Танец пепла (гет)

Несмотря на прожитые тысячи лет, он каждый раз с замиранием сердца наблюдал за круговоротом времен года. Вот и сейчас его задумчивый взгляд с восхищением и трепетом впитывал окружающее великолепие притихшего леса. Подернутые золотой и пурпурной вуалью кроны древних деревьев взмывали вверх, будто желали дотянуться до антрацитового и уже по-осеннему тяжёлого неба, а внизу ноги утопали в хранившем ещё свою мягкость и свежесть ковре из трав и цветов. Он знал, что уже совсем скоро природа скинет остатки изумрудной легкости лета, облачится в роскошный наряд цвета осени и блеснет напоследок ослепляющим буйством красок, прежде чем окутанная девственной белизной, уснёт до весны… И наступит покой.

Покой… Из его груди вырвался тяжелый вздох. Великий Эрин Гален неприступной стеной возвышался вокруг королевства лесных эльфов, уходя корнями глубоко в землю, где в вечном мраке текли древние реки, чьи воды помнили ещё совсем другой мир. Здесь каждое дерево несло в себе воспоминания о том далёком и давно забытом прошлом, в котором не было ни эльфов, ни гномов, ни даже великих Валар. Вот уже тысячи лет этот лес дарил его народу защиту и умиротворение, отгораживая от забот и тягот извне, а они, словно наивные дети, принимали этот великий дар как должное, не задумываясь… И настолько привыкли к сени вековых исполинов, что почти забыли о том, что были здесь гостями, а вовсе не хозяевами.

Его самого, как и его отца, величали Королём Великой Пущи, Владыкой, но являлся ли он таковым? Он знал здесь каждое дерево, каждую травинку, но когда в последний раз ему и его народу можно было свободно бродить по этим зелёным чертогам? С тех самых пор, как тьма проникла в Лихолесье, они вынуждены были всё дальше отходить на северо-восток, скрываться. И теперь вместо изумрудной листвы и ясных звёзд, над их головами сомкнулись каменные своды. Иногда ему даже казалось, что высеченный в скале дворец был не спасительным убежищем, а тупиком, в который их загнала чья-то злая воля и собственная гордость. А могучий Эрин Гален из гостеприимного хранителя превратился в сурового конвоира…

— Нет! — он встряхнул головой и резко распахнул глаза, которые и не заметил как закрыл. Перед его взором высился древний лес, до боли прекрасный в своём простом величии природы. Рука коснулась испещренной временем коры ближайшего дерева, и оно отозвалось тихим протяжным стоном. Нет, лес не желал им зла, но он был болен и так же как и они желал избавиться от опутавшей всё мрачной паутины страха и отчаяния. Только вот Трандуилу Орофериону, несмотря на все его знания и эльфийскую магию, не хватало сил, чтобы принести исцеление в эти земли, и его народу удавалось лишь сдерживать расползающуюся тьму. Но как надолго их хватит? И что будет, если они потерпят поражение?

Эльф устало выдохнул и прислонился лбом к шершавой коре. Каждый раз, когда он оказывался один на один с лесом, его душа будто сбрасывала невидимые оковы, обнажая все тайные мысли и чувства. Ведь здесь, вдали от придворных сановников, правил, обязанностей и традиций, он мог быть полностью откровенен с самим собой. Это нередко причиняло боль, но в то же время приносило и облегчение. Вот и сейчас его разрывало от тревожных переживаний о судьбе королевства и странного смятения, что охватило его с той самой последней встречи. И как он ни противился, думы настойчиво возвращались к произошедшему в саду.

До сегодняшнего дня он ни разу не пытался напрямую прочитать её мысли. И не потому, что его что-то сдерживало, а просто не видел в этом необходимости. Ему было интересно наблюдать за смертной, постепенно узнавая её, подмечая те или иные особенности. А ещё ему хотелось, чтобы thuren loth (как он её часто называл про себя) сама ему раскрылась. Но сегодня что-то пошло не так. Он заметно нахмурился и, скрестив на груди руки, двинулся в глубь чащи.

Она была так увлечена поиском и сбором трав, что и не заметила, как стала что-то нашептывать под нос. Да и он сам поначалу не придал этому никакого значения и лишь с улыбкой наблюдал за тем, как его нежданная спутница озабоченно сновала по поляне, периодически исчезая в высокой траве. Странные слова, срывающиеся с её губ, привлекли его внимание, когда она в очередной раз оказалась рядом. Они отчего-то показались знакомыми, будто он их уже где-то слышал или читал… Но ему никак не удавалось определить язык. Поэтому последующий вопрос был задан из чистого любопытства, без какого-либо тайного умысла. Зато бурная реакция смертной не только поразила, но и заставила насторожиться. От зорких глаз Владыки не укрылось то, как она напряглась, как расширились ее глаза — она была похожа на лань, врасплох застигнутую охотником на водопое. А потом эта неумелая ложь и слишком очевидная попытка уйти от ответа…

«Зачем ей всё это было нужно? Ведь вопрос был абсолютно безобидный… Или?..» — он невольно замедлил шаг. Он думал, что начал её узнавать, а всё это время пребывал в неведении. Словно путник, забредший во мгле безлунной ночи на замерзшее озеро, он принимал хрупкий лёд за земную твердь. И по какой-то причине там в саду эта преграда дала трещину, и он враз провалился в пучину её сознания. На него обрушился целый поток мыслей, неразборчивых фраз, образов, чувств, но именно последнее поразило больше всего.

Нет, король понимал, что произошедшее оставило на смертной неизгладимый след. Поэтому замеченная в последнее время лёгкость, почти веселость в её поведении казалась странной, даже настораживающей, но такой леденящей, разрывающей душу, тоски, что обрушилась на него в её думах, он не ожидал. Боль, острое чувство потери и одиночества — это было так неожиданно, так резко… Трандуил вновь остановился и прислонился к одному из деревьев, уставившись перед собой широко распахнутыми глазами — сейчас он заново переживал произошедшее. Тогда на поляне в первые мгновения он почти полностью растворился в её чувствах и видел мир её глазами. Перед взором короля мелькали странные картины невиданных им ранее городов, чьи стены из стекла и металла взмывали до самого неба, отражая солнце, луну и звёзды. А между этими исполинами, словно муравьи, сновали люди, одетые диковинно, угловато, а порой и попросту уродливо. И хотя глаз радовало буйство всевозможных красок и цветов, вместе с этим всё было какое-то холодное, неживое. С возрастающим чувством тревоги король успел отметить, что те города были лишены природы, как картинка резко поменялась. Перед ним раскинулась бескрайняя зелёная даль полей и лугов, простирающаяся до самого горизонта, где опоясанная широкой лентой безмятежной реки, она сливалась с небом. Это место было похоже на виденные им когда-то степи Рохана, но почему-то чувствовалось, что оно было ещё больше, ещё шире. От этого простора щемило сердце, а древний эльф неожиданно ощутил себя маленьким, ничтожным и одновременно великим. Голова кружилась от переизбытка кислорода, будто он только сейчас понял, что значит дышать полной грудью. Но всё это меркло по сравнению с той зияющей пустотой, которая скрывалась внутри хрупкого женского тела.

Он подозревал, в чём крылись причины этого разлада внутри смертной, и даже попытался развеять сгустившиеся сумерки её души, но и сам чуть не утонул в этих тёмных водах. А когда хотел повторить попытку, в гудящем смятении и сумбуре ощутил что-то совсем иное… Это было похоже на еле уловимый запах жасмина, принесённый легким весенним ветром — почти незаметный, но ни с чем не спутываемый аромат магии. Она невесомой тёплой вуалью коснулась его лица и растворилась в окружающем мраке. Но, ощутив однажды, ему не составляло труда поймать это ускользающее чувство, словно нить, и проследить… Магия исходила от смертной.

Энергия была довольно слабой, но, тем не менее, она присутствовала… Возможно, именно поэтому он и не замечал ничего до сегодняшнего дня. Тем временем Ирина приходила в себя, и вместе с этим стремительно закрывалось её сознание, всё настойчивее выталкивая его прочь. Трандуил даже не заметил, как вновь оказался за непроницаемой стеной — настолько был поражён своим открытием. Очнулся он лишь тогда, когда встретился взглядом с этими необычными глазами. Тревога. Но ему было не до этого. В голове роились и множились вопросы, а сердце переполняли отражения увиденных и испытанных им чувств. Можно было подумать, что минутами ранее он осушил не один бочонок вина — сознание было туманным и вялым. Владыка резко втянул воздух, и в нос ударил всё ещё витавший вокруг сладковатый аромат её дара. Нет, ему было необходимо всё обдумать, вернуть самоконтроль, рассудительность, а возможно это было лишь не видя и не ощущая её рядом.

Король устало опустился у подножия высокого бука. Под его ладонью, скрытое мягким мхом, где-то в недрах земли тревожно билось усталое сердце древнего леса.

