Вторая История (гет)

— Джон, что это?!

Теон едва не вскочил от резкого крика Робба, который гневно тряс листом бумаги.

— Список гостей бала, прибывающих с юга, очевидно, — спокойнейшим тоном ответил Джон.

— Я вижу, что это список. Но почему в нем вторым номером значится: Тирион Ланнистер — десница королевы?! — Робб весь целиком буквально дрожал от гнева.

— Потому что он так же едет в Винтерфелл, потому что он — десница королевы, что именно тебя смущает? — словно бы не замечая тона брата, ответил Джон.

Джон и раньше не отличался красками, но теперь это был человек, в голосе которого вообще не бывало эмоций.

А вот глядя на Робба было очевидно, что его не смущало ничего — он был в ярости.

— Отцеубийца Бес-Ланнистер, лжец, насильно взявший в жены нашу сестру, — десница королевы, и ты считаешь это нормальным?! Откуда ты знаешь, от чего именно сбежала Санса?

— А теперь ты вспомнил про Сансу?

— Я не забывал про сестру! — вскрикнул Робб. — И ты вот так просто откроешь ему двери нашего дома? Кто второй десница королевы? Ты говорил, их двое — в списке только один.

— Джорах Мормонт, он отказался от визита, — сухо отозвался Джон.

— Мормонт? Мормонт! Джон, ты серьёзно? Позор дома, позор Севера, преступник, сбежавший от правосудия отца — десница королевы? И ты так спокойно об этом говоришь?!

Второе имя вызывало в Роббе не меньше гнева, чем первое.

Джон опустил взгляд на свой меч, поразмыслив некоторое время, а потом посмотрел на Робба:

— Мормонты первые меня поддержали.

— Именно, Джон. Его домом правит маленькая девочка, пока он сидит возле драконьей королевы. Ты же сам отправил ей усиление замка.

— Да, — согласился Джон. — И к присяге королю они тоже пришли первые.

Робб, не понимая, смотрел на брата.

Теон завис взглядом на чернильнице из камня в виде головы лисы. Из какого пекла она снова возникла на этом столе, он даже представить не мог, но он ее помнил. Когда Эддард Старк привез его в Винтерфелл и позвал в свой кабинет, он смотрел на эту лису.

"Их герб — волк, почему у него на столе лиса?"

Теон не то что не помнил, что ему говорил лорд Эддард, он и тогда не слушал. Он смотрел на эту лису, и она казалась ему самым неправильным, что только может быть в мире.

И вот мир тысячу раз перевернулся, а эта лиса стоит тут себе.

Безразличие — единственное, на чем получается выживать. Все вокруг, чего ни коснись, было завязано на чем-то и вызывало бурю смятения. Даже дурацкая каменная лиса. Единственное что он мог с этим делать — не смотреть на лису.

— Мы не обсуждали выбор друг друга, — услышал он Джона. — Мой выбор тоже не нравится никому.

— Ясно, — отчеканил Робб. — Я больше не могу быть здесь.

Он вылетел из кабинета, опрокинув стул и оглушительно хлопнув дверью.

Призрак, до этого мирно спавший в углу, вскочил, напряженно всматриваясь ему вслед.

Джона, кажется, совсем не удивляло поведение брата, а вот Теон никак не мог понять, что за кошка пробежала между ними.

— Пусть идет, — обращаясь в никуда, сказал Джон — Что стряслось с Пуль? — будничным тоном добавил он, обращаясь уже к Теону, словно бы и не было этой сцены только что.

"Действительно, что с ней могло стрястись", — подумал Теон, однако понимая, что Джон просто переводит тему.

— Ничего, она просто напугана и переживает, — быстро ответил он.

— И из-за этого она пришла к королю? — спросил Джон, но сам уже начал вчитываться в новую смету строителей.

— Она очень переживает, Джон, — с нажимом произнес Теон — он действительно не понимал странного безразличия того к Роббу. А потом добавил: — Бейлиш, в Винтерфелл ее привез Бейлиш. Но Сансу она не видела со дня ареста лорда Старка. Ты хотел это узнать.

— Бейлиш… — протянул Джон.

Изображать безразличие тоже не простое дело. Вот и перо в его руке не смогло и с треском сломалось в сжавшемся кулаке.

— Есть те, кто говорят, что Санса пропала вместе с ним или хотя бы в одно время. Сразу после смерти Джоффри. Но это ничего не объясняет, если Сансу похитил он — то ее же он и должен был отправить в Винтерфелл, — бормотал Джон.

Теон вздрогнул и понял, что меньше всего на свете хочет рассуждать об этом.

— С девчонкой Пуль тоже нужно что-то сделать. Наверное, найти ей мужа, — Джон говорил это, уже зарываясь взглядом в какие-то бумаги.

— Да, Джон! Муж — это именно то, что ей сейчас необходимо!

Джон все-таки оторвался от бумаги, посмотрев на него.

— Послушай, я очень рад, что по зову первой же девицы вы оба готовы швырнуть в меня все это, — он обвел руками стол. — Правда рад. Но если я что-то упущу — меня сметут, сметут, как сметали каждого до меня.

— Не нужно ничего делать с девчонкой Пуль.

В ответ Джон беспомощно расставил руки, всем видом показывая, что ему по большому счету без разницы.

— Ты поднял человека с того света, и за тобой всюду ходит тысяча волков, — спустя минуту молчания сказал Теон. — Вряд ли тебя можно так просто смести.

