Покой и воля (Книга II) (джен)

Мальчик лет восьми стоял на высоком меловом утесе и смотрел на море. Далеко внизу волны играли с берегом: накидывались на каменистую отмель и сразу убегали, как последние трусишки.

Море было огромное, спокойное и синее-синее. Мальчик подозревал, что по вечерам остатки неба стекают в море и оттого у воды такой цвет.

Глаза ребенка были голубыми, как небо, спокойными и глубокими, как море.

Рядом с мальчиком сидел крупный белый пес. Он настороженно поглядывал то вниз, то на мальчика и, похоже, сильно тревожился от того, что его хозяин стоит так близко к обрыву.

— Алан! Давай домой, обедать пора!

По пешеходной дорожке, проложенной на порядочном расстоянии от края утеса, шла женщина в радужном легком платье. Ветер трепал длинную разноцветную бахрому на шали, которую она придерживала на плечах.

— Придется уходить, Барон, — вздохнул Алан. — Только ты не говори маме, что мы с тобой видели, ладно? А то она опять расстроится.

Пес отрывисто и звонко гавкнул в ответ.

— Сиби, где ключи от машины? На полке нет, в шкафчике в прихожей тоже.

Алан знал, что когда отец чем-то занят — будь то работа над новой книгой или, как сейчас, поиски чего-либо, — его лучше не отвлекать не относящимися к делу вопросами и просьбами. Но как быть, если очень-очень хочется попросить?

— Они провалились за подкладку маминой ветровки, потому что у нее в кармане дырка, — тихим, будто сонным голосом проговорил он. — Сейчас мама вспомнит о ней и скажет тебе. Пап, купишь мне в Лондоне новый выпуск «Доблести Камелота»?

В прихожую вошла женщина в радужном платье, держа в руках два блестящих ключа на связке.

— Вот, держи. Забыла, что карман дырявый, они за подкладку упали... Райни? Все в порядке?

Эти взрослые иногда ведут себя непонятно. Он всего лишь попросил журнал комиксов, а папа опять посмотрел на него так странно, будто видел в первый раз.

— Да, все в порядке. Ну, я поехал. Самолет вроде бы не задерживается, так что жди нас к ужину.

Приехав в аэропорт, Квиррелл смешался с толпой встречающих, гадая, насколько сильно изменился Снейп за прошедшие годы. По телефону его голос звучал, как прежде, разве что показался глуховатым. А, может, просто помехи сотовой связи...

Квиринусу пришло в голову, что и его самого будет не так-то легко узнать: едва писательские гонорары это позволили, Сивилла настояла на пластических операциях, после которых от грубых шрамов на лице остались чуть заметные светлые штрихи. Правда, он по-прежнему лыс — волосы личина Волдеморта уничтожила безвозвратно.

Объявили прибытие рейса из Ванкувера и вскоре показались первые пассажиры. Квиринус снял бейсболку и стал так, чтобы его не заслоняли другие люди.

Когда, пробившись сквозь все чиновничьи кордоны, Снейп уехал в колледж имени королевы Виктории, ни он, ни Квиррелл не предполагали, что расстаются на целых десять лет и общаться станут лишь письмами да редкими телефонными звонками.

У Квиринуса жизнь потекла своим чередом. Работой в Хогвартсе он был доволен; «занятные идеи» обернулись увлекательным приключенческим романом, а затем еще одним и еще, — казалось, писательский талант только и ждал возможности, чтобы проявить себя. В год выхода первой книги Квиринуса у них с Сивиллой родился ребенок. Совершенно здоровый во всех отношениях мальчик, по неизвестной причине оказавшийся сквибом.

Впрочем, если кого и огорчал данный факт, то только не его родителей. Тем более, смышленый непоседа Алан на шестом году жизни преподнес им сюрприз: обнаружилось, что он унаследовал от матери дар прорицания.

Сивилла долго не хотела в это верить. Дар всегда передавался по женской линии и к тому же через поколение; провидческие трансы мутят сознание и выжимают душу, точно губку — нет, она не желала своему ребенку такой участи! Но мальчик пока ни разу не погружался в транс, изредка заглядывая в будущее так же просто, как через соседский забор. И самое главное, в отличие от матери видел там только хорошее.

