Wind of Change (гет)

От Автора: заранее прошу простить меня за некоторый плагиат, ибо я задумывал первую сцену как-то криво, но потом наткнулся на похожую сцену в «Тропе Василиска». Поэтому я взял скелет оттуда и дописал свое.

Также для освежения вашей памяти я использовал некоторые фрагменты из Даров Смерти.

Так что: не мое — не претендую!)

Заранее спасибо за понимание!)

1981 год, за несколько месяцев до убийства семьи Поттеров

Хогвартс

В кабинете директора Хогвартса приятно пахло свежезаваренным зеленым чаем, на столе незыблемо, как основа самого мироздания, стояла вазочка с лимонными дольками. Неизменный феникс Дамблдора, Фоукс, неторопливо чистил свои великолепные огненно-красные перья. Седовласый волшебник сидел и что-то писал за столом, пожевывая дольки и периодически запивая их чаем. Время от времени директор отвлекался от своей работы и задумчивым взглядом окидывал интерьер кабинета. Тот представлял собой просторную круглую комнату с множеством окон, по стенам которой были развешены многочисленные портреты с изображениями бывших директоров и директрис школы. Работа художника, запечатлевшего предшественника нынешнего руководителя учебного заведения, висела позади его рабочего стола. Покамест именно этот портрет являлся самым большим в помещении. Кабинет был заполнен разнообразными столиками с кручеными ножками, на которых умещались хрупкие серебряные приборы; одни постоянно трещали и звякали, другие пыхтели и выпускали струйки дыма. Здесь также нашли себе приют магические фолианты и рукописи, составившие личную библиотеку профессора Дамблдора, и омут памяти. Естественно, каждый новый хозяин кабинета обустраивал его в соответствии со своим вкусом и потребностями.

Ничто не прерывало спокойствия и благолепия, царивших в кабинете, пока вдруг не раздался настойчивый стук в дверь.

— Входи, Северус.

Молодой человек, поморщившись от сочувствия, которого было навалом в голосе светлого мага, подошел к столу. Вежливым, но не терпящим возражений тоном он произнес:

— Директор, вы знаете, зачем я здесь. Мы можем начинать прямо сейчас и без лишних слов.

— Северус, мой мальчик, твое решение очень и очень поспешное, — тот посмотрел на гостя с выражением вселенского участия. — Возможно, тебе следует подумать основательнее, прежде чем…

— Альбус, я все обдумал сотню тысяч раз и не собираюсь никаким образом менять свое решение. Эта информация может стоить не только моей жизни, но и жизни совершенно других людей. Темный Лорд Волдеморт не терпит предательства в своих рядах, — Северус сжал спинку стула, за которым стоял. Его раздражала способность директора оттягивать неотложные дела совершенно напрасно. — Если Поттеры погибнут, а мальчик выживет, о нем позаботятся родственники Лили. Если же все они выживут в этой травле, в чем я сомневаюсь, ведь идиотизм Поттера достиг немыслимых астрономических высот в плане обеспечения безопасности своей семьи, то мне тем более не понадобятся эти воспоминания. И всем будет лучше, если в любом случае ребенок не узнает, что его настоящий отец — Пожиратель Смерти. Это не принесет ничего хорошего ни ему, ни Лили.

— Я вижу, ты уже всё продумал, — огорченно уронил Дамблдор. — Северус, но пятнадцать лет — слишком много! Почему не год, не два? Это же так много, Северус! — суетливым старческим жестом директор запахнул мантию и поднялся со своего места.

— Это достаточный срок, чтобы ментальные барьеры укрепились после изъятия не только воспоминаний, но и самих эмоций, — голос Северуса был чрезвычайно сух и походил на карканье ворона. Он сложил руки на груди. — Мы можем уже наконец начать, Альбус?

Взмахнув палочкой, Дамблдор призвал из шкафа Омут Памяти. Коснувшись средними пальцами висков, Северус закрыл глаза и протянул руки к чаше. За ними от висков текли серебристые нити воспоминаний. Стряхнув последнюю, он повернулся к директору.

