Hydrargyrum (джен)

Люциус Малфой сидел в кресле перед камином, задумчиво разглядывая тусклые угли и время от времени пробегающие по ним языки пламени. Апрельским днём было достаточно тепло и без огня, даже если вдруг почему-то забыть о существовании магии, однако здесь волшебник ожидал известий, а не пытался согреться. Он сам не знал, кто именно найдет его первым, не знал и будут ли это слова, переданные через пламя камина, сова с письмом, или даже личный визит, потому и ожидал именно здесь. Однако в одном был уверен — о том, что сейчас происходит или вот-вот произойдёт у единственной в стране школы, его постараются уведомить одним из первых. Таково положение его семьи. Такова, к сожалению, и его степень участия в текущих событиях, хочет он того или нет.

Поправив прислоненную к креслу трость, чтобы при необходимости дотянуться до палочки одним движением, Люциус ещё раз вспомнил все указания, которые дал сыну относительно этого дня. Если Драко его советы и намёки понял верно, сегодня он сам останется в замке, более того, с его подачи Слизерин устроит конкурс на отбор участников в следующий состав факультетской команды. Всё-таки июнь уже близко, а там кто-то окончит школу, кому-то на выпускном курсе станет не до спорта, значит будущим сборной стоит озаботиться ещё до каникул. Звучит вполне правдоподобно, а главное, привлечет большую часть факультета, если и не поучаствовать, так хотя бы посмотреть. Некоторым детям тоже из весьма достойных семей, но по какой-то причине не попавших на наиболее подходящий их происхождению Слизерин, родители тоже порекомендовали сегодня остаться и понаблюдать за этим событием.

Будь его воля, Малфой бы вообще предпочел забрать наследника семьи домой на эти выходные, чтобы исключить любой, даже небольшой риск, но увы. И слишком много вопросов у других людей потом возникнет, и Драко такой чрезмерной опеки не оценит. Вот и остаётся лишь надеяться, что он не наделает глупостей, то есть чётко обеспечит себе и остальным прикрытие, и при этом не выдаст своей информированности о том, почему в замке им всем стоило остаться именно двадцать третьего апреля. Конечно, он доверял сыну, но дети есть дети — им ещё не хватает благоразумия, и разумные советы они от старших, к сожалению, готовы слушать далеко не всегда. Потому риск остаётся, но сделать с этим ничего уже нельзя.

Волшебник тяжело вздохнул, думая, что подготовить сына к школе и позже приглядывать за его учебой оказалось намного сложнее, чем он рассчитывал когда-то, вспоминая себя в том же возрасте. Может, на Люциуса слишком уж большое впечатление произвело произошедшее с семьёй жены, где сразу двое наследников древней крови, её сестра и кузен, отказались от собственного рода и всех его священных принципов и привилегий, и всё только из-за постоянного влияния этих никчемных магглов, от которых в школе стало уже не протолкнуться. Равенство, дружба, любовь — между благородным волшебником и этими неотесанными простолюдинами? Абсурдно! Нелепо! Но как жаль, что детей так легко привлекают именно самые немыслимые и даже дикие идеи. Просто для того, чтобы выделиться и продемонстрировать взрослым свой «бунт». Потому что хочется нарушать запреты. И он совершенно искренне боялся, что однажды Драко может оступиться и пойти этим путём. А что потом? Хватило бы у них с женой духу выгнать собственного сына из дому, как это в своё время сделали старшие Блэки, если бы он предал идеалы семьи? Малфой не мог бы сам ответить на этот вопрос, и искренне надеялся, что ему никогда не придётся столкнуться с подобной ситуацией.

К сожалению, вернувшийся домой после первого курса наследник его опасения не развеял, а в чём-то даже наоборот, только сильнее укрепил. Драко всё лето говорил о школе, хвастаясь успехами или жалуясь на неудачи, что для его возраста совершенно нормально, но чаще всего он упоминал двух своих однокурсников. Первый — Гарри Поттер, так называемый герой магического мира, которому приписывают славу победителя Тёмного лорда. Мальчишка был известен ещё до того, как переступил порог школы, и не так уж удивительно, что Драко попытался завязать с ним дружбу в первый же день — это обоим бы пошло только на пользу. Вот только жаль, что когда из этого ничего не вышло, он не оставил Поттера в покое, раз уж тот не понимает действующих правил и не желает занимать положенную ему сторону, а объявил своим непримиримым соперником, если не сказать хуже — врагом. После всех усилий, которые Люциус после войны потратил, дабы очистить имя семьи, ему меньше всего нужна была ситуация, в которой наследник Малфоев прилюдно ставит себя против «надежды светлых сил» — ассоциации и параллели у людей могли возникнуть соответствующие, и совершенно неправильные. Он пытался на каникулах растолковать это Драко, но не преуспел, в некоторых вопросах тот ещё был слишком упрямым и не готовым идти на компромиссы. Но всё это ещё полбеды. Потому что вторым человеком, о котором сын постоянно в разговорах вспоминал, была некая Грейнджер. По его словам — унылая зануда, невыносимая зазнайка, всезнающая отличница, любимица всех преподавателей… и магглорождённая ведьма, до школы даже не слышавшая о магии. С одной стороны, уступать в знаниях какой-то грязнокровке было просто недостойно и даже в чём-то унизительно для наследника их древнего рода. С другой, несмотря на зависть, презрение и даже порой ненависть в голосе, упоминал Драко её всё-таки слишком часто, к месту и не к месту… Вот только в двенадцать лет дети ещё плохо могут выразить свои чувства и даже просто сами разобраться в них, потому может статься, что не в одной зависти тут дело, а как минимум присутствует и интерес. А это уже по-настоящему опасно. За лето пришлось прочесть ему не одну нотацию о правилах крови и отдельно о традициях Малфоев — как относительно необходимости превосходить магглов во всём, просто потому что это единственно правильное и совершенно естественное положение вещей, так и отдельно о требовании придерживаться лишь достойного круга общения. И игнорировать всех, кто ниже их круга, не тратя время и силы даже на оскорбления.

