Другая жизнь Мародёров: Per aspera ad astra (гет)

А я думала, что сильная.

Почему же слёзы катятся?

Эта ночь такая длинная,

Как же мне с собою справиться?

Что за странная я женщина,

Может, просто ненормальная?

Я душой с тобой повенчана,

Отчего ж сижу печальная?

От любви запретной мучаюсь,

Мне покаяться бы надобно,

Но я в чувства зябко кутаюсь,

И рыдает сердце жалобно.

А ведь думала, что сильная

И любовь сумею вытравить.

Но услышав твоё «милая»,

Не смогла и слова вымолвить.

И пришли воспоминания,

Оказалось, я — безвольная.

Кабы знать мне всё заранее…

А теперь вот — тьма крамольная.

Я люблю тебя по-прежнему!

По тебе я так соскучилась!

Очень сильному и нежному…

Только как же я измучилась…

Северус Снейп

В середине июля умер Тобиас Снейп. И без вердикта врачей семье было ясно, что причиной его смерти являлось бесконечное пьянство, усугублённое отвратительным качеством спиртного, ужасными жилищными и материальными условиями и ежедневной нескончаемой руганью. Эйлин проронила пару слезинок, едва слышно всхлипнув, а затем принялась организовывать наискромнейшие похороны. Северус же не почувствовал абсолютно ничего, кроме облегчения и спокойствия. Погребли тело мистера Снейпа на кладбище, где по обычаю хоронили своих родственников неблагополучные семьи, а затем отправились домой.

Эйлин принялась разбирать мусор и выкидывать никому больше не нужные вещи Тобиаса. Северус зашёл в свою комнату, закрыл дверь и окинул оценивающим взглядом свои скромные пожитки. Чудом ещё не развалившийся дряхлый деревянный стул был задвинут к столу, который, впрочем, тоже не отличался ни прочностью, ни презентабельным видом. Односпальная кровать, скрипевшая под тяжестью тела Северуса, как и прежде, стояла у стены, что располагалась напротив двери. Убогий шкаф с полопавшейся полиролью и незакрывавшимися дверцами недружелюбно смотрел на хозяина. Серые стены производили угнетающее впечатление на каждого, кто бы здесь оказался. Лишь одно пятно было ярким и приковывало к себе взгляд — фото Лили. Простой магловский снимок был подарен девушкой на память и висел без рамки, магией приклеенный к стене. Улыбка рыжеволосой девочки не меркла никогда и подбадривала отчаявшегося юношу продолжать бороться за место под солнцем.

Покинув комнату, Северус застал мать, собиравшую бесплатные газеты с рекламой бытовых приборов. Заметив сына в дверях скромной гостиной, женщина повернулась к нему лицом, и они долгое время безмолвно смотрели друг на друга. Во взгляде Эйлин читалась неземная усталость, смирение и угасание надежды. Это стало последней каплей для едва терпевшего Северуса, и он взорвался.

— Скажи мне, почему ты делаешь всё это руками?

Эйлин потерянно смотрела перед собой, держа в руках слипшиеся газетёнки покойного мужа.

— Почему ты не можешь просто взять палочку и убрать это с помощью магии?!

— Не могу, — едва слышно сказала она.

— Но почему? Этот козёл уже мёртв, и никто тебе ничего не сделает, если ты будешь тем, кем рождена быть.

— Не говори так об отце…

— Мне плевать на него. И знаешь, я даже рад, что он сдох, хотя бы потому, что он больше не сможет причинить тебе вреда и дать мне новые поводы для ненависти.

— Северус... — беспомощно пролепетала женщина, выронив поклажу из рук. — Да что ты такое говоришь?.. Ты же мой сын, ты не можешь так говорить, не можешь…

— Где она лежит? — раздельно и спокойно спросил Северус, вглядываясь в лицо матери.

— Кто? — испуганно прошептала Эйлин.

— Не кто, а что, — поправил её Снейп. — Палочка. Где она?

Он никогда не использовал чары легилименции, чтобы заглянуть в непонятные для него мысли матери, это было бы слишком низко. Эйлин и Лили были золотым правилом, нарушить которое он бы не посмел ни за что на свете.

— Так где она? Скажи мне, я принесу.

— Но зачем?

Глубоко вздохнув, Северус принялся объяснять:

— Пойми, ты волшебница, более того, чистокровная. Ты можешь найти работу в магическом сообществе, зарабатывать на жизнь достаточно для того, чтобы сменить это отвратительное жильё, хорошо одеваться и тратить время на себя. Ты больше ничего ему не должна, понимаешь?

— Понимаю, — наконец отозвалась Эйлин.

— Поэтому тебе следует вынуть палочку и начать ею пользоваться. Немедленно.

Слегка поколебавшись, женщина вытерла грязные руки о рваный до неприличия передник, сделала шаг навстречу сыну, а затем внезапно остановилась.

— В чём дело? — удивлённо спросил Северус, пытаясь понять причину такой остановки.

— Я не помню, куда её спрятала, — дрогнувшим голосом призналась Эйлин Принц. — Не помню.

