Усыновите меня, профессор! (джен)

Шеклболт принял меня в своем кабинете, какой официоз, соплохвоста ему в кресло! Отделка осталась от старого хозяина: стены, скрытые почти черными панелями мореного дуба, мебель в тон, тяжелые гардины, темный паркет и приглушенное освещение. Новый Министр в таком интерьере смотрелся, как черная кошка в темной комнате — попробуй отыщи. С соплохвостом было бы легче, точно.

— Значит, Гарри все-таки обратился к тебе? — с места в карьер начал Кингсли, опустив такую незначительную часть, как приветствие.

— А куда ему деваться, если официальные лица торжественно выдали ему диплом об окончании Хогвартса и дружно умыли руки? — демонстративно скривился я. Со мной не здороваются — и я не буду, я вообще вежливостью не отличаюсь. — Только к старому профессору с подмоченной репутацией. Кстати, как профессор и директор вышеозначенной школы хочу заметить, что экзамены за седьмой курс он так и не сдал.

— Северус... — начал Шеклболт.

— Да, конечно, — перебил я, — мальчишка выполнил свою миссию, кому теперь интересны его проблемы. Пусть сам колупается, как может. А он никак не может, потому что вырос у магглов и в наших законах ни черта не понимает.

— Северус! Послушай меня! — заорал Кигнсли, вскакивая с кресла. — Ты представь, какой вой поднимется, если я захочу стать его опекуном или того больше, усыновить! Личная выгода, укрепление политической репутации... Я поговорил с ним, надеясь, что он послушает меня и придет к тебе. Тебе я верю.

— Именно поэтому Визенгамот на полгода испортил мою палочку, лишив меня возможности даже защитить себя в случае чего. Причем, по счастливой случайности, как раз тогда, когда не меньше десятка старых друзей искренне мечтает о приватной встрече. Желательно в закрытом помещении со звуконепроницаемыми стенами и легко отмывающимися полами, — пробурчал я.

Кингсли опустился на место.

— Я не всесилен, Северус. Закон есть закон.

Я выразительно фыркнул.

— Вспомним дело Блэка?

Наклонившись к своему широченному столу и приминая грудью кучи пергаментов, Кингсли вперил в меня свои темные глаза. Я ответил не менее яростным взглядом — что, господин Министр, померяемся, у кого глазки чернее? Он отвернулся первым.

— Ты прав. Я не имею права заставлять тебя снова рисковать жизнью. Извини, что побеспокоил.

Крупные кулаки со светлыми мозолями на костяшках разжались. Шеклболт выпрямился, машинально разгладил смятые свитки и отложил их в сторону. Выдержав длинную паузу, я проговорил с хорошо рассчитанной дозой отвращения в голосе:

— Будем считать, заинтересовал. Рассказывай. О различиях магического и юридического совершеннолетия я уже в курсе. Кто претендует на деньги Поттера? И вообще, что происходит?

Кингсли явно очень хотелось сказать что-нибудь нелицеприятное, но он сдержался. Поднаторел наш Министр, в политесе, поднаторел.

— Вокруг мальчика творится что-то странное, — произнес он. — Началось со свистопляски с министерскими документами. В начале июня я поговорил с Гарри, объяснил ему все и предложил поискать себе опекуна или усыновителя, если он не хочет связываться с министерской опекой. Он сказал, что попросит кого-нибудь из Ордена. Я на всякий случай все же распорядился подготовить наши опекунские бумаги, мало ли что. Обычно на это уходит неделя, максимум две. Веришь ли, пакет до сих пор не готов. Все время что-то пропадает, то не хватает какой-нибудь справки, то очередная бумага оказывается оформленной неправильно и все начинается сначала.

Он вытащил из-под горы макулатуры мутный стакан, сполоснул его Агуаменти, вылил воду в хилый кактус на подоконнике. Налил свежей воды, отхлебнул.

— Я не придал этому значения, такая неразбериха после войны творится. Потом ко мне пришла Андромеда, мать нашей Тонкс, помнишь, и подала заявку на опекунство. Повторилось то же самое.

— Исполнители?

— Всех проверял, всем можно доверять. Внутреннее расследование запустил — пусто. Всегда все выглядит, как непреднамеренная мелкая ошибка, пресловутый человеческий фактор. И каждый раз ошибаются разные люди!

Темная ладонь ударила по столу так, что разноцветные чернильницы протестующе задребезжали серебряными крышечками.

— Слушай дальше. Время-то бежит, мы решили плюнуть на опекунство и провести обряд усыновления. Для этого бумаг не нужно, только обоюдное согласие и маг, проводящий ритуал. Да что я тебе объясняю, сам знаешь. Андромеда не возражала, Гарри сначала колебался, а потом загорелся идеей самому усыновить Теда, чтобы была настоящая семья. Говорил, что будет справедливо, если малышу достанется наследство Сириуса и Тонкс.

