Драко Малфой и Кровь Обречённого (гет)

…Вот вы слышите много рассуждений, мыслей различного направления… им нет подтверждения, разумеется, но и отрицать их нельзя. Сами мысли, не события, описанные здесь.

Как передать, что это за испытание? Как словами написать, сколь все было туманно для них и ясно для остальных? Как сказать, что время и впрямь переплеталось с прошлым и будущим одновременно, то останавливалось, то проходило молниеносно? Как не забыть упомянуть все чувства, мысли каждого, ничего не упустить? Впрочем, как выразилась одна американская журналистка, дословно не помню, что, сколько бы много писатель не описывал своего героя, сколько бы страниц не отвел на описание его внешности, характера, все равно герой этот так и будет лишь мешком с костями. У Стивена Кинга даже есть одноименная книга.

И правда… не передать всего. Дальнейшее повествование – это тот же мешок с костями, без плоти и крови. Это картина на холсте. Но в том наверное и особая прелесть, ведь это повествование… Остальное можно домыслить, додумать, дойти. Рассказ, он как девушка – загадочная и с изюминкой. Очень сложно проникнуть к ней в душу…

И сейчас начнется описание… мысли… чувства…яркие и тусклые краски… приоткроется занавес, чтобы вновь опуститься на сцену, где сейчас будут выступать четверо героев, будущее и настоящее, одной ногой в этом мире, другой – в ином.

А еще где-то далеко, а может, вдруг, очень близко, уже бьется сердечко новой жизни, еще крошечной и несмышленой, но своим появлением для сравнения приравниваемая к четырнадцати тайфунам, появившимся как-то в Америке. И скоро все вновь встанет на свои места.

— Туман, и все? – зло поинтересовался Гарри. Ему казалось, что он находится здесь уже часа два, но на самом деле прошло всего 8 минут, только вот без часов он узнать это никак не мог.

И вот, уже 8 минут или два часа, как угодно, ничего не происходило. Гарри уже прошел через все возможные эмоции, начиная с радости и облегчения и кончая злобой.

— Мне надоело здесь бродить. Мне кажется, что здесь – вечность, а это ужасно. Вечность это страшно, — попытался завязать разговор Гарри, с кем угодно, да хоть с тем же туманом, если он ему ответит.

И он ответил. Точнее, тот, кто был в этом тумане. А потом появился и сам.

Темный Лорд. Точнее, Том Реддл. Гарри не в первый раз видел его молодым, еще не испорченным черной магией, но и тогда он не смог отвести от него глаз. Том интриговал даже своей внешностью и походкой, своими жестами, он был живым манипулятором и гипнотизером.

Высокий, красивый, темноволосый с зелеными глазами парень. Возраст его Гарри определить никак не мог.

Какое-то нереальное воплощение идеала красоты.

— Ты не Темный Лорд. Просто визуальная копия, — уверенно произнес Гарри, словно бы речь шла о компьютерной игре.

Тот и не отрицал.

— Не просто копия. Во мне – его мысли, его чувства… я – его крестраж.

— Ты? – удивленно спросил Гарри.

— Я. Ровена создала шкатулку, а Темный Лорд создал из нее крестраж, но старая магия все равно взяла вверх. Мы сосуществуем одновременно.

— И мне надо уничтожить тебя?

— Тебе надо. Но не нам.

Гарри несколько минут разглядывал Тома-крестраж, а потом просто отвернулся и сел прямо на пол, как сделал раньше.

Том такой наглости явно был не в силах вынести, хотя было неизвестно, обладает ли крестраж эмоциями.

— Ты должен начать проходить испытание, потому что оно начнется независимо от твоего согласия.

— И что надо делать? Разгадывать кроссворд? – безразлично ответил Гарри, глядя в одну точку перед собой.

Заклинание «это все не со мной и все это неправда» в данном случае не работало.

— Начинаем, — ответил Том голосом, показавшимся Гарри зловещим, и исчез, а туман наконец-то рассеялся, но только в одной части, прямо впереди Гарри.

