Hydrargyrum (джен)

— Что ж, я надеюсь, что вторая наша встреча пройдет в более дружественной атмосфере.

— Да, я ожидаю того же.

Небольшая прогалина в зимнем лесу выглядела пустой — неподвижные деревья и кусты, покрытые инеем, нетронутый снег, на котором ещё нет следов. Но если присмотреться, и если смотрящий не окажется обычным человеком, вечером в понедельник там можно было бы разглядеть полупрозрачный силуэт призрака, висящий над землёй и почти теряющийся на белом фоне. Дух говорил, всё время глядя перед собой, а отвечал ему слегка искаженный голос из пустоты. Маг и волшебник, несмотря на все заверения во взаимном благорасположении и желании забыть о недавнем недоразумении, не настолько доверяли друг другу, чтобы общаться лицом к лицу. Кайнетт отправил одно из пойманных в школе привидений, взятое под прямой контроль. Крауч (если это был он) оставался под действием невидимости, а голос его словно возникал прямо в центре прогала, а не шел с какой-то определенной стороны. Правда, Арчибальд с помощью призрака мог видеть ауру живого человека, укрывшегося за одним из вязов — как ни странно, заклинание или артефакт, которым волшебник пользовался, оказался слабее той мантии, под которой от него укрывались Поттер с приятелем. Может, у того была фамильная вещь, или просто чей-то весьма недешевый подарок для «спасителя нации»? Сейчас это неважно.

— Так что же насчёт нашего предложения?

— Звучит весьма выгодно, — ответил маг через призрака. Сам он в это время «дремал» в библиотеке над толстенным фолиантом по античной истории Британии. С ужина удалось уйти быстро, до закрытия зала ещё почти час, так что увидеть его и обеспечить алиби другие ученики смогут. Главное, чтобы с разговором никто из всё более многочисленных знакомых не подошел. Тем временем дух продолжил говорить, не глядя в сторону реального местонахождения волшебника: — Однако для начала стоило бы внести немного ясности. Я не так уж давно в магической Британии и многих вещей просто не знаю или пока не понимаю. Удачно подвернулась вот эта возможность, однако я всегда ищу варианты лучше. Но чтобы сменить лагерь я должен быть уверен, что не выброшу год своих усилий напрасно, и результат будет того стоить. Год назад никакого выбора не было — ваша сторона была разгромлена полностью, а все доступные сведения рисовали её в крайне неприглядном свете по всем параметрам.

— Историю пишут победители. Особенно когда в их руках и газеты, и образование.

— Именно так, мистер Крауч. Других источников сейчас не отыскать, а доверие нужных людей ещё требуется заслужить, чтобы они поделились правдой, а не привычной удобной версией о страшном зле и несчастных обманутых или запуганных дурачках, работавших из страха за свою жизнь, — презрительно произнёс маг. — Так что иных возможностей заработать на тот момент не было. Однако вы, как я смею надеяться, способны рассказать, как же всё обстояло на самом деле. Чтобы взглянуть на проблему уже с нескольких сторон и принять осознанное решение, а не делать выбор из одного варианта.

— Именно так, мистер…

— Галлиаста. Атрум Галлиаста, — представился маг именем одного из своих бывших студентов. Небесталанный юноша, жаль только, слишком увлекается новомодными технологиями и недооценивает опыт прошлого. А в алхимии всегда требуется поддерживать баланс старого и нового, не отклоняясь в сторону. — Чистокровный, пятое поколение.

— «Атрум», значит? Хорошая шутка над директором, признаю*, — без эмоций произнёс голос волшебника. Очевидно, что он счёл имя вымышленным, хотя и по иной причине. — Но если так хочется, пускай. И что же ты желаешь узнать для начала?

— Больше о вас и вашей организации. Пароли, имена и оперативные планы мне не нужны, — заранее предупредил маг его возражения. — Я хочу понять, за что вы сражались и почему упорно сопротивляетесь даже сейчас, после фатального поражения. Это достойно, но я хочу понять причины, мотивы и ваш modus operandi, если угодно. Официальная версия, скажем прямо, слишком патетична и слишком удобно делит всё на чёрное и белое, чтобы я мог в неё поверить.

Расчёт Кайнетта строился на том, что вряд ли директор Дамблдор, аврорат или любые их агенты захотят выяснять философский базис и политическую программу сторонников самопровозглашенного «тёмного лорда». Они и так всё это прекрасно знают уже много лет. Иное дело — чужак, не успевший глубоко вникнуть в британские проблемы и пока не получивший причин для слепой преданности любой из сторон местного конфликта. Да и Крауч даже доверенному человеку едва ли станет вываливать всю подноготную их движения, и все скрытые мотивы, а ограничится их официальной позицией. Но именно её Арчибальд давно хотел узнать. Как они привлекали сторонников в свои ряды, какой идеей вели в бой.

— Да, общепринятая версия крайне упрощает всю ситуацию и безоговорочно выгодна одной из сторон, — согласился волшебник. Затем добавил, вероятно, с сарказмом: — Хотя просто на контрасте в своё время к нам приходили и любители «непроглядной тьмы», уставшие от действий «сил света». Некоторых мы даже принимали, но немногих. Такой примитивный дуализм мышления оставляет недостаточно места для умения и желания думать, размышлять и принимать свободные решения. А нам требовалось в первую очередь именно это — свобода мысли и умение видеть истинное положение вещей.

— И в чём же оно состоит? — уточнил маг.

