Гарри — дракон, и это не проблема (джен)

После обеда — Гермиона почему-то выглядела особо голодной — все, кто взял уход за магическими существами, пошли наружу.

Рон сказал, что займётся домашней работой по магловедению, но потом Невилл напомнил, что у него самого магловедение во второй половине дня, и Рон согласился подождать до вечера, чтобы сделать её вместе.

Всё это было куда запутанней, чем когда они все имели одно расписание. Так или иначе, сейчас Гарри, Дин и Гермиона присоединились к другим гриффиндорцам и слизеринцам, взявшим уход за магическими существами, на большой лужайке неподалёку от озера.

Когда прозвенел звонок, на таком расстоянии от замка еле слышный, на лужайке появился профессор Кеттлбёрн, с улыбкой осмотревший их:

— Все здесь? Отлично!

Он хлопнул в ладоши, нормальной рукой и механической, явно работавшей с помощью магии:

— Для начала должен предупредить вас, что все магические существа имеют рейтинг опасности, от одного X до пяти X. Эти рейтинги не означают, что существо с большей вероятностью вам навредит — со многими существами класса пять-Х пожно безопасно работать. Но вам следует быть осторожными, ведь более высокий рейтинг показывает, сколь вероятно, что вы пострадаете от своих ошибок!

Эта идея, кажется, приводила его почти в восторг.

— А теперь: кто может назвать пример существа категории один-Х? Да, мисс Браун?

— Трясочервь?⁽¹⁾ — Лаванде, кажется, было слегка неприятно думать об этом животном.

— Да, конечно, скромный трясочервь! — согласился профессор Кеттлбёрн. — Очень скромный трясочервь, надо заметить! Они не владеют удивительными качествами, присущими большинству магических существ, но играют очень важную роль в зельеварении, а также определении того, имеет ли человек талант к уходу за магическими существами.

Он широко улыбнулся:

— Ещё два года назад ваш первый урок был бы посвящён уходу за трясочервями, но сейчас, думаю, мы можем заняться кое-чем более интересным.

Профессор резко свистнул, и на другой стороне озера взметнулись два больших чёрных крыла.

Все уже видели Нору прежде, но всё равно многие ахнули, когда она снялась с места и полетела над гладью Чёрного озера. Из-под неё разбегались волны ряби, создаваемые ветром и кончиками крыльев, и она заложила вираж, прежде чем с глухим звуком приземлиться перед ними.

— Привет! — помахала она лапой, после чего замерла, принюхалась и подалась вперёд, разглядывая Гарри. — Ты стал больше! Когда это произошло?

— На каникулах, — ответил Гарри.

— Всё равно маленький, — решила Нора. — Ты станешь ещё больше?

— Наверное, — Гарри пожал крыльями. — Но, честно, я не уверен.

— Должен признать, это впечатляет сильнее, чем я запомнил, — сказал профессор Кеттлбёрн. — Вы можете так разговаривать со всеми животными, или только с драконами, мистер Поттер?

— Я даже не знаю, со всеми ли драконами, — признался Гарри. — Пока что это сработало только с Норой.

— Действительно странный момент, — задумчиво сказал профессор, почесав Норе надбровную дугу. — А теперь я хочу, чтобы каждый из вас сделал заметки о Норе — записывайте важные детали, сделайте наброски, если можете, всё в таком духе. Главное, старайтесь, чтобы информация была важной!

Он рассмеялся:

— Это будет поинтереснее трясочервей, верно?

* * *

Раньше Гарри встречал отчёты о наблюдениях за магическими созданиями только в дневниках путешествий (вроде "Через Африку на метле"). Ну и ещё был тот, который Чарли Уизли составил о нём самом два года назад.

Рисовал он не так хорошо, как Дин, и его набросок Норы получился слегка примитивным, но он постарался указать важные детали вроде строения её крыльев и отличительные черты норвежского гребнеспина.

Проверив свой "Атлас зверей и созданий", Гарри также уделил около половины своего отчёта поведению. Он ограничился тем, что они наблюдали за время урока, но и этого хватило, — особенно описание того, как реакции Норы отличались от реакций обычных норвежских гребнеспинов (а именно отсутствием обидчивости, раздражительности и территориальности).

Где-то в середине урока Драко спросил, действительно ли Нора — дракон, но профессор лишь рассмеялся и ответил, что если он хочет в точности узнать, то может попросить её дохнуть огнём. Добавив, что сам был подожжён ей не меньше десятка раз, и однажды даже без огнегасящих чар.

Судя по его словам, это был отличный способ разогреть его старые кости промозглым утром.