...По проходу шел высокий смуглый красавец с орлиным носом и роскошной вороной шевелюрой. С гладкой шеи в несколько рядов свисала толстая золотая цепь, на стройной фигуре идеально сидели узкие кожаные штаны и огненно-алая атласная блуза с пышными рукавами. Квиринус пригляделся и облегченно вздохнул: это оказался какой-то цыган, встречать которого прибыл, похоже, весь табор. Оглушенный их пронзительными голосами, он не сразу услышал, как кто-то сзади окликнул его, а затем дотронулся до плеча.

Квиринус обернулся.

Легкий летний пиджак цвета свежевыпавшего снега. Такие же брюки и туфли. Кипенно-белая рубашка, с молочной волной шейного платка в распахнутом вороте. Чемодан и широкополая шляпа — в масть.

— Один маггловед когда-то сказал: «Две вещи в мире неизменны: египетские пирамиды и Северус в черной мантии». Теперь остались одни пирамиды, — голос у него и вправду стал глуховат, но манера улыбаться одними уголками губ осталась прежней.

— Удивляй врагов своих, удивляй коллег, соперников, и еще больше — друзей. Как же я рад тебя видеть!

— Здравствуй, Квиринус.

И от объятий уже не шарахается, подумал Квиринус, обнимая друга — все такого же тощего и бледного. Разве что от глаз к вискам потянулась черточки морщин, да на лбу появилась пара новых борозд. А сами глаза как будто даже помолодели, во всяком случае из них бесследно пропала памятная по Хогвартсу угрюмая злость.

Усаживаясь в машину, Снейп снял шляпу, и стало видно, что его волосы, собранные сзади в длинный хвост, изрядно побиты сединой. «Сорок восемь лет... М-да», — взгрустнул про себя Квиринус, вспомнив, что у них всего полгода разницы в возрасте.

— Это что ж за организация такая, где отпуск сотрудникам дают раз в десять лет? — шутливо спросил он, уверенно ведя автомобиль по переплетению столичных улиц. — Если судить по твоим письмам, то ты в какой-то канадский Отдел Тайн угодил: никогда ни слова о работе!

— Работа у меня интереснейшая, — охотно откликнулся Снейп. — И я бы еще десять лет обошелся без отпуска, но вдруг понял, что страшно соскучился по вам с Сивиллой... А когда ты написал, что вы каждое лето проводите в Истборне, англичанин во мне тут же запросился на родину.

— И все-таки чем же ты занимаешься, если не секрет?

— Не секрет: менталистикой. Работаю в лаборатории, которая изучает деятельность человеческого мозга. Моя персональная тема — легилименция и окклюменция. Ох, я долго не мог привыкнуть к тому, что в колледже никто не считает ментальную магию запретными Темными искусствами!

— А что насчет Снейпа-зельевара?

Северус усмехнулся:

— Вот здесь я не преуспел. Сейчас все мое зельеварение сводится к смешиванию коктейлей на вечеринках.

— Ты стал ходить на вечеринки?! — от удивления Квиринус забыл посмотреть на дорогу и чуть не выехал на красный свет.

— О, совсем не часто! Мне повезло, в лаборатории подобрались на редкость приятные люди.

— Нет, Сиби тебя точно не узнает: мало того, что весь в белом, так еще и отшельником-мизантропом перестал быть! Только не говори, что ты и жениться успел.

— Не успел и не собираюсь, — в голосе Снейпа проскользнули знакомые ворчливые нотки.

За окном потянулись постройки лондонского пригорода.

— Эх, заглянуть бы в Косой и Лютный, — мечтательно проговорил Снейп. — Ты бываешь там?

— Заглядываю приблизительно раз в месяц. Хромой Хью жив-здоров — непотопляемый тип! Олливандер по-прежнему торгует палочками, мадам Малкин — мантиями... Думаю, ты не обнаружишь там никаких перемен.

— А что нового в Хогвартсе?

— Ха, у нас жизнь прямо-таки кипит! Я писал тебе, что МакГонагалл пригласила вести трансфигурацию Нимфадору Тонкс? Да, писал. А через два года она же стала новым деканом Гриффиндора. С учетом того, что твой родной Слизерин примерно тогда же возглавила Эдит Мальсибер, мы получили перепалки «МакГонагалл — Снейп» на новый лад, — рассмеялся Квиринус. — Пересказать не проси, это надо видеть и слышать! Но вне вопросов учебы обе дамы прекрасно ладят между собой. Да, еще: Слагхорн окончательно собрался на покой и с сентября зельеварение у нас будет вести Бернадетт Скримджер.