— Сосредоточься, — тоном, не терпящим возражений, произнёс Снейп. — Попытайся вспомнить, как работала с её помощью. Вспомни хоть что-нибудь.

Женщина глубоко задумалась. Прошло около минуты, прежде чем она наконец вспомнила, как выглядела её палочка, а через пару мгновений припомнила и то, куда её положила. Вскоре она вернулась в гостиную, неуверенно держа в постаревших от бесконечных стирок руках волшебную палочку.

— Попробуй здесь всё убрать, — предложил ей сын, отходя к двери. — Если что-то не можешь вспомнить, я могу подсказать, но сделать это ты должна сама.

С тех пор Эйлин Принц перестала возиться со старыми вещами, вручную стирать, убирать и вообще заниматься физическим трудом. С лёгкой руки Северуса она вспоминала забытые заклинания и охотно применяла их на практике. Она напоминала Снейпу ребёнка, который только-только овладел новыми заклинаниями и хотел при любой возможности ими воспользоваться. Будучи весьма сведущей в зельях, Эйлин устроилась работать в магазин «Зелья Дж. Пиппина», где продавались готовые зелья и который находился в Косом переулке. Денег в семье стало заметно больше. Эйлин изменилась и внешне. Она окрепла и помолодела. Новая одежда и улыбка красили её ещё больше. Северус радовался, глядя, как мать начинает жить. Его детская мечта осуществлялась на глазах.

* * *

Северус участвовал в той схватке и видел, как на Поттера обрушилась стена. И тогда он испытал сострадание к нему. Впервые в жизни.

Что знал Поттер? Последняя неоднозначная и непонятная встреча в Коукворте ввергла Северуса в некоторое замешательство. Почему он пожал мне руку? Ответ на этот вопрос был, но осознать его было чуть ли не сложнее, чем сам вопрос. Используя легилименцию, Северус проник в голову Поттера в ту ночь, и Джеймс об этом знал. Тогда Снейп понял причину такой резкой перемены во взаимоотношениях бывших врагов. То, за что они боролись, оба упустили. И то, как они относились друг к другу, было чистым юношеским эгоизмом и глупостью. Неужели эти двое действительно были когда-то готовы уничтожить друг друга? Ослеплённые жаждой беспричинной мести, они всячески пытались поразить соперника, но в результате только сами терпели поражение от той, во имя которой всё это вытворялось. И, только всё потеряв, они оба осознали, что игра не стоила свеч. Заглянув в мысли Поттера, Северус узрел прощение. Каким бы ни был этот избалованный жизнью гриффиндорец, он всё же сделал то, чего ожидала бы от него Лили, — простил и отпустил. И тогда, превозмогая себя и ещё не постигая, насколько правильно поступает, он принял предложение мира и пожал руку бывшего врага. Ирония заключалась в том, что будущий аврор пожимал руку действующему Пожирателю смерти. Что-то кольнуло в мозгу Северуса, когда чары легилименции спали и парни разняли руки.

По-настоящему оценил он благородство Поттера лишь тогда, когда собственными глазами увидел, как обрушилась кирпичная махина, что раздавила Джеймса. Вопреки здравому смыслу, он инстинктивно хотел подбежать и помочь вытащить орденца из-под завалов, не понимая мотивов такого поведения. Но, дабы не выдать себя и обуздав свой порыв, Снейп трансгрессировал с места битвы. Спустя пару дней он узнал, что Поттер жив, но не здоров. А каково было его удивление той новости, что Поттер не сможет самостоятельно двигаться! Сожаление закралось в сердце Северуса, а вместе с ним и желание помочь. Но прийти на выручку он не мог. Перерыв всю доступную литературу и узнав кое-что у матери, Северус понял, что Поттера вылечить нельзя. И эта мысль еле-еле заметно грызла его изнутри. Помимо всего прочего, Северус решил ни в коем случае не сообщать Волдеморту о том, что Поттер теперь беззащитен. Ведь в противном случае его бы сразу нашли и убили.

Но почему этот самовлюблённый индюк вдруг стал для Северуса так важен? Мало ему было, что ли, общества напыщенных чистокровных аристократов?

С каждым днём Северус всё больше приходил к мысли, что Лили была права. Убивать людей нельзя, врать себе нельзя... Но что делать с этим знанием тому, кто лично консультирует самого Волдеморта во всех вопросах, касающихся зелий? И тогда Снейп придумал план, который, взвесив все его сильные и слабые стороны, привёл в исполнение.

Он понял, что Лили его никогда не полюбит. У матери жизнь наладилась. Терять ему было нечего, поэтому можно было рисковать. С того дня, как план вступил в силу, Северус стал прикладывать все усилия, чтобы как можно меньше калечить орденцев, которые яростно сражались всякий раз, когда заставали Пожирателей на очередном месте преступления. Порой он даже защищал их от проклятий, что пускали другие прислужники Тёмного Лорда. Но опасность его плана состояла не в этом. Он лично просил Дамблдора об аудиенции.