— Ха, — совсем не радостно отозвался Джон. — У волков нет мечей, а человек… — он бросил обеспокоенный взгляд на дверь, в которую вылетел Робб. — В проклятых Близнецах погибли члены всех домов Севера, хотя бы один, но от каждого дома. Домом Мормонт правит маленькая девочка не потому, что Джорах сбежал, а потому, что ее мать легла в Близнецах, а старшую сестру убили островитяне, не знаю, в чем Робб хочет обвинить меня или королеву. И это не говоря об остальных северянах, что не вернулись домой, но и не увидели славу победы. А я поднял только одного. Мало кто считает это справедливым, и вряд ли многие мне благодарны, — он задумался. — Даже он сам. Не корона и не магия заставляют их принимать мою власть. Это все, конечно, заставило безумных лордов остановиться на миг, но они все, все ждут ошибки. Мы уже сделали слишком много ошибок. Мы все. Именно потому все это, — он кивнул на стол, где грудой лежали послания по сотням вопросов, — так важно. Поэтому мне нужны вы — в ясном уме, а не утирающие девичьи слёзы. Мы на Севере — если что-то пойдет не так, — он покачал головой, — уже ни одной девочке не будет спокойно.

Ошибки.

Что Джон вообще мог знать об ошибках?

В Близнецах легли все дома Севера, а вот на Рву Кейлин — почти каждый дом Железных Островов. За которые воюет его сестра. А он — нет. Как не думать о чертовой лисе, если она так и маячит своей кровавой пастью перед глазами?

И все равно он чувствовал, что Джон не договаривает.

— Робб всего лишь хочет найти свою жену.

Джон качнулся на стуле, будто его толкнули.

— Да. Жену, — еще более мрачно отозвал он. — Жену, из-за которой он забыл о своем долге. Жену, из-за которой полегла северная армия. Жену, из-за которой на Севере не хватает ни доспех, ни мечей, зато в проклятых Близнецах они висели по стенам. Вместе с гербами в крови северян. Жену, из-за которой я не знаю, где мои сестры. Жену, из-за которой он погиб. И все это из-за какой-то одной женщины! — Джон швырнул скомканную бумагу точно в башку лисы.

Дурацкая лиса. Она даже не упала. Качнулась и осталась стоять.

Теон с удивлением смотрел на него. Он и сам не понимал, как у Робба вообще могла быть жена, но Робб говорил о ней с такой чистой любовью, что не верить в это было невозможно.

— Да, его ударили в спину, — ответил на этот взгляд Джон. — Но повернула его спиной — именно она, — он перевел дыхание, — Робб начал говорить о ней еще до того, как мы достигли Винтерфелла. Он начал говорить о ней, стоило ему только вообще начать дышать. Разведчиков на поиски Сансы отправлял уже я — он просто не помнил о сестре, он едва не выслал всех на поиски Жиенны Вестерлинг. Он шел войной на Королевскую Гавань Ланнистеров. Он обвиняет Сансу в браке с Тирионом Ланнистером. Он женился на дочери вассала Ланнистеров, будучи помолвленным. Где во всем этом смысл?

— Иногда смысла просто нет. Никакого. Ни в чем.

— Потрясающе, — кивнул Джон. — То, что вы оба забыли подумать, выходя из Винтерфелла, не отменило того, что подумали другие, — швырнул он перед Теоном очередную стопку каких-то бесконечных бумаг. — Нет смысла, — передернул он слова Теона. — А потом они довольные говорят, что у Старков снег вместо мозгов.

И замолчал, снова собираясь в это несуществующее безразличие.

— Не смотри на меня так — ее правда ищут. Но девчонка действительно запропастилась, словно бы угодила в самое пекло. Будто ей есть куда прятаться и что прятать. Я не могу понять, где она, я не могу понять, кто она, я вообще ничего не могу понять в этой истории. Но разве я могу отказать Роббу? — Джон нервно усмехнулся, словно признавал свою ошибку.

Призрак дернулся к хозяину, забил лапами ему по плечам, смахнув добрую половину барахла на столе.

— Пекло, — пробормотал Джон.

Его не было видно за волком, но тот голос, что тихо продолжил, не принадлежал Джону.

— Когда он умер — я был севернее Стены. Призрак завыл так, как не выл больше никогда. Я бы не хотел услышать это снова. Это был не вой — чистый вопль. Я думал, он выдаст нас всему живому и нет, что было вокруг. — Призрак соскользнул, умостив голову на колени Джону, а тот буквально вцепился в шерсть волка. — Я знал, что это значит, но не хотел верить. Я повторял их имена, Рикон, Бран, Арья, Санса, Робб. Раз за разом, до исступления. Я не знал, кто. Я запрещал себе думать об этом. Я должен был делать то, зачем пришел туда. Должен выбирать долг, — последнее он отчеканил в никуда с застывшим взглядом, как наверняка и тысячу раз до этого. — Но правда настигла и меня. Когда я узнал, что именно случилось — я не мог поверить. Я не мог поверить, что я жив, а Робб мертв, я не мог поверить, что он умер такой смертью, и я не мог поверить, что он отказался от своего долга. И ради чего? Того, что случилось? Уходя в Дозор, отрекаешься от прежних братьев и принимаешь новых — я никогда не отрекался от Робба. Я произносил клятву, а сам знал, что вру.

Теон вспомнил старую мальчишескую клятву у чардрева. О чем они тогда думали? Думали ли вообще? Все же иногда нет никакого смысла.

— Когда зажегся этот чертов огонь, когда Мелисандра начала безумно петь что-то об Обещанном Принце, Истином Короле, выбранном Владыкой, я стоял и думал только об одном — это Робб должен быть здесь. Робб был рожден, чтобы править, если им нужен король — это Робб, он король. Робб всегда был лучше. Лучше всех, кого я когда-либо знал. Робб не мог умереть. Робб должен быть в Винтерфелле. Робб! И я начал видеть силуэт в огне… Мелиссандра сказала: "Если это воля Владыки и моего Короля — я счастлива подчиниться. Жизнью платят за жизнь". Она вошла в огонь. А из пламени появился мой брат. Живой. Настоящий.

