Hydrargyrum (джен)

В пятницу, четвёртого февраля, маг взял зеркало для связи и отправился «на прогулку» по тёмной школе, готовящейся к отбою. Это даже не вызвало вопросов у соседей — к подобным отлучкам уже успели привыкнуть, хотя версии об их причинах, вероятно, у всех сложились разные. Время таких сеансов, на которых можно договориться об очередной встрече или уточнить какие-то детали, они обговорили заранее, чтобы внезапный «звонок» не застал врасплох, и не пришлось отвечать на лишние вопросы. Причём, у Кайнетта сложилось ощущение, что это в равной степени касается и Крауча.

— Собеседник, — произнёс маг в пустом классе, завершив все обязательные предосторожности, а также привычно замотав зеркало в непрозрачную ткань и повесив в воздухе в нескольких шагах от себя. Не хватало ещё, чтобы за его перемещениями следили через этот артефакт. — Вы не против побеседовать, дорогой коллега?

— Ты как раз вовремя, друг мой Атрум, — радушно произнёс Крауч, насколько вообще можно было различить интонации в таких условиях. — У меня есть новости. То, о чём мы говорили, произойдёт уже до конца этого месяца. Не забывай, я ожидаю твоего искреннего участия. Точнее — неучастия.

— Разумеется, друг мой. Разумеется. Всё, как обговорено, — заверил его маг. За несколько недель таких вот разговоров у них сложились вполне доверительные отношения. Либо оба старательно делали вид, что это именно так.

Про себя Арчибальд подумал о почте, пришедшей вчера утром. Помимо обычных писем от «мачехи» и Лливелина, второе сопровождала и небольшая посылка — коробка с дюжиной кубиков из разного металла для опытов в трансфигурации, ведь некоторых образцов он, как оказалось, взял из дому недостаточно. Позже, оставшись один, Кайнетт коснулся одного из медных кубов, затем в нужной последовательности и с точностью выверив объём, наполнил его магической энергией, заставив развернуться в лист тонкой фольги. Мистический знак, который бы «прессовал» подобные листы в компактную форму для передачи, он закончил буквально в ночь перед отправкой в школу, однако работал тот как надо. Посторонний волшебник или маг, даже зная, что держит послание, не сможет раскрыть его правильно без точного знания всей последовательности, а куда вероятнее, просто превратит в пятно расплавленного металла. Простой реверс воздействия вроде «Репаро» или его более продвинутых форм ничем бы не помог — слишком много магической энергии задействовано в процессе. Тем не менее, пользоваться методом часто не предполагалось, чтобы подобные передачи не стали слишком подозрительными. Арчибальд не сомневался в своём выдающемся таланте мага и алхимика, но и коллег недооценивать тоже не спешил — к примеру, если профессор МакГонагалл поставит перед собой такую задачу, вероятно, через определённое количество попыток она сможет подобрать ключ и воспроизвести этот метод. Всё-таки почти полувековой опыт работы с трансмутацией и преобразованием материи — не мелочь, от которой можно отмахнуться.

Однако в этот раз случай, действительно, был особый. Лин написал, передавая слова Альберта: «Из нескольких источников стало известно, что известные личности начали собирать наёмников для некоего перспективного и выгодного дела. Платить обещают щедро, но информации выдают самый минимум. «Мутный» контракт, но уже нашлись желающие. Сброд, в основном, однако среди них удастся набрать несколько человек уровнем повыше среднего. Возможно, ведут переговоры и с не-людьми, но это не проверено. Вероятны действия в течение месяца-двух».

— А не уточните, куда именно нужно будет особенно внимательно не смотреть? — спросил маг у зеркала. — Мне ведь тоже потребуется алиби.

— Это за пределами школы, что упростит тебе задачу — у отличника и примерного студента всегда могут найтись дела, к примеру, в библиотеке, не так ли? — с сарказмом ответил волшебник. Должно быть, вспомнил школьные годы и собственное «образцовое» поведение. — О деталях поговорим немного позже… А пока, что ты хотел сегодня обсудить?

После разговора Кайнетт обернул зеркало ещё одним слоем ткани, дополнительно обработанной магией — она практически отсекала объект от окружающего мира, так что со стороны даже нельзя было понять, что это волшебный предмет. За две с лишним недели он изучил зеркало, как только мог, не обнаружив в нём никаких проклятий, маяков, дополнительных барьеров для влияния на разум или для подслушивания разговоров и чего-либо ещё сверх известных функций артефакта, однако такую предосторожность маг считал нелишней. Об ещё одном дополнительном барьере на собственный чемодан с вещами, настроенном на распознавание автора и трёх его соседей, но фиксирующем приближение чужаков, и говорить не приходится — повторения таких «сюрпризов» лучше избегать.

Неторопливо следуя по пустому полутёмному коридору, Арчибальд в очередной раз подумал, что, в каком-то роде, ему изрядно повезло, ведь у него сейчас всё ещё есть свободное время. Вся эта абсурдная история с поединком «учителей» могла доставить всем участникам на порядок больше проблем… До отчисления бы не дошло, разумеется, но сотни снятых баллов вкупе с ненавистью собратьев по факультету (некритично, но репутация тоже ресурс, который не следует тратить понапрасну), занесение в списки неблагонадёжных студентов, гневные письма родителям и опекунам — всё это было совсем рядом, если верить разозлённому донельзя профессору Снейпу. А главное (и единственное, что заботило мага в той ситуации), многочасовые отработки каждый день и до конца учебного года. Или даже до конца следующего года, «будь его воля», опять же цитируя профессора Снейпа. Тем более что у трёх из четырёх третьекурсников уже имелись за душой дисциплинарные взыскания, как выяснилось, и более чем серьёзные — у Грейнджер в том числе, что несколько не вязалось с её репутацией в школе.

