Ложь разбитого разума (джен)

Где-то в Англии.

Высокий светловолосый волшебник, закутавшийся в дорогую черную мантию, сгорбившись, сидел на полу у камина и сосредоточено смотрел в огонь. В темноте комнаты отблески подсвечивали высокий лоб, блестящие глаза и тонкие узловатые пальцы правой руки, обхватившие острый подбородок. В левой руке была зажата обугленная кочерга, которой маг рассеянно перебирал кусочки елового дерева, наблюдая, как они, охваченные жадным пламенем, рассыпаются искрами.

По всему выходило, что он проиграл. Следящие чары сказали, что ненавистный змей опять переиграл его. Мордред бы побрал эту заучку-Грейнджер! Ох, прав был Салазар, маглорожденные — хуже Инквизиции. А ведь план был так хорош… Колдун снова пошевелил поленья в камине, пристально следя за рассыпающимися искрами.

Следовало отказаться от всего, как только нынешний лорд Малфой вернулся в Англию. Да еще и с такими сильными союзниками. Нет, конечно, есть плюсы в обретенной неуязвимости, но к чему она теперь? Чтобы сражаться с аврорами, что придут за ним? А в том, что они придут, светловолосый уже не сомневался. Достаточно было посмотреть память пришедшего в себя малфоевского змееныша, чтобы все понять.

У него в запасе есть два, максимум три дня. Благородные гриффиндорцы ведь не будут насильно влезать в голову маленького мальчика, только-только отошедшего от Грани. Да уж, знаем мы их благородство. Видели. На коже своей, так сказать, почувствовали, когда хлыстом в пожирательском плену попотчеваны были. Где были, эти благородные львы? То-то же. И теперь вот — недобитых Пожирателей спасают, мир во всем мире, котята и прочая жизнерадостная чепуха. Приведшая к тому, что он сейчас смотрит в огонь.

А его девочка? Его маленькое счастье? Что ей пришлось вынести в пожирательском плену? Сам Мерлин свидетель, какие были у нее кошмары, как ему часами напролет приходилось просиживать возле дочкиной постели, заплетая и расплетая ей волосы и погружая в медитативный транс. Где же тогда были эти гриффы, окончившие самый благородный факультет? Она все пережила сама.

Долго, очень долго он кружил вороном, ждущим смерти чахлой лошади, над Малфоями. Как много людей было куплено, заслано, подставлено, и сегодня — убито. На рассвете все его посланцы были мертвы. Но стоила ли вся игра свеч?

Он бы никогда не смог подобраться к змею так близко. Годами ждал слабины, искал удобного случая. Но… каждый раз отступал, боясь быть раскрытым.

И наконец, судьба улыбнулась ему. Девушка, возложившая лавровый венок на его голову. Он невероятно пьянил своим душащим ароматом. Она была воздушной золотистой феей, посланной самим Мерлином, в ответ на его мольбы. Но под тонкой кисеей скрывалось лицо демонессы, в синих глазах которой исчезали все душевные терзания.

И что же? Все было идеально: и ложный финский вызов, закончившийся смертью отправившего таковой аврора от неизвестной пыльцы (а вот не надо вдыхать убойную смесь магловских наркотиков, шатаясь по клубам), и взломанные защиты Малфой-Мэнора, откуда ненавистный Малфой был выброшен в холодную Россию, предварительно накаченный зельем живой смерти, чтобы магия завещания приняла его смерть. И блестяще сыгранный спектакль с принятием вызова от Гринготтса стажеркой, беззаветно влюбленной в воздушную фею, и смерть девчонки под оборотным неделю спустя.

И даже похищение магической пустоты, подарившее восхитительное чувство неуязвимости, и наложение смертельного проклятья на маленького Малфеныша…

Но что теперь? Его прекрасная синеглазая ведьма больше никогда не посмотрит в его сторону. Он мог бы дать ей все, был готов в одиночку захватить Англию с обретенной неуязвимостью — вот чем надо было озадачиваться умершему Риддлу, а не пустой возней с крестражами — а она все-таки предпочла маленького светловолосого ангелочка! Не нужно было посвящать его прекрасную фею во все подробности операции, но кто же знал, что синеглазая колдунья окажется такой хрупкой?

