Grace and Glory (гет)

Девушка, которая вернулась из Редклифа, была будто бы совсем не Вестницей. Она не была леди Тревельян, не была такой, какой они её знали до этого. Она вернулась… другой.

Губы были плотно сжаты, уголки их опущены. Между бровей залегла складка, говорившая о том, что девушка давно не улыбалась, не поднимала насмешливо брови, не подмигивала игриво изумрудными глазами. Напротив, они смотрели устало, в них читалось, что их хозяйка обладает знанием, не доступным более никому.

Она никого не приветствовала, она смотрела прямо перед собой. Молча прошла в зал Совета и стала ждать.

— Итак, — Лелиана обвела взглядом присутствующих, всё ещё держа в руках доклад Вестницы из Редклифа, — маги присоединились к Инквизиции на правах пленников. Впрочем, выбора у них не было. Через пять дней они подойдут к Морозным горам, а нам нужно выдвигаться к Бреши. Что с магистром Алексиусом?

— В темнице у королевы, — глухо ответила Грейс.

Каллен изо всех сил старался сосредоточиться на обсуждении плана дальнейших действий. Сначала он разозлился из-за того, что Вестница решила просить помощи у магов. Но потом, прочитав послание, в котором были в самых общих чертах описаны события в замке Редклиф, у него словно мороз прошёл по коже. Будущее, где зло победило. Никто не хотел бы его видеть. Он отбросил все мысли о попытках расспросить Вестницу, едва взглянув на её лицо.

— Какие ещё ценные сведения мы получили? — продолжала Лелиана. — На императрицу Селину готовится покушение. Был обнаружен необычный красный лириум, который способен прорастать через живую плоть. И за всем этим стоит некий Старший. Дела принимают скверный оборот.

— Они примут ещё более скверный оборот, если нам не удастся закрыть Брешь.

— Она разрастётся по всему миру, отовсюду полезут демоны, — Жозефина смотрела на Вестницу глазами, полными ужаса. — Вы и правда всё это видели, леди Тревельян?

Та молча кивнула, уперевшись руками в стол и уставившись на карту Тедаса.

— Это, должно быть, ужасно. Вам стоит сходить к лекарю. Пусть даст вам успокаивающий отвар на ночь.

Наконец Грейс подняла уставшие глаза:

— Милая Жозефина, я очень ценю твою заботу. Но лучшим успокоительным для меня будет закрытие Бреши и осознание того, что тот кошмар никогда не повторится… — голос её дрогнул, и она замолчала.

Советники переглянулись. Никто не решался спросить, что же именно видела Вестница. Но всё говорило о том, что это было слишком ужасно, чтобы даже вспоминать об этом.

— Готовьтесь. Скоро выступаем. А теперь, если позволите, мне нужно отдохнуть.

Никто не стал возражать, когда Грейс вышла из ставки командования. В дверях она столкнулась с Дорианом.

— Полагаю, никто не против, что я присоединюсь к вашей Инквизиции? — спросил он, переступая порог Ставки.

— Судя по докладу Вестницы, вы оказали неоценимую помощь в борьбе с магистром, — кивнула Лелиана. — Добро пожаловать в наши ряды.

На Дориана случившееся в замке не повлияло так сильно, как на Вестницу. Он был более привычен к фокусам и парадоксам, которые может создавать магия. В этом будущем он не терял друзей, оттого ему легче удавалось представить, что все эти события были просто дурным сном.

* * *

Грейс сидела на берегу озера и смотрела на видневшиеся вдалеке горы. На ней был тёплый меховой плащ. Снег уже успел припорошить его, а у ног Вестницы образовался небольшой сугроб, но она всё сидела так же неподвижно.