Питер Петтигрю

И без того шаткое психологическое состояние Питера подорвало известие о болезни матери. Придя после очередного рабочего дня домой, он обнаружил её без сознания, лежавшую на полу в неестественной позе. Он спешно отвёз её в больницу Св. Мунго, где её привели в чувства и сообщили Питеру нерадостные новости.

— Ваша мать умирает. Я очень сожалею, — тихо сказал целитель, а затем вручил помертвевшему от услышанного парню листок с предписаниями и рецептом зелий. — Вот список всего необходимого. Но самое главное — ей нужен покой. Если будете соблюдать режим, она сможет прожить ещё около полутора месяцев. Но, если вдруг обнаружите ухудшение состояния, немедленно везите её сюда.

Трансгрессировать миссис Петтигрю было нельзя, утомляться тоже, поэтому все обязанности легли на Питера. После работы он тратил большую часть денег на лекарства для неё, а затем, купив всё необходимое, как можно быстрее направлялся домой. Питер старательно ухаживал за матерью, научился неплохо готовить, убирать. От постоянного стресса он перестал много есть, заметно похудел. Под его глазами залегли тени. Он больше не походил на того Питера, что со смехом наблюдал за словесными перепалками друзей.

После трагических событий с Джеймсом и без того серая жизнь парня потеряла остававшиеся краски. Хвост так долго пытался быть похожим на Джеймса. Из всей четвёрки ему было легче всего общаться именно с ним. Джеймс мог поднять настроение какой-нибудь коронной фразой или даже одной лишь реакцией на услышанное, а теперь его словно не стало. Не стало и веселья, которое они время от времени при любой возможности устраивали вчетвером. В Ордене Феникса будто похолодело. Каждый новый день Питер думал лишь о том, что теперь, когда у него ещё и мать — единственный родной человек — умирает, веселья в жизни не стало вовсе. Оно умерло с началом болезней друга и мамы.

Однажды ночью, дежуря в штаб-квартире Ордена Феникса вместе с Эббигейл Ховард, Петтигрю проговорился ей о том, что творится в его жизни. Она не смеялась и не шутила, а лишь молча посочувствовала. Не выдавливая из себя жалость и не натягивая на лицо маску, как обыкновенно реагируют на подобные новости люди. Она поддержала Питера правильными и нужными словами и сказала, что жизнь на том не заканчивается, что за завесой тьмы обязательно ждёт своего часа рассвет и что иногда нужно просто быть сильным, стиснуть зубы и терпеть.

Джеймс Поттер

Он очнулся через два дня, чётко помня всё, что с ним приключилось. Удивился тому, что над ним хлопотали врачи, тому, что ничего не чувствовал. Видимо, его успели подлатать. Проверив все жизненно важные функции и показатели организма, с ободряющей профессиональной улыбкой медсестра не без помощи магии сняла с него все провода и фиксаторы, а затем отлевитировала его в инвалидное кресло, строго-настрого запретив пытаться пошевелиться. В иной раз Джеймс беззаботно нарушил бы запрет, но то, что с ним приключилось, как ему казалось, оправдывало все странные предписания. Черноглазая брюнетка выкатила его кресло из палаты, предварительно одев Джеймса, и вручила его странно улыбавшемуся Сириусу и взволнованному Ремусу. Они, видимо, заранее сговорившись, трансгрессировали в Годрикову впадину. Впервые за столько времени Джеймс оказался дома.

Странно было ощущать свой родной дом таким холодным и необитаемым, однако там его ждал сюрприз. Сириус где-то раздобыл эльфа-домовика, и теперь этот бедолага носился по дому и приводил его в божеский вид. Ремус зажёг камин в гостиной, Бродяга подкатил Джеймса поближе к огню, чтобы ему было теплее, а сам растянулся на диване рядом с Лунатиком.

— Я так рад всех вас видеть! — счастливо воскликнул Джеймс. — Только Пита не хватает. Где он?

Заметив негодующий взгляд, коим обменялись друзья, Поттер сказал:

— То, что мне нельзя двигаться, ещё не запрещает мне думать. Я не маленький, в конце концов! Быстро говорите, что с ним.

— У него мать смертельно больна, — ответил поникший Лунатик. — Он всё свободное время ухаживает за ней. Поэтому не смог прийти.

— И когда стало известно?

— Сегодня утром он прислал мне письмо.

— Понятно. Значит, мы сами к нему поедем, как только у меня всё срастётся.

— Нет, Джим, не поедем, — с сожалением ответил Ремус, старательно подбирая слова. — Сириус, прошу, скажи ему.

— Что сказать? — непонимающе спросил Поттер. — Что вы опять недоговариваете?

Спустя мгновение Бродяга заговорил:

— Джеймс, тебя собирали по частям. У тебя места живого на теле не было.

— Но я ведь жив, — усмехнулся Сохатый.

— Да, но есть одно «но», — отрезал Бродяга. — Врачи говорят, что ты никогда не сможешь ходить. К тому же у тебя парализовано всё, кроме головы и шеи.

Что он сказал?

Это он Джеймсу Поттеру сказал?

Джеймс Поттер, которому нет ещё девятнадцати, прикован к этой дурацкой инвалидной коляске и даже не сможет почесать себе затылок?

