О враг мой (джен)

Снейп был здесь. Снейп был здесь! Снейп был здесь!!

Гарри засмеялся. Впервые с тех пор, как его схватили, он вздохнул свободно. Снейп был мастером шпионажа. Умный, хитрый, всегда на пять шагов впереди прочих. Гарри почти спасён!

Если только Волдеморт не узнает.

Улыбка сменилась испуганным хмурым взглядом.

О чём думал Снейп, открываясь Гарри? Волдеморт вытащит это прямо из его головы! Возможно, в конце концов Гарри и удалось его вышвырнуть, но тот кучу всего успел узнать. И как только найдёт этот лакомый кусочек, то схватит Снейпа, замучает и убьёт…

Тяжесть пала обратно на его сердце так же стремительно, как исчезла: словно пёрышко, подхваченное ветром и приземлившееся на то же самое место. Только в десять раз тяжелее, чем прежде.

Он уставился на дверь, хотя в камере было так темно, что дверной проём обозначался лишь слабой полоской света внизу. Тёмные маги, легилименция, замаскированные личности и шпионаж. Реальный отстой.

Радости полные… гм.

Что ж, отступать некуда. Надо просто взяться за работу — подготовить своё сознание. Советы и приёмы для начинающих, которым научил его Снейп, стоящие, но они не помогут против суперспособностей Волдеморта. Придётся придумать другой план. Он перебирал факты, которые знал наверняка.

Во-первых, во время легилименции Гарри мог воспринимать некоторые мысли и чувства Волдеморта. С любым другим магом это бы не вышло. Скорее всего, из-за их уникальной связи. Он сделал себе мысленную пометку: обдумать этот момент.

Во-вторых, ему удалось изгнать Волдеморта из своей головы только после того, как он отказался от побуждения сражаться. Вместо этого инстинкт подтолкнул его поддаться, слить обе памяти — свою и Волдеморта. Но что именно произошло и как — он не совсем понимал.

В-третьих, насколько он знал, когда легилименция не была задействована, их ментальная связь шла только в одну сторону. Ни Дамблдор, ни Снейп никогда даже не намекали, чтобы Волдеморт мог проникать в его мысли на расстоянии, хотя Гарри, случалось, проникал в мысли Волдеморта. Итак, вернёмся к первому пункту: возможно ли, что из-за такой односторонней связи Волдеморт не мог применять к нему легилименцию, не активируя этот контакт? Сближение их сознаний в таком случае должно было вызвать какое-то нарушение, верно?

Так что, возможно, всё, что Гарри нужно сделать, — это найти нужные ментальные нити и хорошенько рвануть…

Он вскочил и начал кружить по своей тесной, тёмной камере. И тут… стоп! В список добавился ещё один пункт.

В-четвёртых! Он предстал перед Волдемортом ослабевшим от боли, голода, проклятий и кровопотери. Под конец он почти не мог сидеть и даже держать голову — о том, чтобы стоять, и речи не было. Но спустя несколько минут после возвращения в камеру ему хватило сил метаться по ней. Как это вышло?

Он на пробу подвигал конечностями. Всё ещё оставались боль, усталость и голод. Всё ещё были синяки на теле, в основном с первого дня. Всё ещё горел шрам, а головная боль так и не прошла. Но в целом стало легче, чем раньше: появились энергия и сила, которых так не хватало. Это не мог быть просто адреналин. Гарри был слишком слаб, а сейчас чувствовал себя куда лучше. Неужели он каким-то образом позаимствовал силу Волдеморта — точно так же, как его мысли и чувства? Возможно ли такое в принципе?

Ну, раньше он бы не подумал, что какой-то ритуал с участием его крови может усилить Волдеморта, так что как знать, что возможно, а что нет? Особенно когда речь идёт об их странной связи.

Хорошо бы Снейп или Дамблдор были рядом, чтоб обдумать его идеи. Желательно оба. Вместе они живо сочинили бы отличную теорию насчёт того, что творится.

А пока он будет готовиться повторить всё, что сделал. Волдеморт, возможно, преодолеет его защиту, но теперь, когда Гарри знал, что нужно искать и как следовать за нитями сознания Волдеморта внутри своего собственного, он постарается как можно быстрее изгнать тёмного колдуна из своей головы.

От этого зависела жизнь Снейпа. Следовательно, и жизнь Гарри тоже.

