Summertime Of Our Lives (гет)

— Мероприятие мероприятием, но ты там не увлекайся, Джим. Она все-таки атлантка, — Джоанна придирчиво рассматривает мою форменную куртку «Паддлмир» и джинсы, а потом качает головой и кивает.

— И моя сестра, — добавляет Малфой, стоя слева от меня. На нем взгляд Джо задерживается не так долго: вот уж кто точно любит все эти официальные костюмы и галстуки.

Я хочу одним махом поставить на место обоих, но, к своему стыду, вообще не нахожу, что сказать. Ладно. Я знаю все лучше них. И рад, естественно, тоже больше. Как я ни пытался утром сообщить Мелани, что принимаю участие в аукционе, она и слушать не хотела. Вообще-то в моих планах не было даже намекать ей на мой выкуп: я скорее хотел предупредить, что мне придется ужинать в компании другой девушки. Такое ей лучше было узнать от меня, чем от третьего лица. И я вовсе не собирался заставить ее ревновать. Почти. Но, похоже, что Мелани и сама знала о моем участии: с чего иначе ей приходить на аукцион, когда, по ее же словам, торговаться она не собиралась? Даже Скорпиус был поражен тем, какую сумму Мел за меня выложила. Впрочем, тогда удивился весь зал.

— Занимайте комнаты согласно вашему номеру на аукционе, — громко объявляет Джоанна, и пока все расходятся по местам, я пробираюсь к ней. Не понимаю, какого черта она вообще здесь забыла?

— У тебя же сегодня выходной, — напоминаю я.

— Поттер, девушки придут через девять минут, — в том же тоне отвечает она.

— Ты так долго ждала этого дня, что я уже слушать устал, — я игнорирую ее реплику. — И, в итоге, осталась в лагере? Чтобы еще неделю ныть о том, как тебя все угнетает?

Джо поджимает губы.

— Джеймс, отстань: делаю, что хочу, — она раздраженно дергает себя за волосы и, развернувшись, громко кричит: — Зак! Куда ты пропал? Кто будет сидеть на входе?

Я фыркаю и, уже не слушая ответ второго организатора, нахожу комнату со своим номером. Ух ты. Очень неплохо Мира постаралась для свиданий — придраться не к чему, хотя я и не собирался. Заняв стул лицом к двери, я изучаю то роспись на ширмах, то цветы на столе, потом замечаю меню и листаю его, прислушиваясь к шагам снаружи. В один момент я так увлекаюсь чтением, что поднимаю голову только на звук открывающейся двери.

Я уверен, что мне мерещится. Входит не девушка — невероятное создание, не живой человек — фея. В белоснежном платье, с рассыпанными по плечам темными локонами и едва заметной улыбкой, она прикрывает дверь, и я уже не вижу ничего в этой комнате. Мелани улыбается чуть шире, но я не могу выдавить из себя ни слова. Чистая правда: если бы меня спросили сейчас, я бы…

— Согласен.

— Что, прости? — Мелани непонимающе качает головой, и я, сбросив оцепенение, вскакиваю со стула. Какого черта я произнес?

— Ты прекрасна, — наконец нахожусь я и, по какому-то нелепому желанию, целую ее руку. Мел едва слышно усмехается.

— Благодарю.

Я пододвигаю стул, помогая ей сесть, и, пока она не видит, изо всех сил трясу головой. Соберись, Джеймс Поттер. Не испорти все.

— Я думал, тебя не интересует аукцион, — идиот, я же сказал «не испорти»! — Но я все равно очень рад, что ты пришла.

Кажется, мне удается исправиться, потому что Мелани несколько секунд молчит, глядя на меня снизу вверх, прищурившись, а потом мягко, расслабленно улыбается.

— Не смогла отказать себе в удовольствии, — она смотрит прямо мне в глаза, и, похоже, внутренний голос что-то орет изо всех сил, но я не слышу. Слава Мерлину, что все столики отгорожены друг от друга, и я могу поцеловать ее, не заботясь о том, кто что подумает. Хотя я все равно бы сделал это.

Когда я снова вижу ее лицо, она немного краснеет. Я никак не пойму, почему это происходит, потому что, уверен, не один парень добивался ее внимания, и оно должно быть ей привычно. Но, в любом случае, все это могло быть раньше, а сейчас есть я. И ее смущение мне нравится.

— Что-то не так? — моргнув, уточняет Мел.

— Все превосходно, — отвечаю я как никогда серьезно. — Ужин?

Она кивает, раскрывая меню, а я все никак не могу сосредоточиться на строчках, чтобы сделать заказ. Наконец, я произношу по памяти какое-то название, увиденное пятнадцать минут назад, только чтобы выкинуть это из головы. Потом откладываю папку и бросаю взгляд на Мелани. Она внимательно изучает все страницы, почти не меняясь в лице, а потом что-то говорит и поднимает голову. Смотрит правее себя, левее, а потом уточняет:

— Что?

— Ничего, — я ухмыляюсь. — Просто наслаждаюсь моментом. Это наш первый ужин.

Мелани закатывает глаза.

— Ты все время за нашим столиком, Джеймс, — напоминает она, отодвигая меню. — Разве что сегодня подают устрицы.

Я хочу поспорить с ней, сказав, что вечер все-таки особенный, что мы снова остались одни и что выглядит она сейчас просто восхитительно, но, думаю, как девушка, она тут же увидит подлый намек на то, что «восхитительно она выглядит только сегодня».

— Хорошо, значит, самый обыкновенный ужин, — согласно моим словам на столе появляются наши тарелки с чем-то очень аппетитным, и я подчеркнуто вежливо добавляю: — Передай, пожалуйста, соль.

Мелани сдерживает смешок и переставляет солонку прямо из-под моего носа на два дюйма ближе — впритык к тарелке.

— Приятного аппетита, — я вижу, как сверкают ее глаза и подрагивают губы, но только важно киваю:

— Взаимно.

Она смотрит на меня еще пару секунд, а потом принимается за свой салат, и я, наверное, хочу сказать что-то еще, но не могу придумать, что. Все-таки стоило осуществить ту задумку, которую я успел спланировать за короткий перерыв между аукционом и ужином. Разумеется, если бы это была не Мел, я бы просто сделал все по правилам, но для нее хотелось придумать что-то поинтереснее официального ужина в лагере, пусть это и было поводом нарядиться, что так любят девчонки. Потом я нашел Миру, чтобы обсудить свой план и попросить помощи, но тут же узнал, что Джоанна никуда не уехала и — хуже того — решила проконтролировать и это мероприятие. Так что идею пришлось отложить до лучших времен, чтобы не заработать проблем себе и, тем более, Мелани. Потому сейчас я сижу, жую дурацкий салат и представляю, насколько круче мы могли бы провести это свидание, если бы Джо умела отдыхать, как нормальные люди.

— И как тебе в лагере? — я пытаюсь вывести Мел на непринужденный разговор.

— Одновременно лучше и хуже, чем я представляла, — качает головой она.

— Почему?

— Я рассчитывала больше времени проводить в лабораториях, однако... — Мелани поджимает губы, явно вспоминая разбирательство, а потом быстро пожимает плечами. — Но это худшее.

— А что лучшее? — уточняю я, улыбнувшись и сразу понадеявшись, что она назовет что-то отдаленно похожее на «Джеймс Поттер». Но это, видимо, глупое предположение.

— Здесь бывает довольно весело.

— Понятно, — я усмехаюсь, чтобы закрыть паузу, и смотрю на нее, не находя слов. И дело не в моей растерянности или безмолвном восхищении, которое уже успокоилось: просто не знаю, что еще сказать. Не могу поверить, что с Мелани — такой завораживающей, притягательной и самой красивой — мне просто не о чем говорить.

Каким-то неведомым образом мы дожидаемся смены блюд, обменявшись несколькими словами о театре, а потом о планах на август. Мелани не выглядит так, будто этот ужин ей в тягость, но создается впечатление, что мысленно она где-то очень далеко. Я успеваю тысячу раз проклясть Джоанну, будучи уверенным, что все сложилось бы иначе, если бы только она не разрушила мой план настоящего свидания. Вынужденный разговор за столом — это отстой. Даже если здесь цветочки, свечки и двенадцать десертов на выбор. Даже алкоголь здесь отсутствует — что и понятно, учитывая возраст атлантов, — а он иногда выручает в безнадежных ситуациях. Но нет, здесь-то еще не все потеряно!

— Я рад, что согласился участвовать в этой авантюре. Джо, конечно, вынудила меня шантажом, но, в конце концов, все обернулось отлично.

Мелани поднимает глаза, улыбается, но как-то скованно, все еще пребывая в своих мыслях, а потом, едва открывает рот, чтобы что-то ответить, как бокалы, стекло и подсвечники — все разлетается осколками. Это больше похоже на ударную волну, и эпицентр где-то левее нас, но звон стоит дикий, и я едва успеваю интуитивно прикрыть лицо рукой. Когда наступает тишина, я первым делом смотрю на Мел: вид у нее испуганный, но, кажется, ее не задело.

— Ты в порядке? — с беспокойством спрашиваю я, бегая глазами по ее открытым рукам и лицу и надеясь, что мне не показалось и в нее ничего не попало.

— Д-да, — она заикается, наверное, от шока, а я уже ищу глазами причину взрыва, но она явно за пределами комнаты.

— Я только узнаю, что это, — говорю я, поднимаясь, и Мел кивает, не смотря в мою сторону. Выйдя в коридор, я тут же натыкаюсь на Миру и Заккари, которые проверяют все комнаты и ищут виновных или пострадавших. Судя по их лицам, они тоже понятия не имеют, с чем столкнулись: заклинания имеют направленный характер, а это… это больше похоже на выброс магии, что случается у детей… и Лили. Только намного, намного сильнее. — Мира, что случилось?

— Понятия не имеем! — бросает она, стоя в дверях одной из комнат. Кажется, ей что-то отвечают, она помогает убрать осколки, а потом, убедившись, что никто не ранен, с извинениями уходит. — Только взрывов нам тут не хватало! Лаборатории едва восстановили, а что сделает со мной Матье? Ладно, Матье! Джоанна голову открутит!

Я ободряюще сжимаю ее плечо.

— Не волнуйся так, сейчас все исправим. Никто, вроде бы не пострадал.

— Да уж. Вроде бы, — морщится она. — Идиотизм. Джо ушла на выходной двадцать минут назад, а мы и этого не продержались!

— Ушла? Как же она бесит! — цежу я сквозь зубы. — Испортила мне все планы и свалила к водным чертям!

— Ладно, Джим, иди, — устало вздыхает Мира. — Тебя ждет Мелани, а мы разберемся тут.

Я киваю и уже собираюсь вернуться к провальному ужину, когда из комнаты под третьим номером выходит Малфой и направляется на улицу. На лице у него царапина, явно от осколка.