— Этти?! Ну, тогда о предмете можно не волноваться. Кстати, как там ее аврор?

— Пошел на повышение, правая рука Шеклболта. Не могу объективно судить о его делах, но после девяносто восьмого года у нас тихо, никто и не вспоминает о Пожирателях и Волдеморте.

— Тебе что-нибудь известно о Поттере? — спросил после паузы Снейп, не отрывая взгляд от шоссе за лобовым стеклом.

— В «Пророке» видел заметку о его свадьбе с Джиневрой Уизли. Думаю, с ним все в порядке, Северус.

Город давно остался позади и теперь по обе стороны шоссе тянулись зеленеющие поля и небольшие рощицы.

— Отвык от равнинных пейзажей, — признался Снейп. — У нас горы, куда ни глянь...

— Как вокруг Хогвартса?

— Да, только намного выше.

— Звучит чертовски соблазнительно! Надо, надо найти время и выбраться к тебе.

Снейп резко повернул к нему голову, словно это намерение сильно поразило его.

— Чем собираешься заняться на отдыхе? — спросил Квиринус.

— Если не возражаешь, я бы хотел пообщаться с Аланом. Его рисунки, которые ты прислал мне, позволили сделать кое-какие выводы, но необходим личный контакт.

Квиринус сбавил скорость, съехал на обочину и заглушил мотор. Уставившись на собственные руки, лежащие на руле, потребовал:

— Выкладывай. Только честно и до конца.

— До конца не могу, потому что надо провести еще ряд исследований. А честно — пожалуйста. Дар Алана развивается аналогично магическим способностям ребенка-волшебника: сначала единичные стихийные выбросы, затем осознание своих возможностей...

— А потом письмо из Хогвартса и Распределяющая шляпа? — перебил Квиринус. — Ты не забыл, что он сквиб от рождения?

— Не забыл, — с необычайной мягкостью ответил Снейп. — И также помню, что Сивилла не может управлять своим даром и прорицания ее в основном расплывчаты. А твой сын способен — по крайней мере, потенциально, — заглядывать в будущее осознанно. Понимаешь?

— Я это уже давно понял. Но вот к чему ты клонишь — пока нет.

— Если ты дашь мне пообщаться с Аланом, я смогу объяснить получше.

— Мы с Сиби можем присутствовать? — Квиринус завел автомобиль и вновь выехал на трассу.

— Нисколько не возражаю.

— Только имей в виду, она ничего не знает о тех письмах с рисунками.

— Если не ошибаюсь, у Алана позавчера был день рождения? — заговорил Снейп, нарушая неприятную тишину, возникшую после их диалога на обочине.

— Ты продолжаешь меня удивлять, — хмыкнул Квиррелл.

— И он обожает рыцарей и всю эту средневековую романтику?

— Не то слово! Алан пока не научился читать, не засыпал без моих рассказов о наших с тобой приключениях в тоннелях. Теперь читает взахлеб, быстрее, чем я успеваю писать.

— Я тоже прочитал все запоем. Ну и у тебя и память! — усмехнулся Снейп. — Кстати о памяти: Колина Криви помнишь?

— Еще бы!

— Так вот, когда удается перехватить его по дороге в какие-нибудь джунгли или очередную «горячую точку», Криви здорово помогает мне в одном из проектов. Например, мы с ним разработали методику так называемых мнемофото — воспоминаний, которые можно извлечь и зафиксировать с документальной точностью. Никакой Омут памяти не нужен! Пробный образец у меня в чемодане. Это подарок Алану.

За разговорами два с лишним часа пути пролетели незаметно. Машина подъехала к дому, в котором Снейп сразу узнал бывший коттедж Лавгудов.

— Вы только посмотрите на него! — весело воскликнула Сивилла, встречая гостя. — Не Снейп, а Снег какой-то! Между прочим, белый тебе не идет, — ехидно добавила она.

— Мнение хозяйки — закон, — развел руками Северус. — Как насчет розового? — Он щелкнул пальцами и тут же сделался похож на фламинго в шляпе. — Зеленый? Желтый? Оранжевый?