Он увидел, что перед ним предстала сцена, занавес был задернут, а перед сценой стояла фигура в мантии-плаще, которая, кажется, была велика раза в два. Не было видно даже смутных очертаний фигуры.

— Начинаем! — гнусным и мерзким голосом проверещала фигура, взмахивая длинным рукавом своей не то мантии, не то все же плаща. – Испытание, после которого совершится Переход!

Занавес сцены медленно-медленно поднимался, и Гарри почувствовал, как сердце его обмирает и проваливается в бездонную пустоту. В горле мгновенно пересохло, он не мог пошевелить языком и хоть что-то произнести.

Сцена не была пуста. Откуда-то сверху спускались четыре толстые веревки, оканчивающиеся железными кольцами, к которым были привязаны люди.

На первом кольце – Сириус Блэк.

На втором – Дамблдор.

На третьем – Седрик Диггори.

На четвертом – родители, причем и его мама и отец были привязаны спиной друг к другу, их лица наполовину прикрывал капюшон, но это, несомненно, были они.

— Как видишь, здесь нет твоих друзей, так как запрещено использовать Проводников. Сейчас начнется увлекательная игра, и она может идти в любом направлении, она не подчиняется законам логики, мистер Поттер.

Гарри обнаружил, что может пошевелить языком.

— И что мне надо сделать? – мертвым голосом спросил он, почти умоляя не произносить это слово вслух, а он знал, оно прозвучит…

— Выбор, — безжалостно ответила фигура, и Гарри в очередной раз подивился, какой мерзкий у нее голос.

— И? – Гарри хотел знать правила и итоги.

— Итоги в конце, — прочла его мысли фигура, и Гарри только сейчас осознал, что это говорила девушка. – А сейчас правила… просто выбирай. У тебя есть прожитая жизнь, опыт, мысли. Ты можешь выбрать ЧТО-ТО ОДНО, и этот выбор решит все. И есть у меня совет: не верь глазам своим.

Гарри ошарашено помотал головой, но ничего не исчезло. Сон, после которого не проснешься. Как можно быть готовым к такому выбору? А никак. Это же жизнь.

Фигура умолкла и дала ему время на размышление.

Гарри подошел к сцене, и вновь все внутри похолодело и обмерло. Он даже стыдливо приложил руку к груди, чтобы проверить, что оно на своем месте. У него начинал нервно дрожать подбородок, и Гарри крепче стиснул зубы. Он только мельком успел подумать о том, что же сейчас видят его друзья… и Драко. Нет, друзья, он теперь тоже в какой-то степени друг… а потом погрузился в размышления.

Сначала он подошел к родителям, хотя бы просто потому, что хотел смотреть на них дольше остальных. Родители, казалось, спали, но стоило ему подойти, как раскрыли глаза и приветливо заулыбались ему, словно бы не висели сейчас в воздухе, в этом тумане, связанные друг с другом.

— Привет, Гарри! – разом воскликнули родители, и он едва удержал слезы, которые готовы были выступить только от одного их голоса. Он ведь впервые слышал их голос, и он знал, что это по-настоящему… Это было совсем не то, что видеть их в Зеркале Еиналеж, здесь все было гораздо реальнее. Вот ведь они, висят над ним, и стоит лишь попросить, веревки развяжутся, и они будут вместе…

Нет! Наваждение! А еще злоба… В сердце Гарри появились первые червоточины от нехороших мыслей. Если бы не Волан-де-Морт, родители были бы живы, и сейчас бы не висели здесь, и ему не надо было выбирать, нет…

Гарри отошел, и родители проводили его дружелюбным теплым взглядом.

Сириус… Гарри его таким не видел. Помолодевший лет на 10, посвежевший, с блестящими глазами, как на старых фотографиях. Казалось, переруби веревку, и все, Сириус будет с ним, они заживут вместе долго и счастливо, как в этих старых сказках, и с его лица наконец-то сойдет этот налет вины и постоянных угрызений.