* * *

После ухода за магическими существами последовали руны — последний из взятых Гарри новых предметов. Пожалуй, было здорово, что они все выпали на один день, давая хорошую возможность их быстро оценить. У класса на втором этаже он и Гермиона увидели, что Рон уже там.

— ...и я слышал, что мы будем заниматься звёздными картами и тому подобным, — рассказывал он Джастину Финч-Флетчли и Эрни Макмиллану. — Типами звёзд, например.

— То есть, например... будем отмечать, что какая-то звезда — красный гигант? — спросил Джастин.

— Да, но вообще это немного путано, потому что звезда не обязана быть большой, чтобы казаться большой, — ответил Рон. — Сириус, например, не слишком большой, но зато... о, привет, ребят.

— День добрый, — согласился Гарри.

— Как прошёл уход? — добавил Рон. — С чего вы начали? Пятиногов?

— Не глупи, на первом уроке не занимаются созданиями категории пять-Х, — сказал Эрни. — Конечно, не считая присутствующих, Гарри.

— Вообще-то, в отличие от Гарри, Нора — дракон, который имеется в "Фантастических зверях", — сообщила Гермиона. — Так что если даже считать, что Гарри — не создание класса пять-Х, Нора им определённо является.

— Так вы изучали Нору? — спросил Рон, хихикнув. — Готов спорить, Гарри было просто, он ведь с ней разговаривать умеет.

— Все могут разговаривать с Норой, — возразил Гарри. — Если использовать простые слова, она может даже понять. Хотя только Хагрид достаточно знает драконий, чтобы понимать её ответы.

— Приятель, да по такому определению я могу разговаривать со своим грифоном, — заметил Рон. — Ну да ладно. Как думаете, что будет на первом уроке?

— Футарк, полагаю, — сказала Гермиона. — Наш учебник определённо о нём.

* * *

Профессор Вектор выглядела худощавой и беспристрастной, с деловым отношением к своему предмету. Профессор Кеттлбёрн горел энтузиазмом и не имел чуть тревожащее количество родных конечностей. Профессор Бабблинг же оказалась улыбчивой ведьмой на вид моложе Сириуса (что, вероятно, означало, что она примерно того же возраста), и пригласила каждого их них в класс индивидуально.

Когда они все уселись, она прошла в переднюю часть класса и написала несколько слов на доске, используя чуть шипастый рунический алфавит футарк. Закончив, она повернулась к классу.

— Руны, — начала она, — это языки. Точнее, письменные языки, а ещё точнее — письменные языки, которые по той или иной причине использовались и используются для создания магических эффектов, не требующих палочки.

Она улыбнулась:

— Без сомнения, это всё звучит впечатляюще, но, боюсь, обычно такое заметно более затруднительно, чем использование палочки для достижения тех же целей. В Хогвартсе мы занимаемся рунодельством, но в основном мы будем проходить то, что можно достичь и с помощью палочки. Хотя некоторые из моих учеников делают весьма полезные вещицы, и я надеюсь, среди вас тоже будут таковые.

* * *

В качестве демонстрации профессор достала небольшое устройство, напоминавшее настольный вентилятор, если бы его проектировал кто-то знакомый лишь с ветряными мельницами.

— Здесь руническая последовательность нарушена, — объяснила она, касаясь пальцем кусочка, кажется, камня. — Но если его передвинуть сюда...

Камень скользнул на место, и с лёгким гудением лопасти начали вращаться, всё быстрее и быстрее.

Сьюзен Боунс подняла руку:

— Профессор, это как раз один из тех эффектов, которые можно достичь и с помощью палочки?

— Конечно, мисс Боунс, — согласилась профессор Бабблинг. — Но очень сомневаюсь, чтобы вы сможете сделать зачарование, способное работать после семисот сорока лет без необходимости его подновлять!

— Обалдеть, — выдохнул Рон

— И это главная причина, почему волшебники вообще занимаются рунодельством, — весело сообщила профессор, отключая мельницу и убирая её в стол. — Палочковая магия обычно быстрее, более гибкая, более удобная, а для большинства и более простая. Но правильно сделанный рунический объект, говоря попросту, никогда не откажет, пока не повреждены сами руны.

Гарри определённо видел, как это может быть полезным.

* * *

Следующие несколько минут профессор рассказывала о магических свойствах рун, в частности, как руны становились более сильными и более стойкими (и потому более полезными), если были тщательно выписаны и созданы с прицелом на постоянство (например, вырезаны в камне), и как добиться, чтобы рунная последовательность не начала действовать, пока ты к этому не готов.

