Ложь разбитого разума (джен)

Хоть Волков и постарался насчет ужина, и как не велико было желание попробовать жареную щуку, после всего случившегося кусок в горло не лез. Кое-как впихнув в себя немного салата и один блин, я благодарно кивнул удивительному соотечественнику и, дождавшись, пока он закончит трапезу, начал уточнять некоторые моменты. Припомнив свой разговор с директором Китежа и те категории, в которых он меня обозначал, решил спросить о них в первую очередь. В свете произошедшего у меня было катастрофически мало информации.

— Илья, что значит «двоедушник»?

Волков воззрился на меня, словно увидел привидение.

— Откуда вы это слово узнали?

— Мне Станислав Лесной сказал. Директор Китежа. В Хогвартсе его портрет висит.

Действия Ильи меня удивили. Он щелкнул пальцами, и ему в руку прилетело маленькое зеркальце. Дыхнув на него и протерев, волхв произнес: — Игорь, как слышно?

— Слушаю, — ага, переговорные зеркала!

— Отчет.

— Девушка в порядке, завтра собираем Совет.

— Игорь, поставь от меня на Совете вопрос о смене Лесного. Этот прокол — уже не в какие рамки.

— Да что еще произошло?

— Двоедушник.

— Волкодлак меня покусай! Откуда?

— Загребин и его дементор. Найди Слава и спроси, что дальше.

— Илья, — голос Игоря внезапно упал до шепота, и я не услышал его последней фразы. Волков отложил зеркало и посмотрел на меня.

— Н-да, — обхватив подбородок тонкими пальцами левой руки, произнес он. — Не думал, что увижу ожившую легенду.

— Что значит — легенду? — я был удивлен. — И что это вообще было?

— Превентивные меры. Что-то тут не так, — Илья буквально прожигал меня своими угольными глазами. — Я расскажу, что сам знаю. Вы очень устали, Никита?

— Нет! Мне нужна информация.

— Тогда прошу в мой кабинет.

В комнате Волков приглашающим жестом указал на диван, где я не замедлил устроиться, а сам хозяин прошелся по кабинету, что-то сосредоточено обдумывая.

— Ладно, — он махнул рукой. — Разговор большой, и как только станете засыпать, мы прервемся, — я согласно кивнул. — Тогда начнем, пожалуй. Думаю, вам известно, кто такие оборотни. Мели, тройны, симвы, — заметив мое недоуменное лицо, Илья остановился: — Что, не знаете?

— Только об анимагии знаю. И ликантропы, которых укусил другой оборотень.

— Еще претензия к Лесному, — Илья передернул плечами. — Тогда вот как сделаем.

Он подошел к книжному шкафу и, дернув за верхнюю полку, развернул с потолка до пола между столом и креслами белый широкий экран.

— Вам придется пересесть в кресло, чтобы было удобнее. Без наглядной демонстрации нам не обойтись, — я переместился так, чтобы сидеть лицом к экрану. Илья отошел от шкафа и встал сбоку от меня. — Итак, время для краткой лекции.

На экране возникла пустая иерархическая схема, озаглавленная «Классификация оборотней».

— Есть два основания для классификации, — размеренным тоном начал Илья, — по силе и направленности. Под первым основанием понимается то, как именно волхв получил свою силу. Есть самостоятельно — то, что в Англии зовется анимагией, и под воздействием чар или зелий. Это мели и тройны, — на экране выстроилась цепочка с краткими пояснениями. — Есть принявшие наследие — сколи, генетические оборотни. Как правило, у них в предках были волшебные существа. И последний раздел: проклятия. Нам приходиться делать разницу между околдованными гвесями и зараженными кнелами, — построилось еще несколько цепочек. — Пока все понятно?

— Вполне, — я кивнул.

— Отлично. Следующее основание для классификации — направленность. В основе лежит облик волхва, принимаемый им при обороте. Сейчас это животные, населяющие Явь, волшебные существа, принадлежащие Прави и Нави, и стихии. Последние очень редкие и имеют собственное название — симвы, — образовалось несколько новых ячеек. — Сейчас я могу сказать, что снова появился класс двоедушник. Ну, и стельны, существовавшие всегда, так называемые ушедшие, волхвы, которые не смогли контролировать свой оборот.

— Как вообще происходит оборот? — я осмотрел четкую систему взаимосвязанных ячеек.