— Эй, у тебя-то все в порядке? — уточняю я, когда мы пересекаемся взглядами. Он мотает головой, как будто удивляясь вопросу.

— Да, разумеется, — отвечает он.

— В медпункт?

— Нет, свидание просто закончилось, — спокойно произносит он. — Преждевременно.

Я хмыкаю.

— Ну, как скажешь, — не знаю, можно ли уходить раньше, чем через час, но если с девушкой — кажется, Селиной — они общего языка не нашли, то все понятно. Упорно отгоняя от себя мысли о том, что и за нашим столиком атмосфера достаточно напряженная, я возвращаюсь к Мелани и закрываю за собой дверь. Она сидит неподвижно, и только глаза ее бегают по всей комнате, а переплетенные пальцы побелели от усердия, с которым она их сжимает. Я ничего не говорю: так и остаюсь стоять у входа. Кажется, Мел даже не заметила, что я вошел.

А, к черту все это! Ужин, разбитые тарелки и все, что выскажет мне Джоанна, если узнает. Пошло. Все. Нахрен. Я буду делать то, что считаю нужным.

— Пойдем, — я протягиваю руку, подходя ближе к Мелани. Она растерянно смотрит на меня и, видимо, автоматически вкладывает свою ладонь в мою.

— Куда?

— Скоро узнаешь.

Я не пытаюсь хранить интригу или напускать таинственность: только и объяснять все на ходу, прямо сейчас, не хочу. Мне не до этого. Надо просто увести ее отсюда.

Мелани встает и, ведомая, идет за мной через коридор, пока я оглядываюсь по сторонам в поисках Миры или Зака. На мою удачу, попадается подруга, так что я просто бросаю ей «пока!», и мы оказываемся на улице.

С начала ужина прошло не больше получаса, и атланты, которые могли бы заметить нас, в столовой. Но, когда мы доходим до учебных корпусов, в себя приходит Мелани и, замедляя шаг, окликает меня:

— Джеймс, куда мы?

— Увидишь, — бросаю я, продолжая идти, но она остается на месте.

— Скажи сейчас.

Я со вздохом останавливаюсь и поворачиваюсь к ней. Я не так много знаю о Мел, но этот ее тон можно и не пытаться переспорить.

— Мы едем в город, — я пытаюсь преподнести эту новость как можно приятнее, чтобы она сразу загорелась идеей, но Мелани только приподнимает брови.

— Ты шутишь.

— Нет, — я ухмыляюсь. — Мы сейчас сядем на поезд и поедем в город. А если ты будешь упираться, то мы опоздаем на этот и придется ждать следующего.

— Ты сошел с ума, — спокойно констатирует она. — Я не собираюсь никуда ехать. Я атлант. Мне запрещено покидать территорию лагеря без официального сопровождения.

Ох, она слишком много общается с Розой.

— Я — твое официальное сопровождение, — поясняю я.

— Ты понял, что я имела в виду. Я уже чуть не вылетела из лагеря, и не хочу снова собирать чемоданы, — с нажимом произносит она, словно Англия — тюрьма, как минимум.

— Все будет в порядке, если ты доверишься мне, и мы поторопимся, пока нас никто не заметил, — продолжаю я гнуть свою линию. — Серьезно, у меня есть план.

— Нет, я уже сказала тебе.

Я тяжело вздыхаю, не зная, как ее уговорить, а потом, неожиданно выпаливаю:

— Знаешь, раз уж ты вспомнила про исключение из лагеря, то подумай и о том, как тебе удалось остаться.

Она прищуривается, но ничего не отвечает.

— Если бы я не помог тебе, ты бы уже давно была в Англии и кормила там своих белых павлинов, а значит — за тобой если не должок, то точно одна небольшая уступка, — я чувствую, что свожу все к нужной теме, хотя это чистой воды шантаж. — Можно сказать, что ты должна мне одно исключение из лагеря.

Мелани прикрывает глаза, а потом немного качает головой.

— Так что пойдем: мы опоздаем на поезд.

— Ладно, — она резко выдыхает и скрещивает руки на груди, разрывая наше рукопожатие. — Но это будет возвращение долга. Забудь о том, что у нас свидание.

Я фыркаю, пожимая плечами.

— Как скажешь. Это было мало похоже на свидание, к слову.

Она мрачнеет, а потом вздергивает подбородок, с прищуром глядя на меня.

— Я отдала за него тридцать галлеонов, — холодно замечает Мелани.

— А я думал шестьдесят. В любом случае, это деньги на ветер, если не поедешь со мной, — в том же тоне отвечаю я. Несколько секунд мы буравим друг друга взглядами: ее — раздраженный, а мой — насмешливый. Потом она отводит глаза и, все так же не расцепляя рук, идет в сторону ворот из лагеря. Беззвучно произнеся «йес!», я следую за ней.

Дежурящий Майкл делает вид, что не замечает, как мы выходим за территорию, но вид у него мрачный. Он со скрипом согласился помочь мне, но только когда узнал, что Джоанны в лагере не будет: против нее ему идти себе дороже. Наверное, он все еще не в восторге от моей просьбы. Судя по времени, поезд уже давно стоит на станции и вот-вот должен тронуться. Когда я заскакиваю в вагон и помогаю Мелани подняться, она весьма неохотно подает мне руку, а я просто не даю ей возможности забрать ее. На самом деле, это большое везение, что мы успели, потому что в это время никто не уезжает из лагеря: персонал кухни отправляется на следующем поезде, а организаторы, получившие выходной, на самом последнем, в одиннадцать вечера, или самом первом с утра. Так что наш вагон абсолютно пуст: пассажиры с прошлых станций, видимо, сидят в других. Я тяну Мел к ближайшим местам у окна и сажусь напротив нее. Конечно, мы могли бы трансгрессировать, но в поездке на поезде есть свое очарование. Я тут же вспоминаю, что в прошлый раз мы ехали на экскурсию сразу после отравления Ребекки, и идея кажется мне уже не такой хорошей, однако я решаю просто не напоминать об этом Мелани.

— Ты согласилась поехать, но разговаривать со мной не будешь? — с улыбкой уточняю я.

— Буду, — кивает она и не продолжает.

— Круто, — я все еще не теряю надежды, что смена обстановки как-то снимет дурацкое напряжение, даже учитывая, что пока это не так. — Даже не спросишь, что мы бу… — вновь начинаю я, когда двери в вагон открываются с противоположной стороны, и кто-то нарушает наше уединение. Я отклоняюсь вправо, чтобы увидеть из-за спины Мелани, кто это, и не могу поверить.

Джоанна. Узнать ее сложно: на ней синее платье, а кудрявая копна волос уложена в небрежную, но явно сложную прическу. В отличном настроении и с громким смехом она переступает порог вагона, оглядываясь на кого-то позади себя и…

Немиров. Я трясу головой, не веря своим глазам.

— Ущипни меня, — прошу я Мел, не глядя, протягивая ей руку. Она тоже оборачивается и едва слышно произносит «Черт!». Быстро съезжает на сидении вниз, но поздно. Нас уже заметили. Ну и ладно. А мы заметили их.

— Привет, Джо! — я радостно машу, расплываясь в такой широкой улыбке, что, кажется, сейчас лицо треснет. — Какими судьбами?

Она прикрывает глаза рукой и, еще раз обернувшись на преподавателя, — преподавателя! — быстрым шагом идет ко мне. Я встаю ей навстречу.

— Поттер, какого черта? — шипит она едва слышно.

— У меня тут вообще-то свидание, — нагло ухмыляюсь я. — А у тебя?

Джо сверкает глазами.

— Ты хоть представляешь, что будет, если кто-то узнает, что ты вывел атланта за пределы лагеря?

— Ты хоть представляешь, что будет, если кто-то узнает, что ты крутишь роман с Немировым? — передразниваю я. — А они ведь узнают, Джо… Рано или поздно… И, очень надеюсь, что не я сообщу эту новость Нэнси и Вирджинии, — я сочувственно качаю головой. Джоанна поджимает губы.

— Ты нас не видел.

— Я вас не видел, — соглашаюсь я. — Мы друг друга не видели. — Она быстро кивает, а потом, бросив на меня еще один гневный взгляд, идет обратно к Немирову. Просто поверить не могу. Джоанна и Немиров. Вот это парочка.

— Мисс Нотт, вы сегодня пропустили мое занятие, — Немиров явно заметил Мелани и теперь ждет какого-то ответа. Пропустила занятие? Серьезно?

— Да, — Мел выпрямляется и, виновато улыбнувшись, добавляет: — Простите, профессор. Я плохо себя чувствовала.

— Ну, рад, что вам уже лучше, — с искренней улыбкой отвечает он, и я подозрительно смотрю на него. Какой-то он слишком дружелюбный. Но Мелани, кажется, принимает это как должное, хотя и не знает, куда себя деть. Она бросает на меня быстрый взгляд и отворачивается. Я возвращаюсь на свое место.

— Ты не была на занятиях? — переспрашиваю я с любопытством. — Что же ты делала?

Мел молча смотрит на меня, открывает и закрывает рот, а потом повторяет:

— Плохо себя чувствовала, — но я ей не верю. Не настолько, чтобы беспокоиться, что она скрывает что-то неприятное, но просто не верю, и все. — У нас будут проблемы? — шепотом спрашивает она, аккуратно кивая в сторону неожиданных попутчиков.

— Нет, — усмехаюсь я. — Все в порядке. Просто получай удовольствие от вечера.

Она качает головой, и на ее лице написано, что она все еще не верит, что согласилась на эту поездку. Но настроение у нее, кажется, стало лучше, потому что Мел молчит еще с минуту, а потом внезапно говорит:

— Одно условие. У нашего визита в город есть одно условие, — она ждет моей реакции, и я киваю. — Потом мы сделаем вид, что нас там не было.

— Знаешь, магглы говорят «Все, что происходит в Вегасе, — остается в Вегасе»: у них есть такой городок в США, который славится своими казино и вечными праздниками.

— Значит, магглы знают толк в развлечениях, — улыбается Мелани.

— А мне нравится твой энтузиазм, — подмечаю я, улыбаясь ей в ответ.

— Только один вечер. Мы же вернемся до комендантского часа?

— Разумеется. На последнем поезде.

— Отлично, — она совсем расслабляется и переводит взгляд за окно. — Когда мы ехали на поезде в тот раз, я не успела заметить вид.

Черт, она все-таки вспомнила. Ну и ладно, нужно просто не дать ей зациклиться на этом.

— То, что магглы умеют веселиться, мы поняли, — соглашаюсь я с ее недавней мыслью. — А ты веселиться умеешь, Мел? — скептически тяну я, глядя на нее. — Я, конечно, помню твое жуткое похмелье после посвящения, но вдруг ты просто выпила все, до чего дотянулась, и легла спать?

— Эй! — она возмущенно поворачивается ко мне. — Между прочим, я не одно коллекционное вино пью! А веселиться можно, не только заявляясь на метле посреди речи директора! — выпаливает она.