Джон дрожал.

Теон ещё никогда не видел его таким. Вообще никого таким не видел.

— А теперь он словно бы хочет повторить все с начала: поехать в Речные Земли, найти эту девчонку, кем бы она ни была. Будто ничего и не было! Будто какой-то проклятая сила его тянет обратно.

Джон бессильно стукнул по столу.

А потом смахнул с него лису.

Но что-то подсказывало Теону, что уже завтра она снова встанет на свое место.

— И что ты будешь делать?

А если он хоть что-то и знал о Джоне, так это то, что он собирается что-то делать.

— Мне нужно поехать в Дар, эти земли сейчас заселяет Вольный Народ, и я должен быть там. Я хочу взять Робба с собой, чтобы он увидел этих людей, увидел в их глазах то, от чего они сбежали, отчего они решились на противный им шаг. Чтобы он, наконец, увидел, о чем действительно нужно беспокоиться.

— Ты больше не дозорный на Стене.

— Дозорный или нет, Вольному народу это не важно: они получили мое слово и ждут моего исполнения. Я давал клятву защитить царство человека — она не пропадает дальше Стены. Я не всегда врал, когда давал клятвы.

— А если жену Робба найдут?

— Я надеюсь, что ее найдут. Я бы и сам хотел посмотреть ей в глаза.

* * *

Мать рыдала навзрыд, металась по комнате, обезумев от горя, не отпуская рук от головы.

— Мой сын!!! Боги, за что?! Рей! Боги! Рей!!! — она кричала, словно бы хотела докричаться до богов или брата, но звать было уже некого…

— Так не должно было быть — иступленно шептала девушка одними губами, беспомощно крутя в руках все, что у нее осталось. — Не должно было…

— Отдай эту дрянь сюда! — рявкнула мать, вырвав корону из ее рук.

Выскользнув из тонких пальцев, она рухнула на пол, разбившись на сотни острых осколков.

Как и ее жизнь.

Эту корону он надел на нее сам. Прекрасный хрусталь, прозрачный, словно льды Севера, по которому он так скучал.

— Робб… Робб… — девушка опустилась на колени, перебирая холодные осколки, царапая о них пальцы, словно бы в них была последняя частичка его жизни. — Робб…

Это было все, что она могла произнести.

— Эту стекляшку даже не продать, идиотка! Что нам теперь делать?! Что с нами будет?! Рей!!!

Мать со злобой толкнула ее, и на полу остался кровавый след от впившихся осколков.

Она не знала, что теперь делать.

Она сидела на коленях, роняя слёзы на россыпь ледышек на полу.

Так не должно было быть.

Мать унеслась, кликушничая и рыдая, а она еще долго сидела, перебирая осколки разбитой короны.

Такой же разбитой, как и ее жизнь.

Была уже поздняя ночь, когда в дверь поскреблись. Она лежала на кровати, смотря в потолок, и меньше всего на свете хотела кого-то видеть. Три ночи назад она была в его руках и знала только его любовь. Три ночи назад она не знала, каким жестоким бывает мир, мир, в котором нет места Роббу Старку — самому лучшему мужчине в этом целом гнилом мире.

Звуки за дверью не прекращались.

— Доченька… — робко позвал ее голос матери.

Жиенна почувствовала укол совести, ей тоже было очень тяжело.

Они должны держаться вместе — это их общее горе.

Она отворила дверь и увидела мать — в слезах, уставшую, постаревшую за ночь.

— Девочка моя, — всхлипнула она, обняв дочь.

— Мама… — она уткнулась ей в плечо, глотая слёзы.

Леди Сибела взяла в руки пораненные ладони дочери.

— Прости меня, милая, — сказала она, прижав руку дочери к щеке.

— Это ничего, ничего, мам…

Не отпуская, та провела ее к кровати, присев. Жиенна села рядом.

Она мягко вытерла слёзы с лица дочери.

— Не переживай, моя девочка, все будет хорошо, — мать приложила ее голову к своему плечу, успокаивающе гладила ее и убаюкивала, словно в детстве. — Все будет хорошо, мы найдем тебе нового мужа, мы все еще будем счастливы… — мерно произнесла она.

— Что?! Мама! Я никогда — никогда больше не буду с другим мужчиной! Как ты вообще можешь об этом говорить сейчас?

Леди Сибела сощурила глаза, внимательно посмотрев на дочь.

— Конечно, милая, — произнесла она мягкие слова стальным тоном. — Мы еще успеем об этом подумать. Пока… Ты просто выпей, — она достала из складок юбки маленький бутылек.

— Что это?..

— Успокоительное, — кивнула мать. — Нам всем будет спокойнее, когда ты выпьешь.

Жиенна всегда чувствовала ложь, но сейчас не нужно было и обладать шестым чувством, чтобы понять, в чем подвох.

— Я не буду это пить, — твердо сказала она.

— Выпей, — приказала мать.

Жиенна в ответ отрицательно покачала головой, глядя ей в глаза.

— Нет-нет — нет! — отбивалась она от обезумевшей матери, которая больно завела ей руку за спину, пытаясь влить содержимое проклятого флакончика.

— Пей, дрянь! Пей! Это ты убила своего брата! Никто не будет здесь кормить твоего щенка. Старки проиграли, и их ублюдок — живая мишень, а я не позволю тебе окончательно нас погубить! Тебя и без этого высоска теперь замуж отдать целое проклятье, такое же, как и ты.

