. В мышцах ног все еще ощущался дискомфорт, и я решил, что дополнительная нагрузка пойдет им на пользу. К тому же это помогало немного разобраться в мыслях.

Я подумал, что пока рано паниковать. Ничего страшного не случилось. Одна записка ничего не значила — так я решил для себя. И остаток рабочего дня у меня прошел вполне хорошо. Харди даже похвалила мое зелье, что значительно улучшило настроение.

Однако все испортилось в тот самый момент, когда я пришел домой. За окном сидела маленькая черная сова. Та самая, которая принесла в прошлый раз анонимку. Я нервно открыл одну створку и отвязал от лапки совы послание, и как только оно оказалось у меня в руках, сова быстро улетела в ночь.

Листок был без конверта, его просто сложили вчетверо. Я осмотрел его сверху и развернул, сомневаясь в том, что увижу что-то приятное для себя. И на этот раз я был прав.

«Прочь из Мунго! Если не уйдешь — жить тебе в страшных муках!» — прочитал я и, в гневе скомкав листок, отшвырнул его подальше.

Да кто же это вздумал играть со мной в игры? Идей не было, хотя вариантов существовало — хоть отбавляй. Все-таки в магической Британии могло найтись немало людей, которые хотели бы, чтобы я исчез. Мое прошлое продолжало отравлять жизнь. Но сейчас важнее было другое — пустые ли это угрозы, или кто-то реально способен навредить мне? Ответа не было, проверять опытным путем мне не хотелось, но другого выхода я не видел. Можно было пойти с этими записками к Поттеру или хотя бы к Грину, но мне совершенно не хотелось этого делать. Тем более, до меня дошло, что почерк в записке явно намеренно изменили, поэтому выяснить автора не смог бы ни Поттер, ни любой другой мракоборец. Оставалось только быть предельно внимательным, приглядываться к окружающим и защищать маму с Гермионой. Гермиона… За нее я по-настоящему боялся, она была слишком далеко от меня. Хотелось написать ей и попросить, чтобы она бросила Академию и приехала домой, ко мне. Но, конечно же, я этого не сделал бы.

Когда через полчаса в окно постучалась еще одна сова, я едва не подпрыгнул от испуга. Но на этот раз послание было гораздо важнее и приятней, чем анонимка. Сова принесла ответ от Гермионы.

Я быстро разорвал конверт и принялся читать.

 

Здравствуй, Драко!

Со мной все хорошо. Я уже говорила тебе, что не стоит переживать. Я здесь в полной безопасности, и нет причин не доверять преподавателям или другим студентам. Не знаю, почему ты сомневаешься, но постарайся понять, что все действительно в полном порядке.

И мне очень жаль, что ты так негативно отнесся к моему предложению с помощью в создании зелья для твоего отца. Не сомневаюсь, что ты и сам можешь что-то придумать, но на это уйдет много времени и сил. К тому же у тебя нет достойных условий для работы. Здесь же есть все, что нужно, кроме того рядом со мной компетентные люди, которые могут оказать реальную помощь. Вместе мы бы могли достичь хорошего результата. Но раз ты настолько против, я не стану настаивать.

И не волнуйся, я еще никому ничего не рассказывала о тебе и твоей судьбе. Но неужели ты мог подумать, что я стану говорить больше, чем нужно для того, чтобы достичь нужной цели — создать зелье, которое сделало бы жизнь твоего отца более осмысленной? Доверяй мне…

Уверена, что совсем скоро у тебя обязательно появятся успехи в работе. А пока что наберись терпения. Я знаю, что ты это можешь. Ты со всем справишься.

Про свою учебу больше не стану рассказывать слишком много, вижу, что тебе не слишком интересно читать об этом.

Может, ты на меня и сердишься, но, пожалуйста, скажи, что у тебя там происходит? Я переживаю. Почему ты так враждебно настроен к моим новым знакомым? Почему боишься, что я здесь в опасности?

Береги себя, Драко.

Твоя Гермиона

 

Я вздохнул. В глубине души одновременно смешались облегчение и тоска. Гермиона была в порядке, но обиделась на меня, судя по тону письма, и я не мог винить ее в этом. Болван! И зачем я только был так резок? Теперь она не станет делиться подробностями своей жизни в Академии, а я буду сходить с ума от неведения. Но я еще мог все исправить. Исписав восемь листов пергамента, я перебрал десятки неудачных фраз, но за два часа все же написал Гермионе длинный ответ. Я немного рассказал о работе, о Грине, об отце, о матери. Умолчал только об анонимке и своем ночном кошмаре, но первым я мог ее испугать, а второе просто не имело особого значения. И еще я попросил прощения за резкость. Но все-таки напомнил, что ее знакомые могут только казаться честными людьми, и добавил, что ей я как раз доверяю — но только ей, и никому другому.

Запечатав ответ в конверт, я осторожно привязал его к лапке совы и выпустил ее наружу. Тревога не покидала меня ни на минуту, но я все же надеялся, что Гермиона поймет меня и простит. Как же тяжело оказалось находиться вдали от нее. Никогда не мог подумать, что буду ощущать такую тоску и тревогу просто потому, что не могу увидеть лицо Гермионы и понять, как она, в каком настроении. А сухие слова письма не передавали и половину эмоций. Казалось, будто либо я частично ослеп и не мог разглядеть тех знаков, которые мне пыталась передать Гермиона, либо же она стала равнодушна ко мне. Если бы только я мог увидеть ее улыбку, прикоснуться к ней, обнять, тогда бы я понял, что она чувствует.

Я был так вымотан за день, что быстро перекусил тем, что нашел в холодильнике, и лег спать, надеясь отдохнуть, чтобы новый рабочий день не стал каторгой, как сегодняшнее утро.

Я быстрым шагом возвращался домой из Мунго. Улица была непривычно пустынной, даже машины куда-то исчезли, и только ветер шелестел почерневшей листвой деревьев. Покрытое тучами небо вот-вот готово было обрушить на землю холодный дождь, поэтому я торопился. Мне оставалось перейти через наземный переход и пройти вдоль длинной серой девятиэтажки, а после только свернуть во двор — и я почти дома.

Подойдя к дороге, я вдруг различил знакомый силуэт на противоположной стороне улицы. Там стояла Гермиона. Она улыбалась и приветливо махала мне рукой. Меня накрыло волной настоящего счастья, и даже мир вокруг будто бы стал ярче.

— Я иду к тебе, — прокричал я, тоже улыбнувшись, и сделал шаг на дорогу.

Внезапно асфальт передо мной провалился, и я еле успел остановиться перед образовавшейся пропастью. Гермиона вдруг закричала, и я пришел в ужас от этого страшного вопля отчаяния. Когда я перевел на нее взгляд, ее обволакивал черный дым, и я заметался по краю обрыва, не зная, что сделать. Я был в панике, а несмолкающие душераздирающие крики Гермионы причиняли почти что физическую боль. Возле нее откуда-то появились окровавленные люди, они были в ярости, они тянули руки к Гермионе и тут же исчезали, едва касались дымки, окутавшей ее почти полностью. Сама она уже не могла кричать, а только хрипела, опустив голову. Мне стало так страшно, что, казалось, хуже не будет, но тут из пропасти появится Волдеморт, и мою руку с меткой обдало жаром.

Значит, это он что-то сделал с Гермионой!

Я хотел достать палочку и убить гада смертельным заклятием, сейчас мне бы хватило на это сил и ненависти, но палочки не оказалось в кармане. Тогда я решил просто кинуться на него с голыми руками, разорвать его на куски, но ноги перестали слушаться, и я рухнул на асфальт

— Думал спастись от меня? Я — твоя вечная боль, — прошипел Волдеморт, безумно улыбаясь, и в тот момент, когда он договорил фразу, мои ноги словно объяло пламенем.

Я закричал, но это не принесло облегчения. Боль была такой сильной, что я не мог думать о чем-либо другом. Казалось, весь мой мир сузился до одного ощущения, и я был готов на все, чтобы избавиться от него.

А Волдеморт все смеялся и смеялся, его голос был единственным звуком, который я периодически улавливал, когда замолкал на мгновение, чтобы вдохнуть. А боль все не исчезала и не исчезала. И казалось, что ее интенсивность только растет. В какой-то момент я понял, что больше не смогу этого вытерпеть, и закричал особенно неистово…

В этот момент я проснулся от звука собственного голоса. Дрожащий, испуганный и испытывающий боль. Она была в тысячи, а может, и в десятки тысяч раз слабее, чем во сне, но мне не мерещилось. Боль была реальной.

Я с трудом успокоил дыхание и откинул одеяло, уставившись на свои ноги. Они выглядели абсолютно нормальными — ни ран, ни отеков. Только мышцы были напряжены больше обычного, но после такого сна это было неудивительно. Шевелить ими я мог, чувствительность тоже была на месте, но тянущая боль меня пугала.

Я встал и прошел на кухню, включив свет везде, где только можно было. Часы показывали половину третьего ночи, за окном моросил дождь, капли монотонно стучали по стеклу. Я застыл и внимательно прислушался к этому звуку, пытаясь отвлечься от своих ощущений и мыслей, и постепенно выровнял дыхание. Боль слабела, но на смену ей приходила усталость, сковавшая плечи, руки, грудь, ноги.

Я попробовал успокоиться и здраво оценить все то, что случилось. Мне приснился обычный кошмар, а боль в нем, конечно же, была воображаемой, а не настоящей. Но я так запаниковал, что и в реальности перенапрягся, поэтому и почувствовал себя нехорошо после пробуждения. Но это пройдет, я почти не сомневался в этом. Почему пришли такие сны, анализировать сейчас не хотелось. Видимо, так мое подсознание отреагировало на стресс последних нескольких месяцев. Стоило, наверное, больше отдыхать и несколько дней попринимать зелье сна без сновидений.

Поскольку сейчас нужного зелья у меня не было, я решил снова провести остаток ночи без сна, проветрил комнату, потому что там атмосфера мне показалась слишком душной, и засел за книги. Впереди было много времени.

* * *

Утром я хотел отправить записку маме, ведь чувство тревоги все же уверенно поселилось в моей душе, но сова еще не вернулась, так что пришлось довольствоваться здравыми доводами разума, что, пока Тинки охраняет маму, она в безопасности. Моя бы воля, я бы завел себе еще одного преданного эльфа и отправил его вместе с Гермионой в Стокгольм. Хотя, конечно, чудом было уже то, что меня до сих пор терпел Тинки.

На работу я шел уставшим, но день прошел на удивление спокойно. В обед, когда я проведывал отца, неожиданно пришла мама, так что я перекинулся с ней парой слов, выяснил, что в мэноре все хорошо, и оставил их с отцом наедине. Мне все равно нужно было раздобыть себе зелье сна без сновидений, а свободного времени оставалось немного. К счастью, мне повезло с зельем, так что домой я направился почти счастливым, предвкушая спокойный и здоровый сон.

Но не успел я доесть наспех приготовленный ужин, как в кухонное окно постучалась незнакомая мне сова. Я напрягся, ожидая очередного неприятного сюрприза, но когда взял в руки плотный желтоватый конверт, вздохнул с облегчением — это было письмо от Амелии. Впрочем, то, что было в нем написано, радости не внушало.

 

Дорогой Драко!

Я так давно тебе не писала, что не удивлюсь, если ты обиделся на меня. Прости, что так надолго пропала. А может, ты и вовсе успел забыть обо мне. Но я всегда о тебе помню. И мне давно хотелось написать тебе, но это почему-то казалось неправильным. А сейчас я просто больше не могу молчать. Если ни с кем не поделюсь — сойду с ума.

Все стало таким сложным. Наш с Алексом переезд, работа, рутинная жизнь в чужой стране… Сначала я радовалась таким глобальным переменам, но постепенно начала ужасно скучать. Работа, пусть и очень увлекательна, но изматывает меня, отнимая почти все силы, и совсем не остается времени на что-то еще. Никогда не думала, что с моими любимым чарами может быть настолько сложно. Мир здесь кажется унылым и однообразным. И даже погода совсем не похожа на ту, к которой я так привыкла. К тому же здесь, вдалеке от Британии, мне очень не хватает близких. И тебя тоже.

Конечно, у меня есть Алекс, и он очень поддерживает меня. Но… Знаешь, он удивительный человек, очень хороший, причем настолько, что я все больше начинаю понимать, что недостойна его. Я не такая, как он. И не думаю, что заслужила его любовь. Если она у него еще осталась. Иногда я не могу даже смотреть ему в глаза, потому что боюсь увидеть там разочарование. Хотя я это заслужила. Мы стали очень сильно ссориться, нередко именно из-за меня. И я ненавижу себя за это, но ничего не могу сделать. Боюсь, ни к чему хорошему наши отношения с Алексом уже не приведут. Не стоило, наверное, даже пытаться, но я наивно полагала, что с переездом в Штаты все станет по-другому, а новая жизнь сблизит нас до такой степени, что мы не захотим друг друга отпускать. Но чуда не случилось. Увы.

Драко, я очень хочу домой, но прямо сейчас я не могу оставить свою работу. Проект по исследованию новых чар только вступил в действительно активную фазу, и меня пока что никто не отпустит. Но как только аврал с испытаниями закончится, я сразу же попрошу отпуск и приеду. Можно, когда приеду, мы увидимся? Я так хочу обнять тебя. Ты мне дорог. Как друг, спасший мою жизнь. Как умный и хороший человек. Как пример бесконечно сильной личности. Как занудный ворчун, наконец, который своими ехидными замечаниями может излечить от депрессии любого.

И еще. Знаю, что ты переписываешься с Алексом, поэтому прошу, не говори ему об этом моем письме. Дело не в том, что я пытаюсь его обмануть, просто нет нужды расстраивать его еще больше, чем я уже сделала. Я должна сама с ним поговорить. И поверь, я не стану просто сбегать, ничего ему не объяснив. Просто пока что разговоры будут бессмысленны, они только причинят лишнюю боль нам обоим, а я этого не хочу.

Почему все так запуталось?.. Что мне делать? Как строить свою жизнь? Одни вопросы, а ответов у меня нет ни на один из них… Драко, если бы ты знал, как мне сейчас нужна поддержка. Даже просто написав тебе это письмо, я уже почувствовала небольшое облегчение. Но этого недостаточно...

Но хватит, пожалуй, обо мне. Хочу спросить, как ты? Алекс рассказал, что ты устроился в больницу Святого Мунго. Кажется, это отличные новости. Только вот я знаю, что со стороны все может выглядеть куда привлекательней, чем оно есть на самом деле. Поэтому… Скажи, ты счастлив?

Буду очень ждать твоего ответа.

Надеюсь, скоро мы увидимся...

Твоя подруга, Амелия

 

Я дочитал письмо и, вздохнув, потер болящие от усталости глаза. Было очень обидно, что у друзей все вот так рушилось, а я даже ничем не мог помочь, хотя каждый из них и доверял мне свои переживания. И мне казалось, что я мог бы понять Амелию, как никто другой. Мне тоже было не так просто работать, как хотелось. У меня тоже были проблемы в личной жизни, пусть мы с Гермионой и не были рядом. И навалившиеся вопросы мне, так же как и Амелии, не давали покоя, но выхода из ситуации не было видно.

Прямо сейчас над ответом на письмо думать не хотелось, нужна была ясная голова, так что я принял зелье и лег спать, стараясь временно выкинуть из головы все мысли.

И у меня получилось. Я спал как убитый и проснулся в пять утра с ощущением, что сна организму более чем достаточно. Вот только все равно чувствовалась какая-то усталость, будто за ночь так и не получилось нормально расслабиться. Но это все равно было куда лучше, чем ощущения после кошмаров.

В обед я сумел найти в себе силы, чтобы написать ответ Амелии. Мне очень хотелось хоть как-то ее поддержать, но мог ли человек, и сам пребывающий в полнейшем замешательстве, как-то утешить другого страдающего? Я сомневался, но все же попытался.

 

Здравствуй, Амелия!

Конечно же, я не забыл тебя и совсем не обиделся! Я же все понимаю.

Мне очень жаль, что у вас с Алексом все плохо. Вы оба мне дороги, и я бы очень хотел, чтобы бы вы были счастливы. И если бы я как-то мог этому счастью поспособствовать, то с радостью бы это сделал. Только вот я ничем не могу помочь.

Но ты не сдавайся, по себе знаю, что это непросто, но даже когда кажется, что все плохо, один шанс, за который хватаешься, даже если он выглядит полнейшим безумием, может изменить жизнь в лучшую сторону.

О себе много говорить не буду — нечего. О моей работе ты уже знаешь, и могу только добавить, что мне здесь непросто. Живу я один, в Лондоне, в маленькой магловской квартирке. Думаю, ты бы посчитала ее ужасной, если бы увидела. Может, и хорошо, что мне некого сюда привести, хотя в одиночестве и бывает тоскливо.

Счастлив ли я? Нет. Пока что. Но я надеюсь, что все постепенно изменится. Даже если не в ближайшее время, то через три года точно. Тогда вернется Гермиона, а вместе мы справимся с чем угодно.

Буду рад тебя увидеть, если приедешь в Лондон, но думаю, что тебе не стоит торопиться с этой поездкой. Мне кажется, у вас с Алексом еще не все потеряно.

Береги себя. И Алекса.

Драко

 

Письмо было отправлено в тот же день. Я не знал, поможет ли оно Амелии, но вот мне стало легче, пока я размышлял над тем, что написал. Я вспомнил, в каком отчаянии находился, когда обездвиженный лежал дома — без надежды, без свободы и без будущего. Вспомнил, как страшно было впервые после трехлетнего заточения ехать в Хогвартс. И с каким ужасом воспринял идею Гермионы о восстанавливающем зелье. Но риск и терпение определенно стоили того. Теперь у меня была любимая девушка, друзья и работа. И пусть по каждому пункту я мог назвать не одну, и не две проблемы, но я все равно уже получил гораздо больше, чем смел надеяться.

Успокоенный этими выводами, я принял зелье сна без сновидений и даже не сомневался, что в этот раз я прекрасно отдохну за ночь.

* * *

А потом дни до конца недели побежали один за другим бесконечной чередой. Харди нагрузила меня заданиями, впервые доверив приготовление Укрепляющего раствора, причем в таких количествах, что мне должно было с головой хватить работы до субботы. Я уставал так, что несколько раз даже забывал выпить на ночь зелье, и тем не менее спал спокойно и без снов. Только мало, потому что приходилось задерживаться в Мунго допоздна, ведь сложный в приготовлении Укрепляющий раствор, который положено варить в два этапа, требовал к себе почти постоянного внимания. Но в субботу я смог наконец вздохнуть с облегчением, когда в последнем котле зелье приобрело нужный бирюзовый оттенок.

Я сдал работу Харди, она даже похвалила меня за самоотверженность и усердие, и, попрощавшись с ней до понедельника, поднялся на пятый этаж, чтобы навестить отца, к которому не находил времени заходить уже несколько дней. Хотя ему было абсолютно все равно. И пусть я почти привык к этому, все равно вышел его палаты немного расстроенным. Ноги гудели от усталости, и я уселся на ближайший стул для посетителей.

— Плоховато выглядишь, — услышал я знакомый голос. Грин. После разговора об анонимке я всеми силами старался избегать встреч с ним, и до сегодняшнего дня мне это успешно удавалось.

— Не твое дело, — отмахнулся я и демонстративно отвернулся.

— Возможно. Но ты сам меня заинтриговал в прошлый наш разговор, вот меня и замучило любопытство. Что там за записка-то была?

— Уже не важно, — скривился я.

— И все же, если захочешь поговорить… — начал он, а я его перебил. Отделаться от Грина, кажется, не смог бы даже самый быстрый в мире бегун.

— И если даже не захочу, ты все равно заставишь. Я понял. Грин, у меня все прекрасно. Я просто устал. Ты что, никогда не устаешь на работе?

— Бывает, но я всегда стараюсь сохранять лицо, а не ходить с таким видом, будто съел леденец Берти Боттс со вкусом в лучшем случае лимона.

— Со мной все хорошо! — разозлился я.

— Ладно-ладно, — сдался он. — Не хочешь говорить со мной, хотя бы Гарри расскажи о своих проблемах. И не думай, что я за тебя волнуюсь, мне просто Гермиону жалко!

Я только усмехнулся в ответ и, поднявшись на ноги, зашагал в сторону лестницы.

— И привет ей передавай от меня, — прокричал вдогонку Грин, но я даже не обернулся. Меньше всего мне хотелось продолжать этот пустой бессмысленный разговор, когда дома меня ждали подушка и одеяло.

Я не стал даже ужинать, а просто сразу лег спать, впереди был выходной, значит, ничто не могло помешать выспаться. Как же я ошибался…

Сначала была темнота. Непроглядная и вязкая, словно липнущая к коже. Она сдавливала, казалось — даже пыталась задушить. Это заставляло чувствовать растерянность и незащищенность. А потом внезапно из ниоткуда появился слепящий шар света. Он был таким ярким, что заболели глаза, и я зажмурился. Но свет проникал даже сквозь закрытые веки. А вот открыть их обратно я уже не смог. Страх захватил сознание, я попытался подняться на ноги, но тщетно, потому что не мог различить положение своего тела в пространстве, а когда в голове раздался шепот Волдеморта, запекла Темная Метка. И я сразу понял, что будет дальше. Боль...

Я кричал, и кричал, и кричал. Ослепленный и снова совершенно беспомощный. А боль истязала уже не только ноги, она тянулась выше — вверх по позвоночнику, пока что доходя только до поясницы. Казалось, если боль доберется до головы — меня не станет.

Я тонул в ужасе. Я потерял счет времени. Это была настоящая сводящая с ума пытка. И вокруг было только слепящее яркое пространство, где ничто не могло меня спасти...

А потом сквозь шквал ощущений я начал различать едва слышный стук. Он повторился один раз, затем второй, третий, и чем слышнее он был, тем легче было отвлечься от боли. Я попытался сконцентрироваться на нем, уловить каждый нюанс этого звука, и когда он прозвучал в десятый раз, я смог открыть глаза и...

Взгляд уперся в белый потолок. Я был дома, на своей кровати. Звук, за который я так цеплялся во сне, оказался стуком в окно — меня настойчиво звала смутно знакомая маленькая сова. Но чтобы это понять, мне пришлось потратить минут пять на то, чтобы перестать задыхаться. Снова проверив Метку — она по-прежнему ничем особым не отличалась, — я кое-как заставил себя прекратить панику. А потом с трудом поднялся на ноги, которые снова противно ныли, и поплелся впускать посланницу, с трудом соображая, что делаю.

А еще через некоторое время я понял, почему сова показалась мне знакомой. Письмо, которое она мне передала, было анонимным. Я развернул лист и прочитал: «Ты не ушел. Тебе же хуже. Ты еще пожалеешь, что родился на свет. Как и все, кто тебе дорог!»

В первые пару секунд я забыл как дышать. Ужас, пережитый в кошмаре, наложился на страх за себя, маму и Гермиону, и я почти что завыл в голос.

А потом раздался звонок в дверь, в тишине прозвучавший для меня как взрыв. Я подпрыгнул на месте, споткнувшись и чуть не упав, кинулся к тумбочке, быстро схватил оттуда свою волшебную палочку и тихо прошел к двери. За это время звонок раздался еще трижды.

— Кто? — спросил я тихим хриплым голосом и приготовился в любой момент наколдовать Ступефай.

За дверью молчали, хотя слышно было, что там по-прежнему кто-то стоит.

— Кто там? — переспросил я еще раз, почти уверившись, что меня ждут серьезные проблемы и без магии мне не спастись.

Из-за двери раздалось недовольное ворчание. Я сильнее сжал рукоятку палочки и снова, но уже гораздо громче спросил:

— Кто там?!

— Хозяин квартиры, мистер Стивенсон, — послышалось снаружи. Я узнал его по голосу.

Выдохнув, я опустил палочку, но не стал убирать ее в карман. Пока я открывал замок двери, мне вдруг подумалось, что я настоящий дурак — если бы какой-то маг просто так пришел меня убивать, то он мог просто аппарировать в квартиру, а не предупреждать меня о своем приходе звонком в дверь. Паранойя и кошмары, похоже, довели меня до идиотизма.

— Как поживаете, мистер Малфой? — спросил Стивенсон, пройдя внутрь. Я вспомнил, что не убрал со стола книги по зельеварению, но что-то мне подсказывало, что он не станет вчитываться в надписи.

— Все хорошо, квартира отличная, за порядком я слежу, — с притворной бодростью проговорил я, мечтая куда-нибудь сесть, чтобы утихла боль в мышцах ног.

— Вижу, — кивнул он, оглядываясь. — Вы так долго не открывали дверь, что я уже подумал, вас нет. Хотя я оставил записку в двери два дня назад.

— Записку? — удивился я.

— Ну да. Был тут проездом и зашел, но дома никого не оказалось. Я не особо на это надеялся, все же рабочий день был. Вот я и написал записку, что приду в воскресенье утром. Вы не нашли ее?

— Видимо, она упала, а я не заметил. Я поздно возвращался домой всю эту неделю.

— Ладно, — отмахнулся Стивенсон. — Вижу, что все отлично, в следующий раз потревожу вас через месяц. Всего доброго, мистер Малфой.

Я пожал ему руку, проводил до двери, а потом, когда закрылся на замок, осел на пол и уронил голову на руки. В мыслях царил полнейший хаос, а нужно было собраться и решить, что делать. Вскоре мне вспомнились вчерашние слова Грина о том, что я могу поделиться проблемами с Поттером. Мне по-прежнему не нравилась эта идея, но больше ничего не оставалось.

Я поднялся и бросился к шкафу, чтобы одеться. Спустя десять минут я уже был готов выходить, осталось только найти первые две анонимки и написать Поттеру записку с просьбой встретиться. И я очень надеялся, что утром в воскресенье — в восемь, как показывали часы — у него не было важных дел.

«Поттер, нужно срочно встретиться. Это очень важно и касается не только меня, но и Гермионы. Через час буду ждать тебя в «Дырявом котле». Пожалуйста, обязательно приходи. Малфой», — нацарапал я дрожащей рукой на каком-то своем старом черновике и отдал записку сове.

Я не зря хотел, чтобы разговор прошел именно в «Дырявом котле» — там было относительно тихо и немноголюдно по выходным дням, к тому же Поттер мог туда с легкостью аппарировать, а я собирался просто доехать на метро.

Когда я вошел в бар, Поттер уже был там и сверлил сосредоточенным взглядом входную дверь. Увидев меня, он подхватился на ноги и махнул мне рукой.

— Привет, — хмуро пробормотал я, подойдя к его столику.

— Привет. Что случилось? — тут же спросил он. — Ты хромаешь. Садись.

— Правда? Я даже не заметил, — нахмурился я еще сильнее. Мы уселись на стулья. — Вот что случилось, — выложив на стол три помятых листа пергамента, я вздохнул и уставился невидящим взглядом прямо перед собой.

Поттер внимательно изучил каждую анонимку, сосредоточенно хмуря брови и то и дело взъерошивая волосы.

— Отдашь их мне? Пусть их проверят на магию, хотя не думаю, что они зачарованы.

— Забирай, я не расстроюсь, — хмуро ответил я.

— Да. Ты уже расстроен.

— Поттер, я просто не знаю, что с этим делать.

— Ничего не делать. Только себя беречь. Твоя мама под защитой эльфа, Гермиона в Академии, отец под присмотром целителей, к тому же рядом с ним дежурят авроры, — спокойно перечислил Поттер.

— Но тот, кто это писал, знает, где я работаю! — возразил я. — И легко может найти.

— Но вместо того, чтобы навредить тебе, сидит где-то в углу и пишет записочки. Тебя просто пугают, — уверенно проговорил Поттер, пряча анонимки в карман.

— И у них получается, — нервно хмыкнул я.

— Попей успокоительного зелья, — посоветовал Поттер. Он не насмехался, а говорил вполне серьезно.

Я вдруг решил, что можно поговорить с ним и о своих странных снах.

— Поттер, обещай, что то, что я сейчас скажу, останется между нами.

— Без проблем, — легко согласился он.

— И даже Гермионе ни слова! — добавил я, и он согласно кивнул. — Мне стали сниться кошмары. И прежде чем ты снова посоветуешь мне успокоительное, хочу добавить, что они необычны, в них я чувствую боль. И появились они после первой анонимки.

— Они тебя настолько тревожат? — насторожился Поттер.

— Более чем. Я не хочу вдаваться в подробности, но поверь, они действительно ужасны, — сказал я мрачно.

— Может, ты просто перенервничал из-за записки?

— В первый раз я больше разозлился, чем испугался. Но теперь… — я вздрогнул, вспомнив свое состояние по пробуждении.

— Записки сами по себе, конечно, могут насылать кошмары, но... — нахмурился Поттер. — Ладно, я отдам их на проверку, а там видно будет. Но ты не впадай в панику раньше времени, хорошо?

— Да, — нехотя согласился я. — Насчет Шарпа ничего не слышно?

— Он нигде не объявлялся, — покачал головой Поттер. — И думаю, это не он шлет тебе анонимки. Куда проще было бы просто тихо напасть на тебя, а не заранее привлекать внимание.

— Согласен. Но кто-то же зачем-то это делает. И этот кто-то знает, что я продолжаю работать в Мунго.

— Может, это кто-нибудь из твоих коллег?

— Не знаю, никто не показывал мне своей открытой неприязни, — пожал я плечами. — Я думал, может, это твои коллеги. В смысле, Грин.

— Ты его слишком демонизируешь. Он не стал бы такого делать, — серьезно сказал Поттер.

— Да я уже понял. Просто он мне не нравится.

— Потому, что он нравится Гермионе? — улыбнулся Поттер.

— И поэтому тоже, — усмехнулся я в ответ.

— Ему можно доверять.

— Это я тоже уже понял, — нехотя признал я, скривившись. Грин, похоже, действительно пытался мне помочь, как бы мне ни неприятно было это признавать.

— Если мы все обсудили, тогда я пойду, меня Джинни дома ждет, — извиняющимся тоном проговорил Поттер.

— Да, кончено. Спасибо, что уделил мне время в свой выходной.

— Обращайся, — Поттер протянул мне руку, и я пожал ее. — Как только что-то выясню, сразу напишу тебе. И не переживай сильно.

— Спасибо, — еще раз искренне поблагодарил я на прощание.

Поттер ушел, а я, немного успокоенный нашим разговором, выпил чаю и поехал в мэнор, чтобы поговорить с мамой и убедиться, что она в порядке.

Домой я вернулся только вечером. Все было спокойно, боль в ногах постепенно утихла. Усталость осталась, но я сам довел себя до такого состояния. После беседы с Поттером я начал верить, что все не так уж плохо. Впереди меня ждало немало интересного, и совсем необязательно оно должно было быть плохим. Ведь правда?

Чем дальше, тем запутанней вся жизнь —

На замок из песка похожа зыбкий.

Мне два и два так надо бы сложить,

Но снова допускаю я ошибки.

 

Серый рассвет опускался на Лондон, открывая взору залитые вчерашним дождем улицы. Я стоял у окна и наблюдал, как тяжелые низкие тучи медленно плывут по небу, делая и без того мрачную картину этого утра еще более угнетающей. Я не спал всю ночь и теперь чувствовал себя совершенно разбитым. Впрочем, такое состояние стало теперь почти привычным.

Незаметно закончился такой богатый на разнообразные события сентябрь, и начался гораздо более унылый октябрь. В первые его дни я пытался сохранять бодрость духа, которая появилась после разговора с Поттером в «Дырявом котле». Но вскоре мне снова приснился кошмар, и все мое спокойствие полетело к чертям. Я стал совсем плохо спать, опасался любого стука в окно или дверь и воображал себе жуткие варианты развития событий, стараясь придумать, как обезопасить Гермиону, маму и себя. Я ничего не мог сделать, я был совершенно бессилен, и это бесило.