— А, так я все-таки привлек твое внимание! — я ловлю ее на слове.

— А ты хотел привлечь мое внимание? — переспрашивает она, изогнув бровь. — Мне записать это в список личных достижений?

— Непременно запиши, — советую я. — Сразу после пункта: пью не только коллекционное вино.

Она издает усмешку, которая перерастает в настоящий смех: негромкий, но очень искренний. Я смотрю на нее и не верю своим глазам.

— Вот же ты, Мел, — внезапно понимаю я.

Она недоуменно замолкает.

— Вот ты: шутишь, смеешься, сбегаешь со мной в город… — продолжаю я. — Ты такая. Почему ты никогда не показываешь этого?

Мелани перестает улыбаться, но не грустно или как-то раздраженно, а, скорее, задумчиво. Я жду, когда она что-нибудь скажет.

— Дело не в том, что я такая или не такая, — кажется, что она тщательно подбирает слова. — Просто… — она бросает на меня короткий взгляд. — Если честно, я просто чувствую себя не в своей тарелке.

— Почему? — не понимаю я.

— Потому что раньше я не была в… лагере. Даже не в лагере: я в принципе не бываю в таком обществе. В школе у меня есть друзья, и мы часто встречаемся летом, но это… они такие же, как я, — она закусывает губу. — Как бы объяснить… Понимаешь, я привыкла к определенному кругу общения… даже не так: я привыкла к определенному поведению людей.

— Не понимаю, — честно признаюсь я.

— Это прозвучит глупо. Я аристократка, Джеймс, — произносит она, как будто напоминая мне. — Я привыкла, что люди вежливы, неконфликтны и отстраненны. Я привыкла жить по правилам, которые существуют испокон веков. Я привыкла, что на столе по шесть вилок и отдельные бокалы для каждого напитка, а здесь… Здесь пьют пиво из пластиковых стаканов и едят пиццу руками. Здесь устраивают ночные вечеринки, спасаются от облавы, пугают атлантов жутким туманом и нарушают чужое пространство за обедом! — она выдает все это подряд, всплескивая руками, а потом смотрит на меня, нахмурившись. — Это глупо, я же сказала. Я просто не вписываюсь.

— А ты и правда странная, — качаю головой я, и она начинает смеяться, легонько ударяя меня по коленке. — Да какая разница, что вы там творите в своем дурацком светском обществе?..

— Эй, мне нравится мое общество.

— Мне тоже твое общество нравится, — я толкую ее слова по-своему. — А тебе мое?

— Твое дурацкое общество мне… — начинает она, явно собираясь сказать что-то, что поставит меня на место, но я быстро сажусь рядом с ней и целую. Она отвечает, и я прижимаю ее ближе к себе, ощущая приятное тепло тела и чувствуя, что вот сейчас, в этот момент, я поистине счастлив.

Когда мы сходим с поезда, я намеренно веду ее в обратную сторону от Джоанны и Немирова, на ходу составляя план вечера. Теперь в нашем распоряжении не весь город, а только места, куда точно не заявится эта парочка, потому что вряд ли Мел будет комфортно в обществе профессора и главного организатора.

— И что мы будем здесь делать? — спрашивает Мелани, с интересом рассматривая вывески.

— Имей терпение, — ухмыляюсь я.

Мы сворачиваем с главной улицы, оставляя позади оживленные магазины и рестораны, и дорога устремляется вниз. Там, у самой черты океана она раздваивается, уводя налево — к городскому пляжу — и направо, к огромному парку. Туда-то мы и направляемся: как бы ни была интересна атлантам экскурсия, составленная в этом году, очень многое они так и не увидели. И сейчас у меня есть отличная возможность восполнить ее пробелы. Ну и, конечно, вывести наше свидание на другой уровень. Чего именно я хочу от этого вечера, я еще не решил, но любопытной и оживленной Мел нравится мне гораздо больше. Если, конечно, это возможно — еще больше.

Когда парковая дорожка множится, как паутина, я провожу Мелани по центральной, прекрасно ориентируясь среди деревьев. Однажды я летал здесь, над городом, так что помню эти места, как будто читаю с карты. Вот сейчас тропа кончится, и мы выйдем...

— Вау, — выдыхает Мел, и я расплываюсь в довольной улыбке. Получилось.

Полоса деревьев редеет и уступает место каменной насыпи. Скамейки, увитые диким виноградом, расставлены вдоль спуска к залитой солнцем смотровой площадке, с которой открывается вид на океан и скалы, там, где береговая линия острова уходит дальше в воду. Розовые кусты и клумбы, редкие бабочки под большими стеклянными колпаками, местные крошечные птицы, порхающие над головами, — все это определенно должно было привести Мелани в восторг. Я наблюдаю за ее восхищенным взглядом и приоткрытым ротиком, а сам с нетерпением жду, пока можно будет идти дальше: к главному блюду сегодняшнего вечера.

Минут через двадцать, когда Мел, кажется, потрогала и понюхала каждый цветок, пересчитала всех фиолетовых бабочек, а потом покормила птиц, мы, наконец, снова уходим под тень деревьев. Однако длится она недолго, потому что уже через полсотни футов снова проглядывает солнце, и мы оказываемся на другой площадке — не меньше предыдущей. Здесь, однако, открывается абсолютно пустое пространство, если не считать огромного, возвышающегося далеко над деревьями колеса обозрения. Я ускоряю шаг, и Мел тоже спешит, но в один момент обгоняет меня и упирается ладонью мне в грудь.

— Мы же не пойдем туда, правда? — убедительно просит она, но я не соглашаюсь:

— Конечно, пойдем, это лучший вид на остров!

— Джеймс, я не полезу на эту... здоровенную... — она как будто задыхается от одной мысли об аттракционе. Я непонимающе смотрю на нее, и только тут до меня доходит. Мелани боится высоты. Я идиот.

— Мы можем подождать, пока стемнеет, чтобы тебе было не так страшно подниматься, — с сомнением предлагаю я, выискивая хоть какие-то варианты.

— Чтобы, падая, я не видела, куда лечу? — издает смешок Мелани, но я уже и так знаю, что она не поднимется. Видимо, мое расстройство написано у меня на лице, потому что она хмурится, отворачивается, не глядя на меня, а потом закрывает глаза. — Ладно.

Я думаю, что ослышался.

— Что ты сказала?

— Ладно, я залезу в эту адскую машину и поднимусь на эту чертову высоту. А если мы умрем, я не оставлю тебя и после смерти, преследуя хуже Пивзза. И не заставляй меня повторять.

Мое настроение так подскакивает, что я хватаю ее в охапку и оставляю быстрый поцелуй на виске. Потом на сумасшедшей скорости бегу к кассе, покупаю два билета и только сейчас понимаю, что не выпустил ее руки, и все это время Мел следовала за мной. Я снова улыбаюсь ей, не глядя протягиваю контроллеру чеки, и первым запрыгиваю в кабинку. Мелани переводит дух, оглядываясь назад, как будто прощаясь, а потом дверца закрывается, и на нашу маленькую площадку опускается защитный купол.

— Вот видишь! Ты не упадешь, даже если захочешь! — бодро объявляю я, как будто все это — мое личное изобретение.

— То есть спрыгнуть отсюда, если ты будешь приставать, я тоже не сумею? — Мелани поднимает брови, но я знаю, что она шутит. Теперь я, наконец, знаю, как она выглядит, когда шутит.

— От этого тебе в принципе скрыться не получится, — я притягиваю ее к себе и уже вижу, как она хочет возмутиться, — наверное, чисто из принципа — но тут кабинка слегка покачивается, отрываясь от земли. Мел на мгновение жмурится, потом медленно выдыхает и сама утыкается мне в грудь. Тут она ведет себя несколько спокойнее, но лица так и не открывает. Я ухмыляюсь и сам успеваю насладиться потрясающим видом.

Наверное, это одна из тех причин, за которые я люблю квиддич: это не просто полет, свободное парение в воздухе или возможность посостязаться в ловкости — это непередаваемое, пьянящее чувство высоты. Как будто ты видишь сразу все и даже больше, как будто весь мир умещается в одном только взгляде, как будто с расстоянием от земли, когда воздух разряжается, все вокруг становится меньше, четче и незначительнее. Забываешь обо всем, что осталось внизу и теперь ощущается мелочным. Забываешь даже, как дышать.

— Эй, Мел, — тихо зову я. — Я тебя держу, все в порядке. Просто взгляни на это.

Она чуть мотает головой, а потом все-таки выпрямляется и осторожно, по-детски, выглядывает из-за моего плеча. Замирает. Я чувствую только, как колотится ее сердце, — словно в барабан бьют. Потом она медленно поворачивает голову, оглядывая панораму, и долго смотрит в эту сторону. Наконец, собирается с силами и поворачивается ко мне спиной, все еще находясь в кольце моих рук и не делая ни шагу к краю кабинки. А впереди... зелень деревьев сходит на нет, открывая все больше неба, чистого до самого горизонта, который едва угадывается, сливаясь с таким же по цвету океаном. Над водой уже стоит какая-то дымка, скрывая границы верха и низа, размывая представления о начале одного и конце другого. Колесо движется медленно, только поднимая нас к зениту, но все, что перед нами... Я не представляю, как можно не любить этот мир.

— Все еще страшно? — шепчу я ей на ухо.

Она кивает, а потом пожимает плечами. Я усмехаюсь.

— Ладно, дальше сходим в какое-нибудь земное место. Чтобы было хотя бы три-четыре вилки.

Мелани, не оглядываясь, пихает меня локтем, попадая в бок, а я продолжаю:

— Знаю, глупый вопрос, но что страшного в высоте? — мне действительно непонятно, что такого люди находят в слишком высоких или открытых пространствах. Не то чтобы я сам совсем ничего не боюсь, но что-то подобное — это же свобода — не страх.

— Нет ничего страшного в высоте, — отвечает Мелани. — Просто когда ты начнешь падать, — пожалеешь, что забрался так высоко.

— И почему ты думаешь, что обязательно придется падать?

— А ты никогда не падал с метлы?

— Разумеется, падал, — немного неохотно признаю я. — Но это не заставило меня бросить квиддич.

— Дже-еймс, — тянет Мел с легкой насмешкой. — Конечно, нет. Это же ты.

Она дарит мне мимолетную улыбку, оставляя в полном недоумении. Что это значит? Как я должен расшифровать эту фразу? Вообще не понимаю. Но не спрашивать же!

— Смотри, сейчас окажемся на самом верху, — говорю я.