— Сколи считаются истинными оборотнями, сущность зверя заложена у них в генах. В пубертатный период активизируется наследие, и несколько лет они учатся взаимодействовать с проснувшимися подарками. Как правило, их родители имеют такую же форму оборота и все происходит гладко и безболезненно. Если есть необходимость, их отправляют к Мастерам оборота, например, в отсутствие родителей или других взрослых с наследием, чтобы сохранить человеческий разум волхва. Если этого не происходит, они становятся стельнами, и исчезают. Мели и тройны сами создают надстройку к своему магическому ядру, выбирая облик того животного, которое им наиболее подходит. Но если мели могут менять облик, когда им заблагорассудится, то тройнам приходится пользоваться чарами иллюзий или специальными зельями.

— То есть любой человек может выпить зелье и стать оборотнем?

— Если выпить зелье, не созданное лично для вас, то получится гвесь — потому как животное, которым вы станете, наверняка не будет подходить к вашему характеру. К тому же, если тройны выходят из оборота с окончанием действия чар, то гвеси застревают в зооформе и, бывали случаи, сходили с ума.

— А-а, как оборотное зелье с частичкой животного, — я вспомнил опыт Гермионы из книг.

— Да, но только разум гвеся захвачен противостоянием с зооформой, и почти не контролирует свое поведение. Кнелы чем-то схожи с местными ликантропами — их укусил оборотень, они одержимы животными желаниями, но остаются антропоморфами — оборот затрагивает их психику, но не тело.

— А двоедушники?

— Это особый случай. Волхвам в обороте доступно только то, что может их зооформа — сила, выносливость, ловкость, регенерация, и магия того волшебного существа или стихии, чей облик они приняли. Они не говорят, человеческая магия оказывается заблокированной. Упрощенно говоря, оборот — это надстройка к основному магическому ядру. А вот двоедушники — это полноценные колдуны с иной формой. Они полностью разумны, используют свою собственную и магию существа, разговаривают.

— То есть, кот Баюн и Змей-Горыныч — двоедушники?

— Частично — да. Но наверняка я не знаю.

— А можно их увидеть? Когда вернемся в Россию?

— Это вряд ли, — Волков пожал плечами. — Они Древние, а все Древние спят в Уральских горах еще со времен Петра 1. Это долгая история, почему так сложилось.

— Ладно. А почему Станислав решил, что я двоедушник? Может быть дементор — это просто надстройка моего магического ядра? Я ведь его не контролирую. И ничего не помню.

— Дементор разговаривает. Отличным тоном от вашего. Да и магией пользуется самостоятельно, — Илья почесал переносицу. — Это уже говорит за идею о двоедушничестве. Но надо смотреть. По-хорошему, чем быстрее вы попадете к Мастеру, тем лучше. Но, с другой стороны, оборот — это подчинение сущности, а взаимное согласие, чтобы удержать две души. Наши сейчас этому не учат, потому что сами не знают. Слишком давно ушли Древние.

— А у вас есть форма?

— Если хочешь, мы будем на «ты», — я согласно кивнул, и Илья улыбнулся. — Я мель.

Он покачнулся на носках и мягко пустился на ковер, окутываясь желтым маревом, повисшим на некоторое время. Когда оно рассеялось, на ковре сидела рыжая лиса с черным хвостом и пронзительным взглядом угольных глаз. Она чихнула, взметнула пушистым хвостом и снова окуталась желтым туманом, из которого вышел Волков.

— Ну, как?

— Впечатляет. Это магическая лиса?

— Обычная, — он чихнул. — А туман — чтобы не было видно трансформации. Она не очень приятная. Это у тебя — ударился об пол и стал другим. Вот, кстати, еще довод в пользу твоего двоедушничества. А нас, обычных мелей выворачивает.

— Как оборотней? С хрустом и ломанием костей?

— Я делаю это беззвучно. Хруст при обороте — для устрашения.

— Но ведь лиса — не слишком крупный хищник.

— Зато маневренный. Медведем в замкнутом пространстве тяжело. Ящерицей, конечно, куда как проще, но физиология рептилий слишком уж отлична от человеческой.

— С оборотничеством понятно. Что мне делать с дементором?

— Непростая задачка, — Илья забавно сморщил нос. — Если б это было наследие, то путем медитативных техник и тренировок через полгода ты бы контролировал оборот. А так — не знаю.

— Как проходит обучение?

— Никита, я не Мастер. Я знаю только некоторые положения, нужные для анимагии. В частности, это алтайская медитация, чтобы понять, какое животное для тебя наиболее родное по духу. Сравниваешь себя, свои черты характера, склонности, образ жизни, рацион, и ищешь. Чем более похож на тебя объект, тем лучше.

— Почему тогда все не становятся обезьянами?

— Хороший вопрос! Наверное, дело в психологии.

— Допустим. Что тогда значит — навий?