Спасла их свободное время, как бы безумно это ни звучало в общем контексте, предусмотрительность Малфоя. Когда профессор нашел трёх других деканов и устроил в учебном классе (его личный кабинет не вместил одиннадцать человек и одного полугоблина) импровизированное собрание вместе с разбирательством, то выяснилось, что формально ученики не нарушили ни единого школьного правила. Неизвестно, потратил ли наследник старого рода на подготовку собственное время или поручил это кому-то ещё, однако вызов был составлен в полном соответствии с нормами и традициями Хогвартса, не вступая в противоречие с уставом, а также последними распоряжениями преподавателей или директора. При всём желании им нельзя было предъявить даже применение магии вне класса или нарушение режима. Единственным тяжелым моментом, которого, очевидно, и сам Малфой при планировании никак не предполагал, оказалась необходимость присутствующих вслух признать, что это действительно был полностью добровольный «товарищеский» поединок близких друзей и приятелей, и в соответствии с духом честного состязания пожать друг другу руки. Уизли буквально перекосило от этой идеи, Грейнджер, кажется, пыталась убить чистокровных взглядом, и без того обычно бледный Малфой от злости практически побелел, Селвин чуть не сломала волшебную палочку в руках… Но всем пришлось пойти на это, чтобы отделаться от больших неприятностей прямо здесь и сейчас. Сам маг тогда просто дружелюбно пообещал недавним соперникам «ну, ничего, в следующий раз получится…», чем вызвал серию полных злобы взглядов. У Малфоя даже неплохо получилось, а вот Селвин ещё практиковаться и практиковаться.

Тем вечером доводить всё до директора не стали, учеников развели по факультетам, где три декана уже лично отчитали «дуэлянтов». Правда, что касается Рейвенкло, Флитвик все возможные кары перечислял совсем без души и интереса, со скукой и просто для проформы. Казалось, его куда больше занимало геометрически правильное расположение различных вычурных безделушек на своём большом столе, которые он переставлял во время чтения нотаций, чем «вопиющее нарушение дисциплины», и он просто отрабатывал обязательную, но абсолютно ему неинтересную обязанность. Судя по всему, декан был в курсе как минимум подготовки поединка (Клэр предполагала, что даже успел сделать с кем-то ставки на его результат), и не видел в произошедшем совершенно ничего недопустимого. Под конец даже предложил первокурсникам вместе разобрать прошедшую дуэль с точки зрения примененных заклинаний и их уместности, если у них возникнет такое желание.

На выходные всё немного затихло, а вот уже на этой неделе сначала, явно не без участия Луны, в газете её отца вышла большая статья о «возрождении славных обычаев древней магической школы» с перечислением участников и собранными самой Лавгуд комментариями других студентов. Практически тут же среди деканов и преподавателей был поднят вопрос об изменении старых, принятых ещё до Статута, правил Хогвартса, чтобы подобное не могло повториться, однако тут в дело вмешался Попечительский совет и Малфой-старший лично, заявив о недопустимости пересмотра вековых норм и традиций под влиянием сиюминутных порывов нынешнего руководства. Пока спор ещё только набирал обороты, однако, к счастью, учеников всё это уже никак не касалось напрямую.

Хотя стоило признать, они в самом деле заметно рисковали — резкое сокращение свободного времени ударило бы по реализации многих планов, наполовину сократив магу вообще какую-либо пользу от пребывания в этой школе. С другой стороны, отказаться в тот раз тоже не было возможности, ведь это означало потерять почти всю набранную за полгода репутацию, признав свою слабость перед двумя далеко не выдающимися волшебниками. И кто бы его и его «учителя» после такого стал слушать? Логичный вывод — в следующий раз надо серьёзнее озаботиться подготовкой и маскировкой поединка. А заодно стоит следить за дискуссией о правилах, и к чему она в итоге придёт — если мнение консерваторов перевесит, то матчи можно будет проводить вполне легально, озаботившись лишь необходимыми формальностями и правильным составлением вызова. Конечно, совсем без последствий не обошлось — Снейп, не желая ограничивать наказание одними муками совести, в которые, вероятно, и не верил, загрузил всех отличившихся дополнительными заданиями по своей дисциплине, так что теперь младший Уизли, Гойл, Селвин и Эмбер практически не выбирались с отработок. Остальным же удавалось держаться (Эгберт — с большим трудом и чужой помощью), хотя на взгляд Кайнетта Аманда тоже вполне могла бы сдавать в два раза больше работ и тестов, но ей приходилось составлять компанию Мариссе.

А пока, пользуясь так и не отнятым временем, маг подошел к запертой двери на седьмом этаже и произнёс арию нужного заклинания, одновременно делая соответствующий жест:

— Аберто.

Древняя дубовая дверь послушно приоткрылась, пропуская наружу отблески магического света. Ещё в сентябре староста факультета объяснял первокурсникам некоторые неписаные правила. В частности, в школе из-за недостатка учеников, сокращения определённых предметов и общего размаха строительства замка, хватало незанятых классов и просто бывших лабораторий и помещений, ныне пустующих. Однако и тех, кому неохота по вечерам и даже после отбоя проводить время на родном факультете, а хочется экспериментов (во всех возможных смыслах слова), тоже немало. Потому хорошим тоном считалось проверять во внеучебное время запертые двери простейшей «Алохоморой», и если это не помогало — не пытаться перебирать две дюжины отпирающих заклинаний или ломать защиту грубой силой. Иначе можно попасть как в весьма неловкую, так и в довольно опасную ситуацию, прецеденты имелись раньше и продолжали регулярно случаться каждый год. Разумеется, учителей всё это не касалось, однако о подобных правилах они не могут не знать. А вот соблюдение зависело целиком от текущего настроения, фазы марсианских лун и расположения звёзд.

— Аннигиларе, — войдя, маг запер за собой дверь и оглядел класс.

В помещении оказалось холодно — помимо заледеневших окон иней покрывал столы и даже пол, отблескивая в белом свете трёх шаров «Люмоса». Однако ведьма со шпагой в левой руке словно этого не замечала. Грейнджер сделала разворот на месте, описывая оружием полукруг, затем несколько раз разрезала воздух, будто вычерчивая остриём неровную линию. Впрочем, вряд ли чтобы не мёрзнуть ей хватало одних упражнений — судя по полупустому флакону, стоящему на столе рядом с несколькими раскрытыми книгами по заклинаниям и магической теории, без заранее принятого согревающего зелья тут не обошлось.

— Как успехи? — поинтересовался Кайнетт, не подходя слишком близко. Вопрос был задан только из вежливости — он и так видел, что результаты не впечатляют. Недостаточно плавные движения, слишком медленные переходы, плохой контроль равновесия. Конечно, ему было с чем сравнивать, да и едва ли стоит ожидать большего в школе, где физическая подготовка практически отсутствует за пределами работы с основным мистическим знаком. Особенно от человека, проводящего большую часть своего времени за книгами, а не в спортзале.