Дамблдор… Он был стар, но Гарри еще ни разу не задумывался о его смерти до тех пор, пока она не наступила. Дамблдор казался самым верным, самым надежным и сильным. Всегда все знал, всегда советовал, всегда выручал. Добродушный, строгий, любящий и сильный, нет, не мог Гарри так скупо рассуждать, сотни слов, характеризующих директора, перемешивались воедино.

Седрик… всепоглощающее чувство вины… невозможность вернуть все обратно…Гарри был виноват лишь в том, что он был. Взгляд отца Седрика, когда он увидел обмякшее тело сына… тошнотворное ощущение… секунда, буквально секунда, за которую все примерили на него личину убийцы…

— Что выбрать…что…что… — безумно повторял про себя Гарри, сам не замечая происходящих в его облике перемен. Щеки его вдруг враз ввалились, кожа стала болезненно бледной. Глаза его будто бы потемнели, зрачок сузился, сливаясь воедино, и блестели они жутким блеском, какой бывает у больных лихорадкой и душевнобольных.

Гарри нервно ходил туда-сюда, от родителей к Сириусу, потом к Дамблдору, потом к Седрику. Он что-то шептал про себя, вспоминал прошлое, делал какие-то выводы и сам же отвергал их. Он сам не заметил, как сердце его переполняла злоба, нет, более страшное слово, ненависть. Ненависть. Жуткая тварь, пожирающая изнутри, тварь-невидимка. Гарри дрожал, как в ознобе, руки его сжимались на горле невидимого врага. Он все шептал и шептал свой безумный бред.

«…Седрик так давно умер…кто узнает мои мысли – он не мой родственник, он никто мне! Разве можно делать выбор так?...мне противно… родители…никогда не был с ними…хоть бы на пять минут…просто посмотреть, поговорить…нет…Дамблдор пожертвовал собой… но он не отрицал смерти…выбор…Сириус…могилы у него нет…может, он настоящий? Что, если его можно было вернуть из-за проклятого Занавеса, но никто не знал как?.. нет, Седрик ни при чем, может, выбрать?... нет… выбор… Проводники… Ровена и Лорд заодно?.. бред…»

И прочие, прочие мысли, даже неинтересно пересказывать их. Фигура молчала, только один раз, будто услышав, что он бормочет, покачала головой.

— Выбрал! – заорал Гарри не своим голосом, словно участвовал в умственной Олимпиаде на скорость. Фигура лишь молча вопрошала.

— Выбрать одного? То есть, отказаться от трех колец, так? Так! Пойдем от обратного… Седрика убрать! И не вздумайте спрашивать почему! – закричал Гарри, но фигура и не думала спрашивать. Кольцо с Седриком закачалось, а потом веревки распались, и тело его загорелось в пламени, а потом растворилось, напоследок выкрикнув: «Виновен!». Гарри от этих слов дернулся так, словно его ударили хлыстом, и тяжело задышал.

— Дальше? – спросила фигура своим спокойным мерзким голосом.

— Дайте подумать! Дальше… Дамблдор… он… он не хотел бы возвращаться, я думаю… это неправильно. Он был стар, смерть забрала его, он был готов и не боялся. Это мерзкий Северус, где бы он ни был, он виноват… Но Дамблдор ушел без ошибки, да! Он следующий! – сделал выбор Гарри, даже не поражаясь своим словам, своим мыслям. Он не знал, как быстро человек подчиняется Зверю, в считанные секунды, потому что Зверь изначально внутри нас.

Тело Дамблдора покачнулось, и тоже загорелось и пламя было сильным, потому что Гарри мог лицезреть, как плавятся тонкие дужки его очков-половинок.

— Виновен, никчемный! – напоследок выкрикнуло свое прощание его обуглившееся тело. На этот раз Гарри лишь едва уловимо дернулся.

Родители или Сириус.

Ну конечно выбор будет… какой? КТО? Как тут можно выбирать?!