— Ух, — соглашается Мелани: не знаю, от страха или от восторга. По крайней мере, глаза она не закрывает, а это прогресс. Я зарываю нос в ее волосы и делаю глубокий вдох. От них пахнет чем-то свежим, но не цветочным, а, скорее, морским. Мел поводит плечами, но не отталкивает меня. Я провожу губами по ее шее, щеке, поднимаюсь к губам, и она отвечает на поцелуй, медленно, чувственно. Потом поворачивается ко мне полностью и обхватывает за шею. Я прижимаю ее крепче, не успевая переводить дыхание. Когда кабинка останавливается, я не замечаю.

Оставив колесо обозрения позади, я действительно намереваюсь осесть ненадолго в каком-нибудь ресторанчике, а потом прогуляться перед поездом. Парк такой большой, что здесь наверняка найдется что-нибудь приличное, да еще и с красивым видом. Виляя по узким тропкам, мы, наконец, останавливаемся возле какого-то заведения, но Мелани, не отрываясь, изучает фонтан неподалеку, и я предлагаю подойти ближе. Это тоже одна из местных визитных карточек, так что я удивлен, что во время экскурсии она его пропустила.

— Фонтан Надежды, — вспоминаю я. — Все бросают монетки вон в ту чашу, загадывая желание. Если попадешь — сбудется. Но можно просто оставить кнат, чтобы снова сюда приехать. Я бросал монетки, когда был в МАЛе впервые. Как видишь — вернулся.

— Значит, я точно не стану кидать, — Мелани качает головой.

— Почему?

— Если я буду знать, что, возможно, уже не вернусь сюда, то не буду тратить время напрасно. Я буду... ценить мгновение, понимаешь? Как в последний раз, — она задевает пальцами одну из струй воды, а потом улыбается мне: — Пойдем, я почему-то безумно хочу креветок.

— Не ты одна, — усмехаюсь я, тут же понимаю, что говорю не о себе. — Ал просил привезти ему две порции, когда снова окажусь в городе. Кажется, они продаются в том баре, который... А, ну ты знаешь эту историю!

Мел не отвечает. Увлеченно рассматривая цветы на деревьях, она как будто пропускает мои слова мимо ушей. Я вспоминаю, что случилось с ней в тот злополучный выходной. Обморок, должно быть, весьма неприятная штука. И как только Скорпиус не уследил за сестрой? Ну, разумеется, это сложно сделать из бара, где ты... Но Роза сказала... А потом они вернулись и...

Я недоверчиво хмурюсь на собственные домыслы.

— Мел, а тогда, на экскурсии, когда... ну, Ал и Скорпиус сбежали в бар... Роза сказала, что нашла их специально, потому что тебе стало плохо. Но... предположим, если бы тебе не понадобилась помощь, они бы остались в баре и не успели на корабль?

— Что? — Мелани недоуменно хлопает ресницами.

— Ты ведь услышала меня, — я улыбаюсь, но не слишком весело. — Тебе правда стало плохо?

О, я уже чувствую, какой будет цена моей ошибки. Но лучше я буду долго извиняться, чем мучиться вопросом.

— Я... мне... — начинает Мелани, и я прямо смотрю на нее, ожидая продолжения. Видимо, это заставляет ее нервничать. — Мне и правда было не очень хорошо... Я перенервничала из-за Ре...бекки. Я...

— Ты правда упала в обморок или просто притворилась, чтобы отвлечь мое внимание, а Роза, тем временем, отрезвила Ала и Скорпиуса? — спокойно спрашиваю я.

И, заметив, как она сглатывает, я понимаю, что прав. Развернувшись и прикинув, какая тропа быстрее приведет к бару, я направляюсь по второй слева. Идем мы молча. Мелани, видимо, так и не нашлась с ответом, так что просто медленно следует за мной. Впрочем, отстать у нее вряд ли получится, учитывая, что я все еще сжимаю ее пальцы.

— Пожалуйста, не делай так больше, — мне не удается убрать нажим из голоса, так что, надеюсь, это не звучало грубо или угрожающе. — Люди вокруг могут беспокоиться, а ты просто...

— Джеймс, — тихо зовет Мел, и я уже не могу продолжать злиться. Останавливаюсь. — Я действительно хотела задержать тебя. Но я не думала, что ты начнешь... беспокоиться, — она кладет свободную руку мне на плечо. — Прости.

— Пойдем, — говорю я, как ни в чем не бывало, и пожимаю ее ладонь. — А то все креветки съедят без нас.

Краем глаза я вижу, как она дважды кивает, и успокаиваюсь. До того самого бара мы доходим минут за пятнадцать, несколько раз сворачивая с тропы, чтобы углубиться в тот или иной сквер. Их всего двенадцать, и располагаются они кругом, как на циферблате, но парк такой огромный, что на полную экскурсию ушел бы весь день. Столько времени у нас нет — только до десятичасового поезда, а сейчас уже почти восемь.

— Сейчас будет шоу, — негромко предупреждаю я Мел, сдерживая улыбку. — Добрый вечер.

— Добрый, — буркает охранник на входе, не смотря на нас, и поднимается со своего места. — Палочки на проверку, пожалуйста.

Я протягиваю ему палочку, и Мелани, помедлив, тоже. Секунду-другую мы все выжидательно смотрим на экран, а потом...

— Мистер Поттер! — охранник становится еще выше ростом.

— Мистер Куинси, — я подражаю его почтительному тону, хотя и это дается мне с трудом. — Разрешите пройти?

— Конечно! — он отстраняется от прохода, и я приглашаю Мелани внутрь. Ей уже вернули палочку, едва ли взглянув. — Марси! — он окликает проходящую мимо официантку, кивая на нас. Та вежливо улыбается, не обращая внимания на большущие глаза Куинси.

— Пойдемте, я найду вам столик, — девушка углубляется в зал, а я догоняю Мелани и шепчу:

— И так всегда.

— А ты мог бы и не выделываться, — фыркает она одновременно со мной.

Я закатываю глаза, и Мел тихо смеется.

— Прошу, — Марси останавливается возле одного из столиков, ближайшего к барной стойке. Я быстро оглядываю зал и качаю головой:

— Нам лучше где-нибудь в стороне. Скажем, вон тот, возле фортепиано.

Официантка смотрит в указанную мной сторону с таким лицом, будто впервые видит.

— Там ведь свободно?

— Да. Разумеется, — и она снова уходит вперед, громко цокая каблуками.

— Нет, Джеймс, шоу будет вот здесь, — замечает Мелани и, обгоняя меня, первой садится за столик. — Благодарю. У вас есть винная карта?

Марси что-то отвечает и уходит, бросив на меня странный взгляд. Я в недоумении смотрю на Мел, но она невозмутимо изучает обстановку.

— Часто тут бываешь? — интересуется она.

Я пожимаю плечами, даже не пытаясь сосчитать.

— Пару раз в неделю. Когда ребята собираются, мы уезжаем в город. Но это хорошее место.

— Да, — соглашается Мелани.

Возвращается официантка с кучей меню и раскладывает перед нами все: от винной и коктейльной карты до десертов.

— Что-нибудь сразу? — предлагает Марси.

— Нет, — Мел качает головой, глядя на нее.

— А вам? — девушка разворачивается ко мне. — Огденский виски со льдом?

— Не сегодня, — смеюсь я. В последний раз мы с Майклом и Брюсом переборщили с ним так, что моя голова болит от одного только напоминания. — Мы что-нибудь выберем.

— Хорошо. А где сегодня ваша подруга?

Я невольно бросаю взгляд на Мелани, но та даже не меняется в лице, вчитываясь в меню.

— Она на свидании, — улыбаюсь я, полагая, что речь о Джо, с которой мы нередко зависали здесь.

— Класс, — улыбается в ответ Марси и уходит.

— Вы знакомы? — спрашивает Мелани, и у меня внутри начинает позвякивать тревожный колокольчик.

— Нет, она просто часто работает здесь, когда мы приходим, — отмахиваюсь я. Больше Мел ничего не интересует, и я успокаиваюсь. — Ты голодна?

Она качает головой.

— Не слишком. Вместо креветок возьму сыр к вину. А ты?

— Кажется, да. Здесь потрясающие бургеры.

— Тогда зови эту... Как, говоришь, ее зовут?

Марси.

Тревожный колокольчик звонит, как сумасшедший.

— Не помню, — говорю я и пожимаю плечами. Марси. Ее зовут Марси. — Что-то на «М». Мэри, наверное.

— Уже выбрали? — Марси замечает, как я ей машу, и возвращается.

— Бургер с говядиной, сырную тарелку и... — я вопросительно смотрю на Мел.

— И белое чилийское, — заканчивает она. Мы дожидаемся, когда Марси запишет наш заказ и соберет все меню. — Спасибо, Мэри, — Мел расплывается в широкой улыбке.

Я держу себя в руках, чтобы не подать вида, что заметил ошибку, а сама девушка только сухо кивает, не поправляя. Что-то тут не чисто.

— А вы часом не знакомы? — с подозрением уточняю я, когда Марси уходит.

— Что? — Мелани изумленно поднимает брови. — Конечно, нет. О, и я надеюсь, Джоанна и Не... профессор Немиров, сюда не придут, — она опасливо обегает взглядом полутемный зал.

— Не думаю, — успокаиваю ее я. — Наверное, они пошли в «Джодис» — Джоанна вечно о нем рассказывает, стоит нам сюда приехать.

— А как называется это место?

— «Ива», — я оглядываюсь назад. — Вон там, за барной стойкой, видишь? Полки и все такое — это ветви.

Я и сам присматриваюсь к искусно вырезанному дереву, которое кажется вросшим в стену. По потолку ветви уже зеленые от листвы. Кажется, к осени они должны пожелтеть.

К фортепиано в нескольких футах от нас подходит музыкант и начинает негромко, как по заказу, играть.

— Здесь действительно здорово, — улыбается Мелани. Я замечаю, что она внимательно смотрит на клавиши.

— Ты играешь?

— Да, то есть нет, — поправляется она. — Я умею, но играю редко. Только, если совсем нет выбора.

— Нет выбора? — усмехаюсь я.

— Ну, если какой-то настойчивый гость будет уговаривать, и мама подтолкнет в спину, — она начинает отвечать громко, но к концу фразы уже тушуется.

— А если я буду настойчивым гостем? Присутствие мамы обязательно? — улыбаюсь я.

Мелани бросает на меня возмущенный взгляд.

— Здесь куча народа!

— А как ты вообще пойдешь на сцену во время премьеры?

— Это другое. Там меня ждут, — отвечает она.

— Ну, а зачем ждать, пока тебя начнут ждать? Просто приходи, и все!

— «Просто приходи, и все», — передразнивает она, и я удивленно меняюсь в лице. Мел морщится. — Это твое кредо, не мое.

— А если я тебя объявлю? Никто не хочет слушать этого дилетанта, этому месту нужна настоящая звезда!.. Ладно-ладно, я понял, я шучу, — поднимаю руки вверх и тут же замечаю Марси. — Спасибо!

Девушка оставляет нам открытую бутылку, бокалы и сыр и не больше задерживается. Я разливаю вино.