— Пока не очень… — завершив движение, признала и сама Грейнджер. Вряд ли она видела все свои ошибки, но сам факт наличия проблем не могла не замечать. Затем она просто застыла на месте, держа мистический знак перед собой и пожаловалась: — Тяжело. Тем более, нагружать приходится слабую руку, я ведь всё-таки не левша. Знаешь, я, конечно, сама это придумала, но не представляю, как бы я крутила так даже стеклянным лезвием. Возможно, бросила бы это всё в первую неделю.

— Я ведь уже говорил, два разных набора рефлексов…

— Да-да, я помню, — отмахнулась ведьма, затем достала палочку правой рукой. Взмахнула ей, без слов обозначая жест для «Протего», затем для «Ступефая». После чего сменила стойку и сделала несколько взмахов оружием в левой. Кивнула на стол с книгами, добавив: — Мышечная память, закрепление триггера, ассоциативный ряд… Я тоже всё там очень внимательно прочла, вот только шпага от этого легче не становится. В свободное время, конечно, делаю хотя бы упражнения, которые нам профессор Флитвик рекомендовал на первом курсе — объяснила соседкам, что хочу научиться колдовать и левой рукой. Смотрят странно, но, кажется, уже не удивляются. Вот только времени всё равно потребуется много.

— Кстати, мне стало интересно, почему ты не хочешь показывать тренировки даже своим… друзьям? Я могу понять нежелание раскрываться перед всеми сразу, но…

— Петтигрю знал, что я именно на третьем курсе, — произнесла Грейнджер, передёрнув плечами. — Значит, либо следил сам, либо ему кто-то докладывал. Потому, пока всё это не закончится, я не хочу заранее раскрывать свои карты, — она вернула палочку в футляр, затем взяла прислонённые к столу ножны из гладкого дерева и убрала в них шпагу. Когда ледяной клинок полностью скрылся, а эфес с тихим стуком коснулся устья ножен, у неё в руках вдруг оказался длинный сложенный зонт с деревянной ручкой. Ведьма пояснила с довольным видом: — Простая иллюзия. Я недавно объяснила профессору Люпину, что мне нужно заниматься, а он был так любезен и согласился помочь. Думаю, проявляющего заклинания не выдержит, но так хотя бы внимание можно не привлекать.

— Да, особенно зная, что ты уже освоила «Импервиус» для защиты от дождя и снега… — с сарказмом обратил внимание маг на слабость этого плана.

— А какие были ещё варианты? Трость, как у старшего Малфоя? Указка? Сикомидзуэ, как у того как бы слепого японца в фильмах? Тубус для бумаг на ремне? Я перебрала все хоть сколько-то правдоподобные варианты, — горячо возразила ведьма. Видимо, и впрямь потратила на продумывание достаточно времени.

— Возможно, ткань с дезиллюминационными чарами решит проблему? — спокойно предложил Кайнетт. — А в идеале — расширение пространства.

— Ну, оставим как план на будущую доработку.

— Это правильно. И что же, профессор так легко согласился тебе помогать с чем-то подобным? — поинтересовался он. Не то чтобы в такой самостоятельности было нечто зазорное, но он, при желании, смог бы сделать всё необходимое и сам.

— Нет, не сразу. Пришлось сначала объяснить, что это такое, — улыбнувшись, Грейнджер добавила: — Что я вовсе не сошла с ума после всего пережитого в прошлом году и не собираюсь теперь резать людей зачарованным оружием, дабы сбросить накопившийся от учебы стресс... Думаю, уж профессор Люпин — последний человек, которого можно сейчас подозревать в предательстве, так что с ним не опасно было поделиться. В итоге идея его заинтересовала, так что профессор согласился помочь с этими чарами, ради спокойствия остальных студентов в том числе.

— А всё же, что насчёт друзей? — напомнил Кайнетт о своём вопросе. Стоять надоело, потому он заклинанием создал толстое одеяло и положил на один из заиндевевших стульев. Всё-таки в вопросе подобного решения почти бессмысленных бытовых задач волшебники достигли немалых успехов. В прошлой жизни ему бы в голову не пришло тратить проекцию на такую мелочь, но здесь процветало иное отношение к магии. Приходилось соответствовать. — Я ценю твоё доверие, но мне кажется, им бы тоже было полезно понаблюдать. Тем более свободного времени у них явно хватает, даже с учетом отработок.

— Мне неловко будет тренироваться у них на глазах, — смутилась ведьма, попытавшись пригладить стянутые в растрепанный хвост волосы. — Да и едва ли им это окажется интересно.

— И всё же…

— Но зачем?

— Не думаю, что ты захочешь услышать честный ответ.

— Давай, не бойся. Я даже шпагу уберу, — сказано это было в шутку, но ведьма в самом деле прислонила «зонт» к стене.

— Чтобы им стало стыдно, — ответил маг прямо. — То, о чём мы говорили раньше, что они не готовы к опасности. Тебе не удалось ни мотивировать их к занятиям, ни напугать всерьёз. Возможно, получится хотя бы так. Видеть, как магглорождённая девчонка тренируется с оружием, пока они занимаются какой-то ерундой…

— Значит, на самом деле ты тоже считаешь меня слабой, Джеймс? — перебила она, резко взмахнув рукой. И впрямь, оружие было убрано предусмотрительно. — Только потому что я девушка? Потому что не родилась в семье волшебников?

— После месяца дуэльного клуба я вынужден признать, что ты одна из самых одарённых на своём курсе, — неохотно ответил маг. Да, он сам этого и добивался, но результат всё равно не совсем укладывался в голове. Так просто не должно быть. — Нотт неплох, но ему недостаёт разнообразия. Малфой ставит эффектность выше результата. Боунс талантлива, только ей не хватает мотивации. У Финнигана достаточно сил, но очень плохо с контролем и серьёзные пробелы в защите… И так далее. Я не считаю тебя слабой. И какой бы смысл учиться у слабого волшебника? Но так могут подумать твои друзья, и это в итоге пойдёт им только впрок. Знаешь, никогда не стоит недооценивать пользу от рыцарства, — усмехнувшись, добавил маг. — Оно способно мотивировать на самые нелепые и нелогичные поступки. Возможно, им это сейчас и нужно?

— У меня есть скрытое ощущение, что твой план оскорбляет одновременно и меня, и их, и моральные принципы в целом… — подозрительно заметила Грейнджер, но, кажется, она больше не злилась и не считала себя оскорблённой в лучших чувствах.