Дни летели, неуклонно приближая середину осени, природа увядала, и я чувствовал ее серую тоску на себе. Слабость стала моим постоянным спутником, после очередного кошмара к ней примешалась и тянущая боль, но я не знал, стоит ли ее списывать на кошмар, богатое воображение или же на простую усталость. Проверить у меня не получалось — было банально страшно засыпать. Так долго продолжаться не могло, я прекрасно это понимал, но не видел, как подавить тревожность и нормально отдохнуть.

Утешая себя тем, что сегодня была пятница, а значит, через день настанет выходной, я пытался привести мысли в порядок и заставить себя идти заваривать чай. Мысли то и дело возвращались к бесполезным сетованиям на сложившуюся ситуацию и тоске по Гермионе. Мне казалось, если бы она сейчас была рядом, ничего такого со мной не происходило бы. Ее рассудительность и ум помогли бы справиться с моей вспыльчивостью и эмоциональностью, которая в последнее время превратилась почти в истеричность, и все бы быстро наладилось. Но она была далеко, до Рождества оставалось почти три месяца, они казались целой пропастью, и я проклинал Академию зельеваров, Министерство Магии и самого себя, будто от этого могло стать легче.

Гермиона стала реже слать мне письма, а последнее было таким сухим, будто это был отчет, адресованный строгому преподавателю, а не послание любимому человеку. Это расстраивало, но я и сам способствовал подобному развитию событий, хоть и извинялся потом за резкость.

Я сам загнал себя в западню, и мне же предстояло самостоятельно из нее выбираться. Допив чай и сформулировав такое неутешительное и бесполезное умозаключение, я встал из-за стола и пошел скорее одеваться — не хватало еще опоздать на работу.

Вопреки опасениям, я пришел на полчаса раньше, но Харди уже была на месте. Она скупо улыбнулась мне, едва оторвав взгляд от бумаг, лежащих перед ней, и скороговоркой произнесла:

— Мистер Малфой, вы очень кстати пришли пораньше. На вашем столе две срочные заявки на зелья. Нужно справиться до обеда, а все остальные зельевары, как назло, заняты, так что поручаю это вам. Поторопитесь, запас времени очень органичен. Надеюсь на вашу ответственность.

— Я все сделаю! — горячо заверил я, хотя уверенности в себе было ни на грош.

— Отлично, тогда вперед, — кивнула Харди и потеряла ко мне всяческий интерес, снова уткнувшись в бумаги.

Я молча проследовал к своему рабочему месту, радуясь, что она не заметила, какой помятый у меня вид. Если бы еще у меня получилось обхитрить собственный организм, чтобы он не обращал внимания на усталость...

Зелья, которые мне предстояло сделать, были не особо сложными, но при их изготовлении требовалась внимательность, поскольку нужно было постоянно следить за цветом и консистенцией и вовремя добрасывать в котел новые ингредиенты. Я мысленно прикинул, с чего лучше начать, и поплелся на поиски составляющих.

Срочная работа отвлекала от гнетущих мыслей, но вот от усталости меня мало что могло спасти, кроме нормального сна, поэтому с зельями почти с самого начала все пошло не так. Сперва я ошибся и вместо сушеных гусениц чуть не добавил в первое зелье сушеных же пауков, потом едва не забыл помешать по часовой стрелке. Но вовремя спохватился и исправился. И казалось бы, это должно было заставить меня наконец сконцентрироваться и стать внимательней, но все получилось ровно наоборот.

Второе зелье я полностью испортил в середине приготовления неправильно нарезанным корнем имбиря. Вместо белого цвета жидкость в котле приобрела грязно-серый оттенок и забурлила, едва не заляпав меня горячими каплями. Я громко выругался, выключил горелку и немедленно очистил котел, пока зелье совсем не вышло из-под контроля и не взорвалось, разбив вдребезги мою мечту о нормальной сложной работе.

Почти бегом я отправился за новой порцией ингредиентов, хотя шансов успеть доделать все вовремя у меня почти не осталось. Я постарался максимально сконцентрироваться на задаче, доделал первое зелье, облегченно вздохнув, что хотя бы его я не испортил, и приступил к приготовлению второго.

Когда до обеда оставалось пятнадцать минут, я был уже весь на нервах. За первым зельем пришли еще полчаса назад, и я молился Мерлину, чтобы второе не пригодилось колдомедикам ровно в срок, иначе Харди в лучшем случае заставит меня снова тоннами нарезать жующую капусту, а в худшем — уволит к дракклам, чтобы взять на мое место кого-то действительно работоспособного. Эти мысли мчались по кругу и раздражали не хуже назойливых речей домового эльфа. Тинки-Тинки… Если бы он мог сейчас помочь мне, я бы точно обрадовался, даже несмотря на то, как сильно меня раньше раздражали его чересчур заботливые причитания.

Раздался стук в дверь, и я едва не выронил в котел с зельем свою палочку. В дверном проеме появился тучный седовласый колдомедик с добродушным выражением лица и ясными серыми глазами.

— Ваша начальница сказала, что у вас для меня есть зелье, заявку на которое я оставил сегодня рано утром, — без предисловий начал он.

— Верно, — кивнул я и нервно сглотнул. — Оно будет готово к обеду.

— Обед начался двадцать минут назад, молодой человек, — невозмутимо отозвался колдомедик. Я попытался разглядеть на его лице хоть какие-то признаки недовольства, но ничего такого не замечал.

— Да? Я не заметил, как время прошло, мистер…

— Стоун, — подсказал тот, — Колин Стоун.

— Да, мистер Стоун, — повторил я. — Нужно совсем немного подождать, простите, я заработался, было несколько срочных заказов на зелья, и…

— Меня не особо волнуют ваши подробности, — прервал он. — Пациент не может долго ждать, если зелья не будет в течение получаса, у него — а потом и у нас с вами — будут серьезные проблемы.

— Я успею, — напряженно пообещал я, мысленно выругавшись.

— Очень на это надеюсь, — все так же спокойно отозвался Стоун. Казалось, этот человек вообще не умеет нервничать, невольно я пожелал себе столь же превосходного самообладания. — Вашей Харди надо бы нанять еще зельеваров, если те, что есть, не справляются с нагрузкой. Жаль, она куда-то убежала, когда я заходил, так что передайте ей мой совет сами. Жду зелье через двадцать минут в последнем справа кабинете на втором этаже.

— Хорошо, — кивнул я, не отрывая взгляд от кипящей в котле жидкости, хотя в этом не было острой необходимости. Я просто боялся смотреть Стоуну в глаза. И уж конечно, я не собирался передавать Харди, что нам нужны еще работники. Она скорее заменит некоторых существующих, чем возьмет новых — и, возможно, будет права… Например, погонит меня поганой метлой за рассеянность и нелепые ошибки.

Стоун ушел, не сказав больше ни слова, а я судорожно прикидывал, успею ли закончить зелье в срок или можно прощаться с этим кабинетом, так как это мог быть мой последний рабочий день в стенах Мунго.

Я успел. Слегка трясущимися руками разлил зелье по двум колбам и, стараясь не слишком спешить, чтобы не уронить их, за две минуты до конца установленного Стоуном времени, постучался в его кабинет на втором этаже.

Он тут же встал из-за стола, выхватил у меня колбы, повернулся к окну, приподняв их, чтобы оценить цвет полученного зелья, отрывисто кивнул, сказал:

— Да, спасибо, молодой человек, — и, в три шага преодолев расстояние до двери, вышел из кабинета, оставив меня недоуменно пялиться ему вслед.

Я выдохнул, наслаждаясь тишиной, и тоже поплелся на выход. Прошел коридор, вышел на лестницу и только тут позволил себе окончательно расслабиться — я справился. Усталость накатила с новой силой, и я оперся о стену, делая глубокие вдохи. Нужно было срочно брать себя в руки.

— Мистер Малфой, все в порядке? — словно в подтверждение моих слов прозвучал с лестницы голос Харди. Она поднималась с первого этажа, а я, увлеченный своими мыслями, даже не услышал ее шагов.

— Да, — соврал я, не моргнув глазом.

— А по вам не скажешь, — хмыкнула она, проходя мимо. Я пошел следом за ней. — Что там со срочными зельями?

— Все в полном порядке, — заверил я, и это была правда, хотя и немного приукрашенная.

— Тогда займитесь менее срочными заказами, — отозвалась Харди. — Завтра меня не будет, так что даю вам это задание наперед, — с этими словами она протянула мне лист пергамента, на котором ее рукой были выведены три названия не особо сложных зелий. — Считайте это моей личной просьбой. В понедельник сама отнесу эти зелья пациентам.

— Да, мисс Харди, — я взял листок и сунул его в карман. Мне даже слегка польстило, что она дала это задание именно мне. «Только бы не наделать глупостей теперь», — предостерег внутренний голос, и я криво усмехнулся.

Слегка отдохнув после нервотрепки со срочными зельями, я взялся за задание Харди и до конца рабочего дня успел даже сварить несколько порций первого из трех указанных в списке зелий. Все получилось вполне хорошо, и домой я ушел в приподнятом настроении, хоть и изрядно вымотанным.

Приготовив себе легкий ужин, я съел его буквально за десять минут и завалился спать, чтобы набраться сил перед рабочей субботой. Я был полон надежд справиться с зельями из списка Харди еще до обеда и вторую часть дня посвятить чтению книг — по зельеварению, разумеется, развлекаться на рабочем месте я не собирался.

Подсобку, где хранились ингредиенты, заволокло не то дымом, не то туманом, не то паром. Белесая пелена была какой-то вязкой, она мешала дышать и, казалось, липла к коже прохладной влагой. Было тревожно. Я прошел вдоль ряда стеллажей по направлению к закрытым шкафам, в которых хранились опасные для здоровья и жизни вещества, редко используемые зельеварами Мунго для варки особо сложных зелий. Мне казалось, там, около этих шкафов, и находился источник странного тумана, заполнившего все помещение. Нужно было позвать на подстраховку кого-то из коллег, но звуки тонули в пелене, мгновенно затихая, и мне пришлось идти одному, потому что медлить было нельзя, я чувствовал это.

Силы покидали меня с каждым новым шагом, ноги наливались свинцом, грудь точно сдавило эластичным жгутом, а в горле образовался вязкий ком. Кое-как я добрался до самого дальнего шкафа, но, к своему разочарованию, никого там не обнаружил, хотя опасность продолжал ощущать всем своим существом. Пока я пытался оглядеться по сторонам, плотность тумана значительно повысилась, он стал больше похожим на молоко, и я уже едва мог разглядеть расчерченные странными узорами дверцы шкафа с массивным замком, который нельзя было открыть простой «Алохоморой». Вдруг справа я услышал шорох, в давящей тишине он резал слух не хуже громко визжащей сирены. Повернувшись, я вскинул волшебную палочку и уже собирался наугад бросить в туман обезоруживающее заклинание, но тут раздался металлический лязг, потом треск ломающейся древесины, и дальнейшее произошло будто в замедленной съемке.

Я успел понять, что начал обрушиваться шкаф, но совершенно не успевал как-то на это среагировать, будто остолбенел. С ужасом я осознавал, что он упадет на меня, и хотел хотя бы выставить вперед руки, но не мог. Сильный удар сшиб меня с ног, я оказался на полу, а тяжесть обрушилась на меня безжалостной болью. Она вспыхнула резко и одновременно во всем теле, и я даже не смог закричать. Казалось, она не просто была цепями, охватывающими мое тело, нет, — она въелась под кожу, стала неотъемлемой частью меня, сжигающей каждую клеточку изнутри. Меня охватила жуткая паника, а потом мир просто взорвался на мельчайшие кусочки в яркой вспышке.

...Я в который раз проснулся от собственного крика, попытался сесть и почти тут же осознал: мой кошмар продолжался наяву — ноги болели еще сильнее, чем после прошлых подобных снов. Покрывшись холодным потом, я откинулся на подушку и начал глубоко дышать. Усилием воли нужно было заставить себя поскорее успокоиться, иначе, казалось, от ужаса просто остановится сердце.

Не знаю, сколько времени мне понадобилось, чтобы немного прийти в себя, но когда я все-таки сумел, стиснув зубы, встать с постели, чтобы пойти в душ, на часах было всего два часа ночи, то есть проспал я не больше пары-тройки часов до того, как мне приснился кошмар. Стоя под струями холодной воды, я пытался понять, что являлось причиной, а что — следствием. Сны вызывали боль, или боль провоцировала кошмарные сновидения? И почему вообще такое происходило? Так долго я малодушно пытался списывать все на перенапряжение и усталость от работы, но теперь уже очень сомневался, что дело в этом, и обманывать себя дальше фальшивыми уверениями, что все скоро пройдет само, больше не мог. Да и боль чувствовалась сильнее, чем в предыдущие разы, и это нельзя было сбрасывать со счетов. Нужно было обратиться за помощью, но к кому? Рассказать все Гермионе я не мог — не хотел отвлекать ее от желанной учебы и заставлять волноваться обо мне. Маму тревожить тоже ни за что не стал бы, да и смысла в этом не было никакого, она ничем не могла помочь. Немного поразмыслив, я решил, что в понедельник обращусь к целителю Харди, очень надеясь, что медицинская этика не позволит ему поделиться информацией о моем состоянии с его сестрой. Я был почти уверен, что если она или Бертина Джонсон, взявшая меня на работу, узнают о моих проблемах со здоровьем, я вылечу из Мунго в тот же день, а возможно, даже в тот же час. Не факт, что мне не придется уйти самому, если окажется, что возвращаются проблемы с позвоночником, например, или началось какое-то неизлечимое заболевание психики, но пока ничего не выяснилось, я не собирался все бросать и сдаваться.

До утра я просидел на кухне, составляя письмо Гермионе. Чувство одиночества смешалось со страхом и болью, и я так отчаянно сейчас нуждался в поддержке, так сильно мечтал просто обнять мою родную и такую сильную Гермиону, что не удержался и написал ей, хоть так почувствовав ее незримое присутствие в моей жизни. С тридцатой попытки, не меньше, у меня получилось то, что я хотел и мог высказать.

 

Милая Гермиона!

Как ты? Расскажи мне побольше, как проходит твое обучение? О чем ты думаешь? Что тебе снится?

Твое последнее письмо было совсем коротким, и я снова прошу прощения, что довольно резко отзывался о твоих успехах, друзьях и Академии в целом. Не сердись на меня, прошу! На самом деле я хочу знать обо всем, что с тобой происходит, даже самые незначительные мелочи о тебе мне интересны, пусть и кажется, что это не так. Мне тебя ужасно не хватает… Знаешь, думаю, я завидую твоим друзьям, что они видят тебя каждый день, могут говорить с тобой, смотреть на твою улыбку, слушать твой звонкий смех, а может, и обнимать тебя.

Если бы ты знала, как я соскучился по тебе! Я бы многое отдал, чтобы хотя бы увидеть тебя в хорошем сне! Мы бы с тобой погуляли по тихим улочкам какого-нибудь маленького шотландского городка, а может, устроились бы на берегу шумной реки, и я был бы счастлив настолько, чтобы потом, когда проснусь, суметь разобраться со всеми своими проблемами.

Знаешь, я очень надеюсь, что время до Рождества пролетит как можно быстрее и незаметнее, и мы, пусть и на несколько дней, но снова окажемся вместе.

Люблю тебя.

Твой Драко

 

Письмо я отправил с совой, едва за окном рассвело, а сам, стиснув зубы, начал собираться на работу. В ногах при каждом шаге продолжала пульсировать боль.

В Мунго было достаточно тихо и спокойно, впрочем, для раннего субботнего утра это можно было считать нормой. Я доплелся до своего рабочего места и тут же взялся за приготовление зелий. Хоть я и сделал накануне днем часть задания Харди, но в моем теперешнем состоянии нельзя было терять ни минуты, иначе я мог бы и не успеть.

Боль ужасно отвлекала и не давала сконцентрироваться на задаче, к тому же становилось гораздо сложнее справиться с невеселыми навязчивыми мыслями. Спустя час я понял, что если не произойдет чудо и боль в ближайшее время не пройдет, то можно все бросать и класть на стол Харди заявление об увольнении. Это в мои планы не входило, и я решил, что чудо придется творить самостоятельно. Ведь ничего страшного не будет, если я приму одну порцию обезболивающего? О моих проблемах с ним в не таком уж далеком прошлом я решил не вспоминать.

Хоть зельевары Мунго варили зелья по непосредственному заказу, чаще всего у нас все же оставался небольшой запас простых и самых востребованных — на случай ЧП или для внутреннего пользования, кроме того, иногда колдомедики сами возвращали нам не пригодившиеся порции. Сейф с остатками зелий стоял в одном из закутков хранилища с ингредиентами, и о нем знали все зельевары, хотя мне, как новичку, о нем сказали далеко не сразу. Выносить за пределы нашей лаборатории без разрешения эти зелья было категорически запрещено, но спросить было не у кого, ситуация была практически безвыходной, и я решил рискнуть.

Если бы неделей раньше я не видел, как Харди лично открывает этот сейф, я бы сейчас сам с этим не справился. У него был очень хитрый замок, спрятанный от посторонних глаз заклинанием, и, не знай я наверняка, где он находится, ни за что бы не смог найти. А вот ключ от замка лежал на видном месте. Открыв дверцу сейфа, я бегло просмотрел подписи на флакончиках, отыскал нужный и, не позволяя себе снова впадать в ненужные сомнения, залпом выпил горьковатую жидкость. Поморщился на миг, затем быстро закрыл сейф и, прихватив с полки стеллажа нужный мне для варки зелья корень имбиря, пошел на рабочее место. Оставалось надеяться, что обезболивающее подействует — и подействует быстро.

Но прямо на выходе из подсобки меня ждал очень неприятный сюрприз — Харди.

— Доброе утро, мистер Малфой, — сухо поздоровалась она. — А я уж думала, вы опаздываете.

— Доброе утро, мисс Харди, я искал… — я мысленно выругался, постарался придать выражению лица как можно более нейтральное выражение и протянул ей корень имбиря, зажатый в левой ладони, — ингредиенты.

— Я пришла десять минут назад, вы все это время искали имбирь? — удивилась она.

— Решил проверить, что там с другими запасами, — уклончиво ответил я и указал взглядом на свое рабочее место. — Вы позволите?

— Конечно, — Харди посторонилась, чтобы я мог пройти, и проводила меня пристальным взглядом. — Поторопитесь с моим заданием, — добавила она и сама вошла в подсобку.

Я шумно выдохнул. Какого черта она вообще пришла, когда сама говорила, что сегодня ее не будет? Сделав несколько глубоких вдохов, я постарался игнорировать боль, надеясь, что она совсем скоро пройдет, и направился на свое рабочее место. Нужно было вести себя непринужденно, нужно было сосредоточиться на зельях и не испортить себе все, что только можно. В своих способностях натворить глупостей, особенно под пристальным наблюдением Харди, я уже не сомневался.

Боль пока что не утихала, я поставил котел с основой для зелья на огонь и медленно резал имбирь, стиснув нож так, что побелели костяшки пальцев. Краем глаза я видел, как Харди вышла из подсобки и обосновалась на своем рабочем месте, но наблюдала ли она за моей работой, я проверить не решался, стараясь делать вид, что ничего странного не происходит. Чтобы кое-как успокоить расшатанные нервы, я делал глубокие, размеренные, но, к сожалению, шумные вдохи и выдохи. Достаточно шумные, чтобы Харди окликнула меня спустя какое-то время:

— Что-то не так мистер Малфой?

— Все отлично, — соврал я, потерял концентрацию и полоснул ножом прямо по пальцу вместо имбиря. Зашипев от боли, я резко отдернул руку и смахнул со стола флаконы с приготовленным вчера. С оглушительным звоном они разлетелись на мелкие осколки, а над лужицами разлитого зелья поднялся едко-зеленый дым.

Харди отреагировала мгновенно и, вскочив из-за стола, направила волшебную палочку на пол.

— Агуаменти! — выкрикнула она, и остатки зелья «вскипели», шипя и пузырясь, зеленый дым медленно распространился по помещению, от него заслезились глаза и начало першить в горле.

Я понял, что лучше не мешать Харди и постарался хотя бы не сделать еще хуже и не добавить в недоваренное зелье лишний ингредиент — свою кровь, поэтому отошел подальше от уже закипающего котла, предварительно отключив горелку под ним, и с бешено колотящимся сердцем наблюдал, как Харди молча убирает устроенный мной беспорядок.

— И что это было, мистер Малфой? — спросила она со вздохом, закончив.

— Понимаете, просто… — протянул я невразумительно, так и не придумав достойный ответ в свое оправдание.

— Вы «просто»? — хмыкнула Харди, сжав губы в линию. — Вы не «просто» перечеркнули несколько часов проделанной работы, вы, возможно, лишили нескольких пациентов шанса на спасение, понимаете?

— Но... — я будто получил удар под дых, кровь отхлынула от лица и сердце застучало еще быстрее, даже боль на фоне этого — а может, из-за принятого обезболивающего — слегка отступила. — У меня же было время до сегодняшнего вечера, я… я переделаю, я успею, я…

— Успокойтесь, мистер Малфой, — жестко оборвала мое несвязное бормотание Харди. — На этот раз вам повезло, да, опасности для больных почти нет: зелья действительно можно успеть приготовить заново, к тому же это не те составы, которые совсем уж критичны для спасения жизней, однако это послужит вам уроком на будущее. Если бы зелья были более важными и сложными, из-за вашей неосторожности и правда могли пострадать невинные люди. Такова работа зельеваров в нашей больнице — мы не для аптек и лавок продукцию делаем!

— Извините, — я виновато опустил голову.

— Больным, которые не получат спасение, вы тоже принесете извинения? Им они уже не будут нужны. Запомните на будущее: в плохом состоянии за приготовление сложных составов вам браться никак нельзя! Не только вам — мне, другим вашим коллегам, да хоть самому Мерлину, если бы он у нас работал! Если что-то не так, нужно сказать и передать задание более опытному сотруднику. Это ясно?

— Да, — отозвался я.

— А теперь расскажите, что с вами не так? Я сразу заметила, что вы не в порядке. Зачем вы строили из себя героя?

Я замялся, не зная, что и как объяснить, а главное — сколько правды вложить в свои слова. Харди пристально смотрела на меня почти немигающим взглядом, и я решил, что совсем уж соврать не выйдет никак.

— Я думал, что справлюсь, — начал я и мысленно скривился — так себе оправдание, к тому же ничего не объясняющее. — У меня в последнее время… что-то вроде расстройства сна, и на этом фоне бессонница.

— Что еще за расстройство сна? — нахмурилась она.

— Кошмары снятся, — нехотя признался я. — Очень реалистичные и изматывающие, — о боли, разумеется, я упоминать не стал.

— Как давно? — спросила она, чуть склонив голову.

— Около месяца или больше.

— Прекрасно… — протянула Харди и скрестила руки на груди. — И все это время вы молчали и продолжали работать с довольно непростыми составами как ни в чем не бывало?

— Я надеялся справиться и не хотел вас подводить, — вздохнул я, не ожидая от продолжения разговора ничего хорошего.

— Никакого уважения к своей работе и коллегам, — покачала головой Харди. — Впрочем, я не буду повторяться, уже сказала вам все, что хотела. Вопрос в том, усвоили ли вы урок?

Я молча кивнул и опустил взгляд.

— Если вы хотите продолжать работать здесь, впредь потрудитесь разбираться со своими проблемами, а не просто игнорировать их. Вы сделали хоть что-то?

— Я… пытался, — это не было ложью, но вдаваться в подробности не хотелось. — Но не получилось. Наверное, мне следует обратиться к целителю Харди.

— Здравое решение. А пока примите пару порций успокоительного вместе с зельем сна без сновидений и отдохните как следует. Только сначала не забудьте обработать рану на руке. Заживляющее в подсобке, в сейфе. Там же есть и успокоительное, и зелье сна без сновидений, можете взять домой одну порцию, я разрешаю. Идите, — Харди отвернулась, давая понять, что разговор закончен, и начала расставлять котлы на своем столе, а я продолжал смотреть на ее спину, не двигаясь с места.

— А как же зелья, которые вы мне… — начал нерешительно я, но она меня перебила.

— Я приготовлю их сама, очевидно, что вы не в состоянии этого сделать. Поскольку это первая ваша ошибка, ограничимся штрафом, но не думайте, что я вечно буду прощать вам ваши промахи. Как я уже сказала, мы тут не в игрушки играем. А теперь идите — сначала за зельями, а потом домой. К моему брату на прием придете в понедельник, сегодня у него выходной.

— Спасибо, — не веря своим ушам, ответил я и наконец-то смог сдвинуться с места, хотя двойственные эмоции и чувства все еще мешали нормально думать. Мне с трудом верилось, что никто не собирается прямо сейчас увольнять меня, что Харди не узнала про выпитое обезболивающее зелье и что мне крупно повезло не натворить совсем уж кошмарных вещей, и это приносило облегчение. Но, с другой стороны, мои проблемы никуда не девались, и найти для них решение я пока не мог. К тому же теперь, я был уверен, доверие Харди потеряно, и она опять заставит меня целыми днями нарезать китайскую жующую капусту. Впрочем, об этом всем можно было поразмышлять и позже, дома, и я поплелся послушно выполнять указания Харди. Дополнительно злить ее совершенно не хотелось.

Обезболивающее наконец подействовало — примерно когда я открывал дверь своей квартиры. Впрочем, особого облегчения это уже не принесло, настроение было напрочь испорчено. Я решил до конца следовать советам Харди и выпил зелье сна без сновидений вместе с успокоительным. Они помогли быстрее и эффективнее обезболивающего, я проспал всю ночь до десяти часов следующего дня.

Утро воскресенья было омрачено только одним — боль, хоть и слабая, все же вернулась. Гадая и придумывая себе все самое плохое, что только мог, я пытался отвлекаться на чтение литературы по зельям, но совершенно не мог сосредоточиться. Боль в ногах, которая временами отдавалась и в спине, навевала ужасные воспоминания о том периоде, когда я не мог самостоятельно перемещаться и был беспомощным и сломленным. Это угнетало еще сильнее, заставляя вспоминать и бесконечные дни и ночи в Малфой-мэноре, когда я лежал почти неподвижно, опекаемый Тинки и грустной мамой, и томительное ожидание, перемешанное с сомнениями, когда Гермиона взялась за безумную идею с исцеляющим зельем. А что если, думал я, зелье, которое приготовила для меня тогда Гермиона, теперь закончило свое действие по какой-то причине, и мне снова станет хуже? И вдруг… вдруг причина заключалась в том, что Гермиона разлюбила меня, и именно поэтому начал пропадать эффект от далеко не обычного зелья, приготовленного с таким трудом по восстановленному и додуманному Гермионой рецепту?..

Я еле дождался понедельника и ровно в восемь утра стоял, трясясь, перед кабинетом целителя Харди.

Он появился только спустя сорок минут, к тому моменту я уже накрутил себя по полной программе, и по моему бледному лицу он, казалось, сразу понял, что я не просто так к нему пришел.

— Что случилось, мистер Малфой? — спросил он, пропуская меня в кабинет и указывая на стул для посетителей.

— Мне в последнее время часто снятся кошмары, причем такие, от которых потом… все болит.

— Имеете в виду, что голова болит? — уточнил он.

— Нет, не только… — нехотя ответил я. — Еще болят ноги, а они у меня были…

— Я в курсе, — кивнул он. — Сами сны вы помните? Как часто они вам снятся? — спросил Харди и направил на меня волшебную палочку: — Для начала попробуем несколько диагностических заклинаний. А вы пока отвечайте на мои вопросы.

— Сны я помню, но они… довольно личные, я не хотел бы рассказывать вам их содержание. Вижу их не каждую ночь, но запоминаются и приносят дискомфорт они надолго.

— Дискомфорт какого рода? Напряжение в мышцах от неприятных воспоминаний?

— Нет, именно боль, и она чувствуется не только по пробуждении, но и в самом сне. Целитель Харди, это ведь опасно, да? У меня такое чувство, что мое состояние постепенно только ухудшается. Вдруг… вдруг я перестану ходить? — тихо спросил я. Этот вопрос мучил меня последние несколько дней.

— Не нужно паниковать раньше времени, — спокойно проговорил Харди. — На первый взгляд, диагностические чары не показывают ничего страшного, только переутомление. Давайте проведем более детальное обследование.

Харди снова направил на меня волшебную палочку, и я, стараясь успокоиться, медленно выдохнул.

— Вы не работали с особо токсичными зельями в последнее время? — обратился он ко мне спустя минут пятнадцать. За все это время он произнес не меньше десятка разных заклинаний, почти бегая вокруг меня, но я понятия не имел, что они ему показали.

— Нет, ничего слишком необычного мне не доверяли делать, — покачал я головой.

— Хм, — озадаченно протянул Харди, спрятал волшебную палочку и, обогнув стол, сел на свое место. — Кроме остатков прошлой травмы позвоночника, которые уже никуда не исчезнут — колдомедицина тоже не всесильна, — но не внушают серьезного опасения, я нашел у вас только значительное переутомление, вероятно, вызванное низким качеством сна. В остальном же, судя по результатам обследования, вы вполне здоровы.

— Но как же боль?.. — озадаченно спросил я. Наверное, я должен был бы обрадоваться, но почему-то не почувствовал облегчения, хотя не доверять словам целителя Харди причин не было.

— Нервное перенапряжение и переутомление еще и не такое могут, мистер Малфой, — ответил он. — Рекомендую вам взять отпуск на несколько дней, лучше даже на неделю, и как следует отдохнуть. Если Джейн вдруг откажет вам, то отправьте ее ко мне, моя сестра может быть слишком строга, но не безрассудна.

— Она сама одобрила мою идею обратиться к вам.

— Тогда никаких проблем не будет точно, — слегка улыбнулся он. — Если у вас больше нет вопросов, то можете прямо сейчас идти к ней.

— Спасибо, целитель, — кивнул я и поднялся со стула.

— Не за что, — отмахнулся он. — Отдыхайте, вам это сейчас необходимо. Можете первое время, дня три-четыре, попринимать зелье сна без сновидений и вот это, — он достал из своего сейфа небольшой флакончик с фиолетовой жидкостью, — зелье, мое собственное изобретение. Принимать по глотку в день перед сном, ясно?

— Понял, спасибо еще раз, — снова кивнул я, взял у него флакон, и, попрощавшись, вышел из кабинета.

Уже через десять минут я шагал к выходу из Мунго после короткого разговора с Джейн Харди. Она не стала особо вслушиваться в мои подробные объяснения и после того, как я передал ей рекомендации ее брата, отправила меня в отпуск до субботы. Напоследок она еще раз предупредила меня, что повторной поблажки, в случае новых ошибок, не будет, и посоветовала насладиться отдыхом. Мне показалось, что она издевалась.

Мне холодно, я так хочу тепла,

А сил уже почти и не осталось.

Но верю я, что не сгорит дотла

Моя надежда, пусть ее и мало.

 

Я воспользовался советом Харди и, забежав на полчаса домой, собрал нужные книги и отправился в Малфой-мэнор, наконец-то побыть с мамой больше пары часов. Немного неприятной тряски в «Ночном Рыцаре» — и я уже шел по слегка заросшей тропинке к воротам своего родного дома. Вдыхая свежий загородный воздух, я неспешно рассматривал окрестности и внезапно почувствовал легкость и умиротворение, будто огромный груз ответственности и проблем, навалившийся на мои плечи, оставил в Лондоне. Только легкая ноющая боль напоминала мне, что от некоторых неприятностей нельзя скрыться, как ни старайся, но я честно пытался ее игнорировать.

Мама встретила меня на пороге теплыми объятиями. Она как раз вышла из дома наружу.

— Как же я рада тебя видеть, сынок, — искренне улыбнулась она, и вокруг ее глаз лучиками разошлись маленькие морщинки. Я в который раз отметил, как же изменилась она за эти годы, но никакие невзгоды не могли лишить ее внутреннего огня и красоты.