Жиенна даже не была уверена, прижилось ли семя, но позволить матери забрать у нее последнее, что в целом мире могло остаться от Робба, от всего его дома — она не могла.

Резко дернулась, высвободившись из хватки матери, и бутылек полетел на пол.

Глядя на растущую лужу, раздувая ноздри, мать злобно прошипела:

— Ну хорошо. Не выпьешь сегодня — выпьешь завтра. Никуда ты не денешься. Иначе — ты мне не дочь, — припечатала она и резко развернулась прочь из спальни Жиенны.

Когда ее шаги затихли в коридоре, та решительно прошептала:

— Как скажешь, матушка.

* * *

Она бежала. Бежала так далеко, как только могла.

На Север.

Там обязательно найдется кто-то, кто поможет, кто не останется равнодушным. Хоть кто-то должен был остаться верен Роббу.

В сам Винтерфелл ей нельзя, дом Робба захватили железнорожденные во главе с предателем Теоном Грейджоем.

Робба предал каждый, кого он знал, но она — не предаст его.

Нужно только быть осторожной и незаметной.

У Жиенны были деньги. Перед отъездом Робб оставил ей крупную сумму.

— Если меня не будет долго — купишь себе что-нибудь приятное. Что вы, женщины, любите?

— Я люблю тебя…

На следующий день после ужасного разговора с матерью она насилу уговорила служанку Молли дать ей свою одежду и позволить выйти за ворота, прикинувшись ею.

Раз в неделю или около того Молли навещала свою мать в деревне, и никому до этого не было дела.

Сама же Молли просто вышла через другие ворота, где стоял ее брат, который не задал ей вообще никаких вопросов. В условленном месте ждал конюх с лошадью, муж Молли.

Он вывел лошадь, якобы продать по приказу старшего конюха. Время от времени они действительно так делали.

Жиенна щедро заплатила и Молли, и Джерреми за лошадь, чтобы он мог отчитаться, и за помощь, и, как она надеялась, и за молчание.

Она была уверена, что ни Молли, ни ее муж не разболтают лишнего — на их же головы упадут неприятности, которые тем не нужны, а спрашивать их никому и мысли не придет.

Удивительно, насколько легко простой народ мог оставаться незаметным.

Ее саму хватятся уже к ночи, но никто не обратит внимания на служанку Молли и конюха Джерреми.

Жиенна запомнила эту мысль — она будет очень осторожной.

Ярость давала ей силы скакать всю ночь, и весь день, и следующую ночь почти без остановок, только меняя коней на перепутьях.

В любое другое время она обессилела бы на полпути, но не сейчас.

Если кого-то из дорожных конюхов будут спрашивать, ее никто не запомнил.

Она сама им это сказала и знала, что это сработает.

Только добравшись до Сероводья, Жиенна позволила себе небольшой отдых.

Робб рассказывал ей об этих странных и мрачных землях, о болотных жителях, об их верности его отцу.

Это начало Севера.

Здесь не будут ее искать — речноземельцы опасались этих мест, но и сама она не станет искать помощи здесь. Никому больше нельзя верить.

Теперь она одна против всего мира, у нее остался лишь долг перед мужем, и она исполнит его во что бы то ни стало.

Жиенна молила о том, чтобы отправившийся на ее поиски не мог ее найти.

Она живо представляла себе болотных жителей, которые словно бы умеют прятать себя, будучи здесь и нигде одновременно.

Она представляла себя такой же, она сумеет раствориться в этом огромном мире.

Она спряталась.

Таверна с несколькими комнатами для постояльцев немного южнее Рва Кейлин.

Дальше уже нельзя — начиная ото Рва, Север захвачен людьми с Железных Островов.

Теон Грейджой сжег Винтерфелл, убил маленьких братьев Робба и местных людей.

Если кто-то из островитян узнает, кто она есть, убьют и ее.

На работу ее взяли быстро и без вопросов — в этой стране никто уже не задавал лишних вопросов, дабы не получить лишних ответов.

Жиенна понимала — у ее семьи не будет возможности ее искать, если только кто-то не поможет им.

Мать всегда умела заключать союзы и находить выгоду там, где ее не могло быть. Но Жиенна также понимала, что сейчас была иголкой в стоге сена, не далеко и не близко, одна из тысячи, просто девушка, которую зовут Молли.

И все это безумие оказалось не напрасным — боги подарили ей дитя и сохранили его.

Живот рос, и когда он стал заметен, хозяйка таверны Хелльга все же задала пару вопросов.

— Не видела тебя с мужиком, тяжелая уже пришла сюда?

— Получается, так, — коротко ответила Жиенна.

— Замужем была или как?

— От мужа. Воевал в северной армии — погиб. Все родственники тоже, его семья, моя семья — всех забрала война.

Вот и все. Простая история, каких сотни — ничего интересного.

Она насколько раз даже видела этих женщин, чьи солдаты-мужья легли в Близнецах.

Она несколько раз слышала, что люди, простые люди, ненавидят Робба Старка, их короля, что потерял несчастный Север перед самой зимой.

Какие же они глупые.

Как они могли винить Робба в том, что его предали все вокруг?

— А вот и правильно, — сплюнула Хельга, как бы говоря все, что думает о войне, — рожай, девочка, рожай. Хоть кто-то северных парней на свет вести должен, а то скоро одна дрянь чешуйчатая ходить тут будет. Нет больше Севера.

"Чешуйчатой дрянью" она называла островитян, но со временем не стало и их.

Жиенна слушала, смотрела и наблюдала.

