Ее Королевское Высочество (джен)

Каникулы каникулами, а Северусу приходится учиться и сейчас. Он занимается историей обоих миров, географией, этикетом — всем тем, что в школе не преподают. Часть из этого полагается освоить до школы, но дошкольное образование у Северуса крайне убого — никто им не занимался.

— Очень хорошо, что мальчик любит читать, — говорит дядя, рассматривая сквозь одностороннее зеркало моего ученика, который сидит в библиотеке, буквально закопавшись в книги. — Обычно в головах детей его возраста беготня и квиддич. Ну, иногда девочки. Сколько ему лет?

— Через полторы недели будет тринадцать.

— Это хорошо. У него есть подружка?

— Есть приятельница, магглорожденная с Гриффиндора, его ровесница.

— Прекрасный вариант.

Вглядываюсь в ученика, который, в свою очередь, вчитывается в строчки. Его рыжая подружка неплохо подходит, чтобы он учился обращаться с девушками. Лет в шестнадцать-двадцать можно уже подбирать ему невесту. И, несмотря на свое происхождение и статус полного ученика, Северус будет завидным женихом. Многие чистокровные семейства почтут за честь породниться с потомком Принцев и моим протеже. Годам к двадцати пяти он, скорее всего, женится, а к тридцати — отработает контракт. И отпущу я его не с пустыми руками, разумеется.

* * *

Вторая часть учебного года начинается седьмого января. Мы с Северусом прибываем на Хогвартс-экспрессе на станцию Хогсмид. Там мне приходится передать своего ученика, как слизеринца, под ответственность Горация Слагхорна, а самой помогать Помоне Спраут. Хорошо, что ее студенты послушные и тихие, а не шумные гриффиндорцы.

Седьмого января — воскресенье, а в понедельник начнутся занятия. Что мешает магам делать окончание каникул на воскресенье каждый раз? Или подстраивать приезд так, чтобы детям не пришлось лишние выходные проводить в школе? Маразм...

После каникул в кругу семьи мало кто хочет учиться. Дети помладше едва не спят на партах, разбалованные вниманием мамочек и нянюшек, студенты постарше откровенно зевают на уроках.

Мне же зевать некогда. Работа над антиликантропным зельем, уроки ЗоТИ, уроки Боевой Магии в потайном зале, занятия с Северусом... Вдобавок наступает время очередного подтверждения квалификации Мастера Зелий, и мне приходится едва ли не закапываться в немецкие журналы по зельеварению. Конечно, если бы мы сварили это злосчастное антиликантропное, то мне бы не только Мастера зачли, но и Магистра присвоили, но когда еще мы его сварим...

На глаза попадается объявление об очередном конкурсе для молодых одаренных школьников, которая проводит Международная Магическая Ассоциация. Каждый год в каком-нибудь научном журнале публикуется тема, и предлагается провести исследование. В этом году это — зельеварение. Предлагается придумать мазь или микстуру любого из трех применений: против ожогов, против прыщей или против ушибов.

А это вариант. Причем неплохой. Северус неплох в зельях, причем даст фору даже ребятам на пару-тройку лет постарше. Он может принять участие в конкурсе, а в случае, если он займет призовое место, то мне подтвердят звание Мастера, ведь Северус учится под моим чутким руководством.

Статью о конкурсе приходится переводить на английский язык. Северус не знает немецкого. Впрочем, он не знает ни одного иностранного языка.

И призы там неплохие. Первый приз — двухмесячное пребывание в летнем обучающем лагере при Дурмстранге, платном и очень престижном, второй и третий — редкие книги.

Конкурс Северуса воодушевляет. Он всерьез принимается за задание. Правда, работу затрудняет тот факт, что все стоящие пособия по зельеварению написаны на немецком. Я достаю несколько переводов, но они оказываются выполнены не очень качественно.

Любой уважающий себя маг знает несколько европейских языков. Почти все члены знатных и влиятельных семей владеют не только английским, но и французским, немецким или итальянским. Не говоря уже о латыни — ее знают и простые маги, ведь заклинания чаще всего составляются на основе вербальной формулы на латинском языке. И именно поэтому в переводах немецких книг нет необходимости — все приличные зельевары немецкий язык знают на соответствующем уровне.

У меня на поприще зельеварения тоже не все слава Мерлину. После порции нашего очередного опытного антиликантропного зелья, которое я даю Люпину, он теряет ко мне всякий интерес после трансформации... Только эта «потеря интереса» как в анекдоте о слабительном в роли противокашлевого: Люпина немедленно начинает тошнить, и тошнит его беспрерывно до самого обеда, что в волчьей форме, что в человеческой. И даже зелье мадам Помфри не помогает. Разумеется, несчастного оборотня мало что заботит в процессе.