«Знала ли она о своём даре? Умела ли им пользоваться? И если да, то для каких целей?»

Каждая встреча приносила ещё больше вопросов, чем ответов, и сейчас в тишине и уединении лесной чащи его обуревали противоречивые и неспокойные мысли. С одной стороны появление человека, наделённого (пусть и слабой) магией, не могло не настораживать. Ведь это было большой редкостью в Средиземье. Он также ясно помнил те образы, что поймал в её сознании, и мог с уверенностью сказать, что за свои тысячи лет жизни ничего подобного не встречал в Средиземье.

«Тогда где могла это увидеть обычная смертная?»

Она не знала, откуда пришла, но помнила то, что её мать была с восточных земель. Нет, версия о потере памяти вызывала всё больше и больше сомнений, а в сердце росла уверенность, что женщина многого не договаривала.

«Возможно, она не знает о своём даре, но чувствует, что она другая? Или же знает, но пытается скрыть? И именно поэтому боится рассказывать о том, откуда родом? — и то и другое могло быть правдой, особенно учитывая нелюбовь людей к магии. В этом они были схожи с гномами… Неожиданная догадка заставила короля выпрямиться. — Гном и менестрель. Что если они знали о том, что смертная была ведьмой? Тогда бы это многое объяснило. Как, к примеру, почему потомок Дурина её душил, а музыкант… — последние мысли заставили Владыку Лихолесья нахмуриться. — Она могла скрываться… Только вот от чего или кого?» — его губы упрямо сжались. Любой из этих вариантов событий допускался, и гадать можно было долго, а правду знала только она.

Конечно, король мог вызвать её на допрос, и рано или поздно она бы заговорила. Но что-то удерживало его от этого поступка. Ведь если женщина действительно была гонима, поступив так, в её глазах он стал бы ничем не лучше, чем тот же самый гном или трубадур.

«А с каких это пор тебе так важно то, как она тебя видит?» — усмехнулся внутренний голос, но Трандуил лишь раздражённо встряхнул головой. Для него оставалось тайной, что именно произошло в её скоротечной людской жизни, но мог с уверенностью сказать: судьба её была не из лёгких. Та пустота и одиночество, что роились в её душе, говорили об этом лучше всяких слов. Он глубоко вздохнул и откинул голову назад, устремляя взор к далёким звездам, которые, словно светлячки, мерцали сквозь переплетные ветви деревьев.

— Я и не заметил, как стемнело, — прошептал он с еле заметной улыбкой на устах.

В сегодняшнем открытии помимо вопросов и догадок была и другая сторона. По непонятной причине от осознания того, что служанка дочери лекаря была особенной, ему становилось легче и светлее на душе. Отчасти это было от того, что теперь его предчувствие и возрастающий интерес к женщине с необычными глазами получили вполне резонное обоснование. В то же время в его сердце теплилось что-то очень похожее на гордость от того, что его thuren loth оказалась не только тайным, но и поистине редким, драгоценным цветком, а в сокровищах Трандуил Ороферион знал толк и оберегал с особым рвением и осторожностью.

«Но не всегда успешно…», — словно в насмешку прошелестело в кронах деревьев.

Король дёрнулся, как от удара, прекрасное лицо исказила гримаса боли. Это было своеобразным проклятьем его народа — никогда ничего не забывать и каждый раз переживать прошлые чувства и эмоции с негаснущей остротой. Трандуил резко выдохнул, прошептав что-то, но поднявшийся ветер унёс его слова вглубь леса. Налетел следующий порыв, взметнул шелковистые локоны и тут же стих. Лик Владыки был вновь спокоен и непроницаем. Король сидел, гордо расправив плечи, и будто прислушивался к чему-то. Однако окружающая его вековая чаща хранила царственное молчание.

Только он знал, что это было лишь видимое спокойствие, и в глубине погрузившегося в ночную мглу Эрина Галана что-то изменилось. Король прикрыл глаза, и со следующим порывом ветра из его груди вырвался глубокий вдох.

—Ты никогда не покинешь меня… — прошептал он еле слышно, и уголки губ дёрнулись в грустной улыбке.

На этот раз её прикосновения были более смелыми и осязаемыми. Нежные руки дразнили, скользя вверх по бёдрам к груди, где сквозь лёгкий шёлк уже ласкали затвердевшие соски. Он и не заметил, как оказался на ногах, но готов был поклясться, что ощущал сейчас каждый изгиб прижавшегося к нему тела, а кожу опаляло её горячее дыхание. Эльфу еле удавалось сдерживать рвущиеся наружу стоны вожделения, но он продолжал стоять напряжённый, подобно натянутой тетиве, и всё ещё с закрытыми глазами. Нет, он не боялся: его сердце уже давно позабыло, что такое истинный страх, но узреть её образ сейчас, означало бы вновь испытать ту неугасающую боль предательства… Словно в ответ на его мысли, всё резко прекратилось, что он воспринял со смесью облегчения и разочарования. Дыхание давалось с трудом, а тело чуть подрагивало от обжигающего желания.

«Я снова проиграл», — успел подумать он, как горячие уста завладели его губами в страстном и требовательном поцелуе. В первые мгновения он даже растерялся от столь ярких ощущений, но уже в следующую секунду ответил с неменьшим рвением. Его пальцы запутались в шелковистых прядях, и он почти с яростью впивался в губы своей партнёрши в битве за контроль, в которой никто из них не желал отступать. Наваждение ещё ни разу не было таким ярким, дерзким и до боли острым. От возбуждения голова шла кругом, но он уже не мог ни остановиться, ни насытиться, полностью отдаваясь на волю эмоций, чувств и ощущений. Перед зажмуренными глазами плыли красные круги, но веки были всё так же упрямо закрыты. Только теперь по другой причине — так не хотелось спугнуть и разрушить завертевшийся вокруг него вихрь. Внутри и снаружи он был весь, словно из раскалённого добела металла, и каждое прикосновение отзывалось болью и невероятным наслаждением. А в душе короля крепла уверенность, что ещё чуть-чуть, ещё одно мгновение, и он осознает что-то очень важное… В его руках она замерла, прильнув вплотную, в нос ударил дурманящий сладкий запах, показавшийся отчего-то знакомым.

— Посмотри на меня… — Прозвучал в его сознании бархатистый шёпот. Но зачем? Он и так знал, кто предстанет перед ним, стоит ему разомкнуть веки. — Позволь себе увидеть…

В ответ он лишь отрицательно покачал головой.

— Я знаю, кто ты, — отозвалось в его мыслях.

— Знаешь? — на этот раз шёпот прозвучал почти насмешливо, отчего король почувствовал лёгкий укол раздражения, а потом вдруг осознал, что голос не был похож на мелодичные переливы, свойственные той, чей фантом посещал его порой в этой глуши. А значит… Но мысль так и осталась незавершённой, потому как в следующее мгновение это обволакивающее и манящее присутствие покинуло его, заставив тело согнуться от пронзившего его ледяного холода.

— Нет! — выдохнул он через силу и наконец открыл глаза, но не увидел никого.

Трандуил медленно выпрямился и устало откинулся на ствол бука, помимо воли продолжая всматриваться в ночную чащу. Очередной порыв ветра, и сгустившийся между деревьями сумрак прорезал робкий свет месяца, и одновременно краем глаза король уловил какое-то движение, резко обернулся и невольно задержал дыхание. Чуть поодаль, среди темнеющих зарослей серебристой тенью маячила женская фигура.

Он узнал её сразу. Она стояла к нему спиной, оглянувшись через плечо. На ней был странный, серебристо-белый наряд, складки которого тревожно трепетали под порывами несуществующего ветра, словно крылья бабочки. Платье еле доставало до колен и, удерживаемое лишь тонкими бретелями, почти полностью обнажало плечи. Но всё это было абсолютно не важно, потому как всё его внимание было приковано к этому задумчивому и одновременно упрямому лицу, обрамлённому шёлком тёмных распущенных волос. Он всё никак не мог поверить, что видел именно её, а не призрак из далёкого прошлого, когда набежавшие тучи скрыли месяц, на мгновение погрузив лес в непроницаемый мрак. Но этого было достаточно — фантом исчез, а на том месте, где секундами ранее стояла её фигура, зияла пустота.

Обратный путь к замку он проделал без остановок и задержек. Древний лес был безмолвен и задумчив, как и бесшумно передвигающийся по нему король. И хотя несколько раз в близлежащих зарослях и слышались шорохи потревоженных ночных обитателей, им хватало лишь одного вида обнажённого эльфийского клинка, чтобы пуститься прочь или же смиренно затихнуть. А после, оказавшись в своих покоях, Владыка ещё долго стоял на просторной террасе, устремив взор на тёмные вершины вековых исполинов, и удалился, лишь когда горизонт окрасился розовой дымкой приближающегося восхода.