Видимо, это принесло свои плоды, так что на втором курсе дела пошли лучше — даже когда доставленный (по его просьбе) Драко в школу артефакт едва не стоил именно этой грязнокровке жизни, тот не побежал к ней каяться в своих грехах, да и вообще, напрасными и ненужными угрызениями совести не мучался. Стоит сказать, Люциус несколько опасался, что сын сделает подобную романтическую глупость, но, кажется, Драко куда больше волновало, что кто-то может узнать о его причастности к появлению проклятого дневника в школе. Что немного успокаивало. Впрочем, в тот раз он справился, не выдав, что знает больше других, и в результате о том, как данный предмет оказался в Хогватсе, так никто и не узнал. После дело было закрыто, а вся вина возложена на того кретина, возомнившего себя великим истребителем чудовищ, талантливым наставником и гением литературы одновременно.

А вот через год с простецами опять начались проблемы. Сначала этот нелепый вызов на дуэль в самом начале года — от грязнокровки, более того, от первокурсника. У Люциуса, разумеется, не было в Хогвартсе своих шпионов, что бы там слухи ни говорили, однако некоторые ученики, как правило, приближенные к наследникам наиболее достойных семей, всегда имели привычку домой писать часто, много, и уделяя особое внимание не себе, а ближайшим друзьям. Ну, а их родители, в принципе, могут и заглянуть по случаю в гости, или просто отправить небольшое письмо, обсудить детей и школьные дела, в том числе и поделиться сведениями из первых рук, если сочтут написанное достойным внимания. Старая система, построенная на понимании старшинства родов и на осознании того, что за детьми, даже волшебниками и ведьмами, стоит приглядывать чуть тщательнее, чем они сами думают. В результате Люциус знал о происшествии в подробностях, вот только никак не мог понять — кому и зачем это было необходимо? В первый же месяц заработать себе в школе авторитет, выступив против наследника знаменитого рода? Выслужиться перед всё той ж магглорождённой девчонкой, победив её «противника»? Или это уже она начала таким образом «мстить», посылая своих прихвостней и возомнив себе, что грязнокровке дозволено использовать методы, являющиеся прерогативой настоящих волшебников? А может «случайный» вызов организовал кто-то специально, посулив магглорождённому дурачку денег или внимания приличных людей, чтобы поставить наследника другой семьи в весьма сомнительное положение? Раньше подобное практиковалось не так уж редко, грязнокровок использовали в подобных комбинациях, не слишком заботясь о том, что с ними в школе будет дальше, когда задача уже выполнена. Сейчас, правда, уже не старые времена, и высокородных семей осталось слишком мало, но даже так конкуренция и борьба за влияние никуда не делись, а в таких делах вовремя посаженное пятно на репутации оппонента может сыграть свою роль. В любом случае, при вызове не от равного Драко сам решал, принимать ли условия или отказаться без вреда для себя, а раз он сделал такой выбор, то и слегка пошатнувшееся положение восстанавливать решил тоже сам, без чужой помощи. На самом деле Люциус ожидал письма с просьбой воспользоваться полномочиями Совета и привлечь к ответственности распоясавшегося магглорождённого за дуэль и нарушение правил, но, видимо, в этот раз наследник решил обойтись своими силами.

Точнее он просто предпочел ответить тем же — взял для компании одну из чистокровных ведьм помладше и устроил новый поединок, теперь двое на двое, против этих двух грязнокровок. С одной стороны, такой вызов, требование дуэли от высшего к низшему, уважения не прибавит сам по себе, с другой — после нового открытия в школе Дуэльного клуба эту самую ведьму вскоре стали называть сильнейшей на курсе. Что немало говорит о нынешней молодежи и о том, как безрадостно идут дела в магической Британии, однако в данном случае выбрать самого сильного противника из ровесников уже не так зазорно, даже закрыв глаза на разницу в их происхождении. В общем, тут всё ещё было непросто. К тому же в тот раз Люциусу уже пришлось вмешаться самому, как главе Попечительского совета, чтобы не допустить наказания сына за дуэль в школе, да и из-за подобной мелочи портить отношения с Селвинами, чья дочь оказалась втянута во всю историю, тоже не было необходимости. Была, правда, версия, что это как раз она втянула дальнего кузена во всю авантюру с поединком, но тут уж в любом случае вся ответственность на нём, как на старшем, да и слишком много у него было причин участвовать, чтобы поверить в то, что он лишь поддался на уговоры первокурсницы. Конечно, с одной стороны, неплохо, что Драко пока перестал строить из себя личного врага Поттера и не привлекал к себе ненужного внимания. С другой, если эти сражения против магглорождённой девчонки продолжатся и станут регулярными, на репутации это отразится не лучшим образом, а ведь ещё они могут слишком опасно сблизиться, и кончится всё это очень плохо…

Требовательный стук в стекло отвлёк волшебника от его воспоминаний и опасений. Не вставая, Малфой жестом открыл окно, позволяя сове влететь внутрь, после чего забрал у птицы свиток с письмом. Быстро просмотрев его, швырнул пергамент в огонь и поднялся из кресла, не глядя подхватывая трость.