— Тоже Лесной? — уточнил Волков. — Я не знаю.

— Хотя бы предположение выскажи.

Илья сел на диван и подобрал под себя ноги, сгорбившись. Несколько минут сидел так, нахохлившись и молчал. Видимо, собирался с мыслями. Потом вдруг спросил:

— Никита, ты куришь?

— Под настроение, — удивленно ответил я. — Раньше — сигареты, иногда трубку. Реже — кальян, чаще — вейп. Наташе очень не нравится запах сигаретного дыма.

— Значит, от трубки не откажешься, — он жестом фокусника извлек из кармана две тонкие трубки из светлого дерева с длинным мундштуком, темно-красную коробочку и массивную стеклянную пепельницу. — Рекомендую, он вишневый, — волхв протянул мне одну из трубок и коробочку. — Зажигалка сбоку на кнопке.

— Спасибо.

Мы раскурили трубки, и после второй затяжки Илья произнес:

— Со славянской мифологией знаком?

— По верхам — Леший, Кощей, Баба-Яга. Кикиморы там, Водяной.

— Ох, и проштрафился Лесной, — вздохнул Волков. — Спать не хочешь еще? — я отрицательно помотал головой. — Ладно, расскажу вкратце. Считается, что в мире есть несколько планов организации материи. Нам пока известно три — Правь — магический уровень, Навь — мир мертвых, и Явь — мир маргинсов, — он махнул рукой, и под схемой об оборотнях появилась вторая.

— Кто такие маргинсы?

— Обычные люди, не умеющие колдовать. Правь — это все искажения пространства, аномалии, провалы и прочее. Обе русские школы расположены здесь. Мой дом расположен в Прави. Такое расположение экономит место в Яви и позволяет быть более скрытными, чем англичане со своей школой, окруженной отталкивающими чарами. Большинство здешних магов живут среди маргинсов, скрываясь под чарами, но дома всей магической аристократии Британии находятся в Прави. Поэтому я так легко проник в самый охраняемый дом национального героя Британии, — этот титул Илья произнес с едва уловимым сарказмом, — расположенный на том уровне, на котором я чувствую себя, как дома. Мы, волхвы, живем в Прави. С другой стороны, мы гораздо больше контактируем с маргинсами, чем местные волшебники. В основном благодаря революции, но я отвлекся, — Илья раскурил начавшую потухать трубку. Табак и вправду был хорош — мягкий, с терпким вкусом вишневого варенья.

— О Нави сейчас известно мало, — продолжал волхв. — Потому, что Привратница, она же Баба-Яга, тоже спит на Урале. Пресловутая сказочная присказка: «Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом», — имеет и оборотную сторону: «повернись к тропе задом, к лесу передом» — чтобы волхв мог пересечь Грань и попасть в Лес, который и есть Навь. По сохранившимся книгам, она подразделена на уровни — проекции маргинсов, которые они зовут душами, никогда не сталкивались с умершими волхвами. Также есть уровень, населенный разной нежитью: упыри, стельны, и другие существа. Где-то среди них есть дементоры.

— То есть, дементор — одна из форм нечисти, живущей в мире мертвых. Один из них — моя оборотническая форма. Но ведь дементор — волшебное существо.

— Да, но не в этом случае. Нельзя получить потомство от изначально мертвых существ, как вампиры, дементоры, русалки и кикиморы. И это тоже говорит, что ты именно двоедушник, а не принявший внезапно наследие. Но я не знаю, как все это работает. Возможно, навий — это двоедушник с мертвым волшебным существом. Только Станислав знает. Или кто-нибудь из Совета, старше меня.

— К теме возраста. Сколько живет волшебник?

— В среднем — сто-сто пятьдесят лет. Ну, кроме Кощея — но он Древний, и фактически бессмертен, как и все те, кто спит на Урале.

— Бессмертен? — я подался вперед. — Крестраж в виде иглы?

— Идея с крестражами местного Темного Лорда наделала много шума, но у Кощея было нечто иное, — Илья спрятал улыбку за очередным клубом дыма. — До Петра 1 было много практик насчет бессмертия и прочих способов продержаться, но после правления Сталина мы окончательно утратили эти знания. Я знаю только о переселении, но это некромантские штуки. Наиболее известный безопасный способ — это винель. В старых дворянских родах было много закрытых знаний, передававшихся по ученичеству. Условно говоря, волхв-учитель передавал часть своего магического ядра, так называемую винель, одному из учеников, чтобы опыт и знания не пропадали. Например, когда род учителя не имел возможности обзавестись наследниками. С годами ядро ученика и подселенец сплавлялись так, что уже невозможно было разделить их личность. Соответственно, и все знания уходили к потомкам ученика.