* * *

Не прошло и часа, как шаги предупредили его о появлении гостей — и дверь распахнулась. Гарри едва успел заметить свет и злое лицо Нотта, когда его схватили за шкирку и швырнули об стену. Он поморщился, больно ударившись головой о камень.

— Что ты сделал? — крикнул Нотт, наклонившись так, что слюна брызнула Гарри на щёку.

Он потряс головой, чтобы там прояснилось, но это оказалось ошибкой: его захлестнуло головокружение.

Нотт встряхнул его.

— Что ты сделал?! — снова рявкнул он.

— Я не знаю, чт…

— Тёмный Лорд! — завопил Нотт. — Он всё ещё не очнулся! Что ты с ним сделал?!

— Я не знаю! — выкрикнул Гарри. Он и правда не знал. Волдеморт всё ещё в нокауте? Наверное, не стоило смеяться над этой картиной. Правда, не стоило. В кои-то веки он прислушался к собственному совету, хотя и с трудом. Ему показалось, что Нотт заметил, как дрогнули его губы.

Его снова приложили об стену, и он вскрикнул, вторично ударившись головой. «Вот что значит — звёзды из глаз», — мелькнула случайная мысль, пока он старался отвлечься от боли, глядя на замелькавшие перед глазами искры.

— Нотт! — прошипели с порога. — Я сказал — допросить его, а не избивать! — Гарри показалось, что сквозь свои «звёзды» он признал Сэллоу. Тот оглянулся через плечо: — Петтигрю вернётся с минуты на минуту…

— Только не говори мне, что боишься этой мелкой крысы, — прорычал Нотт, не сводя глаз с Гарри.

— Только потому, что он крыса, — презрительно бросил Сэллоу. — Ты же знаешь, что если он застукает нас здесь, то кинется к Тёмному Лорду с докладом о нашем проступке.

— Этот щенок что-то сделал с Тёмным Лордом, и я дознаюсь, что именно! Если ты думаешь, что он накажет меня за это, то ошибаешься…

— Лорд может рассудить иначе, — возразил Сэллоу. Он осторожно шагнул в камеру и приблизился к Нотту, который держал Гарри как в тисках. — Ты же знаешь, каким он стал с тех пор, как… — Он искоса взглянул на мальчика, словно подбирая слова. — По нынешним временам дождёшься скорее Авады, чем награды. Пусть уж кто-нибудь другой играет героя, а?

Нотт оскалился на Гарри, и тот содрогнулся от этой нескрываемой ненависти. Человек с такими глазами мог сделать в пылу злобы что угодно, независимо от страха перед Тёмным Лордом. Гарри быстро прикинул, что в данном случае искушать своих мучителей было не самым мудрым решением. Поэтому он стоял молча, — не то чтоб у него особо имелся выбор, раз он был прижат к стене, — и ждал, когда они придут к согласию насчёт того, что теперь делать.

Увы, много времени это не заняло. Мгновение спустя Гарри уже лежал на земле, согнувшись пополам от удара в живот. Тут же последовал пинок под рёбра. Он застонал и скрючился, но Нотт был не в том настроении, чтобы дать ему время пострадать со вкусом. Он нагнулся и привёл Гарри в вертикальное положение, больно схватив за волосы. Где-то над ними Сэллоу обречённо вздохнул и отошёл к двери, покараулить.

— Что. Ты. Сделал? — кипел Нотт.

Гарри глубоко втянул в себя воздух, понимая, что лёгкого выхода нет. Он не мог дать Нотту ответов, которых не было у него самого.

— Не знаю, — слабо повторил он и приготовился к следующему удару.

Но вместо этого Нотт схватил его правую руку и вывернул два пальца, насколько было можно, не сломав их. Гарри задохнулся; на глазах выступили слёзы. Свободной рукой он попытался оттолкнуть Нотта, но бесполезно: тот был гораздо крупнее и сильнее.

— Клянусь, не знаю! — выпалил Гарри. — Всё случилось так быстро… А-А-А-А! — Он ошибался: пальцы могли согнуться ещё больше.

— Потише! — прошипел Сэллоу с порога.

— Я сделаю с тобой кое-что похуже, — пригрозил Нотт. — И никто ничего не узнает.