— Значит, всё-таки директор, — произнёс он негромко. Настоятельная просьба главе Попечительского совета явиться к Хогвартсу в связи с чрезвычайными обстоятельствами была менее удачным вариантом, чем короткий доклад от Крауча о том, что операция прошла успешно, и более от бывших Пожирателей смерти ему ничего не требуется. Однако, без сомнения, куда лучшим, чем появление из камина отряда авроров, явившихся задержать главу уважаемой семьи по подозрению как минимум в финансировании известного преступника, а то и в соучастии в организации штурма школы. Да, в своё время Крауч-младший вертелся, лгал и держался до последнего, но в итоге предпочел тюрьму признанию и содействию в расследовании. Однако это касалось Лорда, которому он был беззаветно верен — так хранить тайны людей, которых считает предателями их дела и их господина, Барти точно не станет. Летом он прямо высказал это, лишь рассмеявшись, когда услышал предложение принести обет о неразглашении их сотрудничества на случай, если его всё-таки смогут поймать живым.

Накинув чёрную дорожную мантию, Люциус неторопливо спустился вниз, по пути приказал одному из домовиков предупредить жену о своём отсутствии и покинул особняк. Затем не спеша прошел дюжину шагов от дверей до границы действия анти-аппарационного барьера и прочих чар защиты и надзора, и только оттуда переместился в Хогсмид, где и была назначена встреча.

Оглядевшись по сторонам, Малфой только удивлённо вскинул брови, ничем более не выразив своего удивления. Да, он заранее ожидал чего-то подобного. Но точно не до такой степени. Последний раз в поселении у школы волшебник побывал в декабре, после первого нападения Блэка, чтобы оценить надежность новой охраны из авроров Министерства. Однако сейчас открывшаяся взгляду картина навевала воспоминания о молодости и самых масштабных сражениях предыдущей войны. Выбитые окна, обломки стен и крыш, обугленные брёвна на месте пары домов, воронки от взрывов посреди дороги, запах гари и, кажется, крови… В паре мест разгромленную улицу прикрывали небольшие купола непроглядного мрака, поглощающие любой свет — так обычно скрывали тела убитых до прибытия авроров и колдомедиков. При появлении Люциуса несколько ближайших волшебников вскинули палочки на звук, но узнав его, опустили их и вернулись к своей работе. Впрочем, пара авроров постарше, один темнокожий и один просто очень загорелый, палочки опускали очень медленно и как-то неуверенно, будто сомневаясь, не попытается ли Малфой вспомнить былые времена и прямо тут начать бой со служителями закона. Удостоив обоих лишь презрительным взглядом, Люциус уверенно направился к небольшой группе людей впереди. Директор школы с заместителем, глава аврората с парой незнакомых ему подчинённых, рядом с ними уже находилось несколько человек из Попечительского совета, прибывших раньше, и чуть в стороне от толпы стоял мрачный Снейп с палочкой в руках. Когда они встретились взглядами, Северус едва заметно кивнул, затем движением головы указал в сторону замка, давая понять, что младший Малфой там, и с ним всё в порядке. Что ж, значит делами можно заниматься без суеты и спешки, если самые большие опасения, что сын не послушает советов и сам придет на место будущего сражения, не оправдались.

— Ещё раз повторяю, Альбус, это не уровень третьего курса. Ни по задумке, ни по исполнению… — тем временем МакГонагалл что-то убеждённо доказывала директору.

— Вам просто нужно чаще посещать свой же факультет и собственных студентов, Минерва. Тогда вы бы куда больше знали об их последних увлечениях и склонностях, — благодушно ответил Дамблдор. — А также об успехах в других дисциплинах, помимо вашей. Разве обязанность декана не состоит в том, чтобы регулярно отслеживать успеваемость своих подопечных?

Однако Люциус вступить в разговор не успел. Буквально в паре шагов перед ним аппарировал ещё один волшебник. Тот был в длинном дорожном плаще, тяжело опирался на посох, а длинные волосы не могли скрыть многочисленных шрамов и рубцов, покрывающих всё его лицо. Завидев его, вновь прибывший даже не ухмыльнулся, а скорее оскалился и с искренним удивлением воскликнул:

— О, да это же Малфой! Неужели тебя уже выпустили из Азкабана?

— Что? — Люциус даже замер, опешив от подобной наглости.

— Или ты был из тех темнолюбцев, кто победил в гонке «сдай всех своих соратников раньше остальных и получи свободу»? — продолжил Грюм, внимательно разглядывая его. — Уже не помню, все вы в своё время на одной скамье сидели в цепях и в арестантских тряпках, поди там разбери…

— Кроме тех, кого ты и твои ручные собачки прибили тихо до суда, «при оказании сопротивления», — ледяным тоном ответил Малфой. — Это так в духе закона, так… «по-светлому». Бросить «Аваду» в связанного и уже парализованного, в беспомощного человека, а потом свалить всё на его же подельников, якобы они промахнулись… Ещё и срок им же добавить за непростительное.