— Мне тебя не хватало, — вздохнул я, понимая что и правда очень соскучился, крепко обнял ее еще раз и добавил: — Отлично выглядишь.

— Врать нехорошо, — чуть покачала она головой, все еще улыбаясь. — А ты, кажется, похудел.

— Было много работы, — уклончиво ответил я — рассказывать всю правду было бы глупо, мне совершенно не хотелось добавлять маме новых переживаний. — Но сейчас у меня есть возможность отдохнуть, так что я пробуду дома до пятницы.

— Это отлично, — мама улыбнулась еще шире. — Пойдем в гостиную, расскажешь мне все, — предложила она и потянула меня в дом. — Я попрошу Тинки сделать нам чаю. Тинки!

Эльф, появившийся на зов, увидел меня и, казалось, засиял словно рождественская елка.

— Хозяин Драко приехал! Хозяин Драко!

— Привет, — хмыкнул я и не смог сдержать улыбки. Даже домового эльфа мне было радостно видеть. — Справляешься со своими обязанностями?

— Конечно, сэр, — пролепетал он. — Тинки делает все, чтобы не разочаровать хозяина!

— Вот и отлично, — я подошел поближе и похлопал его по плечу. И почему я раньше не ценил его искреннюю преданность?

— Тинки, сделай нам с Драко чаю. И не забудь, что у нас сегодня вечером гости.

— Да, хозяйка, — кивнул Тинки, поклонился мне и с тихим хлопком исчез.

— Гости? — с удивлением переспросил я.

— Мистер Джералд Рид обещал навестить меня, — ответила мама и села на диван. Я опустился в излюбленное кресло. — Кажется, в нашей с тобой переписке я упоминала, что он периодически наведывается сюда. Ты против?

— Нет, что ты, — покачал я головой. — Я рад, что ты не скучаешь в одиночестве. Просто… Не ожидал, что мой приезд может совпасть с визитом гостей.

— Если хочешь, я срочно отправлю сову с письмом и все отменю, — предложила мама, заглянув мне в глаза.

— Не надо, — отказался я и улыбнулся. — Не буду вам мешать и просто пораньше пойду спать.

— Ты и не помешаешь, уверена, мистер Рид будет рад еще одному собеседнику. Да и тебе не будет скучно, он отличный рассказчик.

— Верю, но лучше все же оставлю вас одних, — мягко сказал я. — Устал в Лондоне от людей, к тому же и на работе всегда многолюдно.

— Как хочешь, — кивнула мама. — Не буду настаивать. Расскажи лучше, какие новости от Гермионы?

Я напрягся. Хотелось бы мне и самому узнать, как она. Взглянув в окно, за которым от легкого ветра трепетали листья на ухоженных кустах, кое-как я сумел подобрать слова:

— У нее, похоже, все в порядке. Так увлечена учебой, что даже на частые письма времени нет, — как можно беззаботней проговорил я, стараясь скрыть тоску, неприятно кольнувшую где-то в районе солнечного сплетения.

— Скучаешь по ней? — спросила мама участливо. Кажется, от нее не скрылись мои настоящие эмоции.

— Очень, — честно признался я. — Но ничего, до Рождества не так много времени, мы скоро увидимся. Все будет хорошо. — Кого же я пытался в этом убедить: маму или самого себя?

— Конечно, будет, — подбодрила мама и вдруг погрустнела, во взгляде же читалась мрачная решимость. — А я на следующей неделе хочу навестить отца.

— Мама, это может быть небезопасно. Шарпа все еще не поймали. А что, если…

— А что, если его никогда не поймают? — перебила меня она. — Драко, невозможно уберечься ото всех опасностей мира! Я не могу оставить твоего отца совсем одного! Кроме того, пойми, я и сама по нему скучаю, — на ее глазах выступили слезы.

Я почувствовал себя бессердечным монстром. Порывисто поднявшись на ноги, я кинулся к маме, сел рядом и осторожно обнял ее за плечи.

— Не плачь, — попросил я тихо. — Знаю, что тебе нелегко, но очень боюсь за тебя, понимаешь? Отец… он не один, я приглядываю за ним. К тому же… даже если ты будешь каждый день приходить к нему, он все равно никогда не станет прежним.

— Знаю, — ответила она, вытирая слезы. — Но это не меняет того факта, что я должна заботиться о нем. «В горе и в радости»...

— А отец бы заботился о тебе, если бы ты оказалась на его месте?

— Конечно, — без колебаний ответила мама. — Пусть у него всегда был сложный характер, но Люциус меня... любил, поверь.

Я вздохнул и покрепче ее обнял. Мне нечего было сказать в ответ, может, ей и было виднее, но я все же считал, что теперь, когда отец в таком ужасном состоянии, мама просто идеализирует воспоминания о нем.

Немного неловкую тишину нарушил радостный Тинки, принесший поднос с чаем. Пока он ставил чашки на стол, я решил сменить тему и начал расспрашивать маму о саде, доме и прочих мелочах, которые не портили бы нам настроение. А в шесть вечера, вдоволь наговорившись, я пожелал маме приятного вечера и поднялся в свою комнату.

Там все осталось без изменений. Приятное постоянство. Хорошо было знать, что существует место, где можно хотя бы на время укрыться от проблем, словно отправившись в беззаботное прошлое. Хотя мое прошлое во многом было очень далеко от беззаботности. И все же год после окончания Хогвартса был хорошим, и воспоминания об этом периоде времени тоже хранила моя комната. Одна только книга по зельеварению в зеленой обложке с золотистыми витиеватыми линиями, подаренная на прошлое Рождество Гермионой, была для меня ценным источником самых теплых эмоций того практически счастливого года. Я даже не брал ее с собой на съемную квартиру, потому что боялся потерять или повредить, так что она осталась лежать на моем письменном столе. И сейчас я не удержался, взял ее в руки и провел почти два часа за увлекательнейшим чтением, хоть и знал все, что там написано, почти на память.

А после, последовав совету Харди, принял зелье сна без сновидений и глоток его собственного зелья и наконец-то смог по-настоящему расслабиться и отдохнуть.

* * *

К пятнице я чувствовал себя значительно лучше. Кошмары мне не снились ни разу, что, впрочем, неудивительно, учитывая зелья, которые я принимал каждый вечер три дня подряд, но вот в ночь на пятницу я рискнул обойтись без них и тоже отлично спал до самого утра. Боль в ногах и спине почти прошла, оставались лишь слабые ее отголоски, которые мне удавалось игнорировать большую часть времени. Я решил потратить время с пользой: много гулял в окрестностях по утрам, а по вечерам засиживался допоздна в библиотеке над самыми разными книгами по зельям. Так что в Лондон ранним субботним утром я возвращался в приподнятом настроении, и только одно меня сильно огорчало — Гермиона не прислала мне ни строчки за все это время.

Лондонская квартира после Малфой-мэнора выглядела совсем чужой и неуютной. И письменный стол, и не особо удобная кровать и странного вида люстра, которую я часами рассматривал в моменты бессонницы, казались мне слишком мрачными, хотя, возможно, дело было в том, что я чувствовал себя здесь немного одиноким. Немного ли?.. Нет, мне очень сильно не хватало Гермионы! За несколько дней, проведенных в компании мамы и Тинки, я еще острее почувствовал, что безумно скучаю по ней. И меня даже немного злило, что она — раз уж не отвечает на мои письма — не испытывает те же чувства, что и я.

Впрочем, долго размышлять об одиночестве у меня не было времени, я забежал домой буквально на полчаса, чтобы захватить кое-какие справочники по зельям, и ровно за десять минут до начала рабочего дня был в Мунго.

Харди уже сидела за своим столом, когда я пришел, и вид у нее был такой, будто и ночевала она прямо здесь.

— Доброе утро, мисс Харди, — поздоровался я, стараясь не пялиться на нее во все глаза — еще никогда не видел ее в таком состоянии.

Она поприветствовала меня сухим кивком головы и окинула оценивающим взглядом.

— Вам лучше?

— Да, спасибо, я в полном порядке и готов приступать к работе.

— Отлично, — тогда за вами сегодня нарезка ингредиентов для противоожоговой мази, к нам позавчера попало две дюжины магов с серьезными ожогами — кто-то умышленно поджег ночью гостиницу в Косом переулке. У колдомедиков и у нашего отдела резко прибавилось работы. Так что рассчитываю на вас. Измельченные ингредиенты отдадите лично мне, я разберусь, кому поручить приготовление.

— Но я могу и сам… — начал я, но она меня перебила:

— Вы можете выполнять то, что я вам поручила. Договорились?

— Да, — выдохнул я и мысленно выругался. Так и знал...

— Отлично. Я буду через час, три порции ингредиентов уже должны быть готовы к этому времени, — ответила она и медленно встала из-за стола, похоже, ей действительно требовался отдых. — Рекомендую поспешить к рабочему месту.

— Разумеется, — кивнул я и сразу направился в подсобку, решив уже там собраться с мыслями и припомнить, какие именно ингредиенты мне нужны. Сдаваться я не собирался и был почти уверен, что усердной работой я еще верну утраченное доверие и в скором времени снова буду варить серьезные зелья.

Однако подумать было проще, чем сделать. Уже к обеду я так устал от монотонной работы, что настроение у меня резко ухудшилось. А беспощадная Харди только подбавила мне таких же скучных заданий, которых должно было хватить не только на остаток рабочего дня, но и на понедельник, и едва ли не всю следующую неделю.

Вечером, прежде чем пойти домой, я, уставший и расстроенный, поднялся на пятый этаж, чтобы навестить отца. Наши разговоры с мамой не выходили у меня из головы, и я хотел лично удостовериться, что он хоть и в относительном, но порядке.

Около соседней палаты на стуле сидел Грин, и я наигранно закатил глаза, когда он заметил меня и почти радостно помахал рукой. Мои слабые надежды на то, что сегодня не его дежурство, рухнули.

— Вечер добрый, Малфой. Чего такой кислый? — энергично проговорил он.

— Недобрый, Грин, — проворчал я. — Давай сегодня обойдемся без разговоров, ладно?

— Боишься, что начнешь плеваться кислотой? — хмыкнул он.

Я бросил на него красноречивый взгляд и отвернулся, ожидая, пока дежурный колдомедик откроет для меня дверь в палату отца.

— Серьезно, что у тебя случилось? Помощь нужна? — Грин встал со своего места и подошел ко мне.

— Я просто устал, день был трудный, — процедил я сквозь зубы. — Спасибо за заботу, но я в ней не нуждаюсь.

— Ну ладно, — сдался Грин. — Передавай привет Гермионе.

Это был удар по больному месту. Я стиснул пальцы в кулаки, как же он меня раздражал, со времен школы ничего не изменилось!

— Сам передавай свой привет, — не выдержал я и вошел, наконец, в палату отца.

Пробыл я там от силы минут пять. Убедившись, что он ровно в таком же состоянии, как и неделю, и две, и три назад, я сказал ему, что мама скучает по нему, разумеется, не получил никакой ответной реакции, окончательно расстроился, и сбежал оттуда, в коридоре чуть не столкнувшись с какой-то посетительницей.

Впереди ждал выходной, и, придя домой, я принял зелье сна без сновидений, чтобы спокойно отдохнуть. К тому же у меня были некоторые опасения, пусть и без особых оснований, что кошмары могут вернуться. Но в ту ночь я спал спокойно.

* * *

Следующая неделя не задалась с самого утра понедельника. Харди снова нагрузила меня элементарной механической работой, с которой справился бы и школьник, но мой настрой и так не был особо оптимистичным, так что я почти смирился с этим. А вечером того же дня наконец-то пришло письмо от Гермионы, и я так волновался, распечатывая его, что даже порезал палец о бумагу. И как же я был разочарован, когда прочел ту скромную записку, что оказалась внутри! Она была очень короткой:

 

Здравствуй, Драко!

Я тоже по тебе скучаю. Но учебной нагрузки стало гораздо больше, и сейчас это требует особо много внимания и сил, так что в ближайшее время не жди от меня длинных писем. Прости.

Не волнуйся обо мне, сфокусируйся на своей работе и береги здоровье!

Если я справлюсь с повышенной нагрузкой, думаю, мы оба с тобой будем рады.

Люблю тебя тоже.

Твоя Гермиона

 

Даже отвечать на такое не хотелось, я бросил скомканный листок на письменный стол и, поразмыслив, решил, что прямо сейчас единственное правильное решение — отпустить ситуацию и плыть по течению, поскольку ничего изменить я не в силах. Все, что я мог сделать, так это выпить последний флакон зелья сна без сновидений и как следует выспаться перед новым рабочим днем, который, как мне казалось, будет еще труднее сегодняшнего...

Проснулся я от противно режущего слух звонка в дверь. За окнами уже вовсю светило солнце, хотя на часах едва ли было пять утра. Кое-как я выбрался из-под одеяла и, ругаясь себе под нос, поплелся открывать. Не было ни одной идеи, кто же мог прийти ко мне в гости в такую рань. Я открыл дверь и застыл, будто в меня прилетело оглушающее заклятие: на пороге стоял ухмыляющийся Волдеморт.

— Круцио, — безжалостно не то прошептал, не то прошипел он, вытянув вперед правую руку, и меня объяло пламенем боли. Я закричал от отчаяния...

...И теперь уже по-настоящему проснулся. Снова с болью в ногах и спине. С сильной болью. Я был в панике, плохо соображал и все, о чем мог думать, сводилось к обезболивающему зелью. Но у меня его не было, приготовить его самостоятельно в магловской квартире, в таком ужасном состоянии да еще и почти ночью — за окнами только-только начинало светлеть небо — я бы не рискнул ни за что. Мысли путались. Необходимо было сегодня же снова показаться целителю Харди — это точно, но до этого не мешало еще как-то дожить.

Кое-как я доковылял до кухни и дрожащими руками заварил себе чашку крепкого черного чаю. Терпкий привкус обжигающего напитка заставлял вздрагивать, но вскоре мне стало немного легче: ушел озноб, выровнялись сердцебиение и дыхание, боль из пульсирующей превратилась в тянущую, хоть по-прежнему была сильной. Я не представлял, как дойти до работы, а потом мне пришла в голову неплохая идея. В шкафчике в ванной хозяин квартиры, а может, предыдущий квартиросъемщик оставил магловскую аптечку. Я никогда не интересовался, что в ней есть — зачем магу, да еще и зельевару, более примитивные средства маглов? Но сейчас было не до церемоний. Я очень надеялся найти там хоть какое-то обезболивающее. Названий я знал совсем немного, но благодаря Гермионе, которая знала магловскую медицину куда лучше меня, кое-что все-таки отложилось в памяти после наших с ней увлекательных бесед, оставалось только молить Мерлина, чтобы случилось чудо и нужный препарат оказался в забытой аптечке.

И мне повезло. В блистере со знакомым названием оставалось две таблетки. Насколько подсказывала память, мне попалось какое-то не особо сильное обезболивающее средство, так что я сразу же выпил обе таблетки и лег на кровать, надеясь, что мне станет легче.

Боль и правда значительно поутихла через час, я дождался семи утра, а потом оделся и, прихватив с собой пустой блистер, направился в магловскую аптеку, расположенную через один дом от меня. Еще два года назад я бы и подумать не мог, что когда-нибудь буду искать помощь в подобном месте.

В аптеке такого лекарства не оказалось, и я попросил дать мне что-то похожее, а лучше даже посильнее, соврав, что потянул мышцы из-за занятий спортом. Провизор мне поверил, предупредил, что нужно строго придерживаться инструкции, и, выложив немаленькую сумму из своего кошелька, я вышел из аптеки с двумя блистерами таблеток. Одну принял тут же, бегло прочитав перед этим инструкцию, и медленно пошел на работу.

Когда я добрался до входа в Мунго, боль почти отступила, и мой мир будто наполнился яркими цветами, звуками спешащего утреннего Лондона и холодом — на улице был сильный ветер, которого я долгое время даже не замечал. Первым делом я отправился не на свое рабочее место, а наведался к целителю Харди, но того не оказалось на месте. Более того — выяснилось, что он ушел в отпуск на две недели. Сначала я растерялся и расстроился. Но спустя минут десять размышлений решил, что раз чувствовал себя сейчас вполне сносно, то нет смысла впадать снова в панику, а следует просто подождать его возвращения. Можно было пойти к другому целителю, но мне не хотелось заново объяснять всю ситуацию кому-то еще, к тому же я боялся, что моя непосредственная начальница, Джейн Харди, воспримет этот поступок как банальное нежелание работать над скучными заданиями. К тому же мне внезапно пришло в голову, что я просто слишком нагружал себя, пока жил в мэноре, и не успел все-таки нормально отдохнуть, как рекомендовал целитель Харди, так что, успокоившись, я отправился на свое рабочее место с надеждой на то, что магловские лекарства решат большую часть моих проблем.

На спокойную работу, впрочем, надеяться не приходилось. Харди нагрузила меня подготовкой ингредиентов для других зельеваров так сильно, что к вечеру я был совершенно без сил. Даже злиться не хотелось, меня с головой накрыло апатией. Не удержавшись, я выпил еще одну магловскую таблетку перед сном, и кошмары этой ночью были хотя бы безболезненными.

* * *

Дни потянулись бессмысленной серой рутиной, захватив меня в круговорот утомительной работы, бессонницы, сменяемой страшными снами, бесконечного самокопания и вязкой, обволакивающей боли, которую я заглушал лекарствами. От Гермионы и моих друзей писем не приходило, и только мама прислала коротенькую записку о том, что навещала отца и просит не сердиться на нее за то, что не сообщила мне об этом перед приходом и не зашла поздороваться.

Настал вечер перед Хэллоуином, и в Мунго возникло внезапное затишье. Маги готовились к завтрашнему дню, у всех было приподнятое настроение, и только я бледной тенью бродил между своим рабочим местом и кабинетами колдомедиков, куда мне нужно было относить очередные порции зелий, приготовленных другими зельеварами для немногочисленных пациентов больницы.

В девять вечера, перед уходом домой я зашел к отцу, на этот раз не встретив, к своей радости, около палаты ненавистного Грина, зато в начале коридора на одном из кресел для посетителей заметил хмурого мальчишку лет семи. Он сидел, понуро опустив плечи, и рассматривал совершенно безликий серый пол под ногами. Почему-то я не смог пройти мимо него, наверное, потому, что он олицетворял картину того, что сейчас творилось у меня в душе. Я замедлил шаг и, едва поравнявшись с ним, остановился и негромко его окликнул:

— Эй, малыш? Все в порядке?

Он поднял на меня полный печали взгляд и доверчиво заглянул своими темными глазами в мои.

— Не в порядке, — сокрушенно покачал он головой, но потом спросил с надеждой в голосе: — А вы колдомедик?

— Не совсем, — ответил я, — но тоже здесь работаю, я зельевар.

Услышав мой ответ, мальчик разочарованно вздохнул, а потом вдруг его лицо приняло озадаченное выражение.

— А вы можете сварить такое зелье, чтобы сестра выздоровела?

— А что случилось с твоей сестрой? — поинтересовался я, присев на соседний стул.

— Она сильно заболела и теперь лежит здесь, — он кивнул на дверь ближайшей палаты. — Она плачет, и мама с папой сказали выйти и подождать их здесь.

— Но из-за чего она заболела?

— Из-за того, что сработало какое-то страшное заклинание из статуэтки в виде змеи, — выпалил мальчик и сжал руки в кулаки, громко засопев.

— Что за заклинание? — нахмурился я, спрашивая больше себя, чем его. — Успокойся… Как тебя зовут?

— Мэтт, — выдохнул он едва слышно.

— А я Драко, — представился я, и мы пожали друг другу руки. — Расскажи все по порядку, не волнуйся, Мэтт.

Он еще минуту помолчал, видимо, собираясь с мыслями, а потом тихо заговорил:

— Мы всей семьей гостили у тетушки Мэри в Эдинбурге, у нее красивый дом со страшным зачарованным чердаком. Мама с папой запретили нам туда подниматься, но Кэлли, это моя старшая сестра, очень хотела найти там ожерелье, про которое ей когда-то рассказывала тетушка Мэри, и ночью мы прокрались туда вместе. Дверь была заперта, но Кэлли очень умная волшебница, она смогла ее открыть, и мы вошли внутрь. Там было столько всего… — Мэтт даже развел руками, округлив глаза. — Сундуки, стопки старых книг, шкафы со всякими интересными штучками… И в одном из шкафов я нашел ту красивую белую змею с черными глазами. Хотел взять ее в руки, но не мог достать, и тогда Кэлли сама до нее дотянулась. А потом… потом очень ярко вспыхнул свет, раздался гром, стало больно и я упал. И Кэлли тоже упала. Когда я проснулся, мы с мамой и папой уже были здесь. Со мной все оказалось в порядке, а вот Кэлли теперь не видит и не может ходить. Родители сказали, что не знают, когда она поправится. Это моя вина… — Мэтт опустил голову и шмыгнул носом. — Мистер... Драко, — сквозь слезы прошептал он, — так вы можете приготовить такое зелье, чтобы Кэлли выздоровела?

— Ты ни в чем не виноват, — покачал я головой. — А насчет зелья… Здесь работают очень талантливые зельевары и колдомедики, уверен, они все — и я в том числе — будут очень стараться, чтобы вылечить твою сестру. Не падай духом.

— Но ей так плохо и грустно… Вы точно ее спасете, и она снова будет в полном порядке? — он поднял на меня глаза, полные слез.

— Мы приложим все усилия для этого, — заверил я. — Но ты тоже можешь помочь своей сестре.

— Как? Что я должен сделать? — оживился он и вытер слезы тыльной стороной руки.

— Поддерживай ее, рассказывай интересные истории, смеши, отвлекай от переживаний.

— Думаете, это поможет? — с сомнением в голосе спросил Мэтт.

— Уверен, что поможет, — кивнул я, не впервые за последний месяц внутренне содрогнувшись от воспоминаний про годы, проведенные в состоянии полной беспомощности и отчаяния. Если бы в то время у меня было достаточно поддержки…

— Тогда я буду навещать ее часто-часто и не стану сидеть в коридоре, пока с ней родители.

— Вот это правильно, — улыбнулся я. — И верь в лучшее. Вера и надежда помогают справиться со многими бедами, хоть и не со всеми.

— Спасибо вам, мистер Драко, — чуть улыбнулся Мэтт в ответ. — Я пойду к ней прямо сейчас, ладно? Извините.

— Давай, — кивнул я и пожал ему на прощание руку. — Удачи тебе.

— И вам, мистер Драко. Сварите, пожалуйста, лучшее зелье для моей сестры!

Мэтт скрылся за дверью палаты, а я еще долго смотрел на нее невидящим взглядом. Разговор с этим мальчиком заставил серьезно задуматься над тем, что я делаю. Он снова напомнил мне о том, что работа в Мунго — это не только удовлетворение своих амбиций, но еще и спасение жизней. Харди после инцидента с испорченным зельем говорила мне, по сути, то же самое, но все-таки когда своими глазами видишь пациентов или их страдающих близких, сталкиваешься с их болью, страхом и надеждой вживую, совсем иначе, куда более отчетливо начинаешь понимать свой вклад в то, что тут происходит.

От этих мыслей у меня жутко разболелась голова, я шел домой, не замечая ничего вокруг, и, оказавшись в квартире, далеко не сразу заметил, что ко мне в окно настойчиво стучит чья-то незнакомая сова с письмом в клюве. Едва она поняла, что я обратил, наконец, на нее свое внимание и иду открывать, она оставила маленький конверт, прислонив его к стеклу, и вспорхнула ввысь.

Я забрал послание, раскрыл его, прочитал и, громко выругавшись, смял и швырнул на пол. Это было очередное письмо с угрозами.

«Ты все еще не убрался из Мунго? — значилось в нем. — Шутки закончились, у тебя был шанс отделаться легким испугом, но теперь жди настоящей беды. Последний шанс — сбежать из Лондона немедленно, как только прочтешь это письмо. Беги и никогда не возвращайся, иначе твоя жизнь и жизнь всех твоих близких превратится в ад!»

Я не знал, чего в моей душе сейчас было больше: злости или страха. Кто затеял со мной эту игру? Почему? Насколько реальной была угроза? Как правильно поступить? Вопросов было много, ответов — ни одного. Нужно было снова обратиться к Поттеру, но определенно не прямо сейчас, в начале одиннадцатого вечера.

Я с силой пнул ногой ни в чем неповинный стул, который повалился на пол с грохотом, немного приведшим меня в чувство. Только вот голова разболелась с новой силой, и я, не раздумывая, пошел на кухню и принял сразу две таблетки обезболивающего, запивая их недопитым с утра чаем. И не успел я поставить на стол чашку, как раздался звонок в дверь. В вечерней тишине он показался непривычно пронзительным, и я вздрогнул от неожиданности, едва не уронив чашку на пол.

Мне совершенно некого было ожидать в такое время, так что либо это соседям не понравился звук от опрокинутого пару минут назад стула, либо… Мог ли это быть отправитель угроз, желающий проверить, сбежал ли я, получив его «послание»?

Я достал волшебную палочку и медленно, неслышными шагами приблизился ко входной двери. Сжал рукоять палочки посильнее, приготовился к возможной внезапной атаке, прижавшись к стене, и чуть хриплым голосом спросил:

— Кто там?

— Это я, Драко! — раздалось с той стороны, и меня пробрала еще одна волна дрожи. Этот голос…

Я бросился к замку, плохо слушающимися руками лихорадочно открывая его, и распахнул дверь.

На пороге стояла Гермиона.

Я к отчаянью на пути —

Где-то там, на дороге боли.

Ты могла бы меня спасти,

Но я сам же тебе не позволю.

 

Ухватившись за дверную ручку, я застыл на пороге, не веря своим глазам. Кажется, на какое-то мгновение я даже забыл, как дышать. А потом оцепенение спало, и я кинулся к улыбающейся Гермионе и заключил ее в объятия. Она обняла меня в ответ и прошептала на ухо:

— Я так по тебе соскучилась…

— Я тоже, — выдохнул я, прижимая ее к себе и чувствуя тепло — ее тепло. Если это был сон, мне не хотелось просыпаться.

Мы простояли перед дверью не меньше минуты, не в силах оторваться друг от друга, и я почти забыл обо всем на свете, но все же было глупо торчать на лестничной клетке, а еще тут было холодно, так что я неохотно разомкнул объятия, взял Гермиону за руку и потянул в квартиру.

— Идем, — все, на что меня хватило.

А как только она закрыла дверь, я совсем потерял голову, прижал Гермиону к стене и поцеловал ее — жадно и требовательно. Она ответила на поцелуй не менее пылко, закинув руки мне на шею, и у меня закружилась голова. Ее мягкие губы были прохладными, и я захотел побыстрее их согреть своим теплом. В голове мелькали вопросы о том, как она вообще здесь оказалась, если до Рождества еще больше полутора месяцев, не возникли ли у нее какие-то серьезные проблемы и еще множество других, но все это могло подождать, я не мог позволить себе отвлекаться на глупые слова.

— Драко, — негромко позвала Гермиона, когда я прервал поцелуй, но в следующую секунду я снова целовал ее — уже нежнее и мягче, наслаждаясь каждым мгновением близости. Сердце в груди колотилось как сумасшедшее, и впервые за последние пару месяцев это происходило от радости, а не от внезапно свалившихся на голову неприятностей...

В конце концов дыхания стало не хватать, и я нехотя отстранился от Гермионы. Она посмотрела мне в глаза и лукаво улыбнулась.

— Ты неисправимый эгоист.

— Это только начало, — хмыкнул я, отвечая ей не менее хитрой ухмылкой, и она засмеялась.

— Не сомневаюсь. Но, может, ты впустишь меня чуть дальше коридора? У меня сегодня был нелегкий день, да и найти твой дом в Лондоне оказалось не так уж просто, а портал меня доставил в Косой Переулок. Аппарировать оттуда я не рискнула, ехала на метро.

Внимательно оглядев ее, я наконец заметил мелкие капельки дождя на ее сером пальто и длинных волосах — они вились от влаги сильнее обычного и слегка топорщились в разные стороны. Для меня Гермиона сейчас выглядела, наверное, самой прекрасной женщиной в мире.

— Тогда на кухню — пить горячий чай, — я потянул ее за собой, впрочем, почти не ощущая вины за заминку. Думаю, она успела немного согреться, пока мы… здоровались. — Это же не сон, ты правда здесь?

— А тебе снятся такие сны? — спросила Гермиона, чуть приподняв брови в удивлении, и склонила голову набок. Сняв пальто и пушистый белый шарф, она уселась за стол, оглядывая все вокруг.

Я внутренне содрогнулся, вспоминая, какие сны мне снятся на самом деле, но виду не подал, покачал головой и пробормотал:

— Если бы… Но я серьезно: как ты тут оказалась посреди учебного года? Что-то случилось? — я возился с чайником и украдкой поглядывал на нее.

— Я соскучилась, — ответила она и подперла подбородок рукой. — После твоего предыдущего письма вдруг поняла, что не смогу и не хочу работать в таком темпе, и отпросилась домой. На Хэллоуин там все равно выходной, так что я просто заранее сделала все заданные эссе, и вместо того, чтобы весь завтрашний день сидеть в библиотеке, купила портал и приехала к тебе.

— Всего на день? — разочарованно протянул я.

— Да, завтра вечером у меня портал обратно, — вздохнула она. — В Академии очень интенсивная нагрузка. Не зря это учебное заведение считается одним из лучших.

— Расскажи, как проходят твои дни? — попросил я, раз уж у нас зашел разговор об Академии. Говорить о том, что Гермиона так быстро покинет меня, не хотелось совсем.

— Довольно однообразно, — пожала она плечами, а я тем временем наливал ей в чашку крепкий черный чай — без сахара, как она любила. — Лекции, практические занятия, эссе, которые нам задают в качестве домашних заданий… Еще иногда бывают дополнительные консультации с лекторами, всегда стараюсь успеть посетить их все — там порой разгораются такие любопытные дискуссии, что из них можно узнать больше полезного, чем на обычных лекциях!

— Здорово, — улыбнулся я, садясь напротив нее, и накрыл ее ладонь своей рукой. Хотелось прикасаться к ней еще и еще, чтобы лишний раз убедиться: она действительно здесь, в маленькой кухне моей съемной квартиры в Лондоне, а не в далеком Стокгольме. — А свободное время у тебя бывает? Ты отдыхаешь хоть иногда?

— Редко, — Гермиона чуть поморщилась. — Я туда не прохлаждаться ехала. Иногда, конечно, выдаются свободные пару часов, и тогда мы с Шарлоттой или Сьюзен, а иногда еще и с Робертом, идем погулять по городу — чаще с заходом в книжный, из которого меня уводят почти силой, — она улыбнулась. — А еще с Робертом у нас общий проект по экспериментальным зельям в магической зоологии, так что в выходные нам приходится периодически ходить в питомник. Рядом с Академией уникальный питомник, там довольно много любопытных магических зверей, даже пятиног есть, представляешь?! В прошлом году шведские маги чудом поймали его в рамках очередной экспедиции на остров Дрир — первой и единственной успешной.

— Ничего себе, я немного читал о пятиногах, — пробормотал я, поглаживая большим пальцем запястье Гермионы. — Правда, давно, еще в школе. Кажется, они опасны для людей?

— Да, так и есть, но очень важно изучить их магические свойства, по легенде, это ведь не простые звери, — она медленно отпивала чай из моей чашки.

— Осторожней там с такими чудовищами, — нахмурился я. Не знаю, кого подразумевал больше: пятиногов или этого ее однокурсника Роберта.

— Студентов к таким опасным существам не подпускают, — успокоила меня Гермиона. — У нас с Робом в качестве объекта исследований выступает простой джарви.

— Ну и хорошо, — пробормотал я нехотя. Она сказала «с Робом»?!