Он выпустил пальцы Гарри, чтобы обхватить свей лапищей его шею, держа Гарри за руку так, что он не мог двинуться, не вывернув её. И стиснул его горло. Не настолько, чтобы полностью перекрыть поток воздуха, но достаточно, чтобы Гарри задыхался. Достаточно, чтобы угроза стала очевидна. Нотт нажал сильнее…

Гарри запаниковал. Что делать? Нотт явно вне себя. Вряд ли он прикончит его, раз Волдеморт этого не желает, но Гарри не хотел рисковать. И… и он не мог дышать. Чёрные пятна перед глазами стали расползаться, и мир начал исчезать в тумане ужаса…

— Нотт! — прошипел Сэллоу, оттащив его от Гарри как раз в тот момент, когда ещё одна тень пересекла порог. Две тени? Но сейчас Гарри видел двух Ноттов и двух Сэллоу, так что не мог всецело доверять своим глазам.

Он рухнул, хрипя, кашляя и задыхаясь, пытаясь вздохнуть и вместе с тем не желая дышать. В горле у него горело, а кашель отдавался сразу в голове, животе и рёбрах. Он перекатился на бок, подтянул колени к груди и попытался самоуважения ради притвориться, что его щёки не мокры от слёз.

— Тёмный Лорд будет недоволен, если ты повредишь мальчишке, — раздался голос от двери. Крэбб? Это был голос Крэбба, и Гарри взмолился: пусть это будет он — и пусть он всё ещё будет Снейпом. Он остался лежать на полу, боясь поднять глаза, чтобы не выдать ни надежды, ни узнавания.

— Да ладно тебе, Крэбб, — сказал Нотт. — Это наш шанс выяснить, что происходит.

— И что? Он сказал? — равнодушно спросил Крэбб. Или это был Снейп? — «Пожалуйста, будь Снейпом», — снова взмолился Гарри, зажмурившись.

— Нет. — Гарри услышал звук шагов и изо всех сил постарался не дёрнуться, когда шаги эти замерли рядом с его съёжившимся телом. — Но дай время, и мальчишка запоёт.

Голос был холодным и безжалостным, и Гарри задохнулся, когда его пнули ногой в лодыжку. Он свернулся ещё плотнее, на всякий случай подняв руки, чтобы защитить голову.

— Я тебя слышал, — равнодушно сказал Крэбб, хотя в его голосе прозвучали стальные нотки. — Иди наверх. Остынь. Я не дам тебе убить пленника через две минуты после начала моей смены.

Гарри, по-прежнему прикрывавший голову, не знал, какое безмолвное общение происходило в камере, но Нотту потребовалось несколько секунд, чтобы фыркнуть и протопать к выходу — в сопровождении, по-видимому, шагов Сэллоу.

— Петтигрю. Проводи их, ладно? Чтоб они не заблудились и не вернулись ненароком сюда. — Тон Крэбба был достаточно внушителен, чтобы дверь захлопнулась за тремя... нет, четырьмя людьми, заспорившими в коридоре. Гарри слышал только гул их голосов. Он не удержался от стона, когда начал ощупывать свои ушибы.

Пальцы и суставы дёргало, рёбра и живот ныли, а горло горело огнём. Но больше всего пострадала голова. Он пожалел, что не помнит, как определить сотрясение мозга. Кажется, тошнота и муть перед глазами были в списке. Он снова застонал и замер: каждое движение заставляло его тело отчаянно протестовать.

Не помешало бы ему сейчас побольше этой силы, появившейся после сеанса легилименции.

Гарри вздрогнул, когда дверь резко открылась и закрылась — и «люмос» вспыхнул перед его глазами. Он прищурился и снова инстинктивно поднял руки, защищая голову.

— У нас мало времени. Что болит?

Крэбб опустился на колени рядом с ним; его нечётко видневшееся лицо выражало нетерпение. О, хвала небесам!

— Это вы? — пробормотал он, пытаясь решить, на котором из двух Крэббов сфокусировать взгляд. Он остановился на том, что слева.

— Да, — быстро ответил тот. — Где болит?

Гарри на секунду задумался. Он должен был убедиться…

— Что… — Он задумчиво облизнул губы. — Что Ремус подарил мне на день рождения?

Крэбб, казалось, был готов вот-вот потерять терпение, но тут же рявкнул:

— Дурацкие карманные часы!

Гарри с облегчением улыбнулся:

— Это вы!