— Ох, бедные темные колдуны, как мы только смели причинять им вред и мешать честных людей вырезать целыми семьями, с младенцами и стариками… И ещё три ближайших дома с магглами, просто потому что в тот вечер жертвы закончились слишком быстро, стало скучно, и не хотелось расходиться по домам пораньше. Или чтобы проверить на практике, кто от «круциатуса» громче кричит, мальчики или девочки.

— Кажется, кто-то успел позабыть, что уже в отставке, и десятком-другим зелёных новичков ему больше не прикрыться, — спокойно произнёс Малфой, перехватывая трость левой рукой так, чтобы извлечь палочку одним движением, которое сразу перейдет в жест для заклинания. Стиль магии Аластора он помнил, доводилось в своё время... пересекаться. Первый удар старый параноик наверняка отобьёт, значит потом сразу выставить щит свободной рукой, потом шаг в сторону и ещё несколько атак, пока он вновь замахивается своей дубиной…

— А по-моему, кто-то успел позабыть, что без своего обожаемого господина — лишь пустое место, — безумно усмехнувшись, ответил бывший аврор, отводя в сторону посох.

— Довольно! — прервал их резкий оклик директора. И сейчас Дамблдор меньше всего напоминал безобидного и даже нелепого старика, пытающегося посреди вступительной речи рассказывать детям анекдоты или дирижировать во время исполнения школьного гимна. — Аластор, у тебя есть дело, которое не терпит отлагательств. Мистер Малфой, мне кажется, вам не стоит ещё больше ставить вашу репутацию под сомнение, провоцируя конфликт.

— Извини, Альбус, привычка, — произнёс Грюм без тени раскаяния в голосе. — Как я кого из этих недобитков увижу, так сразу хочется закончить то, что не успели в своё время.

— Мне кажется, Визенгамот во главе с его председателем в своё время уже предельно ясно решили этот вопрос, — холодно произнёс Люциус, всё же убирая правую руку от трости. — Или вас не устраивает его вердикт о моей полной невиновности?

— Есть немного. Но я всё понимаю, тяжелые годы, недостаток финансирования Министерства…

— Аластор, — директору даже не пришлось повышать голос.

— Да-да, уже иду, — развернувшись на месте, Грюм посмотрел на Дамблдора и МакГонагалл, уже совершенно серьёзно спросил: — Где она?

— Пост авроров, — ответил Скримджер вместо них. — Это раньше был старый дом напротив лавки Виккерса, как я понимаю. Учти, я был против этого решения, но раз уж ты её учил, тебе и разбираться теперь с тем, до чего довела твоя «постоянная бдительность».

— Разберусь. Не сомневайся, — огрызнулся Грюм почти с угрозой, прежде чем аппарировать на другой конец Хогсмида.

— Теперь, что касается вас, — произнёс директор уже своим обычным фальшиво-добродушным тоном, обращаясь к Малфою. — Боюсь, в свете происходящего я вынужден вновь объявить в Хогвартсе особое, я бы даже посмел сказать, осадное положение до конца расследования. Так что я надеюсь, что Попечительский совет окажет нам посильную помощь и поможет убедить родителей учеников в том, что эта мера необходима, и им совершенно не требуется аппарировать сюда и пытаться пробиться в замок, чтобы любой ценой забрать детей домой.

— Я думаю, совсем немного текущего контекста сейчас бы не помешало, вы не находите? — подчеркнуто вежливо произнёс Люциус, обводя тростью разгромленную улицу. — Что тут, собственно, произошло, и почему руководство Хогвартса готово идти на такие меры?

— А вы совсем ничего не знаете? — недоверчиво поинтересовался начальник аврората.

— Представьте себе, мне не докладывают обо всех происшествиях в стране, — ядовито ответил Малфой. Отношения с текущим главой аврората у них были очень натянутые, потому и необходимости проявлять уважение к собеседнику никто из них не видел. — Судя по следам, сражение, и довольно серьёзное, тут закончилось всего несколько часов назад. Ещё не разошлись ни новости, ни слухи. Да и журналистов я тут что-то поблизости не наблюдаю.

— Произошло нападение на Хогсмид, — прервала заместитель директора их пикировку. — Куда большего масштаба, чем в прошлый раз. Не меньше двух дюжин участников, включая вампиров, оборотней и даже взятых под «Империо» магглов с оружием.

— Знакомые методы, не правда ли? — спросил один из авроров, но Люциус даже не посмотрел в его сторону.

— А не вы ли раструбили о своём «триумфе» в газетах, убеждая всех, что Сириус Блэк погиб? — поинтересовался он, глядя прямо на Скримджера. — Не вы ли недавно перед всеми журналистами хвастались разгромом его «банды» и ордена своим вешали за подвиг?

— А тогда не вы ли настаивали на том, что детям больше ничего не угрожает, и потому необходимо как можно скорее убрать из школы авроров и отозвать дементоров? — в тон ответил Руфус. — И как глава вашего Совета, и как член Визенгамота — вы же использовали все рычаги, чтобы оставить нашу единственную школу фактически без защиты.