— Но я не верю. Я знаю, есть способы, с помощью которых можно поставить тебя на ноги, — твёрдо сказал Сириус, а Ремус в подтверждение его слов кивнул. — Ты только борись. Мы вместе найдём способ тебя вылечить.

Вылечить?

Врачи ведь говорят, что это невозможно…

И сколько он будет так жить, ещё лет двадцать, а потом сгинет в неизвестности?

Сохатый решил нарушить запрет и попытался пошевелить различными частями тела. Руки не слушались, ноги не слушались, плечи не отвечали. Значит, это не сон. Чёрт возьми!

— Легче было бы умереть, — прошептал Джеймс, невидящим взглядом смотря перед собой.

— Что?!

— Я не себя жалею, — уверенно и горестно проговорил Поттер, — мне вас жалко. Теперь помимо своих забот вы будете вынуждены возиться с инвалидом! Прости, Бродяга, но, кажется, я не смогу быть твоим шафером на свадьбе. Извини, Ремус, но, кажется, я не способен больше помогать тебе на заданиях.

Ужасный горький юмор был защитной реакцией воспалённого мозга на несуразную, немыслимую информацию, что свалилась на него.

— И как мне теперь жить, если я не могу даже взять стакан воды?!

— Джеймс, послушай меня, — остановил запаниковавшего друга Сириус. Ремус же зажал руками рот и раскачивался вперёд-назад. Казалось, будто любая неожиданность могла раздавить его и заставить заплакать. — Мы справимся, но только если ты возьмёшь себя в руки и не будешь нести всякую чушь! Я нашёл для тебя эльфа, которого, кстати, зовут Чейз. Он будет помогать тебе в быту, ухаживать за тобой, когда меня не будет рядом. Также я почти договорился… в общем, у тебя будет квалифицированная сиделка, которая будет оказывать тебе медицинскую помощь.

— Очень мило с твой стороны, — фыркнул Джеймс. — Не хватает только секьюрити.

Закатив глаза, Ремус с укором взглянул на Поттера.

— Спасибо, друг, — сказал Джеймс, и Ремус сразу расплылся в улыбке. — Всем вам спасибо. Я знал, что вы не бросите.

— А ещё тут недовольный сидит, — буркнул Сириус, устало потерев лицо. — Между прочим, раз на то пошло, приглашение на свадьбу никто не отменял. Пусть ты и не сможешь быть шафером, но уж повеселиться просто обязан. А вообще, свадьба будет куда скромнее, чем у Лонгботтомов.

Когда, поговорив, Сириус и Ремус ушли, Джеймс остался один. Чейз сновал из комнаты в комнату в ходе уборки, поэтому у Поттера была возможность побыть одному и подумать.

Он вспомнил образ Лили и осознал, что более ничем не может ей нравиться, а уж тем более её защищать. Было очень больно оттого, что он больше никогда не сможет её коснуться даже в самых смелых мечтах, вряд ли когда-либо ещё заговорит с ней и увидит её лицо. И больше всего его угнетало то, что она может увидеть его таким поверженным и беспомощным. Теперь он для всех обуза. Джеймс почувствовал, как в носу засвербило, а в глазах всё расплылось. Одна за другой по щекам скатились слезинки, которые он был не способен стереть собственной ладонью, отчего из горла вырвался всхлип, а затем ещё один, ещё… Бродяга говорил, что найдёт способ, но Джеймс слишком хорошо его знал, чтобы понять, что лучший друг совершенно сбит с толку и не может достичь желаемого. Это означало лишь то, что догадки Джеймса были правдой: он навсегда застрял в этом кресле. Всхлипы стали всё громче. И Джеймс разразился рыданиями. Его горькие тёплые слёзы стекали по лицу и капали на голубую футболку, оставляя на ней мокрые разводы. Джеймс более не сдерживал себя, плакал навзрыд. Он не позволял себе плакать с пяти лет, подражая отцу. И вот случилось то, чего он никак не ожидал. Это перевернуло его мир с ног на голову. Больше всего он жалел не себя, а то, что никогда не сможет быть тем, кем всю жизнь хотел быть. И ему никогда не отомстить Волдеморту за всё, что он сделал.

Чейз появился рядом, когда он, уже успокоившись, едва слышно икал. Эльф заботливо осушил следы недавних слёз и наколдовал стакан воды с большой пластмассовой трубочкой, а затем протянул её так, чтобы Джеймс мог взять трубочку губами. Парень попил и мотнул головой.

— Спасибо, — хрипло и тихо поблагодарил эльфа Поттер.

— Мастер Джеймс очень добр к Чейзу. Он рад помогать мастеру Джеймсу во всём.

Джеймс едва заметно улыбнулся.

— Мастер Джеймс не должен плакать, — заботливо поправляя одежду, сказал эльф. — Мастер поправится и будет здоров.

— Я бы очень хотел этого, — на глаза снова набежали предательские слёзы. — Спасибо, Чейз.

