Танец пепла (гет)

Он сам не знал, когда и как оказался перед этой потайной дверью, но, казалось, какая-то невидимая сила влекла его сюда с тех пор, как он покинул тронный зал. Сейчас между ними был лишь кусок холодного камня, и стоило только надавить… Но вот уже в который раз он отдёргивал руку, словно обжигаясь о гладкую поверхность.

Однажды он уже сорвался. Тогда в саду он не сдержался, и из стороннего наблюдателя стал соучастником. Её запах, ощущение её тела, когда она чуть откинулась назад… А от одного прикосновения к её коже голова шла кругом, а кровь вскипала от возбуждения. Она изгибалась в его руках, напряжённая и гибкая, как тетива лука, в то время как его пальцы бесстыдно ласкали каждый сантиметр её тела. Он, как изголодавшийся путник, никак не мог насытиться её близостью, всё глубже погружаясь в волны горячего желания… Поэтому, когда она вдруг стала резко вырываться, с большим трудом смог разжать объятия. Покинуть сад стоило ему тогда огромных усилий.

Трандуил устало откинулся на каменную стену и чуть прикрыл глаза. Почему он просто не мог забыть о ней? В отговорку о вопросах без ответа он уже давно перестал верить. С того самого момента, когда увидел её в саду на траве, купающуюся в лучах солнца, он, вопреки всем доводам разума и гордости, снова и снова стремился оказаться рядом. Он втайне наблюдал за ней и нередко ловил себя на мысли, что её тело порой будто начинало светиться. Такие моменты завораживали, как и тот миг, когда она неожиданно одарила его улыбкой…Это было полным безумием, но созерцание манящей хрупкой фигуры наполняло его сердце каким-то неведанным теплом, отчего иногда становилось страшно. Кем была она и кем был он? Когда-то он наивно думал, что приблизив её к себе, сможет найти ответы. Его губы тронула лёгкая улыбка.

«Ты нашёл только ещё больше вопросов!» — он тяжело вздохнул и открыл глаза.

Его взгляд скользил по хитросплетениям теней и отблесков факелов, в то время как мысли то и дело возвращали его в тронный зал, где часом ранее она мелькала, подобно кленовому листку, окрашенному в цвета осени. Зачем он выбрал этот цвет, зачем вообще отправил ей платье? Он не понимал до сих пор. Возможно, это было его попыткой избавиться от чувства вины, что гложет его с той ночи в саду. Но был ли он виноват перед ней или перед самим собой?

Так или иначе, но в этом наряде из алого шёлка она была обворожительна, и, помимо воли, его взгляд снова и снова отыскивал её силуэт в толпе празднующих. Она порхала по залу, купаясь в переливах мелодий, беззаботно кружась то с одним, то с другим. Однако его это ни капли не трогало, скорее даже забавляло, но лишь до тех пор пока рядом с ней вновь не появился менестрель. И если Трандуил и раньше его не жаловал, то в этот вечер от одного взгляда на музыканта, руки сами собой сжались в кулаки. В манере смертного, в том, как он улыбался, как еле заметно касался её талии, как смотрел на неё, было что-то, из-за чего хотелось вырвать женщину из его объятий, а его самого отшвырнуть в другой конец зала. Быть может в другом времени и в другом месте Трандуил бы так и поступил, но не здесь.

«Не на глазах у всех…» — владыка Лихолесья мог только гордо сидеть и наблюдать. Поэтому от внимательного взгляда не укрылось то, как женщина резко отпрянула от менестреля. Её глаза яростно сверкнули, губы сжались в упрямую линию. Он не мог разобрать слов, да и говорили они всегда на этом странном диалекте, но по выражению её лица было и так понятно, что разговор был не из приятных. Лишь когда женщина скрылась в направлении выхода, он наконец облегчённо выдохнул.

Мир вокруг вновь наполнился красками и звуками, а его внимание и мысли больше ничто и никто не отвлекал. Разговоры, учтивые поклоны, улыбки, музыка и серебристый смех эльфийских дев — одним словом, торжество шло своим чередом. Но, казалось, наполненный магией перворожденных воздух будто лишился какого-то главного компонента, а сам праздник утратил для короля всё своё очарование, как только его собственный интерес, одетый в платье цвета осеннего заката, исчез из поля зрения.

Одновременно с этим Трандуила никак не покидало странное ощущение, что что-то пошло не так. Как ни в чём не бывало он вёл неторопливую беседу с главным лекарем, когда боковым зрением заметил что-то в углу зала, где ещё совсем недавно находилась женщина и музыкант. Но поначалу даже не смог определить, что именно привлекло его внимание. Менестрель стоял на том же самом месте, что и минутами ранее, и всё так же смотрел ей вслед. На его губах играла какая-то довольная, торжествующая и одновременно мрачная улыбка. Но в следующий момент, будто почувствовав, что за ним наблюдают, он чуть тряхнул головой, вновь принимая облик беззаботного трубадура, а потом неожиданно отвернулся и, как бы походя, вылил содержимое бокала в близстоящую вазу. Это показалось королю странным, и он даже хотел поручить одному из стражников проследить за музыкантом, но в последний момент передумал, а когда он вновь повернулся в сторону смертного, того и след простыл.

«Ты уделяешь ей слишком много внимания», — упрекнул он себя и, ещё раз окинув взглядом будто опустевший после её ухода зал, вернулся к прерванной ранее беседе.

Однако странное поведение смертного никак не выходило у него из головы.

«Он так же смотрел на неё тогда, на нижних уровнях!» — эта мысль появилась в его сознании настолько внезапно, что Трандуил невольно напрягся. Будто кто-то другой нашептал ему это на ухо… Он всеми силами пытался отвлечься от этих дум и наслаждаться праздником, но чувство напряжённости, что не покидало его с момента исчезновения смертного, постепенно переросло в тревогу, в нехорошее предчувствие, которое в конечном итоге и привело его сюда, в этот тайный проход в её комнату.