— После вашей торжественной речи о победе сил добра над мерзким и отвратительным злом, разве я, разве Совет мог поступить иначе? — удивился Малфой. — Люди поверили вам, родители настоятельно требовали убрать «изжившую себя» охрану. Охрану, одно присутствие которой наводит ужас и панику даже на взрослых, даже на матерых преступников, а вы приставили их к детям! Теперь, когда школьникам больше не угрожает маньяк, которого вы почти год не могли поймать, и которого уничтожил какой-то школьный учитель. Я лишь выражал их мнение, как мне и положено.

— Семь трупов, Малфой! — произнёс Скримджер резко. — А ещё десятки раненых и пострадавших. И хвала Мерлину, что никто из детей не погиб. Если бы дементоры оставались в охране, до этого бы не дошло. Если бы вашими стараниями их не выдворили отсюда.

— Семь погибших. Кто именно? — спросил Люциус серьёзно. План нападения, с которым он был знаком в общих чертах, предусматривал создание хаоса и паники, но убивать волшебников не предполагалось. Краучу и Петтигрю нужно было лишь поднять шум и в общем беспорядке забрать так нужного им, а точнее Лорду, Поттера с собой. Но если директор сейчас здесь, а не мечется по всей Британии в поисках своего «золотого мальчика», спасителя всей нации, надежды волшебного мира и так далее, и так далее, у них это, очевидно, не получилось. Однако в любом случае, никаких убийств по плану не предполагалось. Это привлекает совершенно излишнее внимание в нынешние времена.

— Один аврор убит магглом под действием "Империо". Два работавших в Хогсмиде волшебника и одна ведьма погибли от различных заклинаний. С той стороны — один вервольф уничтожен аврорами при сопротивлении. Личность установлена — Стивен Уайт, особо опасен, за него была объявлена награда. Один вампир ликвидирован… при неясных пока обстоятельствах. Опознать на данный момент невозможно, — нехотя добавил Руфус. Малфой лишь удивлённо приподнял бровь, услышав это. Интересно, это чем же несчастную нежить так «невыясненно» убивали, что от неё мало что осталось? — Один волшебник, глава всего отряда, покончил с собой при попытке задержания.

— Опять Блэк? Он в прошлый раз всё-таки остался жив? — уточнил Люциус.

— Крауч. Бартемиус Крауч Младший.

— И какой это уже по счёту труп Крауча у вас на руках? Четвёртый, пятый? — с иронией поинтересовался Малфой. Он держал непроницаемое выражение лица, не демонстрируя, насколько рад это слышать. После того, как прошлым летом вдруг объявились эти три призрака прошедшей войны, и напомнили о старых долгах и клятвах, все дела с бывшими участниками ближнего круга Тёмного лорда вёл именно Барти. Ни с Петтигрю, ни с Блэком, уж кто бы там из них ни был настоящим предателем, представители старых семей бы и разговаривать не стали, несмотря ни на какой компромат и угрозы, а Крауч всё-таки в самом конце войны успел около года провести в их рядах и принял метку при всех, став одним из них. Конечно, даже его авторитет был не настолько велик, чтобы вновь вовлечь кого-то из оставшихся на свободе в свои интриги — по сути, они скорее откупались от него, делясь галеонами и информацией в обмен на молчание о старых грехах, которых осталось достаточно даже после всех расследований. Тоже, конечно, не напрямую и не при личных встречах, но попадись Бартемиус аврорам, те точно бы выжали из него всё, а потом пришли с вопросами. А если его больше нет, то уже в следующем месяце определенная сумма так и останется лежать на счетах семьи Малфоев. И многих других достойных семей.

— Третий, — ответил Скримджер. — И скорее всего, тоже фальшивый. Но мы сделаем всё, чтобы убедиться в этом наверняка. Да и не о нём сейчас речь. А о необходимости предотвратить панику. А в этом и ваш долг — и как члена Визенгамота, и просто как взрослого ответственного волшебника.

Даже удивительно, что он смог всё это произнести с настолько серьёзным выражением лица. Двенадцать лет назад, когда шли служебные процессы над «Пожирателями», Руфус ещё был просто одним из авроров, однако он не мог не изучать материалов тех дел. И нужно быть очень наивным (или очень любить деньги), чтобы не начать задавать вопросы относительно весьма нехарактерной изобретательности и инициативности в сражениях и казнях у несчастных чистокровных, взятых коварными злодеями под «Империо». То есть, как минимум у него есть серьёзные причины подозревать, что паника и страх обывателей магической Британии не кажутся Люциусу чем-то ужасным, неправильным и непривычным. Скорее наоборот. Однако ему тоже приходится играть на публику, ведь Малфой в фаворе у министра как меценат и спонсор определенных начинаний, а значит и относиться к нему нужно соответствующе. На людях, хотя бы.

— Я всё понимаю, долг честного гражданина прежде всего. Однако судя по всему, нападение уже было успешно отбито силами нашего доблестного аврората. Что бы ни стало его причиной… — добавил Люциус, выразительно покосившись в сторону директора. Причина была известна всем присутствующим. И что Совет уже поднимал вопрос о допустимости нахождения Поттера среди других детей, постоянно подвергающихся опасности из-за него — тоже все они знали. — Чего же тогда опасаться? Появления уже шестого или седьмого Крауча с ротой маггловских мушкетёров?

