Кто будет таким, как я? (джен)

С Рейей в этом году я стал заниматься несколько меньше, чем в предыдущем. Во-первых, учебная нагрузка с появлением новых предметов не уменьшилась, а даже наоборот, и теперь свободного времени оставалось всё меньше. Во-вторых, Рейя сама летом не теряла времени даром и в поте лица практиковалась в магии, дабы не оказаться в числе отстающих. Насколько я понял, кстати, все или почти все её однокурсники об имевшихся у неё проблемах не догадывались, а возможно, даже думали, что её стремление к занятиям сродни тому, что было у Гермионы Грейнджер. Я-то, конечно, знал, что у Рейи дела обстояли совсем иначе. То есть и Гермиона, и кузина Сида стремились быть первыми по успеваемости, насколько это было возможно, и обе во многом при этом заботились о статусе, но Гермиона делала так потому, что в её понимании отличные оценки и знания учебников были атрибутом хорошей девочки, ценившиеся взрослыми. Всех остальных она редко воспринимала как полноценных людей, на что ей отвечали взаимностью. Рейя же из-за своей особенности чувствовала себя неполноценной и старалась, чтоб никто этого не заметил, компенсируя проблемы с магией высокомерием и кажущейся самоуверенностью. Магглорождённых она, впрочем, так же не считала полноценными волшебниками, как Гермиона — сверстников, и однокурсники её по большей части тоже не слишком жаловали, но Рейе хватало ума держать язык за зубами, когда надо, и потому проблем у неё было гораздо меньше.

Отношения наши с ней, ставшие немного натянутыми после возврата метлы (она тогда решила, что самое время на меня обидеться), впрочем, вскоре вернулись в норму, и Рейя даже почти перестала смотреть на меня как на пыль под ногами. И даже стала больше разговаривать на темы, не относившиеся непосредственно к занятиям.

— Это несправедливо! — критиковала она новость про то, что в этом году дуэльный клуб открыт только для учеников третьего курса и старше. — Что значит «в прошлом году было особое, исключительное положение, и только потому мы тренировали и второкурсников»?! Я, может, знаю не меньше боевых заклинаний, чем ты! — на этом месте она невежливо тыкала в меня пальцем.

— Видимо, ты являешься исключением, — утешать собеседника я никогда не умел, и в тот раз тоже не вышло.

К слову, преподаватели у нас остались всё те же, то есть Флитвик и МакГонагалл, и даже первое занятие мы посвятили тому, что повторяли пройденное за предыдущий год обучения и только под конец сошлись уже в поединках. Я с удивлением заметил, что форму практически не потерял, а значит, в этом плане дуэли были менее требовательны, чем, допустим, квиддич, в котором пропуск даже пары тренировок мог заметно отразиться на качестве игры, а уж после летних каникул всем членам команды требовалось восстановиться и даже частично сыграться заново. С другой стороны, возможно, если б я последнее время не посещал квиддичные тренировки, то и результаты в дуэлях могли бы быть значительно хуже. Наверное. Проверить наверняка я и не мог, и не особенно хотел. В остальном первые занятия в клубе не были слишком запоминающимися, за исключением ровно одного, ключевого момента. Кроме стандартных речей профессора МакГонагалл, должных пробудить в нас дисциплину и осторожность (слова такого рода от неё всегда воспринимались лучше), и профессора Флитвика, который более увлекательно подавал технические детали, относившиеся к поединкам, последний сделал и ещё одно объявление.

— Поскольку у нас здесь всё-таки дуэльный клуб, — говорил он своим высоким голосом, — а не просто кружок по интересам, — эту манеру он явно перенял у профессора Селвина, — то начиная с этого года у нас будут также внутренние чемпионаты, — Флитвик прервался, потому что аплодисменты после такого объявления просто не могли не последовать, прервав любую попытку продолжить речь.

— Так вот, — сказал он, когда народ несколько успокоился, — обычно такие турниры мы будем проводить, начиная с четвёртого курса, но поскольку вы уже почти год посещали дуэльный клуб, то для вашего курса мы решили сделать исключение, — объявление снова было прервано аплодисментами.

— Эти мини-турниры будут проходит дважды в год. Первый будет где-то в течение ноября, а второй — под конец года, и таким образом вы сами сможете наглядно увидеть, кто и насколько улучшил свой результат за год, — он обвёл взглядом весь зал, — и кто лучше занимался летом и быстрее вернулся в форму. Потом победители своего курса сойдутся с победителями других курсов, — продолжил было Флитвик, но резко завершил, обломав всех слушателей, — но к вам это не относится. Третий курс занимается отдельно.