* * *

Маг хмуро наблюдал за тем, как на востоке занималась заря. Он выехал рано и уже давно оставил позади границы Лориэна, а вместе с тем и светлые чертоги Владычицы Галадриэль. Гэндальф не знал, что именно заставило его сбавить ход, но с того мгновения, как остановился на вершине этого холма, в душе всё крепло чувство тревоги. В лучах восходящего солнца размеренные воды Андуина, что пролегал по правую руку, казались кровавыми и, опоясывая холм, пурпурной лентой устремлялись дальше на юг. Конь под волшебником нетерпеливо затоптался и несколько раз раздражённо встряхнул гривой, призывая своего наездника продолжать путь. Гендальф чуть подался вперёд и погладил гордую белоснежную шею, дабы успокоить скакуна. Он понимал, что животному хотелось как можно скорее достигнуть их цели, чтобы потом вернуться под защиту Лориэна.

— Na-erui an ephel Taur-nu-Fuin, — прошептал он, выпрямляясь в седле.

«Как и в прошлый раз», — пронеслось в голове, на мгновение вызвав на лице старца странную полуулыбку.

— Сейчас не время, — процедил он себе под нос и, кинув прощальный взгляд на изумрудно-золотистый лес за плечами, глубоко вздохнул и пустил коня медленным шагом по склону холма, постепенно спускаясь в распростёртую перед ним долину. А там на горизонте уже угадывалась чёрная полоса Великой Пущи.

Он ещё не был до конца уверен, что его решение покинуть Лориэн так скоро было правильным. Да и сама Владычица не раз пыталась вразумить его, прекрасно понимая, что посещение могильников и дальнейший путь не прошли бесследно. Сейчас, чем дальше он отъезжал от наполненных древней магией владений Галадриэль, тем острее ощущал недостаток энергии, а тот подъём сил, что маг испытал под покровом маллорнов, быстро сходил на нет. Но несмотря на все эти веские доводы, он не мог медлить. И дело было не только в том, что принесённые с могильников тревожные вести не давали ему покоя ни днём, ни ночью, казалось, какая-то невидимая сила влекла его за собой, понукая двигаться быстрее и только что не пуститься галопом к тёмной линии горизонта. И она это знала…

То был последний вечер в Лориэне. На одной из площадок, расположенных под самыми кронами золотых деревьев, в стремительно сгущающихся сумерках угадывались два силуэта. Она, в воздушном, белоснежном одеянии, была словно выткана из подёрнутого золотой дымкой воздуха. Его же высокая фигура, облачённая в потрёпанную серую робу, чёрной тенью врезалась в торжественную гармонию волшебного леса. Чуть склонённая голова, прикрытые глаза — можно было подумать, что старец в сером к чему-то прислушивался, или же успел задремать. И только то, как он то и дело постукивал пальцами по полированному дереву перил, говорило об обратном. Каждый раз его спутница, замершая рядом, словно прекрасная и величавая статуя, кидала в его сторону еле уловимые взгляды, но оба так и продолжали хранить молчание. А под их ногами всё пространство было наполнено мягким мерцающим светом и очаровывающим пением.

Он нередко ловил себя на мысли, что музыка и вплетенные в неё голоса были неотъемлемой частью здешнего воздуха. Маг выпрямился и набрал полные лёгкие, мысленно запоминая то непередаваемое тёплое, обволакивающее ощущение, что наполняло его с каждым вдохом.

— Melon nin, ты не изменил своего решения? — это было больше утверждение, чем вопрос. Её голос, мягкий и немного печальный, звучал в унисон витавшей в воздухе мелодии.

— Я не могу медлить. Слишком много тревожных вестей и сигналов за последнее время…

— Я понимаю, — её ладонь слегка коснулась плеча старца. — Но твои силы ещё не восстановились, и ты не знаешь, что именно тебя ждёт там…

— Моя госпожа, ты что-то видела?

Но в ответ эльфийка лишь покачала головой.

— Увы, там всё скрыто мраком. Но именно это меня и беспокоит, Митрандир.

Их взгляды встретились. Несколько долгих мгновений маг и эльфийская Владычица напряжённо смотрели друг на друга, не произнося ни слова.

— Без моего вмешательства они бы не отправились в этот поход, — прервал затянувшееся молчание Майа. — Я в ответе за них, а в сложившихся обстоятельствах им может грозить смертельная опасность.

— А разве она не грозила им с самого начала пути?

Лёгкая ирония в её словах не осталась незамеченной, и губы Гендальфа тронула еле уловимая улыбка. Однако мгновение спустя он вновь помрачнел.

— Что-то происходит в старой крепости. И дело здесь не в обычном смертном, который решил поиграть в некроманта, — он с силой сжал дерево перил, так что побелели костяшки пальцев. — Поэтому я не могу позволить им продолжать это мероприятие, пребывая в дальнейшем неведении.

Галадриэль понимающе кивнула. Оба вновь замолчали, и, казалось, даже окружающий их лес притих и насторожился. Владычица стояла, чуть склонив голову, и задумчиво наблюдала за своим собеседником. В наступившей темноте её глаза сияли древней магией и знанием, проникая в самое сердце Майа.

— Я доверяю твоей мудрости, — заговорила она наконец. — В отличие от некоторых, — они обменялись многозначительными взглядами. — Но порой мы пренебрегаем голосом разума, следуя лишь велению сердца, Митрандир.

Последние слова прозвучали неожиданно, отчего маг резко вскинул голову, обернувшись к своей собеседнице, но её взгляд был устремлён куда-то вдаль. На мгновение ему даже показалось, что на прекрасном лице мелькнула тень улыбки, но произошло это так быстро, что могло быть не более, чем игрой света-тени. Вопрос так и норовил сорваться с его языка, когда Владычица древнего леса его опередила.

— Ты прав, melon nin. Промедление может быть опасно. И чем больше я думаю обо всём этом, чем крепче во мне уверенность, что нам понадобятся все силы и союзники, особенно в Лихолесье.

Их взгляды снова встретились.

— Король Трандуил, — тихо добавил маг, и в ответ та утвердительно кивнула.

— Он и его народ волею судеб оказались ближе всего ко мраку и, возможно, знают о нём больше, чем мы.

Гендальф невольно нахмурился, но не мог не согласиться со словами своей спутницы.

— Насколько я помню, лесные эльфы не очень жалуют гостей…

— Но ты не гость, а посланник, Митрандир, — и на этот раз она действительно улыбнулась. — И мне думается, что они нуждаются в нашей помощи так же, как и мы в их. А возможно, даже и больше…

— Что тебе известно, Галадриэль? — на этот раз он отбросил все формальности.

— К сожалению, не так уж и много, — выдохнула она, обращая взор к переплетениям золотистых крон над их головами. Её взгляд стал немного отстранённым, и маг был уверен, что в этот момент мыслями она была где-то далеко, в другом месте, в другом времени. — Сколько я себя помню, Трандуил Ороферион всегда был благородным и бесстрашным эллином, по праву считавшимся гордостью своего отца и достойным стать предводителем своего народа, — Гендальф напряжённо молчал, не желая перебивать мудрую правительницу, хотя слова возражения так и вертелись у него на языке. И она словно прочитала его мысли. — Я вижу, ты не согласен… — седая голова еле заметно качнулась, но он так ничего и не сказал. — Для Владыки Лихолесья благо королевства стоит на первом месте…

— Тогда почему, несмотря на наступающий мрак, он до сих пор сам не попытался искать союзников? Не обратился за помощью? — его глаза недоверчиво сузились, а голос стал заметно громче. — Его гордость…

— Я не пытаюсь его оправдать, Митрандир, — тон был твёрд, и в нём не было и следа былой задумчивости. Но мгновение спустя Галадриэль уже мягче добавила. — Ты просил моего совета, и он будет таков. Трандуил Ороферион крайне осторожен и подозрителен, но мудр и рассудителен. Будь с ним откровенен, и он прислушается к твоим словам, — её лицо озарила мягкая улыбка, а грациозная ладонь вновь легла на плечо склонившегося в почтении старца.

— Благодарю тебя, леди Галадриэль за то, что поделилась со мной этим знанием. И прошу простить мне, что вспылил ранее.

— Не стоит, друг мой. Твои упрёки были справедливы и оправданны. Тебе не ведомо, что произошло в жизни короля Лихолесья, — её рука приподнялась вверх, предупреждая его следующий вопрос. — Не стоит. Я не смогу тебе ответить, потому что история это не моя, да и не это сейчас важно. Скажу лишь одно, когда мы теряем то, что нам особенно дорого, тех, кого мы любим и в очень короткий срок, это не проходит бесследно ни для эльфов, ни для людей. Для моего народа эта зияющая душевная пустота нередко становится невыносимой, и они уходят в поисках покоя, хотя кому-то и удаётся прикрыть её недоверием и гордостью… Сердца же людей не могут пустовать. И в этом заключается их сила и слабость. Они или залечивают душевные раны, принимая в свою жизнь новый свет, или же… — она оборвала себя на полуслове, встречаясь взглядом с Гендальфом, и, глубоко вздохнув, еле слышно добавила. — Или же на место пустоты приходит мрак, Митрандир.