«Ты смешон! Если бы твой отец тебя сейчас увидел, он бы не поверил своим глазам! — эти размышления заставили его поморщиться. — Если ты хочешь утолить свой интерес, всё, что требуется — это нажать на плиту и зайти в комнату… Это, в конце концов, твой дворец. Не так ли?»

Конечно, всё было именно так, но что-то его удерживало. Возможно, страх, что он не сможет устоять? Опять?.. Презрительно хмыкнув на свои же собственные метания, он оттолкнулся от стены и решительно положил руку на холодный камень, и тут его острый слух уловил что-то. Трандуил замер и, чуть прикрыв глаза, стал напряжённо прислушиваться.

Смертным никогда не удастся до конца понять и даже представить то, как воспринимают окружающий мир эльфы. Бессмертные дети Эру видят и слышат реальность на уровне тонких ощущений и колебаний. Будто всё вокруг сплетено из огромного количества энергетических нитей или струн, и для эльфа, чтобы получить необходимую информацию, стоит только найти и проследить нужное переплетение. Перед мысленным взором те иногда предстают в образе тончайших серебристых нитей, которые складываются в единую картину мира. Вот и сейчас древний эльф постепенно отслеживал нужный ему источник, биение сердца, дыхание, слова…

Король резко распахнул глаза. По ту сторону камня она была не одна. Он их не видел, но слышал: лёгкий шелест простыней, прикосновения тел, прерывистое дыхание и гулкие удары сердца. Не надо было долго гадать, чтобы понять, чем занимались там двое смертных.

«Ты смешон! — он отпрянул от каменной плиты, криво усмехаясь. — Похоже, ты волновался зря. У неё… вернее у них всё хорошо…»

Он с презрением отвернулся. Шёлк длинной мантии взметнулся, будто крылья серебристо-алой птицы, а мгновения спустя узкий коридор опустел, и лишь где-то вдалеке еле слышно скрипнула дверь в покои владыки.

* * *

Его имя для меня ровно ничего не значило, но то, с какой злостью и похотью смотрел на меня этот мужчина, заставляло кровь стыть в жилах. Я хотела кричать, но паника сдавила горло, не давая извлечь ни звука. А тот, что назывался Даниэлем, казалось, получал неописуемое наслаждение, наблюдая за моей беспомощностью. На его губах застыла победная улыбка, он даже отложил пистолет и теперь неторопливо развязывал мою ночную сорочку, однако стоило его холодным пальцам коснуться кожи чуть ниже ключицы, меня будто ударило током.

«Сейчас или будет поздно! — закричал мой мозг. — Ты же понимаешь, что он с тобой сделает?!»

О да, подтверждение его намерений в наглую упиралось мне в живот.

Немеющие пальцы сжались вокруг рукоятки кинжала, и в тот момент, когда Даниэль чуть сдвинулся, чтобы принять более удобную позу, я ударила, одновременно отталкивая его коленом. Но что-то пошло не так. Моя рука будто не хотела мне повиноваться и, вместо того, чтобы вспороть ему шею, лезвие прочертило лишь глубокую царапину на его щеке. На моё счастье, тот никак не ожидал нападения с моей стороны, что позволило выиграть бесценные секунды его замешательства. Я резко вскочила с кровати и бросилась было к выходу, но с каждым шагом мои ноги словно превращались в желе, и я только и успела, что добраться до двери и ухватиться за ручку, когда за спиной раздался разъярённый голос Даниэля.

— Мерзкая дрянь! Ты хочешь поиграть?

Я развернулась, спиной опираясь о спасительную дверь и одновременно пытаясь надавить слабеющими пальцами на ручку. Замерший в нескольких метрах от меня Даниэль взглядом проследил за моим движением и криво усмехнулся.

— Что, не выходит?.. — он шагнул ко мне, и моя рука с зажатым кинжалом взметнулась в его сторону. Серые глаза угрожающе сощурились, но он остановился и, казалось, только сейчас заметил свой порез. Тонкие пальцы коснулись окровавленной щеки, но уже в следующее мгновение с виду красивое лицо исказила гримаса ярости. — Ах ты, грязная потаскуха, ты меня порезала! Да там ещё, пожалуй, и шрам останется! — взревел он, направляя на меня пистолет. — Знаешь, я бы мог прострелить тебе голову, и с удовольствием бы это сделал, но живой ты мне полезнее… А вот за это, — он показательно помахал передо мной окровавленными пальцами, — ты заплатишь сполна! — я с ужасом заметила, что моя рука, в которой всё ещё было зажато оружие, стала предательски подрагивать, в то время как пальцы в который раз безвольно соскользнули с ручки двери. Даниэль показательно зацокал языком. — Ты никуда от меня не убежишь, дрянь. Скоро твои руки и ноги откажутся тебя слушать, и ты будешь полностью в моей власти.

— Что ты мне подмешал? — прохрипела я.

— Да так, дары Востока, — улыбнулся тот. Мои мысли забегали в голове с бешеной скоростью, силясь определить, что и когда принимала я из его рук. Он же, будто прочитав мои догадки, довольно продолжил. — Я хотел дать тебе это с вином ещё в тронном зале, но ты играла в недотрогу. А рисковать я никак не мог, поэтому ещё до бала влил убойную дозу в твой кувшин с водой!

От его смеха и осознания происходящего к горлу подступила тошнота. Я резко выдохнула. В этот момент ручка неожиданно поддалась, дверь распахнулась, и я почти ввалилась в кладовую.

Шаг, другой, мои ноги почти подкашивались, и, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за один из столов с бутылками и графинами. Путь до двери в библиотеку, что обычно занимал всего несколько секунд, казался теперь бесконечным, но, не желая сдаваться, я продолжала плестись вперёд. Даниэль неторопливо перешагнул порог кладовой. Пистолет всё так же был зажат в его руке, тогда как во второй я с ужасом заметила кнут. Проследив за моим взглядом, он счастливо улыбнулся.

— Я решил добавить огонька в нашу погоню и подстегнуть тебя немного, — с этими словами он замахнулся и в следующее мгновение режущая огненная боль полоснула меня по груди — я вскрикнула, но голос будто не слушался, срываясь в беспомощный хрип.