В завершение этой лекции она обвела всех взглядом:

— Однако, чтобы добиваться этого, вам прежде всего нужно научиться писать и читать руны. Рунический язык, который мы проходим до СОВ, называется футарк, и используем мы его в том числе потому, что он состоит исключительно из прямых линий, — которые, сами понимаете, куда легче рисовать, чем завитки...

* * *

Руны ощущались куда сложнее, чем английский, хотя отчасти напомнили Гарри магические языки в некоторых книгах, что он читал. Особенно в том аспекте, что руны обычно имели значение сами по себе, а не только будучи собранными в слова.

(Ну, по размышлении, в Хогвартсе некоторые буквы тоже имели значение, в частности, П означала высшую оценку, а В — чуть худшую, но большая часть рун имели значение всегда).

Похоже, они ещё только прикоснулись к самым верхам предмета, что было здорово, и в качестве домашнего задания профессор Бабблинг задала им написать рунный алфавит с минимум одним значением для каждой руны.

Рон сказал, что это походит на переписывание рунного словаря, он Гарри не возражал: это было простое и интересное начало, и иметь пергамент с такими записями могло пригодиться в будущем. А на лето им, возможно, даже поручат сделать что-то магическое с помощью рун!

Хотя, скорее всего, не в это лето.

* * *

В тот же вечер, пока Невилл обсуждал магловедение с Роном, выясняя, были ли отличия между их уроками, — к удивлению Невилла, одним из записавшихся на предмет учеников оказался Блез, — Гарри наконец закончил домашнюю работу по трансфигурации.

Он написал чуть больше заданного, упоминая как примеры анимагов Сириуса и Перси, и заодно описывая, как трудно или как просто заметить общую черту человеческого и животного тела. Рыжая "шапочка" Перси сразу бросалась в глаза, но вот с Сириусом Гарри пришлось поломать голову. Только неоднократно увидев его человеческую и звериную формы, он понял, что Бродяга щеголял той же растрёпанной гривой волос, а не обычной собачьей шерстью.

Едва он положил перо и закупорил чернильницу, к нему подошли Шеймус и Парвати. В компании где-то половины гриффиндорцев-первокурсников, включая Барлосов.

— Гм, Гарри, — начал Шеймус, — у тебя есть минутка?

— Конечно, — кивнул Гарри. — Я всё равно только что закончил.

— Говорила же тебе, — самодовольно сказала Парвати.

— Эй, — обиженно сказал Шеймус. — Так вот, некоторые из первачков задались вопросом, спросили нас, и кто-то сказал, что ты можешь знать.

— У нас был первый урок защиты, — объяснила Мопси. — И его вёл кто-то по имени профессор Люпин.

— Но мы-то ждали профессора-волка, — добавила Пушинка.

— Я слышал, на втором курсе в Пуффендуе учится волк, — добавил один из мальчиков-первокурсников. — Мой брат рассказывал.

Гарри нахмурился, размышляя, как бы лучше это объяснить.

— Ты ведь часть лета жил у Сириуса Блэка? — уточнил Шеймус. — А он вроде знаком с профессором Люпином.

— М-м... они — один человек, но он иногда смущается по этому поводу, — наконец сказал Гарри. — Как я понимаю, в волчьей форме он не умеет разговаривать, так что, наверное, ему было бы трудно вести уроки.

— О-о! — сказала Пушинка с таким видом, будто только что разрешила сложнейшую загадку. — Это всё объясняет! Спасибо!

— Я ж вам говорил! — сказал кто-то позади.

— Серьёзно, Мартин? — проворчала другая девочка.

— Серьёзно? — ответил Мартин. — Я говорил, что он — анимаг!

— И да, можете смело задавать такие вопросы мне напрямую, — добавил Гарри. — Если я не занят домашней работой, то мне нетрудно ответить, — а если вопрос срочный, не обращайте внимания, занят я или нет.

— Ого, говоришь почти как префект, — сказал Рон. — Разве это не их работа?

— Префектов всего шестеро, — хмыкнул Дин. — А первокурсников куда больше.

— Да, мне думается, любой, кто не занят, не должен возражать против того, чтобы ответить на пару вопросов, — сказал Гарри. — Так всё куда проще.

— Круто, — объявил Шеймус. — Спасибо.

Когда они ушли, Гарри перевёл взгляд на Гермиону и нахмурился.

— Когда ты встала? — спросил он. — Выглядишь сильно уставшей.