— В том, что такими темпами Британии осталось недолго, — с полной уверенностью в своей правоте заявил волшебник. — Эта политика «равных прав» за последние лет пятьдесят, после отставки министра Фоули и дальше, её почти убила. Мы полторы тысячи лет создавали эту страну — Краучи, Блэки, Гонты, Лестрейджи, Розье… Учредили Министерство и Визенгамот, приняли законы и установили правила. На наши деньги веками содержится лучшая школа магии в Старом свете. Хотя сейчас, наверное, уже «бывшая когда-то лучшей». Магический мир Британии так безопасен, богат и благоустроен в сравнении как с безумием, в котором живут магглы, так и с хаосом многих других стран Конфедерации, именно благодаря столетиям усилий наших предков. Они строили его для себя, для своих детей и внуков… И тут, на всё готовое, просто вдруг приходят эти дармоеды, нахлебники и паразиты, более того, ещё и требуют равенства. Смог в десять лет случайно магией открыть окно? Вы — великий волшебник, молодой человек. Можете забыть про свои трущобы, вот вам палочка, вот вам метла, вот вам сова, а вот вам семь лет бесплатного обучения на наши налоги, садитесь вон там, рядом с Малфоем, или Селвином, или Яксли. Странно, что им ещё прямо на входе тысяч десять галлеонов пока не выдают, просто потому что мы так рады их видеть. Наверняка, проект закона уже в разработке. И даже это ведь ещё не самое страшное…

— Вот как? — вежливо обозначил свой интерес Арчибальд.

— Да. Британия богата — несколько десятков тунеядцев принимать на обучение каждый год не так уж трудно, не обеднеем. Если бы они просто отучились положенные пять, пусть даже семь лет, и вернулись обратно в свои деревни, кто бы им что-то плохое сказал? Но нет, Министерству было мало, и чтобы увеличить свою поддержку среди масс, там пошли куда дальше. Неписанные правила, квоты, штрафы… Грязнокровку практически невозможно отчислить из школы, что бы он ни натворил — комиссия по образованию сожрёт любого преподавателя или декана «за дискриминацию по происхождению». При наборе новых работников в Министерство всегда есть указания: не меньше пяти магглорождённых, или не меньше десяти, а если не согласны, то, может быть, вы — расист и ретроград, который берёт к себе только чистокровных? А может, вы и день рождения Гриндевальда празднуете и его знак рисуете на стенах дома? Ах, просто старинный эзотерический символ, безобидная британская легенда? Не уходите далеко, мне нужно кое-что написать в аврорат… И так везде, даже в Мунго. Плевать, что эта вчерашняя обезьяна зелья растворения и расслоения путает, потому что буквы на пузырьке выглядят похоже — надо иметь в штате пять магглорождённых, а последствия никого не заботят! А если человек умрёт от такого вот лечения — не беда, зато его убьют современные прогрессивные целители, а не какие-то зашоренные отсталые расисты.

— Но разве не всегда так было? — удивился маг. — Ведь волшебники в первом поколении рождаются тысячи лет, а не только последние полвека.

— Нет, не всегда. Раньше они понимали своё место. Как говорится, в Риме будь как римлянин. Если ты из глуши приходишь в чужой мир, намного более развитый, культурный и просвещенный, уж будь добр, уважай его традиции, их умные люди не на пустом месте придумали. Не ставить под сомнение авторитеты, не аппарировать в чужой дом, не носить маггловское тряпьё, не тащить в наш мир всякую рухлядь и так далее, и так далее. Простые правила, но ведь именно манеры определяют волшебника. Когда приличная ведьма в первом поколении после школы выходит за какого-нибудь третьего сына из младшей ветви рода и забывает о своей немытой родне — это одно, уже её внуки будут полноценными волшебниками. А вот когда наследница древней приличной фамилии наслушается историй о «мире магглов», сначала начнёт одеваться Мордред знает во что, потом скажет, что мэнор ей не мил, а нужен дом по соседству с магглами… Ну, а после в какой-то момент скандалит со всей роднёй, включая уже умерших, и, ещё не закончив школу, выскакивает за какого-то свинопаса, отправляется жить в его деревню — вот так скоро и наследников с чистой кровью не останется. А ведь более того, есть и среди чистокровных такие магглолюбцы, которые сами своих же детей поощряют к подобному, вот что самое ужасное. Будь современнее, пожалей бедных магглов, поделись с ними куском хлеба, пригласи в свой дом… А если они потом будут грязные сапоги на стол закидывать или старших звать «эй, ты!», так у них так принято, это их традиции, которые нам надо уважать и понимать.

— Иначе говоря, «Британия для волшебников», в этом ваша идея? — подытожил Кайнетт. — Традиции, самодостаточность, порядок и полная интеграция чужаков в сообщество?

— Именно так, если формулировать коротко, — согласился волшебник. — Старые ценности, о которых слишком легко забыли.

— А как с этими ценностями согласуется террор? Убийства волшебников, включая и чистокровных? Разве не в том, чтобы добиться для них положенных благ, и состояла цель всего движения?

— Нам не оставили выбора, — веско заявил Крауч. — И не мы это начали. Аресты и ограничения — постоянно, по малейшему поводу и без него, достаточно было назвать не ту фамилию, чтобы авроры наставили на тебя палочку или парализовали, а потом уже стали разбираться. Случаи, когда наследники отказывались от собственной семьи, наслушавшись магглов, как это было у Блэков. Мы пытались говорить. Убеждать. Объяснять. Нас не хотели слушать, называли «недобитыми наследниками Гриндевальда» и обвиняли во всех грехах. В какой-то момент иных вариантов просто не осталось — либо мы сейчас пойдем на жертвы среди тех, кто тащит страну в пропасть, либо завтра этой страны уже не будет, а уже наши дети забудут, кем они были и кем должны были стать. Если прежде потребуется уничтожить тех, кто поддерживает подобный курс в никуда — это необходимые жертвы, даже среди чистокровных, если они не в силах отказаться от своих заблуждений.

— Всё, лишь бы уничтожить всё маггловское влияние?

— А разве этого мало? — искренне удивился волшебник. — В конце концов, вот ты в школе вынужден маскироваться под магглорождённого. Я понимаю, зачем, но вот если говорить откровенно, неужели тебя самого не тошнит от этой убогой роли?

— Ох, мистер Крауч, ты даже не представляешь… — впервые добавив в голос призрака эмоции, с отчаянием «произнёс» Арчибальд. — Нет, даже не можешь себе представить, каково это.

— То есть, ты понимаешь, о чём я говорю?

— Великолепно. Возможно, теперь даже лучше, чем ты сам, — заверил его маг.

— Значит, это можно считать согласием? — уточнил волшебник.

