Под символом рыжим (джен)

— Как же здесь душно… Ребята, давайте откроем окно.

— Так уже открыли все, что можно: окна, дверь — а без толку.

В классе и правда было довольно жарко. На улице ни один листочек не шевелился — стоял полный штиль. Однако где-то наверху ветер все же был, большие темные тучи постепенно заполняли высокое небо. Кабинет медленно погружался во мрак. За столами сидели две-три пары студентов, еще несколько стояли между рядами, разговаривая о чем-то своем. Основные занятия кончились час назад, здесь же собрались те, кто хотел учиться на совесть. Группа, сформированная из студентов разных факультетов, была весьма своеобразна, но молодой преподавательнице, которая вела занятие, это никак не мешало. Вот только сейчас она почему-то задерживалась, да и звонок давно должен был быть…

— Давайте попробуем открыть нараспашку, — предложила одна из студенток.

— Лучше не надо. Это не безопасно. Третий этаж все же, — взволновано произнесла девушка помладше. В ее серовато-голубых глазах, скрытых за толстыми стеклами круглых очков, мелькнула искорка беспокойства.

— Да перестань ты, Минори. Что мы, маленькие, что ли? — бросила в ответ девушка. — Откроем на немного и все. Помогите, кто-нибудь. Каедо, можно тебя?

Черный Кот, до той поры стоявший неподалеку и наблюдавший за происходящим, подошел к студентке. Совместными усилиями они повернули оконную ручку в обратном направлении и оставили окно открытым настежь. Только это мало чем помогло, прохладней в кабинете не стало. Девушка, облокотившись обеими руками о подоконник, опустила голову, закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— А-а-а… Ну где свежий воздух?.. — Немного помолчав, она повернулась к Каедо. — Не понимаю, как тебе не жарко в этой ветровке, да еще и в капюшоне.

— Жарковато, конечно, но мне так комфортнее. — Черному Коту пришлось соврать.

Когда Каедо вернулся к своему месту, стоявшая рядом Минори тихо спросила:

— Тебе, правда, нормально?

Окинув взглядом весь кабинет, Каедо наклонился к девушке и сказал:

— Нет, конечно. Но так, блин, надо…

Его лицо искривилось в недовольстве. И он попробовал обмахиваться краем черного капюшона, чтобы хоть как-то улучшить свое состояние. Минори мельком смогла увидеть кошачье ухо. Она тут же захотела что-то сказать, но, вовремя закрыв рот ладонью, лишь понимающе закивала, а затем осторожно прошептала:

— Извини, я и забыла о твоей особенности. А что, это и впрямь так важно прятать?

Скрестив руки на груди, Черный Кот ответил ей так же шепотом:

— На самом деле я не вижу в этом никакого смысла. Все равно, мне кажется, все когда-нибудь это узнают. Или уже узнали. Как ты, например, тогда, после церемонии.

— Да, неловко вышло. Как я перепутала дверь и заглянула не в тот кабинет, а там переодевались вы с Фувой. Я потом не знала, чего больше стыдиться: своей ошибки или того, что увидела, — Минори тихо захихикала, в смущении прикрывая лицо рукой.

— Не знала… Это мы потом не знали, где тебя искать, чтобы все объяснить, — усмехнувшись, ответил Каедо.

— И все же, раз ты не стесняешься, то зачем тогда прячешь это? От преподавателей?

— Да как тебе сказать… Я сам не знаю. Директор сказал в лицее обязательно носить капюшон. А в чем суть всей этой конспирации, я так и не понял.

Будучи своенравным и непоколебимым, Каедо все же не решался ослушаться, непростой ценой ему досталось место в этом учебном заведении. Но разумных причин, по которым он должен скрывать свою сущность, Черный Кот не мог найти. А с недавних пор, когда выяснилось, что он не один такой, вопросов у Каедо стало еще больше.

Глубоко вздохнув, он перевел взгляд на одного из старшекурсников, который все это время сидел один за партой и читал какую-то книгу. Вот тот, кому наверняка объясняли, чем грозит такая огласка. Каедо очень хотел расспросить его о многом, не только о лицейских формальностях, но возможности перекинуться даже парой слов все никак не предоставлялось. Хотя если бы выдалась уединенная минутка, Черный Кот не сразу бы решился нарушить тишину, поскольку всегда серьезный и мрачный вид Томоэ отталкивал от себя всех желающих поговорить.