Сириус Блэк

Правду говорят, что беда не приходит одна. У Пита вот-вот умрёт мать, Лунатик постоянно ссорился с отцом. Подготовка к свадьбе полностью легла на Марлин и её родителей. После случая с Джеймсом быть шафером проявил желание Регулус. Младший брат с готовностью предложил свои кандидатуру, несмотря на то, что всё ещё учился в Хогвартсе. Но всю радость от предстоящего грандиозного события омрачала неизлечимая болезнь Джеймса, которую надо было как-то побороть. Но как? Именно поэтому он, наплевав на угрызения совести, направлялся в больницу Св. Мунго.

Он быстро нашёл целителя, с которым беседовал сразу после операции Сохатого, и тот направил его в отделение интенсивной терапии. Легко ориентирующийся на местности Сириус едва не заблудился в поисках нужной палаты. Когда он её нашёл, то на целую минуту застыл у двери, решаясь на этот серьёзный шаг.

Сириус постучал в дверь, изнутри послышался голос, и парень вошёл в палату. Казалось, ничего не изменилось с тех пор, как Джеймс лежал здесь. Разве что теперь вместо него лежал пожилой мужчина, за которым ухаживали две девушки. Одну из них он видел, когда она выкатила из палаты Сохатого, а другую знал гораздо лучше.

— Здравствуй, Лили, — откашлявшись, поздоровался Бродяга.

Услышав знакомый голос, Эванс резко вскинула голову и приветливо, но устало улыбнулась.

— Привет!

Брюнетка что-то шепнула Лили на ухо, та кивнула, а затем вышла вместе с Сириусом из палаты. Брови девушки были чуть нахмурены, а глаза ясны.

— Что случилось, Сириус?

Её голос звучал несколько встревоженно, и это сбивало парня с толку. Ему и так было нелегко начать разговор с ней о Джеймсе. Он видел, как Лили взволнована, и ему всё меньше хотелось рассказывать ей, что случилось, чтобы не добивать девушку окончательно.

— Я к тебе по делу, — делано небрежно отметил он, кивком головы предложив сесть на скамью.

Когда они устроились как можно удобнее, Бродяга продолжил:

— Я знаю, что ты прекрасно разбираешься в мире маглов, возможно, даже знаешь многое из магловской медицины.

— Вполне вероятно, — негромко вымолвила Эванс.

— Тогда скажи, пожалуйста, возможно ли поставить на ноги квадриплегика?

Вопрос застал девушку врасплох. Она в течение нескольких минут задумчиво смотрела в одну точку, а затем устремила свой взгляд на Сириуса.

— А каков характер повреждений?

— Парализовано всё, кроме головы и шеи.

— Господи… и кто этот бедняга? Сочувствую…

— Один мой знакомый, — не моргнув глазом спокойно ответил Блэк. — Так что скажешь?

Немного помедлив, девушка ответила:

— У тебя есть свободное время?

— Если это чем-то поможет, то я готов его выделить.

— Надеюсь, что поможет. Подожди меня минутку внизу. Я отпрошусь, переоденусь и мигом спущусь.

— Хорошо, жду у ресепшена.

Спустя некоторое время Лили и Сириус вышли из больницы. Заведя Блэка на пустынную улицу, девушка остановилась, взяла его за руку и пояснила:

— Сейчас мы трансгрессируем ко мне домой. Мне нужно кое-что узнать у мамы, а затем трансгрессируем в другое место. Согласен?

Тон её голоса был напрочь лишён веселья. Бродяга послушно кивнул.

Дом девушки был очень милым, небольшим и уютным. Сириус, Лили и Джоан сидели на кухне и пили чай с домашней выпечкой миссис Эванс.

— Мама, я бы хотела узнать, — сказала Лили, — по какому адресу живёт тетушка Мэри.

— Зачем она вам? — искренне удивилась женщина, отставив чашку.

— Это очень срочно. Дело первостепенной важности, мам. Она нам нужна. Точнее, нам нужен её совет.

Переводя недоумевающий взгляд с Лили на Сириуса и обратно, Джоан сделала глоток остывшего чая, а затем встала из-за стола, открыла дверцу кухонного шкафчика, в котором хранились крупы, взяла оттуда листочек и ручку и записала требуемые координаты, после чего отдала его дочери со словами:

— Если уж вы решили, что она может вам помочь, значит, у вас есть действительно серьёзные основания, чтобы её потревожить. Постарайтесь её не перебивать и ни в коем случае не выводите из себя. Я сейчас соберу немного булочек и фруктов, передайте ей их.

Сириус постучал в дверь одноэтажного ветхого дома, после чего она отворилась. Эванс и Блэк вошли внутрь и увидели женщину преклонного возраста с чепчиком на голове и газетой в руках. Во всём доме горел свет. Обставлен он был очень небогато, зато всё сияло чистотой. Женщина довольно улыбнулась Лили, а затем крепко обняла её, после чего девушка вручила ей пакет с вкусностями.

— Лили! Рада тебя видеть, солнышко! — она заглянула в пакет и задорно улыбнулась. — О, решила меня подкупить? Что ж, мне нравится! Заходи! И этот фонарный столб тоже пусть проходит.