Слова Владычицы Галадриэль то и дело всплывали в его памяти, наполняя сердце беспокойством и странной печалью. Только ли о короле говорила мудрая эльфийка или желала предостеречь от чего-то ещё? Так или иначе, но возможные ответы он отыщет лишь под сенью древнего леса, укрытого тенью.

* * *

Всё меняется, и мы меняемся. Хотим мы того или нет, но то, где мы оказываемся в тот или иной период нашей жизни, неизбежно оставляет след на нас, нашем восприятии реальности и личностных ценностях. И если вам встретятся те, что будут утверждать, будто окружающая среда над ними не властна, они или врут, или просто горделивые глупцы. Не зря жизнь нередко сравнивают с рекой. Причём дело не только в неизбежном протекании отведённых нам лет, но и в том, что под воздействием внешних факторов размеренное течение может не только выйти из берегов, но и полностью поменять свое русло, повернув в совершенно неожиданном направлении. И нет ничего постыдного в том, чтобы следовать новому движению волн, наоборот, противоестественно и безрассудно, когда ты всеми силами начинаешь грести против течения, наперекор всему, наперекор себе и природе. Ведь в конце концов твой путь приведёт в никуда, и, истощённый бесконечной борьбой, ты поймёшь, что всё это время лишь топтался на месте. Изменения естественны и свойственны всему живому, заложены в самом сердце природы, поэтому не стоит их боятся, но надо учиться их распознавать и ими пользоваться для того, чтобы развиваться дальше.

Оглядываясь назад, сравнивая себя из того, другого мира, с собой нынешней, я всё яснее понимала насколько поменялась. Там вся моя жизнь была более или менее расписана на несколько лет вперёд. Скажу больше, жить иначе считалось глупым безрассудством. Учёба, работа, семья, забота о детях, карьере и позже о своей собственной старости, — всё это, словно рельсы и шпалы, складывалось в мою тихую узкоколейную железную дорогу, по которой ехал мой поезд жизни, двигаясь к своему финальному пункту назначения, название которого, думаю, озвучивать и не стоит. А внутри пыхтящей машины разворачивались драмы, комедии и мелодрамы, подкрашенные любовной лирикой; появлялись попутчики: кто-то уходил сам, кого-то бесцеремонно сталкивала я, а кто-то оставался, надолго скрашивая дни, недели и года. Но несмотря на всё это, в том мире меня не покидало ощущение, что настоящая жизнь проходит где-то там, за окном, где пёстрой лентой проносятся города, страны, реки, моря, леса… Только вот сойти не представлялось возможным, да и не знал никто, где спрятался стоп-кран.

И вот, восемь месяцев спустя я оказываюсь совершенно в другом мире, другой реальности. На первых порах я всеми силами цеплялась за прошлое, с завидным упорством пытаясь набрать достаточно ресурсов, чтобы если уж не отстроить, то хотя бы начать сооружение такой привычной и родной железной дороги. Однако раз за разом эта реальность отвешивала мне одну затрещину за другой, пока я не поняла, что строить здесь ничего и не надо. Во всяком случае пока. В какой момент произошла эта своеобразная ломка моего сознания, не известно. Но, как мне кажется, всё началось там, в доме оборотня, когда, вцепившись от отчаяния в деревянную изгородь, я с ужасом и благоговением любовалась купающейся в лунном свете равниной. В этом мире, прекрасном и одновременно пугающем, чужой была именно я, а значит, меняться придётся мне. Ох как не хотелось! Ведь для этого пришлось бы не только пересмотреть такое привычное уже восприятие жизни, но и переосмыслить саму себя, отказавшись в первую очередь от иллюзии собственного превосходства и исключительности. Все мои школы, институты, квалификации в Средиземье не стоили ничего, как, впрочем, и знания. Единственное, что было полезным, это то, что я помнила из книг профессора, но и тут всё было не так гладко.

Во время одной из наших доверительных бесед, Сельвен, не особо церемонясь в выражениях, поведала мне, что и среди эльфов, и среди людей, наличие магических способностей приветствуется лишь у представителей высших сословий, к которым я никакого отношения не имела, всем же остальным грозит в лучшем случае изгнание, а в худшем — костёр или темница. Поэтому стезя прорицательницы а-ля «Кассандра» была для меня закрыта, как, впрочем, и занятия магией. Кроме того, я ещё отчётливо помнила слова Гендальфа о том, что раскрывая будущее, мы можем изменить течение настоящего, причём не в лучшую сторону. В следствии чего оставалось мне немногое, а если оценивать ситуацию трезво, то выходило, что ни богатой семьи, ни покровителя у меня не было, ни писать, ни читать на принятых здесь языках я не могла, говорила с ошибками, не владела никаким оружием и не была обучена никакому ремеслу, а из всех полезных навыков было лишь умение танцевать с бубном на площади. Одним словом, не густо, и, похоже, моя компаньонка поняла это ещё раньше меня, потому и принялась за моё обучение с таким рвением.

Только, конечно же, это «пробуждение» и осознание пришло не сразу, и заплатить за него пришлось и болью, и кровью, и своей гордыней, но зато теперь я взглянула и на себя, и на других по-новому. Нет, населявшие мир Средиземья люди и отчасти эльфы (хотя здесь я могла судить лишь по Сельвен) не строили «железные дороги», но и не плыли, подобно щепкам, уносимым потоком. Их реальность, пусть волшебная, но опасная и непредсказуемая, научила их жить и ценить каждый новый день, но одновременно они умели ждать и надеяться на будущее, вместо того, чтобы планировать и рассчитывать всё наперёд. Наверное, поэтому люди здесь и не утратили способность радоваться жизни, вместо того, чтобы сторонне наблюдать, как она проходит мимо. И если раньше я взирала на это свысока с умилением, сдобренным толикой презрения, то теперь не только прониклась уважением и пониманием этого уклада, но и сама стала постепенно перестраиваться. После всего случившегося я вдруг поняла, что очень любила жизнь. Не что-то оставшееся в прошлом, а именно жизнь, каждый свой вдох и выдох, биение сердца, даже усталую ломоту в руках и ногах после насыщенного рабочего дня под неустанным руководством Сельвен. И каждое утро открывая глаза, встречала новый день не мыслями о том, что делать дальше, а тёплым и радостным облегчением от осознания, что пробудилась.

Однако утверждать, что мой привыкший всё анализировать мозг в одночасье перестал донимать меня домыслами и гипотезами и, ударившись оземь, заработал на Средеземский лад — это будет кривить душой. Конечно же, я продолжала что-то планировать и осмысливать, но теперь не настолько часто и изнуряюще много. Наверное, поэтому и восприняла наше странное общение с ним иначе, чем случись это несколько месяцев назад. Гнала прочь лезущие в голову догадки и наслаждалась настоящим.

Не буду скрывать, когда после последней встречи я вновь столкнулась с Владыкой в саду, то не знала чего и ждать. Первой реакцией было развернуться на сто восемьдесят градусов и бежать прочь, и плевать насколько глупо, нелепо и грубо это выглядело бы со стороны. Но разум взял вверх над расшатанными нервами, и, собрав волю в кулак, я уже хотела склониться в привычном глубоком поклоне, когда твёрдая рука эльфа поймала меня за локоть, остановив на середине пути. Он бросил что-то вроде: «Не стоит», — но произнесённая фраза утонула за ухающими ударами сердца. Голова гудела от разрывающих её мыслей, что вот, мол, ты и попалась, и что сейчас и начнётся твой допрос. Я уже перебирала возможные варианты ответов, когда следующие слова короля заставили меня резко протрезветь.

— Кажется, я должен тебе объяснение…

Я замерла, решив, что мне просто послышалось.

— Ваше Величество? — мне наконец удалось оторвать взгляд от травы под ногами. Король стоял довольно близко, но соблюдал почтительную дистанцию. Выражение его лица было абсолютно нечитаемым, но одновременно в чертах не чувствовалось напряжённости. Поймав мой взгляд, он слегка качнул головой.

— В прошлый раз я вынужден был спешно отлучиться. Ты нашла тогда выход из сада? — в ответ я, словно китайский болванчик, закивала головой, всё ещё не решаясь заговорить. — Я рад, — проговорил король с еле заметной улыбкой.

«Я тоже», — ответила я про себя, напряжённо проверяя мысленные барьеры, но, кажется, в мою больную голову никто не собирался сегодня лезть, во всяком случае без стука.