— Позднее тебя, Гарри, — ответила Гермиона, просматривая колонки цифр для арифмантии. — Слушай, как думаешь, учебник имеет в виду колоду из пятидесяти двух карт или пятидесяти четырёх?

— В другой задаче сказано разделить карты на четыре стопки по тринадцать, — указал Гарри. — Гермиона, я не знаю, как ты сегодня сходила на все эти уроки, но не забывай... — он чуть замешкался. — Может, тебе стоит спросить у Перси, как он с этим справлялся? Он тоже записался на все предметы, а на пятом курсе ещё и стал префектом.

На лице Гермионы отразилось смятение, а затем она вздохнула.

— Мне и правда стоит, — уступила она. — Ладно, я спрошу, но сначала закончу с домашней работой.

— Конечно, — улыбнулся Гарри. — Но не забывай, четверги в плане домашней работы для тебя будут самые трудные. Для меня, наверное, тоже...

— А я вот что подумал, — сказал Дин, привлекая внимание. — Люди ведь не знают в точности, какие приборы работают в Хогвартсе, а какие нет?

Гарри кивнул, припоминая разговор несколько месяцев назад.

— Так вот, я вспомнил, что старым кинокамерам вообще не нужно электричество, — продолжил Дин. — Только яркий свет и рукоятка, а яркий свет можно и палочкой сделать. Так что здесь можно показывать немые фильмы.

— И колдорадио тоже работает, — сказал Гарри. — Если найти какой-то волшебный способ записать звук, можно и звуковые фильмы показывать.

На середине этого разговора к ним подошли Фред и Джордж, кажется, желавшие о чём-то спросить Гарри, но потом обменялись взглядом и помчались к своей спальне.

Вероятно, они что-то задумали.

* * *

Ясным и ранним следующим утром, ещё до завтрака, Гарри полетел к хижине Хагрида, чтобы поздороваться.

Хагрид весьма обрадовался при виде него, как и Клык — очевидно, больше года знакомства с Норой и два — с Гарри, помогли большому псу начать видеть драконов менее грозными, — и был весьма тронут, узнав, что Гарри хочет сделать несколько фотографий.

Гарри в точности не знал, что делать, когда тебя фотографируют, особенно в волшебном мире — отчасти потому, что Сириус то ли не озаботился объяснить, то ли сам не знал, — и очень обрадовался, когда Хагрид ему вкратце объяснил. По его словам, при позировании следовало улыбаться и и стараться выглядеть расслабленным, и тогда ожившее изображение будет тоже выглядеть довольным.

Что до Норы, то та пришла в настоящий восторг. Она много прыгала, делая попытки снять её откровенно затруднительной. и наконец Хагрид просто попросил её лечь и начал чесать, пока Гарри делал снимок.

* * *

После завтрака большую часть утра занимало двойное зельеварение.

Гарри было любопытно, откуда тётя Петунья знала профессора Снегга (ещё до того, как тот стал профессором), но эта мысль осталась на заднем плане. Куда важнее было сосредоточиться на зелье, что им предстояло варить — одном из уменьшающих зелий из их домашней работы на лето.

— Те из вас, кто озаботился уделить хоть малейшую толику внимания домашней работе на лето, без сомнения заметили, что Съёживающий состав — куда более гибкое в применении зелье, чем более простые методы уменьшения размеры, проходимые нами до этого, — начал профессор Снегг, записывая инструкции на доске.

Сделав паузу, он повернулся к классу:

— Тем же, кто не знает, что мы в этом году проходим Съёживающий состав, следует успокоиться и сделать глубокий вдох. Без сомнения, вы просто забывчивы.

Дафна проглотила грозивший вырваться смешок.

— Также вы могли заметить, что это зелье содержит довольно большое количество ингредиентов, — продолжил профессор Снегг. — Поскольку процесс варки занимает не менее получаса, но не более часа, способные к работе мозгами уже должны были понять, что вам следует заниматься исключительно подготовкой ингредиентов, пока до конца урока не останется около часа, и только потом приступить к варке. Обращайте внимание на подобные детали и не проявляйте нетерпение, начиная варку слишком рано; я не буду повторять это предупреждение дважды.

Гарри всё это записал, подумав, что совет достаточно полезный, хоть и, по размышлении, довольно очевидный. Но, может, если ты не занимался готовкой, он выглядел куда менее очевидным?

Так или иначе, ингредиентов было действительно много — на доске были записаны те же, что в учебнике, — и Гарри приступил к работе, после короткого обсуждения с Дафной принявшись нарезать корни маргаритки и плоды абиссинской смоковницы.