Последнее заявление мы встретили дружным разочарованным вздохом. Что ни говори, а попробовать потягаться со старшекурсниками и — чего уж греха таить — победить кого-нибудь из них, если очень сильно повезёт, мечтал, наверное, каждый посетитель дуэльного клуба. Наверняка многие даже начали представлять себе картинки поверженных семикурсников и всеобщей популярности, но, увы, продолжалось это считанные секунды. С тем, чтоб мочить семикурсников, приходилось ждать ещё как минимум год. Впрочем, будь я на последнем году обучения совсем не радовался бы возможности победить какого-нибудь тринадцатилетнего подростка: что в этом такого крутого-то? А уж если учесть, что существует, хоть и весьма небольшой, шанс проиграть ему, тем самым выставив себя на посмешище…

— Доношу также до вашего сведения, — всё ещё не закончил профессор Флитвик, — что победители принесут своему факультету баллы в копилку, так что имеет смысл постараться и с этой точки зрения. Ну а более подробно мы расскажем вам непосредственно перед самим турниром. — На сем он завершил свою речь.

Такое объявление мы встретили тоже шумно и восторженно, из-за чего профессору МакГонагалл пришлось даже напомнить нам о необходимости вести себя дисциплинированно. Но весь последующий день, безусловно, проходил бодро и с воодушевлением, а предстоящий турнир был одной из важнейших и популярнейших тем для бесед (забавно вспоминать это, учитывая, что происходило годом позже). Не избежала этого и наша компания, а точнее Сид, у которого сразу же появились идеи, призванные улучшить его финансовое положение.

— Смотри, — объяснял он мне, — для нашего курса же можно устроить самый настоящий тотализатор! — интонации него были восторженными, что случалось не слишком часто. — Ну, пока остальные будут увлечены итогами соревнований старших курсов, мы сможем немного подзаработать на нашем.

— А как мы будем определять проценты? — сразу задался вопросом я. — Как мы вообще будем проводить нечто подобное так, чтоб остаться в выигрыше и найти клиентов? — затея казалась мне… нет, не безумной, но требующей тщательных просчётов, чтобы не остаться без единого кната самим.

— Думать, как нам остаться в выигрыше, будешь ты, — невозмутимо сообщил мне Сид, — а находить клиентов — я.

В общем-то, учитывая природную лень моего товарища, предложение было логичным. Что же было более удивительно, так это то, что в том, что клиентов он найдёт, я был уверен. И лень ему в таких делах почему-то совсем не мешала, если не сказать, что помогала.

— Но на нас же ещё висит продажа всякой маггловской хрени, — пытался напомнить ему я.

— А что, одно другому мешает? — Сид посмотрел на меня с неподдельным удивлением, и я сдался.

Действовать решили следующим образом: сначала я прикидывал, у кого из кандидатов какие шансы победить, пытался посчитать это или воспользоваться предсказаниями (последнее, впрочем, считалось маловероятным, поскольку необходимых знаний и умений ни у меня, ни у Сида для этого не имелось), и сообщал о своих подсчётах Сиду. А он уже должен был прикинуть, какое соотношение должно быть у выплат, и найти желающих сделать ставку на того или иного кандидата.

Моё задание казалось мне практически невыполнимым, но была проблема и в том, что вот так невзначай убедить народ поучаствовать в какой-нибудь фигне, как это делал Сид, я не мог. Впрочем, я, конечно, мог сорвать его планы по обогащению путём организации тотализатора, но не стал так делать. Вместо этого я попытался составить какую-нибудь таблицу, по которой можно было бы дать тот или иной прогноз. Первой была идея сделать большую таблицу, написав и по горизонтали и по вертикали имена участников, а в соответствующих клетках, какие шансы у «горизонтального» участника победить «вертикального». Но для этого у меня просто не хватало данных — их вообще практически не было. Я даже не смог бы заполнить подобную таблицу, если б писал не шансы, а просто наиболее вероятного победителя.

Поэтому я решил поступить следующим образом. Вспомнить тех, кто как-то выделялся в ведении дуэлей, посмотреть внимательно на следующие спарринги — и просто выписать отдельно тех, кто на них выделяется, а дальше уже думать, у кого из них какие шансы на победу. Подход, наверное, тоже не грозил наиболее точно отображать реальность, но был хотя бы реализуем. По крайней мере, я очень надеялся, что он позволит нам с Сидом остаться в плюсе по итогам этого небольшого чемпионата.