Каллен стоял неподалёку, не решаясь подойти. Боялся, что Вестница его прогонит. В нём опять проснулось желание обнять её, подбодрить. Прямо как тогда, в её хижине. Хотел сделать хоть что-то, лишь бы она снова улыбалась. Он видел, как к ней подошла и села рядом Кассандра. Говорят, Вестница видела её там, в будущем. Вроде бы она лишилась рассудка, просидев пленницей в замке. Дориан Павус, теперь присоединившийся к Инквизиции, сказал, что там был и он, Каллен. И Лелиана. Но если Грейс сама не рассказывала им, что случилось, то и он тоже не должен. Отчёт Вестницы о событиях в Редклифе содержал лишь сухие факты: пришли на встречу с магистром, он применил заклинание перенёсшее её и Дориана на год вперёд, там они узнали, что Старший победил, императрица была убита, и так далее. Никаких деталей или описаний, что было совсем не в духе леди Тревельян. Какие же ужасы ей открылись там? Каллен хотел это узнать, но в то же время страшился того, что могло ему открыться.

В этот момент Кассандра обняла Вестницу за плечи. Та уткнулась в плечо Искательницы. Плакала? Каллен почувствовал свою беспомощность. Почему все невзгоды выпадают на долю этой чистой, светлой девушки? Почему она не могла просто наслаждаться жизнью в родительском доме, ведь у неё было всё? Внезапное осознание вспыхнуло в его голове.

«Но если бы ты осталась дома, если бы не пошла на Конклав… я бы никогда не встретил тебя…»

Вестница подняла голову, и они встретились взглядами. Каллен отшатнулся, не веря собственным мыслям. Ему ничего не оставалось, кроме как поспешно зашагать к тренировочному полю.

* * *

На следующий день Каллен проходил мимо кузницы и, повернув голову, увидел внутри Вестницу и стража Блэкволла, увлечённо разглядывающих предмет, который вертел в руках кузнец Харритт. Подойдя ближе, Каллен заметил, что это была заготовка меча. Блэкволл стоял так близко к Вестнице, что они соприкасались плечами. И, наверное, если бы они подняли головы и взглянули друг на друга, то их лица оказались бы в опасной близости… Каллен тряхнул головой, сгоняя наваждение. Откуда эти мысли? Леди Тревельян неделями путешествует со своими спутниками, и вообще неизвестно, что происходит между ними в пути. Быть может, у Вестницы вообще уже кто-то появился? Каллен еле слышно выругался. Что за несуразица приходит ему в голову!

Он сделал шаг к кузнице, когда Блэкволл, а за ним и кузнец, оторвались наконец от заготовки и заметили командора.

— А, командующий Каллен, — приветственно пробасил кузнец, — рад вас видеть. Проходите, проходите. Взгляните, какой клинок скоро будет у нашей Вестницы!

Каллен секунду помедлил и вошёл под навес. Он покосился на Вестницу. Её взгляд был прикован к заготовке, пальцы поглаживали её поверхность. Они легко двигались от острия к основанию, повторяя изгибы разноцветных прожилок, и командор невольно залюбовался маленькими пальчиками.

— Завораживающе, правда? — прозвучал голос Блэкволла почти над самым ухом командора.

Каллен растерянно воззрился на него, запоздало соображая, что тот имеет в виду металл, а не пальчики.

— Да, красиво, — согласился он.

Металл и правда был красив. Он переливался в свете огня, горящего в горне, играл прожилками золотого и зелёного. «Почти, как глаза Вестницы», подумал Каллен.

— Я попрошу Дориана зачаровать меч, — подала вдруг голос леди Тревельян. — Чтобы опалял огнём каждого, кого коснётся.

— Эм… Прошу прощения, миледи, — прокашлялся кузнец. — Змеевик невозможно зачаровать огнём. Насколько я знаю, он пускает в себя только электричество.

— Что ж, — ничуть не смутилась Вестница, — значит, будет парализовывать электричеством. А огненное зачарование оставим для следующего меча. Когда будет готово, Харритт? Через четыре дня мы выступаем.

— Буду работать так быстро, как только смогу, леди Вестница. Мне и самому не терпится посмотреть, каким он выйдет.

— Спасибо тебе.