— Благодарю, Альбус. Я надеюсь, что вы не вернете мне их раньше времени.

Директор еще раз тяжело вздохнул и поднял палочку.

— Помни, Северус, это было только твое решение. Я пытался тебя отговорить.

— Просто покончите с этим, Альбус!

— Obliviate!

«Как же мне жаль, что он все-таки решился на это. Ведь если бы он этого не сделал, то потом мальчишку, который отправил Темного Лорда в небытие, можно было бы отдать Снейпу как его отцу на воспитание».

Когда сознание Северуса прояснилось, он увидел перед собой безмятежного доброго старика-директора, писавшего что-то за столом. Услышав шаги, Дамблдор поднял голову.

— Северус, мальчик мой, как же ты меня напугал! Если бы я не знал, что в Хогвартсе нельзя аппарировать… Хорошо, что ты зашел, я как раз заварил чай. Нам нужно составить план занятий на этот год.

* * *

Возглас повис в воздухе. Гарри глотал воздух, словно выброшенная на берег рыба, и смотрел то на гоблина, то на Игнотуса.

— Так Северус Снейп — мой отец?

— Признаться, я сам немало удивлен, что Род Слизерин еще остался, однако, предполагаю, мистер Снейп не знает об этом, — ответил тот.

— Лорд Певерелл-Поттер, — обратился Крюкозуб к Гарри, — согласно завещанию ваши родители просили передать одно письмо, которое вам надобно прочитать только после проверки, — гоблин передал письмо адресату.

Поттер дрожащими от волнения руками немедленно вскрыл конверт и достал пожелтевший от времени листок бумаги. Почерк был двух видов: первый мягкий, с завитушками в некоторых словах, а второй — немного угловатый, с резким наклоном вправо. Гарри, которому время от времени везло получить в память от родителей вещи, принадлежавшие некогда Лили и Джеймсу Поттерам, тотчас же узнал их почерки.

Первое письмо было от матери:

«Здравствуй, Гарри, дорогой сынок! Знай, что твой отец и я очень любим тебя! Однако стоит перейти сразу к насущным вопросам. Ты удивлен, что Снейп — твой отец? Честно говоря, я тоже. Как это мне ни стыдно писать, все же сделаю это: мы с Северусом были большими друзьями, и после выпускного, примерно, в ноябре произошло… Ну, ты сам догадываешься… Именно тот день стал началом для тебя. А чуть позже мы с Джеймсом поженились. Однако только через некоторое время я узнала, что мистер Поттер, которого я тоже очень сильно люблю, оказывается, бесплоден. Да что там! Он и сам был немало удивлен. Но дальше — больше. Как позже выяснилось, я была беременна. Джеймс был в ярости, он чуть не пришпилил такого же ошарашенного Северуса к стенке его же собственной палочкой. И поэтому я сварила зелье Родительской схожести и принимала его каждый день на протяжении недели, чтобы потом можно было доказать, что Джеймс — твой отец. Кстати, если Северус признает тебя действительно своим сыном, то действие зелья спадет, и ты немного станешь похож на своего биологического отца. Прости меня за все, Гарри, и знай, что я очень люблю тебя! Передай Северусу, что он недостаточно широк — он поймет. А теперь переворачивай листок с письмом!»

На этом кончилось первое письмо. Гарри сделал, что было велено.