— Поттер, у нас не так много времени. Тёмный Лорд теперь никому не доверяет. После моего бегства он постоянно остерегается предателей. Он приказал нам караулить парами, чтобы никто не оставался с вами наедине. Я выторговал нам всего несколько минут.

Гарри попробовал кивнуть, но тут же заболели и голова, и шея. Он попытался сосредоточиться на вопросе Снейпа.

— Гм… голова, рёбра, живот, шея, рука. В таком порядке.

Снейп кивнул и отложил в сторону зажжённую палочку, чтобы вытащить из-под мантии несколько пузырьков.

— А у вас нет случайно того зелья от головной боли? — почти прошептал Гарри: говорить громче было слишком больно.

— Шрам?

— Ага. Болит… почти всё время.

Снейп помог ему сесть, — было больно, но Гарри не собирался жаловаться, — и протянул знакомый прозрачный флакон. Гарри проглотил зелье и тут же почувствовал, что с головой и глазами стало лучше. Тошнота тоже прошла. Даже боль в горле немного утихла.

— Ух ты. Какая мощная штука.

Снейп не обратил внимания на его изумление, сосредоточившись на следующей проблеме:

— Задерите рубашку. Нужно осмотреть повреждения.

Гарри повиновался — и тихонько зашипел, когда Снейп стал осторожно ощупывать его живот и рёбра. Было так странно видеть Крэбба, зная, что это Снейп. Кое-какие знакомые выражения были: хмурые брови, нетерпеливый взгляд, — но они выглядели дико на чужом лице. Как будто пришлось заново учиться читать его мимику… и в то же время это было всё равно что видеть старого друга в новом костюме.

— Вы уверены, что Крэбб стал бы защищать пленника? — спросил он. — Вдруг они догадаются?

— Сомневаетесь в моих способностях как шпиона? — Снейп бросил на него взгляд. Но по лицу Крэбба трудно было разобраться, позабавило это его или оскорбило. Может, и то и другое.

— Нет, но вдруг. Вы не думаете, что это будет подозрительно — постоянно спорить с Ноттом?

— Поверьте, Крэбб и Нотт ссорятся и в лучшие времена. — Снейп, сосредоточенно хмурясь, потянулся ощупать его рёбра. — Я выбрал Крэбба сознательно. Он не так туп, как Гойл, и не так жесток, как Нотт. Он пользуется авторитетом, но не настолько близок к Тёмному Лорду, чтобы постоянно находиться при нём.

Гарри ойкнул от особенно болезненного нажима.

— Ничего не сломано. Бальзам от синяков применить нельзя: они могут проверить травмы…

Снейп начал наносить мазь на его живот и нижнюю часть груди, и хотя получалось не очень осторожно, Гарри не мог его винить. Они были в цейтноте. Но кто знает, когда у них снова появится возможность поговорить…

— Простите меня, — вырвалось у него. — Я не хотел — я знаю, что это не оправдание, но я никогда не сделаю этого снова, клянусь. Я знаю, что это непохоже на правду, но я уважаю вашу частную жизнь, профессор, я просто не связал всё вместе в тот момент, и мне было так любопытно, и я привык к тому, что люди мне лгут или что-то умалчивают, и я не подумал, когда у меня появился шанс узнать, что происходит, и…

Он замолк, когда Снейп предупреждающе поднял ладонь.

— Все обсуждения — когда выберемся отсюда, — только и сказал он. — Сейчас не время.

Гарри помотал головой, не желая ждать. Что если он уже не проснётся после сонного зелья Волдеморта?

— Я никогда больше не буду, честно. Я сломал Стеногляд, и…

— Знаю, — сказал Снейп. Он внезапно показался измученным, и Гарри задался вопросом, как он провёл последние дни. — Я видел. В вашей комнате. Когда мы перевернули всё вверх дном, разыскивая вас.

Гарри сглотнул. Ему стало неловко.

— Простите. Я не хотел всех пугать.

Снейп бросил на него раздражённый взгляд, смешанный с чем-то ещё. С чувством вины?

— Вы извиняетесь за то, что вас похитил человек, которому у вас были все основания доверять?

Гарри смущённо пожал плечами. Снейп так это сформулировал…

— Вы… Ремус ведь…? — Он не знал, как спросить то, что ему необходимо было знать.