Гарри затравленно смотрел то на Сириуса, то на родителей. И тот и другие улыбались, искренне веря в правильность его выбора.

«А если все обман?» — пронеслось в голове Гарри, но фигура ему не ответила, решив, что сеанс телепатии окончен.

— Теперь… Родители…я столько лет мечтал увидеть их, мечтал. Как и все люди, когда-либо кого-то потерявшие…мечтал и ждал… и даже теперь вы лишаете меня этого шанса! Я знаю, это обман… вечный обман… там, куда они ушли, не выдают обратных билетов! Уберите! – ненавидя всех и все, прохрипел Гарри, упав на колени.

Он опустил голову вниз, ожидая, что раз он сделал выбор, Сириус сейчас спустится вниз, положит ему руку на плечо и, заглядывая в глаза, скажет, что он сделал все правильно. Но кто и как будет решать, прав он или нет?!

— Будь ты проклят! – Гарри почти не дернулся от голосов своих родителей, сгинувших в пламени огня.

Ничего не происходило. Гарри поднял голову и обнаружил, что Сириус так и висит на кольце.

— Что еще? – спросил Гарри фигуру.

— Ты еще не сделал выбор, — заметила она, и Гарри бросило то в жар, то в холод.

— Не сделал?! НЕТ?! А что еще мне надо делать? Что вообще это? Иллюзия или я правда выбирал?! – прокричал он, но фигура на его выпады не реагировала.

— Остаюсь еще я. Могу сказать лишь одно: сделав то, что ты сделаешь относительно меня, ты сделаешь благо и возненавидишь.

— Да? А можно сказать это человеческим языком? – со злой иронией в голосе спросил он, и не надеясь получить ответа. – Тогда я хочу, чтобы осталась ТЫ!

Фигура как-то уныло покачала головой, Сириус сгинул, и Гарри даже не услышал, что именно тот ему прокричал. Он смотрел на темную фигуру, пожирая ее глазами. В руках у него вдруг откуда ни возьмись, появился меч, тяжелый, с острым лезвием и красным камнем в рукояти, горящим, как глаз демона, и, он не видел этого, как его глаза.

Фигура сделала шаг к нему. Гарри вдруг четко осознал, кто это стоит перед ним. Никакая это не девушка. «Не верь глазам своим», все правильно! Это Волан-де-Морт! Сделает благо – уничтожит зло, тирана и мучителя, жалкого, но сильного. Возненавидит – потому что опять из всего того, что он мог иметь – родителей, любимого крестного, верного друга и советника и просто достойного соперника – он в который раз вынужден выбирать ЕГО! Драться с НИМ, а не жить! Так что все сходится! ДА!

Издав победный вопль, Гарри со всей силой и яростью, которую он за собой раньше не замечал, воткнул нож в сердце врага, удивившись, как легко лезвие проскочило внутрь и вылезло острым кончиком с другой стороны. Красная кровь брызнула Гарри на руки, она стекала вниз и по острию ножа. В тот момент, когда лезвие прошло внутрь, Гарри показалось, что он слышит гул голосов, потом хохот, звуки эти сначала переплетались, а потом, буквально секунды, и они исчезали, и проносились какие-то имена, Альберт, Даффри, Алонсо, Алан, Джек, и сотни других. Казалось, кто-то одобрительно улюлюкает ему за спиной, хохочет и плюется, рычит и взвизгивает. Он смутно видел какие-то лица, искаженные, с выпирающими вперед клыками и капающей на пол слюной, глаза их были мертвы, и из глубин вырывалось пламя. Гарри чувствовал, что претерпевает какие-то метаморфозы, но ничего не видел. Сердце бешено колотилось, а потом вдруг очень явственно затихло.

Фигура нелепо взмахнула руками, плащ упал с плеч, и Гарри, наконец, увидел своего врага, и обмер от ужаса, от мертвой пустоты, заполнившей нутро навсегда…

Зверь, зверь, сколько же ты будешь искушать человека…

Не верь глазам своим.