— А по голосу и не скажешь, что ты рад, — на лице Гермионы промелькнула усмешка. Похоже, она видела меня насквозь.

— Да просто я волнуюсь за тебя, — я сжал ее ладонь сильнее, а Гермиона поставила на стол чашку и второй рукой накрыла мою.

— Там все спокойно, Драко, не нужно слишком переживать за меня. Я не маленькая беспомощная девочка.

— Знаю, — выдохнул я. — Просто мне не нравится, когда ты так далеко.

— Мне тоже, — почти шепотом отозвалась она. — Но нужно потерпеть.

— Конечно, — я через силу улыбнулся. А потом решил все-таки задать интересующий меня вопрос: — А этот Роберт…

— Давай потом об этом, — перебила меня Гермиона и поднялась со стула. — Я приму душ, если ты не против, согреюсь, наконец, переоденусь в более удобную одежду, а потом поговорим, ладно?

— Хорошо, — согласился я. — Иди, а я пока приберусь в комнате, не думал, что придется сегодня принимать гостей.

— Не надо было приезжать? — с притворным удивлением спросила Гермиона, а я, не удержавшись, снова заключил ее в объятия.

— Надо было предупредить заранее, я бы подготовился, — пробормотал я куда-то ей в шею, — и не позорился бы со своим беспорядком.

— Хотела сделать тебе сюрприз, — тихо засмеялась она. — Получилось же?

— Еще как! — улыбнулся я в ответ. — Иди уже в душ, — и с трудом выпустил ее из своих объятий.

Когда Гермиона скрылась за дверью ванной, я пошел в комнату и окинул ее придирчивым взглядом. Пыли особо не было, зато разбросанные то тут, то там книги портили и без того неуютную атмосферу моего скромного жилища. Я сложил все, что лежало не на своих местах, в три стопки на столе и застелил кровать синим пушистым покрывалом, которое обычно просто валялось на прикроватной тумбочке. Более-менее довольный результатом своей мелкой уборки, я уже собирался было пойти спросить, все ли в порядке с Гермионой, а то она задержалась в ванной на добрых полчаса. Но тут на глаза мне попался скомканный лист бумаги, валяющийся у ножки письменного стола. Это была анонимка с угрозами, которую я сам швырнул от злости на пол.

Я поднял ее и недовольно покачал головой, перечитывая, — еще не хватало, чтобы Гермиона нашла это чудесное «послание»! И ровно в этот же момент она вошла в комнату.

— Что делаешь? — спросила она, вытирая полотенцем чуть влажные волосы. Темно-зеленое платье, в которое она переоделась, было ей очень к лицу. Я залюбовался ею и даже не сразу нашелся с ответом.

— Да так, свои старые записи собирал, — пробормотал я, опомнившись, и сунул анонимку в карман брюк. — Иногда оставляю себе напоминалки на листочках.

— Лучше заведи себе ежедневник, — предложила Гермиона, с любопытством оглядывая комнату.

— Хорошая идея, — согласился я. — Ну как тебе здесь?

— Здорово. Интересная люстра, — она кивнула на потолок, где причудливо сплелись стеблями три черных розы с шипами, словно стремясь вырваться на свободу. — Она тут была?

— Да, осталась от прежнего жильца, — пожал я плечами.

— Что-то напоминает мне, но не могу вспомнить, что, — чуть нахмурилась Гермиона, внимательно всматриваясь. А мой взгляд был прикован к ней. Кажется, она немного похудела?..

— К дракклам люстру, — отмахнулся я, в три шага преодолел расстояние между нами и снова заключил Гермиону в объятия. Если бы можно было всегда так легко прикоснуться к ней…

— Драко, — прошептала Гермиона, обнимая меня в ответ, а я поднял ее на руки и отнес на кровать. Хорошо, что обезболивающее все еще действовало.

— Я безумно скучал по тебе, — сказал я и поцеловал ее, не позволяя ничего ответить, сейчас мне не нужны были слова.

Близость кружила голову, Гермиона обхватила руками мою шею, притягивая меня к себе еще ближе, и я углубил поцелуй. Голова кружилась, словно мы летели, парили над землей где-то в невесомости. Дыхание сбивалось, желание собралось тугим жгутом в солнечном сплетении, а потом разошлось приятной, сладкой тяжестью по всему телу.

Я нехотя оторвался от ее губ и медленно расстегнул платье, помогая ей снять его, и быстро стянул свою рубашку. Гермиона была так красива в приглушенном свете настольной лампы, что я едва мог сдерживаться. Но я видел и в ее глазах желание, которое не уступало моему.

Она гладила меня по спине, пока я осыпал ласками нежную кожу ее шеи, сводила с ума приглушенным шепотом, прижималась всем телом, а я вдыхал запах ее волос, тот самый, яблочный, и чувствовал счастье. Целовал снова и снова: медленно, нежно, едва касаясь, а потом и жадно, страстно…

Это была лучшая ночь в моей жизни.

* * *

Утро наступило необычайно быстро. Когда я проснулся от боли в спине, за окном уже было светло. В моих объятиях, тихо и размеренно дыша, спала Гермиона. Я полежал еще несколько минут, наслаждаясь моментом, стараясь запомнить чувство спокойствия и тепла, которое она мне дарила, а потом нехотя выбрался из постели и поплелся на кухню. Нужно было выпить еще пару таблеток обезболивающего.

Опустошив очередной блистер, я выкинул его в мусорку и понял, что если вечером я захочу снова принять таблетку, то мне придется идти в аптеку.

— Не спится? — внезапно раздался из-за спины голос Гермионы, и я едва не подпрыгнул от неожиданности, резко оборачиваясь.

Она стояла в дверном проеме, кутаясь в простынь, сонная и очень милая.

— Да так… — растерялся я слегка. — Привык рано вставать. Разбудил тебя? Прости, — я подошел к ней и легко поцеловал в губы.

Она улыбнулась и отрицательно помотала головой.

— Я тоже привыкла к ранним подъемам, так что проснулась сама, не волнуйся, — обняв меня, Гермиона добавила: — Хочешь, приготовлю нам завтрак?

— Я привык справляться с этим сам, — хмыкнул я, стараясь выглядеть беззаботным. На деле же таблетки еще не подействовали и мне было тяжело стоять. — И если мы хотим есть, то надо пойти в магазин, у меня почти ничего нет, если честно.

— Тогда идем? — чуть склонив голову набок, спросила она.

— Не сейчас, — я потянул ее обратно в комнату, до боли стиснув зубы. — Раз уж ты часто рано встаешь, то сегодня просто обязана выспаться… — Гермиона чуть прищурилась и уже собиралась возразить, поэтому я поспешно продолжил: — И я вместе с тобой!

На это у нее аргументов не нашлось, и она, перестав сопротивляться, шумно вздохнула и позволила уложить себя обратно в постель. Я лег рядом и бережно обнял ее.

— Ты лентяй, — пробормотала она, впрочем, тон не был недовольным.

— Знаю, — хмыкнул я и погладил ее по спине. — Поспи, правда.

* * *

Я даже не заметил, как мы уснули, а растолкала меня Гермиона, когда было уже начало двенадцатого дня. Впервые за долгое время мне спалось так сладко — под действием обезболивающего и в объятиях любимого человека.

Мы прогулялись до магазина, накупили продуктов, замерзли, поскольку на улице было сыро и ветрено, выпили кофе в ближайшей кафешке, а потом вернулись домой и больше часа готовили роскошный обед. Никогда еще на моей кухне не было так светло и весело.

Гермиона шутила, что мы замахнулись на такой грандиозный обед, что наши действия напоминают скорее приготовление сложного зелья, чем просто еды, хвалила мои улучшившиеся навыки нарезания овощей — еще бы, с моей-то работой! — и жаловалась, что соскучилась по тыквенному соку, которого в столовой Академии было не найти. А я отвечал, что соскучился по ней…

Мое настроение постепенно ухудшалось — по мере того, как заканчивалось действие обезболивающих таблеток и стрелки часов неуклонно подбирались все ближе и ближе к семи вечера, когда у Гермионы должен был сработать портал в Стокгольм. Я понимал, что времени оставалось совсем мало, а мы так и не поговорили толком обо всем, что меня интересовало те два месяца, пока она была от меня далеко.

— Кстати, как твои успехи с продвижением в рейтинге Академии? — спросил я, хотя это было далеко не «кстати». Просто задумавшись на пару минут, пока Гермиона отходила поискать заколку, чтобы собрать непослушные волосы в хвост, я вдруг вспомнил, что если она окажется в пятерке лучших студентов, то на Рождество не приедет домой, а будет занята дополнительным проектом. И тут мне пришла в голову еще одна мысль: а не это ли причина, по которой Гермиона решилась прямо сейчас провести со мной один день?

— Нормально, — пожала она плечами, внимательно рассматривая готовящийся в кастрюле соус. — Еще минут пять — и все будет готово!

— Ладно, — отмахнулся я и вернулся в интересующей меня теме: — Так на каком ты сейчас месте?

— На седьмом, — вздохнула Гермиона. — Не идеально, но очень неплохо, правда? До конца семестра еще есть время, чтобы улучшить результаты. Впереди почти два месяца, и я планирую очень серьезно поработать.

— Так сильно хочешь в пятерку лучших? — не сумев скрыть горечь в голосе, спросил я и мысленно отвесил себе подзатыльник за эгоизм.

— Очень хочу, но…

— Что? — спросил я, все было понятно: она действительно приехала сейчас с расчетом на то, что на рождественские каникулы останется в Стокгольме.

— Это очень сложно, с каждой новой неделей конкуренция только возрастает, если в начале года некоторые студенты были расслаблены, то теперь борьба развернется не на шутку, — проговорила Гермиона и посмотрела мне в глаза, видимо, изучая мою реакцию на сказанное.

— Ясно. Приложишь все усилия, как всегда? — я криво улыбнулся ей.

— Не уверена. Дело в том, что Роберт сейчас на пятом месте, и мне с ним соревноваться как-то неудобно. Он умнее меня.

— А твои подруги? — упоминание Роберта мне совершенно не понравилось.

— Сьюзен пятнадцатая, Шарлотта вообще тридцатая, но им не нужны ни стипендия, ни специальный проект, по окончании Академии их ждет хорошая работа во Франции, о которой они договорились с работодателем заранее, их задача — просто закончить учебу с удовлетворительными результатами.

— А этот расчудесный Роберт-умник, значит, лучше остальных?.. — хмыкнул я.

— Просто Роберт, — поправила Гермиона. — Он действительно очень умен и хочет заниматься исследованиями в области психотропных зелий, так что ему как раз очень нужны всяческие бонусы Академии. Я не уверена, что могу с ним конкурировать. Хотя он говорит, что у меня есть все шансы стать одной из первых, и даже обещал помочь с некоторыми предметами, по которым я слегка отстаю от него.

— Значит, если он поможет тебе, вы оба останетесь на Рождество в Стокгольме?

— Да, если повезет. Правда, никакого отдыха тогда не получится… Но это такой шанс! — Гермиона нахмурилась и прикусила губу: по выражению лица было заметно, как борются в ней противоречивые эмоции.

— Разумеется, — согласно покачал я головой, хотя внутри ощутил неприятное чувство, словно кто-то меня ударил в район солнечного сплетения.

— Может, надо все-таки рассказать ему о твоем отце, вдруг исследования Роберта помогут? Это как раз тот профиль и… — продолжила Гермиона, не заметив, как еще сильнее испортилось мое настроение, и я ее перебил:

— Нет! Я уже писал тебе, что не хочу никого посвящать в свои семейные проблемы!

— Драко, не будь таким упрямым, мне кажется…

— А мне кажется, что упрямишься сейчас ты! — вспылил я, вставая. — На эту тему я больше говорить не хочу. Давай лучше обедать.

Я прошел к шкафчику, где хранилась посуда, и достал оттуда две тарелки. Вдруг от поясницы к ногам и рукам, будто разветвившейся на несколько частей молнией, разошлась острая боль, я от неожиданности разжал пальцы и тарелки с неприятным, режущим слух звуком упали на пол, разлетевшись множеством осколков.

Я зашипел, не сумев сдержаться, и выругался себе под нос. Гермиона вскрикнула от неожиданности и кинулась ко мне.

— Что произошло? — спросила она взволнованно.

— Ничего, — отмахнулся я, стараясь побыстрее успокоиться, нужно было сесть, иначе пришлось бы объяснять Гермионе, в каком я состоянии, а это в мои планы совершенно не входило. — Просто споткнулся, а тарелки случайно выскользнули из рук.

Она достала волшебную палочку и попыталась восстановить целостность злосчастных тарелок. Зря — они разбились на слишком большое количество мелких осколков, проще было просто выкинуть все, что от них осталось, в мусор. Я тем временем, незаметно держась за стену, доковылял к стулу и опустился на него. Боль все еще пульсировала, но постепенно затихала.

— С тобой точно все в порядке? — спросила Гермиона, окончательно разобравшись с беспорядком. — Ты очень бледный, — она внимательно всматривалась в мое лицо, я не прятал взгляд, но сейчас очень не хотел такого пристального внимания.

— Конечно, — криво усмехнулся я. — На работе была трудная неделя, а сегодня слишком расслабился, похоже. Мелочи. Не обращай внимания.

Гермиона еще некоторое время смотрела на меня с сомнением, но я делал вид, что ничего не произошло, и в итоге она все же удовлетворилась моим ответом и перестала сверлить меня взглядом.

— Расскажи, кстати, про свою работу подробней, мне очень интересно, что за составы ты готовишь? — попросила она, накладывая приготовленную еду.

— Ничего особенного и сверхсложного. Я готовлю только простые зелья, до вашего Роберта мне далеко, — вырвалось у меня, и я тут же пожалел о сказанном. Да, мне не нравилось, что в Академии она нашла себе умного друга, с которым проводила учебные дни, а в перспективе — так и вообще все свободное время, да, я был крайне недоволен, что на своей работе выполнял только самую примитивную работу, но не стоило сейчас выплескивать свое раздражение. Только вот успокоиться было уже слишком сложно.

— При чем тут Роберт? — нахмурилась Гермиона.

— И правда, — пробормотал я недовольно. — Он ни при чем, просто… просто моя работа совершенно скучна и однообразна по сравнению с тем, что вы делаете в Академии, а еще мне не нравится, что ты так спокойно ему доверяешь, что готова раскрыть даже мои секреты.

— Я не собираюсь сравнивать и выяснять, где интересней, мне просто хочется побольше узнать о тебе! — проговорила Гермиона, садясь напротив. — Ты в последнее время мало что рассказывал в письмах. Я беспокоилась.

— Конечно, так беспокоилась, что присылала короткие записки в несколько строк! Да и о своих делах не особо распространялась.

— В последнее время мне было некогда, потому что я делала все, чтобы оказаться сегодня здесь, а не в библиотеке Академии, и я совсем не рассчитывала, что приеду только для того, чтобы спорить с тобой о Роберте. Ты ревнуешь?

— Прости, — вздохнул я и нахмурился, пытаясь все-таки успокоиться. Я определенно перегнул палку, и Гермиона точно не была виновата в моих проблемах. Но чертова боль выбивала из колеи и мешала найти и без того шаткое равновесие. — К дракклам это все… — с досадой прошипел я. Мне хотелось взять маховик времени, вернуться назад на час и не затрагивать тему рейтинга в Академии, с разговора о котором все и пошло наперекосяк. — Гермиона, я не ревную, а просто волнуюсь за тебя, поверь! — Было ли это правдой, я и сам до конца не понимал, но все равно пытался убедить и ее, и себя. — Тяжело, когда ты так далеко.

— Мне тоже, — почти прошептала она. — Ешь, а то остынет. Приятного аппетита.

— Спасибо…

На этом разговор закончился, и обедали мы в полнейшей тишине, нарушаемой только позвякиванием вилок об тарелки. Есть совершенно не хотелось, но я продолжал упрямо жевать, толком даже не чувствуя вкуса. Впрочем, это все же помогло прийти в себя, да и боль стала вполне терпимой, и я поднялся со стула, чтобы заварить нам с Гермионой чай.

Подключил чайник, достал чашки, на этот раз двигаясь очень осторожно, а потом глянул на смотрящую в одну точку Гермиону, не выдержал и кинулся к ней.

— Я неисправимый эгоист, — обнимая ее за плечи, проговорил я. — Прости, я не хотел тебя обидеть.

— Знаю, — кивнула она и вздохнула. — Не сержусь на тебя. Но у меня такое чувство, что ты от меня что-то скрываешь. Это так? — она высвободилась из моих объятий и посмотрела мне в глаза.

— Все в порядке, — после небольшой паузы медленно проговорил я. Врать ей ужасно не хотелось, но и говорить правду было бы ошибкой. Сейчас ее главной задачей была учеба в Академии, а со своими собственными проблемами мне предстояло разбираться самостоятельно — и я считал это правильным.

— Уверен? Мне даже показалось, что ты хромаешь, — не успокаивалась она.

— Тебе показалось, Гермиона, — с нажимом ответил я и снова ее обнял. — Все действительно нормально.

Она обняла меня в ответ, поглаживая по спине.

Мы больше не возвращались к опасным темам и за чаем разговаривали исключительно обо всяких пустяках, вспоминая прошлогоднее Рождество. Я с тоской думал, что, в отличие от прошлого, это Рождество я все-таки проведу в одиночестве. Боль, меньше часа назад было успокоившаяся, снова начала нарастать, и я жалел, что не позаботился о таблетках заранее. Теперь же нужно было дотерпеть до того, как Гермиона отправится обратно в Стокгольм. Хотя ждать оставалось не особо долго — портал должен был сработать всего через тридцать минут.

Пока Гермиона ушла в комнату собирать свои вещи и приводить себя в порядок, я убирал грязную посуду, еле передвигаясь по кухне. Вдруг послышался стук в окно, и Гермиона позвала меня:

— Драко, тут к тебе какая-то сова, я заберу у нее письмо.

На мгновение меня охватила паника. А что, если это была очередная анонимка с угрозами?! Я поспешил в комнату, бросив все, и столкнулся с Гермионой на пороге. В руках у нее был тонкий, подписанный синими чернилами конверт.

— От Амелии, — улыбнулась она, отдавая мне письмо.

Я улыбнулся в ответ, но скорее от облегчения, чем от радости.

— Потом прочту, — сложив конверт пополам, я сунул его в карман, а потом глянул на часы. — Осталось всего десять минут...

Гермиона, не говоря ни слова, просто поцеловала меня. Я обхватил ее за талию и ответил со всем чувством, на которое был способен. Этот поцелуй был долгим и нежным — прощальным. Когда она отстранилась, раскрасневшаяся и глубоко дышащая, я ощутил смешанное чувство трепета и тревоги. Словно что-то было не так. Словно я где-то ошибся. Словно это не то, что нужно было делать сейчас, как бы мне ни нравилось ее целовать.

— Пойду возьму вещи, — чуть охрипшим голосом сказала Гермиона, а я, проводив ее взглядом, незаметно оперся о дверной косяк, потому что уже не мог стоять просто так.

— Обещай мне, что не будешь слепо доверять этому Роберту, ладно? — попросил я напоследок, когда она достала из сумочки портал в виде небольшого блокнота. — Когда там вы начнете ваши дополнительные совместные занятия?

— С завтрашнего дня. Обещаю, — уверенно кивнула она, подойдя поближе. — А ты обещай не делать глупостей.

— Постараюсь, — хмыкнул я и снова крепко обнял ее, игнорируя боль. — Я буду скучать.

— Я тоже, — отозвалась Гермиона, поцеловала меня быстро в губы, взяв за руку, потом отошла на два шага, разрывая касание наших пальцев, и помахала на прощание.

— До встречи.

Я улыбнулся, глядя ей в глаза. Она исчезла с негромким хлопком, а я, не в силах больше стоять, просто опустился на пол. Улыбка быстро сменилась хмурым выражением лица. Эта встреча была прекрасной, но оставила больше вопросов, чем придала сил. Что делать дальше, я пока совершенно не представлял.

Казалось мне уже, что все потеряно,

Что я сгорю в отчаянья огне,

Но ты пришла вдруг тихо и уверенно

И сразу руку протянула мне.

 

Не знаю, сколько я просидел на полу, задумчиво глядя в одну точку, но из ступора меня вывел внезапный стук в дверь. Я вздрогнул, поморщился от боли и мысленно послал к дракклам того, кто оказался за моей дверью. У меня не было сил открывать, да и гостей я не ждал. Но настойчивый стук повторился. Проклиная все на свете, я обхватил голову руками. Но тут к стуку добавился приглушенный женский голос:

— Драко, ты же дома?

Амелия?! Это определенно был ее голос, но что она делала в Лондоне? Я вспомнил, что в кармане лежит письмо от нее, но сейчас было не время его читать. Я собрался с силами и попытался встать. С первого раза не получилось.

— Секундочку! — крикнул я, и стук тут же прекратился.

С третьей попытки я все же кое-как поднялся на ноги и, цепляясь за стену, медленно пошел к двери. Было больно, значительно больнее, чем когда уходила Гермиона. Замок поддался моим дрожащим пальцам со второго раза, и дверь распахнулась.

У меня возникло легкое ощущение дежа вю. Буквально вчера я открывал двери неожиданно оказавшейся на пороге Гермионе, а теперь на том же месте стояла улыбающаяся Амелия. Впрочем, ее улыбка быстро померкла, стоило ей только увидеть мое выражение лица и побелевшие от напряжения пальцы, со всей силы вцепившиеся в дверной косяк.

— Что случилось? — испуганно прошептала Амелия и кинулась ко мне.

Я же почти совсем не соображал от боли, поэтому внезапные объятия принял с ощущением спокойной обреченности. Амелия не просто обняла — без лишних слов, она едва ли не на себе потащила меня в комнату, что-то неразборчиво бормоча при этом. Я не сопротивлялся, даже мысленно не мог попросить ее отпустить меня. Я не хотел.

Мы дошли до кровати, и я едва не уронил на нее Амелию, потянув вслед за собой, но она все же вовремя увернулась и кое-как устояла на ногах. Мне было неприятно, что она видит меня в таком состоянии, но сейчас было уже не до вранья.

— Мне плохо. Только Алексу не говори, пожалуйста, — пробормотал я, уставившись на свои руки, безвольно лежащие на коленях.

Она присела передо мной и легонько сжала мои запястья.

— Не скажу. Я могу как-то помочь? — она пару секунд помолчала, а потом добавила: — Не так. Я обязательно тебе помогу, только скажи, что сделать.

— У тебя нет обезболивающего зелья? — без особой надежды спросил я, все так же избегая встречаться с ней взглядом.

— Нет, — растерялась она. — И все лавки в Косом переулке в такое время закрыты. Может, обратиться в Мунго?

— Ни в коем случае! — запротестовал я и наконец-то посмотрел ей в глаза. Ее взгляд был полон тревоги и растерянности. — Есть одна идея, но...

— Говори!

— Можешь сходить в магловскую аптеку? Тут недалеко есть круглосуточная.

— В магловскую? — удивилась она, но тут же кивнула. — Без проблем, только у меня нет…

— Деньги на письменном столе, — перебил ее я. — И перо с чернильницей там же, запиши название таблеток.

Амелия решила не терять времени и уже через минуту ушла, заперев за собой дверь моими же ключами, и я остался один. Боль неприятно пульсировала в теле. Теперь, когда не нужно было притворяться, мне захотелось хотя бы устроиться поудобней, и, пока я пытался лечь так, чтобы боли было как можно меньше, в кармане брюк что-то зашуршало. Вытянув сложенный пополам конверт, я удивленно на него уставился, а потом хмыкнул, развернув его. Это было то самое письмо от Амелии, которое пришло перед уходом Гермионы.

От нечего делать я распечатал конверт и принялся читать:

 

Здравствуй, Драко!

Может, это немного неожиданно, но сегодня утром я вернулась в Англию и теперь очень хочу с тобой увидеться. Как я и писала в прошлом письме, мне очень нужен был отпуск... И я действительно получила нечто похожее на него, едва только закончилась работа в проекте по чарам, и оставаться в Штатах уже не могла. Не против, если зайду чуть позже вечером? Мне не то чтобы есть куда пойти.

Амелия

 

Короткая записка не дала никакой информации, скорее вызвала вопросы. Много разных вопросов, которые я собирался обязательно задать Амелии после того, как она спасет меня от боли. Если спасет...

В ответ на эти мысли послышался скрежет ключа в замочной скважине, и на пороге показалась запыхавшаяся и раскрасневшаяся Амелия.

— Держи. — Без лишних слов, так и не отдышавшись, она вручила мне пачку обезболивающего и достала волшебную палочку. — Агуаменти, — наполнив чашку, стоявшую на письменном столе, водой, она протянула ее мне. — Пей.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я, проглотив три таблетки разом. Скоро должно было стать легче, и даже одна эта мысль придавала сил.

— Не за что, — отмахнулась Амелия, шумно выдохнула и спросила, указав на стул у письменного стола: — Можно присесть?

— Конечно! — спохватился я. Стало немного стыдно за свое поведение. — Прости, из меня не получается гостеприимный хозяин.

— Мелочи, — отозвалась Амелия и села, сняв с себя верхнюю одежду. — Ты как? Могу еще чем-то помочь?

— Это я должен у тебя спрашивать. Но мои манеры ни к дракклам не годятся, — вздохнул я, слабо усмехнувшись.

— Ругаешься — значит, полегчало, — хмыкнула она. — Когда ты, жутко бледный, открыл дверь, я подумала, что ты тут весь вечер с дементором общался…

— Извини, если напугал, — я покачал головой. — Вечер я как раз провел в отличной компании — с Гермионой.

Лицо Амелии приняло забавное удивленное выражение, а затем удивление сменил испуг и что-то еще.

— Она вернулась в Лондон? Но как же?.. И почему тогда ты?.. Вы поссорились? Зря я пришла, наверное…

— Эй, погоди, — остановил ее я. — Слишком много вопросов сразу!

— Прости, мне не следовало приходить, не получив от тебя ответа на записку. Я пойду в «Дырявый котел», — Амелия подхватилась на ноги и в мгновение ока собрала в охапку свои вещи.

— Стой, не уходи, — вырвалось у меня. Я вдруг понял, что это даже не просто вежливость, просто мне совершенно не хотелось оставаться одному. Амелия застыла в нерешительности, и я повторил уже спокойней: — Правда, не уходи. Я отвечу на все твои вопросы, а потом, если не против, задам свои. Ладно?

— Ладно, — слабо улыбнулась Амелия, усаживаясь обратно. — Так что же случилось?

— Гермиона сумела вырваться из Академии всего на день и уже отправилась порталом обратно в Стокгольм. Мы… не то чтобы поссорились, но я, как всегда, проявил характер, так что без неприятных разговоров не обошлось, — я хмыкнул.

— И поэтому тебе стало плохо? — спросила Амелия. — Кстати, лекарство помогло?

— Плохо мне по другой причине, Гермиона не при чем. А обезболивающее уже начинает действовать, скоро должно стать гораздо лучше.

— Так в чем же причина боли?

— Не знаю точно, — честно ответил я. — Боюсь, все очень серьезно, хотя настоящей причины всего этого пока найти не смог. И не только я, но и целители.

— Ну и дела, — покачала головой Амелия. — Может, расскажешь все более подробно? Я хочу попытаться помочь.

— Хорошо, только чуть позже. А сейчас, как гостеприимный хозяин, я накормлю тебя ужином. Ты ведь голодная?

— Немного, — улыбнулась она. — Но ты не в том состоянии, чтобы хозяйничать. Я сама все сделаю и принесу сюда. Вместе и поедим, договорились?

— Это не очень удобно, — нахмурился я, понимая однако, что в ее словах есть рациональное зерно.

— Глупости, — отмахнулась Амелия. — Я все сделаю. А ты пока приходи в себя.

* * *

Когда Амелия принесла тарелки с едой, я уже чувствовал себя вполне сносно.

— Не знаю, насколько это съедобно, но надеюсь, что не отравимся, — хмыкнула она. — Я все-таки специалист по чарам, а не по этому домохозяйскому зельеварению. Как ты с этим справляешься?

— Я-то зельевар, — улыбнулся я в ответ, пожав плечами.

— И то правда. Хорошую ты себе область знаний выбрал, иногда думаю, что и мне надо было… — она опустила взгляд и уставилась на содержимое своей тарелки.

— Слушай, раз уж зашел разговор, — начал я, — расскажи про свою работу и такой внезапный приезд.

— Не особо длинная история, — немного нервно ответила она и вздохнула. — Чары — это творчество, настоящее, сложное, увлекательное и опасное. Все как я люблю. Но… Понимаешь, иногда настолько погружаешься в дело, что забываешь обо всем вокруг. Ныряешь с головой и перестаешь думать о других, а порой даже и о себе. Просто все ресурсы уходят на работу, ни на что больше сил не остается. Так и произошло. Я почти выгорела. Не думала об Алексе, точнее… Знаешь, у нас никогда все не было идеально. И как только у меня появилась возможность сбегать, я стала сторониться проблем, с головой погружаясь в работу, отмахивалась от них. А они накапливались, накапливались. Как и моя усталость. Это груз, который давит на плечи всем своим весом и постепенно начинает мешать думать и творить. Я долго не замечала его, но потом… В один прекрасный день я вдруг поняла, что больше так не могу и мне нужен перерыв от всего, потому что накопившихся вопросов так много, что ни игнорировать их дальше, ни разобраться с ними за день, два или неделю никак не получится. У нас очень плотный график на работе, поэтому меня не захотели отпускать сразу, как я попросила. Обещали дать отпуск весной… — Амелия, заправила за ухо выбившуюся прядь волос, отставила тарелку с уже подостывшей едой и негромко продолжила: — А позавчера я едва не убила новым экспериментальным заклинанием свою сотрудницу. Просто потеряла концентрацию в какой-то момент и… К счастью, никто не пострадал, но перепугалась я жутко. Гораздо больше, чем хотелось бы. В общем, меня пока не уволили, но думаю, это вопрос времени. Да я и сама не смогу продолжать там работать. Кажется, настолько творческая работа — это не мое, нужно искать что-то попроще. Иначе… Ох, как подумаю, чем могло все закончиться!.. — Она закрыла лицо руками.

Я покачал головой и, придвинувшись ближе, сочувственно сжал ее запястье. Я понимал, что она сейчас чувствовала, и догадывался, каких усилий ей стоило сейчас рассказать мне все это.

— Не поверишь, но я и сам недавно оказался в подобной ситуации, — признался я тихо, и Амелия удивленно посмотрела на меня. — Да, испортил срочное зелье, необходимое для нескольких пациентов. Мне тоже повезло, и никто не пострадал в итоге. Но это очень неприятное ощущение, когда вдруг понимаешь, что от твоих неосторожных действий могли зависеть жизни других людей.

— Да… — кивнула Амелия. — Осознание этого и заставило меня как можно скорее уехать. Нужно привести в порядок мысли и подумать.

— А как же Алекс? Разве он тебя не поддержал бы? — удивленно спросил я.

— Алекс… Он лучший, правда. Но у нас с ним сейчас сложный период, и обоим стоит побыть в одиночестве. У него и без меня хватает проблем и забот. Думаю, ему тоже не помешает отдохнуть от меня какое-то время. А потом, когда каждый из нас найдет свое равновесие, мы встретимся и будем обсуждать, что нам дальше делать с нашими отношениями… Наверное, ты, как его лучший друг, сейчас меня осуждаешь, но...

— Вы оба для меня важны! — возразил я. — И мне очень хотелось бы, чтобы у вас все было хорошо.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Амелия и сменила тему: — Давай я уберу посуду, если ты доел, и… время позднее, наверное, мне пора уже уходить?..

— Оставайся, если хочешь, — предложил я. — У меня есть запасное одеяло, посплю на кресле.

Амелия вздохнула и чуть заметно улыбнулась.

— На кресле посплю я, ты все-таки не в порядке. Спасибо, Драко.