— За отличный вечер, — предлагаю я. Мелани соглашается. — За отличное свидание!

— Это не свидание, — нудно напоминает она.

— Да-да, я помню, — отмахиваюсь я, и мы чокаемся. Вино оказывается довольно вкусным, хотя я и не любитель.

— Что ты будешь делать в августе? — спрашиваю я.

Мелани медлит, делая глоток.

— Еще не знаю. У родителей были какие-то планы на меня, но я уже не уверена в этом, так что... Не могу сказать точно.

— Понятно, — киваю я. — Тогда я спрошу тебя позже.

Она улыбается, но не отвечает. К пианисту присоединяется гитарист, потом они ненадолго замолкают, настраивая инструменты и, в итоге, начинают новую мелодию, которая заводит уже с первых нот.

— Пойдем танцевать! — я повышаю голос, чтобы перекричать музыку.

— Я недостаточно пьяна! — смеется в ответ Мел, и я не знаю, шутит она или нет. Поэтому просто тяну ее за руку. — Нет, я серьезно! Под такую музыку я не умею!

— Да ладно, видел я твое «не умею» на Посвящении!

— Ничего ты не видел!

— Видел-видел!

Она хихикает, но на уговоры до последнего не поддается. Так что я решаю проучить ее за упрямство и вклиниваюсь в уже изрядную толпу танцующих один. Мимо нас, проявляя чудеса равновесия, лавируют официантки. Когда появляется Марси с моим бургером, я закручиваю ее за руку, едва не уронив, а потом мы оба долго смеемся, пытаясь устоять на ногах. Когда она уходит к нашему столику, чтобы доставить мой заказ, я вижу, как Мелани быстрыми глотками осушает свой бокал. Потом встает и, хотя мне кажется, что она должна пошатнуться, этого не происходит.

— Что ты там говорила про коллекционное вино? — подначиваю я.

— Заткнись, Поттер! — беззлобно огрызается она и пытается уловить ритм музыки, убирая волосы за уши.

— Да ладно тебе! — я хватаю ее за руку и легонько трясу. — Просто танцуй!

Она мотает головой, а потом начинает смеяться, глядя за мою спину. Там какая-то девица, вполне приличного, кстати, вида, пытается залезть на барный стул и танцевать там.

— Ты тоже так можешь! — смеюсь я. — Вы так не делаете на светских раутах?

— На светских раутах мы делаем вот так, — она приседает в реверансе, подхватив подол платья, и оно, и так короткое, теперь заканчивается еще выше. Я сглатываю и протягиваю ей руку. Она нарочито жеманно вкладывает пальцы в мою ладонь и смеется, когда я отдаю ей честь. — Нет, ты должен был кивнуть с легким поклоном!

Я послушно склоняюсь вперед и резко хватаюсь за поясницу, как будто она заболела. Мелани смеется громче.

— Позер, — фыркает Мелани и кружится в мою сторону, оказываясь в кольце моих рук. Опускает голову мне на плечо, позволяя увести в танец. Она так близко, что бросает в жар. Выстукивая туфельками ритм, как и все в этом зале, Мел удаляется на расстояние наших рук, а потом разжимает пальцы. Закрывает глаза и поднимает руки над головой, медленно двигаясь, несмотря на адские басы поверх плавной мелодии. Кажется, что она просто растворяется в пространстве, плавая в звуках музыки. Ритм бьет так сильно, что ее растрепавшиеся волосы подрагивают, а потом падают на лицо, когда она мотает головой. Я продвигаюсь к ней среди толпы и притягиваю к себе: она приоткрывает глаза на мгновение, убеждаясь, что это я, а потом снова уходит в себя, повинуясь мелодии.

Черт, как же я ее хочу. Мелани опускает руку мне на плечо, двигаясь быстрее и раскованнее, и я прижимаю ее ближе, проводя губами от ее щеки до самых ее ключиц. Останавливаюсь, запоминая притягательный аромат ее кожи, пока она вьется в моих руках, а потом отстраняюсь. Она смеется, оставляет на моих губах поцелуй, который я не успеваю продолжить, прежде чем она отходит, вытягивая наши сцепленные руки, а потом кружится обратно, прямо в мои объятия. Я смеюсь. Сколько же она выпила? Хотя у меня все равно стойкое чувство, что я выпил много-много больше. И лучше бы мне выпить еще, потому что смотреть на нее и ничего не чувствовать — невозможно. Как ей вообще в голову пришло, что она куда-то не вписывается? Но если, чтобы почувствовать себя свободной, ей нужно просто выбраться за пределы лагеря или забыть, кем она должна быть... Я дам ей это. Но оставлять одну среди танцующих — не стоит: мало ли кто прицепится. Я быстро оглядываюсь, как будто уже замечая какую-то опасность, а потом, на мою удачу, мелодия заканчивается. Музыканты заводят другую: не столь возбуждающую, и все вокруг принимаются просто скакать на все лады, горланя слова песни. Уходить Мел не хочет, так что я, с трудом отпуская ее руку, возвращаюсь за наш столик, где давно остыл дурацкий бургер. Наливаю себе бокал вина до самых краев и осушаю, почти не чувствуя вкуса. Потом трясу головой и беру вилку и нож, но долго сосредоточиться на еде все равно не могу. Слишком свежи в голове движения Мелани: завораживающие, точеные. Я вижу их даже сейчас, глядя, как она самозабвенно прыгает вместе со всеми, явно не зная слов, но тряся волосами не хуже остальных. Когда прекращается и эта песня, музыканты дают толпе еще одну, а потом следующую, и все снова с головой уходят в танец. Марси давно забрала мою тарелку и записала две порции креветок с собой. Когда танцующих становится все больше, я уже с трудом нахожу Мелани глазами: но она сама замечает меня и машет. Я поднимаю руку в ответ, а потом бросаю взгляд на часы. Вот черт.

Протискиваясь между людьми, я добираюсь до нее только, когда музыка смолкает. В тишине ее голос, обращенный ко мне, звучит звонко:

— Мерлин, хочу чтобы этот вечер никогда не заканчивался! — ее встречает одобрительный гул, играет новая мелодия, я смотрю, как она смеется, смущенная громкой репликой, а потом смотрит прямо мне в глаза. Я даже с места сдвинуться не могу: настолько она красива. И, разумеется, я просто не могу сказать ей, что мы опоздали на последний поезд.

— Ладно, мне нужно передохнуть, — Мелани идет к нашему месту, окликая официантку. — Содовую, пожалуйста.

— Вижу, тебе здесь действительно нравится, — я сажусь рядом, все еще не имея понятия, как ей сообщить.

— Конечно! — смеется она, но уже не так громко, как тогда, под музыку. — Но теперь здесь становится жарко. Наверное, мы можем прогуляться еще, у нас ведь осталось не так много времени?

— Немного, — соглашаюсь я. — Эм... Мелани...

— Спасибо большое! — она лучезарно улыбается официантке, не нашей, когда та приносит ей напиток. Ну, вот как ей сказать? «Мелани, мы пропустили последний поезд, так что ждать нам следующего до утра!». Она наверняка придет в ужас, я испорчу ей настроение, и до утра мы будем сидеть где-нибудь на вокзале, чтобы на этот раз точно не пропустить... Черт! Трансгрессия. Мы же можем вернуться в любой момент. Я уже хочу сообщить Мел плохую и хорошую новости, но осекаюсь. Когда у нас был десятичасовой поезд, никто и не думал о том, чтобы уехать раньше или позже: не было выбора. А теперь... я впервые злюсь на чертову магию за то, что она разрушает настоящее волшебство: этот вечер. Мы можем трансгрессировать в любой момент, и охрана лагеря пропустит нас, и мы, конечно, воспользуемся этой возможностью, как только Мел узнает. Как только узнает.

— Тогда пошли, не будем терять время, — я оставляю на столе деньги, и мы идем к выходу. — Пока, Марси! — киваю я автоматически.

Мелани издает какой-то странный, всеобъемлющий хмык, и я прикусываю свой язык.

— Она просто официантка! — повторяю я ей уже на улице.

— А я разве что-то спросила? — говорит Мел, глядя на меня с усмешкой.

Я закатываю глаза. Как с девчонками сложно!

— Предлагаю пройти по этой улице до конца, а потом свернуть направо: там будет городской пляж, — говорю я, повертев головой, чтобы соориентироваться.

— Хорошо.

Я беру ее за руку, и чем дальше мы уходим от «Ивы», тем меньше людей становится вокруг. На улице начало темнеть, еще когда мы заходили внутрь, а теперь из источников света остались только фонари, вывески и окна невысоких зданий. Несмотря на отсутствие солнца, воздух все еще теплый, так что Мел даже не ежится в своем открытом платье: наоборот вся подается навстречу легкому ветру.

— А ведь на ужине Крейг всех фотографировал, — вспоминаю я к чему-то.

— Ну и пусть, — пожимает плечами она. — Я не слишком люблю фотографироваться.

— Только парадные портреты? — ехидно замечаю я. Мелани обреченно вздыхает.

— Угадал! Каждый праздник мы, чопорные люди, вызываем живописца.

— Серьезно?

— Дурак.

Я фыркаю и вдруг замечаю одну из вывесок.

— Это судьба! — я указываю ей направление своего взгляда.

— Это фотокабинка.

— Да, и она ждет нас, — я не даю ей шанса придумать отмазку: опускаю в монетоприемник сикль и отдергиваю штору. — Давай, пауков там нет, я проверил.

Мел фыркает, но приближается.

— А мы еще не опаздываем на наш поезд? — спрашивает она.

— Не-ет! — убедительно отвечаю я. — До нашего поезда еще ооочень долго.

Видимо, что-то в моем голосе все-таки настораживает ее.

— Сколько?

— Ну, — я бросаю взгляд на циферблат. — Часов семь. Давай, заходи!

— Часов семь. Семь часов?! — Мелани меняется в лице. — Ты издеваешься?!

— Нет, — честно признаюсь я, глядя на нее снизу вверх, с сиденья фотобудки. — Мы просто случайно опоздали на последний поезд.

— Случайно? — недоверчиво переспрашивает Мел.

— Да. Я не уследил за временем, а потом... не хотел отрывать тебя от танца. Ты была такой... счастливой, — я чуть улыбаюсь, опасаясь разозлить ее этим. Она пристально смотрит на меня, а потом выпрямляется.

— Черт с ним, — негромко произносит она. — Двигайся, а то получишься на всех фото один.

— Вот еще! — ухмыляюсь я, задергивая штору, чтобы не освещать улицу. — Куда нажимать? Сколько будет фото?

— Вот здесь, но я и сама не знаю, как это работает. Нам махать в кадр? Или просто улыбаться? Это будет нормальное фото или маггловские карточки? — Мелани задается десятком вопросов, разглядывая панель перед нами. Я незаметно щелкаю кнопкой.