— Тебе только кажется. И потом, если всё сработает, разве же это плохо? А ещё, учитель, тебе нужно лучше заботиться о своей репутации…

— А это тут причем? — она явно была сбита с толку таким поворотом разговора.

— Понимаешь, меня иногда спрашивают: «Вы же с Грейнджер встречаетесь, верно? А слышал, что она в последнее время вечно где-то пропадает поздно по вечерам, хотя отработок у неё нет, а библиотека и все клубы давно уже закрыты? Ты бы подумал над этим…» — с безразличным видом произнёс Кайнетт.

— А-а-акцио, стул! — пробормотала ведьма, делая неровный жест, и буквально села там, где стояла, не обращая внимания на иней. После чего двумя руками взлохматила и без того непослушные волосы до совсем уж хаотичного состояния. Очевидно, что Грейнджер никогда раньше просто не смотрела на всю ситуацию с такой стороны. Она что-то говорила, но очень тихо, до мага донеслось лишь «я убью Олливандера за эту лозу…»

— Так к чему я это, — продолжил Кайнетт, как ни в чём не бывало. Его действия, в теории, помогут общему плану, займут главный источник неприятностей в Хогвартсе полезным делом, что соответствует их с оборотнем уговору. Однако происходящее ещё и крайне забавляло. Но он не позволял себе этого показывать, сохраняя серьёзный тон: — Если ты будешь пропадать где-то не сама по себе, а с Поттером и Уизли, это вызовет куда меньше вопросов. Вы же, вроде, с первого курса вместе, так?

— Угу… С первого Хэллоуина… — отозвалась она безжизненным голосом. Затем подняла взгляд и добавила чуть оживлённее: — А что, все, правда, считают, что мы с тобой встречаемся?

— Я так слышал. Когда у меня прямо спрашивали — отрицал, но мне мало кто верил.

— Даже… не могу придумать, что и сказать-то… — растерянно призналась Грейнджер. Затем спросила вдруг: — Не знаю, а ты не думал, чтобы на самом деле…

— Ты не в моём вкусе.

— Вот прямо так, в лоб? Даже не раздумывая? Дети в наше время так жестоки... Эх, Флагранте… — вытащив палочку, ведьма начала писать в воздухе, сразу и зачитывая скорбным голосом: — Гермиона Джин Грейнджер, четырнадцать лет. Сегодня меня впервые отвергли. Молодой человек младше меня на два года. Ниже падать, думаю, уже будет некуда… — добавила, глядя, как постепенно гаснут буквы: — Хорошая получилась бы запись для дневника… Жаль, я его не веду.

— Если тебе станет легче, наши отношения учителя и ученика я ценю намного выше, — заметил маг, с любопытством наблюдая за всем этим представлением.

— Не знаю… — Грейнджер словно прислушалась к своим ощущениям. — Нет, легче как-то не стало. Впрочем, ладно, это я всё шучу… А серьёзно, ты в самом деле думаешь, что это всё им поможет? Ну, мотивирует?

— Хуже точно не будет, я полагаю. Кроме того, теперь тебе есть, с чем сравнивать.

— О, да… Всего-то растрепанные волосы, сбившаяся мантия и шаги не в такт — показать всё это уже и не кажется таким уж неловким, как полчаса назад. Ладно, я подумаю. А пока до отбоя нужно срочно что-нибудь заморозить, — решила ведьма, уверенным движением поднимая «зонт». — Заодно и остудить голову, так сказать.

— С интересом за этим понаблюдаю.

* * *

— Профессор, разрешите задать вопрос?

— Мистер Мерфи? — уточнила МакГонагалл, развернувшись на месте. Вздохнув, признала: — Ну, конечно же, опять Мерфи. Вы уже закончили практическое задание?

— Разумеется, мэм, — подтвердил маг, выставляя на стол небольшую бронзовую чернильницу с отделкой латунью и серебром. Сегодняшней темой было превращение фарфоровой фигурки в любой подходящий предмет, состоящий не менее чем из двух разных материалов.

— Похвально. Но в будущем лучше использовать более разнообразные компоненты: стекло, дерево или ткань помимо металла. Относительно же вопроса, мне показалось, вы недавно уже продемонстрировали, что достаточно компетентны в моей дисциплине и вне моих уроков… — осуждающим тоном заметила она. У каждого были свои методы. Снейп ушедших от наказания нарушителей заваливал работой, МакГонагалл — регулярно делала замечания и напоминала об их совершенно недопустимом поведении, не делая исключения и для своих подопечных в том числе.

Со дня того злополучного «поединка» прошло уже две недели. Официальных наказаний так и не последовало — споры о необходимости изменения школьных правил шли, не затухая, и даже в случае принятия поправок, обратной силы они иметь не будут. Обсуждения среди студентов немного поутихли, хотя периодически возникали до сих пор — в школе не так уж много новостей, особенно когда нападения прекратились, и подобное происшествие запоминается надолго. Споры велись, в основном, вокруг соответствия разных версий действительности. Так Малфой утверждал, что уверенно отбивался сразу против двух противников и вёл сражение к формальной ничьей с неоспоримым своим превосходством. Уизли наоборот, всем рассказывал, что «змеек раскатали по полу как стоячих», и если бы не личное участие декана (все знают ведь, как он защищает своих), эта дуэль стала бы самым позорным днём Слизерина за последние лет двести… Не очень ясно, почему он не учитывал, что Селвин вообще-то учится на Рейвенкло. Грейнджер на любые вопросы отвечала односложно и в подробности не вдавалась, всем видом давая понять, что эта тема ей абсолютно неинтересна. Кайнетт же просто говорил, как есть. Хвастаться победой против детей было недостойно, да и просто глупо, так что он предпочел извлечь пользу хотя бы в качестве наглядного материала. То есть, соседям по комнате, которых тема интересовала тоже, он просто нарисовал схему боя: перемещения, порядок применения заклинаний и барьеров, использование местности, основные ошибки и нереализованные возможности сторон… Потом доводилось видеть копии этого рисунка несколько раз, с разными комментариями, пометками и доработками от «экспертов ведения дуэлей» со всех факультетов.