В тавернах обсуждали всякое, чаши с элем делали разговоры солдат громкими, а споры долгими.

Теперь главой Севера стал дом Болтон. Они же сидели в Винтерфелле. Северный дом, все как эти безумные люди и хотели, но Жиенна помнила страшный и странный герб Болтонов в армии Робба. Он видела, как этот розовый стяг вместе с другими гербами развевался, отдаляясь от Риверрана, когда Робб ушел в Близнецы.

Как вышло, что глава дома Болтон не только вернулся на Север живым и невредимым, но и получил милость короля Томмена, заняв место Робба?

Людей с нашивками Болтонов она обходила особенно тщательно. Еще одни предатели.

Она уже поверила, что о ней забыли, когда в одно утро глашатай, зайдя в таверну, заголосил:

— Новый Король! Новый Король! Король Джон из дома Старков правит в Винтерфелле! Чудесными делами прославился он! Повелитель волков! Вернувший к жизни Молодого Волка! Новая королева на Железном Троне! Разбивающая оковы! Матерь драконов! Королева Дейнерис из дома Таргариен! Война окончена! Мир! Мир в Вестеросе!

Отовсюду на глашатая, одетого в форму Старков, посыпались вопросы.

— А у нее правда три дракона?

— Когда король выйдет к людям?

— Робб Старк правда жив?

— Король Джон действительно по ночам оборачивается волком и загрызает врагов?

Жиенна будто в тумане добрела до кухни.

Этого не могло быть.

"Джон из дома Старков", какой же бред.

Джон Сноу — бастард отца Робба, и этот бастард не придумал ничего лучше, чем назваться королем. Он был простым дозорным на Стене, то, что он вообще оттуда сбежал, делало его только позорным дезертиром, а не королем. И уж точно он не мог бы править в Винтерфелле, если бы Робб был жив.

Очередной предатель.

Наверняка он выдал за Робба какого-то своего приспешника, а эти болваны поверили в его чудесную силу.

Будь Робб и вправду жив, он бы искал её.

Робб жив… Эти два слова, связанные вместе, делали обжигающе больно. Теперь она оказалась в мире, где каждый идиот вокруг в это уже начал верить.

Робб жив… Она запретила себе даже на секундочку представить, что это может быть правдой. Какой это могло бы быть правдой…

"Боги, зачем, зачем, зачем они это говорят, это слишком больно".

Она только и могла, что закрыть уши руками, чтобы не слышать этого ужаса.

И как ему хватило совести выдумать воскрешение Робба?..

Горячие слёзы побежали по щекам.

Робб с такой любовью и тоской отзывался о сводном брате, он ни разу не назвал его бастардом, он гордился, что Джон вступил в Дозор, будто это какое-то достижение. Робб бы сам отдал ему все, что у него было, доверил бы ему все, он так сожалел, что брата нет рядом, он бы поставил его во главе войска, сделал бы генералом, что угодно… — а его снова предали.

— Новый Король! Новая Королева! — надрывался мальчишка в зале.

Когда-то Робб говорил и о Теоне Грейджое как о названом брате, а тот попросту воткнул нож ему в спину, убил братьев и разрушил дом. Когда-то он называл Джона Сноу родным братом — а тот спрятался за его имя и украл власть. Неужели Робба никто никогда не любил?

Но она не предаст. Она останется последней.

Жиенна замерла, заслышав подозрительную тишину в только что галдевшем зале.

Она аккуратно выглянула из-за занавески, отделяющей кухню.

В таверну вошла группа военных, со стягом Старков. Люди с восторгом смотрели на них, будто не они же проклинали ее мужа.

Так давно стяг Старков не был всюду.

Но теперь и это знамя — ее враги.

За баром стояла Хелльга, и их глава, крупный мужчина средних лет, подошел к ней.

— Налей парням по чарке, — бросил он монеты на столешницу.

— И далеко вы собираетесь? Вон парень уже битый час талдычит, что войне конец, — спросила Хельга, разливая эль.

— Мы не на войну, — устало отозвался северянин. — Приказ короля — ищем леди Жиенну Вестерлинг. Молодая, зеленые глаза, волосы темные, возможно, при ребенке. Не видала?

Жиенна шмыгнула обратно за занавеску, внимательно слушая.

Хельга фыркнула.

— В этом замке хозяйка одна — я. А благородных куриц тут отродясь не водилось. На кой она королю, жениться вздумал?

— Болтаешь много, баба. Жена Молодого Волка она, пропала.

— Ой, слушай, а возьми меня, а? Ребеночка так и я справить могу, да и во всем остальном не подведу. Буду в замке жить, в шелках ходить, — мечтательно пропела Хельга.

— Вот дура баба, как есть, — сплюнул северянин. — И беды все из-за вас. Что, по-твоему, признает тебя за жену Волк-то? Мне и самому вусмерть надоело искать, мало ли девиц кругом.

— Ой, ну что он там, правда настоящий? — недоверчиво буркнула Хельга, расстроенная, что ее план не удался.

— Ты бы болтала меньше, да лучше бы замок свой показала. Уж не обижу, — заявил военный, и послышался звон монет.

— Молли, разнеси эль гостям! — крикнула Хельга, по-видимому, уходя с мужчиной в комнаты.

"Пекло!"

Бастардова черная кровь оказалась хитрее и мстительнее. Он вспомнил про нее.

Жиенна схватила полотенце и заткнула его за пояс, чтобы спрятать живот, и быстро повязала шаль на манер платка на голову.

Молясь всем богам, чтобы ее не заметили, она быстро подала пойло солдатам, не поднимая глаз.

— Гы... А ты хорошенькая! — противно гоготнул один из них и попытался шлепнуть ее.