А между тем мрачной становилась и обстановка вокруг. Грозные серые тучи заполонили все небо, словно нависая над лицеем всем своим весом. Пожелтевшие листья зашелестели на деревьях и под усиленными порывами ветра, который, видимо, спустился с небосвода вниз, полетели куда-то далеко. В классе воцарилась прохладная темнота. Уютная домашняя атмосфера быстро менялась на какую-то чужую, злобную.

— Где же преподавательница ходит? Нам давно пора не то что начать, а закончить занятие, — произнесла Минори, растирая свои ладони и пытаясь прогнать неприятные мурашки по телу.

— Ну что ты как ребенок! — отозвался кто-то из конца кабинета. — Включите свет, чтобы ей было не страшно.

В ответ на услышанное Минори стыдливо потупила глаза, а один из студентов подошел к выключателю. Но после щелчка кабинет по-прежнему остался в темноте. Щелчок обратно, за ним еще один — света так и не было.

— Видимо, электричество отключили, — произнес парень, стоявший у выключателя, и так очевидный вывод.

— Поэтому и звонка так долго нет, — подхватил кто-то и девушек.

После этого наступила тишина. Кто-то задумался, что делать дальше: ждать здесь или идти куда-то. Другие стали сердиться, что тратят впустую столько времени. А кому-то происходящее было только на руку, ведь это лишняя возможность побыть в кругу друзей.

Но общее напряжение, как и буря за окном, постепенно нарастало. Светлые шторы большими волнами развевались над пустыми партами, словно проснувшиеся привидения вселились в них. Входная дверь стала стремительно закрываться, пока с грохотом не врезалась язычком замка о косяк. А затем ее повело в обратную сторону, и она с еще большим шумом ударилась о стену коридора.

— Нужно закрыть окна, а то скво… — с новыми силами заявила Минори.

— Нет! — перебила ее старшекурсница. — Наконец-то прохладой повеяло.

Она подбежала к распахнутому окну и подалась немного вперед, наслаждаясь начинавшейся бурей. Но через секунду небо озарило белой вспышкой, вслед за которой раздался страшный гром, от которого все присутствующие на мгновенье замерли.

— Что ж, я согласна. Давайте закроем, — не своим голосом произнесла ошеломленная девушка, после чего все, кто находился ближе, стали закрывать окна.

Томоэ, которому тоже было небезразлично (а может, ему просто стало некомфортно читать в темноте), помог справиться с врывающимися порывами ветра.

— Хорошо. Это последнее, — сказала его одногруппница, стоявшая рядом. В ответ парень просто кивнул.

Каедо, решив лишний раз постоять рядом с Томоэ, подошел к ним и тоже взглянул на ураган, разыгравшийся за окном. Заметив Черного Кота, старшекурсник в полголоса произнес, приложив руку к стеклу:

— В этом году гроз выдалось довольно много.

— Да. Это ведь здорово. Воздух так и пронизан электричеством, — как бы невзначай сказал Каедо.

— Которого нам сейчас как раз не хватает, — отозвалась девушка.

После большинство студентов стало отходить от окон, но и старшекурсница, и Томоэ, и, следовательно, Каедо оставались на месте. Когда среди черных туч сверкнула очередная молния, Белый Кот даже не дрогнул. Холодный свет словно разлился по его бледному лицу, синеватые тени четко подчеркнули острые черты его профиля, а голубые глаза вспыхнули ледяным пламенем. Его однокурсница тут же произнесла:

— Томоэ, у тебя глаза как будто светятся… Надо же!

Тот слегка удивился такому замечанию, но, почувствовав на себе косые взгляды, ответил так же тихо и флегматично:

— Тебе, наверное, показалось.

Но Каедо, зная наверняка, во весь голос сказал:

— Такое правда бывает. Еще бы, он же…

Томоэ резко развернулся к нему, но в этот момент раздался оглушительный раскат грома, и слова «кот» так никто и не услышал.

Непроизвольно посмотрев на старшекурсника, Каедо поймал на себе жуткий взгляд, такой, что стало не по себе. А что, собственно, произошло? Ничего не сказав, Томоэ направился к своей парте, а девушка обратилась к Каедо.

— Извини, что ты сказал? Я не услышала.

Но Черному Коту не пришлось отвечать, так как в пустом коридоре послышались быстрые шаги, и через пару секунд в кабинет забежала преподавательница.