Ходило и немало разговоров на тему «кто же выиграет, если им разрешат продолжить поединок», однако никто из участников пока совершенно не горел желанием устроить реванш или «продолжить там, где остановились», несмотря на все просьбы особенно азартных студентов. Да и учителя ясно дали понять, что до окончательного решения вопроса с правилами попытка провернуть этот фокус с «легальной дуэлью» ещё раз ни к чему хорошему не приведёт.

— Однако вы говорили, что эта тема будет в теоретической части экзамена, — выдвинул аргумент примерного ученика Кайнетт. — Не хотелось бы провалиться из-за того, что не удалось всё понять сейчас, пока ещё есть время.

— И какой же именно момент неясен? — сдалась Минерва. Разумеется, как преподавателя, её радовал повышенный интерес Мерфи к её предмету. Как и тот факт, что уровень понимания у первого курса Рейвенкло в этом году в целом был отчётливо выше среднего благодаря их самообучению. Однако, и помимо недавнего нарушения дисциплины, регулярные дискуссии на излишне специфические или просто слишком продвинутые для текущего момента темы изрядно отвлекали класс от поставленной в данный момент практической задачи.

— Неполная трансфигурация и её отмена, — начал маг издалека. — Допустим, нужно прямо сейчас получить забор из сетки или же из прутьев. Тогда мы берём участок пола, в данном случае гранитного, вычисляем формулы, но для ускорения работы не преобразуем материалы. То есть, просто получаем ту же самую решетку или сетку по форме, но прямо из гранита. Если для наших целей, допустим, чтобы задержать приближающегося монстра, этого достаточно, не стоит ли сокращать время? Ведь выигрыш этих секунд может спасти жизнь волшебнику.

— Не ищите лёгких путей, мистер Мерфи, — посмотрев на студента поверх очков, назидательным тоном заметила МакГонагалл. — Все их проверили задолго до вашего рождения, уж можете не сомневаться. И ещё перепроверили те, кто не слушал своих учителей… Магия — могущественный инструмент. Но не всесильный даже в руках самых великих волшебников. Законы природы распространяются и на волшебство, на трансфигурацию в том числе. Одни можно обойти, другие — нарушить, но их нельзя игнорировать. Гранитная решетка будет слишком хрупкой и, скорее всего, просто расколется под весом существа, которое вы пытаетесь удержать, тогда как стальная бы выдержала напряжение. Сетка из гранита, боюсь, может и вовсе рассыпаться под собственным весом — сама структура камня не предназначена для создания подобных ажурных конструкций, а тем более она не сможет при ударе спружинить и поглотить часть энергии. Верно и обратное — если превратить плюшевое кресло в стальное, чтобы укрыться от опасности, то оно, скорее всего, раньше банально проломит пол под собственным весом. А если превратите дубовый стол в надувной, чтобы легче было перенести в другой дом, он ведь может и лопнуть по пути с соответствующими последствиями. Ничто в этом мире не берётся из ниоткуда, каждая вещь — имеет свою историю, предназначение, подобранные создателем характеристики. Этот замок проектировали и затем перестраивали множество архитекторов за десять столетий. Нельзя, к примеру, взять и превратить вон ту стену в стекло, не получив последствий — вплоть до того, что может обрушиться вовнутрь крыша зала и этажи над ней, когда распределение веса в конструкции перестанет быть равномерным, каким оно задумано.

— Это ведь справедливо и для созданных магией предметов, для материализации? — уточнил очевидное Кайнетт. — Нельзя создать то, что не может работать. Нельзя создать стол из паутины и надеяться, что он тут же не сложится под собственным весом?

— Именно так. Поэтому же невозможно просто «наколдовать» магические предметы. Только сделать из реальных материалов. Более того, нельзя создать и просто то, чего не знаешь, даже если подобный объект существует в реальном мире. Волшебник не сможет превратить чернильницу в кипрегель или же в астролябию, если он никогда не видел этих инструментов и не знает, как они выглядят, хотя бы по рисункам.

— И отсюда ещё один вопрос, — подвёл маг к главной теме. — Если материализация и базовая трансфигурация подчиняются одним правилам, почему заклинания «Финита» и «Протего» действуют на созданные магией предметы, либо на подвергшиеся прямому заклинанию, но не на изменённые трансфигурацией? Если мы используем «Финиту», к примеру, на созданное магией кресло — кресло исчезнет. А если на кусок бетона, трансфигурированный в кресло — ничего не произойдёт.

— Это уже не уровень учебника для начинающих, подробно я расскажу вам об этом на третьем курсе. Однако дабы утолить любопытство, в двух словах. Это разный уровень воздействия. Скажем, так многими любимый «Орхидеус» всего лишь создаёт букет цветов из чистой магии, — объяснила она, движением палочки создав с дюжину белых орхидей и затем положив их на свой стол. — Просто, удобно, и также легко отменить. А вот чтобы превратить, допустим, этот глобус в букет цветов, вам понадобится формула. Которая учтет и форму, и размер, и вес исходного и получаемого объектов, прежде чем магия позволит сотворить превращение, — профессор сделала паузу, затем сложным движением, но опять не произнося ни слова, превратила глобус в почти идентичный букет. Положила его рядом с первым, сказав: — В каком-то роде, пусть и ненадолго, но это почти настоящие цветы. Их существование нельзя просто «отменить», пока действует заклинание изменения. Поэтому даже специальные чары «Репарифарго» не отменяют превращение в прямом смысле слова, а фактически проводят его в обратную сторону — поэтому они настолько сложные и отнимают так много сил. И поэтому не пытайтесь использовать их до третьего курса. Теперь всё понятно?

— Благодарю вас, профессор. Я узнал всё, что хотел.

— В таком случае не отвлекайте тех, кто пока не справился с сегодняшним заданием.

— Как скажете, мэм.

Разумеется, любопытство Арчибальда было отнюдь не праздным. И не просто способом продемонстрировать свой интерес к дисциплине, хотя и это имело место. Но сейчас куда важнее оценить возможности, а главное — желание волшебников к изменению материи в рамках решения своих задач. Оценить их способ мышления. Полное превращение давало множество возможностей, но вместе с тем ограничивалось реальными объектами, а также требовало немало времени. Неполная трансфигурация несла элемент непредсказуемости, особенно в случаях, когда изменяемый предмет ещё понадобится после завершения действия мистерии, а вот в плане разрушительного потенциала перспективы открывались здесь весьма широкие.