Ловко извернувшись, Жиенна в панике пискнула, убегая:

— У меня муж есть!

* * *

Вечером Теон размышлял о том, что слова Джона зародили тревогу в его душе.

Очевидно, что Робб не будет спокоен, пока не получит вестей о своей жене, но теперь он понимал, что холод и враждебность к любому упоминанию о ней со стороны Джона не лишены смысла.

Весь остаток дня они с Джоном провели практически молча, перебрасываясь незначительными фразами.

Слишком уж много выплеснулось утром.

Это все было чертовски тяжело.

Теон страшно не хотел быть между двух огней, тем более между Роббом и Джоном, особенно понимая правоту обоих.

Но тяжелее всего было чувствовать.

Когда-то ему ничего не стоило вести любые разговоры, держаться на равных с кем угодно, через мгновение забывая о любых чувствах, но сейчас все было не так. Любые эмоции, словно проходя по старому ржавому механизму, отзывались болезненным скрипом в душе. Его призраки были всюду.

На удивление, ему не являлись кошмары — у него попросту не было душевных сил на это. В редкие часы сна Теон просто проваливался в бездну, просыпаясь еще более разбитым.

Войдя в спальню, он посмотрел в зеркало, заставив себя принять отражение.

"Кто я? Что я делаю? Что я буду делать?"

Теон почувствовал то, чего не ощущал уже давно.

Одиночество вдруг стало казаться давящим, душащим и отбирающим воздух.

Не в силах больше справляться с этим, Теон развернулся прочь из комнаты и отправился туда, куда ноги сами понесли его.

Он не знал, зачем идет к ней, что он ей скажет и захочет ли она видеть его.

Он решил, что просто узнает, как у нее дела, и оставит.

* * *

Джейни не ответила на стук в дверь, он позвал ее, но ответа так же не последовало.

"Верно, уже спит", — подумал Теон, но все же что-то заставило его толкнуть дверь.

— Джейни?..

Он не сразу разглядел ее в ворохе одеял, грудой лежавших в постели.

Несмотря на то, что в комнате было прохладно, от нее буквально исходил жар, на мертвенно бледном лице горели алые щеки, тело била крупная дрожь, а лбу не переставая катились капли пота.

— Пекло!

Он вылетел из комнаты и наверняка до смерти напугал пойманную служанку, что та буквально бросилась бежать за мейстером.

— Джейни… Не бойся, сейчас придет мейстер и обязательно поможет тебе, — сбивчиво пробормотал он, наклонившись над ней.

Она и не выглядела испуганной — это его самого, вслед за ней, начала бить дрожь.

Теон осознал, что это ему страшно.

Обычным, человеческим страхом, черной пикой врезающимся в сердце.

— Теон… Ты пришел… — едва слышно прошептала она. — Не надо мейстера… прошу…

— Тише, тише… Не бойся…

— Пожалуйста… Теон, пожалуйста, не надо ничего…

Каждое слово давалось ей с огромным усилием.

"Неужели боги не считают, что с нее довольно? Почему им так нравится играть с этой девчонкой?"

В комнату вошел запыхавшийся мейстер.

Едва бросив взгляд на Джейни, Фоллен откинул одеяло и на мгновение замер.

Синяки превратились в черно-желтые бурые пятна, ползущие по каждому сантиметру кожи, оплетаемые бесконечными кровоподтеками.

Теон же с ужасом смотрел, как по ночной рубашке, той самой, что он только утром принес ей, расплывалось темное, почти черное пятно крови.

— Боги… — только и выдохнул он. — Что с ней?

— Леди пила Лунный чай? — отмер мейстер.

— Да, — сдавленно ответил Теон.

"Пекло! Пекло! Как я мог ее послушать? Почему сразу не отвел к мейстеру? Ты вообще хоть что-то можешь сделать, не разрушив все, до чего коснулся?"

— Мне нужно ее осмотреть, — коротко и озабоченно ответил мейстер.

Джейни услышав это, издала измученный стон, закрыв живот руками.

— Джейни, так нужно. Тебе будет лучше.

— Я не шлюха… Я не шлюха… Я буду хорошей... Я хорошая… Я все сделаю… Я послушная, я не шлюха…

— Ты хорошая, все будет хорошо, — растерянно произнес Теон. — Она… просто бредит, — буркнул он мейстеру.

— Да. У нее горячка, — точно слабоумному, объяснил мейстер. — И я должен ее осмотреть.

Фоллен закатал рукава и достал кожух с инструментами.

— Нет!

Едва только он развернул кожух, как Джейни будто дикая белка в одно мгновение, издав дикий крик, сжалась в комок к самой стене, несмотря на то, что еще секунду назад едва ли могла произнести ни слова.

— Скажи, чтобы он ушел! Скажи, скажи, скажи!..

Казалось, она трясла его рукав, в который вцепилась, но скорее это была та дрожь, которой ее било.

В глазах Джейни застыл абсолютно стеклянный чистый ужас.

Было очевидно — она уже видела эти инструменты.

— Джейни, это мейстер, ты заболела, он поможет тебе, — зачем-то он пытался что-то ей говорить. Будто она могла бы его услышать.

— Пожалуйста!.. Пожалуйста!.. — ее голос сам собой являл боль и отчаяние, которые можно было осязать.

Боль и отчаяние, которые у него просто не было сил осязать.

— Это же мое тело… — простонала она и бессильно стекла на кровать.

Теон не знал, что ей ответить.

Джейни подняла на него неожиданно ясный взгляд.

— Дай мне умереть.

Молния прошла сквозь него от этих слов.

— Нет… Не дам.