* * *

Пока Амелия наводила порядок на кухне, я отыскал в комоде одеяло и комплект постельного белья и постарался создать Амелии более-менее удобное место для ночлега. Кресло не выглядело особо удобным, так что я попытался еще раз предложить ей занять мою кровать, но она наотрез отказалась. Это было глупо, лучше бы ей тогда стоило заночевать в «Дырявом котле», но мне показалось, что она обидится, если я теперь это предложу, да и Алекс вряд ли бы обрадовался, если бы узнал, что я отправил его девушку на другой конец Лондона почти посреди ночи. Да, она отличный маг, но на магловских улицах не поколдуешь, да и среди магов может поджидать опасность в такое время суток.

Когда Амелия вернулась из ванной комнаты, я уже лежал на своей кровати и думал о том, каким сумасшедшим выдался сегодняшний день. Утро в объятиях Гермионы, наша ссора и странное примирение, ее отъезд, моя боль и неожиданный приезд Амелии, закончившийся тем, что она проведет эту ночь в моей квартире. Впрочем, вся моя жизнь складывалась весьма «сумасшедше», стоило ли удивляться отдельно взятому дню?

— Погасить свет? — негромко спросила Амелия, почему-то стараясь не смотреть в мою сторону.

— Да, если уже собираешься засыпать.

Щелкнул выключатель, стало темно. Только едва заметный свет фонарей с улицы проникал в комнату, пробиваясь сквозь ветви деревьев. Амелия прошептала «Люмос» и в свете едва светящейся волшебной палочки устроилась в кресле.

— Не уверена, что смогу так сразу уснуть, — сказала Амелия спустя минуту. — День был непростой.

— Аналогично, — хмыкнул я, и положил руку под голову, устраиваясь поудобней на подушке.

— Тогда, может, расскажешь все-таки подробней, что с тобой происходит? Я очень напугалась, когда ты встретил меня в таком ужасном состоянии.

— Я и сам был ужасно напуган, — признался я. — И не знаю, что бы я делал, если бы ты не пришла, так что спасибо тебе.

— Ворвалась к тебе без приглашения, а ты еще и благодаришь?

— Я серьезно. Ты меня спасла. Спасибо.

— Рада, что смогла помочь, — тихо проговорила Амелия. — И всегда готова, ты же знаешь?

— Да, — ответил я и чуть улыбнулся. — Вы с Алексом мои единственные настоящие друзья.

— Друзья… — повторила она и хотела, кажется, добавить что-то еще, но только вздохнула. — Драко, пусть ты не рассказал Алексу о своих проблемах, но расскажи мне. Пожалуйста.

— Это, наверное, долгий разговор.

— А я никуда не спешу.

— Ну… — протянул я, не зная, с чего начать и сколько правды можно сказать. Вглядываясь в темноту и слушая тихое дыхание ожидавшей моих слов Амелии, я вдруг понял, насколько сильно устал держать все в себе. Груз тревоги, страха и неуверенности давил на плечи, мешая нормально мыслить, но имел ли я право перекладывать часть его на хрупкие плечи Амелии? Я не мог рассказать обо всем даже Гермионе, не захотел тревожить Алекса, у которого и без меня было много проблем, так почему же теперь собирался поделиться настолько личным с Амелией? Я не знал ответа на этот вопрос, но больше не хотел молчать: — Что-то со мной случилось, и я начал видеть очень реалистичные кошмары, — начал я.

— Кошмары? — переспросила Амелия. — Что за кошмары такие? А зелья сна без сновидений?..

— Больше не действуют, — хмыкнул я и продолжил: — Это необычные кошмары. Они… реалистичны. В плане ощущений. Там я чувствую боль. Сперва она почти не ощущалась, когда я просыпался, а теперь почти совсем не проходит ни днем, ни ночью. Даже обезболивающее помогает неидеально. Я обращался к колдомедикам, но у меня ничего не нашли. Только небольшое переутомление. Но спина болит, ноги болят, и это сводит меня с ума. Знаешь, я боюсь, что снова перестану ходить, — сказал я вслух то, что занимало мои мысли последние несколько дней, и мой голос дрогнул.

— Ох, Драко… — выдохнула Амелия. — Надо обратиться к другим целителям! Пусть ты не можешь выехать за пределы Британии, но и здесь…

— Я и так обратился к одному из лучших, в Мунго работают прекрасные специалисты. Да и распространяться особо не хочу, иначе меня уволят с работы, а, ты же в курсе, с моим прошлым я могу и не найти себе другую.

— Но надо же что-то делать! — возмутилась Амелия, повысив голос. — Прости, — добавила уже тише. — Просто это все очень странно и нужно как-то решать эту проблему.

— Когда мне стало хуже, я собирался наведаться к колдомедику, у которого наблюдаюсь, еще раз, но его не оказалось на месте. Так что пока что я жду. Но понимаешь… — я не знал, как подобрать слова и озвучить то, что было самым трудным. — Боюсь, что ничего нельзя сделать. Что, если… — я глубоко вздохнул, стиснув пальцы в кулаки, и продолжил: — Что, если дело в зелье Гермионы? Оно ведь экспериментальное и с очень… нетипичными ингредиентами. Вдруг?..

Кажется, Амелия не совсем поняла, что я имел в виду, потому что она тихо сказала:

— Тогда надо сварить еще одно такое зелье, но чтобы на этот раз все составляющие работали, как надо.

Я горько улыбнулся.

— Боюсь, это невозможно.

— Выход есть всегда, — настаивала она. — Драко, мы его найдем, я тебе обещаю.

— Не разбрасывайся такими словами, — хмыкнул я. — У меня больше нет уверенности ни в чем, и это пугает. А еще какой-то ненормальный шлет мне анонимки, угрожая расправой мне и моим близким, если не уйду из Мунго.

— Что?!

— Да, вот так, — снова хмыкнул я. — Я обращался в аврорат, они пытаются разобраться, кто за этим стоит, но и здесь пока никаких проблесков.

— Кошмар… — прошептала Амелия. — Так, может, тебе и правда стоит уйти? Драко, подумай. Тем более что у тебя проблемы со здоровьем, которые мешают нормальной работе.

— Но я не хочу уходить, мне нравится работа зельевара!.. — разозлился я, хотя в голове не раз уже мелькала мысль, что такой вариант тоже не мешало бы рассматривать.

— Понимаю, но что если ты пострадаешь? Или пострадает кто-то, кто тебе дорог? — Я промолчал, и Амелия с горечью продолжила: — Почему, ну почему ты молчал об этом и никому не рассказал?..

— Не знаю, — честно ответил я, закрывая глаза. — Я запутался и очень устал. Хотел разобраться во всем сам, но все стало только хуже.

— Глупый и упрямый Драко, — констатировала Амелия с досадой в голосе. — Ладно, мы что-нибудь обязательно придумаем.

— Тебе еще со своими проблемами разбираться, — напомнил я.

— Чуть позже разберусь. Но сначала я должна убедиться, что ты не зачахнешь в этой магловской квартирке в полном одиночестве.

Губы сами собой растянулись в усмешке. Прекрасно понимая, что Амелия не может решить мои проблемы, я все же чувствовал себя чуть лучше благодаря ее поддержке.

— Ничего со мной не случится, я живучий, — попытался отшутиться я и продолжил: — Серьезно, какие у тебя самой планы?

— Пару дней побуду с тобой, а потом поеду в Хогвартс. Директор Макгонагалл ждет меня завтра к вечеру, но я напишу ей, что задержусь в Лондоне, — спокойно ответила Амелия.

— Ты правда хочешь остаться? И почему Хогвартс? — удивился я.

— Если не прогонишь, то останусь, — упрямо заявила Амелия. Я не видел сейчас ее лица, но был почти уверен, что она хмурится, как и всегда делала, когда начинала сердиться или нервничала. — А в Хогвартс мне надо, чтобы кое-что проверить и хорошо подумать, что делать дальше. Директор Макгонагалл сообщила, что сможет дать мне работу, если я захочу остаться.

— Вот как… Мне она тоже предлагала, но я отказался.

— Не жалеешь?

— Не знаю, мне кажется, нет. — Я и правда не был уверен на все сто процентов, но все же склонялся к мысли, что поступил правильно.

— А может, настало время изменить решение? — задумчиво проговорила Амелия. — Подумай над этим.

— Вряд ли, — покачал я головой. — Что ж… Уже совсем поздно, а мне завтра на работу. Давай спать?

— Ты прав. Спокойной ночи, Драко, — прошептала Амелия.

— Спокойной ночи, Амелия, — улыбнувшись, ответил я так же едва слышно.

И наступила тишина.

* * *

Я открыл глаза и не сразу понял, где нахожусь, кругом была непроглядная тьма. Едва я подумал о том, что надо бы найти свою волшебную палочку, и впереди вдруг зажегся огонек. Он казался маленьким, но постепенно увеличивался по мере приближения, а в том, что он движется, не было никаких сомнений. Вскоре он разросся до внушительных размеров, освещая все вокруг, и я смог понять, что лежу на своей кровати у себя же дома. Источник света находился где-то за окном и становится все ярче и ярче. Уже через минуту он настолько приблизился и стал таким огромным, что слепил глаза, затапливая всю комнату красноватым светом.

Я зажмурился, одновременно прикрывая глаза ладонью, но это не особо помогло. Хуже всего, что я стал ощущать еще и жар. И тут неизвестно откуда раздался знакомый мне до мурашек мерзкий голос, и серое безносое лицо его владельца тут же всплыло у меня в подсознании.

— Круцио! — жестко проговорил Волдеморт и залился неистовым смехом.

А мои ноги словно загорелись. Вслед за ними запылало болью все мое тело, и даже, казалось, воздух раскалился, я закричал от ужаса, готовясь к бесконечной агонии… А потом вдруг почувствовал чье-то холодное прикосновение ко лбу. Спасительное прикосновение, обнадеживающее, что мои муки могут закончиться не так уж плохо. Я решил попробовать увидеть, кто прикасается ко мне, но яркий свет больно обжег глаза, как только я их открыл.

Я снова закричал — теперь не только от боли, но и от досады, и тут все прекратилось.

Я снова открыл глаза, но теперь в комнате царил полумрак. Из сновидения в реальность перенеслась только боль. А еще я был в комнате не один. Надо мной склонилась испуганная Амелия, она крепко держала меня за руку холодными дрожащими ладошками. Ее спутанные волосы доставали до моего лица, слегка щекоча, но она не обращала на это никакого внимания.

— Драко, ты очнулся? Хвала Мерлину, — пробормотала она и опустилась прямо на пол, усаживаясь на колени.

— Испугал тебя? — хрипло спросил я. Мне было немного стыдно перед ней. А еще в голове промелькнула мысль, что на ее месте прошлой ночью могла оказаться Гермиона, и тогда все было бы совсем плохо. Впрочем, и так ничего хорошего не происходило. Хотя я чувствовал себя чуть более спокойно, чем обычно после пробуждения от подобных снов, поскольку был не один.

— Еще как, — дрогнувшим голосом ответила Амелия. — Ты метался и жутко кричал. И у меня долго не получалось тебя разбудить.

— Извини, — ответил я и зашипел от боли, как только попытался сесть.

— Больно? — встрепенулась Амелия. — Сейчас принесу обезболивающее.

— Черт, — пробормотал я, когда она ушла на кухню. Я до сих пор не мог понять, это боль порождала мои кошмары или наоборот? В любом случае с этим нужно было разбираться как можно скорее, иначе на нормальной жизни вскоре можно будет поставить крест.

— Это был он — тот самый кошмар? — спросила Амелия, вернувшись с таблетками.

Я кое-как приподнялся на локтях, проглотил три штуки и только потом ответил:

— Да. Не хотел тебя будить, да еще и так, прости. Я теперь уже не усну, так что ты можешь спокойно ложиться, я уйду на кухню.

— Я все равно не спала, — отмахнулась она. — Знаешь что, здесь очень душно, нам не помешает свежий воздух, не против?

— Если хочешь, — кивнул я.

Амелия зажгла «Люмос» на конце волшебной палочки и прошла к окну. Немного повозившись с защелкой, она все же сумела его открыть, и с улицы сразу же потянуло прохладой, дышать стало ощутимо легче. Затем она стянула свое одеяло с кресла, укуталась им и села рядом со мной на постель.

— Посижу немного с тобой, можно? — спросила она. — А то мне теперь немного не по себе. Должна убедиться, что тебе лучше.

— Если хочешь, — согласился я, теперь еще сильнее ощущая вину перед ней. Мне и самому хотелось, чтобы сейчас кто-то побыл со мной рядом.

— Вот и хорошо, — вздохнула она, подтянув колени к подбородку и плотнее кутаясь в одеяло.

Какое-то время мы молчали, я наблюдал за Амелией из-под опущенных век, пытался сообразить, как отблагодарить ее за помощь, а потом сам не заметил, как уснул.

Первым, что я увидел по пробуждении утром, было лицо Амелии в нескольких дюймах от моего. Она спала рядом, обняв меня за шею.

С реальной жизнью сплелись кошмары,

И дождь ли, холод — мне все равно.

Как долго буду терпеть удары?

На свет как выйти, когда темно?..

Но ты искришься, горишь пожаром,

Лучом стремишься в мое окно.

 

Я смотрел на спящую Амелию, чувствовал ее руку на своей шее и боялся пошевелиться. Странно было просыпаться не одному и при этом видеть рядом с собой не Гермиону, но присутствие другого человека было скорее приятным, чем нет, и я ясно начинал понимать, что все это время очень тяготился одиночеством, мне не хватало поддержки, не хватало кого-то, рядом с кем я могу быть собой, не притворяясь, что мне все по плечу.

Нужно ли было мне открыться Гермионе, ведь это ей я должен безраздельно доверять, быть с ней искренним, рядом с ней, по логике вещей, должен чувствовать себя свободно? «Должен»?.. Но ничего этого не было. Перед ней я пытался выстроить образ сильного человека, у которого нет особых проблем. Почему я так поступил? Не ошибся ли я? И если ошибся, то когда: не доверив ей свои тайны или решив, что она для меня самый дорогой в мире человек?..

Невеселые размышления и сомнения всколыхнули бурю эмоций, и я шумно вздохнул. Этот звук потревожил Амелию, и через секунду она приоткрыла глаза. Какой же я дурак, ведь не хотел ее будить!

Она улыбнулась мне сонно и провела рукой по моим волосам, а потом, похоже, окончательно проснулась, осознала происходящее и глаза ее наполнились сначала удивлением, а затем испугом.

Отдернув руку, словно обожглась о меня, Амелия подскочила, кутаясь в одеяло едва ли не с головой, и с отчаянием в голосе скороговоркой проговорила:

— Драко, прости меня, я не хотела! Не понимаю, как так получилось, что я случайно уснула! Не злись на меня, такого больше не повторится. Прости, извини! — На последних словах она подхватилась на ноги и почти что в три шага оказалась на другом конце комнаты.

— Эй, успокойся, — улыбнувшись, сказал я. — Ничего страшного, я и сам не заметил, как уснул. Со всеми бывает. Я не злюсь.

— Правда? — переспросила она, но даже не смотрела в мою сторону.

— Конечно! — заверил я и сел, чуть поморщившись от боли, которая, впрочем, была вполне терпимой. — Ты же меня не била и даже не пыталась скинуть с кровати, у меня нет причин злиться! Вчера у нас обоих был трудный день, потом я устроил нам «веселую» ночь, ничего удивительного, что в итоге мы оба отключились. Я даже чувствую себя вполне отдохнувшим сейчас. — Это была правда, и она меня очень удивила, в последнее время мне не удавалось нормально выспаться. — Только вот окно все это время оставалось открытым, — пробормотал я и поежился: в комнате было очень холодно, все же уже наступил ноябрь — совсем не время для сна с распахнутым окном.

— Прости, это я в-виновата, — запинаясь, пробормотала Амелия и пошла закрывать окно. — Я… Давай я в качестве извинений приготовлю тебе… чай?

— Ты не виновата, — снова улыбнулся я и глянул на часы, было начало седьмого. — Но от чая не откажусь. Мне скоро на работу.

— Хорошо… — тихо отозвалась Амелия. — А как… как ты себя чувствуешь?

— Лучше, чем могло быть, но без обезболивающего не обойдусь, — честно признался я, пытаясь подняться на ноги. Это оказалось не так уж легко.

— Ну, что ж… Тогда… надо, наверное, еще что-то приготовить на завтрак? — глядя в окно, спросила Амелия, кажется, она старалась от меня отворачиваться.

— Завтрак сделаю я, с тебя только чай, — хмыкнул я и пошел в ванную.

Когда я минут через двадцать появился на кухне, Амелия расставляла на стол чашки. Чайник уже вскипел. Я полез в холодильник в поисках чего-то съестного. Со вчерашнего дня осталось не так уж много.

— Омлет будешь? — спросил я Амелию, она как раз засыпала чай в заварник.

— Д-да, — ответила она, все так же старательно отворачиваясь от меня.

Я вздохнул, напряженная атмосфера ощущалась почти что кожей.

— Сейчас сделаю. — Оставалось вспомнить, куда мы с Гермионой спрятали вчера сковороду. Она нашлась вообще не там, где я ее обычно оставлял.

— Как ты только привык к этой магловской технике? Я еле разобралась с плитой и чайником, — спустя пару минут молчания спросила Амелия, разливая чай по чашкам.

— Меня Поттер научил, — признался я. — Сам я вообще ничего не понимал. А ты молодец, быстро разобралась сама.

— Поттер? Тот самый? — слегка удивилась Амелия. — Когда-то видела подобную электроплиту, когда пару дней гостила у одной подружки из Уэльса, она маглорожденная.

— Да, тот самый. Мы… поладили. — Омлет был почти готов, и я достал две тарелки.

— Благодаря Гермионе?

— Скорее уж ради нее, — хмыкнул я. — Он лучше, чем я думал. Но друзьями нам точно никогда не стать. Впрочем, это неважно. У меня есть вы с Алексом.

— Да… Мы с Алексом, — повторила Амелия и наконец-то подняла на меня взгляд. — Мне страшно подумать, что бы с тобой было, если бы я вчера не пришла.

— Мне тоже, — ответил я тихо. — Хорошо, что ты пришла.

— И… извини за это утро, — пробормотала она, уставившись на тарелку с омлетом, которую я перед ней поставил.

— Забудь, все в порядке.

— Ладно, — слабо улыбнулась Амелия и начала есть. — Так… ты до самого вечера будешь на работе?

— Да, примерно до пяти часов. Работаю я до четырех, но иногда приходится задерживаться, да и к отцу после работы не мешало бы заглянуть.

— Тогда, если ты не против, чтобы я пожила несколько дней у тебя, я уйду вместе с тобой и вернусь к пяти вечера?

— Оставайся, — сразу же согласился я, хоть в глубине души сомневался в правильности этого решения. Что бы сказал Алекс, если бы узнал?.. — Но тебе не обязательно уходить на время, пока меня нет дома.

— Спасибо, — улыбнулась Амелия уже смелее. — У меня сегодня есть дела в Косом переулке. Пройдусь там по магазинам, куплю все, что надо, и вернусь, думаю, как раз не раньше пяти часов.

— А, раз у тебя дела, тогда ладно, — кивнул я и потянулся за пачкой таблеток. В блистере оставалась треть. Вот, видимо, и разгадка, почему я чувствовал себя бодрее этим утром.

— Тебе купить обезболивающие зелья?

— Даже не знаю, магловские лекарства помогают почти так же. Не утруждай себя.

— Хорошо, — кивнула Амелия и отставила тарелку. — Пойду быстро приведу себя в порядок, чтобы не задерживать тебя. А ты пока допивай свой чай.

— Договорились, — чуть улыбнулся я. Оставалось выпить три таблетки, и я был готов отправиться на работу. На всякий случай один блистер обезболивающего я решил взять с собой.

Мы с Амелией вышли из дому без десяти минут семь, и я боялся, что сегодня точно опоздаю. Она дошла со мной почти до входа в Мунго, и, мне кажется, сделала это не потому, что ей было по пути, а просто не хотела отпускать меня одного. Мы почти не разговаривали, я все силы тратил на то, чтобы просто быстро идти.

Когда пришло время разойтись в разные стороны, мы остановились.

— Ну что… до вечера?.. — полувопросительно проговорила Амелия и как-то криво улыбнулась.

— Да, до вечера, — кивнул я. — Извини, я пойду, а то опоздаю.

— Береги себя.

— Ты тоже. — Я махнул рукой, развернулся и зашагал в сторону Мунго.

В лабораторию я зашел в три минуты восьмого, и Харди, которая, судя по бурлящему в ее котле зелью, явно уже давно была на месте, одарила меня красноречивым укоризненным взглядом. Впрочем, вслух ничего не сказала, и я решил сделать вид, что все в порядке. Меня ждал длинный и скучный день.

Однообразная работа, как и раньше, безумно надоедала и очень сильно угнетала, но если бы я хотя бы видел перспективы, так сказать, карьерного роста, мне было бы куда легче переносить рутину сейчас. Однако никаких перспектив не предвиделось, все становилось только хуже и хуже. Так стоило ли держаться за это место или пора было махнуть рукой и последовать совету Амелии? Хотя даже если абстрагироваться от идеи о том, что я всерьез задумался бросить работу мечты, в Хогвартсе меня вряд ли еще кто-то ждал, так что если даже и уходить из Мунго — то в никуда.

К обеду я устал так, что пришлось выпить еще пару таблеток обезболивающего. Можно было позаимствовать зелье из подсобки, но мне не хотелось лишний раз вызывать какие-то подозрения у Харди, которая постоянно поглядывала за мной, чем здорово раздражала и нервировала.

Под конец рабочего дня я настолько устал, что проверял, который час, едва ли не каждую минуту. А время, как назло, тянулось очень и очень медленно, учитывая, что я весь день измельчал ингредиенты. Впрочем, объективно жаловаться было не на что, поскольку на более сложную работу я все равно сейчас не был способен.

Как только стрелки часов добрались до нужной мне цифры, я отчитался перед Харди по выполненным заданиям и ушел, она не возражала и не задерживала. Теперь нужно было зайти проведать отца, прежде чем отправляться домой. Поднимаясь на этаж выше, я пытался привести свои мысли в порядок, эта встреча точно не грозила улучшением настроения. Хотя вклад в копилку негатива могло внести не только состояние здоровья отца, для начала нужно было выдержать напор глупых шуток и бессмысленных замечаний Питера Грина, который, казалось, вообще никуда не отходил от палаты Райта.

Я уже мысленно приготовился отвечать колкостью на приветствие Грина, заходя в коридор, и тот оказался на месте, но был занят — разговаривал с какой-то леди в темно-серой мантии. Я прошел мимо, сухо кивнув в их сторону, и поспешил поскорее оказаться в палате отца. А когда вышел оттуда спустя минут пять-десять, ни Грина, ни той дамы уже не было. Я выдохнул с облегчением и пошел к выходу настолько быстрым шагом, насколько был способен. Хотелось поскорее оказаться дома. Интересно, а Амелия не передумала возвращаться?

* * *

Вечер прошел на удивление очень спокойно. Амелия пришла примерно к шести вечера и принесла целый пакет готовой еды на ужин. Поход в Косой переулок явно не прошел даром. Она больше не прятала взгляд и вообще никак не вспоминала небольшой утренний инцидент, и я был этому рад. Мы поели, немного поболтали о мелочах, а потом засели за книги — каждый за свои. Я лежал на кровати, Амелия расположилась в кресле, и оказалось, что молчать вместе вполне комфортно. Одно дело сидеть с однокурсниками за учебниками в библиотеке, а вот дома, в неформальной обстановке, с девушкой — с другом — это было немного необычно, но гораздо проще и уютней, чем я мог предположить.

Я ненадолго оторвался от книг и попытался было написать Гермионе письмо, спросить, как она добралась до Академии, вскользь рассказать про Амелию, но, исписав три черновика, так и не смог нормально сформулировать слегка хаотичные мысли и решил, что еще пару дней подожду письма от самой Гермионы — возможно, отвечать на ее вопросы будет проще, чем задавать свои.

Амелии надоело читать часов в одиннадцать, и она уснула, пожелав мне спокойной ночи, а я изучал справочник по экспериментальным зельям до половины второго, и только когда усталость окончательно одолела меня, решился засыпать. Мне очень не хотелось снова видеть кошмары и пугать Амелию своими внезапными криками, но совсем не спать было нельзя. Впрочем, мне повезло и в ту ночь мы спали почти спокойно, единственный дискомфорт доставлял холод, так как Амелия настояла на том, чтобы хорошенько проветрить комнату, прежде чем ложиться.

Утром я был ужасно невыспавшимся, но настроения это почти не портило. Я тихонько, чтобы не разбудить Амелию, встал и ушел на кухню — собираться на работу.

— А на меня, значит, завтрак не рассчитывался? — вдруг раздался голос Амелии с порога кухни, когда я доедал свой сэндвич. Она прошла к столу и села напротив меня, подперев подбородок рукой. Со слегка растрепанными волосами, выбившимися из косы, которую она заплетала на ночь, чуть припухшими ото сна глазами и в помятом свитере она совсем не выглядела как уверенная в себе, крутая волшебница, занимающаяся созданием новых экспериментальных чар, скорее была похожа на ленивую шестикурсницу.

— Не думал, что ты так рано встанешь, — ответил я, хмыкнув, и подвинул к ней тарелку, на которой лежал еще один сэндвич. — Но зря меня обижаешь, я и для тебя сделал порцию. Кофе хочешь?

— Спасибо, — просияла Амелия и встала. — Кофе я и сама себе приготовлю, не волнуйся.

— Ладно, — кивнул я и продолжил есть. — Какие планы на сегодня? Снова куда-то пойдешь?

— Нет, если ты не против, останусь дома и поработаю над одним… эссе, это для профессора Макгонагалл, — ответила она. — А у тебя рабочий день такой же, как и вчера?

— Да, надеюсь, не придется задерживаться, на сверхурочную работу все равно совершенно нет сил. — Я вздохнул и сообразил, что не мешало бы выпить обезболивающего, иначе рабочий день будет настоящим адом.

— Тогда я могу попытаться приготовить нам ужин, если хочешь, — с сомнением в голосе предложила Амелия, усаживаясь обратно за стол с чашкой ароматного кофе.

— Не надо, — покачал я головой и не удержался от кривой ухмылки. — Я здесь зельевар, так что и готовить тоже мне.

— Ладно, — не без колебаний все же согласилась со мной Амелия. — Тогда я хотя бы буду тебе помогать. Можно? — Она улыбнулась.

— Нужно, — кивнул я и чуть улыбнулся в ответ.

— Вот и отлично. — Амелия принялась за свой завтрак, а я выпил обезболивающее и пошел переодеваться. Пора было отправляться на работу.

День обещал быть самым заурядным — таким и оказался в итоге. За механическим выполнением однообразных заданий я думал о Гермионе, об Амелии, об Алексе, о собственных проблемах и о том, что если в скором времени не начать разгребать этот снежный ком, то я точно долго не протяну. Не то чтобы моя жизнь всегда была простой и понятной, но сейчас я не видел даже направления, в котором следовало бы двигаться, чтобы стало проще.

Единственным слабым, едва-едва заметным светом впереди сейчас была Амелия, которая, похоже, искренне собиралась мне помогать, хотя и не понимала, что может сделать.

Гермиона же казалась отдаляющейся звездой, светящей на самом краю темного небосвода и грозящей вот-вот скрыться из виду. И это угнетало, расстраивало и пугало одновременно.

Домой после работы я возвращался подавленным и уставшим. Но там меня встретила улыбающаяся и слегка взволнованная Амелия, а по всей квартире витал аромат каких-то пряностей.

— Устал? — спросила она, показавшись в коридоре, едва я закрыл за собой дверь.

— Как всегда, — хмыкнул я. — Что здесь происходит?

— Я решила, что все-таки должна и сама освоить колдовство высшей степени сложности — и готовлю нам ужин! — выпалила Амелия и рассмеялась. — Провела небольшое исследование и прочитала с десяток рецептов, причем как из кулинарии для магов, так и магловских, а потом выбрала самое… доступное моему уровню. Я, конечно, неплохая волшебница, но до твоего уровня в зельеварении не дотягиваю.

— Это не сложнее СОВ по зельям, думаю, ты освоишься. По крайней мере, запах мне нравится, — заверил я и поплелся в ванную. — Как день прошел?

— Непривычно спокойно, — пожала она плечами. — Кстати, если бы ты предупредил, что придешь сегодня на обед, я бы хоть чай с сэндвичами тебе сделала, уж на это моих способностей точно хватило бы безо всякой подготовки.

Моя ладонь застыла над ручкой двери.

— Ты о чем? — недоуменно спросил я и обернулся.

— Ну ты же приходил домой? Примерно в час дня… — теперь она выглядела не менее озадаченной, чем я.

— Я никогда не прихожу домой обедать и сегодня весь день провел в Мунго.

— Но, — Амелия нахмурилась и скрестила руки на груди, — я была в ванной и отчетливо услышала, как открылась входная дверь.

— Может, это соседи открывали дверь в свою квартиру, а тебе из-за шума воды показалось, что это наша дверь?

— Вода еще не шумела, я только собиралась принять душ и раздевалась. И слышала не только звук открывающейся двери, но и шаги… — Амелия посмотрела на меня с испугом. — Я была не в том виде, чтобы выходить, разговаривать через дверь было бы глупо, так что я решила просто поторопиться, на случай если тебе понадобится ванная… — она замолчала. — У кого еще есть ключи?

— Только у хозяина квартиры, но он приходит сюда редко — исключительно за оплатой, причем всегда именно тогда, когда я дома. Ты уверена, что?..

— А если это был маг? Сейчас я вспомнила, мне кажется, примерно через минуту после того, как я открыла воду, я слышала хлопок, похожий на звук от аппарации, но ты ведь не аппарируешь, поэтому я подумала, что мне показалось. Но что, если не показалось?

— Но зачем?.. Анонимки! — осенило меня. — Только не сходится. Маг бы трангрессировал и в квартиру, а ты говоришь, что кто-то открывал входную дверь.

— Может, он не бывал еще здесь, поэтому вошел через дверь? — предположила Амелия.

У меня по спине пробежал холодок, но паниковать было рано.

— Подожди. Если бы кто-то пришел мне навредить, тогда он напал бы на тебя, решив, что в ванной я… — медленно проговорил я и задумался на мгновение. — Нет, и снова не сходится! Тот, кто шлет мне записки с угрозами, знает, где я работаю, и знает, что я оттуда не ушел, возможно, он там даже и сам работает, так что, наверное, захоти он на меня напасть, сделал бы это вечером, потому что он, похоже, в курсе моей жизни.

— А если он не хотел нападать прямо, а навредить тебе каким-то другим способом? Ядовитое зелье в еду подлить, например? Или он просто пришел украсть у тебя что-то? — испуганно глядя на меня, предположила Амелия.

— Все мое ценное имущество — это книги по зельеварению и обезболивающие, — хмыкнул я, но все же пошел проверять, на месте ли мои вещи. — А отравить меня проще на работе, там что угодно может произойти с зельеваром.

Амелия пошла следом за мной.

— Думаю, не помешало бы сотворить несколько защитных заклинаний, которые защищали бы входную дверь. Я бы даже какую-нибудь неприятную ловушку сделала, чтобы ему мало не показалось. Читала я в одной книге по темной магии… Правда, это может быть не совсем законно. Но к тебе же в гости не приходит авторат?

— Я не буду злоупотреблять заклинаниями, тем более опасными! — поморщился я, внимательно рассматривая рабочий стол — казалось, все было на своих местах. — И тебе не позволю.

— Тогда что будем делать?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Ничего не пропало. На вид все выглядит как и раньше. Мы даже не знаем наверняка, был ли тут кто-то или тебе все-таки показалось.