— Ваш сарказм здесь совершенно неуместен, — бросил Скримджер резко. — Формально допросы задержанных ещё не начались, но они уже сейчас, просто в «беседах» заявляют, что групп было две, примерно равного состава. Наши люди уже выдвинулись на разведку, но до появления окончательных результатов, мы должны сохранять…

Он не успел закончить очередную полную официоза пафосную фразу. Неподалёку аппарировал человек в аврорской мантии, перепачканной в паре мест грязью и травой. Отыскав взглядом начальника, он торопливо зашагал к Руфусу, на ходу начав доклад:

— Директор Скримджер, сэр, мы нашли их убежище под охранными чарами. Волшебников нет, рядом только восемь связанных магглов после «обливейта», внутри плохо затёртые следы недавнего сражения, а также…

— Хэмптон! — рявкнул Руфус на подчинённого и даже взмахнул рукой. При этом, так уж вышло, указав в сторону Малфоя. Случайно, должно быть.

— Я, сэр!

— Заткнись.

— Слушаюсь, сэр!

— Прошу прощения, джентльмены, леди, но нам нужно кое-что обсудить, — произнёс Скримджер, быстрыми шагами отходя к одному из ближайших домов с выбитыми окнами и дверями и жестом веля Хэмптону и сопровождающим аврорам следовать за ним.

Люциус с напускным безразличием посмотрел им вслед. А вот на деле его очень даже занимали мысли о только что услышанном. О том, что группы будет две, он знал. Даже знал примерную численность набранного для них пушечного мяса, не считая магглов. В конце концов, на это были потрачены в том числе и его деньги, да и связями для поиска готовых рисковать идиотов и зверьков, при этом не привлекая слишком большого внимания аврората, Крауч тоже пользовался чужими. Но тогда возникает вопрос, что же там произошло, и кто там поработал? Если магглов оставили в живых, вряд ли это бунт или внутренний конфликт. Но тогда что? Авроры сами провели операцию, а теперь специально разыгрывают комедию, именно перед ним? Директор вспомнил старые привычки и вновь собрал достаточно дурачков, которые бесплатно и с радостным визгом будут таскать для него каштаны из огня? Всё-таки выживший каким-то образом Блэк решил поиграть в благородного мстителя? Кто-то из их круга решил, что дешевле один раз чьими-то руками избавиться от попрошаек, чем ещё год-другой спонсировать их авантюры под угрозой раскрытия старых прегрешений? Последняя мысль и самому Люциусу уже приходила в голову, так что, вполне возможно, кто-то просто оказался более нетерпеливым… Правда, в этом случае магглов в живых оставлять бы вряд ли стали.

— Мистер Малфой, — напомнил о себе Дамблдор. — Как бы то ни было, моя просьба остаётся в силе.

— Разумеется, директор, — скромно согласился Люциус. — Я извещу весь Попечительский совет, и мы займёмся этим вопросом. Ещё до конца недели мы убедим людей, что пока опасность не минует, для детей школа — самое безопасное место во всей стране. Паники не будет, уверен, волшебники поймут, что это необходимая мера.

— Признателен вам за помощь. Я не сомневаюсь, с учетом открывшихся нам фактов, слишком долго особое положение не продлится, — произнёс директор ровно. Малфой не сомневался, что тот его в чём-то подозревает. Ещё со школьных лет он привык, что Дамлбдор всегда знает больше, чем говорит. Но сейчас он обязан задействовать Совет, если хочет избежать проблем.

— Я тоже надеюсь на лучшее. Детям в этом году уже выпало слишком много испытаний и переживаний, не хотелось бы перед экзаменом подвергать их ещё большему давлению. Подобное может негативно сказаться на чьих-то результатах, а это совершенно никому не нужно. Но прежде, чем приступать, не возражаете, если я осмотрюсь здесь немного? Совету нужна будет детальная информация о нападении, чтобы справедливо оценить уровень угрозы.

— Только не мешайте аврорам и сотрудникам министерства работать. А в остальном — делайте всё необходимое.

— Благодарю, директор. И, я полагаю, до скорой встречи, — вежливо откланявшись, Люциус развернулся и неторопливо пошел по улице вглубь деревни. По пути он, в самом деле, внимательно смотрел по сторонам. Но помимо обязательств перед Советом, не слишком-то обременительных, волшебника куда больше занимали собственные мысли.

На ходу он рассматривал последствия недавнего сражения. Знакомые следы от огненных, режущих, замораживающих, разрушающих заклинаний, осколки и обломки, характерные цепочки отверстий от маггловского оружия, пятна крови на земле — всё это волшебник много раз видел в предыдущую войну. Однако даже на пике конфликта школа оставалась нейтральной территорией — магический мир слишком мал, дети всех воюющих сторон учились вместе, и перенос противостояния в Хогвартс быстро обернулся бы резнёй. Однако в этот раз все правила и нормы были отброшены ради достижения цели. И Мордред с ними, с грязнокровками, кто бы стал их жалеть, но Крауч и Петтигрю в своей погоне за Поттером, спеша выслужиться, вновь поставили под угрозу жизни детей из благородных фамилий. Сначала с опасной тварью прямо на уроке столкнулись Селвин и Эшвуд (пусть эта семья вечно держалась наособицу, но они были своими, чистокровными), затем едва не погиб Флинт, причем совершенно унизительной смертью, чуть не совершив по приказу самоубийство, чтобы опозорить одного из преподавателей. Уизли не жаль, предатели только такого отношения и заслуживают, но сегодня здесь под заклинания и выстрелы попали десятки волшебников из самых разных семей. И ладно магия, на то оно и искусство, что его можно применять аккуратно и в меру, но магглы в силу природной примитивности и ограниченности на такую тонкость не способны со своими ружьями и мечами. Наследники Берков или Абботов погибают от пуль рядом со школой — это был бы скандал, позор на всю Британию. Может, и в самом деле не так уж плохо, что вся затея провалилась? Блэком, пока был жив, вертели как хотели ради собственных интересов, Петтигрю — предатель и трус, ради спасения своей шкуры готовый перегрызть горло кому угодно, Крауч — ограниченный фанатик. Им всем было нечего терять — пусть волшебный мир сгорит, лишь бы только оживить Тёмного лорда.