— Я понял. Он в порядке, — предвосхитил Снейп следующий вопрос, осматривая его руку и втирая мазь в суставы. — Не считая того, что он приходит в себя после укуса змеи, ваш облезлый приятель здоров как лошадь.

Глаза Гарри широко раскрылись:

— Хантер укусил его?

— Позже. Поговорим позже. Когда выберемся отсюда.

— Обещаете? — спросил он, воодушевлённый тем, что Снейп, похоже, не собирался снова игнорировать его. Во всяком случае, не сейчас.

Снейп испытующе посмотрел на него.

— Даю слово. Теперь поговорим немного о другом? О вашем скверном положении и многочисленных травмах? Или вам удалось забыть, что вы брошены в сырую темницу самым могущественным и злым волшебником в мире?

Гарри ухмыльнулся. Прошло лишь несколько дней, но он успел соскучиться по саркастическому юмору Снейпа. Однако он опомнился, когда эти слова проникли в его сознание.

— Вы думаете, он сейчас сильнее Дамблдора?

— Несомненно. — Снейп вытащил из-под мантии ещё один флакончик.

Гарри вздрогнул от этой уверенности в голосе Снейпа… э-э, технически — Крэбба.

— Какие у нас теперь шансы против него? — тихо спросил он.

— У нас всегда есть шанс, пока мы не прекратили борьбу, — преспокойно ответил Снейп, протягивая ему зелье.

Они оба замерли, услышав какой-то звук в коридоре. Гарри залпом выпил зелье, а Снейп рассовал пустые флаконы по карманам и поспешно встал.

— Но мне нужно поговорить о том, что произошло. С Сами-Знаете-Кем, — запаниковал Гарри. — Я не знаю, что случилось и почему. Что если он снова применит легилименцию, а я не смогу это повторить?

Снейп глубоко вздохнул и быстро окинул его оценивающим взглядом, словно проверяя, нет ли ещё каких-то повреждений.

— Я вернусь, если смогу. А до тех пор доверяйте своим инстинктам. У вас врождённый талант к ментальным искусствам. — Он встретился с Гарри взглядом, в котором было что-то вроде изумления. — Даже больше, чем я предполагал.

Затем нейтральное, службистское выражение лица Крэбба вернулось на место. Он схватил свою палочку и повернулся к двери.

— Мне страшно, — признался Гарри, глядя ему в спину. Он не хотел быть испуганным ребёнком, но ему нужно было, чтобы кто-то знал, что в глубине души он так себя и ощущает.

Снейп остановился, положив руку на дверь.

— Я знаю, — бросил он через плечо, не глядя на Гарри. — Но ты больше не один. — Он стремительно вышел, и Гарри снова остался в темноте.

По крайней мере, голова больше не болела, а на сердце стало легче.

«Я не один».

Обстоятельства не были идеальными — и должны были стать ещё хуже, но было очень, очень приятно знать, что он не столкнётся с ними в одиночестве.

* * *

Он понял, когда очнулся Волдеморт, по вспышке боли в своём шраме. К сожалению, это случилось как раз после того, как он впервые после этого испытания сумел заснуть без головной боли — это было приятным бонусом, хотя кошмары никуда не делись.

Волдеморт был вне себя. Гарри ясно это чувствовал. Возможно, остаточный эффект от случившегося? Или просто из-за их связи и из-за того, что эмоции Волдеморта были очень сильными?

Как бы там ни было, он знал, что Тёмный Лорд испытывал страх и гнев, — и цеплялся за это знание, как за спасательный круг. Если Волдеморт боится, то, возможно, не станет снова применять легилименцию.

Конечно, Волдеморт был не из тех, кто упустит другие славные способы развлечься.

Итак, вскоре Гарри снова стоял — а затем корчился — на полу, в центре тронного зала Волдеморта, окруженный десятком или около того азартных Пожирателей Смерти. Разъярённый Волдеморт отдал приказ — с обычными оговорками, что мальчишка должен остаться жив, — и они радостно кидали в Гарри пыточные проклятия. Он хотел бы достать их именем Волдеморта… но сейчас, зная, что среди них Снейп, воздержался. Он не хотел причинять боль Снейпу.