Женщина провела гостей в гостиную и усадила на диван. Ребята отказались от чая и сразу перешли к делу.

— Тетушка, мы к тебе по делу, — заговорила Лили. — Я знаю, что ты хороший специалист в данном вопросе, поэтому мы обратились к тебе.

— Ближе к делу, дорогая, — устало сказала женщина. — Не люблю, когда льют много воды, ты же знаешь.

Сириус молча смотрел на Мэри, решив молчать до тех пор, пока его не попросят что-либо сказать. Права была Джоан Эванс, эта старушка заводится от чего угодно. Не стоит нагнетать ситуацию.

— Скажи, пожалуйста, какие есть способы лечения квадриплегии?

— Квадриплегии? — фыркнула женщина. — Никаких.

— Как это? — изумились Сириус и Лили.

— Дорогие мои, — снисходительно объяснила Мэри, — эта болезнь не лечится. Наша медицина пока что не способна на подобные операции.

— То есть шансов нет? — с вызовом бросил Сириус. — Совсем никаких?

— Нет, — ответила Мэри. — Вы напрасно тратите время. Мне жаль людей, которые получают подобные увечья. Найдите им сиделок, обеспечьте уход. Больше ничего не могу посоветовать.

— Спасибо, — еле слышно, растерянно сказала Эванс и поднялась с дивана. — Прости, что оторвали от дел.

— Не стоит, — отмахнулась Мэри и нарочито небрежно стала выпроваживать гостей.

Друзья вышли из дома и молча брели по дороге. Сириус думал о том, что во всём виноват он. Если бы он был внимательнее, то предотвратил бы несчастный случай, и Джеймс был бы здоров. Сириусу бы не пришлось столько страдать от того, что он здоров, а друг нет, что Сохатому все отказываются помочь. Его мрачные и горькие мысли прервал вопрос Лили.

— Сириус, скажи, пожалуйста, кто этот знакомый?

Бродяга посмотрел на грустное лицо девушки и с горечью ответил вопросом на вопрос:

— Ты точно хочешь это знать?

Лили с отчаянием посмотрела на Сириуса:

— Кто-то из наших?

— Джеймс.

У Бродяги сжалось сердце. Девушка мгновенно побелела, а после минутной заминки резко приблизилась к Сириусу, обняла его и зарыдала. Парень еле держался, чтобы самому не расчувствоваться, и пытался утешить Лили, но не выходило. Так они простояли около пяти минут. Когда же девушка успокоилась, то спросила:

— Как он? Кто за ним ухаживает?

— Я раздобыл для него домового эльфа. И знаешь, ему как раз нужна сиделка, — Сириус одарил тихо всхлипывавшую Лили многозначительным взглядом. — Я сам мало чем могу помочь, но ему нужно делать массаж, физиопроцедуры, ещё что-то… Может, ты можешь?..

— Я не уверена, что он ещё хочет меня видеть, — горько сказала девушка, вытерев руками раскрасневшееся лицо. — Но я очень хочу ему помочь.

— Сколько мне нужно будет тебе?..

— Мне не нужны деньги, — отрезала она. — Я буду делать это потому, что это мой долг. И потому, что он мне не безразличен.

Сириус расплылся в тёплой, понимающей улыбке. Всё-таки здорово было видеть, что друг не останется один, что за ним есть кому присмотреть. А этой девушке Бродяга доверял настолько, что безоговорочно вверил бы ей свою жизнь. Она проницательно посмотрела ему в глаза и едва заметно улыбнулась в ответ.

— Но я смогу приходить только с пяти до десяти вечера. Утром я в академии, днём на практике, а после — сразу к нему. Эльф справится?

— Конечно, — кивнул Сириус. — К тому же я сам провожу у него всё свободное время.

— Хорошо. На выходных я смогу быть с ним весь день.

Лили на пару секунд задумалась, а потом добавила тихо-тихо:

— Если удастся, я попрошусь его курировать. Тогда мне разрешат раньше уходить, я смогу уделять ему больше времени, и тебе не придётся лишать себя свободного времени.

— Он мой друг, мой брат. Это мой долг.

— Ты сделал для него всё, что мог. Если потребуется помощь, я непременно тебе сообщу. У тебя скоро свадьба, ты должен к ней готовиться.

Сириус хитро сощурился и усмехнулся.

— Не брось его ещё раз. Он этого не переживёт.

— Ты издеваешься? По-твоему, я его бросила? — воскликнула ошеломлённая девушка. — Ты знаешь, как мне было тяжело, поэтому не надо так говорить.

— Всё-всё, — поднял руки Сириус, а затем снова обнял Лили. — Я просто неудачно пошутил. Я же понимаю, что тебе нелегко. Ты нужна ему. Просто будь рядом с ним.

Лили Эванс

Когда родители узнали о случившемся, они начали утешать дочь, но это было ни к чему. Это было довольно странно для Лили, но она быстро перестала плакать и взяла себя в руки. Слезами горю не поможешь, а Джеймсу нужен позитивный настрой. Глупые слова о соболезновании только раздражали, поэтому Лили поспешно покинула родителей и закрылась в спальне. В её голове уже созрел план, но он был очень опасен и труден. Однако ради Джеймса она была готова на всё.