Но ему пришлось лишить ее воспоминаний, забрать все, что могло связывать его гордую леди с ним, которого ждет теперь Азкабан.

Но он этого не допустит! Он еще поборется! У него есть еще внуки — кто же будет читать им сказки о Трех братьях и Прекрасной Госпоже? Нет-нет, он еще в силах защитить себя.

С другой стороны — он изрядно помотает нервы Аврорату, пока великий Гарри Поттер будет распутывать это дело. Да и горечь от осознания, что можешь потерять внука, которую испытал Люциус, определенно стоила свеч. Жаль, он не видел сиятельного лорда в те моменты, когда мальчишка истекал у него на руках хваленой чистой кровью!

Что ж — у него есть прекрасное решение: он поступит со своей памятью также, как и с разумом его дорогой леди. Уничтожит все ниточки в своей голове, могущие изобличить его. И никакой веритасерум не вытащит их на свет. Надо будет только оставить то состояние мрачного удовлетворения, в котором он пребывал с момента расторжения договора и до сегодняшнего рассвета. И то, что оно связано с потерями Малфоев.

Ничто его не сможет выдать. Все исполнители мертвы и подвергнуты разложению, а искать их никто не будет. Смерти официальных лиц: девочки-стажерки и того наркомана — проведены как рейдовые несчастные случаи.

Воспоминания его синеглазой феи… Маг встряхнулся и вытащил из мантии фиал, наполненный серебристыми нитями. Бросок — звон стекла и исчезающая дымка памяти засвидетельствовали, что и эта улика уничтожена.

Что ж, время для исчезновения главного обличителя. Он поднялся, распрямляя плечи и призвал несколько скляночек. Так, закрепить в памяти удовлетворение. Все остальное — в колбочки, которые тут же выбрасываются в огонь. Вот нить о его бессонных ночах, наполненных изысканиями и созданием планов. Вот скляночка о помощи его синеглазой феи, его чувствах к ней и нескольких ночах, наполненных опаляющим огнем любви. Вот отправилась в огонь вся последовательность его действий: от разговоров с любимой до совершенных убийств на рассвете. И обломки второй палочки, с которой было выпущено около двадцати непростительных, Сектумсемпра и еще некоторые другие чары.

Осталось только память о сегодняшней ночи и всех совершенных действиях, но надо было избавиться и от этого.

Колдун красивым слитым движением поднялся и трансгрессировал в ближайшее отделение совиной почты. Написав дочери письмо о необходимости уничтожения очутившейся на столе склянки с воспоминанием в огне камина, он вернулся домой. План был прост: пока сова долетит, он успеет вытащить воспоминание о предрассветных часах и затем уничтожит его.

А потом он отправится к своим внукам. Наверняка они уже соскучились по самому умному дедушке в мире.

* * *

Светловолосый волшебник был разбужен стуком клюва в окно. Поднявшись с пола — и как он умудрился заснуть возле горящего камина? — он распахнул окно и впустил серую неясыть. Отдав положенную плату и прочтя записку, мужчина брезгливо посмотрел на одиноко стоящий фиал с серебристой нитью. Теперь ясно, почему он у камина. Наверняка ночью приснились кошмары, и дочь забирала эту боль, аккуратно закупоривая ее в прозрачный пузырек. Сколько их уже было? Десять, двадцать?

«Бедная моя малышка, — с горестной улыбкой покачал головой маг, — надеюсь, когда-нибудь, мы покончим с этими тягостными воспоминаниями».

Светловолосый волшебник осторожно взял за горлышко фиал и с размаху запустил его в огонь. «Вот так, — удовлетворенно думал он, наблюдая, как серебристая дымка исчезает в ярком снопе искр. — Теперь только почистить камин от стекла, и больше не возвращаться к этой истории».

Последние улики были уничтожены.