Спасительная дверь была так близко, и в то же время так невыносимо далеко, когда мои ноги подкосились, и я со всего маху рухнула на колени. Кинжал звякнул о каменные плиты и отлетел в сторону, но я продолжала упорно ползти. Моё тело раз за разом содрогалось от ударов кнута, что следовали теперь один за другим. Спина горела, будто объятая пламенем, а вконец онемевшие ноги превратились в бесполезный балласт, и только пальцы ещё пытались ухватиться, дотянуться до выхода, но в какой-то момент всё замерло, я не могла сдвинуться ни на миллиметр.

— Это было весело! — надо мной нависла тень. — Теперь твоя спина выглядит почти так же, как и моя тогда… Хотя, конечно, кнут у меня не орочий… — я почувствовала, как хлыст змеёй скользнул по моей спине, прочерчивая огненную линию по одной из ран. Где-то рядом подошвы чуть шаркнули о камень, и в поле зрения попали носки начищенных сапог. — Ладно, довольно воспоминаний, наш вечер только начинается! Вставай, дрянь! — он схватил меня за волосы, намотав их на кулак, и с силой рванул вверх. — Знаешь, как долго я этого ждал? — прошипел он мне на ухо, прежде чем отшвырнуть моё безвольное тело на стол с бокалами. Хрусталь с протяжным звоном посыпалось на пол, а мой мучитель вновь оказался рядом и теперь швырял меня из стороны в сторону, будто тряпичную куклу.

Воздух наполнился звуками разбивающегося стекла и хруста осколков под его ногами. Я уже ничего не замечала, ни куда ступала, ни той боли, которой отдавался каждый шаг, и лишь всеми силами старалась не упасть, пытаясь зацепиться за всё, что попадалось мне на пути: столы, стулья, полки. После очередного пинка я грудью упала на большую винную бочку и безвольно повисла головой вниз. Даниэль же не преминул воспользоваться этой возможностью, и воздух снова рассёк свистящий звук кнута. Удар пришёлся аккурат поверх уже истерзанной спины, и моё тело непроизвольно выпрямилось, изгибаясь, но обмякшие ноги подкосились, и я навзничь упала на пол.

Если до этого была боль, то сейчас я была в агонии. Стекло врезалось в спину, ноги, руки, а я не могла сдвинуться ни на миллиметр, чтобы хоть как-то облегчить эту муку. Мой рот открылся в крике, но с губ больше не сорвалось ни звука. Даниэль замер надо мной. Взгляд его серых глаз был абсолютно холодным, губы скривились в презрительной усмешке.

— Кажется, ты уже дошла до кондиции, — он чуть пнул меня носком сапога. — Знаешь, в чём прелесть этого зелья? — проговорил он нараспев, одновременно небрежно отбрасывая в сторону кнут. — Ни твоё тело, ни даже твой голос тебя не слушаются, но зато все мысли… — он присел на корточки и почти с нежностью дотронулся пальцем до виска, — и все ощущения… — он надавил коленом мне на грудь, и в спину тут же вонзились сотни осколков. Я изогнулась всем телом, но его это не заботило. — Да, все ощущения задействованы на все сто процентов. Ты плачешь, красавица? — холодные пальцы смахнули непроизвольно набежавшие слёзы. — Не стоит… Это только начало… — он резко выпрямился и, обхватив мою безвольную руку, волоком потащил меня в более освещённый угол кладовой.

Мне казалось, что с тела, полоску за полоской снимали кожу, однако больше всего меня резало изнутри чувство собственной беспомощности. Хотелось выть от боли, вырываться, кричать, но всё, что я могла — это безвольно наблюдать за его действиями. Наконец Даниэль остановился, бросив меня в круге света, и замер надо мной. Его взгляд оценивающе скользил вверх и вниз по моей распластанной фигуре, а сам он, уже не скрывая своего возбуждения, то и дело поглаживал свой пах. Это было настолько противно и мерзко, что казалось, меня вот-вот вырвет, но сил хватило лишь на то, чтобы отвернуть голову в сторону и прикрыть глаза. Заметив это, Даниэль презрительно хмыкнул.

— Посмотрите на неё! Как она отворачивается! Можно подумать, что ты— сама невинность! А ведь знаешь, Ли так о тебе и думал… Бедный наивный менестрель, он считал тебя порядочной, другой. Но ты, — он вдруг оказался рядом и рванул подбородок на себя, заставляя смотреть прямо на него. — Ты такая же, как и все. Обычная шлюха, — процедил он в сантиметре от моего лицо. — Хотя не могу не признать, внешне ты очень даже ничего, но вот внутри ты самая обыкновенная грязная потаскуха, — Я дёрнула головой, пытаясь вырваться, но он, видимо, истолковал мой жест по-своему. — Ты не согласна? — его брови удивлённо скользнули вверх, а губы тронула еле заметная улыбка. Даниэль наклонился к самому уху и нарочито сладким тоном прошептал: — Скажи, какого это, когда тебя трахает эльф? Что в нём такого, чего нет в Ли? Он больше? Входит глубже? — его язык скользнул по моей щеке, и я вновь попыталась вырваться. — Тш-ш-ш… Можешь не отрицать, я видел вас. Тебя и твоего эльфа. А сегодня, он почти не сводил с тебя глаз, раздевая взглядом, придумывая, наверное, как ещё тебя отыметь… Там в саду. Как он лапал тебя, а ты позволяла… —что-то звякнуло, он чуть отклонился, но уже в следующее мгновение навалился на меня всем телом, нависая. — Смотри на меня, дрянь! — по шее скользнуло холодное лезвие, и мне ничего не оставалось, как повиноваться.