Был и ещё один фактор. Не желая останавливаться на достигнутом полтора года назад рубеже, маг продолжал совершенствовать свой ритуал для призыва тени героя, как за счёт более тонкой настройки, так и просто с учетом большего количества энергии. О других душах речи пока даже не заходило, но в дальней перспективе можно будет говорить об имитации фантазмов, а в теории — даже заняться этим направлением отдельно от усиления призыва самой героической души. И в мире, где большая часть волшебников предпочитают защитные заклинания прямого действия, даже слабая версия Гаэ Дирг, способного любые магические конструкции и структуры просто игнорировать, может стать прекрасным козырем. В этом отношении не материализованное, а трансфигурированное оружие и броня могли бы создать проблемы, однако не похоже, чтобы волшебники часто прибегали к данному приёму. Во всяком случае — современные. А вот себе сделать заметку стоит — при противостоянии волшебнику в невыгодных условиях и без подготовки и запаса мистических знаков, трансфигурация окружающих предметов в подходящее оружие может изменить исход боя, на что не способна проекция. Ведь помимо прочего, волшебники достаточно слабы в ближнем бою. Да и с огнестрельным оружием он всё равно работать не собирался, как по идейным причинам, так и потому, что, скорее всего, оно окажется чересчур сложным для трансфигурации из-за множества подвижных частей, высокой точности подгонки деталей и многокомпонентного химического состава боеприпасов.

Сейчас Арчибальд, хотя бы на время, мог позволить себе вновь сосредоточиться на получении знаний и собственных проектах. Вопрос личной безопасности, и как его часть, безопасности данной школы временно отошел на второй план. Крауч и компания определённо готовили нечто, но пока себя не проявляли. Грейнджер с головой ушла в изучение и освоение нового мистического знака, ещё и приятелей утянула за собой, наконец, приставив их к какому-то делу. То есть, и их с оборотнем уговор оставался в силе. Всё шло размеренно, пускай долго так продолжаться и не может.

* * *

— Гриффиндор ведет со счетом восемьдесят — ноль!

Со стороны школьного стадиона доносились крики, гул и усиленный магией голос комментатора. Здесь же в лесу никто не производил шума, всё было неподвижным, белым, застывшим — словно весны ждать ещё много лет, и март не начинается уже через два дня. Точнее, всё казалось спокойным и безмятежным со стороны. Кайнетт, сидящий в белом плаще под деревом и со стороны сам напоминающий небольшой сугроб, прикрыл глаза. Замкнутый барьер, развёрнутый ещё утром, исправно поставлял информацию об окружающем пространстве. Здесь от последних деревьев до стен стадиона оставалось всего футов двести, поэтому атака, время и место которой достаточно ясно были неделю назад обозначены Краучем, ожидалась именно с этого направления. И пока выходило так, что расчёт оказался верен.

Сигнальный барьер показал наличие пяти волшебников, медленно подбирающихся к краю леса. А взятый с собой хрустальный шар позволял различить в первом ряду Сириуса Блэка и рядом с ним человека, отдалённо напоминающего Барти Крауча — должно быть, использовалось частичное изменение внешности для соответствия аврорской версии о маскировке. Остальные трое оказались незнакомы, но все они, прямо скажем, не производили впечатления успешных или хотя бы слишком опытных специалистов в магии и боевых действиях, больше напоминая об обитателях Лютного и других трущоб магической Британии. Скорее всего, то самое отребье, нанятое «втёмную».

Однако дальше начались странности. Эта группа так и осталась единственной, а не одной из нескольких. Поблизости не было никаких подкреплений. Не видно ни настоящего Крауча, ни Петтигрю, ни других наёмников. Они что, собрались впятером атаковать стадион с несколькими сотнями студентов и дюжиной преподавателей? Не говоря о дементорах, висящих по периметру стадиона, и десятке авроров. Сегодня сил для охраны было выделено даже с избытком: пара авроров осталась в школе, ещё пара и четыре курсанта — в Хогсмиде, а на стадион прибыло восемь авроров, два стажера с третьего курса (включая Нимфадору, от которой всё это, собственно, и было известно) и полдюжины обычных патрульных. Фактически, почти треть сил аврората сейчас в окрестностях Хогвартса, плюс усиление. Как будто им тоже заранее сообщили о готовящемся нападении.

Первоначальный расчёт предполагал полноценную «террористическую» атаку крупными силами, не менее десятка волшебников с Краучем и Блэком во главе, возможно при поддержке оборотней или вампиров, если с кем-то из них всё же удалось договориться. Дальше, в зависимости от соотношения возможностей двух сторон, по плану предполагалось либо после провала нападения перехватить Сириуса во время отхода, при необходимости избавившись от его сопровождения, либо, если атака будет иметь шансы на успех — ударить заранее, опять же, по возможности, сначала занявшись Блэком. Люпин настаивал на том, что бывшему наследнику «тёмного» рода нужно дать шанс объясниться. У Арчибальда же имелись на его счёт собственные планы, и дать такому человеку просто погибнуть было бы напрасной тратой ресурсов. Так что в этом отношении маг и волшебник сошлись во мнениях. Как и относительно распределения ролей: Римус остался на самом стадионе для контроля за ситуацией снаружи, Кайнетт же собирался действовать на месте. Риск был высок, однако он посчитал, что потенциальный выигрыш того стоит. Кроме того, в самом крайнем случае он будет должен лишь сорвать внезапное нападение, обозначить позиции «террористов» в лесу и отойти, предоставив силам правопорядка разбираться самостоятельно.

Однако всё складывалось не так, как запланировано. Внезапного нападения не будет. Оставшиеся варианты — либо разведка боем, после которой в ход пойдут основные силы, что без возможности пользоваться аппарацией и порталами маловероятно для волшебников; либо отвлекающая атака, тогда как основной целью будет, к примеру, школа; либо же это просто спектакль. Сейчас Блэк и Крауч выйдут под прицел и просто сдадутся властям… либо героически погибнут в неравном бою. И судя по всему, у фальшивого «Крауча» возникли те же мысли.

Маг наблюдал, как группа отошла вглубь леса, как там разгорелся спор: «Крауч» махал руками, указывая то на стадион, то на парящих над ним на некотором удалении дементоров, то на их малочисленный отряд. Потом к разговору присоединился Блэк, и в какой-то момент волшебники схватились за мистические знаки. Первым погиб именно фальшивый Крауч — один из «наёмников» успел первым, буквально сняв ему голову режущим заклинанием. Он сам тут же врезался в ближайшее дерево от жеста Блэка, и так и остался лежать в снегу, но затем Сириусу самому пришлось уходить в оборону и держать щиты сразу против двоих, лишь изредка пытаясь контратаковать.