— Ребята, хорошо, что вы еще здесь. Такую бурю лучше переждать в помещении. — Она поправила растрепавшуюся прическу и, достав очки из футляра, надела их. — Молодцы, что не открывали окна, а то там и дождь, похоже, начался… Свет скоро должны включить, и мы успеем немного позаниматься.

В ответ на ее последнюю фразу среди студентов прокатился разочарованный вздох, на что преподаватель добавила:

— Я вас все равно отсюда не выпущу, пока гроза не кончится. А теперь давайте, садитесь…

Но не успел Каедо двинуться с места, как в кабинет зашла еще одна преподавательница. Не обратив внимания на коллегу, она хищным взглядом пробежалась по студентам. В этих черных глазах бушевала буря похлеще той, что на улице. Черный Кот узнал в ней Блату и понадеялся, что она явилась не по их с Минори души.

— Вот вы где, куколки мои. Я почему за вами бегать должна?

Очевидно, она обращалась к студентам искусствоведческого профиля. Каедо, как и остальные, успел запомнить, что на обращение «куколки» стоит либо откликаться, либо быстро уходить, не оглядываясь.

Блата быстро выцепила из толпы своих подопечных. Каедо вопросительно переглянулся с Минори.

— Полчаса жду группу, двое человек только пришли. Чтобы через минуту все были на местах. — Ее тон резко сменился с рычащего на ласковый, когда она обратилась к своей коллеге: — Надеюсь, вы не против, что я забираю своих студентов на их законное занятие. Их тут пять человек, с остальными занимайтесь как положено.

Не дождавшись ответа, Блата удалилась. Преподавательница лишь пожала плечами и указала на дверь, давая разрешение покинуть ее занятие.

Каедо не горел желанием уходить на не пойми откуда взявшуюся в расписании лекцию, но Минори предательски двинулась к выходу первая. Хотя обвинять ее было не в чем, она послушная ученица и у нее не было в планах встретиться кое с кем после занятий. Черному Коту пришлось постараться и поймать момент так, чтобы оказаться с неразговорчивым Томоэ в одно время в одном месте. А теперь их снова разлучают обстоятельства.

Нехотя шагая к выходу, Каедо обернулся в надежде поймать взгляд Белого Кота и негласно договориться о встрече. Но Томоэ на него даже не взглянул. Он был погружен в свои мысли, задумчиво смотря в окно.

Оказавшись в коридоре, пятеро студентов переглянулись. Где именно будет занятие, никто не знал, но все двинулись к актовому залу. И по пути каждый из них сказал, что понятия не имеет, когда расписание успело измениться.

Этажи лицея уже какое-то время были погружены во тьму, вспышки молний иногда озаряли мрачные стены и холодный пол.

Зайдя в актовый зал, Каедо мгновенно поперхнулся спертым воздухом. В будние дни большой зал частенько пустовал, никто не открывал его, чтобы проветрить. Поэтому там всегда пахло новой мебелью, пылью и хлоркой.

За первыми рядами сидело несколько студентов, их силуэты освещали экраны мобильных телефонов. Каедо и Минори присели за ними.

— Нам лекцию в темноте буду читать? — невзначай спросила Минори.

— Тем лучше, — фыркнул Черный Кот. — Хоть не видеть ее рожу.

За прошедшую неделю все студенты искусствоведческого профиля успели ощутить нрав их преподавательницы, а ведь прошла всего пара лекций. Интуиция и здравый смысл в один голос подсказывали Каедо, что это только начало.

— Ну что, все в сборе? — Блата появилась на пороге актового зала и сразу ударила по выключателям.

Противный свет с гулом разлился по помещению. Блата настроила его так, что только одна половина зала удостоилась освещением. Студентам из темной части пришлось пересесть. Но сделали это они только после персонального приглашения:

— А вы писать в темноте будете? И только не говорите про свои телефоны. У всех потом лично конспект проверю, от руки написанный.

Когда перестали шуметь стульями, Блата, наконец, немного успокоилась и заняла свое место за кафедрой. Перекладывая листочки с текстом, она бурчала себе под нос, что уйму времени пришлось потратить, чтобы собрать студентов на их же занятие, и что им пора бы научиться следить за расписанием и быть всегда на связи. С отсутствующих она спросит материал в два раза подробнее… а потом Каедо перестал слушать. Читать учебники было куда интереснее. Там со страниц хотя бы на тебя не кричали «Записываем, куколки мои, а не сидим и не спим» после каждого абзаца.