— Практически, все эти принципы звучат очень привлекательно. Но я хочу прояснить ещё пару моментов. Чтобы убедиться, что мы одинаково смотрим на некоторые вещи. Надеюсь, у тебя пока есть время?

— Разумеется. Я всегда готов пообщаться с понимающим человеком, — заверил его Крауч.

— Прекрасно, тогда есть вопрос ещё по поводу отношения к нелюдям и их использования в прошедшей войне…

* * *

— Патронус — это вид положительной силы. Он воплощает всё, что дементоры пожирают — надежду, счастье, стремление выжить. Но в отличие от человека, патронус не знает, что такое отчаяние, и поэтому дементор не в состоянии причинить ему вреда…

Профессор Люпин излагал принципы защиты от дементоров и сходных с ними тварей, неторопливо расхаживая перед большим деревянным ящиком. В четверг после ужина класс Защиты был практически пуст — перед преподавателем сидели всего трое учеников третьего курса, и ещё один из первогодок занимал место в дальнем углу. Первоначально Римус хотел обучать Поттера этому заклинанию наедине, чтобы им не мешали, однако тот сразу заявил, что «Гермиона тоже едва переносит присутствие дементоров», и попросил рассказать то же самое и ей. Младшего Уизли они взяли с собой, видимо, уже просто для количества. А Мерфи после этого позвал на занятия уже сам Люпин, чтобы тот мог взглянуть на обучение Поттера наглядно, раз уж они решили сотрудничать в этом вопросе.

Кайнетт пришел заранее и быстро начертил круг для отвода внимания, а потом взял в руки учебник и стал ждать. При взгляде в окно, если бы кто-то попытался это сделать, он выглядел просто как ещё один нерадивый ученик на поздней отработке. А вот присутствующие в кабинете не обращали на него внимания. Точнее, оборотень и так знал, где находится наблюдатель, а из гриффиндорцев, что удивительно, лишь Поттер покосился на пустой и совершенно ничем не интересный стол в темном углу, прежде чем пройти дальше. И теперь профессор излагал теоретический принцип работы заклинания, Грейнджер старательно за ним записывала, а её приятели лишь слушали. Поттер — хоть с каким-то интересом, Уизли — с откровенной скукой.

— Вам нужно сосредоточиться на одном очень счастливом, лучше самом счастливом воспоминании в вашей жизни, а потом произнести заклинание, чтобы воплотить в реальности, материализовать его. Заклинание усиливает ваши эмоции ещё больше, а для дементора это практически как захлебнуться, пусть даже в шампанском или в вине — вкусные чувства льются потоком, не останавливаясь и не иссякая, но куда больше, чем он может «проглотить» за раз. Что ж, если вы всё поняли, давайте сначала попрактикуем жест и слова заклинания, прежде чем перейти к проверке.

— Профессор, неужели у вас прямо там сидит дементор? — дисциплинированно подняв руку, поинтересовалась ведьма и указала на ящик.

— О, нет-нет. Подобную тварь в столь хрупком контейнере никак не удержать, если его не заколдует со всех сторон настоящий мастер. Там всего лишь боггарт. Недавно я нашел в замке ещё одного и забрал с собой для учебных целей. Как вы помните, у Гарри боггарт превращается именно в дементора, это сегодня нам и поможет. Пусть очень-очень слабо, но он способен имитировать их «давление», а обычная иллюзия, какую я вам показывал в сентябре, с этим не справится. Больше вопросов нет? Тогда доставайте палочки и повторяйте за мной.

Наблюдая, как они заучивают простую арию заклинания, маг попытался прикинуть, будет ли это заклинание работать с другими эмоциями? Можно ли также материализовать страх, злость, желание убийства? Немало охранных барьеров работают на принципе чтения эмоций, реагируя на гостей, замышляющих что-то дурное. Есть заклинания-ловушки, активирующиеся от паники или даже зависти, желания украсть что-то. Если можно пустить перед собой такой фантом, заряженный определенной эмоцией для срабатывания барьеров или проверки на опасность потенциально защищенных магией предметов и проходов, возможно, стоило бы освоить данную мистерию?

— А теперь давайте приступать. Самое главное, помните — вам здесь ничего не угрожает. Это всего лишь ещё один урок, — заверил их Люпин, отходя в сторону. — Гарри, встань на пару шагов впереди, чтобы боггарт среагировал именно на тебя. А затем вы попытаетесь применить новое заклинание.

По жесту профессора крышка откинулась, заструившийся из ящика темный туман уже через пару мгновений принял форму дементора и медленно поплыл к детям. Стоит признать, боггарт справился со своей работой очень хорошо — дух выглядел до отвращения натурально, разве что аура его была куда слабее и действовала лишь в самом ближайшем радиусе. Кайнетт в дюжине шагов от него даже не ощутил воздействия, Люпин тоже не изменился в лице. Уизли лишь скривился, как от мигрени или зубной боли, Грейнджер покачнулась и отступила на шаг, а вот Поттеру пришлось хуже всех — его повело в сторону как от сильного головокружения, однако волшебник всё-таки сумел произнести, даже выкрикнуть арию и ухитриться не перепутать слова:

— Экспекто патронум!

— Экспекто патронум, — присоединился Уизли, немного криво взмахнув палочкой.

— Экспекто патронум, — Грейнджер заклинание произнесла со злостью, практически сквозь зубы. Дементор, во всяком случае в таком ослабленном виде, явно вызывал у неё не только отчаяние и депрессию.

Правда эффекта они никакого не произвели, уже через пару секунд Поттер начал заваливаться без чувств на руки друзьям, а Люпин — быстро загонять духа обратно в ящик. Чтобы привести мальчишку в себя и дать успокоиться остальным потребовалось какое-то время. После чего профессор достал явно заранее припасенную на этот случай плитку шоколада, разломил на части и раздал ученикам, посоветовав:

— Съешьте, это всегда помогает. Потом мы сможем попробовать ещё раз, если захотите.

— Почему ни у кого из нас не получилось, сэр? — спросила ведьма, с сомнением разглядывая шоколад. Кажется, она как-то упоминала, что ей запрещали есть сладкое в больших количествах, а с такими тренировками шоколада потребуется много.