— Только одна крысиная селезёнка, — инструктировал профессор Снегг. — В вашем учебнике указано две, поскольку он очевидно был написан остолопом. Не будьте остолопами.

— Мудрый совет, — заметила Дафна. — В большинстве случаев.

Гарри задался вопросом, почему профессор Снегг просто сам не написал учебник зельеварения.

* * *

Большая часть урока пролетела для Гарри незаметно: он был слишком занят разделением корней маргаритки на три равные части (их требовалось добавить в начале, середине и конце процесса), отмериванием капель сока пиявки, нарезкой гусениц...

Идея заключалась в том, что пиявка становилась больше, напившись крови, гусеницы становились больше и потом превращались во что-то совсем иное, а плоды смоковницы сморщивались — эти (и некоторые другие) ингредиенты как бы настраивали зелье на изменение размера. Ну а крысиная селезёнка добавлялась, потому что крысы — маленькие животные, способные протиснуться сквозь очень узкие места.

Жабры аксолотля требовались, чтобы зелье не просто уменьшало, но и при необходимости омолаживало — определённо, странный эффект, — ну а маргаритки были чем-то вроде знаков препинания между разными частями процесса.

Профессор Снегг объявил, что они уже должны были закончить, а потом достал полдюжины лягушек и сообщил, что некоторые зелья будут проверены.

Гарри весьма впечатлился, увидев, как одна из лягушек выпила зелье Гермионы и Невилла и превратилась в маленького головастика без ног. Особенно учитывая, что остальные лягушки уменьшились далеко не так значительно.

Потом профессор подошёл к последнему выбранному котлу и остановился.

— Мистер Крэбб, — начал он, поднимая взгляд, — мистер Гойл. Скажите, вы обращали внимание на инструкции?

— Да, профессор, — пробормотал Грегори; Винсент молча кивнул.

— Интересно, — протянул профессор, зачерпывая немного зелья черпаком. Вылив жгуче-голубую жидкость обратно в котёл, он снова поднял взгляд: — А цветовой слепотой из вас никто не страдает?

— Нет, профессор, — ответил Винсент.

— Это могло бы объяснить, почему вы не обратили внимания, что ваше зелье отличается по цвету от остальных. Вам известно, что вы сделали не так?

Слизеринцы промолчали. Гермиона подняла руку.

— Просветите нас, мисс Грейнджер, — пригласил профессор Снегг.

— Если корни маргаритки добавляются все сразу, магические эффекты разных стадий смешиваются друг с другом, — отчеканила Гермиона. — Это можно исправить, добавив сушёное жало веретенницы и четверть унции печени глубоководного удильщика — тогда качества разделятся по плотности, и...

— Достаточно, — остановил её Снегг, подняв ладонь. — Весьма впечатляет. Ну что ж, думаю, я проведу небольшую демонстрацию.

Вместо лягушки он на этот раз достал стеклянный ящичек, в котором сидела великолепная бабочка-адмирал.

— Правильно сваренное зелье заставит бабочку уменьшиться и превратиться в гусеницу, — сказал профессор, зачерпывая ложкой чуть-чуть зелья Винсента и Грегори и наливая то в ящик.

Краснокрылая бабочка слетела на дно, начала пить, загорелась и взорвалась.

— Если вы достаточно глупы, чтобы счесть питьё этого хорошей идеей, то пожалуйста, не позволяйте мне вас останавливать, — произнёс профессор Снегг в мёртвой тишине. — И в следующий раз следуйте инструкциям в точности.

* * *

— Честно говоря, я до сих пор не понимаю, — признался Рон, отрезая себе кусок питы. — Почему она загорелась и взорвалась?

— Это из-за метаболизма, — ответила Гермиона. — Ну... твоя еда ведь горючая, да? Как минимум хлеб.

— Ну да, — согласился Рон, добавляя в питу резаную курицу, майонез и салат-латук. — Но, наверное, не после такого количества майонеза.

— По моему опыту, почти всё горит, если достаточно постараться, — заметил Гарри.

Невилл хихикнул.

— Вот именно, — сказала Гермиона, на мгновение указав рукой на Гарри. — В ней есть энергия, и поэтому ты её ешь.

— Я ем еду, потому что она вкусная, — возразил Рон, откусывая кусок. Задумчиво пожевав несколько секунд, он проглотил и нахмурился: — Нет, надо больше специй...

— Ты ешь, потому что голоден, — постаралась объяснить Гермиона. — Чтобы получить энергию. И в той же бабочке тоже есть энергия, и обычно она её использует её, чтобы... например, летать. И... в основном летать, на самом деле. Но зелье всё это как бы перепутало.