Последующий разговор был абсолютно обычным обменом фразами, без какого-либо тайного смысла. Владыка поинтересовался, что привело меня в сад на этот раз, на что я ответила, что это было очередным поручением Сельвен, в свою очередь добавив, что в последнее время дел в лаборатории, как и в больничном крыле прибавилось. Король понимающе покачал головой, отметив, что осведомлён об этом. Я попыталась извиниться за очередное нарушение его покоя, но он жестом остановил меня, не дав договорить.

— Я сказал тебе, что ты можешь приходить в мой сад в любое время и не только по поручению.

После он коротко кивнул на прощание, я учтиво поклонилась, на том и расстались. Эта встреча была очень странной в своей обыденности. И хотя я всё ещё нервно ждала, что вот-вот дверь в мои покои распахнётся, и меня поведут на допрос, но не могла не отметить, что на этот раз между нами не было ни многозначительных взглядов, ни двусмысленных фраз, словно и не было ни тех ночных вызовов, ни той ночи, ни последней встречи. И неожиданно для самой себя я была этому очень рада. Наверное, поэтому и не стала ничего домысливать, а приняла как данность — это был простой разговор, не больше и не меньше. Но он оказался первым в череде тех, что последовали за ним.

Я не лукавила, когда сказала королю, что дел в больничном крыле прибавилось. Сельвен толком ничего не объясняла, но её хмурый и напряжённый вид говорил сам за себя. В лесном королевстве активно пополняли запасы лечебных зелий и мазей и явно к чему-то готовились, и, учитывая дальнейшие события в книге, я могла представить к чему. Однако, пересчитав дни с ухода Бильбо, поняла, что вход Торин и компания пока ещё не нашли, а значит и Смауга не разбудили… Тогда, зачем, спрашивается, все эти плохо скрываемые сборы? Интуиция эльфов? Так или иначе, но лезть с вопросами к своей подруге-наставнице я не решалась, да и залегшие под глазами той тени указывали на то, что Сельвен было не до разъяснений. Поэтому, исполняя роль помощницы и ученицы, я исправно крошила и истирала в порошок, а в последнее время почти ежедневно наведывалась в сад за всевозможными соцветиями, корнями и листьями, невольно удивляясь, как быстро успевали регенерироваться многие сорванные накануне растения, но тут, скорее всего, была замешана эльфийская магия. Другое дело было в том, что чем чаще я бывала в саду, тем чаще видела лесного Владыку.

Первые несколько раз эльф лишь молча приветствовал меня кивком головы, проходя мимо и исчезая за изумрудным занавесом деревьев и кустарников, или же мы обменивались парой ничего незначащих слов «о погоде и природе». Однако постепенно слова стали складываться во фразы, а те, в свою очередь, в лёгкие беседы. Не буду скрывать, поначалу это напрягало, даже немного пугало, заставляя сердце биться чаще, а ноги противно подрагивать, но вскоре, сама того не замечая, я привыкла и отвечала уже не через силу, а с охотой. Наши разговоры становились более продолжительными и свободными, так что я неожиданно открывала королю какие-то моменты из своего прошлого, аккуратно подбирая слова, дабы не сболтнуть лишнего, а он, в свою очередь оказался благодарным слушателем, не перебивал и не выспрашивал. Это было странно, но одновременно с этим отчего-то приятно.

Конечно же, мой разум не мог это просто так оставить, и то и дело меня одолевали подозрения и вопросы. Была ли это очередная игра? Чего добивался эльф и добивался ли вообще? А если нет, то зачем ему любезничать с обычной смертной? Только все мои домыслы вели в никуда. Ведь если бы Владыке Лихолесья действительно было что-то от меня нужно, ну или пожелай он что-то узнать, ему хватило бы одного взмаха грациозной руки, минуя долгие светские беседы в саду. А потому оставалось лишь два мало-мальски логически вероятных объяснения — монарху или было просто скучно или общение со мной его действительно заинтересовало. И то и другое меня устраивало, потому как я сама получала удовольствие от наших бесед, и каждый раз, когда очередное поручение Сельвен было выполнено, и наступало время идти обратно в лабораторию, то и дело ловила себя на мысли, что сожалела, что приходилось покидать сад, а вместе с ним и общество коронованной особы.

Возможно, поэтому или же оттого, что перестала бояться встреч с ним, я воспользовалась-таки приглашением и под покровом ночи уже не раз проскальзывала через золочёную калитку. Однако всегда оказывалась здесь в полном одиночестве, что позволяло восполнить силы и дать волю голосам леса. Лишь пару раз мне показалось, что где-то на границе подсознания я почувствовала присутствие статного эльфа. Но это было подобно голосам, принесённым порывом ветра, — ты никогда не знаешь, были ли то действительно слова, или же твоё желание и воображение складывали мягкий шёпот воздуха во что-то значащее. Так было и сегодня.

Кованный металл за моей спиной привычно тихо скрипнул, пропуская. Ночью дневные звуки здесь почти полностью затихали, позволяя шёпоту удалённого леса звучать громче и отчётливее, а голосу его хозяина проникать в мой разум почти беспрепятственно. Вместе с этим моё тело расслаблялось и наполнялось такой приятной и обволакивающей энергией, избавляя от дневной усталости и забот. Признаюсь, что с наступлением сумерек сад преображался порой до неузнаваемости, и подёрнутый голубоватой дымкой пейзаж не раз напоминал мне что-то виденное на грани между сном и явью. Сегодняшняя ночь была абсолютно безоблачной и по-осеннему морозной, отчего воздух казался кристально-чистым, а яркая Луна светила не хуже дневного светила, позволяя беспрепятственно двигаться, не опасаясь оступиться или зацепиться подолом платья. Выйдя на очередную небольшую поляну, я замедлила шаг. Здесь сквозь прорези в каменном своде можно было различить мерцающие звёзды. Казалось, что прошла целая вечность с тех пор, когда я могла любоваться ими беспрепятственно. Мои губы тронула грустная улыбка, и я поплотнее закуталась в шерстяную шаль, одолженную у Сельвен.

— Сегодня в воздухе почти слышны отголоски зимы… — раздалось совсем рядом. В звенящей тишине голос прозвучал оглушающе громко. Я невольно вздрогнула и резко обернулась. В нескольких метрах от меня, пойманный в столпе лунного света, возвышался сам Трандуил Ороферион. Только выглядел он как-то иначе — не было ни короны, ни изысканных драгоценностей, да и одет он был на удивление просто: тёмная туника поверх обычной белой рубахи. Лицо короля было слегка приподнято, а задумчивый взгляд обращён куда-то вверх, где в темноте угадывались отблески небесной пыли.

— Ты не находишь? — от неожиданности я вновь дёрнулась всем телом. Теперь его взор был обращён в мою сторону, отчего я невольно вспыхнула, осознав, что всё это время в открытую разглядывала эльфа, который, похоже, истолковал моё молчание по-своему: — Я напугал тебя?

— Немного, — выдохнула я и тут же спешно добавила. — Ваше величество.

Владыка еле заметно усмехнулся и слегка покачал головой, а потом неожиданно протянул мне руку:

— Идём, я хочу показать тебе мой сад таким, каким ты его ещё никогда не видела.

Наверное, в другое время, или окажись на его месте кто-то ещё, такое приглашение посреди ночи заставило бы меня насторожиться и отказаться, а тут я сама, без особых колебаний, вложила свою ладонь в предложенную руку. Его кожа оказалась на удивление тёплой, или же это я уже окоченела от холода? В любом случае, мой провожатый ничего не сказал и, переплетая наши пальцы, двинулся неторопливым шагом вглубь сада, увлекая меня за собой.

Не знаю, долго ли мы шли или нет. Время словно остановилось, и остались лишь эти размеренные шаги, шёпот нашего дыхания и обволакивающее тепло, исходящее от идущего впереди эльфа. Согревшись, я уже давно скинула шаль, и теперь та была зажата в моей свободной руке, что оказалось крайне неосмотрительным с моей стороны, потому как таким образом стало невозможно придерживать подол, и в какой-то момент я всёже споткнулась. И хотя меня вовремя удержали за локоть, помогая сохранить равновесие, но одолженная у Сельвен вещь выскользнула из пальцев и, упав на землю, словно растворилась в тёмной траве. Я безуспешно пыталась нащупать ткань, когда его тёплые руки (я даже не заметила, как он отпустил меня) на долю секунды коснулись обнажённой шеи, вновь окутывая плечи шалью. Спиной я чувствовала жар его тела, и потянулась было, чтобы избавиться от вновь найденной материи, но он пресёк мои попытки.

— Оставь, — прошептал знакомый голос почти над самым ухом. — Осенние ночи бывают опасны своим обманчивым теплом.

И снова наши пальцы переплетены, и мы двигаемся почти в полной темноте, не произнося ни слова.