«Привет, сын! Лили сказала тебе все основное, но я хочу добавить от себя: если представится такая возможность — сломай Снейпу нос за то, что попросил Дамблдора стереть ему память о тебе. Так он, конечно, старался сохранить жизнь и себе, и тебе — и у него, надеюсь, это получилось. А потом передай пергамент, который вложен в конверт: он чуть меньше, чем письмо, в него вложены его воспоминания (я их скопировал у директора на всякий случай, в общем, долгая история). А теперь о главном. Крюкозуб, гоблин, который дал тебе это письмо, является поверенным нашего Рода, Рода Поттер, так что попроси вложить 3 миллиона галлеонов из сейфов Поттеров в какое-нибудь прибыльное дело. На мой взгляд, лучше всего подойдет компания по производству метел, например, «Нимбус». Деньги стоит куда-нибудь вложить, чтобы они давали прибыль. А теперь самое важное: в нашем поместье, что в Годриковой Впадине, есть подвал: вход в него неприметный, но ты найдешь. В одной из шкатулок, что внутри подвала, ты отыщешь нашу семейную реликвию — золотое кольцо с Воскрешающим Камнем, одним из Даров Смерти. И еще: если сможешь ужиться со Снейпом, то обязательно поймешь, что он не такой уж и плохой человек, просто жизнь была к нему несправедлива. Она вообще несправедлива, это я по себе понял. Люблю тебя, Гарри. Желаю тебе удачи во всех твоих начинаниях».

Дочитывал письмо Гарри с трудом, так как на глаза то и дело наворачивались слезы. Прошло несколько минут, прежде чем он смог совладать с собой.

— Я знаю, где Воскрешающий Камень, лорд Певерелл.

— Хорошо, но мы отложим это на потом, а сейчас нам надо наведаться к твоему отцу.

Быстро распрощавшись и уладив все формальности, Гарри и Игнотус переместились в Шотландию. Они появились возле Запретного леса, где даже на окраине, несмотря на полдень, было несколько мрачновато, словно сгущались сумерки. На его фоне огромный Хогвартс, со множеством башен и зубчатой стеной, выглядел так же величественно, как тот же замок Певереллов. Крутой склон с юга спускался к озеру, в котором лениво плескался кальмар, от ворот, огибая водоём, вела дорога к Хогсмиду. Заросли плюща надежно скрывали расселину в утесе, проплыв которую, попадаешь в подземный тоннель, заканчивающийся каменной пристанью прямо под замком. Оттуда наверх, к его подножию, вела большая каменная лестница, по которой проходили в Хогвартс новички.

Спутники зашли в Хогвартс через вспомогательный вход, минуя хижину Хагрида и теплицы Помоны Спраут. Оказавшись в небольшом холле здания, они накинули на себя дезиллюминационное заклинание вперемешку с заглушающими чарами и повернули в сторону слизеринских подземелий.

* * *

Как бы это ни было неожиданно, профессор зельеварения Северус Снейп не работал привычно в лаборатории, а сидел у своих покоях и пил чаёк, которым заливал в себе лимонные дольки. Да, как ни странно, именно лимонные дольки. Мистер Снейп не говорил об этом никому, особенно Дамблдору, но втайне ото всех он любил лимонные дольки, ведь они сладкие, вкусные, великолепные…

В дверь неожиданно постучали.

— Кого это принесло? — пробормотал он, едва не поперхнувшись. — У нас же каникулы! Может, это кто-то из учителей пришел повозмущаться? А, ладно…

Северус Снейп открыл дверь и обнаружил там лишь небольшой пергамент, который легонько покачивался в воздухе перед входом в его покои. Взяв его, он осторожно вышел в коридор. Никого не обнаружив, профессор зашел обратно к себе и, усевшись в кресло у камина, развернул пергамент. Из него выпал небольшой флакончик с переливающимися в нем воспоминаниями. На самом же листике было написано только одно: «Прими их — они твои. И помни, Северус: ты недостаточно широк, если ты, конечно, понимаешь, о чем я…» Снейп знал только одного человека, который говорил ему так…

— Лили… — прошептал Северус, и его глаза внезапно увлажнились, так что пришлось несколько раз шумно выдохнуть.