И даже если бы каким-то образом всё получилось — что дальше? Волдеморт созвал бы ближний круг вновь, и все, кто до сих пор носит его метку, не посмели бы ослушаться, Люциус в том числе, но… Он явно не будет доволен тем, что пока десяток самых преданных сторонников предпочли сражаться до конца и либо умереть, либо до конца дней оказаться за решеткой, более разумные решили сделать… шаг назад, поставив свою жизнь и свободу выше идеалов их дела. А теперь ползать по земле, целовать сапоги и вымаливать прощение и право вновь встать в строй — они все уже не так молоды для подобных развлечений. У многих появились семьи, обязательства, работа, налаженная жизнь — им теперь есть, что терять. Они уже не вчерашние школьники, готовые на всё ради высокой цели. Особенно если цель оказалась не совсем той, ради которой они присоединялись.

Само собой разумеется, Люциусу тоже не по душе было засилье грязнокровок и в школе, и в Министерстве, при том, что вели те себя нагло, вызывающе, непочтительно, словно они уже ровня волшебникам. Однако он не мечтал о том, чтобы уничтожить их и их мир полностью, а вот идеи Гриндевальда находил куда более уместными. Триста лет назад, когда только начались дебаты о необходимости скрыться от магглов, Малфои выступили резко против идеи принятия Статута Секретности. К тому времени их семья считалась не только одной из самых уважаемых среди волшебников Британии, но также имела и обычное дворянство, занимая достойное место в высшем обществе Англии, но при этом неизменно будучи выше всех этих графов и герцогов. Отказываться от подобной жизни только из-за того, что в глуши одни деревенщины жгут на кострах других, заподозрив у тех намёк на волшебный дар — разве можно вообразить себе большую глупость? Какое им вообще должно быть дело до свар простолюдинов, хоть магглов, хоть, если так вообще можно сказать, волшебников? К сожалению, не все тогда ещё в Совете Волшебников разделяли столь разумную позицию, Статут был установлен и над Британией, Малфоям пришлось отказаться от светского общества и покинуть королевский двор. Да, они остались одним из самых влиятельных родов магической Британии, получили пост во вновь образованном Визенгамоте, но масштаб был уже совершенно не тот, когда аристократический круг вдруг сократился в десятки раз, до трёх-четырёх десятков знатных магических семей.

Когда уже в двадцатом веке Гриндевальд объявил своей целью возвращение в большой мир при полном доминировании волшебников над простецами, Малфои поддержали его. Увы, Геллерт проиграл войну, но когда набирающий влияние и популярность Волдеморт начал во многом повторять его слова и заявлять схожие цели, тогда ещё не так давно окончивший школу Люциус охотно присоединился к его последователям. Однако Темный лорд столкнулся с теми же препятствиями, что и его предшественник — магглолюбцы, сторонники равенства и прочие убогие, готовые защищать грязнокровок и их, с позволения сказать, «права» даже с риском для своей жизни. И так в этом конфликте он и завяз на десятилетие — приобретая и теряя сторонников в постоянных стычках с аврорами и отдельными добровольцами под понятно чьим идейным руководством. Счет убитых волшебников пошел на десятки, потом на сотни, понапрасну расходовались средства и тратились целые состояния, горели фамильные особняки… Но всё это почти не приближало сторону Лорда к победе. Да только и остановиться уже было нельзя. Возможно, если бы не совершенно внезапное завершение войны, остатки британских волшебников и ведьм продолжали бы грызть друг друга на руинах страны до сих пор.

И если Тёмный лорд буквально завтра вернется в Британию и призовет их к себе, всё повторится вновь, опять война и одни волшебники будут убивать других из-за никчемных магглов. О спокойной жизни, о с таким трудом восстановленной репутации, о политическом влиянии можно будет забыть. Авроры тоже не идиоты… не все, к сожалению. Ближний круг Волдеморта им известен поимённо, и сомнений в том, кто именно мгновенно окажется под подозрением, быть не должно. Ещё неизвестно, чем закончится текущее расследование, и не выйдут ли через нанятых бродяг и зверьков на тех, кто спонсировал весь этот балаган своим золотом. Нет, двигаться в том же направлении — это не выход, тем более что Лорд лишился последних фанатично ему преданных последователей (из оставшихся на свободе), и теперь неизвестно, что он предпримет дальше и насколько отчаянные меры выберет. Здесь в расход уже могут пойти не только люмпены из трущоб и загнанная по подвалам и буреломам нечисть, не бесполезные школьники-грязнокровки, как год назад с этим дневником, но и бывшие соратники — если, по его мнению, это поможет вернуться к жизни.