Лекция шла на тему поэзии. Написав заголовок, Каедо больше не прикасался к ручке. Но ради приличия решил помечтать о том же. В очередной раз он глянул в щелку штор, чтобы полюбоваться грозовыми облаками. Небо нередко вспыхивало белым, но гром заглушали толстые стены, а вместо него по залу прокатывалось эхо неприятного голоса. А еще эта мигающая лампочка раздражала похлеще непогоды. Черному Коту пришлось отвернуться в другую сторону, иначе вскоре у него задергалось бы ухо под капюшоном в такт несчастной лампе.

Удрученно вздохнув, Каедо вновь задумался над возможным разговором с Томоэ. Все-таки за окном гроза — его любимая погода, судя по прошлым встречам. Белый Кот и гроза. Каедо попытался вспомнить, знает ли он какие-нибудь стихотворения на эту тему. Не из классической литературы, конечно, а из сказок родного края. Про бушующую природу и необычных зверей там любили сочинять всякое.

— Я встречала тебя в беспросветном тумане, в диком лесу, в пустынной… — шептал сам себе Черный Кот, крутя в руке карандаш.

То было самое известное стихотворение о звере, о повелителе природы. А лирическим героем была девушка, которой посчастливилось повидать великого.

— Нет, это не то. — И действительно, ни в одной строфе не упоминалась гроза, а Томоэ не был похож ни на одного из героев.

Погруженный в свои мысли, Каедо и не заметил, как стало подозрительно тихо. А потом рявкающий голос заставил его вздрогнуть.

— Милые куколки с последнего ряда, быстро встали и вышли вон. — Неудивительно, что почти все сразу же обернулись к этим куколкам. — Я тут голос надрываю, чтобы меня было слышно, а им все равно, они о своем шепчутся.

Блата всегда найдет, на ком выместить злость. Несчастные студентки сели ровно, и одна из них кое-как промямлила извинения. Блата еще какое-то время возмущалась, потом раздраженно вздохнула и миловидно, отчего очень противно, продолжила лекцию.

Черный Кот усилием воли вернул себе мечтательный настрой и подумал, в каких еще лирических произведениях он может найти для Томоэ подходящее сравнение.

Каедо попытался вспомнить хоть что-то похожее из своей любимой сказки о сыне клена.

…Там, куда звезда укажет,

Там куда луна приляжет

Отдышаться, отдохнуть,

Чтобы свой продолжить путь.

Там, где звери одной масти

Не разинут зазря пасти.

Стоит крепость, ну а в ней

Правитель голубых кровей

На белом троне восседает.

Всех больных он исцеляет

Прикосновеньем лишь одним.

Поможет он своим, чужим.

Его кожа снега цвета,

Его глаза — два самоцвета…

Признаться честно, их герба

Не видал я никогда.

— Их герба не видал я никогда, — повторил Каедо шепотом. — Это уже ближе.

Но Черного Кота вновь отвлекли от его мыслей. На этот раз Минори, пихнув одногруппника в бок.

— Ты чего?

— Самаджи здесь? — вместо Минори спросила Блата и, видимо, не в первый раз.

— Да, я здесь. — Каедо выпрямился и поднял руку и сразу же поспешил вновь спрятаться за силуэтами сидящих впереди студентов. — Она решила провести перекличку посередине лекции или мы уже можем идти? — он тихо обратился к Минори.

— Первое, — боязливо шикнула та. — Ее вдруг разозлило, что оставшиеся так и не пришли.

— Ну так само собой. Они дома давным-давно. Пойдут они в такой ураган на ее-то лекцию.

Минори была согласна с абсурдностью возмущений их преподавательницы, но шептаться об этом на ее занятии не рисковала. Потому вежливо оттолкнула Каедо, желая прервать разговор до того, как на них обратят внимание.

Черный Кот снова заскучал. Блата спугнула все стихи, и больше ничего в голову не шло. С каждой минутой Каедо все яснее отдавал себе отчет, что всей душой сейчас хочет оказаться на улице под проливным дождем и в порывах яростного ветра. Он больше не мог сидеть здесь без движения, словно только его буре и не хватало. Дышать становилось тяжело, мигающий свет мозолил глаза, гудение ламп и этот скрипучий голос раздражал, заставляя кошачьи уши отворачиваться и прятаться вглубь капюшона. Черный Кот искал, куда бы отвлечь свое внимание, и все чаще вздыхал.