— С первого раза и не могло получиться. Ни у кого это заклинание легко не выходит, более того — многие волшебники и ведьмы за него даже не берутся. Касательно ошибок, вы произнесли слова правильно, а значит, либо воспоминание не было достаточно подходящим, либо вы не смогли по-настоящему ярко его себе представить и заново пережить. Это решается практикой — пробовать разные воспоминания, учиться фокусироваться на них полностью, отбрасывая все прочие эмоции. Это трудно, особенно когда рядом находится настоящий дементор, но всё-таки возможно. Что ж, ещё попробуем, или достаточно для первого раза? Гарри, ты как? Ты всё-таки стоишь ближе всех к нему.

— Хуже, чем тогда в поезде. Я слышал её голос громче в этот раз… — тихо произнёс Поттер. — Но мы не можем вот так сразу взять и сдаться. Я не могу. Вдруг дементоры явятся на следующий матч с Рейвенкло? Нельзя, чтобы я снова упал с метлы. Проиграем мы этот матч, не видать нам кубка по квиддичу!

Кайнетт даже удивлённо моргнул, не поверив в услышанное. Вот это — мотивация, чтобы защищаться от тёмного духа, способного поглотить твою душу или всего за пару минут довести до нервного срыва одним своим присутствием? И даже на дурацкую шутку не похоже, молодой волшебник говорил совершенно серьёзно, почти с отчаянием. Зато становилось ясно, почему Грейнджер не смогла заставить этих двух олухов взяться за ум. Ведьма, несмотря на её возраст, явно подбирала куда более логичные аргументы и упирала на угрозу жизни, рассказывала о преступлениях Блэка, об опасности дементоров, о подвергшихся действию «Империо» учениках. А мальчишку куда больше волнует спортивный кубок, чем собственная безопасность, и что от него может остаться, к примеру, после следующего падения с высоты в сотню футов, если на этот раз никто не успеет поймать. Тут нужно что-то делать и срочно, иначе любые их усилия с самого начала обречены на провал.

— Ладно, тогда вставайте точно так же, попробуем снова, — произнёс Люпин, вновь отходя и оставляя учеников рядом с ящиком. — Приготовьтесь…

Что-то получилось у них лишь с четвёртой попытки. Причем у Поттера, что, кажется, удивило всех, кроме Люпина, а самого мальчишку — как бы не больше, чем его приятелей. Конечно, его фантом не напоминал чёткую фигуру животного, как это демонстрировал Люпин, и когда-то показывала Тонкс, даже на облако света не был похож, какое маг видел у того старшекурсника в поезде. Однако полупрозрачная серебристая тень всё-таки несколько секунд удерживала фальшивого дементора, не давая приблизиться, а затем профессор снова загнал духа на место, прежде чем поспешить к Поттеру и не дать ему снова упасть.

— Великолепно, Гарри. Я верил, что у тебя получится.

— Интересно, что же ты такого себе представил? — с завистью спросил Уизли, присев прямо на пол. — Неужели, как поймал снитч в первый раз?

— Не, это не сработало, я уже пробовал. Просто вспомнил, как Хагрид принёс мне письмо и сказал, — Поттер неубедительно попытался изобразить хриплый бас: — «Ты волшебник, Гарри». Тот момент, когда я понял, что взаправду буду учиться в магической школе, а не жить и дальше со своей роднёй. Как видишь, это сработало.

Грейнджер промолчала, с сомнением глядя то на Поттера, то на собственный мистический знак. Должно быть, не могла поверить, что не слишком-то успевающий в учёбе приятель смог превзойти её в концентрации и освоении новых заклинаний. Говоря по правде, Кайнетт испытывал не меньший скепсис. Может ли быть, что при работе с заклинанием, требующим сосредотачиваться именно на эмоциях, Грейнджер мешала её рациональность? Или он упускает что-то ещё?

— Попробуем ещё раз? — спросила ведьма.

— Пожалуй, на сегодня хватит, — возразил профессор. — Вы и так изрядно вымотались. Лучше продолжим через неделю, в то же время. А пока попытайтесь в свободное время просто вызывать в голове нужные воспоминания и фокусироваться на них. Без палочки, просто так, для тренировки.

— Постараемся, профессор, — с неохотой отозвался Уизли, поднимаясь на ноги. Затем волшебник заметил какое-то движение рядом и повернулся, удивлённо воскликнув: — А это ещё что?

— Моргана, я же не запер ящик… — воскликнул оборотень, хватаясь за мистический знак.

Из-под приподнявшейся крышки потек знакомый туман, опять начал складываться в тёмную фигуру дементора, но потом вдруг резко изменил свою форму. Боггарт отреагировал на новый страх. Перед ящиком возникла знакомая больничная койка из лазарета, по бокам прикрытая зелёными шторами. И она оказалась не пустой.

— Господи, — вскрикнула Грейнджер, отскакивая на пару шагов и поднося руки к лицу. — Это я так кошмарно выглядела?! Тут же кровь повсюду…

— Нет, крови там не было, — заверил её Поттер. — И судороги были не такие… страшные. Вот дышала ты с большим трудом, это верно. И одежда промокла вся, но не от крови, а от пота.

— Эта с… — Уизли покосился на Люпина и сам вытащил палочку, — с-сволочь пугает просто, накручивает жути. Ненавижу боггартов. Ридикулус!

В этот момент фальшивая Грейнджер бодро подскочила на постели, выхватывая откуда-то из-под одеяла табличку с надписью «Сюрприз!» на длинной палке и полупустую бутылку с красным кетчупом. Реальная ведьма только фыркнула и толкнула Уизли в плечо, возмутившись:

— Какую чушь ты заставляешь меня делать!

— В этом и идея данного заклинания, — наставительно произнёс Люпин, заставляя боггарта скрыться в ящике и запирая за ним засов. — Сделать страх нелепым. Десять баллов Гриффиндору за находчивость.

— Спасибо, профессор, — смутившись, поблагодарил Уизли. Похоже, не привык зарабатывать баллы.

— Погоди, но у тебя же в начале года были пауки, — припомнила Грейнджер. — Тогда на уроке, целый ковёр из мелких пауков.