Как будто от него что-то зависело.

Но она же не могла умереть так бессмысленно. Только не так, не от проклятого семени. "Пожалуйста, не так".

— Джейни, поверь мне…

Она закусила ноготь, стреляя безумным взглядом.

— Это ловушка, я знаю. Все кругом ловушка. Я знаю. Я хорошая. Я послушная. Ловушка, ловушка, ловушка…

Она сломалась.

Так долго в ней оставалось что-то живое, вопреки вообще всему, а вот сейчас она сломалась.

Это его вина, он не отвел ее к мейстеру. Потому что он не тот герой, который мог ее спасать.

"Почему она это не понимает?"

Повинуясь интуиции, Теон обернул ее тяжелым одеялом, прижав к себе, словно бы пытаясь закрыть от всего.

Она продолжала дрожать и бормотать что-то бессвязное.

— А я? Я тоже ловушка?..

Она подняла на него взгляд, пронзительно посмотрев в глаза и ничего не ответив, только бессильно уронив голову ему на плечо.

Мейстер терпеливо ждал.

Дрожь не унялась, но спустя некоторое время ее дыхание стало чуть ровнее.

— Джейни, послушай меня, мейстер что-то сделает, и ты поправишься. Просто послушай, хорошо?

Она смотрела на него потухшим усталым взглядом, ничего не отвечая, и только, медленно нашарив его запястье, обхватила его.

— Я не уйду.

Мейстер бросил вопросительный взгляд на Теона, но это было не важно. Пусть думает, что хочет, только делает свое дело.

Джейни бессильно моргнула, и он отвернул ее лицо от мейстера.

— Не смотри туда.

Она так и продолжала держать его руку, всхлипывая.

— Я дам ей маковое молоко, а дальше — воля богов, — сказал Фоллен, закончив.

Богам почему-то страшно была неугодна эта девчонка.

У Джейни не было сил даже самой держать чашу.

— Я не могу спать, во сне — кошмары, — пробормотала Джейни перед тем, как он буквально влил в нее лекарство.

— Кошмаров не будет, — успел пообещать ей Теон до того, как она сомкнула тяжелые веки.

Он обернулся на Фоллена, который держал в руках ее ступню, озабоченно разглядывая.

Он заставил себя посмотреть.

Нет. Пекло. Нет. Нет. Нет.

По всей тонкой ступне жирным, почти черным червем наискось лежал ножевой порез.

Это никогда не закончится.

Он рухнул на колени, бессильно уронив голову в кровать. Он не мог больше ни на что смотреть и ничего видеть. Он слышал, как мейстер сначала шуршал своими бинтами, а потом вышел, стукнув дверью.

"Бессильно рыдать, потому что лиса не просто есть — она душит".

* * *

Они вернулись спустя три недели.

Вместе с другими северянами, возвращавшимися из Речных земель.

Таверна была переполнена, но это и к лучшему, Жиенна летала от столика к столику, нигде не задерживаясь, и ее торопливость выглядела уместно.

Солдаты праздновали и упивались, большинство считало свой долг выполненным, и если им и было до нее дело, то только чтобы попытаться увести в комнаты.

Она разливала эль из кувшина солдатам за столиком, как кто-то пробасил за спиной:

— Девочка, ты Хельгу не видела?

Жиенна резко обернулась.

Тот самый начальник поисков.

Кувшин вылетел из рук.

— Нет! — пискнула она, бросившись вытирать лужу.

Он не уходил.

Жиенна поняла, что сорвала полотенце с пояса, показав живот.

Она чувствовала его внимательный взгляд. И сама того не желая, медленно подняла глаза.

— Как тебя зовут?

— М-молли...

— Ты могла бы снять платок, Молли?

"Пекло!"

Не отдавая себе отчет в действиях, она бросилась бежать. Но едва ли она, с животом, могла бежать быстрее огромного солдата.

— Не смей! Не трогай меня! Отпусти же!

— Я должен доставить вас в Винтерфелл, миледи.

* * *

Он притащил себя в кабинет, в котором жизнь буквально била ключом.

У Джона на шее восседал Рикон, размахивая деревянным мечом. В центре стоял мейстер, который бросил на Теона кривой взгляд, стоило появиться, и одичалая, с этим ее вечным видом, будто той и нет.

— Рикон… — примирительно сказал Джон, судя по тону, уже раз сотый.

— Не-пой-ду! — по слогам упрямо протянул младший Старк.

"Странно", — отрешенно подумал Теон.

Иногда Рикон вел себя как обычный ребенок, которого забыли воспитать, даже вел себя младше своих лет, сколько там ему вообще, а иногда он не был похож на ребенка вовсе.

Джон устало закрыл глаза.

— Скажи мне, кто ты? — запрокинул он голову, глядя на брата.

— Рикон Старк из Винтерфелла! — гордо закричал мальчик.

— Да ну, — хмыкнул Джон. — А написать-то слово Винтерфелл ты сможешь?

В очередной раз Рикон отказывается идти на занятия.

— Не-а! — высунул язык он и взлохматил Джона.

— Ну тогда никакой ты не Рикон Старк из Винтерфелла

— Джо-о-он!!! — обиженно завопил тот.

М-да, вот это явно была ошибка.

Теон осознавал, что смотрит на эту кипучую жизнь со стороны, а вот себя живым не ощущает.

Подергав ухо, Джон продолжил уговоры.

— Ладно, ладно. Но Старк из Винтерфелла должен уметь читать и писать. Кто-то же должен мне помогать, в конце концов! Ты можешь прочитать, что здесь написано? — показал он Рикону первый попавшийся лист со стола.