Каедо смотрел на пустующую сцену, потому что естественно именно туда должно быть приковано внимание человека, сидящего в зале. Из актеров там лишь иногда плясали белые отблески молний и тени деревьев.

Спектакль проще жизни. Он показывает только то, что нужно, и так, как это есть на самом деле. Каедо представил на сцене себя как главного героя своей жизни. Кто был бы его союзником? Конечно, Фува. Кто ждал бы его из далекого и опасного похода? Возможно, Минори. Кто был бы антагонистом? Каедо задумался и временно поставил на это место директора Лонгрена. Он не был уверен в своем выборе, но он рассматривал ситуацию на данный момент. А кем бы был Томоэ? Пока что он был героем второго плана, который нужен был лишь для первоначального поворота событий, для так называемой точки невозврата. Или он представлялся подозрительным типом, от которого можно было ждать чего угодно. Как спасение в безвыходной ситуации, так и подлость в ответственный момент.

Но Каедо, конечно же, хотелось его видеть в рядах союзников, а то и вовсе тем, с кем он бок о бок пройдет через все преграды. Почему Каедо возлагал такие надежды на эту дружбу, которая дружбой-то еще и не являлась? Наверное, потому, что Белый Кот являлся символом его новой жизни, той, что началась с переездом в этот город. А раз столько всего успело произойти, то Томоэ, по всем законам драматургии, не мог быть непричастным к дальнейшему развитию событий.

И если в спектакле актерам известно все наперед, то в жизни так не бывает. Каедо сам пишет сценарий своей жизни. А значит он в праве попытаться сделать так, чтобы Томоэ тоже стал главным героем.

* * *

Погода долго капризничать не стала. Благодаря сильному ветру уже через полтора часа небо было чистое и ясное. Выйдя на крыльцо, Каедо насладился свежим воздухом. Дневную духоту как рукой сняло, то же можно сказать об усталости. Этот запах только что прошедшего дождя, наэлектризованный воздух, яркое солнце, которое почти не грело, зато заливало теплым светом все вокруг, — все эти мелочи, сливаясь воедино, и правда придавали сил, и неважно, что за спиной остались семь с лишним часов нудных занятий.

Спустившись по скользким ступенькам на мокрый асфальт, Черный Кот снова замер. Он поднял голову вверх, при этом придерживая капюшон, чтобы тот не скатился вниз, и стал разглядывать ветви высоких деревьев. После урагана многие листья опали, застелив тем самым весь тротуар, но некоторые все же смогли удержаться и сейчас переливались на солнце желтыми, бордовыми, красными и зелеными оттенками. Мокрые капельки поочередно скатывались вниз, заставляя тоненькую веточку подрагивать раз за разом.

Медленно оглядываясь по сторонам, Каедо невольно переводил взгляд на своих одногруппников и других студентов. Все они, выходя из лицея, стремились покинуть ограду и пойти домой или еще куда-то. С недовольными лицами обходя и перескакивая лужи, ни один из них не подумал взглянуть на свое отражение в воде. Все только и делали, что закрывались зонтами или капюшонами от капающей с деревьев дождевой воды. Что же, в этих людях совсем нет чувства прекрасного?

Но вот на крыльце показалась милая девушка. Поверх формы на ней была надета легкая розовая куртка, а на ногах темно-синие сапоги. Постукивая аккуратными каблуками, она быстро подбежала к Черному Коту.

— Каедо, тебе в какую сторону? — улыбаясь, сказала Минори.

— Вдоль проспекта, как и всегда, — натянуто ответил Черный Кот, вспоминая, как практически каждый день она спрашивает его об этом и как в большинстве случаев они идут домой вместе. — Но я еще подожду здесь кое-кого, так что сегодня нам не по пути.

Подумав секунду над услышанным, Минори чуть досадно улыбнулась и, пожав плечами, сказала:

— Что ж, ладно. Тогда до завтра.

Каедо помахал ей рукой на прощание.

Вновь повернувшись к крыльцу, Черный Кот с легким волнением всматривался в полупрозрачные стекла дверей. На счастье пару минут назад в холле он заметил Томоэ, направляющегося к гардеробу. Окликнуть его Каедо не успел, но поймать шанс был еще велик.

Спустя пару минут он все же дождался того, кого хотел. Выйдя на свежий воздух, Томоэ невольно прищурился от яркого света и даже поднес руку к лицу, видимо, в темноте ему было куда комфортнее. Но заметив Каедо, Белый Кот решительно направился к нему.