— Узнаем на выходе, — отвечаю я, и она недовольно поворачивается ко мне лицом.

— Ты ко всему так относишься?

— Как?

— Безответственно! — она отворачивается. — Мы опоздали на поезд! А теперь мы сидим в дурацкой будке, и даже не знаем, чего ждем!

— Вот этого! — я вижу, как моргает лампочка на панели, и быстро целую Мелани. Наши фотографии выпадают в ячейку, и я тянусь к ним первый.

— Ну как? — Мел выглядывает из-за моего плеча.

Я разглядываю три маленьких живых снимка друг под другом и тыкаю пальцем в средний:

— Смотри, тут ты говоришь «Мы опоздали на поезд!» — я смеюсь на возмущенно-обиженное лицо Мел, движущееся на фото. — А тут я уже не помню.

Она забирает у меня полоску со снимками. Кажется, на первом, мы просто говорим что-то друг другу.

— А тут... — я отодвигаю ее палец с нижнего изображения.

— Ага, — Мел встает, оставляя карточку в моих руках. — Пойдем.

Я тихо усмехаюсь и выхожу вслед за ней. Видимо, дольше тянуть нет смысла.

— Мы можем просто трансгрессировать обратно к лагерю, — признаюсь я.

Она останавливается и оборачивается.

— Ты собирался мне это рассказать?

Я вздыхаю.

— Я очень долго... собирался.

Она смотрит мне в глаза, а я жду ее решения.

— Нам нужно вернуться до отбоя, — подводит итог Мел. Я киваю. — Но я... не хочу, — негромко заканчивает она.

Я улыбаюсь, но понимаю, что это ее «не хочу» сейчас исчезнет под натиском «правильных» аргументов.

— Мы же можем просто вернуться на раннем поезде? Никто ведь не заметит, — шепчет она, как будто кто-то может нас подслушать.

— Мы можем вернуться в любой момент! — я все еще с трудом верю, но безумно рад такому повороту. — Майкл без проблем пропустит нас обратно! И я говорил, что я — твое официальное сопровождение!

Мелани кивает несколько раз, все еще неуверенно.

— Ну что, на пляж или обратно в центр? — я тяну ее за руку дальше по улице.

— Пляж и в лагере есть, — с сомнением произносит Мел. — Я бы еще немного погуляла по городу.

— Все, что пожелаешь, — с готовностью отвечаю я, и она улыбается уголком губ.

На перекрестке мы сворачиваем влево, чтобы вернуться на Главную улицу другим путем. Поскольку сегодня четверг, а простых туристов в городе бывает очень мало, в переулке, кроме нас, людей нет, но откуда-то доносится музыка. Мелани с любопытством рассматривает витрины закрытых магазинов, и я пытаюсь запомнить все, на чем задерживается ее взгляд, на всякий случай. По центру переулок украшает длинная клумба с цветами, и я, забравшись на высокий бортик, продолжаю путь по нему. Дурацкая привычка, но если где-то есть возвышение, меня так и тянет к нему. Мел насмешливо хмыкает, но ничего не говорит. Наверное, думает, что я ребенок.

— Что? — улыбаюсь я. — Я тренирую равновесие, вообще-то. Для квиддича.

Она закатывает глаза, как будто запрограммирована на такую реакцию после каждой третьей моей реплики.

— А ты все о квиддиче думаешь, да? — спрашивает она, и на секунду я пугаюсь, что она обиделась.

— Нет, — я мотаю головой, спрыгиваю на землю и тут же притягиваю ее к себе, чтобы наглядно показать, что квиддич — последнее, что меня сейчас интересует. Ну, может, предпоследнее. — Я думаю о тебе. И о том, как я счастлив быть с тобой здесь на этом свида...

— Это не свидание! — перебивает Мелани. Вот ведь она принципиальная!

— На этой вечерней экскурсии по городу, — поправляюсь я, слегка повысив голос. — Вы пройдетесь по центральным улицам, увидите лучший вид на остров и ознакомитесь с местной кухней. Покупайте билеты, всего тридцать галеонов!

Мел смеется и несильно бьет меня по плечу.

— Вот значит как? Собираешься сделать из этого бизнес?

— А ты как хотела? — я пожимаю плечами. — Вот если бы это было свидание, ты обладала бы исключительными правами на меня и мои великолепные способности гида. А раз так — ну уж прости.

— Джеймс Поттер, ты просто невыносим, — произносит она, качая головой.

— Мне кажется, уже скоро я начну угадывать твои реплики наперед.

— А я твои — не смогу, потому что ты все время несешь какую-то чушь.

— Ну и ладно, — хмыкаю я. — Теперь буду молчать.

Мелани не оправдывает моих надежд и не начинает извиняться и убеждать меня в том, что без звука моего голоса ей и жизнь не мила, но, как только ее теплые пальцы проскальзывают в мою ладонь, я не могу даже притворяться, что злюсь на нее. Она слегка опирается на меня, и я целую ее в макушку.

— Устала?

— Нет, — она качает головой.

— Хочешь, я тебя понесу? — предлагаю я, глядя на ее каблуки.

— Издеваешься, что ли? — фыркает она.

— Вообще-то, нет, — говорю я. — Я хоть и не аристократ, но имею отдаленное представление о манерах и не могу позволить даме страдать.

— Джеймс, все нормально, — она снова смеется. Пожалуй, стоит продолжать вести себя как идиот, если после каждых двух закатываний глаз она смеется. — Я обычно танцую в обуви куда хуже этой.

— Ладно, но предложение остается в силе... О, смотри, давай присядем!

Рядом со скамейкой я обнаруживаю и источник музыки, которую услышал ранее, в лице немолодого мужчины, играющего на саксофоне. Перед тем, как сесть, я оставляю несколько монет в его шляпе. Там немного денег, но я бы на его месте тоже играл здесь по будням, просто ради того, чтобы создать такую волшебную атмосферу, пусть даже для себя одного.

Опустившись на скамейку рядом с Мел, я обнимаю ее за плечи, и она не сопротивляется, когда я прижимаю ее к себе. Какая же она удивительная... Добиваться ее было круто, и, признаюсь, где-то меня подгоняли азарт и самолюбие, но когда она уже здесь, рядом со мной, мой интерес к ней только растет.

Некоторое время мы молчим, наслаждаясь музыкой. Саксофонист, как настоящий бро, выбирает мелодии, создающие романтическое настроение.

— Мел, — тихо зову я, и она поднимает голову, упираясь в мое плечо подбородком. — А если... Чисто теоретически предположить, что это все-таки свидание, тебе оно нравится?

— Кажется, я уже говорила, что хорошо провожу время, — замечает она, чуть приподняв брови. — Но если тебе нужно еще одно подтверждение — да.

— Оно бы вошло в тройку лучших? — спрашиваю я, но тут же немного тушуюсь. Уверен, ради такой девушки, как Мел, парни в лепешку расшибались, а у меня тут не так много ресурсов. В Лондоне надо будет придумать что-нибудь необыкновенное. — Ну, хотя бы в десятку.

— В десятку чего? — хмурится она.

— Свиданий, — поясняю я, хотя уже чувствую себя глупо. — Что у вас, аристократов, принято? Шикарные рестораны, опера и балет?

Мелани почему-то медлит с ответом. А вдруг она вспоминает какого-нибудь своего бывшего? Надо будет расспросить Ала, с кем она встречалась в школе.

— У нас, аристократов, — повторяет она, имитируя мой тон, — это не приветствуется.

— Что не приветствуется? — настала моя очередь не понимать, что она имеет в виду. — Балет?

— Свидания, — она пожимает плечами. — Отношения, все вот это, — она поднимает наши сцепленные руки. — Это могут принять за распутное поведение.

— Средневековье какое-то, — бормочу я, и только тут до меня доходит. — Подожди, то есть это твое первое свидание?

— Это не свидание, — напоминает она, усмехнувшись. — Но вообще-то, да. Я не находила никого достаточно интересным, чтобы поставить под угрозу свою репутацию.

Я не могу остановить появляющуюся на моем лице улыбку.

— То есть, я... кгхм... достаточно интересный? — уточняю я самодовольным тоном.

Она закатывает глаза. Покажите мне, кто здесь удивлен.

— Здесь нас никто не видит, — объясняет она, оглядывая пустынную улицу. — Здесь нет никого, кто мог бы донести об этом родителям или А...стории.

— Понятно, — киваю я, немного разочарованный ее ответом. То есть, я не «достаточно интересный», а просто подвернулся? Или как?

— Так что, это свидание стоит на первом месте, — добавляет Мелани, как будто заметив мою реакцию, и настроение снова подскакивает вверх.

— Это же не свидание, — говорю я и смеюсь над возмущением на ее лице.

Не знаю, что думает об этом сама Мел, но я не хочу, чтобы наши отношения ограничивались лагерной сменой. Конечно, она уедет в Хогвартс, а у меня будут матчи, но то, что я чувствую рядом с ней, определенно стоит того, чтобы попробовать. А если для этого мне надо будет знакомиться с ее родителями, просить их разрешения и объявлять наши отношения официальными, то я готов сделать это хоть сейчас. Если этого захочет сама Мелани. В конце концов, с кем еще встречаться золотой принцессе, как не с восходящей спортивной звездой, как меня называют в прессе, и сыном уважаемых в обществе спасителей мира? Сомневаюсь, что это будет легко, но я люблю преодолевать трудности, особенно если они стоят между мной и Мелани Нотт.

— А если бы твои родители все же узнали? — спрашиваю я между прочим. — Они бы меня не одобрили? — я стараюсь говорить непринужденно, чтобы скрыть, что это вообще-то довольно важный вопрос. По крайней мере, очевидно, в обществе Мелани.

— Джеймс... — она выдыхает, убирая голову с моего плеча. — Ты забегаешь вперед.

Я и сам уже понимаю, что вопрос был несвоевременный. Но тогда я и вовсе не знаю, в чем дело: если Мел говорит, что неофициальные отношения в их обществе порицаются, она должна быть рада моему интересу. Если, конечно, ее вообще радует мое внимание. Но не может быть, чтобы все это время она просто притворялась, что ей нравится моя компания! Она бы скорее и дальше играла в недотрогу, посылая меня на все лады. Нет, наверное, я действительно забегаю вперед.

— Спрашиваю чисто гипотетически, — я иду на попятный. — Гипотетически: твои родители одобрили бы меня?

— Гипотетически, — у Мел такой тон, что мне не понять, передразнивает она или нет. — Ты бы им понравился, — она чуть улыбается, все еще смотря куда-то в сторону. — Думаю, что так.

И после этого мне начинает казаться, что уже ничто не испортит мне настроение никогда в жизни.

— А какие они, твои родители? — уже не так настойчиво спрашиваю я. Я ведь не знаю ни одного ее родственника, помимо Малфоя. Со мной в этом плане попроще.