— Проклятье! — выпалил Кайнетт, вскакивая на ноги и прикидывая направление. Весь составленный план отправился в пекло, даже не успев начаться. И запасной тоже. Предполагалось, что подготовка займёт у них какое-то время, а значит и у мага будет время подобраться ближе и выбрать подходящий вариант действия… Но теперь, похоже, Сириус может и не дожить до разговора. Спрятав шар в карман, маг широким жестом собрал палочкой достаточно энергии и направил на заранее надетый медальон призыва, экономя часть его заряда при запуске. — Verite ad me…

К тому моменту, как Арчибальд добрался до нужного места, Блэк смог то ли убить, то ли надёжно оглушить ещё одного противника, но и сам уже серьёзно пострадал — его волосы и одежду опалило огнём, правая рука с глубокой резаной раной висела вдоль тела неподвижно, а мистический знак он держал в левой. Последний из его противников наседал, пытаясь продавить слабеющую защиту вперемешку парализующими и огненными заклинаниями, при этом сам он, кажется, совсем не пострадал.

— Протего Дуо, Конфирмо, — Блэк как раз создал и сразу же укрепил очередной барьер.

— Инсендио, Ступефай, Конфринго… — в этот момент волшебник обернулся на треск ветвей и скрип снега под ногами, как раз успев заметить приближающегося незнакомца в белом. — Импедимента! Инкарцеро. Экспульсо!

Маг легко увернулся от первых двух и отскочил в сторону от взрыва, поднявшего в воздух снег. Медальон, доработанный с учетом увеличившегося магического резерва и возможности сбрасывать в накопители больше энергии, позволял, наконец, на пятнадцать секунд приблизиться к рангу Е по классификации возможностей Слуг, то есть десятикратному превышению физических возможностей человека. Копьё Арчибальд в этот раз использовать не собирался, слишком уж явные остаются следы. Вместо этого он сократил дистанцию, ударом кулака сломал волшебнику мистический знак вместе с пальцами и собирался аккуратно вывести из строя — даже с частью возможностей Диармайда дозировать нечеловеческую силу было очень сложно.

— Депульсо.

Вероятно, Блэк хотел отшвырнуть противника в сторону, но в результате удар, который должен был прийтись по голове вскользь и только контузить, сместился и сломал волшебнику шею. Инстинкты ирландского героя и собственные знания Арчибальда подсказывали, что теперь от этого человека ничего добиться не выйдет. Даже если поднять мёртвое тело, рассказать оно ничего уже не сможет.

— Кто тебя просил… — начал маг раздражённо, но тут же вновь вынужден был прыжком уворачиваться от заклинания.

— Петрификус.

— Проклятье, Блэк, я же пытаюсь спасти твою жалкую жизнь! Кстати, привет тебе от Лунатика, Бродяга. У него есть к тебе разговор. Revertermur… — добавил Кайнетт, отменяя мистерию и сразу выхватывая палочку. Помимо прочего злило, что он только что потратил полный накопитель практически впустую, на бег по лесу. По первоначальному плану задействовать медальон даже и не предполагалось, он был взят на всякий случай. Случай представился, но зря потраченной магической энергии было жаль.

— Да ты что… — недоверчиво прошипел Сириус сквозь зубы. — А доказательства-то есть, наёмник? Прозвища узнать кто угодно мог.

— Рассказать про тот случай на шестом курсе, когда вы всё утро искали в книге заклинание от похмелья, прежде чем только через час понять, что листаете справочник по кондитерской магии?

— Согласен, это аргумент. Но то же самое тебе мог рассказать и Питер, — логично заметил волшебник.

— Письмо тогда подойдёт? Почерк «старого друга» ещё помнишь? — маг медленно левой рукой извлёк свернутый пергамент из-под плаща. Подкинул, без мистического знака заставив ветер пронести лист с десяток шагов и развернуть перед Блэком.

— Ну надо же… «Откровенный разговор»? После того, что он тогда наговорил и отказался поверить? И потом, откуда мне знать, что он это не под «Империо» писал?

— Не поздно ли вспоминать о паранойе, Блэк? Когда тебя уже все использовали, как хотели? — Арчибальд обвёл свободной рукой лежащие тела. — Что тебе пообещал Крауч? Что охраны сегодня не будет? Что Поттера для тебя выведут со стадиона?

— Откуда ты знаешь?

— Догадался. У меня есть голова и привычка использовать её по назначению. Там сейчас десять авроров, включая твою племянницу. Чутьё мне подсказывает, что ты по плану должен был героически погибнуть вместе с «Краучем», если бы я не вмешался, — он кивнул на обезглавленное тело, впрочем, не сводя взгляда с Блэка. — Без большого подготовленного отряда у вас не было и шанса добраться до мальчишки, вас двоих послали на убой. Кажется, ты им стал не нужен. А Люпин готов дать тебе хотя бы один шанс, чтобы объясниться. Он сейчас там, на стадионе, у него ещё сегодня есть время до темноты. Но если ты согласишься на разговор, после полнолуния вы сможете встретиться. Либо можешь вернуться к Бартемиусу и посмотреть, какой будет его реакция…

— А почему я вообще должен тебе верить? — огрызнулся Блэк. — Барти вытащил меня из тюрьмы. Рассказал мне всё о Гарри и как с ним обращаются! А ты кто вообще такой, и почему я должен тебе верить? Да и Лунатик… где он всё это время был?

— Как же с вами сложно-то… — тяжело вздохнул маг, чувствуя, что у них заканчивается время. Либо авроры, либо дементоры могли заметить взрывы, вспышки и заклинания под деревьями. Или в ход вступит ещё одна группа террористов, если «нападения» не будет слишком долго и они решат, что Блэк решил сбежать или сдаться добровольно. Барьер, который маг продолжал контролировать, не выявлял новых гостей, но из-за площади действия и нахождения рядом авроров его пришлось делать не таким уж и мощным, сокрытие присутствие более-менее приемлемого уровня могло бы его эффект обойти, а проконтролировать работу Крауч вполне мог отправить пару человек под действием заклинаний невидимости — за время их разговоров Бартемиус оставил впечатление пусть и фанатика, но отнюдь не дурака. Кайнетт поднял мистический знак над головой и произнёс: — Клянусь, что Джеймс Виктор Мерфи и Римус Джон Люпин не желают вреда или гибели Гарри Джеймсу Поттеру и Сириусу Блэку Третьему, кроме как в случае, если им потребуется защищать от означенных персон собственную жизнь, и иным способом сделать это будет невозможно, — посмотрев, как языки белого пламени стекают с палочки на предплечье и затем, вспыхнув, пропадают, Кайнетт уточнил: — Кстати, Джеймс Мерфи сейчас перед тобой. Этого хватит? Или мы тут весь день будем стоять?