— Конечно! — уверенно отозвался тот. — Какой-то вшивый грамкин написал свои вонючие буковки, потому что хочет пойти в самое распоследнее пекло, Иные бы его поимели!

Джон поперхнулся, а мейстер напротив — расплылся в ехидной улыбке.

— Это мой список необходимого, — кивнул он, поджав губы.

— О мейстер, — растерянно произнес Джон, — у него просто живое воображение…

— Да-да, и богатый словарный запас, — мейстер бросил выразительный взгляд на Ошу, которая в свою очередь безразлично фыркнула, сдув прядь со лба. — Будто в Последний Очаг вернулся. — хмыкнул старик.

Взгляд Джона остановился на Оше.

— Ладно, Рикон. Не хочешь учиться — будь по-твоему, — объявил он с самым спокойным видом, и Рикон захлопал в ладоши. — Сколько можно тебя уговаривать? Ты мужчина и принимаешь решения сам. Вот Оша — всегда хотела научиться читать и писать, она и будет ходить к мейстеру. А ты делай что хочешь.

Весь вид Оши выражал, что идея научиться читать и писать не посещала ту ни разу.

— Правда, Оша? — с нажимом произнес Джон.

— Да, — отозвалась та, — но поклонщик не будет меня обучать.

— Почему это?! — Рикон решительно спрыгнул с Джона, встав между мейстером и Ошей. — Учи ее! — пригрозил он своим деревянным мечом Фоллену.

— Я одна все равно не смогу, — грустно, все так же в никуда пропела одичалая.

Рикон нахмурился.

— Я буду с тобой, — решительно взял он за руку Ошу и потащил из кабинета.

— Мой король, — обратился мейстер, — только можно впредь без зверя… Иначе мне придется ежедневно писать новый список необходимого.

— Эй!

Рикон, который минуту назад повелся на спектакль брата и одичалой, сейчас стоял в дверях, сжав маленькие кулаки, выставив зубы и не мигая глядя на Фоллена так, будто и впрямь хотел его сожрать целиком.

Джон внимательно разглядывал младшего брата.

— Рикон Старк из Винтерфелла, подойди ко мне, — тихо, но очень твердо произнес он.

Рикон не шелохнулся.

— Подойди! — рявкнул Джон, действительно точно зверю.

Тот, стрельнув глазами, все-таки медленно, не отворачиваясь от мейстера, подошел к брату.

Джон со всей силы встряхнул его за плечи. Одичалая мягко подошла к Рикону и так же мягко положила руку на плечо. С мальчишки будто слетел морок, и он рассеянно посмотрел на брата.

— Лохматый просто играл, — моргнул мальчик.

— Хорошо, — медленно произнес Джон. — Лохматый может пока поиграть с Призраком и Нимерией.

В ответ Рикон нервно дернул плечами и мелко замотал головой в знак несогласия.

— Ты нужен Оше, — кивнул на нее Джон. — Иди. Один.

Одичалая аккуратно взяла его сверху за плечи и повела к двери, и мальчишка поплелся, ведомый ею.

Джон еще какое-то время напряженно всматривался им вслед, а потом перевел взгляд на Теона.

— Ясно, — буркнул он, по-видимому, оценив его вид. — И Робба ты не видел?

— Ты тоже не видел?

Этот вопрос все-таки выдернул Теона из его морока.

— Да что за проклятье, — выдохнул Джон. — Нужно найти Робба, — решительно заявил он, вставая, но тут же осел обратно.

Долго искать пропажу не пришлось — дверь медленно отворилась, и в нее, шатаясь, буквально втек Робб. Бледный будто призрак, медная рыжина его волос казалась огненной на фоне белоснежного лица, а отсутствующий взгляд шарил по кабинету.

Джон и сам буквально зарычал от бессилия, разглядывая его.

— Робб! — резко вскрикнул он, но еще раз это не работало.

— А?..

— Что случилось? — Теон спрашивал Робба, а смотрел на лису.

— Разведчики приходили, — глухо отозвался тот.

— И ее не нашли, — закончил за него Джон.

— Нашли, — тем же глухим голосом ответил он, — только не ее. Они не верят, что настоящий Робб Старк здесь, и приводят ненастоящую Жиенну, — мерно раскачиваясь, объяснил он. — Я просто отпустил ту девушку, какой смысл разбираться, злой ли то умысел или чья-то глупость? — он помотал головой в искреннем удивлении. — У той даже глаза были обычные, зеленые. А у Жиенны глаза не такие… Они изумрудные… Волшебные. Я ведь им говорил...

Джон уныло разглядывал брата, а потом откинулся на стуле, устало расправив плечи.

— Это просто невыносимо... — прошипел он.

Невыносимым, как бы безумно ни звучало, было смотреть на то, что из Робба будто жизнь ушла.

— Робб, ты поедешь со мной в Дар.

— Хорошо, — почти беззвучно и абсолютно безразлично отозвался тот.

— И ты тоже, — буркнул Джон Теону.

— Нет. Я верю, верю, что из-за Стены ползет сам ужас, а глаза одичалых полны боли и страдания. Совсем не хочу на это смотреть. И я должен остаться с Джейни.

— С Джейни? — переспросил Джон.

— Девчонка Пуль.

Джон в очередной раз забыл о ее существовании.

— Ясно, — коротко кивнул тот. А потом оглушительно хлопнул ладонями по столу, заставив их обоих вздрогнуть. — Пойду утоплюсь, — заявил он, решительно вставая. — Хотя нет, не осталось ведь ни одной не перемёрзшей воды. Но кого это волнует?

Джон размашисто ушел.

— Он — странный, — пробормотал ему вслед Робб.

— Угу.