— Мне не показалось! — заупрямилась Амелия. — Я слышала шаги. И чуть позже — хлопок аппарации.

— Которым на самом деле мог оказаться звук упавшей ветки на улице. Амелия, — я вздохнул, — мы в магловском Лондоне, здесь всегда шумно: что-то падает, у машин срабатывает сигнализация, соседи с силой захлопывают двери, топают и слушают музыку на высокой громкости. В ванной шумела вода, ты могла перепутать.

— Ну ладно, насчет хлопка аппарации я не могу быть уверена, но вот шаги точно были!

— В ванной такая акустика, там лучше слышно, что происходит у соседей.

— Я знаю, — уже слегка неуверенно протянула Амелия. — Но…

— Завтра на всякий случай свяжусь с хозяином квартиры, но чем больше об этом думаю, тем сильнее кажется, мы с тобой зря запаниковали. — Я правда не видел смысла приходить ко мне домой. Если бы хотели убить, то могли сделать это и не здесь, и вряд ли кто-то стал бы ждать меня дома полдня, зная, до которого часа длится мой рабочий день.

— Давай хотя бы еще раз внимательно осмотрим квартиру, чтобы спокойнее было? — предложила Амелия в качестве компромисса.

— Давай, — согласился я. — Проверим все, что только можно. Хотя если бы здесь было что-то опасное, ты бы уже на это наткнулась за это время.

— Возможно… — признала Амелия и вздохнула. А потом вдруг резко нахмурилась и глаза ее расширились от ужаса. — Наш ужин! Я забыла!

Она убежала на кухню, а я вдруг понял, что это за неприятный запах, появившийся еще пару минут назад, который я заметил, но совершенно не придал этому значения, увлекшись разговором.

— Все пропало, — простонала с кухни Амелия. — Я неудачница, мы останемся голодными!

Я тихо рассмеялся. Не самая серьезная проблема. Мне бы только выпить обезболивающего, а без ужина можно и обойтись. Что ж, таблетки были у меня с собой, и я немедленно принял две штуки.

Амелия выглядела очень расстроенной, но тщательный осмотр всей квартиры ее отвлек. Мы провозились с этим до позднего вечера, так и не нашли ничего подозрительного, заодно немного сделали уборку. А потом все-таки соорудили себе ужин, состоящий из чая с сэндвичами и, уставшие, легли спать.

Несмотря на вымотанность, я долго не мог уснуть. Амелия тоже ворочалась и явно не спала. В какой-то момент я все же сумел задремать, но тут же увидел кошмар. И снова в нем был безумно смеющийся Волдеморт, Гермиона, уходящая от меня в черноту... и боль. Только на этот раз боль была не резкой, а тянущей, обжигающей, будто меня постепенно погружали в очень горячую воду.

А проснулся я от голоса Амелии. Точнее, от всхлипываний. В комнате было темно. Амелии, похоже, тоже снился плохой сон. Я, еще не придя в себя от собственного кошмара, попытался собраться с силами и решил как можно быстрее разбудить ее. Скривившись от боли, я с трудом добрел до кресла и опустился рядом с ним на колени.

— Амелия, — тихо позвал я, тронув ее за плечо. — Проснись. Амелия!

Она вздрогнула и открыла глаза.

— Драко? — чуть хрипло позвала она и схватила меня за руку.

— Ты в порядке? — спросил я тихо. — Это был всего лишь сон.

— Я не в порядке, — ответила Амелия полушепотом и горько расплакалась.

Я растерялся. Прежде мне не особо часто приходилось успокаивать плачущих девушек. Гермиона редко проявляла слабость и даже в такие моменты старалась держать ситуацию под контролем. Сам же я и себя-то не всегда мог успокоить. А Амелия плакала так безутешно, что я совершенно не представлял, что делать. Осторожно погладив ее по волосам свободной рукой, я зашептал какую-то чушь, что все будет хорошо, но понимал, что толку от этого мало.

Амелия выбралась из-под одеяла и в считанные секунды оказалась рядом со мной на полу. Отпустив наконец мою руку, она доверчиво прижалась ко мне, и мне не оставалось ничего другого, кроме как обнять ее в ответ. Сколько мы так просидели, не знаю, но спустя какое-то время, она затихла и ощутимо расслабилась. Мне и самому было плохо, и, кажется, Амелия это наконец заметила. Она мягко отстранилась и шепотом спросила:

— Принести тебе обезболивающее?

— Да, — просто ответил я.

Пока она ходила на кухню, я сел поудобнее, прислонившись спиной к креслу, и разогнул затекшие ноги. Амелия скоро вернулась со стаканом воды и пачкой таблеток и села на пол рядом со мной, подтянув колени к груди. Я принял лекарство, отставил стакан подальше и уставился в темноту. Амелия тоже молчала. Но тишина была почти уютной.

За окном светало.

— Извини, — нарушила молчание Амелия, повернув голову ко мне.

— Все в порядке, — отмахнулся я. — Кошмар?

— Что-то вроде того.

— Может, эта квартира непригодна для магов? — хмыкнул я. — Мне-то уже привычно, но тебе с какой стати плохие сны начали сниться?

— У меня достаточно проблем, чтобы все это приходило ко мне во снах, — тихо проговорила Амелия. — Но мне не нравится, что ты привыкаешь к боли, нам надо срочно что-то делать.

— Если бы выход был…

— Он точно должен быть. Я поеду в Хогвартс через пару дней, максимум — через неделю. Хочу проверить одну идею. Ты со мной или нет?

— Нет, останусь здесь, — твердо ответил я. — Не могу бросать работу, которой я с таким трудом добился.

— Ладно, — сдалась Амелия. — Хотя мое мнение ты знаешь. И если ничего не изменится или станет еще хуже, я просто так от тебя не отстану. Надо будет — и Империо применю! Понял?

— Не сомневаюсь в тебе, — усмехнулся я.

Мы еще какое-то время посидели молча, каждый думал о своем, и я был уверен, что мысли Амелии были ничуть не веселее моих. За окном уже стало совсем светло. Я бросил беглый взгляд на лицо Амелии, и она, уловив движение головы, тоже посмотрела на меня с таким выражением лица, что я застыл как завороженный. На мгновение мне показалось, что она снова обнимет меня, но вместо этого она резко помотала головой, словно сбрасывая чары оцепенения, и натянуто улыбнулась.

— Может, пойдем готовить завтрак? Я ужасно проголодалась.

— Согласен, — кивнул я. — Только в этот раз за дело возьмется настоящий «домохозяйский зельевар», договорились?

Амелия рассмеялась.

— Ладно, ладно! Но я буду наблюдать за тобой и учиться! — Она собрала растрепанные волосы в хвост. — Я хорошая ученица, честно.

— Да? Ну идем, ученица. Я, профессор Малфой, со всей строгостью буду выяснять, есть ли у тебя талант к кулинарной магии! — пафосно выдал я, и мы захихикали.

— Не знаю, как насчет таланта к кулинарии, а вот талант к поеданию завтрака у меня точно в крови, — ответила Амелия и, поднявшись на ноги, протянула мне руку, чтобы помочь встать.

Как же быть, скажи?

Как распутать мне паутину лжи?

Я еще живой,

Но лежу на дне. Ты — со мной?

 

Общие переживания, немного гнетущая атмосфера у меня дома и совместное молчание по вечерам, казалось, сблизили нас с Амелией. Днем я работал, по вечерам мы с ней готовили ужин (без меня она больше не решалась делать что-то сложнее омлета или сэндвичей), ели, а потом занимались каждый своим делом. Ночами часто вместе страдали бессонницей, и тогда обсуждали всякую отвлеченную ерунду и все-все, что только могли придумать, чтобы только не занимать голову мрачными мыслями.

Так прошло недели полторы, а потом в воскресенье Амелия собрала вещи и утром понедельника уехала в Хогвартс. И, вернувшись вечером с работы, я вдруг понял, что дома стало как-то пусто и одиноко. Кто бы мог подумать, что я привыкну к компании другого человека настолько быстро. Это открытие оказалось настолько неприятным, что я даже не стал ужинать, а просто лег спать.

А на следующий день случилось сразу две важные для меня вещи: наконец-то пришло письмо от Гермионы, которое я, проспав, даже не успел прочитать перед работой (собственно, сова, принесшая письмо, и разбудила меня за пятнадцать минут до начала рабочего дня), и вернулся из отпуска доктор Харди. Но ни одно из этих событий не принесло облегчения.

Послание от Гермионы было коротким и не особо содержательным, она писала, что много учится, а потому свободного времени у нее совсем нет и в ближайшем будущем не намечается, и просила не переживать за нее, даже если письма будут приходить редко. Чего-то подобного я и ожидал, но ощущение, что она совсем отдалилась от меня, стало еще более давящим.

А мой визит к доктору Харди прошел почти так же, как и прошлый, и это было странно. Я сообщил ему, что боль снова вернулась, хоть и не вдавался в подробности. Он сотворил с десяток, если не больше, диагностических заклинаний, обследовал меня вдоль и поперек, и не нашел ничего нового, кроме того, что уровень накопившейся усталости теперь был выше, чем при предыдущем осмотре.

— Не знаю, — задумчиво пожал он плечами. — Такое впечатление, что вы не просто проигнорировали все мои рекомендации, но и делали ровно наоборот, усугубляя ситуацию.

— Я отдохнул, как вы и сказали, — запротестовал я. — И мисс Харди не давала мне никаких сложных заданий, ничего такого, с чем не справился бы и третьекурсник Хогвартса… Дома все было в порядке, а по возвращении на работу снова начались проблемы.

— Очень странно, — пробормотал он. — И следов проклятий и запрещенных заклинаний я на вас тоже не вижу. Только истощение.

— Скажите, доктор Харди, а может это быть… побочное действие экспериментального зелья, которое Герм… которым меня поставили на ноги? — спросил я неуверенно. — Способно ли подобное зелье действовать вечно или, возможно, оно в состоянии давать только временный эффект?

— Я читал об этом зелье в «Вестнике Зельевара». Не думаю, что его действие обратимо. Оно восстановило ваш позвоночник, и если вы не травмируетесь снова, то все должно быть в порядке. А насчет побочных действий у меня уверенности нет, но, насколько помню, в составе не было ничего, что теперь привело бы вас к истощению. Вы, а точнее ваше состояние, ставите меня в тупик, мистер Малфой. Думаю, нам с вами придется обратиться к другому специалисту, и, вероятно, даже не одному, хоть в Мунго, хоть за его пределами, потому что я не вижу и не могу найти причин вашего недомогания.

— В каком смысле? — не понял я и нахмурился.

— Я проконсультируюсь с местными коллегами насчет вашего случая и напишу своему другу в Штаты, он целитель с весьма богатым опытом на необычные случаи. А вам пока что придется отдохнуть дома либо же стать пациентом Мунго, хотя я не вижу острой необходимости в госпитализации.

— Нет, я не хочу! Мне нужно работать!

— Я не допущу вас к зельеварению в таком состоянии, увлекаться обезболивающими и зельем сна без сновидений не следует, а без них вам будет слишком тяжело, — отрезал Харди безапелляционно.

— Вы собираетесь оставить меня совсем без зелий?.. — упавшим голосом спросил я.

— Если вы о лечении — то нет, я выпишу вам его. А о работе в лаборатории до решения проблем со здоровьем можете забыть.

— Но… — попытался еще раз я, но Харди был неумолим.

— Отправляйтесь домой прямо сейчас. Сестру я сам предупрежу, что вас в ближайшее время — ближайшие пару недель — можно не ждать, — сказал он, сделал какую-то запись в свой журнал и захлопнул его. Этот звук для меня прозвучал как выстрел из пушки. По мне. И моей жалкой карьере зельевара… Впрочем, умом я все же понимал, что Харди был прав, но вот эмоции рвались на волю. Я стиснул руки в кулаки, сжал зубы и шумно выдохнул. — Жду вас ровно через неделю к полудню на прием. А если появится дополнительная информация от моих коллег, я пришлю вам сову с письмом, — добавил он и достал из ящика стола несколько пузырьков с зеленым зельем. — Это выпьете сегодня после ужина, а завтра и далее — не чаще двух раз в день, когда будете чувствовать боль. Других зелий не принимать. Ясно?

— Да, — с трудом выговорил я, не разжимая зубы.

— Тогда до встречи, — удовлетворенно кивнул Харди, словно бы и не заметил моего настроения.

Мне не оставалось ничего, кроме как послушаться. Столкнувшись на лестнице с какой-то пожилой волшебницей и даже не извинившись, с тяжелым сердцем я поплелся домой. С каждым днем моя жизнь становилась все хуже, и теперь даже не было любопытно, что же ждет дальше. Казалось, если и случится что-то, то это нечто окончательно выбьет почву у меня из-под ног.

Я был настолько ошеломлен словами Харди, что даже забыл сообщить ему, что вот уже пару недель принимал магловские обезболивающие. Поэтому вечером так и не решился выпить зелье, которое он мне вручил, побоявшись, что оно может иметь непредсказуемое действие, смешавшись с таблетками.

А в среду я понял, как же скучно может быть дома, когда впереди сплошная неопределенность и даже учиться нет ни желания, ни сил. Открытые трижды книги по зельям в итоге были закинуты в дальний угол, спать мне не хотелось, зелья Харди принимать по-прежнему было страшно, но я так злился на него, что даже не рассматривал возможность пойти к нему прямо сейчас и уточнить насчет магловских обезболивающих. Время тянулось медленно. Я невольно задумался о том, было ли скучно Амелии днем без меня. А потом удивился, что вообще думаю о ней. И все-таки надо было признать, что сейчас мне не хватало ее поддержки. И почему она решила уехать именно в эти дни?!

К вечеру я настолько устал от безделья и тишины лондонской квартиры, что решил послать все к дракклам и поехать домой, в Малфой-мэнор. Приняв вместо зелья уже привычные таблетки, я вышел на улицу и медленно зашагал по тротуару в ожидании Ночного Рыцаря. А был бы здоров — мог бы аппарировать прямо из квартиры. Эта мысль окончательно испортила и без того неважное настроение.

После тряски в сумасшедшем автобусе хотелось только одного — упасть на кровать и уснуть. Но до кровати надо было еще дойти. С тусклым «Люмосом» я пробирался по дорожке к дому и все время спотыкался на неровностях. Колючие ветки кустов то и дело цеплялись за одежду. Я задумался: мама в одиночку не справлялась с уходом за территорией или, может, она просто редко гуляла и не замечала запустения? Нужно было дать указания Тинки.

На ступеньках я снова о что-то споткнулся и, растеряв остатки терпения, некрасиво выругался. Скривившись от боли, я опустил взгляд на то, за что зацепился, и ошеломленно застыл. Злость и раздражение вмиг рассыпались, словно осенняя листва под порывом ураганного ветра. Перед дверью стояла коробка с прикрепленной к ней запиской, на которой почерком, похожим на мой, было написано: «Любимой мамочке от Драко».

Если я еще не сошел с ума, то никаких посылок маме я не отправлял! Мне понадобилось долгих пару минут на размышления, а затем я осторожно обошел эту посылку, стараясь даже не дышать в ее сторону, открыл дверь и с порога громко позвал Тинки.

— Хозяин Драко вернулся! — завопил он радостно, тут же появившись передо мной. — Тинки так скучал…

— Тихо ты, — попробовал успокоить его я. — Я тоже скучал, но оставим это на потом. Где мама? В мэнор сегодня кто-то приходил?

— Хозяйка пьет чай в гостиной, — обескураженно пробормотал эльф, настороженно прижав уши. — Гостей не было... Хозяин Драко чем-то расстроен?

— Что-то вроде того, — нехотя ответил я сквозь зубы. — Слушай внимательно: за дверью стоит коробка, тебе категорически запрещено не только прикасаться к ней, но и подходить ближе, чем на пять футов, ясно? — Тинки энергично закивал, и я продолжил: — Срочно принеси мне пергамент, перо и чернила из комнаты. Я буду с мамой в гостиной.

— Тинки все сделает, как просит хозяин Драко, — отрывисто кивнул эльф и исчез с тихим хлопком, а я, не теряя времени, как можно быстрее отправился в гостиную.

Мама была удивлена моим приходом, но не успела поинтересоваться причиной. Я рассказал ей о своей находке, засыпал ее вопросами, она, видя мое хмурое лицо, немного растерянно отвечала на них, а потом Тинки принес все, что мне было нужно, и я сел писать записку Поттеру. Самостоятельно разбираться во всем я не собирался.

 

Здравствуй, Поттер!

Прости за беспокойство в такое позднее время, однако я не стал бы обращаться к тебе без крайней необходимости. Дело в том, что на пороге Малфой-мэнора я сейчас обнаружил коробку, предназначенную маме, якобы отправленную мной, а я ничего ей не отправлял. Учитывая все мои обстоятельства, о которых ты прекрасно знаешь, я не рискнул проверять, что внутри посылки. Но не думаю, что найду там что-то хорошее.

Пожалуйста, если можешь, пришли кого-нибудь из авроров ко мне на помощь.

Очень жду. Заранее спасибо.

Драко Малфой

 

Сова с запиской была отправлена тут же, и потянулись минуты ожидания. Тинки принес мне чай, мама пыталась отвлечь беседой о погоде, а я с каждым мгновением хмурился все сильнее и сильнее. Мне вся эта ситуация ужасно не нравилась, и внезапно увеличившееся количество проблем злило и пугало.

Я надеялся, что Поттер хотя бы пришлет ответную записку, но вместо этого спустя полчаса раздался стук в дверь. Я пошел открывать вместе с Тинки, держа волшебную палочку наготове, и выдохнул с облегчением, когда в дверном проеме показался знакомый силуэт. Кто бы знал, что когда-нибудь я буду радоваться приходу Гарри Поттера в Малфой-мэнор.

— Добрый вечер, Малфой, — негромко поздоровался он. — Решил, что самому все проверить будет надежней. Это та самая коробка?

— Привет, — отозвался я. — Да, это она. Без понятия, что внутри.

Поттер присел на корточки и начал внимательно осматривать записку, прикрепленную сверху.

— Правильно, что не стал проверять сам, — полушепотом проговорил он. — Почерк тебе незнаком?

— Он похож на мой, но некоторые буквы все же отличаются, будто писали в спешке. И кто принес это к дому, неизвестно. Тинки сказал, что в дверь не стучались, так что кто-то просто оставил коробку на пороге и ушел.

— Посмотрим, что внутри, — решил Поттер, закончив внешний осмотр парочкой незнакомых мне заклинаний.

В коробке оказался небольшой флакон с густой темно-вишневой жидкостью. К нему прилагалась еще одна записка, написанная тем же странным почерком: «Мамочка, я сделал это зелье специально для тебя в больнице Святого Мунго. Выпей его после ужина, оно улучшит твое драгоценное здоровье».

— Ты знаешь, что за зелье такое? — спросил Поттер.

— Вообще без понятия, — нервно пожал я плечами. — Но что-то мне подсказывает, что оно не безвредно.

— Я тоже так считаю, — согласился Поттер и встал. — Заберу это все с собой, проверим, что за снадобье, а дальше будет видно.

— Спасибо Поттер, — искренне сказал я, шагнув к нему навстречу. — Происходит какой-то бред, и сам я уже не справляюсь с его масштабами.

— Разберемся. А пока предупреди миссис Малфой, чтобы она была осторожней. И сам будь внимательным. Кстати, — Поттер нахмурился. — А что ты тут делаешь в будний день? Я думал, в рабочие дни ты живешь в Лондоне…

— Я и живу, но меня… отправили на больничный, — нехотя сознался я. — Ни слова Гермионе, ладно? С этим я сам справлюсь.

— Как скажешь, — легко согласился Поттер. — Я так понимаю, она с головой ушла в учебу, прислала мне вчера коротенькую записку.

— Да, мне тоже, — вздохнул я и скрестил руки на груди. — Вот и не будем мешать ей учиться…

— Немного все-таки придется помешать, — слегка улыбнулся Поттер. — В понедельник еду на магическую конференцию в Стокгольм, ненадолго забегу к ней в гости. Только не пиши ей об этом, пусть будет сюрприз. Ладно?

— Завидую тебе, Поттер, — опустил я взгляд вниз. — Я не расскажу ей, конечно. Обними ее там за меня.

— Не грусти, Малфой, все образуется, — он хлопнул меня по плечу. — Я уже пойду, время позднее. Как только будут известны результаты экспертизы зелья, пришлю тебе записку.

— Спасибо, — кивнул я, и тут до меня дошло, что хозяин из меня совсем негостеприимный. — Извини, не предложил тебе зайти и выпить чаю…

— Ничего, я понимаю. Пока, Малфой. Береги себя. — Поттер подхватил коробку с зельем и записками, махнул мне свободной рукой и аппарировал.

— Пока, — пробормотал я с некоторым опозданием, вряд ли он меня услышал. А потом задумался, не следовало ли рассказать ему, что кто-то мог пробраться в мою квартиру в Лондоне. Впрочем, никаких доказательств не было, а объяснять Поттеру еще и про Амелию все равно не хотелось.

Вернувшись в гостиную к ожидавшей меня маме, я рассказал ей в подробностях о разговоре с Поттером, взял с нее обещание, что в будущем она не будет и близко подходить неизвестным коробкам, даже если они подписаны моим именем, и верить запискам, принесенным чужими совами, если мы заранее не обговорим такую возможность. Сейчас же я собирался остаться дома до следующей недели и наблюдать за происходящим. Мама была так озадачена моими словами, что едва ли вспомнила спросить меня, почему я приехал именно сегодня. Я нехотя соврал ей про отпуск и, чтобы избежать дальнейших расспросов, поскорее ушел спать, тем более что чувствовал себя я просто отвратительно.

Вопреки моим ожиданиям, спалось дома мне довольно неплохо, и утром я ограничился всего одной таблеткой обезболивающего вместо выпитых на ночь трех. К зельям Харди я так и не притронулся, хотя и понимал, что это глупо.

Впрочем, хороший сон никак не улучшил мое настроение, а ближе к обеду я получил записку от Поттера и расстроился еще сильнее. «Малфой! В посылке был сильнодействующий яд. Будем устанавливать, кто мог прислать его миссис Малфой. Будь осторожен!»

Я обхватил голову руками и вздохнул. Итак, кто-то решился убить мою маму, подставив при этом меня… Это был тот человек, присылавший мне записки с угрозами? Или, может, это был дядя сумасшедшего Хэролда Райта, мистер Шарп, которого никак не может найти аврорат? А возможно, нашелся кто-то еще, желающий расквитаться с моей семьей?.. А если бы вчера я остался в Лондоне и не приехал домой? Поверила бы мама этой глупой записке? Рискнула ли бы выпить зелье? Что бы я почувствовал, если бы узнал, что мама погибла из-за меня? А если бы Гермиона была в Лондоне и ей тоже принесли посылку с «подарком» якобы от моего имени?

Эти вопросы гудели у меня в голове роем разъяренных пчел, грозя свести с ума. Их беспокойный гул прервал внезапно появившийся Тинки.

— Хозяин Драко, кто-то пришел к дому и стучит в дверь. Тинки не стал проверять, кто там, а сразу рассказал хозяину!

— Все правильно сделал, молодец, — похвалил я эльфа, поднимаясь на ноги и на ходу доставая волшебную палочку. — Идем со мной, сейчас узнаем, кого принесло.

Настойчивый стук было слышно издалека, он не прерывался ни на секунду. Подойдя поближе, я сумел различить и голос. Знакомый голос.

— ...Откройте, пожалуйста! Есть там кто-нибудь? Я ищу Драко, мне очень нужно увидеть Драко! Откройте!

Настойчивости, целеустремленности и упрямству Амелии позавидовали бы даже магловские танки. Но как же я сейчас был рад, что она оказалась здесь.

Спрятав палочку, я открыл дверь, а уже спустя три секунды, которые понадобились Амелии, чтобы рассмотреть в полумраке коридора меня, оказался в крепких объятиях. И почувствовал себя лучше. В голове промелькнула мысль: я скучал по ней и очень, очень нуждался в ее поддержке.

— Как ты меня напугал!.. — прошептала наконец Амелия мне куда-то в шею. — Я пришла домой, а там тебя не оказалось. Поискала в Мунго — но наш бывший профессор Грин сказал, что ты по болезни от работы отстранен. Я подумала, тебе могло стать совсем плохо! Так волновалась… — Было в ее голосе что-то такое, что меня пробила нервная дрожь. Я неловко отступил на пару шагов, отстраняясь, хотя не очень хотелось прямо сейчас ее отпускать, тепло объятий дарило хотя бы иллюзию спокойствия.

— Извини, что так вышло, — виновато пожал я плечами. — Но я не думал, что ты кинешься меня искать так внезапно. Ты же собиралась пробыть в Хогвартсе пару недель.

— Собиралась. А потом… — Амелия шумно выдохнула и заговорила скороговоркой: — Срочно поехали со мной в Хогвартс!

— Что? Почему? — опешил я. — Мне на следующей неделе к целителю, да и в мэноре такое случилось, что оставить маму одну я не смогу. Ее хотели отравить и подставить меня!

— Ох… — опешила Амелия и на несколько секунд задумалась. А потом снова заговорила: — Тогда тебе тем более надо поехать со мной. Это очень важно, Драко! Поверь мне. Я… не могу объяснить тебе всего прямо сейчас, но ты должен увидеть всю картину происходящего. А еще мадам Помфри пообещала мне, что попробует разобраться с твоей проблемой, она ведь наблюдала тебя тогда, так что ей виднее, чем колдомедикам из Мунго! Поедем? Хотя бы на неделю. Потом сам решишь, как быть дальше. Тем более что на работе тебя сейчас не ждут. А мама… ты не можешь попросить кого-то пожить с ней, пока тебя не будет?

Она смотрела на меня таким взглядом, что я понимал: это не прихоть и не шутка. Все действительно серьезно. Я задумался. Как же правильно поступить?

— Ладно, есть одна идея. Идем в гостиную. — Только сейчас до меня дошло, что мы все это время стояли на пороге, хотя Амелия последние пару часов явно провела не лучшим образом и, скорее всего, сильно устала.

Она кивнула, стягивая с шеи теплый вязаный шарф.

— Спасибо. Но надо торопиться. Думаю, чем скорее мы окажемся в Хогвартсе, тем лучше.

Тинки, все это время молча наблюдавший за нашим разговором, оживился, услышав слово «гостиная».

— Приготовить хозяину Драко и его гостье чай?

— Да, — кивнул я. — И предупреди маму, что к нам приехала моя бывшая однокурсница и подруга, мисс Амелия Дэвидсон.

— Тинки все сделает, — заулыбался он и исчез. А я взял Амелию за руку — холодную! — и мы медленно зашагали по коридору. Тишину нарушали только наши шаги.

Был бы я в другом настроении, можно было бы рассказать ей о Малфой-мэноре, даже провести небольшую экскурсию, но сегодня на это не находилось ни сил, ни времени, ни желания.

— Я скучала по тебе, — сказала наконец Амелия, когда мы уже входили в гостиную.

Я не успел ничего ответить, заметив маму в кресле у окна. Не думал, что она успела прийти сюда так быстро. Она повернула голову в нашу сторону, и Амелия, тоже явно не ожидавшая такой скорой встречи, быстро высвободила свою руку из моей и смутилась.

— Д-добрый день, миссис Малфой, — кивнула она маме и застыла в нерешительности.

— Здравствуй… Амелия, верно? — улыбнулась в ответ мама. — Проходите и присаживайтесь.

— Мама, у меня есть для тебя новости, — хмуро проговорил я, снова взяв за руку так и не сдвинувшуюся с места Амелию, чтобы усадить ее на диван. — Поттер написал, — продолжил я, когда мы сели, — что в той посылке был яд. И мне теперь очень страшно за тебя. А я должен буду съездить в Хогвартс на какое-то время. Поэтому, если ты не против, я попрошу Поттера, чтобы он подыскал надежного мракоборца, который защитит тебя, пока меня не будет.

— Не надо, Драко, — отказалась мама твердо. Она немного побледнела, но держалась довольно уверенно. — Я вчера написала мистер Риду, и он предложил нам свою помощь. У него сейчас отпуск, и, если ты не против, он готов побыть со мной в мэноре, пока не прояснится вся эта ситуация.

Я нахмурился. Этот Рид стал слишком много общаться с мамой. Но он не самый обычный маг, он все-таки стражник Азкабана, а значит — весьма неплохой боевой маг, и если мама готова ему доверять…

— Ты уверена в нем? — спросил я, глядя ей в глаза.

— Более чем, — кивнула мама. — Но если тебе неприятно, что…

— Пусть приезжает, — перебил ее я. Тут нечего было обсуждать. — Главное — твоя безопасность.

— А ты? И Гермиона? — обеспокоенно спросила мама, бросив беглый взгляд на Амелию. — Вы тоже в опасности?

— Гермиона далеко, она защищена Академией, и я попрошу Поттера объяснить ей, чтобы была предельно осторожна. А сам я как-нибудь справлюсь, не волнуйся.

На самом деле у меня не было никакой уверенности в завтрашнем дне, но сейчас не хотелось даже думать на эту тему. Амелия появилась в тот момент, когда отчаяние грозило поглотить меня с головой, и предложила мне если не выход, то хотя бы временное убежище от навалившихся проблем, и я готов был ухватиться за это со всей силы.

— Поедем сегодня? — тихо спросила Амелия, заправив за ухо прядь волос.

— Ты можешь отправиться сегодня, если спешишь, а я дождусь мистера Рида и выеду ближайшим поездом. Договорились?

— Нет, я с тобой, — ответила она и посмотрела на меня с такой тревогой во взгляде, будто я предложил нечто совсем ужасное. Ей было страшно за меня? — Вдвоем веселее, — она попыталась улыбнуться, но вышло так себе.

— Тогда пообедаем все вместе, а потом поедете, хорошо? — предложила мама. — Джералд ждет моего ответа и будет здесь через пару часов, если попрошу. Оставлю вас, нужно срочно отправить сову с запиской. — Она встала и, чуть улыбнувшись нам с Амелией, быстро вышла из гостиной. Я был очень благодарен ей, что она не стала задавать никаких лишних вопросов, хотя явно была в некотором замешательстве.

* * *

В восемь вечера мы с Амелией сели в Хогвартс-экспресс. В слабоосвещенном вагоне пустовало первое купе, туда мы и зашли. Она села напротив меня, а я снова испытал некоторое дежа вю. Мне вспомнилась наша судьбоносная встреча с Гермионой в тот далекий август, когда мне, как и сейчас, казалось, что впереди не ждет ничего хорошего.

В холодном мире чужих свершений

Я, не справляясь, иду ко дну.

Хватая за руку на мгновенье,

Не позволяешь мне утонуть.

 

Дорога казалась длинной. Я сидел рядом с Амелией и даже дышать пытался беззвучно. Когда мы сели в поезд, она заметно нервничала, но наотрез отказалась говорить на серьезные темы, пыталась натянуто улыбаться, рассказывала о какой-то ерунде, спрашивала меня о Малфой-мэноре, а потом наконец задремала, положив голову мне на плечо. Отталкивать ее не хотелось. Ее тепло придавало хоть немного сил, и у меня совершенно не было желания тревожить ее сон. Я уже в который раз задумался, как там Алекс. Что бы он сказал мне, увидев, как мы с его девушкой сидим в уединенном купе Хогвартс-экспресса? А что бы сказала Гермиона?..

Поезд прибыл в Хогсмид в половину одиннадцатого вечера. Проснувшаяся, но все еще сонная Амелия нехотя поднялась и протянула мне руку, чтобы помочь, и я даже не подумал отказываться. Несмотря на выпитые перед отъездом таблетки, я сильно устал и с трудом представлял, как мы сможем дойти до Хогвартса.

Как только мы оказались на перроне, Амелия, плотнее укутавшись в теплый шарф, взяла меня под руку.

— Тебе так будет легче, а мне — теплее, — слабо улыбнулась она. — Ты же не против?