Он остерегался, чтобы не выдать профессора. Снейп ему открылся, хотя, возможно, с его стороны было бы мудрее воздержаться, пока он не найдёт путь к спасению. И Гарри был за это бесконечно благодарен. Он заставил себя не смотреть на «Крэбба» больше, чем на остальных. В результате он наблюдал за каждым Пожирателем по очереди, даже когда в него бросали заклятия, потому что не мог не смотреть время от времени на Снейпа, чтобы видеть, что он здесь. Судя по физиономиям прочих Пожирателей, они считали это взгляды новой игрой, которую Гарри затеял, чтобы действовать им на нервы. Забавно, но, похоже, это сработало. Он испытывал некоторое удовлетворение, допекая их, даже когда не пытался это делать.

И его уважение к шпионским навыкам Снейпа вышло на новый уровень. Если бы он не знал, то мог бы поклясться, что это подлинный Крэбб. Не то чтобы он знал Крэбба-старшего, просто… Снейп так хорошо притворялся садистом-Пожирателем, что Гарри иногда почти забывал, кто это на самом деле.

Но он знал, что это Снейп. Как бы убедительно профессор ни играл свою роль, он находил тонкие способы напомнить об этом. В первый раз, когда настал его черёд бросить заклинание, он вместе с ним послал невербальное, которое сделало все следующие проклятия терпимыми. Гарри пришлось испытать свои актёрские таланты, чтобы не выдать, что ему не очень больно. В другой раз он поиздевался над Гарри, что вот, мол, и кончилось его райское житьё с пудингами да засахаренными сливами, и тому подобное.

Гарри чуть не улыбнулся нелепому оскорблению, которое другие сдуру подхватили и начали развивать, хотя ему оно напомнило о посылке миссис Уизли. Не говоря уже о том, что в тот роковой день они со Снейпом и Дамблдором обсуждали, есть ли у него задатки провидца.

Снейп был осторожен. Он не сыпал намёками: их было ровно столько, чтобы Гарри понял, что это по-прежнему Снейп и что Гарри по-прежнему не один. И за этим слышалось ещё одно — невысказанное, но ясное: «Я здесь, чтобы спасти тебя… держись, пока я не найду способ».

И Гарри держался за это.

Он не знал, какая защита установлена на этом месте, но мог предположить, что очень надёжная. Ненаходимость, антиаппарация, анти-всё-что-можно. И его никогда не оставляли без охраны. Даже если бы Снейп не сказал, что его стерегут как минимум двое тюремщиков, уже по шарканью за дверями камеры можно было заключить, что Волдеморт не стал рисковать. Даже замаскировавшись под благонадёжного Пожирателя, Снейпу придётся преодолеть массу препятствий, чтобы его похитить.

Гарри присмотрелся к Волдеморту, после того как Снейп рассказал о его возросшей подозрительности, и понял, что тот не доверяет никому из своей клики. Он всегда был непредсказуем, но, казалось, дошёл до крайности с тех пор, как Гарри сталкивался с ним в последний раз. Независимо от того, было ли это связано с внезапным предательством Снейпа, Волдеморт казался более безумным и параноидальным, чем когда-либо прежде. Гарри знал, что ему не померещилось, потому что не раз видел страх и неуверенность в глазах Пожирателей Смерти.

Он вскрикнул, когда особенно болезненный разряд ударил по его ногам. Боль. Она означала, что анестезирующее заклятие ослабело.

Пожиратель расхохотался, и прочие подхватили его смех. Теперь, когда боль вернулась, Гарри закрыл глаза и попытался отгородиться от неё, думая о Волдеморте, а не о том, что происходит с ним самим.

Хороша или плоха для них волдемортовская паранойя? Было бы хорошо, если б Волдеморт почувствовал, что теряет контроль над своими сторонниками, или если бы вся его шайка разбежалась. Или же это плохо, потому что в таком состоянии Волдеморт был ещё более непредсказуем и ещё легче впадал в ярость. И тогда ему хотелось только пытать — кого угодно. Это плохо и для Снейпа, потому что одному человеку практически невозможно добраться до Гарри, обойдя нескольких охранников и мощные защитные чары.

И всё же Гарри старался быть оптимистом. Он задавался вопросом, не свихнулся ли он от пыточных проклятий, раз лежал посреди каменного зала, корчась и задыхаясь от боли, которую вызывало любое движение, — и в то же время улыбался про себя при мысли, что Снейп — лучший шпион магического мира — найдёт способ его спасти.

Но — ай! — Гарри очень-очень надеялся, что Снейп найдёт этот способ скоро, потому что — ай! — обезболивающие чары окончательно развеялись, и он уже был готов прямо рыдать от боли.