Когда заросли неожиданно расступились и мы вышли на прогалину, залитую лунным светом, я невольно зажмурилась и лишь спустя несколько секунд вновь разомкнула веки. На поверку место оказалось довольно широкой поляной, в центре которой расположилась небольшая беседка. А мгновения спустя слух уловил совсем рядом размеренное журчание воды. Я с интересом оглядывалась по сторонам, но и так было ясно, что в этой части королевского оазиса я ни разу не бывала, и оставалось только догадываться об истинных размерах самого сада.

— Этот уголок был любимым местом для раздумий моей матери, — мягкий и одновременно глубокий тембр голоса короля вновь привлёк моё внимание к эльфу. Он не торопясь подошёл к беседке и теперь остановился у украшенного вьющимися цветами входа. Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, я присоединилась к владыке. Его пальцы в задумчивости блуждали по изогнутым узорам металла.

— Она проводила здесь очень много времени. Особенно после… — он замер на мгновение. — После того, как я вступил на престол.

В этой фразе таилась явная недосказанность, но не мне вмешиваться и выспрашивать.

— Здесь очень красиво, — я позволила себе слегка улыбнуться, хотя не была уверена, заметит ли это Трандуил, но он неожиданно поймал мой взгляд.

— Благодарю, — уголки его губ дёрнулись вверх. — Я люблю здесь бывать, хотя и не так часто. Всё-таки предпочитаю лес.

— Я тоже, — сорвалось с языка прежде, чем я успела себя остановить и, осознав насколько двойственно прозвучала эта фраза, спешно отвела глаза, неожиданно очень заинтересовавшись одним из цветков, что увивали стены беседки. На поляне воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь тихим журчанием невидимого источника.

— Посмотри на меня, — противиться его голосу, мягкому и одновременно властному, было почти невозможно, и, глубоко вздохнув, я вновь обратила свой взор на короля, встречаясь с ним взглядом. Хотя выражение его лица было таким же расслабленным, в глубине светло-голубых глаз затаилось напряжение. — Ты хотела сказать что-то ещё?

Последнее прозвучало больше как утверждения, нежели вопрос. Да только что я могла ответить? Что упоминание леса невольно вызвало во мне воспоминания о нашей первой встрече, или что ещё раз напомнило о том, что вот уже сколько времени я пребывала во дворце почти в заключении, лишённая возможности даже покидать верхние уровни, не говоря уже о том, чтобы бывать за пределами эльфийской обители? Нет, сейчас было не время и не место для подобных разговоров. И очень не хотелось разрушить то, что… Что? Запутавшаяся в собственных мыслях я лишь покачала головой:

— Нет, ваше величество. Это пустяк…

Он не спускал с меня пристального взгляда, будто ожидал чего-то ещё, и лишь спустя несколько долгих секунд наконец коротко кивнул в ответ. Не скрывая облегчённой улыбки, я чуть откинулась на один из поручней беседки и прикрыла глаза, наслаждаясь почти торжественной тишиной этого места. Ночной холод слегка пощипывал кожу лица, а лёгкие с упоением впитывали кристально чистый воздух, немного терпкий, словно капли вина на языке.

— Тебе здесь нравится…— в его голосе слышалась улыбка.

— Да. Тут всё чувствуется будто бы иначе, даже воздух другой. Или мне это просто кажется?

— В твоих ощущениях нет ничего удивительного. Это одна из самых старых частей сада, и многие из растущих здесь деревьев и растений поистине древние.

— Как лес? — удивилась я.

— Нет, конечно, — он снова улыбался. — Но моя мать любила изучать и собирать редкие растения. Многие из них она привозила с собой из странствий, взращивала здесь, а потом отпускала на волю, под покровительство великого леса Эрина Галена. Они до сих пор разбросаны там, и каждый раз, гуляя по чаще, я вижу часть её в каждом листке, в каждом цветке, как жемчужины, рассыпавшиеся с её ожерелья… Возможно, я смогу показать тебе некоторые из них, когда лес станет менее опасным, особенно для людей.

Последняя фраза была сказана как-то иначе, отчего сразу привлекла моё внимание, заставив вновь обернуться в сторону короля. Он же продолжал, какбудто и не заметил ничего:

— Но одну из её находок я всё же могу тебе показать. Идём.

И снова наши пальцы переплетаются в уже почти привычном жесте. Эльф уверенно двигается вперёд по узкой тропинке. Озарённая лунным светом, она серебристой лентой петляет между тёмными деревьями, а я следую за своим провожатым, вновь ощущая исходящее от него тепло.

На этот раз шли мы недолго и уже через какое-то время вышли к небольшому просветлению. Журчание воды слышалось здесь особенно громко, и, словно в ответ на мои мысли, я различила игривое поблёскивание ручья, что пролегал через поляну и исчезал где-то в темноте зарослей. Но всё это отошло на второй план, когда в поле зрения попало растущее чуть в стороне от водоёма дерево. Я узнала его сразу, и от одного взгляда на него сердце защемило подзабытой тоской, а в памяти всплыло сказанное когда-то Беорном…

— Оно прекрасно, не так ли? — вопрос вырвал меня из оцепенения, но не в силах выдавить ни звука, я лишь закивала. Дыхание давалось с трудом, а в горле застрял комок, поэтому я мысленно поблагодарила короля, когда, не дожидаясь моего ответа, он продолжил говорить. — Моя мать рассказывала, что когда-то целые леса из этих деревьев произрастали здесь, а так же к востоку и северо-востоку отсюда. Но было это очень и очень давно, и мир тогда выглядел иначе.

Я резко втянула воздух, а перед затуманенным от слёз взором одна за одной возникали картины такого близкого и одновременно такого далёкого родного края. Не выпуская моей руки, Трандуил Ороферион двинулся к дереву. Раскидистые ветви даже в темноте ночи горели червонным золотом осенней листвы. А стройный ствол, покрытый шелковистой белоснежной корой с чёрными вкраплениями, взмывал так высоко в небо, что аж дух захватывало. Сколько же лет было этой красавице и была ли она единственной? Трандуил словно прочитал мои мысли:

— Когда-то моя мать нашла три таких деревца и ценила их превыше многих своих драгоценностей. Постоянно повторяла, что они единственные и последние. Поэтому, когда первые два дерева погибли, сначала одно в саду, а потом и второе в лесу, то очень сильно переживала и почему-то винила себя, — он замолчал и отпустил меня. Грациозная рука скользнула вдоль ствола. Пальцы почти с нежностью очерчивали нервности и шероховатости коры. — Оно единственное, что выжило, — проговорил он задумчиво. — Да и то, только потому, что его постоянно подпитывает и охраняет магия.

Я не заметила, как и сама оказалась у дерева, с наслаждением ощущая под ладонью шелковистые прикосновения этой затерявшейся здесь красавицы. Казалось, что под кончиками пальцев в глубине дерева чувствовалась вибрация, похожая на дыхание. А тем временем голос Трандуила перешёл во вкрадчивый шёпот:

— Ни древний лес, ни этот сад не могут его уберечь, словно сама земля отторгает его… Такое редкое, прекрасное, сильное, но и такое хрупкое.

На последнем слове наши руки случайно соприкоснулись. По телу пробежал электрический заряд, меня обдало сначала жаром, а потом обжигающим холодом. Нерешительно, почти через силу я заставила оторваться от наших переплетённых рук и взглянуть на короля. Его потемневшие глаза неестественно горели, а дыхание было сбивчивым. Значит, не я одна почувствовала ту волну. Мгновение оцепенения, и он шагнул ко мне. Прохладные пальцы скользнули по свободной руке, оплетая запястье. Каждое прикосновение отзывалось сладостной истомой, и внутри всё сжималось и трепетало. Ещё один шаг, один вздох, и он окажется слишком близко. Если бежать, то сейчас, но я не могла заставить себя даже отвести взгляд от возвышающегося предо мной эльфа, он же, в свою очередь, не отрываясь глядел мне в глаза. Наши переплетённые руки были всё так же прикованы к дереву, когда он неожиданно поднёс мою вторую кисть к лицу и прижался губами к внутренней сторонне запястья в поцелуе. Нежный, чувственный и очень интимный — от его поступка кровь вскипела в венах, и невозможно было разобрать, была ли тому виной магия или желание. Я резко втянула воздух, невольно пошатнулась, и в следующее мгновение уверенная рука подхватила меня за талию, одновременно прижимая спиной к дереву.

Казалось, я ощущала каждый мускул его тела и исходящее от него пьянящее тепло. Он, как заворожённый стоял предо мной, всё так же опаляя кожу призрачными прикосновениями губ. Меня же разрывало от желания ответить и в то же время бежать прочь отсюда как можно скорее. И с каждым ударом сердца страх становился сильнее, всё отчётливее ворочаясь в животе клубком ледяных змей. «Если он попытается меня поцеловать, я не выдержу», — промелькнуло в голове, и почти в то же мгновение король отступил. В лицо ударил осенний холод, а тело непроизвольно задрожало.