Его серые глаза в упор смотрели на меня, но сейчас в них не было так напугавшего меня холода, наоборот — во взгляде плескались похоть и безумие. Знакомый металл моего кинжала тускло блеснул в отсветах факелов, в то время как Даниэль нарочито медленно прочертил обжигающую линию от мочки вниз по шее и дальше между грудей, то и дело слегка надавливая на податливое лезвие, что с лёгкостью надрезало бледную кожу. В тот момент я с ужасом поняла, что, возможно, смерть была бы не худшим исходом…

— Знаешь, о чём я сожалею? — проговорил он на удивление тихо и спокойно. — Что у нас с тобой не так много времени. Мне нравится твой огонь, и я бы хотел испить его капля за каплей. Даже сейчас, полностью парализованная и беспомощная, ты пытаешься противостоять мне, сопротивляешься, в то время как местные барышни уже давно бы умывались слезами. Хотя всё равно не понимаю, зачем ты ему понадобилась? — последний вопрос был задан риторически и относился явно не ко мне. Лезвие вновь продолжило своё движение, вспарывая ткань ночной рубашки до живота, и лишь тогда он неторопливо отложил кинжал. Когда его рука сжала грудь, до боли ущипнув сосок, я внутренне взвыла от отчаяния и омерзения, попыталась дёрнуться и закричать, но из горла вырвалось лишь бессвязное мычание.

— О-о-о… тебе не нравится? — захихикал он. — Поверь, я ещё нежен с тобой! Да и то потому, что приказано доставить тебя в целости и сохранности. Мне даже не позволительно к тебе прикасаться, но… — в его тоне вновь зазвучали нотки погасшего было вожделения. — Но это было до того, как ты стала эльфийской подстилкой. Теперь ты, можно сказать, подпорченный товар, и я думаю, заказчик особой разницы не заметит… — словно в подтверждение своих слов он снова крутанул сосок, и от пронизывающей боли тело интуитивно выгнулось. Даниэль резко втянул воздух. — Чем больше ты трепыхаешься, тем сильнее мне тебя хочется, дрянь! Поэтому прошу, не останавливайся! — он довольно улыбнулся, ещё сильнее прижимаясь ко мне своей стянутой штанами возбуждённой плотью. Откинув голову, я с надеждой посмотрела на дверь, ведущую в библиотеку, но та была всё так же закрыта. Даниэль будто прочитал мои мысли. — Не беспокойся, нам никто не помешает. Все заняты сбежавшими гномами, поэтому у нас с тобой есть как минимум часа два, — мой взгляд метнулся к нему. — Да, это немного. Я только успею во вкус войти, — уголки его губ дёрнулись вверх. — А потом мы по-тихому увезём тебя отсюда. Я влил тебе приличную дозу, поэтому до Эсгарота ты и пикнуть не сможешь. — он медленно облизал губы, будто смакуя каждое слово. — Ну что, довольно разговоров! Приступим? — он с силой дёрнул подол рубашки и ткань протестующе затрещала. Обнажённые ноги в миг покрылась гусиной кожей не столько от холода, сколько от осознания, что нижняя часть тела теперь была выставлена на его обозрение. Его руки грубо сжали колени, разводя их в стороны, в то время как он всё выше и выше задирал материю. — Как ты тогда в саду задрала подол… Как бесстыдная девка на панели… Скажи, ты знала, что он за тобой наблюдал? Ты специально это сделала? — шептал Даниэль, и его горячее влажное дыхание опалило кожу, отзываясь внутри новой волной тошноты.

Больше всего на тот момент мне хотелось закрыть глаза и представить, что ничего этого нет, сдаться… Но другая часть меня металась и билась внутри, как птица в клетке. Да, это был кошмар, но это было только начало, и отдайся я на волю этого извращенца, настоящий ужас и мучения ещё ждали меня впереди. Я не могла этого позволить, но ни ноги, ни руки меня не слушались, а из горла вырывались лишь сдавленные хрипы. Что я могла предпринять? Отчаяние и безысходность сдавили грудь ледяной удавкой.

— Никчемная, бесполезная…

«Отпусти себя!» — резанул мозг голос хозяина леса, да с такой силой, что я невольно поморщилась.

«Отпусти себя? Что ты имеешь в виду?..» — но тело уже действовало само собой. Кровь вскипела в венах пробуждающейся магией, тело запульсировало горячей энергией, но я всё так же не могла и пальцем пошевелить. А тем временем мужчина надо мной чуть отклонился.

— Знаешь, что меня больше всего раздражает в Средиземье? Это одежда! — начал он самым обыденным тоном. — Все эти завязочки, шнуровки… Были бы мы сейчас у нас, одно движение молнии, и… Я бы уже делал с тобой, что захочу, а тут приходится попотеть немного. — краем глаза я заметила, что он всё ещё возился со шнуровкой на своих штанах, то и дело кидая в мою сторону мрачные взгляды. Мне оставались считанные секунды, прежде чем меня поглотит эта зияющая бездна отчаяния и паники, к краю которой так и подталкивал меня менестрель. Где-то внутри оформилась пугающая мысль, что стоит ему прикоснуться ко мне там, и я всё потеряю…

В этот момент он вновь развёл мои ноги в стороны. От прикосновения его плоти к внутренней стороне бедра захотелось взвыть и выпрыгнуть из кожи, я с силой закусила губы, неожиданно осознав, что руки сжались в кулаки. Ощущение тела возвращалось капля за каплей, но слишком медленно… Мне нужно было выиграть время.

Наверное, так чувствует себя загнанный в угол зверь, когда до финального удара или выстрела остаётся лишь одно мгновение. Чёрное отчаяние и алая ярость застилают глаза, заставляя сердце биться в три раза быстрее. Ощущения обостряются до предела в преддверии конца, и всё, о чём ты думаешь, это последний бросок, последний шанс если не вырваться, то забрать противника с собой. В тот момент я будто видела себя со стороны. Как менестрель прижался в плотную к моему распластанному телу, что-то нашёптывая и тихо посмеиваясь. Но я не хотела этого слушать и, не дав ему договорить, сделала единственное, на что ещё была способна: со всей силы вцепилась зубами в его шею.

Он взвизгнул и попытался оттолкнуть меня, но я держалась мёртвой хваткой бульдога. Вырываясь, он начал бить меня по рукам, исцарапанным и изрезанным плечам, но я не дрогнула и стала постепенно сводить челюсти, с мрачным торжеством чувствуя, как рот наполняется тёплой, чуть солоноватой кровью. Мужчина взвыл нечеловеческим голосом и, изогнувшись всем телом, рванулся назад, отлетев на несколько шагов, и затих у стены, тихо поскуливая.