— Как крестраж в живом теле?

— Нет. Никто еще на моей памяти, а мне уже скоро отмечать семидесятилетие, — при этих словах я поперхнулся.

— Извини, конечно, но ты выглядишь максимум на тридцать с небольшим!

— О, спасибо, — Илья покрутил головой. — Тренажерный зал и зелья творят чудеса. Привыкай, почти все волхвы в России замораживают свой облик в районе тридцати-сорока лет. Игорь и Василиса почти мои ровесники, Игорь даже на десять лет старше меня. Многоуважаемый Михаил Лесной вообще выглядит, как восемнадцатилетний мальчишка. Но таких экстремалов мало. Но мы отвлеклись. Никто еще на моей памяти не возрождался из тела доверившегося ученика. Была еще легенда о Вороне, но пока ей нет подтверждения. Это строго карается, ведь учитель нарушает принцип сохранения энергии. Нельзя из ничего создать что-либо.

— Воздух за ничего считается?

— Нет. Это тоже молекулы и атомы, подвергающиеся обработке. Ничего — это вакуум.

— А что за легенда?

— Это довольно долгая и дикая история, которая может потерпеть до следующего раза. У тебя уже глаза закрываются, — мягко произнес Волков, отбирая у меня погасшую трубку. Спать уже действительно хотелось. О двоедушнике стало более-менее ясно, о навии наскреблось на горсточку, но удовольствуемся пока этим.

— Почему ты взял нас с Наташей под свою опеку?

— Я бы и не стал этого делать, если бы не Станислав, прибежавший ко мне после твоего разговора с ним. Это были не очень приятные минуты, — Илья усмехнулся, — но я единственный представитель Совета в Англии, а вы все-таки русские волхвы, ничего не знавшие о магии, приехавшие в сюда и попавшие в неприятности. По-хорошему, в отношении английских магов надо инициировать уголовное преследование, ведь они вас контрабандой вывезли, с нарушением всех протоколов. Но это было вашим добровольным решением, а за ошибки Лесного будет отвечать он сам. Так что я не имел права бросить вас здесь одних в этой круговерти. Когда мы найдем мага, похитившего твою девушку, у него будут серьезные проблемы не только с английским Авроратом, но и с нашим.

— Что ж, спасибо, — я улыбнулся. — Каковы наши дальнейшие действия?

— Завтра, точнее, уже сегодня, мы с тобой будем отсыпаться, а Игорь тем временем созовет Совет и уладит, по возможности, судьбу Наташи. Вечером с ним свяжемся. А завтра, если не возникнет иного коллапса, пообщаемся с господином Поттером и проясним ситуацию. Еще вопросы?

— Да, думаю этот длинный день пора заканчивать.

— Вот и отлично, — Илья поднялся и убрал экран, снова ставший белым.

— Кстати, а как работает проективная доска?

— Ты о Стене? — я кивнул. — Я просто проецировал свои мысли, как в кинотеатре. На белом пространстве это проще сделать. Необходимо немного ментальной волшбы и специальных чар.

— Долго этому учат?

— Нет, если есть способности к менталистике. Но нам пора готовиться ко сну, — Илья хлопнул в ладоши и крикнул: — Веня!

На его призыв появился маленький, по колено взрослого человека, крепко сбитый мужичонка в цветастой рубахе, подпоясанной красным кушаком, коричневых штанах и белых лаптях.

— Кликал меня, хозяюшко? — скрипуче произнес домовой.

— Кликал, соседушко, — ласково произнес Волков. — Вот тебе добрый молодец, Никитою величать. Уложи его в дальней горнице, с расписным потолком и ставенками, на море выходящими. Да смотри, перину хорошо сбей, чай с дороги он дальней, притомился. Да Баннику накажи, чтоб не серчал шибко, коли молодец омоется. Все упомнил?

— Знамо дело, хозяюшко, — Веня пригладил седые волосы, забавно топорщившееся на макушку. И повернулся ко мне. Черные горящие глаза на изрезанном морщинами лице вперились в меня, и стало неуютно.

— Ох-хо-хонюшки-и, — заголосил домовой, падая на колени. — Да чем же провинился хозяюшко мой, коли такого молодца под кровом своим привечает? Али задолжал кому жизнь-то свою пропащую? Говорил ему Венечка: «Не бери ты жену себе из рода проклятого, не радость она в дом принесет». А не слушал хозяюшко мой, вот и принесла нелегкая гостя незваного, из мира мертвого. Ох-хо-хонюшки-и-и.