— Мы перешли на разговоры о семье? — Мелани поднимает брови.

— Если хочешь, я могу рассказать что-нибудь о своих: но, боюсь, придется начинать с са-амого начала, а это грозит затянуться как раз до первого поезда, — я округляю глаза, и Мел смеется, качая головой.

— По меркам аристократии, у меня обычная семья, — пожимает плечами она. — Отец занимается семейными делами — не спрашивай, я имею мало понятия, что это значит — и бизнесом: недавно нам... подарили несколько виноградников во Франции. Сейчас он должен был отправиться туда. Думаю, управление придется ему по душе: он всегда любил наводить порядок. В смысле... — она хмурится, подбирая слова, а я молчу, боясь спугнуть подобное откровение. — Он говорит, что нет ничего, что хороший человек бы не смог выдержать. Так что, какие бы трудности не ждали его там — он справится.

Мел поджимает губы, сдержанно улыбается, а потом продолжает, помедлив:

— А мама... наверное, у них есть что-то общее: она никогда не позволяет проблемам взять верх над ней. Они с тетей Асторией состоят в Попечительском Совете Хогвартса, так что много времени она проводит, занимаясь внешними делами школы. В качестве спонсоров там выступают Малфои и, пожалуй, Миллиганы, а мама... Вроде связи с общественностью. Если что-то идет не так в Хогвартсе или начинается шум вокруг пущенной журналистами сплетни — она успокаивает волнения.

— Не знал, что вокруг Хогвартса много скандалов, — замечаю я осторожно, но Мелани только улыбается:

— Значит, она хорошо справляется. По крайней мере, с этим.

Если бы меня спросили о семье, моя сумбурная речь бы вряд ли многое прояснила, но, по крайней мере, это был бы душевный рассказ. Мелани же отвечает довольно отстраненно. Хотя, по ее словам, нельзя заключить, что у нее есть какие-то проблемы дома. Какие вообще у нее могут быть проблемы, о чем это я?

— А твои друзья? — спрашиваю я. — Не в смысле, были бы они против — вот еще! — спохватываюсь я. — Я знаю только Бренду, но вы познакомились уже здесь. А еще Малфоя.

При словах о Бренде, Мелани резко хмурится, хотя до этого у нее было вполне благодушное выражение лица.

— Бренда просто сидела за нашим столом. Это все, — отрезает она, и я не могу понять, в чем причина такой холодности. — А что касается Скорпиуса… — Мел сразу как-то расслабляется. — Он и есть мой верный друг.

Заметив рожу, которую я скорчил, она, чуть улыбнувшись, тычет меня в бок локтем.

— Между прочим, он еще и друг Альбуса, — напоминает Мелани. — И вообще вам… нечего делить, чтобы между вами было какое-то напряжение. А для меня Скорпиус и правда самый близкий человек на свете.

Она говорит это так искренне, что я верю, но в то же время делаю себе заметку, обойти в этом Малфоя.

— А кроме него?

— Эрик, — начинает она. — Еще, пожалуй, Уолтер и Николь.

— Это твои друзья в Хогвартсе? — уточняю я, рассчитывая услышать «да», потому что сразу два парня в ее близкой компании мне не нравятся.

Мелани кивает.

— Да, но мы часто видимся и помимо школы: семья Николь тоже в Попечительском Совете, так что наши родители знакомы. А мальчики… ну, они дружат очень давно и еще до Хогвартса. Вообще-то мы все познакомились намного раньше. Мы планировали путешествие в Италию этим летом, но, в итоге, я оказалась в лагере, а они…

— Не так хороши, — заканчиваю я.

— Нет, — она хмуро смотрит на меня, и я решаю, что лучше впредь не шутить так о ее друзьях. — Просто они поехали без меня. Вообще-то, — Мел улыбается. — Они думают, что мне здесь намного хуже, чем отдыхается им.

Я громко фыркаю.

— Они не знают, что потеряли.

— Не знают.

Я смотрю на Мел, и она, заметив мой взгляд, вопросительно смотрит в ответ. Но мне абсолютно нечего ей сказать, потому что в голове какой-то шум, а все, что я могу выловить из него — это она. Мелани. И я мог бы смотреть на нее всю жизнь.

— Джеймс, — тихо окликает она, и я понимаю, что задумался слишком надолго.

— Мм?

— Ты забыл креветки для Ала.

Черт.

— Может, у них еще работает кухня, — предполагает Мел.

Я бросаю взгляд на часы.

— До закрытия сорок минут — это вряд ли. Но я вообще-то заказал их перед нашим уходом, только… забыл.

Мелани закатывает глаза, но ничего не говорит. Я поднимаюсь со скамьи и тяну ее за собой.

— Но вообще-то я ему не обещал, — тут же продолжаю я с сомнением. — Прямо даже сказал, чтобы не надеялся.

— Но нам ведь не сложно, — настаивает она. — Ты же его брат.

— Ага, и потому я своего брата от свидания — да-да, я помню — с его девушкой не отвлекаю.

— Тогда считай, чтобы мы возвращаемся, потому что я хочу кофе, — Мелани пожимает плечами. — Становится холодно.

— Держи, — я в мгновение ока снимаю куртку, которая пару часов назад так не устроила Джоанну. А то, что это моя любимая куртка моей любимой команды, которая, вероятно, и обеспечила мой успех на аукционе, — ее не слишком убедило.

— Это ничего не значит, — фыркает Мелани, когда я опускаю куртку на ее голые плечи. — Мы все равно идем за креветками для Альбуса.

На этот раз моя очередь закатывать глаза, но Мел, к несчастью, не видит.

Конечно, я мог бы просто наколдовать ей свитер или что-то еще, и мы бы не шли, как одна из тех парочек, что одеваются в одни и те же цвета, чтобы показать, что они вместе. Я всегда считал это идиотизмом. Но сейчас, как ни странно, это нравится мне. Мелани не понимает — это значит все.

— И как же вы проводите время с друзьями? — продолжаю я оставленную тему.

— Ну, довольно много времени нам приходится присутствовать на всевозможных приемах или званых ужинах, так что веселиться приходится в рамках нашего общества.

— Ты все время так говоришь «общество», как будто все эти времена классов и разделений на слои не прошло давным-давно, — морщусь я.

Она внимательно смотрит на меня, а потом, как ни в чем не бывало, отвечает:

— Разумеется, нет. То, что ты не замечаешь этого — естественно, потому что это давно сложившийся круг общения. Туда невероятно сложно попасть. Тебе могут улыбаться, говорить, что ты один из них, но… ты всегда будешь за стеклом, — она хмурится. — Знаешь, давай оставим эту тему…

— Нет, погоди, мне стало интересно. Что ты имеешь в виду. Кажется, Англия уже пережила то время, когда всех делили на социальные слои, — я не могу просто так слушать, как она говорит об этом. Как будто это какое-то непреложное правило. — Все волшебники давно приравнялись в правах.

— Я не говорю о правах, Джеймс, — мягко говорит она. — Я говорю, что английская аристократия складывалась веками, и никакие реформы общества этого не изменят. Просто мы так воспитаны. И наши родители. И их родители. Мы не можем просто оставить все в прошлом: это не только традиции или даже законы, которые можно счесть глупыми — это наша история. И дело вовсе не в том, что мы застряли в каком-то Средневековье. Просто это наши ценности, — я хочу возразить, но она замечает и говорит тверже: — Аристократическое общество закрыто для всех остальных не потому, что мы не хотим делиться чем-то сокровенным или потому что ставим себя выше других. Это не культ чистой крови, несмотря на то, что все мы, в большинстве своем, чистокровные. Просто… это не нужно ни вам, ни нам. Нам вполне комфортно в узком кругу, хотя его и сложно назвать доверительным, а остальным просто трудно понять все то, что мы знаем с рождения. Ты ведь удивляешься и даже считаешь глупыми многие мои привычки или суждения.

— Неправда, — отрицаю я, потому что действительно так не считаю. — Ты нравишься мне целиком.

Она усмехается.

— Нет, ты и сам говорил, что это странно: не ходить на свидания, есть шестью вилками и…

— Ну, ладно-ладно, но это общее мнение! — я поднимаю руки вверх, как будто сдаюсь.

— У нас так не считают, — Мел вежливо улыбается.

Мне опять режет ухо ее разделение.

— «Нас»?

Она поднимает глаза, долго всматриваясь в мое лицо, так что я начинаю улыбаться и хмуриться, не понимая, в чем дело.

— Я бы хотела иметь хоть каплю маггловской крови, чтобы не подходить им, — говорит она наконец, но каждое слово произносит с трудом.

— Вот видишь, и тебе там не нравится, — заключаю я, только сейчас замечая, что мы остановились посреди улицы. Я продолжаю идти.

— Мне там нравится, — отвечает она с непонятной мне грустью. — Но лучше бы меня там не было.

Мне кажется, что если сейчас я продолжу расспрашивать, мы удалимся в такие споры, что вечер будет испорчен, или же я так ничего и не узнаю. Поэтому лучшим решением я вижу закрыть тему, и бар, к которому мы почти вернулись, как никогда выручает. На входе мы снова здороваемся с Куинси, а потом Мелани остается у барной стойки, заказывая кофе, пока я ищу по залу Марси. Девушка как раз выносит из кухни чей-то заказ, и крайне удивляется, встретив меня снова.

— Я забыл креветки, — выпаливаю я.

— Знаю, я надеялась, что ты вернешься до закрытия и попросила убрать их в термо-коробку, — она широко улыбается. — Сейчас принесу.

— Огромное спасибо!

— Всегда пожалуйста.

— Ух, скоро остынет, — раздается голос Мелани прямо за моей спиной, а потом она подходит ближе, опуская ладонь на мое предплечье. — Я про заказ, — она кивает в сторону тарелок в руках Марси. — Это часть рецепта?

В ее голосе можно даже угадать вежливый интерес, но больше всего там чего-то незнакомого мне. Если бы я говорил так о девушках и мог хотя бы подумать так о Мел, я бы сказал, что это что-то стервозное.

— Нет, — холодно отвечает Марси и, попрощавшись со мной милой улыбкой, уходит.

— Ну и зачем ты это сделала? — спрашиваю я, когда мы идем обратно к барной стойке.

— Сделала что? — пожимает плечами Мел. — Может, это действительно рецепт — холодный, остывший суп…

— Да ты просто приревновала! — смеюсь я, похлопывая ее по руке, которую она так и не убрала с моего предплечья. — Так делают нормальные люди, не пугайся. Нормальные безумно влюбленные в кого-то люди…

— Чушь, — цедит Мелани, вырывая свою ладонь и обгоняя меня. Ну ладно, у барной стойки-то все равно встретимся.

Но, кажется, все оставшиеся за двадцать минут до закрытия гости перебрались поближе к бармену, так что все столики, кроме одного пустуют, а вот у небольшой стойки не протолкнуться. Я слышу, как Мелани заказывает два кофе.