Каким-то непостижимым образом, в промежутке между всем этим, мне удалось принять сидячее положение. И теперь, с отвращением выплюнув вырванный кусок плоти, я жадно глотала воздух, чувствуя, как в обессиленные конечности по крупицам возвращалась жизнь. После нескольких долгих секунд я, опираясь руками об пол, попыталась подняться, но ничего не вышло, зато пальцы обожгло чем-то холодным. Мой кинжал. Зажав его в руке, я развернулась и на четвереньках поползла в сторону двери. В колени вонзались разбросанные повсюду осколки, но я не обращала на это внимания, главное было — добраться до библиотеки.

— Мерзкая дрянь! — раздавшийся за спиной полный холодной ярости голос заставил меня обернуться. Ли, Даниэль или Лаэрт (уже без разницы) стоял у стены, зажав шею рукой. Сквозь пальцы по бледной коже багровыми каплями стекала кровь. Губы были плотно сжаты, а в глазах горел такой огонь, что я невольно попятилась. — Он просил доставить тебя живой… Но теперь мне плевать! — он рванул вперёд, в несколько шагов оказавшись рядом, и, намотав растрепавшиеся волосы на кулак, бесцеремонно потащил за собой прочь от двери. — Я думал, что позабавлюсь с тобой немного, а потом доставлю, куда надо. Но ты вывела меня из себя! — он остановился у противоположной стены и грубо дёрнул меня вверх, заставляя подняться на подрагивающих ногах и смотреть ему прямо в глаза. — Знаешь, что я с тобой сейчас сделаю? Я отымею тебя как последнюю шлюху во все отверстия, которые смогу найти в твоём грязном теле, и всем, что попадётся мне под руку. А потом — сверну тебе шею и оставлю здесь, чтобы твой эльф тебя нашёл. То-то он расстроится, что его игрушку сломали, — на последних словах его пальцы сомкнулись на моей шее, в то время как второй рукой он пытался спешно задрать подол.

На мое счастье, он не отличался физическими возможностями ни гнома, ни эльфа, поэтому одновременно удерживать моё всё ещё обмякшее тело в вертикальном положении и пытаться избавиться от остатков одежды требовало у него больше сил и внимания. Я не преминула воспользоваться этой возможностью, и теперь с мрачным торжеством и удовольствием наблюдала за тем, как изумлённо расширились серые глаза, когда мой кинжал по рукоятку вошёл в его живот. Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга в полной тишине, и за это время я даже успела испугаться, что промахнулась. Но вот его рука безвольно соскользнула с моей шеи, он еле заметно качнулся и попятился. Даниэль попытался схватить выпирающий из плоти металл, но я, вцепившись в рукоятку обеими руками, с силой рванула оружие на себя. Инстинктивно его руки метнулись к ране, откуда уже заструились багровые капли, щедро окрашивая его белую рубашку в малиновый цвет. Он отступил ещё на несколько шагов, когда неожиданно плавно осел на пол, завалившись на спину.

Здесь было тихо, слишком тихо. «Как в могиле», — пронеслось в голове, заставляя нервно выдохнуть. Воцарившееся тягостное молчание нарушали лишь хлюпающие хрипы. Казалось, эти звуки становились всё громче, заполняя собой всё пространство, эхом отдаваясь в голове. Он заворочался на полу, отчего-то напоминая мне сейчас какое-то огромное насекомое, перевёрнутое на спину, и от одного взгляда на него к горлу подступила тошнота. Я инстинктивно зажала рот рукой и зажмурилась, но перед глазами так и стоял образ его распластанного тела. Мне хотелось закричать в голос, но я не могла произнести ни звука, хотелось бежать прочь — но желеобразные ноги еле удерживали меня в вертикальном положении. Спустя какое-то время мне всё же удалось сделать пару шагов, придерживаясь за стол у стены, когда за спиной раздался его голос.

— Ты думаешь, что сможешь убежать? — от неожиданности зыбкая твердь тут же ушла из-под ног, и, беззвучно всхлипнув, я вновь оказалась на полу. Сжимая онемевшими пальцами кинжал, резко обернулась. Но он лежал на том же самом месте, и только его голова была слегка повёрнута в мою сторону. Его окровавленные губы тронула зловещая улыбка. — Он найдёт тебя… И тогда то, что произошло сегодня, покажется тебе лёгкой любовной прелюдией… А когда он с тобой покончит, ты будешь не в состоянии даже вспомнить своё имя… Шлюха.

— Заткнись, — выдохнула я, на что он лишь презрительно засмеялся.

— Именно таковой ты и являешься. Эльфийской ли, его ли — какая разница кто?

— Заткнись.

— Потому что здесь ты — никто! У тебя нет ни семьи, ни положения… Исчезни ты сегодня, о тебе забудут на следующий день… — его слова резали глубже, чем те осколки, что врезались сейчас в мои колени.

— Заткнись, — внутри медленно поднимала голову приутихшая было ярость.

— Думаешь, ты особенная? О нет… Ты самая обычная девка. Таких, как ты, я даже не брал для своей коллекции кукол. Там… — он ещё что-то говорил, но слова превратились в жужжащий фон, и больше всего мне хотелось, чтобы он замолчал. Насовсем. Рука скользнула по камню, натыкаясь на что-то холодное, и теперь я с удивлением рассматривала его пистолет. В этой кладовой, посреди эльфов и леса, это оружие казалось каким-то нереальным и противоестественным. Пальцы сами легли на курок, когда последние слова Даниэля вновь привлекли моё внимание. — Неужели ты думаешь, что только потому, что ты спишь с главным остроухим здесь, это может как-то изменить твою судьбу? Он никогда не пустит тебя дальше своей постели…

— Что ты несёшь? — ко мне вернулся голос, хотя он больше напоминал хрип.