— А-а, — кивнул Рон. — Так это примерно как с ракетами, что мне подарил Гарри, — топливо сгорает равномерно, но если напутать в его рецепте, оно может и взорваться.

— ...кто-нибудь ещё приходит в замешательство, когда Рон использует такие аналогии? — спросил Дин. — Я определённо прихожу.

* * *

После обеда они направились на урок защиты. Тот проходил не в том же классе, что раньше, но вряд ли это было необычным: неиспользуемых комнат в Хогвартсе было немало.

В классе уже находилась где-то половина тртьекурсников-гриффиндорцев, а также один Мародёр.

— Добрый день, мистер Люпин, — сказал Невилл, а затем покраснел. — Ой, то есть профессор Люпин.

Ремус — или профессор Люпин, как решил стараться думать о нём Гарри, — мягко улыбнулся:

— Ничего страшного, мистер Лонгботтом. Или Невилл.

Невилл сел за парту, по-прежнему смущённый.

Вскоре пришло ещё несколько учеников, и Гарри нахмурился. Похоже, на уроках защиты в этом году будут только гриффиндорцы, но ведь это создавало куда больше работы профессору Люпину?

Хотя, может, он пользовался тем же методом, что Гермиона.

Гарри отогнал мысль, когда профессор Люпин встал.

— Сегодня у нас будет практический урок, — сказал он. — Мне нужна ваша помощь для решения небольшой проблемы в учительской.

Дин поднял руку.

— Да, Дин?

— Гм... профессор, разве мы — ваш первый класс в этом году? — спросил Дин. — Иначе откуда проблема, если у вас уже были другие уроки?

— Отличный вопрос, — согласился профессор Люпин. — Ты первый, кто его задал. Дело в том, что в учительской была проблема, но когда профессор Макгонагалл и я с ней разобрались, я понял, что из неё можно сделать отличную тему урока. За мной, пожалуйста.

* * *

Учительская была довольно близко к классу защиты, и через минуту профессор Люпин уже приглашал их внутрь.

— Кто-нибудь из вас слышал о боггарте? — спросил он, закрыв дверь после того, как все вошли и сложили сумки в углу.

Поднялось несколько рук. Гарри встречал пару упоминаний о боггартах, но не считал, что этого достаточно, и профессор Люпин вызвал Парвати Патил.

— Это что-то вроде духа, — сказала она. — Обычно они прячутся в малопосещаемых закоулках старых волшебных домов.

— Совершенно верно, — кивнул Ремус. — Невилл?

— Бабушка говорила мне, что никогда не стоит встречаться с боггартом в одиночку, — сказал Невилл.

— Тоже верно, — улыбнулся профессор. — Боггарт, как верно сказала Парвати — дух, причём такой дух, что умеет менять обличия. Когда кто-либо его видит, он превращается в самый большой страх видящего.

Рон пробормотал что-то о пауках.

— К счастью, существует несколько способов ему противостоять, — продолжил Ремус. — Кто-нибудь из вас их знает?

Салли-Энн Перкс предположила, что на него можно просто не смотреть, и, возможно, поэтому люди прячутся под одеяло. Профессор Люпин рассмеялся и согласился, что это неплохое последнее средство, хотя и предупредил, что когда боггарт уже изменил облик, то не вернётся к своему "нейтральному виду", если увидевший его всё ещё напуган.

Лаванда Браун сказала, что когда боггарта видят больше одного человека, это может его запутать, а Гермиона сказала, что существует заклинание против боггартов. Профессор согласился и с тем, и с другим.

— Молодцы, — сказал он им всем. — Да, существует заклинание против боггартов; его формула — "Риддикулус", и для него требуется вот такой жест...

Все достали палочки и начали практиковаться. Гарри попробовал сначала палочкой в лапе, потом — палочкой на хвосте, и через несколько минут был уверен, что у него получается.

— Поскольку боггарт пытается вызвать страх, — продолжил Ремус, — наше лучшее оружие против него — смех. Смеясь над чем-то, ты меньше этого боишься, и заклинание Риддикулус заставляет боггарта принять облик, который для вас смешон.

Он улыбнулся:

— Конечно, запутавшийся боггарт может превратиться во что-то смешное и по ошибке. Например, если он попытается превратиться в безголовый труп и плотоядного слизня одновременно, он может превратиться в половину слизня. Но заклинание Риддикулус позволяет вам вынуждать такие превращения — хотя для этого нужно сосредоточиться на желанном изменении.