Остановившись перед разгромленным фасадом паба, где в школьные годы довелось провести немало приятных вечеров, Малфой едва заметно усмехнулся. Как ни странно, именно эти идиоты, Крауч и Петтигрю, показали иной, намного лучший и куда более безопасный для него лично путь добиться большего. Всего два дурака, действуя по чужой указке и, судя по всему, толком не понимая, зачем они это делают, при наличии средств и ресурсов сумели почти на год поставить весь магический мир вверх дном. А если этим займётся кто-то более рациональный? Нет необходимости самому бегать под заклинаниями, когда можно действовать чужими руками. Ведь если сформулировать четкую цель, даже бесталанные исполнители, которых можно нанять за горсть кнатов с дюжину, способны в несколько подходов привести к её исполнению. Магическое сообщество после десятка лет мирной жизни просто не готово к такому, к постоянному риску, к висящей над головой угрозе — силы авроров относительно невелики, и даже с порталами и аппарацией они не могут успевать сразу везде. А обычных патрульных просто не учат иметь дело с организованными нападениями. Если бы вторая группа не была, предположительно, устранена, и не атаковала Хогсмид, а устроила штурм, к примеру, Министерства — на это просто не успели бы среагировать.

После всех взносов и участия в ряде начинаний Министерства Фадж уже сейчас вынужден прислушиваться к семье Малфоев, ведь от успеха или провала широко им же и разрекламированных проектов зависит его рейтинг, а резкое сокращение денежного потока после какого-нибудь… недопонимания с Люциусом может в итоге стоить ему кресла. Если же «недобитые» пособники Крауча, Блэка, да хоть самого Волдеморта неожиданно начнут доставлять неприятности в разных частях страны, и аврорат не сможет их быстро отыскать и схватить, дальше можно просто со скандалом снять министра, неспособного контролировать ситуацию, и поставить более подходящего. Или же дать Фаджу понять, что от желания идти навстречу будет зависеть и одобрение народом его политики, и спокойствие в Британии. А ведь уже этим летом страна принимает финал чемпионата — опозориться перед всей Конфедерацией и продемонстрировать свою некомпетентность, это явно последнее, чего министр бы сейчас хотел. И даже мотивы придумывать было бы совсем не нужно — все понимают, что именно Поттер превратился для «тёмных колдунов» в идею фикс, потому нападение на мероприятие, где он окажется вне охраны Министерства или Дамблдора, и объяснять никому не потребуется, и так же всё очевидно. Или если Поттера там не будет — следует его настоятельно пригласить.

А установив должное «взаимопонимание» с министром и уже имея достаточное влияние в Визенгамоте, можно будет начать продвигать куда более разумные инициативы. Пересмотр прав магглов, например — если они уже продемонстрировали, что могут быть опасны если и не сами, то попав под управление злонамеренного волшебника, при этом не имея шансов ему противодействовать. А значит родственников грязнокровок лучше держать от магического мира подальше — исключительно ради их же блага, чтобы не вводить преступников во искушение почти без усилий заполучить себе небольшой отряд, готовый на всё по первому же слову. Да и насчёт самих магглорождённых стоило бы задуматься — возможно, некоторые из законов в их пользу были приняты предыдущими министрами слишком поспешно, и теперь требуют пересмотра.

Всё это безо всякого террора, захвата власти и прямой войны. Зачем, когда деньги, связи и влияние могут сделать куда больше и без ненужных жертв? Убивать тысячи волшебников низкого происхождения ведь тоже нет необходимости, достаточно и того, что они сами начнут отлично понимать своё место. Чтобы без этих наивных бредней о «равенстве» и «незначимости происхождения» трагедия Блэков просто не могла повториться ещё раз в другой благородной семье. А когда в Министерстве всё будет приведено в соответствие с правильным порядком вещей, можно будет обратить внимание и на школу — в немалой степени, источник этих проблем. Старик явно засиделся в директорах за столько лет, да и реформы бы не помешали…

Впрочем, это дело будущего. Малфой понимал, что до возможности так влиять на принятие решений на самом верху ему предстоит ещё немало сделать, если он, в самом деле, хочет играть куда большую роль, чем сейчас. Если он хочет в будущем быть спокоен за судьбу своих потомков и всего магического мира. Если не желает больше чувствовать себя в присутствии авроров, словно под прицелом. А пока для начала требуется как можно тщательнее разобраться с судьбой этого второго отряда и с тем, что же там на самом деле произошло. Если перед ним не разыгрывали спектакль, то неизвестная сила, способная на подобные действия, может оказаться как весьма ценным ресурсом в будущем, так и стать проблемой, если их интересы пересекутся. В любом случае, необходимо узнать хотя бы кто это, чьи интересы или чью позицию они представляют. Нельзя начинать шахматную партию, не узнав сначала цвет и расположение всех фигур на доске.

Перед тем, как аппарировать обратно к дому, Люциус ещё немного прошелся, мысленно набрасывая черновик статьи для «Пророка» от имени Попечительского Совета, которая одновременно успокоит семьи волшебников, чьи дети сейчас находятся в школе, и вместе с тем в правильном свете подаст всю эту историю с нападением, а также намекнёт на его причину (и на того, кто эту «причину» держит в школе среди сотен других студентов). Что касается семей волшебников, обитающих среди магглов — кому есть до них дело? Узнают всё когда-нибудь потом, через неделю или две. Никто же не виноват, что они держатся вдали от цивилизованного мира.