— Были, — пробормотал Уизли, отворачиваясь. — А теперь нет.

— Гермиона, боггарт может меняться со временем, с возрастом, — объяснил Римус. — Ты же не думаешь, что и в двадцать лет кто-то будет бояться заваленных экзаменов или дохлых мышей? Хотя в твоём случае… Несущаяся навстречу земля и пламя вокруг — не думаю, что такое легко забудется.

— Тогда я хочу проверить, — произнесла ведьма твёрдо, приближаясь к ящику.

— Зачем? — удивился Поттер.

— Чтобы знать наверняка. Представляешь, если где-нибудь у нас в подземельях или в заброшенном классе встретится боггарт, а я не пойму, что это именно он? Профессор Люпин нашел двух за полгода, наверняка есть и ещё, или скоро заведутся.

— Хорошо, только достань палочку сразу, — предупредил Люпин, вновь выпуская духа наружу. — Джентльмены, тоже позаботьтесь о даме.

В этот раз туман пару секунд кружился в воздухе, будто размышляя, а затем… перед Грейнджер возник Джеймс Мерфи с книгой в руках. Кайнетт даже выругался шепотом от удивления, Люпин бросил быстрый взгляд на его место, но потом вновь посмотрел на фантом.

— Ты опять это сделала, мой безрассудный и, полагаю, уже бывший учитель? — произнёс тот снисходительным и очень усталым тоном. Затем раскрыл книгу — со своего места Кайнетт мог лишь различить, что это какой-то медицинский справочник. — Вложить накопленные силы в одно заклинание, мгновенно выжечь абсолютно все резервы вместе с частью души и чего ради? Удивительно, что тебя не парализовало прямо на месте, всего-то полгода в коме и никакой больше магии. Никогда. Ты теперь даже не сквиб. А значит и это, — фантом поднял перед собой палочку из виноградной лозы, затем швырнул её через плечо как бесполезный мусор, — тебе больше не понадобится…

— Ри-ридикулус! — Стоящая напротив Грейнджер взмахнула настоящей палочкой, но ничего не произошло.

— Я разберусь, — быстро произнёс Люпин, проходя мимо и буквально отодвигая ведьму в сторону. Стоило боггарту начать менять форму на полную луну, как оборотень заклинанием буквально зашвырнул его обратно в сундук и там запер. Добавил негромко, положив руку ей на плечо: — Всё в порядке. Это всего лишь иллюзия. Но, думаю, вам в самом деле уже пора.

— Спасибо, профессор, — неразборчиво произнесла Грейнджер, не поднимая головы. — Хорошо, что уделили нам время. До свидания, — последнее она бросила, уже выбегая за дверь.

— Догоним? — неуверенно спросил Уизли, глядя ей вслед.

— А как? Она уже на полпути к башне, а нам на женскую половину хода нет, — возразил Поттер.

— Я думаю, всё будет хорошо, — заметил Люпин. — Она уже пережила это. Просто сама не поняла, насколько сильно испугалась. Завтра, самое большее — к выходным, Гермиона уже будет в порядке, поверьте.

— Но причём тут этот мелкий-то вообще? — спросил Уизли на ходу. — Почему не мадам Помфри или целители из Мунго?

— А я откуда знаю? Мне куда интереснее, что значит «опять это сделала». Мы чего-то не знаем про них? И вообще, разве это не он перед ней должен отчитываться? Насколько я понимаю, что такое «учитель и ученик», — ответил Поттер, уже выходя за дверь.

— Что скажешь? — поинтересовался оборотень, когда их шаги стихли в коридоре.

— Скажу, что у нас проблемы, — ответил маг, выходя из-под барьера. — К обучению надо было приступать не вчера и не в прошлом году. Но если будет время, то справимся даже здесь. Необучаемых волшебников нет. Есть, правда, те, которых хочется убить раньше, чем чему-то научишь, но этот вариант мы не рассматриваем.

* * *

Профессор Люпин оказался прав. Уже на следующий день Грейнджер, как ни в чём не бывало, появилась после уроков в выбранном для «факультатива» классе, ещё и обоих приятелей утянула за собой. Правда заставлять их заниматься чем-то самостоятельно она великодушно не стала, а буквально потащила в один из углов, разложила книги и начала что-то объяснять. Насколько Кайнетт прислушивался, в основном разговор шел о щитах — как их выгоднее ставить, чем лучше пробивать. Примерно то же самое, что год назад рассказывала Нимфадора, но в приложении к доступным на третьем курсе силам. Время от времени ведьма ставила барьер и заставляла кидать в него заклинаниями — вероятно, именно поэтому она не могла прочитать им эту же лекцию у себя на факультете.

Сам Арчибальд был занят тем, что объяснял Виллину и Эгбер принципы Укрепления предметов в местном понимании — то есть через концептуальное усиление лишь отдельных свойств чарами прочности, лёгкости, гибкости и так далее. У Райана в целом были проблемы с заклинаниями, и потому он был рад любой теории, Клэр же отчётливо интересовал практический аспект их применения. Впрочем, маг пока не стал форсировать процесс и переходить к общим случаям, то есть Укреплению в целом, когда нужные свойства маг выбирает на ходу, а не перебирая десяток справочников по бытовым чарам, потому что за усиление колющего и режущего аспекта отвечают две никак не связанные мистерии из разных книг.

— Да быть не может… — вдруг изумлённо выпалил сидевший неподалёку Макэвой и посмотрел в сторону двери.

Обернувшись в том же направлении, Кайнетт тоже удивлённо приподнял брови. Увидеть подобную «делегацию» он здесь никак не ожидал. Малфой со своими двумя подручными, как всегда самоуверен и на окружающих смотрит свысока. За ним Селвин, тоже брезгливо оглядывающаяся вокруг, затем равнодушно выглядящая Аманда в качестве её второй тени.

— Как удачно, все здесь, — вместо приветствия произнёс чистокровный. — Мои дорогие грязнокров… я хотел сказать, магглорождённые друзья.

— Ты же всего один слог не закончил, — без выражения произнёс Поттер. — Придур… я хотел сказать, мистер Малфой.