На следующий день ей удалось добиться перевода Джеймса Чарлуса Поттера под свою опеку. Одна задача была выполнена. К удивлению Лили, целитель с радостью избавился от неизлечимо больного пациента, несмотря на то, что передал его в руки малоопытного колдомедика. Тем же лучше. О Джеймсе она будет заботиться сама, и он будет в безопасности.

После того, как её отпустили, Лили отправилась в Национальную магическую библиотеку, где прошла нудную процедуру регистрации, зато получила доступ ко многим секциям. Благодаря тому, что она была начинающим целителем, ей был открыт доступ к любой медицинской литературе. Лили пролистала около полусотни книг, пытаясь найти случаи исцеления. Спустя ещё час она нашла один отрывок в старом фолианте, датируемом 1867 годом.

Мой сын упал со скалы и сломал себе позвоночник. Целители не могли ничем помочь, и Джон остался инвалидом. Я искала помощи у всех, кто, как мне казалось, мог её оказать. И вот однажды я повстречала некоего доктора Томсона, который в течение месяца готовил специальный эликсир, после чего произвёл некий обряд над моим сыном и напоил его зельем. После этого Джон полностью поправился.

Далее в книге описывались ещё четыре подобных случая, однако рецепта эликсира и подробного описания самого обряда нигде не было. Пролистав весь фолиант и ничего не отыскав, Лили закрыла книгу и отложила её.

— Если таких случаев всего четыре, то почему их нет в доступных источниках? Может, дело в том, что это незаконно? — тихо прошептала себе под нос девушка. — Если так, то стоит поискать несколько в другом направлении.

На свой страх и риск Эванс пробралась в запрещённую для неё секцию и взяла там несколько книг, а затем вернулась к стеллажам с медицинскими источниками. Она оказалась права: действия, что производил тот доктор, были во многом незаконны. Но в настоящем времени многое из того, что он делал, не считалось незаконным, а вот те ингредиенты, которые они использовал для приготовления, не сыщешь днём с огнём — настолько они редки, дороги и… запрещены. Переписав точный рецепт эликсира и формулу заклинания, девушка спешно закрыла книгу, крадучись пробралась в ту секцию, откуда она её взяла, и положила на место. Выйдя из библиотеки и отыскав пустынную улочку, девушка глубоко вздохнула, пытаясь унять нервную дрожь, и трансгрессировала.

Дом Поттеров нисколько не изменился за полгода, разве что стал более тихим и не таким радушным, будто был живым существом, впавшим в спячку. Дверь девушке открыл эльф-домовик. Он не выглядел несчастным, но было странно наблюдать его в старой светло-голубой футболке, наверняка принадлежавшей Джеймсу. Он с улыбкой пригласил гостью внутрь.

— Вы, верно, сиделка для мастера? — спросил эльф, забирая у девушки серый жакет.

— Да, вы правы, — тепло улыбнулась ему Лили и, протянув руку, негромко сказала: — Меня зовут Лили Эванс, приятно познакомиться.

Домовик опешил от такого проявления дружелюбия со стороны волшебника.

— Чейз не привык, чтобы ему жал руку волшебник. Чейз этого не заслуживает.

— Не говори так, Чейз. Ты мне нравишься, я думаю, мы подружимся.

Эльф в нерешительности пожал руку девушке, а затем с улыбкой произнёс:

— Чейзу нравится мисс Эванс. Она хорошая. Прошу за мной, — пока Чейз вёл Лили через дом, он тихо говорил: — Мастера нельзя оставлять одного. Ему очень плохо.

Лили словно обдало холодом.

Он страдает...

Наконец эльф ввёл девушку в комнату, где у окна в инвалидном кресле сидел Джеймс. Он был повёрнут спиной к девушке, что отсрочивало момент встречи их взглядов. Лили собрала все свои силы, всю волю в кулак, прошла к Поттеру и развернула его кресло на сто восемьдесят градусов, после чего обошла его и встала к Джеймсу лицом.

Он посмотрел на неё так странно, что Лили содрогнулась. Его лицо не выказывало ничего, кроме усталости. Они смотрели друг другу в глаза и ничего не говорили.

— Привет, — робко поздоровалась Лили, боясь пошевелиться.

Джеймс молча смотрел на неё. Тогда она решила сделать ещё одну попытку.

— Разве Сириус не говорил тебе, что я буду тебя лечить?

Но Поттер всё так же молчал. Он опустил голову и смотрел на свои ноги. Старательно созданное душевное равновесие рухнуло, как карточный домик. Руки Лили затряслись, сердце бешено заколотилось, глаза наполнились слезами, и к горлу подступил комок.

— Ты не хочешь меня видеть?

Джеймс медленно поднял голову и взглянул на Лили.

— Я не знаю, зачем ты пришла сюда. Думаю, теперь самое время тебе уйти.

— Почему ты так говоришь? — стирая слёзы рукой, тихо спросила Лили. То, как с ней обращался Джеймс, медленно резало её без ножа.