— Томоэ, я хотел предложить… — встречно начал Черный Кот, но старшекурсник его прервал.

— Я тоже. Пойдем, прогуляемся.

От лицея они направились в сторону парка, но, не доходя до ограды, свернули на скромную улочку, где народу было значительно меньше. Каедо, можно сказать, был здесь впервые, поэтому разглядывал все вокруг: высокие дома с паутиной из электропроводов, бликующие окна, вымытые свежим осенним дождем, нечастых прохожих, спешивших по своим делам. И когда Томоэ предложил зайти в небольшое кафе, Каедо, не раздумывая, согласился.

Зайдя внутрь, старшекурсник сразу направился к дальнему столику. Видимо, это заведение было ему хорошо знакомо. К ним подошел официант и заученной фразой предложил «заказать чашечку кофе в такую капризную погоду». Каедо наотрез отказался и предпочел чай со льдом, зато Томоэ охотно согласился.

Когда они остались наедине, Томоэ, предварительно оглядевшись по сторонам, хотел было что-то сказать, но, увидев, что Каедо снял капюшон, начал разговор не сразу.

— Каедо, а зачем… Может, тебе следует…

Каедо непонимающе посмотрел на него, и Томоэ уже жестом закончил мысль, указывая на свою ветровку.

— Но мы же в общественном месте, да здесь и так тепло, — сказал Черный Кот. — К тому же он мне так надоел.

Вновь оглядевшись вокруг, старшекурсник сказал уже серьезнее:

— Каедо, почему ты так неосторожен? Твоя беспечность ни к чему хорошему не приведет.

— Эм… прости, но я плохо понимаю, о чем ты говоришь.

— Ты ведь не человек, ты Кот. Так почему ты ведешь себя так халатно? Хочешь к себе лишнего внимания?

— Ты про это… — Каедо слегка наклонился к Белому Коту. — Вообще я хотел поговорить о том же. Директор условия ставит, брат говорит не высовываться, ты еще… А в чем суть? Почему здесь нельзя быть свободным?

— А что, там, откуда ты приехал, по-другому? — ответил вопросом на вопрос Томоэ. — Ты ведь не местный, насколько я помню.

— Ну, да. Мой дом далеко не такой многолюдный, как этот город. Народ, может, немного суеверный, но они уважают нас…

— Кого «нас»?

— Черных Котов. Да и вообще зверолюдей. Там нет разделения на виды, классы, расы… я не знаю, как это называется, — Каедо на секунду задумался, как называется отличие между такими, как он, и обычными людьми.

— Анимализм. С названием не стали заморачиваться. А все проявления «звериности» назвали синдромом анимализма. Даже в документах это указывают, проверь свои как-нибудь… Хотя то, о чем ты говоришь, больше похоже на зоолатрию⁽¹⁾.

Томоэ с долей издевки усмехнулся, а Каедо ненадолго задумался над услышанным.

— Да, наверное… И мы просто живем все вместе, никто ни от кого не прячется.

— Впервые слышу о таком месте, — вполголоса произнес старшекурсник. Но затем сказал четко и уверенно: — И ты решил, что здесь все так же?

Каедо лишь непонимающе захлопал глазами.

— Все с тобой ясно…

По губам Томоэ было видно, что он сказал что-то еще, но без звука. В этот момент к ним подошел официант и неспешно поставил на столик напитки. Каедо заинтересованно наблюдал за его аккуратными движениями, чем, видимо, привлек то самое лишнее внимание. Случайно глянув на Каедо, он слегка дернулся и поспешил уйти. Сам Черный Кот старался не обращать на это внимания, но слова только выдали его.

— Я не понимаю, что такого странного в том, что мы немного не похожи. Ведь есть и дети, и взрослые, и все они разных видов. Неужели им тоже приходится жить в притеснении?

— Здесь не нужно ничего понимать, — с небольшой злобой сказал Томоэ, размешивая ложкой кофе. — Здесь нужно делать лишь так, как велят. Раз уж нам всем не повезло.

— А если я не привык подчиняться? Если я хочу знать причину всего этого?! — Каедо уже не нравились эти пустые упреки со стороны того, от кого он желал получить достоверный ответ.

— Каедо, ты такой наивный… Послушай, чтобы не нажить себе проблем, просто не показывайся никому постороннему, — Томоэ говорил ровно, с некой ноткой величия. — Я не знаю, как там было у вас, но здесь нет никакой свободы, и все должны следовать негласным правилам.