— Ну что вы, миледи, вы ведь столько для нас сделали…

— А ты сделаешь ещё больше, — с этими словами Вестница положила руку на плечо кузнеца, а затем направилась к выходу, обходя Каллена стороной и даже не взглянув на него.

— Миледи? — командор нагнал Грейс, которая не успела далеко отойти от кузницы, но она не остановилась и не обернулась.

— У вас что-то срочное? Я не совсем настроена сейчас вести беседы.

Эти слова пронзили Каллена, словно сотня стрел. Он остановился, не веря своим ушам.

— Но для стража и кузнеца вы нашли время...

Теперь настал черёд Грейс замереть на месте. Затем она обернулась. И одарила Каллена таким взглядом, что его, казалось, обдало ледяной водой. Однако он не имел представления, чего это стоило Вестнице. После своего путешествия в будущее она поклялась себе ни с кем не сближаться больше, чем того требовало их дело. Если, не приведи Создатель, опять случится что-то подобное прыжку во времени, где придётся смотреть, как гибнут её друзья, как сходят с ума те, кто ей дорог — она не вынесет этого во второй раз. Однако, сейчас положение дел было такое, что люди погибали каждый день. Но пусть лучше это будут люди, по которым её сердце не бьётся чаще, чем следует. Она надеялась убежать, скрыться в тишине своей хижины, поэтому просто отвернулась и зашагала дальше.

— Грейселин!

От этого окрика командора голова Грейс вдруг пошла кругом, и она почувствовала, как земля выпрыгивает из-под ног.

«Грейс? Жалкое зрелище, да?.. А вот ты совсем не изменилась. Всё так же… прекрасна. Если у тебя всё получится, я ведь не буду ничего помнить, да?.. Передай тому, прошлому, мне чтобы не упускал своё счастье. Иначе будет последним дураком», — слова звучали будто из-под воды, будто из глубины сознания, и ранили сердце тысячей игл.

Она почувствовала, как руки командора подхватили её, не давая упасть.

— Ты не будешь помнить, а я буду… — с содроганием шептала Вестница, невидящим взглядом глядя будто сквозь Каллена, руки стиснули его воротник. — Я буду помнить…

Каллен понял, что Вестница мысленно перенеслась в то тёмное будущее, вновь переживая его кошмары. Если Дориан не солгал, и Грейс действительно видела его там, то само собой он не может теперь помнить того, что происходило (или правильней — будет происходить?) с ним спустя год. Но что это было? О чём он не будет помнить? Слишком эгоистично было бы спрашивать сейчас об этом.

— Вестница! Леди Грейселин! — Каллен в отчаянии потряс девушку за плечи.

Взгляд её стал наконец осмысленным. Её била мелкая дрожь. В глазах стояли слёзы.

— Идёмте. Вам надо согреться, — с этими словами он повёл её в сторону хижины.

Грейс не хотела, чтобы Каллен заходил внутрь, а потому сказала:

— Спасибо, командор. Дальше я справлюсь.

— Простите, но нет. Я не могу оставить вас в таком состоянии, — решительно возразил Каллен.

— Прошу вас, не нужно. Я правда…

Каллен, казалось, не слушал её. Он толкнул дверь и вошёл первым, затем подал руку Грейс. Каллен шагнул к столу, на котором стоял ещё не остывший кувшин с пахучим травяным напитком. Похоже, Вестница регулярно пила какой-то успокоительный отвар после своего возвращения.

— Прекрасно, — заключил Каллен и налил горячего напитка в стоявшую тут же кружку. — Похоже, вам сейчас это необходимо.

Грейс приняла кружку, стараясь, чтобы их руки не соприкасались. Отхлебнула из неё, а затем села у очага. Каллен опустился рядом. Ей было неловко, она остро желала, чтобы Каллен ушёл, но не могла сказать об этом напрямую. Обидеть его — последнее, чего бы ей хотелось. Она никак не могла забыть того Каллена: худого, грязного, измождённого, смотрящего на неё каким-то странным взглядом, гладящего её волосы. «Не хочу запомнить тебя таким». Но она запомнила. Слишком хорошо. А ещё запомнила, как смотрела ему в спину, когда он бежал за ворота навстречу верной смерти.