— Открой глаза, — проговорил он осторожно. Однако я всё ещё пыталась справиться со сковавшим меня ужасом и лишь упрямо завертела головой из стороны в сторону. — Посмотри на меня, Ирина, — именно звучание моего имени, произнесённого с этим странным акцентом привело меня в чувство. Накативший жуткий дурман рассеялся, и, открыв наконец глаза, я вспомнила, где находилась. Мы всё так же стояли у дерева, одна рука эльфа продолжала поддерживать меня за талию, вторая же почти невесомо скользила вдоль овала лица. Это действовало успокаивающе… А в следующее мгновение меня охватило чувство стыда. И пусть тень полностью скрывала выражение лица короля, но я кожей ощущала на себе его пронизывающий взгляд, и от этого становилось невыносимо.

— Ваше величество, — слова прозвучали хрипло и натянуто, — думаю, мне пора вернуться.

Трандуил Ороферион ничего не ответил, лишь на секунду его пальцы замерли у моего виска, а потом и вовсе исчезли. Он отступил назад, протягивая мне руку в приглашающем жесте.

Путь назад был проделан в полной тишине, и на этот раз молчание моего спутника тяготило. Отчего-то очень хотелось, чтобы он молвил хоть слово, но этого, увы, не случилось. И прощаясь у золочёной калитки, король только слегка поклонился. Я ответила тем же и уже развернулась к выходу, когда он неожиданно поймал меня за руку, вновь разворачивая к себе. Неотрывно глядя мне в глаза, он медленно поднял мою кисть к своему лицу, и внутреннюю сторону запястья вновь обожгло это чувственное и будоражащее кровь прикосновение его губ. Внизу живота всё сжалось от сладостной боли, но уже в следующее мгновение всё прекратилось. Моя рука снова была свободна, и, не успела я опомниться, как король резко развернулся и бесследно скрылся в темноте сада. Словно порыв ветра всколыхнул траву, и если бы не витавший ещё в воздухе аромат его тела, можно было принять всё за яркое сновидение.

Весь следующий день я находилась под впечатлением событий прошлой ночи. Казалось, тело до сих пор горело от его прикосновений. Как и в саду меня то обдавало ледяным холодом, то окутывало расслабляющим теплом, которое после обеда переросло в настоящий жар. Стараясь не подавать виду, я продолжала выполнять свои обязанности и данные мне поручения, хотя концентрироваться даже на самых простых делах удавалось с трудом. На моё счастье Сельвен была с головой погружена в свои заботы и, кажется, ничего не замечала, а когда солнце стало клониться к закату, вновь поручила отправиться сад. Она уже собиралась передать мне такую знакомую корзину, как вдруг замерла:

— Ирина, что с тобой? — несмотря на то, что она стояла прямо передо мной, её голос прозвучал откуда-то издалека.

— Ничего особенного. Просто утомилась немного, — отмахнулась я, протягивая руку за корзиной. Однако Сельвен неожиданно поймала меня за запястье, а в следующее мгновение бесцеремонно откинула плетёный предмет в сторону и спешно коснулась моего лба.

— Ты вся горишь, — выдохнула она, с тревогой заглядывая мне в глаза.

— Глупости. Здесь просто жарко, — попыталась высвободиться я, но хватка моей наставницы была поистине железной.

— Ирина, у тебя жар. Ты больна, — но её слова отчего-то показались мне смешными.

— Сельвен, не валяй дурака! — хихикнула я. — Я здорова, как…

Но подходящее сравнение так и не пришло на ум, потому как в следующее мгновение земля ушла из-под ног, и я провалилась в темноту.

* * *

Да, Сельвен оказалась права, и я действительно заболела. Банальная и тривиальная простуда со всеми прилегающими в таких случаях «приятностями» в качестве насморка, больного горла и температуры, решила напомнить мне о том, что я всё же была человеком. И если сначала я восприняла свою болезнь с улыбкой, с умилением наблюдая за не в меру озабоченной Сельвен, то позже осознала всю опасность произошедшего, как и свою удачу, что оказалась у эльфов, а не, скажем, с Миртой и бродячими музыкантами. Ведь кто знает, если бы не было рядом со мной Сельвен, которая, как мне казалось, литрами вливала в меня отвары и зелья, эти тривиальные насморк и температура могли оказаться последними в моей жизни. Но всё это я поняла позже, а тогда, одурманенная жаром, всё пыталась вразумить Сельвен, то и дело настойчиво требуя пенициллина. Помнится, в какой-то момент я её так допекла, что она не выдержала и спросила-таки, что я имею в виду. Однако моё разъяснение возымело абсолютно противоположный эффект, и вместо требуемого лекарства, мне пришлось глотать двойную дозу отвара, да в добавок ещё какое-то розовое желеобразное зелье. «Чтобы жар вконец не испепелил твой рассудок», — отрезала Сельвен, продолжая свои врачевания.

И её усилия не пропали даром. На пятый день единственным, что напоминало о болезни, были немного ватные ноги и лёгкая слабость во всём теле, что позволило моей подруге вновь вернуться к своим обязанностям в лаборатории. Мне же был дан ещё один свободный день на то, чтобы окончательно восстановить силы и привести себя в порядок. А когда я, бодрая и посвежевшая, наконец покинула ванную комнату, где довольно долго и с наслаждением отскребала себя от остатков запаха хвори, меня ждал неожиданный сюрприз. Рядом со свежей сменой белья на кровати лежало моё платье, то самое, что когда-то подарила мне Сельвен, ярко-василькового цвета с алыми маками по поясу и вороту. Но самое главное, оно было моим, а не очередным нарядом с чужого плеча. А значит, не надо было постоянно подбирать волочившийся подол, засучивать рукава, да и в целом ощущать себя этаким мальчиком-с-пальчик, который решил стащить одежду старших собратьев. Наверное, ещё и поэтому на следующее утро я почти летела по коридорам в направлении лаборатории.

Моё приподнятое настроение не покидало меня весь день и, похоже, было даже заразным. Потому как даже постоянно хмурая в последнее время Сельвен не могла сдержать улыбки, стоило ей посмотреть на меня. День прошёл на удивление быстро, и когда Сельвен, отложив инструменты в сторону, объявила о том, что на сегодня с делами покончено, то я сначала даже подумала, что послышалось. По дороге к себе, проходя мимо коридора, который вёл в королевский сад, я невольно замедлила шаг, но почти сразу встряхнула головой, отгоняя ненужные мысли.

—Нет, не сегодня и не сейчас, — прошептала я под нос и решительно зашагала дальше. Однако стоило мне оказаться в отведённых мне покоях, как в дверь постучали, что не могло не удивить: ко мне редко заглядывал кто-то кроме Сельвен, и она не утруждала себя стуком. Я взялась за ручку, потянула на себя тёмное дерево и невольно замерла. На пороге высился эльфийский стражник.

— Следуй за мной, — бросил он, коротко кивнув, и, предупредив мой следующий вопрос, добавил:— Тебя приказано доставить к королю.

Путь наш оказался недолгим, и метров через десять молчаливый стражник остановился перед высокими створчатыми дверями, толкнул одну из них, пропуская меня в уже знакомый кабинет. Но лишь ощутив под ногами мягкий ворс ковра, я окончательно осознала происходящее. Сердце ускорило ритм, а в голове завертелись вопросы о том, зачем меня сюда привели, перемешанные с яркими образами того, что произошло в этой комнате в прошлый раз. Тем временем сопровождающий меня эльф прошёл вперёд ко второму проходу и коротко постучал. Однако на этот раз он почти сразу отварил дверь и, поймав мой взгляд, поманил к себе.

— Сюда, — буркнул стражник. Мне оставалось лишь повиноваться. Стоило переступить порог, как за спиной тихо щёлкнул замок, и мой сопровождающий покинул меня.

Внутри было так тихо, что можно было различить, как потрескивали дрова в камине. А царивший вокруг полумрак разбавлял лишь приглушённый свет нескольких свечей. Я сделала несколько шагов вперёд и бегло огляделась: два высоких кресла, маленький столик тёмного дерева — всё было так, как и в мой последний визит сюда, только кажется, в комнате кроме меня больше никого не было. Во всяком случае пока. С губ сорвался невольный вздох облегчения, а сердце стало постепенно успокаиваться, хотя голова продолжала гудеть. Зачем? Почему? Уж не решили ли меня допросить по всем статьям, так сказать, «задним числом»? Одно радовало, на этот раз моё сознание не было затуманено парами алкоголя, а значит, я не утратила способность трезво мыслить и держать под контролем…

— Ты можешь пройти дальше. Не стоит топтаться в дверях, — звук его голоса неожиданно раздался откуда-то из темноты, заставив невольно подскочить на месте. Как королю вот уже который раз кряду удавалось застать меня врасплох и почему он так любит появляться, словно чёртик из табакерки? Но Трандуил был прав, продолжать и дальше стоять на пороге было бы глупо. Бесшумно ступая по мягкому ковру, я приблизилась к камину и остановилась у спинки одного из кресел, почти ожидая увидеть владыку в нём, но то оказалось пустым.