— Оу, ты заговорила? — он глухо рассмеялся. — Удивительно, особенно учитывая какую дозу я тебе влил… — он закашлялся кровью, а я тем временем, ухватившись за край стола, медленно потянула себя вверх. С облегчением осознав, что ноги уже не подкашивались при каждой возможности, шаг за шагом приблизилась к телу музыканта. Даниэль снова затих и теперь с интересом рассматривал меня. — Нет, я всё же хорошо поработал. Жаль, что не довёл дело до конца…

— Заткнись! — прошипела я, нацеливая на него пистолет. В серых глазах на мгновение мелькнул страх, смешанный с удивлением, но окровавленные губы вновь растянулись в омерзительной улыбке.

— И что ты сделаешь? Напугаешь меня этим? Ты не выстрелишь! Иначе сюда сбегутся все эльфы Лихолесья, и тебе придётся многое объяснять…

— Плевать. Главное, что ты наконец заткнёшься! — и я спустила курок.

* * *

Трандуил, словно каменное изваяние, замер у камина, неотрывно вглядываясь в танец огня. Со стороны могло показаться, что он был абсолютно спокоен, и лишь то, как побелели костяшки пальцев, вцепившиеся в мрамор облицовки, выдавало его истинные чувства. Ярость, такая же алая, как и языки пламени перед его глазами, клокотала внутри, будто жидкий огонь в недрах обители гномов. Злость на неё, на этого мерзкого менестреля и на себя, на собственную слабость. И всё это с привкусом странной горечи разочарования и… Но о втором он даже не позволял себе думать. От воспоминаний о том, как он замер в нерешительности у потайной двери, в то время как она была занята совсем другим, хотелось смеяться в голос.

«Как это было нелепо… — он резко обернулся, одним залпом осушив бокал вина, зажатый в руке. — Довольно игр! Завтра же капитан стражи допросит её с пристрастием по поводу её связи с гномами и того, кто она такая и откуда! — он негодующе стиснул зубы. — Хотя зачем ждать до завтра? Можно отправить её на допрос прямо сейчас, с позором выдернув из объятий любовника!» — он развернулся и уже направился было в кабинет, когда в дверь нетерпеливо застучали. На мгновение Трандуил замер в нерешительности, силясь припомнить, когда успел вызвать к себе стражу, но почти сразу решительно распахнул дверь.

На пороге стояли двое эльфийских воинов, всем своим видом выражая крайнюю озабоченность и раскаяние. Последнее заставило Владыку удивлённо вскинуть брови.

— Что-то случилось? — в его безразличном тоне не было и намёка на бушующие внутри эмоции. Те же двое низко поклонились и, быстро переглянувшись, почти в один голос ответили.

— Ваше величество, гномы сбежали, — это было настолько неожиданно, что в первые несколько мгновений он не проронил ни слова. Воины же растолковали его молчание по-своему и принялись спешно докладывать о том, что и как произошло. Выходило, что кто-то украл ключи у не в меру празднующих стражников, выпустил гномов, включая их предводителя, и спустил всех в пустых бочках по подземной реке. Его мысли метнулись к женщине на том конце каменного коридора. Если окажется, что она хоть как-то в этом замешана, он отправит в темницу и её, и её полюбовника…

— Принц Леголас уже отправил в погоню отряд, чтобы вернуть пленников. И решил возглавить его сам, — голос одного из воинов вырвал его из мрачных раздумий. Быстрые шаги Трандуила и сопровождавших его эльфов лишь лёгким шелестом отдавались в опустевших коридорах дворца. При упоминании имени сына, губы короля тронула еле заметная улыбка. Леголас был не только его наследником, но и одним из самых достойных воинов королевства, которым он мог по праву гордиться и как правитель, и как отец. Только она никогда этого не увидит…

— Проверьте нижние уровни. Закройте все входы и выходы. Гномы не могли просто так выбраться, — в отрывистых приказах короля сквозил металл. — Им кто-то помог, и этот кто-то проник во дворец. Сообщник или шпион, — Трандуил резко остановился, поражённый неожиданной догадкой. Светло-голубые глаза полыхнули огнём. — Отправьте стражников в комнату, прилегающую…

Но он не успел договорить. Звенящую тишину каменных хитросплетений обители лесных эльфов прорезал оглушающий грохот, похожий на короткий раскат грома. За первым ударом последовал второй, потом третий, потом ещё один, и ещё, и ещё… Трое эльфов напряжённо переглядывались, пытаясь определить направление, в то время как необъяснимый звук эхом отражался от вековых стен, нарастая и заставляя всё гудеть и вибрировать.

— Это со стороны библиотеки, ваше величество, — выдохнул один из воинов. Не говоря ни слова, три фигуры, словно тени, метнулись в нужном направлении, скрываясь во мраке каменного лабиринта.

Дверь, будто сделанная из бумаги, с лёгкостью отлетела в сторону под натиском эльфийских воинов. Но лишь переступив порог, они замерли в изумлении. Оранжевые отсветы факелов, встревоженные появлением нежданных гостей, в дикой пляске метались по стенам небольшой кладовой. Они переплетались с извилистыми тенями, отражались в осколках стекла, что, словно потрескавшийся лёд, покрывали каменный пол, смешиваясь с багровым вином. Во всём этом хаосе света и звенящей тишины они не сразу заметили распластанную на полу фигуру. Первым опомнился высокий светловолосый эльф в тёмно-бордовой мантии и уверенно шагнул вперёд, игнорируя предупреждающие жесты его спутников. Разбитый хрусталь захрустел под его ногами, нарушая тягостное молчание.

— Это менестрель, — прошептал наконец один из воинов и тут же добавил, — был.

В теле, покоившемся сейчас на каменном полу, не было и капли жизни. Остекленевшие глаза, смотревшие в вечность с бледного лица, выражали крайнее удивление и страх, будто смерть застала музыканта неожиданно. Взгляд короля скользнул вниз, и он невольно поморщился. На груди мужчины зияли несколько глубоких отверстий, откуда тёмными потоками медленно вытекала стремительно густеющая кровь. Она змеёй опоясывала бездыханное тело, чтобы смешаться с пурпуром вина на сером камне… Но что-то было не так, и в подтверждении его мыслей, второй из сопровождающих его воинов аккуратно заметил:

— Ваше величество, его волосы и глаза… — Но Трандуил оборвал его на полуслове, предупредительно подняв руку, и теперь, выпрямившись во весь рост, осторожно оглядывался по сторонам.