Руководствуясь только одним чувством, что он много лет питал к недосягаемой для него женщине, а вовсе не здравым смыслом, он вылил воспоминания в Омут Памяти, который недавно позаимствовал у Дамблдора для улучшения навыков окклюменции, и погрузился в просмотр, которому предстояло перевернуть всю его жизнь…

* * *

…На горизонте возвышалась громадная дымовая труба. Две девочки качались на качелях, а из-за кустов за ними наблюдал худенький мальчик. Волосы его были чересчур длинными для мальчика его лет, а одежда ему совершенно не подходила: короткие джинсы, нелепая рубашка, больше смахивающая на женскую блузку, и огромная, мешковатая куртка, которая, должно быть, принадлежала взрослому.

Снейпу в то время было не больше девяти-десяти лет, он выглядел болезненным, маленьким и тощим. С нескрываемой жадностью мальчишка смотрел на младшую из двух девочек, раскачивающуюся всё выше и выше на качелях.

— Лили, перестань! — крикнула ей старшая девочка, но младшая ее совершенно не слушала. Она взлетала всё выше, а потом полетела, по-настоящему. С громким смехом она как снаряд вылетела в воздух, и, вместо того, чтобы упасть на асфальтированную площадку, воспарила в воздухе, а затем легко опустилась на землю.

— Мама просила тебя больше так не делать! — Петунья остановила качели, со скрипом затормозив каблучками сандалий, спрыгнула на землю, и уперев руки в бока, воззрилась на сестру. — Мама запретила тебе так делать, Лили!

— Но со мной же ничего не случилось, — ответила Лили, всё ещё хихикая. — Туни, посмотри-ка! Посмотри, что я могу!

Петунья обернулась по сторонам. Кроме них, на площадке никого не было, а Снейпа она не заметила. Лили подобрала сорванный цветок рядом с клумбой, за которой притаился Снейп. Петунья из любопытства подошла поближе, хоть и была взволнована. Лили подождала, пока Петунья подойдёт достаточно близко, протянула руку, в которой держала цветок, и его лепестки начали раскрываться и закрываться сами по себе, как створки необыкновенного моллюска.

— Прекрати! — взвизгнула Петунья.

— Он же тебя не съест! — Лили удивленно посмотрела на нее, но опустила ладонь с цветком и выбросила его на землю.

— Так не должно быть, — та всё ещё смотрела на валяющийся на земле цветок. — Как ты это делаешь? — спросила она уже с неподдельным интересом.

— Это очевидно, разве нет? — Снейп не мог больше прятаться и выпрыгнул из-за кустов.

Петунья вскрикнула и отбежала к качелям, но Лили, тоже явно испуганная, осталась на месте. Снейп покраснел из-за своей нелепой одежды и поплотнее запахнулся в куртку.

— Что очевидно? — спросила Лили, немного придя в себя. Ее невольный собеседник выглядел сильно взволнованным. Взглянув на Петунью, прятавшуюся за качелями, он понизил голос и сказал:

— Я знаю, кто ты.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты…ты — ведьма, — прошептал Снейп.

Услышав такое, Лили тут же обиделась.

— Очень плохо говорить подобные вещи незнакомым людям! — сказала она и, задрав нос, быстро отошла к сестре.

— Нет! — крикнул Снейп. Он сильно раскраснелся, и было непонятно, почему же он не снял эту огромную куртку, если, конечно, не хотел показывать рубашку под ней. Снейп подбежал к девочкам; его огромная куртка развевалась, и в ней он выглядел как летучая мышь, как своя взрослая копия. Сёстры неприязненно рассматривали его, прячась за качели, словно это было самое безопасное место.

— Ведь ты, — произнес Снейп, — действительно ведьма. Я наблюдал за тобой. В этом нет ничего плохого: моя мама ведьма, а я — волшебник.

Петунья рассмеялась, но смех этот был отнюдь не весёлый.

— Волшебник! — вскрикнула она. Девочка уже не боялась выпрыгнувшего словно из ниоткуда мальчика. — Я знаю, кто ты. Ты — сын Снейпов! Они живут в Тупике Прядильщиков около реки, — сказала она Лили, и по её тону было понятно, что это была далеко не лестная рекомендация. — Зачем ты за нами шпионил?

— Я не шпионил, — запротестовал тот. — За тобой я бы точно не шпионил, — и добавил: — Ты — магл.