— То есть... — начал Рон, — если мой боггарт превратится в паука, мне нужно будет постараться превратить его в клоуна?

— Ну шикарно, — застонала Фэй Данбар. — Теперь паук-клоун будет моим боггартом.

— Думаю, это слишком сильное изменение, Рон, — сказал профессор Люпин. — Заклинание легче, если задуманное изменение небольшое, но забавное.

Он сделал паузу:

— Но я должен спросить, не считает ли кто-то свой худший страх особенно опасным. Если да, то подойдите и поговорите со мной с глазу на глаз в следующие несколько минут. Гарри, на два слова?

Гарри последовал за Ремусом в угол учительской, не вполне зная, чего ожидать.

— Гарри, я должен тебя спросить, — понизил голос Ремус, — ты считаешь своим худшим страхом лорда Волдеморта?

— Ну... нет, — покачал головой Гарри. — Последнее, что я о нём знаю — что он схлопнулся, ну и, возможно, где-то ещё есть части его души... но помимо этого я его не боюсь. Может, тролль?

Ремус кивнул:

— Да, это вполне возможно.

* * *

Двое или трое гриффиндорцев подошли к профессору Люпину для приватного разговора. Гарри не пытался подслушивать; вместо этого он смотрел на подрагивавший одежный шкаф с боггартом и размышлял, как сделать тролля смешнее.

Может, ярко осветить и заставить окаменеть в нелепой позе?

Наконец все были готовы и достали палочки.

— Начнём с тебя, Невилл, — решил Ремус. — Ты готов?

Невилл кивнул, чуть неуверенно, потом кивнул во второй раз.

— Алохомора! — произнёс Ремус.

Луч света ударил в шкаф. Дверь распахнулась, и оттуда вышла измождённого вида женщина с густыми, блестящими тёмными волосами и мешками под глазами. Она выглядела знакомой, словно Гарри раньше её уже видел.

В наступившей тишине Гарри услышал, как Ремус тихо пробормотал:

— Ах ты ж...

— ТЫ! — вскричал Невилл; развернувшись, он кинулся к своей сумке.

Гарри так растерялся, что и не знал, как реагировать. На его глазах Невилл выхватил из своей сумки железный прут длиной фута два и замахнулся на женщину словно битой.

— Риддикулус! — крикнул Ремус, и когда прут ударил, раздалось громкое "БАМ!" Вокруг головы женщины закружились маленькие птички, и она чуть покачалась, прежде чем комично рухнуть назад.

— Офигеть, Невилл, что это было?! — воскликнул Дин.

— Это... Беллатриса Лестрейндж! — ответил Невилл, тяжело дыша. — Я... стоп...

Он моргнул и отступил назад:

— Нет, это же боггарт, верно?

— Ну и реакция, — восхитился Шеймус.

Боггарт издал хлопок и превратился в замотанную в окровавленные бинты мумию, медленно заковылявшую к Парвати.

* * *

Присутствие множества людей, может, и было полезно для борьбы с боггартом, но Гарри от этого ощущал лёгкое головокружение. В одно мгновение боггарт был мумией, запнувшейся о собственные бинты, когда Парвати наколдовала Риддикулус, а в следующее — превратился в огромный, залитый кровью глаз.

— Риддикулус, — сказала Фэй, и глаз неожиданно закрылся огромной повязкой. Потом он превратился в крысу, которая после Риддикулуса от Салли-Энн Перкс принялась гоняться за собственным хвостом.

— И что в этом смешного? — пробормотал Рон.

— Возможно, смешно для неё, — предположил Дин.

— Рон! — вызвал Ремус.

Рон сделал шаг вперёд. Очередной хлопок, и боггарт превратился в огромного мохноногого паука длиной больше фута. Рон сглотнул и поднял палочку:

— Риддикулус! — заклинание рассыпалось шипящими искрами. — Риддикулус!

Второе сработало, и вместо мохнатых паучьих лап паук обзавёлся восемью забавно клацающими копытцами, после чего запутался в собственных ногах и упал. Затем Ремус вызвал Дина.

— Моя первая идея была не очень забавной, — признался Рон, отойдя назад. — Может, поэтому не получилось?

Боггарт превратился в оторванную кисть руки, перевернувшуюся и поползшую к Дину на манер паука или краба. Дин наколдовал заклинание, заставив кисть застрять в мышеловке, а затем пришёл черёд Гарри.

* * *

Неожиданное превращение застало Гарри врасплох так же, как остальных. В один момент боггарт был рукой в мышеловке, а в следующий раздулся в нечто столь огромное, что люди вскрикнули, оказавшись оттеснёнными к стенам. Самому Гарри тоже пришлось отшатнуться.