— С тобой все равно бесполезно спорить, — хмыкнул я в ответ и поежился от внезапного порыва ветра. — Тем более что мне тоже холодно.

— Люмос, — прошептала Амелия, свободной рукой вытащив волшебную палочку из кармана, и мы медленным шагом пошли по дороге в сторону Хогвартса.

За весь путь мы обменялись едва ли двумя-тремя фразами, я сосредоточенно смотрел под ноги, чтобы не споткнуться, а Амелия, казалось, задумалась о чем-то своем, и мысли эти совершенно точно не были хорошими. Если бы не боль, уровень моей тревожности уже взлетел бы до небес.

Хогвартс встретил нас приветливо светящимися окнами, манящими нас теплом и уютом, словно огонь манит мотыльков, стремящихся к свету. Я не так давно был в замке, но казалось, что с прошлого раза прошла целая вечность, так что вовсю глазел по сторонам, пока мы поднимались в кабинет директора Макгонагалл. Столько воспоминаний, и горьких, и приятных, пронеслось у меня в голове, что даже боль на время немного отступила. Первые курсы, когда я был просто наглым и беззаботным ребенком, глупое соперничество с Поттером и его друзьями, потом Волдеморт, война… А затем возвращение в школу после перерыва, когда я был прикован к креслу. Одиночество, проблемы с колдовством, Гермиона, Алекс, Амелия, надежда на выздоровление, долгое восстановление, выпускные экзамены и превращение Гермионы из профессора в мою девушку. Много всего произошло в этих стенах, и впереди ждало продолжение истории. Хорошо, что ничего не закончилось, но вот можно ли было надеяться на что-то хорошее? Меня терзали сомнения.

— Здравствуйте, мисс Дэвидсон! Добро пожаловать, мистер Малфой, — тепло поприветствовала Макгонагалл, когда мы вошли в ее кабинет. Она искренне улыбнулась, и я попытался скривить губы в ответной улыбке. Вроде бы получилось. Амелия только молча кивнула.

— Добрый вечер, директор Макгонагалл, спасибо, что позволили навестить Хогвартс.

— Я же говорила вам, что вы можете вернуться в любой момент, — покачала головой она. — Все мои предложения по-прежнему в силе.

— Благодарю, — ответил я, опустив взгляд. — Не уверен, что…

— Не требую никакого ответа прямо сейчас, — перебила меня директор. — Просто прошу вас еще раз подумать на эту тему. А пока что предлагаю отложить все разговоры на утро. Отдохните с дороги, вижу, что вы устали. Ваша комната будет рядом с комнатой мисс Дэвидсон. Я позову домового эльфа, он вас проводит.

— Спасибо, — только и ответил я, озадаченный ее словами.

— Я сама провожу мистера Малфоя до комнаты, — подала голос молчавшая до этого Амелия.

— Ну… если вас не затруднит, — пожала плечами директор Макгонагалл. — Тогда увидимся за завтраком в Большом зале. Мистер Малфой, надеюсь, вы не забыли дорогу туда?

— Конечно нет, — чуть улыбнулся я и слегка кивнул. — Хорошей ночи.

— Взаимно, — кивнула в ответ Макгонагалл, и мы с Амелией покинули директорский кабинет.

Комната Амелии и та, в которую решила поселить меня директор, располагались на втором этаже, мы медленно шли в полнейшем молчании, сил у меня едва хватало на то, чтобы методично переставлять ноги.

Только когда мы свернули в небольшой закуток за очередной из колонн и оказались перед украшенной резьбой дверью, Амелия нарушила тишину.

— Пришли, здесь моя комната, вон там, — она указала рукой на противоположную стену, и я заметил, что там была еще одна точно такая дверь, — твоя. Драко, ты в порядке? Помощь нужна?

— Хочешь уложить меня в кровать? — хмыкнул я, но по нахмуренному выражению лица понял, что попытка пошутить провалилась.— Извини. Я и правда устал, но не настолько безнадежен, чтобы не справиться с элементарными вещами. Не волнуйся.

— Точно? — прищурилась Амелия, будто пыталась разглядеть на моем лице надпись, что я лгу.

— Да, — улыбнулся я. — Все не так плохо, поверь. — Сейчас мне и самому очень хотелось верить в эти слова.

Амелия несколько секунд молча смотрела на меня, а потом вдруг крепко обняла. Я застыл в удивлении, но не стал ее отталкивать. Выбившиеся из прически волосы Амелии щекотали мне подбородок. В этом они были похожи с Гермионой.

— Не могу не беспокоиться о тебе, когда все так... — она вздохнула. — Если вдруг что-то все-таки понадобится — обязательно позови меня, ладно?

Амелия отстранилась и посмотрела мне в глаза.

— Ладно, — кивнул я и, не выдержав ее взгляда, повернул голову в сторону, разрывая зрительный контакт. — Спокойной ночи?

Амелия отступила от меня на пару шагов.

— Добрых снов, — почти шепотом проговорила она и тут же скрылась за дверью.

Я постоял еще пару минут, никак не получалось заставить себя сдвинуться с места, а потом все же собрал остатки сил в кулак и пошел в свою комнату.

Выпив таблетку обезболивающего, я повалился на кровать прямо поверх одеяла и почти сразу погрузился в подобие сна.

* * *

Было странно проснуться в Хогвартсе. Моя трудная работа в Мунго, мрачная лондонская квартира, в которой я провел так много унылых вечеров, и даже Малфой-мэнор с его опасными посылками казались сейчас каким-то кошмарным сном. Здесь, в замке, был будто бы другой мир. Спокойный, размеренный и понятный. Даже пахло здесь по-особенному, поистине волшебно. Здесь, несмотря на все испытания и горе, через которые прошел Хогвартс, теперь царила атмосфера тепла и уюта. Словно сами стены, повидавшие всякое, впитали мудрость вместе со временем и теперь обещали окутать своей защитой каждого, кто оказывался в этом месте.

Впервые за долгое время я почувствовал, что могу хотя бы попробовать расслабиться. Да, мои проблемы никуда не исчезли, магия тихой крошечной комнаты с двумя незанавешенными окнами, сквозь которые пробивались несмелые лучи восходящего солнца, не одурманила мое сознание, скорее наоборот — очистила его от лишнего мусора в мыслях, дала шанс разложить по полочкам все, что меня тревожило, напомнила, что я — это не мои проблемы. Не знаю, что именно так повлияло на меня: слова ли Макгонагалл или просто надежда, что если Хогвартс уже спасал меня неоднократно, то поможет и сейчас, но, проснувшись, я искренне верил, что Амелия поступила абсолютно правильно, что едва ли не силой притащила меня сюда, и теперь я обязательно распутаю весь этот клубок ошибок и странностей, в котором так глупо увяз.

До завтрака была еще пара часов, но я решил больше не засыпать, привел себя в порядок и, выпив обезболивающее, чтобы быть уверенным, что не упаду где-то на лестнице, отправился бродить по коридорам замка.

Ноги сами, помимо моей воли, привели меня к лаборатории, где мы с Гермионой занимались приготовлением зелья для меня. Разумеется, дверь была закрыта, но в какой-то момент мне почудилось, что я вернулся в то время. Еще секунда — и Алекс с Амелией, завидев меня издалека, крикнут, что хотят подготовиться к уроку по зельям и ЗоТИ, и позовут в библиотеку, а улыбчивая Гермиона, отперев дверь изнутри, выглянет и скажет, что ждет меня на тренировку после занятий.

Я тряхнул головой, сбрасывая наваждение. На самом деле все это осталось в воспоминаниях, и я уже пожалел, что пришел именно сюда. Все мои нынешние проблемы проявились в голове куда более четко.

— Мистер Малфой? — окликнул меня знакомый голос, и я едва не вздрогнул от неожиданности, резко повернув голову на звук. — Вы ли это?

Ко мне быстрой и уверенной походкой направлялась мадам Помфри. Я внутренне сжался, снова почувствовав себя непослушным школьником, нарушающим все правила.

— Здравствуйте, — поздоровался я, взяв себя, наконец, в руки, — это действительно я.

— Я рада вас видеть, — улыбнулась Помфри, подойдя поближе.

— Я тоже. — И это была правда. Если бы не она, меня бы сейчас, возможно, не было в живых, сколько раз она вытягивала меня из передряг… одна только передозировка обезболивающими чего стоила!

— Хочется верить, — хмыкнула она, оглядывая меня пристальным взглядом. Профессионал, от которого ничего не скрыть… — Неужели мисс Дэвидсон настояла, чтобы вы поскорее приехали? Или это мисс Грейнджер отправила вас за дополнительными книгами?

— Гермиона? — удивился я. — Нет, я приехал не по ее просьбе. А что, она… — начал было я, но вдруг ноги пронзила боль, и я зашипел, скривившись.

— Теперь вижу, что мисс Дэвидсон не драматизировала и с вами действительно что-то не так! — воскликнула Помфри, деловито подхватив меня под локоть. Как бы я ни хотел вырваться из этой хватки, можно было даже не пробовать.

— Есть некоторые проблемы, — неохотно признал я и вздохнул.

— Я сразу заметила, что вы как-то излишне напряжены, — покачала головой Помфри. — Идем в Больничное крыло, я вам помогу.

— Боюсь, у вас не получится, — снова вздохнул я, но она меня перебила тоном, не терпящим возражений:

— Мистер Малфой! Не говорите старой медсестре, что ей что-то не под силу, у нее просыпается азарт исследования! К тому же, если вы помните, я уже участвовала в разрешении проблем, которые, казалось, не под силу никому.

Я только молча кивнул, и Помфри продолжила:

— Хорошо, значит, так… Вы прямо сейчас направляетесь прямиком в мои владения и ждете меня там. А я зайду на минутку к профессору Вектор, как собиралась, и сразу же вернусь. Вы все мне там расскажете, и мы подумаем, как вам помочь. Договорились?

Мог ли я отказаться? Не думаю. Хотел ли прямо сейчас рассказывать Помфри о своих проблемах? Не особо. Впрочем, до завтра делать все равно было нечего, так что я решил, что хуже не будет.

— Хорошо, мадам, — чуть улыбнулся я.

— Дойти сможете? — еще раз оценивающе взглянула на меня она, прикидывая, видимо, можно ли отпускать мой локоть.

— Определенно, — заверил ее я. — И дорогу тоже помню.

— Что ж, ладно, — отпустила меня она. — Тогда идите, а я подойду буквально через пять минут.

— Спасибо, — ответил я и, стараясь идти как можно ровнее, быстрым шагом пошел по коридору.

Найти путь в Больничное крыло не составило особого труда, но чем ближе я подходил, тем страшнее мне становилось — я представлял, что придется говорить Помфри, вспоминал в подробностях, как так сложилось, что я докатился до такого состояния, и мне очень не нравилось, какой вырисовывается рассказ. Сомнений не было — ничего хорошего в ответ на свои слова я не услышу. В какой-то момент, уже видя перед собой двери лазарета, я остановился, и мне в голову пришла малодушная мысль сбежать. Но все же это был не выход, я это понимал, так что вздохнул напоследок, будто собрался нырять в ледяную воду, и зашел внутрь.

В Больничном крыле было тихо и спокойно, как и почти всегда. Впрочем, я помнил, что это место бывало и другим — наполненным хаосом громких встревоженных голосов, стонами боли и отчаянными всхлипами. Но все же лазарет давал надежду. Мог ли я сейчас на нее рассчитывать? Я сомневался, но попробовать стоило. Усевшись на ближайший стул, я, словно натворивший дел младшекурсник, стал ждать.

Помфри пришла быстро и, смерив меня очередным строгим оценивающим взглядом, указала на дальнюю кровать, закрытую ширмой.

— Пойдем, я вас осмотрю, — сказала она, поджав губы. Я опять почувствовал себя виноватым.

Осмотр продолжался около получаса, Помфри произнесла не меньше дюжины диагностических чар, половины из которых я никогда не встречал. Раньше она пользовалась другими. Неужели за это время появилось столько новых заклинаний? Впрочем, меня больше волновало не это, а ее хмурое выражение лица, которое становилось все мрачнее и мрачнее.

— Не смотрите на меня таким испуганным взглядом, мистер Малфой. Вы уже не школьник, и отчитывать, как раньше, я вас не буду, — проговорила она, а потом серая дымка после очередного заклинания почернела, и Помфри покачала головой. — Или буду… Рассказывайте, что с вами приключилось. Мои чары выдают настолько противоречивый результат, что я ничего не понимаю.

— У вас новые заклинания для диагностики? — невпопад спросил я, чтобы оттянуть момент и собраться с мыслями. Я не знал, с чего начать свой рассказ.

— Американские коллеги подсказали — их новации. Этим летом была большая колдомедицинская конференция в Нью-Йорке. Но это вообще неважно, — отмахнулась она. — Не заговаривайте мне зубы — и рассказывайте.

Я вздохнул… и слова внезапно полились рекой. Я рассказал Помфри об ухудшении состояния, о своих кошмарных снах, мучивших меня все последнее время, о своих опасениях, что целебное зелье Гермионы по каким-то причинам перестает действовать и я снова окажусь в кресле. Рассказал и о своих неудачах на работе в Мунго, и о состоянии отца, о предписаниях целителя Харди, которые я не стал выполнять, и не утаил даже о том, что я начал принимать магловское обезболивающее, чтобы хоть как-то облегчить свое состояние.

Она меня не перебила ни разу, а когда я замолчал, посмотрела на меня с сочувствием.

— Все это очень странно, и нам еще предстоит выяснить, что же с вами происходит. Однако, — она подняла палец вверх, не позволив мне перебить себя, — не понимаю, как вы можете сомневаться в мисс Грейнджер! Вы ведь не сообщили ей все то, что сейчас рассказали мне, верно?

— Да, я не хотел ее беспокоить, — тихо ответил я, отведя взгляд.

— Я так и подумала, учитывая, что совсем недавно она со мной консультировалась по уйме разных вопросов! Но не посоветовалась со мной насчет вас, хотя непременно сделала бы это, если бы была в курсе!

Я почувствовал легкий укол ревности: значит, с Помфри Гермиона обменивалась письмами, и, судя по всему, нередко. Было глупо обижаться, ведь Помфри могла давать ей советы по зельям в колдомедицине, но все равно было немного обидно, что меня Гермиона ни о чем не спрашивала. Хотя чем ей мог помочь обычный помощник зельевара? Горечь от этих мыслей, видимо, отразилась на моем лице, потому что Помфри сказала:

— Не сердитесь на мисс Грейнджер за ее старательность и отважность. Да, я тоже считаю, что некоторые ее затеи выходят за рамки дозволенного, но она очень талантлива, и растрачивать эти ее способности попусту было бы преступлением.

— Она молодец, — тихо вздохнул я, опустив голову. — Но сейчас ей лучше не мешать. Потому я и промолчал.

— Что ж… я вас понимаю. Вы все верно делаете, поддерживая ее, — улыбнулась Помфри и сжала мое запястье. — Но вернемся к вашим проблемам. И начнем мы с того, что вы отдадите мне все магловские лекарства, которые у вас есть!

— Нет, — испуганно пробормотал я. — Без них я не смогу ходить…

— Спокойно, молодой человек, вы же не думаете, что я оставлю вас страдать?

— Но… — слабо запротестовал я, понимая, что этот бой уже проигран.

— Никаких «но», — подтвердила мои опасения Помфри, скрестив руки на груди. — Вы отдаете мне препараты, я взамен обеспечиваю ваше восстановление. Не лечение — ваш колдомедик из Мунго прав: не зная, что с вами, лечить вас невозможно, но вот разобраться с истощением просто необходимо. И я, в отличие от него, прослежу, чтобы вы выполняли все мои предписания! Договорились?

— Да… — упавшим голосом согласился я.

— Мистер Малфой, не унывайте, — уже мягче сказала она. — Настрой пациента — одна из важнейших составляющих выздоровления. Да, с вами происходит нечто непонятное, но мы выясним, что это, и поставим вас на ноги. Давайте так: вы останетесь в лазарете на несколько дней, и я понаблюдаю за вами.

— Но я же уже не школьник, чтобы лежать здесь! — удивился я, ведь по сути для Хогвартса я был никем. Школа сделала для меня в свое время все, что могла, отпустив в свободное плавание.

— Директор Макгонагалл говорила мне, что предлагала вам должность, так что будем считать вас частью персонала, — нашлась Помфри. Упрямая женщина!

— Я не принял предложение директора, так что остаюсь всего лишь бывшим учеником, — снова возразил я, но не только из желания поспорить, просто в любом случае меньше всего мне хотелось проводить все свое время в Больничном крыле.

— Ну, значит, здесь у вас будет возможность еще раз тщательно подумать о предложении директора, — безапелляционно заявила Помфри. — Мистер Малфой, поймите, без обезболивающего вам будет тяжело, и это еще мягко сказано, учитывая ваши непростые отношения с обезболивающими в прошлом. Здесь мне проще вам помочь. Как только почувствуете себя лучше, сможете делать что захотите. Вы же не торопитесь возвращаться в Лондон?

— Мне нужно показаться целителю Харди в следующий вторник.

— Вот и славно! — Помфри была совершенно неумолима, я уже понял, что проиграл. — К тому же я не запрещаю вам покидать лазарет. Вы можете гулять по замку и окрестностям, если есть силы и желание, только не уходите слишком далеко.

— Ладно, — окончательно сдался я, смирившись. — Спасибо, что пытаетесь мне помочь.

— Не просто пытаюсь, а помогу — уверена, — торжественно-серьезно заявила Помфри, после чего сотворила еще несколько диагностических заклинаний. Эти мне тоже никогда не встречались, видимо, и они были из новых, узнанных ею на той конференции в США.

— Мадам Помфри, а вы сразу поняли, что целительство — это ваш путь? — спросил я, пока она записывала в свой блокнот выводы, полученные после диагностики.

Она отложила перо и медленно вздохнула, глядя в окно.

— Как сказать, мистер Малфой. Не то чтобы я с детства увлекалась колдомедицинскими заклинаниями, зельеварением или чем-то подобным. Мне нравился квиддич.

— Квиддич? Вам?! — Сказать, что я был удивлен — это ничего не сказать.

— Да, представьте себе, я отлично летала на метле! — с улыбкой проговорила Помфри. — Подумывала стать ловцом.

— И почему же не стали?

— Заметила, что мне слишком неприятно, когда другим больно. Любой спорт — это травмы, так что на тренировках мы часто сталкивались с ними. И я не могла нормально сосредоточиться на игре, когда кому-то из команды становилось больно. Каждый раз думала о том, что им неприятно и тяжело. И что это можно и нужно исправить. Старалась помочь и носила с собой огромные аптечки с зельями на все случаи жизни. Летать мне очень нравилось, но… в какой-то момент поняла, что мне будет комфортней помогать летать другим, кого не так сильно волнует чужая боль. Вспышки колдокамер, азарт игры, свобода полета, известность и поклонники — это здорово, но я не смогла бы получать удовольствие от всего этого, зная, что кто-то из моих сокомандников лежит на земле, сбитый с метлы, или кривится от боли в сломанной бладжером руке. Это казалось… неправильным. Так что я оставила амбиции и пошла учиться делать то, что приносило мне наибольшее удовлетворение от жизни, — лечить людей.

— Спасибо, что рассказали, — только и смог произнести я. И задумался, а что мне приносит наибольшее удовольствие? Так ли я хочу стать зельеваром, или это просто жажда доказать миру, что я лучше, чем кажусь, что ошибки прошлого ничего не значат? А может, я хочу доказать себе, что не хуже Гермионы?.. У меня не выходили из головы слова Джейн Харди, она была права. Я думал не о пациентах, которые должны были получить мои зелья, я думал о себе и своем престиже. Но для больницы это плохое качество.

Помфри еще немного повозилась со мной, а потом оставила отдыхать, заявив, что завтракать я могу прямо здесь. Но я пообещал ей прийти позже — нужно было предупредить Амелию, что я на несколько дней останусь тут, поговорить с Макгонагалл и вынести из комнаты все магловские таблетки, чтобы у меня не было соблазна, когда я туда вернусь.

По дороге в комнату я встретил директора, и она, узнав, что Помфри оставляет меня в своих владениях на несколько дней, сразу же предложила отложить разговор до тех пор, пока мне не станет лучше, и, надо отдать ей должное, не задала ни единого вопроса о том, что именно со мной не так. Я был ей очень благодарен за это — да и не только. За все, сколько сделала для меня эта понимающая и мудрая женщина, одной благодарностью расплатиться было невозможно. И об этом стоило задуматься более тщательно.

Мне пришлось быстро закончить разговор, поскольку боль усиливалась с каждой минутой, а убирать ее привычным способом было нельзя. Так что я поспешил в комнату настолько быстро, насколько смог, и тут же принялся собирать все нужное для временного переезда в лазарет.

Спустя пять минут сборов в дверь постучала Амелия. Она выглядела более отдохнувшей, по сравнению со вчерашним вечером, но все же хмурое выражение ее лица говорило о том, что до безмятежности ей как мантикоре до балета.

Откинув назад копну непослушных распущенных волос, она присела на стул у окна и робко поинтересовалась:

— Как спалось?

— Лучше, чем дома, — честно ответил я. — Но сейчас не могу похвастаться хорошим самочувствием.

— Вижу, — вздохнула она. — Ты бледный как стена. Давно проснулся?

— Да, — кивнул я и сделал глубокий вдох, стараясь не терять лицо. — Успел погулять по замку, наткнулся на Помфри и попался в ее коварные сети — она меня крадет в свое царство ширм, колбочек и лечебной тишины.

— Останешься в лазарете? — с сочувствием в голосе уточнила Амелия, а после того, как я кивнул в подтверждение, как-то странно посмотрела на меня и спросила: — Что тебе сказала Помфри?

Я рассказал ей почти весь разговор в подробностях, и Амелия немного расслабилась, но вот сведенные к переносице брови и насупленный вид подсказывали, что все равно ее что-то беспокоило. У меня не было сил выяснять, в чем именно дело, — боль мучила все сильнее, поэтому я смог только попросить Амелию излишне не волноваться за меня. Она сказала, что не может обещать.

Проведя меня до Больничного крыла под руку, Амелия убедилась, что все магловские таблетки я отдал Помфри, помогла мне устроиться на все той же кровати за ширмой и с большой неохотой ушла, когда я настойчиво попросил ее об этом, но напоследок сказала:

— Драко, я все равно буду к тебе приходить, пока ты здесь, — хочешь ты того или нет.

Через час после ее ухода сова принесла коротенькую записку от мамы, что мистер Рид с ней рядом, но ничего странного или подозрительного больше не происходило.

Я почувствовал некоторое облегчение от такой новости. Но боль нарастала, думать о чем-то, кроме нее, становилось все тяжелее, и, приняв какое-то зелье, выданное мне Помфри, я провалился в полубессознательное состояние.

Я видел очень странные сны, но это нельзя было назвать кошмарами. В них я бродил в затуманенном лесу, то и дело спотыкаясь и падая, больно раня руки и ноги, кто-то следил за мной и преследовал, но я не видел его, а только слышал отдаленные приглушенные шаги и недобрый смех. Откуда-то в меня летели заклинания, от которых я не мог защититься. И чувство беззащитности пробирало меня до костей, заставляя двигаться еще быстрее — и ошибаться, оступаться снова и снова. Боль… Боль была разной, но не исчезала в этих снах никогда. Иногда она была ноющей, будто тысячи крохотных крючков впились в мою кожу и тянут ее кто куда, а порой — резкой, словно удары ножа. Я не мог отмахнуться от этих ощущений, не мог сбежать или спрятаться, не мог и умереть. Наоборот — я хотел выбраться, вдохнуть свежего воздуха, сбросить с себя это наваждение — и жить, жить настоящей насыщенной жизнью, как мне всегда и хотелось. Только я не понимал, могу ли, справлюсь ли с болью, выдержу ли…

Я бродил и бродил, снова и снова падал, но не сдавался и опять поднимался на ноги. Это была медленная и мучительная пытка с редкими периодами просветления, но в какой-то момент я все же сумел выйти на залитую светом поляну, свободную от тумана. Увидев ее, я из последних сил поспешил к ней, лег на сочную зеленую траву и уснул, как только понял, что здесь моя боль начала утихать.

Может, не так страшна эта жизнь?

Может, скажу я себе: «Держись»?

Может, здесь есть для меня пути?

Может, смогу я себя найти?

Может, стану счастливым тоже?

Может?..

 

Когда я пришел в себя, за окном была ночь. Амелия сидела на стуле для посетителей около моей кровати и, прислонившись головой к стене, дремала. Я прикрыл глаза, чтобы понять, что со мной. Боль была, но ощущалась гораздо слабее, чем когда я провалился в тот странный сон. Едва я пошевелился, чтобы осторожно попытаться размять затекшие конечности, она нахмурилась, а потом резко открыла глаза.

— Драко, ты как? — спросила она встревоженно, подхватываясь на ноги, и взяла меня за руку. Как Гермиона когда-то… — Тебе лучше? Скажи что-нибудь?

— Слишком много вопросов, — поморщился я, но все же криво улыбнулся. — Вроде живой.

— Хвала Мерлину! Ты вернулся! — она вдруг склонилась надо мной и быстро обняла. Хоть объятия длились всего пару мгновений, я успел почувствовать, что она дрожит.

— Кажется, я долго спал… — озадаченно пробормотал я. — Да?

— Это был не совсем сон, — покачала головой Амелия и села обратно на стул, снова взяв меня за руку. — Мадам Помфри сказала, что без таблеток у тебя случился небольшой шок и ты потерял сознание. Она поила тебя зельями все это время, но ты толком не приходил в себя.

— Драккл побери… И долго я был в отключке?

— Пару дней, — вздохнув, ответила Амелия. — Сегодня уже наступил понедельник. Кажется, сейчас часа два ночи.

— А как давно ты здесь? — спросил я, нахмурившись. Стоило присмотреться к Амелии повнимательней, и я заметил темные круги под ее глазами.

— Ну… почти все время, — сказала она, пряча от меня взгляд. — Мадам Помфри не смогла меня выгнать, я уже не ученица.

— Однако это не повод шуметь на весь Хогвартс, — недовольно проворчала внезапно появившаяся Помфри. — Вижу, мистер Малфой, вам получше. Как самочувствие?

Впрочем, моего ответа она, кажется, и не ждала. Деловито оттеснив Амелию и заставив ее отпустить мою руку (что Амелии явно не понравилось), Помфри начала колдовать диагностические заклинания.

— Кажется, мне лучше, — все же сказал я. — Боль есть, но она вполне терпима.

— Что ж, я вижу, — удовлетворенно кивнула Помфри спустя минут пять. — Зелья, очищающие ваш организм, помогли избавиться от негативного воздействия магловских лекарств, общеукрепляющие — с некоторыми моими дополнениями — помогли поддержать силы. Но, пока мы не знаем точной причины вашей боли, смогу поддерживать вас только этим. Я могу задать вопрос при мисс Дэвидсон?

— Да, конечно, — ответил я без промедления. Амелия за эти дни стала для меня одной из самых близких.

— Вам снились те самые кошмары в эти дни?

— Нет, — немного подумав, отрицательно покачал головой я. — Я видел очень странные сны, но они были немного не такими, как те кошмары.

— Ну хорошо, — вздохнула Помфри. — Тогда отдыхайте, а там будет видно. А, и еще, — подняла она палец вверх. — Я написала вашему целителю Харди, обрисовала всю картину, чтобы он понимал, что с вами делать дальше. И он ответил мне, что вы можете приехать на прием к нему только тогда, когда я вас отпущу. Так что во вторник вы остаетесь здесь.

— Как считаете нужным, — кивнул я.

— А вы, мисс Дэвидсон, может, все-таки пойдете спать к себе? Как видите, мистеру Малфою ничего ужасного сейчас не угрожает. Он будет отдыхать как минимум до утра. И вам я бы посоветовала сделать то же самое.

— Я еще побуду здесь, — отказалась Амелия, и Помфри недовольно покачала головой, а потом молча вытащила из кармана мантии флакончик с зельем.

— Тогда хотя бы выпейте это, еще не хватало, чтобы у меня в лазарете кто-то свалился с истощением, — вздохнула Помфри, поджав губы, вручила зелье Амелии, и сказав: — Не шумите больше до утра! — ушла, оставив нас наедине.

— Может, все же поспишь? — спросил я Амелию, глядя, как она выпивает зелье.

— Потом посплю, — отмахнулась она. — Не хочу оставлять тебя одного сейчас. Да и не думаю, что ты быстро сможешь уснуть. Хоть компанию тебе составлю.

— Какая же ты упрямая, — хмыкнул я. Но, откровенно говоря, я был рад, что она оставалась рядом. Ее поддержка согревала мою душу.

— О, чуть не забыла! — воскликнула она и тут же испуганно выглянула за ширму. Помфри не отреагировала, но Амелия все же перешла почти на шепот: — Тебе вчера пришло письмо, я забрала его у совы. — С этими словами она порылась у себя в сумке, которая висела на спинке стула, и достала оттуда небольшой конверт. Протянула мне. — Я не открывала, но, кажется, это от Гермионы.

Я сразу же взял письмо из ее рук и достал из конверта небольшой лист пергамента.

 

Здравствуй, Драко!

У меня все хорошо. Здесь прекрасная погода. Учеба продвигается просто замечательно. Лекции очень увлекательные. Делаю эссе в библиотеке.

Надеюсь, у тебя тоже все хорошо.

Береги себя.

Гермиона

 

Я уставился на это письмо так, словно от моего взгляда там должны были появиться дополнительные строки. Но ничего, разумеется, не менялось. Это письмо было еще короче предыдущего и настолько сухим, будто Гермиона писала не любимому человеку, а какому-то дальнему родственнику, отвечать на письма которого привыкла из приличия.

Неужели я обидел ее так сильно? Или она настолько уставала, что не находила времени и сил писать мне большие письма? Что же происходило у нее?

Скомкав листок, я закрыл глаза и шумно вздохнул.

— Плохие новости? — спросила Амелия тихо.

Я отрицательно покачал головой, не открывая глаз. А потом криво усмехнулся.

— Скорее полнейшее отсутствие новостей. Она не хочет со мной общаться по какой-то причине. Но сейчас у меня даже нет сил об этом думать. Утром, все утром. Я напишу ей ответ, и, может, все выяснится после этого.

— Не расстраивайся, — совсем шепотом проговорила Амелия и сжала мою руку. — У нас с Алексом тоже переписка не ладится… Но… я думаю, рано или поздно все образуется и встанет на свои места. Просто нужно время.

— Может, ты и права, — вздохнул я и открыл наконец глаза. — Спасибо, Амелия. Ты очень помогаешь мне.

— Ты мне тоже, — ответила она. — Если бы не ты, я бы уже сошла с ума.

— Не говори так, ты сильнее меня.

— Я так не думаю.

Я снова вздохнул. Амелия, конечно, наломала дров, но хотя бы пыталась как-то разобраться со своими проблемами — как умела, может, не лучшим образом, но пыталась. Я же только создавал себе новые.

Повисла неуютная тишина. Я не знал, как выразить ей то, что было у меня в мыслях, и вместо этого рассматривал в деталях узор на ее сумке. Она же, видимо, задумалась о чем-то своем и немигающим взглядом смотрела в окно позади меня. Вряд ли она могла разглядеть в нем что-то, там сейчас была непроглядная тьма.

— Может, — сказал я тихо, не выдержав давящего молчания, — стоило бы все же немного поспать? До утра еще долго.

— Спи, — встрепенувшись от моих слов, чуть улыбнулась Амелия. — А я посижу рядом. И не спорь! Все равно не уйду до утра.

— И как я смогу уснуть, когда ты тут сидишь и мучаешься около меня? — слабо запротестовал я.

Она только покачала головой, снова улыбнувшись.

— Тогда, может, поговорим? — предложил я альтернативный вариант.