— Кто же придумал эти правила? — тот провокационно повел ушами, чувствуя, словно против него выступает не один Белый Кот, а множество ненавистников.

На вопрос Томоэ ответил не сразу. Смотря в свою чашку, он глухо сказал:

— Жестокое общество. Поэтому просто последуй моему совету. И все.

Каедо не нашелся с ответом. Облокотившись на спинку кресла, он задумался, какими же могут быть люди на самом деле. Если же общество и впрямь такое, каким его видит Томоэ, а дом Черного Кота — островок понимания, то людской мир сразу принимает негативные оттенки. В душе Каедо чувствовал, что скорее готов бороться с таким миром (или таким взглядом на мир), нежели беспрекословно подчиняться его законам и принципам. Но это была лишь его позиция, а что думают другие? Как живут остальные зверолюди? И очевиднее всего было спросить одного из них.

— Томоэ, — обратился Черный Кот к знакомому после длительного молчания, — ты же тоже Кот, живешь здесь давно. Неужели о тебе никто не знает? В лицее же, поди, хоть раз…

— Знают, конечно же. Но ничего хорошего в этом нет. И вообще, раз уж на то пошло, мне никогда не нравилось быть таким. Одни проблемы, — немного помолчав, он вдруг резко поднял глаза на Каедо. — Кстати, насчет лицея. Только попробуй выкинуть что-то подобное, как сегодня. На весь кабинет заявить: «Он же Кот!» Ты хоть немного подумал? Видимо, нет.

— Уж извини, я считал, твои одногруппники уж с тобой знакомы, — с той же язвительной интонацией откликнулся Черный Кот.

— Знает только пара человек.

— Тот парень и еще девчонка? — Каедо желал получить конкретный ответ.

— Не твое дело, — лишь сказал Томоэ и снова отвернулся куда-то в сторону.

— Так… чем же тебе не нравится быть не таким, как другие люди?

— Этим и не нравится. Я не хочу выделяться из толпы, а оно как на зло… — недовольство старшекурсника лишь набирало обороты, только не было до конца понятно, на кого оно направлено. — Эти белые волосы, длиннющий хвост, уши… сколько я от них натерпелся! Ни разу в жизни мне это зверинство, кха… этот анимализм не принес пользы.

Взглянув на Каедо, он увидел, что тот спокойно и внимательно его слушает и сосредоточенно рассматривает. От такого странного взгляда Томоэ стало немного не по себе. Он вдруг осознал, что слишком разошелся в возмущениях о личных проблемах.

— Да и… хватит, не хочу об этом говорить.

— Знаешь, характеру меня вредный, да, но исключительно в положительном ключе. Мне нравится быть самим собой, я это ни на что не променяю.

Уловив особый энтузиазм в голосе Черного Кота, Томоэ натянуто улыбнулся и вполголоса сказал:

— Набьешь ты шишек за это.

Дальше разговор особо не продвинулся, и вскоре парни покинули кафе. Поправляя верхнюю одежду, Каедо думал, что бы такого еще сказать, лишь бы не стоять в тишине.

— Слушай, как насчет…

Но вдруг оба услышали, как кто-то окликнул Черного Кота. Обернувшись, Каедо к своему удивлению увидел Фуву, который махал ему с порога какого-то магазинчика. Распрощавшись с продавцом, он поспешил к своему другу.

— Хей, это Фува, мой… — Каедо хотел положить руку на плечо Белому Коту, но когда обернулся, то и вовсе не обнаружил его рядом.

Томоэ медленно удалялся в противоположную сторону, словно и не был знаком с этими парнями. И Каедо с грустью в груди понял, что сейчас требовать большего внимания бессмысленно.

— Кай, дружище, как ты тут оказался? — Фува широко улыбнулся и закинул руку тому на плечи.

Вместо ответа Каедо внезапно выкрикнул куда-то в пустоту:

— До встречи, Томоэ!

Фува понял, что к чему, когда один из прохожих поднял руку в прощальном жесте в ответ на слова Черного Кота.

— Так это он, тот самый? — спросил Фува, не отлипая от друга.

— Да, это тот самый Белый Кот, — вздохнул Каедо.

— Кто?!

Фува не сразу поверил в услышанное, а Каедо осознал сказанное. Только что ведь они с Томоэ говорили о важности сокрытия сущности.