Я с трудом удержал непроницаемое выражение лица. Мерлин мой, я тупица! Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, предательница крови! Ее, правда, выгнали из семьи так же, как и мою мать, когда она вышла замуж за маггла, но кто знает, что там у них дальше было. Блэки — темная компашка. Может быть, Орион спрятал гобелен у нее? Этого-то никто из родственничков не мог даже предположить. Нимфадора с согласия матери официально отказалась от наследства своего блохастого братца, а вдруг бабушка и передумала?

— Мы день уже назначили, — продолжал Шеклболт, — только Андромеда вдруг отказалась. Прислала сову с просьбой отменить церемонию, с Гарри встречаться не захотела. А через пару дней забрала Теда от Уизли и исчезла. Я пытался с ней связаться, ответа не получил.

Я хмыкнул.

— Неожиданный поворот.

— Дальше еще интереснее. Да, кстати, ты не голодный? Я прикажу сэндвичей...

Нашел время реверансы разводить! Я нетерпеливо отмахнулся:

— Не трудись, я только что из-за стола. Андромеду с внуком ты нашел или нет?

— Да я и не искал, не до того было. Гарри переживал очень, но нужно было спешить, и он обратился к Аберфорту. Тот согласился и... умер.

Меня словно кипятком обдало и выбросило из кресла.

— Как умер? Аберфорт Дамблдор умер?!

— А вот так, взял и умер. В Мунго сказали, сердце. Лет ему было за полтораста, жил на отшибе, случился сердечный приступ, зелья под рукой не оказалось, а вокруг никого, козы одни.

Я медленно опустился на свое место. Ноги не держали, если честно. Шеклболт когда-то успел оказаться рядом, смотрел сочувственно, протягивая свой чумазый стакан. Я глотнул водички, продышался.

— Спасибо. На темномагические проверяли?

— Не успели. Только на обычные. По завещанию он требовал кремации до захода солнца и пепел развеять. Когда наш спец прибыл, уже и следов не осталось. Завещание проверили, истинное. Ты бледный какой-то, может, колдомедика?

— Да нет, нормально. И что ты по этому поводу думаешь?

Сделав пару кругов по кабинету, Шеклболт уселся обратно за стол, рассеянно переложил с места на место пару бумажек.

— Дело не в деньгах, Северус. Я почти на сто процентов уверен, что кто-то нацелился на один из темных артефактов Блэков или какой-нибудь фолиант из блэковской же библиотеки. У Поттеров ничего родового, интересного в этом плане, вроде бы нет. Хотя, кто знает. А доступ к магическим предметам, завязанным на кровь, можно получить, только приняв Гарри в род.

— То есть, кто-то хочет усыновить Гарри, но почему-то не может или не хочет предложить ему это напрямую и поэтому выбивает из игры возможных конкурентов?

— Точно. И этот кто-то не остановился перед убийством. Уверен — Аберфорту помогли. Он сильный маг был и здоровый, как его козы, несмотря на возраст.

Я задумался.

— Усыновление возможно лишь по обоюдному согласию. Что, если Поттер не захочет обращаться к этому человеку? Или вообще ни к кому? Пусть идёт работать, в конце концов. Я в его возрасте давно существовал на собственные заработки и ничего, с голоду не умер. А крышу над головой ему с радостью предоставят Уизли. Тем более, что он жениться собрался на их дочери.

— Крышу над головой предоставят, да. И накормят, и оденут. Вот только он не хочет неизвестно сколько сидеть на шее у, мягко говоря, небогатой семьи.

Я потёр виски. От хитросплетений министерского крючкотворства неумолимо подступала головная боль.

— Почему неизвестно сколько? И почему сидеть на шее? Или работать нашему золотому мальчику гордость не позволяет?

— Ты забыл, что я тебе говорил о документах? Уверен, что опекунство быстро оформить не удастся, потому что кто-то весьма талантливо ставит палки в колёса. Будет эта история тянуться, как сопля дементора. А работа... В 0.00 часов 1 августа все, абсолютно все, до последнего кирпича, сикля и пуговицы на рубашке, имущество Гарри Поттера будет заблокировано до момента, пока кто-нибудь не возьмет его под свое крыло. Все имущество, где бы оно ни находилось. Магия не разбирает, почему да как. И всё, что он заработает, до последнего сикля, будет исправно отправляться в его хранилище в Гринготтсе. Из которого он ничего не сможет взять, пока его юридический статус не будет чётко определён. Замкнутый круг.

— Маггловские родственники?

— Исключено. Они уже написали отказ, присовокупив пожелание никогда больше не слышать ничего о племяннике.

— Добрые люди, — хмыкнул я.

Шеклболт поморщился.

— Резюме: мальчик остается на улице, нищий. А наши бумаги будут теряться и теряться, месяц, два, год... От родни помощи ждать не приходится. Можно, конечно, обратиться к друзьям, но и с друзьями, скорее всего, начнут происходить странные вещи. Да и побираться Гарри гордость не позволит. Уйти к магглам — лишишься невесты. Чистокровная волшебница, выросшая среди магии, не сможет жить в маггловском мире. Куда ни кинь — везде клин. И, когда нервы жертвы будут достаточно взвинчены, появится Он...

— Или Она.