Что касается участников, то хоть в прошлом году на первое занятие пришли почти все поголовно, немалая часть уже «отвалилась», и этому можно было только порадоваться — легче было оценить шансы. От нашего факультета продолжали ходить мы с Сидом (он постоянно жаловался, что ему лень, но посещать занятия продолжал исправно — в конце концов, больше нигде поучаствовать в спаррингах, не нарушая при этом школьные правила, было нельзя), Сьюзен и Эрни Макмиллан, и мы при этом считались едва ли не менее всех остальных представленным в дуэльном клубе факультетом, если брать третий курс.

Если брать причины, по которым мы туда ходили, то Эрни было и впрямь интересно отрабатывать всевозможные приёмы, использующиеся в магических поединках. Мне, в общем-то, тоже бывало иногда интересно, но продолжал я посещать занятия в первую очередь потому, что мне эти приёмы и впрямь неплохо удавались. У Сьюзен же успехи были более скромными, да и большого интереса, пожалуй, не было, а причина крылась в другом. Когда я её спросил, то сообщила она мне примерно следующее: когда она спрашивала у тёти, стоит ли ей посещать дуэльный клуб и могут ли ей пригодиться навыки оттуда, если она не собирается потом идти в Аврорат или ДМП в целом, то та ответила неоднозначно.

— Вообще говоря, это маловероятно, — так Сьюзен пересказывала её ответ. — Но знаешь, когда твои родители учились в Хогвартсе, они тоже так думали… как и я. Никогда не знаешь, что тебе в жизни реально пригодится.

— И ты не обиделась на такой намёк? — несколько грубо поинтересовался я в тот момент.

— А что тут обижаться, — отмахнулась Сьюзен, — доходчиво, просто и понятно, — она пожала плечами.

В общем, несмотря на не самые лучшие успехи, посещала дуэльный клуб она исправно и занималась там старательно. Впрочем, практически все занимались там старательно — даже Крэбб с Гойлом, которые пришли в клуб явно за компанию с Драко Малфоем. И найти значительно выделяющихся по способностям было тоже не очень-то просто. Хотя в течение предыдущего учебного года я мог сказать, что, допустим, Невилл Лонгботтом выделялся не в лучшую сторону из-за его природной медлительности и небольшой рассеянности, но за лето он как-то подтянулся — то ли родители ему помогли освоиться в дуэльном искусстве, то ли ещё что — и теперь он начал идти вровень с остальными. Но выдающимся бойцом я б его всё же не назвал.

Однозначно среди всех выделялась Гермиона. Она выучила больше заклинаний, чем другие, да и в теории тоже поднаторела лучше остальных. Она вообще ходила в дуэльный клуб, пожалуй, как на учёбу, и в этом же был и главный её недостаток. При обширной базе заклинаний и теоретической базе вообще в спаррингах она была не столь успешна, как можно было бы предположить. Почему так выходило, для меня оставалось в тот момент загадкой, но был вариант, к примеру, что она просто не показывала до турнира всё, на что способна.

Также можно было назвать выдающимся бойцом Драко Малфоя. Он тоже старательно заучивал нужный материал (вероятно, из-за того, что его просто бесил тот факт, что магглорождённая Гермиона даже здесь оказывается лучше него) и отрабатывал движения и заклинания. В прошлом году он достаточно глупо попался на спрарринге, в котором его противником, к слову, был я, но в этом году на первых занятиях неплохо справился со своими оппонентами. Вероятно, отыграться за поражение в схватке со мной он тоже хотел — но кто ж ему давал-то. В любом случае, его шансы наверняка были выше средних.

Также среди вероятных лидеров внезапно оказывался я. То есть не сказать, чтоб я знал множество различных заклинаний, но те из них, что часто применяются в бою, получались у меня получше, чем у многих. А если прибавить к этому повышенную скорость реакции и внимание, которые оттачивались при игре в квиддич, то преимуществ накапливалось немало.

В принципе, из наших трёх факультетов остальные не особенно-то и выделялись, а вот среди райвенкловцев я бы отметил сразу двоих. Во-первых, Скотта, который неплохо проявлял себя не только в квиддиче, а во-вторых — Падму Патил, которая могла удивить своим необычным выбором заклинаний во время спарринга. Остальных, наверное, не имело особого смысла рассматривать как потенциальных победителей, хотя, несомненно, у всех у них были разные шансы на победу.