— Решил, что самый умный тут? — быстро перешел на грубость тот. Но затем отвернулся, бросив мимоходом: — Но я тут сегодня не ради тебя, Поттер, можешь выдохнуть. Гойл, доставь.

Один из его прихвостней взял у Драко свиток пергамента, перевязанный лентой и, кажется, даже скрепленный печатью. Под удивлёнными взглядами младшекурсников Гойл прошел в дальний угол и даже с какой-то очень слабой претензией на элегантность протянул свиток Грейнджер. Та молча взяла пергамент, а затем поняв, чего все ждут, заклинанием сломала печать и углубилась в содержимое. По мере чтения выражение её лица менялось с удивлённого на ошарашенное, и, судя по движению глаз, ведьма прочла довольно короткое послание трижды, прежде чем спросить, аккуратно подбирая слова:

— Дуэль? Малфой, ты, как бы помягче мне это выразить…

— Совсем рехнулся? — закончил за неё Уизли, заглянувший в свиток через плечо. — Бесповоротно и с гарантией? Какие поединки? Какая «честь наставника»? У вас там котёл с зельем помешательства взорвался в подвале, или что?

— Если ты не очень в ладах с английскими буквами, то я могу повторить и вслух, — великодушно ответил Малфой, игнорируя Рональда. — Это вызов на поединок. Не на дуэль, ведь мы друг друга ничем не оскорбляли… В последнее время. До меня тут дошли слухи, что ты очень любишь хвастаться своим «учеником», — он, не глядя, ткнул пальцем в сторону Мерфи. — Учиться у вчерашней магглы — это, конечно же, само по себе абсурдно, но тем не менее. Видишь, ли, в свободное время я тоже кое-чему обучаю свою кузину, и вот мне захотелось сравнить наш талант в этом священном деле. И не хотелось бы, чтобы чьи-то весьма неподходящие руки портили славные традиции волшебного мира. Потому я требую поединка. Учитель и ученик, мы с Мариссой и ты с… как там его звали?

— А если я откажусь? — задала вполне логичный вопрос ведьма.

— Тогда вся школа будет знать, что магглорождённая в принципе неспособна обучить никого магии. А претензий-то, претензий… — насмехаясь, он сокрушённо покачал головой.

— Ты, правда, полагаешь, что я куплюсь на такой дешевый трюк? — искренне возмутилась Грейнджер.

— А у тебя есть выбор? — в свою очередь удивился Малфой. — Бесполезная. Грязнокровка.

— Пойти к профессору МакГонагалл или даже профессору Снейпу. Рассказать, как есть. Новость о дуэли их точно не обрадует.

— Дуэли не поощряются, это верно. А вот дружеские учебные поединки совершенно легальны.

— Чего-то я не припомню, а когда вы успели стать друзьями? — поинтересовался Поттер, мрачно глядя на чистокровного волшебника.

— Мы все здесь друзья, — явно издеваясь, Малфой медленно обвёл рукой класс. — Директор ведь об этом каждый год так долго говорит во вступительной речи. Или наша Мисс Примерное поведение не слушает нотации директора?

— Что ж, поздравляю, мистер Малфой. Официально можно заявить: ты меня вывел из себя. Джеймс?

— Разве я могу сказать "нет" в такой ситуации? Я в деле, — вынужден был признать маг. Им в самом деле не оставили выбора, ведь отказаться сейчас от дуэли — означает уронить весь набранный авторитет. С большой высоты уронить, и потом ещё и растоптать.

— У вас неделя, чтобы попрощаться с репутацией, грязнокровки. В следующую пятницу мы всё решим. Не забудьте секундантов. И носилки, — Малфой развернулся и вышел, за ним последовали остальные четверо.

Сбоку донёсся не очень понятный звук, напоминающий приглушенный радостный вопль. Оглянувшись, маг увидел Лавгуд, наблюдающую за происходящим с совершенно счастливым видом и закрывающую себе рот руками.

— И что это должно означать? — поинтересовался он у Райана, кивнув на неё, при этом без уверенности, что получит ответ.

— По-моему, лунатичка в полном восторге. Официальный письменный вызов, сравнение сил наставников и их последователей в схватке, меряние… амбициями, так скажем. Такого уже при наших родителях в школе практически не случалось, видимо, она и не надеялась увидеть вживую все самые славные традиции.

— Сумасшедший дом… — произнёс Кайнетт тихо, закрывая голову руками. «Если будет время» — кто же его заставлял говорить это вслух?

* * *

«И всё-таки, какой из вариантов?» — размышлял маг, оглядывая будущих противников и место для поединка. Чтобы не привлекать лишнего внимания, они собрались в подземельях замка, в тёмном, выложенном камнем зале, когда-то служившим погребом или складом, а ныне давно пустующим. Прошлой ночью Кайнетт изучил здесь каждый дюйм в поисках заранее установленных ловушек и барьеров, однако так ничего и не нашел. Не то чтобы он не верил в честность чистокровных наследников, скорее справедливо предполагал, что верность слову и уважение к противнику на грязнокровок не распространяются, потому и в нарушении правил против тех, кого не считаешь ровней, нет совсем ничего зазорного. Он и сам так считал. Его собственное следящее заклинание, оставленное вчера, показывало, что и за день никто тут перед поединком не появлялся. Однако это ещё ничего не означало, и потому мысленно продолжал перебирать версии.

Дело в том, что причин для всего происходящего могло быть много и помимо банальной ненависти к «грязнокровкам». К примеру, отвлечь нежданных «защитников» столь нужного кому-то Поттера и занять их время подготовкой к совершенно ненужной им дуэли (что уже успешно удалось). Или проверить их на прочность, провести разведку перед следующей атакой. Измотать их, ранить или покалечить «в результате несчастного случая». Подвести под расследование и перспективу исключения за нарушение правил, что бы там Крауч ни говорил о невозможности выгнать магглорождённого… И Селвин, и Малфой из семей, служивших так называемому «лорду», и вполне возможно, их родители и сейчас поддерживают Крауча и его подручных деньгами и информацией. А значит, они могли привлечь к «семейному делу» и детей, раз взрослым нелегко оказаться в школе и задержаться там надолго. Зеркало в его спальню тоже вполне могла положить и Марисса, либо Аманда по её приказу.