Он шмыгнул носом — сдержать навернувшиеся слёзы. Это становилось привычкой: крепиться, чтобы не заплакать ни от боли, ни от отчаяния. Но хотя все видели его слёзы в последние дни, он ни за что на свете не хотел, чтоб его так легко сломали. Он не мог удержаться от крика, когда приходила боль, но мог удержаться от рыданий после. Даже если в конце концов они его сломают, он был полон решимости заставить их пожалеть о потраченном на это времени.

— О, бедный крошка Поттер, — раздался голос, который он ненавидел больше всего. Лицо Беллатрикс замаячило перед его глазами. — Собираешься плакать? По мамочке? О, конечно. Мамочка ведь умерла, правда? — Она рассмеялась. Нет… хихикнула. — Я уверена, что Сириус передал ей привет от тебя.

Гарри почти готов был поблагодарить её за испытанный прилив гнева. Если бы он не дрожал от боли, то, несомненно, трясся бы от ярости, которая забушевала в его крови. Он огляделся, чтобы хоть мельком увидеть Снейпа, но тот тоже ухмылялся, делая вид, что забавляется этим зрелищем. Единственным намёком на его подлинные чувства был жёсткий блеск в глазах и побелевшие пальцы, слишком крепко сжимающие палочку.

Беллатрикс склонилась над ним. Другие Пожиратели Смерти наблюдали и осыпали его насмешками. Хорошо, по крайней мере, что словесные издёвки давали время передохнуть от проклятий.

Он ненавидел их всех. Ненормальные. Как взрослые могут получать удовольствие, мучая ребёнка? Они до мозга костей были воплощением зла.

— Возможно, твой дружок скоро присоединится к ним, — усмехнулась она. — Ронни, кажется? Хорошо у меня получилось, правда же?

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать эти слова, и он перевёл взгляд на неё. Теперь, когда Беллатрикс поняла, что полностью завладела его вниманием, она улыбалась ещё шире. И он знал — теперь он знал наверняка, — что это она прокляла Рона. Раскалённая добела ненависть хлынула по его телу.

Гарри не колебался. Только что он корчился от боли на земле — и в следующую секунду с гортанным воплем бросился на неё. Он увидел широко раскрытые глаза, прежде чем схватить её за горло. Она царапалась, кто-то начал его оттаскивать... Нет! Ни за что! Она убила его крёстного, она почти убила его лучшего друга. Он не позволит. Он снова закричал, когда его оторвали от Беллатрикс, и…

Какая-то волна хлынула через него, стихийная и мощная, и вырвалась наружу. Руки, державшие его, исчезли, восклицания и крики куда-то отступили, когда он встретился с испуганными глазами Беллатрикс и погрузился в их глубину.

Воспоминания пронеслись в его голове — чужие воспоминания. Отвратительные воспоминания, которые он захотел забыть, как только увидел. Пытки, смерть — и даже то, что было похуже смерти. И инстинктивно он искал одну конкретную вещь. Он знал — непонятно как, но знал, — что сможет найти информацию, нужную Нидеру, чтобы снять проклятие. Он точно знал, что ищет… И — он рассмеялся — вот оно.

На этот раз его сумели оттащить. Какая бы таинственная энергия ни клубилась в нём, она уходила. Но Гарри улыбнулся. Он узнал, какие проклятия она использовала против Рона! Просто нужно передать это Снейпу, и Рон будет спасён. Всё будет хорошо, и…

Он закричал, когда все мысли стёрло Круцио Волдеморта. Его тело скрючилось от боли. Как много боли. Боль, боль, боль, боль.

Снова Круцио, и он ничего не мог поделать — он начал плакать. Беллатрикс была права: он действительно хотел видеть маму. Хотел маму, отца, Сириуса — и Снейпа. У Снейпа будет зелье для этого — и для всего остального тоже. Он прогонит эту боль. Если Гарри очень-очень будет нужно, он даже обнимет его и всё исправит. Убьёт драконов и прогонит кошмары. Он так сильно хотел Снейпа, что почти звал его. Он прикусил язык и ощутил во рту вкус крови.

Когда его настиг третий Круциатус — как раз перед тем, как он потерял сознание, — ему пришло в голову, что Волдеморт желал сохранить его тело в целости, но рассудок Гарри был ему не нужен.