Дальше мне надо было бы как-нибудь оценить хотя бы то, каков шанс, что победит вообще кто-нибудь из той пятёрки, которую выделил для себя я, и как мне это сделать, я не знал, а потому просто попытался довериться интуиции. Интуиция подсказывала, что где-то в девяти случаях из десяти, если не больше, я должен оказаться прав — поэтому я повысил вероятность ошибки в два раза, учитывая, что далеко не всё о потенциалах игроков мне было известно, и накинул ещё немного. Итого я принял как данное, что в трёх случаях из четырёх победить должен кто-нибудь из этой пятёрки. Вероятность победы для всех остальных положил примерно одинаковой, поскольку оценить её точнее мне не представлялось возможным. А вот сделать то же с теми, кого я определил в потенциальные победители, было бы неправильно. Ну или мне так казалось.

На последнее место я, подумав, определил Падму — хоть она и могла выдать нечто необычное, но стабильностью, насколько мне казалось, похвастаться не могла. Не то чтобы я много за ней наблюдал, впрочем. На предпоследнее я поставил Скотта. Не могу сказать, что я много знал о его стиле боя (тогда за этим словосочетанием для меня и не крылось ничего особенного), но мне казалось, что, допустим. В нашем с ним поединке больше шансов на победу было у меня. А вот какие шансы выиграть у меня, Гермионы или Драко Малфоя, я понятия не имел, а потому принял шансы за равные. Примерно так я и сообщил Сиду, когда окончательно прикинул всё то, что просчитал.

— Отлично, Гарри! — похвалил он меня. — Теперь напиши, какие коэффициенты нужно проставить в ставках.

— Э-э-э… — только и смог я ответить на столь наглую эксплуатацию себя. — Я думал, мы пропишем это вместе.

— Да ты всё равно один справишься не хуже и не медленнее, — только отмахнулся от меня Сид.

— Но я даже не знаю, как, исходя из того, что у нас имеется, правильно рассчитывать коэффициенты, — попытался возразить я. — И как нам гарантировать себе прибыль при любом исходе.

— Думаю, при любом исходе у нас не получится гарантировать себе прибыль, — ответил мне товарищ. — Сам понимаешь, что произойдёт с нашими финансами, если все поставят на победителя. Но ты просто распределяй ставки так, как будто у каждого кандидата шансов выиграть хотя бы на треть больше.

Примерно так я и поступил. Это уже потом я узнал про такую вещь как теория вероятности (и про то, что изобрели эту штуку магглы — тоже), а также про то, как правильно называть то, чем я занимался при своих подсчётах и прикидываниях — но пока курс арифмантики у меня только начался, и хоть некоторые относящиеся к нему разделы преподавались и на других уроках, до данного мы не дошли. В итоге я решил, что каждый, кто поставит на меня, Гермиону или Драко, должен получить в три раза больше, если избранник одержит победу. Один к четырём я оценил соотношение для Скотта и один к пяти — для Падмы Патил. Для всех остальных я решил взять в качестве коэффициента одну восьмую.

Если говорить о волшебном мире вообще и Магической Британии в частности, то ставки там мог официально принимать кто угодно, если он получил соответствующую лицензию от Министерства. Для её получения требовалось, конечно, собрать какие-то документы и справки, требовалось вести отчётность и прочее-прочее, но делали так не все. Правда, если обнаруживали, что кто-то занимается подобными вещами без лицензии, то этот кто-то обычно отправлялся в Азкабан, но некоторые рисковали. Среди волшебников, конечно, считалось, что такой вот тотализатор от непроверенных лиц — наверняка обман. Некоторые, впрочем, вообще доверяли только гоблинам — да, они тоже имели право принимать ставки. Правда, ходили слухи, что надо быть очень внимательным, когда описываешь тот исход, на который ставишь.

В Хогвартсе же такие вещи были официально запрещены, но желающих это не особенно волновало. Тотализатор на исход квиддичных матчей точно существовал, да и в том, что появится тотализатор на исход турнира для старших курсов, я отчего-то нисколько не сомневался. Единственное, чего я не знал — это то, как обстояли дела с конкуренцией в этом бизнесе. Я лично не помнил такого момента, в который организацией тотализатора занималось бы сразу две команды. Возможно, дело в том, что среди учеников было не так уж и много желающих поучаствовать, а возможно, какое-то время конкуренция и впрямь существовала.