Мгновение новый облик был скрыт облаком дыма, но потом то рассеялось, явив огромного дракона. Куда больше, чем Гарри, даже чуть больше Норы, едва помещавшегося в учительской даже свернувшись, и с красной чешуёй столь тёмного оттенка, что она казалась чёрной.

Он восседал на кладе из золота и самоцветов, мечей и книг в кожаных переплётах; его безжалостные зелёные глаза на мгновение вперились в Гарри, после чего дракон зарычал. К потолку поднялись струи дыма, сочившиеся меж длинных клыков, и дракон чуть шевельнулся, крепче вцепившись лапами в клад.

В куче лежала напоминалка, и маленькая статуэтка грифона, и механические наручные часы — все под ближайшей лапой дракона.

Ощутив неожиданную тошноту, Гарри посмотрел на лоб другого дракона и увидел там отметину в форме молнии.

— Моё, — прорычал дракон — другой Гарри, — шевельнув крыльями, и его глаза вспыхнули алчным огнём. — Всё моё.

Несколько долгих секунд Гарри не знал, как реагировать. Ему хотелось закричать на другого себя, сказать, что это не он, остановить его... напасть, как-то показать, что всё это неправильно...

Другой он заставлял его ощущать себя таким маленьким...

...и тут он понял, что должен сделать.

— Риддикулус! — крикнул Гарри, на всякий случай нацелив палочку в глаза своего двойника. Раздалось что-то вроде гула, и огромный чёрно-красный дракон исчез.

Почти.

Остался дракон длиной дюймов шесть, восседавший на кучке шоколадного печенья.

— Моё! — снова объявил он, но на этот раз куда писклявей.

Шеймус прыснул, и боггарт обратил внимание к нему, превратившись в банши. Гарри с облегчением отступил назад, и Ремус незаметно похлопал его по плечу, пока Шеймус заставил боггарта-банши лишиться голоса.

— Хорошая работа, Гарри, — сказал Мародёр. — Это был довольно взрослый страх, и ты явно его не ожидал. Вот почему боггарт опасен даже для тренированного волшебника, если он один.

Гарри кивнул, сглотнув.

Снова обратив взгляд к центру комнаты, он увидел, как вперёд вышла Гермиона. Боггарт превратился в профессора Макгонагалл.

— Никогда не думала, что скажу это, мисс Грейнджер, — чопорно начала боггарт-Макгонагалл, — но поскольку вы завалили все свои экзамены, вы будете исключены из Хогвартса...

— Риддикулус! — с отчаянием крикнула Гермиона.

Макгонагалл на мгновение замолкла:

— Миссус Грейнджерус, этос совсемус не смешноус!

Смех Гермионы прозвучал чуть истерично, но Гарри решил не обращать на это внимания. Затем вперёд выступил Невилл с палочкой на изготовку.

Боггарт снова превратился в Беллатрису Лейстрейндж, и через секунду Невилл наколдовал заклинание.

Сначала Гарри не заметил изменений, пока боггарт-Беллатриса не завела руку для заклинания, издав безумный смешок, и не обнаружила, что её палочка превратилась в огромную морковь. А потом из её рукавов посыпалось ещё больше моркови.

Зрелище было столь абсурдным, что половина класса расхохоталась, и боггарт на мгновение затрясся, прежде чем взорваться облаком дыма.

— Вы все молодцы! — объявил Ремус, когда дым рассеялся. — Боггарты часто формируются в волшебных жилищах, как бы конденсируясь из фоновых отрицательных эмоций, так что в жизни вам может встретиться далеко не один. Не забывайте иметь кого-то с собой и помните заклинание Риддикулус, и всё должно быть хорошо.

Гарри ощущал себя довольным, но в то же время испытывал чувство, подобное тому, что испытал после нахождения зеркала Еиналеж — словно он узнал о себе что-то очень глубокое, что-то, о чём прежде даже не задумывался.

И, вероятно, он был такой не один. Хотя все также узнали, что первым побуждением Невилла при виде тёмной ведьмы было попытаться ударить её железным прутом, которым он тренировал силу рук.

Искренне озадачил его только боггарт Дина, пока Дин не объяснил, что в Рождество 1991 года смотрел с семьёй фильм о семейке Аддамс, и Вещь крайне его напугала.

---

1) Потом в одном или двух местах название Flobberworm будет чуть обыгрываться, поэтому я почёл за лучшее его перевести.

Вернуться к тексту