Грейнджер от этих намёков отмахнулась, заявив, что ему стоит придерживать свою паранойю, а всё объясняется банальной жаждой реванша. Малфой не мог так легко взять и вызвать первокурсника на поединок — его просто засмеют свои же, как будто и так проблем с репутацией не хватает в этом году. Другое дело — магглорождённая с того же третьего курса, с которой они уже два года «на ножах», и это всем известно. Ну, а просто в качестве повода он воспользовался её учеником, против которого выставил другую первокурсницу (и она с тем самым учеником тоже отнюдь не ладит), так что со стороны сражение будет выглядеть в равных категориях. Арчибальд сомневался в этой версии, однако принял её как самый мягкий вариант конфликта, в свою очередь предупредив «учителя» готовиться и к грязной игре, если у поединка найдётся второе и третье дно.

Помимо самих участников здесь же находились и секунданты, два человека с третьего курса и два — с первого. Гойл, Эмбер, Уизли и Эгберт. Кайнетт выбрал «новую знакомую» Клэр по двум причинам — во-первых, ей полезно будет увидеть магию уровнем выше первого-второго курса, а во-вторых, если начнётся реальное сражение, с неё будет чуть-чуть больше толку, чем с других первокурсников Рейвенкло. У Грейнджер выбор и вовсе был из двух вариантов, а тащить Поттера в потенциальную засаду она не хотела, вместо этого «надежда Британии» сейчас проводит время на отработке у Флитвика под присмотром профессора и других учеников, да и авроры сейчас тоже на этажах, а не в подземелье. У Люпина было бы надёжнее, но увы, оборотень опять «болел», ведь полнолуние наступило только вчера.

— Пока отрабатываем первый вариант, — негромко сказала Грейнджер, пока две пары соперников подходили ближе к центру зала. — Если они не начнут выкидывать фокусы.

— В нашем положении это довольно забавно звучит, — отозвался маг, кивнув. Первым вариантом у них обозначалась дуэль по правилам, без смертельных заклинаний и проклятий со стороны противника. То, что ведьма не верила в худшее развитие событий, не означало, что она к нему не подготовилась.

Из всех четверых только Грейнджер пришла в школьной мантии — слишком много сил и времени потратила ещё на втором курсе, накладывая на неё защитные чары, в своё время пригодившиеся против одержимого профессора. Основным оружием у неё так и осталась палочка — всего за две недели, из которых одна ушла на подбор заклинаний, отработку комбинаций и обсуждение тактик поединка, освоить новый мистический знак не было никакой возможности.

— Ещё не передумали? — покровительственным тоном поинтересовался Малфой. — Сдаться никогда не поздно, я, так и быть, соглашусь на это.

— Надеюсь, вы заготовили для нас нечто потрясающее, — заметил Кайнетт, внимательно оглядывая его. — В прошлый раз твоя уверенность не продержалась слишком долго.

— Ещё бы, — волшебник не выглядел пристыженным, — я дрался одной рукой, и то — левой.

— Ох, разумеется. Открою ужасную тайну, мистер Малфой, почти что секрет мироздания. Количество поколений не равнозначно силе… в вашем случае. И чем раньше удастся это понять, тем легче будет в дальнейшем, — дал Кайнетт абсолютно искренний совет.

— Что грязнокровка вообще может об этом знать?

— Когда лет через двадцать пять тут будут сражаться наши наследники, и следующего Малфоя потом станут собирать по кусочкам, я напомню вам этот разговор, мой чистокровный «друг».

— Вы закончили? — хмуро спросила Грейнджер, глядя на них. Затем посмотрела на «секундантов»: — Чем дольше тянем время, тем выше шанс, что нас найдут и отведут к декану. Начинайте уже считать, чем раньше закончим, тем нам же всем лучше…

— Люпусортеа… — произнёс Малфой, выписывая палочкой целые петли вокруг себя. В результате через пару секунд перед ним из ниоткуда возникло с полдюжины волков. Похоже, волшебник сразу решил пустить в ход свой козырь, ведь в Хогвартсе подобные материальные проекции изучают лишь на шестом курсе. Кто-то явно долго практиковался. — Интересно, у тебя есть красный капюшон, грязнокровка? Сейчас пришелся бы к месту. Фас!

Одного из зверей сразу же снесло желтой молнией от Грейнджер. Потом та же участь постигла следующего. Малфой, явно желавший понаблюдать, как звери сделают всю работу, только выругался шепотом и резким взмахом отправил парализующее заклинание, но не в неё, а в Мерфи. Селвин сделала то же самое, но не так расторопно. Однако они оба промахнулись, потому что маг не собирался стоять на месте. Вместо этого, как и было оговорено заранее на подобный случай, Кайнетт сделал два быстрых шага вперёд, на ходу доставая левой рукой из-под мантии рукоять для "черного ключа" и делая необязательное движение палочкой вдоль будущего клинка, прежде чем произнести:

— Clavem.

Возникшее на рукояти полу-материальное лезвие пробило голову ближайшему волку, заставив проекцию рассыпаться искрами, боковой взмах легко разрубил ещё одного, пройдя сквозь тело как через туман. В этот раз маг уже не боялся демонстрировать копию «чёрного ключа», идеально подходящего против таких целей. Всегда можно будет отговориться тем, что это просто обычная материализация, как множество других подобных заклинаний, а что она похожа на инквизиторские фокусы, это просто так совпало…

— Ступефай Дуо.

От удара его заклинания два последних волка врезались друг в друга и их вскоре накрыло вспышкой взрыва, созданного ведьмой. Однако в этот момент твари уже не перекрывали чистокровным линию огня, чем они сразу и воспользовались, вновь пустив в ход парализующие и останавливающие заклинания:

— Петрификус.

— Импедимента!

— Speculum, — Кайнетт успел воткнуть клинок в пол, чтобы не мешал, присесть и активировать «Протего» в кольце, но долго барьер под сыплющимися с двух сторон заклинаниями не продержится.