Снова тишина. По углам небольшой кладовой клубились густые тени, но зоркие глаза эльфов не распознали там ничего. Казалось, кроме них и бездыханного смертного тут никого не было. Но в этот момент он уловил вибрации тихого, почти незаметного дыхания кого-то четвёртого. Оно было настолько слабым, что король мог принять его за дуновение ветра, если бы не вторящие ему редкие удары сердца.

— Кто здесь? — его голос резанул сдавленный напряжением воздух. Но никто не ответил. Краем глаза Владыка заметил, как один из воинов указал рукой в тёмный угол, где приютилась одна из огромных винных бочек. Трое мужчин решительно шагнули в том направлении, когда из темноты раздался сдавленный то ли хрип, то ли стон. Ещё шаг, и из-за темного дерева метнулась бледная рука, с зажатым в ней окровавленным кинжалом, а хрип стал похож на тихое рычание раненого зверя. В этом странном звуке было столько боли и отчаяния, что Трандуил замер, жестом приказав и двум другим эльфам остановиться.

— Выходи, мы не причиним тебе зла, — проговорил один из воинов, но рука лишь дёрнулась в его направлении. В слабом свете металл тускло мерцал, а тонкие пальцы лишь крепче обвились вокруг рукоятки. Король вдруг осознал, что бледная, измазанная запёкшейся кровью рука, что сейчас чуть подрагивала в отблесках факела, была женской. Сердце эльфа пропустило удар, а по спине пробежал холодок.

— Отправляйся за дочерью лекаря, — прошептал он еле слышно на Сильване, обращаясь к одному из воинов.

— Но,ваше величество…

— Сейчас же, — отрезал король, и тот, коротко кивнув, повиновался, бесшумно скрываясь в темнеющем проходе в библиотеку.

Потекли минуты мучительного ожидания. В какой-то момент бледная рука, с зажатым в ней оружием, вновь скрылась в темноте за бочкой, откуда он то и дело слышал еле различимые хрипы. Казалось, что дыхание давалось спрятавшейся женщине с трудом, но каждый раз, как они пытались приблизиться, лезвие кинжала выскальзывало из мрака. Конечно, они могли с лёгкостью откинуть бочку и скрутить притаившуюся там смертную, но что-то подсказывало ему, что это было бы большой ошибкой. Поэтому им ничего не оставалось, как терпеливо ждать появления леди Сельвен. Но вот его слух уловил быстрые шаги, что неминуемо приближались, и в следующее мгновение на пороге появился всё тот же воин в сопровождении главного лекаря.

— Ваше величество, вы посылали за мной?.. — осколки захрустели под ногами рыжеволосого эльфа, и он удивлённо замер, только сейчас заметив царивший вокруг беспорядок.

— Лорд Фаэлон, где ваша дочь? — процедил король сквозь зубы, стараясь не выдать своего раздражения.

— Зачем вам моя дочь, ваше величество? Она…

— Я здесь, — Сельвен вынырнула из-за спины главного лекаря и в несколько лёгких шагов оказалась рядом с владыкой. Помимо воли король облегчённо вздохнул.

— Леди Сельвен, боюсь сегодня здесь что-то произошло… — кивком головы он указал на труп менестреля, но та и без его помощи уже заметила бездыханное тело. И теперь в её расширенных глазах отражалось неподдельное беспокойство и страх.

— Где она? — выдохнула Сельвен, встречаясь с ним взглядом. Король ничего не ответил, лишь многозначительно посмотрел в ту сторону, где в темноте за бочкой скрывалась женщина. Она на мгновение прикрыла глаза, на прекрасном лице отразилось выражение какой-то горькой обречённости, отчего сердце Трандуила больно сжалось. Но почти сразу Сельвен глубоко вздохнула и решительно направилась к затянутому мраком углу.

Как и в предыдущие разы, кинжал вынырнул из темноты, а рука замерла, чуть подрагивая. Будто и не замечая этого, Сельвен шагнула вперёд, медленно опускаясь на колени перед нацеленным на неё лезвием.

— Даэрэт, ты можешь выходить. Тебе никто не причинит зла… — прозвучал из-за спины встревоженный голос Фаэлона, что возымело прямо противоположный эффект и рука с оружием с лёгким свистом рассекла воздух в сантиметре от дочери лекаря. Но та даже не пошевелилась, только предупреждающе обернулась на отца, и тот покорно замолчал.

В комнате повисла звенящая тишина, когда Сельвен начала что-то сбивчиво шептать в темноту, почти касаясь ладонью серебристого металла. Сначала он не мог разобрать ни слова, пока вдруг не понял, что дева нашёптывала успокаивающий заговор, который обычно матери напевают перед сном своим детям. А потом его слух резануло странное слово.

— …Ирина.

Сначала тихо, как шёпот ночного ветра, но потом уже чуть громче. Сельвен явно использовала его как обращение, как имя, её истинное имя… И женщина её услышала. Рука медленно опустилась, пальцы разжались, и кинжал, чуть звякнув, упал на каменный пол. В то же мгновение Сельвен подалась вперёд и попыталась взять смертную за ладонь, но та отдёрнула руку, хотя и не предприняла попыток вновь завладеть оружием. Теперь дочь лекаря могла заглянуть за бочку.

Король видел, как расширились глаза Сельвен, а рука непроизвольно метнулась ко рту.

— Великий Эру! — выдохнула она, уже не скрывая набежавших слёз. — Что он с тобой сделал?..

Почему-то последние слова заставили всех присутствующих мужчин вновь взглянуть на мёртвого менестреля, и только сейчас в глаза бросились расстёгнутые и явно приспущенные штаны, что не оставляло никаких сомнений по поводу намерений музыканта. Трандуил почувствовал, как сердце полыхнуло алой яростью и одновременно сжалось от холодной безысходности. На лицах эльфов отразилась странная смесь вины, негодования и стыда.