Весь костюм и даже чемодан в руке меняли цвет с фантастической скоростью.

— Перестань, у меня голова закружилась! — смеясь, попросила Сивилла.

— С коллегами на досуге баловались трансфигурацией, — пояснил Снейп, возвращая одежде первоначальный цвет. — Ты превосходно выглядишь, Сивилла. Просто красавица.

— Он и комплименты говорить научился! — в притворном испуге ахнул Квиринус. — Ну точно: подменили в Канаде нашего Снейпа.

Из-за угла дома выбежал светловолосый мальчик в футболке и шортах, перемазанных землей. На шаг позади него трусил пес. Увидев незнакомца, оба остановились, мальчишеская рука предостерегающе легла на собачью голову.

— Вот и Алан, — Сивилла подозвала сына. Тот охотно подошел, придерживая пса за ошейник. — Эл, это мистер Снейп, о котором я тебе рассказывала.

— Здравствуйте, мистер Снейп, — Алан Квиррелл глядел на него с доверчивым любопытством. — А его зовут Барон.

— Здравствуйте, Алан. Это ваш папа придумал так назвать собаку?

— Нет, я. Потому что он такой же смелый и преданный, как Кровавый Барон из папиной книги!

— А в папиной книге есть картинки? — Снейп щелкнул замком чемодана.

— Есть, но неправильные, — мальчик скорчил уморительную рожицу. — Папа говорит, что художник все перепутал.

— Тогда вот вам ко дню рождения одна правильная картинка.

В руках Северуса развернулся плакат высотой в человеческий рост.

…У серых каменных ступеней плескалась прозрачная озерная вода. В клубах тумана покачивалась черная ладья с загнутым вперед носом. Воин в кольчуге и фея в пышном платье смотрели на зрителей с печалью и надеждой.

— Как будто вчера было, — погрустнела Сивилла, а ее сын восхищенно признался:

— Именно таким я и представлял сэра Бедуира!

Мальчик и собака приняли гостя как нового члена семьи. Алан унаследовал дружелюбие Квиринуса и непосредственность Сивиллы, и потому с удовольствием общался со Снейпом, охотно отвечал на любые его вопросы и рассказывал о себе все, о чем бы тот ни попросил. Сивилла все-таки догадалась, на что были направлены эти расспросы, и когда, спустя неделю после приезда, Снейп предложил всем троим пройтись до Бичи-Хэд, отправилась на прогулку с твердым решением дать отпор любым его намерениям что-либо сделать с ее сыном.

— Я не хочу, чтобы его тоже считали чокнутым, — заявила она. — Не хочу, чтобы он, как и я, путал прошлое с настоящим и жил, как в бреду! Северус, если в самом деле можно повлиять на дар, то лучше будет не развивать его, а уничтожить. Пусть мой сын из прорицателя превратится в обычного, но зато здорового и счастливого человека!

— Ты уже давно не живешь в бреду, — заметил Квиринус. — И после родов у тебя практически не было видений. И ты уверена, что обычный человек — это человек счастливый?

— Вспомни меня в Хогвартсе до войны: сильно счастливой я выглядела, да?!

Снейп не вмешивался в их спор. Давно сменив карнавальный белый наряд на привычные в этих местах джинсы, рубашку и ветровку, он шагал рядом, полной грудью вдыхая соленый морской воздух и, если бы не седина, очень походил на себя самого двадцатипятилетней давности.

День выдался солнечным, но прохладным. На горизонте копились тучи, обещая к ночи грозу. И то ли сам утес обладал некой силой, то ли решение, к которому он шел все эти годы, казалось ему вызовом всему существующему порядку вещей — Снейп чувствовал то же, что и тогда, когда первый раз аппарировал сюда юнцом, дрожащим от предвкушения и азарта. Он дождался, когда его спутники умолкли, и заговорил сам, машинально отметив про себя, что и стоит на том же самом месте.

— Прежде всего, я должен признаться в обмане. Я прилетел не в отпуск, и не только потому, что скучал по вам. Я собираюсь убедить вас поехать со мной в Ванкувер, в колледж.

— Но зачем...