Она даже не заказала кофе — так спешила прекратить мой невинный разговор с Марси. Я широко ухмыляюсь, и Мел, на мгновение взглянув в мою сторону, с негодованием отворачивается обратно. Как все-таки здорово жить!

Наконец, она возвращается ко мне, за тот же столик, где мы сидели. Музыкантов тут уже нет, да и последние гости прямо на наших глазах прощаются и уходят. В зале остается человек десять, включая нас и персонал.

— А знаешь что, — вдруг доходит до меня. — Тут сейчас никого нет. Ну, почти. Ты можешь сыграть, — я киваю на фортепиано за спиной Мелани.

Она оглядывается на людей, хмурится и все равно качает головой.

— Нет, думаю, не стоит.

— Ладно, тогда я попрошу Марси… — я делаю вид, что ищу девушку взглядом, но сам прекрасно вижу, как меняется лицо Мел.

— Ну и проси, — отвечает она вовсе не то, на что я рассчитывал своей провокацией.

— Ну, Мел, не обижайся, — я беру обе ее руки и заглядываю в глаза снизу вверх. — Я же просто шучу.

— Я знаю, что шутишь. Хочешь, напомню, чем твоя подобная шутка закончилась в прошлый раз? — Мелани улыбается, но, кажется, эта улыбка не сулит мне ничего хорошего. Я непонимающе смотрю на нее. — «Поцелуй Поттера, лучшего игрока в квиддич», — голос у нее такой самодовольный, что она явно кого-то передразнивает. А, точно. Вот же Ал говнюк!

— Это ты все не так поняла, — возражаю я возмущенно. — Никто не просил тебя целовать Альбуса.

— И Джеймса тоже, — фыркает она.

Я закатываю глаза, совершенно не представляя, что творится в ее голове, а потом вдруг до меня доходит что-то крайне неприятное.

— Погоди, — я подозрительно смотрю на нее. — Если это твое первое свидание, то… только не говори, что твой первый поцелуй был… с Алом! — я в шоке смотрю на нее. Нет-нет-нет. Пожалуйста, нет.

— А чему ты удивляешься больше: тому, что первый, или тому, что с Алом? — Мелани, в отличие от меня, держится поразительно спокойно.

— Я убью его, — заключаю я, игнорируя ее вопрос.

— Знаешь, бывают варианты и похуже, — она щурится, все еще неведомым образом, не смущаясь.

— Я был твоим вариантом! — не подумав, бормочу я, все еще хмурясь и представляя длительную расправу над братцем. — А насчет первого поцелуя… Я бы не догадался, — я ухмыляюсь, глядя на нее. — У тебя отлично получается.

— Джеймс Поттер, я сейчас кину в тебя эту солонку, — ровно произносит она, разглядывая на столе деревянную утварь. Я замечаю, что она все-таки слегка покраснела.

— Это же был комплимент! — смеюсь я и просто не могу отказать себе в еще одной хорошей шутке: — Видимо, ты быстро учишься.

— Хороший первый учитель, — отвечает Мелани с улыбкой, а потом, следя за переменами на моем лице, разражается смехом. — Ты бы сейчас себя видел!

— Ладно, один-один, — я закатываю глаза.

Но Алу, конечно, не жить.

— Твой последний шанс, — я киваю на музыкальный инструмент, когда зал покидают все, кроме бармена, который, судя по всему, варит нам кофе.

Мелани проверяет мои слова, а потом закусывает губу. Я вижу, что ей хочется, но что-то все же останавливает ее.

— Я мог бы выйти тоже, конечно, но с моей стороны будет глупо, — замечаю я. — Но могу отвернуться, — и картинно сажусь к ней спиной. Через полминуты тишины я уже собираюсь было вернуться обратно и признать свое поражение, но тут звучат первые ноты, и я останавливаюсь. Музыка исходит из инструмента так плавно, что я бы не отличил от игры профессионалов, с которыми, вероятно, весь вечер сравнивала свои способности Мел. Она явно хорошо знает эту мелодию, хотя она довольно грустная или как их называют… минорная? Пользуясь тем, что Мел смотрит на клавиши, я осторожно поворачиваюсь. Ее пальцы скоро, но спокойно перелетают с одних клавиш на другие, да и сама она не выглядит напряженной. Пару раз мне кажется, что она закрывает глаза, и я не понимаю, каким образом у нее получается продолжать играть. В квиддич, конечно, тоже можно играть с закрытыми глазами, но мы обычно говорим так об игроках с насмешкой, а здесь…

Я облокачиваюсь на стол, чтобы лучше видеть, и, не отрываясь, наблюдаю за Мел. Кажется, мелодия уже повторяется, но я едва ли могу различить какие-то части: она льется так, что просто занимает все пространство вокруг, и сейчас я вряд ли вспомню, с чего все началось. Кажется, что она бесконечна. В хорошем смысле бесконечности, разумеется. Как что-то светлое и ясное, не как лекции Бинса или маггловские пробки, в которые мы однажды попали с тетей.

И эта музыка навсегда отпечатывается в моей голове, как музыка Мелани. Мне кажется, что они идеально друг другу подходят — хотя и чуть хуже, чем мы с ней. Просто я смотрю на нее, и точно так же не могу вспомнить момент, когда впервые увидел ее. То ли в день приезда, в комнате Лили, где случилась наша перепалка, то ли позже, когда она впервые зацепила меня по-настоящему, не из азарта — да и эта сцена вспоминается мне с трудом. Все эти воспоминания просто есть в моей голове, и они образуют единое знание. Потому что они не нужны мне: нет смысла вспоминать о том, что было у меня с Мел, когда она сама, живая, настоящая, самая-самая, сидит передо мной. Как будто так было всегда.

Последние звуки повисают в воздухе, и я спохватываюсь, чтобы отвернуться и не смущать Мел, но она все равно уже заметила. Она коротко улыбается и встает из-за фортепиано.

— Ваш кофе и креветки!

Ничего не говоря, мы забираем заказ, я открываю перед Мелани дверь, и мы выходим в прохладный, ночной воздух. Вопреки обыкновению, портить тишину разговором не хочется. В конце улицы мы сворачиваем направо, почти сразу ступая на еще чуть теплый после дня песок. Взглянув на белоснежное платье Мел, я наколдовываю плед, и мы устраиваемся на нем. В десятке футов от нас шумит океан, но определить его начало можно только по редко накатывающим волнам: последний фонарь остался на тротуаре.

Я наблюдаю за Мелани, но если она и замечает, то не реагирует на меня, устремив взгляд на пенящиеся волны. Мне интересно, о чем она так глубоко задумалась, но она такая красивая и настоящая, кутается в мою куртку, греет пальцы о стакан кофе и не вспоминает о том, что надо держать спину прямо и отгибать мизинец, и я боюсь ее спугнуть. Я вообще-то всегда был против предрассудков, но к пресловутому обществу аристократов относился с сомнением, считая, что все девушки там капризные, жеманные и высокомерные. Признаться честно, про Мел я поначалу тоже так думал. Но несмотря на то, что она определенно аристократка без капли бунтарства, которая действительно верит в эту их фигню про разделение общества, она оказалась гораздо глубже, чем я подозревал. Я не хочу менять ее, но мне нравится, как она оживает, находясь здесь, и я хочу всегда быть с ней рядом, чтобы увидеть, какой она может быть.

Она слегка поворачивает лицо в мою сторону и приподнимает брови.

— Что?

— Ничего, — кажется, я улыбаюсь, как идиот.

Она усмехается и снова отворачивается, запрокинув голову. Посидев так около минуты, она отставляет стаканчик в сторону и ложится на покрывало.

— Здесь так красиво, — говорит она.

Я киваю и только потом смотрю вверх, на небо. Я понимаю, о чем она говорит: звезд сегодня поразительно много, и кажется, что я смогу достать их, поднявшись на метле. Услышав негромкий вздох, я опускаю взгляд. В лице Мелани появилось что-то странное, что-то, чему я не могу дать определение, и ее глаза кажутся слишком большими и слишком блестящими.

— Ну что ты? — спрашиваю я, беря ее за руку и крепко сжимая пальцы. — Все хорошо?

Она улыбается, но ощущение, что она сейчас заплачет, не пропадает. Она слегка тянет мою руку, и я ложусь рядом с ней. Мелани все еще смотрит на небо, но я не отрываю глаз от нее. На звезды полюбоваться я еще успею, а она может ускользнуть в любую секунду.

— Я не хочу домой, — произносит она так тихо, что я едва различаю ее голос в шуме волн.

— Не поедешь, — уверенно говорю я. Как будто я сам хочу отпускать ее в этот дурацкий мир манер и правил.

Она вопросительно смотрит на меня, повернувшись на бок.

— Я тебя увезу с собой в тренировочный лагерь, — продолжаю я. — Правда, тебе придется жить в комнате с парнями и там будет пахнуть носками, но я поставлю ширму, чтобы никто не пялился на тебя, пока ты будешь спать.

Мелани смеется, и я притягиваю ее к себе за талию. Она складывает руки у меня на груди и зарывается лицом в мою шею. Этот жест удивляет меня, потому что обычно я инициирую физический контакт, а она просто меня не отталкивает, но мысль о том, что она сама ищет моих прикосновений, приводит меня в экстаз.

— Хорошо, — отвечает она, и ее голос звучит так сонно, что я не уверен, что она вообще осознает, что делает. Сегодня был очень длинный день. Вскоре ее дыхание выравнивается.

Я сам чувствую себя уставшим, но мысль о том, что Мелани Нотт спит в моих объятиях, не дает мне покоя. Как же мне так повезло? Долго держать глаза закрытыми мне не удается, и я просто наблюдаю за морем, пропуская пальцы через мягкие пряди ее волос. Небо потихоньку светлеет, и когда на горизонте начинает появляться сгусток слепящего света, я легонько трясу Мелани за плечо.

— Мм?

— Мел, сейчас будет рассвет, — тихо сообщаю я. — Я решил, что ты захочешь посмотреть.

— Да, спасибо, — кивает она и снова закрывает глаза. Я улыбаюсь.

Видимо, рассвет придется перенести на другое утро. Я бы и оставался тут так до конца лета, но этого точно не произойдет, если Мел все-таки исключат из лагеря, поэтому полшестого мне приходится будить ее окончательно.

Мелани похожа на очаровательного котенка, и мне хочется забрать ее к себе, чтобы она каждое утро смотрела на меня такими сонными глазами. Она полностью опирается на меня по пути на вокзал, и в поезде, ничего не говоря, опускается на ближайшее сиденье, тянет меня за край футболки, чтобы я сел рядом, и засыпает. Либо она так сильно хочет спать, что ничего не понимает, либо доверяет мне настолько, чтобы полностью расслабиться в моем обществе. В первом случае, это просто умилительно, а во втором... Я улыбаюсь и целую ее в лоб.