— Илья, что происходит? — я перевел взгляд с подвывающего домового на хозяина дома.

— Сейчас узнаем. Соседушко, а скажи-ка мне, хозяюшке своему нечаянному, что ж ты убиваешься, ровно на погосте. И-и, не поминай лихом ушедших от нас, что ж ты, сердешный, делаешь?

— Да как же не убиваться-то, хозяюшко? — Веня перестал раскачиваться. — За гостем твоим черная стоит, беда неминучая. Ох, горе-горюшко горькое. Непутевый хозяюшко, суженую видал его? Она всю силу попьет, змея подколодная, неугодница, у тебя, хозяюшко. Мало тебе женушки твоей было, так еще и родственницу ее нашел. И его привечаешь. Ох, беда-беда, по миру пойдем, — я молча изумлялся от происходящего. Ну, суженая моя — Наташа. А зачем ей силу у Волкова забирать? И какие-такие родственники?

— Так, соседушко, вовсе попутал ты меня, — интересно, почему Илья с ним так разговаривает? — Поясни думы свои, окажи милость.

— Да что ж неясного-то тебе, хозяюшко? В госте твоем навий обретается, а гость неразумный, сладить не может. Вот останется мертвый поверху, что делать тогда прикажешь? Суженая у него — свойственица Марины твоей ненаглядной, чай, от одного рода вышли. Возвращать ее с мертвых здесь будете, вот и кровушки она с тебя попьет, хозяюшко. С мертвого своего суженого ничего не возьмет, он и так ее на себе вынесет. Вот и убиваюсь я, хозяюшко, о тебе хлопочу. Как ты с делом таким сдюжишь страшным?

— А скажи соседушко, есть ли спасенье от кручины такой, беды неминучей? Может, родителей суженой приветить, чтоб подсобили они?

— Есть спасенье, хозяюшко. Только ты чуров не трогай, они закляты. Как вернется суженая к голубку своему мертвому, я уж справлю свадебку. Но до сих навия устеречь надо, приветить его.

— И есть ли средство какое?

— Есть, хозяюшко. Я на притвор нашепчу, в горнице, где гость почивать изволит. Там уж и договорятся. Только крови его нужно, хозяюшко, сам ведаешь.

— Да уж, ведаю. Спасибо тебе, Веня, за совет да за наставление. Все сотворю, а ты уж расстарайся.

— Знамо дело, хозяюшко. Раз уж усовестился их на постой взять, со мной напередки не перемолвившись, так вот и расстарывайся теперь, — домовой поклонился и исчез.

— Что это было? — я незаметно ущипнул себя за запястье, проверяя, не снится ли мне все это.

— Ох, ну и задачка, — Илья передернул плечами. — Как есть нечисто. Ну, и проштрафился Лесной. С моим домовым иначе и не поговоришь — он по-другому не понимает. Объясняю. Мне твоя кровь нужна, чтобы домовой мог сделать заговор на дверь, чтобы ты пообщался с дементором. По-видимому, пока этого не произойдет, нам Наташу не вытащить из комы. Надо будет Игорю сказать, чтоб он назад возвращал ее. Насчет родственников сам не знаю, поспрашиваю. Утро вечера мудренее, знаешь ли. Вытяни руку, что ли, — он призвал щелчком пальцев маленький нож и стеклянную пробирку. — Не наврежу, не переживай.

Я протянул руку — а что еще оставалось? — Илья надрезал мое запястье, наполнил половину пробирки кровью и залечил порез.

— Что теперь делать?

— Молодцу омываться, да в постелю ложиться, — вновь возник домовой. — Уж коли хозяюшко пожелал ввязаться, то подсобим тебе, непутевому. Пошли, — он забрал у Ильи склянку, другой рукой ухватил меня за запястье и перенес в комнату. — Там вот — купель, — указал на дверцу у дальней стены. — Здесь — опочивальня, — и исчез.

Просто замечательно. Еще больше вопросов.

Комната была круглая, зеленая, с деревянными полами и кудрявыми облаками на потолке. Большую часть пространства занимала кровать со взбитой периной и несколькими подушками. Напротив двери располагались два окна, действительно закрытые ставнями. Распахнув одно из них, я несколько секунд полюбовался безграничной синевой, на краю которой светилась узкая полоска рассвета. За дальней дверью оказалась вполне себе современная ванная, а то уж было решил, что тут чан с водой окажется. Умывшись и переодевшись в обнаруженные в шкафчике вещи — и откуда они взялись? я их на Гриммо последний раз видел — забрался под покрывала. Сон сморил меня почти сразу, как голова коснулась подушки.