— Сивилла, пожалуйста, дай мне договорить. В колледже я забросил зельеварение, зарылся по уши в менталистику, потому что когда-то вот на этих самых холмах твой муж задал мирозданию один вопрос: «Что такое магия?». Я не мироздание, Сивилла, но у меня есть ответ. Десять лет потребовалось на его поиски. Нет, не я один его нашел, но теперь мы понимаем, что такое магия и учимся ею управлять. Безусловно, до полного знания еще далеко, но первые результаты есть и они поразительны... Сивилла, лишить Алана его дара — это хуже, чем ослепить. В колледже учится немало одареннейших ребят, по особой методике, с учетом всех способностей. Нет, я не преподаю, для этого есть педагоги-профессионалы. Гарантирую: там никто и никогда не назовет его чокнутым.

Но дело не только в Алане. Сивилла, в нашем колледже за партами сидят и взрослые: те, кто как и ты, относится к своим способностям, как к проклятию. Магией можно управлять, понимаете? Не волшебной палочкой, не заклинаниями, а силой собственного разума, потому что она, по большому счету, и есть этот самый разум, его высшее проявление! — Снейп перевел дух и продолжил: — Квиринус, шестнадцать лет назад по моей вине ты остался сквибом. Пожалуйста, разреши мне помочь тебе, потому что теперь я знаю, что делать. И работа там найдется вам обоим. Ну же, не молчите... Вы согласны поехать со мной? Сивилла, Квиринус — согласны?

— А все-таки ты ничуть не изменился, — покачал головой Квиринус.

Оставшись один, Алан немного посмотрел телевизор, поиграл с Бароном, а потом поднялся в свою комнату, где его ждало важное и непростое дело: постройка замка из блоков конструктора «Лего».

Работая, он поглядывал на подаренный плакат, висевший на противоположной стене. Туман был на месте, и лодка, и двое в ней, но сегодня из тумана поднимались стены с бойницами, галереи, крыши, шпили... Мальчик удовлетворенно кивнул, словно увидел давно ожидаемую картину.

— Я обязательно разыщу Авалон, сэр Бедуир. Вы только подождите, пока я вырасту, хорошо?

Говоря так, Алан не мечтал, как свойственно детям, не придумывал, не фантазировал. Он просто это знал.

* * *

На другом конце острова, на берегу озера, в окружении леса и гор дремал под нежарким солнцем Хогвартс. Давно отстроенный после войны, летом он погружался в сонный покой, отдыхая до осени от шумных школьников. Преподаватели разъезжались в отпуск, большинство привидений отправлялись гостить в другие замки, и лишь совсем одряхлевший Филч, несколько лет назад схоронивший Миссис Норрис, шаркал по коридорам, ворча на обленившихся домовиков.

Как тихо... Кажется, даже часы на башне остановились. Пойти, что ли, смазать механизм?

Вспоминая, куда он поставил масленку, Филч собрался было спуститься к себе, но его внимание привлек странный звук.

Кто-то смеялся. Заливистый, звонкий детский смех хрустальными шариками прокатился по коридору и смолк. Филч не поверил своим ушам: какие могут быть дети, в разгаре каникулы! Но смех повторился, затем раздался веселый голосок: «Ха-ха, а мне тут нравится! Сколько тут всякого!» Вслед за этим сообщением загремели стоящие у стены доспехи, словно бы их кто-то пнул.

Завхоз осторожно заглянул за угол и увидел длинноногого и длиннорукого человечка, похожего на ожившую щепку. Одет человеко-щепка был пестро, мордочку имел веселую и нахальную, а на голове носил целую шапку торчащих во все стороны рыжих волос.

— Ты кто такой? — удивился Филч. — Откуда взялся?

— Не знаю, дедуля, — широкий рот расплылся в плутовской улыбке. — Не было, не было, а потом — хоп! — появился!

— А как звать-то тебя?

— Не надо меня звать, я уже пришел! — человечек расхохотался, пробежал по стене, перескочил на потолок и пропал. Мгновением позже в дальнем конце коридора что-то загрохотало и со стеклянным звоном разбилось.

— Значит, будешь Пивзом, — решил старик и, с радостным удивлением чувствуя, что успокоилась нывшая с утра поясница и перестало ломить колени, поспешил на шум, ворча себе под нос: — Ишь, разошелся... А то ровно кладбище, тишь такая, хоть помирай... Ты чего творишь, паразит?! Вот я тебя веником!