— Подождите снаружи,— проговорил владыка, и два воина покорно скрылись в библиотеке. Поймав вопросительный взгляд Фаэлона, король лишь коротко утвердительно кивнул, разрешая тем самым тому остаться. В этот момент в стороне, где до этого замерла Сельвен, послышался лёгкий шорох, что сразу привлекло внимание оставшихся.

От одного взгляда на её окровавленное и истерзанное тело, оба эльфа резко втянули воздух. Она стояла, чуть подрагивая, вцепившись в край бочки побелевшими пальцами. Её невидящий взгляд бездумно метался из стороны в сторону, пока не остановился на распластанном теле, и тогда глаза полыхнули таким мрачным огнём и безумием, что ему невольно стало страшно и почему-то больно. Женщина шагнула вперёд, и теперь стало заметно, что её испачканная багровыми пятнами рубашка была разрезана до живота, обнажая грудь и покрытую порезами бледную кожу.

— Он мёртв? — прохрипела она, заставив его чуть вздрогнуть.

— Да,— ответил Трандуил, удивляясь тому, сколько злобы было вложено в это слово. Он неожиданно поймал себя на мысли, что ему бы очень хотелось, чтобы менестрель был всё ещё жив. Потому что тогда он смог бы убить его сам… Она медленно повернулась в его сторону и впервые за всё это время их взгляды встретились. Он был уверен, что в её глазах промелькнула тень того света и тепла, что так поразили его тогда в саду, а лицо, казалось, еле заметно просветлело. Но уже в следующее мгновение её глаза закатились, и она рухнула бы на каменный пол, не поймай он её в последний момент. В его руках обмякшее тело показалось на удивление невесомым, а в ладони врезались застрявшие в спине смертной осколки.

— Нам надо спешить,— выдохнула Сельвен. — Она потеряла много крови и, похоже, отравлена,— слова подействовали отрезвляюще. Вот почему у неё было такое сдавленное дыхание и еле различимое биение сердца. Король резко втянул воздух.

— Мы не знаем, какой яд ей подмешали,— бросил он через плечо, уже переступая порог кладовой.

— Поэтому нам придётся привести её в чувство, как только окажемся в больничном крыле… — Сельвен неожиданно замолчала.

— Ты боишься, что мы не успеем? — проговорил он, раздражённо стискивая зубы. Та ничего не ответила, но её молчание говорило само за себя.

Библиотека осталась позади, но вместо того, чтобы свернуть в направлении больничного крыла, он резко завернул за угол и решительно толкнул дверь в одну из спален рядом с королевскими покоями. Когда-то эта комната принадлежала его матери, но вот уже многие века пустовала, хотя, как дань уважения, поддерживалась в чистоте, будто былая хозяйка могла когда-нибудь вернуться. Все эти мысли проносились в его голове с пугающей скоростью, а руки уже укладывали тело женщины животом вниз на кровать.

Фаэлон и эльфийские воины почти бегом скрылись в направлении больничного крыла, и сейчас с ним вместе находилась только Селвьен. Она уверенными движениями избавлялась от остатков разорванной рубахи, обнажая кровавое месиво, в которое превратилась спина женщины. Он молча наблюдал за склонившейся эльфийкой. Никто не знал, куда она отправилась тогда, когда покинула родной лес, но, видимо, за время своих странствий успела повидать немало. И теперь, будто и не замечая запёкшейся крови на бледной коже, методично извлекала один застрявший осколок за другим. Почему-то именно сейчас она была очень похожа на свою мать. Король слегка встряхнул головой, желая развеять ненужные мысли, и поспешил присоединиться.

Не прошло и нескольких минут, как на пороге показалась фигура одного из стражников. Сельвен молча поднялась и, приняв из его рук несколько бутылочек с мазями и зельями, тут же вернулась к кровати.

— Нам нужно перевернуть её на спину. Сейчас главное привести её в чувство и дать противоядие. Осколки подождут,— он покорно перевернул её, всё же удерживая тело на весу, в то время как дочь лекаря вливала в рот смертной какое-то остро пахнущее зелье. Секунда, две — ничего не происходило, но вот она дёрнулась, губы раскрылись в немом крике, она судорожно втянула воздух, будто утопленник, вызволенный из морской пучины. Распахнутые глаза полыхнули неестественным изумрудным огнём, прежде чем остановиться на замершей Сельвен. — Ирина, ты слышишь меня? — лицо женщины скривилось от боли. — Ирина! — она коротко кивнула, а с губ лесной девы сорвался вздох облегчения. — Тебя отравили.

Женщина неожиданно выгнулась всем телом, пытаясь вырваться, но он крепко удерживал её.

— Тш-ш-ш… — прошептал он ей на ухо, будто хотел успокоить, как дитя. В то же мгновение взгляд каре-зелёных глаз метнулся к нему.

— Ирина, кто отравил тебя? — голос Сельвен был мягок, но полон уверенности. В ответ женщина лишь дёрнулась, с её губ сорвался сдавленный стон, по щекам покатились слезы, а она, всё так же не моргая, смотрела ему прямо в глаза.

— Ирина… — проговорил он, чувствуя, как непривычное имя рокотом далёких волн отозвалось во всём теле. В её глазах мелькнула какая-то искра, и, воодушевлённый этим, он продолжил. — Ты знаешь, как тебя отравили? — она коротко кивнула. — Скажи нам. Это очень важно…

Из горла вырвался хрип, и казалось она хотела что-то сказать, но слова душили её.

— Кувшин… С водой…

— Ирина, я…

— В моей комнате… — выдавила она через силу, а наблюдавшая за этим Сельвен тут же скрылась за дверью.

Голова женщины обессиленно откинулась назад, веки снова закрылись. Он уже хотел опустить её обратно на кровать, когда еле различимый шёпот, сорвавшийся с приоткрытых губ, заставил его на мгновение замереть.

— Тогда в саду…это был ты… — её лицо озарила еле заметная улыбка, прежде чем её сознание поглотила мгла.