— Я напугал тебя? — раздалось над самым ухом. Он стоял так близко, что я спиной ощущала исходящее от него тепло и приятный аромат пряных трав. — Если так, то это не было моим намерением, — я была уверена, что он улыбался. Меня же разрывало от двух очень противоречивых желаний: с одной стороны, очень хотелось обернуться, и в то же время, что-то внутри подсказывало, что сделать это сейчас будет ошибкой.

— Вы не напугали меня. Просто ваше величество любит появляться очень неожиданно, — проговорила я как можно более непринуждённо.

— Неожиданно? А кого ещё ты ожидала встретить в моих покоях? — в его тоне послышалась лёгкая ирония. Затем ощущение тепла за спиной исчезло, а слух уловил шелест ткани. Трандуил медленно обошёл меня слева и остановился у соседнего кресла. В отблесках пламени черты его лица казались более мягкими, но и без этого было заметно, что его величество был явно в приподнятом настроении, а в глазах плясали почти озорные искры. Поймав его взгляд, я неожиданно для себя самой улыбнулась.

— Говорят, что тёмной ночью в тёмном лесу можно встретить кого угодно. Так что и говорить о дворце его владыки, — не прерывая зрительного контакта, я слегка склонила голову. Наблюдавший за мной король весело хмыкнул, и его глаза загорелись ещё больше. Он сделал шаг вперёд и чуть наклонился к столику, и в следующее мгновение в его руках оказались два бокала с вином. Произошло это настолько быстро, что могло показаться, что хрусталь с заточённым в нём рубиновым напитком просто материализовался из воздуха. Трандуил протянул мне один из бокалов, и, не желая показаться грубой, я его приняла.

— Я рад, что тебе лучше, — он поднёс кубок к губам и отпил.

«Рано ты радовалась своей трезвости», — хихикнул мой внутренний голос.

Но с другой стороны, что может случиться от одного бокала? Поэтому я последовала примеру владыки и сделала небольшой глоток. Вино оказалось сладким и терпким одновременно, а в аромате непостижимым образом переплелись тягучесть карамели, свежесть земляники и чувственность спелой вишни, дополненные тонким послевкусием ванили и корицы. На вкус оно чем-то очень отдалённо напоминало глинтвейн, хотя я могла с уверенностью сказать, что ничего подобного до сегодняшнего дня не пробовала. Напиток мне настолько понравился, что когда король вновь поднёс свой кубок к губам, с готовностью повторила жест. И вновь удивительный вкус взорвался на языке целым калейдоскопом оттенков и нюансов. Я еле сдержалась, чтобы не прикрыть глаза от удовольствия.

— Я слышал, что леди Сельвен очень беспокоилась за тебя, — слова подействовали отрезвляюще.

— Да, ваше величество. Она не отходила от меня в течение нескольких дней. Поэтому, простите меня, если из-за этого ей пришлось отлучиться из лаборатории.

— В этом нет её вины, как и твоей тоже, — добавил он, задумчиво глядя на меня. В этот момент мне показалось, что его голос зазвучал иначе, а собственная голова неожиданно стала очень лёгкой. Щёки запылали, как, впрочем, и всё тело, по которому с каждым глотком растекалась почти осязаемая сладость и нега.

— Тебе надо быть осторожной с этим напитком, — ладонь Трандуила скользнула по моей руке, аккуратно забирая бокал из моих ослабленных пальцев. — Это эльфийское вино. Оно намного крепче того, что пьют люди.

— Я сделала всего пару глотков…

— Я знаю, но ты ещё не полностью восстановила силы, и даже этого количества более чем достаточно. Не волнуйся, дурман скоро развеется.

Он оказался прав. Сознание вскоре прояснилось, но осталось это приятное чувство расслабленности и теплоты. Как и тогда в саду, мы стояли очень близко друг к другу, и как и в тот раз, его прохладные пальцы чертили призрачные узоры на моей коже, обрисовывая овал лица, шею. Только сейчас я не ощущала страха, скорее, наоборот, наслаждалась каждым его прикосновением, что заставляли сердце биться чаще, а низ живота сжиматься в сладостной истоме.

— Мне жаль, что стал невольным виновником твоего недуга, — прошептал Трандуил, убирая с моего лица выбившуюся из косы прядь волос. — Мне нужно быть осмотрительней, — добавил он ещё тише, а в голове, почему-то мелькнула мысль, что последние слова не предназначались быть сказанными вслух. Я уже хотела возразить, но он опередил меня, на мгновение приложив палец к моим губам. — Я хочу, чтобы ты пришла на бал, — проговорил он чуть громче.

Признаться, в этот момент я ожидала чего угодно, только не приглашения на званный вечер, поэтому немного опешила и переспросила:

— На бал? — ответом мне был лишь кивок головы. — Я? Но зачем? — конечно же, вопросы были идиотские, но на тот момент мой обескураженный мозг не мог извергнуть ничего более подходящего. Наверное, смятение и удивление были просто написаны у меня на лице, но вот истолковал их мой собеседник иначе.

— Я понимаю твою неуверенность, — король приблизился, второй рукой привлекая меня к себе за талию. — Особенно учитывая, что произошло на празднике Света Звёзд. Но я обещаю, что на этот раз к тебе никто не посмеет прикоснуться.

Я чувствовала, как в его потемневших глазах плавились остатки моего самообладания, так и знала, что стоит мне ответить ему, хотя бы дотронуться до пряди шелковистых волос, и всё, обратного пути не будет. И какая-то часть меня ох как хотела сдаться, окунуться с головой в этот обжигающий омут его объятий. Именно в этот момент голову подняла другая я и неожиданно топнула ногой:

«Да что же ты за тряпка такая?! Не надоело тебе расползаться по полу каждый раз, как к тебе прикасается мужчина? Ладно — эльф, пусть — король, но всё же мужчина! Возьми себя в руки! — дыхание давалось с трудом, а внутренний голос продолжал неистовствовать. — Никто не посмеет к тебе прикоснуться? А как же король?» — последние слова были подобно ушату холодной воды. Я быстро заморгала, как спросонья, а замерший предо мною эльф еле заметно улыбнулся. Его рука соскользнула с моей талии и он отступил на шаг.

— Так ты принимаешь моё приглашение?

Ну разве можно было ему отказать?

— Сочту за честь, ваше величество, — проговорила я, опуская глаза и приседая в учтивом поклоне. Прохладные пальцы скользнули по подбородку, приподнимая моё лицо вверх, и несколько долгих мгновений мы неотрывно смотрели друг на друга в полной тишине, нарушаемой лишь шелестом мантии владыки.

— Я рад, — прошептал он, подаваясь вперёд, так что теперь почти касался кончиком носа моего лица. Губы опаляло его прерывистое дыхание, в котором чувствовалась сладость эльфийского вина, и с каждой секундой всё сильнее становилось желание испробовать его на вкус.

— Что касается твоего вопроса, — он наклонился ещё ниже, и теперь нас разделяло не более полувздоха,— то только если ты этого захочешь…

От этой близости и почти осязаемых прикосновений губ голова шла кругом, поэтому я не сразу разобрала его слова, продолжая заворожённо смотреть на него. Но не прошло и нескольких секунд, как смысл сказанного проник в моё разгорячённое сознание. Сразу стало не хватать воздуха. Неужели я сказала последнюю фразу своего внутреннего монолога вслух? Наблюдавший за мной эльф иронично вздёрнул брови, а его глаза хитро сверкнули.

— Ваше величество, позвольте мне уйти, — проговорила я, отступая.

— Я тебя не держу, — улыбнулся Трандуил.

— Благодарю, — был мой короткий ответ, и голос прозвучал на удивление уверенно. Несмотря на то, что лицо пылало, но уже не от выпитого вина, а от стыда и возбуждения, я нашла в себе достаточно самообладания, чтобы учтиво поклониться и удалиться с гордо поднятой головой, а волю эмоциям, со всем вытекающим отсюда русским красноречием, дала лишь когда переступила порог своей спальни.

После всех этих нервных встрясок было не удивительно, что той ночью сон обходил меня стороной, зато вот думы о короле эльфов долго не давали покоя. Я вынуждена была признаться самой себе, что его общество и его внимание были мне чертовски приятны, не говоря уже о том, как реагировало тело на его близость. А вспоминая горящий взгляд и прикосновения, могла утверждать, что и его влекло ко мне. Другое дело, почему и зачем? Он продолжал оставаться для меня загадкой, притягивающей и в то же время немного пугающей. Поэтому я и не собиралась легко сдаваться, даже если мои гормоны решат свести меня с ума. Я слишком хорошо помнила, чем всё закончилось в прошлый раз.