* * *

Эйвери в школу так и не возвращается — Ральф Лестрейндж берет над ним опекунство и отправляет мальчика в Австрию, в Зальцбург. Я ожидаю, что Дамблдор будет сопротивляться и пытаться забрать Дункана Эйвери, но он спокойно соглашается передать его Лестрейнджу. Видимо, понял, что на этого ребенка рассчитывать тоже не стоит.

Вот и ладно.

А австрийская школа — хороший вариант. Конечно, в чем-то она уступает Хогвартсу, но в чем-то, наоборот, превосходит. Как и любые другие.

* * *

Дядя присылает книги, которые могут помочь Северусу в его исследовании. Из них, правда, только четыре на английском — три на латыни, остальные на немецком.

«...Я, конечно, понимаю, что твой ученик знает только английский, но, уверен, ты решишь эту проблему...»

Откладываю в сторону сопроводительную записку, приложенную к книгам.

Северуса куча книг шокирует. Он растерянно перебирает толстые тома, вглядывается в незнакомые буквы.

— Мой дядя предположил, что они могут помочь вам в конкурсном исследовании, — говорю своему ученику, глядя в его обескураженное лицо. — Но, к сожалению, он не придал особого значения тому, что вы не знаете немецкого...

Северус вздыхает, раскрывает первую попавшуюся книгу и ведет пальцем по непонятным строчкам.

Тоже беру одну из книг, раздумывая, как поступить, но потом откладываю ее в сторону — пока будем обходиться английскими книгами...

* * *

На следующее утро Северус во время нашего занятия нещадно зевает, пока я не даю ему выпить Бодрящего Зелья. Рабастан Лестрейндж негласно «перенял эстафету» у своего старшего брата, и теперь приглядывает за Северусом. Но это у него не очень удается, поскольку мой ученик больше любит читать где-нибудь в тихом уголке, а Рабастан еще тот весельчак — ему бы побегать, пошуметь, повеселиться. Рудольфус был более степенным и ответственным, но сейчас старший из братьев в ПАБМ. И вот сейчас Рабастан не уследил — Северус всю ночь читал.

Похвально, что Северус тянется к знаниям. И то, что эта тяга к знаниям у него не исчезла после того, как Поттер оставил его в покое, радует.

— Мистер Снейп, если вам нужна какая-либо информация по Зельям, спрашивайте, — говорю, когда за последние десять минут ребенок раз пятнадцать косится на немецкие книги, которые едва поместились на нижнюю полку у меня в кабинете.

— Я бы хотел... — Северус ерзает, затем продолжает. — Я бы хотел почитать чьи-нибудь лабораторные дневники. Как другие зельевары составляли собственные зелья.

Задумываюсь. У меня где-то есть мои собственные дневники, но там в основном были модификации уже имеющихся зелий... Но их на английском нет — есть на русском и на французском.

Но у меня есть лабораторный дневник нашей работы над Антиликантропным. Пусть там не очень много, пусть еще нет утвержденных результатов, но как образец — почему бы и нет?

— Думаю, мало кто из зельеваров жаждет поделиться своими исследованиями, — говорю, — но я вам покажу записи работы, которую мы ведем совместно с профессором Слагхорном.

В лаборатории с Северусом появляемся после всех уроков. Слагхорн приветливо кивает мальчику, улыбается.

— А, мистер Снейп! Рад вас видеть. Один из лучших моих учеников, Алекс. Ну, это ничуть не удивительно — я помню его мать, тоже была лучшей по Зельям.

— Я хочу показать мистеру Снейпу, как ведутся исследования и создаются новые зелья.

— О, это прекрасно! Будете зельеваром, мистер Снейп? — Слагхорн улыбается.

— Думаю, да, — серьезно отвечает Северус, жадно оглядывая пространство нашей лаборатории. Разумеется, наша лаборатория на порядок превосходит учебную — дядя постарался в прошлом году, и оборудование не ограничивается ножами, черпаками и котлами.

Я долго рассказываю Северусу, с чего начинается обычное исследование. Он завороженными глазами рассматривает мои записи, комментарии, описания испытаний.

— И... каждый зельевар так делает?

— Нет, конечно, — Слагхорн высовывается из-за серебряного котла, в котором мы собираемся варить очередную порцию зелья, — систематизация появилась не так давно, лет двадцать назад. Я учился по старинке, а вот Алекс, возможно, уже по новым правилам учили работать. Те, кто постарше, варит, как Мерлин на душу положит.

— А как... правильно?

— Конечно, систематизировать, — отзывается Слагхорн. — Только я сам не умею. Так что слушайте, мистер Снейп, Алекс. Она вам объяснит, как надо.

— Хорошо...