Что же касается бизнеса, основанного на продаже тех или иных маггловских вещей, то мы тут наверняка не были первооткрывателями, но о других таких «бизнесменах» с нашего курса я не слышал. С теми, кто занимался такого рода вещами на других курсах, я тоже не сталкивался, а сами мы к тем, кто старше, со своими предложениями не лезли. Да и спрос на наш товар не был особенно большим: всё больше канцелярские принадлежности или какие-нибудь мелочи. Разве что Дадли выразил готовность помогать нам и дальше.

Я, когда мы вернулись из Хогсмида, следующим же утром спозаранку пошёл в совятню. Это была отдельная и достаточно обширная пристройка, наполовину сделанная из камня, а наполовину — из дерева, из-за чего смотрелась она самую малость чужеродно, хоть и в стиле той же (возможно, для знатоков — в какой-то иной, но для меня — в той же) эпохи, что и сам замок. В общем-то, понятно, почему так было сделано: несмотря на то, что волшебство в помещении использовалось активно, да и эльфы и убирались, и оказывали совам необходимый уход, отчётливый запах помёта, равно как и прочих следов совиной жизнедеятельности, тут стоял. Нельзя сказать, что он был непереносимый или просто сильный, но когда я заходил внутрь с улицы, то чувствовал его совершенно отчётливо, и директоры Хогвартса наверняка тоже его ощущали, когда бывали внутри. И наверняка они не слишком хотели постоянно чувствовать его в замке.

А в остальном… помещение имело вид просторного круглого строения, которое можно было бы назвать башней, будь оно чуть повыше, или домом — походи он реально на дом. В каменных стенах для сов были оборудованы специальные ниши, в которых те могли сидеть, а на полу расставлены, словно точки на бумаге, жёрдочки — и они редко оставались без обитателей. Сам пол был устлан соломой, и судя по тому, что ступал я всё же по ней, а не по слою помёта, время от времени в помещении убирались. И солому при этом наверняка тоже меняли. В имевшихся в здании окнах стёкол не было, и поэтому совы могли летать достаточно свободно, а температура всегда была уличной. Впрочем, до поздней осени это не особенно мешало, тем более что прямо в помещении стоял небольшой столик, на котором можно было написать письмо. Правда, для того чтобы писать письма в совятне, стоило знать заклинание «Эванеско» или нечто подобное — иначе адресат мог не оценить испачканное в совином помёте послание. По крайней мере, я б не оценил.

Брама здесь был похож на небольшой (особенно в сравнении с настоящими филинами или полярными совами) комочек перьев, посаженный на высокую, выше моего роста, деревянную жердь. По крайней мере, до того момента, когда он высунул клюв, а затем и остальную часть головы, открыл свои казавшиеся огромными для такого существа глаза и увидел меня, после чего перелетел на моё плечо и стал требовать печенья. Оно у меня, к счастью, оказалось с собой. А пока Брама подкреплял силы, я подошёл к столику, очистил его и начал писать послание Дадли.

«Привет, чувак!, — начиналось оно. — Помнишь, я тебе обещал, что как только нас отпустят в Хогсмид, я закуплюсь для тебя интересненьким? Так вот, принимай исполненное. И ещё: помимо всяких вкусностей я смог найти и средство для похудения — даже два. То, которое фиолетового цвета, позволяет несколько часов при потреблении пищи не набирать вес. Если выпить то, которое грязно-зелёного цвета, то в следующие часы будешь при физических нагрузках сбрасывать больше. По крайней мере, мне сказали так. Но стоят оба они совсем не дёшево, так что я снова на мели и в долгах. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество».

Пузырьки с зельями были маленькими, из разного рода волшебных сладостей я тоже накупил наиболее лёгкие, но Брама всё равно встретил посылку очень неодобрительным взглядом. Но обошлось — он вполне смог её поднять и даже вылетел с ней будто бы нормально. Теперь оставалось только ещё пару дней ждать ответа.

«И тебе привет, чувак!, — с этих слов начинался ответ. — Зелья вроде действуют, спасибо. Ты пиши, что тебе пересылать. Я поставки могу ещё и увеличить, если надо. Тогда и зелья станут стоить подъёмных денег».

В общем-то, Дадли был, конечно, прав, но для этого надо было и увеличить количество клиентов, и найти, какие ещё вещи можно загнать другим ученикам по сходной цене. И вот со вторым были проблемы. А что насчёт других учеников, которым можно было бы продать ручки…

— Гарри, — обратился ко мне через несколько дней после похода в Хогсмид Эрни Макмиллан, — у меня к тебе возник один небольшой вопрос… — на этом месте он как-то неудобно замялся.