— Обет на самого себя? Нечасто такое увидишь. Допустим, ты не врешь, и даже не показал мне сейчас качественную иллюзию… — без особого доверия произнёс Блэк. — Допустим на секунду, что ты действительно работаешь вместе с Римусом. Допустим, Лунатик искренне заботится о Гарри, и в самом деле хочет со мной объясниться, безо всякого умысла. Допустим, Крауч не был до конца со мною честен… Но что конкретно теперь предлагаешь делать?

— У нас был составлен план на твой счёт. И ещё один резервный. И второй резервный, если первый не подойдёт. И именно им и придётся пользоваться. Для начала, Конфринго, — он медленно направил мистический знак на волшебника со сломанной шеей и использовал огненное заклинание. — Так будет меньше вопросов, когда их найдут. А теперь ты должен просто выйти из леса…

* * *

— Джеймс! Вот ты где!

— А? Что у вас там стряслось-то? Неужели наши выиграли? — удивился маг при виде взбудораженных однокурсников. Он возвращался к башне из библиотеки, со стопкой в полудюжины книг в руках, когда на него буквально налетели соседи по комнате, явно только прибежавшие с улицы — они до сих пор были в плащах, шапках и шарфах, а следом за детьми тянулась цепочка небольших луж и мокрых следов, где растаял налипший на обувь снег. Все три первокурсника выглядели ошарашенными, даже всегда спокойный Ирвин.

— Да какой там выиграли! Матч вообще отложен, — воскликнул Макэвой. — Куда важнее, что Сириус Блэк погиб вместе со своей бандой.

— А причем тут Блэк? — изобразил непонимание Кайнетт.

— Они попытались пробиться на матч, — влез Керри. — Люди видели, как он прямо во время игры выскочил из лесу вдруг, совсем близко от стадиона. И начал пускать заклинания в игроков! Я не видел, он кого-то задел?

— Учителя говорят, что нет, — немного успокоившись, заметил Росс. — Там футов триста было, и ещё наверх не меньше полусотни. Чтобы тем же «Петрификусом» суметь так попасть, это нужно быть чемпионом, как наш декан, не меньше. Так что там народ просто от страха разлетелся во все стороны — кто к земле, кто наоборот, наверх.

— Ну, само собой, авроры его попытались снести, — перебил его Чарльз. — Там всё было — и рубящие заклинания, и взрывающие, и поджигающие, я половину вообще раньше не видел. По-моему, его даже не пытались взять живым.

— Это называется «Акт Крауча». Или «Директива Крауча», — заметил Росс. — Кинан рассказывал. Когда шла война, тогдашний глава отдела правопорядка разрешил аврорам использовать против Пожирателей любые заклинания, включая запрещенные. А Блэк всё-таки был одним из них, так что их ничего не сдерживало.

— Вот как… — неопределённо ответил Кайнетт, просто чтобы обозначить интерес. Про себя он подумал, что здесь что-то явно не сходится. Да, Блэк считался особо опасным, но он был один, тем более и появился уже не в лучшем состоянии. Его должны были попытаться вывести из строя парализующими и останавливающими заклинаниями. Если только не было чётких намёков или даже прямого приказа на ликвидацию…

— Да только Блэк тоже не дурак — видать, понял, куда ж он влез, кое-как от всего этого закрылся, — продолжил тем временем Чарльз. — И в лес бегом обратно!

— Все подумали — опять удерёт, — влез Саймон. Затем нагнал драматизма в голос: — И в этот момент с трибуны встаёт профессор Люпин, он рядом с гриффиндорцами сидел, подходит к верхнему ряду, чтобы лес оттуда было видно, достаёт палочку и ка-а-а-к… Кстати, а что он наколдовал? «Экситимо», «Экситус»…

— По идее, «Экситиум», — поправил Росс. — «Погибель», «разрушение», то есть. Но я не знаю такого заклинания.

— А я вот слышал, как старшие говорили потом — именно этим заклинанием когда-то Блэк убил кучу народа и хорошего друга нашего профессора вместе с ними, — поделился Чарльз. — В ответную, так сказать, и прилетело. По-моему, справедливо.

— А его самого за такое не посадят? — поинтересовался маг. — Смертельное заклинание, всё-таки. А у нас опять на ЗОТИ наймут неизвестно кого, как в том году.

— Нет, — ответил Росс. — Я же говорю, «Директива Крауча», на пожирателей законы не распространяются. Кинан ещё рассказывал, узнал от отца, что после всего, что случилось в школе, в деревне, и с вами тогда в том числе — на Блэка выписали ордер, разрешающий уничтожение как особо опасного или что-то в этом роде. Если бы его поймали дементоры, говорят, что даже не стали бы возвращать в тюрьму, а разобрались прямо на месте. Так что профессор ничего не нарушил.

— А если всё-таки Блэк опять сбежал? — предположил Кайнетт. — Как в тот раз?

— Ты просто не видел, как там жахнуло! — отмахнулся Саймон. — Я говорю, как будто там метеорит упал или грузовик со взрывчаткой подорвался. Там столб дыма и снега минут пять стоял, а потом — круг переломанных деревьев с половину игрового поля, а в центре вообще одни пни да щепки. Авроры там до сих пор землю роют, надеются хоть клочки какие-то найти или от палочки обломки. Но не думаю, что получится. Профессор знал, чем бить.

— А аппарировать возле стадиона нельзя, как и в школе, — напомнил Ирвин. — Думаю, даже если он сам себя в камень превратил перед ударом, сейчас осталась только щебенка, раскиданная в радиусе пары миль. Не бойся, Джеймс, похоже, вся эта история закончилась. Теперь вздохнём свободно.

— Наконец-то! Отличные новости, что я ещё могу сказать?