— Или Она, — согласился Кингсли. — В белых одеждах, верхом на единороге, и предложит выход. Какова вероятность, что Гарри согласится, как думаешь?

— Если спасителем будет не Беллатрикс или Фенрир, то процентов 90.

— Видимо, нашего мистера Икс такой расклад устраивает.

— Да. А почему он не устраивает тебя? Предоставь делу идти своим чередом. Мистер Икс усыновит Поттера, получит свой артефакт и угомонится.

Кингсли недоверчиво уставился на меня:

— Человек, который не остановился перед убийством и, вероятно, шантажом — а Андромеду запугать не так-то просто, — обретёт полную и законную власть над Гарри. Вот только не говори, что тебе наплевать.

Я скорчил гримасу, долженствовавшую подтвердить, что наплевать совершенно. Получилось плохо. Я вздохнул и подтвердил:

— Не наплевать. Почему именно я, а не, скажем, Минерва? Чтобы придурок Джеймс в гробу перевернулся?

— Потому что я знаю, что ты достаточно опытен и силен, чтобы защитить мальчика и не стать следующей жертвой, — уверенно проговорил Шеклболт.

Я хмыкнул.

— Комплимент от члена Ордена Феникса, надо же! Ради этого стоило полгода приучать организм к змеиному яду, ощущая себя жертвой маггловской химиотерапии, — я невольно содрогнулся, вспомнив регулярные судорожные объятия с сантехникой в самых различных уголках школы: время поджимало, приходилось на свой страх и риск превышать дозы. А что делать: хочешь жить — терпи, милый, и не жалуйся.

— Жертвой чего? — не понял Кингсли.

Я состроил мину «кругом одни невежды» и пояснил:

— Насыщения организма лекарственными препаратами, убивающими злокачественные клетки и, заодно, приличную часть нормальных.

Министр поежился.

— Так ты знал?..

Я пожал плечами.

— Предполагал с большой долей вероятности. Вряд ли Лорд рискнул бы затеять дуэль с человеком, которого он считал хозяином Старшей палочки. Поручать кому-то — бессмысленно, выход один — Нагайна. Простая логика.

— А о Дарах Смерти откуда?

— А читать умеет только Грейнджер? С мантией-невидимкой Поттера я познакомился, когда трое бойскаутов еще не родились, так что времени для размышления было достаточно. И палочка Дамблдора достаточно часто мелькала у меня перед глазами, чтобы в результате сложить два и два.

Шеклболт смотрел на меня со странной смесью ужаса и уважения. Я начал раздражаться.

— Перейдем уже к делу или далее требуется подробно описать, что ощущаешь, когда здоровенное ядовитое пресмыкающееся ломает тебе грудную клетку и пытается отгрызть голову?

Опустив глаза, Кингсли побарабанил пальцами по столу.

— Я не думал, что ты знал...

Я разозлился уже всерьез.

— Что ты заладил: «знал — не знал»! Не надо делать из меня героя. Я был солдатом, и я выполнял приказ. Или я должен был сбежать, как только запахло жареным, и пустить книззлу под хвост всю многолетнюю работу? Ты тоже в штабе не отсиживался, насколько я помню. Всё, закрыли тему. Лучше скажи мне, почему все-таки ты сам не возьмешь на себя честь защищать Гарри Поттера? Как боевик ты сильнее меня, да и умом вроде не обижен. Про газетную шумиху и политическую репутацию я уже слышал — ерунда. Назовешь настоящую причину — обещаю подумать.

Молчание затянулось. Я уж было подумал, что Министр, спасаясь от мук совести, сам на себя наложил Силенцио, как он тихо проговорил:

— Я бы сам, но я... я не могу, — и продолжил почти шепотом: — Не имею права тебя просить, но прошу: помоги мальчику, не бросай. Он не заслужил, чтобы ему вот так, походя, сломали жизнь. А я... Свадьба у меня через неделю, понимаешь.

О как. Несгибаемый бывший Главный аврор признается в том, что наложил в штаны. Неохота помирать после победы, Кингсли? Понимаю. А мне как неохота, я-то знаю уже, как оно — помирать. Больно, страшно и обидно. Зато плакать по мне некому.

Старательно держа спину — словно меч Гриффиндора заглотил по самую гарду, — я поднялся.

— Я все понял. Согласен. Ограничения с палочки сними.

Шеклболт уперся глазами в стол и посерел. Краснеют они так, что ли, чернокожие? Или бледнеют?

— Не могу, Северус. Прости, не могу. Хочешь, дам запасную, из резерва?

Ага, с жучком-следилкой. А потом — применение Непростительных и здравствуй, Азкабан, давно не виделись.

— Спасибо, обойдусь. Тогда хоть сову пошли, если зашевелится кто из моей старой компании, не сочти за труд.

— Да, конечно, — выражение лица (или морды?) побитой собаки у Шеклболта получается даже лучше, чем у покойного Люпина, ей-Мерлин!

Я развернулся — эх, тяжеловата мантия с набитыми карманами, не взовьется, как надо — и пошел к двери.

— Удачи, — в спину, тихо.

Приберегите для себя, господин Министр!

07.09.2012