— Да? — непонимающе ответил ему я.

— Тут вот какое дело… Я слышал, что ты можешь достать маггловские авторучки…

— Ну, в общем, могу, — согласился я, наконец поняв, о чём речь. — Но это зависит от многих факторов: тип ручки, ценовая категория, то, насколько легко её в маггловском мире достать, — начал перечислять я. — В конце концов, делает-то это мой кузен, поэтому на хорошие перьевые ручки нам тупо не хватит денег.

— Да с деньгами вопросов нет, — Эрни только пожал плечами. — Я могу дать тебе три галлеона, а ты тогда накупишь, сколько получится, хорошо? — предложил он. — Я хочу провести сравнительный анализ, и мне для этого потребуется немалое их количество, и лучше, чтоб разновидностей было побольше, — он улыбнулся.

— Ну, можно было попросить побольше народа просто, — я сказал это скорее потому, что мне было интересно, отчего же Эрни не попросил в этом деле помощи у остальных выросших с магглами однокурсников.

— Да ладно, — отмахнулся он. — В конце концов, твой кузен в авторучках наверняка хорошо разбирается, а насчёт того же Джастина я не так уверен. Ну что, подсобишь?

— Да не вопрос, — честно ответил я. — Ты только учти, что все купленные ручки будут низкой и средней ценовой категории. Сам понимаешь, — многозначительно сказал я, — ручки тоже могут быть и по-настоящему дорогими, и даже коллекционными. А на таких и пары-тройки галлеонов не хватит.

— Да это-то понятно, — быстро ответил Эрни. — Перья вот тоже знаешь, сколько могут стоить, особенно эти, как их, прытко пишущие, — с небольшим оттенком зависти произнёс он. — А уж сколько могут коллекционные стоить… — на этом месте он состроил кислую мину.

Следующий такой разговор произошёл уже при Джастине, только спрашивала про ручки меня уже Падма Патил, а я в этот момент как раз прикидывал, какие же у неё на самом деле шансы выиграть турнир в дуэльном клубе. Выходило, что они меньше, чем у остальных из тех, кого я выделил. Падма, впрочем, могла, наверное, принять мой пристальный взгляд за заинтересованность совсем иного рода — или мне так показалось, потому что с какого-то момента она стала смотреться менее естественно — но в этом случае она ошибалась. То есть она определённо была достаточно красивой и необычной девушкой, но тогда я интересовался кое-кем другим…

Падма тогда тоже спрашивала что-то про возможную стоимость ручек, про то, какие ручки вообще можно достать, про то, смогу ли я достать чего-нибудь ей (и где-то здесь, видимо, подразумевалось «и не достать при этом для её сестры, Парвати»), и вообще.

— Да обычные ручки можно купить у маггов за пару наших кнатов, — бросил Джастин, плохо врубившийся, а в чём же дело. — Повседневная вещь же, да и стоит сущую мелочь.

— Ну это обычные шариковые, может, и повседневные, — возразил я, — а ты цену на хорошие перьевые видел?

— Да у этих цена, понятное дело, может и десятками-сотнями фунтов измеряться, — подтвердил Джастин, потом посмотрел на не до конца понявшую эту оценку Падму и добавил. — То есть в волшебном мире как минимум галеонами, наверное. Но писать-то можно любой ручкой, даже самой дешёвой.

— Да ладно! — перебил его я. — Вот ты же вроде в Итоне должен был учиться, да?

— Ну да, — согласился он. — Я ж рассказывал вроде про это.

— Ну и там ты тоже, что ли, дешёвыми ручками писал бы?

— Да нет, конечно, — ответил он, будто объясняя нечто очевидное. — Мои родители могли себе позволить покупать мне приличные ручки. Даже дорогие иногда брали. Я, правда, не интересовался, сколько они стоили, но по волшебным меркам некоторые могли и в пару галлеонов не уместиться. Наверное. Я точно не знаю, — признался он.

Падма, когда поняла, что стильная халявная ручка ей не обломится, немного скисла. Не то чтобы она сразу прекратила попытки, но всё-таки довольно быстро сдалась и признала, что ручка стоимостью больше галлеона в качестве подарка ей не светила. Впоследствии она всё равно наскребла себе карманных денег и стала очередным нашим клиентом. Таким образом охват целевой аудитории постепенно начал разрастаться.