— А что тебя так удивляет? — как бы невзначай решил уточнить Черный Кот.

— Факт того, что существуют Белые Коты, меня никак не удивляет. Зверолюдей каких только нет на планете. Но вот то, что он тоже из «Аджер-О» — это уже интересно.

Фува очень точно описал мысли самого Каедо. С другой стороны, встреть он Томоэ в других обстоятельствах, такого бы любопытства не возникло бы. Оставалось только ждать и не торопить события, судьба сама покажет, к чему приведет это знакомство.

Видимо, на лице Черного Кота отобразилась вся тяжесть этого дня, раз Фува взял его под руку и повел вдоль улицы, при этом сказав:

— Тебе лучше рассказать мне все по порядку, а то у тебя каждую неделю новое приключение. Хочешь перекусить?

— Хочу, — недолго думая, ответил Каедо. — В столовую так и не удалось попасть, а с Томоэ я только стакан чая выпил. И то это он заплатил.

— Ты еще дома, что ли, не был? О-о-о, ну ты даешь. Пойдем, теперь моя очередь угощать. Я же не настолько скупой, как твой Томоэ. Тоже мне, стакан чая…

Каедо не смог не улыбнуться. Наконец-то солнце для него выглянуло по-настоящему.

Они дошли до ближайшего ресторана быстрого питания, не расцепляя руки. Каедо обратил внимание, что у Фувы при себе было два или три пакета из разных магазинов. Так, видимо, он и оказался здесь: тетка отправила его прикупить чего-нибудь, и он увлекся. На этой улочке магазинов было на любой вкус.

Они заказали много разных блюд скорее не для утоления голода, а чтобы забыть все неприятности этого дня и напомнить себе о чувстве радости. Фува, как и обещал, заплатил за все сам.

Устроившись за столиком на летней веранде, Каедо дал волю словам и эмоциям. Посетителей было мало по причине недавней непогоды, поэтому никакие косые взгляды им не мешали. Начав с конца, Черный Кот поделился всеми предположениями и переживаниями насчет Томоэ. И не раз сказал, что тот не похож ни на кого из знакомых ему зверолюдей. Фува легко должен был понять, о чем речь, ведь росли друзья вместе, знакомые у них были общие. Далее рассказ пошел о странном расписании и бесполезно потраченном времени в стенах лицея. О Блате Фува был уже наслышан.

Когда Черный Кот закончил изливать душу, а из блюд остался только десерт, который они медленно уплетали из одной тарелки, Фува высказал свое мнение, постаравшись уместить его в несколько предложений:

— С преподавателями часто не везет, но постарайся с ними не ссорится. Хотя зачем вообще я это говорю, ты же все равно меня не послушаешь. — Каедо лишь шутливо закатил глаза. — А насчет Томоэ. Если ты хочешь с ним подружиться, то пробуй. Желаю удачи, Черный Кот, как говорится. Если он нормальный, то почему нет, а если окажется придурком, то пусть катится к черту.

— Ты только при нем такого не скажи, — усмехнулся Каедо и отправил в рот кусочек пирога.

— Ну да. А то, судя по тому, что ты рассказал, у него не очень хорошее чувство юмора.

Друзья в один голос посмеялись. Не над Белым Котом, а просто потому что было хорошо.

С той же беспечностью они прошли до конца улицы и свернули в сквер. Хоть и вечерело, а идти домой не хотелось. Каедо все никак не мог насладиться свежим воздухом, и завтра идти на занятия совершенно не хотелось. Казалось, лицей теперь каждый день будет душить их жаркими кабинетами.

Куда лучше беззаботно прыгать по лужам, стараясь не поскользнуться на листьях. Но у Каедо уже был в этом опыт. Фува все никак не мог догнать друга и схватить того за хвост, ведь руки были заняты покупками. Пока в какой-то момент Черный Кот сам не кинулся в его объятия. Так сперва подумал Фува, но Каедо проворно увернулся и спрятался у него за спиной.

— Ты чего? — Так как никаких действий далее не последовало, это был уже не элемент игры. — Собаку увидел?

— Хуже, — выдохнул Каедо. — Там ребята с моего факультета. Спрячь меня.

— Серьезно? Ох, как тесен мир.

Фува оглядел аллеи, заприметил потенциальную угрозу в виде группы студентов и увел Каедо в другом направлении.

1) Зоолатрия — вера в культ животного.

Вернуться к тексту