— Спи, — отказалась Амелия и провела рукой по моим волосам. — Завтра поговорим.

— Я не усну! — упрямо заявил я.

Однако у моего организма, похоже, было другое мнение. Я даже сам не заметил, как провалился в сон. И спал удивительно крепко. А когда проснулся, за окном уже во всю светило солнце, а стул, на котором сидела Амелия, пустовал. На прикроватной тумбочке стоял небольшой флакон с темно-бордовым зельем, густым на вид, словно кровь. Я не стал брать его в руки и выяснять, что там внутри, но был уверен, что Помфри приготовила его для меня. Так и оказалось. Она пришла, как только услышала, что я проснулся, осмотрела меня, хмурясь и потирая подбородок, сказала выпить все, что было во флаконе, поесть и отправиться на прогулку.

Я был рад всем ее предписаниям (хоть «особое укрепляющее зелье», как назвала его Помфри, оказалось просто отвратительным на вкус), кроме последнего. Я чувствовал себя лучше, чем накануне ночью, но боль все равно не ушла — хотя она изменилась. Теперь она ощущалась так, будто на мои мышцы надели свинцовые пластины, и от этой запредельной нагрузки они грозили вот-вот разорваться.

Но в чем я был согласен с Помфри — так это в том, что мне необходимо было двигаться даже в таком состоянии, иначе я мог быстро растерять все силы. А назад в кресло я не хотел ни за какие галеоны!

Пока я размышлял, куда и как я смогу пойти гулять, пришла Амелия. Выглядела она сейчас не особо лучше, чем ночью, но все же делала вид, что бодра и весела. Похоже, она советовалась с Помфри или же действовала по ее просьбе, потому что в руках у Амелии были две трости. Черные, изящные, с рукоятками в виде голов змей, они были не просто хорошими — они вполне заслуживали считаться красивыми. Тем не менее я рассматривал их с искренним отвращением, не желая даже притрагиваться к ним, но, судя по взгляду как Амелии, так и Помфри, мое мнение никого не интересовало.

— Это временно, — только и сказала Помфри, кивнув на трости. — Идите и не возвращайтесь как минимум полчаса. Мисс Дэвидсон, я могу на вас рассчитывать?

— Конечно, — серьезно кивнула Амелия, и я скрипнул зубами от раздражения.

Впрочем, выйти на свежий воздух определенно было хорошей идеей, постоянное пребывание в четырех стенах лазарета не придавало сил. Так что я оделся — не без помощи Амелии, — с недовольным видом и молчаливым протестом в глазах взял трости, и мы медленно пошли на прогулку около замка.

— Вы с ней сговорились, что ли? — спросил я, тяжело дыша, когда тропинка привела нас с Амелией к поваленному дереву около озера, и я смог присесть. Боль немного усилилась от ходьбы, но все же дела оказались не так плохи, как я боялся. Впрочем, легкой эту прогулку все равно нельзя было назвать.

— Ты о чем? — с невинным видом поинтересовалась Амелия.

— Об этом, — потряс я тростью, зажатой в руке.

— Мне пришлось сходить за ними в лавку в Хогсмиде, — склонив голову, отозвалась Амелия и откинула назад непослушные волосы, развевающиеся на ветру. — Знаю, тебе не по душе ходить с ними, но лучше так, чем никак. Мадам Помфри говорит, что тебе не нужно и даже вредно соблюдать постельный режим, а без них тебе пока что будет слишком тяжело. Так что… да, мы с ней обсудили этот момент утром, и я… Драко, не сердись на меня, я просто хочу тебе помочь.

— Знаю, — тяжело вздохнул я и посмотрел на нее. — И ты не сердись, что я возмущаюсь. Я просто чертовски устал.

— Знаю, — ответила она в тон мне. — Драко, все наладится.

Я с сомнением покачал головой, а потом посмотрел по сторонам. Солнце как раз вышло из-за низких серых облаков, его лучи видимыми дорожками устремились к земле, искрясь в водной глади озера, и казалось, что там, в его глубине, кто-то творит какое-то эффектное заклинание, переливающееся тысячами световых искр. Вдалеке на полуголых деревьях сидели какие-то черные птицы и исполняли тихую грустную песню. Наверное, жаловались, что скоро зима. Ветра не было, наступило затишье. Перед бурей?..

— Помфри не знает, чем меня лечить. Как и колдомедики Мунго.

— Они разберутся, Драко! Обязательно разберутся. А даже если нет… мы будем сами искать решение, — с жаром проговорила Амелия.

— Мы? — переспросил я и посмотрел на нее. Она улыбалась.

— Я не оставлю тебя. И я думаю, нам надо привлечь Алекса. Во-первых, он твой лучший друг, а во-вторых, он очень умный и начитанный маг.

— Но… — начал я. — У Алекса своих проблем хватает, не надо ему в это ввязываться!

— Зря ты так! Знаешь, что я почувствовала, когда приехала и увидела тебя в таком состоянии? Представляешь, как мне было обидно, что ты ничего не рассказал?

— Я же не со зла — просто не хотел беспокоить! — попытался я оправдаться, опустив взгляд на свои руки.

— Именно поэтому я и не стала ругаться с тобой, хотя очень хотелось! — повысив голос, сказала Амелия. — Драко, мы ведь не чужие люди! Нельзя все держать в себе! Уверена, Алекс почувствует то же, что и я, когда все откроется.

— Я расскажу ему потом сам! Не вздумай писать ему об этом!

— Не буду, — нахмурилась она. — Это ваши с ним дела, я не стану влезать. Да и мы с ним сейчас почти не общаемся… Но, пожалуйста, не думай о том, что нам с ним может быть неудобно в общении с тобой! Наши с ним проблемы не распространяются на отношения с тобой. Мне кажется, волнуемся мы о тебе примерно одинаково.

— Не сомневаюсь, — чуть улыбнулся я. — Хорошо, что вы есть.

— Цени! — улыбнулась в ответ Амелия, и на какое-то время мы замолчали. Каждый думал о своем. Но потом она нарушила тишину и сказала негромко: — Директор Макгонагалл предлагает мне со второго семестра начать преподавать трансфигурацию вместо нее, пока не вернется твоя Гермиона.

— Ты согласилась? — спросил я, пряча руки в карманы — стало холодать.

— Пока нет, но буду думать, — ответила она и, присев рядом, положила голову мне на плечо. Я не стал отталкивать ее. — Все так сложно… Чтобы остаться в Хогвартсе, надо съездить в Америку и уволиться с моей теперешней работы. Не думаю, что с этим будут особые проблемы, но прямо сейчас я, кажется, не готова ехать туда… и возвращаться в наш с Алексом дом тоже.

Я не знал, что сказать ей, не мог советовать, когда и сам не понимал, как правильно поступать.

— Драко, — продолжила она, — давай вместе останемся в Хогвартсе, а? Ты будешь помогать Слизнорту, я — помогу директору с трансфигурацией, потому что у нее не хватает времени на все. Мы будем поддерживать друг друга, а потом постепенно начнем разбираться и с другими проблемами.

Я не знал, что ответить Амелии на это предложение. Еще пару месяцев назад я бы однозначно отказался, но сейчас… сейчас это казалось очень привлекательной идеей. Логичной, по крайней мере. Ведь что бы я делал, не будь Амелии рядом со мной в последнее время? Может, уже бы и ничего. Да и Хогвартс, как ни крути, был для меня практически вторым домом. А вот про свою холодную лондонскую квартиру я такого точно не мог сказать. Да и в Мунго были неразрешимые, как мне теперь казалось, трудности… Но не было ли бы это бегством? От ответственности, от мечты, от отца в конце концов? Я не знал ответа на этот вопрос. Все так запуталось… Да и Гермиона… А что Гермиона?.. Ее, казалось, теперь все меньше заботила моя судьба, хоть в глубине души я и надеялся, что заблуждаюсь в этом.

В голове царил настоящий хаос. Почему все так запуталось?

— Драко? — позвала Амелия, оторвав от этих невеселых размышлений. Она тронула меня за руку и, отстранившись, смотрела на меня полным тревоги взглядом.

— Извини, я просто пока не знаю, что тебе ответить. Мне надо подумать.

— Хорошо, я тебя не тороплю, — кивнула она. — Но мне кажется, и для тебя, и для меня это сейчас лучшее решение.

— Возможно, ты и права… — задумчиво протянул я, глядя на небо, где темные тучи снова заволокли все небо, не оставив солнцу ни единого просвета, и грозились пролиться на Хогвартс и его окрестности холодным промозглым дождем. — Пойдем в замок, — предложил я, указав ей на небо.

Амелия подняла голову вверх и как-то печально улыбнулась.

— Тучи сгущаются… Ты прав, пора возвращаться.

До Больничного крыла мы дошли в молчании, в основном потому, что мне было сложно разговаривать во время ходьбы, но мне показалось, что и Амелии не особо хотелось говорить. Впрочем, тишина не давила, это было уютное молчание, по крайней мере, для меня.

Едва только меня осмотрела Помфри и принесла принять несколько зелий, я лег на кровать и уснул крепким сном без сновидений, даже несмотря на то, что стрелки часов едва перевалили за полдень.

* * *

Остаток понедельника и весь вторник я вел почти растительный образ жизни — ел, принимал зелья, немного общался с Амелией, когда она приходила навестить меня, и спал, очень много и хорошо спал. Помфри запретила мне даже читать книги по зельям, и я был вынужден подчиниться. Мне посчастливилось прочесть только пару записок от мамы.

Впрочем, видимо, это пошло мне на пользу, потому что когда я проснулся утром среды, Помфри осмотрела меня и заявила, что скоро смогу возвращаться в отведенную мне комнату замка, а в пятницу поехать на прием к целителю Харди. И я был очень этому рад. Я действительно чувствовал себя если не полным сил, то как минимум достаточно бодрым, чтобы бездействие начало меня раздражать. Однако это не означало, что я не испытывал боли и дискомфорта, но теперь они хотя бы не занимали все мои мысли.

Помфри обещала отпустить меня после обеда, и я с нетерпением ждал этого момента, коротая время за книгой по лечебным настоям, выпрошенной у нее, но в одиннадцать утра двери Больничного крыла резко открылись, и в эту обитель спокойствия, умиротворения и скуки ворвалась какая-то взволнованная старшекурсница с Гриффиндора. Она покрутилась на месте в поисках Помфри и, не найдя ее взглядом, испуганным голосом прокричала на весь лазарет, что ей срочно нужна помощь, потому что на зельях шестикурсники взорвали котел.

Помфри вышла из подсобки спустя десять секунд и сразу же принялась расспрашивать, как выяснилось, старосту. И тут та объяснила, что пострадала не она, а мальчик с Хаффлпаффа и профессор Слизнорт — да так, что не может прийти сюда сам. Охнув и всплеснув руками, Помфри поспешила за ней, и я остался в Больничном крыле один.

Отложив книгу, я сел на кровати и задумался. Новости были неважные. Я надеялся, что со Слизнортом ничего страшного не случилось. Впрочем, долго гадать мне не пришлось, уже через пять минут на носилках (и где только Помфри их хранила, наверное, у нее была с собой сумочка вроде той, что носила при себе Гермиона) слегка перепуганные студенты внесли и профессора Слизнорта, и, очевидно, того самого парня, взорвавшего котел. Выглядели они оба, мягко говоря, не очень хорошо. На побледневших лицах виднелись ожоги, а у профессора так и вообще по виску тонкой струйкой стекала кровь. Вслед за ними пришли еще пятеро пострадавших, сама Помфри и целая группа сопровождающих студентов.

Все суетились, шумели, громкие испуганные голоса доносились буквально отовсюду, и я, не удержавшись, опираясь на трости, решил подойти поближе к Слизнорту, хоть в глубине души и понимал, что могу помешать.

— Так, пожалуйста, внимание, — громко проговорила Помфри, и все мгновенно замолчали, — пострадавшие проходят и занимают свободные кровати, остальные могут подождать их в коридоре, а лучше не терять время и отправиться на следующие занятия, в библиотеку или куда там вам еще надо! Ваши однокурсники присоединятся к вам немножечко попозже.

— А как профессор Слизнорт? С ним все будет в порядке? — спросила какая-то перепуганная темноволосая девчонка.

— Мисс Дженс, ваше присутствие здесь никак не поможет профессору. Я обещаю, что поставлю его на ноги. Он в любом случае поправится, нет нужды оставаться здесь и мешать мне его лечить.

— Хорошо, мадам, — хмуро ответила она, опустив голову, бросила еще один взгляд в сторону кровати, на которую уложили Слизнорта, и ушла.

Видимо, ей тоже нравились зелья и профессор. Что ж, в этом я мог ее понять. Как и в том, что она переживает. Честно говоря, меня самого очень тревожил его вид.

Когда все непострадавшие ушли, в лазарете стало гораздо спокойней и тише. Помфри быстро осмотрела профессора, а потом принялась бегать туда-сюда и раздавать зелья и мази всем оставшимся. Я же присел на стул недалеко от кровати Слизнорта.

— Переживаете или просто любопытствуете? — спросила меня спустя какое время подошедшая Помфри.

— С ним точно все будет в порядке?

— Пока не знаю наверняка, — покачала она головой и принялась колдовать диагностические чары. — Вижу, для вас профессор Слизнорт не совсем чужой человек. Не волнуйтесь, мистер Малфой, я сделаю все, что в моих силах. Скоро выясню, какое требуется лечение, и, надеюсь, он пойдет на поправку. Да, Гораций уже не молод, но организм у него крепкий, каким-то взрывом зелья его не проймешь!

Я молча наблюдал, как Помфри колдует. Она была так спокойна и уверена в себе, видно было, что колдомедицина — ее истинное призвание. Мог ли я сказать такое же о себе и зельях? Каждый раз, берясь за создание состава в Мунго, я нервничал, мне приходилось сознательно успокаивать себя и прилагать усилия, чтобы концентрироваться на работе. Совсем не так, как у Помфри…

Мои мысли прервала пришедшая в лазарет директор Макгонагалл. Ее сжатые в линию губы и глубокая морщина между бровей говорили о тревоге. Она очень быстрым шагом пересекла помещение, шурша своей длинной зеленой мантией, и в считанные секунды оказалась возле кровати Слизнорта.

— Как профессор и ученики? — спросила она без предисловий и еще больше нахмурилась, увидев, в каком он состоянии.

— С большинством учеников ничего серьезного, мелкие ожоги да ссадины. Через полчаса уже смогут идти на занятия. Гуттиш, тот самый, который взорвал злосчастный котел, пострадал чуть сильнее, но, как мне рассказали студенты, его закрыл от взрыва вовремя подоспевший профессор.

— Ох! — только и сказала Макгонагалл.

— Гуттиша я продержу здесь до завтра, как минимум. Его ожоги и ушиб требуют наблюдения, но все будет в порядке. Сейчас он спит, — продолжила Помфри.

— Какие прогнозы у профессора Слизнорта?

— Трещина в запястье, удар головой, несколько ожогов, легкое отравление парами зелья… Ничего сверхъестественного, через неделю или около того будет как новенький, если обеспечить правильное лечение. Боюсь только, у меня есть не все зелья… Но я сейчас же займусь составлением плана лечения и приготовлением всего необходимого.

— Понятно, хвала Мерлину, что ничего опасного, — отрывисто кивнула Макгонагалл. — Что ж, а я займусь перестановками в расписании, нет никого, кто заменил бы профессора в эти дни, пока он восстанавливается. Значит, неделя?

— Где-то около того, может, десять дней, две недели... Пока точнее не скажу. Нужно время, чтобы определиться с более точными прогнозами.

— Хорошо, мне все ясно, — директор взглянула на висящие на стене часы. — Через полчаса у профессора должна быть еще сдвоенная лекция у первокурсников, видимо, придется идти мне вместо него, все учителя сегодня заняты. Ох, как это не вовремя…

— Может, я попробую? — внезапно для самого себя выпалил я, даже не успев толком осознать.

— Вы, мистер Малфой? — удивилась она и пристально посмотрела на меня.

— Ну… попробую справиться с лекцией для первокурсников. Вы же хотели взять меня на должность помощника…

— Но… — замялась Макгонагалл. — Вы ведь и сами под наблюдением мадам Помфри? Верно? — она посмотрела на медсестру.

— Я собиралась отпустить мистера Малфоя ближе к вечеру. Но в качестве исключения и учитывая обстоятельства, он может покинуть лазарет на время занятия и вернуться после него, чтобы я убедилась, что с ним все в порядке.

— Что ж, — склонила голову набок Макгонагалл, — тогда, мистер Малфой, идемте со мной, я ознакомлю вас с учебным планом, чтобы вы могли немного подготовиться к лекции. Не думаю, что для вас будут какие-то трудности с темой, но все же лучше убедиться в этом.

— Да, директор, — ответил я и поднялся с места. — Ничего, если я буду с тростями?

— Разумеется, в этом нет никакой проблемы, — ответила она. — Поппи, — обратилась она к записывающей что-то на пергамент Помфри, — я еще зайду узнать, как дела.

— Хорошо, Минерва, — не отрываясь от дела, отозвалась Помфри, и мы с Макгонагалл покинули лазарет вместе. На что я вызвался?!

* * *

Спустя двадцать минут я стоял перед аудиторией, полной первокурсников Слизерина и Рейвенкло. Сказать, что я нервничал, это ничего не сказать. Я был в панике, и успел уже сотню раз обругать себя последними словами, что решился на эту глупую авантюру. Рядом с невозмутимым видом стояла и Макгонагалл.

— Дети, профессор Слизнорт приболел, и сегодня урок вам проведет его временный заместитель мистер Малфой. Он на данный момент работает зельеваром в больнице Святого Мунго, так что уверена, ему есть что вам рассказать. Очень надеюсь, что урок пройдет без приключений. — Кажется, это пожелание было адресовано и детям, и мне.

С этими словами она неспешно вышла за дверь и оставила меня один на один с учениками. Сердце стучало где-то в районе горла.

На несколько секунд повисла пауза, а потом какой-то мальчик со Слизерина поднял руку.

— Да? — кивнул я, глядя на него.

— Я Ричард Стейбл. А вы тот самый мистер Малфой? — спросил он, а у меня внутри все похолодело. Вот она — дурная репутация прошлого, даже сейчас догнала и в очередной раз напомнила, кем меня видит обычное общество: бывшим Пожирателем Смерти — не больше, не меньше. — Ну, тот, который когда-то в одиночку расправился с драконом на уроке ЗоТИ и спас два факультета? — уточнил мальчик, увидев, что я замешкался.

А я думал, меня уже ничем нельзя было удивить. На мгновение я потерял дар речи, а потом несмело сказал:

— Что-то вроде того, — на этих словах аудиторию захлестнул гул восторженных голосов. — Хотя все было не совсем так, я там был не один, к тому же, мне повезло. Но… откуда вы это знаете, мистер Стейбл?

— Нам рассказывали семикурсники в общей гостиной, по секрету! — ответил он и добавил: — А правда, что вы тогда еще и совсем не могли ходить?

— Правда, — кивнул я. — Но потом я вылечился.

— А дракон был очень страшным? — спросил еще кто-то.

— Нет, обычный, ничего особенного. Он был сонным, но раздраженным из-за того, что его держали в клетке.

— Круто, — прозвучало откуда-то с задних парт.

— А нам на уроках покажут дракона? — спросила какая-то девочка с Рейвенкло.

— А каким заклинанием вы его вырубили? — выкрикнул еще один мальчик со Слизерина.

— Так, тихо-тихо, это все вопросы, не относящиеся к предмету, — сказал я, наконец, сумев взять себя в руки.

— Ну-у-у, — послышалось разочарование с разных сторон.

— Давайте так: сначала я расскажу вам тему, которую запланировал для вас профессор Слизнорт, а потом, если останется время, отвечу на ваши вопросы про дракона. Идет?

— Да! — нестройным хором отозвались ученики.

Я улыбнулся. Сделал глубокий вдох и начал говорить:

— Итак, сегодняшняя тема — подготовительные работы для приготовления зелья. Как вы знаете, ингредиенты бросаются в котел не просто так, как вздумается, а в строгой последовательности, и если перепутать правильный порядок, вместо целебного зелья можно сварить смертельный яд! Кроме очередности, важна так же и консистенция составляющих компонентов зелья. Ингредиенты или их части можно бросать целиком, измельчать на мелкие кусочки ножом, выдавливать из них сок или же растирать их в порошок. Для каждого зелья может быть свое применение определенного компонента. И если для Костероста вам надо порезать китайскую жующую капусту на мелкие кубики… — на этих словах я мысленно хмыкнул, вспомнив свою работу в Мунго, но внешне выражение моего лица осталось спокойным, и я продолжил: — То для такого редкого зелья, как, например, «Белоцветная прохлада», которое используется для лечения ожогов, полученных от огня магического происхождения, из этой самой капусты нужно выдавить пять капель сока и ни в коем случае не допустить, чтобы листья коснулись готовящегося в котле зелья. Еще один важный момент: на ингредиенты чаще всего категорически нельзя воздействовать магией, иначе полученный из них отвар также будет совершенно непредсказуемым — так что при подготовке нужен только физический труд мага. Тем не менее, не-маг, если измельчит все компоненты правильно и отправит их в котел в нужной очередности, все равно не получит правильно приготовленное зелье. Такой вот удивительный феномен. А теперь запишем все ключевые моменты и обсудим каждый из них подробнее…

* * *

Когда занятие закончилось и дети вышли из аудитории, я еще добрых пять минут сидел за преподавательским столом и глупо улыбался. Таким меня и нашла Амелия, неслышно открывшая дверь.

— Привет! Кажется, спрашивать, как прошло, нет смысла. Ты светишься как рождественская елка на Святочном балу.

— Привет, — пробормотал я и отвернулся, смутившись. Было странно испытывать такие эмоции от проведенного урока. Я никогда раньше не примерял на себя роль преподавателя и всегда думал, что эта профессия не подходит моей натуре. Но, возможно, я ошибался? — Да ладно тебе! Просто не думал, что окажусь в роли Гермионы или профессора Снейпа. — К слову, профессор Снейп с его трудным характером и сам не сильно подходил на должность преподавателя, однако я всегда любил его уроки, хоть теперь и мог признать, что его метод обучения студентов был несколько… резковат.

— Тебе же понравилось? Признай это, — улыбнулась Амелия.

— Просто это были первокурсники, они ловили каждое мое слово. Дети…

— Думаешь, со старшими так бы не получилось?

— Уверен! Вспомни сама, как мы вели себя на последнем курсе! — воскликнул я и поднялся на ноги, опираясь на трости. Пора было возвращаться в лазарет, пока Помфри не начала искать меня по всей школе с собаками.

— Все зависело от учителя. Вспомни, как мы вели себя у Гермионы! — возразила Амелия и подошла ко мне, чтобы поддержать под руку. Маленький молчаливый жест, на котором она не акцентировала внимание, но который не остался незамеченным. Я перестал воспринимать это как жалость, я видел в этом поддержку.

— Ну!.. — хмыкнул я. — Это же Гермиона, она героиня войны, тут кто угодно будет смотреть с трепетом. А я — бывший Пожиратель. И если малышня особо не знает об этом, то старшие дети точно припомнят.

— И что? Это в прошлом! — ответила Амелия, и мы вместе вышли из аудитории и медленно пошли по коридору. — Теперь твоя репутация значительно улучшилась, нечего волноваться. Ты сделал много хорошего — не забывай об этом.

— Надо, чтобы об этом не забывали они, а не я, — покачал я головой. — Хотя ладно. Ты права, мне понравилось рассказывать про зелья. Вдруг кто-то тоже вдохновится и захочет изучить их подробней?

— Так, может, тебе стоит все же согласиться на предложение директора?

— Не уверен, — вздохнул я и остановился. Амелия тоже замерла рядом со мной. — Рассказывать о зельях, конечно, лучше, чем нарезать китайскую жующую капусту, но ведь я числюсь в Мунго и я хотел эту работу, очень хотел. К тому же мы до сих пор не знаем, что со мной. Что это за преподаватель, который даже на ногах не стоит? Хотя и зельеваром было бы не легче. Даже не так… Если я не поправлюсь, о карьере в Мунго могу забыть.

— Ты поправишься, мы найдем способ, — упрямо заявила Амелия в очередной раз. — Не сдавайся.

— Не буду, — криво улыбнулся я. — К тому же послезавтра надо в Мунго, может, целитель Харди узнал что-то от своих коллег…

— Будем на это надеяться, — улыбнулась Амелия. — Кстати, я еду с тобой, и даже не пытайся возражать!

— Но… — начал я, но она снова перебила меня.

— Ты же не бессердечный человек и не хочешь, чтобы я тут сошла с ума от волнения, пока ты в одиночку поедешь в Лондон в таком состоянии?

— Ладно, — вздохнул я, понимая, что даже не хочу спорить. — Спасибо тебе…А теперь идем скорее к Помфри, она должна подтвердить, что отпускает меня из лазарета.

Когда мы дошли до Больничного крыла, оказалось, что Помфри не так уж и сильно ждала меня. Ей было не до того, все ее внимание сейчас занимал профессор Слизнорт, а меня она попросила немного подождать. Амелия оставила меня и ушла по своим делам в библиотеку, а я остался, и даже не чувствовал раздражения — мне было о чем подумать.

Впрочем, скоро выяснилось, что думать, наблюдая за Помфри, довольно сложно. Она хмурилась больше обычного, приносила к кровати профессора Слизнорта разные флаконы с зельями, колдовала новые и новые диагностические заклинания, снова хмурилась — но уже сильнее, чем до этого, — и цикл повторялся.

Спустя полчаса она в очередной раз вышла из подсобки с каким-то снадобьем в руках, повертела его, осмотрев со всех сторон, вздохнула и покачала головой. Ее взгляд упал на меня, и она, поставив флакон на стол, подошла ко мне.

— Как вы, мистер Малфой? Сейчас я принесу ваше общеукрепляющее зелье.

— Спасибо, я подожду, сколько надо, главное, чтобы профессору стало лучше, — заверил ее я.

— Боюсь, в таком случае ждать придется долго, — ответила она и вздохнула. — Эх, Гораций… В серьезных случаях он помогал мне варить нужные составы, а теперь мне нужно отлучиться, чтобы сварить зелье для него.

— Вам нужно что-то, чего у вас в запасах нет? — удивился я. — Может, послать домового эльфа в Мунго?

— В Мунго нет такого состава, какой мне нужен. Это авторское зелье. Но оно сложное, — ответила она, а потом посмотрела на меня так, будто увидела впервые. — Мистер Малфой!.. Вы ведь зельевар в Мунго! — и сотворила диагностическое заклинание.

— Помощник зельевара, — хмыкнул я. — Но…

— Идемте в лабораторию Горация, поможете мне сварить для него зелье, — перебила она меня.

— Что? Я?!

— Не волнуйтесь, просто проассистируете мне, там нужна внимательность, не выносливость. Справитесь же?

— Не знаю… — ответил я с сомнением. Воспоминания о том, как я испортил зелье, порученное мне Харди, и ее слова после того, как все раскрылось, не придавали мне уверенности в себе.

— Ваше состояние удовлетворительное, сейчас я дам вам еще общеукрепляющее, а задача стоит простейшая для профессионального зельевара: помочь мне нарезать ингредиенты и следить за приготовлением, пока я буду отлучаться в лазарет к Горацию. Ну как — поможете? Это нужно сейчас, ждать, пока сюда приедет кто-то из Мунго, чтобы помочь мне, — это значит терять драгоценные минуты, которые будут стоить профессору Слизнорту дней, а то и недель на восстановление!

— Я помогу, — сказал я, сжав кулаки. Сил у меня должно было хватить, к тому же от меня требовалась помощь в зельеварении, которое я решил сделать делом своей жизни.

— Отлично! — удовлетворенно улыбнулась Помфри. — Проверю Горация, принесу вам зелье — и пойдем.

Уже через пять минут мы с ней стояли в лаборатории профессора Слизнорта. Помфри мне выдала лист пергамента с записанным рецептом, принесла из подсобки ингредиенты и попросила меня приготовить половину из них. «Что ж, пришло время применить на практике то, что я рассказывал сегодня студентам», — мелькнуло у меня в голове. Стараясь не усиливать и без того ощутимую тревожность, я принялся за работу. Помфри не отставала от меня и тоже измельчала свою часть нужных компонентов. Мы почти не разговаривали, и сейчас мне нравилась такая рабочая атмосфера. Помфри, казалось, доверяла мне, она не следила за каждым моим движением, не проверяла сделанное, только изредка спрашивала, нормально ли я себя чувствую. К моему удивлению, самочувствие и правда оставалось вполне сносным, и было сложно сказать, что стало тому причиной: сама атмосфера Хогвартса, укрепляющие зелья Помфри, мои эмоции от первого опыта преподавания — или все вместе.

Когда все составляющие для варки зелья были подготовлены, Помфри поставила котел, забросила в него первые компоненты согласно своему рецепту и попросила меня следить за ним, помешивая каждые полторы минуты. Убедившись, что я все делаю правильно, она ушла проверить, как там Слизнорт, и я остался в лаборатории один. Меня все еще удивляло ее доверие. Успев привыкнуть к совсем другому отношению в Мунго, я искренне не мог понять, как Помфри не боится доверять мне такую серьезную задачу. Может, дело было в том, что она знает меня много лет? Хотя учитывая все, что я творил в школьные годы, это скорее было аргументом не допускать меня к ответственным заданиям, а не наоборот.

В какой-то момент зелье попыталось «сбежать», и, хоть Помфри не давала такого указания, мне пришлось, взвесив все за и против, уменьшить огонь под котлом, хоть в рецепте об этом не было ни слова. Это никак в итоге не отразилось на нужном цвете, который был указан на пергаменте, но как только Помфри вернулась, я сразу же задал ей вопрос:

— Мне пришлось убавить огонь, потому что зелье начало слишком бурлить, я правильно поступил?

— Совсем забыла сделать пометку в рецепте! Спасибо, Драко, вы настоящий профессионал, все верно.

Я шумно выдохнул и сел отдохнуть, как только она заменила меня у котла.

— С профессором все в порядке?

— Почти без изменений, — ответила Помфри. — Через полтора часа будет готово это лекарство, и оно обязательно должно помочь, — она помешала зелье в очередной раз, всмотрелась в котел и кивнула. — Идеально. Драко, почему вы настолько не верите в себя? Профессор Слизнорт о вас очень высокого мнения. Да и директор Макгонагалл не стала бы предлагать вам место, не будь она уверена в ваших способностях.

— В Мунго так не думают. И я действительно немало ошибался, — я криво усмехнулся. — А директор Макгонагалл очень добра ко мне, не знаю, за какие такие заслуги. Возможно, потому что ее об этом попросили Поттер или Гермиона.

— Мистер Поттер не стал бы пытаться повлиять на решения директора. А мисс Грейнджер знает, как важно вовремя протянуть руку помощи, но не думаю, что это тот случай, — тепло сказала Помфри. — Она верит в вас. Даже когда мы недавно разговаривали с ней и я спросила, как вы, она с большой гордостью рассказывала, что вы устроились в Мунго и трудитесь не покладая рук. Жаль, что вы скрыли от нее свою болезнь!

Упоминание о переписке Помфри с Гермионой снова больно укололо где-то в солнечном сплетении. Глупая, глупая ревность. Но я не сумел сдержаться и задал еще один вопрос:

— Гермиона часто пишет вам письма?

— Нет, — покачала головой Помфри. — Было только одно письмо перед ее приездом.

— Приездом? — не понял я. Помфри что-то путала, или мы неправильно поняли друг друга.

— Ну да, совсем недавно, в день перед Хэллоуином. Вы не знали?..

— Что? — только и сумел выдавить я.

В голове зашумело. Видимо, перед тем, как приехать в мою лондонскую квартиру, Гермиона заезжала в Хогвартс, но только она ни словом не обмолвилась мне об этом. Почему?!