— Потому что это так. Спасибо, что навестила и убедилась в моей недееспособности, — мрачно фыркнул Поттер, чуть хмуря брови и суживая глаза.

— Прекрати! — разгневавшись, крикнула Лили, всплеснув руками. Презрительное выражение сошло с лица Джеймса, на нём осталось лишь непонимание. — Ты просто законченный эгоист и идиот!

— Что ты ещё мне скажешь? — скептично поинтересовался Сохатый, слегка склонив голову набок.

— Ты не ценишь то, что имеешь. У тебя столько возможностей! Ты сломался при первом же слове «нет», я не узнаю тебя… Ты всегда боролся до конца, — на щеках девушки проявился едва заметный румянец, — несмотря ни на что. А что теперь? Ты сдался и готов превратиться в молодого брюзгу, утонуть в своем горе, не пытаясь что-то исправить?

— А что мне ещё остаётся? — парировал Поттер. — Не на тебя упала стена, тебе легко говорить!

— Я бы так не говорила, если бы знала, что выхода нет!

— Но его действительно нет!

— Даже если бы его действительно не было, я бы всё равно пришла сюда, — намного спокойнее сказала Лили. — Но я пришла сюда прежде всего, чтобы помочь тебе выздороветь. Я нашла способ.

— Что? — ошеломлённо спросил Поттер.

— Я нашла кое-что. Но мне нужно твоё согласие.

— Если ты знаешь, что делаешь, то я согласен на всё, чтобы не сидеть в этой дрянной штуке, — решительно проговорил Сохатый, кивнув на кресло, в котором сидел.

— Дело в том, — неуверенно начала говорить Эванс, разминая руки, — что я никогда этого не делала, и никто этого не делал, кроме одного доктора, которого уже давно нет на этом свете. К тому же это запрещено законом. И, если кто-то узнает, нам конец. Но и это не самое ужасное.

— Пока что я не вижу ничего ужасного, — приподнял брови Джеймс, не без интереса рассматривая Лили.

— Если обнаружится хоть малейшее отклонение в этой работе, мы оба погибнем.

— Я не хочу, чтобы ты… — начал говорить Джеймс, но его голос дрогнул, и он осёкся.

— А я не хочу, чтобы ты погиб, — прошептала Лили. — Я хочу, чтобы ты полноценно жил. Поэтому я буду готовить зелье и, если ты не против, я буду делать это здесь.

— Я только за, — ответил Поттер, выйдя из ступора. — Так арестуют только меня, но затем отпустят, потому что инвалид не может варить зелья. То есть посадят Чейза.

Лили робко хихикнула, а затем рассмеялась. Джеймс рассмеялся вслед за ней. Приятно было видеть, что прежний Джеймс Поттер ещё жив, как и его шутки.

После этого Лили достала палочку и произнесла страшную на слух формулу, а потом сказала:

— Теперь ты можешь мысленно управлять креслом. Если захочешь куда-то самостоятельно проехать, тебе достаточно об этом подумать.

— Прекрасно, — оценил Джеймс. — Мне сразу стало легче.

Лили предпочла этого не услышать.

За тот день девушка научила Чейза делать Джеймсу массаж, наказала купать его, давать в определённые часы зелья, которые она принесла с собой. Поттер же больше молчал и почти не смотрел на Эванс. От этого Лили было очень горько. Но пусть она ему отныне не интересна, зато она выполнит свой долг и поставит на ноги. Перед тем, как уйти, она попрощалась с Джеймсом, и тогда он сказал ей:

— Не надо меня жалеть, я не стеклянный. Подумай хорошо, стоит ли тебе ввязываться во всё это. Ты можешь об этом после горько пожалеть, так что сейчас самое время остановиться. И если ты чувствуешь передо мной какую-то обязанность, то знай, что это не так. И скажи Сириусу, чтобы он заплатил тебе за работу.

— Ты просто кретин, — вскипела Лили. — Поздравляю, ты меня добил, браво! Только знаешь, чего я не понимаю? Почему же твоя ненаглядная не сидит здесь с тобой и палец о палец не ударяет, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию?

— Перестань! — ответил криком Джеймс. — Ты ничего не знаешь, так что не смей кого-либо осуждать.

— Но я не слепая! — возразила девушка. — Зато идиотка, если…

— Мы с ней никогда не были вместе, — спокойно объяснил Поттер. — Именно поэтому она не здесь.

— Настоящие чувства проверяются испытаниями. Поэтому советую тебе открыть глаза на мир и хорошенько всё взвесить, — Лили решительно открыла дверь, а затем добавила: — Я не взяла ни кната с Сириуса, и он знает, почему. К тому же, нравится тебе это или нет, но ты мой пациент, и курировать тебя — мой святой долг. И если тебе это не нравится, то ты всегда можешь сжечь мосты, все карты у тебя в руках.

Девушка спешно вышла, закрыв за собой дверь.

Переступив порог дома, Лили бегом побежала к себе в комнату, закрылась, а затем рухнула пластом на кровать и наложила на комнату чары звукоизоляции. Всю ночь она горько проплакала.