Некоторое время они наблюдали, как взметаются искры от горящих поленьев, и языки пламени колышатся, сплетаясь в причудливые узоры. Первой нарушила молчание Грейс:

— Я должна извиниться перед вами, — вздохнула она. — Никак не приду в себя после Редклифа. Совсем расклеилась. Вы, должно быть, разочарованы во мне. Не к лицу такое поведение Вестнице Андрасте.

— Не говорите так, миледи. Мы ведь стольким вам обязаны. Каждый имеет право дать волю своим чувствам… — он осёкся, осознав двусмысленность своих слов. Если бы он только мог дать волю своим чувствам, он бы не сидел просто рядом с Вестницей. Он прижимал бы её к себе, гладил каштановые волосы, вдыхал её аромат. Только сейчас он понял, как ему не хватало её присутствия. Словно частичка солнечного света гасла, когда Вестница уходила.

— Каждый ли? — вопросительно глянула Вестница. Она задумчиво покрутила левой рукой, на которой сейчас не было видно метки. — Там… в будущем… я осознала, насколько важна эта часть меня. Без неё небо станет зелёным, а земля будет кишеть демонами…

Они опять замолчали. Грейс подумала, что так легко могла обнять Быка или Варрика, но Каллена она почему-то не могла даже коснуться. Одна мысль о прикосновении обжигала и заставляла сердце колотиться. Что-то изменилось после того треклятого прыжка во времени. Она сделала глоток из кружки и закрыла глаза, воскрешая в памяти прикосновение Каллена к её волосам, к щеке… «передай, чтобы не упускал своё счастье»… Значило ли это, что он думал о ней с того вечера, когда он стоял подле её ванны? Значило ли это, что он...

Каллен разглядывал её лицо, пока она не видела. В волосах плясали медные отсветы огня, в уголке губ замерла капелька чая. Руки сжимали кружку так, словно она была её единственным спасением в этом жестоком мире, единственным способом выжить, а может, не сойти с ума. Вдруг она открыла глаза и повернулась к Каллену. Он хотел было отвести взгляд, не смотреть, не чувствовать, но всё равно смотрел, не отрываясь. Он вдруг вспомнил свой сон.

«Поцелуй меня», шептали губы Грейс из сна. Губы же реальной Грейс, которая сидела сейчас перед ним, не шевелились. В его голове вдруг мелькнула мысль, что было бы забавно перенестись в будущее, где победа осталась за Инквизицией, и посмотреть, к чему это привело. Как далеко распространится влияние Инквизиции, как возрастёт её численность, и что будет… с ними. С Вестницей и командором. Каким он увидит будущее, если прямо сейчас притянет её к себе и поцелует? Если бы только знать…

Они оба вздрогнули, когда тишину хижины нарушили звуки возни снаружи, а затем раздались голоса, обладатели которых явно спорили. Через несколько секунд в хижину влетела растрёпанная и покрасневшая Кассандра, а из-за её спины выглядывал испуганный и не менее растрёпанный Варрик. Увидев идиллию, царившую в хижине, Искательница так и застыла посреди комнаты.

— Я… Мне… — она то открывала рот, то опять закрывала, не зная, как лучше объяснить своё внезапное вторжение. — Видели, как вы упали в обморок посреди улицы, Вестница….

— Я же говорил, что с ней наш командор, и волноваться не о чем, — послышалось недовольное ворчание гнома.

— Теперь вижу, — облегчённо изрекла Кассандра, сбрасывая с себя оцепенение.

Каллен переводил растерянный взгляд с Варрика на Кассандру. Словно они вырвали его из чудесного сна.

— Может, чаю? — вдруг раздался в наступившей тишине голос Грейс. — Очень успокаивает.

Каллен повернулся к Вестнице и с облегчением заметил, что она улыбается. Наверное, отвар подействовал.