И хотя Петунья не поняла этого слова, по тону, с которым он его произнёс, она уловила смысл.

— Лили, пойдём, мы уходим…

* * *

Молодая пара лежала после бурного действия в огромной постели, усыпанной лепестками роз. Везде, где только можно было их поставить, горели свечи, создавая таким образом романтическую атмосферу…

— Северус, я люблю тебя! — рыжеволосая, с большими глазами изумрудно-зеленого цвета, ведьма прижалась к парню и закрыла глаза.

— Я тоже тебя люблю, Лили… — прошептал тот, к кому она обратилась…

* * *

…Больница им. Св. Мунго.

Высокий худощавый парень, одетый в черную мантию, стоял в комнате возле кровати своей возлюбленной и держал ее за руку. Та еще не отошла от родов и выглядела донельзя утомленной.

— Северус, это наш сын… Наш сын… Наш… — пробормотала она и уснула.

В дверь постучались, так что посетителю пришлось в срочном порядке набросить на себя дезиллюминационные чары, и в палату влетел Джеймс Поттер с цветами.

— Лили! Как я люблю тебя! У нас мальчик! Я так рад! — словесное излияние женщине, которая едва успела задремать, не обошло Поттера стороной, на что Северус только скривился.

«Прощай, Лили… Знай, что я люблю тебя», — подумал он и аппарировал к себе домой…

* * *

…В доме Поттеров, что в Годриковой Впадине.

— Северус, мне пришлось пить зелье отцовского родства, так как мы с Джеймсом недавно выяснили, что он бесплоден. Так что… так что теперь мой муж знает: Гарри — твой сын… — едва слышно прошептала Лили.

— Конечно, теперь я это знаю! — в комнату влетел разъяренный Джеймс Поттер, услышавший последнюю фразу, и влупил заклинанием. — Conflare!

Снейп увернулся от довольно-таки неприятного заклинания, которое должно было оставить в нем сквозное отверстие, и достал свою палочку. Между двумя волшебниками завязалась дуэль.

— Expelliarmus! Джеймс, я люблю Лили! Protego! Tarrantallegra! И ты это прекрасно знаешь! Incarcerous! — Северус специально выбирал не слишком серьезные заклинания, чтобы случайно не навредить любимой женщине.

— Insendio! Но и я тоже люблю Лили! Protego! Petrificus Totalum! Должен остаться только один из нас!

— Protego Maxima Primo! Virtus Violatio! Пусть будет так! — сказал Северус Снейп и взялся другой рукой за кончик палочки, показывая, что он больше не будет драться.

Но Джеймс, видимо, этого не заметил или сделал вид, что не заметил:

— Expelliarmus! Waddivasi Maximus!

После второго заклинания Снейп едва ли не со скоростью света отлетел к стенке, которая, благо, была недалеко, и, ударившись головой, сполз на пол. Из затылка у него потекла кровь.

— Послушай, Джеймс! — Северус медленно, с трудом поднялся. — Я поступлю иначе… Я просто покину ваш дом и никогда больше в него не вернусь, за исключением дня рождения Лили, — он сглотнул и медленно повернулся к выходу. — Ты обо мне забудешь, так как Лили тебя любит, а я не горю желанием это у нее отнимать. Я бы победил тебя на дуэли и размазал бы по стенке… но какой от этого прок?. Прощай, Джеймс, — с последними словами Северус подобрал свою палочку и направился к двери.

— Северус… Джеймс… Северус… Нет…

Мольбу Лили заглушил хлопок аппарации.

* * *

— …Благодарю, Альбус. Я надеюсь, что вы не вернете мне их раньше времени.

Пожилой маг еще раз тяжело вздохнул и поднял палочку.

— Помни, Северус, это было только твое решение. Я пытался тебя отговорить.

— Просто покончите с этим, Альбус!

— Obliviate!

* * *

Воспоминания кончились... Сказать, что Северус Снейп офигел — это ничего не сказать...