Маг слишком далеко вырвался вперёд, чтобы перехватить атаку, а может, Мерфи изначально сделали приоритетной целью, однако на нём упорно сосредоточились оба противника. Грейнджер они пока что словно игнорировали. Возможно, целью этого вызова в самом деле было одно лишь желание реванша?

— Спекуло Мурум, — не желая оставаться в стороне, ведьма широким движением создала перед Мерфи стену льда, сразу без вреда принявшую на себя несколько связывающих и парализующих заклинаний.

— Левиосса, — маг отступил на пару шагов, прежде чем поднять ледяную стену в воздух, как они уже отрабатывали.

— Ваддивази, — Грейнджер указала палочкой на Малфоя, а затем применила заклинание «самонаведения» предмета.

— Финита! — волшебник растерялся на мгновение, от атаки подобным снарядом, но потом попытался от него избавиться заклинанием отмены. Вот только он опоздал.

— Фенестра, — Кайнетт успел раньше, разбив полупрозрачную поверхность на множество мелких осколков. Каждый из которых всё ещё двигался в сторону противника, при том что красный луч заставил исчезнуть лишь пару дюжин из них.

— Протего! — крикнул Малфой, делая резкий жест, чтобы выставить барьер. — Мари, ко мне за спину! Протего Дуо.

Селвин действительно успела спрятаться за ним, прежде чем вихрь ледяных осколков стремительно снёс первый щит и начал вгрызаться во второй. Судя по мерцанию и целой череде серебристых вспышек от множества попаданий, долго этот барьер тоже не продержится.

— Протего! — волшебник выставил ещё один щит уже практически перед собой, отступать ему было некуда. Однако лёд закончился раньше — последний из фрагментов стены исчез в неяркой вспышке за полсекунды до того, как барьер истощился и растаял в воздухе. — Кажется, не зацепило…

— Похоже на то, — согласился маг. А затем направил мистический знак на высунувшуюся из-за его спины Селвин. — Импедимента.

— Протего! — Драко успел закрыть её от заклинания.

— Петрификус Тоталус, — прилетевший от Грейнджер луч заклинания парализовал Мариссу, не успевшую выставить щит самостоятельно, либо, что вероятнее, просто она до сих пор не освоила эти чары.

— Ну же, мистер Малфой? Где былой азарт, где уверенность? — не преминул поинтересоваться маг. Он был разочарован совершенно искренне. В конце концов, наследник старого рода обязан продемонстрировать что-то достойное. Особенно если у него было время на подготовку. Иначе просто не может быть. — Это всё, что вы заготовили для нас? Так мало? Ну же, удивите, защитите честь чистокровных. Аппарация, анимагия, продвинутая трансфигурация… Неужели у вас ничего не осталось про запас? — Кайнетт и не думал злорадствовать, на самом деле, он искренне надеялся помочь противнику, возможно подсказать что-то, напомнить о заготовках на этот поединок.

— Инкарцеро, Браххиабиндо, Фульгари… — не утруждая себя ответом, волшебник быстро начал создавать связывающие заклинания, направляя их то в одного, то в другого противника.

— Протего Дуо.

— Speculum.

— Авис, — неожиданно прервал серию магических пут Малфой, создавая над головой стаю сов. Похоже, он собрался использовать метод, которым в дуэльном клубе Сьюзен Боунс победила Поттера. — Джеминио.

Сов стало больше раза в три. Не глядя на Грейнджер, маг начертил в воздухе мистическим знаком сложную фигуру, а затем произнёс формулу трансфигурации камня в стекло, изменяя целый участок пола. Пересчитать все переменные он успел ещё до того, как начался поединок.

— Оппуньо, — отдал волшебник команду на атаку, явно не поняв, зачем это только что проделали.

— Бомбарда, — резкий взмах, заклинание Грейнджер взрывает пол.

— Иммобилюс, — Кайнетт сразу же применил площадную остановку движения, заставляя тысячи стеклянных осколков самых разных размеров повиснуть в воздухе между ними и Малфоем.

Именно в это облако и врезалась стая птиц, на лету сгорая и рассыпаясь искрами одна за другой. Свежий скол стекла и без дополнительных чар — одна из самых острых вещей, более опасным был бы разве что обсидиан. Шансов у фантомных сов пробиться сквозь зависшие осколки и остаться невредимыми не было никаких.

— Депримо, Делетрио, Депульсо, — волшебник старался расчистить «коридор» в этом облаке для продолжения атаки, но у него не получалось — каждое заклинание убирало или отбрасывало лишь один-два осколка. Здесь требовалось что-то массовое, мощное, вроде…

— Финита Инкантатем!

Дверь с треском распахнулась, срывая все барьеры. Но грохот её удара о стену перекрыл громкий голос, выкрикнувший арию заклинания. Исчезли оставшиеся проекции, погасли щиты, осколки стекла начали падать на пол, постепенно превращаясь в каменную крошку. Селвин пошевелилась и попыталась встать. Остальные смотрели на стоящего в дверях профессора Снейпа, и судя по тому, с каким выражением лица он направил на них палочку, зельевар был, мягко говоря, очень не в духе.

— Это что-то новое. Гриффиндор, Слизерин… Рейвенкло. А что, у вас не нашлось никого с Хаффлпафа? — не повышая тона, произнёс, почти прошипел он. — Хотя бы просто для ровного счёта? Итак, кто же мне объяснит, что тут, собственно, происходит и почему я не должен отнести директору… сразу восемь заявок на отчисление прямо сейчас?

— Гермиона, свиток, — вдруг громко прошептал из-за своего укрытия Уизли, не сводя взгляда со Снейпа.

— Свиток? — переспросил тот.

— Да, сэр, — поняв, что от неё требуется, ведьма быстро достала из кармана мантии письмо с вызовом. — Прошу, профессор, здесь всё написано.

— Акцио, — произнёс декан, протягивая руку. Поймал пергамент, развернул и принялся читать. А потом перечитывать. Когда он в следующий раз обвёл учеников взглядом, то явно хотел использовать те слова, которые обычно при детях произносить не положено. Однако каким-то чудом сумел удержаться и всего лишь приказал: — В мой кабинет, вы все. Живо!